Егоров Валентин Александрович : другие произведения.

Герои не умирают. Книга вторая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Не все так просто в античных временах! Наши ссыльные герои мужают, стойко воспринимают опасности жизни в новых и совершенно для себя незнакомых условиях. Они взрослеют и становятся более самостоятельными людьми, но за все приходится платить дорогую цену!

  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic

Герои не умирают

Победитель получает все!

  
   Егоров Валентин Александрович
   Е-mail: val-egorov@mail.ru
  
   Книга вторая

Рим

   0x01 graphic
   Глава 1
   1
   Большой караван италийского купца Квеция Лектуса медленно, но верно приближался к крепостным стенам великого Рима. Еще до появления крепостных стен Вечного города, наши ссыльные путешественники во времени и в пространстве начали почувствовали по изменившейся обстановке на Фламиниевой дороге! Валент давно уже про себя заметил, что прежде пустынная и, казалось бы, совершенно безлюдная эта италийская дорога, вдруг заполнилась путниками, прохожими, а также обозами и караванами. Появилось много людей, они шли по дороге большими или малыми группами. В них было много молодых парней, мужчин, стариков, женщин и даже детей. Они брели вдоль дороги, сбившись в небольшие ватаги, ехали на квадригах или на громоздких и очень неуклюжих повозках с навесами, скрывавших этих людей от жаркого италийского солнца!
   Еще вчера караван Квеция Лектуса, следуя по Фламиниевой дороге, был практически ее полным хозяином, он никому не уступал дороги. Караван был таким большим, имел столько повозок, что всем встречным обозам и караванам было гораздо ленче и проще уступить ему дорогу. Но уже сегодня ситуация на Фламиниевой дороге резко изменилась и изменилась в худшую сторону для караванщиков и стражников Квеция Лектуса и Хана. Каравану пришлось то и дело уступать дорогу встречным обозам и караванам, следующим из самого Рима.
   Еще рано утром, когда первые повозки каравана Квеция Лектуса только-только собрались выйти на Фламиниеву дорогу, то вдали послушались громкие и тревожные звуки военного горна. Затем на дороге показались верховые солдаты, они громкими криками, бранью, своими кнутами и своими лошадьми потребовали от всех освободить Фламиниеву дорогу для прохождения италийского легиона.
   Вскоре за верховыми солдатами по Фламиниевой дороге проследовали походные колонны и обозы XII Молниеносного легиона. Очевидно, где-то произошло событие, потребовавшее присутствие этого прославленного италийского легиона. Вот он и поспешил погасить восстание рабов, вспыхнувшее в одной из италийских провинций, или предотвратить нарушение границы крупным восточным племенем. Как бы отвечая названию своего легиона, солдаты легкой трусцой бежали по четыре человека в ряд, перекрывая всю Фламиниеву дорогу.
   Валента до глубины души поразило то, как стремительно двигались пешие колонны этого легиона. Он собственными глазами наблюдал за тем, как солдаты-легионеры на бегу беседовали между собой. Временами над той или иной бегущей колонной вдруг поднималась волна общего смеха, это солдаты смеялись над удачной шуткой одного из своих товарищей. Одна манипула пробегала за другой, когорта следовала за когортой мимо восхищенного Валента, причем, как он заметил, в легионных колоннах бежали не одни только солдаты, но и все центурионы.
   Как только мимо каравана пробежал обоз Молниеносного легиона, то караван Квеция Лектуса встал на Фламиниеву дорогу и ходко двинулся по ней. Хан собрал всех своих стражников и вместе с ними отправился в голову каравана. Так как именно там сегодня сосредоточились основные события, основные проблемы, которые следовало быстро и грамотно решать! То и дело каравану встречались малые обозы и караваны, шедшие им навстречу. Тогда стражникам Хана приходилось кнутами, кулаками и нечестными обещаниями доказывать встречным купцам, что их караван имеет приоритет движения на Рим.
   И все это с караваном происходило на фоне тех обстоятельств, что число повозок с поклажей в караване Квеция Лектуса сократилось, примерно, на треть, но караван, по-прежнему, оставался медлительным, трудным и тяжелым в управлении. Поэтому Хану и его стражникам приходилось немало поработать, попотеть. Особенно много сил уходило в те моменты, когда каравану приходилось сходить с дороги, уступая ее встречному обозу, то он не должен был бы останавливаться, а продолжать свое движение по обочине дороги! Но, чем больше приближался Вечный город, тем более замедлялось движение каравана из-за возросшей активности на дороге и встречного движения.
   Сам Хан на собственной шкуре убедился в том, что римские купцы и торговцы отличались большей наглостью, хамством и изощренной сварливостью. Они считали себя пупами земли, никому не желали уступать дорогу. С несколькими повозками в своем караване они напропалую лезли вперед, не соблюдая никаких правил очередности. При этом во все свое горло они кричали о своем первородном праве безостановочного движения по Фламиниевой дороге. Чтобы прекратить этот дорожный беспредел, Хану и его стражникам то и дело приходилось пускать в ход кулаки, кнут или нагайку, восстанавливая попранную италийцами из Рима, справедливость, доказывая свою правоту!
   Под самый вечер, как только впереди показались высокие крепостные стены Вечного города, то Квеций Лектус приказал каравану сойти с Фламиниевой дороги, дальше следовать проселочной дорогой. Поначалу эта проселочная дорога из-за того, что по ней часто ездили другие повозки, была вполне приличной, имела хорошо накатанную колею без глубоких рытвин или ухабов.
   Проснувшаяся Винди поначалу никак не могла сообразить, почему караван движется по никому неизвестной проселочной дороге. Она этим поинтересовалась у Валента, но и тот оказался не совсем в курсе происходивших событий. Валент и Винди давно уже между собой договорились о том, что как только их караван встанет на последнюю ночевку у стен Рима, то они отправятся в этот город, чтобы погулять по его ночным улицам. И в тот момент, когда мечта их должна была вот-вот осуществиться, впереди они увидели высокие крепостные стены Рима. И вдруг оказывается, что их караван не идет к Риму, он внезапно сворачивает на другую дорогу! От обиды губы девчонки начали подрагивать, еще немного и она начала бы реветь в три ручья. Успокаивая девчонку, красавчик Валент обнял и поцеловал ее в щечку. Дружеский поцелуй оказался приятным, но обиды в целом он так и не погасил, уж слишком многое Винди многое связывала знакомство с этим прославленным в веках городом в своей жизни.
   К тому же ни Валент, ни Винди, они оба попросту не знали о том, что сегодня утром после разговора Квеция Лектуса с Ханом, два стражника Кулак и Рысь получили от своего бригадира весьма специфический приказ. Они тут же войлочные чепраки набросили на спины своих лошадей и срочно покинули ночной привал караванщиков, ускакав в неизвестном направлении. Через некоторое время эти стражники вернулись обратно и шепотом они переговорили с Ханом. После этого разговора бригадир стражников тут же вскочил на свою Банди и ускакал к Квецию Лектусу. На его повозке они долго обсуждали какой-то вопрос. Обсуждение завершилось одобрительным кивком головы Квеция Лектуса.
   Вскоре караван свернул с Фламиниевой дороги и пошел по проселочной дороге. Практически мало кто из караванщиков обратил внимания на то обстоятельство, что с этого момента стражники Кулак и Рысь, находившиеся впереди каравана, как бы стали его проводниками. Теперь они постоянно скакали впереди каравана, головной повозке показывая направление движения всего каравана. Другими словами, если бы караванщики не устали бы от долгой, трудной и утомительной дороги, то они, вовремя и наверняка, заметили бы, что именно стражники Кулак и Рысь показали головной повозке на съезд с Фламиниевой дороги. Таким образом, можно было сказать, что этот съезд с Фламиниевой дороги был заранее запланированным действием. Квеций Лектус, как новый владелец этого каравана, и Хан, как главный стражник, они оба хорошо знали, куда сейчас идет караван!
   Наступил вечер, караван продолжал свое неторопливое движение по эьлй проселочной дороге. Столпотворение путников, повозок, квадриг, встречные обозы и караваны - весь этот дорожный бедлам остался позади на Фламиниевой дороге. Сейчас все успокоилось, перед караванщиками лежала практически пустынная дорога. Никто им не двигался навстречу, никто грубо не требовал от них кому-то уступить дорогу! Караванная жизнь сосредоточилась только в этом безостановочном движении к пока еще неизвестной цели. Крепостные стены Рима все еще продолжали маячить на горизонте по левую руку от каравана.
   Невозмутимый Квеций Лектус восседал на высоких козлах своей личной повозки. Он свысока и невозмутимо посматривал на то, как в поте лица трудятся рабы, погонщики и стражники его каравана. Правда, некоторым казалось, что он не замечал, что безотказные мулы слегка подустали, что им становится все тяжелее тянуть повозки с тяжелой поклажей. Он не замечал и того, что многие погонщики и возницы все чаще и чаще поклевывали своими носами. Всем им еще не приходилось так находиться в дороге, не покидая повозок. В глубине своей души они бранили и проклинали хозяина за то, что тот вовремя не остановился и их не покормил! Стражники Хана тоже сильно устали, этот день для них стал весьма хлопотным и тяжелым. Сейчас они из последних сил держались на спинах своих верховых мулов.
   К этому моменту проселочная дорога начала демонстрировать свой отвратительный характер. Чем дальше караван по ней продвигался, тем больше на ней появлялось ухабов, канав и промоин. Тяжелые повозки с грузом и поклажей едва не переворачивались, преодолевая очередную рытвину, или увязая по оси колес в грязевых промоинах. Движение повозок по такой плохой дороге усугублялось еще тем, что опустившаяся ночная темнота почти полностью скрыла дорогу от человеческих глаз, темнота не позволяла возницам разглядеть полотно самой дороги. Особенно от ночной темноты страдали возницы передних повозок, они практические ничего впереди своих мулов не видели. Тогда Хан приказал, чтобы три раба с факелами присоединились бы к Кулаку и Рыси, чтобы они светом факелов и голосом предупреждая возниц о появлении на дороге большого ухаба или глубокой ямы.
   Вскоре караван уткнулся в новую дорожную развилку двух расходящихся дорог, одна дорога уходила прямо вперед. Она как бы продолжала идти вдоль крепостной стены Рима. Другая же дорога шла резко вправо, она как отходила от Рима! Кулак и Рысь выбрали вторую дорогу, они уверенно поскакали по дороге, уходящей вправо, караван потянулся вслед за ними. Пройдя развилку, караван снова вошел в ритм своего равномерного движения вперед. Очень скоро проселочная дорога, по которой он следовал, углубилась в лесной массив.
   Двигаться лесом пришлось совсем немного, вскоре дорога вышла из леса, и сейчас она пошла небольшим подъемом к вершине большого и пологого холма. На вершине этого холма в лунном свете чернела черная коробка стен небольшого поместья "Марано", которое Квеций Лектус по случаю приобрел в городе Ариминуме у одного разорившего землевладельца. Он намеревался это поместье использовать в качестве штаб-квартиры для своих друзей во время поездок в Рим!
   Сейчас же выясняется, что в этом поместье никто не проинформирован о приезде нового владельца. Отступать от своих намерений Квеций Лектус не собирался, обращаться к ближайшему префекту с бумагами по сделке он не собирался, решив возникшую проблему решить своими собственными силами.
   Он ловко соскочил со спины своей Хэпинес, подошел к Хану и что-то ему на ухо прошептал. Тот в ответ ему лишь ухмыльнулся, оскалив зубы, и утвердительно в знак согласия кивнул головой. Затем Хан два пальца вложил в рот и по-разбойничьи свистнул, над поместьем и над окружающими его полями пронесся молодецкий разбойничий посвист. На этот свист стражники встрепенулись и, сломя головы, помчались к своему бригадиру Хану. Через мгновение перед ним полукругом выстроились девять наездников на мулах, они влюбленными глазами следили за каждым движением своего вожака.
   Хан неторопливо спешился и прошелся перед строем своих стражников, нагайкой задумчиво постукивая по своим калигам.
   - Друзья, наш долгий путь до Рима, наконец-то, закончился! Но ворота поместья "Марано" перед нами вдруг оказались закрытыми, никто не спешит их нам открыть! Но мы не собираемся спать на сырой земле, ожидая, что кто-нибудь эти ворота для нас распахнет! Без шума и ненужного насилия мы должны захватить это вражеское поместье и сами раскрыть эти ворота! В этой связи я приказываю Гнилю и Мякишу перебраться через забор и бесшумно открыть ворота! Раба-сторожа ворот нейтрализовать, но не убивать! Стражники Рыба и Порок, вы оба должны самыми первыми проникнуть на двор поместья, там вы должны успокоить рабов и обслугу поместья! Работать тихо, без драк и скандалов, чтобы не было бесполезного крика или каких-либо пожаров!
   В лунном свете Валенту было хорошо видно, как два всадника на своих мулах, Гниль и Мякиш, спешились, один из них снял с чепрака своего мула моток веревки с железным крюком на ее конце. Затем они оба, не торопясь, направились к участку забора, расположенному слева от ворот. Винди с интересом наблюдала за тем, как один из стражников, Гниль, не подходя особо близко к забору, бешено раскрутил этот моток веревки, а затем швырнул его высоко вверх и через забор. Всем было хорошо видно, как моток веревки с крюком перелетел через забор, а затем за забором послышался глухой стук крюка, упавшего на землю. Стражник Мякиш начал осторожно вытравливать на себя конец веревки. Поначалу веревка шла свободно, но вскоре крюк за что-то зацепился за забором и тогда веревка сильно натянулась. Мякиш несколько раз подёргал эту веревку, повисал на ней всем своим телом.
   В очередной раз спрыгнув с веревки, Мякиш что-то сказал своему партнеру Гнили, а сам отошел в сторонку. Тот разулся, с плеч сбросил на землю кожаную куртку, босым и с обнаженным торсом Гниль ловко начал взбираться вверх по веревке. Достигнув вершины каменного забора, он ловко всем телом перевалил через нее. За забором послышался звук падения спрыгнувшего со стены человека. Затем все услышали хлесткие звуки пощечин и тупой удар кулаком. Минуты через две створки ворот начали медленно, тяжело расходиться.
   Часть стражников во главе с Рыбой и Пороком первыми проскользнули на двор поместья "Марано". Вслед за ними хотела было последовать Винди, но Валент ее попридержал. Они уже вдвоем отъехали в сторону, чтобы со стороны понаблюдать за тем, как стражниками Хана завершали свой захват поместья "Марано".
   Ничего экстраординарного при захвате поместья так и не произошло. Кто-то во дворе поместья "Марано" попытался кричать о творящемся насилии, но эти крики очень быстро прекратились. Дальше все творилось в полной тишине и при свете только нескольких факелов. Вскоре все выяснилось, в поместье кроме вилика, управляющего поместьем, других свободных италийских граждан не оказалась. Рабы же поместья смену власти восприняли, как обычное дело. Таким образом, произошел захват поместья "Марано", сопротивления же так никто и не оказал! Таким образом, Квеций Лектус тихо и практически незаметно вступил во владение этим небольшим поместьем "Марано"!
   Вскоре во двор поместья начали по одной закатывать повозки каравана. Ко все еще наблюдающим со стороны к Валенту и к Винди вскоре присоединился Квеций Лектус. Он очень устал, но выглядел счастливым человеком. Они втроем, молча, наблюдали за тем, как во двор одну за другой закатывали повозки каравана. Стражники Хана работали очень четко и толково. Двор поместья "Марано" оказался не очень большим, но они устанавливали повозки плотными рядами, заранее выпрягая мулов и, надеясь, что всем повозкам каравана все же хватит мест.
   Когда все повозки каравана оказались во двор поместья, то створки ворот снова начали закрываться. Квеций Лектус вместе с Валентом и Винди проехали во двор, но были вынуждены сразу спешиться за закрытыми створками ворот. К жилому дому можно было бы пройти только пешими, но никак не лошадьми. Двор поместья был до упора забит одними только повозками, по нему пока было невозможно пройти. К Квецию Лектусу подскакал улыбающийся Хан и довольным голосом доложил:
   - Квеций Лектус, поместье "Марано" захвачено без единой капли крови и без сопротивления! Оно в наших руках! Да, Квеций Лектус, мои парни только что разыскали вилика этого поместья. Сейчас они его к тебе приведут.
   - Ну, что ж, Хан, позволь тебя и твоих парней поблагодарить за проделанную работу, дружище! Сумел-таки нам показать, что мы не зря тратили деньги на содержание твоих стражников! Они могут сработать эффектно и эффективно! - Не удержался и съехидничал Валент при виде довольного и улыбающегося своего лучшего друга Хана.
   - Дружище, тебе совершенно не к лицу такое ехидство! Как никак, ну, а мы свое дело все-таки сделали! Поверь мне, Валент, все великие дела начинаются с малого, с детских игр или с той глупости, которой мы сейчас занимались! Я только что на практике убедился в том, что я не зря преподавал этим парням азы военной науки. Как только что ты сам это увидел, моя наука пошла им на пользу! Они четко, быстро и без ошибок выполнили то, о чем нас попросил Квеций Лектус! Я же убедился в том, что сделал неплохой выбор, положившись на своих башибузуков, взяв их в свою бригаду! Теперь я знаю, что в трудную минуту всегда могу на них положиться! Сейчас мне остается только добрать стражников в свою бригаду, хочу ее численность поднять до численности бойцов в турме. Затем всех своих бойцов мне будет нужно вооружить однотипным оружием, посадить на верховых лошадей. И тогда с этими молодцами я немного погуляю по Римской Империи!
