Аннотация: Двенадцатая глава романа "Гордость и магия", в которой дело доходит до некромантии.
И опять отцу-инквизитору казалось, что он прекрасно понимает ход мыслей будущего подозреваемого. Раз уж он так осведомлен об инквизиционных делах, то наверняка сейчас затянет песню о том, что все не по процедуре делается, раз даже доноса нет, а только слухи одни, да к тому же такие вздорные, что на них и обвинение-то не построишь. Но к такому повороту разговора отец-инквизитор был готов. Он бы тут же напомнил будущему подозреваемому, что никаких таких процедурных недосмотров нет, потому что и процесса как такового нет, а вот если бы был процесс, то подозреваемого сперва на три аудиенции с перекрестными допросами и прочими прелестями пригласили бы, и уж только потом предъявили бы обвинение, которое к той поре уж нашлось бы чем обосновать. И это уж не говоря о том, что гость-то фактически во всем уже сознался, дел-то всего осталось ― детали прояснить, а будущий обвиняемый чего-то вдруг уперся рогом и ни в какую.
Вообще, на отца-инквизитора он производил впечатление невеликого ума человека. Сперва ляпнул про самооборону и держался при этом так нагло, как закоренелые еретики перед сожжением. Мол, жгите меня вдоль и поперек, но моя правда все равно истиннее вашей. А потом, видать, на самого себя осерчал, что раскололся так рано, и решил на инквизицию ушат помоев вылить. Ведь умудренный, казалось бы, жизнью маг, а ведет себя, словно только вчера усы прорезались.
Однако на этот раз будущему обвиняемому удалось выбить отца-инквизитора из колеи.
― Призраками пусть некромант займется.
Тут отец-инквизитор даже как-то опешил, уж больно разговор странный получался.
Во-первых, про некроманта гость знать не должен был. Ладно, разнюхал про "дальнюю свиту", но это, как говорится, дело житейское, не он первый, не он последний, но вот некромант ― это совсем другое дело. Тут уже такие тонкие материи затрагиваются, что посвященных было раз-два и обчелся. Даже магистр про некроманта не знал. А нынешний отец-инквизитор знал лишь потому, что история некроманта подробно сохранилась в архиве его предшественника, ― того самого, который был отцом-инквизитором на стыке двух королевских династий. Тогда водоворот событий крутился с таким размахом, а смена монарха сопровождалась таким нездоровым ажиотажем, что в одночасье сгинула чуть ли не вся верхушка государства, а вместе с ней и дворцовые тайны. Поэтому откуда-то с юга был выписан некромант, чтобы выведать у обитателей мира иного ответы на насущные вопросы: куда, к примеру, вывезли казну... Некромант тогда зарекомендовал себя наилучшим образом, быстро освоился при дворе и, наверное, жил бы до сих пор припеваючи, если бы, выражаясь языком лекарей-коновалов, не погорел на аборте ― как-то так сложилось, что светские львицы обращались к нему, чтобы тот прямо-таки буквально в зародыше душил побочные плоды возвышенных страстей. Когда об этом стало известно, то его без шума (уж больно многих он пользовал) осудили и передали для сожжения светским властям, которые, однако, заменили казнь пожизненным заключением. Тогдашний отец-инквизитор был таким поворотом недоволен, но формально придраться было не к чему, потому что сам же лично и написал в сопроводительном письме, что орден просит проявить милосердие к заблудшему сыну Творца. Но если разбираться по существу, то такой подлянки отец-инквизитор от тогдашнего его величества и тогдашнего сенешаля тогдашнего его величества не ожидал: текст письма не менялся на протяжении поколений, но до этого всех исправно сжигали. Конечно, тогдашний отец-инквизитор сразу смекнул, что некромант королю еще понадобится, если вдруг дворянство снова поднимет голову. А еще тогдашний отец-инквизитор, поговорив с тогдашним магистром, повелел после смерти не предавать его земле, а сжечь вместе со всеми личными вещами, а пепел развеять. И тогдашний магистр повелел относительно себя и всех остальных братьев то же самое. И с тех пор в ордене регулярно сжигали скарб и перековывали оружие, что, конечно, влетело бы в копеечку, если бы в ордене не насаждался аскетизм, которого не придерживались разве что маги.
Это "во-первых" уже само по себе усложняло ситуацию. А еще было "во-вторых" и смутно вырисовывалось "в-третьих".