Дыма Павел : другие произведения.

Сердце Мира том 1 часть 6: Да здравствует столица!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Оставив болота Хамдора позади, посланник Владыки приближается к столице - осажденной Валтерии. Грядет битва... и она будет страшной.

   Часть шестая:
   Да здравствует столица
  
   Глава 1
   Приветствия герою
  
   Двенадцатый день пути
  
   Над зеленой равниной, где оглушительно стрекотали кузнечики и над зарослями дикой малины порхали бабочки, весело поднималось беззаботное летнее солнце, чей ослепительный диск, казалось, был ярче обычного. С чего бы это?
   Теплые лучи заботливого светила равномерно согревали пробуждающуюся землю, и та принялась с удовольствием наполнять живительными соками зеленую травку, переливающуюся на ветру изумрудными волнами, полевые травы, вступившие в пору цветения, кусты и деревья, весело хвастающие молодой шелестящей листвой. Воздух, еще только недавно утративший свежесть ночной прохлады и привкус рассветного тумана, уверенно впитывал благоухания раскрывающихся цветов и нагревающейся травы. Спустя два часа, когда дрожащий голубой горизонт стал двоиться, из реденького ельника, который несмело раскинулся между ближайших холмов, выехала девушка на серой кобыле.
   Отпустив поводья, всадница одними коленями управляла конем, и тот, послушно внимая подсказкам хозяйки, бредя по брюхо в высокой траве, направился через равнину к высокому косогору, с которого открывался вид на таморийские болота.
   "Наконец-то лагерь, где с самого утра слышится непрестанное бряцанье доспехов и ржание коней, остался позади, - расслабленно подумала девушка и привычным движением направила лошадь левее, чтобы объехать неглубокий овражек. - Там все только и знают, что точить мечи, проверять луки и резать стрелы, постоянно болтая, как лучше расправиться с неприятелем, а сами будто забыли, ради кого мы остановились и кого ждем. Варго, почему ты задерживаешься? Неужели муадерские шаманы смогли перехитрить опытного воина и могущественного мага, чтобы заманить в ловушку и убить? Я не верю в это, не ве-рю! Я столько всего обдумала за это время, ты просто не поверишь, господин посланник. Так странно без тебя ехать во главе колонны, смотреть на задумчивого Генадала, скучающего Микаэля и вечно занятого Мендора, смотреть и не ощущать тебя рядом. Солдаты, не видя тебя впереди, изрядно утратили силу духа. Их растерянность и опасения теперь отчетливо лезут наружу и тревожат арстонских офицеров. Но это не важно - ты, главное, возвращайся. Чем дольше тебя нет, тем больше я понимаю, что не хочу потерять тебя. Даже если Пседория станет свободной от завоевателей, я не хочу, чтобы ты уходил из моей жизни. Будь самодовольным, хитрым и ухмыляющимся, но только будь. Я принимаю тебя таким, каким ты есть, в этом, оказывается, вся прелесть отношений с другим человеком - в том, что он может быть совсем не таким, каким его представляешь. Ты - гораздо глубже и загадочней, чем любой из моих знакомых. Поначалу это бесило и раздражало меня, я не могла тебя понять и вписать твое поведение в привычные рамки, но со временем ты стал мне нравиться, и сейчас твои черты характера мне приятны. Ты бываешь странным, непредсказуемым, невероятно сильным, каверзным, ироничным, до необычного внимательным, выдержанным и тактичным. И при этом порой сухим, отчужденным, расчетливым, не по-человечески жестоким к врагам и потрясающе теплым к некоторым людям из близкого окружения. А как на твои, даже самые сдержанные похвалы реагируют солдаты и офицеры - таких счастливых лиц у взрослых людей я, кажется, не видела никогда. Они готовы пойти за тобой и в огонь, и в воду. И они пойдут, если возникнет необходимость. А сейчас тебя нет, и армия загрустила. Мендор отправил пехоту и конных лучников вперед, а сам, рискуя многим, оставил Генадала с тысячей лучших всадников дожидаться тебя. И если ты не объявишься к завтрашнему утру, им приказано начать прочесывать болота. Возвращайся, Варго, я уже второй день езжу сюда высматривать, не появилась ли твоя гвардия на горизонте".
   Задумавшись, девушка и не заметила, как от северо-восточного края бесконечных кустарников, окружающих подступы к таморийским топям, показался всадник. Он был одет в зеленую форму арстонского следопыта и, пришпорив коня, легко мчался по направлению к лагерю.
   - Тезен... - прошептала девушка удивленно. - Почему ты покинул пост? Неужели, о, Митра! Тезен! - крикнула она громче, стараясь привлечь внимание всадника, но тот не услышал ее, уже сворачивая за холмы, ближе к ельнику.
   Пришлось Лин пришпорить кобылу каблуками сапожек и поскакать к лагерю, чтобы с взволнованно бьющимся сердцем услышать такие дорогие, такие согревающие душу слова.
   - Едут! Говорю, это наши, я лично старшину Тарца видел. Клянусь, с места мне не сойти, если лгу. А господин Варго сказал почему-то веревок приготовить. И зачем они ему?
  
   Посланник
  
   Встречать нас собрались всем миром. Как будто сто лет не виделись.
   Советник Генадал был так рад меня видеть, что я даже заподозрил его в неискренности, неужели что-то плохое замыслил старик? Вроде нет, странно.
   - Мы уже заволновались поневоле, вас ожидая, - повторил седой советник и попытался обнять меня, но смущенно передумал. Тоже правильно, с какой это стати мне с ним обниматься?
   Лин тоже учудила - покраснела, топнула ножкой и убежала к себе в шатер. Хорошо, что никто не заметил, даже ее надувшийся, как сытый перепел, братец. Вот уж кто за мной не скучал, так это он. Ну, и ладно, я за ним тоже не особо тосковал. Хотя, в общем-то, искренность его рожи даже меня рассмешила. Генадал же, решив, что мы помирились, завел какую-то витиеватую поздравительную речь (к которой я не очень прислушивался), солдаты, не отрываясь, следили за мной влюбленными глазами, пока дежурная десятка вязала разморенных на солнышке муадеров, и жизнь предстала в новом свете. Теплом, почти семейном и радостном. Никогда еще я не видел, не ощущал столько добрых эмоций по отношению ко мне.
   Странно все это - я только пришел в себя после наблюдения быстроразвивающихся последствий своей оплошности, и теперь вот столько человечности вокруг. Неужели все это вторая сторона слабостей, которых зовут милосердие, доброта и чувствительность?
   Глупо спрашивать, но неужели, открываясь страхам, волнениям и ошибкам, я могу вновь ощущать искренность, теплоту, доброту, дружбу и заботу?
   Стоит ли это того?
   Картины свежайшего прошлого сами пришли и сказали:
   - Смотри и решай сам.
  
   Стоны. Везде на мокрой туманной тропе слышатся стоны.
   Вязкая, мокрая, хлюпающая под ногами тропа заполнена шатающимися от усталости людьми, арстонцами. И едва передвигающими ноги дикарями.
   - Все, привал! - кричу я и соскакиваю с Ранира. Сквозь траву под ногами тут же проступает вода.
   Обессиленный старшина и его напарник медленно и как можно мягче опускают носилки с бесчувственным Берном на землю, а мой конь нетерпеливо ждет, пока я отцеплю волокуши еще с двумя бойцами. Оборачиваться и идти вдоль колонны не хотелось жутко. Я знаю, что там - раненые, стонущие, бледные, скребущие окровавленные бедра ногтями. Хорошо, хоть эта зараза не передается по воздуху, как мор, только через воду.
   - Тарц, как там Берн?
   - Перестал стонать, отключился, - отвечает седой мужчина с потухшим взглядом. - До этого пел всю дорогу, как полоумный.
   - Знаю, слышал. Пошли со мной.
   - Опять? О, Зеон, почему я не пошел в сапожники, - мотает головой воин, потом хлопает себя по щекам, дергает за уши и кричит: - Мартел, где твоя сумка?
   Рыжий бородатый крепыш, лучший щитовик отряда, материализуется из ниоткуда.
   - Я тут, начальник. Чистить идем?
   - Чистить, - уже бодрее кивает старшина. - Где наш лекарь?
   - В обморок хлопнулся, - смущенно отвечает Мартел. По-моему, он никогда не унывает, во всяком случае, при мне ни разу. - Я Горина поставил вместо него, пусть худосочный выспится, а то вторые сутки без сна.
   - Правильно, без него обойдемся, техника уже известна.
   - Пошли, орлы. Точнее, полетели, - говорю я, и мы начинаем осматривать колонну.
   Ребята при виде меня стонут, воротят глаза, но послушно оголяют волосатые ляжки и голени.
   - Так, хорошо, этот идет на поправку, Тарц, смочи его тряпки травяным настоем. Этот еще нет, Мартел...
   - Знаю, жиром намазать, - кивает солдат и говорит, обращаясь к раненому молодому парню: - Сейчас ты у меня, птенчик, заблестишь, словно жареный поросенок.
   - А тут нужно еще поработать.
   Уже знающий, что сейчас будет, жилистый следопыт невесело улыбается и лезет рукой под носилки.
   "Если достанет нож, главное, успеть перехватить", - мелькает мысль.
   Но боец не торопится умирать - достает палочку толщиной с палец, обмотанную кожей, и зажимает во рту.
   - Придержать? - шепчет Тарц.
   - Нет, - говорю я, глядя в решительные глаза следопыта. Он молодец, прекрасно понимает, что лучше минуту поскрипеть зубами, чем оставить этот мир насовсем.
   Присев возле раненого, я опускаю правую руку над свежими бугорками чирей и слегка прикрываю глаза. Воздух между бедром и ладонью становится сизым, потом из ниоткуда проступают искорки голубого света, и воин судорожно сжимает каркас носилок так, что костяшки белеют. Моя рука начинает двигаться вниз, к стопе, свечение становится ярче, следопыт стонет, скривившись, а из придавленных магией ранок, извиваясь, выпадают белесые червячки, наследие той заразы, что, как выяснилось, кишмя кишела в стоячей воде развалин Хамдора. Последствия древней магии, не иначе.
   - Мартел.
   - Сейчас, господин, - боец быстро, но аккуратно собирает мерзкую дрянь в двойной кожаный мешок и обкладывает раны бойца ошпаренными листьями таньюса.
   - Через час смажешь жиром, - добавляю я своему помощнику, глядя на раненого.
   - Сам смажу, - кривится следопыт и дрожащими пальцами прячет кляп за пазуху. Этот тертый жизнью стрелок знает, что иногда болезненную процедуру приходится повторять многократно, пока все личинки не выйдут из тела.
   Вначале я пробовал выводить их другим путем, но после того, как Берн, вызвавшийся добровольцем, проблевал час с лишним и упал замертво, было решено перейти к более длительному, но менее рискованному методу.
   - Тарц, тут снова жир, а здесь начните заново с листьев, раны не затягиваются.
   - А тут свеженькие проклюнулись, - указывает на молодого возницу Мартел.
   Паренек дрожит, он только вчера заметил, что стопа опухла, и теперь жутко меня боится. Оно и понятно - каждый, над кем я опускал руку, начинал стонать, выть и дергаться.
   - Спокойно, сынок, у тебя их всего ничего. За секунду справимся, - говорит Тарц, незаметно придерживая парня за локти. Молодец, тут нужно действовать быстро, а то чем больше тянуть, тем сильнее паника, особенно у молодых.
   Я приседаю, рассматривая стопу. Ох, и густо они его облепили, придется увеличить давление, а то внутрь уйдут.
   - А... А-а... А-а-а! - дергается парень, пытаясь убрать ногу, и Мартел обеими руками прижимает его колени к земле.
   Я же, мысленно отгородившись, добавляю в поток алое пламя, оно хоть и жжет сильнее, зато после него раны быстрее затягиваются.
  
   - Господин! Господин! - слева слышится топот, и из кустов, опутанных гигантским вьюнком, вырывается всадник.
   - Привет, Лац. Какие новости? - спрашиваю я, задумчиво осматривая последнюю пару раненых дикарей. Вот умора - до этого они нас убить пытались, а теперь мы их лечим.
   - Болота кончаются! - счастливо возвещает парнишка, соскакивая наземь и не замечая мутных брызг, косо черкающих его светленький плащик. - На расстоянии в полдня пути я видел ельник и равнину без признаков кочек!
   - Полдня, - повторяю я, ухмыляясь. - Нашей уставшей толпе понадобятся сутки, чтобы пройти столько.
   - А если вы на своем коне поедете вперед и вернетесь с повозками? - спрашивает притихший паренек.
   - В них нет надобности, Лац, - отвечаю я, прекрасно отдавая себе отчет, почему. Воинская гордость. Как же - посланник Владыки прискачет в лагерь арстонца Мендора за помощью? Как бы не так. Если все станет настолько плохо, то, скорее, сотня воинов в черных доспехах прискачут на выручку, и уж никак не пседорийцы.
   - Проверь наши припасы, хватит ли на сегодняшний ужин, - другим голосом говорю я оруженосцу и по его глазам вижу - он не в силах спорить со мной. Еще бы - темный кокон невидимой силы прижал паренька к дрогнувшему коню, и Лац едва нашел в себе силы кивнуть.
   Что такое, посланник, уже на детях злость сгоняем?
   Естественно, на ком же еще. Неужели это то, что я думаю - простое человеческое раздражение, чувство вины из-за ошибки? Возможно, и так, хотя и забавно. Во многих походах, отгремевших столетия назад, тоже бывали просчеты. Неужели я разучился спокойно к ним относиться? Не ошибается лишь тот, кто не воюет - разве не так говорят люди в тяжелую минуту? Наверное. Может быть, но я не для того пришел сюда, чтобы ошибиться, потерять гвардию и побитой собакой вернуться к Мендору!
   Значит, кроме всего прочего, нам мешает еще и гордыня - так сказать, ставит палки в колеса любимая черта каждого воина Тьмы. Что ж, придется переступить через себя, иначе рискуем завязнуть в ней глубоко и надолго, прямо как в этом болоте. Хотя, в общем-то, ситуация не так уж плоха - за последнее время я достаточно помог Арстону и не обязан за уши тянуть к победе их войско. С любым другим офицером во главе все эти опытные солдаты не дошли бы даже сюда - сначала бы их переполовинили стрелки и копейщики из засады, потом потрепал бы шаман, а болота и Ширтас сожрали бы остальных. Может быть, один только Мартел-весельчак и выжил бы, чтобы измученным и заикающимся приползти к Мендору. А у меня до сих пор все те же полторы сотни, плюс столько же пленных. Многие из них мучаются чирьями, это правда, но не будь меня - лежали бы в могиле все поголовно.
   "Владыка, - я обращаюсь вглубь себя, - почему в моей душе сомнение? Разве я не прав?"
   Молчание. ОН не отвечает.
   Теперь сомнения приобретают другой оттенок. Владыка меня бросил? Лишил многовековой поддержки и опоры?
   Вроде, нет - потоки сил и ключи к стихиям в порядке, все ждет моих приказов. Вот только с приказами беда - я сомневаюсь. Оно, сомнение, хитрой змеей заползло мне в сердце еще тогда, в первый день эпидемии, когда, увлекшись, я едва не потерял свою небольшую армию. И теперь странная мысль, неуловимо тонкое ощущение, словно щербинка у бокала, не дает мне звучать в полную силу. Казалось бы, наши потери - мелочь, всего-то пять человек пали в ночном бою, остальные уже идут на поправку и при встрече с Мендором ничто не помешает мне придать своему лицу гордое выражение. Однако возникшая и спрятавшаяся тень перемены не дает мне расслабиться и продолжить с упоением играть в войну.
   Что-то изменилось.
   И произошло это неожиданное изменение во мне.
   Оборванной струной оно беспокоит сердце и мешает полностью войти в привычный образ всезнающего, всеощущающего наперед воина и мага.
   Кстати, о магии - не посмертное ли проклятие дедушки-шамана тут виной? Вроде, нет - вокруг меня все чисто, нападение духа я нейтрализовал, боевые посылы колдуна использовал себе на пользу и вобрал все самое интересное, вдруг, когда-нибудь пригодится.
   Смешно тогда получилось - никто из солдат так и не понял, почему они сломя головы выскочили из палатки. А я же преспокойно поднял котелок с кипятком, который Тарц выронил, когда старик-шаман со своим липовым духом по нас ударил, выровнял защитный кокон вокруг шатра и ответку послал, пусть в следующий раз думает, перед тем, как на старших кидаться.
   Но почему сейчас все изменилось? Почему Владыка молчит, ни смехом, ни словом намекнуть не хочет, в чем подлость происходящего?
  
   - Господин! Господин Варго! - вырывает меня из раздумий офицер Амфитер, специально прискакавший в лагерь Мендора, чтобы своими глазами увидеть пленных муадеров. - Приветствую вас!
   Этот хоть рад меня видеть, не то, что Серье - тот смотрел на меня так, будто я у него украл лавры победы или даже больше. Глупец. Хотя надо будет к нему присмотреться внимательнее - странный он какой-то.
   - Капитан вас снова приглашает к себе. У него появилась идея, как лучше поступить с пленными.
   - Прекрасно, теперь, когда он решил основную проблему, я спокоен за эту войну.
   Амфитер хмыкает и улыбается, с моим чувством юмора он солидарен.
   - А как вам удалось усмирить этих варваров? - спрашивает глава конников, когда мы направляемся к кибитке нашего предводителя.
   - Сонное зелье, прабабкин рецепт, - шучу я, но воин принимает это за чистую монету и умолкает, мне же, наоборот, хочется продолжить беседу: из офицеров Амфитер мне наиболее симпатичен, хоть он и бывает не в меру вспыльчивым, зато исполнительности и стойкости ему не занимать. Может, пригласить его на службу к Владыке? Отличная шутка. - Так как там наш неприятель? А то мне после доклада забыли сообщить.
   - Насколько выяснила дальняя разведка, он хорошо закрепился. Столичные вести отсутствуют, и мы, к сожалению, не знаем, сколько дней уже длится осада.
   - Где-то неделю, не больше, - говорю я, заглянув в прошлое, и тут вижу Лин. Только не в прошлом, а в биении дня настоящего, где чувства штурмуют сердце и ломятся в голову, святилище разума, похлестче муадеров.
   Вот она трещина, а сейчас настоящая брешь. То, что я постепенно позволял себе все больше на пути к хамдорским болотам, теперь бурлило в груди и настойчиво пыталось сорваться с языка, пробив плотину рассудка.
   Чувства, эмоции. Суть человеческая. Возвращение к истокам.
   - Господин Варго, вы наконец-то объявились, - говорит Линея, а ее глаза...
   - Амфитер, иди, передай Мендору, что я буду через десять минут, - негромко говорю я офицеру, останавливаясь, и тот удивленно кивает. Зря я с ним так...
   "Почему так долго?"
   "Болота..." - пожимаю плечами.
   "Я ждала, волновалась", - добавляет она, и губы ее неподвижны.
   "Я знаю. И это хорошо".
   "Я волновалась за тебя!" - напряженный взгляд.
   "Я знаю, знаю...", - кажется, улыбаюсь.
   - Столько пленных! Наши солдаты в шоке, - Линея боится возникшей тишины.
   - Пленные - это мелочь, остальные живы - вот что главное, - отвечаю я, но сам жажду вернуться к мысленному диалогу. Мне нравится смотреть на нее и чувствовать, что она думает.
   - Говорят, скоро подъедем к столице.
   - Не верь, до нее еще три дня пути.
   - Мендор начал волноваться.
   - Это пока меня не было, теперь все станет на свои места, - сейчас точно улыбаюсь.
   Лин отворачивается, смотрит на шагающих мимо солдат, и я мысленно взмываю над лагерем.
   Кибитки, уложенные шатры, крики старшин, наши дикари приходят в себя после "спячки" и испуганно жмутся друг к другу. Лошадей запрягают в повозки, кто-то мечется вдоль палаток второго отряда. Это Лац, изрядно повзрослевший за время похода по болотам. Его, скорее шутки ради, я назначил десятником. И недооценил старательности мальчишки.
   Галдеж, кутерьма, как обычно при сборах. Кто-то второпях чистит поржавевший шлем ветошью и песком, кто-то злится, что пряжка опять заедает и нужно колоть еще одну дырку на отсыревшем ремне. А жизнерадостный певец и отчаянный рубака Берн из Плошовки преспокойно сидит на телеге, болтая перевязанными ногами, и я, поймав его взгляд, расплываюсь в улыбке, внезапно осознавая, что мировоззрение выздоравливающего бойца целиком совпадает с истиной моих братьев. Она проста: каждое мгновение - драгоценность, так что живи сегодня, герой, ибо все происходит лишь здесь и сейчас.
   - Я волновалась, - со смущенной улыбкой поворачивается ко мне Лин.
   - Знаю, но теперь все будет хорошо, вот увидишь. Не будь я посланник Владыки.
  
   Глава 2
   Огненный конь
  
   Тринадцатый день пути
  
   - Святилище Дорригай, приехали.
   - Ну и дыра! Говорят, тут поблизости бесы какие-то промышляют.
   - Ага, спьяну еще и не такое привидится, - авторитетно обменивается мнениями пехота.
   - Как тебе это место? - посланник наклонился поближе к Лин, зная, что братца нет поблизости.
   - Странное какое-то. Ощущение, будто кто-то злой за нами наблюдает, - ответила его спутница, с интересом разглядывая древние камни, выложенные по кругу.
   - Правы были древние мыслители, говоря: хочешь узнать незамутненную истину - обратись к женщине. Святого тут и вправду мало осталось, - пришпорив Ранира, Варго объехал вокруг поросшего мхом и редким кустарником холма. "Злая лошадь" грызет удила, но идет боком, слегка поигрывая тонкими бабками, ему бы гарцевать и скакать наперегонки, а приходиться топтаться день за днем по разбитым дорогам.
   - А что ты видишь? Или чувствуешь? - с опозданием интересуется девушка.
   Всадник улыбнулся, а потом поднял руку и медленно сжал раскрытую ладонь в кулак. Жеребец тут же настороженно замер - почувствовал магию. Лин медленно переводит взгляд с Варго на покосившиеся каменные обелиски, потом присматривается внимательнее и с удивлением замечает, что поверхности темных, матово блестящих камней начинают затуманиваться.
   - О, Тахир-искуситель, что это? - испуганно дергается в сторону пожилой конюх, разгружающий телегу с припасами.
   - Ты чего, Ренэй? - оборачивается рослый пехотинец в длинной кожаной рубахе, потом прослеживает взгляд старичка, и трехпудовый мешок зерна с недовольным шуршанием резко оседает на землю.
   Остальные бойцы и разнорабочие широкого профиля, обустраивающие лагерь на этом холме, прервали работу и насторожено уставились на обелиски. Только некоторые из них заметили, что Варго-кудесник как-то связан с происходящим.
   Линея собиралась засмеяться, наблюдая за солдатами, когда Сын Тьмы резко выбросил вперед раскрытую ладонь, и в то же мгновение фиолетовая молния ударила из каждого камня в центр круга, где они, сливаясь в единый мощный поток, устремились в нахмуренное серое небо.
   Солдаты бежали кто куда.
   - И зачем? - только и нашла что спросить Лин.
   - Пуганем дикарей, пусть знают, что мы наступаем им на пятки. И если они не поторопятся с захватом столицы, то скоро украсят своими головами придорожные столбы отсюда и до самой границы.
   Искрящийся малиново-фиолетовый столб неистовой силы медленно таял в разреженном, как после грозы, воздухе и вскоре вовсе исчез.
   - Наверное, эту мощь можно было использовать для каких-то полезных целей, - предположила девушка задумчиво.
   - Можно, и я использовал! - засмеялся Варго, коленями заставляя вороного жеребца кружиться на месте. - Благодаря чему очередная атака дикарей сорвется без явных причин, что немало удивит Ямара и свору его шаманов-прихлебателей.
   - И они не смогут понять, по чьей вине? - удивленная Лин глянула на вылезающую из кустов пехоту и с некоторым волнением перевела взгляд на чародея.
   - Хм, как же - смогут и скоро выяснят, - ответил тот все так же весело. - Ближе к вечеру даже сподобятся на ответный обряд. Только не выйдет у них ничего.
   - Почему?
   - Столичные офицеры задумали ночную вылазку. Так что колдунам будет чем заняться.
   - И?
   - Что "и"? - пожал плечами Варго, спрыгнул на землю и крикнул солдатам: - Вылезайте, да поживей, больше на сегодня светопреставлений не предвидится. Вам нужно до вечера обустроить лагерь, не забыли? А насчет вылазки, Лин, точно не скажу. Идея, в общем-то, не очень удачная - офицеры, не советуясь со столичными магами, решили, что справятся сами, без их поддержки, и успеют насолить муадерам прежде, чем их обнаружат.
   - Откуда ты знаешь? - удивилась девушка.
   - Чувствую это как наиболее вероятное развитие событий.
   - А с нашей стороны будут жертвы? - нахмурилась Лин.
   - Как же без них? Шаманы предскажут атаку заранее, и расположившиеся отдельно казаре внезапно ударят с фланга в самый неподходящий момент. Большинство валтерцев погибнет, остальные раненными приползут обратно, что, естественно, отразиться на боевом духе столицы.
   - И ничего нельзя сделать?
   - Почему же - можно! - теперь уже Варго удивился. - Ты вспышку только что видела? Вот - делаю, помогаю.
   - Но потери все-таки будут?
   - А как же без них? Это же война! - хмыкнул посланник и помог одному из солдат взвалить на плечи вязку тяжелых копий. Лин задумалась.
   - И ты считаешь, не стоит даже попытаться предупредить столицу о возможном поражении?
   - Может, и стоит, но если я это сделаю, все, кто укрылся за толстыми стенами Валтерии, испугаются не на шутку. Подумай сама - к столице под видом добровольного помощника приближается никому не известный маг такой силы, что может наперед предсказывать результат засекреченных операций.
   Линея невесело улыбнулась.
   - А как ты это делаешь? Советуешься с Владыкой, взываешь к невидимым силам или...
   - Не важно, каждый маг, поднимаясь в своем мастерстве до определенного уровня, открывает в себе дар общения с другими мирами. В том числе - со сферой возможного будущего, - спокойно ответил посланник, наблюдая, как негромко переговаривающаяся пехота разгружает обозы, обустраивая лагерь для ночевки и ужина. - И я не один такой проницательный.
   - Сколько же вас таких, много? Или единицы? - удивленно спросила девушка. У нее в голове не укладывалось, что могут существовать другие чародеи, способные в чем-либо сравниться с Варго.
   - В этом мире настолько сильных специалистов можно на пальцах пересчитать.
   Лин многозначительно кивнула.
  
   Что я могу ей сказать? И так объяснил больше, чем планировал. Неужели стоит признаться в том, что, глядя на других людей, я абсолютно свободно различаю их самые затаенные страсти и желания? Благодаря чему порой знаю их лучше, чем они сами. Нет, это лишь усложнит и без того непростые отношения между нами, а Лин только-только перестала бояться меня, и сейчас это очень важно, так как решающая битва не за горами.
   Битва... Она не за горами, а за холмами. Сейчас бы рвануть поводья Ранира, кровожадного демона с пылающими глазами, и, пронзая пространство и время, оказаться в кутерьме дня грядущего. Где я, властно поведя рукой, направлю лучшие арстонские отряды на дикарей, лучники Амфитера предварительно нашпигуют варваров стрелами, прибивая к земле слабовооруженных копейщиков и сбрасывая наземь всадников. Кровавая бойня будет продолжаться до ночи, и когда тысячи воинов падут, я во главе сотни черных рыцарей спущусь в долину верхом на вороном жеребце, чья грива будет мимоходом касаться измятой травы, а светящиеся во тьме глаза заставят побелеть уцелевших воинов.
   И тогда все увидевшие меня поймут, кто я есть на самом деле. Столица падет к моим ногам, длинноволосые девы, потупив глаза, принесут расшитые златом одежды, и на трон взойдет новый владыка Пседории. И дни будут складываться в недели, а пиршества в залах моего нового дворца станут просто бесконечным. И никто не сможет перечить мне, ибо я - сила Темного Властелина, вернувшегося в этот мир из небытия.
   Ну не банальность? Придет же такое в голову.
   - Лац! Где ты ходишь, мальчишка? Неужели забыл о своих обязанностях оруженосца? А ну-ка, сыщи мне дежурного кашевара и передай, что если ужин не будет готов к сумеркам, я его самого съем, а кости брошу Акастосу, если останутся.
  
   - Госпожа Линея. Госпожа Линея!
   - А? Что? Кто это? О, Митра, Лац, это ты? - заспанная девушка выглянула из шатра и, с трудом узнав юношу, осмотрелась. - Почему ты разбудил меня среди ночи?
   - Приказ господина Варго. Он настоятельно просит вас одеться и следовать за мной.
   - С какой стати? Что этому Сыну... что этому колдуну взбрело в голову? И где он сам? Если хочет поговорить со мной, пусть придет и объяснит лично.
   - Он следит за перевозкой раненых, - ответил Лац. - Большинство солдат уже спустились в рощу, а я пока вас разбудил.
   - В рощу? - не поверила услышанному девушка. - В рощу посреди ночи? Зачем?
   - Господин говорит, надвигается нечто ужасное и тут оставаться никак нельзя.
   - Ладно, - Лин сжала губы. - Подожди минуту, я скоро.
   И когда Лац, выждав не одну и не две минуты, стал зябко переступать с ноги на ногу - ночка выдалась сырая не по-летнему - появилась Линея. С тщательно уложенными волосами, одетая в кожаный кафтан, штаны из мягкой кожи и высокие сапожки, девушка выглядела одновременно и старше, и моложе своего возраста.
   "Лунный свет придает ей неземное очарование, а надменность взгляда прибавляет несколько лет", - расценил про себя оруженосец, исподтишка не единожды любовавшийся скачущей верхом Лин. Девушка впихнула ему в руки увесистый походный мешок, теплый плащ и гордо произнесла:
   - Веди меня к своему командиру.
   - Да, госпожа, - кивнул паренек, опустив глаза.
   А на другом конце жертвенного холма ночь, давно вступившая в свои права, с удивлением наблюдала, как последняя группа людей, тихо переговариваясь между собой, покидала лагерь. Косматые черно-синие тучи превратили Луну и Зенаб в размытые пятна, но люди не торопились зажигать факелы, подобрав заранее приготовленные тюки, они практически на ощупь спускались с холма, ведя за собой насторожившихся лошадей.
   - Господин!
   - Не ори, - выступил из темноты широкоплечий мужчина. - Я уже начал думать, что вы там оба заснули.
   - Госпожа Лин переодевалась, - начал было Лац, но тут же умолк.
   - Я не понимаю, что все это значит? - холодным тоном заявила девушка.
   - А от тебя этого и не требуется, - довольно невежливо прервал ее Варго. - Быстро в седло, вон твоя кобыла стоит, и без возражений. Потом все объясню.
   Задохнувшись от удивления, Лин опешила, но посланник уже вскочил на своего коня и хмуро поинтересовался:
   - Ты едешь или собираешься одна воевать здесь против всей шаманской братии противника? Лац, запрыгивай позади меня.
  
   "Ни за что не заговорю с ним первая. Пока не попросит прощения, буду молчать. Унизить приказом словно служанку! И кого - меня, Линею Сенвил, наследницу древнего рода. И еще на глазах у кого - безродного слуги, жалкого оруженосца, который еще недавно почитал за счастье драить котлы. - Лин просто кипела от негодования, верхом спускаясь с холма вслед за Варго. - Мерзавец, возомнивший о себе невесть что, Сын Тьмы, прихвостень дряхлого тирана и бездушного владыки никому не нужных земель! Да кто он такой, чтобы подобным тоном обращаться ко мне?! Вот отвоюем столицу, сдам его Совету магов и слова в защиту не скажу, когда они будут решать, что с ним делать. Клянусь, ни слова".
  
