Джамар Али : другие произведения.

Рождение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Версия вторая, исправленная. Спасибо Мелкой Вредности!

  
  Рождение.
  
  
  
  Пролог.
  
  Сырость, вот что всегда, словно тень, сопровождает большие родовые замки. Длинные ли, до пола, стрельчатые окна, аль широкие, мало позволяют должным образом освещать большие помещения на любых этажах или полуподвалах. Он стоял у окна своей спальни на втором этаже замка ЛеСкала и смотрел на улицу, вниз. Там был виден подъезд к замку, вымощенный крупным, слабо оттесанным камнем. Мостовая сделана не так давно, около ста лет назад, поэтому края камней иногда цепляли копыта лошадей. Так и сейчас, лошадь одного из прибывших зацепилось копытом правой задней ноги за выбоину. Она, едва не споткнувшись, заржала и чуть не скинула своего наездника - какого-то франта в темно-синем плаще. Случайность.
  
  
  1.
  
  Молодой человек в темно-синем плаще, с двадцатью пятью талерами в кармане приехал в Гасталласу, столицу крупной провинции Асталона. Нет, он, и его семья не были столь бедными - знатный род Гусмерайнов за полтысячелетия своего существования как отдельного от еще более знатного рода Протайригов, ныне полностью выродившегося, смог скопить приличные даже по современным меркам богатства. Просто молодой человек приехал не завоевывать мир, а, просто тратить свои деньги на развлечение, на выпивку и на приобретение новых друзей. Таковы традиции семьи Гусмерайнов, чьи отпрыски соревнуются веками в изощренности кутежа и попоек.
  
  Вайлен, так звали молодого человека, остановился в средней цены гостинице, или как называет свое заведение хозяин - венте «Голова гоблина». Вента приличная, без новомодных штучек, вроде кордебалетов и «любовных пристроек», однако и цена соответствующая. Пансион. Оставив пятую часть своих денег тавернщику, и выбрав комнату, Вайлен поспешил на улицы города. Туда, где кипит жизнь, и плодятся утехи, ища своих жертв - как истинных знатоков по делу развлечений, так и провинциальных новичков, только что прибывших в свой первый крупный имперский город.
  
  Грандвио, то есть «большая улица», есть в каждом втором городе Империи. И Гасталласа здесь не исключение. Широкая изначально, она вмещает в себя сотни питейных заведений, магазинчиков и просто лавочек, где можно купить как немудреный товар, так и заморские штучки, которые увидишь только в центре большого города. Вайлен, чья вента была в двухстах шагах от начала Грандвио, дошел до этой городской артерии не спеша, тщательно изучая окрестности, как научил его старший брат. «...Запомни, Вэл (только брат звал его этим сокращенным от Вайлен именем), то, что рядом с твоим «убежищем», должно быть знакомо как тот лес, что за нашим замком. Возможно, тебе придется воспользоваться тьмой в узких улочках, когда будешь скрываться от недоброжелателей, спешащих «раздобыть скальп» очередного прохвоста с деревни. Будет прискорбно, если ты забежишь в тупик или свалишься в вечно открытый люк зловонной дыры города!..» Но очень скоро он прервал свое занятие, когда увидел...
  
  Узкий, явно не имперки лоб, слегка темноватая кожа, то есть смуглая, как подкопченный рэагнульский сыр, особенно на лице и... в иных местах, вот что увидел Вайлен в первую очередь. Она выходила из дверей лавки модного портного, слегка приподнимая платье над порогом и нагибая голову, ибо была очень высокой девушкой. Вайлен остановился посреди улицы, чем удивил прохожих, вызвав едва слышимые, но от того не менее обидные комментарии вроде «провинциальный ротозей»... И в этот момент она подняла глаза, заглянув в его... нет, не глаза, но прямо в душу. Тьма глаз, в цвет вороных волос, сразил наповал отпрыска сельской знати. Нет, конечно... он и ранее встречался с прекрасными особами другого пола, но...
  
  
  В тот миг она быстро ушла, не то что, не заговорив с Вайленом, но, даже не взглянув на него толком. Он стоял еще минуту, прежде чем очнулся и продолжил свой путь. Но отчего-то не верил молодой человек, что встреча их была последней...
  
  Он дошел до Грандвио, влившись в великое русло города в районе небольших кофеен, новомодных заведений, где пьют горький южный напиток и ведут мудреные беседы интеллектуальная молодежь и чиновники Империи в отставке. Круговорот улицы, где, вроде и небольшой, поток людей несет, как течение реки неудачно в него зашедшего или куда устремленного, и где считается искусством попасть в искомое. Этот поток завел Вайлена в небольшую кофейню «Тихая метла». Там стояла пара-другая столиков, за одним из которых сидел какой-то франт, одетый по последней столичной моде, да бармен за деревянной стойкой, что прикрывала немудреную кухоньку с ее убийственными пряными запахами. Вайлен, казалось потерявший дар речи, с трудом выговорил что-то вроде «коффа, одну», и почти сразу услышал за спиной:
  
  - Что нового в провинции, в глубинке?
  
  На нем была странная куртка, та самая, что носила в начале столетия в Сторее гвардия Императора: короткая, узкая в талии, с большим широким воротом, с тремя пуговицами, у парня эти пуговицы были треугольными, из чего-то, заменяющего перламутр. Шляпы на голове не было, она осталась лежать на столике - это была типичная корнуолка: ромбообразная шапка с острым концом наверху, только вот края были по-щегольски загнуты вовнутрь, как позднее стали носить широкополые шляпы.
  На поясе в простом кожаном чехле висел кривой нож, такой позволялся к ношению простолюдинам. Либо парень был не знатного рода-племени, либо...
  
  - Вы, верно, не расслышали? - парень достаточно ехидно улыбнулся, - что там, вдалеке от столиц Империи?
  - Столиц? - Вайлен по-деревенски удивился, - а где здесь еще одна столица?
  - Вы, парень, так не шутите, - незнакомец скорчил серьезное «профессорское» лицо, - давно известно, что столицы провинций тоже столицы Империи. Гасталласа, наш любимый город, тоже к ним относится. Ваш вопрос у истого горожанина может вызвать оправданный гнев...
  Парень продолжал в том же духе, но Вайлен не слушал, понимая, что его дурачат. Он огляделся вокруг, заметил, что бармен куда-то отошел, и тогда постарался незаметно от собеседника опустить руку на эфес. Незаметно не получилось:
  - Эй-эй! Что это вы задумали?! Где ваше благородство, милорд, где благоразумность? Да. Я не представился вам, и моя ошибка и промах, я вижу, лишь в этом. Роуллэр Паркиндор, сквайр восточного дистрикта. С кем имею честь?
  - Вайлен Гусмерайн. Сын графа Дебонны Гусмерайна. Вы и в правду «расстроили» меня. Но не ваше имя, пусть и менее благородное, чем мое, виною. Мне показалось, что вы дурачите меня, надеюсь, это лишь «показалось»?
  - Что вы, милорд. Это все сегодняшняя жара. Похоже, она повлияла на нас обоих, но, конечно в большей части, на меня. Прошу прощения, если как-то вас обидел...
  - Обидел? Вы многое на себя берете, обидеть меня сложно, но опасно... хорошо, вы заслужите всяческое прощение, если скажете, где в вашем родном городе самый лучший кабак.
  
  Роуллэр опять ухмыльнулся, почесал руку об руку, и, казалось, подавляя смех, произнес:
  
  - Кабаки... поверьте, милорд, кабаки остались за городом, а здесь это прекрасные венты, где отдыхают и едят, кофейни, где собираются ученые мужи и дочери аристократов, и великолепные «алькафы», питейные заведения на южный манер, где употребляют не только вино и столичный эль, но вдыхают странного свойства порошки и курят пряные травы...
  
  Вайлен слушал собеседника, мысленно уже вдыхая терпкие восточные ароматы особых настоек, туманящих взор, но просветляющих до бесконечности ночного неба разум.
  
  - Но самое лучшее заведение, и есть, конечно, такое. Работать начинает поздно вечером, через час, как темнеет, - Роуллэр перешел на шепот, в секунду став похожим на заговорщика. Вайлен на какое-то мгновение даже испугался, но быстро нашелся и изобразил на лице ухмылку так, если бы понимал, что собеседник паясничает.
  - Что же это такое? «Алькафа» для лордов? Воровское заведение? Или как?
  - Нет, мой друг. Там конечно подают кальян и кое-что покрепче. Так же в почете вино дорогих марок. Но, нет. Я не буду тебе ничего объяснять. Я лишь могу сказать, что происходящее в том месте ты более нигде не увидишь.
  - Не будет с моей стороны грубостью не поверить вам, сквайр?
  - Было бы глупостью поверить, - почему-то напрямик и без лести, да, к тому же, громко, произнес Роуллэр, - ибо и я, и тот, кто привел меня Туда... тоже не поверили сначала. Даже придя туда и услышав... Я сказал Вам достаточно, Милорд. Сегодня, сразу, как стемнеет, я буду ждать вас у Новой колоны, что рядом с Собором. Жду полчаса, затем ухожу, а пока...
  
  Роуллэр вдруг взглянул через плечо Вайлена, так, если бы увидел кого-то знакомого. Инстинктивно, Вайлен обернулся. Нет нужды говорить, что за спиной его никого не было, а, повернувшись обратно... Роуллэр, если его и, правда, так звали, пропал. И звука не было, как он ушел. Вайлен, он не стал дожидаться, когда бармен, странным образом пропавший куда-то, принесет чашку кофе, и вышел из кофейни, так и не испив свой напиток.
  
  
  
  
  2.
  
  Центральная площадь в Гасталласе - впечатляющее место для приехавшего из сельской глубинки. Отсюда начинает свой путь по городским кварталам Грандвио и еще десяток улиц. Суд, Ратуша, Резиденция Прокурария и, конечно, Собор Церкви Пути Святого, именуемый не иначе как Гасталлийским Кафедральным. Пусть он и не является Станционарием, однако считается одним из главных святынь Империи. Именно здесь, в нелегкое для отчизны время, когда враг буквально стоял у ворот, Император Кэрали получил благословение от Фриза Асталфия, после чего выиграл важный бой с ассами, предотвратив потерю земель Взгорья. Ныне на Взгорье хозяйничают орки, и многим представляется, что уж лучше ассы, чем эти шерстепалые нелюди. Вайлен был впечатлен в полном смысле этого короткого, малоемкого слова. Старый камень, с воплощением в нем великих идей, превращает пустоту в величие. Мраморные многофутовые колоны поддерживают фасад вечного здания. Купол уходит далеко в небеса, касаясь своим тупым острием седых облаков.
  Как поступил бы всякий истовый имперец, Вайлен, решив посетить святое место, вошел через главный вход в холл Собора. И был впечатлен тем тотальным полумраком, что традиционно царит в церковных помещениях. Огромного размера зал, что был практически пуст, казалось, мог вместить в себя не одну сотню тысяч верующих. Вайлен обошел зал по периметру, любуясь витражами на окнах и гобеленами на стенах. Особенно порадовало его изображение его дальних предков из рода Гусмерайнов: двух братьев Альфина и Ротарда, которые в свое время спасли сына Императора, чем заслужили всяческую похвалу и прославили род свой на всю Империю. В середине зала находился спуск в склепторий, где хранится прах тысяч настоящих сынов и дщерей Империи. Где-то там есть вазон с табличками, где имена тех же Альфина и Ротарда, а также прадеда Вайлена, Стородира Гусмерайна, умершего тринадцать лет назад от рук наемных убийц. Стородир был Прокурарием Асталона всего двадцать один год, но вошел в историю провинции как истинный защитник ее интересов и борец с инакомыслием и развратом. За это и пострадал, лишившись жизни.
  Но эти мысли лишь на малое время заняли Вайлена. Очень скоро его взгляд превратился в луч, ищущий что-то в немногочисленной толпе пришедших в храм. Он искал тьму в полумраке...
  
  Сумерки пришли внезапно, как это может происходить лишь в больших городах и на юге Империи. Вайлен зашел в здание суда, посмотреть на место, откуда вершится имперское правосудие, а, когда вышел из него, то полумрак занял свое законное место на площадях и улицах города, кое-где, особенно в маленьких улочках, обретая черты собственно ночного мрака. Механические часы на ратуше показывали полчаса до начала ночи. Время есть, но для чего? Что можно сделать в столь короткий промежуток времени? «Выпить кружку эля», - подумал Вайлен и увидел в ста шагах от Ратуши приличное заведение. Это была вента «Золотой Биург».
  Веселье, выкрики подвыпившей «золотой» молодежи, тепло жарких девичьих тел, снующих с подносами туда-сюда. Вайлен и не заметил, как пролетел час. А опаздывать он не любил.
  
  
  
  
  3.
  
  Её поставили четыре с половиной столетия назад, в память о победе над гоблинами в восточных болотах. Так как до этого практически на том же месте, уже стояла одна колона, то эту назвали Новой. Через три десятка лет старая колона была разрушена при непонятных современных историкам обстоятельствах. А Новая... осталась Новой. Закутанный в грязно-коричневый плащ и с той же шапкой на голове, Роуллэр, а это был именно он, узнанный Вайленом, стоял в условленном месте. Он курил какую-то дешевую папиросу, что продают, наверное, в самых грязных кварталах города. Рядом с ним не кого не было. Хотя ощущение такое, что где-то кто-то рядом стоит и наблюдает за тобой. Попытки оглядеться результатов не дали: не то что бы никого рядом не было, только вот... не был Вайлен следопытом или воином, чтобы чувствовать засаду, чужие, следящие за тобой глаза.
  
  - Я вижу, ты не спешишь, - обычным тихим голосом провещал Роуллэр, - понимаю...
  - Когда это мы перешли на «ты»? - Вайлен изобразил удивление на лице.
  - Брось... бросьте, Гусмерайн, если вам так угодно. Скоро вы и вас будет звать на «ты» полгорода, если я не ошибся в определении того, зачем вы приехали к нам. Впрочем, время идет. Нам пора.
  
