Галка ушла домой с ночного дежурства раньше положенного времени . На работе произошёл скандал. Профессор Куликовский, которого ночью экстренно вызвали на операцию, как только увидел, кто дает наркоз начал придираться. Его разбудили среди ночи и он был раздражен. - Больной не спит- заорал он - как мне оперировать? Это можно было бы вытерпеть, если бы было действительно так, но больной был в глубоком наркозе. Всё было сделано правильно. Просто профессор мстил. Мстил подло и мелочно за то, что Галка не захотела с ним переспать. В его голове не укладывалось, как это можно отказать такому красавцу и знаменитости. Всегда с иголочки одетому, причесанному известным дизайнером, благоухающему дорогим парфюмом. Профессору было невдомёк, что женщинам может нравиться нечто иное.
- Что вас не устраивает, Игорь Владимирович ?- переглянувшись с недоумевающим ассистентом спросила Галка.
- Меня не устраиваете вы в качестве анестезиолога - отчеканил профессор.
- Ну что ж, давайте вызовем другого врача - предложила Галка. Профессор уже понимал, что хватил лишку, но непомерное самолюбие не давало ему возможности отступить.
- Хорошая идея - бросив грозный взгляд на Галку, сказал он - позвоните Вшивкову, пусть придёт и скажите, что это моя личная просьба. Сестричка, которой это было приказано сделать, немедленно побежала исполнять. Минут через тридцать появился заспанный Вшивков. Галка быстро рассказала ему, что вводили больному. Тот, не понимая, что собственно ещё надо сделать, уставился на профессора, но тот молча работал и только через несколько минут заметив, что Галка всё ещё стоит на своём месте, сварливо проговорил
- Вы можете идти домой. Без вас обойдемся. Галка развернулась и убежала в ординаторскую. Там она написала заявление на отпуск без содержания. После бессонной ночи и этого скандала проработать ещё целый день было просто немыслимо. И теперь она шла домой, проклиная всех мужиков, в том числе и своего мужа Ваську. За три года совместной жизни она совершенно отчетливо поняла, что он законченный пьяница, для которого жизнь не мыслима без водки и ежедневных застолий с друзьями. Самое ужасное, что он не признавал её претензий. Однажды, после одной из многочисленных ссор, сунул ей книгу Хемингуэя "Праздник, который всегда с тобой" и совершенно серьёзно заявил
- Прочти, может быть, тогда поймешь для чего таким людям, как я нужен алкоголь. В книге речь шла о так называемом потерянном поколении, представителям которого необходимо дружить с проститутками, смотреть, как убивают быков, и быть всегда в подпитии. На взгляд Галины, речь шла о богемной публике немного испуганной во время войны. Её муж - Василий был неплохим журналистом и не богемным человеком, но отчего ему необходимо было пить, Галина так и не поняла. В отличие от главного героя, все жизненно важные органы у него были на месте. А терпеть рядом с собой постоянный запах алкоголя, на который у неё появилась психологическая непереносимость, скоро стало невмоготу. Подруга Светка, которая была в курсе её домашних проблем, как-то сказала ей - У тебя, собственно, два выхода из создавшейся ситуации. Или терпеть - ведь не валяется он по канавам, или уйти. Бороться с этим совершенно бессмысленно. Надо было думать раньше за кого выходишь. Ты вспомни его семью. Действительно, отец мужа, крупный номенклатурный работник, без выпивки за стол не садился. Разумеется, на работу пьяным тоже не ходил, но на дачу спиртное завозилось ящиками и употреблялось регулярно и как- то естественно и буднично. Однажды Галка поинтересовалась у свекрови, которая, кстати сказать, была совершенно не пьющей.
- Не в тягость ли ей ежедневные застолья?- Та в ответ с улыбкой заметила
- А почему мужику не выпить, если возможность есть. Главное меру знать. Мой Андрей Васильевич всю жизнь выпивает, но пьяным я его за тридцать лет, что вместе живем, ни разу не видела. И не изменял он мне никогда.
И правда, представить Андрея Васильевича в роли ловеласа было невозможно. Малоразговорчивый и даже угрюмый человек, жил по раз и навсегда заведенному порядку. Он приезжал на дачу с работы в один и тот же час, ни с кем не здороваясь, переодевался у себя в комнате в пижамный костюм и шел на крохотный огороженный участок, где для него была сооружена огуречная грядка. Напевая себе под нос всегда одну и ту же песенку, рылся в зелёных листьях, находя огурцы примерно одного и того же размера, срывал их, передавая, стоящей чуть позади, жене. Потом отыскивал два больших огурца, оставленных на семена, любовался ими, непременно взвешивая на руке. Потом шел в дом, на громадном балконе которого был накрыт стол. Человек пять приглашенных стояли у своих комнат и поочередно пристраивались к неторопливой процессии. Потом все рассаживались за столом. В рюмки из запотевших хрустальных графинчиков разливалась водка. Свекровь разрезала вдоль только что собранные и уже обмытые огурцы, подсаливала их и раздавала гостям. Потом хозяин поднимал рюмку и, прежде чем опрокинуть её содержимое в рот, говорил - Чтоб легла не как свинец, первая под огурец.- Поглядывая на гостей и похрумывая огурцом, он через минуту провозглашал - Между первой и второй промежуток не большой. И все тут же наполняли рюмки. После этого уже кто - нибудь из гостей выкрикивал - А за третьей, наконец, подадут народу щец. Подавался, правда, чаще всего борщ, который свекровь варила мастерски. Дальше хозяин с хитрым выражением на лице говорил - Непременно после щей всем четвертую налей. Поздний обед заканчивался небольшой прогулкой. И так каждый день одно и то же годами. И песенка во время сбора огурцов одна и та же - "От Махачкалы до Баку волны катятся на боку и, вздымаясь, бегут валы от Баку до Махачкалы. Нас качало и в самолетах, нас качало и в поездах. Качка в море берёт начало, а кончается в небесах".
Ещё не было и семи, когда Галка пришла домой. Она разделась, прошла в спальню и увидела мужа и Светку, спящими в супружеской постели. Она не стала их будить, а начала лихорадочно бросать свои вещи в чемодан. Это двойное предательство потрясло её только тем, что в нем участвовала лучшая подруга. На мужа было наплевать. Его пьянка вытравила всё тепло, которое некогда было между ними. Но от подруги она этого никак не ожидала. Светка жила с мужем Сергеем - тихим, практически не пьющим, парнем. Сергей работал в НИИ, увлекался сочинением бардовских песен и вообще был милейшим человеком. Галка вышла на кухню, села у стола, обдумывая как ей поступить дальше. Идти кроме Светки, собственно, было некуда. Она отыскала, на заставленном грязной посудой столе, пачку сигарет. Закурила. В это время появилась Светка. Она была одета в её Галкин халат. Волосы были растрепаны, тени на глазах потекли. Светка не села, а скорее сползла на стул с другого конца стола и, уткнув лицо в ладони, провыла хриплым голосом
- О! Господи! Подруга! Что я наворотила! Галка спросила - Давно это у вас? - Клянусь впервые.- Она начала искать бутылку, в которой могло оставаться спиртное. Галина открыла холодильник, достала из него пиво и протянула ей. Та сделала несколько глотков - Какая я скотина. Ну скажи, почему меня так заносит? - Это я тебе должна сказать? Как ты вообще тут оказалась? - Я тебе клянусь! - провыла Светка - клянусь! Не знала, что ты дежуришь. Зашла к тебе, а тут, как обычно, дым коромыслом. Васька не отпустил. Рюмочка, другая я и опьянела потому, что сейчас на японской диете. Пошла прилечь, а проснулась, когда он меня уже раздел. Что теперь Серёжке скажу?
Уткнув лицо в ладони, она заплакала. Галка смотрела на подругу, ей вдруг стало смешно. Неужели она хочет, чтобы я её начала утешать. Она придвинула к ней телефон. - Звони мужу, скажи, что у меня ночевала.- Светка перестала плакать и уставилась покрасневшими глазами на подругу - Ты не очень сердишься на меня? - спросила с надеждой - Сержусь, но только твой Серёжка тут не причём.- Светка немедленно набрала домашний номер. - Сережа миленький, привет - защебетала она в трубку - я от Галки. Вчера вечером заскочила к ним ну и перебрала немного, проснулась только сейчас. Галка тебе привет передает. Я скоро приду. В это время на кухне появился Васька. Светка немедленно положила трубку. Васька, не глядя на жену, допил начатую Светкой бутылку, потом раздраженно проговорил - Ну, чего ты на меня так смотришь? Ничего не было. - Как же ты так оплошал? - Я тебе ещё раз говорю - ничего не было. Светка повернулась к нему. - Хватит, Васька. Не нужно так. - Ко-ко-ко -ко- ко! - зло передразнил её Васька - чего ты-то тут кудахчешь? Светка безвольно махнула рукой. - Я пытаюсь объяснить, что это случайность. Я виновата, конечно, но раскаиваюсь. - Вот и дуй к себе домой, там и раскаивайся. Нашлась тут Мария - Магдалина. Кается она. Он закурил и уставился в окно, за которым падали пушистые хлопья снега. Потом сказал миролюбиво - Я всего лишь мужик, со всеми вытекающими последствиями.... Потом посмотрел на Галку -- Ты вот что, не бери это в голову. Честное слово, даже если что-то и было, я совершенно не помню. Вообще ничего. - Правда, милый! Это очень успокаивает и даже обнадеживает. Отозвалась Галка. - Не издевайся, я понимаю, что тебе тяжело, но и мне не легче. Он открыл холодильник, достал из него бутылку коньяка. - Но сейчас, похоже, полегчает. С сарказмом заметила Галка. - А что ты думала - я буду с головной болью стоять перед тобой, как провинившийся первоклассник? - Ага, вылитый первоклассник с глубокого похмелья и после адюльтера. Он ничего не ответил, налил коньяк в два бокала, зная, что жена пить не будет, один придвинул Светке. Но та с отвращением отстранилась - Даже смотреть не могу на эту гадость. - Не для того налито, чтобы смотреть. Заметил он. Галка взяла этот бокал, выпила содержимое одним глотком и сказала - У меня было тяжёлое дежурство и я должна поспать. А потом,...потом я уйду от тебя. Сказала она подчеркнуто спокойно. Светка охнула и снова зарыдала, уткнув лицо в ладони. - Да ладно тебе дуру-то валять! - крикнул Василий вслед жене. Но она ничего не ответила. Ушла в спальню, выбросила из неё прямо на пол одежду мужа и Светки и, перестелив бельё, на осквернённом супружеском ложе, заперла дверь на ключ. Как ни странно, уснуть удалось мгновенно.
Она проспала три часа. Дома никого не было. Посуда на кухне была вымыта. Светка потрудилась. Муж на такой подвиг не был способен, ни при каких обстоятельствах. Галка забралась под душ и долго стояла под упругими струями. Она вдруг отметила, что спокойна и собрана. Вот что значит принять решение. Тревожит только неизвестность, а когда знаешь, как следует поступить, появляется решимость и спокойствие. Она включила фен и стала перед зеркалом сушить волосы, внимательно изучая собственное лицо. Потом подмигнула своему отражению.
