Многие ли могут уверенно описать крокодилий хвост? Разумеется, все видели этих зубастых ящеров на картинках, на фото, по телевизору или даже в зоопарке. Эту кожу ни с чем не спутать - прочные квадратные наросты, разделённые бороздками. Многим доводилось видеть и даже трогать портфели, ремни и ботинки, выделанные из крокодильей кожи, но хвосты... а если их ещё и опустить в бочку с мазутом. Однако, именно этот странный образ родился в сознании Романа, когда он рассматривал полуразрушенную стену сгоревшего деревенского дома.
Бревенчатая стена в одном месте прогорела более основательно, и обугленные брёвна истончались здесь острым конусом. Видимо, пожарные успели спасти от огня часть стены, которая продолжала держать бесполезную выжженную коробку, нависшую над зарослями сорной травы мрачным памятником беспощадной стихии. В почерневшей стене теперь зияла огромная дыра, обрамлённая частоколом прогоревших брёвен. Древесина обуглилась и растрескалась чёрными квадратами, прореженными щелями-складками. Совсем, как крокодилья кожа.
Роман представил десятки хищников, вмурованных в стену, которые вот-вот начнут размахивать хвостами, словно кнутами, норовя сбить с ног любопытного человека. Роман и был любопытным. И, несмотря на богатое воображение, любопытство оказалось сильней. Роман, спрятав ладони в рукавах куртки, продрался сквозь заросли высокой крапивы, и шагнул в чёрную прореху.
Зачем? Что его так манило в горелое нутро старого дома, в утробу призрака чужого жилища? Роман сам не мог толком ответить на этот вопрос, но старался исследовать каждое пепелище, встреченное в запустелых деревеньках, щедро раскиданных вдоль маршрутов его командировок. Возможно, он надеялся, что в суматохе пожара хозяева могли забыть что-то ценное. И этот клад ждёт теперь под ворохом пепла нового хозяина - счастливца, от которого требуется лишь не испугаться и войти в логово чёрных крокодилов, в гулкую нору, провонявшую дымом на десятки лет вперёд.
Удалось ли что-то найти? Ничего особенно ценного - лишь пару подсвечников, да старый утюг, работающий на углях. Однако, страсть не вытравишь, как бородавку. Впрочем, Роман и не пытался - вот и теперь, осторожно осматривая горелые балки, он вошёл в остро пахнущий гарью угольный мешок, бывший некогда светлым и уютным домом. Однако, и здесь под ногами валялся лишь бесполезный мусор, густо присыпанный чёрной пылью. Источником блеска, замеченного ещё снаружи, оказалась всего лишь бутылка, причём расплавленная, словно свеча - бесформенный ком стекла с торчащим горлышком.
Похоже, жар внутри дома был неимоверный, если стекло так расплавилось. Тем больше удивился Роман, когда светлое пятно в дальнем углу оказалось пластмассовой куклой. Причём, это подобие человека явно побывало в огне, так как волосы были опалены и поплавлены, а от платьица остался лишь обгорелый воротник. Однако, всё остальное сохранилось без повреждений - бесполое туловище и подвижно сочленённые с ним руки, ноги. Не утратила формы и пухлощёкая голова размером с хороший кочан капусты.
Впрочем, Роману уже приходилось удивляться по этому поводу - почти на каждом пожарище валялись целёхонькие куклы в самых расхристанных позах. Чудеса, да и только. Взяв куклу в руки, Роман заметил, что вместо одного глаза зияет чёрный провал. Другой же глаз распахнулся, махнув щёткой длинных ресниц, и сверкнул прозрачной роговицей, укрывшей, на удивление тщательно прорисованную, радужку небесно-голубого цвета.
Стало немного жутко от этой грубой пародии на жизнь в логове смерти, но Роман не удержался и подмигнул в ответ. Надо же - до сих пор работает. Вот и ему пора на работу. Здесь нет ничего интересного - всё, что не унесли, то сгорело. Так и придётся работать ветеринаром до самой пенсии - разъезжать на стареньком "Урале" с коляской по деревням и фермам. Ну, почему ему так не везёт? Ведь кто-то выигрывает миллионы в лотерею, получает неожиданное наследство и находит клады, всего лишь ковырнув землю носком ботинка. Почему не он?
