Душин Олег Владимирович : другие произведения.

В роте подвижных средств связи. Ветеран Владимир Фомин

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    рассказ на основе воспоминаний Владимира Николаевича Фомина об его участии в народном ополчении Москвы, службе в 104 отдельном полку связи 33 армии в 1941-1945гг. Боевой путь 104 (10 Неманского) полка связи

  К 80-летию памятной даты 22 июня 1941г. я публикую рассказ о войне на основе воспоминаний ветерана Владимира Николаевича Фомина "В роте подвижных средств связи." Отдельные рассказы (интервью - больше 20) ветераны уточнялись, анализировались документы и объединялись в одну повесть. Владимир Николаевич находился в составе действующей армии в 1941-1945гг., начиная с народного ополчения Москвы и до конца - до Германии.
  
   тот же текст с иллюстрациями внутри публикации https://olegdushin.livejournal.com/196984.html
   Детство
  Родился я в 27.05.1923 в Москве. Мой отец Николай Федорович Фомин работал на Казанской железной дороге грузчиком. Папа был родом из деревни в Тульской области. Мой дед отправил сына на заработки в Москву. В годы гражданской войны папа принял сторону красных. Маманя ездила ещё к нему, когда он болел тифом - куда-то на речку Березина.
  
  Жили мы в Сокольниках недалеко от кинотеатра Молот в двухэтажном деревянном доме, в комнате на втором этаже. Семья состояла из 8 человек - мама,папа, 3 дочери и три сына. Однажды наш дом сгорел. Внизу бабка гнала самогон, что-то случилось, запылало. Меня, совсем маленького, отец завернул в кулек и выбросил из окна.
  
  Переселили нас после пожара в Керосинный переулок - в двухэтажный деревянный дом. На 8 человек семьи дали комнату на втором этаже - 11 квадратных метров. Я любил спать под столом в корыте, а где ещё место было в такой тесноте? В метрах 300 от дома проходила Казанская железная дорога. На окно встану, смотрю на зарево заката над Москвой. Участковый дядя Петя приходил в гости, он был другом отца. Он говорит: "Я вам помогу, я похлопочу, чтобы жилья побольше дали." И помог. Уплотнение проживания по жилплощадям тогда в столице проходило.
  
  Дали нам комнату на Краснопрудной улице, - в двухэтажном, кирпичном "стриженовском" доме 34. Комната находилась на втором этаже. Их два стриженовских дома стояло на улице - 32 и 34 - после склада. Полы паркетные, окна большие, люстра 20 свечей, 32 кв.метра. До потолков 4 метра. Настоящий зал. Дядя Петя просил елку устроить детям в новом доме. Елки не продавали. Мой старший брат тайком срубил её в лесу.
  
  О.Д. - Контора Петра Федоровича, по данным справочника "Вся Москва" за 1901 год, находилась в собственном доме на Краснопрудной улице. А в 1915 году тот же справочник указывает и номера владений 32 и 34, числящиеся за наследниками Стриженова. https://leonovvaleri.livejournal.com/65696.html.
  
   Фомин: Уже после войны семья переехала в Измайлово, "стриженовский" дом стоял заброшенный.
  На Краснопрудной рядом стоял задонский дом, "рабенковский". Так называли по бывшим хозяевам, видно. Москва тогда была деревенская, имена хозяев домов помнили. На нашей Краснопрудной улице строили, конечно, новые дома. Пацаны залезали скрытно от сторожа на стройке наверх дома - на третий-четвертый этажи, в бумагу завертывали цемент и бросали вниз и на пол. Как бомба разрывалась бумага.
  
  Вступал в пионеры весь наш 4 класс на Красной площади. Давали здесь клятву. Пионеры заходили в Мавзолей Ленина почтить вождя. У входа стояли часовые, очереди в Мавзолей не было.
  
  В 1941г. я закончил 7 классов, был активным комсомольцем. Мечтал служить на флоте. Мой двоюродный брат Володька имел дорожный велосипед, он давал мне на нём покататься. Их семья снимала дачу в Вешняках и других местах. Я на той даче и научился кататься на велосипеде. Крутил я, как асс, по Сокольникам, носился быстрее всех. А зимой на коньках любил кататься, прикручивал их (лезвия) к валенкам веревками. Не курил, не пил. И на войне мне старшина вместо водки 100 грамм давал сахар.
  
  Дома на Краснопрудной ул. подключили бумажный, черный репродуктор, повесили его на стенке. Провода провели. Внимание, - сейчас будем подключать! Включили радио - оперетта "Летучая мышь".
  
   Война
  
  О начале войны услышал я на улице. Народища было жуть. Большой репродуктор установили 22 июня 1941г. на Верхней Красносельской, там находился райком партии и комсомола. Там народ стоял и слушал речь Молотова. У метро Красносельская не выставляли репродуктора.
  
  Начало войны, первые дни. Москва в опасности. Срочно приходит указание райкома. Надо сформировать дивизию народного ополчения. Все вставай на защиту страны. В Москве пошел набор в народное ополчение. И без всяких указаний сверху каждый день в партийные органы пошло много народу записываться добровольцами в армию. На Верхней Красносельской находился в одном здании Сокольнический райком партии и райком комсомола. Здесь люди записывались в ополчение. В июле месяце собрались четверо ребят - я, Костя Кузнецов из моего подъезда, Васька? Макашов, такой маленький, толстенький, Лёшка из другого двора, на полгода младше меня. Я сказал дома, что мы с ребятами думаем добровольно пойти в армию. Батя говорит: "Ты не думай, что это просто так, это не в кино смотреть, как стреляют. Ты ещё можешь не успеть на фронт прийти, как убьют." -" Да что ты, па, прятаться будем?" Пошли, как говорится, с песней.
  
  В райкоме народу масса. Туда тогда приходили все стар и млад от 17 до 60-70 лет. - Пишите меня на фронт. Записывают фамилии, документов не спрашивают. Тут же строят. Встали в очередь. Сидят за столом. Подходит очередь. - Ну что, ребята? - Записываемся в добровольцы. Только на нас посмотрели.. - "Ребята, вы идите сейчас домой. Придет время, когда нужно мы вас позовем. А сейчас, идите." Молодые, мы что, ушли. Я был с 1923 года рождения, майский. Перед войной брали в армию в 20 лет, в 19 лет ребята становились допризывниками. Они ходили заниматься. Стреляли в парке из мелкокалиберной винтовки, сдавали нормы ГТО, бегали, прыгали.
  
   илл. запись в ополчение, Ленинский район, Москва
  
  Прошло дня два-три. У нас во дворе жил Овсянкин Петька. Года на два он меня был постарше. Он занимался в специальной артиллерийской школе, такие были созданы перед войной. На майские, октябрьские праздники приходил во двор в кителе, фуражке, брюках с лампасами. Петька говорит мне: "Володька, мне повестка (или путевка) пришла. Должен явиться."
  
   илл. довоенное фото учащихся специальной артиллерийской школы (5-ой)
  
  Петька пошел на Верхнюю Красносельскую. Я с ним туда же пошел. Ещё с нами увязался Зуев Володя, парень постарше, но он в этот раз не стал записываться, не знаю почему. А я записался в добровольцы. Прибавил себе к возрасту 2 года, чтобы уж точно взяли. Ни документов, ни чего не спросили. - Становись. Построили отделение, взвод, человек 30 из артиллерийской школы. Я встал с курсантами рядом, все ребята не в форме были - в гражданских рубашках, брюках. Подразделение стоит, и я стою в его рядах. Майор скомандовал: "Равняйсь!"
  
  Я ростом то поменьше Петьки, полненький, встал рядом с ним. Майор что-то говорит, на груди орден красного знамени, но сам офицер в костюме, а не форме. Он идет мимо фронта, рассказывает что-то. Проходит мимо меня, а я на цыпочки встал, чтобы повыше казаться. Маленького же роста солдат. Не знаю почему, он меня заметил. По плечу похлопал, сказал: "Ничего, повоюем."
  
  Через некоторое время посадили всех на машину и повезли в Сокольники. За пожарной каланчой есть школа. Построились во дворе школы. Дело к вечеру. Думаю, мать же будет меня искать. Дворы то огорожены, ворота. Здесь в Сокольниках 2 трамвайных остановки до дома. Я считал себя добровольцем, хотел сходить домой. А часовой: "Не выходи." Он говорит: "Нельзя. Ты уже при части. Надо идти к командиру, чтобы получить увольнительную, чтобы выйти отсюда." А где брать такую бумагу? Темно уже. В классе разложились для ночлега. И здесь из окна школы мы увидели впервые налет немецкой авиации на Москву. Прожектора, стрельба идет из зенитных орудий. (Первый налет немцев на столицу состоялся в ночь на 22 июля 1941г.)
  
   Меня определили в другую группу, с Петькой я разлучился. Когда отслужил в армии, вернулся в Москву в 1948г., зашел в свой старый дом на Краснопрудной, мы уж тогда переехали оттуда. Пошел по друзьям. Костя Кузнецов погиб, тот погиб. Старший брат Кузнецова Генка вернулся домой по ранению. Володька Зуев служил где-то в тылу, поздоровался с ним во дворе на ходу, не успели поговорить толком. Cестра позвала его из окна: "Володя, иди быстрей, обед остывает." Зашел к Овсянкину. Его мать говорит: "Погиб в первом же бою. Прислали похоронку."
  
   илл. памятник учащимся артиллерийских школ. Москва
  
  На следующий день утром привезли матчасть - несколько десятков разнокалиберных велосипедов. Проходил отбор, спрашивали, кто может на велосипедах ездить. Подобрали молодых ребят для езды на велосипедах. Я, конечно, попал в эту группу. Велосипед достался полугоночный, с изогнутым рулём. Поехали колонной на фронт своим ходом на велосипедах, ещё без оружия. Обидно, ехал по Красносельской улице мимо своего дома на Краснопрудной и не зашел.
  