- Не так уж всё и плохо обстоит. Мне только двадцать девять лет, выгляжу на двадцать пять, двадцать шесть - не больше. Рога мне точно не к лицу, чего ради я должна их носить. Потом, выйдя из ванны, долго отыскивала в записной книжке телефон одной своей бывшей больной, которая работала риелтором. Когда она до неё дозвонилась и объяснила, что ей нужна комната под съём, та её обрадовала - Галина Борисовна, вы даже не представляете, как вам повезло, только по телефону не могу говорить, давайте встретимся, где- нибудь в центре в половине шестого. Времени до встречи оставалось уйма и Галина прошла в спа- салон на Тверской, где четыре часа приводила себя в порядок и, оставив там месячную зарплату. В половине шестого они встретились с Ритой, так звали риелторшу, у входа в метро на площади Маяковского. Та тут же затараторила - Вы только, Галочка, не отказывайтесь пока не посмотрите, это такое завидное предложение, я на работе о нём ни гу-гу. В момент перехватят. Одна дама попросила найти ей женщину медика, врача, или медсестру. Дом в самом центре, на Садово - Кудринской. Квартира громадная, но мадам живет совершенно одна. Я ей уже позвонила и рассказала о вас. Она нас ждёт. Самое главное платить за жильё не нужно будет ни копейки. Представляете! - А что же нужно будет делать? - Она онкологическая, прошла химеотерапию. Теперь ей нужно делать капельницы. - Не проще ли нанять для этого медсестру? - Этого я не знаю. Во всяком случае, отказаться вы всегда сможете. Но только Боже вас упаси от этого.
Мадам оказалась ухоженной, великолепно одетой женщиной неопределённого возраста. Густые, светло - русые волосы были аккуратно уложены в прическу. Все движения исполнены необыкновенной грации и достоинства. Она с доброжелательной, изучающей улыбкой встретила Галину. Потом сказала - Меня зовут Натальей Фёдоровной. А вы - Галина Борисовна. Какой вы врач? - Анестезиолог. - Вот и прекрасно. Раздевайтесь, проходите в комнату. Сейчас мы с вами познакомимся поближе, я только провожу любезнейшую Риту. Галина вошла в громадную комнату, обставленную антикварной мебелью. В центре комнаты стоял рояль белого цвета. Из прихожей было слышно, что хозяйка расплачивается с Ритой. - Ой, что вы Наталья Фёдоровна, это очень много - говорила та.
- Ничего, всё в порядке, Риточка. Хлопнула входная дверь и через минуту в комнату заглянула хозяйка.
- Что будете пить чай, кофе? - Мне всё равно - ответила Галина. - Сейчас приготовлю. - Давайте я вам помогу, Наталья Фёдоровна. - Ну что ж, хорошо. Идемте на кухню. Они прошли по широкому, длинному коридору в другой конец квартиры. Галина с удивлением увидела в нишах мраморные скульптуры. Она на секунду задержалась у одной из них. Наталья Фёдоровна заметив это, тоже остановилась - Раньше и мне нравилось. А теперь кажется неуместным. Кладбище напоминает. Вы не находите? - Нет, мне кажется это очень красивым. - Эти скульптуры, да и вся квартира, мне достались от последнего мужа скульптора, но это не его работы. А вот эту лестницу полностью выполнил он. Коридор заканчивался шикарной, блестящей от лака лестницей, перила которой на плечах поддерживали четыре, выполненные из дерева, сатира. - Там, под самой крышей, его студия. Но я туда уже давненько не поднималась. - Какая красота! - Восхищенно сказала Галина. - Вы находите? Он с ней возился два года, с этой лестницей. Она из ясеня, с первой и до последней ступеньки. Материал, говорят, для работы не простой. Муж сам называл её памятником усердию не по уму. Мебель на кухне он тоже всю сделал своими руками. Идёмте, я покажу. Они зашли в просторную комнату, которую кухней назвать было очень сложно. Все стены и потолок были закрыты деревом - Потолок из карельской берёзы, все остальное - орех - пояснила Наталья Федоровна, пока закипала турка. - Как в старинном замке. Я даже представить себе не могла, что где - то может существовать такая прелесть. - Это и правда красиво - согласилась Наталья Фёдоровна - и, главное, очень функционально. Она потянула на себя одну из панелей и выдвинула барный столик, уставленный бутылками - На счёт подобных изобретений мужики очень сообразительны. Жизнь заставила напрягать мозги, но во многом так и остались приматами. Она тихо засмеялась. - Займитесь кофе, Галочка, а я налью нам для знакомства вишнёвого ликёрчика. Потом она достала деревянную коробочку, разрисованную серебром, и пояснила - Это мои любимые конфеты - "Наполеон". Мне их присылает из Англии одна старинная приятельница. Каждая конфетка уникальна и имеет свое название. "Аустерлейц", "Бородино", "Графиня Валевская", "Жозефина" и так далее. Вкус у каждой неповторимый и с определенным смыслом. Например, конфетка "Ватерлоо" имеет чуть горьковатый привкус. Как, впрочем, жизнь каждого из нас перед своим закатом. Вы пока не знаете этого. Сколько вам лет? - Двадцать девять. - Чудесное время. А мне скоро восемьдесят. - Не может быть! - Вырвалось у Галины. - К сожалению это правда. Чудесным временем мой возраст не назовешь. Как шутил один поэт "Пора пургена, валерьяны, ночей бессонных окаянных". Она опять тихо рассмеялась. Четыре подтяжки, регулярная утренняя гимнастика, ежедневные двухчасовые прогулки в любую погоду и прочие мучения. У вас есть московская прописка, или как там по-новому регистрация. -Есть, я живу в Москве уже двенадцать лет. Сейчас просто решила уйти от мужа потому, что изменил........ с лучшей подругой. - Не нужно объяснять причины. Они, как правило, общеизвестны. - Вы правы, всё очень банально. Главное не в измене. Я его разлюбила. - Вот и меня разлюбила удача. Когда-то это должно было произойти. Я никогда не болела. И вдруг саркома. Можно было оперироваться, но я не легла под нож. Решила, как будет, так и будет. И химеотерапию весь курс пройти не смогла, отказалась. Это очень тяжело. Волосы все выпали. Это парик - добавила она, поправляя прическу, - но волосы мои родные. Когда-то в молодости отрезала косу и хранила всю жизнь. Сколько раз порывалась выбросить и вот волосы пригодились. В Израиле их привели в порядок и сплели парик. Там девочки умеют это делать просто гениально. Думала и подлечат меня там, но у них подходы ничем не отличаются от здешних. Резать и облучать. Чудес и на святой земле оказалось не больше, чем у нас. Теперь вот жду, когда появятся боли. Жду, честно говоря, со страхом. И я не уверена, что справлюсь с этим. Так, что если вы согласитесь пожить здесь в качестве врача и компаньонки, буду вам очень благодарна. А теперь пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Они вышли в коридор, обогнули лестницу и, сразу за ней, Наталья Фёдоровна открыла дверь в небольшой темный коридорчик. Она зажгла свет и пояснила
- Как видите тут три двери. Одна ведет в соседний подъезд, а вот эта собственно в комнату. Так что, если вы захотите принять подругу или приятеля, вам не нужно будет никого беспокоить. Это туалет, увы, совмещенный с душем, если захотите понежиться в ванне, то это там, рядом с моей спальней.
В комнате стояла широкая кровать. Вдоль стены до самого потолка - гардероб. В уголочке - туалетный столик с зеркалом и двумя пуфиками. - Ну как, нравиться вам? - Господи! Я о лучшем и мечтать не смела. - Вот и хорошо. Ключи в дверях. Если до девяти успеете перебраться, вместе поужинаем. С семи до девяти я обязательно гуляю. А ужинать привыкла поздно. И встаю я не раньше двенадцати. На этом они расстались. Галина присела на край кровати. Ей не верилось в такое невероятное везение. Она вдруг заторопилась, глянув на часы. Было уже без двадцати восемь.
Дома на лестничной площадке её поджидала Светлана - Я тебя второй час жду, Галка. Ну, прости меня стерву безголовую. Галина, ничего не отвечая, открыла дверь, пропуская предательницу внутрь. Из комнаты доносилась привычная пьяная разноголосица. Навстречу им вышел Василий - Ну что, Светка, убедилась теперь, что я не врал.
- Пошел вон, насильник чертов - прошипела она ему в ответ. Галка оттолкнула мужа, который дурашливо пытался преградить ей дорогу, и, молча, прошла в спальню. Он последовал за ней, остановился в дверях - Почему это я насильник? - Спросил с пьяной ухмылкой - насколько я помню, ты старалась куда сильнее. Обращался он к Светке, но не смотрел на неё. - Подлец - отозвалась Светка. Он ей не ответил, глядя как жена завязывает в простынь то, что не успела уложить в чемодан. Потом продекламировал, ёрничая - Меня жена бросает. Ах! Какой кошмар, теперь придётся трахать разных шмар. - Не подцепи только какой-нибудь заразы - спокойно посоветовала Галка, проходя с чемоданом мимо. Светка не дала тащить ей ещё и узел, вцепившись в него мёртвой хваткой. Проходя мимо Василия, она толкнула его этим узлом. Он смиренно проговорил - Спасибо и на этом, трепетная моя. Когда вышли из подъезда и Галка вознамерилась пойти за такси, Светка с умоляющими интонациями в голосе попросила - Давай я сбегаю, тебе и так досталось сегодня. Через минуту она уже въезжала во двор в машине. Помогая укладывать вещи в багажник, спросила неуверенно - Я провожу тебя?- Галка довольно жестко ответила. - Обойдусь уж как - нибудь без тебя. - Ты что хочешь, чтобы я сейчас вернулась домой и влезла в петлю? - шепотом спросила Светка. - Что-то я сомневаюсь, что это также просто, как влезть в постель к мужу лучшей подруги - ответила Галка и добавила - давай не шантажируй меня. Машина отъехала, но когда Галка обернулась и увидела понурую фигуру подруги, освещенную тусклым светом, падающим на неё из окон первого этажа, её тут же резанула по сердцу жалость
- Подождите - попросила она водителя, открыла дверь и махнула Светке рукой. Та подбежала, улыбаясь сквозь слёзы, устроилась рядом и, осыпая подругу поцелуями, прошептала - Я твою доброту всю жизнь помнить буду.
Поднимаясь по лестничной клетке подъезда, которая вела к её новому жилью, Галка сказала подруге - Хозяйке восемьдесят лет. - Сколько, сколько? - переспросила Светка. - Восемьдесят и она смертельно больна. - Представляю себе эту мумию. - Выглядит она не хуже нас с тобой. - Так не бывает. - Я тоже так думала , но, оказывается, бывает. Она зажгла свет в своей комнате и посмотрела на часы. - Подожди меня здесь, я пока сбегаю к хозяйке отметиться.
Наталья Федоровна ужинала в столовой. Она сидела с торца громадного стола. Рядом с ней сидела маленькая старушка с выцветшими, голубыми глазами. Она, молча и внимательно, изучала Галку.
