Коля Налимов утешал соседа Малькова, похоронившего мать на девяностом году. Тот не хотел утешаться.

- Понимаешь, - объяснял Мальков, своё нежелание, - мать конечно жалко, но она хоть пожила. А мне теперь в пятьдесят лет, что делать? Не смогу уже ни семьи завести, ни наследника родить.

- Не здоров? - поинтересовался Налимов.

- Здоров. Ещё, как здоров. А, что толку? Время-то упущено.

- Всё от тебя зависит. Люди и в девяносто лет сыновей делают. У казахов таким детям дают прозвище Токсанбай.

- Да. Может и у девяностолетнего дедушки родиться сын. Но только в том случае, если у него двадцатилетний сосед. Я привык своему опыту доверять, а рассказов за свои пятьдесят лет, знаешь сколько наслушался. У тебя, кстати, тоже отец старый. Тебе двадцать, ему шестьдесят. Если он лет двадцать ещё проживёт, то ты окажешься на моём месте. Вспомнишь тогда, как соседа морочил пустыми россказнями.

- Ты имеешь ввиду Гошу?

- Ну, да. Георгия Ивановича.

- Он мне не отец, а родной брат. Я ведь не Николай Георгиевич, а Николай Иванович. А отец наш, Иван Мелентиевич, умер восемнадцать лет назад, когда мне всего два годика было. А родил в девяносто. Так, что по казахски я Токсанбай.

- Не верю.

- Спроси Гошу, брата моего, которого за отца принял. История и в самом деле удивительная. И Гоша, возможно, постесняется рассказать. Да, и я бы умолчал, но коль скоро у тебя такое горе, а что хуже того, безверие в себя, слушай. Сначала на моей матери, Татьяне Горностаевой, женился брат, Георгий Иванович. Было ему тридцать девять, а ей двадцать пять. Отцу нашему было уже девяносто. Он носил длинную бороду, рубашку на выпуск, подпоясанную ремешком. Писатель Толстой, один в один. Да, к тому времени он слёг, ждал смерть с минуты на минуту и ни о чём другом, как о душе своей, рассуждать не хотел. Снохе свёкр очень понравился, она, как только увидела его беззастенчиво сказала: "Интересный вы мужчина, Иван Мелентьевич, рано вам о душе думать у вас ещё и земные дела не закончены." И случилось чудо. Отец выздоровел, состриг бороду и сделал матери предложение руки и сердца. Решил увести жену ни у чужого дяди, а у родного сына. И, что забавнее всего, получилось. Смех - смехом, шутки - шутками, но она вскоре от Ивана Мелентиевича забеременела. Меня вынашивала. Гоша запил, развёлся с ней, а отец записался. Прожили они душа в душу два года, мать при повторных родах умерла. Родила девочку, ребёнок месяц прожил и за ней отправился. Не смогли спасти. Вот после всего пережитого умер и отец на девяносто втором году, оставив меня на попечение старшему сыну. Гоша для меня няню нашёл, а потом на ней женился. Такая вот, почти неправдоподобная история. А ты в пятьдесят лет руки опустил. Ноешь, как баба: "Не успею пожить. Время упущено." Пока жив человек, у него всегда на всё есть время. Бери пример с отца моего.

2012 г.

Москва