   - Хорошо, Хан! Приятно слышать разумные слова о том, что ты думаешь о своем будущем! Как к нему сам готовишься и готовишь своих людей! Поверь мне, Хан, ты далеко пойдешь в своих начинаниях! Вот только не стань разбойником с большой дороги! Ну, а сейчас, ты не подскажешь, куда же это пропал управляющий поместьем "Марано"? Время уже позднее, нам пора ужинать и ложиться спать. Завтра утром дадим всем людям хорошенько отоспаться, а уж потом начнем разбираться со свои повозками и с товарами. Начнем, как официальные владельцы, вступать в свои права владения этим поместьем "Марано"! - Сказал Квеций Лектус, тяжело вздохнув.
   В этот момент стражник Порок подвел к ним до смерти напуганного старого человека. Тот явно не был ни италийцем, ни германцем. Ударом кулака по шее стражник Порок заставил старика опуститься на колени перед Квецием Лектусом, Валентом и Винди, а сам встал за его спиной, свою руку он угрожающе положил на рукоятку своего гладиуса. Квеций Лектус был явно не готов к разговору с бывшими виликом поместья "Марано", его одолевали какие-то другие мысли. Он стоял и молчал. Тогда вперед выступил и первым заговорил Валент, он только что спешился, он стоял и за поводья держал Импа:
   - Кто ты, человек, и как тебя зовут?
   Стоя на коленях, этот человек пожилого возраста не поднял своей головы, он даже не посмотрел на Валента, задавшего вопрос. Его тело сотрясала мелкая дрожь. При взгляде на этого старика Валенту все сразу же стало ясным. Тот попросту не понимал, что сейчас с ним происходит, что это за люди ворвались в поместье в столь поздний час! Несколькими словами Валент попытался разъяснить ситуацию.
   После объяснений Валента, вилик немного пришел в себя и заговорил густым басом:
   - Я пока еще не имею своего собственного имени! Только в прошлом году хозяин подписал мне свободную и я стал вольноотпущенником. Он тогда же поручил мне заниматься хозяйственными и денежными делами своего поместья! Помимо нашего "Марано" хозяин владел еще двумя поместьями. Земли тех поместий лежали вдоль дороги Рим - Остия, ближе к Остии. Ни одному из трех своих управляющих поместьями наш бывший хозяин так и не дал собственного имени. Обращаясь к нам, он нас всегда называл по должности и по названию того или иного поместья. Таким образом, в настоящий момент меня зовут вилик Марано!
   - Хорошо, вилик Марано, к вопросу об имени мы еще вернемся, поговорим об этом несколько позже! Сейчас нам хотелось бы сказать тебе о том, что новым владельцем поместья становится вот этот уважаемый купец Квеций Лектус, - Валент рукой показал на Квеция Лектуса, продолжавшего сидеть на своей кобылке Хэпинес, - именно ему твой бывший хозяин продал свое поместье и рабов. Ты, вилик Марано вольноотпущенник, а не раб, что на деле означает, что купчая на поместье на тебя, как на свободную личность, не распространяется. Таким образом, ты можешь нас покинуть в любое время, когда захочешь. Мы тебя не гоним, а хотели бы предложить тебе, чтобы ты остался и продолжил бы работать в прежней качестве, управляющего, но уже нашего поместья. За твою службу мы будем тебе хорошо платить, но в ответ за наше расположение к тебе, ты должен приложить максимум усилий, чтобы наше поместье превратилось бы в экономически процветающим. Итак, вилик Марано, какой ты нам дашь ответ на наше предложение?
   Старик на некоторое время задумался, но думал недолго. Он поднял голову, осмотрел в глаза Валенту и сказал:
   - Я мог бы, конечно, отказаться, но я одинок, у меня нет ни семьи, ни друзей! Уходить из поместья мне попросту некуда! - Грустным голосом произнес вилик Марано. - Возвращаться обратно в Испанию, где я был рожден и где италийцы меня пленили в юном возрасте, мне незачем. Там все мои родственники или пали от италийских мечей, или уже умерли от старости! Всю жизнь я провел в этом поместье "Марано", был сначала рабом, старый хозяин со временем и за хорошую работу сделал меня вольноотпущенников и назначил старшим над рабами. Я хорошо знал и хорошо помню родителей, на руках нянчил и воспитывал его самого. За сорок лет своей жизни я хорошо изучил хозяйство поместья "Марано", поэтому хорошо знаю, что надо делать длч того, чтобы оно снова стало приносить выгоду! Так что я согласен снова поработать виликом Марано!
   - Ну, что ж замечательно! С этой минуты ты официально становишься виликом нашего поместья "Марано". Ты будешь получать по три процента от общей прибыли поместья за год, а также каждый месяц мы будем тебе выплачивать по пятьсот сестерций на жизнь и на карманные расходы. - Слегка пошутил Валент. - Что касается твоего нового имени, мы понимаем, что каждый человек должен иметь собственное имя, ты можешь сам себе его придумать или мы тебе поможем сделать это, ты только наберись терпения и немного подожди! А сейчас можешь приступить к своей работе! Мы бы хотели бы тебя попросить навести порядок во дворе. Повозки следует разгрузить, товар и другой груз разнести для хранения по клетям. Мулов распрячь и под присмотром погонщиков отправить пастись на луга. Да, вилик, между прочим, эти мулы нам больше не нужны, помоги нам найти для них покупателя. Нам также стали не нужны и эти повозки, мы готовы их продать любому покупателю, который за них предложит разумную цену. Да, вилик, и последняя на сегодняшний вечер наша просьба к тебе Прежде чем, лечь в постель мы бы хотели хорошенько отмыться после долгой дороги в термах нашего поместья!
   - Хорошо, господин! Из всего того, что т меня попросил сделать мы, разумеется, все сделаем. Только сегодня мы начнем работы по наведению порядка на дворе, а завтра завершим ту работу, что не успеем выполнить сегодня! Но, прежде чем покинуть вас и отправиться во двор, молодые хозяева, я хотел бы всех вас моих хозяев заранее предупредить об одной очень серьезной проблеме, с который вы обязательно столкнетесь! Мой бывший хозяин и господин в недавнем прошлом был своего рода аферистом и мошенником. Родители ему в наследство оставили более десяти таких же, как наше "Марано", поместий. Молодой хозяин мог бы жить, поживать, не зная бедности, наша земля приносила хорошие урожаи, продав его в Рим, он всегда на руках имел большие деньги. Но разгульная жизнь, игра в кости, доступные куртизанки резко уменьшили число поместий, оставшихся в его руках. Скажу больше, старый хозяин так и не научился разумно управлять своими поместьями. В конечном итоге его беспутная жизнь привела к тому, что из десяти поместий, доставшихся ему в наследство, у него на руках осталось всего лишь три поместья. Все они, как и поместье "Марано", едва влачат свое существование. Даже такое богатое поместье "Марано" мой бывший господин сумел довести до нищенского состояния, он закладывал его столько раз, что оно уже ему практически не принадлежало. К тому же он вдруг оказался должен так много сестерций владельцу соседней деревеньки "Чистые ручьи", что тот наше поместье "Марано" уже считает своей собственностью. Так что, уважаемый господин, ждите больших неприятностей от этого соседа. Он бывший легионер и не захочет так просто, без драки отказаться от своей якобы собственности.
   2
   В раздевалке терм, в аплодируеме, собралось много народа, желающего помыться после тяжелой дороги. В основном это были стражники его бригады. Хан разделся до гола, он не стеснялся своих парней и потянулся всем своим крупным телом. Собрал одежду, свернул ее в тюк и этот тюк сунул в руки пробегавшему мимо рабу, коротко ему приказав:
   - Найди прачку! Попроси ее выстирать и высушить мою одежду к завтрашнему утру. С первыми лучами рассвета одежду нужно принести в ту клеть, в которой я буду ночевать вместе со всеми своими стражниками. Если тебе, раб, все понятно, что я тебе сказал, тогда беги, поищи мне прачку.
   С этими словами Хан развязал и небрежно бросил на пол свою набедренную повязку. Раб нагнулся, ее поднял, засунул в тюк со всей остальной одеждой. Он моментально растворился в проеме выхода из раздевалки. Хан из пачки простынь, лежавших на лавке, выбрал самую большую по размерам. Набросив ее на свои широкие плечи, он завернулся в эту простыню, словно италиец в тогу и направился к проему, ведущему в термы поместья "Марано". В этой белой простыне Хан выглядел суровым и грозным италийцем. Стражники, его хорошо знавшие, сейчас посматривали на него с глубоким уважением, почтением и даже с любовью. Этот толстяк слишком много для них сделал, чтобы они отнеслись бы к нему по-другому. Рабы же из поместья, обслуживавшие термы, падали ниц перед ним и не поднимали голов до тех пор, пока он не проходил мимо!
   Будучи в термах Хан сразу же направился в лакониум, в самое жаркое и сухое помещение италийских терм. Там всегда поддерживалась температура в сто градусов Цельсия. Он шел, босыми ногами ступая по выложенному глиняной плиткой и по подогреваемому полу термы. Пройдя очередной дверной проем, Хан оказался в каллидариуме, в менее жарком, чем лакониум, помещении. В нем поддерживалась постоянная температура в пятьдесят градусов Цельсия, оно было также насыщено влажным паром, напоминающим собой белый туман. Людям было очень приятно вдыхать и выдыхать из себя этот подогретый и насыщенный влагой воздух. И в каллидариуме было всегда приятно, полежать на точане, отдохнуть или поговорить с другим посетителем терм. В этот момент Хан подумал о том, почему бы ему не помыться в каллидариуме, смыть с себя дорожную грязь, а затем отправиться в лакониум и там уже попариться от души и немного подремать.
   Переступив порог каллидариума, Хан спустился по нескольким ступенькам лестницы и оказался в помещении с топчанами и опять-таки чуть ли не до потолка заполненным жарким и влажным белым паром. В этом паре с большим трудом просматривались силуэты люди, моющихся или просто лежащих на каменных топчанах, дремлющих или беседующих между собой. Хан знал, что сейчас в термах поместья "Марано" моются одни только его стражники, а также его друзья, Вален и Квеций Лектус.
   В этом тумане Хан сумел рассмотреть, как стражник по имени Кулак, ему только что исполнилось двадцать лет, кувшином набирает горячую воду из термального источника и ею наполняет большую деревянную лохань. Видимо, этот стражник решил полежать, понежиться в горячей воде. В другом углу каллидариума на каменном топчане возлежал другой человек, очертаниям своей обнаженной фигуры он чем-то напоминал стражника Рысь. Его грудь равномерно вздымалась и опускалась, стражник спал. Хан про себя удивился тому, как это можно было спать в этом столь шумном помещении, в котором моющихся люди громко переговаривались или перекликались между собой?! Он прошел в глубь каллидариума, разыскивая свободный топчан, собираясь на нем сначала полежать, подремать, а затем уж залезать в горячую воду.
   - Хан, ты, кого-нибудь разыскиваешь? - Послышался знакомый голос за спиной Хана. - Если хочешь, то можешь присоединиться ко мне! На этом широком топчане нам места и вдвоем хватит!
   Тяжело развернувшись всем телом на раздавшийся голос, Хан увидел Валента, сидевшего в компании двух деревянных ушатов на широком каменном топчане. Действительно на его топчане можно было бы расположиться целой компанией, а не только вдвоем. Незадолго до появления Хана, Валент принял контрастный душ, он на себя опрокинул целый деревянный ушат холодной воды. После ледяного душа Валент сидел на топчане и с удовольствием вдыхал и выдыхал из себя насыщенный паром и теплом воздух. Хан несколькими шагами пересек расстояние до топчана своего друга и вежливо поинтересовался:
   - Ты не будешь возражать, брат, если я к тебе присоединюсь?
   - Разумеется, нет, Хан! Ведь, это я тебя сам пригласил к себе на свой топчан!
   - Ну, и славненько! Если хочешь, Валент, то я могу потереть тебе спину? Сказал толстяк, присаживаясь на топчан. - На твоем топчане столько свободного места, что мне его вполне хватит для того, что немного подремать!
   Только Хан произнес эти слова, как из клуба белого пара вынырнул новая фигура человека, которая направилась к ним обоим. Когда фигура приблизилась, то в ней толстяк признал своего стражника Рябого. Стражник принес с собой деревянный ушат, до краев наполненный горячей водой, он аккуратно его поставил на топчан перед Ханом. И тут же принялся в него крошить корневище мыльного корня, мыльнянки, этот корень для удобства моющихся был повсюду развешен на стенах каллидариума. Проделав эту работу, стражник Рябой, так и не произнеся ни единого слова, поднялся на ноги и тут же растворился в белом паре каллидариума. Хан с недоумением в глазах посмотрел ему вслед, а затем взгляд своих глаз перевел на своего друга Валента. По выражению его лица и глаз Валенту не стоило труда догадаться о том, что Хан не вполне разобрался в том, что же именно только что произошло на его глазах. У него с собой не было ушата, но почему стражник Рябой, принеся ушат горячей воды, покрошил в нее еще и мыльного корня?
   - Ну, что ж, старина, ты уж, давай, привыкай к такому способу выражению благодарности со стороны своих же стражников! Этим тазом воды и мыльным корнем мыльнянки стражник Рябой только что тебя поблагодарил за все то, чему ты его научил! Как я понимаю, у Рябого попросту не было денег на то, чтобы, купив тебе кинжал или хороший меч, тебя отблагодарить за все то, чему ты, Хан, его научил! Ушатом горячей воды и мыльным корнем, он хотел тебе сказать спасибо за то, что ты увидел в нем человека!
   - Спасибо, Валент! Я искренне благодарен тебе за то, что ты разобрался в этой ситуации и мне пояснил, что к чему! Благодаря твоим усилиям я сумел разобраться в том, почему стражник Рябой принес мне ущат горячей воды. Я обязательно воспользуюсь его ушатом с горячей водой! Хотя, уж если честно обо всем этом говорить, то я в подобной услуге от него попросту не нуждался. Я уже взрослый мальчик могу и сам набрать в ушат горячей воды, накрошить в нее этого мыльного корневища! Поведение стражника Рябого лишь поначалу мне показалось странным и непонятным! Но, тем не менее, хочу тебе, старина, признаться в том, что меня глубоко впечатлила мысль о том, что мои головорезы по-доброму думают и вспоминают обо мне! Учу их уму разуму, всему тому, что знаю я сам, чему меня научили в нашей военной школе. Сам показываю им, как нужно пользоваться мечом, кинжалом и щитом. Помогаю им разобраться во всем том, что происходит на поле боя! Во время занятий они обычно молчат, словно воды в рот набрали, не произносят ни слова! А сейчас выясняется, что все стражники довольны моими занятиями! Ну, что ж, я и в дальнейшем буду с ними обращаться подобным образом! С тобой же, Валент, я хотел поговорить не по этой, а несколько по иной теме! В этих вопросах я не так хорошо разбираюсь, как, скажем, в деле обучения новобранцев военному ремеслу! Случайно я выяснил, что в этом мире существуют вопросы, на которые я не могу найти ответов! Ну, ты понимаешь, когда сам остаешься без ответа на какой-либо каверзный вопрос, то такая ситуация сильно твою волнует душу, и они меня сильно смущают!
   - Так, в чем же дело, Хан? Мы, что с тобой не друзья, что ли? А для чего тогда друзья существуют? Я же полагаю, что друзья существуют именно для того, чтобы вместе с ними искать ответы на проблемные вопросы жизни! Так что, Хан, валяй, задавай свои каверзные вопросы! Если смогу, то я постараюсь на них ответить!
   - Что ты, Валент, думаешь о тех словах вилика Марано, когда он говорил о том, что мы приобрели поместье, прежним хозяином не один раз заложенное-перезаложенное? Не означает ли это то, что в любую минуту это поместье у нас могут отобрать? Что же тогда Квеций Лектус собирается делать, если вдруг объявится претендент на эту нашу собственность? Что касается меня, то я уже как-то привык к тому положению, что поместье "Марано" принадлежит всем нам! Поэтому мне совершенно не хочется, чтобы вся земля и строения поместья, а также арендаторов и дольщиков у нас бы отобрали бы и передали бы во владению другому владельцу!
   - Я полностью согласен с тобой, Хан, когда говоришь о ситуации, сложившейся с поместьем "Марано". Она не только не простая, к тому же она чрезвычайно запутанная! Как я понял, Квеций Лектус за это поместье заплатил большие деньги! Но в Римской Империи, как ты и сам понимаешь, это ничего не значит, когда дело касается не италийских граждан! Вольноотпущенник Квеций Лектус без нас и нашей помощи вряд ли сможет самостоятельно выкарабкаться из такой сложной ситуации!
   - Да, и я бы с такой ситуацией вряд ли справился! Ну, а Квеций Лектус, тем более! - Хан по-своему прокомментировал это высказывание Валента.
   - Да, его своими исками в италийские суды попросту заклюют италийские граждане, - продолжил свою мысль Валент, - в которых он, как бывший раб, а ныне, как вольноотпущенник, согласно италийского законодательства, не имеет права голоса. Иными словами, мы рассматриваем ситуацию, когда любой италийский гражданин может обратиться в суд или к префекту с просьбой о передаче поместья "Марано" в их полную собственность! И италийский суд, и префект, наверняка, пойдут на поводу у такого истица, если он окажется свободным гражданином Римской Империи, а ответчик - бывшим рабом, не имеющим статуса гражданина Римской Империи! Тогда только очень крупная денежная взятка, данная председателю суда или префекту, может кардинально изменить положение дел в этом спорном вопросе!
   - Слава богу, что мы имеем достаточно средств, чтобы подкупать италийских судей и имперских чиновников! Но в этой нашей жизни всякое может случиться! - Заявил Хан, задумчиво потирая свой небритый подбородок.
