В какой момент своей жизни я начал чувствовать пустоту? Постепенно разрастающаяся и пожирающая все изнутри мгла превратила меня в амебообразное существо, способное лишь сделать усилие и встать с кровати, провести очередной бесполезный день и лечь обратно, печалясь и проклиная свою никчемную жизнь. Когда я оказался в этой точке невозврата? Ответа на вопрос нет, есть только воспоминания.
Кругом все белое, будто сотни тысяч маляров со всего света собрались и выкрасили все белой краской. Кругом только свет, он освещает и меня, человека, Бог знает что делающего в этом пристанище ангелов. Ни единой души рядом, никого, кто бы мог ответить на вопрос: где я и что я здесь забыл? Я стою и не могу пошевелиться, но как будто это и не нужно, ведь куда бы я ни шел, все будет одинаково белым. Тело меня не слушается, я в точке, с которой не надо сходить, я на месте, пришел туда, к чему так долго и муторно стремился всю жизнь. Никуда не уйти. Не хочется ни есть, ни пить, я сыт, чист и у меня наконец-то нет головной боли. Я слегка потерян, не понимаю, это конец или начало чего-то нового?
- Вениамин Евгеньевич! Вениамин Евгеньевич! Вы слышите нас? Просыпайтесь же скорее! Лекция вот-вот начнется, а вы лежите, - доносятся эхом до меня чьи-то голоса. Я открываю глаза и оказываюсь в отвратительном месте, где меня окружают огромные, безобразные монстры и чего-то от меня хотят, ждут, выпучив свои бесцветные глаза. Почему все резко стало таким мрачным? Мне страшно.
- Вениамин Евгеньевич, извольте встать и начать лекцию. Что Вы себе позволяете? Что за безрассудство? - прозвучал голос главного из всех этих чудовищ, - Ну чего Вы глядите на меня своими бесстыдными глазенками? Вставайте же, или мы примем меры!
Я встаю и делаю глубокий вдох, затем выдох и медленно, но верно направляюсь прямиком к выходу из этого змеевика. Резко останавливаюсь и, повернувшись к одному из уродцев, говорю: "Идите вы все к черту!". Бродить по темным коридорам, встречая на пути тех же выродков чудовища, оказалось для меня страшнейшей пыткой, но вдруг я увидел дверь и вышел на улицу, но почему-то и там меня ждала сплошная непроглядная тьма. Ноги сами ведут меня куда-то, я не в состоянии контролировать поведение своего тела, организма. Я есть организм, целое? Нет, я уже давно не что-то единое, напротив, чем дальше я живу на этом свете, тем больше я разлагаюсь на миллионы частичек, разбегающихся по нему в разные стороны. Ко мне подходит пятиглавый мутант и что-то спрашивает, но я не могу ему ответить, мой мозг, а точнее его остатки, не выдают ничего вразумительного уже давно. Я иду, куда - неясно, но известно только, что картинка вокруг не меняется, все такое же мрачное и окружающие существа такие же страшные. Поворот, еще поворот и прямо до конца длинной улицы, пересекающей все другие улицы города. Вижу дверь, кажется, она сделана из железа и определенно, точно выкрашена в цвет, какой имеет самая настоящая подвальная крыса. Как открыть дверь, если потерял ключ? Ключ, ключик, я смог отыскать его в кармане не глаженых брюк. Захожу в подъезд, поднимаюсь по растворяющейся в танце лестнице. Квартира 15, добираться до нее несложно, тяжело в нее войти. Звонок, еще звонок, никто не открывает, открою сам. Поворот за поворотом и вдруг я оказался дома? Нет же, дома у меня не было с момента оставления родителей в родном городе. Я был и буду скитальцем. Иду к кровати и бормочу: "Я скиталец, подайте мне за смелость им быть" и падаю на кровать, позабыв разуться и уж тем более раздеться.
Мгла пропала, растворилась с концами, вместо нее мне слепит глаза яркий свет. Я снова здесь, в этом безмятежном мире, где мне ничего не угрожает, и я никому не способен сделать больно. Губы мои иссохшие размыкаются, и я еле слышно произношу: "Эй, есть ли кто-нибудь?". Меня не слышно, я оглушен или я вовсе утратил способность воспроизводить звуки. "Эй, есть кто живой тут?" - кричу, но не слышу себя. Руки трясутся, ноги дрожат, что происходит?
- Веня, Венечка, с тобой все в порядке? - до боли знакомый неприятный голос, словно при произнесении этих слов сказавший их порвал все связки.
Пропадает легкая туманность, и снова мрак окутывает комнату. Рядом с моим атрофированным, бездушным телом сидит она, моя жена Софья. Странно, ведь раньше она была намного привлекательней. Не верьте мне, я потерял курсор, способность видеть четкий образ человека рядом со мной утерян.
- Прости меня за все, Веня! Скажи, это все из-за меня, да? Прости меня, ради Бога! Я буду с тобой до конца своих дней, не покидай меня, не уходи. Очнись, пожалуйста, мой милый, очнись.
О чем она? Что эта женщина, казавшая раньше такой родной и близкой сердцу, мне говорит? То ли мною утеряна способность воспринимать звуки, то ли она говорит что-то невнятное. Как же болит голова, головушка. Ловушка, я попал в нее определенно точно. Она заглотила меня, не отпускает, мучает, вертит, крутит, ждет когда меня вырвет всей внутренней чернотой, которая окажется под стать всей окружающей действительности. Моя жена, я не прощу ее, мне не за что ее прощать. Она неверна мне, но ее поведение стало обыденностью. Так было всегда, сколько я помню наш союз.