  илл. велосипедисты Свердловского района готовы к отправке на фронт
  
   А маманя меня стала искать. Она рассказывала потом в письме: "Я смотрю к вечеру, тебя нет во дворе. Темнеет. Стала спрашивать во дворе. - А где Володька, что-то его никак не найду. Мать Овсянкина Петра говорит: "А я видела твоего малого. Он вместе с Петькой крутился. - Где? - На Верхней Красносельской. В парке. Я своего cына провожала, ему повестка пришла." Маманя пошла туда и говорит: "Пропал сын. Владимир Фомин. Сюда пошел добровольцем." - Мать, сейчас нет добровольцев, сейчас ополченцы. - Посмотрели списки. Да, есть. Я в них значусь со словом не как доброволец, а как ополченец. (2 июля 1941г. Военный совет МВО (московского военного округа) принял постановление 'О добровольной мобилизации трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения ' - https://ras.jes.su/rushistory/s086956870010139-3-1)
  
  илл.ополченцы под Москвой, 1941
  
  Ехали на фронт с остановками для отдыха. Сзади велосипедистов ехала грузовая машина. На привалах, ночевках нам показывали и рассказывали о винтовках, гранатах как будущим истребителям танков. Мы вроде бы как заградительный отряд, батальон против танков. Доехали до района Дорохово по можайскому направлению дня за 2-3. Как приехали - привал. Старшина в кружке из отделения - человек 7 сидело вокруг - объяснял как пользоваться бутылкой с зажигательной смесью и гранатой РГД, когда танк появится сбоку или сзади. Подходит старлейт или капитан, командир роты, я так считал, разведывательной, говорит: Ты и ты (такой же молодой парень) берите свои вещи и пошли со мной. Фамилии он не назвал. А какие свои вещи? - мешок с пайком, велосипед. Мы отправились, даже не получив хотя бы одну винтовку на двоих.
  
  Пошли мы по лесу, шоссе не переходили, направо к Дорохово. Прошли километра два. Командир говорит: "Идите по этой тропинке, там высотка будет. Там вас будет ждать лейтенант." И ушёл. Сначала поехали на велосипедах в том направлении. Смотрим, сидит лейтенант. Докладываем: "Мы пришли." Дороги дальше в лесу не было, шли, катя велосипеды.
  
   Глубокие окопы, машина с рацией - антенна торчит, блиндажики устроены, лошади стоят, над ними ветками для маскировки укрыт навес над ними, военная часть стоит какая-то. Ротный сказал вы будет связь держать с 9-ой дивизией (народного ополчения), тут я узнал, что это 9 дивизия. Я должен вечером побыстрее поехать с донесением, а второй парень - отправиться с другим уже донесением утром. Ротный говорит: "Успеть надо документ срочно доставить засветло, а обратно можешь ехать уже не торопясь."
  
  Ехать надо было по полю, лесу - без дорог. Но я приехал быстро в штаб, километров 15 мигом отмахал. Меня штабисты спрашивают удивленно: "А на чем вы приехали? Лес, дорога плохая." - "На велосипеде." - "Так быстро?!" Один офицер говорит: "Ну раз вы уж приехали на велосипеде, вы должны слезть с него и походить. Нельзя же так сразу вдруг, плохо для сердца." - "Да ничего со мной не случится." Хорошо себя чувствовал.
  
  О.Д.- Как и другие дивизии народного ополчения, 9 ДНО имела в составе самокатно-разведывательную роту на велосипедах и отдельную роту связи (ОРС). Ветеран рассказал выше о том, как его перевели из самокатной роты в связь ориентировочно 24-26 июля 1941г. Однако остается непонятным, что это было - отдельная рота связи 9 дивизии или 639 отдельный батальон связи 33 армии, сформированный из ополченцев 28 июля 1941г. Можно предполагать, что первоначально Владимир Николаевич служил в составе 9 дивизии, с 26.09. 1941 - это 139 стрелковая дивизия. Но другие факты косвенно свидетельствуют о том, что он мог попасть и в часть армейского подчинения (33а). Как и другие дивизии ополчения, летом - в начале осени 1941г. 9 дивизия находилась во втором эшелоне.
  
  Линия оборона в том районе была хорошо подготовлена заранее, окопы были глубокие вырыты - в рост. Выдали винтовку, противогаз. Принимал присягу в части.
  
  Разделение между посыльными "утро-вечер" сразу исчезло, когда командир скажет, тогда и отправляешься в путь. Ездили на велосипеде с донесениями по необходимости. Ни разу при этом я не проткнул шины.
  
  Как привал, так нас обучают как обращаться с гранатами, винтовками, бутылками с зажигательной смесью. Боевое ружьё я впервые держал в руках. Не у каждого в ополчении была ещё винтовка. Выдали мне сначала старую трехлинейку Мосина образца 1891, у нее прицельная рамка на сажени или шаги проградуирована. Потом уже дали поновее трехлинейку - образца 1891/1930, там уже прицел на метраж поставлен. На ремне потом ещё носил парочку гранат.
  
  илл.ополченцы обучаются ружейным приемам
  
  Кормили солдат гречневой кашей. Одно и то же каждый день, надоела она. Пожилые солдаты собирали остатки каши после обеда и меняли её в соседней деревне на молоко, картошку. Деревенские жители брали себе гречневую кашу на корм курам.
  
  В нашей части появились ещё связисты, пополнение. (О.Д. - в сентябре 1941г. в 9 ДНО на базе роты связи сформирован 864 отдельный батальон связи) Часть перебросили под Спас-Деменск. Помни населенные пункты в Калужской области - Шанский завод, Полотнянный завод. Мы много работали как связисты. Приезжали ночью верховые на лошадях с донесениями к нам - на пункт сбора донесений - ПСД. Документы регистрировали и тут же отдавали в руки - Вовочка, срочно письмо доставить туда то. Меня как самого молодого звали Вовочка.
  
  О.Д. - 30 июля 1941г. 33 армия (9, 5, 1, 17 и 21-й дивизий народного ополчения ) получили приказ сосредоточиться в р.Спас-Деменска, к исходу 2 августа 9 дивизия должна была занять рубеж 9 -й сд - рубеж Дюки-Бураки. Как утверждается на сайте 9 дивизии, передислокация 9 ДНО проходила из Бородино по железной дороге, но ветеран не смог вспомнить, подтвердить погрузку в эшелон своей роты связи в июле-августе.
  
  Стояли между 2 шоссе - Киевское и Минское. Осенью я и другие бойцы услышали - "Немец подтягивает, накапливает силы по ту сторону реки. Спешил фашист, сильно растянул соединения. Но будет его наступление." Все говорили- прорыв будет здесь. Немцы с самолетов раскидывали листовки о том, что скоро будут принимать парад на Красной площади. Мы тоже готовились. Делали ограждения, укреплялись.
  
   Еще зелень вокруг, листья не стронулись. Слева впереди слышим выстрелы и справа они раздаются. А мы как бы в тылу. Забегает командир роты - старший лейтенант - растерянный в землянку. - "Вовочка, быстро возьми автомат и больше ничего не бери." Думаю, - немцы прорвались? Я сел на мотоцикл сзади, командир роты его повел, проехали с полкилометра- километр. Ещё сухо было, хорошо ехать. Вижу, стоит самолёт У-2, хвостом в кустах к лесу, замаскирован. Рядом кучка, человек 5 офицеров и наш солдат Зеленцов, маленький ростом мужичок (1905 г.р. - О.Д.). Зеленцов весь в слезах. "Что случилось?" - Да вот, надо доставить донесение, а он боится, говорит, что не может в самолет садиться. - Вот он полетит, - говорит командир, хлопая меня по плечу.
  
  Я никогда не летал, ну и что ж? Смешно мне стало, что солдат рыдает от страха, что придется подняться в воздух. Дают мне узелок. Донесение - узелок килограмма 3, материя опечатана сургучной печатью. Надо срочно передать этот пакет в г.Боровск. Я то знаю, что Боровск - это же по направлению к Москве. Чепуха - в тыл лететь. Это на фронте донесение доставлять требует нервы. Вот такие чувства я испытал в душе. - Пойдем, я покажу, как подлезть, ногу сюда, сюда. Летчик показывает, куда садиться на самолете. Пристегнул меня ремешком. Сказал: "Смотри за хвостом. Если появится силуэт самолета, ты мне по плечу постучи." Завел самолет. - "От винта!" Полетели.
  
  Летим низко, я смотрю вниз, интересно - овражки, лески. Думаю, легко будет найти в Боровске нужный государственный адрес, что мне указан. У-2 сделал круг над Боровском, летчик показал рукой на здание. Приземлились около города. Подтащили машину к кустарнику, замаскировали её. Летчик говорит: "Связной, только быстро. Ждать я тебя долго не буду. Я улечу. Немцы летают, сожгут меня." Это обещание меня обеспокоило. А сколько он меня будет ждать? Что такое быстро - 20 минут, час? Мы днем летели, часа в 2.
  
  Мы приземлились в 1-1,5 километрах от городских домов. Думаю, за полчаса добегу. А побежал - мать честная - везде кустарник, крапива. Сверху то всё зеленое, сливается в одну массу. Я в одной гимнастерке, рукавиц раздвигать крапиву нет. Спустился вниз к речушке. Она шириной 10-15 метров. Палку взял, попробовал глубину. Дно болотистое. С документами нельзя переправляться, вдруг завязну. Смотрю, вдалеке на горке темнеет то ли дом, то ли сарай. Раз дом, значит его обитатели в Боровск как-то ходят. Бегом туда, беру краешком через кустарник. Вижу, мальчишка лет 12 стоит у лодки, она на цепи привязана.
  
  - "Слушай, на ту сторону переправь. " А он мне: "4 сухаря! " А 4 сухаря - это наш дневной паёк. Значит, знает, что и сколько спрашивать. - "Да нет у меня сухарей." - "А нет, иди к отцу. Пусть он тебе даёт." - А до деревни бежать 300 метров. Кто там со мной будет разговаривать, дай мне это, дай мне то? - "Да мне некогда! Слушай, друг."...
  