   - Я с тобой, Хан, полностью в этом вопросе согласен. Пока мы можем подкупать в свою пользу решения италийских судов и префектов, то будем это делать. Деньги в коррумпированном италийском обществе имеют огромное значение, они имеют практически неограниченную власть! Но нам не следует забывать о том, что мы все четверо, как единое целое, представляем собой серьезную военную силу. В бою с нами вряд ли справится италийская контуберния. То есть, если потребует сама ситуация, тогда мы можем взять в руки свои мечи! Хотя, по-моему, мы должны жить и работать в рамках италийского закона, полагаясь на силу меча и на власть денег, а также на конную декурию твоих стражников, Хан. В том случае, если наше дело попадет в совсем неприятный для нас оборот, то тогда мы можем вызвать на поединок любого италийского гражданина, чтобы отстоять свою собственность. - Произнес Валент.
   Хан задумчиво опять начал скрести пальцами рук свой заросший трехдневной щетиной подбородок, немного времени спустя он задумчиво произнес:
   - Ну, ты, Валент, даешь! Я и подумать не мог о том, что ты, мой лучший друг, является таким кровожадным человеком?! Порой ты начинаешь рассуждать, почти как истинный италиец! Чуть человек не по тебе, так мы этого человека пустим под гладиус! Неужели, Валент, у тебя поднимется рука на беззащитных крестьян, и ты сможешь кого-либо из них убить, лишить жизни?
   - Я думаю, что ты, Хан, меня не совсем правильно понял! Ведь, я говорил о том, что, если жизненные обстоятельства сложатся таким образом, что на нашу свободу или на нашу собственность покусится кто-либо из италийских граждан, то только в таком случае нам придется взяться за мечи. Тем самым мы дадим понять своему противнику, кто бы он ни был, что мы способны дать ему отпор и с оружием в руках!
   - Я так не думаю, ребята, что ситуация с поместьем "Марано" настолько плоха, что нам придется брать в свои руки мечи и сражаться с италийцами, чтобы отстоять свою честь, достоинство и свою собственность! - Произнес Квеций Лектус, неожиданно вынырнувший из белого пара каллидариума.
   Он тут же присоединился к Хану и к Валенту, присев к ним на топчан. Квеций Лектус был таким же нагим, как и парни, с его плеч свисала одна только, пока еще сухая простыня. Эта простыня служила доказательством того, что владелец поместья "Марано только что появился в термах и пока еще не приступал к мытью. Сейчас он выглядел довольным человеком, несмотря на усталые глаза. Все как бы складывалось, караван добрался до Рима и до поместья "Марано", часть поклажи разгружена и разнесена по дворовым клетям.
   - За время моей почти двадцатилетней жизни раба среди италийцев я убедился в одном, что италийцы чрезвычайно падки на деньги и на золото. Они коррумпированы, как ни один другой народ этого мира! Когда же дело доходит до мечей, то эти италийцы могут жестко и жестоко ответить на сделанный им вызов любым противником! Так что я думаю, что нам не стоит полностью полагаться на свои мечи. Будет лучше, если свое предпочтение мы отдадим золоту, оно мгновенно поражает противника в самое его сердце! Разумеется, я согласен с тем, что наличие у нас десяти хорошо вооруженных и профессиональных солдат является весьма убедительным аргументом в любом споре. По моему мнению, нашим противникам следует хорошенько подумать, прежде чем браться за мечи и идти против нас. Италийцы уже привыкли все спорные вопросы решать в судах или у префектов! Так что во время жизни в этом поместье нам придется в большинстве случаев полагаться на серебро и золото Ористеса Витрувия Полинома, оставленные нам в наследство. Ребята, успокойтесь, постарайтесь в полной мере насладиться теплом и паром каллидариума. Да, и не забывайте, что нас в доме еще ожидает поздний ужин. Я попросил вилика Марано, накрыть стол для нас и для стражников в вашем стиле, поужинаем, сидя за столом. Хан, у меня к тебе имеется небольшая просьба, не сможешь ли ты в своей декурии найти сметливого и верного тебе стражника?
   - Я и вся декурия моих стражников в твоем полном распоряжении, Квеций Лектус!
   - Мне ты, Хан, для этого дела совершенно не нужен. Мне нужен молодой парень с крепкими ногами и с молодым, быстро соображающим умом. Ему будет нужно побегать по Риму, не привлекая к себя особого внимания. Он должен обежать всех кузнецов Рима и у них поинтересоваться, не заказывал ли кто-либо из них болотной руды? Нам нужно срочно разыскать того римского кузнеца, с которым купец Ористес Полином заключил соглашение на поставку болотной руды. Нам нужно, как можно скорей, от этой руды избавиться, получить за нее полагающиеся деньги и тогда уже будем заниматься своими собственными делами!
   - Тогда я полагаю, что стражник Рябой наиболее подойдет для этого дела, Квеций Лектус! Он молод, быстро бегает и не менее быстро соображает! Он с этим делом может быстро справиться!
   - Ну, и замечательно! В таком случае Валент, Винди и стражник Рябой, завтра утром всей этой компанией вы можете отправляться в Рим. Завтра ты, Валент, занимаясь розыском понатаскаешь стражника Рябого, как он должен искать нужного нам кузнеца или любого заказчика нашей болотной руды. Заодно вы постарайтесь познакомиться и с другими жителями этого города, кто мог бы нам помочь в решении других торговых вопросов. Наши клети аж до потолка забиты различным товаром. Что касается тебя, Хан, и твоих стражников, не мог бы ты в течение двух - трех дней попугать наших соседей! Ты вместе со своей бригадой стражников постарайся им, как можно чаще попадаться на глаза. Их нужно заставить добровольно вернуть нам все те участки земли, которые они потихоньку оттяпывали у прежнего владельца поместья! Некоторым соседям особо вежливо посоветуй, самим вернуть межу на прежнее место, когда они в прошлый раз, измеряя свои наделы, ее случайно перенесли вглубь нашего земельного надела! А теперь, ребята, хватит говорить о делах, давайте мыться! Жаль, конечно, что Винди застеснялась Хан твоих стражников и с нами не пошла мыться!
   На следующее утро Винди проснулась очень рано! Плохую шутку с ней сыграла ее же глупая привычка, которую она приобрела в последнее время, просыпаться с первыми лучами солнца. Это когда ей приходилось спать под открытым небом и просыпаться с восходом солнца! Хотя она неплохо выспалась, может быть, потому, что впервые за время своего пребывания в античных временах она спала в ночной рубашке. И ее верный лук всю ночь не мял ее левый бок, будучи на всякий случай под ее рукой, а сейчас спокойно себе висел на стене при входе в ее спальню.
   Проснувшись, Винди так сладко и с такой силой потянулась, что послышался хруст ее косточек. После вчерашнего мытья в термах она впервые за долгое время перерыва почувствовала себя чистой и опрятной, из-за чего ей так сладко спалось всю ночь. Она чувствовала себя счастливой девчонкой, правда, ей не совсем понравилось женское отделение терм, которое, как ей показалось, не было таким уж жарким, как скажем, мужское отделение. Да и мыться одной, когда вокруг тебя несколько различных жарких и не очень жарких отделений терм оказалось совсем не интересным и скучным делом! Ей не с кем было и одним словечком переброситься. Поэтому Винди, еще не начав мыться, выскочила в коридор, схватила первую проходившую по этому коридору рабыню, затащила ее к себе в термы. Девчонка рабыня оказалась египтянкой и танцовщицей по своей профессии. Первое время египтянка еще стеснялась ее компании, но затем они разговорились. Вместе и проболтали до середины ночи. По крайней мере, Винди досыта с ней наговорилась, многое выяснив, что же именно происходило до их появления в поместье "Марано".
   Некоторое время Винди полежала с закрытыми глазами в своей новой постели, наслаждаясь своим уединением! Все же ее спальня оказалась не очень большой помещением, но имела достаточную площадь, чтобы в ней разместилась кровать, комод и пара диванов, которые на деле были кушетками-ложами из триклиния поместья. Правда, Винди решила по-своему использовать эти две кушетки-ложа из триклиния, они стали двумя диванчиками для гостей, типа канапе. Эта комната оказалась единственным помещением во всем жилом доме поместья, которая имела дверь с небольшим засовом, щеколдой. Именно из-за двери и щеколды этого помещения Винди выбрала его в качестве своей девичьей спальни. По ее приказу слуги тут же в эту комнату перетащили не очень большую кровать и эти два диванчика из триклиния, с появлением мебели комната сразу же приобрела черты настоящей спальни!
   Из-за полного отсутствия окон в этой своей спальне, Винди понятия не имела, который сейчас был час! Винди ловким движением своего тела вскочила на ноги, чуть-чуть повертелась перед обсидиановым зеркалом. Она была в египетском платье, которое вчера египтянка ей одолжила, забрав ее одежду для ночной стирки. Это платье так ладно и так красиво на ней сидело, искусно подчеркивая формы ее девичьего тела. Самой Винди стало приятно при виде в зеркале, как она смотрелась в этом платье. И она немногим дольше времени, чем ей пристало повертелось перед этим обсидиановым зеркалом. Попросту Винди не могла отказать себе в удовольствии, полюбоваться симпатичной девчонкой, которую она видела в этом зеркале.
   Выглянув за дверь, Винди первым делом увидела свою мужскую одежду, она лежала аккуратной стопкой под дверью ее спальни. Схватив одежду, девчонка вернулась в спальню и очень быстро переоделась в свою привычную одежду, причем, она показалась ей слегка сыроватой. Видимо, за ночь она так и не успела подсохнуть. Винди с видимым сожалением посмотрела на металлическое зеркало, которое было слишком маленьким, чтобы ей в нем поместиться. Девчонке так хотелось повертеться перед большим зеркалом, посмотреть на себя со стороны и оценить, насколько сильно она исхудала за эти две с половиной недели ссыльной жизни в античной Италии. Недовольная тем, что этого ей не удалось сделать, Винди открыла дверь своей спальни и ее покинула. В доме сохранялась полная тишина, нарушаемая лишь легким похрапыванием мужчин и женщин, спавших чуть ли не во всех помещениях дома.
   Осторожно ступая по доскам пола, чтобы они случайно не скрипнули и не разбудили бы спящих людей, Винди прошла к выходу и вышла на крыльцо. Утренняя прохлада приятно освежило лицо, но одновременно девчонка ощутила, как эта же утренняя прохлада попыталась забраться к ней под тунику. Поежившись плечами, Винди решила разогреться физическими упражнениями. Одним прыжком она покинула и приземлилась на траву двора, в темпе выполнила несколько физических упражнений для разогрева мускулов рук и ног, а также всего тела.
   Прохлада была вынуждена отступить, но Винди так разогрелась, что, не делая паузы, перешла к выполнению каскада поз и фигур для совершенствования фехтовальных выпадов на шпаге. Еще во время учебы в военной школе "Драконий коготь" она каждое утро изо дня в день выполняла все эти упражнения и выпады. Сейчас, сама себе насвистывая популярные мелодии, Винди выполняла одно упражнение за другим. Она, то высоко взлетала в воздух, потом следовало падение на землю, перекат через плечо. Затем стремительным рыком догоняла противника, следовал неудачный перехват. Обманным финтом, она проскальзнула между широко расставленных ног противника, нейтрализуя его ударом девичьего кулака в пах мужчины.
   Винди все еще продолжала делать упражнения, когда на крыльцо вышли ее друзья, Валент и Хан. Эти два молодца-удальца явно не выспались, они стояли на крыльце и, особо не стесняясь, почесывали свои голые животы, широко и не очень культурно зевая при этом. Но утренняя прохлада дотянулась и до этих молодцов-удальцов. Поеживаясь от прохлады, они поплотней запахнули полы своих спальных халатов, но во двор спускаться не стали. Они остались стоять на крыльце и с любопытством в глазах наблюдали за прыжками, пируэтами и резкими выпадами, совершаемые Винди.
   - Винди, ты была просто великолепна! У меня слов не хватает, чтобы описать, как ты хорошо работаешь! Да, выглядишь ты так, что я своих глаз не могу от тебя оторвать! Но, почему ты так рано проснулась и сразу же отправилась во двор делать эту свою утреннюю зарядку? Ты же могла бы без проблем поспать до середины дня? - Поинтересовался Хан.
   - Еще в школе твои подруги мне часто говорили о том, что ты была еще той соней! Тогда ты могла спать сутками напролет, не просыпаясь?! - К разговору присоединился Валент. - Так, почему сегодня ты не продлила себе удовольствия и не спала до середины дня?! Если хочешь, то я смогу тебя разбудить часиков эдак в восемь, когда мы втроем должны отправиться на разведку в Рим. На твоем месте, Винди, я бы не упустил такой возможности! Стражник Рыжий, должен вместе с нами отправиться в Рим, но он пока еще спит и глаз не открывает.
   - Валент, прекращай попусту трепать своим бессовестным языком, соблазнять постелью несчастную девушку! Гляжу я, мой друг, что ты и сам совсем ужк обленился. Вместо того, чтобы вместе с Ханом пробежаться поутру кросс по пересеченной местности, ты стоишь на этом крыльце и от нечего делать пристаешь к невинной девушке. Я очень надеюсь на то, что вы оба пока еще помните, как школьные учителя нам неоднократно говорили о том, что каждый ваш день должен начинаться именно с такой пробежки! Но что-то я не помню такого, чтобы вы оба парня рано утром просыпались бы и каждый день бегали бы свой кросс! Ты, Валент, прекрасно понимаешь, к чему эта твоя лень может привести? Да, очень скоро вы оба заболеете мужской болезней под названием "зеркальное отражение", у вас появятся такие красивые пивные животики!
   Таким образом, Винди тут же продемонстрировала, что ее язычок не потерял своей остроты, так что Валенту не стоило бы высказываться по поводу ее любви хорошо поспать по утрам! Но в это утро Винди была действительно божественно красива! После выполнения комплекса упражнений она слегка запыхалась, щечки ее раскраснелась, а глаза смеялись и улыбались всему этому утру! Винди была такой красивой, что это, наконец, дошло и до этих двоих тупоголовых остолопов. Они продолжали стоять столбами и с восхищением наблюдали за тем, как она красиво и легко взбежала по ступеням на крыльцо и мимо них прошла в атриум дома, не замечая их в упор.
   Правда, Винди все же не удержалась и немного схулиганила, своими острыми локотками она прошлась по бокам этих молодцов, чем напрочь сбила им дыхание.
   3
   Было где-то около восьми часов утра, происходила смена караулов на Фламиниевой сторожевой башне! Утренний караул городской стражи только что сменил ночной караул, продежуривший ночь на крепостных стенах Рима. Валент, сидя верхом на своем Импе, через опушенную решетку этой сторожевой башни наблюдал за только что прошедшей церемонией смены караулов, произошедшей на городской площади. Эта церемония, по его мнению, носила обыденный, повседневный характер, в ней совсем не наблюдалось какой-либо помпезности или пафосной торжественности.
   Стражники ночного караула, прихватив с собой оружие и собственные вещи, выстроились в небольшую колонну по четыре стражника в ряд на площади, расположенной сразу же за Фламиниевой башней. А навстречу им с одной из городских улиц на эту же площадь уже выходила другая, аналогичная колонна городских стражников. Эта колонна на минуту задержалась напротив колонны стражников ночного караула. Старшие стражники, командиры обоих караулов, о чем-то между собой переговорили, а затем колонна стражников дневного караула продолжила свое движение к Фламиниевой башне, где стражники, заглянув в караулку, тут же разбежались по своим караульным местам.
   Ровно в восемь часов утра решетка, перегоражавшая проход в город на ночь, медленно поехала вверх. Народ, собравшийся у Фламиниевых ворот, тотчас же зашевелился, начал с травы подниматься ноги, собирая свои вещи. Вскоре, сначала тонким ручейком, а затем полноводной рекой они потекли мимо стражников, не забывая при этом бросать мелочь в кошельки, висевшие на поясе у стражников, в качестве выплаты пошлины за проход в Рим. Стражники перед башней выстроились таким образом, чтобы желающие пройти в город не образовывали бы очередей и не заслоняли бы собой всех людей, в данный момент проходивших в город.
   Одними только коленями Валент развернул своего Импа и поскакал к ближайшей роще, которая росла всего лишь в миле от Фламиниевых ворот Рима. Там Винди и Рябой его ожидали, а сам он ускакал к сторожевой башне для того, чтобы разобраться в общей обстановке, сложившейся у сторожевой башни. Пару минут он скакал вдоль Сервиевой крепостной стены, старейшей крепостной стены, окружавшей Вечный город. Рим раскинулся на территории почти в четыре с половиной квадратных километров. Его Сервиева стена имела протяженность в одиннадцать километров и восемнадцать сторожевых башен. Стена окружила семь знаменитых римских холмов - Палатин, Капитолий, Квиринал, Авентин, Виминал, Эсквилин и Целий, город строился на склонах этих холмов!
   К слову сказать, к этому времени Рим уже давно перешагнул пределы Сервиевой крепостной стены. Многие городские улицы со своими зданиями и постройками уже давно перешагнули за эту стену. Но тем не менее городская стража регулярно и днем и ночью поднималась на крепостные стены города, становилась на дежурства. В десять вечера пропуск в город людей прекращался. В полночь в город начинался загон скота на городские скотобойни, а также завоз зерна и продовольственных товаров на городские рынки, тут и там разбросанные по всему Риму. В пятом часу ночная жизнь Рима как бы немного замирала до утра. В восемь часов утра сторожевые караулы городской стражи начинали пропуск людей в Рим.
   Еще издали, маханием рук и громкими криками Валент как бы предупредил Винди и стражника Рябого о своем возвращении. К этому времени нетерпеливая Винди уже сидела верхом на своей Веселке, ожидая появления Валента. Она прямо-таки горела желанием, как можно скорей, отправляться в Рим. Стражник Рябой все еще уговаривал своего мула Весельчака, вымаливая у него разрешения, вскарабкаться ему его спину.