Роман ковырнул сапогом жирную сажу. Ничего! Он разочарованно взмахнул руками и едва не прикусил язык от ужаса - чудовищно-скрипучий голос тонко пропищал: "Маа-маа". Кукла! Движение привело в действие механический голос старой игрушки. Но до чего же мерзким голосом наделил создатель, неизвестный рабочий уже несуществующей фабрики, эту пластмассовую девчонку. Роман отшвырнул куклу прочь, точнее, попытался это сделать, но та словно прилипла к ладони. Ладонь нагрелась, и Роман с ужасом и отвращением наблюдал, как пластмасса начала плавиться, липко обжигая кожу.
Снова раздался мерзкий механический писк, уже не пытаясь сложиться в простейшее слово. Пищалку заклинило на одной, отвратительной и жуткой, ноте. Не в силах посмотреть в глянцево-голубую пестроту глаза, Роман заметил, как, расплавляясь, маленькие губы растягиваются в подобие мерзкой улыбки. Продолжая безуспешные попытки стряхнуть чудовище, Роман обречённо наблюдал, как распахивается пластмассовый зев, как в нём вырастают огромные крокодильи зубы. Продолжая пищать, кукла сомкнула челюсти на руке человека, прямо на сгибе локтя.
Роман вскочил в своей постели, задыхаясь от страха, и, с трудом уняв сердцебиение, отключил зуммер будильника. Правая рука болела как раз в том месте, где вонзились клыки чудовищной куклы из кошмара. Куклы, в точности похожей на ту, что он опрометчиво взял в руки месяц назад. Зачем он это сделал? Просто необъяснимый порыв, проклятое любопытство. Роман тогда сразу отбросил куклу, потому что ладонь ожгло, словно крапивой. На крапиву Роман тогда и списал эту неприятность, решив, что неудачно прихватил вместе с куклой молодой росток жгучей травы.
А два дня назад та же самая рука стала жутко чесаться с внутренней стороны локтевого сгиба. Роман не склонен был связывать два этих события... до этой ночи. Нынешний кошмар заставил его призадуматься - а не подцепил ли он какую заразу, хватая голыми руками хлам на пожарище. Работу он исключил сразу, так как всегда пользовался перчатками. Зуд становился сильнее час от часу, и в какой-то момент Роман заметил, что простое покраснение кожи превратилось в россыпь плотных припухлостей, похожих на кожистые бляшки размером с пятирублёвую монету.
Не на шутку перепугавшись, Роман отменил все вызовы и отправился в поликлинику. Врач, осмотрев и опросив его, выписал направление на анализы, добавив на прощание:
― Анализы сдайте, но, боюсь, ничего они не покажут. Похоже на аллергию. А вот, чтобы точно узнать, на что идёт реакция, требуется сложный анализ. Чтобы его сделать, надо в райцентр ехать. И, кстати, это денег стоит, причём немалых.
Озвученная врачом цена возмутила Романа, так как равнялась половине его месячной зарплаты. Заставив себя промолчать, он покинул больницу. Как врач и говорил, анализы не выявили никаких отклонений. А "бляшки", тем временем обнаружили странное свойство - они стали кочевать по всему телу. Однажды проснувшись поутру, Роман обнаружил, что на руке припухлость пропала, но появилась на животе. Через день - на груди. Все эти перемещения сопровождались нарастающим зудом, вынуждавшим расчёсывать кожу почти до крови.