  У меня был личный кинжал, висел на поясе. Он, вероятно, был взят с какой-нибудь выставки, из музейной коллекции, рукоятка позолоченная, цветочки, камушки блестят, голубой, синий, зеленый. Я этот кинжал в армии выменял, был такой игровой обмен меж людьми "не глядя". Махнемся не глядя. - Раз, два, три, что кому выпадет. - Кому-то достанется пустой коробок от спичек, а вот мне кинжал выпал. - "Слушай, друг, я даю тебе этот кинжал в залог. Сбегаю, отдам пакет, а потом мы пойдем с тобой в часть. Я тебе больше сухарей там." Не говорю, что на самолёте прилетел, что не смогу отвести его в часть. Обманул его ради дела. Парнишка согласился, достает из кармана ключ. Перевез. Я ему сказал: "Жди." Кинжал у него так и остался.
  
  Я бы мог из автомата дать очередь, сбить замок на цепи. Но был строгий приказ, направленный против мародерство. За утеснение граждан могли бы наказать строго - вплоть до трибунала, хоть штрафных рот тогда не было. Сдал я документ по адресу, получил расписку. Спросил, как перейти реку. - Да переход там вот есть, бревнышки лежат.
  
   Вижу, летчик суетится около самолета. Слава богу, здесь. Прибежал к самолету. Лётчик: "Ну ты долго ходил." А мне показалось не так долго. - "Ещё бы минута, и я бы улетел." Выходит, не зря я переживал, что вдруг он улетит. Боровск же 30-40 километров от линии фронта. Меня же без суда расстреляли тогда как дезертира. Летим назад, низко. Внизу вижу ребят, которые стерегут коров. Я хоть привязанный, хочу приподняться для лучшего обзора. А летчик это увидел в зеркало и мне кулаком показывает, чтобы не двигался. У меня тут от ветра пилотка и слетела.
  
  Впоследствии мне приходилось летать ещё на У-2, но больше принимал донесения от лётчиков. Приходит телефонограмма, - принять донесение в таком то квадрате. Ждешь под деревом. Летит самолет. Принял от летчика донесения, самолет улетел, отнес почту в штаб.
  
  
  
   Вторая часть. Горечь отступления. Вяземская операция 1941г.
  
  Вторая часть рассказа (первая часть) обрисовывает реалии Вяземской оборонительной операции 2-13 октября 1941г. , охватывая период до конца октября. Эта трагическая страница - часть Московской оборонительной операции 30 сентября-5 декабря 1941г. После сосредоточения сил немцы начали наступление 2 октября, ударив основными группировками в стык 29 и 30 армии, а с другой стороны южнее Варшавского шоссе в полосу 43 армии. Наступал противник и в других местах. Так, 2 октября приняла бой на подступах к Ельне 9 дивизия народного ополчения (139 сд), переданная 24 армии из состава 33 армии. Полоса обороны 43 армии была, увы, прорвана, 3 октября бой докатился до 33 армии, части и соединения которой стояли во втором эшелоне у Спас-Деменска. Первое пробное столкновение 173 сд (33 а) с 5 немецкими танками разведывательного рейда произошло уже вечером 2 октября. Немецкие танки повернули обратно. Но следующий день представил уже другую картину.
  
  илл.карта немецкого наступления с 2 октября 1941. Википедия. Других карт нет
  
  
  Многое указывает на то, что Пункт сбор донесений (ПСД), на котором служил В.Н.Фомин, находился в р. Спас-Деменска в порядках 33 армии - во втором эшелоне, а не на передовой - в 9-ой (139 сд) дивизии московского ополчения. По словам Фомина, немец разрубил 9 дивизию. Солдат говорит, что они находились между Вязьмой и Егорьевск, под последним, вероятно, имеется ввиду село Егорьевское в Козельском районе Калужской области. Это очень большое расстояние. Также замечу, что, видимо, полет рассказчика с пакетом документов на У-2 в Боровск происходил 2 октября, когда началось немецкое наступление. От Спас-Деменска до Боровска 200 км.
  
  В.Н.Фомин: Командир роты (связи) говорит в октябре (01.10.1941?) в деревне. Ещё тепло было. - "Велосипеды давайте прятать на чердак, чтобы они не мешались." Ездить на них c донесениями (посыльным) было больше нельзя. Осень. Дождик, грязь, падаешь с них.
  
  илл.распутица, осень 1941г.
  
  Прорвали немцы оборону, кажется 3 октября 1941г. Началась неразбериха. Деревня (где располагался ПСД). То ли изба, то ли сарайчик. Приехали артиллеристы, на 2 лошадях пушку привезли. Развернули 45 мм пушку, покатили. Садик. Яблоню они спилили. - Я говорю: "Что за балбесы, зачем яблоню спилили? Нельзя было пушку поставить рядом?" Покрутились, покрутились и уехали с пушкой, зря срубили.
  
  Снаряд летит, взрывается на грунтовой дороге в 20 метрах от нашего дома. Воронка осталась. Шум, крики. Говорит комроты (связи): "Это немецкие танки прошли. Это из танка выстрел." Штаб полка справа в полукилометре стоит на возвышенности, там какая-то суета. Связи телефонной с штабом нет. Снова снаряд взрывается. Шум, немцы прорвали оборону. Немцев не видно, ждем команды. Но связи нет, никакой команды сверху нашему ротному не приходит. Он сам не может принять никакого решения, покинуть пункт сбора донесений просто так нельзя. Раздается вдруг крик: Полундра! Немцы! Кто-то их, наверно, видит. Моторизованная колонна, видно, идет. Самовольно отходим. Хватаешь с собой то, что записано на солдате - винтовка, противогаз, подсумок, котелок, каска, если есть. Справа кто-то бежит не из нашей роты. Панические настроения охватывают людей. Солдаты врассыпную, бегут гурьбой, никакого строя. Комроты потерял из виду.
  
  Я лично потерял свою часть. Где такой полк, где рота? - Роту не найдешь. Собрались военные из разных частей. Я с Димой (из наших связистов) среди них. Подъезжает к толпе солдат, стоящих кучечками, грузовая машина ЗИС. В кузове солдаты стоят. Солдаты из машины выпрыгивают, строятся. Выходит из кабины офицер, выше среднего роста, в новой шинели, портупее, с пистолетом в руках. Машет рукой, командует и нам: - Построиться!
  
  Этот офицер обращается к солдатам в строю: "Здесь будем держать оборону." Строго сказал, чуть ли не пристрелю в случае неподчинения. Какому-то командиру говорит - "Ты будешь командиром взвода. Рассчитайсь!" - По 7 человек. - Первое отделение - ты будешь командиром отделения. Указали и мне, вот твой командир отделения. К нему по всем вопросам. Я про офицера того из-за его отличного обмундирования ещё подумал: "Пришелец какой?" Я то свою шинель оставил. Бежишь, ничего не видишь, только плащ-накидка осталась на гимнастёрке.
  
  Прошло часа полтора. Спрашиваю, а где отделенный наш? - А бог его знает. Все же в шинелях, одинаковые, в лицо друг друга не запомнили. Вечером обед принесли. Кухня, чан здоровый на колесах. Поели. Вроде легче на душе. Местные жители от немцев уходят в лес, скотину гонят.
  
  из фильма Вяземская операция
  
  Немцы предпочитали наступать по шоссе. Здесь где-то в районе Мосальска должны немца притормозить (Мосальск захвачен немцами 5 октября 1941г. - О.Д). Как немца останавливать? Где заграждения? Бутылки с зажигательной смесью, они в сумке. В лесном овраге удобно лежать, окопы не роем. Подходят немецкие танки или скорее 2-3 бронетранспортера с гусеницами. В 10 метрах немцы, на броне кителя расстегнуты, рукава засучены, в касках. Пулеметы и автоматы по лесу предупредительный огонь ведут, ветки кустарника прыгают, их как бы скашивают огнем. Как тут из винтовок стрелять. Командиров нет или команды не подают. Немцы развернулись и уехали, в овраг они не поехали. Их танки ещё эресами (реактивными снарядами катюш) там, кажется, отогнали. (Упоминание Фомина о катюшах может вызвать недоумение, но известно, что 5 октября 1941 мимо Спас-Деменска проходила (выходила из окружения) батарея катюш капитана И.А.Флерова. Возможно, это как-то откликается в воспоминаниях ветерана. О Флерове см. статью https://podiemvrn.ru/pervyj-komandir-legendarnyh-katjush)
  
  илл.немецкий легкий танк Panzer 2
  
  Со мной был Митька из нашей части связи, он уже служил в армии, взрослый мужик. Он мне: "Малыш, малыш, ты от меня не отходи." Как немецкие легкие танки загудели, автоматы затрещали под Мосальском, в овражек забрались. Дима мне говорит: "Ты выбрось свои пару бутылок с зажигательной смесью, что против танков, из мешка. Разобьются. Загорится. Сгоришь сам." А как их выбросить? Присягу же принимал.
  
  Мы в лес быстро ушли. Все рассыпались по нему. Офицер какой-то переодевается в гражданское. А мы запутались, потеряли направление, где запад, где восток.. Спрашиваем офицера: "А где Москва?" Она же на восток! У офицера компас, он показал направление - Туда. Туда надо нам и идти. Прошли метров 20-30. Слышим разговор. Прилегли в папоротник. Вдруг немцы? Но нет, наши, человек 6, один сержант с треугольничками в петлицах (2 треугольника - сержант). Говоря я им: "Куда вы идёте, в Мосальск? Туда уже немцы прорвались." - "А у нас в той стороне деревня. Куда мы от деревни пойдем?" - И пошли в сторону немцев. Мы же вдвоем c Митькой в обратную сторону. Ещё какие-то группы солдат встретили.
  
  Из оперативной сводки Резервного фронта на 22.00 6 октября 1941г.
  
  Войска Резервного фронта в течение 6 октября противодействовали прорыву противника на фронте. На левом крыле фронта противник, не встречая сопротивления, развивал свой удар из района Спас-Деменска на Вязьма и из этого же района на Юхнов
  
  24 армия
  
  Противодействовала наступлению противника перед своим фронтом и левым флангом...
  
  43 армия.
  
  Армия не оказывая сопротивление противнику рассеялась и отдельные части армии прекратили свое организационное существование...
  
