Ренко Джордж : другие произведения.

А13. Генералы Вурдалачьих Войск

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  13. ГЕНЕРАЛЫ ВУРДАЛАЧЬИХ ВОЙСК
  
  Одной из самых опасных профессий в СССР была руководящая должность в органах Государственной безопасности. Любопытную статистику приводит Виктор Суворов в своей книге под названием "Змееед":
  
  Перед началом Великой чистки в высшем руководстве НКВД был 41 комиссар Государственной безопасности.
  
  Звание Генерального комиссара ГБ равнялось званию Маршала Советского Союза. Это звание тогда носил только один человек. Он был арестован и расстрелян.
  
  Из семи комиссаров ГБ 1-го ранга были арестованы и расстреляны семеро.
  
  Из 13 комиссаров ГБ 2-го ранга - арестованы и расстреляны 11, один отравлен в кабинете нового заместителя главы НКВД, который, в свою очередь, через год был арестован и расстрелян уже во второй волне очищения.
  
  Из 20 комиссаров ГБ 3-го ранга трое покончили жизнь самоубийством, 15 арестованы и расстреляны, один бежал в Манчжурию, где позднее был убит японцами.
  
  Из 41 комиссара Государственной безопасности, которые накануне Великой чистки руководили тайной полицией Советского Союза, 1937 и 1938 годы пережили двое. После смерти Сталина один из них был арестован и расстрелян, второй арестован, во время следствия сошёл с ума и умер в психиатрической клинике тюремного типа.
  
  Обычно вместе с главным вурдалаком шла под нож и его команда, то есть непосредственные подчинённые. Однако, несмотря на немалый риск, недостатка в кадрах Государственная безопасность никогда не испытывала.
  
  Все эти "генералы вурдалачьих войск", и ещё многие другие, не вошедшие в этот список, повинны в страшных мучениях и смертях миллионов советских граждан. Для того, чтобы ответить на вопрос, какими специфическими чертами характера отличались от нормальных человеческих существ эти монстры, давайте познакомимся с биографиями нескольких из самых главных чекистов, огэпэушников и энкэвэдэшников.
  
  13.1. Дзержинский
  
  Феликс Эдмундович Дзержинский (30 августа 1877 - 20 июля 1926). Член Оргбюро ЦК РКП(б), кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б), основатель и руководитель ВЧК.
  Образование: учился в Виленской гимназии, но не окончил.
  
  С 20-го декабря 1917 председатель ВЧК (Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем) при СНК РСФСР. Один из основателей сети концентрационных лагерей в большевистской России. Руководил борьбой с повстанческим движением на Украине. Во время войны с Польшей в 1920 году возглавлял охрану революционного порядка в тылу Юго-Западного фронта. Одновременно был членом Временного ревкома Польши и Польского бюро ЦК РКП(б).
  
  С 14 апреля 1921 по 2 февраля 1924 - Народный комиссар путей сообщения РСФСР - СССР. Создатель Вооружённой охраны путей сообщения. С февраля 1924-го председатель ВСНХ СССР. ( "Дзержинский, Феликс Эдмундович", статья из Википедии)
  
  "15 ноября (1923) постановлением Президиума ЦИК СССР образовано Объединённое государственное политическое управление при СНК СССР. Председателем ОГПУ до 20 июля 1926 года являлся Ф.Э. Дзержинский". ( "Объединённое государственное политическое управление", статья из Википедии)
  
  Вот как характеризовал "железного Феликса" писатель, публицист и историк Роман Гуль:
  
  "Когда в февральскую революцию вся Россия безумствовала при имени Керенского, имя Дзержинского было еще никому неизвестно. Но меньше, чем через год Керенского позабыли, а имя Дзержинского как ужас гремело в стране, дойдя от Москвы до самых глухих захолустий России. Имевший некий революционный опыт Дантон говорил: "В революции всегда власть попадает в руки больших злодеев".
  <...>
  Дзержинского не приходилось уговаривать взять на себя ответственность за кровь всероссийского террора. Его ближайший помощник, чекист Лацис свидетельствует: "Феликс Эдмундович сам напросился на работу по ВЧК".
  
  Теперь "веселые чудовища" большевизма, жившие в непокидавшем их страхе народных восстаний, покушений, заговоров, участники авантюры во всемирном масштабе, могли уже спать спокойно. Они знали, кому вручена неограниченная власть над населением. На страже их жизней встало в достаточной мере "страшное чудовище" - "лев революции", в когти которого неприятно попасться.
  
  "Дзержинский - облик суровый, но за суровостью этой таится огромная любовь к человечеству, и она-то и создала в нем эту неколебимую алмазную суровость", писал известный скандальными театральными похождениями пошляк Луначарский. "В Дзержинском всегда было много мечты, в нем глубочайшая любовь к людям и отвращение к насилию", писал прожженный циник Карл Радек. "Дзержинский с его тонкой душой и исключительной чуткостью ко всему окружающему, с его любовью к искусству и поэзии, этот тонкий и кристальный Дзержинский стал на суровый жесткий пост стража революции", писал алкоголик, захудалый провинциальный врач, ставший наркомздравом Семашко. Кто только восторженно не писал о "нежном и беспощадном, мягком и суровом, храбрейшем из храбрых вожде кожаных курток", верховном хранителе коммунистической революции, Ганецкие, Гуковские, Козловские, писала вся банда тёмных дельцов, облепивших пирог ленинской власти.
  
  На фоне октября поднявшись над партией и страной, вождь ВЧК вырастал в жуткую и страшную фигуру, похожую на думающую гильотину. С созданием ВЧК фактическая власть переходила в руки Дзержинского. Кроме Дзержинского, никто не влиял на Ленина. "Ленин стал совсем невменяем, и если кто имеет на него влияние, так это только "товарищ Феликс", Дзержинский, еще больший фанатик и, в сущности, хитрая бестия, запугивающий Ленина контр-революцией и тем, что она сметет нас всех и его в первую очередь. А Ленин, в этом я окончательно убедился, самый настоящий трус, дрожащий за свою шкуру. И Дзержинский играет на этой струнке", свидетельствует такой авторитет, как народный комиссар Л. Б. Красин.
  <...>
  На заседаниях у Ленина была еще привычка переписываться короткими записками. В этот раз очередная записка пошла к Дзержинскому: "Сколько у нас в тюрьмах злостных контр-революционеров?" В ответ от Дзержинского к Ленину вернулась записка: "Около 1500". Ленин прочел, что-то хмыкнул, поставил возле цифры крест и передал ее обратно Дзержинскому.
  
  Далее произошло странное. Дзержинский встал и, как обычно, ни на кого не глядя, вышел из заседания. Ни на записку, ни на уход Дзержинского никто не обратил никакого внимания. Заседание продолжалось. И только на другой день вся эта переписка вместе с ее финалом стала достоянием разговоров, шопотов, пожиманий плечами коммунистических сановников. Оказывается, Дзержинский всех этих "около 1500 злостных контр-революционеров" в ту же ночь расстрелял, ибо "крест" Ленина им был понят, как указание.
  
  Разумеется, никаких шепотов, разговоров и качаний головами этот "крест" вождя и не вызвал бы, если б он действительно означал указание на расправу. Но, как мне говорила Фотиева:
  - Произошло недоразумение. Владимир Ильич вовсе не хотел расстрела. Дзержинский его не понял. Владимир Ильич обычно ставит на записке крест, как знак того, что он прочел и принял, так сказать, к сведению".
  
  Так, по ошибочно поставленному "кресту" ушли на тот свет "около 1500 человек". Разумеется, о "таком пустяке" ни с Лениным, ни с Дзержинским никто бы не осмелился говорить. Как Дзержинский, так и Ленин, могли чрезвычайно волноваться о продовольственном поезде, не дошедшем вовремя до назначенной станции. Но казнь людей, даже случайная, не пробуждала в них никакого душевного движения. Гуманистические охи были "не департаментом" Ленина и Дзержинского.
  
  В вопросах борьбы с "врагами народа" меры Дзержинского непререкаемы. В то время как первоначально предполагалось дать ВЧК функции "только предварительного следствия", Дзержинский настоял на обратном, на присвоении ВЧК права непосредственной расправы на основе только "классового правосознания и революционной совести". И право расстрела за ним было признано.
  <...>
  Напросившийся на пост главы ВЧК, взявший в руки "разящий меч революции", Дзержинский так характеризовал свою задачу: "Я нахожусь в огне борьбы. Жизнь солдата, у которого нет отдыха, ибо нужно спасать горящий дом. Некогда думать о своих и о себе. Работа и борьба адская. Но сердце мое в этой борьбе осталось живым, тем же самым, каким было и раньше. Все мое время, это - одно непрерывное действие, чтобы устоять на посту до конца. Я выдвинут на пост передовой линии огня, и моя воля: бороться и смотреть открытыми глазами на всю опасность грозного положения и самому быть беспощадным, чтобы как верный сторожевой пес растерзать врагов".
  <...>
  Самостоятельность мысли в Дзержинском отсутствовала. Его ум ограничен, знания брошюрочны, росшее в тюрьме мышление безжизненно и только сектантски-искривленная душа сильна тупой верой в непреложную святость партийной программы. До 1917 года за эту программу он отдавал свою жизнь, а с 1917 года начал отдавать чужие.
  <...>
  "Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов, является методом выработки коммунистического человека из материала капиталистической эпохи", - вот как понимал сущность своего террора Дзержинский.
  <...>
  В то время как в послеоктябрьском хаосе большинство отраслей государственного управления пробывало в состоянии полной разрухи, карательный аппарат нового государства, коммунистическая тайная полиция организовалась с необычайной стремительностью.
  Этим Кремль был всецело обязан вождю ВЧК.
  
  Не обладавший никакими талантами многолетний тюремный сиделец Дзержинский, как начальник тайной полиции, оказался незаменимым. В каторжанине-революционере открылось перворазрядное полицейское дарование, соединенное к тому же с чудовищной работоспособностью.
  
  Стоя во главе ВЧК, Дзержинский не только террором превратил всю Россию в один сплошной чекистский подвал, он в лице своего учреждения создал еще и небывалую в мире академию шпионажа и провокации, где сплелся былой опыт царских охранных отделений со всей азефовщиной революционного подполья.
  <...>
  В декабре 1917 года в Петербурге, на Гороховой 2, в помещении градоначальства, вся канцелярия ВЧК была еще в портфеле Ф. Дзержинского, а касса в кармане казначея Якова Петерса. Дзержинский еще сам ездил на обыски и аресты. Но в начале 1918 года в Москве, где Дзержинский под свою опричнину занял на Лубянке грандиозные дома страховых обществ с обширнейшими подвалами и погребами - "Якорь", "Саламандра", "Россия" - ВЧК превратилась уже в мощную кровавую организацию, которая в процессе революции захватила безоговорочную власть над страной.
  
  В 1918 году руководимая Дзержинским ВЧК была уже государством в государстве, и Лубянка фактически властвовала над Кремлем. Это был коммунистический "центр центров".
  <...>
  Есть рассказы, как Дзержинский уговаривал "кристальных коммунистов" итти в ВЧК. Он понимал, конечно, что неприятно производить обыски, допрашивать, видеть слезы, подписывать смертные приговоры и при случае самому расстреливать, но ведь все делается во имя коммунизма и во славу его? Всякое отталкивание от ЧК в Дзержинском вызывало ярость, и именно он выбросил знаменитый лозунг: "каждый коммунист должен быть чекистом".
  <...>
  Больше чем фанатиком, Дзержинский был - "хитрой бестией". И речи о "кристальной чистоте" чекистов оставлялись, разумеется, для истории, а жизнь шла жизнью. Подбор членов коллегии ВЧК, начальников Особых Отделов и чекистов-следователей Дзержинский начал не с госпожи Крупской и не с барышни Ульяновой, а совсем с других, примитивно-кровожадных, цинических, бесхребетных низовых партийных фигур всяческих проходимцев. Калейдоскоп имен - Петерc, Лацис, Эйдук, Ягода, Агранов, Атарбеков, Бела Кун, Саенко, Фельдман, Вихман, Бокий, - говорит о чем угодно, но только не о "жажде бесклассового общества".
  
  "ВЧК - лучшее, что дала партия", утверждал Дзержинский. Если это лучшее, то где же худшее? Когда-то Бакунин советовал французам при захвате революционной власти "разбудить в народе дьявола" и "разнуздать самые дурные страсти". Этого же мнения был Нечаев. Так действовал в 1917 году и Дзержинский.
  
  Дзержинский взломал общественную преисподню, выпустив в ВЧК армию патологических и уголовных субъектов. Он прекрасно понимал жуткую силу своей армии. Но желая расстрелами в затылок создавать немедленный коммунизм, Дзержинский уже в 1918 году с стремительностью раскинул по необъятной России кровавую сеть чрезвычаек: губернские, уездные, городские, волостные, сельские, транспортные, фронтовые, железнодорожные, фабричные, прибавив к ним "военно-революционные трибуналы", "особые отделы", "чрезвычайный штабы", "карательные отряды".
  
  Из взломанного "вооруженным сумасшедшим" социального подпола в эту сеть хлынула армия чудовищ садизма, кунсткамера, годная для криминалиста и психопатолога. С их помощью Дзержинский превратил Россию в подвал чеки и, развивая идеологию террора в журналах своего ведомства "Еженедельник ВЧК", "Красный Меч", "Красный Террор", Дзержинский руками этой жуткой сволочи стал защищать коммунистическую революцию.
  <...>
  Меж коммунистами Дзержинским и Шульманом, конечно, есть разница. Но в сущности эта разница только "конституций". Разумеется, лично, физически убивать людей так, как убивал Шульман, Дзержинский не мог. Это подтверждает характерный для состояния нервной системы председателя ВЧК рассказ его бывшего помощника левого эсэра Александровича.
  
  В 1918 году, когда отряды чекистов состояли сплошь из матросов, один такой матрос вошел в кабинет Дзержинского в совершенно пьяном виде. Аскет Дзержинский сделал ему замечание, но пьяный внезапно обложил Дзержинского, вспомнив всех его родителей. Дзержинский затрясся от злобы, не помня себя выхватил револьвер и, выстрелив, уложил матроса на месте. Но тут же с Дзержинским случился припадок падучей.
  
  Для непосредственного убийства Дзержинский был, конечно, слишком "ломок". Для этого необходимы те "рукастые" коммунисты, которых требовал найти для защиты своей диктатуры Ленин. Их то и возглавил "хрупкий" Дзержинский в своем лубянском кабинете росчерком пера убивавший десятки тысяч людей.
  
  Не слыхавший о Марксе Шульман и читавший Маркса Дзержинский были механизмами одного и того же террористического конвейера, на который диктатурой коммунистической партии был брошен русский народ.
  