  Роуллэр, закутавшись сильнее в свой плащ, пошел в сторону Приоры - еще одной большой улицы Гасталласы. Он двигался быстро и бесшумно, как рысь в ветвях дуба. Очень скоро, они прошли часть Приоры, и свернули на какую-то незнакомую Вайлену небольшую улочку. Далее, опять поворот, еще один... Вайлен старательно пытался запомнить дорогу, но, с не привычки, это ему почти не удавалось. Скоро, они, похоже, куда-то пришли. Роуллэр подошел к каким-то малоприметным дверям старого обветшалого дома и ударил три раза, после чего из окна над входом высунулась старушечье лицо:
  
  - Что надо, фулиганы?
  - Ваша милость, Герцог Разульина прибыл ко двору Его Величества!
  
  Вайлен ожидал, что на бред его спутника старушка разразится непристойной тирадой слов, но... видимо, это был пароль. Буквально по прошествии несколько секунд двери открылись. Не широко, ровно на столько, чтобы Роуллэр смог пройти, а вслед за ним и Вайлен. За дверью оказался...
  
  
  - Осторожнее! Береги голову!
  - Берегу, берегу...
  
  Роуллэр вел своего спутника по лестнице вниз, куда-то в недра здания, а, может, и всего города. Дорогу освещал факел в руке ведущего, при этом Вайлен еще подумал, а почему не масляная лампа?
  
  - Сейчас будет балка! Ага! Вот она. Итак, мы почти пришли, - Роуллэр подвел Вайлена к двери, которой кончался спуск, - теперь ты... вы должны мне пообещать, что все увиденное вами здесь, все, останется тайной. Вы обещаете?
  - Глупо, Роуллэр! Я - Гусмерайн и не даю скоропостижных клятв.
  - Нет, Милорд. Сейчас другая обстановка. Если вы не даете слово - то будьте любезны вернуться. Вы с легкостью найдете выход, я уверен... Также, уверен, что более этого дома вы найти не сможете...
  - Прекрати! Вы что думаете - я трушу?
  - Нет, конечно, я это не говорю...
  - Но думаете! Димабл с вами. Вот мое слово - если в этом доме, если это вообще дом! Если здесь не происходит ничего противного имперскому закону, если я не буду принужден к нарушению сего... Приватность сих жилищ останется таковой! Вот мое слово!
  - Я рад, милорд. Прошу Вас!
  
  И он открыл дверь.
  
  Тысячелетия тайн, казалось, скопились за дубовыми створками, скрепленными тяжелыми чугунными скобами и петлями к стене. Так долго открывалась эта старая дверь. И это того стоило. Грязный подвал сменился роскошным салоном в стиле староимперских аристократических бань юго-востока. В огромной зале, с прекрасными мраморными колонами и куполообразным потолком, сплошь покрытым диковинными рисунками в стиле «даркадалических ночей», когда буйная яркая зелень сочетается с фантастическими картинами южных животных. По полу, если так можно назвать эти сплошные лесенки и переходы, отделяемые друг от друга уровни декоративными перилами и бордюрами, всюду, лежали нюнгарские и саинские ковры тонкой работы, а на коврах возлежали...
  ...Назвать их богинями Вайлен не мог, ибо был, как известно, истинным имперцем и верующим в силу Пути, то есть не признающим наличие богов, кроме сынов Аджа, да и те не боги, а «силы небесные». Не был он и в гареме кагана Нюнгары, чтобы сравнить их с тем наипрекраснейшим собранием женской красоты. Но одно точно - Вайлен был впечатлен обилием и блеском полуобнаженных тел прекрасной части рода человеческого. Десятки цветов глаза и кожи, при тысячах оттенков, длины волос изобилие... Они возлежали на коврах, как лежат в лесу цветы на полянах. Нет, это не сад и не цветник, это дикое поле...
  
  
  - Роуллэр! Я вижу, вы не один? - к пришедшим подошел экстравагантного вида полный господин, одетый в широкий камзол без пуговиц и восточные шаровары, в которых любят ходить негоцианты, приехавшие с южных портов Срединного моря. Толстые пальцы, сжимавшие какую-то странную плетку, были унизаны перстнями и кольцами разных форм и размеров.
  - Ах, Лаарина, представьте себе. Я нашел истинного знатока и любителя восточного искусства, - Роуллэр подмигнул Вайлену, мол, поддержи, - он очень интересовался вашей «хайлафой», считает, что только в Лияне делают настоящую...
  - О, Роуллэр. Перестаньте! - сказал толстяк, - не смешите меня, я прекрасно знаю все ваши шуточки. Не сомневаюсь, что наш гость - знаток востока, но «хайлафа» в Лияне» - это только ваша, причем истинно бредовая, идея, не так ли?
  - Полноте, разлюбезный Лаарина...
  
  Вайлен уже не слушал диалог двух выживших из ума демагогов. Он увидел Мрак.
  
  
  Где-то далеко, совсем не здесь, играла виолончель, напевая старинный любовный мотив, что слышал Вайлен и многие другие отпрыски старинных родов с детства. Переходы звуков щекотали слух и воображение, строя фантасмагорические картины, не реальные по своей сути, а не только форме или содержанию. Среди звуков плыл великолепный корабль, судно, яхта с белыми парусами из нежнейшего гронглийского шелка. Она плыла, эта яхта, искусно огибая рифы человеческих тел и спускаясь по крутым порогам переходов и лесенок. Нежнейшие ножки, босые, как первозданная трава в глубине леса, почти не касались... Нет! Они просто не касались пола. Руки сами собою плыли рядом с телом, лишь великолепнейшими плечами обозначая единство. Перебирая в воздухе как весла древних галер, они несли сие великолепие... к сожалению, в сторону. И лицо прекраснейшей жительницы южных светил обращено на восток, но не на Вайлена, огорчая его и предвосхищая тайную надежду. Которая оправдалась буквально через мгновение...
  
  ...Музыка, начавшаяся как нежнейший поток воды со склона скалы в предгорьях Южного Асталона, постепенно усиливала свой бег, превращаясь в мятежный поток горной речушки, с ее порогами и перекатами. Вот. Пройден один порог, другой... вода вскипает, как кровь Вайлена при виде сей красоты. Руки неведомых сильнее тревожат струны божественного инструмента, рождая мысль о мятеже мыслей в юношеской голове. Он возжелал, нет, он сделает. Он подойдет к своей яхте, он найдет ее среди волн. Он станет с ней одним целым, даже и, не понимая, что это такое. Он и она. Он видит и слышит, как и она. Видит. Удар. Еще удар. Руки порыв. Сейчас!
  
  Кровь ударила в голову.
  
  Лишь моргнув, она взглянула на него. Незнакомка взглянула на Вайлена.
  
  
  
  
  4.
  
  - Она, - Вайлен произнес это так тихо, но, удивительно, Роуллэр услышал.
  - Да, это Алифи. Дочь Барука, начальника городской охраны. Она - наша сестра.
  - Она... - Вайлен не слушал своего недавнего знакомца. Возможно, зря.
  
  
  Вайлен лежал на одном из ковров под ветвями южного дерева, похожего на пальму. Дивный рисунок ковра, несомненно, приковал бы внимание юного сына графа, но сидящие рядом создания стояли первыми в очереди в этом деле. Нежная кожа и неземные черты лица, гибкие кошачьи тела, одетые в прозрачный шелк и тонкой работы золотые ткани. Вайлен не смог бы устоять, если бы не. «Алифи», - он ежеминутно произносил это имя, не в слух, про себя, но произносил. Она заняла его мысли, она стала основной, единственной его мыслью.
  А затем был кальян. Он вдыхал дым из прозрачного сосуда, понимая, что только он может помочь ему забыться. Дым входил в молодое, не привыкшее к сему, тело, и изредка вылетал малыми колечками. Вайлен умел курить табак, свернутый в толстые сигары, но содержимое стеклянной бутылочки, коварное и прекрасное, как она, Алифи...
  
  
  Проснулся Вайлен от страшной головной боли. Под ним лежала кровать из его номера в венте «Голова гоблина». Оглянувшись, он увидел сам номер. В окне уже знакомый городской пейзаж подсказывал, что, как минимум, наступило утро. Страшный гул вокруг и сухость во рту. Страшная сухость. Вайлен попытался встать, но с первого раза ничего не получилось. Со второго раза он опустил ноги на пол, но попал ими во что-то жидкое и липкое.
  
  - Молодой господин хорошо вчера отдохнул? - хозяин венты стоял за стойкой и выглядел омерзительно свежим.
  - С чего это вы решили? - спросил Вайлен, стараясь не смотреть на тавернщика, на посетителей, которых, возможно, и не было и на... ни на кого старался не смотреть.
  - Вас принес... вас привели какой-то молодой господин. Он просил помочь проводить вас в номер и, особенно, просил не будить, дать выспаться. Я и не собирался вас будить, я никого не бужу...
  - Я знаю. Эля. Нет, воды.
  - Лимонной воды, может быть, желаете? Знаете, очень помогает...
  - Да-да, давайте. И, это. Пошлите кого-нибудь, в номер. Убраться.
  
  
  К полудню Вайлену не полегчало, но и не стало хуже. Желудок перестал бунтовать, лишь единожды не восприняв лимонную воду. Тавернщик сказал, что так бывает. Вайлен ненавидел тавернщика, его жену, сына, обеих дочерей, всю прислугу, Роуллэра, толстяка Лаарину, и... Алифи...
  
  ...Хозяин венты не долго думал над вопросом Вайлена:
  
  - Да, я знаю начальника стражи Баруку. Нет, лично не знаком, но кто не знает этого чернокожего палача! Говорят... да что говорят! Я сам видел, как он при мне и еще сотне честных жителей оторвал человеку руку, за то, что тот украл курицу. Отрубил ее своей кривой саблей и бросил на корм собакам.
  - А что, у них на юге так принято?
  - Да какая разница, что принято на юге? У нас - Империя! Что скажет Император, если узнает, какие порядки в его провинции. Нет, это определенно варвар, причем почище этих треклятых остолопов ассов...
  
  
  Вайлен не стал спорить с тавернщиком. Тем более что его зовут Хамыр. Хватит с него и этого...
  Жаркий вечер выдался в Гасталласе. Люди попрятались по домам, кто, прибегнув ко сну, а кто и просто к неге. Вайлен, все еще с гудящей головой, шел по шатким тротуарам города, который постепенно стал ненавидеть. Эти стены, дома стен, безлесные улицы, темные от растительности и бесхозяйственности парки и скверы, отсутствие людей, и их засилье. Вот и этот, как назвал его Хамыр, остолоп асс...
  Странная какая-то слежка. Этот разодетый чинушей асс следил за ним либо не умело, либо нарочито показывая факт соглядатайства. Вайлену было все равно. Он шел туда, куда... он сам не знал, куда. Но шел. Сквозь туманы тысячелетий вспоминались слова Роуллэра: «На том же месте в тот же час...». Или это песня?
  До наступления темноты оставалось три с лишним часа.
  
  Круглый стол в небольшой зале маленькой венты. Многословия раздолье, не мало и выпитого. Третья кружка эля, уже наполовину пустая. Столичный эль, так они называют это. Но разве это «столичный», если до величественной Стореи много-много дней пути. Пути. «Да святится Путь, в который мы верим», - почему-то вспомнил Вайлен, доопорожняя кружку и разглядывая её странное шершавое от неровного обжига глиняное дно. И опять это лицо, наглое асское лицо, будь неладен весь север и вся их Валгалла. Что ему надо, интересно. Может, спросить?
  
  - Да, я знаю. Вы негодуете, что я преследую вас, господин Гусмерайн. Я каюсь в совершённом и жажду объясниться, - незнакомец, не похоже, чтобы он насмехался, - Меня зовут Асгальд Раад. Я служу его Императорскому Величеству, защищаю интересы его и всего имперского народа, борясь с негодными жителями нашей родины. Да, я асс, но только на половину. Мой дед стал подданным Империи более ста лет назад и в тот же год отдал ей жизнь в борьбе с врагами. Так что я честно заслужил право называться имперцем.
  - Я совершенно не могу понять, зачем вы мне все это рассказываете. Чем это оправдывает, что ваши глаза следуют за мной как за каким-то еретиком?
  - А затем, - Асгальд при этом привстал и приблизился всем телом к Вайлену, - мой милый Гусмерайн, что вы ввязались в глупую игру. У вас неприятности, мой друг. Пахнет, и ой как сильно пахнет изменой!
  - Что? Вы в своем уме? - рука Вайлена автоматически нащупала эфес шпаги.
  - О, да! Где вы были вчера вечером? Какие у вас дела с государственным преступником, называющим себя Роуллэр Паркиндор, сам будучи Самарканом из Нюнги, разбойником и еретиком, преступающим все законы Империи?
  - Ложь!
  - Вы уверены?
  
  
  Асгальд и Вайлен продолжали достаточно громко спорить, хотя в зале было полно народу, а на видном месте, у стойки, черновласый гуторец, в старой безрукавке и потертых дорожных штанах восседал с гитарой на высоком стуле и пел песню своей далекой страны:
  
  Когда под вечер наползет туман,
  И я пойму, что все кругом - обман,
  Я поднимусь и разожгу огонь,
  И со двора ответит ржаньем конь,
  И обведу я взглядом темный зал,
  И я пойму - о, как же я устал...
  К гитаре вдруг потянется рука,
  Но музыка умолкла на века...
  
  Многие, но не все, сидели молча и слушали певца, благо голосом последний обделен не был. Перейдя к куплету, гуторец встал со стула и начал ходить по залу, продолжая играть:
  
   Только огненный зверь
   Вдруг проснется во мгле,
   Только будет рассвет
   На проклятой земле!
   Бросить вызов судьбе,
   Закусив удила -
   Или в сердце клинок,
   Или в горло стрела!
  
  Певец мерно кружился по залу в такт музыки, умело перебирая пальцами по струнам, но вот, когда дошло до слов клинок, он внезапно остановился аккурат возле Вайлена и Асгальда. Когда прогремело «...в горло стрела!», южанин неожиданно подбросил гитару в воздух, где она несколько раз перевернулась и... Во время полета гитары левая рука гуторца сделала неуловимое глазу движение в сторону Асгальда, а правая рука схватила Вайлена за ворот. Гитара вернулась аккурат на прежнее место. Вайлен смотрел не на гитариста и не на его гитару. Он смотрел на застывшего Асгальда, у которого в ухе торчала рукоятка стилета, а по щеке начала свой путь струйка крови. Гуторец резко дернул Вайлена и потащил к выходу. В зале стояла мертвая тишина, как если бы стилет посетил ухо каждого из посетителей.
  На улице их встретили сумерки. Тьма сгущалась в проулках, но свет еще падал на шпили зданий, не давая повода для зажигания огней. В один из проулков, тихий и грязный, бегущие и свернули.
  - Сударь! Я прошу вас остановиться и объясниться! Вы втянули меня в преступление, и я просто требую объяснений, - Вайлен кричал на бегу, он бежал следом за гуторцем, хотя тот уже и не держал его за ворот.
  - Не время, - лишь сказал бегущий впереди.
  