   - Ребята, там нас никто нас не ждет и не разыскивает! Так что все в порядке, мы никому мы не нужны! - В этот момент Валент посмотрел на Винди. - Давайте, ребята, не будем терять своего времени, прямо сейчас отправимся к Фламиниевым воротам. Там, как я проследил, имеются несколько конюшен, где путники оставляют своих верховых животных, а также оружие и не нужные в городе вещи. Когда вечером мы будем возвращаться в поместье "Марано", то нам обязательно вернут все нами оставленные вещи и верховых животных.
   Вскоре они все втроем уже были у Фламиниевой сторожевой башни. Через ее ворота в город шли и шли путники, крестьяне, ремесленники, мелкие и оптовые торговцы и всякий другой италийский люд.
   Чтобы не мешать этому люду проходить в город, наша тройка остановилась и спешилась немного поодаль от ворот. Некоторое время они понаблюдали за тем, как народ проходил через ворота Фламиниевой сторожевой башни в Рим. Стороннему наблюдателю могло показаться, что с этим проходом людей в город не все в порядке, что там творится форменное безобразие. Люди в очереди не соблюдали очередности, локтями и кулаками пробивались в передние ряды, чтобы первыми и, как можно быстрей, попасть в Рим. Молодые мужчины бесцеремонно оттесняли женщин с детьми и стариков в конец очереди, богато одетые италийцы проходили в город, вообще не становясь в общую очередь.
   Но такой беспорядок могли увидеть только дилетантам в этом деле, Валент же и стражник Рябой хорошо видели, что городская стража была готова вмешаться и разобраться с любым конфликтом, возникшим с людьми во время их прохождения через эти ворота. Они очень строго и очень жестко контролировала порядок прохождения людей через эти ворота в Рим. В случае возникновения малейшего непорядка, рядом с возмутителем спокойствия тотчас же возникал городской стражник. Он для наведения порядка, не задумываясь пускал в дело древко своей алебарды, а когда требовала обстановка, то и саму алебарду не боялся запачкать чужой кровью.
   Они оба хорошо видели, как хорошо и слаженно работали эти городские стражники, они успевали собрать полагающую пошлину за проход в город, успевали досмотреть каждого человека, проходившего в город, и успевали появиться там, где потребовалось их присутствие! Подходящий к воротам народ они мгновенно разбивали на две категории - граждан и не граждан Римской Империи. Причем, каждый гражданин, даже если он был занюханным крестьянином или плебеем, практически мгновенно проходил в город. Любой же варвар, даже если он был знатным и богатым купчиной, тут же проверялся у ворот на ношение оружия. Неполноценные граждане проходили в Рим, в обязательном порядке отстояв общую очередь, а также своевременно оплатив пошлину за проход в город. Затем эти же стражники мгновенно по лицам определяли, имеет ли человек деньги или не имеет. Человека или путника с деньгами они пропускали в город после оплаты соответствующей пошлины, босяка пропускали только в том случае, если он соглашался своим трудом отработать медяки пошлины. Уже сейчас неподалеку от башни несколько таких бедолаг таскали валуны для последующего ремонта самой крепостной стены.
   Узнав обо всем, что они хотели узнать, Валент, Винди и Рябой своих скакунов повели к конюшням, находившимся в ста метрах от Фламиниевой башни. Это и были и конюшни, и оружейка, и камеры хранения ненужных вещей. Путник, сдавший какую-либо вещь на хранение, заранее должен был оплатить срок ее хранения. По истечение такого срока эта вещь становилась собственностью владельца этой камеры хранения.
   Они подошли к одной из таких конюшен, где им навстречу вышел ее хозяин, с ним они быстро договорились о том, что тот возьмет на содержание и хранение двух скакунов и одного мула, которых должен был регулярно поить, кормить и выгуливать в течение всего срока действия договора. Валент и Рябой поснимали с себя перевязи мечей и ножей и передали все это хозяину. Винди неохотно протянула ему свой драгоценный сарматский лук, сделанный из кости рога африканского носорога. Перед расставанием хозяин конюшни еще раз напомнил своим клиентам об реальной опасности носить какое-либо оружие в открытую или скрытно в Риме!
   - Вы, вероятно, знаете, господа варвары, сто стражники городской стражи имеют право останавливать и обыскивать любого варвара, встреченного на улицах города! В том случае, если на этом варваре будет обнаружено хоть какое-то оружие, то этого они имеют право его казнить прямо на месте или бросить в тюрьму без суда и следствия.
   Своими словами старый и умудренный опытом италиец, владелец конюшни, как бы рекомендовал этим молодым варварам, все имеющееся на них оружие, сдать ему на хранение. Италиец повторил это свое напоминание потому что, когда Винди и Рябой расстегивали и снимали через плечо свои портупеи с оружием, то при их резких наклонах от них послышались непонятные звуки, словно металл терся о металл. Разумеется, то было другое оружие, припрятанное ими обоими под своими туниками. Валент сердито посмотрел на обоих нарушителей и, сурово насупив брови, потребовал:
   - Ребята, хватит вам так несерьезно относится к такому серьезному делу! Дуболомы из городской стражи не будут слушать наших объяснений по этому поводу. Когда они нас поймают с оружием, то нам уже будет поздно перед ними оправдываться! Да и перед некем нам будет оправдываться, не успеем мы оглянуться, как окажемся на тюремных нарах! Чтобы вырваться из тюрьмы, нам придется подкупать тюремного начальство, когда же тогда мы будем заниматься поиском покупателей нашей рудной руды?! Так что, мальчики и девочки, шутки в сторону и, давайте, разоружайтесь!
   Винди неохотно сняла и передала хозяину конюшню пояс с пятью метательными ножами, это был подарок Квеция Лектуса. Стражник Рябой ловким движением руки достал из-за пазухи еще пять звездочек сюрикэнов, он их тут же передал в руки хозяину конюшни. Валент с явным уважением посмотрел на этого, казалось бы, такого простого и ничем не примечательного молодого галла. Стражник Рябой где-то сам научился владеть таким интересным и экзотичным восточным оружием!
   Вскоре, почти пройдя Фламиниеву сторожевую башню, заплатив полагающуюся пошлину, они были остановлены одним из стражников, грубым голосом потребовавшего предъявить к осмотру оружие. Валент, глядя прямо в глаза этому стражнику равнодушным голосом ответил:
   - Господин стражник, никакого оружия при себе, мы не имеем!
   Проходивший мимо старший караула, внимательно посмотрел на Валента, а затем перевел свой взгляд на Винди, и коротко бросил своему стражнику.
   - Ты их досмотри и отпусти! Мне кажется, что они чисты и никакого оружия на них нет! Она и она - по своему виду не разбойники и не городские грабители!
   С большим трудом Винди сдержала свой гнев, своим кулаком она была готова изо всей силы врезать по свинячьему рылу этого городского стражника, сплошь заплывшему жиром. Он, действуя по приказу командира своего караула, под видом личного досмотра начал ее лапать на виду у всего народа, собравшегося у Фламиниевых ворот. Правда, следует признать, сто Винди была лишь частично справедлива по отношению этого стражника. Его руки все-таки подолгу не задерживались на волнующих формах ее девичьего тела, да и свою собачью работу этот стражник делал со скучающим лицом! За день столько девок и женщин проходили через его руки, что считать не сосчитаешь!
   Когда личный досмотр закончился, то Винди, Валент и Рябой подобрали с земли свои холщовые торбы, их лямки перекинули через свои плечи. Они втроем вступили под своды Фламиниевой башни. Через шестнадцать метров их встретил гвалт человеческих голосов, стоявший над городской площадью, раскинувшейся сразу же после городских ворот. Чуть далее эта площадь переходила во Фламиниеву улицу, протянувшаяся чуть ли не до самого центра Рима!
   На данный момент эта площадь бурлила, кипела и кишела разношерстным уличным людом. На ней уже шла бойкая уличная торговля, на ней можно было купить любой товар, имевший хождение по Риму! Валент, Винди и Рябой, как прошли тоннель башни и ворота, то они, сделав всего лишь один шаг по городу, тут же замерли на одном месте, от удивления и восхищения широко раскрыли свои глаза и рты. Нижняя челюсть стражника Рыжего чуть ли не упала на мостовую, этот парень за всю свою пока еще недолгую жизнь никогда не видел такого большого количества народа, собравшегося в одном только месте!
   Как и любое общественное место в этом миллионном городе, эта площадь служила трем своим предназначениям, - поесть, послушать и поговорить! На ней собирались горожане и гости италийской столицы для того, чтобы поговорить, провести свободное время и узнать последние новости, поступившие с Севера Империи. Люди всегда любили беседы и свои разговоры совмещать с едой. Босяки и и представители плебса города довольствовались знаменитой на весь мир римской котлетой. Такие котлеты уличный торговец готовил на выносной жаровне для своей же постоянной клиентуры. Бедняки, не торопясь, поедали свою котлету, завернутую в маисовую или пшеничную лепешку. Они вели степенные беседы с таким же, как и сами, босяками, обсуждая последние городские новости и проблемы.
   Горожане, имевшие достаток и постоянный заработок, а также мелкие торговцы, имевшие торговые лотки, выносные прилавки и даже лавки, обедать шли в городские харчевни. Там они предпочитали съесть порцию борща или кусок, хорошо пропеченный курицы со свежими овощами, сорванными с огорода самого харчевника. В харчевнях люди беседовали на более серьезные темы, они обсуждали цены на крестьянских рынках или цены на пшеницу, на мясо и на рыбу и на любой другой товар, каким было выгоднее всего торговать.
   Эта площадь имела свой очень маленький, но аккуратный рынок. Он состоял, может быть, всего лишь двух десяткой прилавков, на которых можно было купить любую крестьянскую продукцию. Тут и там по площади сновали лоточники, для продажи они имели много таких вещей, от которых замирала любая женская душа, независимо от возраста. Лоточники с лотками на груди беспрестанно переходили с места на место, громкими криками-призывами, привлекая внимание толпы к себе и к своим лотошным товарам. А вокруг крутились разбитные молодые парни, не упускавшие момента срезать кошелек с пояса у какого-либо зазевавшегося толстопузого покупателя.
   В этот момент послышались громкие крики, с Фламиниевой улицы на эту городскую площадь выбежали шесть носильщиков негусов, на плечах которых покоился паланкин. Впереди паланкина бежали два раба, они своими громкими криками заранее предупреждали о появлении паланкину и требовали ему освободить дорогу. Уличный народ практически не обращал внимания на эти крики, он уступал дорогу только в том случае, если паланкин чуть ли в него не упирался. Да, и не все зеваки успевали вовремя уступить дорогу бегущим носильщикам паланкина. И тогда оба раба, набрасывались на такого виновника своей заминки с кулаками, порой пуская в дело палки. Порой, особо не стесняясь, когда народ совсем не расходился, они направо и налево остервенело наносили удары своими палками. Причем, били всех подряд, как мужчин, так и женщин, пробивая дорогу носильщикам с паланкином.
   Валент, Винди и стражник Рябой случайно оказались на пути следования паланкина, но они вовремя отступили в сторонку, пропуская его мимо себя. В тот момент, когда Валент всматривался в приближающийся паланкин, когда он оказал рядом с ним, то его занавеска внезапно отодвинулась. Взору Валента предстало лицо красивой молодой женщины с зеленоватыми глазами, возлежавшей в паланкине. Женщина секунду всматривалась в Валента, затем она озорно ему подмигнула своим правом глазом, и своей же рукой тут же задернула занавеску паланкина. Валент застыл на месте со слегка приоткрытым ртом, в этом момент он чем-то напоминал памятник, поставленный самому себе. Мимо внимания остроглазой Винди не проскользнула это мгновенное остолбенение ее друга Валента. Она тут же сделала несколько шагов по площади и, пританцовывая, негромко напела в стиле танго:
   - Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь!
   Стражник Рябой остолбенел вслед за Валентом, ему еще не приходилось видеть Валента и Винди такими раскрепощенными, танцующими и поющими песенки.
   Все еще продолжалось утро, наиболее активная часть италийского дня, площадь была заполонена народом. Многие приходившие на площадь люди тут же становились в очередь к торговцам котлетами, чтобы ею позавтракать. Уличные бродяги по собственному опыту хорошо знали о том, что, если съешь утром одну такую котлету, то до самого позднего вечера не будешь чувствовать голода! Тем же босякам, которым вчера не очень-то повезло, они так и ничего не подзаработали несколько ассов даже и на такую котлету для бедняков. Они тогда довольствовались ее запахом, ели ломоть серого хлеба грубого помола, приготовленного из отрубей и потуже завязывали веревочный пояс своей туники.
   Валент, Винди и Рябой с насупленными бровями и с не улыбающимися лицами продирались сквозь толпу, так и кишевшую людьми. Этот суровый, неприступный вид они, приняли в основном для того, чтобы отпугнуть уличных воришек, которых было видимо-невидимо на этой площади.
   Стражник Рябой первым обратил внимание на необычное поведение одного из продавцов на этой площади. Этот торговец время от времени появлялся то в одном месте площади, то в ее другом месте. При этом он не кричал, а хранил полнейшее молчание, никому не предлагал своего товара. Да и товара как такового он у него, похоже, не было, ни лотка, ни прилавка, как выяснил Рябой, у него не было. Только время от времени к нему подходили люди, в основном босяки и оборванцы, они что-то шептали ему на ухо. После чего это торговец исчезал на секунду, а затем возвращался с каким-то товаром. Этот свой товар торговец передавал босяку и получал деньги. Теперь оборванец куда-то убегал, иногда он возвращался с новым заказом, но чаще всего он больше не возвращался. Рябой глазами показал Валенту на этого италийца, кратко шепотом пояснив, чем тот, возможно, занимается. Валент в свою очередь решил времени не терять, а напрямую переговорить с этим посредником.
   Тройка приятелей свой маршрут в этой толпе горожан и гостей Рима выстроили таким образом, чтобы в определенный момент этот продавец оказался внутри их треугольника, тогда Валент мог бы спокойно к нему подойти и коротко с ним переговорить по сути вопроса. Друзьям пришлось немало потрудиться, чтобы выполнить свой план. Каждый раз им что-то мешало, то не удавалось выстроить треугольника, то посредник уже вел переговоры с клиентом. Но настал момент, когда Валент решительно сломал свой угол треугольника и направился к рыночному посреднику.
   Валент подошел к нему и, положив свою руку на его правое плечо, с силой его развернул к себе таким образом, чтобы видеть его лицо. Несколько минут ушло на то, чтобы получше рассмотреть друг друга, после чего Валент вежливо поинтересовался.
   - Привет, италиец! Я хочу с тобой поговорить об одном небольшом одолжении. Мне кажется, что ты можешь мне оказать одну маленькую услугу!
   - И тебе привет, варвар! - Италией ничуть не испугался такой неожиданной встречи и такого грубого начала разговора. - О какой услуге, ты хотел бы переговорить со мной? Так говори, я готов тебя выслушать!
   - Мне и моим товарищам нужно оружие скрытого ношения. С этим оружием мы могли ходить по улицам Рима, не привлекая к себе внимания чужих любопытных глаз. Оно должно всегда находиться у нас под рукой! Мы должны им воспользоваться, когда на нас нападут местные уличные душегубы! Но его не должных находить стражники.
   - Что ж, мне понятно, варвар, какое оружие ты имеешь в виду! Но я должен тебя огорчить, что такого оружия у меня под рукой сейчас нет. Но, если придешь завтра, то я смогу тебе кое-что предложить.
   Валент подумал немного, а затем задумчиво произнес:
   - Хорошо, я согласен встретиться с тобой завтра. Но сейчас мне не хотелось бы идти совсем без оружия в Рим. - Я сармат, вместе со своими товарищами по торговым делам остановился в поместье "Марано", расположенное под Римом. Мы планируем время от времени посещать Рим, нам нужно кое-что продать и купить в жтом городе. Оружие мне и моим товарищам потребуется дней на десять, хотя сейчас я не могу сказать точно, на сколько дней я задержусь в этом городе. Вот сегодня прогуляюсь по городе, посмотрю, как в нем идет торговля различными товарами, тогда, возможно, определюсь с тем, сколько точно дней пробуду в Риме.
   - А что у тебя за товар такой для продажи? - Тут же поинтересовался посредник.
   - В принципе, что касается товара, так это не твоего ума дело! Но так и быть я тебе расскажу, о каком товаре идет речь. Я и мои товарищи привезли болотную руду для продажи римским кузнецам.
   - У меня есть знакомый кузнец, который может заинтересоваться твоей болотной рудой!
   - Хорошо, тогда ты переговори со своим кузнецом о приобретении моей болотной руды. Но условия нашей сделки будут следующими, и я не собираюсь их менять. Если твой кузнец захочет купить мою руду, то пусть он забирает всю руду, которая у нас имеется, а это ни мало, много, а 10 тысяч талантов. Так что ты понимаешь, что я человек очень серьезный, на всякую мелочь размениваться не буду! Именно поэтому мне нужно оружие, а то в случае чего, мне будет нечем защитить свою жизнь и свои деньги, когда сделка по руде будет завершена! Поэтому я хотел бы знать, какое оружие ты нам сможешь предложить, которое мы могли бы всегда иметь при себе, не нарушая вашего закона. Какова будет его цена? Да, между прочим, как тебя зовут, а то как-то неудобно с тобой разговаривать, не зная твоего имени?!
