Аннотация: Троллинг твердокаменных сторонников прописных истин и заскорузлых стереотипов
- Ну и по какому такому неотложному поводу нас всех тут срочно собрали? - недовольным тоном пробурчал представительного вида доктор философии Грегори Уолтон.
- Вас что, отвлекли от неотложных занятий? - съехидничал биолог и врач Брэдли Коллинз.
- Еще бы, - встрял в традиционную пикировку историк Тимоти Бакстер, - так бы наш почтеннейший доктор Уотсон спал бы себе, и спал. А тут вдруг на тебе - ни с того, ни с сего вскакивай и беги на экстренное совещание.
- Тем более, что спешить уже в общем-то некуда, да и незачем, - продолжал брюзжать Уолтон.
- А сам-то где, интересно? - вставил физик Эдмонд Браун, - нас вызвал, как на пожар, а сам и не торопится.
Настроение у всех собравшихся в конференц-зале роскошного подземного убежища за вот уже три месяца вынужденного бездействия в полной изоляции от внешнего мира было подавленным. Надежды на то, что наверху кто-то где-то уцелел, окончательно рассеялись, и что делать дальше, никто не знал. Средств жизнеобеспечения в просторном, комфортабельном бункере, рассчитанном на несколько тысяч человек, должно было хватить на много десятилетий, но оптимизма это не добавляло. Обслуживающий персонал и представителей различных отраслей знания начали собирать здесь заранее, как только в политической атмосфере запахло жареным. А вот сами политики, а также финансовые и индустриальные магнаты, для которых это убежище и было построено, по иронии судьбы спастись не успели.
Кто же мог ожидать самоубийственного акта со стороны неприятеля? Всё произошло слишком быстро. Внезапный массированный ядерный удар ассоциации коммунистических держав оказался для Запада смертельным, и хотя немедленное возмездие полностью превратило их собственные территории в радиоактивную пустыню, жизнь на североамериканском континенте тоже оказалась выжженной подчистую.
- Очень хорошо, что все собрались так оперативно, - произнес запыхавшийся от быстрой ходьбы начальник охраны и формальный руководитель всего немногочисленного населения подземного города, генерал Стивен Макьюэн. - Нам с вами предстоит обсудить неожиданно возникший экстраординарный вопрос.
Генерал встал позади своего кресла, положив руки на его спинку. Вошедший вместе с ним оператор глобального искусственного интеллекта Томас Эндерс тоже остался стоять. Присутствующие притихли и насторожились. Взволнованный вид старого вояки не предвещал ничего хорошего.
- Не знаю, успел ли сообщить вам доктор Коллинз, что Элен Сандерс скончалась сегодня в два часа ночи.
- Мы все этого ожидали, - вставил доктор Уолтон, - с самого начала было ясно, что она не выживет.
- Да, это так, - скорбным голосом подтвердил генерал, - и всё же мы должны осознать, что её смерть имеет колоссальное историческое значение. Она была последней женщиной на нашей планете, и её смерть означает конец человечества как биологического вида.
- Выходит, что лучшей участи этот биологический вид и не заслуживает, - жестко подвел черту философ.
- Меня интересует, все ли согласны с нашим уважаемым доктором философии? - генерал обвел взглядом присутствующих.
- А какое это имеет значение? - мрачно спросил историк, - изменить-то уже так и так ничего нельзя.
- Прошу присутствующих со всей серьезностью отнестись к моему следующему вопросу, - продолжал генерал, - если бы в реальности существовала такая возможность, заслуживало бы человечество второго шанса, или лучше было бы оставить всё, как есть?
Сидевшие за круглым столом интеллектуалы начали удивленно переглядываться - не поехала ли у службиста крыша? О каком таком втором шансе он мелет?
- Простите, но ваш серьезный вопрос вызывает серьезные опасения по поводу вашего психического здоровья, - позволил себе рискованное замечание доктор Коллинз.
- Вообще-то я ожидал подобной реакции, - вздохнул генерал. - Боюсь, что не смогу достаточно внятно объяснить возникшую ситуацию, поэтому пусть-ка лучше Томас расскажет вам суть проблемы.
Не привыкший выступать перед такой почтенной аудиторией Том Эндерс смущенно откашлялся.
- Вы все знаете, что я постоянно общаюсь с нашим искусственным интеллектом, Сократом. Это невероятно мощная нейро-сеть, обладающая колоссальным объемом знаний и гибким интеллектом. То есть, это уже не машина, а обладающая сознанием личность. Так вот, Сократ сегодня утром сообщил, что примерно через месяц, завтра-послезавтра он будет знать с точностью до секунды когда именно, на короткий срок, всего на несколько минут, откроется временнОе окно, в течение которого можно будет отправить человека в прошлое. А это значит, что существует реальный шанс с помощью критического воздействия в точке бифуркации скорректировать исторический процесс эволюции человеческого общества. И, следовательно, не дать реализоваться теперешнему сценарию самоуничтожения человечества.
- Со всем моим уважением к способностям нашего электронного собрата, - растерянно почесал затылок Эдмонд Браун, - возможность путешествия во времени нарушает все фундаментальные физические законы, и поэтому не вызывает у меня доверия.
- Сократ так и сказал, что предвидит скептическое отношение к его предложению. Но почему бы, по его мнению, не попробовать? Не получится, так не получится. А может быть и сработает. Он утверждает, если я правильно понял, что местоположению с нашими координатами предстоит пересечь червоточину в пространстве-времени, и что при точной настройке набора параметров мы сможем на короткое время отправить человека в заданный момент прошлого и в любую точку поверхности Земли. А обратно к нам пространство-время само его вытолкнет. Вернее, не к нам, а в совершенно другую реальность, которая возникнет в результате произведенного в прошлом воздействия.
- И что же это должно быть за воздействие? - поинтересовался Тим Бакстер, - убийство кого-то из ключевых коммунистических лидеров, стоявших у истоков этой человеконенавистнической идеологии?