   - Зря мы спустились, я думал выспаться.
   - Скажешь тоже - зря. А как явится адский пес о трех головах и, гаденько щурясь, спросит тебя: "Что, Бахлай, спишь? Ну, спи, а я тебя сейчас есть стану".
   - Ну, тебя, Жорш, с твоими байками! Давай поспорим, что ничего не будет, что ошибся сегодня наш господин родотский маг. Как воину - ему равных нет, это я первый подтвержу, если будет надо, а вот магия - на кой ляд она ему, спрашивается? Раз ты на мечах и на кулаках драться мастер, зачем старикам с магическими свитками уподобляться?
   Солдаты, кажется, заключили пари, так и не перестав спорить, а Лин сидела на подстилке из хвои, кем-то заранее нарубленной для нее, куталась в теплое покрывало и чувствовала себя очень маленькой и одинокой. А еще она не могла простить самодовольного посланника.
   "Микаэль уехал с Мендором, говорил - буду через два дня и пока не вернулся. Ему хорошо, он тут почти как офицер. Генадал тоже в другом лагере, а я одна тут, рядом с Варго. Сама же, глупая, вызвалась дождаться. А он теперь на меня почти кричит, совсем обнаглел, волчий сын, вот расскажу кому-нибудь, кто он. Или не расскажу? Сама ведь призвала. Зачем он сюда всех стащил, неужели на том холме так опасно? Дождались бы утра и потом дальше".
   - Смотрите, началось! - прохрипел кто-то из-под ближайшей ели.
   Девушка наклонилась влево, чтобы сквозь просвет между черными контурами деревьев взглянуть на холм. Но через секунду оказалось, что этого не требуется - все происходящее и так было отлично видно.
   - О боги! - выдохнула Лин, не замечая, что говорит вслух. - Что это?
   Высоко в небе над темным и спящим холмом собиралась, проступая из ниоткуда, алая туча, светящаяся изнутри. И не просто собиралась - закручивалась в воронку, как будто кто-то огромный простирал над лагерем руку, намереваясь обхватить кроваво-красными пальцами ничего не подозревающих людей, спящих в шатрах.
   Молния - ослепительно белая молния - ударила в землю, и тут же раздался грохот, в лагере вспыхнуло пламя и через секунду погасло. Снова молния, грохот - и тьму озаряет огонь в три человеческих роста высотой.
   Частота раскатов и вспышек растет, в холм почти непрерывно бьют молнии, адское пламя гуляет среди шатров, те дымятся и разгораются все сильнее. Треск разрядов и запах гари постепенно дошел и сюда.
   "Как... такое... может... быть? - шокированная ужасным, пугающим своим размахом и силой зрелищем Лин не могла поверить, что все это происходит на самом деле. - Неужели кто-то может ненавидеть нас так сильно, что решил умертвить столь страшным образом? Не может быть! Не может быть..."
   А молнии тем временем стихали. Лагерь уже не горел - догорал, исходя дымом.
   И глядя на меркнущее кровавое сияние в небе, девушка поняла, что сейчас ее по-настоящему интересуют лишь две вещи. Как, не теряя собственного достоинства, отблагодарить посланника за своевременное перемещение - после наблюдения со стороны побывать в том аду или видеть, как там с криками мечутся другие, хотелось меньше всего. И второе - что же ждет их всех впереди, если уже сейчас, до начала сражения, противостояние стало настолько ужасным?
  
   Четырнадцатый день пути
  
   Кап-кап, кап, кап, кап, - пропели кристально чистые капельки влаги, срываясь с ветки, когда маленькая сизая птичка взмахнула крыльями и стрелой промчалась сквозь ельник.
   "Какое удивительное утро, как воздух свеж и напоен запахами хвои. Все еще спят, вон как зарылись в свои накидки и солдатские плащи. И даже лошади спят, лишь изредка шевеля во сне ушами. Пойду, пройдусь, а то я совсем озябла", - решила девушка и тихо встала, кутаясь в покрывало.
   "Где же посланник, интересно? Неужели спит? Сейчас найду его и... - осматривая груды прижавшихся друг к другу, закутанных в разноцветные тряпки людей, Лин даже не сразу сообразила, насколько непростой может оказаться эта задача - кроме нее и Варго в этом лесочке расположилось еще как минимум две сотни человек, плюс столько же лошадей, благо, те стояли отдельно. - А туман и не думает расходиться. Ну, да, мы ведь в низинке. О, Ранир! Ну, слава Митре, значит, и посланник должен быть где-то близко".
   Стоящий отдельно от своих четвероногих братьев смолянисто-черный конь встряхнул гривой и недовольно покосился на девушку.
   - Выручил ты меня, потом отблагодарю морковкой, - прошептала Линея. - Если найду твоего господина.
   Жеребца явно не очень прельстила такая перспектива - он фыркнул и отвернулся.
   Линея продолжила поиски, но, к своему удивлению, не нашла Сына Тьмы ни тут, ни поблизости. И только выйдя из лесу к подножию холма, украшенного чернеющими останками лагеря, она заметила человека в плаще, лежащего под ореховым кустом.
   "Неужели это Варго? А вдруг с ним что-то случилось? - испугалась девушка, но, подойдя ближе, заметила, что лежащий дышит размеренно и внешне никаких повреждений не имеет. - Какой он спокойный, и черты лица правильные. Похож на заколдованного принца из сказки. Такого нужно поцеловать, и он проснется от столетнего сна. Проснется и начнет мною командовать, а я себе пообещала молчать, пока он не извинится. Хотя, стоп, это было до того, как колдуны сожгли лагерь, после я передумала мстить и решила сменить гнев на милость, так что можно целовать".
   И придя к внутреннему согласию, девушка присела возле посланника, отбрасывая волосы назад, когда что-то заставило ее остановиться - рядом с Варго, даже спящим, ощущалась такая сила, что приблизиться или прикоснуться к нему без его разрешения не представлялось возможным.
   "Как будто стеклянная стена из запретов, - с удивившим ее саму спокойствием подумала девушка. - Никогда такого не ощущала, а сейчас это почему-то кажется естественным. Что он за человек? Ах да - не человек, а Сын Тьмы и посланник Владыки, великого и ужасного. А я всего лишь Лин Сенвил, дочь правителя Кенинга, присела рядом и любуюсь этим самым посланником, потому что он мне давно нравится как мужчина и как человек. Я даже к его суровым шуткам привыкла, даром, что они не для всех смешные, особенно для наших общих врагов-муадеров. И почему он такой отгороженный? Как было бы здорово провести рукой по его волосам, коротким, темным, как будто шелковым, прикоснуться к загоревшей коже его мужественного лица, поцеловать в губы. Эх, и до чего ж тяжела ты, женская доля, ну, никакой свободы, особенно в отношениях с посланниками темных владык".
  
   Посланник
  
   Ее присутствие я ощутил сразу, но не хотел просыпаться, так как все еще переваривал сгустки чужой силы. Вчера, во время нападения дикарских колдунов, я быстро проверил, все ли покинули старый лагерь, и взмыл в небо, чтобы, пользуясь ночной темнотой, прямо из воздуха всем телом впитывать столь щедро потраченные на создание "огненного коня" муадерские силы.
   Дикари довольно удачно выполнили сложный ритуал, сотворив огненный шквал, выжигающий все на своем пути, словно огненные копыта коня-исполина, но я изрядно усложнил им задачу и заставил выложиться гораздо сильнее, чем они планировали. Теперь Валтерия может пару дней преспокойно держать оборону, пока мы догоним Мендора и соединим наши отряды в один - восстановятся дикари не скоро.
  
   - Капитан, мы готовы, наши люди объединились и готовы двигаться дальше, но меня беспокоит, почему мы не встретили до сих пор их дозоры? Неужели эти варвары настолько глупы, что не обеспечили себе прикрытие с тыла?
   - Не думаю, Серье. То, что мы узнали о дикарях от Микаэля Сенвила и госпожи Линеи, а также прочувствовали на своей шкуре под Арстоном, говорит о совершенно другом типе воинов. Они достаточно хитрые, расчетливые и жестокие, и если что-то делают, значит, есть веская причина или еще хуже - у них на уме какая-то хитрость, ловушка, обман. Например, Ямар ждет, что мы, волнуясь за столицу или желая как можно скорее отомстить за Кенинг, попытаемся ударить ему в тыл. А он отведет большую часть войска в сторону и спокойно дождется момента, когда мы ввяжемся в драку.
   - Прикажете выслать вперед следопытов? - взглянул на капитана присутствующий на вечернем совете Амфитер. Кажется, остальные немного недолюбливают его за излишнюю исполнительность. Ах, да, он же уроженец сгоревшего Кенинга, земляк Лин, значит.
   - В этом нет смысла, офицер, - многие дергаются, как будто только что вспомнили о моем присутствии. - Муадеров поблизости нет.
   - Следовало бы спросить, уверены ли вы в этом, - усмехнулся сам себе Мендор, - но, раз говорите, пусть так, переспрашивать не стану. Больше интересует другое, почему дикари продолжают упорно штурмовать столицу, рискуя оказаться между молотом и наковальней? После нашей победы у стен Арстона их численность уменьшилась почти на пять тысяч, и теперь, по всем правилам военной науки, они должны попытаться любой ценой уничтожить нас. Вместо этого варвары продолжают обстреливать город горящими стрелами и брать приступом стены. Неужели не теряют надежду успеть до нашего прихода?
   Некоторые из офицеров пожали плечами, кто-то сказал: "Дикари, что с них взять? Они жаждут скорой наживы", но глава арстонцев покачал головой:
   - Нет, в их действиях есть какая-то логика, я это чувствую. Ямар Казаритянин не тот человек, чтобы ставить все на одну карту.
   - Вы правы, капитан, просто вы недооцениваете магию, - снова подал я голос из своего угла. - Конечно, в небольшом сражении за пограничную деревушку два или три шамана не могут сыграть значительную роль, но когда их около четырех десятков, племена, как вы помните, объединились, сражение начинается задолго до того, как две армии сойдутся в чистом поле.
   - Так значит, на вашем поприще битва уже идет? - через какое-то время спросил Мендор.
   - Те, кто был со мной на холме Дорригая, знают это.
   - И кто выигрывает?
   - Пока что мы, - ответил я коротко, решив не объяснять, чего стоит магам столицы круглосуточно тушить вспыхивающие то тут, то там крыши домов и одновременно с этим отбивать магические атаки шаманов. - Столица держится хорошо, и если мы дадим ей время на передышку, дикарям придется туго. Они это знают и не прекращают осаду.
   Офицеры призадумались над услышанным.
   - А их вожди? Что они замышляют? - поинтересовался Амфитер. Кажется, эту войну он считает своей собственной.
   - Вожди муадеров уже успели понять, что для них единственным шансом на победу остается битва, в которой они могут надеяться на численность воинов объединенных племен, потому что на магическом фронте силовое преимущество на нашей стороне.
   - Не об этом речь, - махнул рукой Амфитер, собираясь что-то объяснить, и я усмехнулся.
   Забавный офицер, может, удивить его и раскрыть глаза на то, что происходит? Те сорок колдунов, которые вышли из западных лесов, чтобы служить и помогать Ямару, играючи разгонят войско арстонцев, наслав на них полсотни ночных тварей, или вызовут у всех, включая Мендора и самого Амфитера, буйство живота, сонливость или, что еще проще, заведут в леса и там заставят кружить по бездорожью месяц. И тогда маршу освобождения придет конец, ибо для пяти тысяч бравых солдат Арстона война закончится долгими скитаниями и голодной смертью. А он мне говорит: "Не о том речь" - именно об этом! Каким бы ни было войско, оно всегда подвластно чужим чарам, не зря ведь каждый сотник хочет, чтобы рядом с ним в походе шел опытный жрец-целитель, носитель изначального Света или борец с Тьмой. Раньше с арстонцами ходили в бой их местные представители клана волшебников стихии Огня и Воздуха, достаточно искушенные в боевой магии. После моего визита в город они неделю доставали правителя Келетия просьбами отправить меня восвояси, и тот долго колебался, но в результате мои черные рыцари перевесили, и в поход с войском Арстона отправился я. Жрецы остались в городе, тайно надеясь на мой провал. Наивные.
   Однако вернемся к дерзкому офицеру.
   Неписаное правило всех магов-воителей гласит: "Не стоит посвящать простых солдат в тонкости колдовского противостояния, ибо это лишь пугает слабых и смущает сильных". Однако для Амфитера я могу сделать исключение, опишу ему детально, что пытались сделать дикари в Ринае, что делают сейчас, и почему Ямар боится прекратить штурм и разобраться с пседорийскими армиями по отдельности, разбив сначала Мендора, а потом добив Валтерию. Он боится, Амфитер, боится вновь разделить своих людей, так как сделал это ради захвата Кенинга и Арстона, а сам повел воинов на Валтерию, потому что его шаманы не выстоят перед Советом высших магов столицы, со всеми их учениками и подмастерьями с одной стороны и мною с другой. Мы раздавим их, как только штурм столицы прекратится, ибо сейчас столичные волшебники полностью заняты защитой стен от превосходящих сил дикарей, но как только те отойдут, руки специалистов колдовских искусств будут развязаны. И Ямар это знает, отныне он в ловушке, созданной им же. Сейчас, как ни смешно это звучит, все его надежды связаны с нами и нашим ускоренным продвижением к Валтерии, так как именно это разрешит его проблему. Он, по моим предположениям, отступит на восток, дав нам соединить войска со столицей, и кинется в бой, чтобы все решили мечи, а не магия. Шаманы постараются продержаться до вечера, больше и не надо.
   Солдат на войну посылают вожди и правители, ведут офицеры и полководцы, поддерживают маги и колдуны, а выигрывают битвы и сражения именно они - простые конники и пехотинцы. За них борются шаманы и волшебники, стараясь сохранить побольше своих и уничтожить побольше вражеских, их подбадривают и вдохновляют сотники и офицеры, поддерживают лекари и повара, но победа, любая победа, создается лишь усилиями простых солдат и их пролитой кровью. Они - так или иначе, основная сила на войне. И ее-то я пытаюсь сохранить и подготовить к решающей битве.
   - Господин маг, вы не ответили? Почему Ямар не атакует, что он задумал? Вы знаете его планы?
   - Он насторожен потерей трети своего войска и не хочет делить оставшихся. Как и оставлять за спиной разъяренную столицу. Он жаждет великой битвы между пседорийцами и детьми лесов, так что готовьтесь именно к этому.
   Снова молчание, кое-кто сомневается, можно ли доверять моим сведениям.
   - Хорошо, пока других сообщений о неприятеле нет, будем исходить из этого, - кивает Мендор, и я мысленно салютую его дипломатии. - Если других вопросов нет...
   - Есть одна сложность, капитан.
   - Да, Серье?
   - Продвижение через поселок Челяница затруднено. Местные говорят о каких-то злых духах, адских псах, что ли. Наши солдаты в это не очень-то верят, но я решил, раз уж среди нас опытный маг, пусть разберется, в чем там дело. Необдуманно оставлять наши тылы под ударом нечистых.
  
   Глава 3
   Хозяева леса
  
   Четырнадцатый день пути
   Все то же утро
  
   Опушка пахла можжевельником. Сплошь изрытый овражками сухой холмик мало подходил для устройства ловушки, но Терни-плотник, сын пастуха Мишина и ткачихи Сизольды, знал, что ягненка нужно привязывать именно здесь.
   "Эти твари во всей округе хозяйничают, даром, что столица в двух днях езды, а тут всегда тихо. И волки сюда не заходят - думал смышленый парнишка, взмахом руки подзывая остальных. - А овец, тех даже волоком не затащишь".
   - Мы будем за пригорком, - начал было кузнец Невин по кличке Чалый.
   - Каким пригорком? - злым шепотом возразил Терни. - Хочешь, чтобы я один тут караулил? Садитесь в малине и ждите. Что я вам, главный охотник?
   - Главного охотника они давно съели, - печально выдохнул Невин, проверил заточку своего топора и указал остальным, где размещаться. - Хоть бы ветер не переменился, а то порвут.
   - Угу, - кивнул Терни, вспоминая Лохина, главного охотника Челяницы, который с двумя лучшими учениками неделю назад отправился в лес искать высторгов. Их тела так и не нашли, правда, недавно один мальчишка-козопас, вернувшись вечером, заикаясь, нес какую-то ахинею про висящий на дереве вверх ногами свежеободранный костяк, но староста дал ему два серебряных и пригрозил, если еще раз услышит эту чушь, не пустит вечером в город и оставит ночевать под воротами.
   Мальчишка, естественно, испугался и замолчал, но сплетня уже пошла гулять ближайшими хуторами, обрастая при этом все более страшными подробностями. Поговаривали, что Торин, один из учеников Лохина, бродит по ночам под окнами своего дома и просит молодую жену пойти с ним в леса, чтоб он мог познакомить ее со своим новым хозяином, и сестру просил взять, так как этих лесных господ двое. Правда это или нет - не известно, но Любашка три дня уже как перебралась жить в дом матери. А та взялась жениха ей найти, Торина она и при жизни не любила.
   Байки байками, но то, что высторгов было двое, Терни знал не понаслышке. Как-то весной, когда вдова Менки упросила плотника подлатать загон вокруг ее хлева с телятами, и тот, выйдя за крепостной частокол, направился пешком к хутору вдовы, его внимание привлекли две серые точки, покинувшие дубовый лес и пересекающие поле толстяка Кербина. Была весна, и поле, недавно вспаханное под овес, черным полотном расстилалось до самого Вороньего овражка. Два приближающихся силуэта виднелись на нем более чем отчетливо.
   - Йена-заступница, схорони, - прошептал Терни, застигнутый врасплох и с перепугу забывший об отцовском топоре, торчащем из мешка с инструментами. Прошептал и через секунду провалился в яму с гнилой соломой. Видимо, богиня услышала.
   Пролежав там до вечера и непрестанно молясь, парень постепенно пришел в себя и осторожно выглянул наружу. Если бы высторги почуяли его запах, то давно бы сожрали прямо в яме, не помог бы и топор.
   "Никого, пора двигать", - решил плотник, вылез из ямы и быстрым шагом, ежеминутно срывающимся на бег, направился домой.
   "И куда же они направлялись, черти? - размышлял он по дороге. - Не иначе, как в сторону старого вала. А кто там живет? Известно кто - Богдар и Пепин Рыжый, у каждого не меньше десяти голов в загонах".
   На следующий день, когда стало известно, что у Богдара волки загрызли трех коров, Терни только сглотнул судорожно и никому ни словом не обмолвился, кто это был на самом деле.
   И вот теперь он сидит в зарослях чертополоха, надеясь, что ветер не выдаст его и в этот раз, а Митра сохранит от когтистых лап и тяжелых челюстей лесных хозяев. Волков Терни не боялся, волки летом смирные, палкой отогнать можно, а высторги - совсем другое дело, они, если вдвоем придут, запросто всю их толпу, вооруженную лишь топорами и копьями, в клочья порвут. Хоть бы кто в живых остался. Но терпеть мочи нет.
   До нашествия дикарей с запада селение и лесные господа жили мирно, раз в месяц на поляне в лесу привязывалась корова, два раза в месяц баран, и никто не был в обиде. Но после того, как через лес прошли муадеры, с волчьими отцами что-то случилось. Не позднее, чем три дня назад, у ручья был найден Морис, старший жрец селения, отличный целитель и зазыватель дождя. От его тучного тела осталась только нога в сандалии из желтой кожи, по которой его и опознали, а весь бережок был залит кровью; те, кто это видел, обратно шли белого цвета.
   На следующий день исчез Лоркин, сын жреца и будущая его замена. После поисков, начатых без промедленья, в задней стене глиняного храма была обнаружена огромная дыра - и никаких следов Лоркина, только отпечаток грязной лапы на полу. Лапа, как для волка, была слишком большая. И в довершение всего - событие, ввергшее всю Челяницу в ужас. Ближе к вечеру вчерашнего дня, когда в доме жреца рыдала и плакала Дория, несчастная мать и жена погибших, в прошлом сама жрица культа земли, через частокол перескочила и, проломив соломенную крышу, ввалилась в дом жуткая бестия - в два раза выше волка, могучие передние лапы с кривыми когтями пол скребут, серая шерсть на умной морде висит бородой, а глаза - осмысленные, живые и жестокие - смотрят дерзко и внимательно. Тот, кто раньше высторгу не видел, окаменел на месте, а лесной господин схватил Дорию поперек тела зубами и, царапая стену, выскочил обратно. Крики несчастной еще долго раздавались вдалеке, заставляя леденеть кровь в жилах.
   Соседи и соседки, собравшиеся в доме жрицы для поддержки, еще не скоро смогли членораздельно объяснить, что произошло. Стоит ли говорить, что свет в поселке не гас до утра.
   А на рассвете десяток самых смелых и самых трезвых мужиков из Челяницы и ближайших хуторов вышли на охоту. Был ли жрец сам виноват в случившемся, может, богов разгневал или еще чего, или это просто совпадение, народное ополчение не знало, однако жить так дальше стало невозможно.
   К большому удивлению для себя, Терни тоже вызвался добровольцем.
  
  
   - Не придут они, Тарнак, уже далеко за полдень. Сытые они, с какой стати им этого барана жрать?
   - Молчи, дурья твоя башка, - проворчал кузнец, у которого от напряженного ожидания уже борода топорщилась. - Не приведи, Митра, услышат тебя. Эй, Терни, кинь в овцу шишкой, пусть блеет. Небо хмурится, хоть бы дождь не пошел, а то черта с два мы их прибьем, скорее, это они нас по одному отловят.
   Стараясь не делать резких движений, свежеиспеченный охотник нащупал шишку покрепче и осторожно запустил ею в ягненка. Тот, уставший блеять все утро, снова вскочил и, отчаянно дергая веревку, заблеял, видимо, проклиная все на свете и зовя маму.
   "Я бы тоже позвал, дурашка, если бы это хоть что-то дало, - подумал парень, пытаясь выровнять сбившееся от волнения дыхание, когда заметил, что барашек дергается слишком уж сильно. - Хоть бы колышек не вырвал, а то конец охоте. О, затих, с чего бы это?"
   Тучи разошлись на мгновение, и по ту сторону пригорка, такого милого в солнечную погоду и такого страшного сейчас, мелькнул горбатый силуэт.
   "Мама! То есть, Митра! - побелел плотник, цепенея. - И зачем мы сюда полезли, это же их логово. Теперь живыми не выпустят".
   "Хоть бы с подветренной стороны не зашли, а то, как пить дать, учуют, - быстро соображал он, осторожно вертя головой и кивая Невину, глаза кузнеца тут же округлились, но он с ожесточением сжал топорище. - Людей мы разместили правильно, но если сзади зайдут, тогда и пикнуть не успеем".
   А ветер тем временем усиливался. Шум листвы мешал прислушиваться, покачивание кустов давило на нервы.
   "Что это слева? - вздрогнул Терни, когда что-то темное скользнуло в кустах в тридцати ярдах от него. От волнения сердце забилось, как бешеное, руки и ноги сковала слабость. - Если высторг на меня кинется, я даже убежать не смогу. Хоть бы побыстрее все это закончилось".
   - Эй, кажется, я его вижу, - раздался позади незнакомый шепот, и плотник с трудом узнал кузнеца, так от волнения изменился его голос. - Прямо перед нами, чуть слева. Видишь? Кругом кусты шевелятся, а там нет. И давно уже.
   Медленно повернув голову в указанном направлении, парень замер и руки его дюйм за дюймом приподняли копье, когда...
   - Я больше так не могу! - вскакивая, заорал Тарнак дурным голосом, и в то же мгновение кусты напротив взорвались, выпуская косматое тело, взвившееся в страшном броске.
   Куда делся дурачина Тарнак, Терни так и не увидел, но высторг в одно мгновение пронесся справа от него, и Невин утробно рыкнул, замахиваясь топором, однако удару не суждено было состояться - лесной господин махнул лапой, и кузнец стал оседать спиной в кусты. Все лицо и горло несчастного было превращено в кровавую кашу.
   - Убью! - закричал кто-то голосом Терни. - Убью гадину!
   И поляна враз наполнилась криками озверевших от страха людей. Кто-то знакомый одурело махал копьем в поисках твари, другие же бросились в ельник за высторгой, а тот, похоже, как раз догнал Тарнака - его долгий панический вой оборвался на самой высокой ноте, и лес в той стороне внезапно затих.
   - За ней! - крикнул Пепин, вскидывая дорогой стальной арбалет, купленный этим летом, и кинулся вперед. Но высторга вернулся, и все сразу смешалось в кучу.
   Пепин выстрелил в бестию и промахнулся, чуть не попав Корнишу-каменщику в спину, Корниш, пятясь, попытался отскочить назад, но ему перекрыл пути отступления Винсборн, и волчий отец сделал один-единственный бросок вперед. Каменщик даже не успел закрыться рогатиной, и повис в пасти зверя безвольной куклой. Зато Додш-мясник, подскочив сбоку, ударил высторгу копьем в бок и попал, да так, что гадина взвыла и, бросив Корниша, переключилась на Додша.
   Что было дальше, Терни не увидел, так как, замахнувшись копьем, оступился в барсучью нору и упал, потеряв равновесие, а когда вскочил, на поляне никого, кроме него и высторги, не было. Зверюга что-то грызла в траве, и плотник замер. Он должен был метнуть копье в раненую тварь, но никак не мог заставит себя сделать это, так как в случае промаха волчий отец займется им.
   От страха все помутнело в глазах парня, и когда на поляну выехал рыцарь на огромном черном коне, он даже не удивился, считая сей образ плодом своего воспаленного рассудка. Вскинув окровавленную морду, зверь страшно зарычал, и, как показалось плотнику, глаза лесного господина вспыхнули алым пламенем. В следующее мгновение высторга прыгнул, метя незнакомцу в незащищенное кольчугой горло. Лошадь испуганно шарахнулась в сторону, всхрапывая, рыцарь прогнулся назад, и волчьему отцу не хватило совсем чуть-чуть. Увернувшись от копыт ставшего на дыбы коня, высторга повторил попытку, но в руке незнакомца внезапно блеснула сталь, и огромный зверь завыл снова, когда кровь хлынула из рассеченной мохнатой шеи.
   Всадник натянул поводья коня, и тот, к удивлению Терни, отступавшего все дальше в лес, не попятился, а наоборот, гордо вскинув голову, пошел на врага. И тут заросли выбросили второе косматое тело. Оно было значительно крупнее и отличалось бурыми пятнами на груди.
   "Самец", - мелькнула одинокая мысль в голове у плотника, когда второй высторга сбил рыцаря на землю и, рыча, попытался прокусить доспехи.
   В ужасе от еще одной приближающейся кровавой расправы над человеком Терни со страшной силой размахнулся и бросил тяжелое копье в зверя. Оно пробило тому заднюю правую лапу и пригвоздило ее к земле. Высторга взревел страшным рыком и мгновенно вцепился в древко, плотник попятился, проваливаясь задом в кусты дикой малины, и, видя, что зверь освободился, понял - сейчас он умрет лютой смертью. Но этого не произошло - незнакомец, еще не успев встать, выкрикнул что-то непонятное, и лесные господа отлетели в стороны под действием страшной невидимой силы.
   - Магик. Приезжий, видно, колдун, - не ощущая царапин от колючек малины, бормотал Терни, забираясь все дальше, а на поляне, где уже стоял во весь рост широкоплечий рыцарь в черной броне, полыхнуло пламя, и вновь раздался звериный вой. В малиннике потянуло паленой шерстью.
   - Хоть бы вы быстрей подохли, твари, - зло шипел плотник, наблюдая, как звери, не обращая внимания на ожоги и раны, вновь и вновь кидаются на приезжего, а тот, уворачиваясь с нечеловеческой скоростью, рубит мечом и бросает заклятья на неизвестном языке.
   - Давай! Еще немного! Добивай их! Осторожно, она сзади! Вот так, получи скотина, это тебе за Дорию! А это за Лоркина! Мне бы сейчас арбалет Пепина, я бы вам вмазал, - шептал Терни, стоя по грудь в малине, когда на поляну внезапно, как по команде, выскочило два десятка воинов в кольчугах и шлемах.
   - Целься! - выкрикнул старшина в кожаном стеганике.
   Стрелки натянули луки и двадцать стрел, пылающие необычным синим пламенем, поразили замерших от неожиданности зверей. Эффект при попадании был невероятный - косматые тела лесных господ с треском объяло колдовское пламя, и высторги воя, словно проклятые души, заметались по поляне.
   - Еще раз! А ну-ка добавьте им! - выкрикнул старшина, свист стрел - и высторги пали замертво. Шерсть на них догорала, исходя сизым дымом, но запаха гари не было абсолютно.
  
