Леонор шла по широкой центральной улице, и многие прохожие провожали ее взглядами. "Вот идет сестра алхимика Минго" - наверняка думали они, а иногда и произносили вслух, кто-то с восхищением, а кто-то и завистливым шепотом. Раньше девушка, слыша эти слова, радовалась и гордилась, а теперь предпочла бы взамен какое угодно прозвище. Пусть даже обидное и злое, зато хоть чем-то выделяющее ее из толпы как личность, а не просто тень знаменитого старшего брата. Сестра алхимика - этого маловато, чтобы остаться собой, когда начнется Изменение...

  Каждые двести лет неведомая сила перетряхивала мир, как хозяин при переезде - свои вещи, забирая с собой только самое необходимое и отбрасывая всякий хлам. Не щадила она и людей, стирая память у всех, кто не имел никаких талантов, необычных умений или ярких черт личности. Очередное Изменение приближалось, и Леонор все чаще сомневалась в том, что сумеет благополучно его пережить.

  Она вышла на центральную площадь, от которой лучами расходились во все стороны семь главных улиц города. Посреди нее возвышалась Башня Времени, самое известное и древнее строение в городе и, пожалуй, во всем мире. Не раз ее пытались разрушить, сжечь или взорвать, надеясь тем самым уничтожить связанный с нею загадочный механизм, заставляющий мир обновляться. Но башня выдерживала все удары, и очередное Изменение стирало с гладко обтесанных серых камней следы этих безнадежных попыток.

  В последнее время, проходя мимо башни, Леонор каждый раз отводила глаза, но сегодня осмелилась поднять голову и посмотреть на огромные часы, встроенные в стену под самой крышей. На гладком циферблате виднелась лишь одна метка - в том месте, где на обычных часах стояла бы цифра "двенадцать". Единственная стрелка, массивная, украшенная резьбой, сейчас почти касалась этой метки. Почти...

  Вероятно, тем, кому повезло родиться в начале или в середине оборота стрелки, Башня Времени казалась даже уютной. На площади под ней по вечерам назначали свидания влюбленные парочки, днем гуляли дети с мамами, а на скамейках вдоль домов сидели старушки и кормили семечками наглых городских воробьев. Путешественники из других городов и стран приезжали посмотреть на башню и охотно покупали сувениры с ее изображением, а подростки писали в дневниках о том, что хотели бы жить на стыке времен. Все они мечтали увидеть, как тяжелая резная стрелка коснется острием верхней точки диска и, конечно же, были уверены, что с ними при этом ничего бы не случилось. Глупые... Но как знать - живи Леонор в те времена, может, и сама была бы такой же наивной дурочкой?

  

  ***

  Ускорив шаги, она миновала неуютное место и подошла к воротам большого дома, на верхнем этаже которого располагалась лаборатория Минго. У Леонор не было никакого особого дела к брату, просто хотелось поговорить с ним и еще раз окунуться в магическую атмосферу его рабочего места. Девушка так часто приходила сюда, что белоснежные мраморные горгульи, сторожащие вход, уже давно научились узнавать ее по шагам и пропускали, даже не шевельнувшись.

  Леонор поднялась по лестнице, легонько толкнула дверь и шагнула в комнату, полную света и стекла. Сияние дня вливалось в огромные окна, играло бликами на выпуклостях бесчисленных колб, склянок и всяческой диковинной посуды и ярко вспыхивало на гранях разноцветных кристаллов. Казалось, что в лаборатории больше солнца, чем на улице в ясный полдень.

  Минго стоял у окна и увлеченно разглядывал на просвет что-то внутри длинной стеклянной трубки, с двух сторон заткнутой пробками.

  - Что там у тебя? - спросила Леонор.

  - Да вот, потихоньку пополняю свою коллекцию... Помнишь того психа, который девять человек убил? Его поймали на днях. Иди полюбуйся, какой красавчик!

  Девушка осторожно приблизилась и взглянула на трубку. Внутри вытянулось нечто, похожее на черно-красную многоножку со сложным узором на спинке. Но стоило присмотреться получше - и становилось ясно, что это не насекомое, а множество мелких кристалликов неправильной формы, сросшихся между собой в длинную неровную цепочку.

  Многие алхимики умели превращать человеческие эмоции, мысли и воспоминания в камень, жидкость или порошок. Но только настоящий мастер мог заключить в кристалл целиком всю сущность человека, то самое, что многие невежественные обыватели называли душой. Конечно, ни один алхимик не стал бы проделывать такое с обычным человеком, а вот преступники, приговоренные к смертной казни - другое дело. Минго сумел раздобыть нужную лицензию, и в его лаборатории хранилось уже почти два десятка окаменевших сущностей всевозможных убийц и маньяков. Сам он ухитрялся находить в этих причудливых кристаллах своеобразную красоту, но Леонор считала их на редкость уродливыми.

  Она задумчиво повертела в руках трубку с последним приобретением брата и вдруг спросила:

  - А ты можешь определить по такому камешку, что станет с человеком после Изменения? Ну, например, вот этот, если бы его не казнили...

