-Похоже, что у нас нет другой семьи, кроме друг друга.
Потом, почти одновременно, они вспомнили, что в течение суток они могут быть сами собой, что запреты, тревоги и неприятности остались в другом времени. Юля вспомнила, что целый месяц не видела кофе, чая, горячего душа и, конечно, своего брата. Валера понял, что здесь Алекс не может контролировать режим питания хозяина, а курс выживания, тоже, не портит настроения. Сутки свободы - это так здорово!
Девушка стояла под горячим душем и беззвучно плакала. Когда прошёл шок, и всё стало на свои места, пришла боль. Раненная рука, которая уже начала заживать, тоже болела, но это была детская боль, в сравнении с душевной. "Зачем мне другая семья и, почти, вечная молодость, если меня нет? Теперь я понимаю неприкаянные души - эти люди умерли для своих близких и никто не знает, что умерший совсем рядом, такой же, каким был при жизни. Что он всё помнит, чувствует, но не может рассказать об этом. Его душа кричит: "Я здесь! Посмотрите на меня! Услышьте меня! Я совсем близко!", но никто не слышит этих слов. Пройдёт какое-то время и его забудут. Вот и мы с братом стали двумя неприкаянными душами. Мы живы и любим своих близких, но нас уже никто не увидит. Одни в целом мире. Как много хотелось сказать теплых слов, но уже слишком поздно. От понимания ситуации становится ещё больнее. Зачем мы в это влезли?". Кожа под действием воды сморщилась, и ванную пришлось покинуть. Юля достала аптечку и обработала рану на руке. Перевязать пришлось старым полотном не стоит показывать в прошлом современные бинты. Переодевшись в любимые джинсы и майку, девушка пошла на кухню. Меньше, чем через сутки, она опять наденет костюм дворянина и вернёт иллюзию, но сейчас девушка хотела побыть сама собой.
В кухне было полно дыма. Валера сидел за столом и смотрел на стакан с водкой, рядом, в пепельнице дымилась сигарета. Вот уже полчаса он смотрит на ненавистный стакан со спиртным, но так и не может протянуть руку и сделать глоток. Услышав шаги за спиной, юноша повернул голову и произнёс:
-Больно...
-Я знаю, Лер, - ответила сестра. - Мне тоже больно. По началу всё казалось красивой сказкой. Новая жизнь, приключения, другое время...
-Это и есть сказка. Страшная, злая сказка. Составишь компанию за столом?
-Может быть, мы начнём с кофе? - спросила девушка, - Кофе и сигарета - утренний ритуал, которого больше не будет.
-Не будет не только глупых ритуалов. Нас тоже не будет. Ладно, давай кофе.
Кофеварка не сломалась за прошедшее время, и это радовало. Хоть что-то осталось знакомое и родное в этом доме. Юля поставила чашки на стол, закурила, и поинтересовалась:
-Почему ты не переоделся?
-Я пытался, но за этот месяц привык к своей одежде, и меня теперь раздражают швы на джинсах.
-А как ты вообще снимаешь свой комбинезон? Я не вижу ни пуговиц, ни молнии.
Серебристый комбинезон смотрелся на Валере, как вторая кожа.
-Смотри. - Юноша провёл мизинцем по рукаву. В том месте, где он провёл пальцем, появился разрез, а когда Валера проделал обратный путь мизинцем, разреза уже не было. Не осталось и следа на ткани.
-Здорово! - восхитилась сестра. - Как у тебя это получается?
-У меня в ногте прибор, созданный специально для одежды. Не спрашивай меня, как он работает. Я не знаю. Какое-то соединение и разъединение тканей на молекулярном уровне. А, что у тебя с рукой?
-Обычное ранение, - отмахнулась девушка. - Уже заживает. Кажется, мой учитель собирается сделать из меня универсального солдата.
-И часто он в тебя стреляет? - спросил Валера, рассматривая царапины и порезы на Юлиных руках.
-Один раз. Я просто отказалась продолжать тренировку. Он часто мне угрожал, но я не верила, что он выстрелит в меня. Говорит, что драться надо до смерти, а не до усталости. А порезы у меня от шпаги. Это не современные курсы фехтования - если я не увернулась, значит, получила ранение. Вообще-то, он хороший учитель, только мрачный. Был бы он злым и бессердечным - мы бы с тобой здесь не разговаривали. Меня бы уже порезали на ленточки.
-У тебя там есть новая семья. Я правильно понял?
-Есть, - согласилась Юля. - Вернее сказать, была. Не знаю, как я буду жить дальше. Мне их жаль. Они столько времени надеялись, что их сын жив, а, оказывается, что он никогда не вернётся.