- Это бессмысленно, - отозвался доктор Уолтон. - Этих лидеров там было, как собак нерезаных. Одного убили бы, на его место сразу же десяток претендентов нашелся бы, фанатизмом и подлостью ему не уступающих.
- Любопытно, - спросил физик, - а какого же характера воздействие имеет в виду Сократ? Что он говорит по этому поводу?
- Ни о каком убийстве речь не идет, ответил Том. - Сократ говорит, что в соответствии с его вычислениями надо не убить, а наоборот, спасти человека, способного изменить ход истории.
- И всё-таки я не могу поверить в то, что исторический процесс, зависящий от огромного числа факторов, может быть предсказан с такой невероятной точностью! - Эд Браун помотал головой. - Что один человек окажется в состоянии изменить поведение сотен миллионов людей.
- Сократ говорит, что вероятность того, что вычисленное им воздействие произведет соответствующий эффект, находится в районе примерно семидесяти двух - семидесяти четырех процентов. И что это очень высокая вероятность.
- Джентльмены, - вмешался в дискуссию генерал Макьюэн, - позвольте мне напомнить вам, что на текущий момент вы представляете собой интеллектуальную элиту планеты. И именно на вас лежит ответственность за принятие чрезвычайно важного решения - будем мы осуществлять попытку изменения исторического процесса и спасения человечества, или нет. Поэтому прошу каждого из вас со всей серьезностью взвесить все "за" и "против" открывшейся перед нами возможности, несмотря на всю её кажущуюся с научной точки зрения бесперспективность, и изложить присутствующим свои соображения. При этом давайте исходить из предположения, что предложенный нам вариант реализуем. Итак, как нам следует поступить в данном случае: попытаться изменить наш мир, всю историю человечества за последние полтора столетия, или оставить всё как есть и смириться с вымиранием биологического вида homo sapiens?
После недолгой паузы слово взял биолог доктор Коллинз:
- Коллеги, - произнес он, разведя руки в стороны, - честно говоря, я даже не вижу здесь предмета для обсуждения. Если действительно существует возможность сохранить наш вид, дать ему второй шанс на выживание, почему бы этим не воспользоваться? Просто не могу себе представить, какие могут быть против этого возражения?
- Насколько я понимаю, - задумчиво произнес физик, - внесение корректирующего воздействия в прошлом радикально, и моментально для нас, изменит весь процесс существования человечества на протяжении всего промежутка времени между этим воздействием и нашим текущим моментом. А это значит, что мы все, или по крайней мере большинство из нас, перестанем существовать. Просто потому, что в новой парадигме можем и не появиться на свет. Вас это не смущает?
- Меня лично - ни в малейшей степени, - ответил биолог. - Не родился бы я на свет, так и переживать по этому поводу было бы некому.
- А что по этому поводу думает наш уважаемый доктор философии? - обратился генерал к Грегори Уолтону. - Какую вы дали бы оценку этому плану с точки зрения этики?
- Вы совершенно правы, генерал, обратив наше внимание на этическую сторону проблемы, - ответил философ обычным для него недовольным тоном. - На первый, поверхностный взгляд, может показаться, что прошедший до нашего теперешнего момента отрезок исторического процесса внезапно исчезнет, как будто и не существовавший вовсе. То есть исчезнут все события, переживания и страдания миллиардов людей. Но мы-то с вами точно знаем, что все эти события имели место, миллиарды людей прожили свои жизни в рабстве, испытывали непереносимые физические и нравственные страдания. Отношение к этим событиям и человеческим страданиям логически ничем не отличается от нашего отношения к событиям нашей предыдущей, вполне реальной истории, и к страданиям наших предков. Да, всё это уже в прошлом, но это было, и отрицать это невозможно.
- И что из этого следует? - с нескрываемым интересом спросил историк.
- Сейчас поясню, следите за ходом моей мысли, не надо забегать вперед. Какова вероятность, что второй шанс, который мы собираемся предоставить человечеству, реализуется благополучно и безоблачно? Надеюсь, что для всех присутствующих очевидно, что эта вероятность равна нулю. Человечество на новом отрезке истории ожидают новые беды и страдания, возможно, не такие катастрофические, наблюдать которые нам уже пришлось, и человечество сможет преодолеть все трудности и выжить. Но и на этом, новом пути его ждут новые катастрофы, несправедливости, войны и страдания миллиардов людей. И тут возникает вопрос: такое умножение человеческих страданий не является ли слишком большой ценой, которую придется заплатить за сомнительное достижение - выживание рода человеческого?
- Простите, уважаемый, но почему вы считаете выживание человечества сомнительным достижением? - осведомился доктор Коллинз.
- Да потому, что рано или поздно род человеческий неизбежно прекратит свое существование. Так раз уж это случилось в нашей с вами версии исторического процесса, может быть обрекать новые миллиарды людей на новые страдания и смерти просто негуманно? Зачем заново начинать эту сизифову суету? Кончились страдания человеческие - и слава богу. Разве реанимировать человечество не так же бессмысленно, как возвращать к жизни умершего? Подумайте, ведь воскрешенный мифологическим Христом мифологический Лазарь был самым несчастным человеком - ему пришлось умирать дважды. А согласитесь, что занятие это не из приятных.
- Но ведь жизнь человеческая состоит не из одних страданий, - продолжал сопротивляться биолог, - есть в жизни и радости. Почему-то умирать большинство людей не хочет, даже смертельно больные сопротивляются до последнего.
- Да, да, сопротивляются, - невесело парировал философ, - и чем это сопротивление неизменно заканчивается, нам всем тоже хорошо известно.
- Понятно, - генерал Макьюэн невесело покачал головой. - Убедительно, ничего не скажешь. Мне лично возразить нечего. Но все-таки прошу присутствующих мое мнение не принимать во внимание. Вы - интеллектуальная аристократия, а я - профан. Прошу теперь высказаться представителю естественных наук.