  33 армия
  
  Армия, как организм не существует...
  
  илл.оперсводка Резервного фронта 6 октября 1941г.
  Контрольно-пропускной пункт НКВД - Стой, документы! А какие документы? Не было тогда ни красноармейской книжки, ни медальонов. Иной ополченец и часть свою не знает. - Оружие сдайте, иди в деревню на формирование. С оружием не идти. Мы еще тогда возмутились: "Как же без оружия идти!" Километр же. - "Ничего. Идите. Там вам дадут." И пехотинцы, и артиллеристы, и танкисты так туда все и шли.
  
  Собрали всех вместе. Кому-то дали в руки винтовку, а кому-то и не дали. - А мне винтовку? - В бою добудешь! Как держать оборону? Части сборные, никто никого не знает. - Окопаться! А как окапываться? Руками только если. Не важно. Лес слева, справа лес. А посреди поле - рожь или что-то ещё. Здесь могут немцы на мотоциклах, легких броневичках проехать. Надо задержать. Любыми силами, чтобы не рвались к Москве.
  
  Окопались. Сколько нас - 20,30, 100 человек. Смотрим, появились немцы. Замелькали на мотоциклах, сколько их штук 5-10? Головы немцев видны из-за кустов. Видим только передовых, а сколько всех, надо лезть на дерево и считать. Начинаем стрелять, не ждём. Начинается война. Стреляю в фашистов с расстояния 30-40 метров. У них техники много - броневики, мотоциклы, лёгкие минометы. Они нажимают. Если мы сумели их огнём задержать, - они покрутились, постреляли, развернулись и обратно ушли. Всё. Победа наша. А то бывает их побольше прибудет к месту. Стреляют, начинают поджимать. - Раз, слева обходят. Так ведь нас могут окружить! Полундра! Паника, все же из разных частей, разношёрстная часть. Кто-то крикнет: "Ребята, немцы. Обходят!" Бросили, значит, соседи, оголили уголочек. Думаешь тогда - тоже надо быстро уходить. Только по лесу уходить надо, если что, бежать, а на открытом месте самолет на бреющем полете из пулемета расстреляет и бомбы бросит.
  
  Отступали мы, значит, в октябре в Калужской области, шли не строем, гурьбой без команды, чуть ли не батальон были числом солдат из разных частей. Широкая дорога в деревне. Остановились. Видим в сумерках 5-6 машин стоят покрытые брезентом. Что такое? Колонна?
  
   Шёл дождик, моросит. Я ногу себе натер, портянку не так закрутил. Шинель от дождя набухла. В один дом постучали: "У нас полно народа. Некуда пускать!" Дверь не открывают. Во втором доме также. - Мне говорит Митька Сумин, мы вдвоем с ним держались, он был постарше. - "Полезем в кузов, укроемся от дождя." Шофера в кабинах, охраны нет. Залезли солдатики под брезент, а на машинах лодки лежат. Услышал я: "Это понтонные мосты для переправ через реки. Если быстро мост построить нельзя, ставят лодки, связывают, организуют мост. По нему легкое орудие можно переправить." Это была какая-то сапёрная часть. Мы с Митькой заснули под брезентом. Вроде как эта колонна двинулась, пока мы дремали. Сколько-то проехали.
  
  Открыл глаза. Лучик зеленого света от фонарика пробежал мимо. Выглядываю, кто-то в темноте построился. То ли солдаты наши, то ли гражданские лица. Все черные, если шинель намокла, она тоже черная становится. Вылезли. И слышу по-немецки - Хальт. Хальт. Шнель. (Стой. Стой. Быстро).
  
  Дима говорит: 'Что-то вроде говорят по-немецки. Вылезли мы из машины на булыжник на небольшом спуске. Стою в чужой длиннющей шинели, в каске, подсумок сполз на спину, винтовка в руке. Немец что-то лопочет. Винтовку у меня взял, затвор вытащил. Выкинул его. Взял винтовку за ствол и прикладом по булыжнику -Тух-Тух - стал ударять. Сломал-не сломал. Выкинул тоже. Строят пленных в колонну по трое или четверо. Прошла колонна сколько-то, немцы-охранники справа идут. Вдали стреляют, пули трассирующие в небе видны. Остановились. Деревня какая-то вокруг. Рядом забор как плетень - из веток сплетён в 2 метрах. То ли калитка открыта, то ли нет её, просто проём. Митька мне: "Давай в сторону" (убежим). А то в плен возьмут (уведут).' А я боюсь отойти. Немец прошёл справа, каска его поблескивает. Пристрелят же? Он: 'Давай, пока остановились. Нет же никого' Он толкает: 'Давай, давай. Сейчас тронутся.' Люди то чего-то остановились. До калитки метра два. Я туда. Присел за ней в кустах. Дальше боюсь идти один. Потеряюсь от товарища. Слышу - затрещало, забор, ветки поломались, что ли. - Тры. Тры. Раздалась автоматная очередь. Ну всё, - думаю. Притихло. Посидел. Слышу - Дима шепчет: - 'Малыш, малыш (он так меня звал)' - "Я здесь." Мы в кусты и убежали с той деревни. Отвалили от немцев. Их, наверно, немного было там. На 3-4 мотоциклах (возможно) подъехали и остановили, угрожая автоматами колонну.
  
  Мы пошли вдвоем на восток. Вышли к вечеру на какой-то хутор, несколько домов. В окошке коптилка светится. Постучались. Бабка открыла нам. - А здесь немцы есть? - Да нет, касатики, нет никого. Заходите. - Как вы? - Холодно на улице, здесь всё-таки помещение. Ой, сынки, у меня сынок тоже в армии, может быть, также скитается. Покормила нас картошечкой. Говорим: "Мамаша, мы заснем, вы, как рассветет, разбудите нас." Спали на полу. Она постелила нам соломы. Проснулись, солнышко в окно светит. Мать честная, мы просили будить, как будет рассветать, а тут солнышко светит. Две двери в сенцах, одна во двор направо - на огород, другая налево на улицу. Открыл дверь на улицу. - А там на другой стороне 2 мотоцикла немецких стоят, у колодца немцы умываются. Я обратно. - "Дима, немцы здесь!" Он вскочил. Смотрим, на столе узелок лежит, картошечка, горбушка хлеба. Мы во двор выскочили, нырнули в высокие растения - то ли подсолнухи, то ли конопля. Ползком от этого дома. Огородами ушли.
  
  
  Идем по лесу, мимо дорога видна из-за деревьев. Метров 100 от нас по дороге-шоссе двигается сплошная колонна немцев. И пехота, и танкетки, и броневички. Больших танков, как в кино показывают, я тогда не видел. Друг за другом немцы строем идут. Торопятся скорее в сторону Москвы. Листовки немецкие мы читали, - Гитлер: я буду принимать парад на Красной площади! Стараешься пройти незаметно, тайком. Не стоишь, глазеешь на них как на демонстрации открыто. В лес они не сунутся, техника не пройдет по ямам и оврагам.
  
  илл.немецкая колонна, 1941
  
  Так вдвоем и выбирались, вечно голодные. Питались ягодами да в деревне картошкой. Искали свою часть. Рассыпались и собирались. Спрашивали, кажется, и 9 дивизию, и пункты сборы донесений. Поэтому если и разминулись с Митькой где, то потом опять встретились. Шли же в одном направлении. Какие-то контрольные пункты НКВД пытались даже обходить, мы ж связисты, нам в свою часть нужно. К какой-то части снова пристали. А после той деревни с бабкой прошли мы немного. Натолкнулись на контрольно-пропускной пункт НКВД. - Ваши документы! - А какие документы? Провели нас в село, здесь формируется сборная часть из разного народа, много из них ополченцев. Дали винтовки.
  
   Прошли полкилометра для занятия обороны. Просека метров 400 метров шириной, поле, пни, лёгкий танк вроде не пройдет. Слева лес, справа лес. Показались немецкие мотоциклы с люльками - 5-6. В каждом ручной пулемет, водитель и сзади него немец с автоматами. Трещат. Я за пеньком укрылся. Они подъехали, в метрах 200 от нас. Открыли по ним огонь. Рядом со мной боец на коленях стоит, затвором перещелкивает и бах, и бах в небо. К нему офицер подбегает: Дурак, куда ты бьёшь вверх! Стреляй в ту сторону! Немцы открыли тоже огонь, развернулись и уехали.
  
  Околица деревни, кажется, Вороново (Юхновский район, сельсовет Тибеки - О.Д.). Я уж в шинели был. Подъехали туда (на полуторке?) к обеду. Покормили хорошо. Грязь, погода холодная, сырая. Кузница в маленьком сарайчике. Незнакомый старшина говорит мне и ещё одному солдату: "Вы будете патрулировать. Немцы недалеко десант выбросили. Одного нашего зарезали или застрелили. Надо контролировать обстановку. Станете на задах. Ты ходишь от мостка до кузницы, а ты от кузницы и дальше. Встречаетесь друг с другом и расходитесь. Как посторонний появится, сразу сигнал давать." Между деревней и лесом поле - метров 300-400, в лесу может прятаться десант. Вот так ходил до вечера с винтовкой СВТ, встречался и расходился. Стемнело. Тишина. Раз прошел, напарника нет, второй раз прошел, его нет. Третий раз прошел. Луна светит. Впереди поле, дальше лесок. Мать честная. Если десант немецкий, то он тоже глядит, увидит меня. Я присел на околице у крапивы, прополз к кустарнику.
  
  К утру слышу - машины загудели. Мать честная, всё равно же никого нет. Меня не меняют. Выскакиваю на дорогу - за домами - метров 20-30 грузовая машина. Едет в тыл по осенней грязи. Мне руку подали, я залез в кузов. Никого из солдат не знаю. Построение, здесь будем оборону держать. Бутылки выдали с горючей жидкостью против танков. Ну и винтовка ещё. Задумана самозарядная винтовка Токарева (СВТ) прекрасно, магазин 10 патрон, взял врага на мушку, выстрелил, затвор сам отходит, второй раз стреляешь. Но выходит часто дерьмово, чуть песок, грязь попали, заедает. У СВТ - штык-кинжал, сантиметров 40-50.
  