-По-моему, теперь ты их сын. Тебя же приняли в семью. Ты же не собираешься рассказывать, что ты, вообще, из будущего, да ещё и девушка?
-Нет, конечно. Просто жить дальше с этой кучей воспоминаний, своих и чужих, будет не просто, а тут ещё это. Мальчика не только не похоронили, но и не проведут поминальную службу. Ведь эта несчастная семья уверена, что их сын жив. А, что у тебя? Есть семья, друзья, работа?
-Юль, ты же читала письмо вместе со мной, - раздражённо ответил Валера. - Мои родители, то есть, Линка Эдисона, погибли.
-Я имела в виду другое. Эти птеродактили могли повесить на тебя жену и кучу детей. Для них это просто игра. Чем больше у нас сложностей, тем веселее им за нами наблюдать.
-Нет. Мне повезло. До этого садизма они не додумались. У меня там никого нет. Есть учёба в Космической Академии, и друг, с которым я сам познакомился.
-Уже не плохо. Что за друг?
-Его зовут Джек Кейн. Он мой сосед. Тоже учится в Академии. Будет доктором. Вообще-то, он немного странный, но не чокнутый.
-В смысле?
-Отключает домашний комп, практически не пользуется современными вещами, не пьёт спиртного.... Ничего серьёзного. Он умный и хороший парень. Если бы не он, я бы точно двинулся мозгами. Меня же перебросили не просто на место аварии, а в падающий флаер. Я неделю лежал в больнице. Лечил переломы.
-Значит, когда-то переломы будут лечить неделю, а не месяц?
-Будут. Всё зависит от твоей специальности. Меня лечили неделю, а других, вообще, не больше суток.
-Вот, видишь, всё-таки есть плюсы в твоей новой жизни. Ты будешь заниматься тем, о чём в наше время можно только мечтать. У тебя есть друг, жильё, хорошая медицинская помощь. Тебе нужно радоваться, ведь могло быть и хуже.
-Плюсы есть, меня нет, - сказал юноша. - Есть Линк Эдисон и его жизнь. В настоящем меня, тоже, нет - я никогда не смогу увидеть свою семью, друзей. Полный абзац!
-У меня то же самое. Только, кроме всего перечисленного, я ещё и девчонка в мужском теле. Весело.
-Мы пить будем? Что-то покрепче кофе. Хочется немного забыться.
-Надолго забыться не получится, но у нас есть время для себя, настоящих. Пьём за упокой настоящей жизни?
-Ага. По-другому не скажешь. За неё, родную.
Пить, конечно, вредно, но иногда просто необходимо хоть немного приглушить боль. Ребята понимали проблемы друг друга, но ничего сделать не могли. Они оказались в одинаковой ситуации, лишились всего родного и знакомого, и никто им не мог помочь. Боль была ужасная. Казалось, что весь мир рушится, а они ничего не могут сделать. Позже они научатся с этим жить. Валера сказал, что попозже придумает способ, чтобы быть в курсе дел их семьи, но пока они отрезаны от родных. После разговора о новой жизни стало немного легче. Всё могло быть намного хуже. Ребята даже почувствовали благодарность орлам за потерю памяти. Было бы тяжело скрывать своё настоящее имя. Единственное, за что не благодарили - это способ доставки на новое место жительства. "Вот скажи мне, Лера, обязательно было Альфу сбрасывать меня на землю, да ещё и о булыжник головой?" - спрашивала Юля. - "Ведь знают же, что медицина в XVII веке не на высоте. Мог же он просто лишить меня памяти и сотворить иллюзию, которая со временем исчезла бы?". Валера соглашался, что птички решили позабавиться и не думали о физическом и душевном здоровье своих игрушек. "Наверняка, они ещё или слишком молодые, или никто не смог дать им сдачи", - говорил он. - "У меня теперь только два желания: во-первых, выжить в новом мире, во-вторых, добраться до хвоста одной весёлой птички. Не знаю, кто они на самом деле, но побеседовать с ними я бы очень хотел". Юля с братом была согласна, и надеялась, что эти желания сбудутся. Хотя, честно говоря, именно сбывшиеся желания редко приносят удовлетворение. Обычно, когда желание сбывается, вместо ожидаемой радости, чувствуешь пустоту - цель достигнута, желаний больше нет.
Утром ребята проснулись рано - задолго до звонка будильника. Настоящая жизнь закончилась - надо собираться в новоприобретённую сказку. Они позавтракали, переоделись, попрощались и, махнув друг другу рукой, растворились в воздухе. Их ждала новая жизнь, новые трудности и щемящая тоска по прошлому, которое уже никогда не вернётся.