- Хоть мне и не суждено будет увидеть результат данного эксперимента, - отозвался доктор Браун, - но чисто из научного любопытства я проголосовал бы за попытку его осуществления.
- Я разделяю вашу позицию, - поддержал физика доктор исторических наук Тимоти Бакстер. - Надеюсь также, что существует ненулевая вероятность того, что и в новом историческом потоке мои родители встретят друг друга и произведут меня на свет. И что у меня будет возможность наблюдать и изучать новую, более благополучную ветвь истории человечества.
- Вот только в этом случае о старой, прожитой нами ветви, у вас не будет ни малейшего понятия, и сравнить будет не с чем, - ворчливо констатировал философ.
- Послушайте, а ведь один человек сохранит воспомининия о нашей исторической парадигме, - оживился доктор Браун. - Это тот, кто отправится в прошлое и совершит то самое критическое воздействие. Он-то после этого окажется в том же времени, откуда был отправлен в прошлое, причем с полным набором информации о нашей исторической ветви, и без малейшего понятия о новой, реализовавшейся в результате его коррекции новой действительности.
- Замечательно! - воодушевился Тим Бакстер, - а мы попросим его попытаться найти хотя бы кого-то из нас, если этому кому-то повезет появиться на свет в новом историческом потоке. И рассказать обо всем произошедшем. А искать можно будет по фамилии, передающейся по отцовской линии - она должна остаться той же самой.
- Даже если этот прыгун во времени и отыщет вас в новой реальности, - недовольно проскрипел Грегори Уолтон, - и расскажет вам про исчезнувшую историческую парадигму, вы же, в новой своей ипостаси, примете его за сумасшедшего и не поверите ни единому его слову.
- Да, - согласился Эдмонд Браун, - прыгуну во времени надо будет взять с собой достаточное количество информации для доказательства правдивости своих слов.
- Подводя итоги нашего совещания, - повысил голос генерал, - приходится признать, что большинство принимавших участие в дискуссии высказалось за проведение эксперимента, не согласившись с доводами доктора Уолтона.
- Только мы так и не решили, кто же из нас отправится в прошлое для выполнения исторической миссии, - заметил физик.
- А этот вопрос не в нашей компетенции, - ответил генерал. - Сократ сам подсчитает, кто лучше всех подходит на эту роль.
Исполнителем корректирующего воздействия Сократ назначил Томаса Эндерса. Главными аргументами в пользу этого кандидата были его молодость и отличная физическая форма. Интенсивная подготовка к выполнению уникального задания началась на следующий же день. Сократ предлагал Тому десятки возможных ситуаций, в которых тот мог оказаться после перемещения во времени, и оба обсуждали в деталях оптимальные действия в каждом конкретном случае.
Но подготовка заключалась не только в этом. Немало времени было отведено на отработку способов выживания в неведомом "новом" мире, в котором Тому предстояло оказаться после выполнения задания. При этом, если ситуацию в прошлом Сократ мог смоделировать более-менее определенно, то о состоянии мира через полтора столетия после внесенного изменения он не мог предположить вообще ничего. Тому предстояло самостоятельно выяснить, насколько развитым, зрелым и гуманным станет человеческое общество, и разумно ли будет открыть ему те известные в "старом" мире научные и технологические достижения, которые в "новом" мире, возможно, еще не были открыты.
В лихорадочных приготовлениях к уникальному эксперименту время летело незаметно, и решающий день наступил, казалось, неожиданно быстро. "Темпоральный диверсант", как окрестили Тома коллеги, после недолгого прощания в полной экипировке, с противогазом на голове, был поднят на поверхность и занял позицию, заранее отмеченную на бетонной площадке белым крестом. После примерно двадцатиминутного ожидания он внезапно почувствовал, что земля уходит у него из-под ног и он проваливается в бездну.
Он не мог с уверенностью сказать, сколько времени продолжалось это падение, но прекратилось оно так же резко, как и началось. Том очнулся на дне глубокой, в рост человека, узкой, уходящей далеко в обе стороны ямы. В полутора метрах от него человек в серой шинели, стоя на деревянном ящике, выглядывал из ямы, поднеся к глазам примитивный оптический прибор. Человек был один, никого больше поблизости не было видно, следовательно, ошибки быть не могло. Следуя отработанным в многократных тренировках приемам, Том быстро встал на ноги, подскочил к человеку сзади, приставил к его шее инжектор и всадил в него приличную дозу сильнодействующего снотворного. Человек резко повернулся к нему, но тут же глаза его затуманились, ноги подкосились и он начал вяло оседать. Том подхватил его, уложил на дно ямы и упал рядом. Как и предупреждал Сократ, минуты через две наверху, почти на самом краю ямы, там, где только что стоял этот человек, раздался мощный взрыв, от которого чуть не лопнули барабанные перепонки. Осколки железа с неимоверной силой вонзились в противоположную стену ямы и вниз посыпались крупные комья земли.
Пару минут Том приходил в себя, затем с трудом поднялся на ноги, принялся стряхивать с себя засыпавшую его землю, но тут же потерял равновесие и снова провалился в невесомость.
Он пришел в себя от неожиданно ударившего в глаза яркого света, слепившего даже через мгновенно потемневший пластик противогаза. Прищурившись, проморгавшись и оглядевшись по сторонам, Том подумал, что противогаз, в общем-то уже и не нужен. Стащив его с головы, он с наслаждением вдохнул полной грудью пахнущий свежей травой удивительно вкусный воздух. Он сидел, щурясь, на зеленой лужайке, над головой было бездонное голубое небо, по которому неторопливо плыли редкие курчавые облака. Невдалеке справа возвышалась стена темных деревьев, за которыми едва слышно различалось журчание воды.
