| |
Дворкович Анна
![[]](/img/d/dworkowich_a/02_vesna/wesna.jpg)
МОЯ ВЕСНА
Весна - легкий коктейль из мыслей
в голове, с едва слышной легкой
и терпкой ноткой надежды...
на любовь.
Сегодня, выйдя на улицу из дома, я поняла, что зиме пришёл конец. Настала весна! Кажется, ещё вчера снег скрипел под ногами, а сегодня солнышко слепит глаза. Моя знакомая ворона ("Привет, проныра"), выползла из своего зимнего укрытия и активно строит гнездо из сухих веток на верхушке лиственницы. Весна! Помните, у Боратынского:
Весна, весна! Как воздух чист!
Как ясен небосклон!
Своей лазурию живой
Слепит мне очи он.
Весна, весна! Как высоко,
На крыльях ветерка,
Ласкаясь к солнечным лучам,
Летают облака!
Весна пришла и в моё сердце. Сегодня я с трудом дождалась окончания рабочего дня, и сейчас лечу домой, не замечая под ногами ни луж, ни грязи.
Вчера в одной из социальных сетей я наткнулась на страничку Владислава Полака. Как давно я его не видела. Лет семь - точно, а, может, и больше...
Непрекращающиеся ссоры родителей и постоянное давление со стороны матери, вынудили меня после школы, уехать поступать в университет в другой город. Неважно - куда, лишь бы подальше от дома. На последнем курсе в университете постоянно крутились директора школ, набирающие учителей. Один из них соблазнял девчонок прелестями жизни в небольшом военном городке. Перспектива возвращаться к отцу с матерью не радовала, и я поддалась на уговоры.
Я могу зарабатывать на жизнь, не выходя из дома. Интернет сейчас предоставляет такую возможность. Но городок наш небольшой, все друг друга знают если не по имени, то в лицо-то точно и люди здесь живут ещё по тем правилам, "доперестроечным", когда человек, нигде не работающий, считался тунеядцем, и вызывал всеобщее неодобрение и осуждение. Поэтому я веду двойной образ жизни: "для себя" и "для других".
В жизни "для других" я работаю в школе. Веду уроки английского языка. Это моя трудовая повинность, мой крест, который я несу смиренно, но особо не напрягаясь: от звонка до звонка. Если хотите знать, как я выгляжу в этой жизни, то представьте себе худощавую женщину, среднего роста, одетую в серый или коричневый строгий костюм, белую блузу, туфли на низком каблуке. Волосы у неё на голове собраны в тугой пучок, на носу небольшие очки без оправы. Прибавьте к этому постоянное болезненное выражение на лице и "Вуаля!" - мой портрет номер один готов. А что? Меня вполне устраивает сей облик. Директриса по пустякам не придирается и сильно не нагружает. Коллеги не зубоскалят за моей спиной и давно уже оставили меня в покое, сочувственно вздыхая: "Молодая, а такая хилая, субтильная". Ученики то ли боятся, то ли жалеют и на уроках не шумят, а мне большего и не надо. Полиглотов я из них делать не собираюсь. А чужой язык - вещь такая если не практиковаться постоянно, то навыки быстро выветриваются. В этой жизни у меня нет ни друзей, ни подруг. Мужчин я к себе не вожу, и старушки, сидящие на лавочке около дома, со мной вежливо здороваются: "Здравствуй, деточка. С работы? Чего ж так поздно-то? Не жалеешь ты себя", а потом охают вслед: "Такая хорошая, порядочная девка, а, поди ж ты, всё одна, да одна..."
Никто даже не догадывается, что, отработав положенные часы, я лечу как на крыльях домой. Там меня ждёт другая жизнь, моя жизнь номер два. Виртуальная. Настрогав по-быстрому с десяток бутербродов и, налив кофе в свою любимую огромную - с детское ведёрко - кружку, я зависаю в интернете. Я уже давно перестала осознавать, где я живу по-настоящему. В виртуальной жизни я подрабатываю переводами, пишу любовные романы (уже три моих романа издано). В виртуальной жизни я хожу в музеи, слушаю музыку, путешествую, а потом всё это обсуждаю с друзьями. Там я длинноногая, кареглазая шатенка. С тонкой талией, небольшой, но упругой грудью. И, главное, мне не нужно ничего придумывать. Я такая и есть на самом деле. Самое важное, как это преподнести. Помните, герой Армена Джигарханяна в фильме "Собака на сене" пел: "Девушка стройна, мы скажем: мощи! ...Если маленькая? Ростом с фигу! Если рослая? Тогда верзила!" Чувствуете, какая разница! Вот и со мной так же. В школе я "сухарь" и "старая дева", а в виртуальной жизни я весёлая, общительная, эрудированная и у меня сто десять друзей. Вот с этой цифры всё и началось.
Я люблю магию чисел. Обожаю всякие фокусы с числами или интересные задачки. Вот, например, знаете, какое интересное число получается, если сто одиннадцать миллионов сто одиннадцать тысяч сто одиннадцать возвести в квадрат. Или умножьте число тридцать семь тысяч тридцать семь сначала на три, а потом на одно из простых чисел от единицы до девяти, посчитайте и сами убедитесь, какой красивый результат получится. Или вот мой любимый анекдот про двоечника, забывшего таблицу умножения на девять...
