Жил Ришелье. Обычный парень.
Таскался по утрам в костел,
А в выходные - за грибами:
Бутылка, водочка, костер

И все бы кончилось прелестно,
Когда б не этого... Того...
Из всех отверстий вдруг полезла
Гордыня, братцы, у него!

Бывало, к зеркалу подходит:
"Ну чем я, собственно, не Дюк?"
И будто с ним что происходит:
Надуется, что твой индюк!

И ходит целый день, напыжась,
(Ну, разорвет того гляди!)
И не боялся ведь молвы же,
Вот сука, мать его ети!

А если встретит баронесссу,
То пригласит на мэнуэт,
А после (этакий повеса!)
Их делать заставлял минет.

А то еще: травы покурит
Тогда - вообще его не трожь!
(Охочий был до всякой дури,
Ну - кардинал! Чего возьмешь?)

Но, я хотел-то не об этом.
(Никто из нас не без греха!)
Однажды, как-то за обедом
Его пробило на "ха-ха"

А там сидели мушкетеры
И мирно кушали жульен
(Вина не пили, сняли шпоры!)
Глядят: хохочет Ришелье!

И, чтоб не портил аппетиту,
Мгновенно дали по рогам!
(Они, конечно, не бандиты:
Им дисциплина дорога!)

Дюма же был един в двух лицах
Отец ли, сын - не разберешь,
И сам бывало разозлится:
Что за фигня, ядрена вошь!

И вот, увидев эту драку
Подумал: "Что же я сижу?
Пойду-ка я домой, однако,
‘Три Мушкетера’ напишу!"

Он был заядлым графоманом
День не попишет - аж дрожит!
Особенно любил романы -
Хоть всемером его держи!

К тому же страшно был хитер он
С ним сладу совершенно нет!
И вот пошло: "Три мушкетера"
И "Десять лет", и "Двадцать лет"

Так появляются, ребята,
За сериалом сериал.
Дюма придумал их когда-то
(Потом в Бразилию сбежал!)