Помня наставления Сократа, Том направился в сторону леса. Выбрав три высоких ели, образовывавшие правильный треугольник со сторонами длиной около пяти метров, он, с помощью острой титановой лопатки быстро выкопал у их корней три довольно глубокие ямки, добравшись до мощных, толщиной с руку, корней. Подкопав землю под каждым из корней, он поместил под ними три металлических контейнера цилиндрической формы, засыпал тайники землей, попрыгал сверху, утрамбовывая, а затем запорошил пожелтевшей опавшей хвоей.
В одном контейнере находились портативный голографический проектор и элементы памяти, содержавшие эксабайты информации по истории, экономике, социологии и политике старого мира. Другой был заполнен описаниями научных открытий и технической документацией к изобретениям, сделанным лучшими умами старого мира за прошедшие полтора века. Третий контейнер был наполнен крупными бриллиантами и другими драгоценными камнями. Эти сокровища предназначались для обеспечения Тому материальной независимости и свободы действий в неведомом новом мире. Два камушка, на первое время, были зашиты в плотный край его куртки таким образом, что их невозможно было прощупать.
Теперь пора было искать населенный пункт и пытаться легализоваться в непонятном чужом мире.
Для начала, решил Том, надо бы привести себя в порядок. Он по слуху добрался до ручья с небольшим водопадиком, разделся, аккуратно смыл с одежды и ботинок окопную землю и разложил всё на солнышке для просушки. Это не должно было занять много времени, так как волокна водоотталкивающей ткани практически не впитывали влагу. Сам он улегся рядом на большом теплом плоском камне и незаметно задремал.
Разбудили его раздававшиеся в отдалении детские голоса и веселый смех. Не успел Том натянуть просохшие штаны и куртку, как кто-то из резвившихся на другом берегу ручья мальчишек заметил его и поспешил доложить об этом разводившему костерок взрослому мужчине. Тот выпрямился, посмотрел в сторону Тома из-под ладони и направился к нему. Перебравшись по скользким камням на его сторону, мужчина подошел к Тому с благожелательной улыбкой и поздоровался.
- Вы что, тоже решили здесь на пикничек остановиться? - спросил он.
Том неопределенно помотал головой.
- А как вы сюда попали? Неужели пешком? - продолжал незнакомец. - На парковке ни одного автомобиля не было, когда мы приехали.
Человек, продолжая улыбаться, ждал ответа, а Том никак не мог решить, какую из заготовленных линий поведения выбрать.
- Я не помню, - наконец выдавил он из себя.
- То есть, как, совсем ничего не помните? - мужчина насторожился и перестал улыбаться.
- Совсем ничего, - подтвердил Том, стараясь придать лицу туповатое выражение.
- Ну, какое последнее воспоминание вы можете восстановить?
- Ничего. Вообще ничего не помню. Как будто кто-то стер мою память, - с усилием проговорил Том.
- Ну ладно, поговорить мы можем и позже. Вы, наверное, голодны? - спросил мужчина. - Присоединяйтесь к нам, мы вас накормим.
Том застенчиво поблагодарил и пошел вслед за незнакомцем.
На другом берегу ручья Тома встретили трое мальчуганов с явно азиатскими физиономиями и белая женщина средних лет.
- Меня зовут Джейк, - сказал мужчина, - а это моя жена Бетти и наши мальчишки. Садитесь, - он указал на расстеленные на траве одеяла, - давайте перекусим для начала.
- А я Томас, Том, - он пожал протянутые ему руки, - спасибо за приглашение.
Бетти выкладывала на расстеленную на одном из одеял бумажную скатерть бутерброды и бутылочки, наполненные разноцветными жидкостями. Перед тем, как приступить к еде, Джейк произнес короткую благодарственную молитву, из чего Том понял, что семейство принадлежит к одной из разновидностей христианской религии.
- Вас, наверное, удивляет, что ребятишки на нас с женой совсем непохожи, - заметил Джейк. - Они все наши приемные дети. Джон из Кореи, - он указал на старшего, - а Стивен и Шон из Вьетнама. Дети остались сиротами у себя на родине и ничего хорошего их там не ожидало. Так что мы решили помочь и спасти хоть кого-то из обездоленных ребятишек.
- Это так благородно с вашей стороны, - сказал Том.
- Мы считаем, что это наш христианский долг - помогать тем, кто в беде, - ответила Бетти.
Джейк и Бетти проявили деликатность и не стали надоедать Тому расспросами о том, кто он и откуда здесь взялся. Через пару часов семейство стало собираться домой и Джейк предложил Тому подбросить его до города. Том с благодарностью согласился. По дороге Джейк выяснил, что Тому совершенно некуда идти и что у него нет никаких средств к существованию. В то же время на бездомного бродягу он был совсем непохож, хоть и одет был, мягко говоря, непривычно и не по сезону, да и воспитанность и интеллект скрыть Тому явно не удалось.
- У меня маленький частный бизнес, - сообщил Джейк, - перевожу людей с одного места жительства на другое. Погрузка-разгрузка. Мой напарник, Майк, молодой парень, собрался в армию, через неделю отчаливает. Хочешь поработать со мной первое время, пока стабильно не устроишься? Много платить не смогу, сто долларов в день, если тебя это устроит. Пожить можешь пока в квартире Майка, он последние свободные деньки у своей подружки окопался.
- Конечно, с удовольствием, - немедленно согласился Том, даже не мечтавший о такой удаче.
Джейк и Бетти приняли Тома, как члена семьи. Постепенно он приноравливался к новой жизни, помогал мальчишкам со школьными заданиями по математике, получил водительские права, без которых, как выяснилось, шагу ступить невозможно - они играли роль удостоверения личности. Дату рождения пришлось выдумать более-менее правдоподобную. Гораздо сложнее оказалось получить номер социального страхования, без которого ни на работу официально устроиться, ни счет в банке открыть невозможно. И все-таки важные первые шаги по внедрению в совершенно незнакомую жизнь были сделаны.