О числах я могу говорить часами. Числа в моей жизни играют большую роль. Я верю в магическое "денежное" число. Если хочу, чтобы появились денежки - произношу магическое число семьдесят семь раз, и деньги появляются. Проверено. Меня, например, это число никогда не подводило: или коллега долг отдаст (о котором я уже давно забыла), или за перевод денег пришлют (после трёх месяцев обещаний), или отец расщедрится.
Итак. Число, с которого всё началось. Когда друзей в интернете у меня стало сто десять, я решила, что сто одиннадцатым другом у меня будет кто-то особенный. Тогда-то я и вспомнила о Владиславе.
***
Мне исполнилось двенадцать, когда мы с ним познакомились.
В тот день моросил противный осенний дождь. От музыкальной школы до нашего дома три остановки на автобусе, но одна очень длинная - через лог. Мать, как всегда, не оставила мне денег на проезд, и я промокла до нитки, а дома - никого. Мы только переехали в новую квартиру, и отец вот уже который день, забывал сделать дубликаты ключей для меня. Вздохнув, я залезла на подоконник и задумалась, глядя как дождевые капли, падая, растворяются в грязных лужах на асфальте, и вздрогнула, когда услышала за спиной:
- Привет. Ты, наверное, наша новая соседка из тридцать седьмой.
Я оглянулась. На площадке перед лифтом стоял парень. Длинный, неуклюжий подросток в плаще-дождевике. Я молча кивнула.
- А чего тут сидишь, ключей нет?
Я опять кивнула, а парень со смешком предложил:
- Пойдём к нам. Отогреешься, а то, вон, язык уже не работает.
Я хотела отказаться. Мать мне строго-настрого запретила общаться с незнакомыми людьми, а уж заходить в чужую квартиру: ни-ни! Я закашлялась и отрицательно замотала головой, но сосед взял мой портфель и повторил:
- Пошли-пошли. У меня бабушка пирогов с капустой напекла. Чаем тебя напою горячим.
Я поплелась за ним. Ну, не отбирать же у него свой портфель.
Войдя в квартиру, я первым делом спросила, где его бабушка.
- Ага! Язык заработал! - засмеялся сосед и добавил, снимая грязную обувь и дождевик: - Бабуля к приятельнице уехала. У них сегодня "девичник". Да ты не бойся, я тебя не съем. Раздевайся и проходи. Ой. Ты же мокрая, как лягушка, - он куда-то убежал и вернулся, держа в руках махровый халат и полотенце. - Переодевайся. А твою одежду я повешу на змеевик в ванной - она быстро высохнет.
В квартире было тепло и уютно, пахло пирогами и борщом. Я успокоилась и, переодевшись в огромный, не по размеру халат, вышла на кухню.
- Ты в этом халате как Филиппок, - хмыкнул парень. - Меня Владислав зовут. Можно просто Влад. А тебя?
- Филиппа, - пробормотала я смущённо.
Моё имя мне не нравилось. Оно всегда служило поводом для насмешек. Как только меня не называли: и Липа и Филя, а теперь ещё и Филиппок приклеится. Я с вызовом посмотрела на соседа, предупреждая насмешки. Но тот совершенно серьёзно заявил:
- Значит, я почти угадал. Какое у тебя имя красивое и редкое. Филиппа, - повторил он моё имя так, что даже я перестала сомневаться, что имя красивое, и добавил: - Вот и познакомились. Быстро мой руки, и - за стол.
Мы ели борщ на уютной кухне, пили чай с пирогами. А потом Влад отвёл меня в свою комнату...
Такого бардака, как у него я никогда не видела!
Стол завален железками, какими-то проводками, огрызками яблок, скомканными бумажками. На кресле, на стульях, на кровати разбросаны рубашки, носки, тетрадки.
- А тебя мама не ругает?
- За что? - не понял сосед.
- За такой беспорядок.
- Это же моя комната, - искренне удивился Влад, сгрёб в охапку всё, что лежало на кресле, и, сбросив это кучей на кровать, махнул рукой: - Садись. Можешь прямо с ногами.
Я залезла в огромное и уютное кресло и огляделась:
- А что ты делаешь?
- У приятеля комп сломался. Вот - чиню.
- И что? Починишь?
- Даже не сомневайся, Филиппок. Обязательно починю. Хочешь что-нибудь посмотреть по телику?
Я кивнула. Влад включил телевизор, висящий на противоположной стене, а сам принялся копаться в груде металла. Показывали фильм-сказку, под неё я и заснула. Разбудил меня тихий шёпот: "А я голову ломаю, чьи это вещи в ванной висят?" - "Тш-шш, бабуля. Не видишь, спит человек", - "Ты хоть покормил человека-то?" - "Обижаешь, бабуля".