   Четырнадцатый день пути
   Вечер
   - Почему меня не взяли? Я бы могла помочь - снова повторила Лин, хотя с каждым разом эта фраза казалась ей все более бессмысленной.
   "Ну, и что, что охота на оборотня -- рискованное занятие, я могла бы наблюдать издалека", - думала девушка, глядя вслед удаляющемуся посланнику. Сначала ей хотелось как следует расспросить его о том, как все прошло, но уставший взгляд Варго остановил ее. И хотя Лин было как-то неуютно после того, как она видела Сына Тьмы таким, она решила: - Ладно, не буду его мучить, пусть отдыхает, ему скоро еще одна битва предстоит.
   - Госпожа? Разрешите ли вы мне что-то сказать? - Линея повернулась и увидела пехотинца в кожаном стеганике и лисьей шапке, явно следопыта.
   Присмотревшись, девушка заметила, что голени воина перевязаны тряпицами, как после ранения.
   - Чего тебе, солдат?
   - Вы спросили у господина Варго, почему он не взял вас. Я думал, вы не знаете, где мы были и на кого охотились, вот и взял на себя смелость объяснить.
   И поскольку девушка молчала, забавный обладатель пышной шапки, заметно волнуясь, продолжил:
   - Как только мы покинули Челяницу, господин Варго приказал следовать за ним, но держаться на расстоянии. Его пес Акастос быстро взял след, но когда подъехали к лесу, дальше идти отказался. Просто сел на землю и сидел. Мы думали, испугался - волки, как никак. Но Варго только хмыкнул: "Своих не сдаешь, да, паршивец?". Видели бы вы, как собака морду воротила, словно ее поймали на горячем. Заехали в лес, господин приказал нам достать стрелы и несколько минут держал над ними руку, после этого приказал спешиться и двигаться как можно тише. А через четверть часа мы услышали крики, и Варго поскакал вперед. К схватке подоспели как раз вовремя, одна из бестий выбила господина из седла и, хотя Ранир с грозным ржанием вставал на дыбы и бил тварь копытами, чертова высторга чуть не загрызла нашего Варго. Но мы не сплоховали, дали волчарам по первое число, заколдованные стрелы, попадая в зверюг, вспыхивали ярким пламенем. А потом, когда обшарили все заросли и нашли крестьян, Варго приказал нам отойти и закрыть глаза. Вспышки, скажу я вам были ого-го, но почти все раненые пришли в себя. Чародей он отличный! Правда, когда добрались до логова зверей в заброшеном храме в лесу, Варго долго думал, как поступить с проклятым выводком этих волчьих господ. Мы хотели посадить их на цепь, но господин покачал головой, задумчиво глядя в землю, и с его руки сорвалось несколько огненных шаров. Метнувшись в храм, они взорвались, и горячее пламя вырвалось наружу. Горело долго, хотя и нечему там было гореть, так, мусор - чьи-то лохмотья, кости, ветки. Ну, и щенки, конечно.
   - Он сжег их заживо? - переспросила Лин хрипло.
   - Да, сказал: "Огонь очищает", - кивнул следопыт. - Но мы-то видели, как нелегко ему это далось. Другой бы отомстил за падение с лошади и в зверинец продал.
   - Откуда ты знаешь, что ему тяжело дается, а что легко?
   - Как же не знать, если почти неделю с ним и еду, и кров на болотах делил! - удивился солдат.
   - И что там было, на болотах? - спросила Лин, внимательно глядя на следопыта.
   Тот нахмурился и пожал плечами.
   - Змея была, город в болоте утонувший был, и муадеры, конечно же, были, будь они не ладны.
   - А что за болезнь странная у вас появилась?
   - Черви, - процедил следопыт. - Проклятие мертвой воды.
   Брови девушки поползли вверх, но солдат не стал объяснять - просто наклонился и закатал штанину выше колена.
   - О, боги! - прошептала Лин, глядя на ноги мужчины, сплошь изрытые белесыми бороздами шрамов.
   - Не хотели выходить, - скривился тот в натянутой улыбке, потом наиграно бесшабашным движением сбил шапку на лоб и нараспев добавил: - Горы-реки я видал, много вин успел отведать, путешествовать любил, только смерть не ждал я встретить.
   Лин непонимающе уставилась на пехотинца, а тот, улыбнувшись, продолжил:
   - На болотах все так и вышло, как в этой песенке поется. Не успели свыкнуться с первой победой, хотя какая там победа - господину Варго спасибо, не дал дикарям разгуляться, усыпил их от греха подальше, как сразу вторая, ночная, битва, где уже мы сидели в засаде, а муадеры, ничего не подозревая, крались по лесу. Потом поселок освободили - тоже повод для счастья: ты жив и здоров, а враги в грязных лужах остывают, кроме тех, что следом плетутся. И беда пришла нежданно-негаданно. Утром проснулись мы, ноги который день чешутся, а кобыла одна вдруг задергалась и околела, тоже вся в чирьях таких же была.
   - Кобыла? - не поняла Лин.
   - Лошадь обозная, - пояснил солдат, - раньше нас сдохла, чем и выручила три сотни мужиков. Варго сразу смекнул, что к чему, и говорит: "Старшина, выясни, у кого еще такие царапины есть". Я это как услышал, так сразу чувств лишился, словно нецелованная девица на балу, потому как ноги не первый день зудели.
   - И что потом? - спросила девушка с таким волнением в голосе, как будто уже произошедшая развязка была ей неведома.
   - Ничего, - ответил боец, - ничего хорошего. Одна сотня пехоты, молясь и чертыхаясь, тащила через топи вторую, стонущую и кричащую от боли, когда Варго паразитов магическим пламенем выжигал. А куда денешься - сожмешь зубы и терпишь. А не сможешь, так других просишь, чтоб придержали. Лежать и чувствовать, как черви тебя изнутри грызут, сил никаких нет. До сих пор кошмары снятся, будто я все еще на болотах и ноги в чирьях. В холодном поту просыпаюсь. И не я один. Мы теперь все перед Отцом в неоплатном долгу. Любой другой на его месте вскочил бы на коня и удрал бы куда подальше, подыхай пехота как знаешь. А Отец нет - остался, лечил, коня своего под носилки запрягал, хоть и животное благородное.
   - Отец? - переспросила Лин.
   - Мы так Варго прозвали, - мимоходом ответил следопыт и продолжил перечислять прочие заслуги посланника, а девушка все никак не могла поверить в услышанное.
   "Они называют Варго так же, как айдеки называли Владыку - Отцом!.."
  
   Посланник
  
   Как я устал.
   Просто-таки смертельно.
   И куда, спрашивается, подевался тот самовлюбленный и довольный происходящим слуга Темного Властелина? Где теперь тот герой, кто с наигранной легкостью отмахнулся от Матери Леса, из любопытства спустился в подземелья Риная и двинулся в Хамдор, дабы полюбоваться прошлыми деяниями Империи? Где он? Вот сидит усталый и погрустневший, понимание происходящего давит на плечи грузом ответственности.
   Теперь, когда стало ясно, что обрушившиеся на Пседорию бедствия, - всего лишь первая волна нахлынувшего прошлого, приказ Владыки обретает совершенно иной смысл. Мой господин неспроста решил удовлетворить просьбу плачущей Линнеи Сенвил, и послал меня разбить муадеров и защитить Пседорию - здесь дело в другом. Древний и мудрый правитель спящей земли знал, с чем мне придется столкнуться, поэтому и наделил своей силой, дав в руки Брата Вечности, чего не случалось последние тысячу лет.
   Владыка заранее предвидел текущий расклад сил, поэтому и не торопился раскрывать наши карты. Время решающего сражения еще не настало, истинный враг, посягнувший на власть в этом мире, прячет свое лицо. В скором времени начнется великое противостояние, где сойдутся в поединке лучшие маги прошлого и настоящего, и его результат определит судьбу этих земель.
   Зачем мы вошли в это, древний правитель?
   Я знаю, что проиграть не в нашей власти. Мы - спящая сила прошлого, нам неведом предел. Точнее, мы дошли до великой черты, разделяющей жизнь здесь и жизнь там, но почему-то вернулись. Оживили замок, раскрыли оружейные палаты - и о чудо! Мертвый замок породил человека, и веселый крепыш вместе с плачущей девушкой покидает Темные Земли древней Империи. И там, где ранее маршировали легионы кровожадных завоевателей, сегодня, болтая о событиях прошлого и настоящего, едет странная парочка. А тысячи невидимых духов взирают на них и в пустых глазах медленно проступает недоумение. Зачем? Почему ты направил меня сюда, о Владыка?
   Ты не представляешь, как тяжело становится, когда берешь на себя чужой груз, например, охотишься на четвероногих демонов или ведешь в бой чужих солдат, а потом, осознавая, как далеко расходятся круги по воде, ты готов схватиться за голову. Неужели отвык? Неужели потерял хватку, размяк и слишком заигрался в человека? Не удивительно - так долго притворялся, спасал доверенных солдат, старался сдерживать обещания.
   Кто это говорит сейчас во мне? Тот, кого я привык называть собой, хотя давно уже не помню, кто я? Или Владыка, вечно мудрый и все знающий наперед?
   Ценю тебя, великий правитель и брат вечности, ты помогал мне все эти столетия, ты был рядом и не ставил условий. Я знаю, найдутся те, кто скажет - темный владыка делает лишь то, что ему выгодно. И они будут правы, но ты не предавал меня. Хотя, насколько я знаю, нередко был на волосок от этого.
   Наверное, я изменился после руин Хамдора, и развалин Риная, и остатков великих хаборских ворот. Почему всех, кто строил империи, больше всего заставляют задуматься именно руины? Ну, это как раз очень просто, ведь каменные остатки - свидетельство краха всего, во что ты вкладывал душу, силы, гордыню, тщеславие и стремление к величию, всю мудрость, расчетливость и терпение, весь опыт, умения и таланты. И теперь перед тобою безликие развалины. И все, что осталось, - это твоя память и холодные камни, а из них, этих жалких осколков, уже не сложить целое, былое не вернуть, но ты и не торопишься созидать что-то новое. "Почему же ты остановился? Давай отомстим всему миру, создав еще более великую, грозную и непобедимую империю!" - шепчет в тебе темное начало, однако ты изменился, тебе все меньше и меньше хочется воевать и покорять, насмехаться и править, вершить чужие судьбы и наблюдать тысячи преклонивших перед тобой колени. Ты больше не пьян от их внимания, их страха и повиновения, и не торопишься с гордой усмешкой взвалить на себя бремя заботы о многих сотнях и тысячах рабов. Пусть свободные люди сами строят свою судьбу, и тогда уже никто не сможет обвинить во всех своих сегодняшних бедах Великого Темного, ушедшего в тень столетия назад.
   Разбирайтесь сами.
   Когда я вспоминаю протухшие дикарские головы на кольях под Арстоном, начинаю сомневаться, правильно ли мы поступили, ответив на слезную просьбу зеленоглазой девчонки. Да и не в девчонке дело. Ой ли, господин посланник, так уж и не в девчонке?
   Что-то мы сегодня слишком часто себе перечим, даже волчат пожалеть хотели, а раньше, не колеблясь, посадили бы на цепь, выдрессировали и рядом с Акастосом бегать бы заставили. А все эта проклятая трещина-щербинка во мне, нарушает мою привычную целостность, так и до убогости простого смертного скатиться недолго, силу былую утратить, связь с другими мирами прервать.
   Хоть бы успеть осуществить все задуманное.
   "Отец и Исток мой, Владыка, верни мне равновесие духа", - прошептал я и прикрыл глаза.
   Невидимый мост силы через мгновение соединил меня с серым замком.
   "НИ О ЧЕМ НЕ ВОЛНУЙСЯ. А ЛУЧШЕ УСНИ", - пришел ответ.
   Как скажешь, Отец, как скажешь.
   Уже покидая свое тело, я почувствовал руки невидимых помощников, которые вливали в меня новую жизнь, вечную жизнь, и одновременно до поры до времени закрывали от всего человеческого, медленно возвращая былое могущество.
  
   Тень другой жизни неожиданно пришла сама. Такое бывает, когда над твоим телом работает кто-то другой.
   Этот я был мужчиной. И, естественно, воином.
   Вначале я собирался немного посмотреть и уйти, но затем понял - не зря я здесь оказался, это Он позвал меня. Позвал моей же скрытой яростью и былой жаждой разрушения, моими желаниями отомстить и прижать к стенке виновного, желаниями завоевать и доказать свое превосходство.
   Глядя на свое далекое будущее, я удивился: "Неужели, спустя тысячи лет и сотни человеческих жизней, этот огонь все еще будет гореть во мне? Поразительно. Неужели ничего не изменится?"
   Что ж, нужно присмотреться к нему-себе повнимательнее.
   Он похож на меня, но при этом какой-то другой - на те же вещи смотрит с иных позиций. Такой же сильный и смелый, действующий решительно и отчетливо видящий человеческие недостатки, тут мы похожи. Отдает отчет себе в своих действиях, своих слабых местах и ощущает вибрации жизни. С последним немного похуже, но, как для человека, весьма и весьма недурно.
   Что же нас отличает? О, разница бросается в глаза сразу - он хочет помогать людям, даже тем, кто не сможет или даже не захочет отплатить ему тем же. К столь возвышенным устремлениям нельзя не отнестись с уважением, и я решил заговорить с ним, как с равным.
   - Кто ты? - он насторожено дернулся, когда я начал приближаться, и даже попытался увидеть меня внутренним взором.
   - Тот, кто тоже ты, - отвечаю спокойно.
  
   Когда после непродолжительной беседы я возвращался назад, в душе пышным цветом расцветала надежда.
   "Как такое возможно? Неужели путь простых смертных так очищает? - думал я, засыпая. - Все же не зря мы с Владыкой решили вернуться в мир людей, когда-нибудь в будущем это окупится и принесет нам желаемые перемены".
  
   Лин
  
   Глядя на его умиротворенное лицо, сложно поверить, что еще полчаса назад он пустым и безжизненным вернулся в лагерь. Здорово, что он так быстро восстанавливается, это не может не радовать, поскольку скоро битва.
   А с высторгами ему и вправду пришлось нелегко, вон на плече кольчуга разорвана, хотя само плечо цело. Или, может, уже срослось? Странные чувства появляются в душе - если могучий Варго был ранен лесным хозяином, значит, и его можно достать, значит, его неуязвимость тоже имеет свои пределы. Внезапное понимание, что и Варго может быть повержен в неравном бою, заставляет меня с большей теплотой взглянуть на него. И я внезапно осознаю, что не желаю смерти Сыну Тьмы, даже если это освободит меня от возвращения в замок Владыки.
   Заметив мой сосредоточенный взгляд, посланник расслабленно улыбнулся, как будто говоря: "Все нормально, я уже пришел в себя и готов продолжить наше путешествие". Как он мне дорог, эти мужественные черты лица кажутся такими родными, такими знакомыми, но каждое утро он другой, словно не устает меняться.
   Я посмотрела на него, сидящего под вековым дубом, взглянула на его спокойные сильные руки, крепкие плечи, мускулистые ноги в широких штанах и хотела сказать, что он здорово смотрится на фоне заката, но посланник встал и широко улыбнулся.
   - Чего смеешься?
   - Я не смеюсь, я радуюсь, - ответил Варго.
   - Чему?
   - Тому, что однажды настанет время, когда я приду в далекий, нездешний мир человеком, который несет другим людям доброту, заботу и любовь вопреки своей темной природе, - сказал Сын Тьмы, и пока я пыталась проверить, не сплю ли, посланник слегка обнял меня за плечи и повел вниз, к лагерю.
   Мне оставалось лишь растеряться и подстроиться к его шагу, что я и сделала, ощущая на себе приятную тяжесть его руки.
  
  
   Когда мы спустились в ложбину, где уютными огоньками среди невысоких деревьев раскинулся лагерь, жизнерадостный сегодня Варго удивил меня еще раз.
   - Наверное, ты будешь спорить или просто рассмеешься над моими словами, но с недавних пор я считаю себя человеком. Я слышу, как растет трава, вижу, как улыбается солнце, чувствую, как дышит земля и размышляет небо. Я знаю, о чем думают люди, и могу...
   - Ты, наверное, шутишь, Варго? - я перебила его и не заметила этого. - Ты - темный маг и колдун, живущий вечно! Какой же ты человек? Разве люди общаются с потусторонними силами, раздвигают камни руками и могут в одиночку победить десяток воинов?
   - Тут ты права, я не совсем человек и поэтому могу гораздо больше, чем другие, - улыбнулся посланник, и я поняла, что он ждал чего-то подобного, - обычный человек только ест, спит, пасет скотину, чтобы потом ее зарезать и съесть, а я повелеваю невидимыми силами, помогаю другим сверх меры, пекусь о целых городах и народах. Что ж, значит, я и вправду не человек, но кто тогда они - те, кого ты называешь людьми, которые думают только о себе и ничего сверх обычного не умеют? Если, по-твоему, человек - это воплощение посредственности и ограниченности, тогда я и вправду не человек.
   То, как я ответила, удивило меня саму. Вместо того, чтобы в порыве праведного гнева высказать по-прежнему наглому Сыну Тьмы все, что думаю по этому поводу, я сказала:
   - Теперь понятно, что такое настоящий темный. Вам мало просто дождаться, когда кто-то попадет в беду и за свою помощь содрать три шкуры, вам обязательно нужно всех унизить, продемонстрировать, что остальные по сравнению с вами, просто грязь и годятся разве что для роли прислуги. Жила бы я в твое время, то лучше бы удавилась, чем стала прислуживать какому-то самовлюбленному айдекскому завоевателю, мнящему себя воином.
   - Возможно, когда-то так и случилось, - негромко ответил Варго совершенно другим голосом. - Извини, кажется, я увлекся. Люди не думают только о себе, точнее, не все люди думают исключительно о себе, многие готовы придти на выручку соседу или боевому товарищу в трудную минуту. И тогда мать, рискуя собой, будет спасать ребенка, а отец, забывая о смерти, пойдет на войну или бросится на разбойников с топором, защищая свое семейство. Я был неправ.
   - Не скрою, что твои извинения мне приятны, но не переживай. Похоже, я уже привыкла к тебе и воспринимаю твои заносчивые речи почти спокойно.
   - Я проверял тебя, - тихо сказал посланник, улыбаясь.
   - Вот уж чего терпеть не могу, так это чужих проверок!
   - Лин, это было необходимо.
   - Почему? Назови хотя бы одну причину.
   - Все просто - если я своей заносчивостью не вызываю у тебя злости или раздражения, значит, ты приняла то, кем я являюсь, и не будешь препятствовать мне в задуманном. И поскольку ты спросишь меня...
   - В чем не стану препятствовать? - вырвалось у меня против моей воли.
   - Вот-вот, я сразу отвечу, что хочу разбить в пух и прах муадеров.
   - И все? - я недоверчиво покосилась на крепыша, но тот выглядел более чем спокойно и миролюбиво.
   - А что ты мне предлагаешь? Захватить всю Пседорию и установить свою власть над вами?
   - Нет, - усмехнулась я, глядя на его озорную улыбку.
   - Тогда чем ты недовольна, заносчивая девчонка?
   - Пока что довольна.
   - Ну, и здорово. Предлагаю пойти поужинать. Я голоден как волк. Завтра нужно выдвигаться на позиции - наши друзья муадеры сняли осаду с города и честно ждут, пока мы подберемся поближе.
  
  
  
   Глава 4
   За миг до рассвета
  
   Пятнадцатый день пути
   Утро
  
   Холодный сырой ветер ворвался в мой шатер, когда кто-то бесцеремонно распахнул его снаружи.
   "Если какой-то солдат ввалился по ошибке, завизжу на весь лагерь. Пусть Генадал потом публично выпорет паршивца, - решила я спросонок. Воин повернулся: - Микаэль?"
   - Микаэль! - выдохнула я удивленно. - Сколько же я тебя не видела?
   - Всего лишь три дня, сестра, - улыбнулся Сенвил, снимая плащ. - А ты все еще нежишься в постели? Пора вставать, битва не за горами. Противник отступил, и к нам едет капитан Эрингор, чтобы лично возглавить атаку, пока враг снова не разбежался по лесам.
   - Хм, забавная формулировка. Отвернись, - я быстро встала, и пока Микаэль пил воду из кожаной фляги и проверял шнуровку панциря, оделась и накинула теплый плащ: на улице утром нежарко. - А кто этот Эрингор?
   - Капитан столичных войск, он хочет обсудить план сражения.
   - Ясно. Идем к Варго.
   - Зачем к нему? - нахмурился брат. - Скоро Мендор подъедет, с ним все и обсудим.
   - Мендор командует армией, а поведет ее в бой Варго, так что ему и решать, как это лучше сделать.
   - Что? Я не ослышался, родотец претендует на роль полководца? О чем ты, сестра? - удивился Микаэль, но потом его лицо стало таким, будто ему снова пятнадцать, а мне десять, и сейчас он, старший брат, все объяснит своей младшей сестричке. - Этот хитроумный проныра совсем вскружил тебе голову, Лини.
   - Эх, Микаэль, если бы ты меньше злился на него и больше проводил времени вместе с простыми солдатами, то знал бы, что из всех офицеров Мендора Варго пользуется наибольшим авторитетом. Да и опыта, и военной смекалки ему не занимать. Пошли.
   На пути к шатру посланника нам то и дело встречались спешащие пехотинцы, которые тащили мешки и свертки с чем-то тяжелым, старшины раздавали лучникам вязанки стрел, чуть поодаль конники седлали взволнованных лошадей. Словом, солнце еще не встало, а лагерь уже жил своей неспокойной жизнью в ожидании предстоящего боя.
   И небу, видимо, не понравилась вся эта возня. Оно недовольно нахмурило тучи, собрав над нами череду потемнее, и где-то над лесом хриплым рокотом отозвался гром, словно кто-то огромный прочищал глотку.
   - Туда нельзя, - отделился от серого края шатра невысокий чернявый пехотинец с перевязанными ногами.
   Взглянув на лисью шапку, я узнала вчерашнего следопыта, который поведал о приключениях Варго на хамдорских болотах.
   - Ты что возомнил о себе, мужлан? Отступи! - сделал Микаэль шаг навстречу солдату.
   - Погоди, Михась, это честный и преданный воин, - придержала я вспыхнувшего брата и спокойно обратилась к следопыту: - Господин Варго еще спит?
   - Нет, - ответил солдат, напряженно глядя на нас, - но он просил его не беспокоить, так как изучает поле боя.
   - Не выходя из палатки? - зло рассмеялся Микаэль и не заметил потемневшего взгляда охранника. - Пошли отсюда, Лин. Родот, по-моему, не будет участвовать в этой битве.
   Прошла секунда, другая, и полог шатра качнулся, как от сильного ветра.
   - Зайдите оба, - раздалось изнутри, и мне показалось, что бездна отозвалась пустым холодным эхом.
   "Знаю посланника больше месяца, а такое ощущение, будто захожу в логово к чудовищу", - вздрогнула я и последовала за побледневшим Микаэлем.
   Берн освободил проход и ухмыльнулся.
  
   - Я переношу свой шатер на поле Гневъярд и буду наблюдать за развитием событий с западных холмов, там есть небольшая рощица. Вы же с Мендором и Генадалом приедете на финальное совещание ближе к обеду. Хотя у Генадала не получится, он будет занят.
   - Какое совещание - через час мы выступаем! - возмутился Микаэль, но закашлялся. Видно, горло пересохло.
   Я понимала, что брат не прав, и ему не следует сейчас перечить посланнику, собранному и бесчувственному в преддверии боя.
   - Ты передашь капитану то, что я сказал, - холодно продолжил Варго и, что-то обдумав, добавил: - Все, можешь идти, Сенвил.
   Микаэль фыркнул и вышел, даже забыв обо мне.
   - Зачем ты так с ним? Он же не гонец или посыльный, а сын нашего отца, правителя...
   Я не упрекала его - чувствовала, что сейчас вокруг Сына Тьмы свилось множество тонких нитей, расходящихся далеко за пределы лагеря, если не страны, и то, что он делает и говорит, имеет не один слой тайного смысла, выверенного до мелочей и рассчитанного не по-человечески хитро.
   Посланник повернулся ко мне лицом - весь посеревший, окруженный сизым клубящимся дымом от маленького очага.
   - То, что нас ожидает, гораздо сложнее, чем ты думаешь, Лин, - снова произнес он загадочную и ничего не объясняющую фразу. - Тысяча конников и пехотинцев - сейчас только фигуры на шахматной доске, и сидящему на той стороне игроку все равно, сколько из них придется пожертвовать, лишь бы выиграть партию. Я же стараюсь устроить все таким образом, чтобы избежать тех потерь, которых еще можно избежать. И тут злость Микаэля, опыт Мендора, спокойствие Генадала и твоя вера в меня - такие же важные фигуры, как вся конница Арстона. Ибо не только от солдатских мечей зависит исход сражения, иногда чье-то поспешное решение, затмившая разум гордыня или желание отомстить влияют на ход событий сильнее, чем можно представить. Только вы не догадываетесь об этом и не знаете, как правильно расставить их на игровой доске предстоящего сражения и распланировать по времени.
   Я смотрела на Варго и мне стало его жалко - он выглядит таким уставшим, а ведь мы еще не начали.
   "Зато мы с ним уже давно начали", - прозвучала у меня в голове странная мысль, но я не придала ей значения.
   - Ты такой хитрый?
   - Хитрее, чем ты думаешь, - улыбнулся посланник, на миг расслабляясь.
   - А почему так важна моя вера?
   - Иногда вера самой слабой женщины в своего мужчину помогает тому устоять в трудный момент и сделать правильный выбор.
   - А что для тебя правильный выбор? - спросила я, решив не заострять внимания на словах про "своего мужчину".
   - Не привнести на эту землю больше зла, чем уже есть. И если у тебя закончились вопросы, собирайся, мы переезжаем на Гневъярд. Ты будешь моей правой рукой.
  
   - Видишь это поле? Давай спустимся к нему. Времени у нас достаточно, сражение состоится не раньше завтрашнего дня.
   - Я не против. Хотя, если я не ошибаюсь, кажется, это наши войска строятся там, на южном склоне холмов, и ждут сигнала к атаке?
   - Да, но сегодня боя не будет. Столица еще не решила, как поступить. Мое влияние на арстонцев спутало им все карты, - усмехнулся Варго и начал спускаться по крутой, заросшей высокой травой тропинке вниз. - Мендор действует согласно военным доктринам, но все, что должно было произойти, произошло, и теперь необходимо выждать.
   - Что ты задумал, ума не приложу.
   - Я могу тебе объяснить, но лучше, когда все откроется в нужное время, - усмехнулся посланник, хотя девушка и не видела этого. Она оглянулась и с интересом смотрела, как два десятка людей в одежде арстонских следопытов из пограничных дозоров обустраивали маленький лагерь на закрытой поляне среди высокого кустарника.
   "Как Варго собирается наблюдать за боем, если кругом кусты и деревья? Неужели ему действительно для этого не обязательно выходить из палатки?"
   - Кто эти люди?
   - Берн и другие? Следопыты, они прошли со мной Хамдор и дали клятву верности. Теперь это моя личная гвардия.
   - Забавно, их земляки все утро готовятся к бою, а эти натягивают веревки шатра и в ус не дуют.
   - Они верят мне, - просто ответил Варго. - Чего и тебе желаю.
   - Что ты хочешь мне показать на этом поле? Кстати, отсюда открывается отличный вид на столицу. Город весь перед нами, стоит такой неприступный, что даже не верится, будто кто-то может осмелиться его осаждать. Высокие стены, грозные башни, огромные ворота...
   - Теперь ты можешь представить, каким был Ринай в лучшие времена - такой же, только в пять раз шире и два раза выше.
   - Невероятно, - прошептала девушка, мысленно увеличивая городские стены в размерах.
   - Согласен.
  
   Посланник
  
   Поле было таким же, как четыреста пятьдесят лет назад, когда пикинеры Торонела в который раз удерживали строй перед наемными ордами южных варваров, которые Владыка купил специально для подавления восстания в этих землях. Темноволосые дети степей снова и снова врубались в строй, но древние пседорийцы отказывались сдаваться, хотя их оставалось все меньше и меньше.
   Тогда пришлось вызывать спящие души. Воины в черных доспехах пришли на зов и без лишней спешки направили своих коней на стальные леса. Их лошади ломали грудью древки копий и валились на раскисшую землю, а всадники, покидая седла, уже крушили волнистыми мечами сломанные ряды. И падали головы, отлетали конечности, оседали наземь изрубленные тела.
   Строй был смят, враг подавлен нечеловеческой силой, мятежники разбились на группки и пытались вернуть себе утраченное превосходство, но южные наемники уже разворачивали строй, чтобы закончить начатое, и те, кто устоял перед сотней моих рыцарей, пали под кривыми мечами черноволосых южан.
   - Варго, что это ?
   - Дай руку, если хочешь рассмотреть повнимательнее, - Лин, видимо, не совсем поняла, о чем я, но ее ладошка легла на мою ладонь. Память ты моя, память. Как много вас, поля сражений, где я проливал чужую кровь и шел дальше, постепенно забывая об этом. Но нет, помню.
   Лин идет рядом со мной, когда стоящий к нам спиной рыцарь, внезапно повернувшись, замахивается стальным топором и бросается вперед. Девушка дергается, но лезвие, как и его владелец, безболезненно проходят сквозь ее тело, дабы расколоть шлем припавшего на раненную ногу пикинера уже позади нас.
   - О боги! Останови это!
   - Не бойся, все это было давно и сейчас ты видишь лишь фантомы былых смертей. Эти люди погибли здесь задолго до падения Темной Империи.
   - Ты оживил их память?
   - Скорее, память этого поля. Оно знает не одну сотню битв. Завтра к ним прибавится еще одна. Не лучше и не хуже, чем эти.
   - Ты знаешь, чем она кончится?
   - С точностью до убитого.
   - Тогда скажи.
   - Не могу, иначе предначертанная реальность изменится, - улыбнулся я спутнице и глянул на полупрозрачные тени троих лучников-пседорийцев, которые одну за другой посылали стрелы в скачущего на них черного рыцаря. Конь его уже хрипит и спотыкается, но он не в силах ослушаться всадника и доносит того до врагов, чтобы в очередной раз умереть, грузно ударяясь о землю и судорожно дергая задними ногами. Его убийцы валятся замертво через секунду, и черный рыцарь, лихо круша и разбрасывая всех на своем пути, спешит дальше, туда, где еще горит огонь сопротивления.
   Линея долго провожает взглядом размахивающую длинным мечом фигуру и лишь потом поворачивается ко мне.
   - Ладно, пусть так. Но прошу, защити Микаэля, я не хочу, чтобы он пострадал. Хорошо?
   - Попробую, - отвечаю я, поднимая глаза к небу и говорю: - Ну, разве можно сегодня сражаться? Муадеры вон какие тучи нагнали, теперь мне придется их разгонять. И тучи, и муадеров.
  
   А тем временем под нахмуренным небом выстраивались одна напротив другой две армии, а порывистый ветер все ближе и ближе подкрадывался к замершим в поле воинам, чтоб потрепать их штандарты и гривы коней.
   И поле, казалось, уменьшилось в размерах.
   Стальная стена арстонской дружины заняла центр западной стороны, справа, рядом с этими бывалыми воинами расположилось народное ополчение, собранное Мендором в прилегающих к его родной провинции землях. Стояли там и сыновья славного поселка Челяница, присоединившиеся к арстонцам после охоты на высторг. Слева от центра заняли свою позицию всадники - по расчетам Мендора такое нестандартное расположение конницы должно было спутать все карты муадерам. Позади всех растянулись в линию следопыты и воины пограничья, им отводилась роль лучников и резерва одновременно.
   Мендор
  
   Широкая и длинная колонна людей, словно огромная змея, блестящая масляно-матовыми чешуйками доспехов и колючками копий, лениво выравнивалась - это старшины негромкими командами формировали строй.
   "Хорошо стоим, - подумалось, когда я осматривал с ближайшего холма свое войско. - Главное, чтобы разведчики не ошиблись, пусть это поле действительно окажется сухим и ровным, иначе в решающий момент кавалерия может подкачать и не успеет изменить направление удара, если враг предпримет что-то неожиданное. Эх, обманул ты меня господин Варго, говорил, решающий бой состоится лишь через девять дней, то есть завтра, а тут и ребенку понятно, что драться предстоит сегодня".
   - Серье, где Амфитер и Эрингор? И как там щиты, установили?
   - Да, я проверил, все в порядке, успеваем, - как-то сбивчиво ответил офицер. Он все утро не в себе, что и неудивительно - мы впервые встречаемся с неприятелем на чужой земле.
   - А где капитан? - переспросил я, наблюдая за какими-то шевелениями в толпе воинов снизу. Это рабочие из отряда военной инженерии на случай удара конницы или другого слишком сильного напора врага скрытно от противника вкапывают и укрепляют оббитые стальными гвоздями щиты из сосновых бревен, чтобы наши солдаты могли укрыться, облегчить себе оборону и не отступить.
   - Они, кажется, ждут сообщений из Валтерии, господин, - сипло ответил Серье, и я снова удивился, насколько он волнуется перед боем. Раньше такого за ним не замечал.
   "Может, стоит послать за родотцем? - прикинул я, оборачиваясь и глядя в сторону северных холмиков, где среди зелени пролеска виднелась верхушка знакомого шатра. - Дюжина его следопытов-дружинников, которых он прислал меня охранять, это, конечно, хорошо, но было бы лучше, если бы он сам здесь присутствовал. Я чувствовал бы себя гораздо спокойнее, а то столица молчит, предварительные переговоры с ее капитаном толком ничего не дали - вместо того, чтобы разбить дикарей единым стальным кулаком, Эрингор настоятельно советует нам продержаться сутки, и лишь потом, когда их армия соберется с силами, можно будет говорить о том, чтобы покинуть крепость. Все это он объяснял какой-то неудачной вылазкой день-два назад. Какое нам дело до их вылазок? Они сейчас от счастья должны шапки в небо кидать выше городских башен, радуясь нашему своевременному прибытию, а вместо этого мы получаем завуалированное предложение биться с врагом сами. Муадеры нас за считанные часы уничтожат! А потом снова вернутся к осаде, если столица не рискнет выйти за ворота. Мы бы валтерцев окружили тройным кольцом и не дали бы противнику пробиться в город при внезапной атаке. Странно все это: вместо южного склона мы занимаем западный, дикари расположились на восточном, а Валтерия что - собирается наблюдать за сражением с высоты своих стен? Тогда зачем мы, спрашивается, торопились? Пусть бы они держали оборону еще месяц или, по крайней мере, неделю, тогда желания сотрудничать было бы значительно больше. Или во всем этом есть хитрый расчет? Правитель Келетий, перед отбытием из Арстона сказал мне: "Мендор, сохрани наше войско и не спеши разгребать чужие угли голыми руками, политика, как ты сам понимаешь, это не битва в чистом поле". И вот теперь мы стоим в этом самом поле, а советники его величества носами крутят, мол, нельзя рисковать городом, лучше подождем, пока простак Мендор своими потугами, а точнее арстонской кровью, ослабит муадеров. Надо бы мне со своим советником поговорить. Интересно, что ему Келетий перед отъездом вещал?"
   - Серье, Генадала ко мне. Срочно.
   - Насколько я знаю, советник сейчас пишет послание в столицу.
   - Зачем им его послание? С городских стен и так все отлично видно. Пусть жестами покажет, что у нас мыши всю бумагу съели, и сейчас же ко мне! Если будет упираться, привяжите к носилкам и тащите. Разрешаю.
   - Слушаюсь, господин, - кивнул мой помощник и легкой рысью направился вниз.
   Ну, и ситуация сложилась - нутром чую подвох, а в чем он заключается, понять не могу.
  