   - Зови меня, Рубио! С раннего утра и до позднего вечера я кручусь на этой площади. Меня здесь все знают, в случае чего тебе не нужно будет меня разыскивать. Ты, варвар, когда ты захочешь встретиться со мной, просто приходи на эту площадь и первому же торговцу скажи, что хочешь видеть Рубио, меня обязательно для тебя разыщат! Что же касается оружия, то сейчас я могу предложить тебе простые боевые кинжалы или длинные ножи, которыми очень удобно крепятся на ногах или на руках. Ими очень удобно пользоваться в городских драках, особенно когда в драке принимает участие много народа. Каждый кинжал тебе будет стоить двести сестерций, а каждый нож - сто пятьдесят сестерций. Если ты хочешь, чтобы я изготовил бы для тебя какое-либо специфическое оружие, тогда нарисуй его мне, через пару дней ты его получишь в готовом виде! Тогда и определимся с платой, к тому времени я буду знать, сколько оно может стоить?
   - Хорошо, Рубио, твои условия нашей сделки справедливы и мне подходят! Вот получи деньги, я возьму три кинжала и три ножа!
   - Ничего себе, варвар, ты вооружаешься так, словно на войну собрался!
   - Не твоего ума дело, Рубио! Получи деньги и, как можно быстрее, принеси наше оружие. Да, между прочим, завтра я снова пойду в Рим через эти ворота. Тогда ты мне скажешь, готов ли твой кузнец приобрести у нас болотную руду, и за какую цену? В том случае, если сделка состоится, то ты за помощь в ее организации получишь семь процентов от общей цены. Словом, Рубио, ты можешь стать очень богатым человеком, если будешь мне так и дальше помогать! А теперь ты можешь мне сказать, какое оружие можешь предложить мне завтра?
   - Клинки, замаскированные под палки.
   - Что ж, это очень интересно! Тогда мы встретимся еще и завтра.
   Через некоторое время, закрепив на своем теле купленное оружие, Валент, Винди и Рябой шагали по Фламиниевой улице, постепенно удаляясь от сторожевой башни и площади. Сегодня весь день они собрались провести в Риме и посвятить его в основном знакомству с городом, с его горожанами.
   Глава 2
   1
   Дела складывались таким образом, что Квеций Лектус был вынужден каждый раз отправлять в город на поиски заказчиков болотной руды одних и тех же людей, Валента, Винди и стражника Рябого. Другие же оказались по горло занятыми работами в поместье "Марано". Как скажем, к примеру Хан, тот ни на минуту не расставался и не хотел расставаться со своими стражниками, обучая их конному строю, искусству управляться лошадьми во время боя, ведению боя в конном строю. Это стало дело его жизни, а Рим его попросту не интересовал!
   Винди же с громадным удовольствием собиралась и проводила время в городе. Эта хитрая девчонка успевала, пока Валент и Рыжий переговаривались с кузнецами или с купцами, владельцами лавок скобяным товаром, посетить лавки своего женского интереса и кое-что там купить для отрады души. Валент находился в поиске, пытаясь разгадать самого себя и понять, чего же именно хочет? Посещение города, встречи с людьми давали ему ответы на многие вопросы, но пока еще не подсказали ответа на главный вопрос, что же он собирается дальше делать? Рыжий был счастлив проводить так много времени с Валентом и Винди, общение с ними делало его большим знатоком по многим вопросам и ремеслам. Когда однажды вечером после возвращения из города своим товарищам он продемонстрировал один прием ухода из-под смертельного удара вражеским мечом с немедленным нападением, то его авторитет среди стражников вырос до необозримых высот.
   Почти неделю они каждый день ходили в Рим со своим заданием, возвращались поздно вечером. Кухарка тетушка Зурна кормила из замечательным и всегда горячим ужином. Усталые, с ноющими от долгой ходьбы ногами, они ложились спать. Утром они просыпались и после хорошего завтрака отправлялись снова в город. Но сегодняшний день как-то не задался. Во время прохода в город к ним придрался стражник, мол, в город идете с оружием, господа варвары. Личный досмотр так и не принес результата, оружия не было обнаружено. На площади их встретил совершеннейший переполох, кто-то зарезал Рубио. Разумеется, никто не знал, за что или по какой причине убили этого парня. Ведь, в принципе, он никому особо не досаждал. Затем снова начался, ставший привычным обход римских кузниц и скобяных лавок.
   Вот уже три или четыре минуты в одиночестве и в гордом молчании, берегла дыхание, Винди дралась на ножах с двумя парнями неизвестного возраста, неизвестного роду племени. Она яростно от их скоростных наскоков отмахивалась ножом с длинным лезвием! В ее голове билась отчаянная мысль о том, что простые уличные бандиты обычно плохо дрались на ножах, эти же парни своими ножами владели на высоком профессиональном уровне. Их руки, тела действовали на уровне условных рефлексов. Они попросту не думали о том, как и куда нанести ножом удар или сделать выпад в ее сторону, они все это просто делали и совершенно неожиданно для Винди!
   Особенно трудной ей пришлось на первых минутах этой схватки, когда двое проходивших мимо парней внезапно развернулись и с ножами в руках напали на нее практически со спины. Но их атака сразу же захлебнулась, когда совершенно неожиданно для этих парней Винди их атаку остановила простой палкой, которую в тот момент несла в руках. Эта палка вдруг оказалась отлично заточенным клинком. Но к какой-то момент Винди зевнула и в результате потеряла эту свою палку-клинок, которую на второй день поездки в Рим им продал Рубио на том эе самом рынке, где его сегодня убили. Она ошибочно в тот момент полагала, что эти парни являются уличными бандитами. Получив от нее достойный отпор, они тотчас же убегут, растворятся в городском лабиринте узких улиц. Но эти бандиты никуда не побежали, а мгновенно повторили нападение, на этот раз с боков девчонки. От смерти Винди ушла перекатом через плечо, но палку-клинок при этом она потеряла, на ноги девчонка поднялась уже с этим ножом в руках.
   Ловко поднырнув под руку одного из парней, Винди намеренно продемонстрировала свое желание длинным клинком своего ножа нанести удар в область солнечного сплетения второму противнику. Когда тот начал группироваться и сгибаться, чтобы защитить верхнюю часть своего живота, она, используя инерцию движения своего тела, почти не отталкиваясь ногами от земли, перешла в выполнение сальто с вращением тела по своей оси в воздухе во время переворота. В таком перевернутом положении девчонка своей левой рукой не очень сильно мазнула того по щеке, имитируя оплеуху. От полной неожиданности тот остолбенел на долю мгновения, что позволило Винди второй рукой, в которой она держала свой клинок, резануть его по груди сильным скользящим ударом. Белая туника этого парня мгновенно окрасилась его кровью.
   Эта встреча-драка с римскими парнями произошла на одной из городских площадей, образовавшейся на пересечение двух или более улиц Рима. После долго дня блужданий по незнакомым улицам Рима Валент, Винди и Рыжий вышли на эту площадь, которая ничем не отличалась от других площадей города. К этому времени они в разговорах с горожанами кое-что выяснили. Узнали о том, что в Риме существует коллегия мелочных торговцев и кузнецов, во главе которой стоял некий магистр Авл Тибуртий Тимисон.
   Правда, горожанин, с которым разговаривал Валент, так и не смог вспомнить, где можно было бы найти этого магистра. Он посоветовал поговорить с любым римским кузнецом и тот, наверняка, подскажет, где и как найти Авла Тимисона. Еще в первый день своего посещения Рима они узнали о том, что римские кузнецы не живут одним отдельным кварталом, как скажем, это было в Кремоне или в других италийских городах. Теперь им предстояло потратить многие часы на поиски одного человека, который мог бы им подсказать, кто мог бы быть заказчиком болотной руды у Ористеса Полинома.
   Валент решил посоветоваться по этому вопросу с простым продавцом мясных римских котлет, которые тот жарил на своей жаровне, установленной чуть ли не посередине улицы, заставляя пешеходов обходить его стороной, скребя спинами по стенам домов. Продавец котлет оказался разбитным парнем с громким голосом. Он ловко орудовал своим ножом и вилкой, поджаривая рубленное мясо на жаровне, в которой кипело, бурлило якобы масло. Пара минут и поджаренное мясо он вилкой, заостренной палочкой в один зубец, выхватывал из кипящего масла. Посыпав мясо ореховой смесью, котлету он заворачивал в маисовую лепешку, или клал на ломоть свежего хлеба, в зависимости от полученного заказа. Продавец громко расхваливал свои котлеты, как самый лучший продукт во всем Риме, одновременно он успевал котлету вручая своему очередному клиенту. Валент обратил внимание и на то, что этот уличный продавец одновременно обслуживал трех бедняков, которые явно были плебеями и которые могли позволить себе потратить тройку ассов на эту римскую котлету.
   Не отвлекаясь от своей работы, жарки котлет, этот торговец попытался объяснить Валенту, что сегодня Рим настолько большой город, что он живет по своим собственным законам. Эти законы не позволяют ремесленникам города селиться поквартально, как это происходит в других городах Римской Империи! Каждый римский ремесленник вынужден выбирать место для своей лавки или селиться в том городском квартале, где существует спрос на его продукцию.
   - В Риме, парень, за все приходится платить, хочешь сходить в городские термы - плати, хочешь попить холодной водицы - плати! И, если ты не зарабатываешь достаточно денег своим трудом, то тебе очень трудно будет жить в нашем городе. Поэтому городские кузнецы вынуждены селиться там, где их продукция и их кузницы востребованы. Наш горожанин ленив, он не пойдет за тридевять земель для того, чтобы, скажем, починить свой кинжал, по этому вопросу он обратится в ближайшую кузницу.
   Вот и пришлось с этого момента нашей троице свои поиски вести, исходя из этого постулата, озвученного уличным торговцем римскими котлетами. Они теперь просто бродили по городу, переходя с одной на другую улицу, посещая скобяные лавки или кузницы. Они заходили в довольно-таки редкие кузницы чтобы у ее владельца поинтересоваться, не заказывал ли он болотной руды купцу Ористесу Полиному из Пьяченцы?! Везде они получали негативные ответы, но, к слову сказать, многие кузнецы хотели бы приобрести болотной руды для своих нужд. Правда, они сразу же умолкали и уже больше не поднимали этого вопроса, когда узнавали, какое количество руды эти варвары сарматы хотели бы продать!
   Из-за такого безрезультативного хождения по городу Валент внутри себя начал потихоньку звереть. Прежде всего парень не ожидал, что Рим окажется таким большим городом, что в нем более чем шестьсот улиц, и чуть ли не на каждой из них имелась лавка с кузнечными или со скобяными товарами. В течение сегодняшнего дня Валент вот уже более десяти раз заходил в такие лавки, повсюду, встречая гостеприимство со стороны их хозяев, получал негативный ответ на свой главный вопрос.
   Винди давно уже надоело заходить в такие лавки, ничего интересно кузнецы или владельцы лавок не могли ей предложить. Поэтому она теперь сама планировала такие посещения Рима, выбирая время для удовлетворения своих собственных интересов, посещая лавки с женскими товарами, ее сейчас интересовали золотые и серебряные украшения, а также чисто женское оружие. Стражник Рыжий один из троих искренне радовался тому, что таким неинтересных делом, как опросом кузнечных ремесленников, он занимается в компании таких уважаемых варваров, как сарматы Валент и Винди. Причем, эта сарматская девчонка ему очень понравилась, он даже подумывал о том, не предложить ли ей свое сердце и руку!
   Сегодня город не совсем гостеприимно встретил Валента, Винди и Рыжего, он неохотно раскрывал перед ними свои секреты и тайны! Почти неделю они провели на улицах этого великого города, многие вещи им стали понятны, но оставалось еще много неразгаданных тайн. Еще в свой самый первый день знакомства с этим большим городом, когда они все трое совершенно в нем не ориентировались, Валент, Винди и Рыжий обратили внимание на одну странную вещь. Незаметно для самих себя переходя из одной в другую улицу. По какой бы римской улице они не проходили, к ним всегда в начале той и или иной улицы приклеивались странные личности с бегающими глазами. Та девушка с сорванцами, шедшая за ними по Фламиниевой улице, давно ушла в прошлое и больше им уже не попадалась!
   К слову сказать, эти же личности с бегающими глазами гораздо лучше их ориентировались в этих сложных и мало кому понятных переплетениях городских улиц, переулков и в проходах между домами. Они не всегда их преследовали на всем протяжении той и или улицы, временами эти личности то шли впереди или позади них, а то вдруг выходили из какого-то бокового ответвления и начали плестись за ними вслед. Причем, этих личностей было трудно выделить среди народа, гулявшего или проходившего по римским форумам и улицам. К тому они так умели так скрытно вести себя среди народа, вышедшего на улицу, что растворялись в нем, не привлекали к себе чужого взгляда или внимания. Эти личности одевались или как плебеи, или как горожане среднего достатка, что позволяло им растворяться в уличной толпе. Они ходили по римским улицам, разговаривали между собой только им понятным языком или жестами рук.
   Седобородый этруск Эмилио, главарь одной из городских шаек, давно обратил внимание на этих трех человек, двух господ сарматов и одного их слугу, босяка. Он был глубоко убежден в том, что его шайке не составит особого труда почистить карманы этим трем богатым бездельникам, избавить их от лишнего груза сестерций. А если повезет, то им следует попытаться захватить и пленить богатую добычу, красивую сарматку, за которую любой мужик был бы готов отвалить такое количество сестерций, сколько эта девчонка будет весить. В худшем случае эту сарматку можно было бы продать в один из городских лупанаров за очень хорошие деньги.
   Главарь приказал двум своим наиболее подготовленным бойцам галлам на всякий случай попастись на городской площади, миновать которую эти лохи-сарматы вряд ли смогут. Сам же он с четырьмя другими бойцами своей шайки решил устроить засаду этим лохам поблизости от лавки кузнеца, которую эти варвары, наверняка, посетят.
   Когда донельзя усталые этой бесконечной и, казалось бы, совершенно бесцельной ходьбой по римским улицам, Валент, Винди и Рыжий вышли на очередную площадь, то у первого же прохожего Валент поинтересовался и выяснил, где находится разыскиваемая ими лавка кузница? Лавка, по словам прохожего, находилась в самом начале другой улице, которой так же, как и только что пройденная ими улица, выходит на эту же площадь. Раздосадованный этой информацией Валент, давно уже решивший, что после посещения этой кузнечной лавки он вместе со всей своей компанией вернется обратно в поместье "Марано", пересек площадь и пошел к началу нужной ему улице. Вслед за ним шел стражник Рыжий, у которого с каждой минутой портилось настроение, ему совершенно не хотелось так рано возвращаться обратно в поместье.
   Винди тоже не хотелось возвращаться обратно и разговаривать с владельцем лавки по продаже скобяных товаров. Тогда она решила остаться и обследовать саму эту городскую площадь. Может быть, ей повезет и на ней имеется какая-либо интересная лавка по продаже чего-нибудь женского. Подумав немного, она крикнула Валенту в спину:
   - Я немного подустала! Подожду вашего возвращения у городского фонтана!
   В тот момент они все трое были на грани психического срыва от безрезультативности сегодняшнего дня и к тому же они надоели друг другу! Поэтому никто из них не обратил внимания на то обстоятельство, что эта площадь не в пример другим городским площадям, которые они только что миновали, не была заполнена уличной толпой. На ней практически не было торговцев римскими котлетами, лоточников, продававших всякую всячину. Добропорядочные римские граждане, вовремя заметив появление на площади членов банды этруска Эмилио, постарались, как можно быстрей, подобру-поздорову с нее убраться. В результате сама площадь опустела, на ней остались только пара или тройка безусых сорванцов!
   Валент так и не повернулся, не ответил на крик Винди, он вскоре вместе со стражником Рыжим скрылся за домами той улицы, на которой, как ему сказали, должна была находиться разыскиваемая ими лавка кузнеца. Обиженно пожав плечами, настоящие друзья так не ведут, Винди еще раз осмотрелась вокруг и, увидев на противоположной стороне площади лавку по продаже золотых и серебряных женских украшений, поднялась на ноги и пошла к этой лавке. Она настолько устала, что поначалу не обратила внимания на то, что две тени неожиданно перегородили ей дорогу, а незнакомый голос игриво произнес:
   - Девонька, куда спешишь, торопишься? Не хочешь ли присоединиться к нам, чтобы повеселить нас своими сарматскими песнями, танцами и своим телом? Мы тебе за это хорошо заплатим!
   Опешившая от столь грубого даже по италийским меркам обращения, Винди подняла голову, в двух шагах от себя она увидела двух симпатичных римских бродяг, загорелых до черноты и одетых в более или менее приличные туники.
   Эти римские бродяги почему-то гнусно улыбались, пальцами рук делали ей непристойные жесты. Винди не знала того, что сейчас эти молодые римляне всеми своими силами старались вывести ее из равновесия, из спокойного душевного расположения. Эти оборванцы психиатры полагали, что своим воинственным видом и грозными лицами они сумеют молодую сарматку насмерть запугать. Заставить ее броситься перед ними на колени, кричать и умолять о пощаде, одновременно взывая о помощи к окружающим ее италийцам. Такое поведение сарматки давало им основание для того, чтобы ее обвинить в нарушении общественного порядка, связать ее по рукам и ногам и в дальнейшем полностью распоряжаться ее судьбой.
   Но вместо криков ужаса или о помощи, эти римские оборванцы вдруг услышали веселый женский смех, а затем женский кулачок раздробил носовой хрящ у одного из похитителей. Пока герой бродяга приходил в себя от унизительного для мужчины поведения сарматки и рукавом туники вытирал кровь, сочившуюся из носа, второй бродяга, его партнер, проворно отпрыгнул в стороны, принял боевую стойку, а в его правой руке появился длинный кинжал, который своим внешним видом и длиной лезвия весьма походил на солдатский гладиус. Пришел в себя и первый неудачливый ловелас, похититель сарматских женщин. Злорадно ухмыльнувшись, из-под полы своей туники он вытащил такой же кинжал, что и его товарищ по разбою и по похищениям женщин. Этот неудачливый ловелас, по своему характеру был болтливым человеком. Даже собираясь напасть и убить сарматку, женщину, он, не переставая, трепал своим длинным языком:
   - Ну, что, сарматская шлюха, ломаешься! Чего ты хочешь добиться своим сопротивлением?! Ты ничто, ты грязь у наших ног! Все равно мы тебя обезоружим, свяжем тебя по рукам и ногам! Заставим по утрам вылизывать наши солдатские калиги! А по вечерам и ночам ты будешь раздвигать свои ноги по нашим приказам! Когда ты своими прелестями нам надоешь, то мы тебя продадим в один из городских лупанаров или какому-либо старику для ночных забав!