***
С тех пор я стала частым гостем у Полаков. Отец Влада приходил с работы очень поздно, мать, вообще, неделями не бывала дома - моталась по командировкам. В квартире постоянно находились только Влад и его бабушка. К бабе Кате очень подходил тот анекдот, помните, когда первая фраза, которую выучил иностранец, приехав в Россию к своей девушке, стала: "Бабушка, еды больше не надо". Казалось, единственная задача бабы Кати - накормить своего внука, а когда появилась я, то и меня заодно. Но именно о такой бабушке я мечтала всю жизнь. Она вся лучилась добротой. И я завидовала Владу. У него была полноценная и дружная семья. А у меня...
Разве можно назвать семьёй сообщество совершенно чужих друг другу людей. Никогда не понимала и сейчас не понимаю, зачем сохранять семью "ради детей". Разве детям лучше, когда родители давно разлюбили друг друга, а дети лишь неприятное напоминание об их "загубленной" молодости.
Я не помню свою мать с улыбкой на лице. Всегда растрёпанная, в застиранном халате, с сигаретой в зубах, и всегда чем-то недовольная. "Ну, где можно было так изгваздаться. Сухо на улице, а у тебя брюки по колено в грязи!" - кричала она на отца. "Пока двойку по алгебре не исправишь - гулять не пойдёшь", - это брату. И мне доставалось: "Непутёвая. Вся в отца". Что не сделаю, всё не так. Не было случая, чтобы мать когда-то меня или брата похвалила. Брат прекрасно рисовал. Какие у него получались пейзажи: яркие, сочные краски, точные мазки. Но мать называла его рисунки никому не нужной мазнёй и заставляла заниматься математикой: "Вот что тебе в жизни пригодится". А потом силой вынудила его поступить в университет - на экономический.
А отец всегда жил для себя. Небольшую часть денег отдавал матери, а остальное оставлял себе. И от нас с братом откупался деньгами. Бывало, погладит по голове, вздохнёт и подсунет десятку, а то и пятьдесят рублей.
Но больше всего меня изводили ссоры между родителями.
Ссоры проходили по одному и тому же сценарию. Сначала мать на кухне ворчала "бу-бу-бу", потом начинала чем-нибудь греметь, громко топать, хлопать дверями. Отец первое время молчал, но мать не успокаивалась до тех пор, пока не втягивала его в свою круговерть! И летела на пол, ни в чём не повинная, посуда, крики матери становились всё громче и громче, перерастая в визг и ... апофеоз ссоры: отец, схватив плащ или пальто, убегал из дома, хлопнув дверью. Напивался, и, придя домой за полночь, обязательно заваливался на диван в грязных ботинках.
Во время ссор родителей я запиралась в своей комнате, а когда появился Влад - стала сбегать к нему.
- Что, Филиппок, опять твои ругаются?
- Ага, - вздыхала я удручённо.
У Влада я засиживалась допоздна. Смотрела телевизор, слушала музыку. Или просто следила, как Влад возится со своими железками. Иногда брала с собой домашнее задание и в спокойной обстановке готовила уроки, и если что-то не понимала в школьной программе, Влад доходчиво объяснял мне самые сложные задания. У меня даже успеваемость повысилась.
Но через три года у Влада умер от рака отец. Тётя Лена не смогла жить там, где всё напоминало ей о муже и они переехали.
***
День рождения у меня Восьмого марта, но в школу я пошла на год раньше своих сверстников. То ли мама решила, что я умная не по годам, то ли ей не хотелось ещё один год оплачивать садик. Со скандалом - а моя мама умела закатывать скандалы не только дома - я пошла в первый класс, когда мне исполнилось шесть с половиной лет.
Младше своих одноклассников почти на год, я и так-то с трудом находила с ними общий язык, а, попав в новый коллектив, после переезда и вовсе оказалась в одиночестве и держалась особняком.
В новом классе правила королева: Оленька Серебрякова. Природа наградила её смазливой внешностью, красивой фигурой и богатым папиком. Благодаря Оленьке корона "Мисс школы" три года занимала почётное место за стеклом на стенде с надписью "Ими гордится наш класс". Там лежала и моя грамота "За I место в детском конкурсе пианистов". Но что там какая-то грамота по сравнению с короной! Как любая королева Оленька имела свою свиту. Одни делали за неё домашнее задание, другие таскали её учебники, третьи поддерживали её имидж. Оленька решала с кем дружить, а кому объявить бойкот.
Я в свиту не входила, но и в оппозиции не числилась, потому что сильно отставала в развитии от одноклассниц. Худенькая, маленького роста с двумя смешными косичками, я не представляла опасности для королевы.
В тот год я приболела в конце зимних каникул, и пошла в школу только девятнадцатого января.
Не успела я войти в класс, как тут же была втянута во всеобщее безумие, которое имело вполне реальное воплощение: в десятом "б" появился новенький - необыкновенно красивый парень. Все девчонки в него влюбились по уши, даже наша королева. На переменках только о нём и говорили.
Меня тоже захватил всеобщий ажиотаж: я стала писать ему записочки, ждать его появления около школы, бегать на переменках к его классу, а потом взахлёб обсуждать с девчонками, во что он одет, какие у него часы или мобильник, что он сказал Катьке или Ленке... Я даже (без спроса!) взяла у матери фотоаппарат, чтобы сфотографировать всеобщего кумира.