  - Этот, - усмехнулся Минго, - остался бы, конечно. Он был довольно яркой личностью, хотя и омерзительной. С обычными людьми все не так просто, и точно ничего нельзя сказать, но шансы оценить можно.

  - Замечательно! - обрадовалась девушка. - Тогда посмотри, пожалуйста, на мой кристалл!

  - Не дури, Лео, - поморщился Минго. - Во-первых, это незаконно, а во-вторых, насчет тебя я и так не сомневаюсь.

  - Зато я сомневаюсь! А говорить о законах за несколько дней до Изменения просто смешно... - голос Лео задрожал. - Минго, мне страшно, понимаешь?!

  - А в кристалл тебе переходить не страшно? Были случаи, когда людей после этого не удавалось нормально вернуть в тело.

  - Потому что возвращал их не ты, а криворукие идиоты и недоучки!

  Минго удивленно посмотрел на сестру. До сих пор Лео никогда не пыталась ему льстить. Вопреки здравому смыслу, алхимик внезапно обнаружил, что ему это приятно, и сдался.

  - Ладно. Только учти: я понятия не имею, что человек чувствует, когда его перемещают в кристалл. Мне раньше как-то не приходилось об этом задумываться. Поэтому тебе придется на всякий случай выпить сонную микстуру.

  Леонор поморщилась, припомнив липкую тошнотворно-розовую жидкость с привкусом мыла и дешевой карамели. Но сейчас она готова была выхлебать целую бочку этой дряни, лишь бы избавиться от сомнений.

  Минго щедро наполнил стакан тягучим розовым сиропом. Леонор уселась в единственное в лабратории большое мягкое кресло, залпом выпила напиток и провалилась в сон.

  

  ***

  Уложив сестру в кресле поудобнее, Минго накрыл ее пледом, а потом слегка уколол девушке палец и выдавил крошечную алую капельку в плошку с водой. Это тем, кого Лео только что назвала криворукими недоучками, требовалось выпустить из человека чуть ли не стакан крови, а ему достаточно было и такой малости. Запретив себе думать о том, что в этот раз перегоняет в кристалл не приговоренного к смерти преступника, а близкого человека, алхимик уверенно принялся за дело.

  Он подмешивал к раствору то один, то другой ингредиент, нагревал, охлаждал и фильтровал его, вычерчивал в воздухе над плошкой сложные знаки и шептал заклинания. Жидкость меняла цвета, становилась то белесой, то непроницаемо-темной, то вновь родниково-прозрачной, и наконец, когда Минго бросил в нее несколько твердых блестящих крупинок, вспыхнула ярким белым сиянием.

  Когда свет померк, алхимик осторожно вынул из плошки ровный, слегка вытянутый кристалл размером с абрикосовую косточку, почти прозрачный, с едва заметным перламутровым отливом. Индивидуальности в этом камушке было не больше, чем в капле чистой воды.

  Такого Минго от сестры не ожидал. Он поворачивал кристалл то одной, то другой гранью, смотрел сквозь него на свет, все еще надеясь, что сразу не разглядел что-то важное... Нет, все напрасно. Леонор и в самом деле оказалась безнадежно обыкновенной.

  Если бы он заметил это раньше... если бы мог хотя бы предположить, что с его сестрой может приключиться такое! Года два назад еще можно было попытаться что-то исправить. А что сделаешь теперь, когда до Изменения - считанные дни?

  Минго с неведомым ему прежде отвращением посмотрел на стеклянную трубку с тем, что осталось от последнего маньяка уходящей эпохи. Как нелепо... Милая девушка, виновная только в том, что ничем не выделяется среди множества других милых девушек, превратится в безликую живую куклу, а уроды вроде этого типа переживут Изменение без потерь!

  Последняя мысль, покрутившись в голове у Минго, вдруг повернулась неожиданной для него гранью. А ведь можно, пожалуй, кое-что сделать для спасения Лео! Ей не хватает оригинальности? Зато тех, чьи кристаллы, запаянные в стеклянные шары и трубки, сейчас хранятся у него в шкафу, при жизни бы никто не назвал обыкновенными! И далеко не все их особенности - преступные и порочные... А разложить личности на составляющие и отделить хорошее от плохого Минго вполне в состоянии. Потом нужно будет отобрать все лучшее, переплавить вместе с кристаллом Леонор - и за ее дальнейшую судьбу можно будет не волноваться.

  Правда, задуманное дело считалось очень рискованным, и до сих пор никто не заходил в нем дальше опытов на животных. Но другого выхода Минго не видел, а с нетронутым кристаллом у Лео было столько же шансов сохранить себя, сколько у горгульи, охраняющей вход в лабораторию - стать мастером алхимии.

  Мысленно Минго перечислил все "за" и "против". Да, если сделает ошибку, он может разрушить личность сестры - но это и так случится через несколько дней. Да, Лео все равно станет другим человеком - но память ее сохранится, а новые черты характера будут проявляться постепенно. В конце концов, никто не может навсегда остаться таким, каким был в юности!