   Подал голос и его партнер, в свою очередь поинтересовавшийся:
   - Чего ты хочешь, дура? Прекрати даже думать о сопротивлении, отбрось эту палку в сторону! Сдайся нам! В противном случае нам придется тебя прирезать! Только пойми, шляха, что убивать тебя нам совершенно не выгодно! От этого мы не получим никакой выходы, а твое тело сожрут бродячие городские собаки! А в лупанаре ты можешь прожить долгое время, принося себе и другим наслаждение! Получая за свою женскую работу полновесные сестерции! Если останешься живой, то своим телом будешь ублажать стольких мужчин, как ни одна другая женщина! Так что подумай, мразь...
   Вполуха прислушиваясь к болтовне противника, при этом хорошо понимая, что этой болтовней они отвлекают ее внимание, Винди приняла стойку, готовясь к отражению внезапных атак противника. В этот момент в ее сознании как-то мельком проскочила мысль о том, что ей все же не стоило бы так нагло вести себя с Валентом и Рыжим. Она пренебрегла их компанией ради того, чтобы полюбоваться золотыми и серебряными побрякушками! В результате Фортуна сыграла с ней злую шутку, еще раз убедительно доказав, что рано или поздно люди всегда платят за ошибки, совершенные ими в своей жизни!
   В этот момент толпа зевак и ротозеев, а также умирающих от скучной жизни жителей Рима образовала кольцо наблюдателей за предстоящей дракой двух римских плебеев с сарматской дикаркой! Винди хорошо понимала, что в этой толпе не найдется настоящего мужчины, который с оружием в руках встал бы на ее защиту! Она также прекрасно понимала, что ей вряд ли удастся долго выстоять против этих двух римским придурков, так как она хорошо владела луком, но не мечом или ножом. Чтобы сохранить свою жизнь, Винди нужно продержаться до момента возвращения Валента и стражника Рыжего из лавки кузнеца.
   Когда оба противника с разных углов атаки бросились на нее, Винди сумела уйти с линии атаки одного противника и отбить удар кинжала, направленный в ее сердце! Практические без паузы или остановки она крутанулась на каблуках своих солдатских калиг и сделала резкий выпад палкой клинком. От полной неожиданности тот остолбенел на долю мгновения, что позволило Винди рукой, в которой она держала свой клинок, резануть им по груди противника. Белая туника этого парня мгновенно окрасилась его кровью.
   Девчонка тут же, словно резиновый мяч, отскочила на шаг назад, и, снова приняв прежнюю стойку, она была готова снова отражать атаки противника. Винди хорошо увидела, как кровью стал быстро набухать хитон на груди этого парня. Рана была, разумеется не смертельной, но очень сильно кровоточила! Внутреннее наитие девчонки в этот момент ей подсказало, что теперь этот италиец будет более осторожен в атаках и, возможно, очень скоро он выйдет из драки из-за большой потери крови.
   Толпа же зрителей постепенно выростала вокруг ристалища, на котором одинокая сарматка отстаивала свою жизнь перед двумя наемными убийцами. Кругом раздавались крики зрителей, делавших ставки в тотализаторе. Пока ставки делались один к десяти! Толпа, почувствовав запах первой крови, начала громко скандировать, подбадривая своих сограждан:
   - Кончайте сарматскую шлюху...
   - Растерзайте ее на куски, парни...
   - Если вы не можете с этой девкой покончить, то дайте нам это сделать...
   - Вперед мужики, распорите ей живот своими ножами!
   Но Винди не испугалась этих кровожадных выкриков уличных зевак и ротозеев. Она только упрямо поджала свои губы, прищурила глаза, внимательно наблюдая за поведением обоих своих противников. Те же о чем-то переговорили между собой. Причем, криминальный язык, которым они вели переговоры, Винди был совершенно непонятен. Девчонка в ответ была вынуждена еще более напрячься, усилить свое внимание. Теперь она ни на секунду не отрывала своих глаз от противника. Тогда они оба, осторожно переступая, с разных сторон двинулись на сарматку. Винди показалось, что в начинающейся атаке на нее обоих противников скрывается какая-то закавыка.
   Подумав немного, Винди выстроила следующую цепочку действий своего противника, исходя из предположения, что они, видимо, пришли к мнению в том, что раненый боец не сможет атаковать сарматку с таким же, что и прежде, напором! То есть полученная рана не позволит раненому противнику произвести полноценную атаку. Но он может своими движениями, имитациями атак отвлечь ее внимание от действий своего напарника и тогда, если атакующий в полную боец сумеет уловить в ее поведении слабину или она на мгновение отвлечется от его действий, то заранее подготовленная атака позволит ему ее успешно завершить.
   Но эти римские убийцы никогда не встречались, не были знакомы с характерами сарматов, тем более, они не могли знать упрямый, взрывной характер Винди. Девчонка так и не позволила двум опытным бойцам противника разыграть свою партию, она сама атаковала их по своим собственным правилам! Сарматка сорвалась с места и стремительно атаковала обоих противников, когда они еще только готовились перейти в атаку на нее саму! Как-то получилось так, что по стремительным движениям девичьего тела вдруг стало понятно, что сарматка атакует совершенно здорового и самого сильного своего противника!
   Зрители в окружающей толпе успели увидеть, что этот парень почему-то испугался этого стремительного движения сарматской девчонки. Он слегка притормозил свое продвижение вперед, отчего его раненый напарник снова оказался лицом к лицу с дикаркой. На этот раз Винди даже и не подумала попридержать движение своей руки с ножом в руке. Последовал короткий росчерк ее ножа! Подкосились ноги парня, он начал заваливаться на спину, демонстрируя зрителям широкую красную полосу, протянувшуюся от одного уха до другого уха. Затем послышалось странное и громкое кхеканье, изо рта с кашлем во все стороны полетели кровавые брызги. Уже мертвое тело коснулась глиняных плит площади. Но Винди не прекратила движения своего тела, после удара ножом она снова ввинтилась в воздух, растворилась в нем, чтобы вдруг приземлиться в двух шагах перед замерзшим от ужаса противником. В последнюю минуту своей жизни тот смалодушничал и успел только выкрикнуть:
   - Не убивай меня! Меня заставили, я могу быть тебе по...
   Но острый клинок ножа сарматской девчонки перерезал его горло!
   Следует признать, что Винди не хотелось убивать этих римских двух парней, они были ей совершенно незнакомы и безразличны. Любимый дед, князь Лисовский, всегда хотел из своей внучки воспитать нежную девушку, которая со временем должна была стать женщиной, любящей своего мужа и детей, а не быть кровожадным монстром, в которого она начала превращаться, находясь в ссылке в античных временах. Но ссылка в Римскую Империю, общение с италийцами, в своей жизни, не признававшие ничего другого, кроме силы и жестокости, начали сказываться на ее характере. Теперь Винди, как правило, на проявленную по ее адресу жесткость отвечала той же жестокостью, на грубость - грубостью! Сейчас она стояла над умирающим италийцем, горло которому только что перерезала своим ножом, смотрела на его лицо, и по ее щекам медленно катились крупные слезы. Девчонка из будущего стояла и плакала, не замечая того, что происходило вокруг нее!
   Римская толпа притихла, больше из нее не слышались крики-призывы к расправе с варварами сарматами! Зеваки и ротозеи явно не ожидали такой печальной развязки событий, только что произошедшей на их глазах. Ни один плебей в этой толпе не хотел и не желал поверить всему тому, что только что наблюдали его собственные глаза. Им явно не понравилось, что молодая, стройная и очень красивая девчонка сарматка своим ножом отправила на небеса двух италийских юношей. Причем, эти италийцы не были какими-то там олухами землепашцами, которые ничего помимо того, чтобы копаться в коровьем или в конском навозе не умели. В какой-то мере убитые были настоящими отпрысками этого великого города Рима. Они были бойцами, если судить по их умению строить тактику боя, выстраивать единую линию атак на противника, грамотно владеть холодным оружием.
   Словом, в этой толпе, состоявшей из различных представителей италийского городского плебса, начали медленно назревать, накаляться антисарматские настроения.
   2
   Когда Валент вместе со стражником Рыжим спустился в лавку скобяным товаром, то он сразу почувствовал непонятный дискомфорт. Лавка была, как лавка, она ничем не отличалась от других лавок, которые они посещали ранее за сегодняшний день. Тот же каменный прилавок, те же деревянные стеллажи, заваленные кузнечным товаром, и тот же торговец, которого не охватишь двумя руками в поясе. Почему-то кузнецы, ставшие торговцами и владельцами собственных лавок, становились обладателями очень больших животов, становились неторопливыми в ходьбе, в своих движениях, да и в своих мыслях тоже. Вот и этот бывший кузнец Лавр Венеций Криптон имел громадный живот, бороду лопату и длинные космы волос свисали с его головы. Во лбу волосы были подвязаны узкой полоской материи, чтобы ниспадающие волосы не закрывали бы глаза этому торговцу. Вот его глаза Валенту понравились, они внимательно и уважительно следили за каждым его или Рыжего движениями. Но в этих глазах прочитывалась честность, откровенность бывшего кузнеца Лавра Криптона.
   - Приветствую тебя, Лавр Венеций Криптон! - Сказал Валент, сходя с последней ступеньки лесенки на пол, одновременно он поднял свою правую руку в италийском салюте.
   Лавр Криптон, как сидел на деревянном табурете, который мог бы выдержать вес слона, таким мощным сооружением был этот самый табурет, так и продолжил на нем сидеть. Валенту показалось, что этот мужик находится в предынфарктном состоянии. Уж слишком красным было его лицо! Лавр Криптон так и не пошевелился, ничего не сказал в ответ на прозвучавшее приветствие варвара сармата.
   - На прошлой неделе, преодолевая искусственные барьеры, вражеские засады, я и мои товарищи привели в Рим караван в сто повозок. Повозки каравана были сверх меры загружены болотной рудой! Во время движения каравана из Пьяченцы в Рим мы потеряли много стражников, возничих и рабов, погиб и сам купец Ористес Полином владелец этого каравана. Перед тем, как навсегда закрыть свои глаза, Ористес Витрувий Полином передал мне и моим товарищам право распоряжаться своим караваном и грузом. В присутствии нотариуса он успел только прошептать свое завещание и сказать, что основной груз каравана, предназначен кузнецам Рима. Все, что я знаю об этих римских кузнецах, так это то, что они по приказу Совета города куют большую партию гладиусов для италийской армии.
   Лавр Венеций Криптон продолжал неподвижно сидеть на своем табурете, никак не комментируя слова Валента. Переговоры с этим италийским торговцем скобяным товаром, не успев начаться, как уже зашли в тупик из-за его молчания. Валент немного растерялся, сейчас он попросту не знал, как себя дальше вести с этим слишком уж молчаливым купцом. Но в этот момент что-то начало происходить с его головой, с его сознанием, Валенту показалось, что очень добрый по характеру человек, добродушно ему посоветовал не стесняться обстановки и продолжить свой рассказ.
   - Да, в принципе, Лавр Криптон, на этом мой рассказ и заканчивается. Каждый день на прошлой мы проводили в Риме, разыскивая кузнецов или торговцев, заказавших болотную руду Ористесу Полиному. Но, к великому сожалению, мои поиски так и ничем завершились. После встречи с тобой я возвращаюсь в поместье "Марано", это поместье мы используем в качестве нашей штаб-квартиры, в нем мы храним наш груз, болотную руду и товары! Не мог бы ты, Лавр Криптон, нам подсказать, где мы могли бы разыскать тех купцов или кузнецов, которые заказали Ористесу Полиному болотную руду? Можешь ли ты пооветовать, где я тогда мог бы найти магистра коллегии кузнецов Авла Тибуртия Тимисона? Он, наверняка, знает о тех кузнецах, которые заказали болотную руду.
   Пока Валент всеми правдами и неправдами пытался наладить разговор с молчуном Лавром Криптоном, стражник Рябой постоял пару минут рядом с ними. Но, обратив внимание на то, что Валент только зря теряет время, пытаясь в чем-то убедить великого молчуна Лавра Криптона. Рябой пару раз хватался за эфес своего кинжала, надувал щеки и грозно шевелил бровями, видимо, желая застращать эту статую, а не торговца скобяным товаром. Правда, стражник очень быстро сообразил, что никакими угрозами, всей правды от этого римского торговца не добьешься, поэтому он тут же ко всему потерял интерес. На пару шагов Рыжий отошел в сторону, где принялся с глубоким интересом рассматривать солдатские мечи, гладиусы, выставленные на продажу.
   В сотый раз повторив свой вопрос этому торговцу скобяным товаром, не желает ли тот сам, или же он знает кого-то еще из римских торговцев, кто хотел бы приобрести 10 тысяч талантов болотной руды. Так и не получив ответа, Валент окончательно пришел к мысли о том, что бесполезно с Лавром Криптоном о чем-либо разговаривать! Он, молча, начал собираться, взял с прилавка свой петасос, надел его на голову и уже совсем собрался покинуть эту лавку, как друг услышал какой-то странный и незнакомы голос:
   - Сегодня ночью или завтра утром жди от нас гостей! Тогда и поговорим о деле! А тебе и твоим друзьям советую быть поосторожней и повнимательней! Ты и твои друзья попали в поле зрения местной шайки злодеев, ее главарь - седобородый этруск Эмилио не знает жалости!
   Валент не стал искать источника этого доброжелательного голоса, ведь, кроме него, стражника Рыжего и этого странного молчаливого торговца скобяным товаров в лавке никого больше не было! Ему не трудно было догадаться о том, кто именно к нему обратился с этим внезапным предупреждением. Но сам он никак не отреагировал на это внезапное, телепатическое обращение торговца. Он только рукой поправил кинжал под туникой и нож, закрепленный на локте и, благодарно кивнув головой Лавру Криптону, вместе со стражником Рыжим направился к выходу из лавки.
   - Подожди, сармат! - Внезапно жестким голосом потребовал Лавр Криптон. - Я же только что тебе рассказал о том, что за дверями моей лавки вам придется сразиться с четырьмя бойцами, мастерски владеющими саблями и мечами. Своими кинжалами и ножами вы с ними не справитесь! Так что ты сам и твой товарищ подойдите к стеллажу и выберете себе гладиус по руке и по вкусу. Да, и ты постарайся покончить со всеми членами этой банды, чтобы никто больше не бегал бы за вами в поисках реванша или возмездия.
   Не сговариваясь, Валент и Рыжий подошли к стеллажам с оружием, с восторженным видом они принялись рассматривать и опробовать прославленные римские мечи. Ковка и баланс мечей были почти идеальными, Рыжий остановил свой выбор на третьем мече, а Валент перебрал целых восемь мечей, прежде чем остановил свой выбор на, казалось бы, совершенно невзрачном гладиусе. Тщательно припрятав ножны с мечами в складках своих туник, Валент и Рыжий стали по ступеням каменной лесенки подниматься к выходу из скобяной лавки. На последней ступеньке он обернулся, приподнял шляпу и слегка склонил голову, таким вежливым образом попрощавшись с торговцем Лавром Криптоном.
   Римская улица, на которой находилась лавка Лавра Криптона, была совершенно безлюдной! Одно уж это обстоятельство насторожило Валента, когда они проходили в скобяную лавку, то на улице находилось достаточно много народа. Обычно с раннего утра и до позднего вечера любая римская улица всегда была заполнена народом. Уже стоя на мостовой, Валент внимательно осмотрелся вокруг. После чего он сообразил, почему на них не нападают римские злодеи. Дело заключалось в том, что в Риме тех античных времен было практически невозможно найти две совершенно одинаковые улицы или два совершенно одинаковых дома. В большинстве своем это происходило из-за того, что строительство жилых домов в те времена велось по принципу тяп-ляп или как получится. Не было единого плана градостроительства, появление новых улиц заранее не планировалось. Архитектура и архитекторы только зарождались и в основном они использовались для строительства особняков и вилл богатых италийцев!
   Римские улицы были неширокими, земля в городе даже в те времена была слишком уж дорогой, поэтому дома строились чуть ли не впритык друг к другу. Широкой улицей считалась та, на которой прохожий, раскинув свои руки, ладонями касался стен противоположных друг другу жилых зданий. Такие "широкие" улицы наиболее часто встречались в Риме, но часто встречались и такие улицы, по которым можно было бы только протискиваться, а два встречных пешехода не могли разойтись!
   Так вот улица, где находилась скобяная лавка, которую Валент и Рыжий только что покинули, располагалась на широкой римской улице. Устраивать засаду на такой улице было бы себе дороже, два вооруженных и хорошо обученных бойца, стоя спиной друг к другу, бесконечно долго могли бы отражать атаки любого противника. Такие широкие улицы более всего подходили для работы душегубам, действующим одними только ножами и с наскока! Такой злодей мог внезапно со спины наскочить, ударить ножом в сердце и тут же убежать! Но, когда к делу подключались опытные бойцы, то и такие наскоки иногда бывали бесполезными и даже опасными для самих душегубов. Опытный и заранее подготовленный боец практически всегда успевал нанести ответный удар по врагу ножом или кинжалом.