  Вдруг объявился наш ротный. По-моему, к Боровску подходили. (150 км к северо-востоку от Мосальска) (Это можно понять так, что Фомин встретил, наконец, 639 отдельный батальон связи 33 армии. При этом - под "наш" подразумевается командир роты, который командовал Фоминым и его товарищами с момента этой встречи, а не тот, который был до 3 октября 1941г.. Интересно, что с Фоминым в него же поступили и Митька, и Петр Зеленцов, о котором рассказывалось в 1 части. По отчету 33 армии на 12 октября 1941г. в 639 батальоне связи числилось 260 человек, то есть он вполне сохранил свою организацию при отступлении, начавшемся 3 октября. По штату 5 апреля 1941г. отдельный батальон связи стрелковый дивизии той же структуры - 278 чел. - О.Д.)
  
  Такая картина. Полевая кухня на колесах. Котел. Обед батальона у кустарника. В 1 километре деревушка, белеет церквушка. В 200 метрах лес. Вдруг поднимается пулеметная трескотня. Крик: "Немцы!" Всё бросили и бегом в лес. За мной бежит солдат лет 60, ему тяжело винтовка, скатка, противогаз. Слышу: "Сынок, помоги." Дунули в лес, поскольку знали, танки в лес не пойдут. Но потом всё выяснилось, наши части там были, местные жители рассказали. Заехали три немецких мотоцикла, построчили, а кто-то панику навел. На мотоцикле обычно трое- водитель, сзади еще один и в люльке немец с пулеметом. Они постреляли, развернулись и уехали.
  
  Собираемся в лесу. Командир роты говорит: "А где взводный?" - "Вроде с нами был." - Немедленно пройти туда, откуда убежали. Живым мертвым давай его сюда. Пошли за ним солдаты. Взводный то ли ушибся, то ли чего - отстал просто. Вернулся взводный, это был сержант. В роте было 2 взвода, 4 отделения.
  
  Добрались мы так до Нарофоминска. Тут я был снова в полку связи. На командование пришел Жуков. Порядок навел, жесткий. Так и солдаты меж собой о нем говорили. (Г.К.Жуков возглавил Резервный фронт с 8 октября и Западный фронт с 10 октября - О.Д.)
  
  Политрук роты сказал на политзанятии в ложбинке: "Всё. Ни шагу назад." А Митька же уже здесь в кузове грузовика сильно ушибся головой и попал в госпиталь. Ехал грузовик в темноте по шоссе. Противотанковый ров, мостик через него. Машина попала в ров.
  
  104 отдельный полк связи 33 армии был сформирован 26.10.1941г. в дер.Кузнецово, Нарофоминского района из 639 отдельного батальона связи и пополнения из 183 армейского стрелкового запасного полка. С момента формирования и до конца войны Владимир Николаевич служил в этом полку, ставшим в феврале 1944г. 10 Неманским полком связи. Той же осенью 1941г. в Молотове (Пермь в 1940-1957гг.) был создан другой 104-ый полк связи, который числился в составе соседней 20 армии.
  
   Часть 3. Под Москвой
  
  Фомин: Немцы подходили к Нарофоминску. Командир приказал перейти речушку. Она ещё не замёрзла, травка ещё была. За ней он приказал окопаться - сделать окопчики для прикрытия от обстрелов и бомбежек. А как окопаться. Мы ж не пехота, шанцевых лопат нет. Винтовка, каска и противогаз. Штыками или каской только землю ковырять. Дня два провели здесь. Потом нас перевели ближе в Киевскому шоссе. Через (около) полмесяца подул ветерок, мороз, снег пошел. Быстро зима наступила. Мороз за 30.
  
  О.Д. -22 октября 1941г. в Нарофоминск ворвались 258 пехотной немецкой дивизии. Линии фронта проходила по реке Нара, разделяя город на 2 части. 639 отдельный батальон перевели в Кузнецово к Киевскому шоссе на северо-восток на 19 км от Нарофоминска. Здесь на базе 639 обс и пополнения 26 октября 1941г. был сформирован 104 отдельный полк связи. Первым командиром 104 отдельного полка связи 33 армии стал полковник Давид Григорьевич Новарчук.
  
  Фомин: В роте подружился с Стаувером Левой (по документам Зинод, 1918г.р. - О.Д.), который жил на той же Краснопрудной улице, что и я, в Москве. Я с Краснопрудной и я с Краснопрудной, вот и познакомились. Все же из Москвы. Когда пополнение пришло, все знают, что из Москвы. Стали знакомиться солдаты между собой, говорить кто откуда. Ещё парень по прозвищу Колыма пришел в роту. Его так прозвали за подковыристость. Мог сказать такую шуточку девчонке-связистке, что они его сторонились, отходили. Дошел до конца войны. Я Колыму потом встретил, когда елку искал, на трех вокзалах. Он сидел на стульчике, чистил обувь, он гуталин сам варил.
  
  А как мы познакомились со Стаувером в деревне Кузнецово? Пришло туда пополнение в полк строем. Старшина выдавал пополнению (мне) в Нарофоминске новые шаровары и гимнастёрки. Я же сразу замазал гимнастерку со спины в деревне. В Кузнецово домино (кости для игры) народ делал. Как то солнышко выглянуло и где-то на этих промыслах я и прислонился спиной, испачкался. Старшина увидел и говорит: "Не успел надеть, замазал. Пока не зачистишь, не выйдешь из избы. Я тебя закрою." У меня в вещмешке вторая гимнастёрка похуже. Встал я у корыта в избе, никогда раньше не стирал. Лева увидел меня, в окно постучал, я открыл. Он залез. - "Что делаешь, Вовочка?" Я ему рассказал. - "Я тебе помогу." И выстирал гимнастерку.
  Тут мы узнали, что друг другу соседи, я из 34 дома, а он из 31ого на Краснопрудной. Лева: "Я с 31 ого дома?" - Это Рабенковский? А я напротив живу. Так и сошлись.
  31-ый старинный дом назывался Рабенковский, он был большой, длинный, 4-этажный, стоял рядом с 23 отделением милиции. В нем была булочная, аптека, обувной магазин на первом этаже, лифт. Мы, мальчишки из двора 31-ого дома, из рогаток пуляли по стеклам коридора на 4-ом этажа этого дома, у кого рогатка лучше и рука вернее, кто дострелит. Разбил стекло, значит, камешек долетел.
  
  В ноябре 1941г комроты подходит: "Вовочка,почисти сапоги. Винтовку оставь. Возьми автомат, пару гранат. Будешь охранять адъютанта." Поехали вечером на На легковой машине от Киевского шоссе в Перхушково с капитаном. Это по Белорусской дороге километров 35 от Кузнецово (на северо-восток). Проехали станцию, в километре от станции школа. Темно. Зашли в школу, там свет горит. Какой-то майор говорит капитану - Пойдем. Я хотел с ними пойти. - А вы здесь подождите. Я вижу, они дверь открыли, зашли в комнату. За столом сидел генерал. Капитан возвращается вскоре, спрашивает.- "Ну ты видел Жукова?" - "А где? Откуда я знаю его?" - "А вот дверь я открывал, он за столом сидел." - "Да. Это Жуков?" - "Да."
  
  
  В роте было 50 человек, если побьют, останется 30. Придет пополнение. Рота доставляла документы в части. Обязаны были доставлять вовремя, чуть ли не трибунал мог быть за опоздание. На документе может быть написано во сколько его доставить, допустим в 12.00. На полчаса раньше - хорошо, на 10 минут позже, можно под суд попасть. - Где ты был, где бродил? Приходит ротный в землянку: "Надо доставить документы в это подразделение, полк." Смотрим по карте, где часть, где немцы. Если уклонился далеко, можешь попасть к немцам. Не везде линия обороны сплошная, даже на танке можно незаметно проехать. Лесами оккупанты не наступали. Налево пойдешь, к немцам попадешь, направо - уйдешь вглубь страны.
  
   Бывает так, наши вперед продвинутся, проводную связь не успеют проложить. А надо доставить им приказ срочно. - Немцы продвинулись вперед, заняли высотку, с неё хорошо всё проглядывается. Наша же рота залегла в низине, окопалась только что, ничего не видит. Вдруг в штаб приходят данные авиационной фотосъемки. В километре в лесочки оказались немецкие танки. До этого пешая разведка скопление противника здесь не обнаруживала. В 12.00 этот квадрат полетят бомбить наши эскадрилья - 15-20 самолетов. А в этом квадрате расположилась и наша рота. Промахнутся если, разбомбят и наших. Надо срочно доставить приказ, чтобы до 12.00 рота отсюда убралась. Назад на 1 км надо отойти. Роту построили, срочно отступать.
  
  И кавалерийская лошадь с седлом была для связи. Я на ней скакал с донесениями, когда дорог не было и болотистая местность. Лошадь была закреплена за комполка, с его разрешения только можно было на ней добираться. Редко это случалось, дороги же есть кругом. Зимой комполка и лёгкие санки давал, и возчика давал, если снега много и на машине не проскочишь. Фамилию нашего конника Курмангалиев (Мажит, 1908 г.р.). Он любил чай пить, сахар менял на чай. - Фомин, чайко, чайко. - Да что ты чайко, это же вода. - Нет, чайко.
  
  Зима 1941 года началась как-то сразу. Вдруг обильно пошел снег, завалило им всё. Помню наш окопчик в снегах, блиндаж у киевского шоссе. Мы - это рота посыльных (подвижных средств связи) 104 полка связи 33 армии. В стороне 100-200 метров от нас ближе к вечеру остановилась машина ЗИС, на ней горочка, накрытая брезентом. Только одну машину мы увидели. Я спрашиваю товарищей: - "А что это такое? Лодка? Зима же, снег. А тут понтонный мост строить собираются! Речки же здесь никакой нет. " То ли ротный, то ли взводный отвечает: 'Да какая это тебе лодка, это вроде новое оружие, новые образцы.'
  