  Они пробежали еще через три улицы, и только тогда гуторец перешел на ходьбу, чем снова воспользовался Вайлен.
  - Сударь! Вы должны объясниться...
  - Я должен? - Гуторец резко остановился, да так, что Вайлен чуть не наскочил на его гитару. Незнакомец развернулся и посмотрел на юного Гусмерайна недобрым взглядом, - я ничего и никому не должен, кроме одного... человека. То, что я сделал, то я посчитал нужным сделать. Вам я отчет давать не обязан и считаю Вас обязанным мне.
  - Что?
  - Да-да. Я помог вам избежать виселицы. Вы можете не верить, но это так. Я - друг Роуллэра. Если вы хотите узнать подробностей происшедшего, то следуйте за мной.
  Гуторец собрался идти далее, но Вайлен дернул его за рукав. В тот час у горла Вайлена блеснул острие стилета:
  - Не стоит так делать, Гусмерайн!
  Вайлен не потерял самообладание и аккуратно отодвинул руку гуторца. Надо сказать, что гуторец нисколько этому не сопротивлялся:
  - Я лишь хочу знать, как вас зовут! Вы знаете меня, но ваше имя...
  - Вейен.
  
  
  
  5.
  
  
  Они пришли опять к Новой колонне. Но Вайлен остался в двухстах шагах от нее, как велел Вейен. Конечно, сыну графа Империи не очень-то нравилось подчиняться какому-то бродяге-музыканту, но сталь стилета способствовала послушанию. В вечернее время, по площади, на которой стояла колонна, гуляло много народу. Кое-кто озирался на одинокого стоящего в узком проулке между двух домов, юношу. Но в основном это были молодые красавицы, и их интерес был далек от политики и борьбы с преступниками Империи.
  Вейен вернулся через несколько минут и один. На вопрос «где Роуллэр?» он ответил невнятным жестом руки. Вайлен не стал повторять вопроса. Они пошли по дороге, уже знакомой Вайлену. Они шли в Салон.
  
  Дверь в этот раз открыл другой, тоже полный человек, только одетый в обычный сторейский костюм - широкие штаны, куртка с узким воротом, пояс-кушак. За поясом висел широкий тесак. Салон за ночь полностью преобразился. Вместо ковров и девушек стояли несколько столов, стулья, на стенах - пестрые гобелены на торговую тематику. За одним из столов сидели трое мужчин, похожих на негоциантов и играли в какую-то карточную игру. За дальним столиком, в углу, под развесистой пальмой, оставшейся, видимо, со старого интерьера, сидела Она.
  
  Вейен сам привел его к ее столику, сел за один из свободных стульев, закинул ногу на ногу и стал наигрывать какую-то мелодию на гитаре. Вайлен не решался так вот сесть, тем более что Алифи даже не поглядела в их сторону, а так и продолжала изучать рисунок висевшего на стене гобелена: сотня торговцев брала штурмом большое здание, размахивая зажатыми в руках какими-то бумагами.
  
  - А они явно расстроены, - Вайлен, к своему стыду не знал, что происходит в изображенной на тряпице сцене.
  - Они разорены, и виноват в этом тот, кто в здании, - голос Алифи звучал хоть и несколько грубовато, с явным южным акцентом, но Вайлен воспринимал его равным пению лесного ручья, - мы знакомы?
  - И да, и нет. Я знаю ваше имя. Меня же зовут Вайлен, из рода Гусмерайнов.
  - Очень приятно, Вайлен. Знаете, действительно приятно видеть новое лицо в нашей достаточно скучной кампании. Вот, Вейен. Кроме пения, он ни на что не способен.
  Лицо Вейена вспыхнуло огнем, но он не произнес ни слово, лишь более сосредоточено стал наигрывать свою мелодию. Вайлен тоже мог возразить, зная, на что еще способен гуторец, но промолчал.
  - Вейен. Вы пели интересную мелодию, там, в таверне. Как я понял, вы не допели ее до конца?
  - Да? Вам понравилось? Я не заметил, чтобы вы хоть немного внимательно меня слушали тогда, - укол Вайлену был достаточно внушителен, и, видимо, этим насытилось самолюбие Вейена, - но, так и быть. Я спою ее. Сначала.
  
  Он пропел первый куплет, его припев и продолжил:
  
  Когда закрыли тени все вокруг,
  Когда ушли любимая и друг,
  Когда мои закончены дела,
  Когда в камине - и в душе - зола,
  Тогда одним движением руки
  Могу навек укрыться от тоски,
  Когда все, от чего я так устал,
  Как нить разрежет ледяной кинжал...
  
   Только огненный зверь
   Вдруг проснется во мгле,
   Только будет рассвет
   На проклятой земле!
   Бросить вызов судьбе,
   Закусив удила -
   Или в сердце клинок,
   Или в горло стрела!
  
  Когда под вечер наползет туман,
  Закрою недописанный роман.
  К гитаре вновь потянется рука,
  Но ощутит лишь вечный лед клинка.
  Верните мне гусиное перо!
  Я напишу про зло и про добро,
  И даже если навсегда один -
  Я снова разожгу пустой камин.
  
   Время! огненный зверь
   Вдруг проснулся во мгле,
   Наступает рассвет
   На проклятой земле.
   Брошен вызов судьбе,
   Как огонь сквозь золу -
   Сердцем встречу клинок,
   Горлом встречу стрелу...
  
  
  В тот вечер они пили легкое белое вино, кажется, из Нюнгары. Алифи почти ничего не говорила, слушая поочередно Вайлена и Вейена. Было видно, что между ней и Вейеном что-то есть или было, Алифи часто шутила в отношении способностей Вейена, заставляя гордого гуторца краснеть. Казалось, еще шутка, и Вейен вспылит, но Алифи удавалось вовремя остановиться, позволяя своей жертве остыть для новых острот.
  Пили легкое белое вино, кажется, из Нюнгары. Вейен рассказал несколько историй из своей бродяжьей жизни, когда ему приходилось разными путями добывать кусок хлеба с маслом. Алифи при этих рассказах демонстративно зевала, давая понять, что уже наслушалась подобного от гуторца. Рассказы Вайлена о своей жизни в деревне её заняли больше. Он часто улыбалась, пила вино и потихоньку откусывала от ярко-красного яблока.
  Когда наступило утро, в Салоне оставалось лишь трое молодых людей и Буфф, тот, кто сменил на своем посту привратника Лаарину. Алифи попросила не провожать ее, но Вайлен стал настаивать, показывая свои аристократические манеры. Вмешался Вейен и объяснил, что сие для конспирации. Манеры отошли на второй план.
  Вайлен вернулся к себе в номер уставшим, но счастливым. Ночь казалось ему волшебным сном, одним из тех, что снятся в начале весны, пророча радость лета и всей жизни. Однако, все было очень скоро омрачено. В голове Вайлена ударил гонг страха, он вспомнил происшествие в таверне.
  
  
  
  
  6.
  
  
  А еще он вспомнил, что Роуллэра не было с ними в тот вечер. Он не раз спрашивал в салоне Вейена о пропавшем, но гуторец лишь отмахивался фразой, вроде: «он в опасности сейчас, ты же знаешь». Тогда, почему-то, Вайлен не осознал, что в опасности находится также и он, сын графа Гусмерайна.
  Несомненно, его запомнили в таверне. Хотя Вайлен и не носит никаких родовых знаков, внешность и манеры благородного Гусмерайна могли привлечь внимание людей внимательных, среди которых наверняка были и осведомители Охраны. Далее он думать уже не мог, так как просто уснул.
  Проснулся только днем. Голова жутко болела толи от недосыпа, толи от пересыпа. Вроде, хотелось спать дальше, но Вайлен четко знал - будет еще хуже. Быстро умылся холодной водой из кадушки, приготовленной дочерью тавернщика, оделся во что-нибудь неприметное, и вышел на улицу. К счастью, было пасмурно и солнце не слепило глаза.
  Вайлен гулял по городу, стараясь вслушиваться в чужие разговоры, надеясь, видимо, узнать хоть что-нибудь про происшествие в таверне прошлой ночью. Выходя же из своей венты, тщательно осмотрелся на предмет слежки. Ничего не заметил, хотя это мало что значило: в городе было не как в лесу, и Вайлен здесь был беззащитен против чужих глаз. Но молчало и то потаенное чувство, что не раз предупреждало об опасности. Будем надеяться...
  
  Во второй таверне, кажется, это был «Валенгрид», которая располагалась все на той же Грандвио, он услышал разговор двух небритых ремесленников. Те говорили о каком-то демоне, убивающем случайных прохожих на улицах города. Но прошлой ночью этот демон смог убить человека прямо в таверне. Как это произошло, никто не видел. Вайлен еле себя сдерживал, чтобы не спросить подробностей. Но сдержался.
  Выйдя из таверны, он решился пойти к той самой. Вывеска «Долгая ночь», тяжелая входная дверь, всегда приоткрытая, запах асталонской кухни. Зайти?
  - Господин желает откушать?
  - Нет, просто подайте кружку эля.
  - Асталонского?
  - Да.
  
  Готовый биться об заклад, Вайлен, был уверен, что это тот самый халдей, что подал эль вчера ему и Асгальду! Не узнал или просто не подал виду? Вайлен очень рисковал. Он сел за один из свободных столиков, коих было достаточно, чтобы выбрать не самый неприметный. Песен в этот день никто не пел. В пяти шагах от стола Вайлена находился тот самый стол. В зале было темно, но можно было разглядеть пару пятнышек на краю стола. С той самой стороны, где сидел Асгальд.
  Видимо, не выдержав напряжения, а может, из-за внезапного приступа духоты, Вайлен быстро вышел из таверны, скорым шагом направившись к зданию Городского суда. В качестве пристроя, что было достаточно символично, рядом с судом располагалась Охрана.
  Охрана, так обычно обыватели называли Службу Его Императорского Величества по охране порядка в Империи. Политический и уголовный сыск осуществляли хорошо обученные агенты, опытные ищейки Империи. В каждом крупном городе располагались филиалы их службы, в каждом селении был у них свой агент и своя сеть осведомителей. Ничто в Империи не происходило без ведома шефа Охраны, который лично докладывал Императору. Такова была, служба Охраны в те годы.
  
  Но, не дойдя до Охраны двухсот шагов, он встретил Роуллэра. Вернее, это Роуллэр встретил Вайлена, оттянув его за рукав в подворотню:
  - Ты что удумал?
  - «Ты»? С каких это пор мы перешли...
  - Хэх! Забыл? Не заговаривай мне зубы, я же вижу, куда ты идешь? Выкладывай, что задумал! - Роуллэр был крайне возбужден, все время теребил Вайлена за рукав, словно пытаясь таким нелепым способом выбить из него признание.
  - Я не собираюсь тебе, Самаркан из Нюнги, что-либо объяснять.
  - Как ты сказал? Ох, глупец. Я не Самаркан. Самаркан - мой отец, покойник. Что ж, есть человек, которому ты сможешь все объяснить. Идем.
  - Куда?
  - Не спрашивай, если тебе дорога твоя жизнь, честь и свобода. Не знаю, что для тебя ценнее. Обещаю, если ты готов верить моим обещаниям, что с тобой ничего не случится. Потом, если захочешь, можешь делать, что задумал, он повернулся лицом к лицу к Вайлену, посмотрел немного и произнес, - если захочешь.
  
  Шли в другую часть города, район, где проживают богатые негоцианты, маги и ювелиры. Улицы тех мест славились своими вековыми дубами и буками, затопляя всю округу роскошной зеленью и осеняя все и всех тенью своих великих ветвей. Небольшой двухэтажный домик располагался в тихой части района, куда случайные прохожие заходили редко. Роуллэр умелым движением руки отворил калитку и пропустил Вайлена вперед. Взору молодого Гусмерайна предстал небольшой садик в южном стиле, с двумя прудиками, мостиком через один из них, клумбами с пестрыми цветами. Несколько деревянных скамеек стояли в тени большого дуба. На одной из них сидел Вейен, держал в руках какой-то томик, видимо, и в правду, читал.
  
  - Милорд Вайлен! Очень приятно Вас снова видеть!
  - Да, и мне тоже, Вейен. К сожалению, не знаю вашего титула...
  - А его нет. Я просто Вейен. Вы пришли к Хозяину? - Вейен посмотрел сначала на Вайлена, затем на Роуллэра.
  Последний едва заметно кивнул:
  - Да, он ждет нас.
  - Он? Ждет, - закончил разговор Вейен и продолжил свое чтение. Вайлен заметил название книги - «Войны Императора Тая» Ерегриниса. Забавно.
  
  Роуллэр провел его в дом. Не ахти, какое строение, типичное жилье закоренелого холостяка. Хотя и чисто, но слуг не видать. Привлек внимание лишь рисунок на входной двери. Не герб, но что-то подобное: две змеи сплелись вокруг ели. Посетители прошли в гостиную, где, посреди шкафов с книгами, напротив пустого камина, на большом деревянном кресле-качалке, сидел, не особо раскачиваясь, пожилой человек, с бледным лицом, в потертом домашнем костюме, с дымящейся черной трубкой в зубах и средних размеров книгой в руках, раскрытой, казалось, точно посредине. Вайлен узнал его: это был один из трех господ, игравших в салоне в странную карточную игру.
  - Это был «Хват», как его называет современная молодежь. Забавная игра, но быстро приедается, - Хозяин, а то был явно он, произнес это, не отрываясь от чтения.
  - Что?
  - Та карточная игра, в клубе. То был «Хват». Здравствуйте господин Гусмерайн, здравствуй Роуллэр. Спасибо что пришли, - Хозяин показал на небольшой диванчик у стены, где не было очередного книжного шкафа, а лишь пара полочек свисала над полом, - садитесь, не стойте. Разговор может быть долгим.
  Вайлен, конечно, удивленный комментарием о карточной игре, решил промолчать. А в своих умозаключениях и всей мыслительной деятельности он решил быть осторожным. Он спокойно присел на правую половину дивана, в то время как Роуллэр сел на левую боковину и, закинув ногу на ногу, стал рассматривать потолок.
  Хозяин отложил в сторону книгу, выпустил дым и начал свою так ожидаемую речь:
  - Мой молодой друг. В последнее время вы стали свидетелем странных событий. Признаюсь, за этими событиями стоял я. Позвольте представиться: Нолан Клейн, маг Кальмоса. Молодые люди, с которыми тебе довелось познакомиться - мои ученики. Но учу я их не магии, - Нолан встал с кресла, мерно прошелся до противоположенной стены и обратно, затем, снова сел, - да, не магии. Мне уже сто восемьдесят лет, и более двадцати лет прошло, как я перестал практиковать магию в... корыстных целях. Я обеспечил себе старость, что позволило перейти к любимому занятию - исследованию человеческой сущности.
  Роуллэр издал какой-то странный звук, похожий на стон, встал со своего места и:
  
  - Хозяин, вы позволите ненадолго оставить вас?
  - Да, конечно. Если это так, - улыбка появилась на лице Нолана, - необходимо.
  