   Более не задерживаясь у лавки, Валент с Рыжим зашагали в ту сторону улицы, где находилась площадь. Вскоре они убедились в правильности своего мышления, враг находился именно там, где они и предполагали. Перед самым выходом улицы на площадь ее перегородили четыре италийца, они устояли укутанные в тоги, что их голов не было видно. Присмотревшись, Валент все-таки приметил, что один из четверых злодеев имел седую бороду. Будучи настроенными на бой с противником, Валент и Рыжий шли по улице, они не замедлили шага и перед барьером из четырех убийц.
   Наблюдая такую решительность со стороны своего противника, четверо злодеев, преграждавшие проход на городскую площадь, сильно обеспокоились этим обстоятельством! Они слишком уж привыкли к тому, чтобы избранные ими в качестве жертвы люди при их виде падали на колени, моля о спасении души. Эти же два варвара повели себя так, словно их совершенно не беспокоили возможность столкновения с городскими бандитами! Когда встреча вот-вот должна была состоятся, театрально отбросив тогу в сторону, вперед выступил седобородый этруск Эмилио. Хорошо просчитанным жестом, он вскинул правую руку вперед и верх, ладонью, обращенной к варварам, но не приветствуя, а требуя остановиться!
   Валент и Рыжий слегка замедлили свой шаг, но не остановились! Тогда этруск Эмилио хорошо поставленным театральным голосом произнес:
   - Варвары, остановитесь, ни шагу вперед! Вы же не хотите, чтобы ваши души покинули бы вашу бренную плоть?! Мы не будем вас задерживать или убивать, если вы нам отдадите свои кошельки со всеми сестерциями, которые имеете при себе?!
   Валент достал один сестерций и, не раздумывая, швырнул его в лицо старика этруска.
   - Получи оплату за проход, седобородый убийца! Этот сестерций все, на что ты можешь рассчитывать в качестве оплаты за наш проход на площадь!
   Своим как бы наглым поведением, словами Валент оскорбил и унизил не только главаря этруска Эмилио, но и каждого члена его шайки! Причем, унижение получилось настолько сильным, что у бандитов помутился разум. До этого момента еще ни один человек не мог себе позволить поднять голос противореча главарю их шайки, а тут он получил сестерцием в лицо. Весь Рим посмеется над Эмилио и его шайкой, если в живых останутся свидетели. Четверо злодеев обнажили свои мечи и кинжалы, толпой набросились на двух варваров, которые позволили себе так зло над ними посмеяться. Схватка получилась мгновенной! Всего доли секунды мечи постучали друг о друге, сталь из стали высекла огненные искры. Эти искры, подобно женским слезам, тяжело падали на землю, на мостовую, покрытую базальтовой плиткой.
   Результат схватки оказался удручающим для членов уличной шайки этруска Эмилио. Рыжий прикончил одного из злодеев. Глубокий порез на лбу, обильно сочившийся кровью, получил сам Эмилио, он то и дело рукой встряхивал кровь со лба. Теперь лоб этруска украсила широкая кровавая полоса, оставленная лезвием гладиуса Валента. Почему-то Валент в самый критический момент атаки оказался настроенным менее решительно, чем стражник Рыжий. Он ослабил хватку своей рукой рукоятки меча. В последнюю секунду едва с силой не отбросил его в сторону, когда лезвие его меча прорезало кожу на лбу седобородого душегуба.
   Этруск Эмилио, видимо, почувствовал слабину, вдруг проявившуюся в действиях Валента! Главарь вместе с еще одним из своих бандитов обрушился на Валента мощной серией приемов, финтов и выпадов своего меча. Тому некоторое время еще удавалась, демонстрируя исключительное мастерство оборонительного боя, без ранений и травм уходить из-под ударов мечей обоих своих противников. Третий же бандит потихоньку начал стражника Рыжего потихоньку оттеснять в сторону от главной схватки своего главаря с Валентом, так как хорошо понимал, что тем самым ослабляет обоих своих противников.
   Валент же почувствовал, что внутри него появилась какая-то сила, она сдерживала руку Валента, стопорила его движения, ослабляла его удары мечом, когда он пытался перейти в атаку на своего противника! Валент дрался отчаянно, из последних сил он удерживал в руках свой гладиус, но он всем своим сердцем ощущал, как с каждой минутой боя его силы медленно, но верно таят, их становилось все меньше и меньше! Еще несколько минут такого оборонительного боя, и вскоре Валент начнет сдавать свои позиции, пропускать удары мечей противника!
   В этот момент в сознании Валента начали всплывать лица людей, которых он хорошо знал и глубоко уважал. Первым появилось лицо Великого князь Бруно, который грустно молвил:
   - Плохо же я тебя учил и воспитывал, сын мой!
   Затем перед ним появилось лицо директрисы школы "Драконий коготь" фру Кникельсен, которая, глядя ему в глаза, заявила:
   - Не думала я, что ты, Валент, можешь стать таким отвратительным воином!
   Его приемная мать княгиня Анастасия Волевая ревела белугой и все повторяла:
   - Ну, а кто же тебя похоронит, мой дорогой мальчик?!
   Последним появилось лицо этой нахальной гусыни красавицы Винди, которая неожиданно зло заявила:
   - Валент, меня убивают на площади, а ты здесь забавляешься с этим старыми пердунами! Сам ложишься под их мечи! Кончай забавляться, беги, меня спасай!
   Слова Винди влила новую мощь и силу в жилы Валента, его мускулатура налилась силой и небывалой энергией. Парень от оборонительного фехтования внезапно перешел к уверенным атакам противника. Меч, словно ожил в его руках, Валент стал им наносить сильные, уверенные и до конца выверенные удары по своим обоим противникам. Первым снова пострадал седобородый этруск Эмилио, главарь банды, ударом меча Валент отсек ему руку, в которой тот держал свой меч. Затем уходя от своего второго противника, ссыльнопоселенец снова мощно атаковал Эмилио и, резко разворачиваясь по часовой стрелке, острием клинка своего гладиуса снес половину его головы.
   Брызнувшая во все стороны кровь седобородого с ног до головы забрызгала Валента, но она попала в глаза и второму зложею. Тот не придумал ничего лучшего, как рукавом своей туники принялся вытирать свои глаза. Валент подошел к нему, и под его левую лопатку погрузил половину клинка своего гладиуса. Душегуб сильно дернулся и тут же умер!
   В этот момент стражник Рыжий прикончил своего противника, тот, став невольным свидетелем гибели главаря своей шайки своего товарища, сразу же потерял волю к сопротивлению и сложил свою голову под ударом меча Рыжего! После чего Валент и Рыжий побежали в сторону площади. Когда весь окровавленный Валент выбежал на площадь, то он сразу же увидел, как толпа городского сброда медленно, мрачно надвигалась на его подругу Винди.
   Девчонка находилась в самой центре этой толпы, она стояла гордо выпрямившись, высоко подняла голову, бесстрашно смотрела в глаза горожанам, которые хотели стать ее убийцами. Двумя ударами плоской стороной меча Валент расчистил себе дорогу через эту толпу, состоявшую из зевак и ротозеев, из подлецов и трусов. Они намеревались раз и навсегда покончить с этой сарматкой, посмевшей преступить правила их мира, в котором сильный всегда прав и подчиняет себе более слабых!
   Через толпу Валент прошел к Винди и спокойно встал рядом с ней. Вскоре к ним присоединился и стражник Рыжий! Эти с ног до головы окровавленные люди спокойно стояли, со стороны они выглядели страшными монстрами. С их клинков на плитку мостовой все еще капала чужая кровь. Винди стояла рядом со своими друзьями и со слабой улыбкой на своем лице наблюдала за тем, как быстро таяла толпа трусов и подлецов, только что ее окружавшая и только что желавшая ее смерти!
   3
   Всю первую половину дня Квеций Лектус провел за крепким дубовым столом, он изучал документы и слушал пояснения по ним вилика Марано. Утром проводив Валента, Винди и стражника Рыжего снова отправившихся на поиски заказчика болотной руды в Рим, он долго простоял у ворот поместья, наблюдал за тремя всадниками скачущим вниз по склону холма, все дальше и дальше удаляющихся от поместья. Скачущий на муле стражник Рыжий как бы напомнил ему о своем давнем обещании Хану, всех его стражников пересадить на верховых лошадей. Рыжий на своем муле выглядел не так убедительно, как, скажем, на своих скакунах выглядели Валент и Винди. Когда эти трое всадников скрылись за поворотом дороги, то Квеций Лектус тяжело вздохнул и пошел в свой кабинет поработать над документами. По дороге он останавливался понаблюдать за тем, как работает тот или иной раб или рабыня, но одновременно он хорошо видел, как много рабов праздно шатались по двору поместья.
   Уже сидя за столом и, ожидая появления вилика "Марано" с документацией по поместью, он приказал рабу найти и пригласить к нему бригадира стражников Хана. Тот, видимо, находился, видимо, неподалеку, так как вскоре круглая его голова показалась в проеме дверей комнаты, которую Квеций Лектус решил сделать своим кабинетом.
   - Хан приветствует Квеция Лектуса! Начальник, зачем я тебе потребовался? - Пафосно произнесла эта голова Хана.
   - Привет, Хан! - Совсем не по-италийски и не столь пафосно Квеций Лектус поприветствовал Хана. - Зайди на минутку, у меня есть для тебя одно небольшое задание.
   Когда вилик Марано появился с очередной пачкой пергаментных листов в кабинете Квеция Лектуса, то Хана там уже не было.
   - Садись за стол, вилик, в ногах правды нет! Думаю, что нам предстоит очень долгий разговор! И нам обоим его было бы лучше его провести, сидя за столом и думая о том, как можно было бы быстрее исправить положение с поместьем, сделать его процветающим.
   Уже к полудню, все еще продолжая разбираться с документами, Квеций Лектус понял, что дела поместья "Марано" не просто плохи, а ужасны. Оно находилось на грани полного краха и развала! Пахотные земли поместья катастрофически сокращались, чуть ли не каждый час. Соседи, пользуясь постоянным отсутствием бывшего хозяина, проводили разметочные межи между землями своего поместья и поместья "Марано", обязательно на пару метров забирали вглубь чужой земли. Практически полностью отсутствовал семенной фонд, он был весь распродан из-за его желания иметь больше наличных денег. Из-за постоянной нехватки финансов ему было нечего тратить на свои увеселения.
   Хуже всего дело обстояло с рабочей силой. Наиболее продуктивно обработавшие земли крестьяне, давно покинули поместье "Марано", арендовали земли в других латифундиях, где не так уж их обирали. Рабы везде плохо работали. Они плохо обрабатывали землю и также плохо собирали урожай. Одним словом, пока над ним стоял надсмотрщик, раб еще как-то работал, когда же надсмотрщика не было, то и раб не работал!
   Первая половина дня в работе с виликом Марано прошла спокойно и размеренно. Закончив работу с документами, Квеций Лектус поднялся на ноги, потянулся своим крепким телом и поинтересовался у вилика Марано:
   - Слушай, вилик, сколько времени, по твоему разумению, соседи нашего поместья дадут нам спокойно пожить в нашем поместье?
   - Господин, из нас двоих, поместье принадлежит одному только тебе, но не в коем случае мне! Так что, когда говоришь о поместье будь более точным в определении, кому именно оно принадлежит. Так вот это поместье одному тебе, но не нам! Что же касается реакции соседей на твое появление, могу только сказать, что они все нетерпеливы! Желают, как можно быстрей вступить в официальное владение твоим поместьем! Но это будет зависеть от того, как скоро они, твои соседи, будут узнавать о том, что ты, новым владелец это поместья, уже вступил во владение им? Как только они об этом узнают, то очень скоро появятся на дворе твоего поместья, чтобы объявить на него свою претензию! То есть все зависит от того, насколько быстро они узнают о том, что ты появился в поместье "Марано"? Я думаю, что это произойдет очень быстро, может быть, к концу сегодняшнего дня! Земля слухами полнится и новости распространяются практически мгновенно в сельской области! И во-вторых, по поведению твоего друга, который вместе со своими стражниками сейчас носится по землям поместья. На этого воинственного степняка, на его всадниках на мулах соседи уже точно обратили внимание! А то, что такие всадники появились, то наитие им, наверняка, подскажет, что у поместья поменялся хозяин! И тогда хозяин жди гостей, я думаю, что первый такой визит к тебе состоится еще до заката сегодняшнего солнца!
   - Логично, вполне логично ты рассуждаешь вилик "Марано"! Ну, что ж поживем, посмотрим, что именно этот визит соседей нам может принести?! А пока у меня имеется свободное время, то я хотел бы вместе с тобой пройтись по поместью, по его хозяйственным дворам, чтобы на деле ознакомиться с этим поместьем. Несколько позже я вместе с тобой хочу своими глазами взглянуть на его территорию, пахотными землями и арендаторами землепашцами. Я хочу знать в лицо своих арендаторов, что они выращивают на своих наделах, какую помощь хотят от меня получить?! Можешь ли ты показать мне, какой домашний скот выращивается в моем поместье, чем его кормят и как он содержится?!
   - Да хозяин! Я могу не только об этом рассказать, но показать!
   Так начался и продолжался первый рабочий день вольноотпущенника Квеция Лектуса, по воле небес ставшего богатым торговцем и владельцем маленького поместья "Марано". Это поместье было расположено чуть ли не под самыми крепостными стенами Рима!
   В беседах с управителем Квеций Лектус не заметил того, как вдруг ускорилось и полетело время. К нему и к вилику "Марано" начали то и дело подходить рабы, которые в основном обращались к вилику и что-то ему сообщали. Тот в ответ долго и дотошно о чем-то их выспрашивал и только после этого допроса давал рабам точные распоряжения. Иногда управитель поместьем "Марано" выслушивал раба, а затем он предлагал Квецию Лектусу пройти вместе с ним в одну из дворовых клетей. Там он своему хозяину показывал производство домашнего вина, в подробностях объясняя различные этапа, скажем, этапы отжима винограда. Квеций Лектус его внимательно и с большим интересом выслушивал. А затем он выслушивал распоряжение рабу, которое давал вилик по этому поводу. После такого посещения, осмотра и знакомства с тем или иных ремеслом или сельскохозяйственным производством Квеций Лектус довольным возвращался в свой кабинет, по дороге он вилику задавал уточняющие вопросы.
   Квеций Лектус даже самому себе боялся признаваться в том, что это времяпрепровождение, беседы с виликом, выходы во двор, посещение различных клетей и знакомство с ремесленниками или даже просто с рабами, доставляло ему великое удовольствие. Впервые в своей жизни он почувствовал интерес к своей собственной жизни в качестве землевладельца или землепользователя, он начинал разбираться в таких вещах, о существовании которых он даже не знал!
   Квеций Лектус продолжил беседовать с виликом и во время их совместного обеда. Вилик долго отказывался садиться за стол вместе с хозяином, утверждая, что совершенно не привык обедать, сидя и за столом. Но сам он не собирался укладываться на ложе триклиния, так как сам не привык есть полулежа. В конце концов, ему удалось уломать старика вилика "Марано" посидеть вместе с ним за столом и съесть борща, приготовленного рабыней кухаркой, родом откуда-то из Средней Азии. После этого они вернулись к разговору о том, что нужно сделать, чтобы наладить хозяйство поместья, сделать его прибыльным.
   После некоторых вопросов Квеция Лектуса вилик "Марано" с большим интересом на него посмотрел и задал вопрос, казалось бы, совершенно не относящийся к теме их разговора:
   - Скажи, хозяин, а тебе очень понравился борщ, который мы только что съели?
   Тот удивленно вздернул голову от стола и своими глазами посмотрел в глаза вилика, Квеций Лектус не понял, почему вилик от обсуждения серьезного вопроса вдруг перешел на такой бытовой вопрос. Тем не менее, он ответил:
   - Борщ очень хорош, вилик! Ты уж эту кухарку как-нибудь отблагодари!
   - Не в этом дело, хозяин! Я задал тебе этот вопрос, чтобы рассказать о том, что основными ингредиентами этого борща, которого любят и едят миллионы семей в Римской Империи, является простая капуста и свекла! Мало кто из италийцев знает, что не всякую капусту и не всякую свеклу можно использовать для приготовления борща. Но об этом знают многие кухарки, которые в сопровождении рабов отправляются на рынки, чтобы там купить капусту или свеклу, выращенные в определенном поместье. Наша же кухарка Зурна на рынки мало ходит, готовит еду из зерна и корнеплодов, выращиванием которых занимаются наши арендаторы!
   - Ты, что под этим имеешь в виду, старина? Я не совсем тебя понимаю, причем здесь капуста или свекла? Или ты хочешь сказать, что если моя капуста или свекла появится на прилавках зеленщиков на рынках Рима, то их с удовольствием будут раскупать горожане? Но если это так, то почему раньше этого не было сделано?
   - При родителях бывшего хозяина именно так оно и происходило, капуста и свекла из поместья "Марано" высоко ценилась горожанами Рима, и по вкусу, и по цене. Эта капуста и свекла тогда не залеживалась на прилавках зеленщиков и мгновенно раскупалась, принося большие деньги самому поместью и его владельцам. Но, когда во владение поместьем вступил отпрыск уважаемых родителей, то все пошло наперекосяк! Сначала кончились деньги на выкуп капусты и свеклы у арендаторов. Затем непонятно куда исчезли возчики с телегами, по ночам развозившие эти корнеплоды зеленщикам римских рынков!
   - Я надеюсь, что я с тобой смогу вернуть те прежние времена и я начну возрождение поместья "Марано" именно с организации создания сети зеленщиков Рима, которые начнут продажу корнеплодов с огородов поместья. Если для этого нужно вскопать внутренний двор поместья, то сейчас я готов и на это пойти!
   - Хозяин, не надо двор поместья превращать в огород! В поместье достаточно земли для таких целей. Вот только надо заняться возвращением своей земли, незаконно отобранные соседями!
