До чего же роскошный зимний денёк выдался! Андрей Борисович ликовал. Солнышко на безупречно голубом небе разливается морозным серебром. Снежок беленький-пребеленький, лишь кое-где на буграх в синеву отдаёт. Под лыжами этак уютно похрустывает - красота! И летит Андрей Борисович по накатанной лыжне, как на лёгких крыльях, размашисто отталкиваясь палками.
"Эх, лыжи, палки, да ёлки-моталки - если бы был дворянином, то непременно велел всё это на гербе нарисовать", ― так размышлял, разогретый шустрым бегом, Андрей Борисович. А ведь и верно - лыжи-то его, в своё время, полноценным человеком сделали из кабинетного доходяги. Он и теперь, в свои пятьдесят восемь, как огурец с перцем, в отличие от расплывшихся, как квашня, одногодков.
И с тех давних времён так и повелось - как зима, да выходной, так он уже с утра на электричке в подмосковный лес выдвигается. А там для лыжников - рай. Теплые раздевалки, лыжни, раскатанные по маршрутам разной сложности. Да, и лыжи в прокат отменные можно взять - ведь Андрей Борисович любил налегке выезжать. А вы попробуйте в электричке с лыжами и палками потолкаться!
Главное, чтоб с погодой везло, как вот сегодня - небо ясное, морозец бодрящий, а не сгибающий в дугу. Да и что ему мороз сейчас - после двух то кругов по среднему маршруту? Андрей Борисович вспотел так, что от него пар подниматься стал. Вот и раздевалка, люди с термосами сидят, греются чайком. Андрей Борисович помахал им рукой: "Привет, люди"! И те в ответ рукавицами машут. Вот по встречной лыжне человек едет. Андрей Борисович и ему кричит: "Привет, дружище"! А тот лишь кивнул, да дальше скользит. А шаг неуверенный, слабый - видать, новичок.
Надо было на малый маршрут становиться, не так бы устал. Вот, Андрей Борисович, опытный лыжник, а на большой, марафонский, маршрут не рискнул идти. Выбрал среднее кольцо. Приятно ведь, когда средь сосновых стволов, время от времени дощатая стенка раздевалки виднеется. Вроде, как устал - можешь сойти с дистанции. А есть силы - на следующий двухкилометровый круг уходишь, в самую лесную чащу. Целебным хвойным духом напитаться, на морозце настоянном.
За такой красотой, не сразу и заметил Андрей Борисович, что солнышко книзу пошло. Пора в раздевалку - отдышаться, да чайком с мятой нутро прогреть. А там и электричка не такой убогой покажется. Вот, помнится, за этим поворотом, и должен быть съезд с лыжни и тёплый вагончик с одеждой. Нет. Странно, может, вон за тем поворотом?
И там тоже - сосны, да голые ветки кустарника. "Видать, проморгал съезд. Может, вернуться?" ― подумал старый лыжник, но решил сделать ещё круг. Напоследок, как говорится. Этот последний круг, видимо, был всё-таки лишним - Андрей Борисович еле ноги передвигал от усталости, а раздевалки по-прежнему видно не было.
Да что за наваждение! Он точно помнит, что с лыжни ни на шаг не отходил. Да и куда - вокруг рыхлые сугробы, в которые он тут же ухнет по колено на узеньких беговых лыжах. "Нет, ну точно прозевал вагончик", ― мужчина развернулся, и поехал в обратном направлении, внимательно высматривая вожделенные ориентиры. Силы быстро покидали лыжника - шутка ли, столько бегать в его возрасте. Но остановиться Андрей Борисович боялся не меньше, чем упасть обессиленным в снег - ведь тогда он станет быстро остывать на, крепнущем к ночи, морозе. А, остыв, он вряд ли сможет двигаться вновь.
Андрей Борисович начал потихоньку паниковать, ведь лес стремительно укрывала скорая зимняя тьма, обещая кошмарную гибель от холода для одинокого, заплутавшего лыжника. Неужели над ним жестоко подшутили? Ну, конечно - нашлись идиоты, которые быстро проложили неправильную лыжную колею, и засыпали снегом старую. Что самое странное - Андрею Борисовичу казалось, что с каждым разом круги будто сжимаются, уводя его всё глубже в лес.
В очередной раз прошагав по замкнутому кругу, мужчина, обезумев от холода и болезненной одышки, решился на отчаянный шаг. Он сошёл с плотной лыжной колеи в рыхлый снег, и на подгибающихся от усталости и страха ногах отправился туда, где, по его мнению, была раздевалка, дорога и живые люди. Однако, тьма была настолько непроницаемой, что с тем же эффектом можно было двигаться, плотно зажмурив глаза.
Да ещё и ветки пребольно секли онемевшую от холода кожу лица. Боль была невыносима: жжение от хлёстких ветвей, ломота в уставших мышцах, резь в лёгких. Но ещё невыносимей был страх, ужас перед нелепой смертью, возможность которой была для Андрея Борисовича всё более явной. К тому же он был уверен, что по-прежнему ходит по кругу.
