Аннотация: Эта история начала сочиняться в качестве психотерапии для подруги, пострадавшей от коварной и ветреной личности без стыда и совести.
Смеркалось... Так ведь часто пишут в завязках не слишко талантливые авторы-графоманы. Смеркалось и наша прекрасная героиня не заметила старую табуретку бросившуюся ей под ноги. Табуретка была старя и верная, но несколько обшарпаная и видела плохо по причине почтенного возраста и вытертой обивки. Так что смеркалось, а прекрасная Розамунда Эдуардовна Мухоморская сидела в прихожей на заднице и тихо ругалась словами, которыми утонченные героини дамских романов и не слышали-то никогда. Табуретка, поняв свою ошибку, тихонько прокралась обратно на кухню и спряталась там под столом, ей было невыносимо грустно от того, что так неловко уронила хозяйку только что пришедшую домой. Ладно бы вора обезвредила или безнадежного пролетария Димочку, но воры не лазают по домам, где нечего взять, а безнадежного пролетария Розамунда выгнала еще третьего дня. После эпического изгнания пролетария-Димочки в доме сразу посвежело, стало просторно, из шкафа изчезла куртка-бомбер, ботинки сорок шестого размера перестали попадаться повсюду и трехгодовая подшивка глянцевого журнала для недоумков более не оскорбляла придирчивый взор глупостями про автотюнинг.
Розамунда Эдуардовна, конечно, понимала что Димочка-пролетарий еще не раз попьет ее кровь, что мама Розамунды будет горевать о дочери, засидевшейся в девках... Но что горе мадам Мухоморской по сравнению со счастьем не видеть журналы про машины, которых у Димочки никогда не будет, у него и левой задней двери от тех машин не будет никогда.
Пока наша героиня сидит на полу в коридоре стоит поподробнее рассказать о ней, ведь чтобы продолжать повесть о ее жизни неплохо бы, чтобы читатель хоть представлял как выглядит барышня Мухоморская, чем занимается и как она попала в столь странную ситуацию с табуреткой и Димочкой.
Так вот, героиня наша была не слишком юна, внешность имела непримечательную, значительными талантами не обладала и трудилась старшим библиотекарем в фондовой библиотеке средненького университета средненького же областного города. Стройность Розамунды временами переходила в откровенную худобу, не спасали положение даже поролоновые лифчики, светло-русые волосы имели оттенок скорее мышиный, а не пепельный, барышня была небогата, занудна и особых способностей за ней не водилось. Приданого за ней тоже не давали, разьве что бабушка Розамунды, предчувствовав скорую смерть, отписала внучке двухкомнатную квартиру в сталинском доме, где высокие потолки и старая мебель могли бы много рассказать тому кто умел бы спрашивать и слушать. Бабушка, Генриетта-Офелия Апфельбаум, была знаменитой на весь город гадалкой, спрашивать и слушать умела, а уж одушевленные табуретки были для нее что семечки. Престарелая мадам Апфельбаум на момент начала нашей истории пока еще не умерла, а только готовилась к этому замечательному событию на даче в компании кота, колоды карт и значительного запаса мозельвейна. Клиенты жаждущие узнать будущее не оставляли мадам гадалку своим вниманием, потому запасы мозельвейена пополнялись, а похороны откладывались. Еще мадам Апфельбаум курила трубку и всегда отказывалась гадать на женихов внучке своей Розамунде, недобро хмыкая на каждую просьбу и презрительно щурясь, вроде как от табачного дыма, табак-то крепкий у нее был.
Розамунда, в силу занудности своего нрава и простоты чувств не слишком расстраивалась, искренне полагая, что вся красота и удача, положенные женщинам их семейства достались бабушке Генриетте и маме Эсмеральде. Пожалуй, самый сильный эмоциональный отклик в душе Розамунды приключился как раз тогда, когда ей в ноги бросилась табуретка.