Когда "бляшки" переместились в пах, Роман не выдержал, взял деньги из тех, что откладывал на новый мотоцикл, и ранним утром рванул в райцентр. Ехал на автобусе, не желая волноваться о сохранности мотоцикла, пока будет в больнице. Оплатив экспресс-анализ и сдав кровь, он отправился гулять на центральную площадь. Понаблюдав за пожилым чудаком, кормившим стаю голубей, и удивившись, как тот не боится орнитоза, Роман заметил, что к нему бодрым шагом направляется крепкий мужик. Лицо человека казалось Роману знакомым, но полной уверенности не было, пока тот не заговорил:
― Здорово, Ромаха! Тысячу лет тебя не видел.
― Привет, Федя. Как всегда, твои слова надо делить на сто? Рад тебя видеть.
― А я-то как рад. С последнего курса ведь не виделись. Пошли в кафешку, я угощаю. Расскажешь, что, да как.
Разговорились. Оказалось, что Федька очень удачно устроился к одному столичному толстосуму смотреть за скакунами, которых тот держал в конюшне недалеко от города. Коней использовали, чтобы катать влиятельных друзей хозяина, а Федька отвечал за здоровье дорогих лошадей и правильное содержание. Роман рассказал о себе, а потом пожаловался бывшему одногрупнику на странную болячку. Он поведал о подозрениях врача. Фёдор сочувственно покачал головой:
― Слушай, Ромаха, а может у тебя паразиты?
― Что? ― возмутился Роман. Он поделился с приятелем проблемой, а тот решил поиздеваться? Однако, Фёдор был абсолютно серьёзен.
― А чего ты вскинулся? Ты же ветеринар, должен знать кое-что о паразитах. Эти твари живут за счёт организма хозяина, незаметно пожирая его изнутри. А ещё своими выделениями паразит отравляет организм хозяина, часто вызывая аллергию.
― Да, знаю я это. Вообще, странно - никогда аллергией не страдал, а тут... но где я мог паразитов цепануть?
― Ну, схватился за что-нибудь, а потом руки плохо вымыл.
Роман задумался, но из всего, за что он мог нечаянно схватиться голыми руками, сразу вспоминалась лишь та уродливая кукла в сгоревшем доме. Допив остывший кофе, он звякнул пустой чашкой о блюдце, и встал из-за стола.
― Рад был тебя видеть, Федя. Пора мне - анализы должны быть готовы.
― Слушай, а ты заходи потом ко мне. Вспомним наших, посидим, как следует. Вот адрес, ― Фёдор вытащил из кармана блокнот с ручкой, нацарапал что-то, и передал Роману вырванный листок. Тот обещал к вечеру быть.
Анализы были сплошным разочарованием - аллергия подтвердилась, но причину её выявить не удалось. Столько денег впустую! Роман шёл, рассматривая лист с результатами, будто надеясь увидеть между строк причину своих мучений. Мимо прошёл парень с дымящейся сигаретой в зубах.
― Не одолжите зажигалку? ― сам толком не понимая зачем, спросил некурящий Роман. Парень остановился, и принялся молча рыться в карманах. Приняв из рук молчаливого курильщика зажигалку, Роман чиркнул колёсиком и поднёс пламя к уголку листа бумаги. Пламя быстро вскарабкалось по строкам печатных букв, опалив пальцы, и чёрный комок пепла с седыми краями спланировал на асфальт. Роман вернул зажигалку изумлённому прохожему.
― Мужик, ты псих, ― сказал тот и, постучав пальцем по виску, пошёл своей дорогой. Роман вынужден был с ним согласиться - надо взять себя в руки. Побродив по городу, он отыскал дом Фёдора, успев по дороге забежать в магазин, чтобы не идти в гости с пустыми руками.
Однако, Романа ждало очередное разочарование - в дверях квартиры Фёдора торчал сложенный вчетверо лист бумаги. Записка: "Ромка, друг, прости, но хозяин вызвал. Какие-то срочные дела на конюшне. Сам понимаешь, отказать я не могу. Увидимся в следующий раз. Звони". Последней строкой был номер телефона. Расстроенный, Роман спускался по лестнице сумрачного подъезда. Кожа под россыпью "бляшек" горела страшной, раздирающей болью. Казалось, что зуд был не только на коже, но и копошился клубком огненных змей в самом теле, причиняя немыслимые страдания.