  Трудно сказать, какой тип чиновников террора вызывает большее отвращение. Фактические ли убийцы, Эйдуки, Шульманы, Саенки, или верхушечная "интеллигентская" головка ЧК". (Р.Б. Гуль, "Дзержинский (начало террора)", Нью-Йорк, издательство Мост, 1974)
  
  Большевистский холуйствующий поэт Маяковский посвятил вдохновителю всероссийского убийства такие строки:
  
  Юноше, обдумывающему житье,
  Решающему - сделать бы жизнь с кого?
  Скажу, не задумываясь:
  "Делай её с товарища Дзержинского!"
  
  13.2. Менжинский
  
  Вячеслав Рудольфович Менжинский (19 августа 1874 - 10 мая 1934). Преемник Ф.Э. Дзержинского во главе ОГПУ (1926 - 1934).
  Один, если не единственный, чекист-садист с высшим образованием. Окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета в 1898 году. Писал и печатал прозу.
  
  Во время Октябрьской революции - член петроградского военно-революционного комитета, комиссар ВРК в Госбанке. В январе - марте 1918 года занимал пост наркома финансов. В органах ВЧК с 15 сентября 1919 года - особоуполномоченный Особого отдела и член Президиума, заместитель, а затем с 20 июля 1920 по июль 1922 - начальник Особого отдела. С 1923 года - первый заместитель ОГПУ Дзержинского. 20 июля 1926 года умер Дзержинский. Председателем ОГПУ стал Менжинский.
  
  В 1931 году в ОГПУ была создана система исправительно-трудовых лагерей, в рамках которой осуждённые направлялись на крупные стройки, лесозаготовительные и добывающие предприятия, как народно-хозяйственные, так и созданные в системе ГУЛАГ. В числе крупных строек с заметным участием заключённых были строительство Беломорканала (1931 - 1933) и канала Москва - Волга (1932 - 1937). На XV съезде ВКП(б) (декабрь 1927 года) Менжинский был избран членом ЦК ВКП(б).
  
  В.Р. Менжинский установил рекорд длительности пребывания на посту главы спецслужб сталинской эпохи - 8 лет.
  
  На начало 1920-х годов Менжинский страдал дегенеративным остеопорозом позвоночника (результат травмы, полученной в результате аварии в Париже). В молодости перенёс скарлатину, дифтерит и тиф. Страдал частыми ангинами, мигренями, аритмией дыхания и почечной инфекцией; имел увеличенное сердце. При росте 175 см весил около 100 кг. Выкуривал в день от 50 до 70 папирос. Страдал бессонницей: спал не более 5 часов в сутки. Ленин называл Менжинского "мой невротик-декадент". ( "Менжинский, Вячеслав Рудольфович", статья из Википедии)
  
  "Дзержинский умел разбираться в людях, особенно в годных и нужных для его дела террора. И он предложил Менжинскому самую трудную, самую страшную и кровавую работу в своем ведомстве - заведывание Особым Отделом ВЧК. Тихо, с той же вкрадчивой улыбкой, с теми же воспитанными манерами эстет, парадоксалист, полиглот, сибарит Менжинский принял кровавейший пост в ВЧК.
  
  Малознавшие Менжинского сановники удивлялись появлению его на этом посту. Но Дзержинский знал, что делал. На посту начальника Особого Отдела этот человек с вкрадчивой улыбкой оказался не только подходящим, но незаменимым. Дилетант во всем, тут, в инквизиции, оказался как раз на своем месте: больная "тень" воплотилась в беспощадного и страшного человека.
  
  На посту в ЧК Менжинский был и трудоспособен и виртуозен. Его психологическая тонкость, болезненная интуиция, схематичность мышления нашли блестящее применение.
  К тому же бесовская жажда выйти из состояния ничтожества получила неслыханное удовлетворение. Поэта ненапечатанных стихов, оратора непроизнесенных речей и художника ненаписанных полотен, Менжинского теперь узнала вся Россия. Больше того, узнал целый мир!
  Автор определения трудящихся, как "социалистической скотинки" стал вождём "рабоче-крестьянского" террора. Так же, как Дзержинский, ночи-напролет, безвыходно он работал на Лубянке, отправляя людей на тот свет. И на своем посту был сух, холоден, бесчувственен и бесчеловечен.
  
  Лежавший большую часть дня на диване, ибо врачи запрещали ему много двигаться, Менжинский никого лично не расстреливал. Этим в подвалах занимался "человеческий зверинец". Но думаю, что в тиши лубянского кабинета лежавшему на диване под гуды заведенных моторов автору декадентских романов эти расстрелы по росчерку пера могли столь же хорошо, как Эйдуку, "полировать кровь". Ведь это все та же напрягающая нервы игра "болезненно-извращенных стихов", только в гораздо более сильной дозе и не в бреду, а наяву.
  Как и Дзержинский, Менжинский сам допрашивал арестованных, сам рылся в следственных материалах, сам производил очные ставки и сам нередко инсценировал "процессы контр-революционеров". Известна его ледяная холодность, когда только для того, чтобы крепче держаться в своем вельможном кресле, этот человек расстреливал заведомо невинных и не шевелил пальцем для спасения бывших товарищей, попавших в лапы ЧК. Для Менжинского это была бы - недостойная сентиментальность". (Р.Б. Гуль, "Менжинский")
  
  "Вячеслав Менжинский по темпераменту, способностям и происхождению гораздо лучше подходил для превращения ОГПУ в главное орудие, с помощью которого Сталин укрепит свою власть. Целое десятилетие Менжинский управлял ОГПУ, но оставался в тени, речей не говорил, в партии не играл видной роли. Именем Менжинского не нарекали городов, памятников ему не воздвигали - он до сих пор остается чекистом для чекистов, как Хлебников - поэтом для поэтов. Менжинский, которого редко хвалили и еще реже любили даже советские апологеты, заслуживает того, чтобы история предала его позору". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  "И выйдя из ничтожества, прогремев на всю страну, с той же вкрадчивостью в манерах, жестах и улыбках "Вяча - божья коровка", вельможа Менжинский, прекрасно знавший историю закулисной борьбы всех времен и всех правительств, тонко шел путем дворцовых интриг, лавируя по корридорам московского Кремля, ставя то на ту, то на другую партию борящихся за власть.
  
  Он еще издавна ненавидел Ленина, но при нем держался за Дзержинского, прячась за его спину. Когда он видел, что Ленину уже не жить, искал милостей у Троцкого. Но нашел их у Сталина. И здесь, поддержанный Сталиным, уже стареющий, больной манией преследования, полупарализованный Менжинский достиг, наконец, вершин придворной карьеры". (Р.Б. Гуль, "Менжинский")
  
  "Всю жизнь Менжинский симпатизировал гомосексуалистам - однажды он заявил, что ненавидит Англию не за капитализм, а за то, что она заточила Оскара Уайльда.
  <...>
  У Менжинского и Ленина было много общего во взглядах: приятель Менжинского вспоминал, что тот тоже называл крестьянство "скотом", которым надо "пожертвовать ради революции".
  <...>
  В двадцатые годы без тонкого ума Менжинского Сталин не смог бы победить своих врагов за границей и в СССР; в конце 1920-х - начале 1930-х гг. без беспощадности Менжинского Сталин не смог бы ни навязать народу коллективизацию, ни разыграть показные судебные процессы. Несмотря на разницу в происхождении и воспитании, у Сталина и Менжинского было настоящее душевное родство. Обоим была присуща спокойная, холодная жестокость; оба не любили говорить громко и подолгу.
  <...>
  Постепенно, по мере того как ЧК трансформировалась в ОГПУ, Менжинский выходил из-за кулис и становился кому кумиром, кому страшилищем. Те, кого он допрашивал, дивились его согбенному телу, интеллигентным очкам или пенсне, обломовским пледу и дивану. Менжинский любил выставлять напоказ длинные пальцы пианиста; потирал руки от удовольствия, улыбаясь с изысканной вежливостью, даже - или особенно - тогда, когда он посылал собеседника на расстрел.
  <...>
  Энергично расправившись с эмигрантами, интеллигентами и клириками, Менжинский наконец доказал свою незаменимость. С этого момента он стал правой рукой Сталина в подавлении оппозиции, как партийной, так и внепартийной.
  <...>
  В 1927 г. ОГПУ еще не стало тем централизованным тоталитарным государством в государстве, которое сталинисты сделали из него к концу десятилетия. Вся вина и ответственность за это преобразование, которое позволило ОГПУ руководить политической и экономической сферами СССР и стать главным орудием сталинской власти, принадлежала Вячеславу Менжинскому. Хотя он ни разу в жизни не держал револьвера в руках и даже никогда не смотрел, как расстреливают по его приговорам, Менжинский был главарем всех психопатов, уголовников и интеллектуалов, которые с наслаждением отправляли своих жертв на тот свет ради сталинского дела". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  "Закутанный в пледы, не покидающий дивана полупаралитик, он, член правительства С.С.С.Р., глава тайной коммунистической полиции, теперь мог доживать свой век в фрейлинском корпусе Кремля, совершенно спокойно. Сталин ему покровительствует, ибо хорошо знает своего инквизитора: - никакая оппозиционность, никакая борьба не интересовала этого ленинского "цыгана".
  С своего дивана Менжинский послушно руководил аппаратом ГПУ и концентрационными лагерями, куда согнало ГПУ до пяти миллионов человек. Это - обычная чиновничья служба вельможи, к тому ж прекрасно ведомая его чекистским Санчо-Панчо, членом коллегии ГПУ, бывшим фармацевтом Ягодой". (Р.Б. Гуль, "Менжинский")
  
  Менжинский играл такую роль в событиях начала 1930-х гг., (имеется в виду голодомор 1932-1933 годов. - Дж.Р.) что его надо считать непосредственно ответственным за вызванную голодом смертность, - на его совести, таким образом, больше смертей, чем у Дзержинского, Ягоды, Ежова или Берия.
  <...>
  У Менжинского не было совести - даже до революции он называл крестьянство скотом, а его ницшеанское преклонение перед силой обернулось верой в культ Сталина.
  <...>
  Размах многолетней работы Менжинского доказывает, насколько Троцкий был неправ, брезгуя им как дилетантом-интеллигентом, попавшим в шайку профессиональных громил. Менжинский, более умный, чем Дзержинский, более образованный, чем любой другой глава тайной полиции, стал главным помощником Сталина в этот решающий период от смерти Ленина до убийства Кирова, когда Сталин пробивал себе дорогу к абсолютной власти". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  "Из всех чекистских фигур этот "неудачный поэт" является едва-ли не одной из отвратительнейших. Смерть настигла его на диване, к которому много лет он был прикован унаследованной от дегенеративного рода болезнью. Но в казенной печати о причинах смерти главы ГПУ точно ничего не говорилось. Не было б удивительно, если б издавна больная манией преследования "тень человека" кончила жизнь наложением на себя рук. И объективных и субъективных причин для этого было больше, чем достаточно". (Р.Б. Гуль, "Менжинский")
  
  13.3. Ягода
  
  Генрих Григорьевич Ягода (имя при рождении Генах Гершенович, 7 ноября 1891 - 15 марта 1938). Один из главных руководителей советских органов безопасности (ВЧК, ГПУ, ОГПУ, НКВД), нарком внутренних дел СССР (1934 - 1936), первый в истории СССР "генеральный комиссар государственной безопасности".
  
  Семья Ягоды была связана родственными отношениями с семьёй Свердловых. Отец Ягоды, Гершен Филиппович, приходился двоюродным братом Михаилу Израилевичу Свердлову, отцу Якова Свердлова. Впоследствии Ягода женился на Иде Леонидовне Авербах (дочери родной сестры Якова Свердлова Софьи Михайловны), своей троюродной племяннице. ( "Ягода, Генрих Григорьевич", статья из Википедии)
  
  Писатель Роман Гуль о молодых годах и начале карьеры кровавого чекиста:
  
  "Родился в 1890 году в небольшом местечке Царства Польского, в бедной семье; был единственным сыном среди многих дочерей; но в то время, как сестры будущего чекиста кое-как пробивались, учась на медные гроши в столицах, любимый сын Генрих ни к какому учению не был способен.
  
  Это был тупой, мрачный неудачник, о каких еврейская пословица говорит: "Возьмись они торговать шляпами, люди с этого дня станут рождаться без голов, задумай они продавать сапоги, люди станут рождаться без ног". И родители Ягоды радостно вздохнули, когда будущий "министр" правдами и неправдами выдержал экзамен на звание "аптекарского ученика" и поступил в небольшую нижегородскую аптеку.
  
  Ничего характерного не было в фармацевте Ягоде. Ни расторопен, ни ленив, ни умен, ни глуп; катал пилюли, составлял капли, готовил лекарства приходившим больным; самый заурядный "мелкий человечек", в белом халате фармацевт маленькой аптеки.
  Зато в душе этого мелкого человечка, знавшие его отмечают такие черты: фармацевт был хитер, необычайно зверино-озлоблен и, как неудачник, ко всему патологически-завистлив.
  <...>
  Хваткость, хитрость, злобность, вседозволенность, услужничество, наушничество и кровь, кровь без конца, вот что вывело в "министры" фармацевта Ягоду. Он не бравурен, не бурен, как Дзержинский, он не тонок, не изощрен, как Менжинский, он некультурен, связно произнести не умеет двух слов; его никто нигде не видит и он нигде не выступает. Зато именно на нем за концентрационные лагеря, за карательные экспедиции, за всяческие "Беломорстрои", сосредоточилась вся ненависть страны.
  
  За восемнадцать лет работы Ягоды кровь, которую он лил в ВЧК и ГПУ, разнообразна. Ягода всех убивал: - аристократов, интеллигентов, "буржуев", крестьян, рабочих, монархистов, кадетов, эсэров, меньшевиков и даже троцкистов.
  
  Люди, знающие Ягоду, рассказывают, что бледный человек с истерическими глазами - необыкновенно труслив. Тут нет ничего удивительного. В истории революции самые страшные люди, это трусы, ухватившиеся за большую власть. И ничто не льет так крови, как трусость, смешанная со страхом возмездия.
  
  Если б к моменту октябрьского переворота у торопившегося к власти фармацевта были б какие-нибудь иные данные сыграть в революции какую-нибудь роль, он может быть и пошел бы иными путями. Но Ягода - жадный нуль. И понимая, что на пути к сытости и власти ему закрыты все двери, кроме одной, самой страшной, но и самой выгодной - ВЧК - он, ухватившись за пиджак, ставшего вельможей, Свердлова, бросился в эту дверь.
  
  При любом строе браки всегда вернейшее средство политической карьеры и фармацевт Ягода отпраздновал октябрьскую свадьбу с племянницей председателя ВЦИК Свердлова. А Свердлов порекомендовал Дзержинскому своего родственника для чекистской работы.
  