Он заревел, как перепуганный мальчишка, запертый в тёмном, холодном чулане - громко, тоскливо, навзрыд. Слёзы, вместе с каплями остывающего пота, намерзали на дрожащих губах и слипающихся ресницах. Но, очень скоро, его жуткие рыдания прекратились, на прощание вспыхнув истошным воплем.
А спустя сутки, смотритель лыжной трассы, несколько раз объехал на снегоходе все маршруты, и, так и не обнаружив хозяина вещей, оставленных в раздевалке, с горестным вздохом набрал на телефоне знакомый номер.
****
Двухэтажный особняк на окраине столицы был окружён густым ельником, так, что даже шум от близлежащей автотрассы почти не долетал до окон. Под вечер в большом зале, стену которого украшала огромная эмблема международной природоохранной организации, оставались двое мужчин. Один сосредоточенно скрипел авторучкой в толстенном журнале. Другой же, что-то бурчал в телефонную трубку, свободной рукой делая записи в блокноте.
Закончив разговор, мужчина бросил трубку и принялся что-то отстукивать на клавиатуре компьютера. Потом он минуту с довольным видом смотрел на монитор, и, щёлкнув пальцами, крикнул напарнику:
― Эй, Серёга, бросай свои отчёты. Иди лучше на это посмотри.
Серёга охотно встал из-за стола, и подошёл к напарнику.
― Вечно ты, Алик, со своими теориями. Ну, и что это за таинственные диаграммы?
― Сейчас по телефону получил от проверенных людей статистику по пропавшим без следа людям. Меня интересовали те, что пропали в лесных районах центра России. А эти диаграммы показывают зависимость между числом таких пропавших и количеством вырубленного леса. Видишь - зависимость прямая. Больше вагонов с брёвнами - больше без вести пропавших.
― Интересное совпадение, Алик. И что из этого следует?
― Хорош, валенком прикидываться, Серёга - я же тебе столько раз о теории Гайи рассказывал.
Сергей поскрёб щетину на подбородке, будто пытаясь вспомнить нечто важное. Потом махнул рукой, капитулировав перед своей забывчивостью.
― Ты, Алик, каждый день о каких-то теориях болтаешь. Если я все помнить буду, как я отчёт за квартал доделаю?
Алик снисходительно похлопал приятеля по плечу.
― Ах да, тебе же не до теорий. Ну, ладно. Гипотеза Гайи основана на том, что Земля - это живой организм. И всё, что на ней существует: реки, леса, люди, животные - всё это подобия органов этого огромного существа. И этот организм, в целях поддержания собственного здоровья и равновесия, может регулировать скорость роста некоторых своих "органов" и "клеток". Ну там, леса пожечь молниями и засухой, или людской род проредить с помощью эпидемии. Понятно?
Серёга не очень уверенно кивнул. Алик, понял этот жест по-своему.
― Ну и отлично, что понял. Однако у меня на этот счёт есть своя теория. Я считаю, что любое крупное скопление живых существ, будь то люди, птицы, лишайники, деревья, способны иногда объединяться, помимо своей воли, в единый организм. И конкурировать за место под солнцем с другими организмами. Так сказать, гипотеза Гайи, поделённая на части и помноженная на теорию Дарвина.
Но более других, к подобному слиянию способны растения, так как долго находятся одно рядом с другим, и незримые биоэнергетические связи между ними необычайно прочные. А самые крепкие они, эти связи, у деревьев, ведь срок их жизни очень долог. Вот я и подумал, что леса - это мыслящие организмы, которые борются за поддержание равновесия на планете.
Сергей недоверчиво усмехнулся:
― Похоже на полнейший бред. И как тебе такая ерунда в голову приходит?
― Так я на факты опираюсь. Вот взгляни, ― Алик открыл ещё один файл с таблицами цифр и принялся водить по монитору пальцем.
― Месяц назад снова началась вырубка Химкинского леса. А вот эти цифры говорят о том, что за этот месяц в разных уголках Подмосковья в лесах пропали без вести сорок два человека. Столько же, сколько за предыдущие полгода - а тут всего за тридцать дней. Пошли на лыжах покататься, или за хворостом, и не вернулись. И ни следов, ни даже лыж, найти не удалось.
Было видно, что Сергей слушал уже с большим интересом, но с прежним недоверием.
― Пропадают? А почему об этом в прессе ни слова, почему милиция "не чешется"?
― Потому что и для прессы и для милиции есть правило - нет тела, нет дела. Если никаких следов пропавшего нет, то первая версия - любовная связь на стороне. Загулял, говорят, ваш супруг или супруга - дело житейское. По истечении какого-то срока, конечно, объявят розыск, разошлют фото. Но это уже больше так, "для галочки". А у меня данные самые свежие, из надёжных источников.