   Столица тем временем молчала.
   Стражи ворот, который день неустанно рубившие веревочные мосты и обстреливающие из арбалетов передвижные лестницы, не могли прийти в себя и свыкнуться с прекращением штурма. Им редко удавалось без дрожи смотреть на северо-запад, где холмы черной мошкарой облепили дикари, нахрапом вздумавшие одолеть крепостные стены Валтерии. Трусливые дети лесов, самонадеянные глупцы, едва завидев арстонцев, поспешили оставить в покое город и теперь, словно стая дворняг, которых мясник отогнал палкой, настороженно выжидают момент, чтобы вцепиться обидчику в горло. Или хотя бы тяпнуть за лодыжку.
   Чем все это кончится, не знал никто, разве что двое мужчин, замершие у башни лучников на северной стене.
   - Учитель, не пора ли начать обряд "укрепления воинского духа"? - глубоким и чистым, но еще не вошедшим в полную мужскую силу голосом спросил у своего собеседника светловолосый юноша. Налетевший с поля холодный порывистый ветер распахнул полы его голубого, традиционного для столичных магиков, плаща. И говоривший зябко поежился.
   - Еще не время, - мягко улыбнулся его розовощекий собеседник, и, глядя на него, почему-то становилось ясно, что невысокому, полноватому верховному жрецу Пелемитру, больше похожему на пекаря или булочника, не холодно. Он больше часа наблюдал за подготовкой неприятеля к битве и на ветер не обращал никакого внимания.
   - Но ведь муадерские шаманы уже третий день проводят ритуал "на погибель пешему и конному"! - порывисто выпалил молодой маг и сам устыдился своей дерзкой настойчивости.
   - Все значительно хитрее, ученик, - ответил жрец, и его спокойствие постепенно передалось собеседнику. - Как слуга своего народа, ты должен понимать - важнее не то, как разрешить конфликт, а то, что создало его причину. Поэтому, глядя на Гневьярд, ищи не признаки нашей скорой победы, ищи то, что собрало здесь Арстон, дикарей и нас.
   - Мы были здесь и раньше, - задумчиво улыбнулся ученик.
   - Да, были, а они пришли, - кивнул розовощекий, все так же глядя далеко вперед, туда, где в полном вооружении лицом к лицу все утро стояли две армии. Стояли, ждали, но ничего не происходило. Лишь в группе офицеров Мендора наблюдались какие-то шевеления.
   - Но что искать мне? Причину чего? Внезапного объединения дикарей, нашей неготовности, дружеской поддержки Арстона или еще чего-то, надежно скрытого от любопытных глаз?
   - Мой друг, нет в мире ничего, что могло бы вечно укрываться от ищущего взгляда чародея. Во всех своих предположениях ты отчасти прав, но я подскажу тебе немного. Объединение дарян-кочевников на востоке, нежданное нападение западных муадеров и другие смуты - все это лишь круги на воде, мы же ищем тот камень, что породил их и привел в движение. Он где-то близко, и тот обряд дикарских колдунов, который мы развеем по ветру за час, он, призвав свою темную силу, нейтрализует в течение минуты.
   - Кто же это, учитель?
   - Тот, кого мы опасаемся больше муадеров. Хотя их тоже стоило бы, вон куда зашли. Однако, может, оно и к лучшему? Есть надежда, что в такой круговерти ему придется покинуть надежную доныне тень и выложиться как следует, иначе варвары разрушат, выжгут и уничтожат все, ради чего он сюда шел.
   Учитель замолчал, а молодой маг тяжело вздохнул. Еще недавно, всего минуту назад, они с учителем стояли здесь на страже мира, все было просто и по своему прекрасно: за тобой родной город, ты любишь его и готов преданно служить своему народу и Творцу, твой наставник, мудрее которого лишь Митра, вооружит необходимым знанием и даст совет в трудную минуту. А после этих слов внезапно понимаешь, что даже твой учитель может проиграть, и мироздание для него тоже приберегло неразрешимые загадки, жизнь, улыбнувшись, раскрывает новую страницу: мол, раз готов - держись, все не так просто, ученик. Пора взрослеть.
  
   Мендор
  
   - Советник Генадал, капитан, - Серье останавливает породистого гнедого рядом с моим. И взмыленное животное недовольно косится на меня, будто знает, что это я послал его хозяина на поиски советника.
   - Отлично, а то я уже собирался отправляться за вами.
   На вороном мерине, чью шею украшают крупные белые "яблоки" подъезжает Генадал. Похоже, он недоволен моими действиями, но внешне это никак не проявляется.
   - Вы искали меня, капитан? К чему такая спешка?
   - Вы, советник, кажется, не заметили, что армии уже выстроились? И у вас были все шансы пропустить начало битвы.
   - У меня есть основания полагать, что сражение не состоится. Как минимум, сегодня, - сухим голосом говорит Генадал.
   - Снова родотские предсказания? Если Варго и дальше будет сеять эти сплетни, то скоро даже муадеры поверят, что мы не собираемся драться с ними.
   Кое-кто из присутствующих офицеров улыбнулся.
   - Родот здесь ни при чем, капитан. Я советовался со столицей.
   - А муадеры на этом совете не присутствовали? Или вы отослали к ним гонца у меня за спиной? При всем моем уважении, советник, пока что командую я этой войной, - ну и брякнул на старости лет, самому стыдно - командую войной! Это она нами командует.
   - При всем моем уважении, капитан, война - это не только битвы, - Генадал замолчал и, видя, что я не тороплюсь спорить, уже другим тоном добавил: - Господа офицеры, прошу вас оставить нас с капитаном наедине.
   Мои парни оглядываются, но потом один за другим поворачивают коней и отъезжают. Остается поблизости только охрана - моя и люди Варго.
   Советник молчит, я же проверяю застежки наручей, пусть говорит то, что хотел, за язык никто не тянул.
   - Мендор, я буду краток, - негромко произносит седой арстонец. - Здесь что-то нечисто. Столичные стратеги отказываются объединяться с нами, боятся нас, словно прокаженных. И я не понимаю, почему. Однако некоторые догадки есть, если вспомнить былые разногласия, хотя бы восстание Торингера Арстонского или бунт в Тимише семь лет назад.
   - История тут ни при чем, - выдыхаю я. Теперь моя очередь: - Генадал, не скажу, будто мне известно, что на уме у его величества, но битва, так или иначе, состоится. И если мы не ударим по дикарям сегодня, то завтра они нападут на нас. Или организуют ночную вылазку, или Митра знает, что выкинут. Им наплевать на наши внутренние свары, наш раздор - для них спасение... Однако кое в чем ты совершенно прав, что-то здесь действительно не так. И почему дикари не нападают? Ведь, как ни крути, им гораздо выгоднее драться с нами по одному! Даже если столица попробует ударить по ним с фланга. Это все равно лучше, чем выступать против объединенного войска!
   - Видимо, есть нечто, что удерживает их, капитан. И мне кажется, это дело рук столичных чародеев или нашего Варго. Не зря он про невидимое противостояние рассказывал.
   "Тебя же там не было", - хотел сказать я, но тут к нам подъехал мой первый помощник и главный вестовой Джомери.
   - На подходе капитан Эрингор, господа.
   - Отлично, - я кивнул и разглядел приближающуюся с юга кавалькаду из трех десятков человек. Видать, столичные шишки позволили своему воеводе воспользоваться замаскированным подземным лазом.
  
   - Наш план прост и легко осуществим, - после короткого знакомства немного хрипловатым голосом начал капитан Эрингор, глава войск его величества и тот еще жук, если верить советнику.
   Пока новоприбывший, не вдаваясь в подробности, комментировал предлагаемую тактику и стратегию боя, я уже знал от Генадала основную идею - деритесь, а мы выступим позже - и позволил себе отвлечься: больше наблюдал за мимикой и жестами капитана, чем вслушивался в его слова. Если что-то будет непонятно, мои ребята живо остановят говоруна и выпытают все как следует.
   Изучая Эрингора, по всему выходило, что рыжеволосый и крепко сбитый столичный офицер не очень радовался нашему приходу. Его прищуренные серые глазки при взгляде на кого-либо из моих людей выражали откровенное презрение и плохо скрываемую ненависть.
   "Приехали сюда герои из глубинки, - как будто думал он, осматривая трехтысячную колонну пехоты и тысячу конницы (вторую я приказал укрыть за холмами). - Но ничего, мы заставим вас пожалеть о своей наглости. Герои-выскочки".
   Но и муадеры не радовали этого вояку. Указывая рукой на восток и объясняя, как следует разделить и уничтожить основные силы противника, капитан брезгливо кривил губы, словно недоумевая, как это грязные дикари дошли до самой столицы, и более того - помешали ему, столичному любимцу, прославить свое имя на века, дерзким образом осадив город и лишив капитана возможности маневра.
   А я скажу тебе, как: его величество король Лотан последние несколько лет ужесточил политику относительно армии. Несмотря на обильные сборы налогов в таких богатых областях, как Ворбон, Кенинг и Залесье, сотни молодых рекрутов вместо того, чтобы идти охранять границу, шагают на восток и по королевскому указу вступают на службу под начало таких стратегов, как Эрингор. А тот же Кенинг, Ронгар и другие пограничные провинции должны своими силами сдерживать все более наглеющих дикарей. Конечно, все это аргументировалось тем, что из столицы виднее, куда следует направить подкрепление. Восточные области - Гарухан, например - и сейчас сильно страдают от набегов кочевников, но это не повод ослаблять другие направления, тем более, что западные варвары уже овладели искусством ковки и добычи металла.
   - И затем пускайте резервные войска, - закончил свою речь рыжеволосый капитан. - По нашим свежим данным, этого вполне хватит, и некоторое численное превосходство противника будет сведено на нет.
   Серье скривился. Неужели план не понравился?
   - А почему варвары не нападают? - подал голос сосредоточенный Амфитер. За что люблю парня - так это за его воинскую прямоту, никаких хитростей или уверток, говорит все, что думает.
   - Они не могут понять нашего задума, поэтому боятся, - уверенно объяснил Эрингор. - Тем более не забывайте - за вашими спинами столица.
   "А нападать на эту столицу неделей раньше или направить на Кенинг, а потом и Арстон всего пять тысяч воинов и беззаботно отправиться дальше им почему-то не было страшно", - мысленно заметил я, саркастически улыбаясь, но вслух высказался иначе:
   - Ваш план понятен, капитан. Однако перед тем, как дать команду атаковать, хотелось бы спросить, есть ли какие-то свежие известия о количестве противника?
   Эрингор довольно улыбнулся:
   - Да, за последние дни кое-что изменилось.
   И пока он говорил, я слегка нахмурился и запретил возникшей было радости затуманить ясность рассудка.
   "Нужно родотцу сообщить эти новости для проверки", - решил я, и эта идея меня рассмешила. Ишь, как стал мыслить в последнее время.
  
   - Госпожа, господин, радостные новости - в рядах муадеров разногласия! - вбежал в палатку молодой воин, судя по плащу, гонец. - Волконогие в чем-то не согласились с казарами, и теперь они, как сообщают столичные наблюдатели, снялись с холмов и через лес ушли в долину. Мы послали разведчиков проверить, и те подтвердили, что сейчас у врага на пять тысяч воинов меньше.
   - Это уловка, - перебил посланник гонца. Тот сбился и замолчал, не смея спорить.
   - Почему ты так думаешь? - Лин посмотрела на Варго, уже второй час сосредоточенно изучающего карту. - Разве дикари не могут поссориться между собой. Тем более в преддверии битвы. Они же знают, что мы подошли, вот и струсили...
   - Поссориться могут, но не тогда, когда их цель так близко, - улыбнулся Сын Тьмы. - Не зря они пошли через лес, так легче вернуться незамеченными.
   - Осмелюсь напомнить вам, господин, - негромко сказал гонец, припадая на одно колено, - что наши разведчики со всей тщательностью изучили дорогу, по которой шел противник, так как капитан Мендор тоже предположил, что это обманный ход.
   - Молодец капитан, вот что значит опытный воин! - Варго почесал подбородок, глянул на замершего в поклоне парня и сказал: - Вставай, штаны протрешь. Не съем я тебя за то, что споришь. Ты воин, а не раб. Помня о вежливости, не забывай о чести. А что касается следов, то дикари знают лес лучше самых опытных ваших следопытов. Передай капитану, да и всем остальным, что сейчас волконогие расположены... - тут посланник на миг замолчал, - в лесочке, неподалеку от речки. Комары их там жалят немилосердно, но замысел того стоит. Никто и не догадается искать их там, а во время битвы они свалятся нам на загривок неожиданно, как снег посреди жаркого лета. Да и не так уж им плохо в лесу, грязью намазались, а шаманы колдовством гнус отгоняют.
   Когда посланник замолчал и склонился над картой, гонец незаметно взглянул на Лин и та пожала плечами: мол, так все и передай. Воин еще раз поклонился обоим и вышел.
  
  
   Через полчаса прибыл Мендор, а с ним Эрингор с двумя офицерами.
   Отбросив в сторону все правила этикета, капитан сразу перешел к делу:
   - Господин Варго, вы действительно уверены в том, что дикари вернулись на позиции, и, кроме того, заняли болотистый лесок?
   - А вы считаете, что за день до битвы я буду разбрасываться голословными утверждениями? - абсолютно бесцветным голосом спросил посланник, видимо, не намеренный сейчас улыбаться. Даже. более того, - разговаривать.
   Лин, которую Сын Тьмы утром еще раз попросил быть рядом (что, надо сказать, немало удивило девушку), посмотрела на пришедших, пытаясь угадать, насколько каждый боится Варго и не доверяет ему. По всему выходило, что Мендор больше всех доверял и меньше всех боялся. Хотя девушка считала, что все должно быть как раз наоборот - тот, кто видел Сына Тьмы в деле, должен бояться, кто не видел - сомневаться.
   - Просто я хотел услышать это от вас, - с каким-то спокойным упрямством уточнил капитан, - так как не хотел допустить ошибку в бою по вине невнимательного вестового.
   - Ваш гонец передал все точно, - сказал Варго, задумчиво глядя на карту и ни мало не смущаясь, что весь цвет пседорийской армии терпеливо ждет, пока он соизволит отвлечься. - Но раз вы пришли, я кое-что добавлю. Бой состоится завтра, и для того, чтобы обмануть врагов, превосходящих нас численностью, арстонская и валтерская пехота должна будет атаковать противника в лоб, словно нам ничего не известно о его хитрости. Муадеры выдержат натиск и ударят в ответ. А когда их вожди выберут, куда направить резервный отряд, хотя пять тысяч воинов глупо называть отрядом, в игру включусь я со своими бойцами и перехвачу их на взлете.
   - Ты успеешь? - на миг забыл о приличиях Мендор, но в голосе не было ни тени сарказма или сомнения.
   Зато в словах Эрингора их хватало:
   - Я достаточно наслушался этого напыщенного бреда. Мои наблюдатели круглые сутки рыскают по окраинам и слыхом не слышали ни о каком родотском подкреплении.
   - Как и о возвращении волконогих... - перебил его Сын Тьмы, не отрываясь от карты. - Зачем тогда, спрашивается, нужны такие следопыты? Разве что, для подачи ложных сведений.
   - Да как ты смеешь? - вскипел столичный капитан, но Варго резко повернулся к офицерам сопровождения со словами: - А ну-ка, вышли все отсюда, кроме капитанов.
   Как ни странно, но холодный, лишенный эмоций тон подействовал на воинов удивительным образом - через несколько секунд в шатре остались только посланник, Лин и два командира.
   - А теперь слушай меня, воевода, - Варго перевел взгляд на Эрингора. - Что ты прикажешь делать, когда дикари сомнут арстонский строй, придавят вас к этим холмам, и лучники через их спины начнут косить нашу пехоту, словно гусей в загоне?
   - Пущу кавалерию с флангов, - сбившись, ответил тот.
   - А вам, столичным стратегам, известно, что здесь и вот здесь, - посланник указал на позиции муадеров, - среди зарослей орешника враг уже вкопал около тысячи заостренных бревен, беря пример с Арстона. И твоя кавалерия будет обречена на долгую и мучительную смерть, послушавшись твоего приказа. После чего враг преспокойно добьет лучший отряд нашей пехоты и выпустит свою конницу, а по бокам пустит две сотни колесниц, захваченных в битве под Ольховицей.
   - Откуда такие сведения о замаскированном частоколе? - сиплым голосом осведомился шокированный капитан. Свое удивление Мендор выразил лишь молчаливо взметнувшимися бровями.
   - Оттуда, откуда прибудет мое подкрепление в нужный момент, - скупо ответил Варго, снова опуская взгляд на карту. - И передай в столицу, если к утру они не откроют ворота и не присоединятся, пусть готовятся к долгой осаде.
   - Я не считаю, что у арстонских воинов нет шансов выстоять в схватке с потрепанным войском варваров, - возразил Эрингор, пытаясь вернуть своему голосу уверенные нотки.
   - Я тоже, - кивнул Варго, - но мы с капитаном и не собираемся это проверять. Просто, когда пригреет солнышко, отойдем на запад, и дальше разбирайтесь сами.
   Глаза столичного воеводы округлились, и он с удивлением осознал, что слухи о влиянии неизвестного чужака на арстонского командира не так уж далеки от истины. Возникшее молчание затянулось, и, не найдя, что ответить, Эрингор вышел, гневно сверкнув глазами. А капитан Мендор (изрядно сконфуженный капитан Мендор) остался.
   - Зря ты так. Зря вы так обошлись с ним, господин Варго, - поправил сам себя капитан после некоторого молчания.
   - Ты определись, наконец, на "ты" или "вы" будешь обращаться ко мне, - хмыкнул Варго, слегка растягивая губы в усмешке, и добавил: - Лин, ты не предложишь капитану стакан вина? Для возвращения в чувство.
   Девушка и сама с трудом сбросила оцепенение, вызванное столь яркой сценой с Эрингором, поэтому кивнула и подошла к небольшому походному столику. Налив в серебряный кубок красного луазанского вина, она подала капитану, немало смущенному таким вниманием со стороны дочери известного правителя.
   "А не хочет ли посланник выждать, пока армии утомят друг друга и поредеют ряды столичных войск, чтобы потом добить их своими черными всадниками? Которых может прискакать неизвестно сколько тысяч. Захватят вначале столицу, а затем и Пседорию. На одном городе посланник Владыки вряд ли остановится", - вернулась к девушке давняя каверзная мысль, которую она тут же постаралась отогнать подальше, потому что давно решила идти до конца - и будь что будет.
   Посланник в это время спокойно принялся объяснять Мендору некоторые детали, которые следовало бы учесть при новом расположении войск. Если, конечно, столица завтра присоединится. Капитан, кстати, тоже имел некоторые сомнения на этот счет, о чем и заявил с прямолинейностью, достойной своего подчиненного, Амфитера:
   - А ты не думаешь, что своими словами запугал их еще больше? И завтра они вообще носа за стены не покажут.
   - Наоборот, могу тебя поздравить - только что мы одержали первую победу, - улыбнулся Варго. - Теперь столица будет душой и телом с нами, останется лишь покончить с муадерами.
   Капитан усмехнулся:
   - По-твоему, все так просто?
   - Мендор, оглянись, - засмеялся посланник, - вокруг идет война, видимая и невидимая. И мы уже побеждаем, завтра в этом убедятся даже самые трусливые и неверующие.
   Арстонец пожал плечами:
   - Пусть будет по слову твоему, я буду только рад. Пойду, передам последние указания офицерам.
   - Правильно, они должны быть готовы при необходимости заменить тебя, - сказал Варго.
   "Счастливец, - подумала девушка, глядя на седовласого воина, - он и не знает, кто ему помогает. Думает, что столь ценный Варго целиком и полностью старается на благо Пседории. Или не думает?"
   - Хорошо, и они продержатся, сколько ты скажешь, - кивнул Мендор и вышел.
   Лин не поверила своим глазам.
   "Кому отныне служит капитан и чьим приказам подчиняется? Неужели все это так и происходит - опытный воин незаметно для себя переходит на службу Тьме?"
   Варго, изучающий карту, на миг оторвался, задумался и указал рукой в сторону выхода. Лин замерла.
   - Если колеблешься, выйди и посмотри, чем заняты солдаты снаружи. Они готовятся драться и, если надо, умереть за родину под моим командованием. Почему же ты сомневаешься во мне? Тебе давно пора смириться с происходящим.
   - Этого я хочу и одновременно боюсь больше всего - отдаться на волю событий, которыми ты незримо управляешь, - прошептала девушка, зная, что посланник отлично услышит сказанное.
   - Доверься мне, - неожиданно мягко улыбнулся тот. - Доверься просто потому, что у тебя нет другого выхода, потому, что я еще ни разу не подвел тебя и не дал повода сомневаться. Поверь, если бы я был другим и у меня были иные планы, то все происходило бы совсем иначе, и ты первая почувствовала бы подвох и скрытую жестокость. Будь рядом со мной завтра. И доверяй. Судьба Пседории зависит от этого.
   - Я знаю, что ты говоришь и объясняешь мне далеко не все, знаю, что ты - нечто большее, чем я могу себе представить, но, тем не менее, я верю тебе. Верю, потому что ты во всем проявляешь человечность. Даже когда стараешься придать себе вид бесчувственного стратега, провоевавшего не одну вечность.
   Глубокие замершие глаза, мужественное лицо и сухие губы позвали ее так сильно, что девушка не стала сопротивляться и, сделав шаг, она поцеловала Варго, на долгие мгновения прижавшись к его губам.
   Он ответил. Мягко, нежно. И когда Лин отстранилась, посланник то ли сказал, то ли подумал: "Завтра будет великий день, мы оба так долго ждали его".
   - Да. Поэтому я не хочу сегодня отвлекать родотского мага.
   - Спасибо, он благодарен тебе, госпожа Линея. И, Лин, - девушка обернулась. - Если после нашего разговора со столичным зазнайкой у тебя кружится голова, выйди на улицу, подыши воздухом.
   - Откуда ты знаешь?
   - Да так. Напряжение между нами могло повлиять на окружающих, - улыбнулся посланник и вернулся к своей обожаемой карте. Этот документ он лично изрядно откорректировал на днях и теперь, видимо, считал его эталоном точного отображения местности.
  
   Волки за лагерем выли всю ночь. Нет, ночь была уже потом, а сейчас только сумерки, и уставшие солдаты, ворча и ругаясь, возвращались к бивакам и кострам, где объединенная братия поваров торопливо разливала по мискам кашу и раздавала хлеб. Было заметно, что каши не хватает - никто не надеялся, что до вечера доживет столько солдат - поэтому ее торопливо разводили кипятком и заправляли салом.
   - И кому мы обязаны сегодняшней парилкой? - не скрывая раздражения в голосе, спросил рослый пикинер из свежесобранного ополчения, доставая щербатую деревянную миску и становясь в очередь за едой. - Господа знать себе ничего не знают, а ты стой, подпирай задом толпу юнцов и недоумков.
   - Прикрой пасть, деревенщина, - бросил проходящий мимо десятник. - Не то живо в ночной караул отправлю, будешь лагерь охранять наравне с теми, кто поопытнее тебя да поумнее.
   Бунтарь-ополченец притих, но, как только старый солдат отошел подальше, он снова взялся за свое:
   - Ишь, как давит нашего брата служивый! Видно рад, что война продолжается, а то кем бы он тут командовал?
   Но с последним высказыванием пестро и по-разному вооруженные соседи оказались не согласны.
   - Да ты что, Жак, не знаешь, кто это был? - послышались недовольные голоса. - Старшина Тарц! Это тебе не шишка голубых кровей, и не прихвостень офицеров или господ! Он такой же, как мы - из глубинки в Арстон пришел, и не один десяток солдат спас, а ты говоришь - радуется!
   Очередь забурлила, и вскоре реплика недовольного пикинера забылась, а заслуги прошедшего мимо старшины были описаны подробно и восторженно.
   Мужчину, сидевшего на холме между полем Гневъярд и ложбиной, споры и чужое недовольство не интересовали. Он преспокойно подбрасывал ветки в огонь и пил что-то дымящееся из глиняного горшочка, наслаждаясь огромным серо-голубым небом над головой. И для него словно не существовало ни бурлящего лагеря пседорийцев на западе, ни подозрительно молчащего стана дикарей на востоке. И даже настороженно замершей крепости между ними посланник упорно не замечал, или слишком удачно скрывал это.
   - Почему они не хотят считаться с вами, господин чародей? - вышел из шатра худощавый седой мужчина преклонных лет.
   - С нами, капитан, с нами. Победу под Арстоном они считают случайностью. И тут все просто - столица не терпит равных, в этом извечный принцип монархии, так как со временем равный может возжелать идти своим путем, а это ослабит страну и, соответственно, - положение правителя. Хочешь, сделаем Арстон столицей? Спросишь, как? Да просто - вступим в бой на неделю позже, и всего. Шучу, не волнуйся, капитан, я не меньше, чем ты хочу единства и процветания для Пседории.
   - А как же его величество? Кто будет править Валтерией после ее освобождения от муадеров? - спросил еще один седовласый мужчина, кутающийся в теплую не по погоде синюю мантию. - Если мы вступим слишком поздно.
   - Вот ты, мудрый Генадал, и будешь править, мы тебя наместником поставим, - с усмешкой ответил мужчина, тот, что был без седин.
   Остальные улыбнулись и замолчали. Похоже, после тяжелого дня, проведенного в переговорах и в ожидании боя, никому не хотелось говорить о серьезном. Все планы были составлены, варианты рассмотрены, указания даны. А сражение не состоялось.
   - И чего они так воют? - через какое-то время спросил Генадал, возможный правитель еще не освобожденной столицы.
   - Есть хотят, - пошутил Мендор, прислушиваясь к волчьей песне.
   - Делать им нечего, - добавил Варго. - Вот и воют, на ночь глядя.
   Арстонцы улыбнулись, а через какое-то время попрощались и ушли к себе.
  