  Но, увы, спавший на складной койке и евший конину Дзержинский не понравился дорывавшемуся до власти Ягоде. Ягода понял, что при этом "аскете" карьеру делать трудновато и быстро перебежал к другому уже выдвинувшемуся чекисту, начальнику Особого Отдела Менжинскому. В лужах крови для жаждущего "жизни" Ягоды эта больная, безхарактерно-дегенеративнаи "тень человека" стала прекрасным трамплином к большой карьере.
  
  В пекле действовавшего в прифронтовой полосе Особого Отдела, Ягода почувствовал себя, наконец, у цели. Правда, Особый Отдел - самый страшный, самый кровавый отдел ВЧК; люди схваченные Особым Отделом идут только на смерть; "черные вороны" Особого Отдела увозят людей только на расстрел; камеры Особого Отдела только камеры смертников; даже фамилий арестованных Особым Отделом не знает никто, кроме чиновников-чекистов Особого Отдела.
  
  Но чужая кровь никогда фармацевта и не смущала. При Менжинском Ягода сразу же пошел в гору. Сначала он его секретарь, потом заместитель. К тому ж местечко оказалось тепленьким не только от избыточно лившейся крови; при полуживом начальстве больше отдававшемся "эстетическим эмоциям", Ягода сразу захватил всю громадную хозяйственную часть ВЧК.
  
  Известно, что чекисты брали взятки, воровали, даже убивали людей, чтобы захватить деньги и драгоценности. Что представляла собой одна только часть хозяйства ЧК, хорошо рассказывает член коллегии ВЧК Другов: - "в помещении ЧК шкафы ломились от золота, отобранного во время облав. Золото в нашем хранилище складывалось штабелями, как дрова". Вот это-то хозяйство и захватил в свои руки фармацевт Ягода. Его - любовь к хозяйству и особенно к чужому, отмечает и его бывший сотрудник, чекист Агабеков.
  <...>
  Он заботливо подсаживает в автомобиль больного Менжинского, бережно кутает в плед разбитые дрыгающие ноги начальства, а сам бочком садится у руля. Этот мертвенно-бледный человек с злобными глазами - уже фактический руководитель Особого Отдела, он подписывает сотнями смертные приговоры всем тем, кто когда-то сидел на "розовой мебели", носил "золотые погоны" и шел по улице, не замечая его, фармацевта Ягоду.
  
  Это - "классовая борьба". Пощада? Генрих Ягода не знает, что такое пощада. Ягоде в жестокости помогают "садистические наклонности", о которых в упор рассказывает тот же его бывший сотрудник чекист Агабеков.
  
  Чтоб показать, насколько жесток и кровав был Ягода в Особом Отделе, не надо даже указывать на гекатомбы им расстрелянных. Достаточно указать на такой эпизод. Когда в феврале 1920 года, стараясь перед Европой хоть немного отмыться от крови, совнарком "отменил смертную казнь" на территории всей республики, за исключением "прифронтовой полосы", Ягода из Особого Отдела разослал по всем провинциальным ЧК такую деловую телеграмму: "В виду отмены смертной казни предлагаем всех лиц, которые по числящимся за ними разным преступлениям подлежат высшей мере наказания, отправлять в полосу военных действий, как в место, куда декрет об отмене смертной казни не распространяется". И чекисты сотнями, тысячами свозили арестованных в прифронтовую полосу к Ягоде, где он расстреливал их на "законном" основании.
  
  Ягода понимал, что как ничтожество, он только по лужам крови придет к кремлевским креслам. И шел к этим креслам по колено в крови.
  
  В 1922-23 годах Ягоду заметил Ленин. В эти годы Особый Отдел, это - Ягода. Никто кроме Ягоды не знает всех тайн пролитой здесь крови, всей кроваво-грязной "кухни" тайной коммунистической полиции. И в тот момент, когда Дзержинский передал пост главы ВЧК "тени человека" Менжинскому, за спиной полупарализованного дегенерата Ягода ясно ощутил свое могущество.
  Закоулками, черными ходами, интригами, лестью, беспощадной кровавостью он теперь движется уж дальше, к полному единоличному возглавлению всей тайной коммунистической полиции". (Р.Б. Гуль, "Ягода")
  
  Выразительную характеристику дорвавшемуся до власти Генриху Ягоде даёт британский исследователь, доктор философии Дональд Рейфилд:
  
  "Менжинского и Ягоду Сталин обыкновенно принимал у себя в кабинете по отдельности, так как сферы их деятельности были разными. Менжинскому поручалось все, что касалось текстов и сценариев, - контрразведка, показательные процессы, подрывная работа против левых и правых в партии. Ягоде отводилось все, что касалось цифр и физического насилия, - организация, репрессии, сбор улик, эксплуатация заключенных, разгромы, убийства. Иногда Ягода запирался на целый день со Сталиным без посторонних; иногда приводил с собой своих самых лютых подчиненных - Станислава Мессинга, Глеба Бокия, Ефима Евдокимова, - лично пытавших, казнивших и насиловавших бесчисленных жертв. Сталин без видимого отвращения обсуждал дела с этими полулюдьми.
  <...>
  Роллан с трудом переносил Ягоду, судя по его дневниковым записям:
  
  "Загадочная личность. Человек, который выглядит, как будто он изыскан и культурен... Но его полицейские функции внушают ужас. Он говорит с вами мягко, когда он называет черное белым и белое черным, и его честные глаза смотрят на вас с удивлением, если вы начинаете сомневаться в его словах".
  <...>
  Ягода был трудолюбивым, неудержимым и на все согласным палачом; к тому же он был в курсе многих тайн. Сталину понадобится пять лет, чтобы найти человека, столь же энергичного и беспощадного, как Ягода, способного служить беспрекословно интересам не только ОГПУ, но и Сталина и преодолеть недоверие профессиональных чекистов к пришельцу из сталинского окружения. Таким человеком окажется Николай Ежов". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  Под руководством Ягоды был учреждён ГУЛАГ и увеличилась сеть советских исправительно-трудовых лагерей, началось строительство Беломорско-Балтийского канала силами заключённых.
  
  В июле 1934 г. был образован НКВД СССР. И новый наркомат, и его важнейшую составную часть - Главное управление государственнойбезопасности (ГУГБ) возглавил Генрих Ягода. ( "Ягода, Генрих Григорьевич", статья из Википедии)
  
  "По смерти Менжинского начальником тайной коммунистической полиции стал Г. Г. Ягода.
  <...>
  Ягода кровав так, как никто из чекистов. <...> Размеры власти Ягоды безграничны. Это хорошо знают граждане СССР, на горле которых лежит рука министра коммунистической полиции; и еще лучше эту власть знают коммунисты, на горле которых лежит та же густо-испачканная кровью рука Ягоды.
  
  Кто ж он, этот кремлевский вельможа? Откуда пришел к креслу Министра полиции? Где разыскала большевистская революция для своего паноптикума эту фигуру с изжелта-мертвенно-бледным лицом, с обрывком усов над губой и тупыми сумасшедшими глазами?
  
  Как когда-то возводимым в дворянство сановникам составлялись гербы и писались родословные в рисованными генеалогическими древами, так и теперь Коммунистическим вельможам кремлевские биографы сочиняют "славные революционные" биографии.
  
  Сочинили, конечно, и для Ягоды. Но для обер-чекиста революционную биографию сочинять, вероятно, было трудновато, ибо до октября у Ягоды, не только уж "революционной", но вообще никакой биографии не было.
  Его, вероятно, не замечала даже собственная квартирная хозяйка. Зато октябрь из этого ничтожества сделал - министра коммунистической республики". (Р.Б. Гуль, "Ягода")
  
  В 1935 году Ягоде первому было присвоено звание "Генеральный комиссар госбезопасности".
  
  В сентябре 1936 года Ягода был снят с поста наркома внутренних дел и назначен наркомом связи. В январе 1937 снят и с этого поста, исключён из ВКП(б). 28 марта 1937 г. арестован НКВД. Его жена Ида Авербах была уволена из прокуратуры и 9 июня 1937 года арестована "как член семьи осуждённого НКВД СССР". Вместе с матерью и семилетним сыном она была отправлена в ссылку в Оренбург сроком на пять лет. В 1938 году после пересмотра дела Ида Авербах была расстреляна.
  
  В марте 1938 года Ягода предстал на Третьем Московском процессе как один из главных обвиняемых. Расстрелян 15 марта 1938 года на спецобъекте "Коммунарка". ( "Ягода, Генрих Григорьевич", статья из Википедии)
  
  13.4. Ежов
  
  Николай Иванович Ежов (19 апреля 1895 - 4 февраля 1940). Член Оргбюро ЦК ВКП(б) (1934 - 1939), председатель Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) (1935 - 1939), секретарь ЦК ВКП(б) (1935 - 1939), кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) (1937 - 1939), народный комиссар внутренних дел (1936 - 1938), Генеральный комиссар госбезопсности (с 28 января 1937 года). ( "Ежов, Николай Иванович", статья из Википедии)
  
  Образование: "неоконченное низшее" (так писал в анкетах сам Ежов).
  
  С мая 1935 года Ежов входит в состав Особой комиссии Политбюро по безопасности, созданной Сталиным для руководства делом ликвидации пресловутых "врагов народа". В состав комиссии, кроме Ежова, входили Сталин, Жданов, Шкирятов, Маленков и Вышинский. "Они руководствовались лозунгом: "Чтобы успешно бить врага на фронте, надо уничтожить сначала врагов в собственном тылу". Цель - обеспечить "морально-политическое единство советского народа".
   <...>
  Результаты голосования на съезде партии в 1933 году показали наличие скрытой оппозиции. Перед лицом новой опасности "верные ученики" еще теснее сплотилась вокруг Вождя. Летом 1936 года Сталин начал планомерную зачистку высшего эшелона партии. Николай Иванович Ежов, этот "кровавый карлик", уже примерял свои знаменитые рукавицы.
  <...>
  Осенью 1936 года Ягоду на посту главного карателя страны сменил "железный нарком" Николай Иванович Ежов". (В.В. Бешанов, "Кадры решают всё. Суровая правда о Красной армии", М., ЭКСМО, 2017)
  
  Каждый глава органов госбезопасности сразу после своего назначения старался избавиться от банды своего предшественника:
  
  "Из ста десяти высокопоставленных чекистов, подчиненных Ягоде, Ежов арестовал девяносто, расстреляв большую часть. Еще 2273 чекиста были арестованы и, по расчету Ежова, 11 тыс. были уволены". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  "Новая метла" выметала не только команду предыдущего вурдалака, но активно проводила чистку рядов НКВД и в соответствии с другими признаками:
  
  "Ежов русифицировал НКВД, потому что Сталин явно воскресил русский шовинизм в советской политике. Заграничные операции НКВД, сильно пострадавшие, когда Сталин, в угоду Гитлеру, прикрыл сеть советских шпионов в Германии, полностью провалились после того, как переводчики балтийского, немецкого или еврейского происхождения были уволены или расстреляны. Ежов избавился от Абрама Слуцкого, руководителя иностранного отдела НКВД, посредством смертельной инъекции, так как арест мог бы встревожить подчиненных Слуцкого, и они перебежали бы к врагу. Потом Ежов арестовал Артура Артузова, полушвейцарца, полуэстонца, соседа Ягоды и самого лучшего контрразведчика в СССР.
  
  К тому же Ежов устроил в НКВД классовую уравниловку. У Ягоды было больше белоручек, а под Ежовым больше людей из рабочих и крестьян. Для Ягоды работали бывшие дворяне, буржуи, даже один поп-расстрига и один балтийский барон; Ежов всех перестрелял. Уровень образования кадров НКВД соответственно падал. 35-40 процентов чекистов окончили лишь начальную школу, но тем не менее Ежов сократил пропорции кадров с высшим образованием с 15 до 10 процентов.
  
  Из-за чисток молодые офицеры начали быстро подниматься по службе, а новых людей призывали из комсомола и детских домов. С 1937 по 1939 г. средний возраст старшего энкавэдэшника упал с 42 до 35 лет. Преимущество молодых над старыми, славян над неславянами, крестьян над образованными горожанами отражало сталинское пристрастие к людям без прошлого и без сторонних привязанностей.
  
  Те немногие, кто оставался на посту в НКВД, несмотря на громкие смены руководства, были коварными везунчиками, умеющими прятаться в глуши и как можно реже давать знать о себе в центре. Примером служит Дмитрий Орлов, который надзирал над выселенными кулаками в степях Северного Казахстана и оттуда не выезжал. Некоторые энкавэдэшники сразу поняли, что вызов в Москву, якобы на новое назначение или чтобы получить награду, на самом деле означал смертный приговор. Удивительно только, что очень немногие из них прилагали усилия, чтобы избежать такой судьбы. Кое-кто просто кончал с собой после звонка от Ежова, например Василий Каруцкий, начальник Управления НКВД по Западной, Смоленской, Московской области, или (в конце ежовщины) Даниил Литвин, которого поздравили с тем, что он расстрелял почти 50 тыс. ленинградцев в 1938 г. Бежали единицы, например Генрих Люшков, который в густом тумане перешел маньчжурскую границу, будто бы на свидание с агентом, а потом работал на японцев, пока они не избавились от него в 1945 г. Комиссар украинского НКВД Александр Успенский инсценировал собственное самоубийство, получил новые документы и пять месяцев метался по всей Европейской России, ночуя у бывших любовниц или друзей, пока его не поймали в камере хранения на какой-то станции на Урале". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  "На посту наркома внутренних дел, действуя под руководством Сталина, Ежов стал одним из главных организаторов массовых репрессий 1937-1938 годов, известных как Большой террор. 1937 год, на всём протяжении которого Ежов возглавлял НКВД, стал символическим обозначением репрессий, а сам период, на которые пришёлся пик репрессий советского времени, получил название "ежовщина"". ( "Ежов, Николай Иванович", статья из Википедии)
  
  "Чаще всего энкавэдэшники, как их хозяин Ежов, алкоголем и садизмом глушили в себе страх за собственную жизнь. Они ненавидели тех невинных, которые не хотели ни в чем признаться, ибо тот следователь, который не мог добиться признаний, часто сам шел за своим заключенным в подвал. Никто уже не звал Ежова "ежевичкой"; о нем отзывались не иначе как о "ежовых рукавицах".
  <...>
  Ежов, как заметил Москвин, не знал, что такое тормоза в машине. Он умел только давать газу. Вначале Сталин полностью поддержал увеличение вдевятеро лимитов с 200 тыс. арестов и 73 тыс. казней, и молодые подопечные Сталина - Маленков, Хрущев и Андреев - ни на миллиметр не отклонялись от этой восходящей линии - они играли видную роль в тех тройках, которые посылали десятки тысяч на смерть. Сталин сделал Ежова членом политбюро и виделся с ним почти каждый день. В 1937 и 1938 гг. они провели вместе в кремлевском кабинете Сталина 840 часов. Только Молотов проводил с хозяином еще больше времени.
  