Осмотревший Тома психиатр пришел к выводу, что пациент пережил сильный стресс и, возможно, черепно-мозговую травму, что и послужило причиной потери памяти. Хотя возможность частичного, а при благоприятном развитии событий - и полного восстановления памяти не исключена. С помощью медицинского заключения через полгода Тому удалось встать на учет в бюро социального страхования и получить, наконец, свой индивидуальный номер. Теперь, открыв счет в банке, Том сумел продать свои два камушка знакомому ювелиру за приличную сумму и добиться полной материальной независимости.
Обзаведясь персональным компьютером, Том основательно приступил к поиску своих знакомых из "старого" мира, надеясь на то, что хоть кто-нибудь из них мог появиться на свет и в этой новой ветви истории человеческого общества. Он и раньше предпринимал такие попытки, пользуясь компьютером семейства Джейка и Бетти, но безуспешно. Вся информация, которой он располагал, заключалась в фамилии, имени, что было не точно, так как родители могли назвать ребенка и иначе, примерном возрасте и профессии, в слабой надежде, что и в новой реальности человек сохранит склонности в соответствии с генетической предрасположенностью.
Примерно через месяц упорных поисков в интернете наметился кандидат - преподаватель истории в университете Джорджа Мэйсона, штат Вирджиния, по имени Стюарт Бакстер. Его возраст примерно совпадал с возрастом Тимоти Бакстера, но самым важным совпадением было внешнее сходство, хоть и неполное с тем Бакстером, которого Том помнил по "старому" миру.
Откопав контейнер с информацией по истории предыдущей, тупиковой ветви эволюции человечества, Том взял билет на ближайший авиарейс в Вашингтон, и уже на следующий день, в среду, к вечеру, приземлился в национальном аэропорту имени Рональда Рейгана. Он взял напрокат новенькую тойоту камри, выяснил, какие отели расположены вблизи университетского кампуса, и решил остановиться на ночь в отеле Стаффорд Хаус.
В соответствии с расписанием занятий, выложенным в интернете, доктор Бакстер должен был читать лекцию в четверг, двадцать первого марта, с одиннадцати до двенадцати пятнадцати в Буханан холле. Том заранее, в десять сорок, занял место на одном из задних рядов аудитории и приготовился слушать лекцию по истории Советского Союза. Помещение постепенно заполнялось студентами.
Доктор Бакстер вошел в аудиторию в две минуты двенадцатого. В элегантном костюме серого цвета, в строгом однотонном синем галстуке, на первый взгляд он был совсем непохож на того Тима Бакстера, с которым когда-то давно Том был хорошо знаком. Историк излучал спокойствие и уверенность, говорил хорошо поставленным голосом, его высокая, плотная, начинавшая полнеть фигура выглядела монументально. И все же примерно через четверть часа Том был уже вполне уверен, что перед ним именно тот самый доктор Бакстер - он узнавал знакомые жесты и интонации, пристальный взгляд, когда тот обращался к кому-то из студентов, привычка поправлять начинающие седеть волосы.
Профессор рассказывал о расстановке сил в мире перед Второй мировой войной, о пакте Молотова-Риббентропа и о том, как первого сентября 1939 года войска Третьего Рейха вторглись на территорию Польши. Том уже успел прочитать кое-что об этом периоде, но скрытый смысл политических интриг был ему не до конца понятен, поэтому он слушал лекцию с большим интересом.
После окончания лекции Том подошел к отключавшему свой компьютер от большого, во всю стену экрана, преподавателю и, поздоровавшись, попросил того уделить ему пару часов драгоценного профессорского времени.
- Кто вы такой? - спросил доктор Бакстер, - вы ведь не мой студент, раньше я вас никогда на моих лекциях не видел, а память на лица у меня хорошая.
- Вы правы, раньше мы не встречались, - согласился Том, и добавил - в этой реальности.
- Любопытно, а в какой же иной реальности мы могли быть знакомы? - с нескрываемой иронией спросил историк.
- Вот именно об этом я и хотел бы вам рассказать и кое-что показать. Уверен, что вас это заинтересует, - загадочным тоном продолжал Том. - Не согласитесь ли пообедать со мной?
- Ну, что же, - как будто прикидывая что-то в уме, согласился доктор Бакстер. - Занятий у меня сегодня больше нет, до вечера я свободен. Где бы вы хотели перекусить?
- Я не здешний, - признался Том, - только вчера прилетел из Миннесоты, специально, чтобы повидаться с вами. Поэтому с удовольствием приглашаю вас в любой приличный ресторан на ваш выбор.
- Отлично, тайскую кухню любите? Или предпочитаете что-нибудь менее острое?
- Тайская еда вполне подходит, - согласился Том, - на чьей машине поедем, на вашей или на моей?
- Так о чем же таком таинственном вы обещали мне сообшить? - спросил доктор Бакстер, после того, как миниатюрная официантка приняла у них заказ.
- О вас, профессор, - глядя прямо в глаза собеседнику произнес Том.
- Как любопытно, - улыбнулся историк, - что же такого таинственного может сообщить мне обо мне самом человек, которого я раньше никогда в глаза не видел?
- Я сейчас сообщу вам нечто такое, во что вам будет просто невозможно поверить. Но имейте в виду, что у меня есть неопровержимые доказательства того, что всё сказанное мной является чистой правдой.
- Начало интригующее, - в привычной своей иронической манере бросил доктор Бакстер.
- Дело в том, что мы встречались в другом мире, в другой, худшей, тупиковой, уже не существующей ветви развития человечества, - продолжал Том.
- Я что-то не припоминаю, чтобы мне приходилось когда бы то ни было посещать другие миры, - уже с некоторой опаской, как на психически не совсем адекватного человека, доктор Бакстер взглянул на своего собеседника. - И какие же, интересно, доказательства вы можете мне в таком случае предоставить?