   - Почему ты не с братом?
   - Он решил, наконец, сблизиться с простыми солдатами, и теперь его не оттащишь, вошел в раж. Рассказывает им, как завтра они вместе будут сражаться и обязательно победят.
   - Откуда такая уверенность? Он провидец или блаженный, познавший великое Безначалье?
   - Не язви, господин посланник, тебе это не идет, - ответила девушка, усаживаясь поближе к огню. - Что пьешь?
   - Корамес. Будешь?
   - О, нет, спасибо, я хочу видеть все в истинном свете, без наслоения прошлого, - уверенно замотала головой Линея.
   - Что ж, тогда не увидишь будущего, - ответил Варго и загадочно улыбнулся.
   - А ты его видишь? То есть, знаешь?
   - Ты уже спрашивала сегодня на поле.
   - Ну, да, забыла. И все-таки?
   - Отвечу тебе так - когда я сплю, то нахожусь в состоянии всезнания, а когда просыпаюсь, многое забываю, чтобы не лишать наступающий день сюрпризов.
   - Но ведь ты помнишь свои сны?
   - Естественно, - кивнул головой посланник.
   - Значит, и будущее знаешь.
   - Вынужден признать, - улыбаясь, согласился мужчина.
   - Так почему прямо не говоришь?
   - Дразню тебя.
   - Кругом война, завтра сражение, а ты дразнишься! - в шутку надулась Лин и засмеялась.
   - Чего это волки воют? - спросила она через какое-то время, пока посланник с довольной миной отхлебывал из горшочка и жмурился, глядя на луну. - Неужели из-за дикарей?
   - Дикари тут ни при чем. Или почти нипричем, - ответил Варго и как-то странно повел головой в сторону, словно принюхиваясь. - Слушай.
   - Что слушать? - спросила девушка через минуту. - Волки воют, в лагере Мендора ругаются, перед тем как спать лечь.
   - Не то - ты вой слушай. Вот они снова начали, слышала?
   - Да.
   - А что перед этим было?
   - Тишина, - растерялась девушка, когда посланник внезапно повернулся в другую сторону.
   - Носится кругами стервец, а подойти не может, - сказал он и, уже глядя на Лин, добавил: - Зря ты не выпила корамеса, так бы сама услышала, как перед каждым завыванием кто-то другой подает голос. И это не совсем волк, или волк, да не совсем. Тогда, в лесу, за Челяницей, мы нашли логово высторг, демонов-полукровок, и сожгли его.
   - Да, я знаю, - поспешила кивнуть девушка.
   - Откуда? - удивился Сын Тьмы.
   - Один из твоих солдат рассказал, такой чернявый, в шапке следопыта.
   - А-а, Берн, - Варго кивнул и продолжил: - Я еще тогда почувствовал, что мы не всех накрыли, но по лесам рыскать лишний раз не было ни времени, ни желания. Вот он теперь и воет, подойти ближе не может, а отомстить, почти как человеку, хочется.
   - Кому отомстить, кто хочет? - не совсем сообразила Линея.
   - Полуволку, который без стаи остался, - ответил посланник и спокойно взглянул на девушку. В этот момент лесные хищники завыли совсем отчаянно, и Лин внезапно показалось, что за миг до этого она действительно отчетливо расслышала дикий, исполненный нечеловеческой боли и безысходности вой.
   - Он, - ломающимся от волнения голосом произнесла девушка, - ищет тебя?
   - Да, - кивнул мужчина.
   - И ни перед чем не остановится?
   - Почти. Как видишь, магический барьер его останавливает замечательно. Но к утру он затаится и будет ждать, когда я ослабну или отвлекусь, чтобы ударить и отомстить за семью.
   - Это страшно, - сказала Линнея и оглянулась на черную громадину леса, застывшую в полумиле от холма, - он там караулит среди деревьев и воет от злости. Ты не боишься?
   - Скажем так, - усмехнулся посланник, прикрывая глаза, - мне нравится ощущение опасности, нравится достойный противник, нравится идти по острию ножа. Иначе я бы не сунулся к вам, в Пседорию.
   - Это почему? Чем у нас так опасно? - спросила девушка и тут же поняла свою оплошность. - Ну, конечно же, война.
   - Не только. Ситуация складывается таким образом, что сунуть голову в петлю - раз плюнуть. И не важно, на чьей ты стороне. Но давай не будем об этом, предлагаю вернуться к этой теме спустя несколько дней. Расскажи лучше о том, кто такой Митра.
   - А почему это тебя так интересует? - спросила Лин, кутаясь в плащ, поскольку тут, на холме, было ветрено. - Неужели перед боем решил вспомнить о высшей силе?
   - Высшая сила - это человеческая душа, - ответил Варго, не открывая глаз. - А заинтересовал меня Митра потому, что триста-четыреста лет назад вы поклонялись не ему, а некой Мителе, богине плодородия и материнства.
   - Смешно, - его собеседница улыбнулась.
   - Что ж тут смешного?
   - Глупо делить изначальную высшую силу на богов и богинь. Зачем им приписывать человеческие черты?
   - А разве Митра, насколько я знаю, не бог-мужчина? - улыбнулся "родотец", глядя на Лин.
   - Да, но лишь в силу самого слова - бог, - с жаром ответила девушка. - Митра - это воплощение жизни, которое проявляется как любовь. Это сама жизнь, а точнее - одна из ее сторон. И у нее нет пола, как нет его у рек и полей, лесов и морей. С тем же успехом можно все реки разделить на мужские и...
   - То есть, ты хочешь сказать, что Митра лишь символ? - приподнял бровь посланник, потом потянулся и подбросил поленья в костер.
   - Не символ, а одно из проявлений жизни, - настойчиво повторила Лин. - Вот, например, поле, которое ты видишь, переживает закаты и рассветы, знает солнце и дождь. Оно одинаково заботится и о цветке, и о букашке, о травке и о кустике. В этом и проявляется вся многогранность. И ее можно разделить на дождик и солнце, которое утром встает, а вечером садится. Но из-за этого она не утратит единства. Понимаешь?
   Девушка пристально и с огромной надеждой посмотрела на Варго, и тот очень серьезно кивнул, с радостью замечая, что сейчас Лин забыла о высторге, кружащей вокруг лагеря, и о завтрашнем сражении, которое, возможно, заберет много жизней. Для нее все это улетело куда-то далеко-далеко, потому что она, Линея Сенвил, в порыве откровения захотела поделиться чем-то с Варго Родотским, посланником Владыки и Сыном Тьмы в придачу. И сделала это со всей щедростью своей чистой души.
   - Расскажи о других сторонах поля, то есть, жизни, - сказал мужчина.
   И Лин начала:
   - Мудрый Зеон - бог созидания, а также плодородия и зачатия. Он - воплощение созидающей мысли. Ему молятся мужчина и женщина, если хотят ребенка.
   - Извини, а если не хотят?
   - Для этого есть Аурита - бог легкой смерти, - смутилась Лин. - Он же бездействие, забытье и одиночество. Но прошу, не перебивай меня. Митас - покровитель мастеров и всех, кто предан искусству, не важно, какому. Он -второе воплощение созидания - созидание действием.
   Горун - кузнец, защитник и воин. Воплощение мужества, преданности и отечества.
   Кстати, Митра - это еще высший правитель, сердце богов и всеобщая любовь, на которой все держится. Он же бог всех светлых союзов, например брачных.
   Дарни - бог красоты, гармонии, природы, в особенности леса. Это у него охотники просят разрешения на охоту. Он же второй после Зеона, к которому взывают с просьбой об обильном урожае.
   Валес - бог неба, дождя и воды. А также рек и озер. Если хочешь ловить рыбу и не пострадать от водной стихии, то молись ему.
   - Учту, - тихо вставил посланник.
   - Мнемос - бог сна, - продолжила Лин, улыбнувшись, - он же приносящий забвение, прощение и покой.
   Мали - бог смеха, веселья, детства и детей.
   Гарвид - воплощение лукавства, расчетливости и хитрости. Помогает всем, кто имеет отношение к деньгам, например, менялам и торговцам.
   Йохум - целитель как тела, так и души. Нередко приходит в паре с Мнемосом.
   Баал - бог сумрака. Все темное, лишенное света, знания и любви считается его территорией. И так же, как Баал - бог тьмы, Митра - воплощение света.
   Рон - помощник отверженных, бог светлой мысли, учит стойкости, прощению и воплощает безостановочное движение жизни.
   Тахир - бог соблазнов. Он тот, кто испытывает и проверяет веру. Нередко его называют искусителем.
   - И много еще у вас богов? - спросил Варго, видя, что Лин задумалась, что-то вспоминая.
   - Много, но знать и молиться всем и каждому не обязательно, потому что важны не боги, а их Высшие Принципы, - ответила девушка.
   - А это что?
   - Как тебе объяснить? Вот, например, лес, он состоит из деревьев, земли, на которой деревья растут, воды, которая их питает из недр земли, воздуха и ветра, которые пыльцу разносят. Так и боги, они не действуют в одиночку, а объединяются в Принципы. Принцип Созидания - это Ро, в нем соединяются Зеон, Митра и Митас. Принцип Продолжения и Воскрешения Го - являют собой Дарни, Йохум, Баал и Аурита, Силы Нии - Горун, Айвира, бог проявленной воли, его я тебе не назвала, и Рон. Принцип Страсти Ра - Валес, Тахир и Мали.
   - А как же Баал? И Мнемос? Они не вошли в Принципы.
   - Баал входит в Принцип Разложения, Принцип Разложения входит в Принцип Продолжения и Воскрешения. Как основу принципов я назвала лишь нескольких богов, чтобы тебе легче было ухватить суть. Не требуй от меня слишком многого, я же не жрец и не целитель, чтобы знать всех богов и все Принципы, которые следует призывать при молении или лечении, - развела руками девушка. - Я знаю, что практически никто не обращается к одному богу; как правило, их призывают по Принципам, в зависимости от того, что является целью. К тому же, одни и те же боги входят в разные Принципы, например, Митра или Зеон. Такие Принципы как - Любящая Мудрость, Терпение и Добрая Воля, входящие в Созидание и Возрождение одновременно, основаны на созидании и любви, которые воплощают Зеон и Митра.
   - А почему вы, когда страшно, чаще всего взываете именно к Митре? - спросил Сын Тьмы.
   - Он - любовь, и является проявленной добротой и милосердием жизни. Если хочешь - божественным везением и удачей.
   - Ясно, а как получается, что нет храмов Митре или тому же Зеону, зато полно храмов Земли, Огня и Воздуха?
   - И Воды, - кивнула девушка, соглашаясь с вопросом. - Потому что эти четыре стихии есть суть четырех основных Высших Принципов - Созидания, Возрождения, Силы и Страсти. Огонь - это страсть, Вода - Сила, Воздух - созидание, Земля - возрождение.
   - Любопытно. Весьма любопытно, - замолчал Варго, снова откидываясь на спину и закрывая глаза.
   Линея не торопилась прерывать его размышления. Она сидела напротив и улыбалась, ей было приятно рассказать посланнику что-то новое, что-то, чего он не знал и даже не мог представить.
  
   - А не может быть такого, что Баал и Митра - воплощения противоположностей - встретятся в одном и том же Принципе?
   Лин, уже четверть часа наблюдающая за тлеющими угольками, вздрогнула. Посланник, оказывается, все это время думал о том, что она рассказала.
   - Не знаю, наверное, высшие жрецы заранее позаботились, чтобы не было таких противоречий, - ответила девушка первое, что пришло в голову.
   - А кто же тогда высший жрец по этим меркам? - поинтересовался Сын Тьмы.
   - Тот, кто овладел мудростью и знанием всех четырех основ жизни, - пожала плечами собеседница. - Но таких очень мало. В Кенинге был высший Тельмер, но он умер пять лет назад. Другого Совет чародеев столицы к нам не направил, а жаль.
   - И что, они сильные маги? - с интересом прищурился Варго.
   - Лучше них в Пседории никого нет, - ответила девушка, не сводя глаз с костра.
   Варго кивнул и замолчал, мечтательно улыбаясь. Потом, спустя минуту, перевел взгляд на Лин.
   - Тебя что-то тревожит?
   - Нет, - ответила она слишком поспешно, чтобы он не заметил.
   - И все-таки?
   - Когда ты со своими лучниками шел через болота, мне за одну ночь приснилось два необычных сна. И оба, как мне кажется, касались тебя.
   - Тогда расскажи, - попросил посланник. - А еще лучше дай руку и вспомни их. Я увижу.
   - А нужно ли? Я не хочу туда возвращаться, да и время не совсем подходящее, - неуверенно посмотрела на посланника девушка.
   - Если ты до сих пор о них вспоминаешь - значит, нужно. Сейчас глянем, что там, и завтра начнем с чистого листа.
   - Ладно, уговорил, - кивнула Лин, подала Варго руку и закрыла глаза.
  
   Вначале ничего не было. Потом из серой мглы вынырнула каменистая долина, где под холодным замершим небом одна против другой возвышались две гротескно-ужасные фигуры. И даже не фигуры - просто громадины. Первая - застывший вихрь черно-серого света, уходящий ввысь, вторая, чуть поменьше, - грязно-бурая колышущаяся гора.
   И от обеих шла такая волна чистого зла, что Лин снова вздрогнула и, как тогда, во сне, испугалась настолько, что старалась лишний раз не шелохнуться, а то и не дышать.
   "Как я сюда попала?" - пойманной мухой замерла в голове девушки единственная мысль.
   А тем временем "гора" произнесла:
   - Принеси ее в жертву. Замени ей кровь. Давай поселим в ее тело демона и пошлем ублажать их короля. Тогда не будет нужды пробиваться к нему сквозь защиту магов. Страна очень скоро окажется в нашей власти.
   Темный вихрь молчал.
   Он молчал, мгновения этих тяжелых раздумий растягивались, и Лин стало так страшно, что она зажмурилась, сжимаясь изо всех сил, и... проснулась. Еще раз.
   - Если это был просто сон, тогда почему у меня такое чувство, будто я наблюдала и подслушивала разговор живых людей? Я не знаю, как они выглядят, но то, что они - злые колдуны, - это бесспорно.
   - А второй сон? - как-то хрипло спросил посланник.
   - Он точно о тебе.
   Похожая серая равнина, но линия горизонта почему-то смазана. Словно нет у этой долины начала и конца, просто долина в странном безначалье. И вокруг клубится серебристый туман.
   "Красивые холмики обрамляют круглую, словно тарелочка, равнину, светло-серое небо с покатым куполом замерших облаков опускается по краям, но там ничего нет, только бесконечный туман. И ветра нет, облака не двигаются. И откуда мне известно, что здесь так всегда?" - удивилась девушка и начала спускаться в долину.
   Прислушавшись, она услышала тихую мелодию. Монотонная музыка навевала мысли о вечном покое.
   "Так и хочется сесть и закрыть глаза. На душе становится легко и пусто. А что это впереди?"
   Впереди в окружении неподвижных деревьев возвышался курган, а на его вершине виднелась фигурка человека, он сидел почти неподвижно, если не считать легкого покачивания головы в такт музыке.
   - Это был ты - я знаю, тогда я очень четко ощутила это. Ты уединился в каком-то нигде, где нет времени и пространства, углубившись в себя и испытывая противоестественное для человека удовольствие от того, что тебя ничто не волнует, ничто не затрагивает. Ты вдалеке от всего и потому счастлив. Как так можно? Как можно там жить?
   - Ты удивлена? Ты недоумеваешь? - хитро прищурился Варго и медленно произнес: - Но именно поэтому Владыка уже три века не беспокоит ваш мир. Мы разделили с ним забвение. И ты права, человеку этого не понять.
   Лин опустила глаза.
   - Наверное, ты знаешь, о чем говоришь. Но тогда, проснувшись, я не могла отделаться от странного чувства.
   - Какого? - вкрадчиво спросил Варго. - Говори.
   - Я, - девушка, кажется, тоже приняла правила этой странной игры и улыбнулась, - почувствовала, что знаю тебя гораздо лучше, чем думаю. Точнее, узнала с того момента, как увидела в твоем месте покоя.
   - Месте покоя? - задумчиво переспросил посланник. - Что же, его можно назвать и так.
   - Значит, оно существует?
   - Да, - спокойно кивнул Сын Тьмы, - я ухожу туда, когда мне неуютно.
   - Такое бывает? - Лин удивленно приподняла бровь.
   - Да, - посланник улыбнулся и кивнул. - Особенно тогда, когда все, что ты строил, превращается в пылающие руины. Горящие города исходят клубами дыма, судорожно мечутся визжащие жители с ничего не видящими глазами, копоть затягивает багряные небеса, а мои храмы, где рыцари в черных доспехах вздымают вверх окровавленные топоры, безмолвно взирают на это, словно пустые глазницы бессильного бога войны. Нельзя бросать в землю семя насилия и разрушения - оно, словно искра, обязательно перерастет в пламя и вернется к своему родителю всепожирающим пожаром. Этот пожар оставит за собой лишь выжженную дотла пустыню, где не будет жизни, останутся только обездоленные и жалкие, убогие и несчастные по-го-рель-цы. - последнее слово мужчина произнес по слогам, словно вспоминая давно забытые лица и картины.
   - Все так плохо? - неуверенно улыбнулась девушка, косо поглядывая на Варго. - Ты так страшно это рассказываешь.
   - Ничего, это просто боль давних ошибок. И даже не боль, а память. Воспоминание. Скоро все закончится, - начал посланник совершенно другим голосом, - и я уйду в свое никуда, а здесь жизнь побежит своим чередом, годы будут складываться в десятилетия, ты умрешь, твои дети или дети Микаэля будут править в округе Кенинга, отстаивать свои права и сражаться. Границы Пседории будут меняться, словно дюны в пустыне, ветер времени примется стирать их и рисовать заново, а я буду внимать такту музыки Внеземелья, лишь иногда наблюдая, как стареют стены темного замка и засыпает пылью Галерею Восьмерых Великих Разрушителей. Пройдет еще триста лет, а затем пятьсот или тысяча, и нога простого смертного вновь ступит на гранитную лестницу перед одним из замков. Человеческий голос разорвет многолетнюю тишину и в страхе произнесет имя очередного божества. Митра, Азои, Тос, Визериус - сколько их уже было на этой земле? и каждая нация или народ с поразительным упорством выдумывает что-то новое, пополняя и без того обширнейший список. Мир - это просто площадка для игр, и, не удержавшись, я вновь вступлю в игру на стороне просящего, чтобы примерить варварские доспехи, взять в руки бронзовый меч, повести не мною собранные армии, чтобы кто-то вновь был повергнут, а кто-то, поднимая руки к небесам, ощутил ни с чем не сравнимую пьянящую радость победы.
   - Прекрати! - резко сказала девушка, словно хотела избавиться от завораживающей и пугающей иллюзии. - Эта жизнь, как бы коротка она ни была, происходит здесь и сейчас! И я не собираюсь откладывать ее лишь потому, что когда-нибудь для тебя все это повторится. Кто бы ты ни был, я заставлю тебя сожалеть, что ты бессмертный!
   Варго с интересом поднял глаза, и пощечина, внезапно прозвучавшая в окружающей тишине замершего леса, застала его врасплох.
   - Это тебе за все то, что приносят на землю убийцы, подобные тебе и Владыке. Я ненавижу вас - разрушителей, тиранов и насильников, - Лин наклонилась близко к Варго и внутренне сжалась в ожидании ответной реакции. - Но я благодарна тебе за то, что ты пришел в наш мир - спустился, пришел, воплотился, не знаю, как правильно, - но ты здесь, рядом со мной прилагаешь все силы, чтобы моя страна стала свободной от захватчиков. Спасибо тебе.
   Девушка потянулась вперед и неожиданно поцеловала посланника, целиком отдаваясь своему порыву.
   - Я смущен и растерян, - абсолютно спокойно произнес Варго, когда Линея, покраснев, отвернулась.
   - Я хотела и хочу, чтобы спустя тысячу лет ты сожалел о том, что рядом с тобой больше нет той простой смертной, которая сама поцеловала тебя давным-давно.
   - А может быть, - сказал Сын Тьмы, задумавшись над услышанным, - я сейчас здесь и рядом с тобой, потому что вернулся из будущего, чтобы переиграть все, исправить ошибки и, возможно, даже стать человечнее.
   - Не все из того, что говоришь, я понимаю. Я не высший маг, чтобы понять, откуда ты пришел, - быстро сказала Лин.
   - Это не важно, - прервал ее мужчина, - ты знаешь то, что сейчас необходимо вспомнить мне. Спросишь, что это? И я отвечу - любовь к жизни. Я по-своему ценю ее - наслаждаюсь, играю с ней, но не люблю так, как это дано некоторым смертным. Спроси, почему?
   - Потому что ты не можешь ее утратить, поэтому и не ценишь в полной мере.
   - Ну, я же просил задать вопрос, а не отвечать на него, - миролюбиво улыбнулся посланник. - Хотя ты попала в точку. Но! - Варго поднял вверх указательный палец. - Я учел этот недостаток, и изменил его. Высшие духи Творцов, которых я называю братьями, пришли на мой зов в пещере творения за капищем Дерина и изменили меня.
   - Ты можешь умереть? - медленно спросила Лин, не веря в услышанное.
   - Могу, но не так как вы, для этого придется приложить значительные усилия.
   - А ты не поторопился, ведь впереди война? - сдвинула брови Линея.
   - Время покажет, но должен сказать, что жизнь после этого значительно прибавила в цвете. Особенно почувствовалось, когда на болотах мор стал косить людей, и пехотинцы в судорогах валились в грязь. Поменяв определенную часть своих возможностей на человеческие ощущения, я понял, что не могу, как раньше, исправить все одним заклинанием или призывом потусторонних сил. Люди - не марионетки, чтобы управлять ими, дергая за невидимые ниточки, порой их нужно спасать именно человеческими способами, человеческими усилиями и методами.
   - А завтра? Как ты поможешь арстонцам победить? Станешь с мечом в первом ряду словно обычный воин?
   - Ну, я не настолько отдаю предпочтение человеческим приемам ведения войны, чтобы отказаться от магии, - мягко улыбнулся посланник.
   - Уже хорошо, - вздохнула девушка, мысленно усмехаясь своему желанию, чтобы Варго не становился слишком хорошим.
   Некоторое время они молчали, и кустарник вокруг них, словно ощущая дыхание притаившейся бури, настороженно шевелил веточками. Внезапно в лесу раздался тоскливый звериный вой, явно не волчий. Лин вздрогнула, совсем забыв о высторге.
   - Вот не уймется, паршивец, - хмыкнул Варго. - Завтра, если не забуду, пошлю Акастоса, он найдет и выпотрошит этого щенка, как тряпичную куклу.
   - А почему он не уходит? Неужели только из мести? - спросила девушка, вздрагивая. Если бы ее в темноте ожидал полуволк-полудемон, она бы от страха не смогла бы, кажется, даже на помощь позвать или из палатки высунуться.
   - На самом деле, не только, - нехотя ответил Сын Тьмы. - Кто-то из наших врагов колдовством выманил все семейство волчьих демонов из лесу и заставил охотиться на тех, кто знаком с магией.
   - А зачем? Хотя не говори, я уже сама догадалась - чтобы чужими руками навредить тебе. Или даже убить!
   - Да. Ловушка была рассчитана на арстонского мага, который движется с армией к столице, - кивнул посланник невесело. - Расчет был на то, что высторги почуют меня, когда мы будем проходить близ Челяницы, и нападут. Но вышло иначе - мы их выследили и убили.
   - А что случилось в той деревне?
   - Ты и это знаешь? - приподнял бровь мужчина. - Тоже Берн разболтал? Нет? Ладно, скажу - повинуясь приказу, полуволки убили все семейство тамошнего жреца. Все они обладали Силой. Демоны это чувствовали, вот и начали охоту.
   - А откуда они взялись, эти высторги? Неужели сами расплодились?
   - Нет, - вяло ответил посланник, откидываясь на подстилку и любуясь бриллиантами звезд. - Скорее всего, это результат магических опытов какого-нибудь айдекского мага, который захотел вывести себе демонических стражей. А потом, уйдя в небытие, может, от лап и клыков собственных питомцев, он оставил это отребье жить и размножаться в ближайших лесах. Поблагодари вашего вселюбящего Митру за то, что этих полукровок осталось лишь несколько, иначе мы бы тут с тобой не болтали.
   - Здорово они тебя помяли в лесу, да? - тихо спросила Лин.
   - Ну, Берн-трепач, погоди, - грозно сдвинул брови Варго, - завтра направлю в самую гущу сражения этого болтуна и пустомелю! Что он тебе еще рассказал?
   - Ничего, только шрамы на ногах показал и про болота кое-что поведал, - испуганно ответила девушка, надеясь, что Сын Тьмы не станет читать ее мысли. Ей бы не хотелось, чтобы посланник узнал о том, что ей известны его добрые поступки в Хамдоре.
   - Ладно, так и быть, прощу мерзавца, - буркнул мужчина, потягиваясь. - Если благородная госпожа не возражает, предлагаю разойтись по палаткам, чтобы хорошенько выспаться. Завтра будет непростой день, и нам всем нужны силы.
   - Госпожа только за. Спокойной ночи, Варго. Если я не ошибаюсь, это мой шатер стоит рядом с твоим? Я не буду спрашивать, как он там оказался, вместо этого спрошу - почему?
   - Ты будешь нужна мне завтра. И я уже говорил тебе зачем.
   - Я помню. И я буду рядом, господин посланник.
  
  
   Глава 5
   Последний час пришел, я твой.
   Ну, так приветствуй же, герой!
  
   День шестнадцатый
   Утро
  
   Лин
  
   Сон, приснившийся в эту ночь, я не запомнила. Сохранилось лишь ощущение: тревожное, настороженное, острое - как будто внезапно узнала, что надвигается нечто ужасное, а что именно - вспомнить не могу, мешает какая-то сила, и побороть ее смертному не дано.
   "Что о пустом разволновалась ты, девица? - попыталась успокоить я сама себя, рифмуя строки. - Сегодня битва состоится, немудрено, что на душе подобное творится. Тут в лагере у каждого второго поджилки трясутся, не всем же, как Варго, отвагу проявлять. Кстати, где сейчас господин посланник?"
   Выйдя из своего шатра, я долго не могла сориентироваться, где лагерь, где солдаты. Неужели снялись с позиций и ушли в поле? Остались только наши с Варго палатки. А потом вспомнила - он же приказал своим людям перенести мое временное жилище на свой холм, а лагерь никуда не делся, стоит себе между двумя холмами, спинами одевающихся солдат поблескивает.
   А что происходит вокруг ? Я пошла вперед по направлению к темно-синему шатру посланника, на ходу застегивая серебряные пуговки на манжетах и рассматривая причудливые сооружения, по форме напоминавшие факелы на треногах. В человеческий рост высотой, они располагались по кругу, центром которого была, естественно, нынешняя обитель Сына Тьмы, хотя его самого нигде не было видно.
   "Скорее всего, он в палатке, - решила я и двинулась дальше. - Как все хитро - внутри одного круга другой, выложенный камнями, которые по форме и качеству обработки напоминают обломки колонны, только почему-то колонны прямоугольной, а не цилиндрической. Теперь мы еще и архитектурой занимаемся. Может, посланник решил основать здесь новый Ринай?"
   - Дальше вам нельзя, госпожа, - подошел ко мне один из преданных Варго следопытов. - Он так приказал.
   Я нахмурилась, но почему-то не удивилась - видимо, привыкла к необычным решениям посланника, и уже хотела просто пожать плечами и удалиться, когда случайно присмотрелась к бойцу повнимательнее. Фиолетовый плащ, незнакомая эмблема. Что такое, неужели новый род войск появился? Следопыты Варго, посланники Сына Тьмы? Недоумение сменилось легкой паникой, когда я увидела герб - знакомый герб Арстона, красный лев на белом поле, но справа внизу к нему шло небольшое дополнение - на фиолетовом фоне белая ладонь над синей закрытой книгой, которая своими страницами сжимает меч.
   - Что это? Что это значит? - спросила я у собравшегося уходить на свой пост солдата.
   Он обернулся. Я указала на эмблему.
   - Присяга господину Варго, - негромко ответил следопыт.
   - И сколько вас?
   - Около сотни, - теперь уже с заметной гордостью произнес воин. - А когда капитан Мендор дал добро на эту клятву, согласно букве рыцарского закона, Отец нам выдал плащи с гербовыми нашивками. Вот с такими. И хотя двум господам служить не велено, Варго мы можем хранить верность, как союзнику. Капитан обещал при случае в Арстон гонца отправить с сообщением, чтобы правитель утвердил его решение. Так вот.
   - Спасибо, - растерянно кивнула я и, повернувшись, побрела назад.
   "Нужно поговорить с Мендором. Срочно. Он даже не понимает, что здесь происходит или может произойти. Армия внутри армии. Целая сотня слепо преданных Варго людей! И как я это проморгала?! Да ведь он, подлец, все это втайне от меня затеял и провернул!"
   - Госпожа. Госпожа! - окликнул меня следопыт, и когда я оглянулась, негромко добавил, словно не хотел тревожить кого-то лишними криками: - Отец просил, чтобы вы остались внутри первого круга, но не входили во второй. Скоро начнут уже.
   "Теперь я еще и в заточении, - растерянно оглядываясь на поле, где вновь выстраивались боевые порядки двух армий, поняла я. - Не могу сообщить пугающую новость даже брату. Так битва пройдет, а никто ничего не узнает. Что же делать? И делать ли? Посланник что-то задумал, вот только что?"
   Оглянувшись назад и еще раз взглянув на молчащий шатер, на солдат, дежурящих вокруг него, на их фиолетовые плащи, на... Стоп - плащи! Меня словно по голове ударило, вот самое главное - откуда он взял плащи?! Мысли закружились в моей голове, словно птицы в клетке в поисках выхода.
   - Да ведь он предвидел это еще в Арстоне! - прошептала я. - Он знал, что пройдет болота, знал, что ему присягнут на верность, знал, что создаст свою маленькую армию, поэтому и заказал плащи заранее! О, боги, он все это знал! Что же нас ожидает, какие еще события включены в планы Варго и в замыслы Темного Владыки?
  
   Мендор
  
   "На этот раз мы им покажем, почем фунт сушенных слив, - думал я, с удовольствием наблюдая, как медленно раскрывающиеся врата Валтерии гордо и неторопливо выпускают наружу стальную колонну пехоты, которая топорщится копьями, будто свинья щетиной. - Хоть бы не спугнули муадеры валтерцев раньше времени, а то потом неделю уговаривать придется. Валтерцы - ну, и вояки! У нас в Полянках пацаны медведя дразнят смелее, чем эти герои воюют".
   И еще раз покосившись на стоящего рядом офицера Серье, мол, видишь, с кем приходится сотрудничать, капитан, уже десять лет не бывший в родной деревне, перевел взгляд на армию противника.
   "Ох, и много же вас, ребятки, - покачал головой он. - Похоже, потеря пяти тысяч под Арстоном не сильно повлияла на ваш численный перевес, но мы из вас дурь выбьем сегодня, даже не сомневайтесь".
   В это время стальные шлемы столичной пехоты, несущей изображения золотого грифона на синих щитах, словно река, ровно и четко влились в бело-красные ряды арстонцев, чтобы затем выровнять линию, расположившись сотнями.
   "Напоминают доску для игры в минайские шашки - белый квадрат, синий, белый - синий, а на той стороне иначе - грязно-бурый, это наверняка песчаники, потом черный - казаре, потом рыжий с красным - галки. А волконогие, которые серый с черным любят, видимо, в засаде скрываются, вон в том лесочке. Это даже не лес - так ивняк-перелесок. Где там армии спрятаться, но нет - засели черти, ждут своего часа, подкидыши, пока мы им правый бок откроем для удара. Дудки! - капитан улыбнулся, смешно хмуря брови, как в детстве, когда он безуспешно спорил со старшим братом, получал оплеуху, но все равно не сдавался, отчаянно пытаясь доказать свое. - Вы нас на испуг не возьмете. Зря мы, что ли, две недели за вами гнались? Просто так от нас не отделаетесь".
   Конский топот - подъехал Джомери.
   - Господин капитан, Бренинген сказал, что готов.
   - Пехоту принял? - спрашиваю я, с опозданием вспоминая, что наш самый старый тысячник, если что-то говорит, значит, так есть и так будет, пока земля стоит и солнце в небе держится.
   - Так точно. И лекари готовы, к ним в полевые лечебницы прибыло пополнение водных магиков из столицы . Все готово.
   - А что Амфитер и Росшинер докладывают?
   - Лучники первого и конница второго тоже готовы действовать. Как и было договорено, отряды разделены и резервы укрыты за холмом.
   "Надеюсь, Варго не забыл, что обещал маскировкой колдовской обеспечить, иначе для сотни дикарских шаманов вся наша секретность будет шита белыми нитками".
   - Хорошо. Как там с валтерской кавалерией?
   - Должны прямо сейчас выдвинуться, - поворачивается вестовой, но я уже и сам вижу, как из раскрытых ворот, гордо направляя в небеса штандарты, выдвигается легкой рысью стальная сороконожка, точнее - тысяченожка, копыта тысячной элиты так и стучат по оковам моста.
   - Приехали, спасители, - ворчит Серье, нервно покусывая губу.
   - Капитан Эрингор во главе колонны, - комментирует Джомери.
   "Как расхрабрился столичный вояка, знает, что сейчас дикари точно не ударят. Ох, дай Митра зрение, как у молодого, я бы разглядел, из чего состоит валтерская конница. Небось, как всегда, конных стрелков набрали из Залесья, они там все через одного охотники и наездники, что надо. Не зря даже на гербе олень и орел изображены. Дальше, руку даю на отсечение, гаруханские степняки на своих серых в яблоках рысаках гарцуют, золотыми соколами на круглых щитах поблескивая, ну, и конечно же, мерширцы, эти не зря каждый год конные ристалища устраивают - воинский дух у них в крови. Как и медвежьи морды на плащах".
   - А чьи это лилии на голубом фоне? - спрашивает мой вестовой.
   - Это кемнские наемники, их Его Величество издавна на службу приглашает, - ответил я, присматриваясь к всадникам на черных, как смоль, лошадях, скачущих нога в ногу. - "Видимо, король предательства среди своих боится. Вот и наемникам из года в год платит, чтобы без воинства не остаться в случае бунта".
   - Хорошо идут, и сразу на позиции. Как на марше! - зло усмехнулся Серье, и я в который раз удивился его странным всплескам эмоций. Не в себе он явно.
   - На тебе ответственность за резервы, помнишь?
   - Да, капитан, - нервно кривит губы офицер, быстро глянув на меня. Странный он, сильный и всегда знающий, чего он хочет, выходец из знатной семьи, Серье, уже вторые сутки, словно на иголках.
   - Тогда, Джомери, Эрингора ко мне живо. Да и Генадала найди, если сможешь.
   Посыльный поворачивает коня, чуть не задев при этом одного из постоянно находящихся рядом людей Варго, и с места переходит в галоп.
   - Что ж, Серье, скоро все начнется и закончится, - я поворачиваюсь к своему помощнику.
   - Это точно, - кивает тот, и его скованное внутренним напряжением лицо внезапно наполняется спокойствием человека, решившегося идти до конца. Время почему-то вязко растягивается, и я наблюдаю, как Серье наклоняется вправо и плавным движением достает клевец с тонким изогнутым острием отличной работы, каким без особых усилий можно запросто пробить любой шлем или доспехи.
  
   Мартел
  
   Вначале я долгое время не мог его разгадать и поэтому просто наблюдал со стороны. Так кошка на бобра смотрит. Сбоку к нему подойти или укусить? Или ну его - пусть со своим бревном возится, как мышь с прялкой.
   Но бобер - не мышь, а господин Варго - не пустобрех голубых кровей. И хоть я не особенно люблю, когда кто-нибудь своей силой похваляется, ту его драку с восемью мечниками хорошо запомнил. И к сведению принял.
   А после того, как он тренировать пехоту начал и кашу с нами из одного котла ел, я стал за ним еще зорче наблюдать. Кто он, откуда, ради чего к столице идет? - у солдат выяснял. Особенно у пацаненка его, Лац который. Но каждый был ни слухом, ни духом, а любопытство не мышь или бобер - веником не прогонишь.
   Однако прояснилась картина быстро - вовремя потолковав со своим старшиной, я попал в спецотряд, который назначен был через болото идти, и следующие три дня сошелся с господином Отцом ближе, чем когла-либо до этого. И как он колдует видел, и как дерется, и как милует. И как с гадами ужасными общается.
   А когда солдатня болеть стала, я вообще его правой рукой в лечении стал. После Тарца, конечно. У меня и нервы, и здоровье железное, хвала Зеону мудрому. Тогда-то мы с Варго разговаривать стали, как побратимы.
   Вот он меня и назначил личной охраной к Мендору, заранее предупредив, от чего и от кого надобно охранять капитана.
   Случилось это, естественно, после того, как я ему в верности поклялся. Хотя и не обязан был - он меня на болотах не спасал. Но мой наставник ко мне во сне пришел и сказал: "Поклянись, Мартел, если святой огонь в сердце горит, клятва к злу тебя не склонит. И ни к чему не обяжет".
   Так и поклялся - голову преклоня, а в сердце наставнику верность храня.
   А когда Серье-предатель за чеканом потянулся, я тут как тут - подпрыгнул и разом со старшиной Тарцем живо его наземь стянул, предателя.
  