  Сталин не отпускал Ежова от себя и, видно, так увлекся массовым убийством, что в 1937 и 1938 гг. впервые за двенадцать лет не уезжал из Москвы на юг отдыхать на два-три месяца". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  "Охваченных воодушевлением подчинённых на местах спущенные им в "лимитах" цифры не удовлетворяют и они просят начальство "лимиты" увеличить в разы. Политбюро ЦК ВКП(б) во главе с товарищем Сталиным и руководство НКВД в лице товарища Ежова воспринимают душевный подъём масс благосклонно и на все просьбы реагируют положительно. В результате такой плодотворной совместной деятельности за относительно короткий промежуток времени с августа 1937 по ноябрь 1938 года почти 700 тысяч "врагов народа" расстреляно (это примерно полторы тысячи ежедневно, без праздников и выходных), и это не считая умерших под пытками во время "следствия". Да ещё примерно столько же отправлено на страдания и медленную смерть в лагеря". (Дж. Ренко. "Империя лжи. Большой террор", https://proza.ru/2021/08/07/336)
  
  Однако долго наслаждаться людоедством Ежову не пришлось. "Мавр" сделал своё дело - "мавра" можно расстрелять.
  
  "В августе 1938 года первым заместителем Ежова по НКВД СССР и начальником Главного управления государственной безопасности был назначен Лаврентий Берия, к которому с этого момента стало переходить фактическое руководство наркоматом.
  <...>
  24 ноября 1938 года был освобождён от обязанностей наркома внутренних дел с сохранением за ним должности секретаря ЦК ВКП(б) и председателя Комиссии партийного контроля.
  
  9 декабря 1938 года "Правда" и "Известия" опубликовали следующее сообщение: "Тов. Ежов Н. И. освобождён, согласно его просьбе, от обязанностей наркома внутренних дел с оставлением его народным комиссаром водного транспорта".
  <...>
  9 апреля 1939 года Ежов лишился должности наркома водного транспорта СССР, а сам наркомат был разделён на наркоматы речного и морского флота.
  
  На следующий день после снятия с должности наркома водного транспорта СССР, 10 апреля 1939 года, Ежов был арестован при участии Берии и Маленкова в кабинете последнего.
  
  Согласно обвинительному заключению, "подготовляя государственный переворот, Ежов готовил через своих единомышленников по заговору террористические кадры, предполагая пустить их в действие при первом удобном случае. Ежов и его сообщники Фриновский, Евдокимов и Дагин практически подготовили на 7 ноября 1938 года путч, который по замыслу его вдохновителей, должен был выразиться в совершении террористических акций против руководителей партии и правительства во время демонстрации на Красной площади в Москве.
  
  Также там утверждалось: "Не имея сочувствия и опоры в массах советского народа, Ежов и его ближайшие сообщники Евдокимов, Фриновский и др. для практического осуществления своих предательских замыслов создавали и насаждали шпионские и заговорщицкие кадры в различных партийных, советских, военных и прочих организациях СССР, широко проводя вредительскую работу на важнейших участках партийной, советской и, особенно, наркомвнудельской работы как в центре, так и на местах, истребляя преданные партии кадры, ослабляя военную мощь Советского Союза и провоцируя недовольство трудящихся".
  
  Кроме того, Ежов обвинялся в преследовавшемся с 1934 года по советским законам мужеложстве. 24 апреля 1939 года Ежовым было написано заявление с признанием в своих гомосексуальных связях. <...> На следствии Ежов отвергал все обвинения, но после избиений написал признательные показания по всем обвинениям. На заседании ВКВС СССР Ежов отказался от своих признаний в шпионаже, терроризме и заговоре, но своей ошибкой признавал то, что мало чистил органы госбезопасности от врагов народа.
  
  3 февраля 1940 года Николай Ежов был приговорён Военной коллегией Верховного Суда СССР к "исключительной мере наказания - расстрелу. Приговор был приведён в исполнение 6 февраля (по другой версии - 4 февраля) 1940 года в Сухановской особой тюрьме. <...> Об аресте и расстреле Ежова в советской печати ничего не сообщалось; он просто исчез без каких-либо объяснений.
  <...>
  В 1998 году Военная коллегия Верховного суда РФ отказала в реабилитации Ежова". ( "Ежов, Николай Иванович", статья из Википедии)
  
  Кочуй по джайляу, лети по аулам,
  Степная гортанная песня Джамбула,
  О верном и преданном сталинском друге,
  Враги пред которым трепещут в испуге.
  Любви своей к родине он не изменит.
  Как лучшего сына, страна его ценит.
  Он снится шпионам, злодеям заклятым,
  Всегда - обнаженным, разящим булатом.
  Нас солнечный Сталин повел за собою,
  И родина стала страною героев,
  Каких не рождалось в замученных странах
  При белом царе, при султанах и ханах.
  Геройство повсюду: в пшеничном просторе,
  В лазури небес, на лазоревом море,
  И там, где тревожные реют зарницы,
  На синих, далеких советских границах.
  Я славлю героя, кто видит и слышит,
  Как враг, в темноте, подползая к нам, дышит.
  Я славлю отвагу и силу героя,
  Кто бьётся с врагами железной рукою.
  Я славлю батыра Ежова, который,
  Разрыв, уничтожил змеиные норы,
  Кто встал, недобитым врагам угрожая,
  На страже страны и ее урожая.
  Будь орденом Ленина вечно украшен,
  Наш зоркий хранитель заводов и пашен.
  И пусть моя песня разносит по миру
  Всесветную славу родному батыру.
   (Джамбул Джабаев, "народный акын" Казахстана. "Перевод" с казахского. 1938 год)
  
  13.5. Берия
  
  Лаврентий Павлович Берия (17 марта 1899 - 23 декабря 1953).
  Образование: окончил Бакинское среднее механико-техническое строительное училище.
  
  С ноября 1922 года заместитель председателя ЧК при СНК Грузинской ССР. С марта 1926 года - заместитель председателя ГПУ Грузинской ССР, начальник Секретно-оперативной части. Со 2 декабря 1926 по 3 декабря 1931 года председатель ГПУ при СНК Грузинской ССР, одновременно занимал и другие руководящие чекистские должности. С 14 ноября 1931 по 31 августа 1938 года - первый секретарь ЦК КП(б) Грузии. В 1934 году на XVII съезде ВКП(б) был впервые избран членом ЦК. В начале марта 1935 года избран членом ЦИК СССР и его президиума. С мая 1937 по совместительству возглавлял Тбилисский горком КП(б) Грузии.
  
  22 августа 1938 года Берия был назначен первым заместителем народного комиссара внутренних дел Н.И. Ежова. 11 сентября 1938 года Л.П. Берии присвоено звание комиссара государственной безопасности 1-го ранга. 25 ноября 1938 года Берия был назначен наркомом внутренних дел СССР. С этого же дня по 3 февраля 1941 года Берия руководил советской внешней разведкой. 30 января 1941 года Л.П. Берии было присоено звание Генерального комиссара государственной безопасности. 3 февраля 1941 года был назначен заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР (до 6 мая 1941 года председатель Совнаркома - Молотов, с 6 мая - Сталин).
  
  С 30 июня 1941 года Берия являлся членом Государственного комитета обороны (ГКО). С мая 1944-го Берия - заместитель председателя ГКО и председатель Оперативного бюро ГКО, одновременно - постоянный советник Ставки Главного Командования Вооружённых сил СССР.
  
  Постановлением ГКО от 3 декабря 1944 года на Л.П. Берию было возложено наблюдение за развитием работ по урану и обеспечение практического содействия проекту НКВД СССР. Полностью руководство советским атомным проектом было возложено на Л.П. Берию 20 августа 1945 года.
  
  9 июля 1945 года, при переаттестации специальных званий госбезопасности на воинские, Л.П. Берии присвоено звание Маршала Советского Союза. 29 декабря 1945 года Берия освобождён от должности Народного комиссара внутренних дел.
  
  С марта 1946 года Берия входил в состав "семёрки" членов Политбюро, включавшей И.В. Сталина и и шесть приближённых к нему лиц. 18 марта он становится членом Политбюро, а на следующий день назначается заместителем председателя Совета Министров СССР. Как заместитель председателя Совета Министров, курировал работу МВД, МГБ и Министерства государственного контроля.
  
  В марте 1949 года - июле 1951 года произошло резкое усиление позиций Берии в руководстве страны, чему способствовало успешное испытание первой в СССР атомной бомбы.
  
  После состоявшегося в октябре 1952 года XIX съезда КПСС Берия был включён в Президиум ЦК КПСС, заменивший прежнее Политбюро, в Бюро Президиума ЦК КПСС и в созданную по предложению И.В. Сталина "руководящую пятёрку" Бюро Президиума ЦК КПСС, а также получил право замещать Сталина на заседаниях Бюро Президиума Совета Министров СССР.
  
  В день смерти Сталина, 5 марта 1953 года, на совместном заседании Пленума ЦК КПСС, Совета Министров Союза ССР и Президиума Верховного Совета СССР Берия был назначен первым заместителем Председателя Совета Министров СССР и министром внутренних дел СССР. Объединённое МВД СССР включило в свой состав существовавшее ранее самостоятельно МВД СССР и МГБ СССР (1946-1953 годы). ( "Берия, Лаврентий Павлович", статья из Википедии)
  
  Сразу после смерти Сталина Берия начал проявлять огромную активность как во внутренней, так и во внешней политике государства, явно претендуя на роль преемника Сталина. Однако конкуренты в борьбе за высшую власть в государстве сумели переиграть всемогущего хозяина силового ведомства и на созванном 26 июня 1953 года в срочном порядке заседании Президиума ЦК КПСС с помощью группы высокопоставленных военных Лаврентий Берия был арестован и содержаля в подземном бункере штаба Московского военного округа.
  
  По официальной версии, 23 декабря 1953 года Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР под председательством Маршала Советского Союза И.С. Конева Берия был приговорён к высшей мере уголовного наказания - расстрелу. Приговор был приведён в исполнение в тот же день.
  
  В тот же день, 23 декабря 1953 года, были расстреляны и соратники Берии из органов госбезопасности, названные впоследствии "бандой Берии", - Всеволод Меркулов, Богдан Кобулов, Сергей Гоглидзе, Павел Мешик, Владимир Деканозов, Лев Влодзимирский.
  
  После развала СССР, на волне ресталинизации, начали появляться публикации, авторы которых пытаются представить Берию "эффективным менеджером" сталинской эпохи, "без которого не то что обороноспособность державы была бы слаба, вообще неясно, устоял ли бы СССР под натиском вооружённого до зубов Запада! Разумеется, в подобного рода писаниях преступления, совершённые Берией, либо преуменьшаются и оправдываются, либо и вовсе отрицаются". (Н.В. Петров, "Палачи. Они выполняли заказы Сталина", М., Новая Газета, 2011)
  
  "Сегодняшние неосталинисты придумали совершенно замечательную теорию: жили в Советской стране Великий святой Иосиф Сталин и апостол его Лаврентий Берия. Все остальные, включая ближайшее окружение, оказались тупицами, сволочами и шкурниками. Всё, что товарищ Сталин делал, было правильно и гениально, всё для блага народа. И если бы не миллионы внешних и внутренних врагов, потекли бы в СССР молочные реки с кисельными берегами. Потому и террор 1930-х годов был совершенно необходимой, прозорливой акцией. Правда, с некоторыми перегибами". (В.В. Бешанов, "Кадры решают всё. Суровая правда о Красной армии", М., ЭКСМО, 2017)
  
  "Лаврентий Павлович Берия - одна из самых противоречивых фигур нашей истории. Мнения о нем высказываются полярно противоположные: палач номер 1 - и эффективный менеджер, верный соратник Сталина - и его весьма вероятный убийца, большой любитель прекрасного пола - и хороший семьянин... Продолжать противопоставления можно бесконечно, и самое интересное - то, что все полярные мнения имеют под собой определенную почву". (Д.Ф. Винтер, "Военные преступники Сталин и Берия. Победа вопреки палачам", М., ЭКСМО, 2012)
  
  Любопытные характеристики дают Лаврентию Павловичу его ближайшие соратники:
  
  "Берия - карьерист, авантюрист и бонапартист" (Богдан Кобулов, многолетний заместитель Берии в НКВД)
  "Берия проявил себя во всём как карьерист, властный и злобный человек" (Владимир Деканозов)
  "Берия был жестоким, деспотичным, властным человеком" (Лаврентий Цанава, нарком-министр госбезопасности Белоруссии)
  "Властолюбивый, своенравный и мстительный" (Степан Мамулов, начальник секретариата НКВД) (Н.В. Петров, "Палачи. Они выполняли заказы Сталина", М., Новая Газета, 2011)
  
  Чем же отметился в истории советского государства Лаврентий Берия? Давайте перечислим его главные "заслуги" перед государством и народом.
  
  "С августа 1920 года Лаврентий Берия - управляющий делами ЦК Азербайджанской КП(б), ответственный секретарь Чрезвычайной комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих. С апреля 1921 года он заместитель начальника секретно-оперативного отдела Азербайджанской ЧК, с мая того же года - начальник секретно-оперативной части, заместитель председателя Азербайджанской ЧК". ( История Росатома, статья "Берия Лаврентий Павлович", http://www.biblioatom.ru/founders/beriya_lavrentiy_pavlovich/)
  
  "При покровительстве Кирова в 1921 г. начинается восхождение по чекистской пирамиде власти Берии, до этого - мелкого шпика азербайджанской контрразведки". (Коллектив авторов под редакцией А.Б. Зубова, "История России ХХ век. Эпоха сталинизма (1923-1953), Том II", М., Издательство "Э", 2017)
  
  Большевистская власть с самого начала держалась на массовом насилии. Первый секретаь ЦК КП Азербайджана в 1921 - 1925 годах Сергей Киров высоко ценил такие качества молодого чекиста Берии, как огромное желание пробиться в верхние слои пирамиды власти и безжалостность по отношению к "буржуям", интеллигентам и вообще всем потенциальным "врагам революции", и всячески содействовал его продвижению.
  
  В январе 1922 года Лаврентий Берия ненадолго становится главой Азербайджанской ЧК. В ноябре того же года его переводят в Тифлис, где назначают начальником секретно-оперативной части и заместителем председателя ЧК при СНК Грузинской ССР. За своё усердие в июле 1923 года Берия награждён орденом Боевого Красного Знамени республики. В 1924 году за участие в подавлении меньшевистского восстания Лаврентий Павлович удостоен ещё одной награды - ордена Красного Знамени СССР.
  
  Грузинский период биографии Берии отмечен неуклонным продвижением по ступеням карьерной лестницы. Со 2 декабря 1926 года он занимает пост председателя ГПУ при СНК Грузинской ССР, а с апреля 1927 года - одновременно является наркомом внутренних дел Грузинской ССР. 6 июня 1930 года Лаврентий Берия назначен членом Президиума ЦК КП(б) Грузии. 17 апреля 1931 года он занял должности председателя ГПУ при СНК ЗСФСР (Закавказской республики, до 1936 года объединявшей в себе Грузию, Армению и Азербайджан), полномочного представителя ОГПУ при СНК СССР в ЗСФСР и начальника Особого отдела ОГПУ Кавказской Краснознамённой армии (по 3 декабря 1931 года). ( "Берия, Лаврентий Павлович", статья из Википедии)
  
  С 17 октября 1932 по 23 апреля 1937 Берия является Первым секретарём Заккрайкома РКП(б) - ВКП(б).
  