Надеюсь, мы дали нашей героине достаточно времени, чтобы подняться с пола в коридоре и оценить ущерб нанесенный падением любимым демисезонным сапогам. Ущерб был велик - левый каблук был сломан, вырван из подметки с мясом, починке не подлежал и успокаивало Розамунду только то, что завтра можно будет одеть кроссовки, а сломанный каблук примета хорошая и сулящая замужество. "Вроде бы Димочку я выгнала третьего дня, какое замужество?" - примерно так рассуждала Розамунда вытаскивая пачку пельменей из морозилки. Стыдно признаться, но барышня Мухоморская ела всякую ерунду, когда точно знала, что ее никто не видит, потому, в ее рационе бывали покупные пельмени, ливерная колбаса, чипсы и батончики МилкиВэй. Нет-нет, пока пролетарий-Димочка осквернял своим присутсвием розамундину квартиру, она готовила жульен и оливье с докторской колбасой, и суп-консомэ, и все остальное, чему научила ее достойная родительница, но теперь-то Димочки больше нет в ее жизни, и можно спокойно есть покупные пельмени с начинкой из мутантской генномодифицированной сои, выращенной трудолюбивыми китайцами. О точном составе начинки пельменей Розамунда узнала совершенно случайно, взявши у бабушки на комоде книжку и прочитав из нее пару строчек вслух. У Розамунды была недостойная библиотекаря привычка читать за едой, а потому заклинание из "Некрономикона" прозвучало прямо над тарелкой с пельменями. Естественно, дух пельменей явился и поддержал застольную беседу, а увлеченная Розамунда не сразу поняла с кем она разговаривает.
Пельмени были доедены и героиня нашего повествования пропробовала пошарить в буфете в поисках чего-нибудь сладкого. Буфет тот был прекрасен, высокий резной дубовый, со свинцовыми фасетчатыми стеклами в дверцах, этот мебельный патриарх хранил всвоих недрах не только льняные салфетки и чашки тонкого кузнецовского фарфора, некоторые его ящики были на совесть заколдованы Генриеттой и потому, там часто появлялись продукты, которые никто туда не клал и они никак там не могли оказаться. Замечательное свойство буфета касалось только бакалеи и сладостей, но Розамунду устраивала нескончаемая банка с растворимой Мокконой, заляпаная бутыль в которой никогда не переводилось подсолнечное масло и несколько мешочков с крупой, всякий раз разной, но мешочки те были всегда, согласитесь, с зарплатой библиотекаря волшебные полки в старинном буфете сочетаются гармонично и изысканно. И была еще конфетница, тяжеленная хрустальная посудина с мельхиоровой ручкой, вот в конфетнице сейчас и шарила Розамунда, надеясь ухватить разом зефирину в шоколаде, три ириски и десяток вафельных трубочек с кремом. И, кстати, ей это удалось! Вот что значат многолетние мучения над кабинетным пианино с целью сыграть хроматические гаммы, да так чтобы мама не хваталась за сердце и не пила нервные капли, - пальцы захватывающие полторы октавы способны цапнуть за раз довольно много всякого.
Буфет, как утверждала Генриетта-Офелия был подарен еще ее маменьке на свадьбу, во времена недоброй памяти Императора Николая Последнего и с тех пор повидал многое, характер имел стоический, не ждал ничего хорошего от жизни и портал к стратегическим запасам мыла, соли, спичек и керосина временами прокидывал самостоятельно, рассудив, что смутные времена никогда не закончатся, уж в этой стране точно.
Как следует поужинав Розамунда аккуратно вымыла посуду и спрятала ее в буфет, не так уж много времени оставалось ей на то чтобы полазать по Сети в поисках книги с интересным сюжетом, социальные сети раздражали, слушать же пение странных людей, не имеющих никакого понятия о нотах, гармонии, ассонансах и терциях, девушка не могла просто из светлой памяти о лучших годах своей жизни, погубленых в музыкальной школе. Человек мучимый в детстве сольфеджио и нотной грамотой никогда не сможет спокойно слушать ту муть, которую выдают за музыку звездюки и звездюльки. Чтение же успокаивает, тем более всегда можно представить героев по собственной прихоти одетыми и выглядящими так как пожелается именно тебе, а не режиссеру. Viva la libre! - мысленно воскликнула Розамунда и углубилась в поиски чего-нибудь интересного.
Она пока что спокойно лазает по сети, потом пополоскается в душе, чтобы со спокойной совестью и в полном умиротворении лечь спать. Знала бы какой поворот судьбы ждет ее в самом скором времени - сломаные каблуки это так, ерунда полнейшая, мадам Эсмеральде Мухоморской еще предстоит выпить немало нервных капель, а старая ведьма Генриетта Апфельбаум израдно поразвлечется наблюдая за жизненными коллизиями своей неказистой внучки.
