Из цикла: Некоторые события моего "Мошанского периода"
Велик с мотором
Ранней весной учитель истории Емил Петрович купил мотоцикл. Какой бы вы думали! Конечно, "Ковровец", как у физика Петра Кирилловича. С того дня утверждение, что "Ковровец" лучший мотоцикл в мире, звучало дуэтом. Иван Иванович мотоциклов не любил. Говорил, что это смерть на колесах. И продолжал ездить на велосипеде. У меня тоже был велосипед. Но ...! Вы сами должны меня понять!
Я решил с велосипедом не расставаться. Но мне хотелось, как Емил и Петр Кириллович ... У меня даже сон пропал!. А вы говорите, девушки ... Куда там?! Я перечитал все, что мог найти о велосипедных моторах. Нашел очень мало. Зато я нашел велосипедный моторчик. Сказали, что почти на ходу. Договорились на обмен. Как принято говорить современным языком - бартер. Я отремонтировал, лежащий дома уже несколько лет сетевой радиоприемник "Огонек". На два диапазона. Маленький такой! Выше, чем шире. В тот же день я принес в школьную мастерскую, тщательно вытертый прежним хозяином, мотор, бензиновый бачок, тросики, цепь и звездочку.
Иван Иванович, осмотрев двигатель, сказал:
- Должно быть живой. Да и Колю я знаю. Добросовестный и честный. Но заводить я тебе не советую. Я разобрал бы до последнего винта. Надо почистить, помыть, не спеша, собрать. Может, что-либо придется заменить. Не спеши!
Иван Иванович выделил мне участок стола в слесарной мастерской. Постелил старый синий халат. Дал тряпки. В две банки налили бензин и соляру. После обеда я взялся за дело. Неожиданно у меня появились квалифицированные помощники, если не основные работники. Это были Иван Иванович и Петр Кириллович.
Скоро весь двигатель лежал отдельными кучками деталей на чистых тряпках. Я скоблил, оттирал, мыл и тщательно вытирал. Потом стали собирать. Пришлось заменить кольца и контакты магнето. Наконец мотор собрали и закрепили в тиски. Бензиновый бачок подвесили к, вбитому в стену, гвоздю. Соединили. Залили в бачок бензин с маслом. Подкачали карбюратор. Попробовали завести. Скоро голубой дым заполнил мастерскую. На том и разошлись.
На второй день я закрепил двигатель на велосипеде. Вышла неожиданная неувязка с креплением большой ведущей звездочки на заднем колесе. Уже все не помню, много лет прошло, но что-то случилось с тормозной втулкой. Плюс не работала ручка газа. Трос газа я закрепил к ручке сцепление. Тронуться я смогу просто от руки! Потом куплю стандартную. Заднее колесо решил собирать без втулки. Если что, буду тормозить двигателем, ногами!. Иван Иванович, казалось, не обращал внимания. Неожиданно он сказал:
- Женя не спеши. Завтра съездишь в Атаки или Могилев, купишь нормальную ручку газа и втулку. В магазине напротив рынка позавчера сам видел!
- Я только заведу движок на месте. Опробую.
- Женя! Если бы я не знал, какой ты авантюрист! Ты сегодня еще что-то учудишь! Сердцем чую! Не спеши! - в который раз повторил Иван Иванович.
А мне не терпелось. Я уже видел себя, приехавшим в Елизаветовку сегодня! Не завтра! Наконец Иван Иванович ушел домой.
- Не забудь закрыть мастерскую! - крикнул он напоследок.
Я выкатил мое транспортное средство на улицу. Полукруглый дворик детсадика был огорожен толстостенной каменной изгородью. В этом дворике я решил провести испытательный "полет". Поскольку натягивать тросик сцепления было трудно, я решил завести движок на ходу. Просто с толчка. Так и сделал. Мотор завелся неожиданно быстро. Я даже не ожидал. Двигатель работал ровно, без лишних стуков и другого шума. В седло я вскочил на ходу.
На малых оборотах я сделал круг по дворику. Мой новорожденный мопед вел себя послушно. Я решил прибавить газу. Выжал ручку, к которой должен был соединен трос сцепления. А ручка не выжималась ... Заело? Заклинило? ... Я нажал сильнее. Вдруг ручка словно прыгнула и прижалась к ручке руля. Взревев, прыгнул и мой мопед. Я помчался вдоль стены. Отпустил газ, а мотор, кажется, взревел еще сильнее. Заклинил трос? Я, выработанным на велике рефлексом, затормозил педалями. Педали свободно прокрутились назад. Тормозной втулки-то нет! Думать времени не было ...
Я вывернул руль у самой стены. А движок ревел все сильнее. Как говорят, пошел вразнос. Я не успел ничего подумать и предпринять. На полном ходу мой мопед врезался в каменную изгородь. Хорошо, она была невысокой. Меня выбросило. Я полетел через каменную преграду. Приземлился очень больно. Обо что-то очень сильно ударился подбородком. Клацнули зубы. Еще раз перевернувшись, я застыл. Боялся подняться. Ощупал себя, подвигал ногами-руками, покрутил головой. Вроде цел. Встал. С подбородка быстро капала кровь.
Обратно каменную изгородь я преодолел уже вокруг, через проем калитки. Мой велосипед лежал на боку. Только он стал неожиданно коротким. Рама сложилась и в двух местах трубка оказалась порваной. О переднем колесе вообще речь не шла. Его не было. Вместо колеса было нечто, сложенное вдвое. Передняя вилка оказалась у педалей. Двигатель почему-то раскололся на три части.
Я огляделся. Не видел ли кто? Как же? С той стороны садика на меня с интересом смотрела хромая заведующая. Юля, кажется, что ли? Все таки пятьдесят пять лет прошло! ... Теперь весь район будет знать! Я быстро затащил то, что было мопедом, в мастерскую. Вытерев ватой и бинтом из аптечки кровь на подбородке, закрыл мастерскую. Пошел в лаборантскую. Там я окончательно остановил кровотечение. Осмотрел в зеркале подбородок. Справа была широкая зияющая ушибленная рана с черным дном. Зубы целы.
На второй день Иван Иванович зашел в учительскую, предварительно побывав в мастерской. Выложил на стол тетради. Причесал свои русые, начинающие седеть, волосы. Потом уставился на меня. Я не мог понять, что было написано на его лице. Радости не было, точно. Промелькнуло что-то, очень похожее на выражение лица моего деда Михася, когда в детстве я приходил к нему в ботинках на грязную босу ногу, с занозами, цыпками и заусенцами на немытых руках.
Оглянувшись, Иван Иванович убедился, что кроме нас в учительской никого не было. Откинулся на стуле:
- Баламу-ут! Была б башка, разлетелась бы! ...
... Сейчас, когда бреюсь, внизу подбородка справа вижу бледный рваный небольшой шрам. С каждым годом он становится незаметнее. А может я стал хуже видеть?