  А издали такое впечатление, что это ЗИС перевозит лодку, перевернутую вверх дном. (В состав ПМП - понтонно-мостового парка включены лодки - О.Д.) Видел, как сбрасывают там брезент, домкратят машину. То ли водитель, то ли командир в кабину садится. И тут же залп, уу-уу, сплошной миномет. К ночи, значит, загудело. Железо гремит, как будто его сгружают. Как орудие, миномет стреляет, мы уж не раз видели, привыкли к этому. А тут сплошной гул, светящиеся снаряды уносятся вдаль. Слышу разговор меж солдат, это катюши, новое оружие, называются катюши. Это их испытание, проба.
  
  А издали такое впечатление, что это ЗИС перевозит лодку, перевернутую вверх дном. (В состав ПМП - понтонно-мостового парка включены лодки - О.Д.) Видел, как сбрасывают там брезент, домкратят машину. То ли водитель, то ли командир в кабину садится. И тут же залп, уу-уу, сплошной миномет. К ночи, значит, загудело. Железо гремит, как будто его сгружают. Как орудие, миномет стреляет, мы уж не раз видели, привыкли к этому. А тут сплошной гул, светящиеся снаряды уносятся вдаль. Слышу разговор меж солдат, это катюши, новое оружие, называются катюши. Это их испытание, проба.
  
   Как дали залп, машину стали разворачивать в нашу сторону. Подъезжает к нам этот ЗИС, в метрах 30 от окопа связистов останавливается. Немцы между тем уж засекли место, открыли огонь из минометов. Разорвалось несколько снарядов или мин вокруг той позиции. Ротный им говорит: 'Нет, нет. Давайте, отворачивай, в сторону, в сторону, ставьте машину в другом месте.' Они уехали. Быстро ж сниматься надо с позиции, поскольку немцы засекают по пламени место, откуда произведены выстрелы.
  
  Но зимой 1941 доставляли донесения пешком или на лыжах, я на них раньше и не катался. С письмом по открытому месту надо пройти, где ползком, где бегом. Надо и спрятаться и доставить вовремя. Всегда с винтовкой, 2 гранаты на боку в сумочке - лимонка или РГД, документ зашифрованный, совсекретно, он не должен попасть к немцам. Головой отвечаешь. Поближе его к груди кладешь. Письмо и в тыл, и вдоль фронта может быть. Слева немцы, справа ты. Километров по 10 с донесением надо было пройти. К счастью, не было случаев перехвата немцами наших посыльных в полку. Быстро я ходил, меньше 2 часов требовалось, чтобы доставить пакет. Полушубок, валенки, цигейковые рукавицы на веревке болтаются. Другие рукавицы с одним пальцем, чтобы стрелять. Подшлемник из чистой шерсти, не то что нынче из лавсана. Можешь натянуть его, так что только глаза останутся. Не замерзнешь. В блиндаж вход узкий, чтобы можно было плащ-палаткой завесить. Печка была даже в блиндаже, это от старшины зависит.
  
  Зимой продуктов продуктов не было. Старшина дал буханку. Она на морозе затвердела. Мы с Левой по очереди грызли хлеб. Один раз я подбородок поморозил. Надо было ехать на мотоцикле против ветра. Приехал, а мне говорят - у тебя борода то белая, подморозил. То ли Шанский завод, то ли Полотняный завод. Мотоцикл был отечественный с тремя передачами, у немецких есть ещё задняя передача. Проблемы завести мотоцикл зимой не было. А вот с грузовой машиной приходилось помучиться. Стартер не работает, надо провернуть вручную ручку, чтобы полуторка завелась. Тяжело на морозе провернуть, картер надо прогреть. На палку накрутишь тряпку, промочишь ее бензином или солярой, зажжёшь и под машину - картер прогревать. Масло пожиже станет, ручку тогда легче провернуть. То же самое касается и броневичка. Конверт получил, надо его доставлять, а тут шофёр броневичка возится. Помогаешь ему завестись.
  
  В битве за Москву мы находились между Киевским и Минским шоссе. Помню деревню у Балабаново (освобождено 28 дек.1941г.), трубы торчат, погорело. Снег. Зима. Изба. В сенях 2 ящика стоит с патронами, они промасленные в бумаге, гранаты. А на нем лежит граната РГД. Ротный говорит: "Вовочка, выкини это, что стоит." Я посмотрел, а граната то с запалом. Нет бы, вынуть запал и гранатой этой можно гвозди забивать. Однако я не стал вынимать запал, а взорвать её - закинуть подальше в сугроб. В снегу осколки ничего не сделают. Такая дурь пришла. Вытащил ящики на улицу. Взял гранату и вышел из сеней, открыл дверь во двор. В 5-6 метрах от домой столб. Я кинул без разбега гранату и, надо же, попал в этот столб. Граната ударилась о столб, я машинально присел. Она взорвалась, и ручка её воткнулась в дверь, где я стоял. Если бы не нагнулся, в меня бы попало. Никто не обратил внимание, ничего не спросил.
  
  Мы выдвинулись в январе 1942г. в Нарофоминском районе в Ефаново (30-35 км западнее Балабаново). Командир роты умывался у колодца и оставил часы. Выстроил роту у лавочки, человек 12 было там. "Ребята, часы оставил у колодца. Никто там не был, не видел, не взял?" Все молчат. А Лёва Стаувер мне говорит: "Я их взял" - Зачем же ты их взял?
  
  Я придумал, как возвратить часы командиру и сказал Лёве: - "Положи часы на притолоку дверей в избу. А я буду искать как бы часы и найду там." Так и сделали. Командиру говорю: "О, нашел! То ли вы положили, то ли кто-то другой."
  
  Зимой мы (104 полк) стояли на станции Износки (освобождено 22 января 1942г. )Командир роты дал мне команду склеить типографскую карту, отдельные листы привезли, как из тетради. Масштаб не как на фирменной карте - мнлкий, а подробную карту с ручейками, лесничествами надо было из листов оформить. Клеил то ли картошкой, то ли мылом на столе. В обед пришел солдат и спрашивает: "Вовочка, где карта?" - Ну подожди, сейчас подсохнет. В котелке на русской печке в ячеечке - урне у меня каша греется, её шрапнелью называли. Пока я клеил, налетели мессершмиты и стали бомбить. Бомба попала в край машины, у дома окна вылетели, двери. Я кричу: "Давай через окно вылезем. Сейчас будет второй заход самолета, снова бомбы полетят." А солдат молчит и оседает, шапки слетела, в голове у него дыра, крови нет. Я из окна выпрыгнул. Через дорогу перебежал в дом без крыши, одни стены кирпичные. Переждал второй заход, на улице остались машины разбитые.
  
  Комроты послал второго солдата за картой. Он приходит, валяется убитый солдат, карта разорвана. Он возвращается и докладывает: "Вовочка погиб." И тут я появляюсь.
  
   Часть 4
  
   Вяземская операция 1942г.
  
  О.Д. - После выхода в район Износки 43 армией был обнаружен коридор в стыке 33-й - 43-й армий - между Крюково, Дошино шириною в 40 км, слабо занятый противником. В этот коридор командующий Западным фронтом приказом от 17 января 1941г. направляет 33-ю армию, еще ведущую упорные бои за г. Верея, для выдвижения в район Вязьма в тыл Вяземской группировке противника. В ходе наступления 3 февраля 1942года части 33 армии были отрезаны от основных сил.
  
  Фомин: Зимой 1942г. 33 армия вела наступление в районе Вязьмы. Порядки были растянуты, поэтому не весь 104 полк связи попал в окружение. Все равно потери были немалые. (Так пропал без вести комиссар 104 опс полка Петр Павлович Дугин 1902-1942. )Мне повезло. Командир роты говорит: "Сегодня поедет по связи Стаувер. Поедешь на санях, возьмешь с собой то то и то то..." (Стаувер Зидон Викентьевич 1918-1942) - Это мой товарищ. "А ты, Вовочка, поедешь завтра, последний. Возьмешь из каптёрки у старшины, что останется, всё последнее и двинешься. Я то сам уезжаю." У старшины же всегда что-то есть на хозяйство - 2 ручных пулемета, патроны, автоматы, гранаты, валенки, сапоги. Не будешь же босым ходить, потеряешь если обувь. Наступило завтра, и тишина.
  
  Второй день прошел, третий. Ничего не говорят. Дошел слух, что мой московский приятель Лева Стаувер потерял бланки документов, чуть ли не получил выговор. Он был не очень собранный.
  
  Дошёл слух - наша армия попала в окружение. Слышу краем уха, - шинель начальника связи вся в крови. То ли он прилетел, то ли его шинель только. Пропал мой друг и половина роты.
  
  Вышел из землянки. Рядом березняк. Слышу, что-то журчит. Снег чистый и ручей! Вода быстро течет. Мать честная, тает снег, а наши то ребята поехали в валенках, сапоги в каптерке остались.
  
  А наши части выходили маленькими группами к своим, в расположение, кажется, 52 армии. Иначе не могли прорваться к своим - все вместе. 43 армия не смогла пробить коридор к ней. Начштаба на самолете из окружения выбрался, а командарм 33 Михаил Ефремов остался, сказал, что не бросит солдат, отдал приказ выходить маленькими группами. Ефремов погиб (застрелился) в окружении 19 апреля 1942. О.Д: Его гибелью завершалась Ржевско-Вяземская операция 5 января-20 апреля 1942г.
  
   Служба в полку
  
  Фомин: С первых дней полка и до конца войны я был в 104 полку, в роте подвижных средств связи. Иной раз приходят в полк так называемые "купцы", людей отбирают в штурмовую группу. Приходят и командуют - нам нужны 3 человека из вашей группы. Их забирают в другую часть, согласно приказу. (Выходили фронтовые приказы в 1942-1943гг. из полков связи по забору определенного числа молодых мужчин, особенно ранее воевавших танкистами, артиллеристами, кавалеристами и т.п. в боевые части, их заменяли пожилыми солдатами и женщинами - О.Д.) Смотришь, 3-4 человека куда-то ушли. Если ты солдат хороший, дружный, ротный никогда тебя не отдаст. А я быстро доставлял донесения, ещё этому удивлялись. Так я и остался в 104 полку. Ценили, что ли? Никогда я не говорил при получении задания - А почему я? Одеваюсь и всегда иду, куда сказано. Всегда выполнял.
  