- Это Фимка - представила её Наталья Фёдоровна - моя многолетняя подружка и домоправительница. Старушка, не отрывая глаз от Галки, сообщила неожиданно низким прокуренным голосом
- Дом работница я, а не какая не управительница. Есть будешь? Галка уже давно чувствовала, что сосёт под ложечкой, но сказать об этом было как-то неловко. Старушка, не дожидаясь ответа, стремительно сорвалась с места и унеслась, по-видимому, за едой. Наталья Фёдоровна сказала - Её вообще-то Антонина зовут. Фамилия у неё Ефименко, поэтому Фимка. Я смотрю вы немного взволнованы. Как дома всё обошлось? - Да более, или менее. Подруга подстраховала. - Та самая? - Она у меня вообще одна. Увязалась со мной провожать. Виноватой себя чувствует. - Как хорошо, что вы её простили. Так она здесь? - Да, у меня в комнате. - Что же вы? Пойдите, позовите её сюда. - Как-то неловко получается, в первый же день кого-то с собой притащила. - Боже правый! Да что тут неловкого. Идите, позовите. Ей сейчас значительно хуже, чем вам . - Вы правы мается, с похмелья всё ещё не отошла. - Тем более зовите, мы её полечим. Галка пошла за подругой. Когда все уселись за стол, и Фимка ввезла столик на колесиках с едой, Наталья Фёдоровна попросила - Налей нам, Фимочка, коньячка по рюмочке. Та, увидев вновь прибывшую, радостно откликнулась - Это можно и коньячка, и водочки, и ликерчика. Светка испуганно замахала руками - Я пить не буду. Наталья Федоровна остановила её жестом. - Фимочка, ещё Свете "Ямайки" стакан приготовь. Та молча кивнула и убежала - Ой, я неважно себя чувствую - передёрнулась Светка. Наталья Фёдоровна успокоила её - Это всего лишь томатный сок со специями. Думаю, Фимка последний раз его готовила лет десять назад. Тогда было кому. Людей за этим столом сиживало много. Фимка обожает угощать, лечить и ухаживать. Это теперь мы живем, как две старые клячи, покидая стойло только, чтобы размять окостеневшие суставы. Раньше людей тут всегда было много . Да все вымерли потихоньку, как мамонты. - Вы выглядите бесподобно! - сказала Светка. - Спасибо, милая, я стараюсь изо всех сил - она легко встала из-за стола и, подойдя к проигрывателю, задумчиво сказала - чтобы нам такое послушать? Пожалуй, в такой холодный день к месту будут неаполитанские мелодии. Зазвучала " Песня моряка" В это время вернулась Фимка. По улыбке на её лице было видно, что она очень довольна. Поставив перед Светкой бокал с томатным соком, она предупредила - Смотри, эта штука горячая, но выпить её нужно залпом. Светка послушно выпила и моментально закашлялась. Глаза её, как говорится, полезли на лоб. Фимка, посмеиваясь, хлопала её по спине - Ничего, ничего. Сейчас хорошо будет. После этой штуки хоть с чертом пляши. Потом она налила себе и Галке в рюмки коньяк. Наталье Фёдоровне подала рюмку с мутноватым напитком - Тебе, Тата, я водку с ликерчиком сделала и белочек туда вбила. - Ну, давайте, девочки, доброго всем здоровья! Она выпила и тут же умчалась куда-то. Светка, вытирая пот со лба, спросила - Господи! Что это было? Наталья Фёдоровна пояснила. - Томатный сок со стручком перца Чили доводится до кипения, потом туда добавляется столовая ложка рома и выдавливается несколько капель лимона. Этот рецепт принадлежал одному тенору, который иногда бывал неосмотрительным с алкоголем. Кровь разгоняет очень эффективно. - Да уж! Ощущение бомбы, которая разорвалась внутри. Все замолчали, прислушиваясь к волшебной мелодии. Тихо вошла Фимка, присела рядом с Натальей Фёдоровной, обняла её. - Девчата не мы с тобой полуночницы, им, небось, вставать чуть свет. Пойдем, я тебя приготовлю к капельнице - потом, глядя на Галку, спросила
- ты как, в вену-то попадёшь? Вены у нас старенькие, никуда не годятся. - Попаду - пообещала Галка. - Вот я и говорю, ты постарайся, не мучай её сильно. Светка тут же засобиралась домой. Фимка попросила её - Успеешь, девонька, погости ещё часок. Им больше выпивать нельзя, а мы с тобой по рюмочке ещё хлопнем. А пока капать будут, в карты поиграем. - Не наглей, Фимка. Не насилуй человека. Подала голос Наталья Фёдоровна. - Я с удовольствием ещё побуду - сказала Светка - время есть. Фимка налила в две рюмки коньяка, они со Светкой чокнулись - Давай за удачу, чтобы в венку попасть с первого раза. Они выпили, потом Наталья Фёдоровна с Фимкой ушли. Светка сказала - Ты была права, старухой её назвать, язык не поворачивается. Кто она? Галка пожала плечами - Кроме того, что муж был скульптором, ничего не знаю. - Явно из бывших. Порода сразу чувствуется. Ты посмотри, какое богатство кругом - Светка подошла к роялю открыла крышку - иди сюда - тихо позвала она. Галка подошла и увидела перламутровые клавиши. Готической вязью таким же перламутром, в обрамлении бронзы, на рояле сияла надпись "Sturzwage". Светка надавила на клавишу. Послышался мягкий, очень чистый звук. - Перестань, не будь ребенком. Попросила Галка, но Светка пробежала рукой по клавишам и, закрыв мечтательно глаза, прошептала - Звук еще более роскошный, чем внешний вид. В это время вошла Фимка. - Ты умеешь на этой штуке играть - спросила она. - Когда-то училась - смутившись, ответила Светка. - Вот и поиграешь нам как- нибудь, а пока пойдемте, девчата, капаться. Потом протянула несколько стеклянных ампул Галке - Знаешь, как этим пользоваться? - Конечно, это катетер для внутривенных трансфузий. Откуда он у вас? - Со святой земли. Мы их целую коробку привезли. Да только сестричка, которая к нам приходила, не знает, как ими пользоваться. - Я знаю. Это очень удобная вещь. Раз уколешь, потом несколько дней перекалывать не нужно. Удобное приспособление. Фимка прямо расцвела. - Ну и, слава Богу! Я уж думала - они у нас без дела проваляются. Наталья Фёдоровна лежала с краю кровати. Вместо парика на её голове была повязана шелковая голубая косынка. Галка быстро собрала капельницу и легко вошла в вену. Фимка, с тревогой следившая за каждым её движением, в восторге зааплодировала. Наталья Фёдоровна похвалила.
- Ручки у вас, Галочка, золотые! Я совсем ничего не почувствовала. Фимка поставила на постель маленький столик, плетеный из кожи - Ну что, Тата, в "Кингурашку" сыграем? И на лице её появилось свирепое выражение. - Это будет слишком долго - возразила Наталья Федоровна. - Можно в "Тысячу", или "Секу" - Нет, Фимка, это в другой раз. Сегодня давайте в "Дурачка". - А на что? - На рюмку с луковицей. - Это как? - спросила Светка. Фимка пояснила - Проигравшая пара выпивает по рюмке водки и съедает луковицу на двоих, но без соли и хлеба. - Я на такой подвиг не способна - сказала Галка. - Можно откупиться - с улыбкой пояснила Наталья Фёдоровна. - Чем? - Прочесть стих, рассказать анекдот, сплясать, спеть. Раздали карты. Светке повезло, она первая закончила игру. - Кто ж так играет? - заворчала на неё Фимка - в середине игры бросила напарницу. Мы же её сейчас порвем, как Тузик грелку. - Ничего - вступилась за подружку Галка - я, кажется, одна справлюсь. После того, как старушки проиграли, Фимка сказала капризно - Водку я бы выпила, но лук жрать не буду. Вдруг по дороге домой, какого никакого мужичка встречу и он целоваться полезет. Она достала платочек и, помахивая им над головой, прошлась, выворачивая ноги, как балерина и пропела
В галифе любимый шарил, Ничего там не нашел, От того меня ударил Он затылочком об пол. И ещё добавил тростью, Больше видно нечем драть, А ведь мог рогами просто Меня на смерть забодать.
Потом изобразила двойное фуэте и рухнула в постель рядом со своей хозяйкой. Галка со Светкой от этого сюрреалистического представления чуть не попадали от смеха со своих мест. - Фимка, ты что творишь? - тихо посмеиваясь, спросила Наталья Фёдоровна. - А чего с молодыми не посмеяться. Лучше скажи, чем ты - то отдариваться будешь. - Ну что ж, принеси белый несессер. Фимка немедленно принесла небольшой саквояж из белой кожи. Наталья Федоровна достала из него синий флакончик и протянула его Светке. - Хорошие духи, но молодежный аромат не для меня, а вам как раз подойдет. А это Галочке и она протянула совершенно обалдевшей Галке бриллиантовые сережки. - Я не могу это взять. - Это почему же? - спросила Фимка, и на её лице опять появилось свирепое выражение. - Оденьте их - попросила Наталья Фёдоровна. Галка примерила серьги перед зеркалом. - Очень хорошо! У вас, Галочка, маленькие аккуратные ушки. Эти серёжки словно для них изготовлены. Не обижайте меня отказом. Девать мне их всё равно некуда. Фимка украшений не носит, а больше у меня никого нет. - Ну что, Тата, ещё партию - предложила Фимка. - Не сегодня. Капельница заканчивается. Я поваляюсь немного. Телевизор посмотрю. Галка сняла капельницу. Прибинтовала к реке катетер. Фимка проводила подруг в комнату. Там она показала на электрический звонок, установленный сразу за трюмо - Ты уж, Галочка, держи ухо востро, не дай Бог случится с ней плохо, она позвонит по этому звоночку. Утром - то ты во сколько уйдешь на работу? - К восьми. - Ну, вот и ладно. Я утром приду. Она направилась к двери, потом остановилась и спросила. - Ты там у себя в больнице отпуск взять сможешь? - Зачем? - Тата не говорила тебе? Во Францию она прокатиться думает, пока силенки есть ещё. Тебя хочет просить нам с ней компанию составить. - Ничего не говорила. - Ну, так я говорю. Ты во Франции-то бывала? - Нет. В Болгарию только ездила пару лет назад. - Ладно, завтра потолкуем об этом. А ты подумай, может совсем уволиться.
Как только дверь за Фимкой закрылась, и стихли её шаги, Светка завизжала в восторге
- Галка! Франция! Представляешь! Что может быть лучше? Покажи серёжки. Боже мой! Какая прелесть. Ты только посмотри, какие крупные камни. Я ничего подобного никогда не видела . Сколько же они могут стоить? - Да уж недешево. Правильно ли я сделала, что их взяла. - А почему нет? - Мы ведь едва знакомы. - Ну и что? Ты не заметила, а бабульки в карты специально проиграли. Считай это авансом за предстоящую работу. Светка стала рассматривать флакон с духами. - Габи - прочитала она - не слышала. - А Коко Шанель слышала? - Думаешь это Шанель? - Не сомневаюсь. Светка открыла флакон. - Какой приятный запах. Хочешь подушиться? Она коснулась матовой крышечкой шеи подруги. Галка вдохнула приятный аромат. - Запах очень легкомысленный. Тебе подходит. - Ты меня так и будешь есть поедом, откусывая по кусочку? - Глупая ты. Если хочешь знать, я тебе даже благодарна. Давно надо было уйти. А то, что ты легкомысленная, так с этим не поспоришь.