   Мендор
  
   Клевец развернулся в руке моего офицера и, плавно ускоряясь, поплыл к моей голове, когда что-то фиолетовое рванулось справа, и стальной крюк изменил направление. Все вдруг завертелось, Серье слетел с лошади, послышался шум-гам, чужие крики: "Вяжи его, стервеца, Мартел! Ишь, как задергался, голубчик, сейчас мы тебе крылышки-то пообламываем. Еще и грызется, как волк бешеный!"
   - Что? С какой стати? - забормотал я растерянно, но суть происходящего быстро наполнила мою глупую и чудом уцелевшую голову.
   - Пустите, хамы! - прохрипел поверженный Серье и, не взирая на оседлавших его солдат, сумел-таки взмахнуть шлемоколом - мой конь испуганно шарахнулся в сторону, заплясал на траве, словно змею увидел, я не устоял в стременах и позволил сбросить себя на землю-матушку.
   Матушка встретила холодно, и падение пренеприятнейшим образом отозвалось в крестце.
   - Ох, ты, как прострелило, - попытался я встать, но упал на бок. И хотя ко мне бросились на помощь подоспевший гвардеец и еще кто-то, подняться удалось с превеликим трудом, так что, глядя на своего коня, я понял, что взобраться в седло никак не выйдет.
   Вспомнились слова родотца, произнесенные более двух недель назад: "Вы, капитан, грохнетесь наземь, больно при этом ударившись задом. Ваши воины пойдут в бой без вас и победят".
   Хорошо бы. Хорошо бы, чтобы и вторая часть предсказания осуществилась с той же точностью, что и первая, потому как моя корма ноет весьма ощутимо.
   - Капитан, что случилось? - слышу самодовольные нотки. Эрингор приехал, а я тут чуть ли не на четвереньках ползаю.
   - Приступ падучей, - киваю я на связаного и что-то мычащего Серье. Молодцы, гвардейцы, заткнули ему рот, может, обойдемся без разглашения неприятного факта. Мотивы его поступка выясним после, если живы будем. - Унесите его. К лекарям. Джомери, где советник?
   - Обещал скоро прибыть, - отвечает вестовой растерянно, в который раз переводя взгляд с меня на связанного офицера.
   - Отлично, - киваю я, поворачиваясь и осматривая хмурое небо и тридцать тысяч войска под ним. - Ваше мнение, капитан, относительно очередности атаки конницы и тяжелой пехоты?
   И пока капитан с присущей ему напыщенностью отвечает, я замечаю, что у меня начинают дрожать руки. Дошло, наконец, до старого дурака, что только что с того света вернулся.
   "А ведь еще даже бой не начался, - мысленно улыбнулся я. - Ох, господин Варго, какие еще у тебя тузы в рукавах? На кого ты еще ловушки расставил, заморский стратег? Сдается мне, прав Генадал: все, что ты делаешь задаром, ты делаешь ради осуществления каких-то своих планов. Ну, Митра тебе в помощь, если это ради доброго дела, я буду только рад помочь".
  
   Посланник
  
   Концентрация, как всегда, потребовала усилий. Уединение и тишина вокруг шатра весьма способствовали этому, и через некоторое время сначала частично, а затем полностью я перешел в Верхний Мир. Руки наполнились свечением, все тело заполнило ощущение Силы, и поток, соединяющий меня с плотью холма и куполом неба, расширился в стороны. Я с наслаждением расправил плечи, занимая все больше окружающего пространства. Сто ярдов, двести? Еще минута - и все триста пятьдесят. Поднимаюсь над холмом, мысленно отмечая, как поле предстоящего сражения, словно полотно игровой доски, ползет навстречу, и первые фигуры занимают позиции. Скоро начнем.
   Что-то тревожит меня внизу, за стеною шатра, где сидит мое тело. Усилием воли расслаиваю сознание и заставляю себя чувствовать одновременно и здесь, и там. Это непросто, но после некоторой практики возможно, тогда можно наблюдать сразу две картинки и улавливать два звуковых фона - легкий, едва уловимый тонкий Мир и мир смертных, где все звуки напоминают гулкие удары или гортанный говор горцев.
   Лин. Она подошла ко второй границе из хамдорских камней, но ее вовремя остановил один из моих бойцов. Пусть подождет в первом круге защиты. Когда я закончу строить силовой щит над нашей армией, переговорю с ней.
   Итак, проверим магические потоки. Поддержка из замка стабильна, моя личная магическая броня в порядке, нигде нет продавленных или пробитых звеньев. Давление со стороны дикарей значительно ослабло по сравнению со вчерашним. Что произошло? Выясняем. Ага, маги столицы дважды создавали Волну Света. В первый раз пытались оглушить противника и связать ему руки, во второй - запугать воинов. Что ж, если первое им наполовину удалось - шаманы притихли и перестали нападать на меня, то второе не принесло никакого ощутимого результата - варвары остались тверды духом. Какая причина, интересно? Сейчас посмотрим. Ага, ритуальные пляски. Смешно, на первый взгляд, но воины, с детства привыкшие поднимать дух групповыми завываниями вокруг костра, смогли перед боем настолько войти в состояние звериной ярости, что просто не ощутили давления столичных магиков.
   Что ж, тем интереснее будет поиграть с ними, пока валтерский Совет жрецов копит силы перед боем. А среди них, кстати, есть очень непростые индивидуумы, после победы я бы с радостью пообщался с ними с глазу на глаз.
   Время пришло, пора начинать. Разбуженные мною места силы готовы поддержать меня в любой момент, духовные каналы активированы моим сознанием, и теперь необходимо определиться, в каких цветах я буду выступать сегодня. Какой исход сражения мы выносим на первый план? Смерть всех врагов, минимальные потери, самый скорый финал или укрепление себя? Ведь битву и смерть тысяч солдат, кроме всего прочего, можно использовать для собственной подпитки.
   Как только я об этом вспомнил, серые нити клубящейся силы, словно змеи, вынырнули из моих ладоней и устремились к тем, кто станет на этом поле жертвенным ягненком. Темные магические возможности, словно псы, подставили свои головы под мои руки - приказывай, господин, и мы бросимся вперед, чтобы поражать и затуманивать разум, ослаблять, лишать воли к победе, запугивать и распалять внутриклановую вражду. Дай нам волю, и мы превратим всех дикарей в стадо дрожащего от ужаса скота или заставим пседорийцев с кровавой пеленой на глазах иступленно рубить, убивать и разрывать противника голыми руками, ногтями и зубами. Только прикажи, поведи рукой, произнеси заветные слова - и накопленные силы, собранные знания и покорные тебе сущности устремятся вперед.
   Все будет по воле твоей, и равнина заполнится уничтожающими друг друга людьми, а ты будешь хохотать, простирая над ними ладони. Ты снова одержишь победу и остановишь свой взгляд на городских стенах, но остановишься ли? Хватит ли у тебя желания оставаться в стороне или ты вновь взойдешь на престол по багровым от крови ступеням, чтобы править магией и стальным топором?
   Спокойно выдохнув, я остановил движение темных потоков и вернул их назад, в глубину моего естества. Вернул и задумался.
   Вот он, момент истины, Владыка. Я могу поступить так, как делал много сотен лет подряд - заставлю все и всех действовать по моему сценарию и уже сегодня вечером, наблюдая гибель многих тысяч воинов, буду упиваться торжеством и могуществом, рожденным из их крови. Что может быть лучше, чем это опьянение властью и всесилием, разрушением и порабощением?
   Но сегодняшний день дарит мне возможность выбора. И даже Владыка, чей голос во мне молчит и не торопится приказывать или давать советы, ждет моего решения, ибо весь смысл моего путешествия по этой стране, к этим стенам, заключен именно в свободе поступить иначе. Измениться, начать новую страницу старой книги.
   Поэтому мы и откликнулись на зов заплаканной девчонки, и пришли, чтобы вновь наполнить силой Серый замок, создать посланника по имени Варго и наделить его не только огромной силой, но и способностью решать самостоятельно, независимо от воли хозяина.
   "Я выбираю... - шепчет голос в моей голове, а перед глазами проносится Лин, стоящая у шатра и сомневающаяся во мне, Лац, лихо орудующий палкой в надежде вырасти и стать рыцарем, далекий образ меня-будущего, который забыл о сегодняшней битве и жаждет помогать людям. - Я выбираю Созидание. И пусть прошлое отойдет в сторону, меня утомили громкие победы и империи, довольно жестокости и насилия, захватов и резни. Это опустошило мою душу три столетия назад, и я больше не желаю заставлять людей страдать и мучиться, рыдать и проклинать мое имя. Отныне я сам по себе - еще не в Свете, но уже и не во Тьме. Я стал на новый путь - освобождение от прошлого и возвращение себя.
   Поэтому я здесь, в этом мире и на этом холме - чтобы впервые за тысячи лет поступить иначе. Даже если для этого нужно разделить чьи-то тяготы и страдания, подставить плечо, помочь советом, поделиться чем-то дорогим и взять на себя часть чужих забот. Пора применить наши силы и знания в борьбе за что-то стоящее. За мир и свободу, например".
   Так что пусть серебряный свет сияет надо мной, ибо, как ни смешно это звучит, но сегодня посланник Темного Владыки, некогда тирана и захватчика, выбирает роль защитника слабых и обиженных, чтобы стать новой надеждой себе и людям. Да восторжествует Свет над Тьмой, правда над неправдой, истина над ложью, а защитник над агрессором! Пусть несущий зло падет, а миролюбивый останется и восславит жизнь. А я внесу в это свою посильную лепту, поскольку непростая, ох и непростая каша заварилась в котле этого государства, и все нити ведут в белокаменный город, раскинувшийся неподалеку. Не зря мудрый Владыка направил меня в пседорийские земли, ибо, чтобы разобраться в хитросплетении магии и интриг, вывести на чистую воду все зло и победить, необходимо самому побывать в шкуре убийцы и темного властелина.
  
   Лин
  
   Небо медленно наливалось угрожающей серостью, а я все стояла и стояла. Не люблю ждать, не люблю долго стоять на одном месте, словно статуя. А сейчас стою и смотрю, как по еще влажным от утренней росы холмам спускаются на поле Гневьярд хмурые и сосредоточенные квадраты пехоты под предводительством сотенных старшин. Они знают, куда идут и на что идут.
   Вот показалась цепочка арстонских лучников. Они в круглых стальных шлемах и красных кожаных куртках с нашитыми стальными бляхами, двигаются парами и занимают позиции на холмах, повыше пехоты, потом, развернувшись, перевешивают тугие колчаны на пояс и деловито втыкают стрелы одну за другой в плотную от сросшейся травы почву.
   Со стороны Валтерии вышла дружина арбалетчиков в плотных темно-синих стеганках до пят. Пять сотен воинов неторопливо шагают в ногу, положив на плечи стальные луки с длинными ложами. Догнав арстонцев, дружина разделилась, и одна ее часть выстроилась вдоль правого крыла, другая же направилась к левому.
   "Наверное, станут где-то перед нами или немного севернее, вон в тех кустах, - решила я. - А воздух стал какой-то влажный и тяжелый, даром, что мы на холме. Неужели будет дождь?"
   И тут услышала голос:
   - Войди в мой шатер, Линея, дочь мудрого правителя Кенинга, достойного своими добродетелями Веламиила, - сказал кто-то очень похожий на посланника.
   Я вздрогнула.
   "Боюсь идти к нему в палатку. Боюсь, словно впервые должна увидеть Варго, посланника Великого Темного Владыки, боюсь, потому что мне кажется, будто внутри сидит чудовище и лишь притворяется, копируя голос Варго, чтобы, когда я зайду, схватить меня своими когтистыми лапами. Но я захожу. О, боги!"
   Зрение вернулось не сразу, а когда вернулось, Варго стоял рядом.
   - Что это было? - я попыталась заглянуть в шатер. - Где оно?
   - Что? - улыбнулся посланник.
   - Сияние! Фиолетовое с золотыми искорками. А в глубине его виднелся твой силует, как будто ты стоял в дверях, ведущих в другой мир.
   - Не знаю, о чем ты говоришь, - снова улыбнулся посланник, но я заметила, что он выглядит довольным, хоть и немного уставшим.
   "Что ж, не хочет Варго объяснять, что это за магическая субстанция наполняла минуту назад шатер, ну, и не надо - переживу. А вот что нас ожидает перед битвой, узнать не помешает".
   - Ты устал? Не выспался, рано начал колдовать? - почему-то спросила я.
   В ответ он усмехнулся и сказал:
  
  
   - Все изменилось, Лин. Будущее твоей страны отныне вне опасности.
   - Как это? - она не верит. - Ведь битва даже не началась!
   - Ее исход уже решен, верь мне. Чудо произошло, - он позволил себе улыбнуться и мысленно перенесся назад во времени.
   Посланник
  
   ...Поднявшись над холмом, я снова более чем явственно ощутил, как давят на меня и ищут выход потоки темных сил. Накопленное за столетия не так уж просто сбросить со счетов, ведь раньше это была моя сила и ударная мощь, поддержка моей армии и средство управления, давления и контроля.
   "Как мне избавиться от всего этого? Да и что потом делать, как воевать без темно-магических талантов? - подумал я, представляя себе удивление и радость муадеров. - Голый посланник - ха-ха, как же ты собираешься нас уничтожить? Какое необычные чувства - опасение, волнение, страх. Все внутри сжимается, каналы сил закрываются, видение тонкого мира становится туманным и расплывчатым, сияющая огненным пламенем сила покидает мои руки. Неужели все смертные ощущают себя именно так? Или еще хуже?"
   Внезапно знакомая уверенность наполняет меня изнутри, и туман вокруг рассеивается.
   "Владыка, ты?"
   "НЕТ. ПРОСТО БРАТ ВЕЧНОСТИ ПОМОГ ТЕБЕ".
   И правда - мои руки сжимают точеную рукоять, распустившаяся роза, которая заменяет традиционное яблоко, пульсирует. Лезвие меча, как будто нагреваясь под действием невидимого горна, становится вначале темно-красным, затем алым, огненно желтым и, наконец, ослепительно-белым. Интенсивное сияние меча озаряет все вокруг.
   "ОН ТОЖЕ РЕШИЛ ИЗМЕНИТЬСЯ", - говорит Владыка, и я чувствую, как огромная тяжесть покидает мои плечи, черная чешуя доспехов на мне плавится и, превращаясь в серебро, впитывается моей кожей.
   Вот оно, происходит! То, о чем мы беседовали с моим будущим Я. Нет нужды проявлять агрессию, если ты помирился со своим внутренним демоном разрушения, если принял себя и мир такими, какими они есть. Жажда крови, власти и наживы, словно ночной мрак в преддверии рассвета. Они покидают меня, эти навязчивые иллюзии! В голове проясняется, зрение становится невероятно четким, и вдруг страшные спазмы сжимают изнутри мое тело. Я хочу закричать, но не могу. Боль, парализующая боль пронизывает меня от макушки до пяток, руки пульсируют, как под давлением, и ровные линии, словно от порезов, внезапно возникают на ладонях и стопах, растопыренных от судорог. Густая черная кровь неторопливо стекает вниз и вязкими каплями падает в серую мглу. Я умираю. Как неожиданно заканчивается мой путь.
   Но что это за голубые вспышки снизу? Они все ближе и ближе поднимаются ко мне, как мотыльки. Да это же капли моей крови, сгорая, превращаются в пульсирующие и легкие огоньки чистой силы. Облегчение приходит постепенно. Дыхание восстановилось, и меня наполняет удивительная легкость.
   "Даже в лесу после грозы воздух не такой свежий и бодрящий, как сейчас. Кажется, я поднимаюсь все выше".
   И действительно, чем больше темной крови из меня вытекало, тем легче я становился и тем выше поднимался.
   "А это что? Неужели солнце так близко?"
  
   Солнце слепило глаза и улыбалось. Сияющие золотистые волосы мягкими и ровными прядями падали назад, открывая высокий лоб, густые брови и наполненные радостью и добротой глаза. Смотреть в них было до удивления приятно, душа сразу наполнялась спокойствием и почему-то прощением. Прощением всех и всего.
   - Почему ты пришел? В последний раз я чуть не убил тебя.
   Улыбается.
   - Знаю, что вас, Светлых Посланников, нельзя убить, но все же. Ты приходишь ко мне с завидным постоянством. Каждые сто лет, если не чаще.
   Его улыбчивости можно позавидовать. Как и золотым крыльям за спиной. На самом деле, это не крылья, а тончайшие потоки силы, создающие вокруг него огромный плотный ореол, но, по сути, все равно крылья.
   "На этот раз я хочу тебе кое-что сказать. Сейчас ты готов слушать".
   - Говори. Но сначала ответь: то, что происходит, действительно должно происходить именно так? Я имею в виду, все, что произойдет там, внизу. Ведь если я не вмешаюсь, Он погубит всех. Обманет, завоюет и будет править, как мы когда-то.
   "Я передам тебе благую весть. Все есть Создатель, и мы все - длани его".
   - У каждого своя роль, ясно. Спасибо, я запомню, но потом, не обессудь, развернусь во всю силу. И за себя, и за вас всю работу проделаю. Вы-то в сражении участвовать явно не собираетесь.
   Он не улыбается - смеется. И смех его почему-то радует меня, как искренняя похвала из уст друга.
   "У каждого своя работа, - думается отстраненно, - зря я так, но он понимает. Понимает, что я понимаю. Вот почему с ним так приятно общаться".
   - Ладно, лети, не буду тебя задерживать. И передай своим, пусть не волнуются - с Пседорией все будет хорошо. Я обещаю!
   Теперь его улыбка немного другая.
   "Спасибо, я тоже верю, что все получится".
   И перед тем, как он улетел, его глаза с интересом посмотрели на мой меч, впервые засиявший такими чистыми цветами. Светлый улыбнулся совсем по-детски, слегка протянул вперед руку, и на оружии радужными переливами заплясали забавные символы, целиком состоящие из правильных фигур - кружков, треугольников, линий.
   "Священное письмо изначальных форм", - улыбнулся я, глядя ему вслед. След был разноцветный и сияющий, словно пыльца, осыпавшаяся из радуги.
   Как ни смешно это звучит, но, оставшись один, я пожалел, что не увлек Посланника беседой, так бы еще пообщались. В его присутствии становится тепло и спокойно, кажется, будто все мироздание замирает и смотрит на тебя с любовью. Рядом со своими братьями я ощущал радость бескрайнего всемогущества и свободы, а рядом с ним - умиротворение и счастье, внезапно наполнявшие душу до краев. Нет желания участвовать в сражении или мериться силами с хитрым противником, на сердце тепло, спокойно и радостно. Так часто бывает после их прихода (прихода Посланников сверху к посланникам снизу) - хочется просто сидеть и наслаждаться, пока их след в душе не остыл. Но сейчас внизу подо мной столпились люди - два раза по пятнадцать тысяч. И решимость защитить Пседорию быстро привела меня в чувство, руки засияли серебристым светом, меч превратился в белую молнию. Так что, опускаясь поближе к земле, я ощутил прилив новых сил и желания что-то изменить.
   Что ж, приступим. Какое у нас соотношение сил? Не сдвинулась ли невидимая граница между моим магическим щитом, широким и выпуклым, закрывающим пседорийцев, и волной злобной силы, посланной в нашу сторону муадерскими шаманами и не только ими. Тот, кто привел их сюда, хоть и не желает быть замеченным, но все же поддерживает колдунов, а те, будто мыши, зачарованные волшебной флейтой, внимают его неслышным приказам и, не ведая, кто и зачем помогает им, стараются вовсю, не жалея ни себя, ни воинов-муадеров, будущих заложников колдовского вихря, который пытаются раскрутить дикари.
   Но я не зря сегодня так высоко взлетел, не зря мне встретился Посланник Свыше, да и мы с Владыкой пришли сюда, на это поле, не ради праздного интереса. Сегодня все решится и армия муадеров перестанет существовать. Я не отступлю, пока хоть кто-нибудь еще будет сопротивляться, в конце концов, это всего лишь дуэль двух древних магов. Пока валтерские чародеи нейтрализуют муадерских шаманов, а воины Арстона при поддержке столичных бойцов будут сдерживать варварскую орду, я склоню чашу победы на нашу сторону, потеснив Его.
   Это будет интересное сражение, возможно, самое интересное со времен падения Хамдора. Итак, с чего начнем?
   Прежде всего, в который раз за сегодня, оценим наши цвета - серебряная изящная броня вместо черных доспехов, меч, светящийся белым. Вместо разрушительных заклятий, основанных на гневе, ярости и желании уничтожать, сейчас меня переполняет сила, несущая покой, умиротворение и радость осознания Света. Этой радостью хочется залить все поле Гневьярд, чтобы ни один человек не мог нанести вред другому.
   Но на той стороне слишком много зла. Там сердца пышут жаром сражения, умы горят от стремления к наживе, а руки жаждут омовенья кровью. Их не остановить, не образумить моей новой силой. Вместо этого я использую ее для защиты наших солдат, чтобы сберечь неприкосновенными их волю и стремление к свободе. Ни один колдун из лагеря захватчиков не навредит им, пока я рядом.
   "Пусть снизойдет Извечный Свет на это поле!" - кричу я в Тонком Мире и простираю руки над нашим войском.
   Вначале ничего не происходит, но через мгновение, когда мой меч разгорается все сильнее, первые лучи света вырываются из вытянутых пальцев и бьют в серое небо, давно затянутое недоброй пеленой.
   "Сегодня здесь Свобода воцарит и выбор будет сделан каждым! - произношу я вдохновленно и чувствую, как вера в победу пседорийцев, разрастаясь в моем сердце, несется вниз, туда, где воины уже построились на поле. - Вы есть Победа! И сердцем каждый свят!"
   И руки все сильнее и сильнее пылают светом.
  
   - Исход битвы решен, Лин. Будущее изменилось.
   Я улыбнулся, глядя на сосредоточенную девушку, и внезапно понял, что, в первую очередь, изменился я сам. И не только я - волна разноцветной силы докатилась до Владыки, так что теперь правителю придется еще раз пересмотреть наши цели и результаты. Что, видимо, вызовет у него некоторое удивление.
   Но, возможно, ты именно на это и рассчитывал, мудрый владыка? Молчишь, не хочешь говорить?
   "ЭТО ЛИШЬ НАЧАЛО".
   Знаю, знаю. И хотя воины, защитники этой земли, все равно будут умирать, жертвуя собой ради общей победы, и кровь будет литься, и кто-то будет страдать, но отныне все будет иначе. А моей задачей, как и раньше, остается держать над ними магический покров, чтобы погибло как можно меньше солдат Мендора и Эрингора, чтобы враги не ослабили их колдовскими заклятиями, не сломили их волю, не повернули против своих же.
   - Но откуда ты знаешь? - спрашивает Линея.
   - Оттуда, откуда и всегда - из будущего, из самого сердца мира. Сейчас, Лин, я скажу тебе кое-что, смысл этой фразы ты не поймешь, но пообещай, что вспомнишь о ней в самый трудный час.
   - Когда завтра поеду в замок к Владыке? - нахмурившись, спросила девушка, но в ее голосе не было тех жестоких ноток, которые звучали раньше, когда она вспоминала о договоре.
   - Сама узнаешь, когда. Слушай: все это было задумано давным-давно, и все это мы спланировали сами. Все. До последней мелочи.
   - Не понимаю, - покачала головой Лин.
   - И не надо, в нужный момент понимание придет само, обещаю. Идем в шатер.
   - Но как ты видишь будущее, то, что предстоит? И почему ни я, ни оба капитана не улавливают в происходящем ни одного намека на счастливый конец?
   - Потому что вы, люди, не можете охватить взглядом всю картину. А она, эта картина, не далее, как сегодня утром, самым непостижимым образом сложилась из тысячи фрагментов в законченный и невероятный по глубине замысла узор. Такого даже я не мог представить, хотя много раз пытался. А сегодня на рассвете мысленно взлетел над полем, потом оглянулся назад, оценил пройденный путь и вдруг понял.
   - Что? Ответь, пожалуйста.
   - Сама увидишь. Я скажу лишь, что для твоей страны наступила новая эпоха - эпоха освобождения. И жизнь уже никогда не будет такой, как раньше.
   - В этом я почему-то даже не сомневалась. А что там, на холме, случилось с Мендором?
   - То, что должно было случиться. Его предал подкупленный врагом офицер, один из наиболее приближенных и доверенных. Однако попытка покушения на жизнь капитана была вовремя предотвращена следопытом по имени Мартел. И сейчас Мендор отдает приказы, сидя в самом мягком кресле, какое только отыскали в лагере. Смотри, войска уже идут вперед. Началось.
   - А ты никак не хочешь поддержать солдат?
   - Я уже сделал это самым естественным для меня способом - поколдовал с утра пораньше.
   Девушка только кивнула, не найдя что ответить и глядя, как шеренга пехоты медленно сдвинулась с насиженных позиций. Внезапно тяжелое видение сегодняшнего сна, словно волна, захлестнуло ее, заставляя вспомнить пережить его заново.
   - Нет, нет, - прошептала Линея, когда...
  