  Отношения Берии с грузинской интеллигенцией не складывались. По словам Нины Асатиани, внучки поэта Тициана Табидзе, "Интеллигенция его не принимала. Он хотел, чтобы все думали, что он такая необыкновенная личность... Но никто не хотел с ним общаться".
  
  Этери Орджоникидзе, дочь Папулия Орджоникидзе, родного брата Серго Орджоникидзе: "У него были, которые на улице ловили девочек. Когда он вёз меня из Москвы, была такая курчавая женщина, черноглазая. Первый день у него, а потом чекисты его были там рядом, его обслуживали, он передавал им. Испорченный был человек".
  
  Адиле Аббас-Оглы, родственница Нестора Лакобы, отравленного Берией: "Вот какой человек был, и морально, и физически - наглый, подлый, грязный человек. Но он чувствовал, что он сблизился со Сталиным, нужен Сталину, и вёл себя, как хотел".
  
  Никита Петров, историк: "Кто-то из секретариата, не помню кто, сказал, что Берия не производил впечатления интеллектуального человека был страшно необразованным. Он вряд ли прочитал за свою жизнь хоть одну книгу.
  Первые секретари других регионов дистанцировались от работы НКВД. Они участвовали в работе троек, они подписывали протоколы, они санкционировали аресты людей на районном уровне, это, собственно, удел местного руководителя. Но они никогда не проявляли такой активности и прыти, какие проявлял Берия, как бывший чекист".
  
  Фазиль Искандер, писатель: "Берия очень хотел понравиться Сталину и ему казалось, что его беспощадность - это ближайший путь к сердцу Сталина. В принципе это оправдалось".
  
  "Грузинская элита Берию ненавидит или боится. Единственный круг общения - команда подчинённых, которую Берия начал собирать ещё в Баку. Это люди, такие же, как он, без роду, без племени, но способные выполнить любой приказ, не задумываясь". (Л.Я. Лурье, "Лаврентий Берия. Совершенно секретно. 2 часть", https://www.youtube.com/watch?v=5gFk65SblVo)
  
  "На Кавказе Берия проявил себя, как Сталин в миниатюре, убивая и терроризируя, и как гибрид Ежова и Сталина, управляя хозяйством более ловко, чем Каганович, а интеллигенцией - более мастерски, чем Андрей Жданов. Энергия и бессовестность Ежова слились у Берия с тонким умом и изощренностью Менжинского; вдобавок он любил, как ни один другой шеф ЧК - ОГПУ - НКВД, лично принимать участие в побоях и заплечных делах. Он с равным рвением поддерживал атмосферу общего террора и в то же время чинил испорченные террором механизмы в хозяйстве и Вооруженных силах СССР. Единственной помехой выдвижению Берия являлось почти неодолимое отвращение, которое он внушал многим знавшим его на Кавказе большевикам, и только после истребления большей части этих ненавистников Сталин сумел перевести Берия с Кавказа в Москву. После смерти Кирова, Енукидзе и Орджоникидзе в окружении Сталина никто уже не смел брезговать таким кровавым, лживым, честолюбивым и беспринципным коллегой-развратником. Пройдет пятнадцать лет, прежде чем он напугает Кагановича, Молотова и Ворошилова до такой степени, что покажется им страшнее и опаснее, чем Ежов.
  <...>
  В Тбилиси, как в Москве, ЧК была составлена большей частью из представителей некоренного населения - латышей и русских. В этом многоязычном городе очень ценили Берия, который говорил по-русски, по-грузински, по-мингрельски и по-азербайджански. В характеристиках Берия, данных начальством, иногда отмечалась его трусость, но отзывы о его усердии были похвальными: Уншлихт, заместитель Дзержинского, так высоко оценил заслуги Берия, что в 1923 г. наградил его браунингом с дарственной надписью. В следующем году Берия оправдал доверие Уншлихта, руководя кровавым подавлением грузинского народного восстания.
  <...>
  Сталину Берия подобострастно льстил. Через Нестора Лакобу, у которого Сталин проводил летние сезоны в конце 1920-х и в начале 1930-х годов, Берия сблизился с вождем. Берия подавлял презрение к абхазам и старался любезностью преодолеть отвращение, которое тбилисские гэпэушники внушали абхазам в Сухуме. Типичным фактотумом (фактотум (устаревшее) - доверенное лицо для выполнения различных поручений. - Дж.Р.) Берия был Надарая, который потом стал виртуозным палачом в метехской тюрьме в Тбилиси и с улицы забирал девушек для Берия.
  <...>
  В начале 1930-х грузинские вожди, чета Мамия и Мариам Орахелашвили, сильно раздражали Сталина своим потворством бывшим меньшевикам и троцкистам и небрежным отношением к героическим подвигам молодого Сталина на Кавказе. Берия же выделялся - как единственный сталинист в Грузии.
  <...>
  Берия окончательно восторжествовал в октябре 1932 г., когда Сталин сделал его главой не только грузинской, но и всей закавказской партии, то есть фактически кавказским наместником.
  <...>
  Еще теснее, чем старые московские большевики, грузинские большевики были связаны с интеллигенцией. Расправившись со старыми большевиками, Берия лично и беспощадно набросился на грузинских писателей, художников, музыкантов и актеров. (В отличие от Сталина Берия композиторов не щадил.) К середине 1938 г. был уничтожен каждый четвертый член Союза писателей Грузии, а остальные потеряли, иногда навсегда, способность творить. Писателей уничтожить было легко, до такой степени они рассорились друг с другом.
  <...>
  Русские поэты были ошеломлены смертью поэта Паоло Яшвили, который дружил с Пастернаком и блестяще переводил Пушкина. Яшвили был таким убежденным большевиком, что в феврале 1921 г. сел на белую лошадь, чтобы встретить Красную армию на окраине Тбилиси. Он был хорошо знаком и с московской, и с парижской красной интеллигенцией и любил общаться со звездами науки, бактериологом Гоги Элиава и с инженером Володей Джикия. Чем больше этих людей арестовывали, тем труднее становилось Яшвили выбраться из когтей Берия.
  <...>
  22 июля (1937 года, - Дж.Р.), пока коллеги обсуждали исключение поэта, Паоло Яшвили достал припрятанное охотничье ружье и застрелился. Пленарное заседание писателей сразу постановило, что отныне нельзя будет вспоминать о Яшвили иначе как с "безбрежным отвращением" и что каждый должен осудить его "предательскую" деятельность. Тициан Табидзе молча вышел из зала, и ему инкриминировали декадентство и связи с невозвращенцем Робакидзе. Тициан спокойно дожидался ареста, написав за это время свои самые прочувствованные и мудрые стихи...
  <...>
  Табидзе медленно пытали, пока он не умер. Когда палачи потребовали, чтобы он назвал своих сообщников, он перечислил всех покойных поэтов Грузии - рассылая плохо образованных энкавэдэшников по всем кладбищам Тбилиси". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  "От пыток в Тбилисской тюрьме скончался известный грузинский композитор и дирижер Е.С. Микеладзе, которому, по слухам, Берия лично проткнул уши. В результате истязаний и пыток многие арестованные умирали, кончали жизнь самоубийством, становились калеками, сходили с ума". (В.Д. Игнатов, "Палачи и казни в истории России и СССР", Москва, Вече, 2014)
  
  "Берия истребил почти всех видных армянских, абхазских и южноосетинских интеллигентов, но русских он не имел права трогать, если ранее они еще не подвергались аресту. К концу 1937 г. Берия приостановил террор и собрал в оперном театре оставшихся в живых интеллигентов. Он объяснил, что все жертвы - инженеры, режиссеры, поэты - были замешаны в одном огромном заговоре, имевшем целью распространить эпидемию тифа, продать Аджарию туркам и убить Лаврентия Берия.
  
  Как и Ежов, Берия совращал или насиловал женщин, заблаговременно арестовывая мужей, любовников или отцов. В отличие от Ежова он не скрывал своих пороков от публики. На заднем сиденье своего открытого "бьюика", сидя между двумя телохранителями, Сихарулидзе ("сыном радости") и Талахадзе ("сыном грязи"), Берия медленно патрулировал улицы, заманивая или похищая школьниц. Когда его перевели в Москву, Берия пришлось на какое-то время воздержаться от таких экспедиций, и только после Второй мировой войны вместе с новыми телохранителями, Саркисовым и бывшим палачом Надарая, Берия опять начал охотиться на молодых девушек. Он внушал отвращение партийным товарищам, таким же кровожадным, как и он, похотью, с которой смотрел на их жен, любовниц и дочерей". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  Эльдар Исмаилов, историк: "В каждом районе был найден повстанческий отряд - сфальсифицированное дело по повстанческим отрядам. В каждом районе, в сельских районах. А кто это были? Простые крестьяне, колхозники. А сколько рабочих было репрессировано? Огромное количество. Так что, никто не изучал социальный состав репрессированных. Потому что, когда рассматривается этот вопрос, на первый план у нас выдвинуты видные деятели партии, деятели литературы и искусства... Главный репрессируемый объект - это, безусловно, простые рабочие и крестьяне".
  
  Лев Лурье, историк: "Грузинское НКВД времён Берии известно своей жестокостью, изощрённым садизмом. Здесь придумывали такие виды пыток, какие не использовали в других городах Советского Союза. Здесь били маленьких детей на глазах матерей, а жён на глазах мужей. Здесь забивали до смерти. Главная тюрьма Грузии 1937 года - Метехи, это Тбилиси. А это - тюрьма в Дрангах, под Сухумом. Здесь содержали, а потом расстреляли, или просто убили, всё руководство Абхазии времён Нестора Лакобы, и всех их родственников, включая малолетних детей".
  
  Маленькая Грузия по количеству расстрелов заняла третье место в Советском Союзе после Москвы и Украины. Здесь казнили почти в пять раз больше, чем в среднем по стране. (Л.Я. Лурье, "Лаврентий Берия. Совершенно секретно. 2 часть", https://www.youtube.com/watch?v=5gFk65SblVo)
  
  В августе 1938 года Берия был вызван в Москву и назначен первым заместителем Ежова.
  
  "Как только Берия приехал в Москву, он сразу зашел к Ежову. За шесть лет до этого они будто бы подружились в особняке Лакобы, а теперь Берия был готов сначала перехитрить, а потом уничтожить Ежова. Берия привез с собой из Тбилиси полдюжины своих извергов, еще более жестоких, чем люди Ежова. Теперь Ежов без подписи Берия никаких приказов не выдавал. Он укрылся с женой, дочерью и няней у себя на даче и спивался: бороться за власть и жизнь было ему уже не под силу. К началу октября ни одного из доверенных подопечных Ежова не осталось на свободе. 7 ноября на трибуне на Красной площади место Ежова занял Берия". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  "Когда убрали очередного "мавра" - Ежова и новый "мавр" - Берия стал наводить свои порядки, он, естественно, поснимал и пострелял, предварительно помучив, всех тех, кого привел в свое время Ежов и которые были его опорой". (Л.Э. Рзгон, "Плен в своём отечестве", М., Книжный сад, 1994)
  
  "После снятия Ежова и прихода к власти Л. Берии был разыгран грандиозный всесоюзный спектакль, в котором были смещены все акценты с истинных на ложные. В результате была создана иллюзия "смягчения" репрессивной политики. Виновные в "необоснованных массовых арестах и расстрелах" понесли "заслуженное наказание". Если Ягода после смерти Менжинского ликвидировал нескольких руководителей ОГПУ, то Ежов, заняв пост наркома внутренних дел, истребил тридцать работников центрального аппарата. Погибли все заместители Ягоды и все начальники центрального управления, произведена была "чистка" даже в тюремной охране. Теперь же после ареста (и в дальнейшем - казни) Ежова был истреблен весь ежовский аппарат в центре и на местах, казнены многие следователи; часть из них прошла через сухановские подвалы. Действия истребленных лиц были публично "осуждены"; речь, как водится, зашла о "перегибах"; после "кровавой ежовщины", по всеобщему признанию, наступило желанное "потепление".
  <...>
  В связи с тотальной "чисткой" в рядах НКВД было пересмотрено значительное число уголовно следственных дел 1937-1938 годов, многие из которых признаны сфальсифицированными. Соответственно некоторые расстрелянные по этим делам были тогда же реабилитированы, а находившиеся в заключении выпущены на свободу. Годы 1939 -1940 даже называют иногда годами "бериевской реабилитации". Хотя эти же самые годы стали годами истязаний и гибели для других категорий граждан - например, своих же сотрудников НКВД, военачальников и некоторых выдающихся деятелей науки, культуры, искусства". (Л.А. Головкова, "Сухановская тюрьма. Спецобъект 110", М., Возвращение, 2009)
  
  "Советские граждане начали думать, что Берия вернет в НКВД правосудие и умеренность, когда освобождали сотни, даже тысячи арестованных, а энкавэдэшников арестовывали или увольняли за фальсификацию дел. Освобожденные могли объявлять свою невиновность и разоблачать незаконные пытки, но они не знали, что Сталин в том же году подтвердил в письменной форме свое разрешение НКВД пользоваться "физическими методами воздействия"". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  "Продолжая разработку "военных заговоров", при Берии в 1940 -1941 годах арестовали более 100 генералов и адмиралов РККА; 23 из них были расстреляны, 12 - умерли, находясь под следствием". (Коллектив авторов под редакцией А.Б. Зубова, "История России ХХ век. Эпоха сталинизма (1923-1953), Том II", М., Издательство "Э", 2017)
  
  "Пытки не исчезли из арсенала сталинской госбезопасности и после окончания Большого террора. Главный прокурор ВМФ направил 3 января 1940 г. письменную жалобу начальнику Особых отделов ГУГБ НКВД Бочкову и Прокурору СССР Панкратьеву о нарушениях закона в Особом отделе Черноморского флота. И, в частности, сообщал, что на вопрос о практикуемых там в ходе следствия избиениях начальник Особого отдела флота Лебедев открыто заявил прокурору: "Бил и бить буду. Я имею на сей счет директиву Берия"". (В.Д. Игнатов, "Палачи и казни в истории России и СССР", Москва, Вече, 2014)
  
  "Берия был, по крайней мере до начала войны, не менее жесток с инженерами, биологами и физиками, чем с писателями. В Грузии он убил бактериолога мировой известности Гоги Элиаву (из-за любовницы Элиавы) и лучшего инженера Закавказья Володю Джикия. Приехав в Москву, Берия первым делом арестовал Андрея Туполева и Сергея Королева, без гения которых не было бы ни советской авиации, ни ракет. Берия понял, что такие люди - необходимы, и создал для них особые условия. Они работали дальше в тюрьмах-институтах, под гнетом обещаний ("Самолет взлетит, ты получишь Сталинскую премию и свободу") и угроз ("Самолет упадет, и тебя расстреляют").
  <...>
  Весной 1939 г. Сталин прервал переговоры с Великобританией и Францией и вскоре после того ошеломил мир разделом, произведенным вместе с Гитлером. Из пакта Молотова - Риббентропа вытекали огромные административные и полицейские задачи, когда Сталин, согласно секретным статьям пакта, захватил восточную часть Польши и Балтийские государства. У Берия уже не было досуга, чтобы чистить дальше советскую интеллигенцию и дипломатический корпус. Русские теперь по ночам могли спать спокойнее; а вот поляки, финны и вскоре эстонцы, латыши и литовцы страдали хронической бессонницей. То, чему Ежов подверг советских граждан, стало участью всех новых подданных Советского Союза, не говоря уже о немецких и еврейских беженцах. Людей начали карать не по классовой, а по этнической принадлежности". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  В 1939 году Берия озаботился созданием новой, собственной тюрьмы. Для этой цели были использованы территории и здания Сухановского монастыря вблизи станции Расторгуево Московско-Донбасской железной дороги.
  
