Рустам постучался и уверенно открыл дверь кабинета начальника. Офис, как принято говорить сегодня, был не очень большой. Поэтому Рустаму потребовалось сделать всего три шага от двери до стола шефа. Однако его уверенность с каждым шагом уменьшалась примерно на треть.
Оторвавшись от чтения документа, который надо было подписать, Расим муаллим поднял очки на лоб. Он всегда так делал, потому, что это было очень удобно. Во-первых, не надо искать вечно куда-то исчезающие очки. Во-вторых, он считал это эффектным жестом, подчёркивающим несомненную занятость руководителя.
Шеф Рустама любил визировать бумаги. Делал это он с удовольствием, успевая одновременно, как бы видеть себя со стороны. 'Руководитель среднего звена должен уметь работать с документами', считал Расим муаллим. К слову, его собственный босс, которого именно так звал весь институт, был полной противоположностью Расима муаллима. Босс сразу начинал потеть и ерзать в кресле, как только ему подавали что-либо на подпись. Страшные видения мгновенно проносились в его мозгу. Он проницательно вглядывался в глаза своих сотрудников, давая понять, что ему известны их намерения и провести его никому не удастся. Босс подписывал документ, только если там было как минимум три автографа его подчинённых. Первой неизменно шла аккуратная роспись Расима муаллима.
Однако, мы немного отвлеклись. Итак, хозяин кабинета взглянул на вошедшего Рустама. В этом взгляде можно было прочесть бесконечное множество привычных вопросов: 'какого черта ты отрываешь меня от важных дел?', к примеру, или 'знаешь, как я устал?', либо обычное 'как дела?', ну и так далее. Впрочем, сегодня к этим вопросам добавился ещё один - 'ну как, готов к поездке?'.
- Расим муаллим, я не смогу сегодня полететь, - тихо произнёс Рустам.
Лучше бы Расим муаллим не слышал этого. Он сразу покраснел. Его глаза полезли к очкам. Возмущенно глядя на своего подчиненного, шеф Рустама пытался наилучшим образом сформулировать свой вопрос. Прошло две минуты. Возмущение Расима муаллима нарастало. Нарастали и яркость, контрастность и насыщенность красного цвета. Вдруг лицо хозяина кабинета стало стремительно обогащаться новыми оттенками. По мере того как Расим муаллим представлял, как на возникшую проблему посмотрят конкретные личности в верхах, тон его лица изменялся в соответствии с законами физики. Когда весь спектр радужной палитры был успешно преодолён, руководитель Рустама, суммировав все цвета, побелел.
- Ты обо мне подумал? - наконец, сформулировал он свой вопрос.
На зависть другим отделам, коллектив у Расима муаллима был самым дружным в институте. Работало там всего пять человек. Причём четверо из них были недавними выпускниками университета, попавшими в отдел лишь благодаря не очень скрываемым родственным связям. Это были неплохие, в общем-то, молодые люди, всегда готовые помочь, чем могут. Одна из девушек умела заваривать чай лучше всех, другая печатала на компьютере быстрее Билла Гейтса, как она говорила. Юноши неплохо разбирались в автомобилях, компьютерах и мобильных телефонах. К сожалению, к профилю института вообще, и их отдела в частности, знания и умения молодёжи особого отношения не имели. Не привыкший жаловаться, Расим муаллим умел максимально использовать таланты юного поколения, хоть это и было делом непростым. Ведь на работу все четверо приходили скорее для отдыха либо после, либо до бурной деятельности вне нее. В деньгах они особенно не нуждались, ибо родители их были людьми обеспеченными. Институт для молодёжи был своего рода хобби. Поэтому работой отдела занимались только Рустам и Расим муаллим.
Сегодня вечером они оба должны были лететь в Берлин на конференцию.
Раньше на подобные мероприятия летал только сам босс. Обычно он брал с собой кого-то из молодых, в качестве переводчика. Но боссу не нравилось, что ему, корифею, не оказывались надлежащие почести. Угнетало его и многое другое. Выученный с трудом язык большой страны вдруг перестал быть нужным. Молодые профессора из разных стран с ноутбуками в подмышках тоже энтузиазма не вызывали. Да и непонятные пауэр пойнт презентации все чаще клонили ко сну.
В общем, в заграничные поездки уже много лет никто не ездил.
И вот неделю назад произошло чудо. Мы не будем утомлять читателя подробностями интриг и скрытой борьбы различных группировок в институте и вне него. Заметим лишь, что удивлённые Расим муаллим и Рустам, вполне этой командировки заслуживали. Оба были специалистами ещё той, старой школы. Английский язык и компьютерные навыки Рустама были гораздо лучше, зато Расим муаллим немного говорил по-немецки. К тому же, лет тридцать назад он служил в пригороде Берлина, в восточной, конечно, его части. По мнению тех, кто стоял повыше руководства института, это должно было выгодно отличать представителей нашей родины от их коллег из стран ближнего зарубежья.