  Роуллэр не задерживаясь, вышел из комнаты, и, видимо, из дома. Нолан посмотрел вслед уходящему, покачав головой, заметил вслух:
  - Нетерпеливый, как и его отец...
  - Вы знали Самаркана? - решил проявить осведомленность Вайлен.
  - Что? Ах, да. Мой милый друг, это лишь одно из десятка имен бесстрашного пирата Срединного моря. Одноглазый, Ночной Кормчий, Рахани из Поосполиса, Лоурдух с рудников... Я и не знаю - какое имя настоящее, первородное. Возможно, ни одно из известных. Роуллэр родился за десять лет до смерти отца, но видел его только несколько раз в жизни. Самаркан, будем его называть так, раз вам довелось услышать сие имя первым, до дня своей гибели не оставлял свою шебеку. «Шакал», так он ее назвал. В память о своих приключениях за Въярганой, - Нолан опять встал со своего кресла, - Но это все лишнее в нашей с вами беседе. Самаркан мертв, а его сын - Роуллэр, мой ученик. Как и Вейен. Как и Алифи.
  - Алифи?
  - Да, мой сударь. Алифи, дочь Барука, девица девятнадцати лет отроду, более года назад стала моей ученицей. Ее отец, надо сказать, ничего не знает... О, я вижу, о чем вы подумали. Правильно, мой друг, вы совершенно правы.
  - То есть все с самого начала?... - Вайлен даже встал с места от удивления.
  - Да. Я давно слежу за вами. Я сам нахожу своих учеников, но не они меня. Я даю своим подопечным нечто, что меняет всю их жизнь и все их представление о сущем. И вы тоже можете получить нечто. Что именно? Я не скажу вам сейчас...
  
  
  
  
  7.
  
  
  - Вы знаете, Нолан, что я об этом всем думаю, не так ли? - Вайлен произнес это, глядя прямо в глаза магу.
  - О, да. Я знаю. Вы не верите мне, причем, возможно, вы верите, что я искал вас, что вы нужны мне, но... не считаете, что вам нужен я. Роуллэр! Покажись, не прячься.
  
  Внезапно, совершенно ниоткуда, у одной стен появился Роуллэр, сверкнув в полумраке своими иссиня-черными глазами и усмехнувшись:
  - Создателя не обмануть, сколь не пытайся. Так, Хозяин?
  - Роуллэр, я же маг. Мне скоро будет двести лет, если Адж не заберет раньше. Вайлен! Вот вам пример дара. Мой ученик Роуллэр способен спрятаться в любом месте и в любое время. Это - его дар, - Нолан сделал паузу, затем посмотрел из окна в сторону сада, - Вейен, тоже мой ученик. Но характер его дара иной. И вы, мой дорогой Гусмерайн, видели проявление сего чуда. Там, в таверне. Вам ведь показалось странным, что никто не помнит о происшедшем инциденте. Вейен способен заставить людей забыть, не заметить, не придать значение любому событию, факту. Не буду говорить, как он это делает, думаю, вы и сами догадаетесь. Вы боитесь?
  - Вы правы, Нолан. Я не верю вам. - Вайлен сам удивлялся своей храбрости, - я признаю, я вижу, в конце концов, что у ваших учеников и ваш личный талант на уровне. Даже на высоком уровне. Вы способны творить магию, волшебство. Но то, что было в таверне... то, не только испугало меня, то противно мне. Я не верю вам, в вашу показушную искренность.
  - Эй, полегче! - Роуллэр немного шагнул вперед, - Твои слова могут тебе дорого стоить, если...
  - Перестань, Роуллэр! - Нолан просто махнул в сторону ученика рукой и тот сразу замолчал, - Если я позволил тебе здесь стоять и слушать нас с Вайленом, это не значит, что ты можешь вмешиваться в разговор. Мой друг Вайлен! Вы ошибаетесь, считая все это магией. Это не магия, не волшебство, это - наша сущность, сущность людей. Каждый способен на то, что делает Роуллэр, Вейен и... Я не рассказал вам о моем третьем ученике, вернее, ученице...
  
  У Вайлена екнуло в желудке: «Алифи...»
  
  
  - Да, мой друг, Алифи. Дочь Барука, как я уже сказал тебе, пришла ко мне год назад. Вернее, я ее нашел. Это дитя очень способное. У неё особый, женский дар. И его ты тоже ощутил, не так ли?
  - О чем... о чем вы говорите? - Вайлен начал закипать от гнева.
  - О том самом, Вайлен. Алифи! Будь добра, дитя мое, подойди...
  
  Из дверного проема, противоположенного входу в дом, вышла она, Королева Мрака. На ней было одето легкое, воздушное платье, одно из тех, что скрывает все тело, но. В силу своей прозрачности, умелому взору готово открыть всё. В ее черных волосах запутались несколько маленьких желтых цветов, подчеркивающих блеск и черноту глаз. Королева Мрака.
  - Добрый день, Вайлен. - ее голос снова прозвучал шуршащим в тиши лесным ручьем.
  - Алифи. Рад тебя видеть, но...
  - Но? - как-то насмешливо переспросила она, - что значит это «но»?
  - Я... здесь, я пришел сюда и не ожидал, что ты будешь здесь.
  - Я знаю, мой друг. Я здесь лишь для того, чтобы помочь тебе понять.
  - Что понять?
  Нолан слушал их молча. Он снова сел в кресло, вставил трубку между зубов и начал ее раскуривать. Кресло мерно раскачивалось. Казалось, в такт покачиванию платья Алифи на ветру.
  
  Алифи прошла в комнату и села на диванчик. Вайлен остался стоять подле, боясь оказаться вровень, рядом с этой прекрасной девой.
  - Вайлен. Этот человек - маг и мой учитель. Он показал мне то, что лежало на поверхности, и я взяла это, - внезапно она схватила Вайлена за руку своими обеими ладонями и посмотрела прямо в глаза юноше, - я красива, Вайлен?
  - Что? Ох, да, Алифи. С того самого момента, когда я увидел тебя, выходящей из той самой лавки...
  
  
  Нолан проводил Вайлена в глубь своего жилища, в подвал. Они прошли практически через весь дом, спустились по крутой лестнице и попали в узкий, но длинный коридор. Он привел их к массивной железной двери, от мановения руки Нолана отошедшей в сторону. За дверью оказалась просторная зала, со странным, начертанным прямо на деревянном полу круге с рисунками внутри. Противно пахло магией.
  - Вайлен. я вижу, ты все еще не доверяешь мне. Но почему? Какие нужны доказательства, дабы осознать, что мир привычный - это лишь ширма нашей настоящей жизни. Неужели ты не веришь мне, человеку, прожившему почти два века и видевшему слишком многое, чтобы банально врать. Более двадцати лет мне пришлось жить среди подобных мне. Там, где нельзя утаить ни одной мысли, будь она светлая или темная. И именно там я научился не только говорить, но и думать лишь правду.
  - Моя вера... что она значит, Нолан? - Вайлен сейчас более думал об усталости своей, желал скорее закрыть глаза и забыться. Беседа с Алифи, не смотря на внутреннее очарование и легкость течения, в итоге очень утомило юношу.
  
  Алифи не убеждала Вайлена. Она открыла ему глаза, что мир иной. Но новый мир не желал Вайлена, или Вайлен не желал... это не важно. Усталость, непонятная тяжесть век...
  - Вайлен, перестаньте. Сейчас важный момент. Не время для сна. Позвольте, - Нолан приблизился к Вайлену
  
  Он опустил свою ладонь на его лоб и на секунду закрыл глаза. Вайлену полегчало, голова просветлилась. Нолан отошел обратно и еще раз взглянул на Вайлена, глаза в глаза.
  
  - Так-то лучше. Следуйте за мной. Да, стань в середину круга. - он указал на символ в средине очерченного круга на полу, туда, где был начертан немного другой краской рисунок большой змеи, дожирающей другую змею.
  
   Нолан дождался, когда Вайлен выполнит указанное действие, и сразу же сделал несколько странных движений: несмотря на свой возраст, он быстро сделал разворот вокруг того места, где стоял, вознес руки к потолку и произнес: «Фар ля дан...». Комната сразу озарилась снопом разноцветных огней, сжигая тьму вокруг и придавая особый оттенок и смысл напольным рисункам. Всполохнула дюжина факелов на стенах комнаты, давая еще больше свету. Вайлен закрыл глаза и стал ждать, что будет дальше. А дальше неизвестные силы, пробираясь из недр тела Вайлена, сначала от ног, словно тараканы, затем по телу к рукам и голове - силы шли наружу. Это было похоже на тепло и на смертный холод одновременно. Словно Вайлен горел на погребальном костре. Возможно, внешне это так и выглядело. Но веки юноши были опущены, не давая лицезреть происходящее. В какой-то момент ему стало даже все равно...
  
  
  
  
  8.
  
  
  - Вайлен! Вайлен! - кто-то тряс за плечо, - очнись, братец!
  
  Он лежал на полу, несчастный отпрыск Гусмерайнов, связавшийся с кучкой сектантов во главе с обезумевшим от прожитых лет магом.
  
  - Вайлен! Вставай, я же вижу, что ты очнулся! - настойчивость незваного гостя продолжалась.
  
  Вайлен предпринял попытку открыть глаза. Это не получилось: что-то липкое как воск, скрепило их. Это же липкая гадость пробралась и в горло, так что звук, хоть какой-то хрип, извлечь не удалось.
  
  - О, димабл, да ты весь в какой-то гадости, - сильные руки неизвестного подняли парализованное тело Вайлена и куда-то поволокли.
  
   Через минуту кожа лица ощутила соприкосновение с теплой водой. Возможно, вода, возможно, встряска, возвратило сознание Вайлена на свое место. А через мгновения вернулся дар речи. Хотя, какая эта речь...
  
  - Где... это... - вперемешку с хрипом произнес парализованный.
  - Ты у себя в номере, друг. И весь в какой-то зловонной слизи, - голос был чересчур знакомым. Даже родным.
  - Глаза..., - Вайлен все еще не мог видеть.
  - Да уж, Вэл, твои глаза...
  - Мэл!
  
  Мэлорри, старший сын графа Гусмерайна, помог младшему брату смыть с себя горечь былых побед в виде синеватой слизи, пахнущей коллекторами больших городов, достал из ниоткуда бутылочку доброго гуторского, ловким движением вскрыл ее и разлил по глиняным кружкам.
  
  - Извини, бокалов здесь я не нашел. Как ты вообще тут живешь, здесь даже ванная какая-то маленькая?
  - Нормально, Мэл. Я редко бываю дома... в номере, вернее.
  - О. Значит, ночная жизнь налажена. Так что же ты написал, что скучаешь?
  - Что написал?
  - Что-что. Письмо. Такое небольшое на желтой средней цены бумаге. Совсем в твоем стиле. Еще эта подпись - «Вэйл». Ты это откуда удумал, вот так вот подписываться, брат?
  - Враки, Мэл, я не писал ничего, тем более так. Записка у тебя?
  
  Мэл, улыбнувшись, залез куда-то в недра дорожного костюма и извлек помятую бумажку. Сначала он ее расправил аккуратно, а, затем, протянул Вайлену.
  
  - Вот она, Вэл. Убедись сам - почерк более чем твой. Я же видел твои мазни в замке, даже сравнил с ними.
  - Ты брал мои записи, негодяй? - Вайлен попытался изобразить гнев, но не удалось. Он рассмеялся, затем посерьезнел и взял бумагу, - так-так. Желтая бумага...
  
  Записка была написана рукой Вайлена. Нет сомнений. Даже подделать так нельзя, Вайлен смог бы отличить свое от не своего. Но что это? Он не писал ничего брату, а и зачем... Вернее, когда это было написано?
  
  - Пришла через три дня, как ты уехал. Там написано - приезжай, мне скучно. И что чуть ли со скуки не накладываешь на себя руки. Забавно, подумал тогда я, и решил приехать. Тем более что через четыре дня уезжаю в Сторею, как раз ехать-то через Гасталласу. Так что у меня три дня на все про все. Чтобы помочь тебе, что называется, не скучать.
  - А кто принес записку?
  - Какой-то франт, принес ее ночью. Словно почта призрака. Записку брал наш дворецкий, Йоллен. Так что точно описать почтальона тебе не смогу.
  
  Еще лучше. Почерк, манера письма, типичные ошибки. Вайлен понял, что записка написана им, но он не помнил, как и когда. Если сопоставить дни, то... остается только одно - он написал ее в первую ночь в Салоне.
  
  - Какой сейчас день?
  - Ну, прошло пять дней, как ты уехал.
  - То есть? Я что, пролежал тут сутки... сейчас утро?
  - Утрене не бывает, - Мэлорри улыбнулся и опустил руку на лоб брата, - да, температура нормальная, глаза не желтые. Лихорадки нет, вроде как. Что же ты бредишь, Вэл?
  
  Вайлен сделал попытку встать с кровати. Удалось. Он подошел к окну и, прищурившись от света, посмотрел. Свет, улица, похоже на утро. Он проспал больше суток.
  