На следующий день, перед окончанием работы, позвонил Васька - Ты подруга домой собираешься, или нет? -
- Или нет - сказала Галка и бросила трубку. По дороге к новому месту обитания, она забежала в магазин, купила сосиски, колбасу, хлеб, чай, банку растворимого кофе. Всё это она выложила на кухне перед Фимкой. Та неодобрительно осмотрела покупки - На черта деньги потратила, да и есть это всё нельзя. - Не могу же я за ваш счет ещё и питаться. - Боишься объесть? - засмеялась Фимка - пошли в столовую. Сейчас обедать будем. Тата уже ждёт. Наталья Фёдоровна сидела за столом. Одета она была так, словно собралась на торжественный приём. Фимка, разливая суп, сообщила - Татка, ты представляешь, это чудо колбасы накупила, сосисок, растворимый кофе, даже чай. Видать, деньги девать некуда. Наталья Фёдоровна улыбнулась - Ничего страшного, купила и купила. Что, Галя, снилось на новом месте? - Как в омут провалилась. Ничего не снилось. -А вы как себя чувствуете, Наталья Фёдоровна? - Отлично. У меня предложение - упростить общение. Зови меня Тата. Церемонность русского языка просто убивает пожилых. Так не хочется вспоминать о возрасте и о том, что довольно скоро предстоит. Договорились? - Хорошо - согласилась Галка - мне это не сложно. - Фимка тебе говорила на счёт поездки во Францию? - Говорила. Но у меня совсем нет на это денег. - Об этом не думай. В принципе ты согласна? - Господи! Да я всю жизнь мечтала побывать в Париже. - Ну вот и хорошо. Прямо с завтрашнего дня возьми отпуск. - Так скоро? А документы? - Об этом тоже не беспокойся. Сейчас полно разных фирм, которые за один, два дня всё оформят и домой бумажки принесут. Фимка давно все ходы и выходы изучила. - Надолго мы туда? - Как поживется - вмешалась в разговор Фимка - знаешь там винцо какое. Да и солнышко, и воздух морем пахнет. А куда нам спешить. Там весна приходит рано. - У меня отпуск не очень длинный. - Я тебе и говорю, увольняйся. - Не пугай ты, Фимка, её ради Бога - Наталья Фёдоровна тихо засмеялась - не будь такой максималисткой. Если что, можно будет послать телеграмму о продлении отпуска. Не так ли? Да я и не думаю, что всё затянется. У нас, Галочка, с Фимкой своя теория имеется. Мы решили, что доживать, сидя в страхе, совсем глупо. Может быть, удача на прощанье мне, всё - таки, улыбнётся в последний раз. Всё произойдет как-то незаметно. А пока следует жить так, как будто ничего не происходит. А когда появятся боли, ты как раз и поможешь. Лекарства я уже туда отправила. Вот собственно весь наш план. - Давай соглашайся, милая, - Фимка подмигнула Галке. - Французика тебе там найдем крепенького, если со старухами скучно будет. Они по этой части большие мастера. " Ох" не успеешь сказать, а уже лежишь без портов и без денег. - Хватит тебе - улыбаясь, пыталась унять подругу Наталья Федоровна. - А что не так? Нам бы с тобой, Татка, её годы, мы бы навели у лягушатников шороху.
В Орли самолет прибыл вечером. На такси добрались до Лионского вокзала. Знакомство с Парижем произошло у Галки через окно автомобиля. Но ощущение праздника, тем не менее, не оставляло её ни на минуту.
- Потом приедем сюда специально - пообещала Тата. К утру поезд доставил их в Ницу. Шел мелкий дождь. На такси вначале ехали вдоль моря, потом по серпантину добрались до небольшой, скрытой кипарисами, виллы. Перед зданием, сложенным из желтоватого известняка, всё заросло травой. Фимка шла впереди, яростно вырывая с корнем дикие кусты
- Ты посмотри только, что делается - неизвестно кому жаловалась она. Наталья Фёдоровна молча поднялась на небольшую террасу. С этого места открывался вид на море глубоко внизу. Она вздохнула полной грудью - Как зимой здесь дышится хорошо! - Потом подышишь - командовала Фимка - смотри, ты по пояс промокла. Она достала ключи, открыла массивную входную дверь и отключила сигнализацию.
- Заходи и переодевайся, а мы с Галкой отопление включим. За два года всё промозглым стало. Они спустились в подвал, Фимка открыла кран, послышалось шипение, через минуту из трубы потекла ржавая вода. Она закрутила кран и разожгла газовую колонку - Через полчаса будет маленький Ташкент. Пойдем я тебе кое- что покажу. Она открыла дверь и стала спускаться куда-то по каменным ступенькам, открывая следующую дверь, сказала
- Тут у нас вино. Татку надо напоить горяченьким, не то, не дай Господи, простудится. Говорят, раньше тут бывало вино и постарше, но в войну всё порастащили. Наше тоже не молодое. Есть пятидесятого года. От прежних хозяев. Тебя оно на тридцать лет старше. Но сегодня нам нужно разное - она подала Галине две бутылки - неси осторожно, они пыльные, не испачкайся и, главное, не тряси бутылки. Осадок должен оставаться на дне. Когда они вернулись в комнаты, Фимка уложила Тату в постель, укутала ей ноги шерстяным пледом. В "микроволновке" нагрела вино и напоила её. В это время в дверь позвонили. Вошел полицейский. Он расцеловался с Фимкой. Она угостила его вином. Обменялись несколькими фразами, после чего без особых церемоний выпроводила. Уходя, он оставил ей визитку. Фимка пояснила - Когда с сигнализации дом снимаем, он всегда приходит, должен лично убедиться, что всё в порядке. Мы его больше двадцати лет знаем, хороший мужик. Зовут Пьер Ланж и целоваться обожает. Даже мной старухой не побрезговал. Настоящий француз. Им хоть лошадь в задницу, только бы в засос. Ты не смейся, я точно говорю. Она, надев очки, раскрыла телефонную книгу и стала переговариваться с кем-то по телефону на французском с вкраплением русских слов. Видимо её понимали, так как, закончив переговоры, она сообщила, что сделала заказы в ресторан, магазин и вызвала рабочих, которые приведут дом и двор в порядок
- Тут это быстро делается. Только денежки плати. Я и механика вызвала, чтобы машину завел. Ты, Галя, машиной-то управлять можешь?
- Могу, но это же другая страна. Да и права я не взяла с собой.
- Ничего страшного. По этой деревне ездить и без прав можно. Это тебе не Москва. - Фимка, чертяка, перестань ты её пугать - крикнула из спальни Наталья Фёдоровна - Не бойся, Галя, никто тебя не заставит машину водить. Фимка с этим сама прекрасно справляется. - Хоть бы машина приличная была - огрызнулась Фимка - а то ведь кабриолет. Мужики проходу не дают. Пока до магазина доедешь, того и гляди изнасилуют. - Господи! Фимка, да когда тебя изнасиловать могли, ещё в каретах ездили - со смехом прокомментировала Тата. - А вот я сейчас приоденусь и даже ты, Татка поймёшь, почему надежда умирает последней. И правда, через некоторое время, она вернулась в темно сером спортивном костюме и в резиновых зелёных сапогах. Встав перед Натальей Фёдоровной, спросила - Ну, как я выгляжу? - Хорошо выглядишь. Давно я тебя такой красивой не видела. - Ну, то-то же - Фимка отбила дробь каблуками и пропела
- Разговор не нужен длинный, Ты не трать напрасно слов, Завали меня на спину, Не сымая сапогов. И не трогай их руками, Лучше в губки поцелуй, Сапоги соскочат сами, Когда надо, обалдуй.
Под смех Галины и Таты она протанцевала к окну - Вот и рабочие приехали. Европа! Холера ясна! Тут время - действительно деньги. Вы, девчата, тоже собирайтесь, одежду в гардеробной я приготовила. Бог даст машина заведется, поедем завтракать. Ну, а уж обед сама я дома приготовлю. Когда Галина с Натальей Федоровной переоделись в такие же спортивные костюмы и натянули резиновые сапоги, машина уже ждала их. Верх был опущен. Фимка бросила в салон зонтики, дала последние распоряжения рабочим и уселась за руль. Уже выехав на дорогу, она сказала - Бригадирша у них прежняя француженка, а рабочие все таиландцы. Дешевая рабочая сила. Спрашивают, не нужна ли нам служанка на каждый день. Я сказала - обойдёмся. - Может, нужно было взять одну девочку тебе в помощь. - Что ж я не справляюсь?
- Справляешься, но помощница не помешает. Ты, Фимка, подумай. Чего торчать целый день на кухне. - Да уж поторчу, не так долго мне там торчать осталось.
Машина остановилось у небольшого ресторанчика. Галка спросила растеряно - Мы что в этой одежде туда пойдём? Фимка, критически осматривая себя, спросила - А почему бы и нет? Тата её поддержала - Конечно, в этой. Здесь все, кроме туристов, так одеваются в дождь. В зале сидело человек пять, все были одеты в дождевики и в сапогах . Подошедшему к их столику гарсону Фимка начала что-то объяснять на своём русско- французском. Но тот неожиданно сказал - Не мучайтесь, говорите на русском. Фимка обрадовано сообщила - - Я заказала, сынок, по телефону салат из спаржи с цыпленком, но попросила цыпу не обжаривать , а только отварить и порцию миндального белкового печенья, и кофе без кофеина. Ещё две порции филе индейки в сухарях с сыром и два кофе со сливками и с бисквитом. А ты в России-то где жил, сынок? - В Санкт-Петербурге - ответил сухо парень, а на лице появилось ледяное выражение. Фимке его тон явно не понравился. Тата торопливо попросила - Принесите нам, пожалуйста, ещё по бокалу красного вина. Когда он ушел, Фимка недовольно сообщила - У него, похоже, понос. - Я заметила, что ты его об этом спросить хотела. - А чего он стоит надутый, как индюк. - Мало ли, что у человека может случиться. Словно в подтверждение этого, появился официант. Он поставил на стол бокалы с вином. Лицо его выражало смущение - Это за счёт заведения. Извините, я был не совсем вежлив - сказал он - Дело в том, что вчера вечером нас посетили две дамы с вилла Глория. Они тут такое устроили, что мне было стыдно за то, что я русский. С этой виллы мы тоже постоянно получаем заказы, вот я и подумал, что вы из одной компании - Господи, что же они натворили? - Были пьяные и просили ещё выпивки, а когда я отказался принести, потребовали вообще невообразимого. Пришлось их выводить с полицией. Попробовали бы они вести себя так в Москве. - "Новые русские", конечно?- поинтересовалась Тата. - Обслуга "Новых русских". - Это невероятно. - Это так и было. Русских здесь ненавидят. А огромные чаевые, которыми они разбрасываются, только ухудшают положение. Сейчас я принесу ваш заказ. - Мы ничего такого не потребуем, не сомневайся, сынок, годы вышли, а жаль. Разве что филейку пусть подольше потомят - серьёзно заявила Фимка. И когда официант ушел, добавила - Не то у нас зубов один комплект на троих и тот у Галки. - Кончай, Фимка, хулиганить, пока нас тоже с полицией не вывели. - А интересно, Тата, что же эти девчата потребовать могли.? - Тебе же сказали чего-то невообразимого, даже для французов. - Я, кажется, догадываюсь. Хочешь, скажу? - Не нужно. Не порть аппетита. - А ты, Галка, поняла? - Теряюсь в догадках. - Молоденькая, а воображения ни на грош. - Почему же - рассмеялась Галка - я прекрасно представляю себе настроение этих женщин. Это как раз очень просто. Мечты не сбылись. Сексуальность износилась, а от красоты осталось только воспоминание. А перед глазами чудесная жизнь, но она чужая. И вечный вопрос, почему главную роль в спектакле с названием "От рождения до смерти" Господь поручил другой исполнительнице, постоянно терзает и делает из тихой милашки мегеру, которая пока трезва, скрывает свою стервозность, но стоит выпить и накопленное раздражение прорывается невероятным взрывом хамства. - Ты, Галочка, умница - сказала Наталья Фёдоровна - только, Господь, скорее всего, не режиссер. И это замечательно, что у него других дел хватает. А женщине просто нужна сила и ум, чтобы заставить жизнь крутиться вокруг себя, а не самой в ней крутиться. И, на мой взгляд, нужно для этого совсем не много. - Конечно, платье от Готье, обувь от Армани, сумочку от Эрмес.