  Алхимик решительно подошел к шкафу и начал по одному доставать кристаллы.

  

  ***

  Чтобы выполнить задуманное, Минго пришлось уничтожить всю свою коллекцию, но результат не заставил его пожалеть об этом. Новый кристалл Леонор напоминал крупный бриллиант - но по сравнению с ним любой бриллиант показался бы мутным осколком бутылочного стекла, подобранным в грязи. Стоило даже слабому лучику света упасть на одну из граней - и в холодной прозрачной глубине камня вспыхивали, кружась и рассыпаясь на искры, маленькие солнца. Будь этот кристалл всего лишь ювелирной безделушкой - и то стоил бы больше, чем весь город вместе с Башней Времени. Впрочем, такие драгоценности не продаются, они хранятся в музеях или сокровищницах королей... Минго усмехнулся. Интересно, каково будет Лео, когда она проснется и ощутит себя живым сокровищем?

  Он бережно уложил камень в шкатулку и поставил в шкаф, потом надел плащ и вышел из лаборатории. Потревоженные горгульи у входа неодобрительно покачали безобразными головами: до полуночи оставалось меньше часа. Вскоре должно было начаться Изменение, и Минго не собирался пропускать такое зрелище.

  Торопливыми шагами он направился на главную площадь. Улицы были пусты - в этот час люди сидели дома, прощаясь со своими близкими, которых завтра, возможно, уже не узнают. Навстречу алхимику попалось лишь несколько пьяных бродяг, не обративших на него ни малейшего внимания.

  На главной площади тоже никого не было. Минго прислонился к толстому стволу старой липы и стал смотреть на башенные часы. Вскоре стрелка чуть заметно дрогнула, наползая на деление в верхней точке циферблата - и по ночному городу, кругами расходясь от башни, понеслась волна Изменения. Начался первый год нового оборота.

  Над площадью стремительно таяли облака, и в открывшейся глубине чистого неба сияли огромные холодные звезды. Уличная пыль и мусор, оказавшись на границе старого и нового времени, взвивались легкими облачками и растворялись в воздухе. Мостовая вокруг башни сияла чистотой, словно ее вылизала языком огромная невидимая кошка. Исчезли детские рисунки и надписи на камнях, с легким треском растаяло в воздухе несколько старых скамеек.

  Внезапно с липы сорвался вихрь увядших листьев и древесной трухи - но ни одна чешуйка сухой коры не коснулась земли, все исчезло в полете. Минго почувствовал, как что-то внутри встрепенулось и задрожало, словно лист на ветру - волна дошла до него. На какой-то миг ему показалось, что он теряет себя, растворяется в потоке времени, что вся его уверенность в себе оказалась ложной... Но это ощущение вскоре прошло, и Минго понял, что Изменение не тронуло его. Он облегченно вздохнул и спокойно стал наблюдать, как волна проносится по соседним домам, стирая вывески и срывая с балконов белье. Потом все затихло.

  Он еще немного постоял на площади, полюбовался непривычно яркими звездами, не спеша прогулялся по городу, с наслаждением вдыхая чистый воздух обновленного мира, и вернулся в лабораторию, где в кресле по-прежнему безмятежно спала Леонор.

  Взглянув на ее спокойное, ничего не выражающее лицо, Минго задумался - кем она станет, когда проснется? И принесут ли ей счастье те необыкновенные таланты, которые он подарил ей, создавая новый кристалл? Почему-то тех, у кого он эти качества взял, они до добра не довели...

  Никто не рождается негодяем - но как знать, может быть, людей, чьи кристаллы оказались у Минго в коллекции, толкнуло на преступный путь именно то, что отличало их от всех прочих людей? Да и сам он, только что благополучно переживший Изменение - разве не преступник? Ведь он совсем недавно нарушил закон - и неважно, что сделал это исключительно из добрых побуждений, желая спасти сестру. Те, кто выносят приговор, не спрашивают о побуждениях.

  Алхимик осторожно вынул камень из шкатулки и еще раз полюбовался игрой света на его гранях. Обидно разрушать такую красоту, но так будет лучше для Лео. Еще несколько часов она будет спать, и Минго за это время успеет вернуть все в исходное состояние.

  

  ***

  Леонор открыла глаза и увидела лицо брата, усталое и немного виноватое.

  - Ну, что? - спросила она, вспомнив, из-за чего, собственно, ей пришлось уснуть в кресле в лаборатории.

  - Извини, Лео, - смущенно улыбнулся Минго. - Я перестарался с сонной микстурой, и ты проспала все Изменение. Но не переживай, смотреть там было особо не на что.

  - Так оно уже кончилось? - Леонор вскочила на ноги. - Здорово! И с моим кристаллом все в порядке?

  - Естественно, - улыбнулся Минго. - Не знаю, с чего ты взяла, что могло быть иначе.