Проходя мимо шеренги почтовых ящиков, Роман заметил уголки газет. Он остановился. В руке появилась дешёвая зажигалка. Где он её взял? Ах, да - кажется попросил на сдачу в магазине. Зачем? О ведь не курит, а дома ещё полно спичек. Пока Роман пытался объяснить себе странную покупку, зажигалка чиркнула, и пламя быстро овладело газетной бумагой. Напуганный собственным порывом, Роман потянулся к огню. Разум слабо пытался противиться, но неведомая сила продолжала толкать руку в пламя. Словно кто-то чужой управлял его телом. Даже полыхнувшая в ладони боль и ударивший в нос запах палёного мяса не позволили сразу же отдёрнуть руку. Пришлось оттолкнуться и провернуть своё тело ногами, чтобы вырвать ладонь из огня. Роман бросился прочь из подъезда.
Сморщившись, он вылил половину купленной бутылки водки на опалённую ладонь. Два раза глотнул из горлышка, чтобы немного приглушить боль и отправился на автобусную станцию. Дома Роман оказался уже затемно. Ладонь вздулась волдырями, самый крупный из которых болезненно пульсировал, натянув кожу до глянцевой белизны.
В пути люди шарахались от него, и в автобусе он сидел один, несмотря на то, что некоторые ехали стоя в проходе. Роман думал, что причиной тому был запах алкоголя и то, что он время от времени прикладывался губами к горлышку водочной бутылки. Однако, оказавшись, наконец, дома и увидев себя в зеркале, он понял, почему все его сторонились. Зудящие "бляшки" переползли на лицо, которое стало напоминать кусок протухшего мяса. И только теперь Роман понял, что эта ужасающая маска нестерпимо горит, словно под кожей разливаются потоки расплавленного свинца.
Роман принялся расчёсывать лицо, пока не понял, что ни к чему хорошему это не приведёт - местами уже стала сочиться сукровица. Тогда он решил снова воспользоваться обезболивающими свойствами алкоголя. Водка кончилась, и Роман достал из шкафа пластиковую бутылку с самогоном, подаренную ему селянами, у которых он лечил корову. Для начала он протёр жгучей зловонной жидкостью лицо, после чего плеснул её в стакан и выпил, задержав дыхание. Стало немного легче.
Электрический свет резал глаза, и Роман поставил перед собой на стол свечу. На окраинах их маленького городка нередко отключали свет, а потому запас свечей имелся в каждом доме. Роман плеснул себе ещё самогона и сел за стол. Он чувствовал себя ужасно - словно его тело рассыпается на куски или что-то пожирает его изнутри. Пожирает? Ну, конечно - Федька был прав. Паразиты. Всё-таки подцепил он где-то зловредную живность.
Он, как ветеринар, кое-что знал о паразитах, но не мог вспомнить ни одного, поджидающего своих жертв на пожарищах. Хотя... откуда у него эта внезапная тяга к огню? Листок с анализами, почтовые ящики, а теперь эта свеча на столе, от пламени которой он не мог оторвать взгляда - что это, чёрт возьми? Роман знал, что некоторые паразиты способны подчинять хозяина своей воле, если подобное можно сказать о существах, приспособленных жить за счёт других.
Сразу вспомнились токсоплазмы. Эти микроскопические твари стимулируют в организме промежуточного хозяина выработку особых гормонов, которые делают привлекательным запах окончательного хозяина в теле которого происходит настоящее размножение паразита. Окончательным, настоящим хозяином для токсоплазм служат кошки, а промежуточным, чаще всего - мыши. Порабощённая паразитом мышь, вместо того, чтобы бояться хищника, стремится ему навстречу. Случается, что промежуточным хозяином становится человек. Роман даже припомнил ничем не подтверждённую теорию, что именно из-за токсоплазм многие люди без ума от кошек. "Промежуточный хозяин! Это ещё кто хозяин - вот вопрос. Носитель или паразит?" ― мелькнула в голове странная мысль.