   Стальная стена тяжелой пехоты двинулась вперед, сминая траву. Народные дружины, собранные по дороге к столице, двигались слева и справа от основных сил. А навстречу им с восточных холмов ринулась, завывая и размахивая оружием, варварская орда, кажется, в два раза превышающая арстонские и валтерские силы.
   Среди монотонного гула в толпе пседорийцев начали одна за другой раздаваться четкие команды старшин - и многотысячная армия, словно единое целое, ускорила шаг, набирая разгон перед ударом.
   Но перед тем как это случилось, темные крылья вырвались из восточных кустов - две колонны легкой муадерской конницы - и помчались навстречу друг другу, огибая муадерскую пехоту и засыпая стрелами воинов Арстона и Валтерии.
   Красный стяг взметнулся в небо над позицией капитана Мендора и командир лучников, офицер Амфитер, взмахнул рукой.
   Небо со свистом наполнилось косыми росчерками стрел.
   Лязгали валтерские арбалеты, и смуглокожие всадники один за другим начали падать на землю. Но и со стороны пседорийской пехоты тоже были потери - армия двигалась дальше, а на поле остались убитые и раненые бойцы.
   Прошла минута, пока лучники с обеих сторон соревновались в меткости, и армии встретились. Отсюда, с высоты холма, было хорошо видно, как бешено орудуют мечами и топорами первые ряды, их подпирают вторые, которые сейчас станут первыми и тоже будут нести смерть и принимать ее от рук врага.
   - О боги, сейчас там, на поле, в каких-то пятистах ярдах отсюда, умирают мои соплеменники и соседи. Я сердцем чувствую это. Спасите и защитите их, Митра и мужественный Горун! Я не смею просить о смерти врага, но молю вас, пусть все защитники моей родины вернутся домой живыми и невредимыми, - тихо шептала девушка, шокированная происходящим.
   Сражение продолжалось, лучники и арбалетчики один за другим посылали стрелы в серое хмурое небо, а оно равнодушно наблюдало, как двадцать тысяч воинов рубят и убивают друг друга. Со временем картина битвы изменилась - на поле, где с удвоенной яростью кипело сражение, появлялись островки покоя, где уже некому было нападать и отражать атаки - все, кто раньше дрался здесь, застыли в тех позах, в каких застала их смерть.
   "Почему Мендор не командует кавалерии? Они ведь умрут, так и не дождавшись решающего удара конницы! Кажется, я понимаю жестокую истину - капитан не имеет права помочь своим воинам. Спасая уцелевших, он может подставить конницу под сокрушительный удар кавалерии противника, и тогда жертва пехоты будет напрасной, битва за нашу землю будет проиграна. Жертва наших пехотинцев. Значит, они сознательно мчались вперед, зная, что, возможно, никто из них не вернется. Но нельзя уклониться от боя, даже если знаешь, что шансов нет, когда за спиной беззащитные села и деревни, где ждут родные, жены и дети. Как жестока война! Она не оставляет выбора".
   А тем временем воинов в светлых доспехах на поле оставалось все меньше - их давили и убивали варвары в черных обожженных кожаных стеганках, шипастых панцирях и черненых чешуйчатых доспехах.
   И над стоянкой Мендора поднялся синий стяг.
   Объединенная кавалерия Арстона и Валтерии сделала первый шаг, затем еще и еще. И хотя, глядя на темную тучу муадерской конницы, становилось понятно, что врага не одолеть, офицер в бело-красном плаще выбросил высоко вверх сияющее острие своего копья. Конная лавина, быстро набирая скорость, понеслась вперед на Гневьярд.
   Поредевшие ряды усталых пседорийцев расступились. Враги, сбившись в плотные группы, попытались скрыться или отразить атаку, но шансов у них не было - несколько тысяч всадников прошли сквозь них быстрее, чем горячий нож пронзает податливое масло. Воспрянувшая духом пехота устремилась вслед за кавалерией, а навстречу уже скакала воющая и визжащая конница муадеров. Но и лучники варваров не дремали - невидимые издалека трехфутовые стрелы из тростника и красной ивы с зауженными наконечниками прошивали воздух и выбрасывали из седла пседорийских всадников.
   Когда армии встретились, грохот жутких ударов и лошадиное ржание достигли западных холмов.
   Лин почувствовала, что бледнеет.
   - Митра, почти души павших героев славой и вечной памятью, - прошептала она, видя, как темная орда муадерских всадников поглотила сыновей Пседории. - Это высшее мужество - посвятить свою жизнь и смерть свободе родной земли.
   Бегущая за кавалерией пседорийская пехота напоролась на свирепствующих варваров и была обращена в бегство, а после разбита. Зашедший противнику в тыл резервный отряд опоздал. Хоть он и уничтожил опешивших муадерских лучников, бой с несколькими тысячами конников выдержать не смог и отступил. А в это время из невысокого кустарника на юго-востоке появились около трех тысяч воинов, раскрашенных черными и белыми полосами.
   "Волконогие, - вздрогнула Лин. - Они даже не участвовали в битве! И теперь, когда основные силы Арстона и Валтерии разбиты, они могут штурмовать город за городом, не боясь пограничных дружин Пседории, которые вынуждены защищать страну от дарян на востоке. Все кончено, резервный отряд Мендора в три раза меньше оставшихся в живых дикарей, и нам никто не поможет".
   Низкий рокот покатился над землей и остановил муадеров, которые уже приготовились к решающей атаке.
   "Неужели это арстонский сигнал к отступлению? - повернулась Лин, но то, что она увидела, заставило девушку отступить на шаг. - Что это?"
   Темно-синий шатер, где перед началом битвы уединился посланник, пылал прозрачным голубым пламенем. Темные серо-сизые потоки обвивали его и поднимались все выше в небеса. Воины двух армий опустили оружие, когда небосвод громыхнул и, повинуясь невидимой силе, начал хмуриться, собирая набухшие грозой тучи прямо над шпилем темно-синего, пылающего неземным светом шатра.
   Перелесок за холмом вздрогнул, когда среди редких зарослей проступили безжизненные силуэты. Неестественно хромая, на порослую весенней травой земную плоть шагнули изрубленные, помятые и сутулые воины в нездешних доспехах. Однако никто из застывших на поле не мог видеть происходящего за холмом - все они, не отрываясь, смотрели на грозовой вихрь, который все яростнее и туже закручивался над шатром посланника.
   Из сердца грозы ударила первая молния. Потом еще одна и еще. А в это время призраки, плетущиеся из леса, уже поднимались на холм с другой стороны, все больше выравнивались, обретали плоть и избавлялись от былых ран и повреждений.
   Когда первая шеренга странных воинов в шлемах с шипами показалась над гребнем холма, муадеры вздрогнули. Вздрогнули и арстонцы. В воздухе отчетливо повеяло колдовством. Первую шеренгу черных воинов, уже спускающихся на поле, сменила вторая. Затем третья. Черная пехота прибывала.
   "Это нерийцы, Лин, - прозвучал в голове девушки голос посланника. - Воинов выносливее не знала земля, они могут драться сутками без сна и отдыха. Их ромбовидная кольчуга из многослойной стали выдерживает удар тяжелого меча. За ними шагают гаутане, настоящие мастера копья. Они носят их каждый по три: одно кидают, двумя дерутся".
   Из-за холма показались высокие воины в черных плащах, овальные шлемы с длинной бармицей украшало смягчающее удары плетение из конского волоса, в руках они держали сразу по нескольку копий из необычного красного дерева. Построившись, отряды нерийцев-щитовиков и гаутан-копейщиков, замерли.
   "Дальше идут горцы-пращники, темнокожие лучники-аруанийцы и мои любимые всадники Нибора. Жаль, ты не видела их в битве за Арстон. Они вместе с гвардией Владыки ударили в тыл муадерам".
   За низкорослыми пращниками в круглых шлемах и стрелками в кольчугах до пят на холм гордо въехали высокие воины в гибких пластинчатых доспехах, руки в наручах странной формы сжимали парные клинки, а головы в закрытых шлемах со стальными крыльями летучей мыши были повернуты в сторону сияющего шатра. Проезжая мимо, каждая шеренга рыцарей кивком и взмахом меча в правой руке приветствовала Посланника, пусть и невидимого снаружи.
   "Меня они видят более чем отчетливо, Лин. Это ведь я их вызвал. Сразу за всадниками Нибора идут дети Кира со своими четвероногими подопечными, за ними арданцы, метатели огня, а потом гиркане - мастера боя на двуручных мечах".
   - Кто такие арданцы? - спросила девушка вслух, с удивлением рассматривая мужчин в широких кожаных юбках с короткими арбалетами за плечами, которые вели по четыре огромные собаки каждый.
   "Метатели огня - это неизвестный для вашего мира род войск, но принцип будет тебе понятен - они бросают в противника горшки с маслом. Масло, начиненное разными смесями, разливается и вспыхивает, враг, ломая строй, разбегается. Все просто".
   Линея с некоторой антипатией взглянула на коренастых воинов в стеганных кожаных рубахах с большими вязками горшков за плечами и закрытыми фонарями в руках.
   - А зачем фонари?
   "Поджигать масло, если не вспыхнуло. А теперь оцени гордость империи - колесницы даларов. В каждой повозке со стальными серпами по бокам сидят трое-четверо лучников или копейщиков. Шесть таких колесниц по эффективности превосходят сотню конных лучников, потому что их стрелки всегда могут укрыться за высокими бронзовыми бортами. А запряженные в повозки лошади не чувствительны к боли и спокойно переносят многочисленные ранения".
   - Да, своей мощью они впечатляют, - согласилась Лин, не без внутренней дрожи осматривая могучих коней в защитных кожах с бляхами на груди и боках, толстые, оббитые бронзой колеса, косые шестифутовые стальные серпы, которые напоминали расправленные перед взлетом крылья диковинной птицы.
   "Похоже, наш противник порядком удивлен и насторожен, - с ноткой иронии заметил посланник. - Смотри, как их вожаки забеспокоились. Приказали выстроить шеренги в плотный клин".
   - А наши резервы вернулись назад, под командование Мендора. И сейчас они, кажется, не знают, с кем придется драться. О, кого я вижу! Прибыла твоя конная гвардия, - кивнула девушка в сторону рыцарей в черном, одинаково ровно сидящих в седле, одинаково уверенно правящих одинаковыми высокими и черными, как вороново крыло, жеребцами в защитной сбруе.
   "Да, к нам присоединилась личная гвардия Властелина. Можно начинать".
   - Но как? Даже вместе с резервами Мендора твоим войскам не выстоять! Их в три раза меньше, чем муадеров? Дикарей осталось около половины!
   "Не важно, победа будет за нами, даже если нападающих будет в десять раз больше. И начнем, пожалуй, с лучников. Аруанийцы, вперед".
   Замершие колесницы слегка сдали назад, когда высокие молчаливые лучники - их чуть больше пяти сотен - двинулись вперед, спокойно проходя сквозь ровные шеренги метателей масла, пращников, копейщиков и щитовиков. Конница и свора боевых псов расположились чуть поодаль, как и мастера двуручных мечей.
   Вожди противника, видимо, тоже решили начать свалку с обстрела. Завыли рога и остатки вражеских стрелков выбежали вперед, натянули луки и выстрелили. Стрелы на несколько долгих мгновений зависли над полем, лениво обгоняя друг друга, и смертельным дождем обрушились на войско Посланника.
   Но нерийцы-щитовики хладнокровно закрылись большими щитами, которые в простонародье шутливо именуют дверьми, гаутане-копейщики, брезгливо скривившись, повернулись спиной, где у каждого из них висел небольшой продолговатый щит из блестящего материала, а пращники и метатели огня вытянули руки перед собой и дружно забубнили заклинания - и возникшее перед каждым сиреневое сияние остановило часть стрел, как и щиты стоящих перед ними нерийцев и гаутан. Где-то заржали раненые кони, тявкнула подстреленная собака, осели наземь убитые воины. А лучники-аруанийцы, словно не замечая обстрела, вышли на поле, уперли огромные луки в землю и сделали по одному выстрелу почти горизонтально.
   Свист одновременно вспоровших воздух пяти сотен четырехфутовых стрел напоминал, скорее, завывание ветра в горах - и каждый второй муадер, державший в руках лук, упал, отброшенный на траву. Аруанийцы сделали еще залп, и ушли. А противник, лишившись лучников, на миг замер, пораженный дисциплиной и меткостью неизвестных воинов, чтобы потом дать своей коннице приказ атаковать.
   Три тысячи варварских всадников тронули пятками своих буйных длинногривых коней и угрожающе заорали что-то грозное на родном языке, и Варго перевел: "Они обещают, что не будут испытывать жалость ни к нашим отцам, ни к нашим детям, ни к нашим матерям или сестрам. Что ж, мы не станем уподобляться им, но и в плен никого брать не будем. Арданцы, вперед!"
   Небольшая группа обвешаных горшочками людей торопливо выбежала на поле и, раскрутив на длинных ремнях самые крупные из своих снарядов, забросила их почти на полторы сотни ярдов вперед.
   Ничего не произошло. Конница врага все так же набирала темп и была уже в трехстах шагах от первого ряда щитовиков, масло не вспыхнуло. А метатели огня, вместо того, чтобы повторить бросок и хотя бы сейчас добиться успеха, резво отступили назад и дали дорогу подъезжающим всадникам Нибора, которые обнажили парные клинки и отпустили поводья храпящих в предвкушении боя коней.
   "Торрен, давай", - произнес довольный голос Посланника, и прямо из боевых шеренг взмыли три огненные дуги, поднялись в небо и рухнули на поле точно перед скачущей во весь опор муадерской конницей. В тот же миг трава под ногами коней вспыхнула с оглушительным треском - это огненные стрелы подожгли разлившееся из горшков масло - и стена рвущегося вверх пламени побежала в разные стороны, пугая лошадей и застилая глаза седокам, а конные мечники Нибора, затянув хором мрачную песню, поскакали вперед, ловко огибая союзников, чтобы безжалостно врезаться в ослепленного и напуганного противника.
   Лин из-за дыма и пламени не разглядела первого удара, ей показалось, что черные всадники просто ускользнули от дикарей, пройдя сквозь них, чтобы потом ударить с тыла. Но внезапно поредевшие ряды варварской конницы и полосы трупов показали, где прошел каждый мечник, и что они сделают, когда развернутся и догонят муадеров.
   "Они пустили колесницы, весьма необдуманно с их стороны. Хотя нужно отметить, что обычно колесницы действительно давали преимущество перед конницей. Лучники, стреляйте!" - приказал Сын Тьмы.
   И снова молчаливые аруанийцы натягивают луки и прямо через голову пехотинцев, составивших щиты в сплошную стену перед ударом конницы, выпускают стрелы из больших луков. Пораженные в грудь лошади дикарей с разбегу валятся на землю, а всадники - и живые, и мертвые - вылетают из седел. Следующие за ними воины не успевают объехать или перескочить упавших и сбиваются, теряют темп, а впереди их ждут, сцепив зубы, нерийцы-кровопийцы. И битва превращается в бойню, когда муадеры, настигнутые сзади конницей Нибора, оказываются между молотом и наковальней. Треск, хруст, конское ржание и крики. Короткие, очень подходящие для тесного боя мечи черной гвардии разят наверняка, стянутые с седел муадеры умирают мгновенно, черные всадники подпирают их сзади, нещадно поражая кривыми мечами, а лучники в капюшонах из леопардовых шкур обстреливают надвигающиеся колесницы врага. Всадники Нибора, покончив с дикарской конницей, тоже переключаются на новые цели, повернув взмыленных лошадей.
   - Так они уворачиваются от стрел колесничих? - спросила девушка хриплым голосом.
   "Да, в этом их стратегия. А теперь, когда аруанийцы прекратили стрелять, ниборийцы будут сразу с двух сторон атаковать боевые повозки. Скоро все будет кончено. Останется лишь пехота".
   И через минуту произошло так, как сказал Варго, - колесницы без седоков беспорядочно кружили по полю, пока обезумевшие от свиста мечей и запаха крови лошади не вынесли их за пределы поля боя.
   "И сейчас уже мы будем атаковать, не дожидаясь, пока все еще не верящие в свое поражение дикари отправят на смерть пехоту. Черная гвардия, вперед".
   Вкусившие крови нерийцы решительно перешагнули через завалы из конских и человеческих тел, чтобы потом, не нарушая строя, медленно перейти на бег. За ними, что-то тихо воя, побежали копейщики и неторопливо последовали гиркане, неся на плечах свои громадные мечи. К удивлению девушки, пращники и метатели огня тоже тронулись за бегущей пехотой. Лучники остались и натянули свои луки - расстояние в четыре сотни шагов их явно не смущало. А конница, наоборот, обойдя с флангов бегущих нерийцев, вернулась на позиции, поближе к колесницам. И только псы Кира все так же грелись на солнышке, иногда повизгивая от желания вступить в схватку.
   Запоздало отреагировавший на атаку противник с неуверенным воем сорвался с места и побежал навстречу темной пехоте, не обращая внимания на то, что лучники-аруанийцы медленно, но уверенно снижали численный перевес врага.
   "И все равно дикарей почти в два раза больше, чем нерийцев, гаутан, горцев и гиркан вместе взятых, - подумала Лин, наблюдая, как уменьшается расстояние, разделяющее первые шеренги. Пращники размотали свои пращи. И метатели огня тоже. Они готовятся бросать снаряды. Бросили! Невероятно! Даже отсюда видно, какой урон удалось нанести противнику - воины на бегу закрывались щитами, но камни, выпущенные из пращ, все равно поражают варваров!"
   "Это потому, что они бросают свинцовые шары размером с гусиное яйцо - расточительство, конечно, зато мало какой шлем или щит выдержит", - сказал Варго, явно улыбаясь.
   "А о результатах арданцев и говорить нечего - пламя охватывает дикарей полностью, их крики даже сюда слышны. Они встретились!"
   Скрежет и лязг доносятся с середины поля, где в страшной толчее воины разных племен и народов с одинаковым рвением и упорством рубят друг друга, желая лишь одного - победы.
   "Сейчас подключатся гаутане, - говорит Варго, и около тысячи смуглых воинов в леопардовых шкурах на спине, одновременно размахиваются и бросают копья в неприятеля, напирающего с другой стороны. - Теперь они возьмут в каждую руку по копью и будут колоть из-за спин нерийцев".
   Насколько можно было увидеть, так и случилось.
   "Теперь в бой вступят гиркане. С их двуручными мечами торопиться не с руки, они появляются, когда самые горячие и юркие головы уже срублены, и довершают начатое нерийцами".
   Крепкие широкоплечие воины в мощных оплечьях и высоких шлемах-куполах, не замедляя шага, прошли сквозь ряды копейщиков и почти одновременно обрушили длинные обоюдоострые лезвия на изрядно утомленных боем муадеров. Выносливые нерийцы ловко изменили тактику и сосредоточились на защите.
   За спиной девушки раздался скрип - это не спеша набирали разгон колесницы, чтобы обойти дерущихся с флангов, словно тараны, врезаться в плотное кольцо неприятеля и пойти по касательной к живой стене врага, оставляя за собой кровавую жатву - шесть футов рассеченных тел.
   Сделав первый заход, тяжелые повозки развернули забрызганные алым борта, чтобы атаковать варваров снова. И муадеры не выдержали. Сегодня уже во второй раз они сошлись в поле с неприятелем, но во второй раз победить им было явно не по силам. Уступавший им в количестве враг не желал ни сдаваться, ни отступать, вместо этого атаковал все новыми войсками. И не удивительно, что боевой дух дикарей упал, особенно когда они увидели, что за каждой из колесниц тащится привязанный веревками муадер из племени волков-отступников, которые были оставлены охранять болота на западе.
   - Они бегут! Варго, муадеры ударились в бегство!
   "Да, я вижу, но условия договора это исключают, так что сейчас ты увидишь, на что способны псы Кира".
   - Не надо, - прошептала девушка, не веря в то, что уговаривает Посланника пощадить убийц ее отца. - Пусть убегают, мы ведь победили.
   Но четвероногие слуги Владыки уже получили долгожданную свободу и, словно призраки ада, понеслись туда, где еще слышался шум битвы, где пахло кровью, и удирал столь желанный враг.
   Не выдержав развернувшегося через минуту ужасного зрелища кровавой охоты и леденящих душу криков, Лин отвернулась, зажав уши ладонями.
   - Прекрати это! - закричала она через минуту, видя, что безжалостная расправа продолжается. - Прекрати убивать этих людей! Освободи привязанных к колесницам! Останови своих воинов, это же просто дикари. Они тоже люди!
   "А как же Кенинг? Разве ты забыла о крови своего отца, пролитой прямо на троне, забыла о горожанах, безжалостно убитых и захваченных в плен этими самыми дикарями? Нет, не забыла, я же вижу. А еще вспомни о клятве, которую дала Владыке. Бой скоро закончится, все пседорийцы вздохнут с облегчением, а ты, кому они обязаны вечной благодарностью, отправишься в замок. Где проведешь остаток своих дней. Ты помнишь об этом? Помнишь, так что смотри, ради чего я был призван сюда и пришел под стены вашей столицы. Конница Нибора, вперед".
   И черные всадники пришпорили коней, улыбаясь и поднимая черные от засохшей крови мечи.
   - Нет! Довольно крови! Довольно смертей! - закричала Линея, глядя на поле, сплошь усеянное человеческими телами. Белые с красным - арстонцы, белые с синим - валтерцы, а еще бурые, рыжие, черные в белую полоску - это муадеры и просто черные - люди Владыки, призванные неизвестно из какого времени и пространства.
   И видя это щедро усеянное мертвыми телами поле Гневьярд, где черные всадники спешили добить уцелевших и ошалело мечущихся западных варваров, а псы Кира уже насытились и теперь лениво грызли свою добычу, девушка поняла, что все это безжалостное месиво, насилие, боль, кровь, утыканные стрелами, обезображенные, затоптанные, вдавленные в разбитую лошадиными копытами грязь, изувеченные пиками, моргенштейнами, топорами и мечами человеческие тела с выражением страха, мучений, ненависти на лицах, войдет в историю как день великой победы Пседории над захватчиками. И никто не вспомнит, никто не будет знать, как это - стоять и смотреть на изогнувшуюся между холмами долину, которая, словно огромный жертвенник человеческой жестокости, вместила в себя двадцать пять тысяч мертвых воинов, и прямо по их трупам скачут верхом слуги неведомого мага и полководца, на ходу добивая убегающих проигравших. А кругом кровь, крики, стоны и трупы, трупы, трупы...
   - Отзови их. Слышишь, я говорю - отзови их! Я приказываю тебе - отзови! - все громче и решительнее кричала девушка, выходя из оцепенения и направляясь к шатру, скрывающему от посторонних глаз чародея, правящего этим балом.
   "Почему? Ты не довольна результатом? Разве не этого ты желала нападавшим, смерти настолько ужасной, что больше никогда не позволит им переступить границы твоей страны?"
   - Да, ты прав, Посланник Темного Властелина, но я меняю свое решение, и ты, призванный мне помогать, обязан выполнить его! - гневно сказала Лин, чувствуя возрастающую уверенность. - И как только все это закончится, ты уберешься в свой замок!
   Выкрикнув последнее, она распахнула шатер, но войти не смогла. Темное лицо, длинные черные волосы и нечеловеческие глаза остановили ее, заставив отшатнуться.
   - А кто остановит меня? - спросил Посланник, не убирая рук с сияющих фиолетом невысоких каменных столбов, выросших прямо из земли по бокам от него. - Может, ты?
   И бездонно-мудрые янтарные глаза дракона не позволили Лин отвернуться, не позволили сделать даже шага назад, туда, где заканчивалось сражение, стонали люди, ждали приказа резервы Мендора, внимательно наблюдали с опорных башен чародеи Валтерии, а Линея Сенвил стояла, не в силах шелохнуться, и смотрела, не отрываясь, в черные вертикальные зрачки того, кто, зная ответ, все равно спрашивал.
  
   - Лин, ты меня слышишь?
   - Нет. Отпусти меня! Нет! - дернулась в сторону девушка, словно Посланник прикоснулся к ней не рукой, а раскаленным железом. - Тебе нельзя верить! Ты - Тьма и всегда ею останешься!
   - Кажется, я понимаю, о чем ты, - грустно улыбнулся Варго. - Но я ведь сказал, что сегодня на рассвете все изменилось. Все - понимаешь? Это значит, что и я тоже. Поняла, глупенькая?
   - Я понимаю и знаю больше, чем ты думаешь, - сжалась, как перед броском, Лин. - Ты ведешь этих воинов на смерть, зная, что резервов Мендора не хватит, чтобы противостоять тебе.
   - Чтобы победить меня, ему бы и всей армии не хватило, - усмехнулся Варго.
   - Конечно, завербовал его следопытов, колдовством заставил дать клятву верности и даже нарядил их в свои цвета! Думаешь, я не вижу, что ты все это продумал заранее, даже гербы свои в Арстоне заказал.
   - Да, знал, да продумал и заказал, - честно и без намека на смущение согласился Варго. - Но какой бы из меня был колдун, если бы я не мог предвидеть простейших событий. Это же не на сто лет вперед смотреть. Хотя почему ты удивляешься? Я ведь сказал, что знаю, как закончится эта битва.
   - Я тоже знаю - я видела весь этот кровавый кошмар во сне! - выпалила девушка и, чтобы не выглядеть смешной, поспешно добавила: - В очень реальном сне, такие мне начали сниться после встречи с тобой и Владыкой.
   - А может, это видения, насланные темными силами? Может, ты сама перешла на нашу сторону и теперь все знаешь наперед? - задушевно поинтересовался Варго, наклоняясь поближе к Линее. - Признайся, Лин, может ты тоже - дочь Тьмы?
   - Ах ты ублюдок и сукин сын! - крикнула девушка и едва сдержалась, чтобы не опуститься до базарных выражений.
   - Бесконтрольная ярость - первый признак, что ты уже на темной стороне, - нравоучительно добавил посланник, после чего изменился в лице и совершенно другим голосом продолжил: - Я сказал тебе - все изменилось.
   - Я тебе не верю, - прошипела девушка.
   - Если бы что-то зависело от твоей веры в меня, Пседория давно проиграла бы. А теперь извини, мне пора, нехорошо заставлять шаманов неприятеля ждать.
   Скрывшись в шатре, Варго оставил Лин наедине со своими тяжелыми мыслями и надвигающимся сражением, которое, как ни крути, решало судьбу ее родины.
  
   Мендор
  
   - Конницу придержим до решающего момента. А сейчас веди лучников вперед, Амфитер, я хочу, чтобы ни одна стрела не пропала даром.
   - Слушаюсь, капитан, - кивнул молодой офицер и вскочил на лошадь. - Этого дня, этого приказа я ждал всю жизнь.
   - А я всю жизнь его опасался и надеялся не дожить, - прошептал я вслед офицеру и осторожно поерзал задом в походном кресле. Крестец давал о себе знать. - Джомери!
   Мой главный вестовой явился сразу, как из-под земли выскочил.
   - Господин?
   - Что говорят дозорные?
   - В пределах видимости противника не видно. Ни за холмами, ни со стороны города.
   - Хорошо, пусть наблюдают и дальше, не хочу, чтобы в разгар боя кто-нибудь подкрался сзади. Как походные лечебницы?
   - Главный там жрец Иерихон просил передать, что к приему раненых они готовы.
   - Охрану выставили?
   - Да, пять десятков лучников и два десятка щитовиков расположились вокруг лечебки.
   - Пять десятков, - покачал я головой. - Нам и самим не помешал бы сейчас даже десяток лишних луков.
   - Отозвать? - прищурился Джом.
   - Нет, раненых нельзя оставить без прикрытия. Как бойцы смогут храбро драться, если будут думать, что они для нас расходный материал?
   Посыльный кивнул, словно наперед зная о моем согласии. За что я его люблю - так это за талант учесть все недосмотренное мною и тихо исправить, делая вид, что я сам так приказал. Дай ему Гарвид побольше опыта и тактической смекалки, и я мог бы оставить его вместо себя командовать армией, разницы никто бы не заметил.
   А лучники Амфитера тем временем уже засыпали врага стрелами. Дикари выли и бежали вперед. Их конные стрелки давно получили свое и теперь удирали в тыл. Арбалетчики столицы тоже молодцы, насколько я вижу, бьют отменно. Было бы их хоть в полтора раза больше, я бы не волновался за исход сражения. Так, хватит мечтать, полководец, мы выстоим, за каждую пядь земли будем драться, если надо - сами людей в бой поведем. Подушку на седло кинем и поведем.
   Пошла пехота. Встретились. Удар щит в щит отлично слышен, держитесь, сынки. Хотел я Араданскую стрелу применить - маневр, когда конница быстро проходит сквозь расступающиеся шеренги своей пехоты, чтобы внезапным ударом разбить вражеский строй, но не рискнул, простите, слишком уж много конных бойцов у противника, можем не успеть развернуться и потеряем кавалерию, а тогда - начинай молиться.
   - Хорошо стоят. Держатся. Но правый фланг прогибается. Джом!
   - Слушаю.
   - Шли гонца к арбалетчикам. Нет, лучше к Амфитеру, пусть сосредоточатся на правом фланге врага.
   - Есть! - и его как ветром сдуло.
   А левый фланг - молодцы, дерутся, как черти, хоть и простого люда из подкрепления там больше стоит, но спуску врагу не дают, хоть и неопытные.
   Или это он им помогает? Сам же при разработке плана боя сказал: "Ставь с моей стороны тех, кто послабее. Увидишь, Мендор, они справятся". Как взгляну на его шатер, так на сердце спокойнее становится. И хоть я раньше ни в чем колдовском замечен не был, сейчас нутром чувствую - магия в воздухе аж звенит. И между шатрами противостояние такое, что не удивлюсь, если огненные шары туда-сюда порхать станут. Ишь, сколько их, шаманов! Шатров двадцать, не меньше, на той стороне разбили. И все колдуют, небось, порчу на нас наслать хотят. У-у, демоны, откуда вы взялись? Но ты, Варго, дай им прикурить, дай так, чтобы больше не хотелось Пседорию беспокоить. Не знаю, откуда ты пришел и чего ищешь, но Митрой заклинаю - не подведи меня сейчас и, сколько мне жить осталось, век этого не забуду. А когда помру - с того света помогу, чем смогу.
   - Враг готовит конницу, капитан.
   - Вижу, Джомери, вижу. Хочет нас под свой резерв подвести, прикажи Бренингену обходить противника с флангов. Знаю - рисковый маневр, но иначе их не провести. Как пить дать, ударят резервом нам в бок, а так попытаемся сбить гадов с толку.
   - Но господин родотский маг обещал, что отвлечет скрытый резерв дикарей, - напомнил мне вестовой.
   - А вдруг сейчас родотцу не до этого? Видел, сколько там шатров на восточных холмах? - сказал я, чуть было не проговорившись, какое невидимое напряжение ощущаю.
   - Прошу простить мою самонадеянность, капитан, но, увидев их приготовления, я отослал Рона к шатру Варго. Один из его солдат ходил спрашивать, а когда вернулся, просил передать следующее: "Держитесь, подмога скоро будет. Тяните время".
   Непонятно почему, но этот странный ответ необъяснимым образом успокоил меня. А предусмотрительность, если не сказать проницательность, Джома изрядно порадовала. Если бы не этот мальчишка, навоевал бы я тут, накомандовал.
   - Тогда так, пусть Росшинер собирает своих пикинеров в центре и строит ядро. А Бренинген готовиться к стреле Арадана. Треснем их по лбу, а потом уйдем в затяжную свалку. Так они разбить нас не смогут - у нас броня лучше - и затянем сражение, как только сможем. Теперь вся надежда на подмогу Варго, без нее мы ничего уже изменить не сумеем - ни врага разбить, ни в город отступить.
   - А как же наш резерв под командованием капитана Эрингора?
   - Там наемники, а им веры нет. Ну, скачи, Джомери, не рискуй головой понапрасну. Митра с тобой.
   - Да, капитан, - кивнул вестовой и вышел, а я остался и посмотрел сначала на поле, потом невольно перевел взгляд на шатер.
   "Держись, Варго, нам без твоей помощи тяжко придется".
  
   Недавно еще десятник, а сейчас сотник третьей арстонской тысячи тяжелой пехоты, которая в начале боя стояла рядом со второй валтерской, Тарц устало прикрывался щитом и искал взглядом знакомые спины с козлиными шкурами. Идею со шкурами подал за день до боя другой новоиспеченный сотник - Берн из Плошовки.
   - Так легче будет держаться своих, - пояснил он и рассказал, как ему удалось выторговать на кухне целую кипу свежесодраных шкур.
   И сейчас, удерживая свой край, уставший, но еще более чем решительный сотник был весьма рад, что поддержал дурацкую, на первый взгляд, идею.
   "Даром, что остальные быстро прозвали нас... Не важно, как назвали парней в козлиных шкурах языкатые соседи, но оно того стоит - сразу видно, кто где. И легко ориентироваться".
   Воспользовавшись затишьем, сотник быстро отыскал штандарт их тысячи, присмотревшись, оценил, как он стоит, не кривится ли, и быстро ткнул мечом слишком уж наглого дикаря.
   Штабель тел быстро рос, и это давало возможность хоть как-то защищать свои позиции.
   - Арстон, ровнее край! - прокричал кто-то далеко за их спинами, но Тарц внимательно ловил каждое слово, каждый приказ вестовых. Он давно уже понял - если хочешь пить вечером пиво в пивнушке, слушай все команды офицеров, тысячных и сотников. Потому что иногда важнее вовремя отступить, а потом вернуться вместе со всеми, чем срубить лишних несколько голов и получить копьем в бок от атакующего неприятеля.
   "И как тут ровнее держать? - спрашивал себя старый солдат, рубонув по руке не в меру хитрого варвара с топором. - Это соседи назад ползут, а мы держим свой огород в порядке, дикарей не пускаем".
   "Может, зря я вернулся на передовую? Господин Варго ведь никого из принесших клятву верности в битву не посылал. Берна оставил, у него ноги еще плохо ходят, хотя тот и просился. А я, как офицера-предателя скрутил, так сразу и откланялся. Варго согласился, ты, говорит, свое дело сделал, больше тебя не держу. И сотником назначил, Мендор не возражал".
   Новая группа муадеров ощетинилась копьями, и сотник при поддержке таких же бойцов в козлиных шкурах еще некоторое время дрался с дикарями.
   "Что-то долго конницы нет. Давно бы ударить пора, - думал Тарц, выравнивая сиплое дыхание и оглядываясь. - С конницей шутить нельзя, как с чужой, так и со своей. Это, как ураган, - не успел спрятаться или алебарду покрепче ногой упереть, собьют, растопчут. А то и по голове чем-то тяжелым двинут".
   И провидение, видимо, услышало размышления бывшего десятника. Тонко пискнул рожок, загудела труба, и с запада, постепенно усиливаясь, донесся равномерный гул.
   "Скачут! - сообразил Тарц. - Как бы с направлением не прогадать. Три гудка, - значит, будут стрелой Ара прорываться, а вот где?"
   И снова - будто ему в ответ - два раза пропел рожок, а потом еще раз
   "Значит, по центру справа", - решил сотник, и пока рожок повторял призыв, бывалый воин уже сдвигался влево, освобождая дорогу для конницы и хлопая по плечам, спинам, а то и по головам тех, кто по молодости или по неопытности не обратил внимания на сигнал.
   "Вот они, соколики, налетели, сейчас варварам станет жарко, - улыбнулся старшина, когда увидел, что четверо муадеров обступили и бьют мечами двух едва держащихся на ногах валтерцев.
   - А ну-ка, с дороги, шваль! - коршуном налетел на дикарей Тарц, деловито засадив ближайшему врагу мечом в печень, потом быстро, как только смог, съездил по голове второго и приготовился защищаться, пока столичные ребята придут в себя.
   Муадеры, оставшись вдвоем, дрались без особого вдохновения, а когда воспрянувшая духом пседорийская пехота перешла в наступление, и вовсе поникли. Добили их быстро.
   - Ты как, сынок? - спросил Тарц у осевшего наземь валтерца. Совсем еще молодой паренек ошалело смотрел то на него, то на свою пробитую кольчугу, под которой набухала кровью синяя ткань стеганки.
   - Первое ранение, да? - усмехнулся старшина, перевел дух, вспоминая свою первую рану, после чего оглянулся и сказал товарищу раненого: - Беги за всеми, а я его к лекарям потащу, живот - это не шутки.
   - Но и ничего смертельного, - соврал он, уже наклоняясь к пострадавшему. - Если с утра не ел, считай, обойдется.
   - А нам не давали, - с усилием выговаривая слова, чтоб не стучать зубами от страха, произнес парнишка.
   - Ну, и правильно, больше выживет, - кивнул Тарц, взял парня подмышки и потащил назад. Тот сцепил зубы и зажал рану руками.
   "Мои-то все теперь в атаку пошли, где мне, старому, их догнать, пусть воюют, а я пока передохну. Эх, молодость, куда ж ты улетела?" - думал старшина, стараясь не замечать, как ноет натруженная спина.
  