Так продолжалось дня три, пока я не встретилась с Костей - так звали новенького - на лестничной площадке около своей квартиры. Парень оказался моим соседом. Это его семья переехала в квартиру Влада, прикупив при этом две соседние однокомнатные.
Теперь у меня появилось неоспоримое преимущество. Думаю, понятно, что после этой новости у меня, вдруг объявилась куча "подруг". Ко мне стали заходить в гости, потому что "забыли записать домашнее задание", "случайно проходили мимо" и "просто так, поболтать"...
Костя на все наши поползновения смотрел свысока, как, объевшийся сметаной кот, на мышиную возню у него под носом.
В период своего увлечения Костей я совсем забыла о Владе. Полаки переехали в дом прямо напротив моей музыкальной школы, и до появления Кости я после музыкалки обязательно забегала к Владу, а тут - скорее торопилась домой, где меня ждали девчонки, чтобы следить за всеобщим любимцем. К слову сказать, эти детективные игры отнимали столько времени, что на учёбу совсем не оставалось сил, и девятый класс я закончила ужасно. Троек в аттестате у меня не появилось только благодаря скандалу, который мама закатила в школе и мне дали возможность пересдать их за лето.
***
Последний раз я виделась с Владом летом, после окончания десятого класса.
Я сидела дома и учила историю, когда соседка принесла толстый конверт - это тёте Лене на старый адрес пришло письмо. Я вызвалась отвезти его Полакам. Хоть какое-то развлечение. За окном - лето, солнышко, птички поют. Красота! А я зубрю знаменательные даты от крещения Руси до перестройки. Без Влада учёба у меня не клеилась, и троек в аттестате не появилось только благодаря скандалу, который мать закатила в школе, и мне дали возможность пересдать их за лето.
Наслаждаясь, выпавшей на мою долю, свободой, я, не спеша, преодолела три квартала, пулей взбежала на четвёртый этаж и позвонила в знакомую квартиру. Дверь открыл парень, в котором я с трудом узнала своего друга. Влад произвёл на меня удручающее впечатление - лохматый, небритый, с красными глазами. Спортивные штаны, вытянутые на коленках, безразмерная футболка непонятного цвета.
- Филиппок? - удивился он, увидев меня. - Проходи.
- Да я ненадолго. Маме твоей какое-то письмо пришло. Вот - принесла.
- Мама в Бухаресте, в командировке. Завтра должна прилететь. Да ты проходи. Чай будешь?
- С пирогами?
- Что? - растерялся Влад. - А-аа... Нет. Бабуля совсем плоха. Её парализовало. Сидит целый день в кресле. Хочешь её увидеть? Она будет тебе очень рада.
Баба Катя меня сразу узнала, замычала, оживилась.
- Вот, - Влад заботливо поправил у бабушки плед и поставил перед ней маркерную доску, - бабуля тебе вопросы будет писать. У неё правая рука - рабочая. Мы с ней всегда так общаемся.
Я посидела немного рядом с бабой Катей. Рассказала о себе, об учёбе, о матери, о соседях.
С тех пор мы с Владом больше не виделись.
***
Тройки я почти все пересдала, осталась одна - по алгебре и последние летние денёчки я проводила насыщенно: ходила с девчонками в кино, на пляж, в парк на аттракционы. Отец денег мне на развлечения не жалел.
Вот тогда-то и произошёл со мной случай, благодаря которому я резко повзрослела. В тот день я опять, как много лет назад, я сидела на подоконнике, потому что опять дома никого не было, а я без ключей, и опять шёл дождь, только из лифта в этот раз вышел не Влад, а Костя.
- Ключей нет?
- Ага, а дома - никого.
- Пошли ко мне. Предки и бабка на даче. Я - один.
Мне бы отказаться, но единственная мысль: "Вот девчонки-то обзавидуются" не дала мне трезво оценить ситуацию, и я пошла.
Сняв босоножки, я прошла в комнату. Костя включил музыку, принёс бутылку вина. Я ни разу ещё не пила алкоголь, но отказаться постеснялась и очень быстро опьянела. А дальше всё как в калейдоскопе: картинки меняются одна за другой. Вот мы танцуем. Вот Костя меня целует. Мне это не нравится, но я молча сношу его слюнявые губы, его настырный язык, залезающий мне прямо в рот. Вот руки парня залезли мне под кофточку и больно мнут груди. Вот мы плавно перемещаемся на диван, а дальше большой кусок событий у меня выпал из памяти. Очнулась я оттого, что мне трудно дышать, я полураздета и Костя пытается стянуть с меня джинсы. Осознание происходящего отрезвило меня. Я вырвалась из объятий парня (благо, что и он был в изрядном подпитии), и, в расстёгнутых джинсах, босиком выскочила из его квартиры. Костя меня не останавливал.
Кое-как привела себя в порядок в коридоре и позвонила домой. Открыл брат, окинул меня невидящим взглядом и ушёл к себе. А я долго ещё не могла прийти в себя. Меня трясло. Я приняла душ, заварила чай с травками, выпила, но так и не смогла успокоиться. Чувство стыда и гадливости не проходило. Проворочавшись в кровати до трёх часов ночи, я уснула тяжёлым сном, а рано утром меня разбудила мама.