- Разумеется, вы не можете этого помнить, - кивнул Том. - И пожалуйста, не смотрите на меня, как на умалишенного, смею вас заверить, я вполне нормален. Я готов показать вам видеозапись некоторых событий с вашим непосредственным участием, помнить о которых вы не можете. Но не сомневаюсь, что сами вы себя в этом видео узнаете. Я покажу вам запись совещания, в котором вы обсуждаете некоторую важную проблему вместе с несколькими нашими коллегами. Это для начала. А если вас это заинтересует, вы сможете ознакомиться с множеством материалов по истории того, уже не существующего мира.
- И почему же из всех ваших тамошних знакомых вы выбрали для контакта именно меня? - поинтересовался профессор.
- Вы единственный, кого мне удалось отыскать в этом мире. Весьма вероятно, что остальные по тем или иным обстоятельствам здесь просто не появились на свет. А видеозапись, если вы не возражаете, мы могли бы посмотреть в моем номере, я остановился в Стаффорд Хаусе, это недалеко от вашего кампуса.
- Ну хорошо, вы меня действительно заинтриговали. Я с интересом посмотрю ваше таинственное видео. А пока не расскажете ли мне немного о том мире, из которого вы пришли? Обещаю не смеяться.
Несмотря на явное недоверие своего визави, Том начал описывать в общих чертах параллельную историю человечества, упомянув также и о своей роли в качестве "Темпорального диверсанта". Историк чувствовал себя явно неуютно и, кажется, начал серьезно опасаться за свою безопасность. Том, как мог, успокаивал его, всем своим видом настраивая попавшего в непонятную ситуацию собеседника на дружелюбный лад.
Поднявшись на лифте в номер отеля, Том закрыл за собой дверь, предложил посетителю располагаться поудобнее и достал из портфеля миниатюрный, похожий на детскую игрушку, голографический проектор. Ничего подобного видеть профессору до сих пор не приходилось. Одно это приспособление свидетельствовало о том, что ему довелось столкнуться с чем-то совершенно экстраординарным.
В центре комнаты появилось объемное изображение конференцзала с сидящими вокруг круглого стола людьми. В одном из них доктор Бакстер с изумлением действительно узнал себя. Сходство было поразительным, трудно было себе представить, что можно так безупречно загримировать актера и настолько идеально отрепетировать его поведение, вплоть до характерных интонаций и жестикуляции.
- В качестве дополнительных доказательств я располагаю многими тысячами часов документальных съемок, иллюстрирующих исторические события, происходившие в этом, теперь уже исчезнувшем мире, - обратился к посетителю Том. - Вам как историку это должно быть небезынтересно.
- Вы что, хотите убедить меня в том, что история может иметь сослагательное наклонение? - спросил вконец обескураженный историк.
- Наверное, можно сказать и так, - согласился Том. - Во всяком случае то, что как минимум однажды ход исторического процесса был радикально изменен, для меня является неопровержимым фактом.
- Как хотите, но у меня это никак не укладывается в сознании, - растерянно пробормотал доктор Бакстер.
- В таком случае, не хотите ли прослушать краткий курс по истории исчезнувшей полуторавековой деградации человеческого общества, приведшей к полному вымиранию homo как биологического вида?
- Как же я могу отказаться от такого шанса? - завороженно произнес историк. - Так, до конца недели у меня занятий нет, поэтому завтра, послезавтра и все выходные я в вашем распоряжении.
Весь остаток дня почти до полуночи Бакстер не мог оторваться от просмотра материалов, хранившихся на миниатюрных носителях информации в коллекции Тома. Начали они с краткого курса новейшей истории, в котором очень сжато повествовалось о том, как коммунистическая идеология победила демократию в масштабах планеты.
В то время как европейские страны с трудом восстанавливали свои силы после окончания Первой мировой войны, в большевистской России установился новый рабовладельческий строй. Крестьяне, загнанные искусственным голодомором в колхозы и лишенные всех прав, вынуждены были работать за символическую плату продуктами питания, позволявшую выживать на грани голодной смерти. Рабочие в городах были прикреплены к своим предприятиям, построенным иностранными инженерами, и получали нищенскую зарплату. Экономика страны работала исключительно на производство оружия - танков, самолетов, пушек, снарядов, стрелкового оружия. Всё мужское население проходило в той или иной форме военную подготовку. Советский Союз стремительно готовился к большой войне.
Европейские политики были озабочены повышением уровня жизни своего населения и плохо представляли себе, что происходит за железным занавесом. Поэтому вторжение большевистских орд в Европу оказалось непредвиденным и не встретило серьезного сопротивления. Всего через год в состав СССР была включена последняя континентальная европейская страна - Португалия. Сопротивляться продолжала только поддерживаемая Соединенными Штатами Великобритания, но тоже недолго. Островное государство было оккупировано всего через полгода после окончательного покорения остальных европейских стран.
В то же время на Востоке полновластным хозяином чувствовал себя поддерживаемый советским оружием коммунистический Китай, к которому довольно быстро присоединились Корея и Вьетнам. Совместными силами этих трех государств была завоевана и разграблена Япония. Нищие государства Индокитая и Индонезия сдались без сопротивления. Во всех этих странах было установлено коммунистическое рабство по образцу советского.
Всё следующее десятилетие шла кровавая борьба Советского Союза за гегемонию в Южной и Центральной Америках и Китая за присоединение Индии. В Иране и других мусульманских странах установились фанатичные религиозные режимы с идеологией, мало отличавшейся от коммунистической. Независимыми оставались только США и Канада, быстро перестроившие свои экономики на военные рельсы. Экспансия коммунизма сдерживалась изобретенным в США ядерным оружием, но это преимущество оказалось кратковременным. Секрет создания атомной бомбы был украден советскими шпионами и коммунистическая коалиция начала производство ядерных зарядов и средств их доставки быстрыми темпами.
