Аннотация: "И собралось их там - от всякой твари по паре."
"На перроне Рижского вокзала
Разъезжаясь пели моряки..."
(из песни 60-х годов.)
После окончания электро-механической школы нас по кораблям расписали.
Я когда на корАб попал, когда "обнюхался", удивился, что здесь со всей страны ребята. Все народности под военно-морским флагом собрались. Служба флотская она сама по себе людей объединяет - куда ты с корабля денешься. Но здесь одной семьёй команда жила - как братья.
Я так с киргизом подружился.
Его Таштан-Бек звали. Но он и на "Толю" отзывался без обиды. Интересны мне его рассказы были о горах, о долинах без конца и края. Про то, как он овец пас будучи чабаном. От него я узнал, что чабан и пастух две большие разницы. У чабана несколько пастухов работают. И отвечает чабан не только за сохранность стада (на то пастухи есть), а и за здоровье каждой овцы. За приплод отвечает. За сдачу шерсти, за нагул мяса, жира каждой овцой. Пробовал я язык киргизский выучить, да кроме "рахмат" и "рахимит" не освоил ничего. Вот кабы я в Киргизии жил, то быстро научился - то мне Таштан-Бек поведал.
Были у нас и с Кавказа ребята.
Двое. Нарсул одного звали, другого Казбек. На гражданке они нефть добывали. От них я узнал какое это интересное и таинственное дело. Никогда не знаешь на каком метре "скважина ударит". Каждую минуту, рассказывали они, в напряжении. И нет ничего слаще, чем запах свеже-дОбытой нефти.
У них и барабан был на двоих. Только Нарсул пальцами перебирать начнёт, а Казбек уже в стойке стоит. Подбородок кверху задран, плечи приподняты, локти выше плеч, а руки то в одну, то в другую стороны мелькают. И ногами быстро-быстро перебирает. И то на месте, то по кругу порхает.
Смотришь, аж дух захватывает.
При балтийцы у нас радистами служили. Как будто на гражданке все на заводе "ВЭФ" работали. Ребята хорошие, но как-то особняком держались, хоть и из разных республик были. Запрутся в радиорубке - и нет их. Только в походе, когда кроме вахтенного радиста, другим вход в рубку запрещён,соберутся на левом шкафуте, станут в кружок,как будто молятся друг другу - песню поют. И песня какая-то без мотива, грустная.
КорАб наш спасательным числился. Половина команды - водолазы. А водолазов в Одессе готовили. Так украинцев у нас больше всех было. И были они всегда весёлые, дружелюбные, задорные. Как два-три хлопца вместе соберутся... Тут и гитара, и народ гурьбой, и песни, и пляски с подсвистом.
Легко было с ними и служить, и дружить.
Ромка Муртазин - тот из Казани.
И хоть был он мусульманином, но за намазом его редко кто видел. Если только когда с увольнения пьяным возвращался, то на следующий вечер встанет на колени, на коврике. И в сторону Кронштадта бормочет, бормочет по-своему и по лицу себя гладит.
Но боцман он был справный. Любой узел одной рукой вязал. Вот вы попробуйте...
А с осенним набором еврея нам прислали.
По документам, в Кронштадте выданном, он корабельным электриком был. Как ему этот документ достался, один Бог ведает. Не смыслил он в электрике нибельмеса. Лампочку ввернуть для него проблема. Потому, как не знал он, как плафон открыть и в какую сторону её, лампочку, крутить надо.
Куда только его на корабле не совали.
И в боцманскую команду... Hо там физическая сила нужна.
И в штурмана... Постоял он один раз вперёдсмотрящим и в лазарет с температурой слёг.
Радисты от него сразу отказались.
Трюмным машинистом стал. Так его часа два из-под поёл (настила) вытаскивать пришлось. Ключ он гаечный уронил. Достать то он его достал, но назад выбраться не мог. Застрял между труб магистральных.
И вот приходит ему посылка из дома.
Ящик какой-то. Он прежде чем открыть его, быстро-быстро кланяться ему стал. Это я потом узнал, что так иудеи молятся. Потом открыл ящик тот и достаёт футляр скрипичный. Футляр открыл. Скрипку достал. И опять минут пять молился по-своему.
А потом скрипку настроил. Тронул смычком раз, другой и полилась по кораблю музыка волшебная, какую у нас во всём дивизионе никто и никогда не исполнял. Скрипка с Изиком нашим, как будто, воедино слились. Ребята, что на палубе были, замерли все и тихо-тихо собирались вокруг музыканта. А скрипка звучала, плакала, рыдала в горе неизлитом, словно все слёзы, всех обездоленных и униженных в ней слились. Не знаю как кто, а я, по-моему, и не дышал тогда.
Но чем дольше Изик играл, тем радостней и радостней становилась музыка.
Вот в ней уже и яблони зацвели. Вот уже и соловьи запели. Вот зазвучали песенные мотивы. И в конце, как благословение жизни на Земле, грянула многоголосая "Хава-Нагила".
Закончив играть, Изик поцеловал инструмент, обнял скрипку нежно и, склонив голову на грудь, долго стоял в задумчивости. А ребята - и Таштан-Бек, и Ромка Муртазин, и прибалты, и водолазы, да все мы - стояли рядом и не расходились.
- Это надо же - такой талант и в робу засунуть, - сказал кто-то за моей спиной.
Я оглянулся. То был командир наш - капитан-лейтенант Васильев.
В конце концов Изику (его после концерта Паганини прозвали) нашли место.
Стал он баталером корабельным. И, я сам это видел, всякий раз, когда брал он кирпичик хлеба, чтобы нарезать его ровными ломтями, в другую руку нож кухОнный, то держал буханку на отлёте и водил по ней обратной стороной ножа, как будто на скрипке играл.
Справка: - БАТАЛЕР (франц. batailleur) - лицо, ведающее на кораблях и базах