- Филиппа, там к тебе пришли. Я убегаю на работу. А ты вставай уже. У тебя сегодня последняя пересдача.
Я выскочила в коридор в ночной пижаме - розовой с жёлтыми и голубыми слониками - и остолбенела. В коридоре стояла Серебрякова. А рядом с ней - Костя, одной рукой, по-хозяйски, обнимавший её за плечи. Глаз Кости я не видела: их надёжно скрывали тёмные стекла очков, но на его губах блуждала ехидная улыбка. Парень молча протянул мне мой рюкзачок и босоножки, которые я у него оставила во время позорного бегства, а Оленька голосом, не терпящим возражений, отчеканила:
- Филь, ты же меня прикроешь. Я предкам сказала, что ночевала у тебя. Так ты меня не подведи.
Я только кивнула головой, схватила свои вещи, захлопнула дверь и медленно сползла на пол.
***
Первого сентября я шла в школу на ватных ногах. Мне казалось, что уже вся школа знает о моём позоре. Мерещилось, как девчонки, собираясь группками, судачат обо мне, обсуждают, ехидно смеются.
Первой, кого я увидела у ворот школы, оказалась Серебрякова. Она замахала мне как лучшей подружке и когда я подошла, зашептала на ухо:
- Ну, ты Филька, даёшь. Так наврать моим родителям. Я бы сама лучше не придумала. Молодец. Обещаю хранить твою тайну, пока ты хранишь мою, - Серебрякова хитро мне подмигнула. - О нашей связи с Костей никто не должен знать. Поняла? И девок отвадь. Нечего им около Костиной квартиры крутиться.
Девчонок я отвадила быстро. Стоило только намекнуть матери, что они мешают мне заниматься. Понимаю, что поступила гадко, мерзко, но зато действенно. Моя мама слов на ветер не бросает. Она обошла всех моих, так называемых подруг, переговорила с их родителями и через неделю девчонки обходили мой дом стороной. Из подруг у меня осталась только Серебрякова, которая чуть ли не каждый день доставала меня рассказами о своих отношениях с Костей. Как он на неё смотрел, что сказал, как обнял и многое-многое другое, вплоть до интимных подробностей. Я её ненавидела, но терпела и её болтовню и её капризы, а она использовала меня без зазрения совести. Я готовила за неё рефераты, тематические выступления. Причём сначала - Оленьке, а уж потом - себе и, естественно, первая работа у меня выходила более качественной. Только в конце одиннадцатого класса я порвала дружбу с Серебряковой, высказав ей всё, что о ней думаю. Но к моему удивлению, бывшая подруга скандалов не закатывала, и разошлись мы с ней довольно мирно.
***
Несколько раз после той встречи я заходила к Полакам, но мне никто не открыл. Да и желание матери видеть дочь медалисткой совсем лишило меня свободного времени. Школу я окончила без троек.
***
Вчера я написала Владу письмо. Одну единственную фразу: "Прага - город нашей мечты" и подпись: Филиппок.
Прага - это наша с ним детская мечта. У Влада был старинный, ещё дедовский, путеводитель по Праге с картой и красочными фотографиями и мы с ним любили "путешествовать" по городу: сады Валленштейна, Карлов мост, Староместская площадь.
С большим трудом я дождалась окончания рабочего дня и, прибежав домой, с нетерпением включила компьютер и прочитала ответ: "Филлипок! Это, правда, ты? Как здорово, что ты нашлась! Я в прошлом году заезжал к вам, но твоя мама сказала, что знать не знает, где ты".
Конечно. Моя мать на меня сердится. Считает, что я её бросила. Нужно отца спрашивать - он всё обо мне знает. Даже в гости один раз приезжал.
"Я искал тебя в соцсетях, но не нашёл", - продолжал Влад.
Не мудрено. В соцсетях у меня другое имя.
"Как ты живёшь и, главное, где и с КЕМ? Как родители? Как Димка поживает? Одним словом, пиши. Мне всё про тебя интересно", - закончил Влад.
Я села за комп и набила ответ: "Я тоже рада, что нашла тебя. Живу я в маленьком военном городке. Работаю в школе. Учу детей английскому. У родителей всё по-прежнему. Димки уже пять лет, как нет в живых" и нажала: "Отправить".
Влад оказался в сети, и я сразу получила ответ: "Прости. Я не знал. Что с ним случилось?"
"Погиб..." - ну, не писать же, что мой брат умер от передоза. Мать слишком опекала его и, попав в вольную институтскую среду, ощутив свободу, он пустился во все тяжкие. Гонки на мотоциклах, девочки, наркотики.
"Ты не написала, с кем живёшь? У тебя есть мужчина? Муж? Дети?"
"Нет...", - что ещё добавить?
Ответ пришёл с солидной задержкой. Я уже собиралась отключиться, когда запиликало.
"Я хочу тебя видеть. У тебя ведь отпуск - летом, как у всех учителей?"