- Нет, этого только на один день достаточно. Для долгосрочного проекта счастье нужно искать в себе. Найти его где-то в другом месте невозможно. А для этого нужно выработать способность легко переходить от прожитого к новому. И обязательно помнить маленькие хитрости и главную - что душевный комфорт даже в мужиках, как правило, побеждает тщеславие и мужской шовинизм, а секс и яркие пёрышки нет. Эти вещи эффективны только на первых порах. И ещё. Самые красивые почти всегда несчастливы. Примеров полно. Как это не грустно. - Вот я тому самый наглядный пример - с забавной гримасой добавила Фимка - может хватит о грустном. Мы сюда зачем приехали? Грустить, или веселиться. Хватит, девки, умничать. Поехали цветочки купим и на кладбище. Лучше места не придумаешь, чтобы почувствовать себя счастливой. Обитатели лежат, а ты пока ходишь. - Фимка посмотрела на часы и добавила - мне ещё обед сегодня готовить.
Магазин цветов поразил Галку. Громадная оранжерея вся была убрана коврами из цветов. Повсюду скульптурные миниатюры, великолепные вазы, амфоры. На специальных жердочках сидели громадные живые попугаи. Тата выбрала желтые орхидеи. Глядя на них, сказала - Кажется, это были любимые цветы мамы. Цвет осени. А я люблю чайные розы - она посмотрела на часы - не опоздаем мы? - Если чуть- чуть поторопимся, не опоздаем - ответила Фимка. У ворот старого кладбища их встречал высокий старик с седой бородкой. Он говорил с Татой на французском. Потом они с ним уединились в служебном домике. Фимка с Галиной спустились к небольшой церкви. Кладбище находилось на склоне горы и могилы располагались ярусами. У одного из надгробий Фимка остановилась. Она достала из сумки пузырек, потом извлекла из небольшого светильника у основания надгробия лампадку, налила в неё жидкость из пузырька и зажгла фитилёк. Галка прочла почерневшую от времени надпись - Уралов Константин Иванович 1858-1935, чуть ниже - Кольчужная Нина Константиновна 1883 - 1952. Фимка протерла надгробие тряпкой и сообщила
- Это Таткины дед и матушка - потом осмотрелась и добавила - хорошо им тут лежать. Тихо, покойно. И люди рядом порядочные. Это тебе не московское кладбище, где асмодеи через могилу. К ним спустилась Тата. Её сопровождали двое рабочих. Они быстро обмерили гробницу и ушли. Тата оставила хризантемы на могиле, постояла молча - Ну, вот главное сделали - сказала она - теперь можно и домой.
Участок перед домом было не узнать. Везде царил порядок. В доме тоже было всё прибрано. В прихожей стояли пакеты с продуктами. Фимка немедленно начала их разбирать. А Тата повела Галину знакомить с домом. В небольшом кабинете на стене висела картина мужчины средних лет. Он был изображен сидящим в кресле. Рядом, положив передние лапы на подлокотник, собака.
- Это мой дед, Константин, у которого на могиле мы сейчас были - пояснила Тата. Она достала альбом, нашла фотографию.- А это мама. Я её помнила именно такой. Видишь совсем ещё молодая. Это Одесса 1924 год. Мама сфотографировалась перед нелегальным отъездом во Францию. Взять меня с собой не было никакой возможности, но и ей оставаться в России было смертельно опасно. Она рассчитывала, что меня через месяц привезет её подруга, актриса театра Корша Митенкова. Но та умерла от тифа. А я осталась жить на Арбате у сестры отца. Отец пропал без вести во время знаменитого ледового похода Корнилова. Об этом в семье помалкивали, но я знала, что он офицер белой армии и представь себе, гордилась этим. В середине тридцатых годов, когда Арбат стал режимной улицей, пришлось переехать в другое место. Тетка вскоре умерла, а я вышла замуж за солиста хора им Пятницкого Анатолия Гусева и сама поступила в этот хор. Я у его матери снимала комнату в коммуналке. Брак был фиктивным. Анатолий был не плохим парнем, но как сейчас говорят голубым. Он меня попросил этот грех прикрыть. Дело в том, что о его ориентации уже начали поговаривать, могли и посадить, а уж о гастролях за границей и речи не могло бы быть. Интересное было время. Всю страну мы объездили. Изображали семейную пару. У меня, разумеется, был свой интерес. Мечтала о зарубежных гастролях. Надеялась выехать, таким образом, из страны и воссоединиться с мамой. Но получилось всё иначе. У Анатолия был небольшой, но очень проникновенный голос. Усатому нравилось, как он исполнял знаменитую песню "Ноченька". Его частенько приглашали на правительственные концерты и, само собою, проверяли и перепроверяли на благонадежность его окружение. До тридцать седьмого года я была невыездной, а перед новым 1938 годом арестовали. Они всё знали, оказывается, и про мать и про отца. Отпираться было просто глупо. Вот так я оказалась в лагере, где мы с Фимкой и познакомились.
- А Фимка за что сидела? - -- Да как все мы, ни за что. Впрочем, вру. За дело конечно. Она любит про это вспоминать. Сегодня во время обеда попросим её рассказать. Наталья Фёдоровна подошла к столу, достала ключи и открыла сейф, спрятанный за стенной панелью. Достала коробку с ампулами и спросила
- Годится ли лекарство для употребления? Галка проверила срок годности и сказала что всё в порядке.
- Ну вот, Галочка, сейчас же и начнём колоть.
- Что боли появились? - Они и не проходили. Но терпеть было можно. Запомни, как сейф открывается. И она показала ещё раз. После инъекции наркотика Тата решила поспать, а Галка пошла к Фимке. Та гремела посудой на кухне - Ты только посмотри, какая тут мука и дрожжи. Тесто только что не взрывается. - Что вы готовите? - спросила Галка
- Пирог с туной и сыром и, конечно, с соусом Провансаль. Мы чай в Провансе. Правда я не досаливаю и не перчу. Это потом мы с тобой можем сделать. Татке нельзя. Где она кстати? - Пошла отдохнуть после инъекции.
- Какой такой инъекции? - испуганно переспросила Фимка. - Боли у неё. Сделали обезболивающее. У Фимки на лице появился испуг. Она налила стакан вина и выпила его до дна
- Врач говорил - сильные боли появляются перед концом? Это так? - Мне кажется, Наталья Фёдоровна просто устала. - Ну, дай Бог. Боли-то она совсем переносить не может.
Обедали в большой столовой, которая примыкала к кухне. Фимка, подавая обед, объявила - Сегодня у нас рыбный день. Уха на французский лад - бульбас с пирогом. Тата попросила - Расскажи, Фимка, как ты в лагерь загремела.
- А что тут рассказывать, тридцать восьмой год шёл, порядочные люди все сидели, непорядочные тоже. Мы, правда, этого не знали, молодые были, веселились, как могли. Я тогда училась в Пуче - поварском училище. Мне семнадцать было. Летом предложили поехать поваром в пионерский лагерь. Я и обрадовалась. Все лето у речки, кормежка бесплатная, да еще и деньги должны были заплатить. В этом лагере вожатыми молодые парни и девчата работали. Ясное дело, влюблялись, дружили. За мной один паренёк тоже принялся ухаживать. Симпатичный. Имя у него такое хорошее Миша. Пионеры его называли Михал Иванович, как Калинина. Он учился в пединституте. Вот после ужина он приходил, я его, чем повкуснее, покормлю и ждем отбоя. У меня платьишко было крепдешиновое, босоножки белые клеёнчатые. Я когда всё это надевала, была уверена, что выгляжу не хуже Любови Орловой, или Валентины Серовой. Миша тоже курточку из вельвета вечером одевал. На курточке слева комсомольский значок, справа значок БГТО И ГТО на цепочке. Это такой шик! Денька три мы с ним только целовались до поздней ночи. А потом он с меня, всё ж таки, трусишки стянул. - Фимка захохотала - да я сама не против была. Правда, всё получилось не очень гладко поначалу. Неопытные оба были, волновались сильно. Но зато потом было так хорошо, что и не передать. И стали мы этим делом заниматься при каждом удобном случае, да так активно, что мой кавалер даже похудел, не смотря на усиленную кормёжку. Две смены проженихались, остались на третью. Тут завезли нам консервы - гречневую кашу с тушёнкой. В то время это дефицитом считалось. А тут проявили заботу о пионерах. С чего бы это? Посмотрели мы на срок годности, а он просрочен. Наша шеф повар к врачу так, мол, и так. Та к директору лагеря. А директор, бывший конармеец, говорит
- Зажрались, товарищи, обуржуазились - и прочёл лекцию о том, что вынуждены были употреблять красные конники, когда давили гидру контрреволюции на фронтах гражданской войны. Выходило одной корой с деревьев питались. Врачиха ему - одно дело красные конники на фронтах, а другое - дети в мирное время. - Так - говорит бывший конник - принесите мне пару банок. Принесли. Он достает ножичек, банки вскрыл и тут же сожрал содержимое. Потом спрашивает - Ну, убедил? - Врачиха - Нет, не убедили. Он побагровел, из кабинета всех выгнал, остался с ней один на один и с полчаса, наверное, уговаривал. Потом она выходит и говорит - Пока, до дальнейшего распоряжения, к консервам не прикасаться.
Как это не прикасаться! Ну, мы с девчатами в тот же день по баночке попробовали. Вкус замечательный. Им, девкам, хоть бы хны, а меня, чувствую, на следующий день с утра подташнивает. Я и объявила, консервы видать подпорченные. Девчата меня на смех подняли.
