Земля гибла. А вместе с ней гибло и человечество. Неважно, как это случилось: третья мировая война, взрыв Солнца, падение Луны или гигантского метеорита, вторжение инопланетян, восстание машин, пандемия или иная катастрофа - Земля гибла. А вместе с ней гибло и человечество.
И вот на планете совсем не осталось жизни. Погруженная в забытье смерти, она зависла в вечности одного единственного мига. Для нее время остановилось. Но время продолжало свой бойкий ход в другом месте, в месте, где в один миг умещалась целая вечность.
Это место нельзя было найти на космических картах, оно было недоступно глазам и взорам, и только мечтатели и фантазеры могли на мгновение заглянуть в его чертоги.
Это место называлось Тривией - Перекрестком. Там в своем гордом одиноком величестве возвышался вечный город Вавилон. А в самой высокой его башне, прозванной Панзаной, в тусклом свете бесчисленных свечей за круглым столом сидели двое.
Один - красивый и стройный почти женственный мужчина, закутанный в пелену мантии из разбитых осколков зеркал с кожаной подкладкой из множества извращенных лиц, безумно смеющихся или надрывно плачущих, искривляющихся в такт колких взглядов его лукавых воспаленных кроваво-огненных глаз.
Другой - сгорбленный морщинистый старец в истрепанных грязью лохмотьях земледельца и землепашца, с искренней, неземной добротой смотрящий на мир внимательными тигриными глазами. В своих одряхлевших руках он бережно сжимал маленькую, расплавленную, только что погасшую свечу.
А тот, что сидел напротив беспощадно затушил тлевшую искру на крышке стола, расчерченной огнями звездного неба:
- Еще один потух.
- Ничего. У нас впереди целая вечность.
- Сколько уже было таких вечностей?
- Всех и не перечесть.
- И не упомнить.
- Ну, что ж, начнем новую партию?
- Ты прошлые еще не успел завершить.
- Еще не пришло их время.
- А когда оно придет?
- Они сами решат.
- Или как карта ляжет.
- Ты пока свою колоду перетасуй, а я все к началу приготовлю.
Старец бережно собрал стекший по свече воск обратно в ее прежнюю форму, аккуратно вставил в нее свой седой волос и, накрыв ладонью, произнес:
- Да будет свет. - И свеча зажглась, а старец поднял ее в воздух и осторожно взял с нее одну единственную искру, которую поместил на стол к другим огонькам. Искра немедленно вспыхнула и разгорелась.
- Как у тебя с картами?
- Закончил.
- Хорошо, но, чур, без мошенничества.
- С тобой не помошенничаешь!
- Я не про себя.
- Ты же знаешь, что все равно буду.
- И это к лучшему. Это хорошо, ведь испытания очищают.
- Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.
- Но никто не предлагал тебе роль искусителя - ты сам ее предпочел, но можешь отказаться от нее в любой миг.
- Я целую вечность от нее не откажусь. Скучно это будет, если искусителей не останется. Да и ты сам прекрасно знаешь, что по мне так лучше быть первым в Аду, чем вторым в Раю.
- Не знаю. Зато ты знаешь, что у тебя всегда есть выбор.
- Может быть, когда-нибудь я им и воспользуюсь, но не сейчас, когда накануне очередная игра.
- Кстати, с какого момента начнем?
- Давай пропустим ту часть, в которой играем с животными.
- Хочешь сразу начать с разумной жизни?
- Конечно. Почему нет?
- Пусть будет по-твоему. Тогда я начну: я создам людей. - И старец перетасовал свою колоду, из которой выложил карту с изображением мужчины и женщины.
- А я подвергну их искушениям. - Около карты старца легла карта его противника.
- Тогда я - веру, надежду и любовь...
Где-то далеко-далеко от этого места, места, где в один миг умещалась целая вечность, побежало время новой планеты: сотворение мира за шесть дней, грехопадение, изгнание...
Мужчина стоял рядом с женщиной, он ласкал ее и трепетно прижимал к своей груди, в которой нетленным огнем горела искра веры и надежды в любовь, способной победить дьявола и вознести к Богу.