Но кто окончательный хозяин у мерзости, поселившейся в теле Романа. Почему его так тянет к огню? Или этот паразит склонен откладывать яйца в золу, как некоторые жуки, называемые пожарниками. Открыв сумку, с которой ездил в райцентр, Роман обомлел - на него смотрела пластиковыми кругляшами глаз большая кукла. Неужели в подпитии он купил её и забыл? Этот знак, мерзкий символ остывших пожарищ не на шутку напугал Романа. Мёртвые глаза безучастно взирали на измученного человека, полубезумного от боли и выпитого алкоголя.
Нарисованные губы словно усмехались. Роман отшвырнул пластмассовую фигуру, как гнилую рыбу, из которой лезут черви, и течёт трупная слизь. Кукла запищала, и в тот же миг обожжённая ладонь полыхнула нестерпимой болью. Взглянув на распуший волдырь затуманенным взглядом, Роман понял, что кожа натянулась ещё больше, но теперь она ещё и шевелилась. Эти колыхания разбухшей болячки вызывали страшные мучения. Не в силах больше терпеть эту боль, Роман взял из своего рабочего портфеля ланцет и, глотнув ещё самогона, вскрыл волдырь. На стол выплеснулась мутная жидкость, в которой плескался светлый, кольчатый червь, чьё толстое тельце венчала чёрная головка с острыми жвалами. Роман хотел раздавить паразита, но червяк оказался на удивление вёртким и, сжавшись в комок, сразу же вытянулся, уцепился за палец, после чего стремительно скользнул обратно в рану, раздвигая обожженную плоть.
Вне себя от страха и отвращения, Роман закричал, свернул пробку с пластиковой бутылки и стал заливать рану самогоном в надежде вытравить ужасную личинку. Однако, это не помогло - он лишь расплескал по всему столу жгучее пойло. В довершение, Роман уронил бутылку, и самогон стал заливать половик. Голова кружилась. Роман сел на табурет, и глядя на пламя свечи, промычал: "Прав был Федька - жрут меня изнутри". Минуту он, словно заворожённый, смотрел на огонь, а потом щелчком опрокинул свечу на стол. Старая скатерть, пропитанная самогоном, полыхнула синим пламенем.
Роман наблюдал с неожиданным для себя восхищением, как огонь перекинулся на занавески и половик, как занялся диван и бельевой шкаф. Страх был, осталась и боль, но они будто через поры кожи вытекли наружу, коконом тугой обжигающей слизи сковав волю Романа. Он мог лишь смотреть, как языки пламени оранжевыми змеями вползают на стены, а под потолком грозовым облаком сгущается едкий дым. Роману стало тяжело дышать, ему было плохо. Тело согнул пополам болезненный спазм, и Роман с ужасом стал наблюдать, как из его рта и ноздрей поползли жирные, кольчатые личинки. Он закашлялся, разбрызгивая мерзких червей по охваченным огнём углам комнаты.
Однако, те не сгорали, лопаясь с отвратительным хлопком и выпуская облачко дыма. Нет - обласканные языками огня, личинки стали стремительно расти, заполняя комнату и расползаясь по горящим доскам. Довольно скоро глянцевые шкурки личинок стали с треском лопаться, и вместе со слизью наружу принялись выползать не менее чудовищные твари. Приземистое, продолговатое туловище, толстая шкура в глубоких складках, ужасная пасть, полная острейших зубов и, при этом, членистые лапы с рядами шипов - нечто среднее между вараном и огромным кузнечиком.
Разевая пасти, чудовища шипели друг на друга. Огонь не причинял им вреда, напротив - они старались забраться в самый очаг пожара. Тогда их движения становились увереннее, а шипение громче. Возле брошенной Романом куклы развернулась настоящая битва. Твари вцеплялись друг в друга зубами, рвали шипами на лапах. Поверженные тут же обращались в золу. Наконец, все отступили, а самый крупный подполз к кукле. Из брюха чудовища выпростался складчатый отросток. Кошмарный зверь взобрался на пластмассовую фигуру, и, затрясшись всем телом, залил её мутной слизью, которая тут же высохла и обволокла куклу незаметной плёнкой. Похоже, что эта пакостная субстанция обладала невероятной огнеупорностью и могла защищать от любого жара, потому что окружённая пламенем кукла оставалась невредимой.