  - Как ты сюда вошел?
  - Тавернщик пустил, конечно. Я сказал - кто я, кстати, сказал - кто ты. Он очень удивился и побежал искать ящик гуторского, как только я его заказал. Думаю, ночью будем кутить. Ты не против?
  - Да, то есть, нет. Мэл, здесь многое произошло, записка - вранье. Мне более чем не скучно. Поверь.
  - Тогда расскажи. Кстати, пей, - сам он тоже взял стаканчик с гуторским, понюхал как заправский дегустатор на ярмарке и выпил все залпом, не морщась, - хорошее гуторское, умеют, южные черти, делать, не то, что у нас, на севере. Наше пойло только петухам скармливать, чтобы топтались лучше.
  
  Вайлен тоже взял стакан, сделал глоток, поперхнулся и побежал к ванне. Из его глотки вывалился шматок зеленой слизи. Затем, остатки пищи. Мэлорри, стоя сзади, покачал головой и щелкнул языком:
  
  - Что же так. Совсем плох, братец. Что за дрянь ты ел на ужин?
  - Ничего я не ел, - Вайлен сказал это не сразу, а как продышался, - я не ел вчера, позавчера. Я не ел два дня. Эта гадость... постой! Я все расскажу. Сядь.
  
  Старший из Гусмерайнов не стал спорить и сел на кровать, закинув ногу на стул. Вайлен остался стоять в силу физиологических причин, искренне считая, что стоя не так тошнит, и начал речь:
  
  - Все началось в первый день. Выйдя из венты, я увидел девушку...
  - Ага! Значит, все из-за бабы! - Мэлорри даже потер руки, чуть не опрокинув кружку. Что заново наполнил в момент вайленовской немощи, - девушка, хех...
  - Эх, Мэл. Если бы! Так слушай...
  
  
  Через полчаса Мэлорри знал все, или почти все. Вайлен опустил некоторые моменты с Алифи, боясь показаться слабаком перед женскими чарами. Но и остального хватило, что привести старшего брата в состояние задумчивости. Он почти допил бутылку вина, хотя, вряд ли, опьянел. В года молодости он позволял себе большее.
  
  - Эх, брат. Это я называю переплет, в который можно попасть. Ты попал, Вэл.
  - Знаю, знаю... но что-то со мною случилось, определенно. Я хочу это выяснить.
  - Давай выясним. Но для начала - выясним, что это за фрукты, твои новые «друзья». У меня есть пара старых армейских дружков...
  - Мэл, ты же не служил! А?
  - Знаешь что, Вэл.
  - Что?
  - Сиди в номере и никуда не высовывайся, пока я не вернусь. Я велю подать тебе... э-э-э... омлет с беконом!
  - Ненавижу!
  
  
  
  
  9.
  
  Когда Мэлорри вернулся, а это уже был вечер, часа за три до темноты, его младший брат, похоже, пришедший в себя, допивал вторую бутылку из ящика гуторского. Он не по трезвому радостно встретил брата, предложив жестом присоединиться. Мэлорри отмахнулся рукой, уселся на стул и выбросил на стол пару бумаг.
  - Что это? - Вайлен недоуменно уставился на бумаги, затем на брата.
  - Так-с. Вино пошло тебе не совсем на пользу. Ел омлет? Нет. Ясно, пьяный сыщик вышел на тропу войны.
  
  Мэлорри покопался в складках плаща и вытащил какую-то бутылочку. Открыл ее, понюхал, слегка поморщившись, и протянул сей элемент Вайлену:
  - Выпей брат, иначе ты ничего не узнаешь до завтрашнего утра.
  - Чагой-то, это пить? - он взял таки бутылку, но лишь понюхав, чуть не бросил на пол, - гадость!
  - Пей, паршивец, не заставляй меня...
  - Эх, отравители!
  
  И выпил. Его не стошнило, но близко к этому: было плохо, очень плохо, так, когда думаешь: «уж лучше бы умер вчера». Но уже через пару минут был свеж, как утренний огурец на грядках крестьян южных провинций. Со свежим взглядом сел напротив Мэлорри. Тот улыбнулся традиционно снисходительной улыбкой и продолжил:
  Отлично. Ты готов. Ну, во первых. Я узнал всего ничего, хотя и это, местами, конечно, странно соотносится с твоими рассказами. Начну по порядку. Роуллэр. Занятная фигура, сын какого-то пирата, действительно, того самого, Самаркана. Обвиняется его сынок в пяти убийствах и двух заговорах против Его Императорского Величества. И это только у нас, в Асталоне. Розыском сего субъекта, действительно, занимался некто Асгальд Раад, но пару дней назад был найден мертвым в таверне. Причина - укол стилетом в ухо. Тут все сходится, брат. Однако его убийца не найден. Вейен. Под таким именем в сыскарных кругах никто неизвестен, однако, гитарист из Гутора, под именем Пабилио, разыскивается в Нэронисе. Что не так далеко отсюда, за мошенничество. Обманул пару ювелиров, да не очень удачно. Попался на сбыте краденного, но сумел бежать, бросив похищенное. Это было три года назад. Приметы Пабилио, вот они, на бумаге написаны, сходятся с тем, как ты описываешь Вейена. Посмотри сам. Перейдем к твоей пассии. Алифи. Дочь Барука, начальника Охраны города. Видишь, ли, брат, Алифи мертва уже почти год. Прошлым летом ее тело нашли в одной из сточных канав, с перерезанным от уха до уха горлом и полностью изуродованным лицом. Нет нужды говорить, что до смерти ее, или уже после, она была изнасилована. Барук перевернул весь город. Он своими руками передушил не менее полусотни бродяг, но так ничего не выяснил. В то лето погибло с десяток девушек, причем таким же способом. Какой-то безумный решил скоротать вечера. Но тут одна странность, лицо Алифи. Оно было изуродовано, а лица других девушек - нет. Алифи опознали по родовой татуировке и шестому пальцу на одной из ног. Ну, и цвет кожи, конечно. В Гасталласе не так уж и много чернокожих девушек. Так кого ты видел на днях, братец? И я не знаю, поверь мне. Остался последний персонаж. Но это - более чем загадка. Нолан Клейн, маг Кальмоса. Он приехал в город пять лет назад, обосновался в тихом районе. Сейчас я выдам страшную тайну, но ты брат мой. Брат мой! Охрана следит за каждый магом, особенно за молодыми, боясь узнать в них еретиков и старыми, опытными, видя в них угрозу трону. Вот так вот. Нолан был взят на заметку. И вот что узнали наши друзья из императорской службы: Нолан за все пять лет не более десяти раз покидал свою резиденцию. И каждый раз за ним тщательно следили, но ничего противозаконного наш друг не совершал. Вот такие дела, брат. А ты говоришь, любовь.
  Вайлен встал с кровати, прошелся взад-вперед по комнате, подошел к окну и стал разглядывать прохожих. Мэлорри счел за лучшее помолчать немного. Через пару минут Вайлен произнес:
  
  - Значит, говоришь, мертва.
  - Мертвее не бывает.
  - Но по описанию моему, это Алифи?
  - Да, брат, я проверил это. Её описание также есть в бумагах. Это Алифи. Более того, я не сомневаюсь, нет у меня сомнений, что это и есть Алифи.
  - Тогда как...?
  - Вот так. Есть такое слово среди служителей Охраны. И это слово «инсценировка».
  - Но зачем?
  - Ты меня спрашиваешь?
  
  
  Они вышли из венты и быстрым шагом направились в центр. Однако Мэлорри повел брата не через Грандвио, а по соседним улочкам. Но ходу, он счел за должное объяснить кое-что:
  - Мне пришлось довериться одному человеку. Он мой старый приятель, еще по университету. Я рассказал ему, ну, почти всё. Он и помог мне с информацией. Сейчас мы идем на встречу с ним, так вот ты подумай еще, что может помочь в наших поисках.
  
  И Вайлен думал.
  
  
  
  
  
  10.
  
  За столом, в тихой таверне университетского квартала, сидели трое. Двое из рода Гусмерайнов и один сын простого сельского сквайра. Мэлорри представил его как Свильд Партерлайн, служащий Охраны второго класса.
  
  - Итак, вы и есть Вайлен Гусмерайн, брат старины Мэлорри, - произнес Свильд.
  - Да, это так.
  - Однако ж, я представлял вас немного другим... но это не важно. Главное - то, что произошло. Для начал я хочу сказать, что о произошедшем с вами, кроме лиц подозреваемых конечно, знают лишь трое: вы, ваш брат и я. Мое начальство лишь в курсе, что я веду дело в отношении высокородного. Есть такая, вот, процедура, в нашем деле, когда замешан кто-то, начиная с барона Империи и выше. Вы - как раз таков. Вы не совершили государственной измены, ваш товарищ Роуллэр и этот Пабилио, он же, Вейен, тоже. Они лишь обыкновенные уголовники. Хотя Вейен и убил одного из наших.
  - Полноте, Свильд, переходи к делу, - Мэлорри, привычным жестом, прекратил затянувшуюся речь приятеля.
  
  Свильд посмотрел на друга, затем на Вайлена, после чего покопался в своей сумке и достал сверток из грубой мешковины. На столе развернул сверток, в нем оказался тонкий стилет. Тот самый, что торчал из уха Асгальда Раада. Такой же, как тот, которым Вейен чуть не сделал дырку в подбородке Вайлена в темном переулке, во время стремительного бегства из таверны «Долгая ночь».
  
  - Узнаете предмет, Вайлен?
  - Да, это он, стилет Вейена.
  
  Свильд взял стилет и повертел его в руках.
  
  - Легкий. Сбалансированный. Идеальное оружие, если уметь пользоваться. Один удар в точно установленное место. Ухо, грудь, глазница, рот, шея. Этому учат не в каждой школе. Но в Гуторе есть такая. Школа «Розуме».
  
  Свильд небрежно бросил стилет на стол и снова полез в сумку. И в этот момент в таверне погас свет.
  
  Хотя еще не до конца завоевала мир темнота, мрак получился достаточный, чтобы вызывать некоторую панику среди посетителей. В таверне было с десяток канделябров и около пяти масляных ламп. Все они, совершенно внезапно и разом, потухли. Глаза Вайлена оказались в полной темноте. Какое-то движение слева, знакомое движение и знакомый запах. Кальян! Роуллэр!
  
  - Он здесь, - Вайлен заметался у стола, задевая других, таких же суетливых.
  - Кто, где? - разом спросили Мэлорри и Свильд.
  - Роуллэр, я чувствую... это его работа.
  
  Едва договорив свои слова, Вайлен ощутил легкий шлепок по затылку. Реакция, несмотря на свою мгновенность, ничего не дала: сзади никого не было, и на выставленный вперед клинок шпаги никто не напоролся. Уже откуда-то справа раздался тихий смешок: «предатель...»
  Свильд вытащил из-за пояса ручной арбалет и передернул рычаг. Мэлорри обнажил среднего размера кинжал, сочтя шпагу неудобным оружием в помещении таверны. Но врага видно не было, и не только, вернее, не столько, из-за отсутствия освещения. Со стороны выхода послышался сдавленный крик. Вайлен различил во тьме, что это тавернщик вдруг схватился за горло и упал на пол.
  
  - Он там!
  - Где? - разом переспросили друзья по университету.
  - У входа!
  
  Втроем они двинулись, было, к намеченной цели, стараясь не мешать друг другу. Но прошли лишь пять шагов, когда, со стороны оставленных позиций раздался тот же смешок. Мэлорри кошкой прыгнул в сторону смеха. Но было поздно.
  
  - Эта гадина украла твой мешок, Свильд!
  - О, димабл. Вот он! - Свильд вздернул руку в сторону дверного проема, ведущего на кухню, - он туда побежал и сам рванул следом.
  
  Вайлен и его старший брат едва успевали за ним.
  
  Пробежав через всю подноготную городской таверны и выйдя на задний двор, они очутились в царстве грязи и кромешной тьмы. Где-то дальше, видимо, ближе к улице, слышалась странная возня, а затем непонятные человеческие хрипы. Первый прибежал Вайлен. Свильд лежал на земле и держался за горло, из которого хлестала кровь. Мэлорри прошептал сквозь зубы: «убью, гадину...»
  
  - Попробуй, я здесь! - впереди замаячил силуэт.
  
  Вайлен не узнал в нем Роуллэра, это был другой ученик безумного мага. Послышался звон металла и... внезапно, не понятно, но мимо пронеслись мгновения, возможно, минуты. Вайлен не видел ничего, его сознание находилось в пелене лилового тумана. Следующая картина разбудила юношу. Перед ним, озаряемый совершенно непонятным источником света, словно, со всех сторон светило по свече, стоял Вейен. Перед ним стоял Мэлорри, неестественно изогнув шею. На шее брата блестел клинок стилета.
  
  - Теперь мы поговорим с тобой, брат Вайлен, - поэт-песенник улыбался всеми своими зубами, словно происходившее было очередным смешным представлением в уличном балагане.
  - Что ты хочешь, Вейен. Отпусти его, он не причем. Он вне нашего с тобой спора, - Вайлен, весь сжавшись от напряжения, стал приближаться к врагу.
  - Ошибаешься. Это он виноват в твоих проблемах. Его кровь смоет твой позор. Так считает он, учитель.
  - Нет!
  
  Острие стилета стало погружаться в мягкую щетинистую плоть горла Мэлорри. В глазах брата читался страх и всепрощение. В действиях Вайлена - отчаяние. Он рванулся вперед, но той частью интеллекта, что не был объят ужасом, осознавал - он не успеет. И это вызвало взрыв в голове молодого Гусмерайна.
  
  Все замерло и все замолчало. Ничто не шевелится. Перед ним - лишь глаза брата. Живые глаза. Не сразу, постепенно, он стал видеть боковым зрением. Вейен смотрит на него, на лице убийцы - улыбка. Даже в темноте белые зубы. И ничего нельзя поделать.
  Вайлен, по прошествии, возможно, вечности, стал ощущать, что время не настолько застыло. Медленно, как улитка в саду, но движение его тела происходит. Впрочем, как и погружение стилета в горло брата тоже не остановилось. Оставалось лишь думать и принимать решение. Ладонью он ощутил мягкую кожу рукояти клинка. Шпага была слишком тяжелой, чтобы резко, быстрее стилета, метнуться вперед и проколоть врага. Но другого выхода не было...
  Со скоростью ветра, замедляясь лишь из-за необходимости поднять свое оружие и направить во врага, Вайлен молнией ударил по врагу. Острие фамильной шпаги, словно наказывая родового обидчика, с шелестом травы вошло в глазницу Вейена и вышло с другой стороны его головы. Рука Вайлена остановилась лишь, когда эфес шпаги ударил по лицу врага. Ту же, Вайлен оставил рукоять своего оружия и подхватил норовящего упасть Мэлорри. Стилет, словно шип розы, повис, было, в горле брата. Но лишь затем, чтобы почти сразу выпасть и прозвенеть о каменную мостовую.
  