- Это ты сама подпорченая, тебя теперь девять месяцев тошнить будет. Тут только я и поняла, что беременная. Я обрадовалась, беру пару банок на ближайшее свидание. Думаю будущего мужа надо подкормить, а то он и правда исхудал. В лесу открыли баночки, на костерке разогрели, я и говорю своему комсомольцу, мол, беременная, когда свадьбу будем устраивать? А он как это услыхал, так сразу и аппетит потерял. Так ему бедняге стало противно, что даже я дура поняла. В таких случаях девки сразу начинают плакать, а у меня всё не как у людей. Я, подражая Ленину, говорю
- Михал Иваныч, газве вы не гады такой новости? И кашки не попгобуете ? Напгасно, кашка агхихогоша. Гучаюсь. Тут комсомолец мой встаёт в соответствующую позу и произносит взволнованно
- Как ты можешь? Есть вещи, которыми не шутят - и убегает, ничего даже не покушав. Не до еды ему было. Обхезался мой милый комсомолец чуть не до смерти. В туалет видать помчался. А я сижу, ем кашу и чувствую, что она становится совсем солёной от моих слез и думаю, как мне быть дальше. И придумать ничего не могу. Аборты в то время были запрещены. Да и не девичье это дело думать. Кое -кто, с головой попросторней, быстро за меня всё придумал. У Миши моего папенька в НКВД, оказывается, был шишкой. Я и оглянуться не успела, как оказалась в солнечном Магадане. Помнишь, Тата, как мы встретились? - Конечно, помню. Я уже восемь месяцев загорала под тем солнышком. Вдруг перед самой зимой с этапом пригнали Фимку. Мордочка совсем детская, а животик не сразу, но заметен был. И ходила уже, как утя, вперевалочку. Пришлось ей нижнее место уступить. - Все зечки относились ко мне хорошо - продолжала Фимка - приодели в тепленькое. Правда, предупредили, что, по новому указу Калинина, детей после родов оставляют только до года. Потом отправляют в детский дом. Раньше было помягче, до четырёх годиков разрешали при себе держать, но видать Михаил Иванович нашёл это неоправданным послаблением и срок сократили. Потом начальство расчухало, что я повариха и поставили на кухню готовить для вольных отдельно, разумеется. Дали мне в подсобницы двух здоровущих бабищ, кастрюли ворочать и всю тяжёлую работу делать. Не потому, что беременная, этого сразу они не знали, просто худенькая была. И зажила я лучше, чем на воле. Тепло, сытно и чисто главное. Готовила я вкусно, могла из ничего конфетку сляпать. Вот как-то кум поел моё Азу в соусе с солёными огурчиками и велел позвать повариху. Спрашивает
- Где так готовить научилась? Я ответить не успела, он живот мой разглядел и в лице переменился
- Беременная что ли? И глаза как у куклы стеклянными стали, смотреть жутко. В тот же день вызывает меня в кабинет. Дверь на ключ и ко мне
- Снимай, сучка, трусы. Я говорю
- Может, что другое снять? Трусов-то, гражданин начальник, у меня совсем нет. А он весь красными пятнами покрылся, ничего не соображает, идет на меня, а у самого пена в углах губ. Ну, тут я с испугу, так завопила, что думаю, кое-где стекла из окон вылетели. Кум от этого крика словно бы проснулся , сел в своё кресло, голову положил на руки. Побыл так минутку, поднялся и пинком под зад, выкинул меня за дверь, как не оправдавшую высокое доверие руководства. Вдогонку крикнул
- На стройке, шлюха, сгною. Я тогда подумала, почему хоть шлюха, может я в беспамятстве денег у него потребовала. И точно на следующий день вышибли меня с кухни. А вместе со мною и подсобниц моих. Вот они мне и поддали за это. Так, что я в больничке оказалась. Три недели отвалялась. Само собой, ребёночка потеряла. Правда, этим стервам тоже досталось. Зечки ночью их так отходили, что думаю, мало не показалось. С этим на женской зоне строго. - А что этот начальник?- спросила Галка. - После больнички даже не замечал. Его только беременные интересовали. И не удивительно - на такой работе, как у него, трудно нормальным остаться. - Сколько вы просидели ? Татка - десять и пять на поселении. А я - пятнадцать и всё время в лагере. Готовила хорошо на свою глупую голову. По амнистии и она, и я освободились. По бериевской. Это не правда, что он одних уголовников освобождал. Нас-то вот отпустили. -Я, к тому времени, замуж вышла - заговорила Тата - тоже за ссыльно- поселенца Ивана Федоровича Галицкого. Художника из Киева. Он сидел с августа 1942 года потому, что вышел из окружения, и мать его была обрусевшей немкой. Вот он под амнистию не попадал. Но зато знал хорошо Хрущева. Перед войной рисовал его вместе с Ниной Петровной - супругой и детишками. Вот ей то и решили мы написать. Иван по памяти снова воспроизвел этот портрет и с письмом его отправили. И помогло. Более того в Москву вызвали Ивана, дали работу реставратора в музее и комнату в коммуналке. Там меня Фимка и нашла. У неё родных после войны никого не осталось. С тех пор и не расстаемся. Тата обняла свою подружку. Та положила ей на плечо голову и они замерли, глядя через тёмное окно куда-то в вечерние сумерки. Потом Фимка спросила
- Гулять то пойдешь, Тата? Время уже восьмой час. А ты с нами не хочешь, Галка? Пойдём у моря побродим, морским воздухом подышим. Спускались к морю в миниатюрном фуникулёрчике, по кабинке которого, то и дело хлестали ветки. Фимка ворчала - Ведь сказала им кусты подстричь. Что- нибудь, непременно, пропустят. Всё проверять надо. - Ладно тебе ворчать. Ничего страшного. - Как, Тата, ничего страшного? Завтра же позвоню, пусть придут, доделают. Ты знаешь, сколько я им заплатила? Кабинка въехала в небольшой пляжный домик, выложенный из местного ракушечника. Фимка зажгла свет. В небольшой комнатке стояли пляжные стулья, шезлонги. Выйдя из домика, они попали на пляж. С обеих сторон он был огорожен забором из ракушечника, который уходил на несколько метров в море. - Этот пляж только ваш ? - спросила пораженная Галка. - Тут так принято. Чтобы соседей не смущать и самим не смущаться - ответила Тата. - Ага, чтобы с голой жопой загорать, без помехи. Очень удобно - подтвердила Фимка. - Вот это да! - восхитилась Галка. - Мы с Таткой тоже обалдели, когда первый раз сюда попали. Был июнь. Солнце палило так, что мы в дом поднимались только на ночь. - Кое-кто и на ночь не уходил - засмеялась Татка. - Да уж, что было, то было. Потешили беса тут. Есть что вспомнить. Эх, кабы, могла родить, вышла бы тогда за французика. Были бы теперь соседями. И французик был такой славненький с усиками, обходительный, ласковый. Называл меня "Мой московский друг". Так, бывало, и говорил - О, мой московский друг, раздвинь ножки, пожалуйста, чуть шире. А потом непременно похвалит. Растрогано так скажет - Это было восхитительно. Большое спасибо, мой московский друг Фимка, мерси боку. Говоря это, старушка склонила голову книзу и чуть влево, сделала любезное выражение лица и приподняла воображаемую шляпу. Тата, глядя на неё, смеялась тихо и деликатно в кулачок, а Галка от хохота свалилась на холодный влажный песок и каталась по нему.
- Ну чего ржете? - строго спросила Фимка - знала бы, что так похабно отреагируете, ни за что не рассказала бы про лучшие минутки своей жизни. Совесть- то у вас есть? Давай вставай, Галка, песок мокрый, простудишься. Лучше, девчата, с пользой подышим. Она повернулась к морю, раскинула руки и несколько раз глубоко вдохнула. Татка повторила за ней эти движения, потом задумалась, глядя на черные волны, и сказала - Прогулку, я думаю, надо на утро переносить. Вид моря в это время года, похоже, вызывает грустное настроение. - Правильно - отозвалась Фимка - будем, пока жары нет, после завтрака гулять. - До жары- то ещё дожить надо. Познабливает меня что-то. Пойдемте домой. Татка направилась к пляжному домику. Фимка тихо шепнула Галке.
- Плохо, видать. Даже гулять не хочет. В подъёмнике, который не торопясь поднимал их к вилле, она попыталась ободрить подругу.
- Вспомни, Тата, как мы с хандрой боролись. Ну... - Да у меня, Фимка, не хандра. Что-то опять побаливать начало. - Чёрт с ней с болью-то. Ты не поддавайся ей. Говори себе - это не у меня болит. - Да говорю уже, говорю. Отстань, Фимка. Только через несколько минут после инъекции, Тата почувствовала себя лучше. Сидя с Галкой в столовой, поджидая, когда Фимка подаст ужин, она рассказала - В лагере порой становилось совсем невмоготу, одна старая зечка научила нас с Фимкой мысленно убегать из действительности в прошлую жизнь. Бывало, тащишь два ведра с раствором на верхний этаж, кажется, сейчас руки оторвутся и упадут вместе с ведрами с верхотуры, а представишь себе, что идешь где-то по пляжу, как в детстве, и тяжести не замечаешь. Мало того лицо загорало и это среди зимы. Честное слово загорало. Или во время еды скажешь себе - это не лагерная баланда, а рассольник со сметаной и куском мяса и ешь с удовольствием. С годами это всё лучше получалось. Можно было и в картину войти. Представишь себе картину и рассматриваешь её потом во всех деталях. Чувствуешь запах леса, полевых цветов, вместо барачной вони. Только вот возвращаться противно бывало. Фимка увидит, что я глаза жмурю, спросит -Ты, Татка, где ? - В лесу. А ты? - А я слушаю, что запорожцы султану пишут . - И охота тебе их мат слушать? - А пускай, с меня не убудет, хоть на мужиков посмотрю. - Нравится какой- нибудь? - Да один вроде ничего, но похоже алкаш конченый.