  "Не приходится сомневаться, что новая тюрьма, оборудованная с такой поспешностью, была устроена Берией для расправы со своими предшественниками - Ежовым и всем ежовским аппаратом. Состав заключенных 1939 года говорит сам за себя: большинство узников - это сотрудники высшего и среднего звена НКВД. Здесь перебывали те, кто приложил руку к массовым арестам и расстрелам периода Большого террора. Были арестованы все заместители Ежова и начальники отделов, почти все руководители НКВД союзных и автономных республик, начальники областных и краевых УНКВД.
  <...>
  Говорили, что новейшее пыточное оборудование в Сухановскую тюрьму завезли тогда из фашистской Германии, но, конечно, у нас имелись и собственные образцы подобных изделий, самыми незаменимыми из которых были кулак, сапог и дубина. Именно об этих "образцах" вспоминали те, кому удалось остаться в живых после Сухановки. Сами чекисты рассказывали, что "130 килограммовый" Богдан Кобулов, допрашивавший подследственных с помощью кулака, мог убить человека с одного удара. Никого не щадили, и особенно своих. Пожалуй, с недавними коллегами обращались даже с большей жестокостью, чем с другими подследственными. Так, на допросе забили до смерти заместителя начальника 3 го отдела Московского управления А.Д. Ракитина, отрицавшего свою вину на протяжении всего расследования. В его деле имеется медицинская справка: "...На допросе 17 марта 1939 года при избиении Ракитин получил перелом девяти ребер и другие травмы. Во время допроса умер от паралича сердца". Можно привести целый список тех, кто умер в Сухановке под пытками или в результате систематических избиений. Смертным боем били и самих наркомов - Ягоду, Ежова и их заместителей - Фриновского, Заковского, Реденса...
  <...>
  Следственное дело Ежова составляют двенадцать пухлых томов. Ежова допрашивали по ночам сам Берия, а также заместитель начальника следственной части НКВД старший лейтенант госбезопасности Эсаулов и капитан госбезопасности Родос.
  Б.В. Родос и А.А. Эсаулов - ставленники и приближенные Берии, которым он поручал особые задания - избиения осужденных к расстрелу перед приведением приговоров в исполнение. Берия говорил: "Перед тем как им идти на тот свет, набейте им морду".
  "Жуткие сцены разыгрывались непосредственно на месте расстрелов", - показывал на допросе 1954 года бывший сотрудник НКВД Глонти. Он говорил, что Криян, Хазан, Савицкий, Парамонов, Кобулов и другие чекисты "как цепные псы набрасывались на совершенно беспомощных, связанных веревками людей и нещадно избивали их рукоятками от пистолетов".
  <...>
  По свидетельству начальника 1 спецотдела НКВД Баштакова, Родос вместе с Эсауловым, по приказу Берия, зверски избивали уже приговоренного к расстрелу Р.И. Эйхе, продолжая домогаться признания, что он шпион. Л.Ф. Баштаков рассказывал об этом на допросе в январе 1954 года:
  "...Я и комендант Блохин выехали в Сухановскую тюрьму для того, чтобы получить там группу осужденных Военной коллегией Верхсуда СССР к расстрелу для исполнения прговоров. Когда прибыли в тюрьму, то мне было передано рас поряжение Берия о том, чтобы я явился к нему в кабинет в Сухановской тюрьме.
  Я пришел к нему в кабинет, в котором в это время находились, кроме Берия, Родос, Эсаулов и приговоренный к расстрелу бывший секретарь одного из крайкомов партии Эйхе... На моих глазах, - продолжал свой рассказ Баштаков, - по указаниям Берия, Родос и Эсаулов резиновыми палками жестоко избивали Эйхе, который от побоев падал, но его били и в лежачем положении, затем его поднимали, и Берия задавал ему один вопрос: "Признаешься, что ты шпион?" Эйхе отвечал ему: "Нет, не признаю". Тогда снова начиналось избиение его Родосом и Эсауловым, и эта кошмарная экзекуция над человеком, приговоренным к расстрелу, продолжалась только при мне раз пять. У Эйхе при избиении был выбит и вытек глаз. После избиения, когда Берия убедился, что никакого признания в шпионаже он от Эйхе не может добиться, приказал увести его на расстрел".
  <...>
  Народная молва прочно связала Сухановку с именем Берии, называя ее "Бериевской тюрьмой" и даже "Дачей Берии". Для этого имелись особые причины. Тот же надзиратель П.В. Мальцев как то в доверительном разговоре сказал: "Мне всегда казалось, что Берия любил нашу тюрьму..."
  
  При Берии была сооружена пристройка к следственному корпусу, и в ней разместилась лестница для рядовых следователей. Днем из за стен тюрьмы не раздавалось ни единого звука. Лишь с наступлением темноты начиналась активная жизнь Сухановки. Во первых, к ночи приезжал сам хозяин тюрьмы, приезжал, по выражению тюремного охранника, "на трех черных ЗИСах"; съезжались следователи. По свидетельству очевидцев, когда появлялся Берия, сотрудники тюрьмы старались по возможности не попадаться ему на глаза. Всех охватывал страх. Но с наступлением ночи начиналась обычная будничная работа. Следователи допрашивали и избивали заключенных в своих кабинетах ..." (Л.А. Головкова, "Сухановская тюрьма. Спецобъект 110", М., Возвращение, 2009)
  
  "Очень многие из тех, кто побывал под следствием в этот период, пишут, как их били руками и ногами, как им разбивали в кровь лицо, как повреждали внутренние органы. Евгений Гнедин вспоминал, что его одновременно били по голове два человека, один слева, другой справа, и что его затем избивали резиновыми дубинками. Это происходило в тюрьме Сухановке, в кабинете Берии, в его присутствии. Сотрудники НКВД, кроме того, применяли пытки, использовавшиеся в других странах и в другие эпохи: людей били по животу мешками с песком, им ломали конечности, их подвешивали со связанными за спиной руками и ногами. Одно из самых ужасающих описаний пыток принадлежит театральному режиссеру Всеволоду Мейерхольду, чья официальная жалоба Молотову сохранилась в архиве:
  
  "...Меня здесь били, больного 65-летнего старика: клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и по спине; когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам сверху, с большой силой. В следующие дни, когда эти места ног были залиты обильным внутренним кровоизлиянием, то по этим красно-синим-желтым кровоподтекам снова били этим жгутом, и боль была такая, что, казалось, на больные, чувствительные места ног лили крутой кипяток, и я кричал и плакал от боли. Меня били по спине этой резиной, руками меня били по лицу размахами с высоты"". (Энн Эпплбаум, "ГУЛАГ", М., АСТ, 2015)
  
  "В дни следствия жена Мейерхольда, актриса Зинаида Райх, писала письма Сталину, ходила по Москве, рассказывая о несправедливости. Это был бунт - и реакция последовала... Убийцы проникли в ее квартиру через балконную дверь. Убивали садистски, кололи долго - 17 ножевых ран. Она безумно кричала, но никто ей не помог, люди боялись в те годы ночных криков...
  
  В освободившейся квартире Мейерхольда поселились шофер Берии и 16-летняя возлюбленная Лаврентия Павловича. Сатанинский финал - в духе Воланда". (Э.С. Радзинский, "Сталин", М., Вагриус, 1999)
  
  Гитлер напал на Польшу 1 сентября 1939 года, положив тем самым начало Второй мировой войне. Красная армия начала вторжение в Польшу через две недели, 17 сентября. В ходе продвижения Красной армии было взято в плен до полумиллиона польских граждан. Большинство из них были вскоре освобождены, но значительное число поляков всё же попало в лагеря НКВД.
  
  3 марта 1940 года Берия предложил Политбюро ЦК ВКП(б) "разгрузить" лагеря, в которых находятся польские военнопленные. Политбюро отреагировало на предложение Народного комиссара внутренних дел положительно, в результате чего с начала апреля до середины мая 1940 года в Катынском лесу, в Старобельском лагере, в Осташковском лагере и в других лагерях Западной Украины и Западной Белоруссии были расстреляны 21 857 польских граждан - офицеры, мобилизованные адвокаты, журналисты, инженеры, учителя, врачи, университетские профессора и т. д. Это преступление вошло в историю под названием "Катынский расстрел".
  
  "Едва закопали трупы в Катыни, как стало ясно, что случилась политическая катастрофа. В октябре 1940 г. произошла запоздалая перемена в отношении к полякам: подполковника Берлинга отправили в Москву (на этот раз везли в мягком купе), чтобы обсудить с Берия и Меркуловым перспективы формирования польской армии на советской территории. "Хорошо: у вас в лагерях есть замечательные кадры для такой армии", - сказал Берлинг. Меркулов ответил: "Нет, не эти. С ними мы допустили большую ошибку". Берлингу с остальными спасенными офицерами отвели прекрасную дачу под Москвой. Через месяц Берия осторожно осведомил Сталина, что собрал группу из двадцати четырех польских офицеров, антинемецки настроенных, которые будут сотрудничать с советской властью, если получат разрешение от правительства Сикорского в Лондоне. Сталин все еще боялся спровоцировать Гитлера, но Берия не отставал. Уже в августе он нашел уцелевших польских офицеров в Латвии и из тех, кого не отправил в ГУЛАГ, собрал две бригады. К ноябрю Берия осмелился сказать Сталину, что теперь собирает польских офицеров "для борьбы с Германией".
  <...>
  В Катыни Берия несомненно оплошал, но в мае 1940 г. он перечеркнул все свои ошибки одной громкой победой: НКВД удалось убить Троцкого.
  <...>
  30 января 1941 г. за уничтожение Троцкого Берия был назначен генеральным комиссаром госбезопасности. Казалось, его не волновало, что, когда Ягода и Ежов получили столь же высокий ранг, их дни были уже сочтены". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  "Продолжая разработку "военных заговоров", при Берии в 1940 -1941 годах арестовали более 100 генералов и адмиралов РККА; 23 из них были расстреляны, 12 - умерли, находясь под следствием". (Л.А. Головкова, "Сухановская тюрьма. Спецобъект 110", М., Возвращение, 2009)
  
  "За два года советского господства над аннексированной Польшей миллион человек, т. е. каждый десятый гражданин, в той или иной мере испытал на себе репрессии: будь то смертные приговоры, тюрьмы, лагеря, депортации или подневольный труд. Число расстрелянных достигает 30 000 человек, к ним следует прибавить 90 000-100 000 погибших в лагерях или при перевозках в железнодорожных эшелонах, что, по оценкам исследователей, составляет 8-10 % от общей численности депортированных". (С. Куртуа, Н. Верт и другие, "Черная книга коммунизма", М., "Три века истории", 1999)
  
  Депортациям подверглись не только поляки, но и представители всех остальных национальностей, присоединённых к СССР между сентябрём 1939 года и июнем 1941-го. НКВД под руководством Берии депортировало на восток десятки тысяч эстонцев, латышей, литовцев, румын (из Бессарабии и Северной Буковины).
  
  После внезапного нападения Гитлера на Советский Союз палачи НКВД приступили к расстрелам сидельцев тюрем, находившихся в пограничных городах, поскольку вывезти такое количество заключённых на восток не было никакой возможности:
  
  "Гораздо меньше мы знаем о массовых убийствах, осуществленных по приказу Берия в незадолго до того завоеванной Западной Украине: во Львове, когда Красная армия покидала город, расстреляли, предположительно, сто тысяч заключенных. Когда немцы брали города, например Полтаву, так быстро, что заставали советские власти врасплох, НКВД без приказа свыше убивал всех заключенных и неблагонамеренных граждан, чтобы некому было приветствовать немцев. Главным образом, однако, убивали по приказам из Москвы. За восемь дней в ноябре 1941 г. Берия расстрелял 4905 человек". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  Этнические депортации продолжались и во время войны. Самой массовой из всех советских депортаций стало переселение полумиллиона советских немцев с левого берега Волги в Казахстан (1941).
  
  С 1941 по 1942 продолжались депортации финнов и ингерманландцев из окрестностей Ленинграда, корейцев и кулаков из Астраханского округа, итальянцев с Керченского полуострова, греков из Новороссийска, Туапсе, Керчи.
  
  В 1943 году были выселены из родных мест карачаевцы и калмыки.
  
  В 1944 бериевским НКВД были проведены наиболее известные депортации: чеченцев и ингушей, балкарцев, крымских татар, болгар, греков и армян из Крыма, турок-месхетинцев из Грузии. За оперативно проведённую депортацию чеченцев и ингушей Берия был награждён орденом Суворова 1-й степени.
  
  В 1944-1945 годах продолжались депортации членов семей ОУНовцев с Украины, немцев - граждан иностранных государств, "интернированных и арестованных" с территории Третьего Рейха, фольксдойче, бессарабских беженцев.
  
  Война принесла хозяину Сухановки новые высокие чины и награды. Во время войны он в кратчайшие сроки налаживает работу сразу нескольких оборонных наркоматов. Курирует производство самолётов и ракетной техники. "За особые заслуги в области усиления производства вооружения и боеприпасов в трудных условиях военного времени" получает редкую в те годы Золотую Звезду Героя социалистического труда. В 1945-м стал маршалом. В честь него известные советские поэты и композиторы слагали гимны. Вроде этого (слова Ал. Суркова, музыка Вано Мурадели):
  
  Суровой чести верный рыцарь,
  Народом Берия любим.
  Отчизна славная гордится
  Бесстрашным маршалом своим...
  1946
  (Л.А. Головкова, "Сухановская тюрьма. Спецобъект 110", М., Возвращение, 2009)
  
  Не прекращались насильственные массовые перемещения людей и после окончания войны, но этим занимались уже другие энкэвэдэшные начальники, потому что Берия в конце 1945-го был переброшен на решение другой неотложной задачи - создание советской атомной бомбы.
  