  - Мэл, все будет хорошо, все, - Вайлен не смотрел на поверженного Вейена, словно, не сомневаясь, что тот убит, - Мэл...
  - Все нормально, Вэл. Он лишь поцарапал меня. Только вот... - Мэлорри, совсем обессилев, окончательно повис на руках брата.
  - Тише, тише...
  
  Он отнес раненного к одной из стен, положил его там. Из кармана извлек платок и промокнул рану. В тот же миг ощутил странное жжение на кончиках пальцев.
  
  Таинственный свет, озаривший в какой-то момент поле боя, уже исчез. Лишь тусклые факелы светили где-то у входа. Это кто-то вышел из таверны, проверить, что за шум. Вайлен поднес к свету платок и увидел, что вместе с кровью на нем шипело какое-то зеленоватое вещество.
  
  - Мэл! Держись! - до сознания юноши дошло, что его брат отравлен.
  
  Но брат уже не шевелился. Его рот, искривившись от боли, застыл на веки. Один глаз закрылся, оставив второй укоризненно смотреть на виновника обстоятельств. Мэлорри Гусмерайн был мертв.
  
  - Эй, парень... Милорд! Что произошло! - слуга тавернщика подошел с факелом и уставился на Вайлена.
  - Ничего. И всё, - Вайлен не счел нужным что-либо объяснять.
  
  Он закрыл брату глаза, вернее глаз. Затем резко встал и пошел в сторону тела Вейена. Уже издалека увидел, что гуторец, не смотря на смертельную рану, еще жив и пытается ползти, но клинок в голове тому стал помехой. Молча, Вайлен с разбегу ударил по голове Вейена, вызвав у того страшный хрип. Затем опустился на одно колено и схватил одною рукой эфес шпаги.
  
  - Умереть хочешь?
  
  Вайлен резко дернул за эфес: на себя и немного вправо. В момент, когда клинок выходил из глазницы, взгляд, вернее, то, что от него осталось, уставился на Вайлена. Губы врага пытались что-то произнести, но было поздно. Вытащив шпагу, Вайлен опять со всей силы ударил сапогом по лицу Вейена, раздробив ему челюсть и нос. Следующий удар надломил черепную коробку. Сзади послышался крик. Пришла пора уходить.
  
  Перед уходом, Вайлен успел взять трофей: снял с Вейена перевязь с оставшимися двумя стилетами. Те стилеты были вдвое короче, чем... первый. Вайлен просто сложил их и засунул за пояс. Клинковая часть трофеев была надежно скрыта кожаными ножнами, дабы не поранить владельца. Хотя, об этом как-то и не думалось...
  
  
  
  
  11.
  
  Проблем с погоней не было: он быстро покинул место происшествия, до того, как прибежало слишком много народу. Парень с фонарем так и стоял в стороне возле тела Мэлорри, не осознавая происходящее. Вайлен быстрым шагом прошел три квартала, остановился возле какой-то таверны «Три коровы», осмотрелся, зашел. Внутри пахло жареным мясом. Он наскоро перекусил говяжьими отбивными, запивая теплой водой. В зале было пусто - лишь у дальнего окна сидел какой-то старикашка. В голове Вайлена мелькали картины, одна забавнее другой. Мысль о смерти брата, казалось, отошла на второй план. Месть, вернее, жажда мести, дополнилась, если даже не уступила место холодному расчету и идее о необходимости. Необходимость он сейчас видел в избавлении мира от Нолана и его питомцев. Труды Асгальда и Свильда четко предстали в сознании как естественный выход для очищения совести и восстановления поруганной чести.
  Также он обдумал момент приобретения совершенно новой способности. «Остановка времени», так он прозвал это про себя. Пусть и Нолан дал такое ему, Вайлену. От руки создателя умрет создатель? Нет, по-другому говорило это чудовище Роуллэр... «Создателя не обмануть, сколь не пытайся. Так, Хозяин?» Убить Роуллэра. Сегодня ночью. Но где его искать?
  
  Три часа от заката. Он стоит возле злополучной двери в Салон. Стоит уже час, но никто не зашел и не вышел. Хорошо это, или плохо... скоро узнаем.
  Вайлен отошел от скрывавшей его от лишних глаз стены и с ходу постучал в большую дверь. Никто не открыл. Еще стук, еще... затем он сам толкнул дверь, и та подалась. Знакомый спуск вниз, но кромешная темнота сулила опасное приключение. Ощупывая стену, Вайлен потихоньку проник в недра дома. Внизу площадка освещалась таки вставленным в гнездо на стене факелом. На свет он и шел значительную часть пути. Вот и дверь. Тончайшая нить, щель между дверным проемом и самой дверью наводили на мысль о засаде. Но сегодня не время отступать или бояться.
  Вайлен резко открыл дверь, дивясь приложенной к ней своей силе. Зал, знакомый по ранним визитам, был пуст. Предупреждая опасность, Вайлен напряг мышцы лица, взывая к своим особым способностям. Словно нехотя, реальность постепенно останавливала свой бег, сигнализируя сей факт снижением и полным уничтожением какого-либо шума. Наступила та самая тишина.
  
  Обычные бесконечные минуты привыкания к новой реальности прошли, и Вайлен ощутил способность видеть картину не только впереди, но и вокруг. Мир увеличился с небольшой площадки на возвышенности в центре зала до широкого обзора комнаты, с ее многочисленными уровнями и закоулками. Мебели не было, лишь с полдесятка пустых вазонов да три вечно здесь стоящих пальмы в деревянных кадках. Опасности не видно.
  
  Вновь запустив время, Вайлен стал потихоньку двигаться к центру комнаты. Он вытащил оба трофейных стилета, один выставил вперед, упреждая прямое нападение, второй расположил над головой, готовясь к атаке с любой другой стороны. Шаг за шагом, он подошел к тому месту, где, во время его последнего визита стоял стол. Тихий свет тянулся из непонятных источников, слабо освещая помещение. Тишина вокруг, так и говорила: опасность рядом. Он остановился. И в этот момент услышал тихий свист.
  Опять остановилось время.
  Словно прорываясь сквозь морские волны, Вайлен очень медленно обратил лицо к потолку. С него, сгруппировавшись в прыжке, обнажив кривой нож, падал Роуллэр.
  Вайлен отскочил в сторону, позволяя врагу встать на пол. Роуллэр, не ожидая от противника такой прыткости, замер, потихоньку поворачивая лицо к врагу.
  
  - Так-так, Гусмерайн. Вот и ваша очередь, - он выпрямился, держа свое оружие острием к полу, - а где наш общий друг Вейен?
  - Мертв, - Вайлен усилием воли скрыл даже в столь коротком слове радость.
  - Не сомневался. Учитель создал достойного... предателя.
  - Предателя? Я никого не предал. Вы - убийцы...
  - А ты?
  - Я? - Вайлен медленно повернул клинки в сторону Роуллэра, предупреждая его атаку.
  - Кто-то ведь убил Вейена, не так ли?
  
  Сказав это, Роуллэр пал наземь, растворяясь в его плоскости. Вайлен, понимая, что грядет атака, снова попытался остановить время, но... в висках заколотила кровь, пол стал уходить в сторону от тела и слова Роуллэра:
  
  - Учитель не сказал тебе? Наши способности требуют жертв, только что не человеческих. Силы жизни расходуются, и нельзя сделать «чудо» много раз подряд, будучи слабым и не тренированным...
  
  Но время все-таки смогло остановиться. Хотя, перед этим у Вайлена носом пошла кровь, и засвербело в ушах. Присутствие Роуллэра чувствовалось. Он был рядом. Описывая одною рукой со стилетом полукруг, а другой направляя удар назад, Вайлен стал разворачиваться, ища взглядом противника. Развернувшись на полкорпуса, он увидел легкую дымку в трех шагах от себя. Роуллэр летел, нанося удар сверху. Вайлен стал приседать, рассчитывая нанести свой удар, возможно, отравленным стилетом снизу в живот. Но Роуллэр за шаг до цели совершил прыжок и пронесся над головой врага. Далее, сдерживать время Вайлен не смог...
  
  Роуллэр остановился, словно благородным жестом давая врагу передохнуть. Он подождал, когда Вайлен развернётся:
  
  - Добрый друг... вы скоро умрете. Ваши способности на исходе, они лишь оттягивают неизбежное. Ваше последнее слово. Может, что передать Алифи?
  - Да, сын воришки. Передай ей привет при встрече, она ведь будет следующей.
  
  От слов Вайлена Роуллэр побагровел и сразу, молча, бросился в атаку. Похоже, верный ученик Нолана, тоже приустал. Битва пошла на равных.
  
  Роуллэр влетел в пространство Вайлена, нанося широкий боковой удар. Вайлену стоило больших усилий уйти от него. Выставив вперед стилет. Кривой нож чиркнул по преграде. Второй рукой Роуллэр схватил противника за вторую же руку, резко вывернув ее от себя. Затем, Роуллэр, присев, смог совсем приблизиться к Вайлену и ударить его рукоятью ножа в челюсть. От неожиданности, Вайлен выронил один из стилетов. Второй был в блокируемой руке. Враг был готов нанести последний удар, сверху.
  
  Вайлен расслабил ладность, держащую стилет. Он направил падение оружия так, чтобы оно, перевернувшись, полетело вниз на руку Роуллэра. Задуманное удалось, и острие стилета поцарапало запястье Роуллэра. Тело сына пирата, тотчас, забилось в пугающих, противоестественных судорогах. На губах вскипела пена зеленого цвета, а кривой нож выпал, звеня по каменному полу. Роуллэр рухнул на пол. Странно, но смерть наступила мгновенно, словно яд на стилете (или в стилете?) был сильнее, чем тот, что поразил Мэлорри.
  
  Он вышел из Салона, никого более не встретив. Алифи здесь не было. А он жаждал её найти.
  На улице была ночь, людей почти не было, пару раз встретился патруль из трех стражников. Завидев высокородного, они приветствовали его и проходили, не останавливаясь, мимо. Это радовало Вайлена. Но он не мог узнать у них то, что хотел. Хотя, именно стража могла бы ответить на этот вопрос.
  
  
  
  
  12.
  
  Где живет глава городской стражи Барука, он узнал у старика из таверны «Авантюристка» в Квартале купцов. Тот, разморенный крепленым гарагасским элем, рассказал, что дом Барука - в центральной части города, двухстах с половиной шагах от Ратуши, на улице Розмарин. Большое трехэтажное здание из синего кирпича, с высокой оградой. Охраняемое «не менее чем сотней вооруженных до зубов черномазых». Да, это настоящая крепость, цитадель в середине города.
  
  Небольшая кирпичная кладка, на ней в два роста оградка из часто поставленных заостренных копий. Такую с маху не перелезешь. Да и охрана, хоть и невидна, но, тем более, опасна.
  Вайлен наблюдал за домом с противоположенной стороны улицы, с красивым названием Розмарин. Он скрылся в тени стоящего там здания, кажется чьей-то лавки. Сам дом Барука находился где-то в глубине сада, отсюда были видны лишь третий этаж, да декоративная башенка, с левой стороны. Ворота в усадьбу закрыты, на страже стоят двое, голых по пояс, чернокожих воина. Там уж точно не пройдешь, если хочешь, чтобы твой визит остался незамеченным.
  Его размышления были внезапно прерваны: ворота усадьбы Барука открылись и выпустили наружу крытый экипаж, черного цвета, запряженный парой белых лошадей. Окна экипажа были зашторены, но... Вайлен каким-то необычным, сверхчеловеческим чутьем понял, что это сам Барук. И он уезжает.
  Это был как порыв ветра. Страшно и неожиданно. Словно Вайлен стал тенью и прошелестел в таком состоянии по мостовой до самого экипажа. Все произошло в мгновение, за время, что необходимо человеку, желающему моргнуть. Не было времени даже попытаться осознать происходящее.
  Вайлен, зацепившись за ручки с задней части кареты, ехал в неизвестность. Ехал к очередному повороту своей уже никчемной судьбы.
  
  Лошади гнали достаточно быстро, и Вайлен с трудом различал дорогу. Мелькали дома, вывески, люди. Заметили ли его они, а также охранники у дома Барука - он не знал. Да и какое это имело значение: какая-то тень на карете какого-то вельможи, то, что можно принять за дымку, мираж, привидение...
  Они стали останавливаться, замедляя поначалу ход, а уж затем послышались команды возницы. В этот самый момент, Вайлен спрыгнул. Сделал он это с легкостью кошки, и сразу же скрылся в ближайшей подворотне. Он не узнал квартал, кругом было грязно, но нищих не видать, а на мостовой - достаточно чисто. Странное сочетание. Он выглянул из-за угла, увидел свою карету, выходящего из нее чернокожего великана, одетого в шелка. Барук. Рядом с ним такой же чернокожий воин, с широкой саблей, постоянно оглядывающейся вокруг. Охранник. Телохранитель. Тот, кто тоже умрет в эту ночь. Они заходили в большое трехэтажное здание, с лепными балкончиками, драпировкой и прочими фетишами. «Теплые моря» на вывеске. Самый известный бордель во всем Асталоне.
  
  - Господин желает отдохнуть? - женщина в длинном синем платье встретила его сразу за входной дверью.
  - Да, есть такое желание, - Вайлен изобразил слегка испуганный взгляд провинциала, повертел головой вокруг и добавил, - я в первый раз...
  - Ну... добро пожаловать! - Женщина жестом пригласила посетителя пройти далее.
  
  Далее был роскошно отделанный шелками и дорогим южным дубом холл с широкой лестницей на второй этаж, пальмами в кадках и широченными диванами пестрых расцветок. Теплое море напоминали портьеры цвета волны Срединного моря и грубо сделанное каменное панно над входом, где, с позволения сказать, художник изобразил непривычно тихий берег северного побережья.
  
  - Вас интересует что-то или кто-то конкретное, цвет кожи, раса, возраст, пол? - хозяйка начала привычный для неё опрос клиента.
  - О, да. Есть ли у вас... смуглые молодые девушки?
  