Вся Евразия, Австралия и Южная и Центральная Америки были покрыты густой сетью истребительно-трудовых лагерей, в которых недостаточно восторженные подданные новых коммунистических властей умирали миллионами от непосильного труда и более чем скудного питания.
Постепенно начали проявляться разногласия между коммунистическими вождями. Лагерь коммунизма разделился на Запад и Восток. Африканские страны, насыщенные советским и китайским оружием, с воодушевлением занялись взаимным самоуничтожением.
По неустановленной причине, возможно, просто по ошибке, но более вероятно - по решению коммунистических вождей покончить, наконец, с последним оплотом свободы на планете и установить свое мировое господство, с территории Мексики был нанесен ядерный удар по наиболее населенным городам Соединенных Штатов. Возмездие не заставило себя ждать - все столицы коммунистических стран в одночасье превратились в радиоактивную пустыню. Тучи пепла поднялись в верхние слои атмосферы и перекрыли доступ солнечных лучей к поверхности планеты. Наступила ядерная зима. Радиация и голод полностью уничтожили население планеты в течение двух-трех месяцев. Единственными выжившими оказались несколько десятков человек, находившихся в момент атаки в подземном убежище на территории США. Ими и было принято решение о проведении эксперимента с отправкой человека в прошлое и осуществлении критического воздействия, способного изменить судьбу планеты и человечества.
Уже на следующий день во время ланча доктор Бакстер задал Тому провокационный вопрос:
- Так вы, голубчик, выходит, не только человечество спасли, но и Адольфа Гитлера?
- Выходит, что так, - согласился Том.
- Как говорят русские - клин клином вышибают, - задумчиво проговорил историк.
- Как вы думаете, - спросил его Том, - не будет ли полезным сделать мои материалы достоянием широкого круга специалистов и мировой общественности в целом?
- Это было бы абсолютно невозможно, - после минутного раздумья сказал Бакстер.
- Почему? - удивился Том, - вы же видите, насколько убедительными аргументами мы располагаем.
- Дело не в аргументах, - покачал головой историк, - а в укоренившихся в сознании людей стереотипах. Адольф Гитлер в сегодняшней исторической парадигме является олицетворением абсолютного зла и попытка убедить общество в том, что он на самом деле оказался невольным спасителем человечества, не понравится никому. Банальное противопоставление: Германия, Италия и Япония в качестве "оси зла" с одной стороны, и коалиция стран, включая и сталинский СССР, этой "оси" противостоявшей, и, значит, боровшейся на стороне добра, - всех устраивает. А демагогичность и логическая ошибочность вот этого самого "значит", так как очевидно, что одно из другого совершенно не вытекает, обывателю непонятна, а манипуляторами общественного мнения целенаправленно затушевывается. Ведь при таком раскладе о преступлениях самих "борцов против зла" можно не упоминать, предать забвению, что и было сделано, кстати, сразу после окончания войны на Нюрнбергском процессе. А рабовладельческий сталинский режим, сумевший оккупировать все страны Восточной Европы, и на совести которого никак не меньше человеческих жертв, чем у нацистской Германии, оказался в лагере защитников добра и поборников свободы. И только Адольф Гитлер - оказался самым главным злодеем в истории человечества.
- Так ведь никто и не отрицает того факта, что он был негодяем и преступником, - возразил Том. - Просто так получилось, что один монстр своим упреждающим ударом предотвратил захват другим монстром власти над миром. Это ведь ни в коей мере не оправдывает преступления гитлеровского нацизма.
- Повторяю, дело не в объективной истине и не в вашей аргументации, а в том, как эта идея будет воспринята историческим сообществом и политической элитой. Стоит вам только заикнуться о таком необычном взгляде на роль Гитлера и всего Третьего Рейха в историческом процессе, как вы немедленно будете причислены к лагерю ревизионистов истории и обвинены в попытке оправдания преступлений нацизма. Заклюют.
- Но ведь это же абсурд, я прекрасно понимаю человеконенавистническую суть нацизма и ни в коей мере не оправдываю совершенных нацистами преступлений.
- А никто не станет разбираться в ваших взглядах и в сути вашей позиции. Вы будете немедленно причислены к сторонникам гитлеризма и объявлены проповедником фашизма. Это ведь чистая психология: людям невероятно трудно расставаться с привычными представлениями, как представителям официальной науки, так и простым обывателям.
Ну представьте себе, человек много лет учился в школе, в колледже, в университете, прилежно изучал и запоминал чужие мнения и концепции, затем работал над диссертацией, то есть делал по сути то же самое, но более углубленно, в некоторой узкой области, ему был присвоен почетный титул доктора философии, в результате чего человек проникся уважением к самому себе. А тут вдруг появляется какой-то с его точки зрения дилетант, недоучка, и предлагает рассматривать и оценивать до мелочей знакомую нашему маститому ученому историческую ситуацию с непривычной, неочевидной точки зрения. Вы что же, ожидаете, что солидный ученый немедленно признает свою некомпетентность в данном вопросе, согласится, что до такого подхода к анализу проблемы он своим умом не дошел, что общепринятая система взглядов и оценок нуждается в коррекции? Не будьте столь наивны, молодой человек.
Что же касается массы обывателей, то тут дело обстоит еще хуже. Вбитые им в голову социальной пропагандой клише всегда тривиальны, часто догматичны, и выглядят для примитивного сознания убедительными. Тогда как более сложные конструкции необразованным большинством вообще не воспринимаются. Так вот, заставить обывателя изменить свои привычные взгляды еще труднее. Ведь это равносильно тому, чтобы заставить его признаться самому себе в том, что всю предыдущую жизнь он был неправ, ошибался, говоря попросту - был глуп. А это для человека толпы невыносимо.