Излившееся на игрушку чудовище замерло и рассыпалось искорками по обугленным доскам. Остальные же, словно по сигналу, обернулись к Роману. Из разверстых глоток донеслось шипение, которое потоком раскалённого зловония опалило кожу. Одежда вспыхнула. Только сейчас Роман понял, что уже может двигаться. Он попятился к окну. Каждый шаг отзывался болью, но Роман хотел любым путём покинуть своё жилище, которое так быстро превратилось в преисподнюю. Адский зверинец шипел и надвигался. Между шипастых лап виднелись морщинистые отростки, которые уже сочились каплями слизи.
Этот воплощённый кошмар выжег остатки самообладания, и Роман, развернувшись и закрыв голову обожженными руками, бросился в окно. Последнее, что он услышал перед тем, как потерять сознание - звон лопнувшего стекла, треск деревянной рамы и вой пожарных сирен.
Фёдор наклонился ближе к изголовью больничной койки. Человек, словно в кокон завёрнутый в бинты с проступающими сквозь марлевую белизну пятнами бледно-жёлтого и бурого цвета, гулко сглотнул. Это был Роман. Всё то время, что он рассказывал Фёдору свою кошмарную историю, его было довольно сложно понять - голос стал хриплым и звучал невнятно. Теперь же Роман ослаб настолько, что смог лишь шептать.
― Знаешь, Федя, несмотря на страшную боль и постоянные кошмары, я много думал. Не дают мне покоя эти чудовища из огня. И знаешь, что я понял?
― Что, Ромаха? ― Фёдор склонился ещё ниже. В нос ударил запах какой-то мази. Роман немного отдышался и продолжил шептать:
― Я как-то слышал о средневековых легендах, где рассказывалось о саламандрах - существах, живущих в огне и похожих на ящериц. А может то и не легенды вовсе? Ведь любой факт со временем может превратиться в слух, а потом - в байку и легенду. А люди могли встречать тех же чудовищ, что и я, только описывали их по-своему. Мы ведь привыкли верить, что жизнь могла зародиться только в воде. Но... вдруг жизнь могла развиться и в огне? Ведь Земля, как только стала планетой, долгое время была раскалённым, огнедышащим куском материи. Мы можем лишь гадать, что было тогда. Огонь - это мощный поток энергии, и жизнь, появившись в огне, развивается таким же стремительным всплеском, обращаясь потом в пепел.
Времена "огненной Земли" прошли, а огонь укрылся под земной корой, иногда выплёскиваясь на поверхность. Исчезла и жизнь, основанная на стихии огня. Однако, некоторые виды вполне могли приспособиться, разбросав споры повсюду. Стоило вспыхнуть лесному пожару, и жизнь возрождалась из ничего, из незаметных спор, и стремительно пройдя полный цикл, разбрасывала новые споры. Они всюду, ими пронизаны почвы. Потом появился человек - единственное существо, способное управлять огнём, и наиболее приспособленные из "саламандр" сумели подобраться к людям. Они стали пропитывать своими спорами что-то, что могло раздразнить людское любопытство, вызвать интерес и желание прикоснуться. Споры проникали в организм человека, и проходили вторую стадию развития в виде личинок-паразитов.
Эти личинки стимулировали тягу к огню, желание поджигать, стремление наслаждаться видом пламени. А когда лишённый воли человек сам загонял себя в огненную ловушку, личинки покидали тело "хозяина" и превращались в полноценных, огненных саламандр, или как там это может называться. Потом эти твари сбрасывали, "сливали" свои споры на "приманку", причём слизь защищала от жара не только споры, но и носителя - чаще всего куклу, подобие "промежуточного хозяина", человека.