  Женщина остановилась, задумалась, затем посмотрела на Вайлена:
  
  - Да, есть. Вы доверитесь моему вкусу или сами выберите из предложенных?
  
  Вайлен удивился, правда, не подав этому виду, что имеется выбор чернокожих и около того девушек. Пусть даже и в столь приличном, если можно так выразиться для борделя, месте. Он изобразил скоротечную задумчивость, вполне обоснованную, и ответил:
  
  - Пожалуй, выберите сами. Мне придется подождать?
  - О, зачем же? - женщина жестом подозвала юношу, из числа тех, что стояли в холле, - Арен, проводи нашего дорогого гостя в комнату... семь.
  
  Юноша посмотрел полным смирения взглядом на Вайлена:
  
  - Прошу Вас, господин, следовать за мною. Это вверх по лестнице...
  
  
  Он стоял спиною к ней, этой очаровательной смуглой девушке с ярко выраженными цезарийскими чертами лица. Красивое тело, дивный запах кожи и волос, ослепительно белые зубы и теплый влажный рот. Ему понравилось.
  
  - Ты уже одеваешься? - она потянулась руками себе за спину, словно пытаясь достать оттуда что-то.
  - Да... нет. Обычно ваши... твои посетители остаются на ночь?
  - Да, почти всегда. Лишь этот Барука...
  - Что Барука? - Вайлен еле сдержался, чтобы не обернуться, что крайне не хотелось.
  - Ты знаешь его? Ах, да... чернокожий вельможа, кто может его не знать... Он никогда не остается более чем на час. Разве только с той, с Плинией...
  - С кем?
  - Плиния. Это его женщина на каждую ночь последние полгода, - её голос вдруг странно изменился, похолодел, - не знаю, что он в ней нашел. Это сумасбродная кафрийка, похоже, спутала его разум с чувствами, ослепила его...
  - Она магичка?
  - Она? О, нет! - девушка села в постели, оголив свой бюст, но Вайлен этого не видел, - Может, она и занимается феорническими вещами, но не более чем на уровне деревенской колдуньи в черных лесах.
  - Она оттуда приехала?
  - Вот что есть загадка, так это откуда она... эй, молодой человек? А почему ты меня об этом расспрашиваешь? Ха! Если ты решил с ней встретиться, то напрасно. Каждое утро она уезжает в неизвестное место, приезжает ночью, причем не каждой, а через одну. И всегда бывает только с Барукой.
  - Поверь, моя прелесть, это просто любопытство...
  
  Вайлен, расспрашивая девушку, одновременно размышлял. Он обрел способность останавливать время. После умерщвления Роуллэра он, похоже, перенял его способность прятаться от чужих глаз и перемещаться словно ветер. Именно это произошло там, у дома Баруки. Но Вейен? Что говорил Нолан о способностях гуторца? А если попробовать?
  Он повернулся к девушке, оценив размер ее грудей, с наслаждением вспоминая об их упругости и тепле. Посмотрел её в глаза и тихо произнес:
  
  - Я останусь с тобой на всю ночь. Я ложусь рядом с тобой, видишь?
  
  Девушка смотрела, не моргая не менее полуминуты, затем, повернулась в сторону, протянула руку и прошептала:
  
  - На всю ночь?
  - О да, мое чудо. Ты слишком прекрасно, чтобы оставлять тебя одну. Обними меня...
  
  Девушка обняла рядом лежащую с ней подушку, ловя губами несуществующие поцелуи.
  - Отдохни, закрой глаза. Я уберу свет...
  
  
  
  
  
  
  14.
  
  Он перелез через перила балкона, прополз по щербистой каменной стене на следующий этаж и заглянул в окно. Приглушенный свет свеч озарил искомую цель. Она лежала на большой широкой кровати, гораздо большей, чем у той... Спала, как и ее любовник: толстый чернокожий мужчина, абсолютно голый, одежда валяется рядом, на полу. Там же лежит и толстая кривая сабля.
  Одна из створок окна приоткрыта. Вайлен решил попробовать свои особые способности.
  Странная ночная тень, словно большая мохнатая бабочка, скользнула сквозь невидимую щель окна в комнату. Тень остановилась аккурат в середине комнаты и стала набухать, как дрожжи в углу заброшенного погреба. Постепенно обрисовывались черты человеческого тела: стройное мужское тело, облаченное в темные одеяния, отливающие синевой в свете тлеющих ароматизированных свечей комнаты Плинии. Глаза девушки открылись, чтобы увидеть свой очередной ночной кошмар. Пред ней стоял Он.
  
  Плиния. Она же Алифи, метнулась со скоростью пантеры в сторону небольшой дверцы, ведущей в некое подобие кладовой. Там, только там, она могла бы себя чувствовать в относительной безопасности. Дверь комнаты, не смотря на свою видимую тленность, была серьезной преградой, для любого, кто не Алифи. Магическая защита пресекла бы любую попытку проникновения. Ее убежище, оно было так рядом. Но не в случае с Вайленом.
  Он на сотую часть секунды прикрыл свои веки и мысленно призвал время остановиться. Алифи зависла в воздухе, словно, в куске льда странное существо доимперских времен. Черное, обнаженное тело, напряженные мышцы, лицо, выражающее страх. И эта бесподобно завораживающая аура вокруг нее, словно голубоватая дымка. Зеркало, в котором отражается Алифи всем телом. Но время магии, шло и оно - не вечно. Вайлен стал двигаться на опережение, выставляя руку вперед и приготавливаясь к прыжку.
  Что-то, схожее с каменной стеной, остановило Алифи, а затем отбросило обратно. На пол брызнули капли крови. Он упала, слегка ударяясь о край кровати, сразу поднялась, но... к ее горлу был приставлен тонкий стилет. Она была в западне. Но есть еще шанс.
  
  
  - Ты все неверно понял, мой милый друг!
  
   Алифи медленно подняла к голове свои руки и аккуратно поправила разметавшиеся волосы. Дотрагиваться до клинка она не стала.
  
  - Я все понял правильно, Алифи, дочь Барука, - Вайлен из всех сил старался смотреть на девушку трезвым, нейтральным взглядом, но всякий раз глаза сползали по ее фигуре и феорническим чертам лица смуглой красавицы.
  - Нет, нет! Я не враг тебе, я пытаюсь тебя спасти. Нолан, он тоже помогает тебе. Эти двое, они возненавидели тебя, увидели в тебе соперника...
  - Брось это, Алифи. То, что я увидел и вижу сегодня, - он кивнул в сторону лежащей на полу одежде Барука, - лишний раз доказывает, что ты...
  - Кто я? Что знаешь обо мне? - сказал, улыбаясь, Алифи. - Да, это мой отец. Деспот, насильник, растлитель малолетних детей, убийца моей матери, мой первый любовник. Я ненавижу его, всем своим холодным сердцем. И он получит своё, поверь мне, но сначала ты.
  
  Голос ее переменился. Так, словно она начала произносить слова заклинания.
  
  - Вайлен, ты любишь меня? Я вижу, что это так. Я - единственная, кто тебе может помочь. Я одна. Твои враги, они все мертвы, ты и я, мы все, кто остались править этим миром...
  
  Вайлен ощутил прилив энергии, тут же закончившийся жесточайшем отливом, словно из его тела утекла вся энергия, все, что помогало ему дышать, идти к намеченному, всё. Рука налилась тяжестью, и держать стилет у горла столь прекрасного существа не стало ни сил, ни желания. Она и в правду Феорна. Столь красива, сколь и опасна. Но что опасность, зачем жизнь, если такая красота...
  
  - Умри!
  
  Слово было произнесено не Вайленом, ни, тем более Алифи. Это произнес голос мужчины, униженного и требующего мщения. Барук.
  Невесть как очутившейся в руках проснувшегося от шума утомленного вином и похотью чернокожего начальника охраны клинок мягко вошел в тело дочери. На глазах у ошеломленного и находящегося в магическом ступоре Вайлена, острие сабли вышло из тела Алифи. Нежная плоть между двух черных грудей разошлась в стороны, уступая место металлу клинка. Лицо богини стало зеркалом смерти.
  Тяжесть в голове и членах пропала, и Вайлен ощутил, что способность адекватно воспринимать происходящее вернулась. Пред ним стояла та самая прекрасная, умопомрачительной красоты Феорна. Но, буквально в этот момент, красота исчезала. Тело ее превращалось в нечто несуразное, покрытое красными, кровоточащими язвами, пальцы изогнуты и скрючены в немыслимых направлениях. Глаза налиты красным, а под ними... проваленный внутрь черепа нос, покрытые язвами губы. Волосы клочками отваливались от скальпа. Алифи умирала, вместе с ней умирала ее нечеловеческая красота.
  Вайлен очнулся и вполне осознал как происходящее сейчас, так и прошлое. Нельзя было терять ни минуты. Он поднял руку со стилетом и с размаху полоснул по горлу Алифи. Тонкая красная полоса образовалась на некогда прекрасной шее, а ныне - сплошной пульсирующей язве. Тут же, глаза красавицы лопнули, и из них потекла вонючая зеленая слизь.
  За дверью раздались голоса: «Господин, что происходит?», послышался стук. Вот и охрана. Тела Алифи упало прямо в руки голого Баруки. Он обхватил ее и стал слепо целовать обезображенное страшной болезнью лицо. Вайлен понял, что делать здесь более нечего.
  В этот самый момент дверь от сильного удара распахнулась, и на пороге оказался телохранитель Баруки с тяжелым стальным арбалетом в руках. Направленным на Вайлена. Юноша, оценив в мгновение ситуацию, прыгнул в сторону окон. Его тяжелое, как снаряд баллисты, тело пробило полотно окна и полетело с третьего этажа к каменной мостовой. В трех шагах от земли, Вайлен остановил время.
  Он приземлился нормально, не считая ранее полученных ранений при соприкосновении с окном. Мелкие ссадины, кровоподтеки, не более того. Сразу же нырнул во тьму подворотни. Похоже, в ту же, откуда вел первоначальное наблюдение за «Теплыми морями». Отдышавшись, стал размышлять. Осталась последняя цель на эту ночь.
  
  
  
  
  
  15.
  
  В первый раз показавшееся милым, тихим местом, в эту ночь жилище Нолана выглядело иначе. Темный сквер у дома, хотя и помогал Вайлену скрывать свое присутствие, пугал своей тишиной и безлюдностью. Ни пения птиц, ни шума жуков и иных тварей. Что необычно, даже для Гасталласы. Дом мага прятался за старыми дубами, их ветки закрывали стены, обнажая лишь острие башенки. Калитка открыта, но Вайлен предпочел перепрыгнуть через низкую ограду, и двинулся к входу в дом. По пути он минул зияющие чернотой клумбы и ту самую скамейку, где Вейен читал заумную книгу. Вот и входная дверь, вроде закрыта. Вайлен вытащил стилет, и, выставив его вперед, дотронулся до ручки двери. И провалился в черную бездну.
  
  Глаза открылись. Ощущение, словно он висит в воздухе, привязанный невидимыми путами к стенам, полу, потолку. И, вот-вот, дернутся в стороны волы, разрывая на части его тело. Так оно и было, за исключением волов. Он висел в том же подвале, где Нолан сотворил с ним какое-то непотребное волшебство, давшее способность останавливать время и видеть все и вся при этом. Вайлен висел в воздухе, с распростертыми в стороны ногами и руками. Внизу, у стены, на широком кресле сидел маг, держа в руках глиняную кружку с чем-то дымящемся. Кресло было снабжено каким-то чудным механизмом, позволяющим сидящему на нем раскручиваться в стороны. Что и делал Нолан.
  
  - С пробуждением, мой друг. С возвращением в свой второй отчий дом, - Нолан улыбался и пил жидкость из своей кружки, словно Вайлен случайно попал на чаепитие к старинному другу, - как самочувствие? Хотя, нет. Не рассказывай. Я знаю.
  - Что... именно? - Вайлен произнес это пересохшими глоткой и губами.
  - Что тебе плохо. А будет еще хуже.
  
  Нолан встал, поставив кружку на рядом стоящий верстак, и сделал несколько уже привычных при разговоре шагов в сторону. Туда и обратно.
  
  Мой друг. Ты нравишься мне. Поверь, это не просто. Я повидал за почти две сотни лет многих, но такие как ты - мало встречаются в этом мире. Ты силен, и сила твоя в вере. Нет, не про Путь речь, будь он не ладен, - он взглянул игриво на собеседника, - что? Святоблудие? Так все мы такие, маги. Кальмос не признает вашего Пути, кроме как за очередной источник магической силы.
  Но что это я заговорил о вере, - Нолан закачал головой, - старею, как видишь, теряю нить разговора. Вернее, монолога. Ты же молчишь. А, не говори, знаю. Что ты можешь сказать? Что нового для меня, старца.
  Так вот о старости. Я старею, мой друг. Не только мое тело, но и сознание. Маги, конечно, живут более двухсот лет. Но этого не случится со мною. Волею судеб и происков моих врагов в Кальмосе. Это просто невыносимо становится, жить. Понимаешь? Нет, конечно, куда тебе, молодому. Груз жизни, сопряженный с необходимостью все больше сил отдавать поискам очередного стимула жизни... большая часть энергии, дарованной нам, магам, на изменение мира по нашим, магическим меркам, тратится на поддержание молодости и жизнерадостности. Я потратил силу на борьбу. Глупо, но это так. Я потерпел поражение пятьдесят с лишним лет назад. И тогда начал свои поиски.
  
  - И что же ты искал, несчастный, - Вайлен решил вмешаться в разговор, показать, что Нолан не один.
  - Что? Ах, да. Я искал способ жить вечно и не беспокоиться о смерти, жизни и все ином. Быть выше жизни. И знаешь, я нашел. Догадываешься, что?
  
  Вайлен догадался. Перемещаться как тень, останавливать время, убаюкивать собеседника, сражать его свою неестественной красотою. Все это могло только одно существо.
  
  - Да мой друг. Это он. Результат эволюции, работы природных сил, порождение чьей-то мысли. Неважно, откуда. Может, и в правду, это слуги Императора Тьмы, ставшие, после его смерти, никому не нужными. Чудом спасшиеся в безумной резне, устроенной Древними на всем Великоземелье.
  