- Думаю, выжили только благодаря этому. Потом когда с Галицким в ссылке сошлась, представляла, что он это не он, а совсем другой человек. Я его Ивана, не любила совсем и он это знал. Но выживать как-то надо было. Вдвоём-то легче. Вот и приходилось мысленно к телу Ивана Фёдоровича присоединять голову Петра Ивановича, почти по Гоголю. В Москве мы с ним, как супруги уже не жили. Он быстро себя нашёл. Стал одним из ведущих экспертов в живописи. Даже за границу выезжал, не смотря на судимость. А я по-прежнему оставалась не выездной. С горя, да от безысходности, начала погуливать, пока не влюбилась в последнего своего мужа - скульптора. Он на несколько лет был моложе меня и я поначалу не могла понять нравлюсь ему или нет. Дело в том, что он был другом Ивана и человеком порядочным. Наставить другу рога- это было не про него. Вот он и делал безразличную мину, когда я начала с ним кокетничать. Но как-то заметила его взгляд на своих коленках и сразу всё поняла. Да так обрадовалась, что чуть не заорала от счастья. Дальше всё уже было делом техники. Правда, ещё долго мы были только любовниками. Потом Иван умер от инфаркта в командировке за границей. Я себя винила. Любил он меня и мучился. Когда мне передали его вещи, я нашла в них извещение инюрколлегии. Из него только я узнала, что моя матушка скончалась 1952 году и я являюсь наследницей не малого состояния и нескольких домов за границей. Почему Иван мне не сообщал, не понимаю до сих пор, хоть убей. Относился он ко мне очень хорошо. Я дурного слова от него не слышала. В 1961 году мы с милым моим Юрочкой официально поженились. К этому времени у него был полный набор наград, которые может только получить художник в нашей стране. Зажили мы весело. Друзей полно. Многие влиятельные. И одна из знакомых, которая знала в Москве всё и вся, помогла найти мне адвоката, который специализировался как раз на делах подобного рода. Этот адвокат всё и оформил в течение нескольких месяцев, дороговато, конечно, обошлось, но мне и ездить ни куда не пришлось. Я ведь ещё не старая была, так хотелось на Францию поглядеть, что я о другом даже думать не могла. И Юрию своему дохнуть не давала. Наконец он набрался мужества и обратился к одному из власть придержащих. И тот буквально за пять минут решил эту проблему, правда, с иезуитской хитростью. Выезжать разрешили, но только не вместе. Один супруг должен оставаться в качестве заложника в Союзе. Я взвыла, без Фимки не поеду никуда. Муж опять начал хлопотать. В конце концов, в июне шестьдесят второго года, мы с Фимкой попали во Францию. Со временем, конечно, всё устроилось, мы стали ездить с Юрием вместе, но вопрос о том, чтобы остаться здесь навсегда, как-то отпал сам собой. Юрий не мог жить нигде кроме России. Он был настоящий русский мужик. Через неделю, две за границей начинал напевать - " Не нужен нам берег турецкий и Африка нам не нужна". Его привлекала избушка в средней полосе, друзья, охота, грибы, шашлыки на свежем воздухе ну и, конечно, водочка. А больше всего он любил работу. Без неё моментально превращался в горемычного пьяницу, противного и капризного. И ничего с этим поделать было нельзя. - Это ты о ком, о Юрии?- спросила Фимка, накрывая стол. - О нём, о ком же ещё! - Погодите, я сейчас кое-что тебе, Галка, покажу. Через минуту Фимка принесла старинный фотоальбом, надев очки, полистала его, достала две фотографии. На обеих была Татка. Молодая, изящная, похожая на американскую кинодиву. Рядом, на одной из фотографий, стоял высокий мужчина в великолепно пошитом костюме. Мужественное лицо его моментально приковывало взгляд. Умные глаза, чуть прищуренные, смотрели, с едва заметной усмешкой. От него прямо веяло надёжностью и силой. На другой фотографии Татка стояла рядом с низкорослым, лысоватым, худеньким мужчиной в трикотажной футболке - Ну ко, Галка, скажи который из этих мужиков Иван, а который Юрий? - Галка, не задумываясь, указала на фото красавца - Это Юрий, конечно. - Ага - засмеялась Фимка - полный абзац. Это Иван. А вот это Юрий. Здесь на фото не видно, он ещё и косил чуток и шепелявил, и по матушке запросто мог послать. И запои случались. Раза два в год обязательно. А Ваня, когда по улице шёл, редкая баба на него не оглядывалась. И пьяным его не видел никто. Я года два не могла его иначе, как Иван Фёдорович называть, ноги всегда дрожали, когда с ним общалась. Татка улыбаясь кивнула, подтверждая слова подруги. - Почему же вы предпочли Юрия?- спросила Галка. Тата неопределённо махнула рукой. - Сама всю жизнь об этом задумывалась. Ответа нет, просто любовь, как ей и положено, бывает зла! На следующий день Галка проснулась в первом часу . Вечером допоздна проговорили, а потом она долго ворочалась и никак не могла уснуть. Старушек дома не было. На кухне лежала записка. "Мы скоро будем. Ешь запеканку" Галка выпила кофе и вышла из дома. Светило солнце. Мир от этого изменился. От нагретой земли шёл пряный запах. Галка с удивлением обнаружила множество цветов. Вчера она их почему-то не замечала. Море внизу было светло-голубым и на горизонте сливалось с небом. Из-за забора справа доносилась мелодия французской песенки и русская речь. Галка приставила к заросшей плющем стене лестницу и осторожно поднялась по ней. На соседнем участке мужчина лет пятидесяти ругался с молодой женщиной, одетой в розовый с белой кружевной отделкой пеньюар. Поодаль стояла машина. Водитель в форменной фуражке стоял, облокотившись на капот. Было похоже - ему доставляло удовольствие наблюдать за спорящими. Рядом с машиной ожидали две заплаканные женщины с чемоданами стоящими у ног - Ты знаешь, сколько стоит здесь французская прислуга - кричал мужчина. - И знать не хочу - отвечала женщина. Она схватила со столика газету и раскрыла её. - Зато я знаю, что здесь написано. Две обитательницы вилла Глория, так называемые "новые русские", потребовали, чтобы официант сделал им по очереди коилингус прямо за столиком ресторана. Где тут сказано, что это были повариха с уборщицей? Теперь все будут думать, что это я потребовала это сделать. - Ну и что тут такого? Это вполне по - французски. В конце концов, они берут пример с тебя. Ты, занимаясь этим, не очень- то стесняешься их присутствием. - Я могу у себя дома делать что угодно. Это не ресторан. И вообще мы говорим о прислуге, а не обо мне. - Всё, кончаем этот спор, пусть остаются, они уже сделали соответствующие выводы. - Понятное дело! Своих, штатных шлюх, ты в обиду не дашь. Женщина скрылась в доме, а мужчина подмигнул провинившимся. Те подхватили чемоданы и направились, явно осчастливленные, к дому. Галка вглядывалась в их черты, пытаясь отыскать хоть какие-то метки порока. Но это были довольно миловидные, обычные лица, каких большинство вокруг, ничего необыкновенного и порочного она в них не нашла. Было приятно находиться на солнце. Галка переоделась в купальник, вытащила на траву пластмассовое кресло и устроилась загорать. Солнце ещё не жгло, а только согревало. Незнакомые запахи, принесенные чуть заметным ветерком, вызывали ощущение мурашек на коже. Какая-то птаха выкрикивала " Во-пре- ки, во-пре-ки". Галка открыла глаза и увидела её на ветке дерева. Головка с хохолком коричневого цвета. Темные живые глазки, удлиненный черненький клюв
- О чем ты кричишь, кроха, на своем птичьем языке? Что означает твоё - вопреки? И почему ты полагаешь, весь мир должен узнать что-то от тебя? Может быть, это предупреждение и за очередным поворотом откроется невероятное, прекрасное нечто. А ты его уже видела, когда парила в высоте. Внезапно протарахтел сотовый и, испуганная этим звуком, птаха улетела. Галка прочла эсэмеску от Светки
- Галка, я последняя тварь и мерзавка! Мне нет прощения, но я люблю твоего Ваську. Что мне делать, подруга? Галка ещё раз перечитала послание и попробовала проанализировать свои ощущения. Ни ревности, ни досады она не почувствовала. Словно речь шла о каком-то пустяке, она отправила короткий ответ.
- Люби и радуйся - и с удивлением поняла, что Васька со Светкой люди из какой-то другой жизни, которая закончилась очень давно, а вовсе не пару дней назад. Было около четырех, когда подъехала машина. Тата выглядела усталой - Мне надо прилечь - сказала она. Озабоченная Фимка попросила - Давай, Галка, укол скорее сделай. Боль достала её. Мне бы самой тоже не помешало. Находились досыта. Тысячу дел переделали. Тата после укола попросила - Посиди, детка, со мной. Что-то мне лихо стало. Как жизнь быстро промчалась. Да, принеси пожалуйста мою сумку . Я тебе что-то показать хочу. Когда Галка выполнила её просьбу, Тата достала из неё конверт протянула его Галке. Потом вытащила трубку детского колейдоскопа и спросила
- Знаешь, что это такое?
- Конечно, детская игрушка. Я часами могла смотреть в неё в детстве. - Вот и мне захотелось посмотреть на эту красоту. А разбирать не пробовала? - Разбирала, конечно. - Вот и я когда-то сделала эту глупость. До сих пор жалею. Расставаться с иллюзиями всегда очень больно, а в детстве особенно. Тата стала рассматривать изображение в трубочке. - Какая прелестная иллюзия! - А это что? - спросила Галка, открывая конверт. В нём лежал её паспорт и ещё какие-то документы. - Это тебе наш с Фимкой подарок. Двухдневное знакомство с Парижем. Самолет завтра утром. Мы тебя с Фимкой проводим. Вот ещё возьми - и Тата протянула пачку купюр . - Господи! Зачем же так много? - Ничего не много, деньги - ещё одна иллюзия. Ты это поймешь в первом же магазине. Кроме того Фимка тебе целый список даст, чего надо в дом купить. На мой взгляд, Париж - это тоже иллюзия. У каждого, кто побывал в нём, своё представление, своя картинка, своё ощущение. Даже Эйфелева башня не всем нравится. Вон, Фимка её грудой ржавых рельсов обзывает.
- А как же капельницы и обезболивающие?
- Ничего страшного. Фимка всё сделает один раз. Ты, Галь, посмотри её . Она что-то жалуется на живот . Не хватало только ей ещё свалиться и тогда полный кердык. - Могу прямо сейчас сходить посмотреть её. - Посмотри, Галочка, а я пока вздремну пару минут. Фимка сидела в уголочке кухни, прижав руку к животу - Это поджелудочная меня долбает - пояснила она озабоченно. Галка осмотрела её и предложила сделать спазмолитики. - -- Уколы ? - Ну конечно. - Нет, Галочка. Лучше потерплю. У меня после этих уколов шишки остаются. Лучше поставь мне капельницу, как Татке. Вдвоём с ней коротать время веселее будет. Сможешь? - Сделаю, разумеется - она поцеловала Фимку в щеку - спасибо тебе за поездку в Париж. - Пожалуйста. На доброе здоровье. Съезди, проветрись. Мы тебя отвезём утром в аэропорт, так что сразу после обеда прокапаешь нас и пораньше ложись спать, чтобы не бродила завтра, как сонная курица. Пробежка по Парижу требует лошадинной выносливости. Переночуешь в Таткиной квартире, мы уже позвонили консьержке, чтобы её приготовили, а к вечеру следующего дня вернешься. - У неё и в Париже квартира есть? - Ну да, от деда Константина осталась. Он человек был обеспеченный. Из купцов. Жил в ней ещё до революции. Он картинами занимался. Покупал картины у художников во Франции, Голландии, Бельгии. Он умный был. Предусмотрительный. У других то коллекционеров во время войны картины пропали, а у него они в Швейцарии хранились. У него и там тоже домик имелся в альпах. Домик надо сказать не хиленький. Матушка Таткина всю войну там прожила. Мы с Таткой и Юрием ездили туда . Почти год жили. Юрий в порядок все документы привёл. Свой каталог картин составил с указанием цены каждой картины. Могли ещё дольше пожить, да он запил. А в запое он становился полным дураком. Кругом красота неописуемая, а ему и дела нет. Только и слышишь- Фимка, налей. -Что же он себе и налить сам не мог. -Не мог. Рученки ходуном ходили. Он и выпить сам не мог. Я ему заливала. Опрокину рюмку в его утробу, и так подмывает, бывало, плюнуть туда же вслед. А Татка и на пьяного на него надышаться не могла
- Юрочка, скушай котлетку с хреном, ты же любишь. А он ей - да пошла ты...... Правда, когда не пил - золотой человек. Стеснительный, мягкий, добрый. Трудяга. Всё делал сам. На все руки мастер. Машину чинил своими руками. Канализация засорится - тоже сам в говнище возится. Лучше любого слесаря. А ведь и народный и лауреат. Друзья все - знаменитости, писатели, артисты. Осень и весна - проклятье Божье. Охота. Соберутся вместе, недели за две ещё начинают патроны заряжать, амуницию проверять. Глаза становятся сумасшедшими. Уезжают вроде люди, как люди, а вернутся, хоть на помойку выкидывай. С порога уже орёт - Фимка, стол накрой. Потом жены приходят своих из-за стола забирают, а чаще-то из-под стола. Помер он, я не скажу, обрадовалась, но грешным делом подумала, Татка хоть отдохнёт, а она год ревела после этого. Вечером Галка уложила своих старушек рядом, поставила им капельницы. Фимка сияла, лёжа с подругой. Вот так- то лучше, а то мне ведь завидно было.
Частушка - народная мудрость, а против мудрости, да ещё народной, не попрёшь. Перед тем, как улечься, Фимка принесла несколько Таткиных шуб. В твоем пальтишке не стоит туда ехать, парижан пугать. Холодно там сейчас. Давай пока мы лежим, устроим тебе смотрины. Галка с удовольствием мерила невесомые меха. Решили, что лучше всего подойдёт манто из канадской чернобурки. - Вот в нём и поедешь. Брось пока на стул. Я встану, приведу мех в порядок. Распорядилась Фимка. А Татка припомнила - Я в этой шубке так никуда и не выходила. Хорошо, что тебе она подошла.