А может, всё было и не совсем так. Вполне вероятно, что споры сначала попали в организм человека, приспособились к жизни паразита и со временем научились влиять на поведение "носителя". И в какой-то момент, первобытный человек, вместо того, чтобы привычно убежать от подожжённого молнией дерева, напротив, приблизился и сберёг тлеющие угли. Этакий паразит-прометей, давший старт человеческой цивилизации. Теперь, когда огонь всюду сопровождает людей, паразитам несложно приносить в жертву часть своих хозяев-носителей. Споры попадают в человека, тот стремится к огню, личинки оказываются в пламени, превращаясь в "саламандр", которые выбрасывают новую порцию спор. Потом цикл повторяется, да что там - и будет повторяться. Безумная эстафета, где человечество - всего лишь безвольная палочка, переносимая сквозь время "из огня в полымя". Видимо, эти твари ждут, когда солнце превратит Землю обратно в пылающий шар, и тогда их раса снова станет полностью господствовать на планете.
Роман смолк. Фёдор прислушивался ещё минуту, но бывший одногруппник лишь с тихим хрипом дышал, слегка постанывая. Больше он не произнёс ни слова.
― Ромка, ты чего? ― спросил Фёдор, но в этот момент хлопнула дверь, и строгий женский голос окликнул:
― Так, молодой человек, покиньте палату. Вы и так долго разговаривали - ему нельзя так напрягаться. А сейчас время процедур.
Фёдор согласно закивал, но, перед тем, как уйти, он аккуратно прихватил медсестру за локоть и тихо спросил:
― Хм, а что вы ему колете, могу я спросить? Парень бредит. Он мне тут сейчас такого понарассказывал!
― Про саламандр что-ли? Это шок сказывается. Досталось парню - страшные ожоги, отравление угарным газом, да ещё и алкогольная интоксикация. А колем мы ему что надо - то, что доктор прописал, ― грубовато ответила женщина, всем своим видом давая понять, что Феде пора уходить. Что тот и поспешил сделать.
У ворот больницы стояла его красная "Нива". Забираясь на водительское сидение, Фёдор ещё раз посмотрел на больничные окна. Бедный Ромка. Похоже, что боль и лекарства сильно ослабили его разум. А вот воображение... Тут ему нет равных. Паразиты! Паразиты чаще всего годами живут в теле "хозяина", ничем себя особо не проявляя. Люди лечатся от аллергии или астмы, пока эти гады выползать наружу не начнут. А у Ромки прямо сразу и зуд и черви полезли. Сказочник!
Фёдор вытер со лба пот и открыл окна - воздух в машине раскалился до невозможности.
― Чёрт! Если такая жара будет стоять, то Ромкины саламандры гораздо раньше планету захватят, ― буркнул Фёдор и достал телефон.
― Привет, ― прокричал он в трубку.
― Ну, что - всё в силе? Да знаю я, что там осушенный торфяник, но мы же не идиоты - будем за костром следить, как надо. Зато местечко тихое, красивое. Посидим с шашлычком, с водочкой - красота. Давно ведь не выбирались.
Не прерывая разговора, Фёдор заглянул в бардачок, чтобы проверить - положил ли он запасной ингалятор на случай непредвиденного приступа астмы. Потом его взгляд остановился на переднем пассажирском сидении, где вальяжно восседала большущая кукла в синем платье. Зачем же он её купил? Может...
― Слушай, а у тебя ведь племяннице три года? А, шесть. Ну, ничего - подарок у меня для неё. Я захвачу, а ты потом передашь. Водки ещё возьми и запить. Мясо у меня, угли тоже. И ещё сюрприз один - потом узнаешь, ― Фёдор, довольно ухмыльнувшись, оглянулся на заднее сидение, где лежала коробка с дорогущими фейерверками. Хозяин уступил.
"Знатный салют будет этой ночью!" ― Фёдор потирал руки в предвкушении. Красная "Нива" покинула больничный двор и направилась по разбитому асфальту мимо деревянных домиков городской окраины.