  Был такой случай. Рядом с нами был блиндаж со связистами по проволочной связи. Только мужчины служили в этом подразделении. Женщины на аппаратах работали во втором эшелоне. Так вот, только я передал донесение, вернулся весь мокрый в свой блиндаж, шёл мелкий снег с дождем. Осень 42 или 43 года. Прилег там на солому или ветки с листвой. В блиндаже светит коптилка - по неё устроена гильза мелкокалиберного снаряда. Заскакивает в блиндаж офицер и кричит- Связной, Срочно! Провод порвали! Наладить!
  
   Провод шел от наблюдательного пункта (НП) на передовой к командному пункту в тылу, а это может быть 15-20 км от НП. Генерала на передний край не пустят, стреляют же. А на КП они ездят. Большое начальство приехало на КП, хочет переговорить с офицером на НП с перископом, а тут осколок минометный провод порвал провод.
  
  Провод этот проходил вплотную к блиндажу роты подвижных средств связи, а блиндаж проводников был поблизости. Как связь порвалась, приказ поступил - наладить. Молодой офицер взял в руки провод и побежал в ночной темноте к окопам. Наткнулся на наш блиндаж.
  
  Вбегает, значит, лейтенант молодой, с пистолетом в руке, держит его для страха, напугать, он же тоже боится, приказ надо быстрей выполнять. Чувствуется необстрелянный ещё, из училища. Он перепутал блиндаж, принял нас за тех связистов. Не разбирался. Я без звука встал и пошел по проводу искать порыв. Ночь же, ничего не видно, только держа провод и найдешь, где порвалось. А ведь были и старички там, могли бы и они. Я бы мог сказать - Я только что пришел, почему меня посылают?
  
  Побежал по проводу. Провод стальной тонкий. Нашел порыв. Чем я его могу устранить? Только зубами его, скрутил и готово. Надо же оголить концы провода, шкурку зубами снимешь. И скрутишь оголенные концы. Порыв устранён. У настоящего связиста есть катушка с запасным проводом, сумка, там телефон-трубка, батарейка, инструмент - пассатиже. Связал, соединил. Он может проверить связь тут же по трубке. - Береза, береза, - я наладил. А без сумки с принадлежностями только народным способом, - чувствуешь, что провод пощипывает, значит, связь есть.
  
  Сформировали роту уже без велосипедов, появились потом мотоциклы 2 ТИЗ 600 с люлькой (или 2) и еще 2 одиночных американский или английский здоровый мотоцикл без коляски, - немецкий zuendapp в Германии. Бронемашина позднее появилась, к Германии их уже было два. Я наловчился заменять водителя броневика и мотоцикл водил. Едешь на броневике по дороге, водитель дремлет. - Давай, заменю. Сидишь за рулем, створку открыл. Чаще я в башне сидел с пулеметом, она поворачивается, но в ней купола не было. Захотел, высунулся наружу. Когда ехали из Германии обратно в Россию, я штуки три зонта достал. Дождик пошел, зонтик раскрыл и закрылся.
  
  илл. броневик БА-64
  
  Ротного звали Костя (Константин) Корольков, старший лейтенант, высокий, подтянутый. Появился у нас зимой 1941 года. (Вообще-то Корольков служил еще в 639 батальоне. Возможно, Фомин путает, не зимой, а осенью - О.Д.) Запевал он строчки украинской песни. Уважал меня. И смеялся над нами. Привычка у него было крутить в руках массивные часы завода Кирова.
  
   Однажды командир роты на меня взыскание наложил. Ехали на мотоцикле с донесением. Он застрял. Я стал рубить ветки штыком-кинжалом от винтовки СВТ, чтобы под колеса подложить. Вытер смазанный штык о шинель, положил в ножны. Приехали. Вскоре Корольков выстроил взвод, мораль читает. А в руках часов нет, крутить нечем. Никогда он оружие не проверял, это задача старшины. А тут он вдруг выдернул у меня кинжал из ножен, а там на лезвии у рукоятки след зеленый от листьев или травы остался. - А это что? Три наряда вне очереди. - Надо же, не пожалел меня перед взводом. Хоть это и не гауптвахта, где под охраной сидишь. Если бы один на один, просто бы сделал замечание. Сижу в тот же вечер в сарае на соломе, обедаю. Командир заходит с политруком. Надо бы сразу встать, но несподручно с ложкой во рту. Политрук: "Вовочка, встал бы ты." Я встал. Вобщем, в тот же вечер отпустили меня.
  
   Корольков попал в штрафную роту по дурости в 1942-1943годах. Поехали в тыл, второй эшелон - километров 18 от передовой. Корольков поехал на лошади, с хорошим седлом для фасона. Была у него знакомая связистка Пронина. Попросила его дать прокатиться. Подъехала к заброшенному колодцу и наехала на мину. Наверно, пехотную. Лошадь кованая же. Лошадь ранило, у девчонки подошву на сапоге оторвало, а ей ничего. Дело в том, что на лошади осталась планшетка, привязанная в перемете, а в ней штабная карта. Пропал планшет, может, кто взял себе ради кожи его на обувь.
  
  За потерю документов Королькова (Константина Федоровича) отправили в штрафную роту. Прошло время - месяц-два. Стояла наша рота, старшина. Шел мимо штрафбат - по 3-4 в строю с автоматами. Увидели нашего ротного, последний идёт. - Костя, ротный. Знаков различий нет, гимнастёрка старая. - Отстал наш командир от строя, разрешили ему. Старшина на прощание дал ему сапоги не новые, но получше, чем были на нем, гимнастёрку, брюки получше. Сказал старшина на прощание - "На место придёшь, напиши нам на полевую почту". Ушёл и всё. Ни одного письма не было. Потерялся, как в воду канул. (согласно сайту Память народа погиб Константин Корольков 24.04.1944 в Молдавии, будучи снова офицером-связистом. Видимо, отслужив назначенный срок в штрафроте. - О.Д.)
  
  В 1943, кажется, нам дали медальоны (медальонов в начале войны не хватало - О.Д.). Называли их смертники. На полосочке бумаги заполняешь имя, родитилей, где живёшь. Вкладываешь в коробочку, в такой до войны иголки для патефона хранили. Её можно на шею вешать. Закрываешь алюминиевой крышечкой, как для тюбика губной (зубной?) пасты. В брюках были такие пистончики, туда клали эти смертники.
  
  В части выпускался боевой листок. В нем отмечались праздники 23 февраля, 1 мая, 7 ноября и даже дни рождения, стишки могли напечатать.
  
  Как-то зимой 43/44-ого выдали нам лыжи, деревянные палки, кажется от Починка до Монастырщины (освобождены 23 и 25 сентября 1943г.) в Смоленской области. Команда - одеть лыжи, построиться в колонну по 3-4-5. На валенки их одеть надо было в ремешок и катить строем километров 15, передислокация. Я никогда не катался на лыжах, устаю, путаюсь, одна длинная лыжа на другую лыжу наезжает, путаю строй. Старшина: "Давай назад - в хвост, не мешай!" Встал последним. Отстаю. Снял лыжи, положил на плечо, пошел пешком. Снегу по пояс. Шли по полю, лыжню прорезали более сильные бойцы - пятерки, которые периодически сменялись, как уставали. Далеко отстал. Но заблудиться невозможно, лыжня идет полем,лесом.
  
  Уже стемнело. Ну, - думаю, - всё. Замёрзну. Раньше то было слышно строй, идут, гремят котелки. Всё тише, тише. Ночь, белый снег и вдали темнеет лес. Устал, заморился. Впереди слева через поле огонёк. Но это не наши, лыжня вперёд уходит. Пошел на огонёк, вроде деревня, всё разбито. Старуха с дедом в доме. Я постучался, совсем обессилел. Они мне соломки дали, я постелил себе её на полу. Картошечки дали, поел. А утром встаю, как окреп. Вышел по полю по следам к своим. Старшина говорит: "А уж думал, тебя волки разодрали." Он не докладывал, что я отстал, потерялся. Ждал.
  
  Только после войны я встал снова на лыжи. Тренировался, выступал на первенстве района, области.
  
   Ранение. Белоруссия
  
  В Белоруссии я в 1944г. получил легкое ранение. В справке написано "при форсировании Немана получил легкое ранение." Часть переходила реку Неман или приток его по переправе из перевязанных бревен, прилетела откуда-то пуля и на излете попала мне в правую ногу чуть - на сантиметр - выше колена. Я спотыкнулся, упал. Думал, что просто спотыкнулся. Встал, опять упал. Командир отделения: "Как ты. Ты же ранен!" Я посмотрел, на ноге пятнышко. Командир: "Здесь перевязочный пункт". - Да, я дойду потихонечку. Хромая, пришел. Говорю медбрату: "У тебя есть клещи? Давай впрямь вытащим пулю." Носик то пули торчит у меня без ноги, блестит. - "Да что ты! Нет. Нельзя." Забинтовал он меня, поместил на волокоши - большие носилки. Повезли на лошади. Боль почувствовал. Госпиталь - это большие палатки, вних двухярусные койки. В операционной привязали к столу, чтобы не дергался. Оперируют. Слышу, пуля в тазе стукнула. Врач говорит: "Ну тебе повезло. Сантиметром ниже и ногу либо ампутировали, либо она не гнулась." Ногу забинтовали.
  
  На другой день пальцы потемнели. Ребята говорят: "Это, наверно, заражение." Темнеют же ноги. Говорю: "Я же чувствую себя нормально." Перед этим привезли офицера, ему ампутировали ногу. Он все просил: "Дайте мне пистолет. Застрелюсь." Страшно. Мать честная, а вдруг ногу отрежут? Наверху на втором ярусе лежал раненый в голову, мог залезать наверх, а рядом грузин или армянин. Один потихонечку стонет, другой громко. Тряханешь койку, - "Замолчи ты там!"
  