И хотя не любивший особенно светиться Расим муаллим почему-то немного опасался конференции, побывать в городе своей юности, конечно же, хотелось. К тому же, уже целую неделю ему было приятно ловить завистливые взгляды коллег из других отделов. Не менее приятными были и хорошие командировочные, и предстоящее проживание в престижном отеле. Да и домашние уже список необходимых покупок заготовили.
- Жена видела сон, плачет с утра безостановочно, - голос Рустама стал глуше и ещё тише.
- Боишься, соседей нижних зальет? - ехидно спросил Расим муаллим, теперь уже раздумывая об устранении международных последствий возникших изменений.
- Самолёт не долетит, - беззвучно прошептал Рустам.
Подчиненный Расима муаллима вдруг ясно ощутил, как вызванные его голосовыми связками слабые колебания воздуха стали медленно преодолевать расстояние между ним и его начальником. Затем эти колебания повторились барабанными перепонками ушей Расима муаллима. Рустам почувствовал работу подключившихся нервных окончаний и нейронов, а затем и мозга хозяина кабинета в целом. Когда процесс осознания услышанного успешно завершился, Расим муаллим сразу перестал быть белым.
Оказывается, все обстояло гораздо хуже. Вдруг ненужными оказались многочисленные варианты объяснений уже одиночного путешествия, пару минут назад молниеносно складывавшиеся в его мозгу. Правда, отпадала и необходимость в срочном переводе доклада на немецкий язык.
Враз почерневший, Расим муаллим медленно перебирал в уме плоды своего творчества. Но все эти скоротечные саркомы, острые перитониты и тяжёлые инсульты не были вирусными, и поразить сразу обоих не могли.
Рустам растерянно и бесполезно молчал. Был только еле слышен включённый телевизор, с утра вещавший об ужасах глобального потепления, и беспокойстве лидеров стран, куда-то опять из-за этого съехавшихся.
Видимо, массовые усилия мировой элиты не были напрасными, диктор с улыбкой заговорил об охвативших вдруг обе стороны Атлантики небывалых холодах. Когда он перешёл к описанию замерзшей Европы и закрытых для вылетов аэропортов, сердца Расима муаллима и его подчинённого замерли одновременно. Перестал прощупываться пульс, прекратились и обменные процессы. Первым европейский мороз отогрел душу Расима муаллима. Не в силах что-либо вымолвить, он слабым движением указательного пальца правой руки сделал знак сначала в сторону телефона, а потом - стоявшего в углу сейфа. Мгновенно раскодировав приказ начальника, Рустам тут же куда-то позвонил.
- Вылет отменяется, - широко улыбаясь, повторил он приговор аэропорта.
Затем Рустам быстро открыл дверцу незапертого сейфа своего руководителя, и достал оттуда бутылку коньяка, два стакана и коробку шоколадных конфет.
Первый безмолвный тост вернул Расиму муаллиму привычную окраску лица. Вернулся и дар речи:
- Так что, говоришь, она видела во сне? - спросил он, постукивая кулаком по губам.
Рустаму коньяк активизировал память:
- Да старика какого-то видит уже в третий раз за последний месяц. Весь, говорит, в белом и всё знает.
- В белом говоришь, - задумчиво пробормотал Расим муаллим после повтора немой коньячной процедуры. - И что же такого он знает?
- Я сам об этом деде только утром узнал, когда она реветь начала. Люблю иногда подшучивать, она и молчала, не хотела говорить. А сегодня старик попрощался с ней и сказал, что больше не придет. Ну и сообщил напоследок, что мой самолет не долетит. А может он имел в виду не полетит? - пожал плечами Рустам. - Вы же знаете женщин. Вечно они что-то напутают.
- А что ещё говорил старик? - напомнил свой вопрос Расим муаллим.
Он вполне серьезно относился к увиденному во сне и всегда интересовался этой темой.
- Подробностей жена не сообщила. 'Так, о жизни. Тебе это не интересно', только и сказала. А может они говорили о детях и обо мне? - опять пожал плечами Рустам.
- Да, вспомнил, - оживился вдруг он после небольшой паузы, но потом немного замялся. - Когда не могу купить что-то нужное жене или детям, Вы же знаете нашу зарплату, Расим муаллим, шучу и говорю им, что страна переживает переходный период и трудности естественны. А жена всегда спрашивает, не знаю ли я откуда и куда мы переходим. Ну, вот она и спросила его об этом.
Расим муаллим лично разлил оставшееся в бутылке и стал ожидать окончания истории. Взяв в руки стакан, Рустам пристально взглянул на своего руководителя:
- В общем, он сказал, что мы переходим от закона власти к власти закона. Затем она спросила, когда закончится этот период, но старик ничего не ответил, только вздохнул.
Синхронно вздохнув, они опять выпили молча. На этот раз, и не чокаясь...