За пять кварталов от дома Розамунды, Димочка-пролетарий пил пиво со своими друганами, главной темой их застольных бесед было обсуждение сволочной натуры баб, запрещение им образования, а уж в том, что ведьм и всю их родню надо ссылать на лесоповал, правильные пацаны даже и не сомневались, полагая это основой общественного порядка и процветания государства.
*
На прием к Генриетте Апфельбаум люди записывались заранее, месяца за два, мадам гадалка деньги за свои предсказания брала скромные, справедливо полагая, что если уж человек пришел к ней, то не от хорошей жизни. Во времена социалистические она была работала на полставки в прогнозном бюро закрытого исследовательского института, все остальное время посвящая частным предстказаниям. Как ни удивительно, мадам Апфельбаум никто не притеснял, потому что идеология идеологией, а дар надо холить и лелеять, чтобы в урочный день и час он мог в полной мере принести пользу отечеству. С некоторых пор, с тех самых когда все перевернулось с ног на голову, мадам Апфельбаум уволилась на пенсию из НИИ и полностью посвятила свой досуг предсказаниям и гаданиям всем страждущим. Дар Генриетты открылся в далеком девичестве, этика потомственных предсказателей была навсегда вбита в нее розгами папеньки и многочасовыми нотациями маменьки, а потому, когда ей позвонила Фира Зайцман и срывающимся от слез голосом попросила найти хоть пару минут, но чем скорее тем лучше, Генриетта тут же согласилась и пригласила бедняжку Фиру на не слишком удобные, но единственно свободные 7.30 утра среды. Фира всхлипывая поблагодарила, поклялась не опаздывать и умоляла мадам Апфельбаум ни словом ни намеком не дать понять свекру ее, ребе Зайцману, о том, что она, Фира, ходит к гадалке.
Ребе Зайцман гадалку Генриетту терпеть не мог, и тут он полностью был солидарен с отцом Феодосием, оба служителя культа между собой не ладили, но Генриетта вызывала бурю душевного протеста, что у одного, что у другого. История противостояния ребе Зайцмана и отца Феодосия была очень давней, несведущие люди полагали, что почтенный талмудист не любит настоятеля Крестовоздвиженской церкви по идеологическим причинам, ибо коллеги и конкуренты. Матушка Евдокия подозревала, что конфликт начался с того, что однажды Зайцман поймал Феодосия за мухлежом в шахматы, до которых оба были большими любителями и часто играли, за неимением в городе более серьезных соперников.
Истинной же причиной непримиримого отношения служителей культа к гадалке Генриетте и их взаимной неприязни, была сама Генриетта. В далекие времена, Гешенька Пятакова училась в той же самой школе, что и Фима Зайцман и Сереженька Сенокосов. Гешенька была чудо как хороша, Фима блистал математическим складом ума, а Сереженька писал стихи, да и вообще замечательно оформлял стенгазету. Надо ли говорить, что алгебру и физику за Генриетту решал серьезный Ефим, а все сочинения по литературе писал Сереженька. И каждый при этом верил, что настанет момент и Генриетта предпочтет точные науки гуманитарным, или гуманитарные точным, отринет соперника и останется со своим верным рыцарем навсегда. Генриетта ничего такого делать не собиралась и, закончив школу с отличием, поучившись на мага-теоретика в местном же университете, быстренько вышла замуж за инженера-железнодорожника Отто Апфельбаума, сменив прозаическую фамилию Пятакова на фамилию мужа, гораздо более подходящую к ее двойному имени. Тогда Генриетта очередной раз убедилась, что папенька ее был прекрасным предсказателем, неспроста нарекшим дочь свою при рождении именем вычурным и вызывавшим недоумение у многочисленной их родни, как по линии Пятаковых, так и Осипенко. А что же Ефим и Сереженька? Ефим сказал, что этого следовало ожидать согласно теории вероятности и его рассчетам. Сереженька же ударился в религию, поступил в духовную семинарию, по окончании которой был рукоположен и наречен именем отца Феодосия, приход получил в родном городе и зажил себе счастливо с матушкой Евдокией, с которой познакомился будучи еще семинаристом.
Какая беда случилась у Фиры Зайцман мы еще узнаем, как узнаем и то есть ли связь между всеми описываемыми событиями кроме той, что происходит все в одном городе.