"Да, летом. Но, Влад... Столько лет прошло. Я изменилась. Стала другой".
"Вот я и хочу посмотреть, какой ты стала. Я теперь живу в Кладно - это недалеко от Праги. Ты же хотела побывать в Праге. Приезжай в гости. Я вышлю тебе приглашение".
От волнения у меня перехватило дыхание. Влад живёт в Чехии! И хочет, чтоб я к нему приехала! Неужели, исполнится моя давняя детская мечта?
Возбуждённая, я долго не могла заснуть, ворочаясь в кровати. Воспоминания лавиной нахлынули на меня.
Что бы мне запомнилось из детства, если б не Влад? Ругань родителей и придирки матери? Мой родной брат стеснялся меня. Если мы шли с ним куда-нибудь вместе, он велел мне идти от него подальше. А Влад таскал меня везде: в кино, на каток, на спортивные соревнования. Брал меня с собой на дачу, в лес за грибами, на рыбалку.
- Знакомьтесь, это Филиппок, - обычно представлял он меня своим друзьям.
В его устах Филиппок звучало как-то по-доброму, не обидно и я привыкла.
***
Три месяца для меня пролетели, как один миг. Все мысли были только о предстоящей поездке, о Владе, о нашей с ним встрече. Мне хотелось произвести впечатление на друга.
Я скачала в интернете русско-чешский разговорник и изучала чешский. Купила различных тканей и шила себе наряды. Я экономила каждую копейку - копила на поездку. Собиралась ехать поездом. Так дольше, но - дешевле. Только Влад меня опередил - прислал приглашение и билет на самолёт.
И вот - я лечу! Подо мной белоснежная пена облаков. Моя мечта приближается ко мне со скоростью одна тысяча километров в час.
- Уважаемые пассажиры! Наш самолёт идёт на посадку. Пристегните ремни.
Я вышла из самолёта, прошла таможенный контроль, дождалась чемодан, вгляделась в толпу встречающих и... О, ужас! Я не увидела знакомого лица.
Вдруг от толпы отделился мужчина. Высокий, с приятным лицом, одетый в джинсы и светлую рубашку с коротким рукавом. Он помахал рукой и быстрым шагом приблизился ко мне:
- Филиппок!
- Влад?
- Не узнала? - Влад рассмеялся. - Ты тоже изменилась. Стала такая красавица! Только в глазах какая-то грустинка появилась, - он, как в детстве, щёлкнул меня по носу, потом взял мой чемодан и повёл к машине.
- Не возражаешь, если мы сначала ко мне? Прагу я тебе покажу позже.
Я кивнула.
В дороге мы перебросились парой незначительных фраз, а потом Влад включил магнитолу и женский голос запел на чешском о любви, о нежности и о печали.
Остановились мы около двухэтажного особняка. Влад помог мне вылезти из машины, и, подхватив мой чемодан, повёл внутрь. Мы поднялись на второй этаж, где, открыв одну из дверей, он произнёс:
- Это твои комнаты, Филиппок. Располагайся. Налево - ванная и туалет. Направо - спальня.
Оставшись одна, я осмотрелась и поняла смысл слов "твои комнаты". Всё оказалось выдержано в моих любимых жёлто-зелёных тонах: мебель, шторы, стены, а в проёме между окном и дверью висела увеличенная фотография, где я стою вполоборота, а позади меня - поляна жёлтых одуванчиков.
Сюрпризы ожидали меня и дальше. На стенах спальни висело с десяток моих фотографий, несколько стояло на комоде, даже на зеркале изящными линиями был изображён мой силуэт.
В комоде, кроме полотенец, я обнаружила постельное бельё и разные женские штучки: фен, бигуди, маникюрный набор и многое другое, а на полочке в ванной - огромное количество баночек, флакончиков, тюбиков. Приняв душ, я вытащила вещи из чемодана, разложив и развесив их в шкафу, высушила волосы, и, переодевшись в лёгкие брючки и топик, спустилась вниз.
В гостиной играла тихая музыка, стоял стол, накрытый на двоих. Вошёл Влад, неся в одной руке блюдо с жареным мясом, а в другой кувшин с соком.
- Надеюсь, ты не сидишь на диете, - произнёс он, расставляя всё на столе, - а то Джия наготовила, как на Маланьину свадьбу.
После сытного ужина мы переместились в удобные кресла и проговорили весь вечер. Мы говорили обо всём. Смеялись, вспоминая весёлые истории из детства. Я рассказала о своих родителях. Отец с матерью так и не развелись. Живут в одной квартире, но в разных комнатах. Каждый сам по себе: сам себе готовит, сам на себя стирает. Упомянула о брате, который так и не стал мне родным человеком. Когда я была маленькая - он меня сторонился, а потом ему уже на всё стало наплевать, кроме наркотиков.
Влад сообщил, что его мама живёт теперь в Канаде и всё так же мотается по командировкам. Она так и не вышла замуж. Работа заменила ей и семью и друзей.
Мы разошлись далеко за полночь, договорившись, что завтра поедем в Прагу.