  "Советская атомная бомба была сконструирована на основе сведений, полученных от западных ученых. Одни передавали тайны, потому что были коммунистами, другие - потому что верили, что будущих войн можно избежать, если у обеих сторон будет ядерное оружие, третьи - просто за деньги". (Э.С. Радзинский, "Сталин", М., Вагриус, 1999)
  
  Кое-кто из американских "кротов", работавших на сталинский СССР поплатился жизнью за своё предательство. Американских коммунистов, Юлиуса и Этель Розенбергов за передачу СССР американских ядерных секретов в 1953 году поджарили на электрическом стуле.
  
  Вся история создания советской атомной бомбы представляет собой так называемый "цельнотянутый" вариант. "Главную роль в определении путей создания атомной бомбы сыграли разведданные. <...> Эта информация позволила советской стороне своевременно корректировать собственные направления научного поиска, сократить сроки разработки технологий и создания соответствующих производств. Другими словами, первая советская атомная бомба должна была стать (и стала) копией американской". (Е.Т. Артёмов, "Советский атомный проект в системе "командной экономики", https://journals.openedition.org/monderusse/8006?lang=ru)
  
  "Берия собрал команду ученых. Для поддержания дисциплины он назначил генерала Бориса Ванникова. Тот наводил страх на физиков, выкладывая на стол заряженный револьвер. Над проектом работали 100 тыс. человек, и обеспечение полной секретности Берия поручил Павлу Мешику, который помогал Смершу покорить Польшу". (Э.С. Радзинский, "Сталин", М., Вагриус, 1999)
  
  "Атомным королем" называют Берию ученые, разрабатывающие сверхсекретный проект. На несколько лет вся остальная деятельность отходит для Берии на второй план. Правда, несмотря на занятость, он все же курирует некоторые громкие дела конца 1940 х годов ..." (Л.А. Головкова, "Сухановская тюрьма. Спецобъект 110", М., Возвращение, 2009)
  
  "Берия допускает к разведданным только Курчатова. Тот изучает тысячи страниц секретнейших донесений, знает обо всех достижениях Манхэттенского проекта, но разглашать источники информации не имеет права. Приходится выдавать чужие открытия за свои. И это создаёт Курчатову ореол гения.
  
  Евгений Александров, физик: У него была такая очень странная миссия: он должен был всё это прочитать, а потом ставить задачи перед своими людьми. При этом он выступал как такой вот пророк, который знает, куда надо вести. И это его не радовало, он был человеком, насколько я понимаю, честным, правдивым и очень преданным делу". (Л.Я. Лурье, "Лаврентий Берия. Совершенно секретно. 3 часть", https://www.youtube.com/watch?v=7XP84Y_xNnY)
  
  Формально в послевоенное время Берия не руководил ГУЛАГом. Однако вряд ли, если бы он в эти годы находился на должности министра внутренних дел СССР, численность заключённых ГУЛАГа была бы существенно ниже, чем это было в реальности, под началом Сергея Круглова. А ведь даже по официальным данным население архипелага ГУЛАГ между 1949 и 1953 годами было самым многочисленным за всю предыдущую историю сталинского времени - между 2,3 и 2,6 миллиона человек. Из них более полумиллиона женщин и около 35 тысяч детей в домах младенцев при лагерях. К тому же к системе ГУЛАГа относились ещё и спецпоселенцы, которых к 1953 году, году смерти усатого упыря, насчитывалось примерно 2,75 миллиона.
  
  "Лишь после смерти Сталина, с 5 марта 1953 года, Берия возвращается к работе в органах госбезопасности; ко всем прочим высоким должностям он прибавляет пост министра внутренних дел СССР, сосредоточив таким образом в своих руках громадную власть и став опасным для всей правящей верхушки". (Л.А. Головкова, "Сухановская тюрьма. Спецобъект 110", М., Возвращение, 2009)
  
  "24 марта 1953г. Берия проинформировал членов Президиума ЦК ВКПб о том, что к указанному времени в ИТЛ и колониях содержалось 2 525 402 заключенных, из них осужденных на срок до 5 лет - 590 000, от 5 до 10 лет - 1 216 000, от 10 до 20 лет - 573 000 и свыше 20 лет - 188 000 человек. Из них количество особо опасных государственных преступников (шпионы, диверсанты, террористы, троцкисты, эсеры, националисты и др.), содержащихся в особых лагерях МВД СССР, составляло 221 435 человек". Берия предложил принять Указ Президиума ВС СССР об амнистии. Предусматривалось освободить около 1 000 000 человек.: осужденных на срок до 5 лет; осужденных за должностные, хозяйственные и некоторые воинские преступления; женщин,
  имевших детей до 10 лет, и беременных; несовершеннолетних, пожилых мужчин и женщин, а также больных.
  
   Указ об амнистии был принят 27 марта 1953 г. Были освобождены 1 181 264 человека. Когда
  армада амнистированных ринулась на свободу, она начала на своем пути крушить, бить, убивать
  ни в чем неповинных соотечественников". (В.С. Выгодский, "Преступления без наказания", https://www.proza.ru/2012/09/18/757 )
  
  Понятно, что под бериевскую амнистию попали в основном уголовники. Политические имели сроки более 5 лет. Это страшное событие нашло отражение в литературе (например, "Улица Красных зорь" Фридриха Горенштейна) и кино ("Холодное лето пятьдесят третьего").
  
  На вершинах власти в Кремле после смерти "Хозяина" царило взаимное недоверие. Невиданная ранее политическая активность Берии вызывала у остальных хозяев кремлёвских кабинетов вполне обоснованный страх. Поэтому Маленков, Хрущёв, Булганин и Молотов, заручившись поддержкой военных, включая Жукова, тайно организовали дворцовый переворот.
  
  "26 июня 1953 г. Л.П. Берия был арестован по обвинению в шпионаже, заговоре с целью захвата власти, в моральном разложении, злоупотреблении властью и организации незаконных репрессий. По официальной информации, 23 декабря 1953 г. дело Берии было рассмотрено Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР под председательством маршала И.С. Конева. Берия был приговорен к смертной казни и расстрелян в тот же день.
  <...>
  23 декабря 1953 г. были расстреляны "члены банды Берия": Кобулов, Гоглидзе, Мешик, Деканозов и Влодзимирский. Среди расстрелянных по делу Берии был и генерал армии Всеволод Николаевич Меркулов. Он входил в ближайшее окружение Берии, работал вместе с ним с начала 1920-х гг. и пользовался его личным доверием.
  <...>
  Определением Военной коллегии Верховного суда РФ от 29 мая 2002 г. Берия и Меркулов были признаны не подлежащими реабилитации". (В.Д. Игнатов, "Палачи и казни в истории России и СССР", Москва, Вече, 2014)
  
  Народ моментально отреагировал на смерть вурдалака ехидными частушками:
  
  Цветёт в Тбилиси алыча
  Не для Лаврентий Палыча,
  А для Климент Ефремыча
  И Вячеслав Михалыча.
  
  Лаврентий Палыч Берия
  Не оправдал доверия -
  Осталися от Берия
  Лишь только пух да перия.
  
  Лаврентий Палыч Берия
  Не оправдал доверия,
  А товарищ Маленков
  Надавал ему пинков.
  
  13.6. Абакумов
  
  Виктор Семёнович Абакумов (11 апреля 1908 - 19 декабря 1954). Начальник Главного управления контрразведки "СМЕРШ" (1943-1946), министр государственной безопасности (1946-1951).
  
  Образование - 4 класса городского училища.
  
  В 1927 году вступил в ряды ВЛКСМ, а в 1930 году - в ряды ВКП(б), в результате чего и начинается карьерный рост Абакумова. В сентябре 1930 года направлен на руководящую комсомольскую работу на штамповочный завод "Пресс", где был избран на должность секретаря ячейки ВЛКСМ. С 1931 по январь 1932 года работал на должности заведующего военным отделом Замоскворецкого райкома комсомола. С января 1932 года - в органах ОГПУ-НКВД. С 1933 года работал уполномоченным экономического управления ОГПУ, затем экономического отдела ГУГБ НКВД СССР, однако в 1934 году было выявлено, что Абакумов на конспиративных квартирах встречался с различными женщинами, в связи с чем был переведён в Главное управление исправительно-трудовых лагерей и трудовых поселений (ГУЛАГ).
  20 декабря 1936 года присвоено специальное звание Младший лейтенант государственной безопасности. С 15 апреля 1937 до марта 1938 года - оперуполномоченный 1-го отделения 4-го (Особого) отдела ГУГБ НКВД.
  С назначением 25 ноября 1938 года Л.П. Берии на должность народного комиссара внутренних дел СССР В. С. Абакумов с 5 декабря 1938 года исполнял обязанности начальника, а 27 апреля 1939 года был утверждён в должности начальника управления НКВД по Ростовской области.
  25 февраля 1941 года назначен на должность заместителя народного комиссара внутренних дел СССР, а 19 июля 1941 года одновременно и начальника Управления особых отделов НКВД СССР (3-е управление ГУГБ НКВД СССР), которое в июле 1943 года было преобразовано в СМЕРШ (от Смерть Шпионам). 19 апреля 1943 года назначен на должность начальника Главного управления контрразведки "СМЕРШ". ( "Абакумов, Виктор Семёнович", статья из Википедии).
  
  Вспоминает нарком НКГБ В.Н. Меркулов:
  
  "Абакумов оказался, пожалуй, не менее честолюбивым и властным человеком, чем Берия, только глупее его. Абакумов вскоре после своего назначения сумел ловко войти в доверие товарища Сталина, главным образом, как он сам говорил, путём систематических, почти ежедневных докладов товарищу Сталину сводок о поведении ряда лиц из числа крупных военных работников".
  
  В 1944 году принимал участие в осуществлении депортации ряда народов Северного Кавказа, за что был награждён орденом Красного знамени и орденом Кутузова I степени.
  
  7 мая 1946 года назначен на должность министра государственной безопасности СССР, сменив на этом посту В. Н. Меркулова. СМЕРШ, в котором до этого служил Абакумов, вошёл в министерство в качестве 3-го Управления. На посту министра государственной безопасности руководил политическими репрессиями. ( "Абакумов, Виктор Семёнович", статья из Википедии)
  
  "Не получивший никакого образования, Абакумов держал себя патрицием, но был жесток, груб и хитер. Кроме профессии, Абакумова интересовали только женщины и роскошь. В начале карьеры Абакумова называли "фокстроттером", и в 1934 г. чуть не уволили, когда поймали на том, что он водил своих партнерш с танцев на квартиры ОГПУ не только чтобы заниматься любовью, но и готовить доносы на тех, кого хотел арестовать. На какое-то время его понизили, и он стал конвоиром в ГУЛАГе. Физическая сила Абакумова и его любовь к делу, однако, привлекли внимание Богдана Кобулова, который уговорил Берия назначить Абакумова главой НКВД в Ростове-на-Дону. В феврале 1941 г., когда разделили империю Берия, Сталин выдвинул Абакумова на роль второго человека в НКВД.
  
  Вначале Абакумову поручили пограничников, пожарных и милицию, но, как только вспыхнула война, Сталин назначил Абакумова главой военной контрразведки СМЕРШ, и в этой области он проявил все свои способности. В обход Берия он подчинялся непосредственно Сталину. Весной 1943 г., когда стало ясно, что немецкое наступление захлебнулось, контрразведка стала еще более мощной силой. Абакумов стал фактически заместителем Сталина, наркома обороны и Верховного главнокомандующего. Абакумовского СМЕРШа боялись больше, чем бериевского НКВД. У СМЕРШа было тринадцать отделов: он надзирал за армейским штабом и всеми Вооруженными силами; преследовал и казнил дезертиров и членовредителей; заведовал заградительными отрядами, которые пулями останавливали отступающих солдат; управлял полевыми больницами и снабжением; вербовал на освобожденных территориях возможных коллаборационистов; наблюдал за всеми контактами с союзниками или с врагом. Смерш наводил террор на армию и всех, кто жил в зоне боевых действий. Он выжимал из немецких военнопленных все, что мог. Из-за СМЕРШа русские предпочитали отступлению смерть в бою, а немцы охотнее умирали, чем сдавались в плен. Люди СМЕРШа были большей частью такими же агрессивными и невежественными, как Абакумов, и расстреливали и вешали многих верных и способных офицеров и рядовых". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  "Как изменились нравы на нашей земле! Когда-то при государе Алексее Михайловиче за понесенные страдания в плену - "полонное терпение" - жаловали ратных людей дворянством, одаривали вотчинами. Теперь же только смерть могла спасти человека, побывавшего в плену, от дальнейшего наказания. Документ о карательных действиях против бойцов и командиров, попавших в плен и окружение, вышел уже на шестой день войны. По Приказу наркома обороны N 270 и Постановлению от 16 августа 1941 года, подписанному Сталиным, Молотовым, Будённым, Ворошиловым, Тимошенко и Шапошниковым, все советские воины, оказавшиеся в плену или на оккупированной территории, объявлялись "изменниками Родины", будь то генерал, адмирал или же обыкновенный рядовой солдат или матрос.
  
  Те, кто вышли из окружения, попадали в фильтрационные лагеря НКВД и чаще всего шли потом под трибунал (карали и членов семей бывших военнопленных). В 1942 году существовало 23 фильтрационных лагеря; в 1943 году их стало на порядок больше. В лагерях использовался принудительный труд: работа в шахтах, на рудниках, в металлургии. С 1943 года офицеров стали направлять из фильтрационных лагерей в штурмовые стрелковые отряды, которые почти полностью истреблялись во время военных действий. За период 1941-1944 годов одних офицеров было репрессировано 72 тысячи, а всего - 994 тысячи человек; более 157 тысяч из них было расстреляно. С 1944 года арестованных бывших военнопленных уже миллионы. В мае 1945 года отдел "Ф" и 4-е Управление НКГБ объединяются. Возглавляет это объединение Судоплатов, курирует Берия. Всего за войну и вскоре после нее подверглось аресту, казням и высылке 2 миллиона 500 тысяч человек. На фронте и в тылу вплоть до 1946 года свирепствовал СМЕРШ, возглавляемый В.С. Абакумовым, который принимал личное участие в расправах над арестованными офицерами". (Л.А. Головкова, "Сухановская тюрьма. Спецобъект 110", М., Возвращение, 2009)
  
  "В 1945 г. Сталин включил Абакумова в комиссию по подготовке Нюрнбергского процесса над немецкими военными преступниками. На следующий год Абакумов сменил Меркулова и дальнейшие пять лет занимал пост наркома госбезопасности. Берия уже не соперничал с Абакумовым, так как создание советской атомной бомбы требовало всей его энергии. Несмотря на свободу действий и природную беспощадность, Абакумов в конце концов не оправдает сталинского доверия - и это несмотря на две большие чистки и бесчисленные убийства в интересах Сталина.
  <...>
  Главной задачей Берия в 1945-1946 гг. было установление советской власти в каждой завоеванной стране. Задача Абакумова была такой же масштабной, хотя и менее проблематичной: СМЕРШу нужно было вернуть из Центральной и Западной Европы на родину около четырех миллионов советских граждан (и некоторых еще более злосчастных неграждан). Самым многочисленным контингентом оказались 1 836 000 военнопленных. Несмотря на болезненное состояние, их сразу перевезли в фильтрационные лагеря и оттуда чаще всего отправляли в ГУЛАГ, как "изменников родины". Потом СМЕРШ проглотил и другую категорию перемещенных советских граждан, украинских и русских женщин (были и мужчины), вывезенных немцами на принудительный труд. Из этих вдвойне несчастных репатриантов смогли остаться на Западе только те женщины, которые вышли замуж за иностранцев и успели родить не менее двух детей.
  