  Наутро вижу, дежурная сестра облокотилась и спит. Коптилка потихонечку светит. Ещё не совсем рассвело. Поднялся я с костылями и думаю: "Уйду из госпиталя. Уж лучше помру, чем ногу отрежут." Далеко я не ушел, костыли втыкаются в землю, тяжело пройти. Солнце уже встало, лучей отпрыск. Рассветает, книга вспомнилась: "На рассвете приводят.." Голова закружилась, я упал. Очнулся. Сестры с носилками, меня грузят. Далеко я не отходил. Я притворился, что остаюсь без памяти. Ругать же будут! Из госпиталя ушёл. Принесли меня на носилках в операционную. Положили на стол. Врач-капитан разрезала бинты, мне показалось то ли она рассматривает, то ли нюхает. Опять забинтовали. Мне сестра: "У тебя пальцы не почернели, это тебе бинты (сильно) перетянули. Тебе показалось, что они темные из-под бинта." А меня то напугали ребята заражением.
  
  Полмесяца лежал в госпитале. Пуля застряла , пролежал с ранением полмесяца. За мной на тачанке - настоящая тачанка на лошади с пулеметом Максимом - приехал командир взвода. - "Вовочка, нас переводят в другое место. Связь потеряется с госпиталем. Забираем срочно тебя. Давай. " Если уйдет моя часть, потеряется с ней связь, меня выпишут и попаду в запасной полк, а оттуда в какую-то другую часть. Я с костылями пошел к начальнику госпиталя. - Приехали за мной. Я хочу выписаться. - "Как выписаться? Ну-ка ложись. Ну-ка попробуй ногу согни." А нога у меня не гнётся, она в гипсе. - Ну куда я тебя выпишу? Люди просятся остаться, а ты. - Нет. Я хочу в свою часть. - Ну ладно. Выписали меня. - А где же ты будешь там лечиться? Командир взвода говорит: "Да ничего. В санбате же медсестры есть, если надо ногу перебинтовать." А если бы остался, часть ушла, военно-полевой почты нет, меня бы отправили в запасной полк и в другую часть на пополнение.
  
  Я так понимаю, что я самый молодой был и меня так уважали,что с первых дней.
  
  Пленных немцев я близко увидел в Минске. Привели человек 20 пленных, попавших в окружение. Ротный приказал проверить их вещи на предмет наличия оружия. У нас то вещевые мешки за спиной, а у них ранцы. Их построили, приказываем им поворачиваться для досмотра. Фото у них, полотенца, масло в бутылочках, пластмассовые крышечки.
  
   Зарубежный поход
  
  Польшу освобождали. Люблин запомнил, проходили концлагерь Майданек. Заходили смотреть - проволочные заграждения уже поломаны танками, бараки. У бараков вроде как баня. Говорили: Построят заключенных, как будто в баню ведут. И сжигают потом трупы, круглые печки там, как паровозные топки. В лагере уже никого не было. В Польше был строгий приказ местное население не обижать. Взять, отобрать, за этим строго следили. В Германии уже как хочешь. Мы в Польше ходили на рынок, покупали пирожки на злотые. В Германии уже расплачивались марками. В Польше мы ходили спокойно, не боялись. В Германии уже командир приказал в одиночку не ходить. Группами надо было собираться 5-7 человек. Случались выстрелы по советским военнослужащим из разбитых домов.
  
   В одном немецком местечке (сейчас это Польша - О.Д.) на рубеже 1944/45 годов заняла рота крайнюю избу. Вооружение у нас серьезное было - броневичок, мотоциклы, винтовки, автоматы, поэтому как бы охрана. Шла по дороге колонна пленных немцев, прошла в метрах 20 от дома. Остановились. Сели. Справа лес, слева поле. Вдруг слышим шум, тревога. Оказывается, в соседний дом у дороги завели немецкого офицера, он пить попросил. Зашел, снаружи ещё охрана. Сколько попить - 3-4 минуты. Никто не идет. Зашел солдат проверить. Не выходит. Зашли, а там наш солдат с перерезанным горлом какой-то железкой, прямо вырвано горло у него, лежит. Убежал фриц и не нашли.
  
  Двигаемся по Германии, остановились на поляне, лесочек, песчаная местность. Встали на привал, обед стали готовить. На карте смотрим - впереди - 1км-полтора - речка, показаны мосты справа и слева. Ротный послал броневик посмотреть, есть ли этот мост в действительности. Не в брод же переходить. Поехали вправо к мосту. Мост не разбит, наши отдыхают в кустах. Всё в порядке, не надо другой мост проверять. Едем обратно доложить. Проехали поляну, въехали в маленький лесочек. Вдруг смотрим, кусты зашевелились. Ни о чем не думаешь, башню разворачиваешь. Я из башни дал очередь из пулемета по кустам. Оттуда раздается - Рус, рус, не стреляй. - Выходите.
  
  Выходят двое. Одеты в немецкие шинели. Куртки кожаные, а их давали эсэсовским танкистам. Отбились, верно, от своих или дезертиры. Командир взвода хорошо по немецки говорил. Немец один говорит: этот второй - власовец. А этот власовец сначала что-то по-немецки пролепетал. Потом стал оправдываться, - Да я... Да что там. Нечего в немецкой форме ходить. Русского изменника там же расстреляли, не стали таскать с собой - в лагерь отправлять. А "чистому" немцу взводный написал записку и с ней отпустил одного. - Иди в тыл. - Остановят наши, записку предъявит, что он сам сдался в плен, не сопротивлялся.
  
  Солдатам давали талоны. По ним несколько килограммов можно было послать домой подарков. Но послать то можно только по почте, а она располагается во втором эшелоне. А второй эшелон - это километров 20 от нашей части. Кто потащит туда посылку? В роте никто не посылал.
  
  Однажды в Германии командир роты вызывает меня, говорит: Пришли от комполка. Хочет посылку послать. Сопроводишь. Садись на мотоцикл. Сел я за мотоцикл с коляской, незнакомая женщина,писарь или связистка в коляску. По карте смотрим населенные пункты. Едем, она говорит: "Стой. Стой. Останови." Каменный дом какой-то нормальный. Зашли в него. Тарелки на столе стоят. Она к шкафу. Он закрыт. Я кортик продел, дверь открыл. Вышел, её караулю. Тряпки какие-то она брала.
  
   Командиром взвода (экспедиции) у меня был Леонид Робертович Геек (1901 г.р.). Однажды он усмотрел на карте, что мы захватили маленький немецкий спиртовой завод. - Вовочка, спиртику бы. - Хорошо. Прихожу на завод, а там знакомый командир роты охраны - старший лейтенант. В штаб то я ходил с донесениями. - Слушай. Как бы спиртику получить, взводный просит. - Пошли. Стоит часовой. Офицер открывает замок, мы на первом этаже. Пол залит спиртом, толщина с ладонь. - Давай канистру. Желтоватая канистра - это спиртное, тёмно-зеленая - бензин. Краны как в бане, большие, толстые. Откроешь, оттуда под напором - жжж. Набрал 20 литров в канистру.
  
   Принес в роту. Ребята узнали, что спирт есть. - Вовочка, спиртику бы. Я отлил им в бидончик. Дошло до командира полка, что солдаты пьют. Туда и другие, кроме меня, приходили, только с вёдрами. - Что за безобразие! Пришли с проверкой, искать это спиртное. Найдут, выльют. Геек мне: "Вовочка, канистру надо куда-то спрятать." Я спрятал канистру в броневик, в ячейке за дисками к пулемету. Никто её там не нашел, там же темно.
  
   У Геека была двухлитровую фляга, там был нередко спирт плескался. Лицо у него было, наверно, от возлияний красное. Помню, как то раз захожу к нему. Стоит рюмка на высокой ножке. Я её задел, она разбилась. Как же он ругался, переживал, в рюмке был последний спирт. - Ну, товарищ командир, вы столько выпили, неужели жалко? Так вот он меня послал отлить из той канистры во флягу. - А как я налью? - Он говорит: "Суй в канистру резиновый тоненький шланг и отсоси, вбирай в себе воздух, спирт самотёком польется во флягу." Я попробовал так отлить из канистры и чуть не задохнулся от спиртовых паров. - Я не буду, товарищ командир, чуть не задохнулся. Тогда она сам себе стал отливать, залезет в броневик, и я вижу - льется ручьем, как из крана. Местоположение канистры не хотели выдавать никому, поэтому и действовал Геек так, как поступают шофера, когда им надо отлить из бака бензин. Я это видел, как они делились таким образом бензином. Может, Геек делился спиртом с другими офицерами.
  
   Ещё раньше в Польше мы набрели на пивоваренный заводик. Командиру роты срочно надо перебазироваться. А солдату каких-то нет. Они, говорят, пошли на завод. Прихожу туда. Мне говорят, они на втором этаже. Там стоит здоровая бочка. Кран откроешь, ничего не льется, всё забрали уже. Так они открыли крышку у бочки, привязали котелок к ремню и какой-то отстой вытягивают.
  
  Через 3-4 дня после взятия Берлина я пошел к Рейхстагу. Ротный еще не пускал всех сразу, а по группам 3-4 человека. На рейхстаге написал - Был москвич. Фомин В.Н. Места не было, где писать. Всё обито штукатуркой. Я наверх залез наверх, где купол. Там всадник мраморный рыцарь стоял на постаменте. Царапал кинжалом на нём.
  
  После войны наша часть была переведена из Германии в Смоленскую область, была расформирована. Сдали оружие, боеприпасы. Броневик отогнали, сдали коменданту. Дома разбиты, договорились с ротой охраны о том, где-то жить.
   После демобилизации в 1948г. я вернулся в Москву. Сестра работала инженером, сказала мне: "Чтобы не болтался без дела, надо устраиваться на работу." Её знакомый помог найти место. Пошел в слесаря. 42 года проработал в закрытом военном институте (числящемся тракторным) в конструкторском бюро слесарем-сборщиком, дошел до 7 высшего разряда. На ватмане специалисты нарисуют деталь, рабочие её по чертежам изготавливают из металла.
  
  В КБ после выхода из комсомола по возрасту (28 лет)вступил в партию.
  
  В 1994 ушел на пенсию.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"