"КЛАССИЧЕСКИЙ И НЕКЛАССИЧЕСКИЙ ИДЕАЛЫ РАЦИОНАЛЬНОСТИ"
В этой главе рассмотрено много вопросов.
Нас здесь интересует только один.
По поводу этого вопроса в авторском тексте сказано следующее.
"Очевидно, что это как раз задача восстановления по отношению к тому, что редуцировалось в цепь сообщения тогда же, когда произошло: все, что происходит в человеческой реальности, происходит
рефлексировавшись в себе и со-общившись по всей связи сознательных существ как таковых (я специально говорю "со-общившись", пользуясь предоставляемой русским языком возможностью обозначить оттенок
"общения" и "сообщения", или даже их тождественность в некотором смысле). Причем, этот рефлексивный экран (где я узнаванием сознания сращен с собой как другим в последующий момент времени и другие -
сращены со мной в нем) простерт содержательно бесконечно - до наскального рисунка древних людей или до сигнала внеземной цивилизации, когда он дойдет до нас: мы все по эту его сторону. Но то, что
"в действительности произошло", не дает другого источника информации о себе, ибо в случае сознательных объектов "запись" ее на отдалении (приемником, другим наблюдателем и т.п.) предучтена в самом совершении
события, действия. И именно в этом источнике мы сращены понимательно (причинной макроструктурой эмпирического опыта) и обращаемся к нему в абсолютном смысле, ищем сам по себе существующий абсолютный
внешний авторитет, от которого могли бы отсчитывать и себя, и других, и так воспроизводим, например, теорию Ньютона или способ рисования древних, то есть фактически находим источник себя (как исследователей)
в абсолютном смысле, себя, как знающих и понимающих, своего состояния как познающего объекта, прикрепляя к нему, к его наблюдаемому индивидуально-психическому телесному аппарату мыслительные
содержания как проявления "свойственного само по себе", "способностей", "качеств" и тому подобное и по сути, рассматривая ментальные содержания как особые психические вещи - "знаки", психические этикетки
внешних вещей "в себе".
А это значит накладывать субъективную зависимость на предмет анализа, не уметь высвободить его из зависимости от субъективного понимательного состояния исследователя. Феноменологическая же редукция
одновременно сохраняет этот исток и останавливает (подвешивает) то, что из него проистекает, - он выступает, и я не обращаюсь ни к чему вне него. Это и значит описывать, а не объяснять."
Заметим, что не удовлетворяясь просто опытом, автор апеллирует к эмпирическому опыту, обращается в абсолютном смысле, ищет абсолютный авторитет.
Похоже, что налицо превосходная во всех отношениях работа.
Сразу за постановкой вопросов следует их решение.
Отсчитывая от абсолютного авторитета себя и других и так воспороизводя теорию Ньютона или способ рисовать древних, автор находит источник себя в абсолютном смысле, себя, как знающего и понимающего.
У читателя может возникнуть вопрос, как можно отсчитывать от абсолютного авторитета, если он еще не найден.
Но когда имеешь дело с Мамардашвили, за авторитетом далеко ходить не надо.
Если прикрепить к наблюдаемому индивидуально-психическому телесному аппарату мыслительные содержания и вдобавок учесть все, что из него проистекает, то лучший абсолютный авторитет трудно себе
представить.
Одним словом, автор дает здесь действительно замечательный пример того, как надо описывать, но не объяснять.