Утром отправились в аэропорт. В зале ожидания к ним подошёл молодой человек. Татка представила его Галке. Это Луи, твой гид и компаньон. Парень осмотрел её так, что Галка почувствовала, как кровь прилила к её лицу. Потом он поцеловал её руку и сказал на русском - Я очень вам рад. Татка достала лист бумаги взяла парня под руку и отвела в сторону. А Фимка зашептала Галке на ухо. - Ну, как нравится? - Он что русский? - Мать вроде русская. А отец - то ли испанец, то ли итальянец, а может и француз. Я тебя не об этом спрашиваю. Как мужик нравится? - Фимка, о чём ты говоришь. Он же совсем мальчишка. - А тебе что старика надо? Главное смотри не влюбись. Вот что ещё. Когда пойдете в ресторан, ты со своими деньгами не суйся, это всё уже оплачено. За метро, такси и входные билеты тоже не плати. Твои расходы только в магазинах. Поняла? - Что же вы меня не предупредили про индивидуального гида? Я думала, это будет групповая экскурсия. - Только этого не хватало! Не будь совком глупая. Оттянись так, чтобы чертям жарко стало. Это же Франция. Ну давай я тебя поцелую. Тата закончила давать инструкции Луи и тоже подошла прощаться - Ну, давай, Галчонок, в добрый час. Луи о тебе побеспокоится. Билеты я ему отдала. Можешь пареньку довериться. Он славный. А мы будем тебя с нетерпением ждать - она провела прохладной ладонью по Галкиной щеке - ну, будь умницей. За эти дни мы к тебе привыкли, как к родной. Луи подхватил чемоданы. И они направились к стойке регистрации. Галка обернулась и прежде, чем исчезнуть за стойкой, помахала своим старушкам рукой.
- До Парижа сорок минут лёта - сообщил Луи, как только самолёт набрал высоту - предлагаю обсудить план нашего путешествия, но прежде договоримся, как будем обращаться друг к другу. Предлагаю перейти сразу на ты. - Сколько тебе, Луи, лет? - О! совсем не мало. Двадцать пять. - Хорошо, давай на ты. - Итак, весь Париж невозможно осмотреть даже за год. Что ты хотела бы увидеть в первую очередь. - Всё, поэтому полагаюсь в этом на тебя. - Тогда будем придерживаться рекомендаций мадам Натали. Она, на мой взгляд, очень практичная женщина. Вначале нам предлагается отвезти свой багаж на квартиру, что на улице Руссо - это на правом берегу, совсем не далеко от моста Александра третьего. Потом приводим себя в порядок и идем в магазины на Форбур Сент Оноре. Делаем покупки, возвращаемся домой, чтобы ты переоделась и за тем на речном кораблике отправляемся обедать в ресторан" Жозефина". Потом едем в центр на прогулку. Оттуда следуем в музей вин, затем ужинаем в ресторане" Принц Альберт". Потом любуемся ночным Парижем. Наверняка, по ходу дела, у нас возникнут ещё какие-то идеи . Ну как тебе это? - Я согласна. Часто ты, Луи, устраиваешь такие экскурсии?
- Нет, совсем не часто. Я - студент, заканчиваю политехническую школу университета Ницы и это просто подработка. В будущем моя профессия - это промышленный дизайн. Я мечтаю специализироваться на дизайне автомобилей. Мой любимый литературный автор Артур Хейли. Слышала?
-Читала много лет назад "Аэропорт" - Никто так романтично не писал о производстве. Его герои очень близки мне по мироощущению. Я патриот технических дисциплин. Извини за пафос, но это именно так. А ты врач? - Да. Это занятие возможно не менее романтичное, правда ощущение романтики на практике очень быстро исчезает. Особенно, когда чувствуешь своё бессилие. - Я понимаю, о чем ты и очень опасаюсь с годами превратиться в циничного, разочарованного технаря. Я встречал таких. Жалкое зрелище. Надеюсь, со мной этого не произойдёт. Луи склонил голову и грустно уставился себе под ноги. Галке захотелось потрепать волосы на затылке этого милого парня. В это время объявили посадку.
На машине такси они добрались до улицы Жан-Жака Руссо. Консьержка, приветливая, молодая дама в мини юбочке и ослепительно белом переднике, впустила их в подъезд и вручила ключи. Квартира занимала два этажа. Быстро приняв душ, Галка переоделась и они с Луи вышли на улицу. Было чуть морозно, светило солнышко. Они прошли, держась под руку два квартала. В магазине Галка, не задумываясь, выбрала небольшое черное платье с темно- вишневым жакетом. К костюму полагалась брошка - морская звезда из искусственного жемчуга. Луи был восхищён. Когда возвращались домой, он сказал - Ты, возможно, первая женщина, которой хватило полчаса, чтобы выбрать себе платье. Браво! Твоё имя смело можно вписать в книгу рекордов Гинеса. Потом, когда на речном кораблике они плыли вниз по Сене, и Луи рассказывал о парижских мостах, легкий ветерок заставил Галку поёжиться и плотнее запахнуть шубу, парень тут же, заботливо обнял её, прикрыв полою своего пальто. Ощущение было отнюдь не тягостным. Наоборот, здесь в Париже это представлялось уместным и естественным. Весь день они любовались городом, пили вино, от которого мир вокруг становился ярче и прекраснее. Впервые опьянение ей было приятно. Выпивать в присутствии Васьки ей никогда не хотелось. Танцевать с ним она тоже не любила. А здесь, во время ужина, вечером с удовольствием танцевала. Луи делал это мастерски. Вообще он очень располагал к себе легкостью и галантной простотой. За всё время пока они общались, он не допустил ни одной ошибки. И Галке было совершенно очевидно, что последует за всем этим, когда они останутся ночью одни. Более того, ей хотелось этого и то, что парень на пять лет её моложе приятно возбуждало и будоражило.
- Вот как действует этот город - думала она, когда в обнимку они шли домой. Каждый взгляд в нём приобретает значение и каждое прикосновение смысл. Совершенно не нужно ни о чем говорить, потому, что на этих улицах чувства становятся осязаемыми и понятными. Ничего не надо объяснять. События идут своей чередой, спокойно и неотвратимо, тем более, что сопротивляться никто и не намерен. Окружающим до тебя совершенно нет дела, и в то же время все объединены общим настроением. Где ещё можно идти по улице, практически слившись в одно тело. В любом другом месте это даже физически затруднительно, а здесь такие парочки оккупируют все улицы. Так и они с Луи, не ослабляя объятий, ухитрились, без затруднения, пройти через не очень широкие двери в квартиру где, словно в медленном танце, занялись любовью. И Галка, всю жизнь презирающая всякое внешнее проявления страсти, вдруг в какой-то момент начала стонать, совершенно не стесняясь этого. И потом утром после пробуждения, вновь занялись ласками и никак не могли остановиться потому, что чувственность только усиливалась и нарастала с каждой минутой. Они опомнились только, когда уже не было времени даже на еду. Нужно было ехать в аэропорт и лететь в Ницу. В самолёте Галка весь рейс просидела, положив голову на плечо Луи и ощущая тепло его тела. В аэропорту Ницы их встретил полицейский господин Пьер Ланж. Он приветливо помахал Галке рукой, рядом с ним стояла пожилая женщина. Она оказалась переводчицей. - Я здесь по двум причинам - объяснил он - во первых, по просьбе мадам Фимки и мадам Натали, кроме того мне нужно поговорить с вами по служебной необходимости. Вы тоже будете мне нужны - обратился он к Луи - садитесь в свою машину и следуйте, пожалуйста, в полицейский участок. Галка села в полицейскую машину, не понимая, что собственно происходит. Переводчица только вежливо улыбалась, не отвечая ни на один вопрос. В полицейском участке первого в кабинет пригласили Луи. Он довольно скоро вышел и сказал Галке
- Я дождусь тебя. В кабинет прошла Галка. Пьер Ланж налил ей кофе. Потом попросил с точностью до минуты рассказать, чем она занималась последние два дня. Галке нечего было скрывать, и она рассказала очень подробно о своём пребывании в Париже. Полицейский попросил расписаться её под показаниями. Потом он достал лист бумаги и протянул его переводчице. Она пояснила
- Документ написан в полицию, но вам будет интересно с ним ознакомиться - и прочитала
- Уважаемые господа из полиции города Ница. Мы добровольно уходим из жизни. Простите за причинённые хлопоты. Дело в том, что мы хотели быть похороненными рядом с родственниками. Очень просим никого не винить в нашей смерти. Виноваты исключительно старость и немощь. Кроме того одна из нас смертельно больна и не в силах переносить страшные боли. Как поступить дальше мы сообщаем единственному близкому нам человеку - Галине Борисовне Фараоновой в бумаге, которую она найдет дома в известном ей месте. Очень просим господина Ланжа встретить нашу подругу в аэропорту, так как в настоящее время она находится в Париже, куда мы её специально отослали, по понятным соображениям. Ниже стояли две подписи. Таты и Фимки. Полицейский пояснил, что необходимо соблюсти ещё одну формальность. Опознать трупы.
- Это не далеко, я отвезу вас. Они проехали в морг, где Галка опознала своих старушек. Видно было, что они подготовились к смерти основательно. Обе были тщательно причесаны, на лица наложен грим. Но видеть их мёртвыми было нестерпимо больно. У Галки потекли слезы. Пьер Ланж через переводчицу пояснил
- Госпожа Фимка вчера вечером позвонила мне и попросила приехать, чтобы проконсультировать её по поводу системы сигнализации. Она назначила встречу на десять утра, сегодня. Посмертная записка была приколота кнопками к входной двери. Дверь не заперта. Они лежали в спальне на заправленной кровати. Капельницы были подключены к рукам и, разумеется, пусты. После того, как Галка подписала все необходимые бумаги, её отпустили. Луи подвез её к вилле.
- Дальше не ходи - попросила она его. Он понимающе кивнул, дал ей свою визитку и уехал. В доме было холодно. Галка поняла, зачем Тата с Фимкой отключили отопление. Она спустилась в подвал и включила газовую колонку. Вспомнилось, как Фимка, всего неделю назад, обещала через полчаса маленький Ташкент. Потом она заглянула в спальню. На кровати даже следа от тел не осталось. На полу лежала трубочка калейдоскопа. Кто-то наступил на неё. Галка посмотрела в стеклянное окошечко, но ничего не увидела, кроме кусочков раздавленного зеркала. Она прошла в кабинет, открыла сейф, достала из него все бумаги, которые там были. Сверху лежал лист, исписанный Фимкиным красивым почерком
- Милая Галочка. Вот мы уже почти пристроились. Дело за малым. Осталось нас только кремировать, а урны похоронить в могиле Таткиных деда и матери. Обо всём мы, как ты понимаешь, уже договорились и всё оплатили. Пожалуйста, на этот счёт подсуетись, девочка. Закончи всё. Смотритель кладбища тоже в курсе. Его зовут Петр Игнатьевич. Он говорит по русски плохо, но всё понимает. Привезёшь ему урны, он знает, что с ними делать.
За короткий срок нашего знакомства, мы тебя очень полюбили. Чтобы не составлять завещания, мы оформили на тебя все, чем владеем, налоги и пошлины все заплатили, так что не беспокойся. Кроме того прошли освидетельствование у психиатра. Заключение о нашем душевном здоровье найдёшь в документах ( это так, на всякий случай). Надеемся, что паренёк, с которым ты изучала Париж, оказался на высоте. Ты уже, наверное, знаешь, что он не гид, а работник службы сопровождения. Он нам очень понравился. Выбирали, как для себя. Милый, правда? Ключ, который находится в пластмассовой коробочке - это ключ от сейфа в банке де Франс в Нице. Тебе только нужно предъявить свой паспорт. Там найдёшь много интересного. Тата всё оформила на тебя. Прости нас, если мы тебя как-то подвели. Просто мы жили, как умели, а ушли, как смогли. Лучше ничего придумать просто не получилось. Живи, девочка, долго и счастливо. Целуем тебя.