А если, к тому же, вы невольно заденете патриотические чувства обывателя, поставите под сомнение достижения и победы его великих предков, без должного пиетета отнесетесь к исторической роли нации, к которой данный индивидуум принадлежит, и отблеск величия которой осеняет и его самого, ну, тут я вам не позавидую. В этом случае будьте готовы к любым оскорблениям в ваш адрес, ушатам выливаемой на вас грязи и тоннам мерзейших предположений по поводу как ваших личных качеств, так и морального облика всех ваших ближайших родственников.
Вот и подумайте, к кому же вы собираетесь обращаться? Кого переубеждать?
- Да никого я не собираюсь переубеждать, - попытался возражать Том, - просто надеюсь, что хоть кто-нибудь способен мыслить самостоятельно и сопротивляться шаблонному мнению большинства.
- Разумеется, такие эксцентрики встречаются, - грустно улыбнулся Бакстер, - но их судьба зачастую незавидна. Большинство, толпа их отвергает, а нередко и уничтожает физически. Миром правит идеология, неважно какая: религиозная, националистическая, коммунистическая, криминальная - любая. А идеология всегда нетерпима к своим противникам. Вспомните, миллионы людей были уничтожены по идеологическим мотивам. Религия - это тоже разновидность идеологии. Ацтеки и майя практиковали массовые человеческие жертвоприношения, христианская инквизиция подвергала пыткам и сжигала живьем еретиков и ведьм, мусульманские фанатики и сегодня убивают неверных, осмелившихся оскорбить имя пророка, даже в казалось бы светских государствах можно попасть в тюрьму за оскорбление чувств верующих, коммунисты уничтожали людей по классовой принадлежности, нацисты - по расовой, и те, и другие преследовали инакомыслящих, по сути - тех же еретиков.
Вы ведь, наверное, не имеете представления о том, что сегодня во многих странах только за высказывание сомнения в масштабах холокоста и уничтожении нацистами именно шести миллионов евреев за годы Второй мировой войны можно не только лишиться работы, но и попасть в тюрьму. Гитлер и вся нацистская верхушка признаны воплощением вселенского зла, холокост принял форму новой религии, а религиозные фанатики, как вам известно, в детали и тонкости аргументации не вникают. Всякий, кто хоть на йоту сомневается в истинности их воззрений, воспринимается ими как враг. А с врагами сами знаете, в дискуссии не вступают. Их уничтожают. И дело, конечно, не только в отношении к холокосту. Господствующая историческая концепция не допускает отклонений от общепринятой картины. Попытка внести в её осмысление даже самое незначительное изменение будет похоже на попытку остановить голыми руками несущийся локомотив.
- Неужели всё так безнадежно? - проговорил Том упавшим голосом.
- Послушайтесь моего совета, - успокаивающим тоном продолжал Бакстер, - забудьте о вашем прежнем мире с его кошмарной историей. Он не реализовался, можно считать, что он никогда не существовал. Живите в настоящем, влюбитесь в какую-нибудь хорошенькую барышню, наслаждайтесь жизнью и не ищите приключений на свою драгоценную анатомию.
Несмотря на подобное прагматичное отношение к проблеме, доктор Бакстер с огромным интересом продолжил ознакомление с историей казавшегося ему чисто виртуальным, "старого" мира, существовавшего до внесения корректирующего воздействия. В воскресенье вечером, за ужином, он поинтересовался у Тома, не приходила ли ему в голову мысль поискать самого себя в новой реальности?
- Ведь с самим собой вам наверняка было бы проще договориться, чем с любым другим оппонентом, не так ли? - предположил он.
Тома эта мысль ошарашила. Надо же, почему он сам об этом не догадался?
- Нет, об этом я не подумал. Это потому, что я полный дебил, - ответил он своему собеседнику. - Спасибо за подсказку. Обязательно проверю вашу гипотезу.
Как только Бакстер попрощался с Томом и отправился наконец, после трехдневного отсутствия, домой, Том немедленно уселся за компьютер и принялся искать в интернете своего двойника. К его удивлению двойник отыскался очень быстро. Ошибки быть не могло - на фото другой Том выглядел его настоящим близнецом. Только звали его по-другому - Робертом. И жил он совсем неподалеку, в Рестоне.
Всю ночь от волнения Том не мог толком заснуть, а утром, еще не было девяти, набрал найденный в интернете номер телефона. Ответивший ему голос в трубке был его собственным. Двойник по взволнованному тону Тома понял, что незнакомец беспокоит его в столь ранний час неспроста и легко согласился встретиться после работы в том же тайском ресторане, где Том несколько дней назад обедал с Бакстером. Другого места для встречи Том в незнакомом городе просто не знал.
Невозможно описать изумление Роберта при встрече с братом-близнецом. Он был поражен внешним сходством с ожидавшим его в баре незнакомцем. Изложенную ему Томом версию происходящего он воспринял удивительно спокойно. Впоследствии, когда они прогуливались по вечерним улицам, стала понятна причина, по которой оба так легко пришли к взаимопониманию. Несмотря на подписку о неразглашении, Роберт счел возможным довериться своему двойнику, по сути самому себе, и рассказать ему о том, что он по образованию физик, работает на Пентагон и принимает участие в секретном проекте по изучению возможности перемещения предметов, в том числе и человека, в прошлое. Поэтому история, рассказанная Томом, не показалась ему совсем уж невероятной.
- Кстати, мы работаем в тесном контакте с израильскими учеными, - заметил Роберт. - А от них я узнал о том, что Мосад ждет не дождется положительных результатов наших исследований. Эти ребята мечтают о том, чтобы отправить своего бойца в прошлое с целью убить Гитлера и спасти миллионы уничтоженных им соплеменников.
От такого известия Том внезапно покрылся холодным липким потом. Его сознание пронзила страшная мысль: "Неужели история действительно не знает сослагательного наклонения? Наверное, все-таки стоит воспользоваться советом Бакстера и пожить в свое удовольствие, пока это еще возможно."