***
Укутавшись в тёплое пуховое одеяло, я долго не могла уснуть, перебирая мысленно события сегодняшнего дня. Каким Влад стал красивым мужчиной! Высокий, представительный, стильный, уверенный в себе. От него веяло мужественностью и надёжностью. В него нельзя было не влюбиться.
А я? Я ведь готовилась к встрече. Посетила СПА-салон, парикмахерскую, косметолога, визажиста и, может быть, изменилась чуть-чуть внешне, но в душе так и осталась наивной и стеснительной дурочкой, оторванной от жизни.
Я ворочалась в постели, уговаривая себя уснуть. Меня бил озноб, но я решила, что это из-за массы новых впечатлений и множества вопросов, которые я так и не решилась задать Владу. Есть ли у него подружка? И кто такая Джия? Где он работает? И кому принадлежит этот дом?
Наутро я еле-еле встала с постели. Болело горло. Ломило суставы. Раскалывалась голова. Во всём теле ощущался такой жар, что казалось: вот-вот закипит кровь. Я с трудом спустилась на первый этаж. Увидев меня, Влад ахнул, подхватил на руки:
- Господи, Филиппок, ты же горячая, как печка. Поездка в Прагу откладывается. Сейчас вызову врача, а пока - в кровать.
Последующие полчаса Влад развил бурную деятельность: смерил мне температуру, напоил морсом, положил на лоб компресс. Потом пришёл врач - худой, длинный мужчина с очень добрыми глазами и бархатным, грудным голосом. Мне прописали покой, постельный режим, обильное питьё и свежий воздух.
Проболела я три дня. Влад ухаживал за мной. Поил лекарствами, морсом и чаем с мятой или лимоном. Сидел рядом со мной на террасе, развлекая разговорами. Через три дня я проснулась вполне здоровой. Температура спала. Из кухни неслись восхитительные ароматы. Я поняла, что ужасно голодная и спустилась вниз.
К моему сожалению, вместо Влада на кухне орудовала незнакомая, довольно молодая и очень симпатичная китаянка. Я почувствовала укол ревности. Увидев меня, она засуетилась:
- Фильипа, тьебе ушэ хорошо? Можно ждать в комната. Тьебе лучше не идти. Надо сесть. Я принесу еда там.
- А где Влад? - спросила я, опешившая от её напора.
- Влад? - переспросила женщина, удивлённо на меня посмотрев, потом всплеснула руками: - А-аа. Господин Полак. Он ушла. Работа. Срочно. Скоро идти. Я - Джия, - представилась она, а потом разразилась длинной тирадой, из которой я с трудом поняла, что она работает у господина Полака экономкой, горничной и кухаркой.
- Всего по маленко. Я пльохо говорить по русский, - добавила она.
Перемежая русские, чешские и английские слова, мы немного поговорили. Потом Джия ушла убираться в комнатах, а я переместилась на террасу, где и нашёл меня, вернувшийся с работы, Влад.
- Тебе уже лучше, Филиппок? Это здорово. Тогда можно совершить небольшую прогулку по городу.
Джия ушла, и мы, пообедав, немного погуляли по городу. А на следующий день Влад повёз меня в окрестности Кладно на руины городища Будеч. Гуляя по разрушенному городу, я не заметила, что наши с Владом пути разошлись, и я оказалась на небольшой каменной стене, возвышавшейся над землёй метра на полтора, а Влад - внизу. Оглянулась назад и растерялась, оказавшись перед выбором. Идти назад - далеко, прыгать - страшно. Я уже решила возвратиться, когда Влад протянул руки и произнёс:
- Прыгай. Я поймаю.
И я прыгнула. Влад поймал меня, но отпускать не спешил. Стиснутая в кольцо его сильными руками, я подняла глаза, и встретилась с его серьёзным и прожигающим насквозь взглядом. Я не успела ничего сказать или подумать, как наши губы встретились. Поцелуй опьянил меня. Мне казалось, что душа меня покинула, и я превратилась в тряпичную куклу. Отпусти меня сейчас и я упаду на землю, сложившись, как марионетка. Поцелуй всё длился и длился, а Влад всё сильнее и сильнее прижимал меня к себе, будто чувствуя моё состояние.
Когда мы оторвались друг от друга, я долго не могла прийти в себя, нежась в его тёплых и сильных объятьях, чувствуя биение его сердца. Сколько времени мы так простояли, я не знаю. Но всё имеет свойство заканчиваться. Закончились и эти волшебные минуты. Мы поехали домой.
Весь остаток дня я смущалась, разговаривала вполголоса, односложными фразами, стесняясь смотреть Владу в глаза.
Ночью, в кровати я долго ворочалась, не могла уснуть и, наверное, ждала Влада. Но он не пришёл.
Ещё три дня мы ездили на природу, гуляли по городу, но Влад вёл себя так, как будто и не было того поцелуя. Он был вежлив, корректен и обходителен, рассказывал мне историю Кладно, показывал различные достопримечательности: ратушу, чумной столб, замок в стиле барокко. Иногда брал меня за руку, даже обнимал, но как-то по-дружески, как в детстве, и больше не делал попыток меня поцеловать.
***
Через три дня Влад решил, что я смогу вынести поездку в Прагу.