― То есть, по-твоему, лес каким-то образом "растворяет" человека бесследно. А как, и зачем? На этот счёт у тебя имеются предположения?
― Ещё как, имеются! Ты вот парень городской, столичный, а я в маленьком посёлке вырос. У нас подножный корм немалую часть рациона составлял, потому в сезон народ наводнял окрестные леса. Грибы, ягоды собирали. Так я немерянно историй наслушался о том, как люди блуждали в лесу. Вроде, пытаются выйти из чащи, а приходят на одно и то же место - по кругу ходят, получается. Есть даже присказка такая: леший кружит. Так это не леший, а сам лес, как сложный мыслящий организм, пытается замкнуть человека в ловушку.
Ведь, рассказывали о блуждании по кругу те, кому посчастливилось этот круг разорвать и выйти из леса. А те, кто вырваться из круга не смог, уже никогда и ничего рассказать не смогут. Почти у каждого в посёлке был знакомый, чей знакомый рассказывал, что знал человека, ушедшего в лес безвозвратно. Не раз и не два встречали мы на окраине посёлка мужиков, истощённые лица которых поросли недельной щетиной - всё по лесу кружили. Но вышли, а вот эти, ― Алик постучал пальцем по строке с цифрами на мониторе, ― эти уже не выйдут из чащи.
Вот, помнишь, Серёга, в школе по биологии амёбу проходили. Как при появлении жертвы на её теле выгибаются ложноножки, смыкаются вокруг добычи, и та остаётся кружить в маленьком пузырьке внутри амёбы, пока не будет растворена пищеварительными соками.
Так действует и лес, подобно более сложной, состоящей из тысяч деревьев-клеток, деревьев-органов, амёбе. Он, соединив биоэнергию растений, способен изменять пространство. Может временно искривлять и загибать горизонты и путать направления и стороны света. В итоге, человек-жертва, попадает в замкнутый, сжимающийся пространственный пузырь, ― Алик выразительно очертил этот пузырь ладонями в воздухе.
Сергей, слушал тираду своего коллеги, раскрыв рот в изумлении. Он не то, чтобы верил в правдоподобность идей Алика, но его восхищала буйная фантазия приятеля. Серёге было интересно узнать, что ещё навыдумывал Алик.
― И что же с этими людьми происходит, ну с жертвами?
― Я полагаю, их тела, одежда и вещи быстро разлагаются на простые химические элементы, которые идут на пользу лесу. Возможно, когда мы идём по сосновому бору, наши ноги ступают по лицам и телам без вести пропавших, а лёгкие вдыхают их плоть.
Сергей брезгливо тряхнул плечами.
― Ну, и навыдумывал ты, Алик. Ты хоть сам себя иногда слушаешь, сказочник? Данные у него, статистика, теории - лучше бы девчонку себе нашёл, чем мозг фигнёй засорять. Ладно, теоретик, пора по домам, ― Сергей повернулся к шкафчикам с одеждой.
Одеваясь, он заметил выражение лица Алика, которое слегка насмешило его. Этакое наивное высокомерие, вроде: "Ну и не верьте. Для нас, гениев, мнение смертных ничтожно". Сергей запер шкафчик, и вышел во мглу зимнего вечера.
Странно, раньше он как-то не придавал особого значения тому, что путь к остановке пролегал через участок леса. Густая хвоя тёмным пологом нависала над дорожкой. Сергей сделал несколько шагов в сторону трассы, невольно отмечая, как еловые лапы всё ниже клонятся к тропе. С каждым его шагом, лес будто сжимал хвойный кулак над его головой.
Сергей с удивлением отметил, что сердце забилось с небывалой скоростью, а мышцы слегка онемели от напряжения. Он попытался усмирить разыгравшееся воображение, сделав несколько глубоких вдохов. "Всё этот Алик, гад, со своими теориями", ― отметил про себя Сергей. Он сделал ещё несколько неуверенных шагов, когда его плеча коснулась еловая ветвь, осыпав его слежавшимся снегом. Это нелепое событие, подобно рубильнику, замкнуло сознание Сергея, отдав его в полную власть панического страха.
Он развернулся, и со всех ног бросился обратно к особняку. В дверях он едва не сбил с ног Алика.
― Серёга, ты чего? На тебе лица нет. Забыл что-нибудь?
Сергей ответил, пытаясь справиться с нервной одышкой:
― Вспомнил, понимаешь, что отчёты к завтрашнему полудню должны быть готовы. Переночую, пожалуй, в офисе - быстрее справлюсь.
Алик посмотрел в глаза Сергею, потом перевёл взгляд ему за спину, в сторону перелеска. Губы его мелко дрожали, когда он произнёс:
― А, ведь, и я несколько важных писем не разослал - придётся вернуться.
И двое мужчин закрыли двери, стараясь не слушать, как ветви деревьев хищно скребутся в стены особняка.