  В интересах Вооруженных сил СССР Берия выпустил столько народа из ГУЛАГа, что население лагерей упало с двух миллионов в январе 1941 г. до одного с лишним миллиона в январе 1946 г. СМЕРШ вернул и репрессировал столько советских граждан, что к концу 1949 г. население ГУЛАГа достигло рекордного числа - 2 561 351. Как в 1938 и в 1942 гг., так и в 1947 г. ГУЛАГ уже не справлялся с содержанием такого количества узников: годовая смертность поднялась до 4 %. Только в 1947 г. умерли 66 830 заключенных.
  
  Абакумов особенно жестоко обращался с советскими гражданами и с этническими русскими, которые сражались на стороне гитлеровцев. В отличие от поляков и венгров, служивших в немецкой армии, их считали не военнопленными, а изменниками. Русская освободительная армия, сформированная генералом Власовым из военнопленных, была целиком передана Абакумову, хотя британцы и американцы отлично знали, что власовцев расстреливают в фильтрационных лагерях в Австрии и на верфях в Одессе. Власовцы к концу войны перешли на сторону союзников: они освободили Прагу от немцев и на острове Тессел в Голландии объединились с голландскими партизанами. Выдача власовцев Абакумову была сомнительна с юридической и жестока с нравственной точки зрения. (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  "Лишь недавно отгремела война. Задержанные до окончания военных действий заключенные, чей срок давно уже кончился, начали возвращаться домой. Другие ждали освобождения со дня на день. Но многих поджидал новый удар - повторные репрессии 1948 года. Такое уже было в нашей стране: известны повторные аресты 1937-1938 годов. Арестованные в начале 1930 х годов и проживавшие после ссылок и лагерей где нибудь в "минусе" недавние заключенные снова подвергались арестам только потому, что однажды уже были арестованы. На этот случай существовал даже официальный термин "повторники". Арестовывали в качестве "повторников" и уголовников, и политических. Для ареста и возбуждения дела не требовалось никаких новых обвинений, кроме тех, по которым арестованные уже отсидели свой срок. Такого беззакония, наверное, не было нигде в мире. И вот - новая подобная акция. По инициативе министра госбезопасности В. Абакумова был представлен проект о новых повторных репрессиях. Были взяты в разработку уже отсидевшие (иногда дважды) бывшие так называемые "троцкисты, зиновьевцы, меньшевики и прочие антисоветские элементы", в число которых мог входить кто угодно: крестьяне, священнослужители, вышедшие из заключения члены семей ранее репрессированных.
  
  В информации, направляемой Абакумовым Сталину, намеренно искажалась действительность и сообщалось, что осужденные в прошлом и отбывшие наказание лица, а также лица, имевшие с ними связь, продолжают заниматься антисоветской деятельностью и якобы объединяются в подпольные группировки. В своих сообщениях Абакумов обвинял прежнее руководство МГБ в том, что оно прекратило оперативную работу и не вело борьбу с этой категорией лиц. Оснований для подобных утверждений не было. Тем не менее, Абакумовым и министром внутренних дел Кругловым был составлен и направлен Сталину проект "Об организации лагерей и тюрем со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников и о направлении их по отбытии наказания на поселение в отдаленные местности СССР". Этот проект от 21 февраля 1948 года был с некоторыми доработками принят как постановление Совета Министров СССР и подписан Сталиным. Предлагалось строительство "особых" тюрем (на 5 тысяч человек) и "особых" лагерей (особлагов - на 100 тысяч человек) с установлением в них "особо строгого режима". (Л.А. Головкова, "Сухановская тюрьма. Спецобъект 110", М., Возвращение, 2009)
  
  "В начале 50-х годов Хозяин поручил министру государственной безопасности Абакумову произвести массовые аресты среди земляков Берии - выходцев из Мингрелии, которых Берия рассадил на многие ответственные посты. Начиная дело, Хозяин будто бы прямо сказал Абакумову: "Ищите в заговоре Большого мингрела". Впрочем, тот должен был это и сам понять... Но дело продвигалось медленно - Абакумов явно боялся собирать материал на шефа.
  Хозяин оценил его страх: Абакумов был обречен". (Э.С. Радзинский, "Сталин", М., Вагриус, 1999)
  
  "В 1948-1951 гг. "абакумовские" хватали и сажали "бериевских" (и "жуковских" до кучи) за чрезмерное воровство в Европе.
  <...>
  Но вот в 1951 г. Берия сумел убедить Сталина, что враг не он, а Абакумов. В июле 1951 г. того арестовали, и теперь "бериевские" стали хватать и сажать "абакумовских". И "сразу выяснилось", что у тех тоже "рыльце в пушку" ("слитки золота и драгоценные каменья, штабеля золотой и серебряной посуды"). (Д.Ф. Винтер, "Военные преступники Сталин и Берия. Победа вопреки палачам", М., Эксмо, 2012)
  
  "Нерешительность Абакумова в "деле Берии" потребовала решения, и этот красавец палач с внешностью бравого гвардейца отправился за решетку.
  Заместитель председателя КГБ Ф. Бобков вспоминал: "Сотрудники в прострации бродили по коридорам. Пришло известие, что Абакумов арестован. Зачитали постановление ЦК". Оказалось, что беспощадного министра убрали... за отсутствие беспощадности. Вечный юмор Хозяина.
  
  В постановлении говорилось, что "чекисты утратили бдительность, не видят террористических гнезд в стране, работают в "белых перчатках"".
  И началась новая кампания - борьба с "белоперчатниками". Арестовали многих начальников отделов и управлений МГБ. Так Хозяин разгромил абакумовские (и бериевские) кадры. Новым работникам МГБ было предложено "вернуть бдительность и беспощадно нажимать на арестованных врагов".
  
  Все поняли: новый 1937 год уже идет вовсю! На пост министра госбезопасности Сталин назначил далёкого от Берии партийного работника Игнатьева". (Э.С. Радзинский, "Сталин", М., Вагриус, 1999)
  
  В 1951 году "На вершине власти находилась очень сильная фигура, устранения которой жаждали многие, в том числе Маленков и Берия. Это был министр МГБ СССР, недавний глава грозного СМЕРШа В.С. Абакумов. Рюмин панически боялся этого своего непосредственного начальника. Известно, что старший следователь Рюмин как то умудрился забыть папку с материалами следственного дела в служебном автобусе и ползал на коленях перед министром, вымаливая себе прощение за эту провинность. Такого ни тот, ни другой не могли забыть.
  
  Ненавистью и страхом Рюмина, которые испытывал он перед своим непосредственным начальником, воспользовались те, кто хотели скинуть министра. Донос на Абакумова Рюмин писал в кабинете заведующего кадрами ЦК ВКП(б) С. Игнатьева, причем по своей безграмотности вынужден был переписывать письмо одиннадцать раз. Редактировали донос в приемной Маленкова. Помощник Маленкова Суханов продержал Рюмина в приемной около шести часов, обсуждая с Маленковым содержание доноса, который должны были направить Сталину. С подачи Маленкова Абакумов обвинялся в "смазывании" "дела врачей", в том, что не дал ходу материалам по "сионистскому заговору против руководителей советского государства". Рюмин обвинил Абакумова в том, что тот специально умертвил одного из главных участников "дела врачей" Этингера, чтобы помешать ему выдать других врачей заговорщиков.
  <...>
  Усердие Рюмина на этот раз было вознаграждено. Недавний глава СМЕРШа, гроза МГБ СССР генерал Виктор Семенович Абакумов в июле 1951 года был арестован.
   <...>
  Вслед за самим Абакумовым была арестована его молодая жена. Редкую красавицу Антонину поместили в Сретенскую тюрьму, где содержались одни уголовники. Ее забрали вместе с грудным младенцем, для которого самим следователям приходилось доставать детское питание, потому что у арестованной матери пропало молоко. Мать с младенцем пробыли в тюрьме два года. Затем ребенка забрали в детский дом". (Л.А. Головкова, "Сухановская тюрьма. Спецобъект 110", М., Возвращение, 2009)
  
  "12 июля 1951 г. ордер на арест Абакумова подписали Берия, Маленков, Игнатьев и Шкирятов. Игнатьев сразу сел в его министерское кресло, а Рюмин, произведенный в полковники, стал заместителем министра. Абакумов превратился в зэка N 15 в Матросской Тишине; его жена вместе с грудным ребенком сидела в другой московской тюрьме. Как и первая жена Ежова, первая жена Абакумова могла благодарить судьбу, что про нее забыли. Ее лишили квартиры, но не свободы. Вслед за Абакумовым были арестованы его еврейские подчиненные: Лев Шварцман, убийца Троцкого Наум Эйтингон (несмотря на обещание Сталина, что с его головы волос не упадет).
  
  Абакумова мучили целых сорок месяцев. Когда ему давали карандаш и бумагу, он писал Сталину достойные записки, без подобострастия и без увещеваний, но в результате этих писем Сталин заинтересовался следствием и требовал, чтобы ему, Берия и Маленкову каждые десять дней доставляли новые протоколы допросов. Следователям приходилось по инициативе Рюмина применять физические методы воздействия - кожаные кнуты, ледяной карцер, - чтобы выжимать из Абакумова новые показания. Сталин напоминал своим палачам, что сломить такого чекиста, как Абакумов, трудно без продолжительного безжалостного избиения. Сначала Абакумова и его подчиненных заставили сознаться в том, что они собственноручно били своих подследственных. Потом на Абакумова надели кандалы и наручники; посадили в одиночную камеру и морили голодом и холодом. 18 апреля 1952 г. Абакумов умолял Берия и Маленкова:
  
  Дорогие Л.П. и Г.М.! Два месяца находясь в Лефортовской тюрьме, я все время настоятельно просил следователей и начальство тюрьмы дать мне бумагу написать письма Вам и тов. Игнатьеву.
  Со мной проделали что-то невероятное. [...] На всех допросах стоит сплошной мат, издевательство, оскорбления, насмешки и прочие зверские выходки. Бросали меня со стула на пол. [...] Такого зверства я никогда не видел и о наличии в Лефортовской тюрьме таких холодильников не знал - был обманут... Этот каменный мешок может дать смерть, увечье и страшный недуг. [...]
  Я все время спрашивал, кто разрешил проделать со мной такую штуку. Мне ответили: "Руководство МГБ". [...] Избавьте от Рюмина и его друзей.
  <...>
  Темпы работы Рюмина не могли удовлетворить Сталина и Игнатьева. Он был неглуп и сознавал, что, как только он закончит следствие, от него избавятся. Поэтому он протянул еще один год, выбивая из Абакумова показания, что тот сфабриковал дело против министра авиации, чтобы скомпрометировать Маленкова, был в заговоре с ленинградцами, которых сам послал на расстрел, и готовил государственный переворот. Рюмину не хватало только доказательства, что Абакумов - еврей. К апрелю 1952 г. Абакумов еще не полностью сломался, но был так искалечен, что, продолжая пытку, Рюмин рисковал умертвить свою жертву. 3 ноября 1952 г. Рюмин наконец предъявил Абакумову обвинения в том, что тот возглавлял еврейских националистов в МГБ. Через одиннадцать дней разочарованный Сталин измарал карандашом протоколы Абакумова и разжаловал Рюмина в бухгалтерию Министерства государственного контроля.
  
  В этот момент должен был показать свой талант Игнатьев, но он предпочитал суровым помещениям Лубянки свой уютный министерский кабинет. Если верить воспоминаниям Никиты Хрущева, Сталин кричал на него по телефону:
  
  "Ты что, белоручкой хочешь быть? Не выйдет. Забыл, что Ленин дал указание расстрелять Каплан? А Дзержинский сказал, чтобы уничтожили Савинкова. Будешь чистоплюем, морду набью. Если не выполнишь моих указаний, окажешься в соседней камере с Абакумовым".
  
  С Игнатьевым случился инфаркт. Когда он поправился, он перевел Абакумова в Бутырки в камеру, окруженную пятью пустыми камерами. За Абакумовым надзирали охранник и врач, и его избивали не так сильно, как других подследственных офицеров МГБ и еврейских врачей.
  <...>
  Искалеченный пытками Абакумов уже дышал на ладан. Гоглидзе, который служил Игнатьеву так же спокойно, как служил Ежову, Берия, Абакумову и Рюмину, пришлось учесть мнение следователя и врача:
  
  ...Арестованный N 15 якобы страдает болезнью сердца, а наблюдающий за ним врач разрешил допрашивать его не более 3-4 часов и только в дневное время. При таком положении... целесообразно... предпринять необходимые меры в направлении получения от арестованного N 15 признательных показаний. Такой мерой, по-моему, может быть тщательное медицинское освидетельствование арестованного N 15 и в случае необходимости - применение срочных медицинских средств для быстрого восстановления его здоровья с тем, чтобы после этого его можно было бы активно допрашивать и обязательно пользоваться при этом острыми методами.
  
  Теперь Абакумова били, чтобы он признался в том, почему он не предупредил Сталина о действиях Тито по расколу коммунистического блока. Обвинение было нелепое, так как сам Сталин своими ультиматумами 1947 и 1948 гг. до того взбесил самолюбивого Тито, у которого были мощные армия и тайная полиция, что тот не мог не ответить разрывом. Непрофессионализм Абакумова как разведчика был тут ни при чем". (Дональд Рейфилд, "Сталин и его подручные", М., Новое литературное обозрение, 2008)
  
  "Со смертью И.В. Сталина и приходом к власти Н.С. Хрущёва обвинения против Абакумова были изменены. <...> Ему вменялось в вину "Ленинградское дело", сфабрикованное им, согласно новой официальной версии, как участником "банды Берии".
  
  Предан закрытому суду с участием ленинградских партийных работников в Ленинграде, на котором виновным себя не признал. Расстрелян 19 декабря 1954 года на Левашовской пустоши". ( "Абакумов, Виктор Семёнович", статья из Википедии)
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"