   Первая конная тысяча, которую повел за собой выходец из западных провинций офицер Бренинген, уже десять лет как защитник Арстона, блестяще выполнила проход сквозь расступающиеся ряды пехоты и, не ломая клин, ударила по дикарям, чтобы потом, помня о заостренных кольях среди зарослей орешника, пойти прямо на вражескую кавалерию, не сворачивая ни влево, ни вправо.
   Вторая арстонская тысяча под предводительством старшего Сенвила шла следом, расширяя проход в шеренгах пеших варваров справа, первая валтерская - слева.
   "Муадеры - просто дикари, у них ни выучки, ни опыта, ни воинского духа, ни стремления драться до последней капли крови. В этом бою мы покажем, как могут сражаться цивилизованные люди", - повторял себе раз за разом Бренинген, когда его всадники преодолели рубеж пехоты и устремились на вражескую конницу.
   - Они просто варвары, - снова повторил он, на этот раз шепотом, перед тем как закричать: - За Арстон, за Пседорию, за короля!
   - ЗА-А-А-АРСТО-О-О-О!!! - хором отозвались воины, вцепившись в луки седел и изо всех сил сжимая копья или рукояти мечей.
   А темные, бурые, рыжие звериные шкуры поверх стальных шипастых доспехов уже неслись одним сплошным потоком им навстречу. И смуглокожие разрисованные варвары тоже что-то кричали, тоже мысленно выбирали себе цель, тоже прижимались к гривам коней, сжимали копья и мечи.
   И два потока встретились, вспенившись красным. Встретились, смешались, вошли один в другой.
   Бренинген погиб почти сразу - рычащий дикарь, даже не целясь специально, пробил его копьем и, выкрикивая что-то нечленораздельное, поскакал дальше, чтобы через секунду пасть от руки рыжебородого арстонца. И пока Бренинген висел в седле, отлично обученный конь вынес его за пределы сражения, где остановился и встал как вкопанный. Умирающий офицер, задыхаясь и держась за неровное древко копья, сполз на землю и вспомнил свою семью, двоих дочерей, жену. После волна невероятного тепла заполнила его сердце и он понял, что они обязательно будут жить счастливо, потому что не может быть иначе, если он так сильно и беззаветно их любит.
   - Элиз, - прошептал Бренинген имя жены и с удивлением заметил, что не дышит. А потом голубое и глубокое небо внезапно оказалось сбоку, он закружился в нем и растаял.
  
   Посланник
  
   Я просто не успеваю. Смешно, но это так - я не успеваю посылать на поле весь тот свет, который из меня струится, да что там струится - прямо бьет фонтаном. Никогда такого не ощущал - стоит мне подумать что-то хорошее, и целая буря (или, точнее сказать, радуга) светлых энергий выплескивается наружу, находя тот объект, который можно осветить, исцелить и наполнить.
   "Как бы не выложиться слишком сильно, а то бой только в самом разгаре", - думаю я, но внутренний голос шепчет: "Свети", и я свечу. Свечу, свечусь и радуюсь.
   И хотя противник достает колоссально - не муадеры, они давно выдохлись, а тот, другой - я уверенно посылаю свет на Гневьярд, слишком уж хочется помочь тем простым воинам, которые сражаются сейчас за свою страну. Иногда думается, как было бы просто вскочить на Ранира, выхватить меч Владыки и понестись впереди своей сотни черных гвардейцев и врубиться в ряды муадеров. Но это не даст и половины того эффекта, который я привношу новым светом. Касаясь мысленно одного, десятерых, сотни или даже тысячи солдат, я десятикратно усиливаю их веру в победу, а значит, вливаю новые силы в уставшие тела, онемевшие руки, подкашивающиеся ноги и ноющие от скачки задницы (это касается кавалерии). И тогда один арстонец стоит двоих, троих или пятерых муадеров! А размахивая мечом и выкрикивая команды там, на Гневьярде, я, в лучшем случае, помог бы только нескольким сотням ближайших ко мне бойцов.
  
   - Вот так парень, видишь, все путем, заштопают, будешь как новенький, - похлопал раненого по плечу сотник Тарц и устало поднялся.
   - Могу я узнать ваше имя? - прошептал паренек, возле которого уже хлопотала молодая жрица, осматривая ранение и шепча целебные мантры.
   - Да зачем оно тебе? Я воин, каких двенадцать на дюжину, - усмехнулся старшина и почувствовал, что на сердце полегчало.
   "Пойду я, - сказал он себе и, подхватив щит, пошел обратно на поле. - А то ребята скажут, прохлаждается старик, зря казенную жратву лопает".
   И хотя спасать солдат бывшему десятнику приходилось не раз и не два, сейчас ему почему-то было особенно радостно.
   До места основной схватки оставалось еще далеко, когда Тарц увидел, что пришедший в себя муадер пытается голыми руками задушить хрипящего валтерца.
   - Шалишь, друг, - рявкнул седой воин и пнул дикаря ногой так, что тот перелетел через раненого и упал на живот, словно слепец ощупывая землю руками.
   - Проверяй-проверяй, может, ты на Луну прилетел, - хмыкнул старшина и осторожно приподнял валтерца. - Не волнуйся, герой, подвода с нашими недалеко ушла. Скоро тебя перевяжут и о ноге позаботятся.
   Осторожно потащив бойца в сторону лекарской телеги, старшина не заметил второго муадера, который поднялся с груды трупов. Увлекшись тем, чтобы лишний раз не дергать столичного побратима и не тревожить рану, всегда внимательный Тарц упустил момент, когда дикарь поднял обломок своего копья и опустил на спину арстонского сотника.
   Мир вдруг наполнился странным шумом, и старшина, не желая останавливаться, завертел головой. Дикаря он не заметил, зато более чем отчетливо разглядел высокого воина почти в два человеческих роста. Одетый в темные, невиданные сотником доселе доспехи, он шел по полю, иногда касаясь павших бойцов руками. Те медленно вставали и уходили кто куда, а их тела оставались и становились какими-то серыми.
   - Кто ты? - просипел Тарц, но великан лишь улыбнулся, кивая старшине, так будто говорил: "Не спеши, еще успеем побеседовать".
   И старшина согласился с немногословным обладателем фантастических доспехов, а потом ему вдруг захотелось на минутку присесть и передохнуть. В спине разливался приятный жар, и невероятная нега охватила воина.
   "За сестру я спокоен, - почему-то подумал бывший десятник, а сейчас сотник Тарц, - хоть она и без мужа, но сосед Берди всегда помогал ей и оказывал знаки внимания. Он хороший мужик, даром что лысоватый, даром..."
  
   А пседорийская конница держалась отменно: раз за разом варвары бросались в атаку и засыпали всадников стрелами, но те не сдавались, хотя потери были большими.
   - Эх, Варго, не томи, выдай что-нибудь эдакое, чтоб у варваров внутри похолодело и ноги заплясали от страха, - шептал седой капитан, нервно ерзая в кресле и давно забыв про боль в спине. - Они же с минуты на минуту резервом ударят, и тогда всему, чего мы добились такими усилиями, конец.
   - Сейчас, Мендор, сейчас, - улыбнулся Сын Тьмы у себя в шатре, словно мог слышать слова человека, находившего от него в пятистах шагах. - Ты пока лекарей прикрой.
   - Капитан! Муадеры! - вестовой Джомери прискакал галопом на холм к своему капитану и лихо осадил коня. - Дозорные заметили их в миле отсюда.
   - О, дьявольщина, много?
   - Около тысячи, идут нам в тыл, выйдут где-то возле лечебницы.
   - Увезти раненых не успеем... Делать нечего, скачи к Эрингору пусть прикроет их, а потом скачет в поле. Все равно варвары ударят и тогда все резервы понадобятся...
   Но Джомери уже и след простыл.
   - Вихрь, а не мальчишка, - проворчал Мендор, невольно вспоминая свои молодые годы, и мужчина в шатре улыбнулся.
   - Я помогу тебе, капитан, потому как ваша подмога не успевает самую малость, но помощь моя будет таковой, что никто не захочет внести ее в ваши летописи. Чтоб не смущать потомков небылицами.
   И вскидывая руки к небу, посланник закрыл глаза и нараспев произнес...
  
   - ...Сыновья вольных полей и рек, слуги своего непокорного сердца, отзовитесь! Прийдите в тот день и час, когда Я прошу прийти всех вас! Я не дам вам ни плоти своей, ни крови, лишь дам волю и силу, что плоть проявляет! Придите и будьте моею дружиной, что сей град защитит и напугает воинство муадерское!..
   Посланник в шатре продолжал громко и торжественно говорить что-то и дальше, но Лин уже поняла - сейчас самая страшная часть ее сна осуществится.
   "Как ему помешать? Ворваться в шатер? Или подрезать веревки растяжек? Глупо, но может сработать. А черные рыцари, окружившие шатер внутри каменного круга, не зарубят меня при этом?"
   Но проверить девушке рисковое предположение не довелось - со стороны северо-восточной рощи с диким воем появилась огромная толпа дикарей и нарушила какую-либо последовательность событий из сна наследницы Кенинга.
   "Похоже, я слишком зациклилась на своих видениях, - растерянно подумала Лин, глядя, как варвары упорно взбираются на их с Варго холм. - Сейчас они доберутся до нас, как весеннее половодье, и сбросят вниз. Или прямо тут порубят своими бронзовыми топорами на мелкие кусочки".
   Но черные рыцари посланника, видимо, считали иначе - они сделали каждые по десять шагов и окружили каменный круг по периметру, преспокойно доставая мечи.
   "Войди внутрь, Лин, только прошу тебя - держи постоянно в ладони свой кулон из зеленого камня. И ничего не бойся, эта толпа для моих гвардейцев не страшнее своры бродячих собак".
   Часть нападающих в это время устремилась по холму вперед и вниз, сбегая к походной лечебнице, а остальные, их было немало, ринулись к шатру. Девушка, стоя во внутреннем круге и судорожно сжимая кулон, отлично видела их размалеванные яростные лица, горящие глаза и занесенное для удара оружие.
   Рыцари же стояли абсолютно спокойно, вплоть до самого столкновения - потом Лин внезапно перестала их видеть, лишь слышала. Слышала, как резко и коротко свистят клинки, раздвигая слишком инертный воздух, слышала, как глухо шипят рассекаемые кожаные доспехи, слышала влажный звук попадания в незащищенное тело, слышала крики врагов, превращающиеся в сдавленные стоны и пронзительный вой. А еще видела глаза, выпученные в пароксизме боли, видела скрюченные пальцы, скребущие землю, видела и понимала муадеров, что все чаще огибали палатку и зачарованных воинов, рубящих одним взмахом любого, кто приближался ближе, чем на несколько шагов, и не трогающих бегущих мимо.
   Лучники же испуганно отбегали назад, когда видели, что их стрелы зависают в воздухе перед кругом, помеченным факелами, и после медленно оседают наземь, словно осенние листья.
   А потом над западным лесом ударила молния, обычная молния из чистого неба. И Лин поняла, что теперь уже точно ничего не понимает. Даже хотела потребовать от Посланника объяснений, но передумала - не время.
  
  
   - Муадеры! - истошно завопила Лиска, младшая жрица из подручных Женьеры, ученицы Иерихона. - Сюда едут, спасайтесь все!
   - Не кричи, младшая, - спокойно сказал стоящий возле выхода из главного шатра Иерихон, и девушка почему-то сразу успокоилась под его взглядом. Затем жрец посмотрел на Норина, который мыл руки в очищенной Духом воде: через минуту он должен был зашивать живот тяжелораненому пареньку.
   - Я прикрою вас, если что, - сказал главный жрец и посмотрел на перепуганных лучников и пехотинцев. - Станьте рядом со мной.
   Те повиновались.
   Дикари ворвались на территорию полевой лечебницы через минуту. Но не как нападающие, а как убегающие - за ними, наступая варварам на пятки, летела валтерская конница под предводительством более чем счастливого капитана Эрингора, сияющего капитана Эрингора, бесстрашного капитана Эрингора.
   Лучники выстрелили, многие из врагов упали, и прежде чем стрелки выпустили еще по одной стреле, варвары уже разбежались кто куда, а поляна перед палатками на короткое время заполнилась всадниками, которые тоже быстро исчезли.
   Жрец еще какое-то время стоял, строя колдовскую защиту над маленьким лагерем, лучники и пехота последовали за неприятелем с восторженными криками, радуясь, что могут сразу включиться в последнюю фазу небольшого сражения, а лекарь Норин с удивлением рассматривал большой лекарский нож, который загадочным образом оказался у него в руках.
   "Из кувшина с очищенной водой выхватил", - смущенно подумал Норин, еще раз глянул на жреца, который тоже собирался вернуться в шатер. И тут из ближайших кустов на поляну одним прыжком сеганул огромный косматый зверь.
   "Ох, ты, бестия какая..." - дернулся от страха лекарь, а зверюга, едва касаясь земли могучими кривыми когтистыми лапами, невероятно быстро пролетела мимо, сбила жреца на землю и, судя по звукам, тут же принялась с ожесточением кусать и грызть несчастного.
   Какое-то время лекарь просто стоял, не в силах пошевелиться и поверить в происходящее, потом страх липкими волнами сжал его, лишил возможности двигаться. И когда Иерихон отчаянно закричал, не в силах даже оттолкнуть гигантского волка, Норин с ужасом осознал, что, в лучшем случае, убежит, но никак не сможет заставить себя хотя бы подать голос, чтобы как-то отвлечь тварь и спасти чародея.
   "Я... я... - от страха лекарь сжался в комок, - я не могу... я не..."
   И тут, будто в противовес нахлынувшему ужасу, его разум осветила яростная вспышка воспоминаний, вытаскивая из глубин памяти забытое чувство стыда: когда-то в детстве его искусала маленькая собачонка, а он, тогда еще совсем мальчишка, даже не пытался отбиться, лишь плакал и в исступлении звал на помощь братьев.
   "Кто лишил тебя мужества, Норин? - спросил внутри спокойный голос, владелец которого вряд ли испугался бы волка, не то что собачонки. - Отныне ты, Норин, человек, лишенный страха. Больше ничто и никогда не испугает тебя, иди и познай глубину своей смелости".
   - Отныне я больше ничего не боюсь, - как-то непривычно сухо и жестко произнес лекарь и, подняв нож, пошел на высторгу.
   Огромный зверь взвыл, когда острый, как бритва, лекарский инструмент распорол ему брюшину. Кровь ручьем брызнула из рассеченных артерий. И Норин, наверное, тут же умер бы: он замахнулся на зверюгу снова, даже не думая отступать, но Иерихон из последних сил выкрикнул причудливое заклинание.
   Молодой волчий отец взвыл еще раз, когда его подбросило в воздух на добрых пятнадцать футов, а потом прямо на лету обожгло сразу тремя огненными шарами. Огромная тварь упала на землю, закрутилась волчком, испугано завыла и бросилась бежать, прихрамывая на одну лапу.
   Несложно догадаться, что следующим пациентом храброго лекаря, который еще толком не осознавал происходящее, стал сам глава лечебницы, старший жрец клана воды Иерихон, у которого было сломано несколько пальцев, разорвано предплечье правой руки и основательно повреждена шея.
   А Норин пришел в себя только ближе к вечеру. И чтобы у него перестали трястись руки, Женьера, младшая жрица дала ему склянку первача двойной перегонки.
  
   Зеленый лесок, который беззаботно раскинулся на запад от холма Мендора, с огромным для себя удивлением родил две тысячи статных воинов в черных доспехах.
   Под неусыпным контролем Линеи Сенвил и под полным удивления взглядом седого капитана маленькая армия никому неизвестных бойцов - конных и пеших - направилась прямиком на Гневьярд, где построила четкие, будто на марше, шеренги.
   - Мое подкрепление прибыло, капитан. Отвлечем муадеров, но предупреждаю: надолго их не хватит, - произнес улыбающийся Посланник, не покидая своего шатра.
   Мендор и стоящий рядом Джомери вздрогнули и оглянулись, неожиданно услышав над головами голос господина Варго.
   - Змея показала жало из норы, - хрипло произнес вестовой, показывая на восток, где неподалеку от места сражения из лесочка гордо выехали три тысячи дикарей в черно-белых полосках.
   - Они не могли не заметить наше подкрепление и подкрепления Родота, -
   - Наверное, потому и оставили укрытие: знали, что попытка зайти нам в тыл закончилась плачевно, - предположил молодой стратег, глядя на старого.
   - Весьма вероятно. Значит, магическое прикрытие Варго оказалось дикарским шаманам не по зубам. Что ж, пора ударить этих гадов как следует. Дай сигнал трубачам протрубить всеобщую атаку.
   Но первый протяжный звук донесся из дальних рядов муадерского резерва - конница в черно-белых цветах медленно двинулась вперед, за нею бежала пехота.
   Черный отряд Варго неспешно, молча, без звуковых команд двинулся вперед.
   Варвары опешили, обнаружив внезапное подкрепление противника, да и сам вид незнакомых воинов изрядно сбивал их с толку - это было заметно по отрывистым жестам смуглокожих вождей и командиров, которые окриками пытались вдохновить своих людей перед боем и вернуть им решительность и веру в победу.
   А войско, призванное Посланником, ничего не кричало и ни на что не настраивалось, оно ровными шеренгами двигалось в такт, сдержанно бряцая мечами по щитам, устремив в небо целый лес копий и придерживая горячих вороных коней в темных латах.
   Племя волконогих, которое на опушке ожидало скорой расправы над пседорийцами, явно было не готово встретиться на равных с врагом, не желающим пугаться при виде черно-белой раскраски, лохматых шкур и трофейного вооружения. Если бы волконогие знали, сколько раз выступившая против них армия одерживала победу над такими же толпами неорганизованных, плохо вооруженных и самоуверенных дикарей, то поспешили бы отступить, но сейчас это знание было скрыто от них, и две армии быстро приближались друг к другу.
  
   - Колесницы! Враг пустил с правого фланга колесницы! - кричал, привставая в стременах Амфитер. - Ронар, срочно сообщи капитану и передай старшинам, пусть отправят половину лучников с левого фланга на правый. Враг хочет ударить в тыл!
   И пока в поле сходились две резервные армии, глава арстонских лучников Амфитер, не дожидаясь ответа Мендора, принял решение любой ценой остановить две сотни некогда пседорийских, а сейчас вражеских колесниц, которые быстро пересекали поле и неслись в сторону его линии обороны.
   "Арбалетчики Валтерии стоят в центре, мы же сконцентрируем свои силы на правом фланге и встретим неприятеля раньше, чем он начнет обстрел наших тылов. Вряд ли в истории военного дела были случаи, когда тысяча лучников остановила две сотни колесниц, но мы обязаны это сделать, иначе все пропало. Я обязан это сделать, это воинское призвание!"
   - Дирак, прикажи людям спуститься ниже и укрыться за деревянными щитами. Пехоте они не понадобились, а нам пригодятся. Используем момент внезапности. Враги не должны зайти в наш тыл.
   Через несколько минут, когда враг обходил правый фланг, обстреливал пехоту и намеревался зайти за спину пседорийцам, резко затрубил серебряный рожок лучников, и тысяча стрел одновременно взмыла в воздух, чтобы найти свою цель. Но лучники на колесницах именно тем и отличаются от лучников пеших, что они - мишень подвижная, а их враг - нет. В пехоту, которая сражается на земле, можно стрелять, почти не целясь, а попасть в стрелка, который укрывается за высокими бортами несущейся повозки, совсем непросто.
   - Стреляйте по лошадям! - что было сил закричал Амфитер, натянул тетиву до уха и пустил трехфутовую стрелу наперерез гнедой паре, покрытой для защиты обожженной кожей.
   Конь захрапел, взбрыкнул, но не остановился.
   "В плечо попал! - сообразил офицер и выстрелил еще раз. Повозка резко ушла вправо, когда жеребец, как подкошенный, упал и лучники-муадеры полетели на землю. - Так вам, демоны, получите!"
   Амфитер видел, что стрелы часто летели мимо, как и арбалетные болты, потому что колесницы лавировали, не желая стать легкой мишенью. И даже когда удавалось ранить лошадей, повозка далеко не сразу останавливалась, потому что возничие жесткими кнутами доводили животных до безумия и заставляли мчаться вперед.
   - Бейте прямо им в грудь! Вперед, лучники, за мной! - пришпорил коня офицер, понимая, что еще немного и прорвавшиеся сквозь их обстрел колесницы, где-то около половины, зайдут в тыл новоприбывшему подкреплению и нанесут сокрушительный, непоправимый и, скорее всего, фатальный удар неизвестному ополчению.
   Так что, невзирая на ответный обстрел неприятеля, молодой офицер поскакал наперерез врагам, одновременно стреляя из лука и крича: "Смелее, арстонцы, за мной!"
   Его поступок был таким бесстрашным и вдохновляющим, что многие воины, рискуя собой, покидали спасительные щиты из сосновых бревен, выбегали вперед и стреляли с близкого расстояния по несущимся мимо них лошадям и повозкам. Возможно, эта стрельба и сломила боевой дух атакующих: им привиделось, будто бесчисленное количество лучников окружает их со всех сторон и выхода из ловушки нет - свистящая смерть близко, а храбрость или безумие противника не знает пределов. И они сломались: в отчаянной попытке уйти из-под обстрела варвары хотели повернуть, но мешали друг другу, одна повозка подрезала другую, с треском разбивая борта, возницы кубарем вылетали на землю, под копыта обезумевших лошадей.
   Лишь немногие колесницы смогли дойти до левого фланга пседорийцев, но там путь им преградили пешие рыцари в черном, которые без особого труда ускользали от стрел и прямо на ходу мастерски рубили дышла повозок, отсекали стрелкам головы, руки, убивали лошадей. Словом, колесницы растворились в тылу пседорийского войска и канули в небытие.
   Но и тысяча лучников, вместе с арбалетчиками понесли тяжелые потери. Многие были ранены, убиты, а то и просто растоптаны. Пал и главный герой этой стычки, молодой арстонец Амфитер, - сразу несколько вражеских стрел пробили латы, но он еще долго держался, вселяя бесстрашие в сыновей Пседории. А когда упал на истоптанную и усыпанную стрелами землю, вызвал еще более сильное желание земляков остановить вражеские повозки.
  
  
   А тем временем призванная Варго темная гвардия уже четверть часа рубилась с лучшими воинами муадеров. И странным был этот бой. Стоило вражескому мечу, топору или копью хоть раз обойти защиту меча и щита гвардейца, как он падал и в считанные секунды растворялся, подобно призраку, но зато, если темный меч, шестопер или стрела настигали варвара, тот сразу же валился наземь, словно пораженный громом и молнией.
   - Их ряды тают с пугающей скоростью! Твоей армии не удержать муадеров! - то ли от удивления, то ли от страха выкрикнула Лин в сторону шатра.
   - А это не их задача, они пришли на мой зов лишь для того, чтобы задержать резерв дикарей, уничтожить великое множество врагов в их планы не входит. Так что не удивляйся, когда увидишь, что варвары, сраженные черными бойцами, приходят в себя и встают.
   - Так они даже не мертвые! - растерялась девушка.
   - И тем не менее, как для иллюзии присутствия, эти бойцы и так невероятно сильны.
   - Значит, ты не собираешься побеждать муадеров? - растерянно спросила Линея, ощущая странную неудовлетворенность от того, что ее сну не дано осуществиться. Там-то дикари были наголову разбиты.
   - Я - нет.
   - А кто тогда?
   - Они, - ответил голос из шатра, и Лин невольно оглянулась, словно ей на что-то указали. - Наконец-то дошли. Теперь призванные мною души былых героев свободны и могут возвращаться в свои миры, где они, совершенно мирные люди, видят удивительные сны о невероятных битвах.
   Но девушка вряд ли расслышала последние слова Посланника - радостный рев тысячи глоток отвлек ее: это не сдающиеся под натиском противника лучники, пехота и кавалерия узнали цвета нескольких провинций Пседории - Ронгара, Залесья и Белополья, чьи воины на порядком уставших лошадях преодолевали западные холмы и, не останавливаясь, устремлялись с флангов на противника.
   - Я же говорил, что все изменилось, Лин. Исцелив сердце мира, мы объединили твою страну, больше не будет распрей и политики "Каждый сам по себе". Теперь вы будете одним целым, - сказал посланник, и Линея, с трудом веря в происходящее, наблюдала, как растворяются прямо на глазах и уходят из ее мира гвардейцы Варго, а пришедшие на помощь воины разных провинций с устрашающим ревом бросаются на врага, давая возможность передохнуть раненым и уставшим бойцам Арстона и Валтерии.
   - Видишь, вы победили своими силами. На следующий день после того, как мы с тобой побывали в Ринае, другие провинции собрали конную армию и направили ее форсированным маршем к столице. И теперь никто не скажет, что победа одержана благодаря никому не известному магу чудовищной силы, никто не испугается меня, никто не станет подозревать в корыстных и хитрых планах ослабить твою страну и захватить ее трон. Точнее, сведущие в волшебстве не расстанутся с некоторыми сомнениями, но остальные смогут спать спокойно: львиная доля победы, которую ты видишь, - результат именно ваших усилий.
   - А все остальное?
   - Создали мы с валтерскими магами. Это они взяли на себя муадеров и обезвредили их ритуалы с кровавыми жертвами.
   - А что делал ты? - нахмурилась девушка, чувствуя, что суть происходящего ускользает от нее.
   - Поддерживал вашу армию в тонких, невидимых сферах духа и противостоял тому, кто привел темных, не знающих железа варваров сюда, под стены столицы. Где нам большой ценой удалось остановить их. Ты никогда не задумывалась, как этому дикому лесному народу удалось без серьезных осадных и стенобойных орудий захватить и разрушить Кенинг?
   - Ну-у, магия, лестницы и подкопы, - неуверенно начала Лин, которая падения родного города не видела, потому что скакала в направлении Черного Замка, который впоследствии оказался серо-бордовым.
   - Поговори как-нибудь с Мендором, или с Генадалом. Они достаточно сведущи в стратегии и в тактике боя, - ответил голос.
   И Лин, уже почти привыкшая общаться, не видя собеседника, спросила:
   - Так с кем ты сражался, кто он? Неужели этот Ямар Казаритянин - столь великий маг?
   - Нет, Ямар - пешка в руках настоящего мастера. Ты обязательно узнаешь, кто этот мастер, я обещаю. Но не сегодня.
   - А когда?
   - Тогда, когда будет пойман или убит каждый из бегущих сейчас муадеров, когда мы войдем в этот не слишком гостеприимный город, с воротами - жалкой копией ринайских, когда изучим внутренние интриги и выведем на чистую воду настоящих врагов Пседории.
   - Так муадеры - это...
   - Не враги, а всего лишь исполнители. Настоящий враг заляжет на дно, продумывая свой следующий шаг и пытаясь предугадать, что сделаю я.
   - Так значит, мы не отправляемся в Серый замок сегодня же вечером? - с внутренней дрожью спросила девушка.
   - Конечно, нет, Лин. Настоящее, опасное и жестокое противостояние, в котором выживет лишь один, только начинается. Война с муадерами - это просто внушительное вступление, а самое интересное начнется позже. Хотя я и не обещаю, что у тебя много времени. Скорее всего, месяц. Может, пара недель. Надеюсь, тебе этого хватит, чтобы как следует изучить город?
   - Иногда ты слишком жестоко шутишь, господин Посланник, - спокойно и без малейшей обиды в голосе ответила Линея. - Но стоит признать, что твои шутки, как правило, содержат значительную долю истины. Мне хватит этого времени, господин Варго, я успею вдоволь насладиться красотами Риная в миниатюре.
   - Вот это ответ настоящей дочери славного рода Сенвилов! Уважаю, - сказал Посланник. - И склоняю голову перед наследницей павшего Кенинга.
  
  
   А сражение уже затихало, как пламя на углях костра. Дикари были разбиты. Они даже не пытались оказать какое-либо сопротивление и безропотно сдавались в плен.
   "Словно их и в самом деле отпустила рука могучего кукловода, - подумала Лин, спускаясь к небольшому лагерю Мендора, который стихийно возник вокруг сидящего в кресле полководца. Сейчас там по очереди делали доклады офицеры арстонских, валтерских, ронгарских, залесских провинций и армий. - Какие счастливые лица! Микаэль! Снова ранен - с перевязанной рукой. Но главное - жив. Как же я соскучилась по тебе, братец!"
   - Линея! Сестрица! Ты видела, как мы их погнали!
   - Видела, конечно же, видела, брат! Ты мой герой! - девушка бросилась воину на шею.
   - А как там господин родотский чародей? - хмуро, но без былой неприязни поинтересовался Микаэль. - Все так же воюет, не выходя из шатра? Пойти рассказать ему, что ли, о том, что битва давно уже завершилась? А то до завтра колдовать будет.
   - Не надо, Михась, - Лин тихо назвала брата детским именем. - Он тоже старался, как мог. Не всем же рубить дикарей мечом, - осторожно польстила счастливому после победы брату Линея.
   Внезапно черная молния прострелила небосвод, ударившись в огромные сферы, резко вспыхнувшие вокруг шатра Варго. Первая, голубая сфера, не устояла, вторая, зеленая, почти выдержала, но остатки злой, это явственно чувствовалось, силы прошли сквозь обе защитные оболочки, и темно-синий шатер мгновенно охватило яркое алое пламя.
   - К нему быстрее! - быстрее всех вскочил Мендор и тут же пожалел об этом, схватившись за спину.
   - Горит! Воды! Пехоту из резервов на подмогу! - послышались голоса. Но шатер, вспыхнувший невероятно быстро, так же быстро сгорел и потух, исходя слабым дымком.
   Стоящий в центре дымящегося круга мужчина в закопченных одеждах крикнул:
   - Не волнуйтесь, это он от отчаяния! От бессилия что-либо изменить.
   Те, кто расслышал Посланника, пожали плечами, Мендор нахмурился, а Лин внезапно осознала, как непросто далось Варго противостояние с неизвестным магом на протяжении всего боя.
  
  
   Позже, когда объединенные полки пседорийских армий начали подбирать погибших, - раненых уже развезли по походным лечебницам и столичным храмам, а пленных муадеров, разбив на сотни, погнали к Гвейнерским рудникам - взмыленный гнедой конь поднялся на командирский, как его успели окрестить солдаты, холм, и гонец в короткой кожаной стеганке соскочил на землю:
   - Они нигде не могут его найти, капитан.
   Мендор невесело глянул на пощипывающего круглую бородку Эрингора, и тот пожал плечами, словно отвечая, что делать - придется обратиться к магикам, пусть те поищут.
   - Господин Варго, вы нам ничего не подскажете? - повернулся к Посланнику седовласый капитан. Стоявший неподалеку Генадал тоже взглянул на родотца.
   - Скажу, что сегодня вы его не поймаете. Чтобы выследить его, понадобится неделя. Может, и больше, - хрипло ответил крепыш. Продымленную одежду он сменил на пшеничного цвета рубаху, богато расшитую серебром, и такого же цвета штаны. Бежевые с алой отделкой сапоги дополняли картину.
   - Даже так? - переспросил капитан. - Тогда, я думаю, нас здесь больше ничего не задерживает, господа.
   Окружающие поддержали капитана. Тогда Эрингор, слегка поклонившись Мендору, произнес:
   - От лица его величества, короля Лотана Виндежского, имею честь пригласить вас в столицу, которая ждет встречи со своими героями.
   И хотя некая натянутость в голосе столичного капитана все же ощущалась, приглашение было встречено радостными возгласами офицеров и рукоплесканиями.
   - И город откроет пред ними врата... - прошептал Варго. Линея Сенвил, обнимая брата, вопросительно взглянула на него. Но Посланник улыбнулся и махнул рукой - мол, не важно.
  
   Покидая уже ставшие родными холмы, наследница Кенинга вздрогнула.
   - Что это там, темно-серое? - спросила она брата.
   - Не вижу. О чем ты? - переспросил тот, оглядываясь.
   - То серо-бурое, на дереве? - указала девушка рукой на нечто, распластанное на сухом стволе древней ивы.
   - Это, госпожа, волчак. Высторга, по-нашему, - ответил шагающий рядом с лошадью арбалетчик. - Говорят, напал, зараза, на походную лечебку во время боя. Знать, служил, гад, врагу. Вот заезжий маг из Родота, с вами прибывший, натравил на него своего пса - ну, черная такая скотина, небось, видели? А в помощники наколдовал ему адскую суку, здоровенную бурую псину с глазищами зелеными, которые на злой морде, словно угли, горели. Так они этого волчака, скажу я вам, нашли и, будто рыбину, выпотрошили, кишки тут неподалечку на всю поляну растащили, а шкуру на дерево закинули, неведомо как.
   - Значит, вчера он все-таки забыл послать Акастоса на охоту. И сделал это сегодня, - кивнула сама себе девушка. - Что ж, ты выполняешь свои обещания, Варго. Этого у тебя не отнять.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"