Лёгкий шорох одежды ночной дамы прошедшей к дверям, тихий шелест крыльев кенора в золотой клетке висевшей у изголовья и серебро лунного света заполнившего спальный зал пробуждали ту, которая одним движением своих изящных бровей вершила судьбы всех и всего принадлежащего ей по праву наследства её предков. Царица пробуждалась.
А вместе с ней пробуждались все и вся кому не следовало почивать на необъятных просторах её владений - бескрайней земли Сибирской. Пробуждались, лишь только она открывала свои прекрасные глаза.
Однако пробуждение не принесло ей счастья начинающегося утра. Какая то смутная тревога заполняла душу. Тревога, которая вселилась несколько дней назад. Тревога, с которой она засыпала в надежде, что проснувшись осознает никчемность несвойственных ей ощущений.
Эту тревогу во дворец Её Высочества принесла писарица Марина Владимировна. В миру Мальвина, всеподданейше правила службу в правлении Градоначальника Её столицы - славного града Нижне-Ямска. То, что Царица услышала из диктофона принесённого Мальвиной повергло Её в смятение и страх. Она никогда не верила этому слащавому, с маленькими поросячьими глазками, тучному человеку правящему хозяйством Её стольного града. И никогда бы он дальше Её придворных конюшен не продвинулся. Но глас народа - глас Божий, заставил Её пойти на уступки на последних выборах.
И вот теперь Её Высочество поняла, насколько она была права противясь тем выборам. Градоначальник славной столицы оказался продажным чудовищем. Заключив баснословный контракт с потусторонними силами взялся за уничтожение города. Города Её предков, города олицетворившего собой непорочную зЕмлю Сибирскую, Звезду Государства.
Что же делать? Что предпринять? Что?...
Выскользнув из-под одеяла, одев мягкие, из норковых шкурок, ночные тапочки, накинув поверх ночнушки шёлковый пеньюар, Царица подошла к окну. Волшебный мир открылся Её взору. Мир одухотворяющий всю Её жизнь. Из окна спальной башни всё Государство просматривалось на многие и многие километры. И на протяжении этих километров величавая тайга стелилась у Её ног. Это была Её тайга. Это были Её владения. Это был Её мир населённый Её подданными. Свободными людьми свободного Государства. Глядя на всё это душа начинала успокаиваться. И вот она уже успокоилась... Как вдруг протяжный, холодящий сердце, волчий вой наполнил Сибирскую тишину и тишину Её дворца, вернув Царицу в реальность наступающего дня. День обещал быть нелёгким. И как бы не было трудно, но именно сегодня надо принять решение по поводу творившегося бесчинства в столице Её Государства.
Перетянув шёлковый поясок пеньюара вокруг талии, Царица подошла к журнальному столику на котором аккуратными рядами лежали листы ночной корреспонденции. Это верный Визирь, даже ночью, не оставлял без внимания связи с общественностью, с подвласнтыми Ей службами, другими Государствами.
Внимание Царицы привлёк бланк Интерграммы заполненный печатным текстом. Интерграммы приходили только из-за пределов владений. Особенно ими грешил сказитель Ед из Санкта - города страны с кичливым названием Евр. Порою Ед надоедал ей своими посланиями по темам и без тем. Но противным его назвать было нельзя. Вот и недавно он прислал глупое, но ужасно милое чудачество пришедшее ему на ум во время своего возвращения со службы в Преисподней. Как же там он написал?:
- В шумном городе мы встретились весной.
Сколько улиц мы прошли тогда с тобой.
Сколько раз мы прощались
И обратно возвращались,
Чтобы снова всё начать...
Мне забыть, не вспоминать
Этот день, этот час.
Мне бы больше ни когда
Не встречать милых глаз,
Но опять весенний ветер
В окна бьётся и зовёт.
Он бежит весне на встречу,
Песню старую поёт.
Хоть и нового и нет в словах моих.
Эта песенка как тысяча других.
Пусть летит она по свету
И услышит песню эту -
Ты одна...
Cтранный человек этот Ед. Ну, да ладно - Бог с ним! Хочется старому человеку потешить свою душу - пускай тешится. В конце концов и такие люди на Земле нелишние. Без них даже скучно было бы.
Рука Царицы невольно потянулась к Интерграмме. Так и есть - Ед пишет неугомонный:
Интернет.
Весьма срочно.
Из Санкта в Нижний Ямск.
Царице земли Сибирской.
Ваше Высочество!
Трагедия Вашего прекрасного края докатилась и до
глубинки нашей страны. Обеспокоенный неотвратимостью катаклизма
обрушившегося на вверенный Вам всевышним Адыгеем город спешу
верноподданейше сообщить, что город Санкт и я лично готовы принять на себя
ответственность за Вашу бесценную жизнь, за Ваш лучезарный покой с
сохранением Вам всех прав, свобод и привилегий соответствующих Вашему
статусу и приглашает Вас на ПМЖ.
Соглашайтесь, Ваше Высочество! Промедление смерти подобно. Такие города как
Нижний Ямск у Вас ещё будут. Такую Царицу как Вы, ни нам, ни Богу Вашему -
Адыгею, больше не найти.
Верю в Ваш светлый разум и мудрое решение. Ваш и только Ваш - Ед.
Интерграмма пришла под утро. Значит Ед опять на службе всю ночь провёл. В другое время его из дома не вытащишь. Всё пишет, пишет обуреваемый юношескими порывами души своей необъятной. Легко с ним. Он единственный, кто не просит для себя никаких привилегий несмотря на знакомство с Нашим Высочеством. И психологический портрет у него приличный. Ему хочется довериться всей душой. Довериться и сбросить с себя груз ответственности за приближённых, за народ наш, за ответственность борьбы с дьявольскими силами посягнувших на город, на наш край.
Не ожидала я от Городничего такой подлянки. Не ожидала! Но это ему так не сойдёт. Уж если Я взялась за это дело, то укорочу его аппетиты как раз на величину его головы.
Ладно! Хватит предаваться размышлениям. День начинается. Впереди масса дел.
Рука Царицы протянулась к серебряному колокольчику и в дверях спальной залы появился главный Визирь Её Высочества. Склонив голову и пряча глаза от прекрасного тела своей Царицы чуть прикрытого прозрачным пеньюаром, Визирь всем своим видом изобразил внимание.
- Мой главный Визирь! Распорядитесь послать нашему другу из Санкта ответ со словами благодарности и мягким отказом от его приглашения.
Мы остаёмся со своими народом. Не в наших правилах бросать его в лихую годину. И оповестите всех о соблюдении спокойствия и хладнокровия отныне и во веки-веков. Мы объявляем войну Градоначальнику и его клике. Мы всё сказали.