Двадцать минут - и мы в городе моей мечты.
![[]](/img/d/dworkowich_a/02_vesna/praga.jpg)
Оставив машину недалеко от Пражского града, мы пошли пешком к Влтаве. Мы восхищались видом черепичных крыш со смотровой площадки восточных ворот Пражского Града и любовались старыми фонарями. Мы ходили по вековым мостовым и катались на пражских трамваях.
![[]](/img/d/dworkowich_a/02_vesna/mostypragi.jpg)
Мы пересекли Влтаву множество раз по великолепным каменным и стальным мостам. Храм Лорета, Королевский дворец, Тынский костел, Собор Святого Вита, здание ратуши с астрономическими часами. Я пропиталась духом Праги. Мне хотелось побывать везде, и к вечеру я уже еле передвигала ноги.
![[]](/img/d/dworkowich_a/02_vesna/praga2.jpg)
Влад, посмотрев на меня, остановился в маленьком уютном кафе и заявил, что завтра составит план посещения музеев и парков, и больше не позволит мне так безжалостно эксплуатировать свои ноги.
Следующий день пришлось пропустить. Мои ноги действительно не выдержали вчерашнего марафона и отказывались сгибаться и разгибаться. И мы с Владом весь день просидели дома. Смотрели фильмы. Читали книги. Дурачились. Мне хотелось прижаться к нему, ощутить тепло его тела, но я так и не решилась сделать первый шаг.
Вторая неделя пролетела так же незаметно, как и первая. И с каждым прожитым мгновением я понимала, что эта сказка, подаренная мне Владом, скоро закончится.
Ночами, лёжа в кровати, я ругала себя за своё поведение, уговаривала себя сказать ему, что... люблю. Да. Я влюбилась. Окончательно и бесповоротно. Но утром я вела себя по-прежнему: соблюдая дистанцию. Мысль, что могу быть неправильно понята, сдерживала меня. Как доказать Владу, что я полюбила его самого, а не его положение и его богатство?
***
И вот - последний день. Собранный чемодан, набитый, в дополнение к моим вещам, под завязку подарками и сувенирами, стоит у двери, а мы с Владом завтракаем в полной тишине. Так же молча мы грузимся в автомобиль и едем в аэропорт. В аэропорту, пока не объявили регистрацию, стоим, не глядя друг на друга, будто чужие.
- Пиши, - произносит Влад.
Я киваю. Я не могу говорить, еле сдерживаюсь, чтобы не разреветься. В горле - комок. Одно слово - и плотину прорвёт.
Объявили регистрацию на мой рейс. Я хватаю чемодан и бегом направляюсь к регистрационной стойке.
***
До самого дома я проплакала. Слёзы сами собой катились у меня по щекам. Я их не замечала. Я ничего не замечала вокруг, ничего не слышала. Как добралась до дому - не помню. Войдя в квартиру, я, первым делом, включила комп. Более двухсот непрочитанных сообщений от моих друзей и одно - от Влада. Сердце бешено забилось в груди. Дрожащими пальцами открыла письмо.
"Любимая! Прости меня. Что молчал две недели и не открыл своих чувств. Боялся, что не смогу от тебя услышать отказ. Ты - моя далёкая звезда, мой неисполненный романс. Сколько лет я грезил тобой, мечтал о нашей встрече. Помнишь, как ты пришла к нам на Сибирскую. Письмо принесла для мамы. Забыла, наверное. А я помню каждое мгновение, каждый твой шаг, каждый твой жест, каждое твоё слово. Потому что эта встреча дала мне такого пинка, как ничто более в жизни. Бабуля тогда написала мне на доске: "Какая девушка выросла. Не упусти!" Я и сам видел, какая ты стала красавица. А я? Ну и видок у меня был! Не поверишь, но именно после этой встречи с тобой я стал задумываться о смысле своего существования и о том, чего я хочу достичь в жизни. Я понял, что люблю тебя и решил обязательно добиться твоей любви. Только судьба внесла свои коррективы. Умерла бабуля. Похороны. Потом проблемы с мамой. Она попала в аварию и долго не могла ходить. Потом диплом. Когда я пришёл к тебе, ты уже куда-то уехала и твоя мама не захотела мне ничего рассказывать. Вскоре меня пригласили работать в Кладно. Я уехал, но продолжал искать тебя. И вот - нашёл. И не хочу потерять. Выходи за меня замуж. Понимаю, что это не очень оригинальное предложение - по интернету. Ты достойна лучшего. Море цветов, свечи и меня - коленопреклонённого пред тобой. Но, обещаю, что у тебя всё это будет! Только скажи мне: да!"
![[]](/img/d/dworkowich_a/02_vesna/images15.jpg)
Я заплакала, но теперь от счастья. Моё сердце пело. Не замечая слёз, я написала заявление "по собственному желанию", купила по интернету билет на самолёт до Праги и только потом набила ответ Владу: "Да, конечно, да! Я согласна. Люблю. Скучаю. Прилечу через две недели. Встречай". Я уже не сомневалась, что буду понята правильно.
Январь 2014 Пермь
|
|