  Нолан снова сел в кресло, и несколько раз крутанулся на нем вокруг. Затем продолжил:
  
  Я нашел их гнездо. Пришлось убить главного, после чего остальные совсем растерялись и попали в плен. Ко мне в плен. Нет, не в этом доме. Восточнее, в Илинайе, у меня была большая лаборатория. Там я исследовал каждого, затем убил, конечно. Это были так называемые хищники. Цель их жизни - жить среди обычных людей, прятаться от них днем, и охотиться на них ночью. Своеобразная, надо сказать, жизнь. Но это не по мне. Чрезмерное увлечение потреблением чужой крови, чем, собственно и занимались эти особи, приводит к значительному снижению интеллектуальных способностей. Тогда я продолжил свои поиски и нашел, что искал.
  Он жил в замке, в Асталоне, в горах к востоку отсюда. Отшельник, у него не было живых учеников, слуг. Никого. Лишь огромная, поразившая даже меня, мага, вхожего в Академию Кальмоса, библиотека. Мне потребовался год, чтобы пленить и его. Нет, я делал это не один. У меня в помощниках был юноша, совсем как ты, верящий в свои силы, имеющий цель. Я пожертвовал им, и, как оказалось не напрасно.
  Алан Дали, так он назвал себя. Прожил в моей лаборатории два года. В таком же состоянии, что и ты сейчас. Трудно поверить, но для него это было не сложно. Он прожил бы еще столько же, и еще, но мне это не было нужно.
  
  Вайлен внимательно вслушивался в слова мага, стараясь, одновременно, прочувствовать свои способности. Но их не было. Нолан, словно заметивший его бессловесные попытки, засмеялся:
  
  - Я вижу, ты еще не осознал, в каком положении оказался. Но, ничего. Поймешь. Итак, я изучал его два года и постиг всю структуру их бытия и рождения. Я понял, как создать идеального Вампира.
  - Почему же ты не стал им?
  - Почему? А зачем? Мое дряхлое тело, оно вряд ли омолодится в новой ипостаси. Быть таким как я сейчас я могу и без. Понимаешь, к чему я клоню? Неглупый, понимаешь.
  
  Вайлен напрягся, как пред последним боем, вызывая все мыслимые и немыслимые силы своего разума и организма. Молнией пронзила боль его молодое тело. Сознание погрузилось во тьму.
  
  - Эй, эй. Очнись. Лучше и не пытаться повторить это, а то совсем ослабнешь. Умереть, не умрешь. И не пытайся, поверь. Думаешь, Дали не пытался? Еще как, он ведь понимал, что я делаю, и что с ним сделаю. Но механизм, удерживавший его и удерживающий сейчас тебя - не позволяет такое самоволие.
  
  Вайлен снова открыл глаза, затянутые красной пеленой. Нолан был там же, где и до этого, но пред ним сейчас стоял стол с какими-то причудливыми вещами: колбы необычных форм, трубы и патрубки, емкости с дымящимися жидкостями, ящички... Что-то намечалось.
  
  - Да, мой друг. Пришло время. Я искал такого как ты почти три года. Вейен, Роуллэр, Алифи. Все они были развращенными молодыми людьми, желающими власти и бессмертия. Но зачем мне это? Я искал такого как ты. Способного двигать горы, если дать в руки кирку, убивать армии, если свободны руки, ронять на землю звезды, если затянуты облаками небеса. Таков ты. Таков стану я.
  
  Нолан достал из ящика блестящий небольшого размера шар и опустил его в одну из ёмкостей. Вроде и ничего не произошло, но в воздухе запахло кислым. Нолан улыбнулся и стал длинной ложкой размешивать кашеобразное вещество в другой ёмкости.
  
  - Эта троица стала своеобразными носителями необычных способностей. Я даровал им часть вампирской сущности. Как и тебе, кстати. Ты, дружок, отчасти вампир. Правда, не надолго. Скоро, да не минует эта ночь, ты станешь полноценным ночным существом, с изученными способностями, с силой, которую достигают птенцы вампирского гнезда лишь по прошествии нескольких лет. И без этой жажды крови, что имеется у молодняка. Без этого бесполезного кровного родства. Разве это тебя не радует?
  - Ты лжешь, маг. Не я стану.
  - О да, ты умен. Жаль убивать такой ум. Не ты, а твое тело и мой разум. Мой ум, мое сознание. Мое интеллектуальное Я.
  
  Нолан Клейн слил содержимое одной из колб в емкость с кашеобразным веществом, пошел процесс газообразования и лиловый дым поплыл по трубам аппарата. С лицом безумного алхимика Нолан порадовался сотворенному. Затем, повернул взор к Вайлену.
  
  - Время. Прощайся с миром, с телом, с жизнью, со своим глупым Путем. Я иду.
  
  Стены лаборатории поплыли, и Вайлен вернулся во тьму.
  
  
  
  
  16.
  
  Почти сразу, Вайлен ощутил себя лежащим на чем-то мягком и по-летнему теплом. Он открыл глаза и увидел свет. Попытался встать, и это ему удалось. Постепенно, зрение возвращалось. Он стоял один посреди огромного, безразмерного поля. Кругом края поля касались горизонта, и не было ни холмика, ни деревца, ничего кроме этого поля и неба. Небо, оно, как и положено, над головой, прозрачное, синее, без единого облачка. По земле рассыпана кочками красноватого цвета невысокая трава, похожая на подорожник. Хотя, он снова может двигать руками и ногами, но каких либо сверхъестественных способностей все еще не ощущается. Попытка остановить время обернулась странным результатом: в его руках оказался короткий, с закругленным острием меч, без гарды. Такими, обычно, снаряжали себя ополченцы с крестьянских поселений, в дни орочьих набегов. Прошла минута, час, день, месяц. А может год. Время совершенно не ощущалось. На горизонте показалась тень, облако пыли, вызванное неизвестной силой. И это облако приближалось.
  Всадник на стройной, саинской породы, лошади гнедой масти. Лицо его не видать, но Вайлен, он доподлинно знает, что это маг, Нолан Клейн. А всё вокруг - безумный сон, наваждение, сотворенное разумом старого, безумного мага. И вправду, в одно мгновение, небо покрылось рябью, меняя цвет с синего на серый. Трава вокруг пожухла, а потом и совсем исчезла, уступая место трещинам выжженной пустыни. С верху, как-то бессмысленно, посыпались хлопья снега.
  Нолан подъехал на расстояние в двадцать шагов, спешился и подошел ближе, обнажая внушительных размеров двуручный меч, с клинком из голубой стали. Его лицо, оно было необычайно молодым, словно не ста восьмидесяти летний старец пред ним, а мужчина в рассвете сил.
  
  - Вот он, твой час, Вайлен. Ты силен, раз в твоих руках оказался этот клинок. Проверим же, кто достойный хозяин твоего тела.
  
  После этих слов, Нолан стал приближаться к Вайлену, описывая в пути несоразмерным росту мага мечом восьмерки. Вайлен стал пятиться назад, но нога предательски зацепилась за что-то, и юноша упал наземь, еле удерживая в руках свой жалкий крестьянский клинок. Нолан улыбнулся, размахнулся мечом, словно рассчитывая одним ударом покончить с противником.
  Откуда-то сбоку, совершенно неожиданно, раздался женский крик. На руках мага повисла непонятно как попавшая сюда Алифи. Удивленный и разъяренный, Нолан отбросил девицу в сторону. Та, падая, ухитрилась опуститься на ноги, и сразу же вытащила из спины два коротких меча, с длинными острыми клинками.
  
  - Откуда? - это все, что смог сказать Нолан.
  
  В тот же миг сзади с криком бросился Вейен, с пробитым глазом. Кровь и что-то еще, продолжала хлестать из раны, но юноше было всё равно. Он держал в руках длинную палку с короткими лезвиями на концах. Нолан ударил с плеча по палке, разрубив ее пополам, но Вейен смог уйти от продолжения удара, и нанес в прыжке рану магу. На обнаженном плече Нолана появилась тонкая красная линия.
  
  - Что ж, - снова улыбнулся Нолан Клейн, - стоит ожидать еще одного, не так ли, Роуллэр?
  - Я здесь, учитель! - послышалось позади Вайлена.
  
  Вайлен оглянулся и увидел приближающегося Роуллэра, с тонкой рапирой в одной руке и длинной дагой - в другой. Он подошел к Вайлену и встал за его спиной.
  Нолан стал рассматривать пришедших, словно старинных знакомых, которых не видел сто лет.
  
  - Почему я вижу вас, ученики мои? Вы проиграли в честной борьбе этому юноше, уступили ему свою силу, теряя остатки жизни.
  - О нет, Мастер, - подала голос Алифи, - не было ни чести, ни смерти. Мы стали одним целым. Никто из нас не ожидал этого, но, умирая, наше сознание передалось вместе с силой. И теперь ты пришел отобрать у нас последнее пристанище.
  - Пришло время расплаты, хозяин, - Вейен говорил, одновременно отряхиваясь от прилипшей при падении грязи, - ты предал нас.
  - Вайлен! - Нолан обратился к юноше, не меняя стойки, словно ожидая внезапного нападения, - на твое тело много претендентов. Что скажешь?
  
  Вайлен, кряхтя, с трудом, встал с земли на ноги. Он стряхнул с себя пыль, размял шею и произнес:
  
  - Не волнуйся, подонок. Может, мы и не сможем договориться, но это уже не твои проблемы.
  
  Нолан взревел, как раненный хищник, загнанный наглым, неопытным молодняком. Его меч заплясал в воздухе, описывая немыслимые траектории. Четверо молодых недовампиров двинулись на породившего их.
  
  
  
  Они стояли над телом поверженного, словно шакалы над задранной косулей. Нолан не был мертв, хотя голова была проткнута двумя палками с острыми металлическими наконечниками, из живота торчала рапира, а в грудь был воткнут короткий меч.
  
  - И что, его нельзя убить? - Вайлен пару раз ударил по телу мага, вызвав у последнего тихий хрип.
  - Вайлен, Вайлен... и что же ты так кровожаден? - Роуллэр стоял, спрятав руки за спиною, - этот человек дал тебе необычную способность, даровал вечную жизнь, пусть и не желая сего...
  - Он не умрет, как не может умереть никто из нас, - Алифи стояла, отвернувшись в сторону, словно пытаясь избежать ответственности за происходящее, - мы навсегда останемся с тобою, мы - часть тебя, как и Нолан.
  
  Вайлен отошел в сторону и сел на корточки, бросив меч пред собою.
  
  - Но я хочу быть самим собою. Я имею на это полное право.
  - Нет, не имеешь, - сказал в ответ Вейен, - ты, считай, уже умер. Тебя нет, родилось иное существо. С иными потребностями и иным содержимым в голове.
  
  Алифи тихо присела рядом с Вайленом, обняв его за плечи одной рукою. Её лицо было таким же прекрасным, как и при жизни, лишь потеряло свое магическое составляющее. Она улыбнулась юноше, молча, ничего не произнося. Затем вздохнула, встала и пошла в сторону.
  
  - Пора, Вайлен, - Роуллэр вынул из тела Нолана рапиру и вложил ее в ножны на своем поясе, - мы сделали свое дело, спасли тебя и нас от полной изоляции. Не думай, что всё это по нашей доброте. Здесь, где мы находимся, нет ни добра, ни зла. Да, как я думаю, и не было никогда.
  - Если бы победил Нолан, - продолжил Вейен, - то он нашел бы способ избавиться от нас, полностью загнать в угол сознания, где мы быстро бы растворились во тьме неизведанных уголков разума человеческого. Мы стали бы его снами, не более.
  
  Вайлен засмеялся чистым звонким смехом.
  
  - Что тебя рассмешило?
  - Вы. Вы думаете, я не попытаюсь избавиться от вас?
  
  Роуллэр посмотрел на Вайлена, улыбаясь:
  
  - О, нет. Конечно, попытаешься. А мы, в свою очередь, попытаемся ударить тебе в спину, словить нужный момент. Когда ты наиболее уязвим, у нас появится шанс стать тобою.
  - Видишь, мы не скрываем это от тебя, мы честны пред тобою, не то, что этот, - кивнул в сторону Нолана Вейен, - и он, кстати, тоже имеет шанс вернуться. Вот чего стоит опасаться, мой друг.
  
  Алифи подошла к Вайлену и снова положила руку ему на плечо:
  
  - Это лотерея. Фортуна. Шанс. Для каждого из нас. Сегодня ты у руля, Вайлен. Так иди и правь!
  
  Произнеся это, Алифи толкнула, что есть силы юношу. Пред глазами Вайлена побежали круги, полосы, цветные пятна. Затем всё погрузилось в кромешную тьму.
  
  
  
  
  17.
  
  Юноша, в помятой одежде темных тонов, очнулся посреди комнаты в подвале старого дома. Он встал, отряхнулся. Было темно, хотя лучи солнца пробивались сквозь узкие прорези забитых окошек, расположенных у самого потолка. Похоже на подвал. Это и есть подвал.
  Быстро привыкнув к темноте, он смог с ясностью безоблачного дня увидеть открытый дверной проем, а за ним - лестницу, ведущую наверх. Он пошел в сторону выхода. Но, сделав пару шагов, зацепился ногой за что-то мягкое и теплое. Это было тело человека, старого человека, чья кожа сморщилась от прожитых веков, а волосы пожухли как солома на полях зимою. У человека было знакомое лицо. Бессмысленно глядящие в разные стороны глаза, перекошенный от чего-то рот, из угла которого на пол потихоньку текла струя слизи, похожая на слюни младенца.
  
  - Создателя не обмануть, сколь не пытайся. Так, Хозяин?
  
  Вампир легонько пнул безумца ногою, вызвав у того тихий стон. Как бы ему не хотелось крови, но та двухсотлетняя жижа, что текла в этом безмозглом теле, не могла так зваться. Кровь, это что-то другое. Свежее, теплое, приятное.
  
  
  
  
  Эпилог.
  
  Я убивал, сжигал, ронял, пил кровь. За свои полтысячелетия новой жизни я сделал слишком многое. Но от одного я избавился. От иллюзий. Именно они заплывают в ваш разум, застилают верную, правдивую картину сущего. Иллюзии, что ты один такой, что всё будет вечно, что нет конца историям за жизнь и про жизнь, и возможно существование бесконечного счастья. Лишь, став бессмертным, я понял, что всё в этой жизни смертно и легко теряемо.
  
  Конец.
  
  Джамар Али, г.Тольятти, 2002г.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"