Мы познакомились в университете. Стандартная, до безобразия скучная кинематографичная история: аспирантка влюбляется в своего научного руководителя. По правде сказать, все было иначе, влюбился в нее я. Вы посудите сами: каждый день видеть золотые локоны, развивающие от легкого дуновения ветра, пробирающегося через тонкую щель оконной рамы в аудитории; видеть белоснежную кожу, коснуться которой не можешь сдержаться; цвета бескрайнего синего океана глаза, глубокие, от которых не в состоянии оторвать взор. Она меня манила своей необычностью, обособленностью от массы одинаковых студентов, привлекала своей сообразительностью и манерностью. Почему она выбрала меня своим героем, я не могу знать. Я никогда не спрашивал ее об этом, уверен, она не ответила бы ничего вразумительного. Может, я казался ей умным, серьезным мужчиной. Так вот такому мне, глубокоуважаемому в обществе ученых человеку, вдруг страстно захотелось быть с ней, с этим прелестным существом. На очередной встрече с ней, которая, конечно, была по поводу написания диссертационной работы, мои взгляды с Софьей сошлись и в процессе разговора о сущности бытия мы слились воедино прямо на моем рабочем столе в препараторской. Она совсем не сопротивлялась, а позже сказала мне, что была напугана моим поведением, но не отказала, потому что боялась, что ей достанется другой научный руководитель, вполне возможно, оказавшийся бы хуже, чем я. Мы встречались с ней каждый день на станции ВДНХ и гуляли до ночи, потом этой же станции мы разбредались в свои стороны, потому что боялись, что кто-нибудь знакомый нас заметит. Как же по-молодецки глупо это все было. Конечно, мы были застуканы вместе: нас, целующихся в парке, увидел один из студентов нашего университета и рассказал всем, кому только можно было поведать это. Ситуация была объяснена и больше никто не считал наш случай чем-то ненормальным, мы вскоре поженились и съехались. Довольно быстро у нас появились дети, Алеша и Лерочка, погодки. Им не исполнилось еще даже 3 лет, а их мать уже начала сбегать по ночам из дома и веселиться с мужчинами помладше меня, ее ровесниками. Ей всегда было скучно со мной, у нас разные взгляды на жизнь, это было ясно сразу, но признавать этого мы не хотели, взаимное физическое влечение пересиливало логическое осмысление происходящей ситуации. После первой измены она сразу мне призналось, мне не пришлось ничего выяснять. Я никогда не позволял себе кричать на нее, а уж тем более бить, я не изверг, не монстр. Я понимал, что, если я приму решение выгнать ее из дома и лишить родительских прав, я не справлюсь с обязанностями, которые моментально лягут на меня. Она хоть и до ужаса ветряна, но все же успевала готовить еду, отводить детей в детский сад и забирать их оттуда. Мне необходимо было обеспечивать семью деньгами и делать с детьми уроки. Никто из нас и не думал о распаде семьи, это было невообразимо, но со временем стало скучно и мне. У меня не было проблем.
Проблема человека состоит в том, что у него нет проблем, поэтому он сидит и придумывает себе их сам, делая тем самым свою жизнь хоть немного ярче и интересней.
Так я начал выпивать. Сначала каждый вечер, потом и каждое утро. Я пил разный алкоголь: дорогой и дешевый. Мне было неважно, что я пью: водку или вино, важен был сам факт действия, которое давало мне осознание того, что реальная жизнь - то, где быть мне не хочется, поэтому сбегать из нее я стал все чаще и чаще. Выпивая и засыпая от переизбытка алкоголя в моем теле, я оказывался в необыкновенном месте, белом, как только-только выпавший снег. Мне думалось, я приходил в место, где меня всегда ждали, только там я чувствовал себя в безопасности. Мои дни стали похожи, я начал жить в дне сурка. Похмелье, путь на работу, чтение никому не нужных, бесполезных лекций по зарубежной литературе, путь домой с обязательным заходом в магазин по пути за очередной банкой или бутылкой того или иного алкогольного напитка, готовка, уроки с детьми и чтение газеты под купленный напиток и сигарету, а потом сон, прекрасный сон и чудный мир в нем. Вся окружающая действительность со временем мне так надоела, что я начал воспринимать ее как нечто из фильмов ужасов, все стало мне противным, мерзким, гадким. Люди злыми и безобразными, с жалкими и серыми физиономиями. А, может, я просто сам был таким? Внутри меня больше ничего не рождалось, я вымер изнутри, перестал чувствовать что-либо. Пустота была как во мне, так и вне моего физического обличия. Я потерялся, перестал видеть смысл в том, чтобы просыпаться каждое утро и вечно идти куда-то. Состояние безысходности, безвозвратности, пустоши. Думал ли я о собственноручном обрыве своего жизненного пути? Безусловно, но я был и остаюсь слишком слабым для этого.
Что сумело меня вытащить из этого порочного круга? Или кто поспособствовал этому? Произошло то, что, казалось, никогда не произойдет с нами. Это разделило жизнь моей семьи на до и после.