   - Вилик, да ты плохо обо мне думаешь! Как ты полагаешь, чем сейчас Хан занимается со своей декурией пока еще разбойников, а не солдат?
   - Да, нет, хозяин, я так и подумал, когда увидел, что эти разбойники с большой дороги поскакали за ворота. Вот только выглядят они несколько непрезентабельно, скачут на верховых мулах, ногами за землю задевают. Одежда, одна сплошная рвань, да и оружие - не для конного бойца, оно все старое, ржавое и покореженное! Одним словом, поместье "Марано" пока еще имеет очень слубаю охрану!
   - Да, вилик, в этом вопросе ты абсолютно прав! Недоглядел я всего этого и решение этих вопросов пустил на самотек. Каждый раз, когда они вставали ребром, постоянно откладывал их решение на более позднее время! Но сейчас их больше нельзя откладывать. Старина, а почему ты сейчас поднял этот вопрос? Что-то внутри мне подсказывает, что ты уже имеешь в голове решение этого вопроса? Так что, старина, давай колись, поделись со мной своим решением этого вопроса!
   - Неподалеку от вашего поместья находится большая латифундия. Ее владелец был патрицием, то ли он сидел в городском совете, то ли в сенате. Ну, да, ладно, это не наше дело, где он работал! Главное заключается в том, что десять дней назад он умер, а теперь его наследники делят и не могут поделить латифундию. Два дня продолжались их споры, в конце концов, они все решили, латифундию распродать по отдельным частям. Так вот, хозяин, они выставили на продажу конский табун в сорок кобыл, поэтому желающих приобрести этот табун не особенно много...
   - А у нас имеется Имп, и моему чертенку придется заняться любовными утехами
   После обеда Квеций Лектус и вилик "Марано" снова вернулись к разговору о возрождении поместья "Марано". Эта, казалось бы, бестолковое обсуждение всего того, что происходило в поместье увлекло Квеция Лектуса. Последовали новые встречи с арендаторами и дольщиками земель, которые рассказывали о своих бедах и трудностях в обработке земель, выращивании зерновых. Арендаторы и дольщики практически в один голос просили нового хозяина облегчить налоги на пару лет, дать им время на то, чтобы расправить крылья в землепашестве и животноводстве, а уж позже они хозяину вернут все свои долги с лихвой. Квеций Лектус внимательно выслушивал арендаторов. В душе он был полностью с ними согласен, был готов поддержать их запросы. Но он пока еще не знал, как в дальнейшем будут складываться его дела, останется ли в его руках само поместье?! Поэтому пока еще Квеций Лектус воздерживался от обещаний, держал рот на замке, никому ничего особо не обещал.
   В перерыв, образовавшийся в хозяйственных разговорах Квеций Лектус вышел во двор, чтобы немного подышать свежим воздухом. С величайшим удивлением он заметил, что вечерний сумрак уже опустился на землю, но пока еще он полностью ее не накрыл. Он стоял и полной грудью вдыхал воздух, все еще наполненный августовской жарой. Но в жарком воздухе начала ощущаться и осенняя прохлада, вот-вот должен был наступить сентябрь месяц!
   От ворот послышался чей-то громкий крик, перебранка, Квеций повернул голову к "Марано", который выходил во двор, чтобы у него поинтересоваться:
   - Что это за шум, вилик "Марано"? Пошли кого-либо из рабов к воротам, что послужило причиной такого громкого шума!
   - Хозяин, тебе не стоит тревожится, и не надо кого-либо к воротам посылать! Это, как я тебе ранее и говорил, появился один из соседей твоего поместья! До его ушей, видимо, уже дошел слух о том, что в поместье "Марано" появился новый хозяин! Вот он пришел, чтобы потребовать своего права на это поместье! Вы хотите с ним сейчас поговорить или этот разговор мы перенесем на завтра!
   - Вилик "Марано", встречу с врагом никогда не стоит откладывать на более позднее время, тем более переносить на завтра! Всю ночь ты тогда не сможешь сомкнуть своих глаз, думая о предстоящей встрече. Прикажи рабам впустить этого скандалиста, я с ним сейчас разберусь!
   Как только рабы сняли засов с калитки в воротах, то она тут же широко распахнулась от мощного удара кулаком. В нее ввалилась мощная мужская фигура, чуть ли не под два метра ростом. Здесь следует отметить, что в те давние времена средний рост римлянина составлял всего один метр шестьдесят пять сантиметров. Поэтому этот незнакомец выглядел настоящим великаном, грязным орком, на фоне рабов, которые его встретили и сопроводили к новому владельцу поместья. Изрыгая грязные солдатские ругательства, эта мужская фигура устремилась ко входу в дом, практически все сметая на своем пути.
   - Этот парень, наверняка, был легионером! И, если судить по его брани, - заметил Квеций, - то он служил в V легионе "Жаворонков"!
   Эту фразу Квеций Лектус произнес громким, но спокойным голосом, и таким тоном, словно сам в недавнем прошлом был легионером. Таким восклицанием он надеялся завязать разговор с этим громилой головорезом, чтобы этим разговором попытаться смирить его нрав для того, чтобы в дальней они смогли бы спокойно поговорить, обсудить свои проблемы, прийти к обоюдовыгодному их решению. Но, как сразу же Квеций Лектус убедился, его разбуянившийся сосед этих его слов так и не услышал! Слишком уж много животного начала, и слишком уж мало человеческого разума оказалось в голове этого человека, который собой оказался подобен воинственной горилле. Всем своим существом, всем своим телом Квеций Лектус вдруг почувствовал смертельную угрозу, исходящую со стороны этого рослого громилы головореза. В этом подобие человека скрывалось нечто такое, что моментально превращало его в непримиримого врага всему человечеству. В этот момент Квеций Лектус всей своей душой пожалел о том, что свой меч он оставил в спальне. За весь свой рабочий день он так ни разу не вспомнил о нем, настолько его поглотили интересные хозяйственные дела.
   Подойдя к крыльцу жилого дома, италийский великан даже не обратил внимания на слова, только что произнесенными одним из двух человек, стоявших на крыльце. В тот момент им руководило одно лишь только желание, переступить порог своего собственного дома, стать или почувствовать себя истинным владельцем всего этого поместья "Марано". Но когда он поднял ногу для того, чтобы ее опустить на ступеньку крыльца, то Квеций Лектус вытянул вперед свою руку, запрещая горилле в образе человека подняться на крыльцо.
   В ответ на это запрещающий жест человека разъяренная горилла проревела:
   - Ты, варвар, являешься грязной пародией на человека! Ты не имеешь права запретить законопослушному италийскому гражданину вступить во владение своей собственностью! Поместье "Марано" - это мое поместье, оно по праву мне принадлежит! Я выкупил все долговые расписки, сделанные его прежним хозяином. Когда последний раз я с ним разговаривал, то у него не было денег, чтобы вернуть деньги по этим распискам. Мы с ним договорились о том, что по возвращению домой он это поместье перепишет на меня! Я терпеливо ждал его возвращения, тогда мы с ним должны были бы сходить к нашему префекту, чтобы в префектуре оформить юридические бумаги на переход поместья в мое владение! А тут появляетесь вы, кто незаконно утверждает, что купили это поместье! Я этого не потерплю, поместье "Марано" принадлежит мне и только...
   Эта горилла, а не человек, сделала новый шаг вперед. В этот момент ее живот уперся в руку Квеция Лектуса, но вольноотпущенник так и не отвел своей руки в сторону.
   - Что это за шум, а драки я пока не вижу?! - В этом нечеловеческом реве гориллы вдруг послышался спокойный голос Хана.
   Он и его всадники выстроились идеальным полукругом едва ли сразу же за спиной человекообразной гориллы. Квеций Лектус и вилик "Марано" чуть ли не одновременно переели дыхание. Хан со своими бездельниками стражниками появился, как никогда вовремя!
   Но горилла ничего этого уже не замечала, а только усиливала нажим своим животом на руку Квеция Лектуса. Сосед желал только одного любой ценой прорваться в дом, якобы ему принадлежащий.
   В этот момент Хан, сидя на чепраке, покрывавшем спину Банди, легким сжатием колен заставил ее приблизиться к спине соседа буяна. Кончиками пальцев он отбил легкую дробь по его бритому черепу. Квеций Лектус едва сдержал себя, не рассмеялся от выходки этого взрослого мальчишки Хана! Одновременно он наблюдал за тем, как голова гориллы, а не человека, начала медленно поворачиваться в сторону своего обидчика. Их сосед, громила и насильник, оказался италийцем такого мощного телосложения, что он так и не сумел повернуть голову в ту сторону, где находился Хан, его обидчик, посмевший его побеспокоить. Тогда сосед, чтобы полностью завершить свой разворот, довершил его разворотом всем своим телом. Когда его глаза встретились с глазами Хана, то степняк прищурился и нагло заявил:
   - Эй, ты, порождение козы, а не женщины! Убирайся вон отсюда подобру-поздорову! Прежде чем появляться здесь ты, образина, должен был проверить сначала, какие документы имеются у нас на руках. А уж потом, когда в суде докажешь свое право на поместье "Марано", можешь вместе с судебными ликторами появиться здесь и официально потребовать передачу поместья "Марано" в твои руки! Сейчас же действительны те документы, по которым бывший владелец Тиберий продал, а затем передал в наши руки свое поместье "Марано". В этих документах говорится, что поместье "Марано", перешло в нашу полную собственность со всеми рабами и рабынями, арендаторами и дольщиками, землями и домашним скотом, а также всеми его долгами. Если у тебя имеются на руках документы на долги этого поместья, то завтра эти документы ты представь в местную префектуру. Мы же наймем юриста, который должен определить законность твоих долговых требований. Если твои требования законны, то мы выплатим тебе долги этого поместья! Я этим все сказал!
   - Но я хочу стать собственником поместья "Марано"! Я так долго об этом мечтал! -
   Проговорил сосед громила, к этому моменту его запал слегка спал. Во многом этому способствовало девять угрюмых всадников, которых можно было бы разглядеть за спиной Хана.
   - Хотеть ты можешь, но стать собственником нашего поместья, это вряд ли у тебя получится! У нас более чем достаточно сестерций, чтобы выплатить тебе все долги, наделанные Тиберием. Так что, громила, разворачивайся и выметайся отсюда поскорей, а то мои стражники устали, они очень хотят есть и спать!
   Явно удрученный таким неожиданным для него развитием событий, а главное - отсутствием достаточной силы, чтобы настаивать на своем, сосед великан развернулся и угрюмо зашагал к воротам. Там, прежде чем выйти через калитку в воротах, он вдруг остановился и, потрясая своим кулачищам, по-медвежьи проревел:
   - Я вам, варвары, своего позора никогда не прощу и никогда своего унижения не забуду! Поэтому берегитесь, варвары, я обязательно сюда вернусь, но уже не один, а с когортой приятелей легионеров. Тогда мы посмотрим, кто сильнее и лучше владеет оружием, свободные граждане Рима или варвары с Севера?! Тогда поверьте, что все вы будете стоять на коленях передо мной, умоляя о пощаде. Тогда вы сами на блюдечке преподнесете мне это поместье!
   Стражник Рысь, находившийся в середине строя всадников, взялся было за арбалет, но был остановлен жестом руки Хана.
   - Рысь, нам не стоит зря потрясать своим оружием перед всяким италийским ничтожеством! Ты, как боец и воин, должен обнажать свое оружие только в том случае, если уже перед тобой находится настоящий враг! Сегодня этот свободный италиец наложил полные штаны, так как сила была на нашей стороне! Но италийцы жадны, завистливы и этот свободный гражданин никогда не откажется от своей собственности, если даже он ее давно потерял! Рано или поздно этот бывший легионер снова заявится к нам в гости, но не один, тогда с тобой и с твоими товарищами повеселимся от души, покажем, кто из нас лучше владеет своим оружием. Сейчас же, ребята, спешивайтесь и своих мулов отведите на конюшню. Пусть рабы там с ними займутся, расседлают, выгуляют, накормят и напоят, а вы умойтесь и отправляйтесь на кухню ужинать.
   Вечерняя трапеза, во время которой Квеций Лектус продолжил свою увлекательную и бесконечную беседу с виликом "Марано". Хан же едва не заснул от их разговора, как оказалось, его совершенно не интересовало сельское хозяйство! В этот момент в ворота поместья послышался громкий стук. Подбежавший раб доложил вилику о том, что в поместье вернулись три путника, двое мужчин и одна девушка.
   Вскоре голодный Валент сидел за столом, торопливо заглатывая вкусные глобули, он рассказывал о приключениях своей группы в Риме, о том, как он разыскал торговца оптовика болотной рудой.
   Глава 3
   1
   Два дня тому назад перед самым рассветом Актавий Тибурий появился в поместье "Марано". Своим настойчивым стуком в ворота он разбудил Хана, который вместе со своими стражниками спал во дворе, подложив под голову попону своей Банди. Разумеется, этот настойчивый стук в ворота разбудил и рабов сторожей, которые в ту ночь, как обычно спали прямо под воротами. Рабы начали беспорядочно метаться взад и вперед, не зная, открывать ли или не открывать ворота?! Без приказа вилика Марано они не делали и лишнего шага, а сейчас не решались открыть ворота, впустить ночного путника, так как страшно боялись разбудить вилика "Марано". Недовольный бестолковыми сторожами, а также тем, что его разбудили так рано, Хан подошел к воротам и мощным ударом кулака вышиб деревянный засов из пазов. А затем стоял и наблюдал за тем, как при первых лучах солнца, только что показавшегося из-за горизонта, в ворота проскакал одинокий всадник. Не обращая ни малейшего внимания на рабов, тот вежливо попридержал коня рядом с ним и, склонив голову, представился:
   - Меня зовут Актавий Тибурий! Меня прислали для завершения сделки по приобретению болотного железа! Кто ты, сармат? И кто с твоей стороны будет со мной вести переговоры? Могу ли я спешиться?
   Недоуменно пожав своими богатырскими плечами и сильно смущенный столь вежливым обращением к нему путника, Хан помимо хорошего знания стратегии и тактики налетов малых конных отрядов кочевников на населенные пункты, плохо разбирался в тонких вопросах дипломатии, торговли и в других жизненных вопросах, но все же вежливо ответил:
   - Конечно, путник, ты можешь покинуть спину своего скакуна! Коня передай в руки наших рабов, они о нем позаботятся. Я рад, конечно, приветствовать тебя во дворе поместья "Марано"! Наш главный переговорщик, Квеций Лектус, пока еще спит. Подождем, когда он проснется, а я тебя приглашаю, присоединиться за столом к завтраку с моими воинами. Может быть, ты, Актавий Тибурий, хочешь, чтобы я разбудил Квеция Лектуса, чтобы ты мог бы начать с ним переговоры? Да, между прочим, меня зовут Хан, просто Хан, и я бригадир декурии стражников!
   - Ну, что ж, Хан, я искренне благодарен за твое гостеприимство и твою информацию о переговорщике! Что касается начала переговоров, то я полагаю, что нам спешить пока некуда! Живым и здоровым я прибыл в поместье "Марано", что означает, что с этого мгновения я в любую минуту готов приступить к переговорам! А что касается твоего предложения, присоединиться к тебе на завтрак, то я в прошлом воин, всю ночь провел в седле, по приказу своего хозяина спешил на переговоры. Так что, Хан благодарю тебя за приглашение, я его принимаю, позавтракаю вместе с тобой и твоими воинами!
   С этими словами Актавий Тибурий спешился, своего скакуна передал в руки ближайшего к нему рабу, а сам пошел вслед за Ханом. Тот же пронзительным свистом поднял на ноги бригаду своих стражников. В дальнем углу двора бригада стражников Хана построила себе навес, а под навесом стоял длинный стол, за которым могли уместиться больше, чем одна контуберния стражников. К этому времени кухонные рабы, по приказу тетушки Зурны, стали приносить и расставлять на столе блюда с только что испеченным хлебом, с хорошо прожаренными ломтями различного мяса, яйцами, капустой, луком и кувшинами с красным вином и родниковой водой. Актавий Тибурий, умыв лицо и руки, с искренним удивлением наблюдал за тем, как стражники с большим удобством устраивались за своим столом. Он очень осторожно, видимо, не совсем привык сидеть за столом, сам присел на стул, а руками попридержался за край стол,а но очень скоро забыл о том, что, сидя на стуле, ему следует руками держаться за стол, чтобы не упасть со стула.
   Вскоре он с благодарностью посмотрел на Хана, когда тот опустил на стул, стоявший рядом с ним. Весь завтрак Актавий Тибурий промолчал, но много ел, своим ножом он мясо разрезал на маленькие кусочки, кончиком ножа их подхватывал и бросал в свой рот. Ел и тщательно их пережевывал каждый такой кусочек мяса, прислушиваясь к болтовне стражников. Да и Хан особо не досаждал ему вопросами, его голова была занята мыслями о табуне лошадей, которые вчера приобрел Квеций Лектус, и которых сегодня должны были перегнать на территорию поместья "Марано"!
   Квеций Лектус вышел из жилого дома и, приставив ладонь руки ко лбу, осмотрел двор. Он сразу же обратил внимание на незнакомца, завтракающего вместе со стражниками Хана и, не раздумывая, направился к столу стражников. Пере незнакомцем он остановился и, правую руку приложив к груди, официально представился:
   - Я, Квеций Лектус, один из владельцев поместья "Марано", приветствую тебя, незнакомец!
   Актавий Тиберий неторопливо отложил в сторону свой нож, поднялся из-за стола и так же, как Квеций Лектус, приложив правую руку к груди, официально представился:
   - Я, Актавий Тибурий, являюсь официальным представителем магистра коллегии кузнецов Рима Авла Тибуртия Тимисона и купца Лавра Венеция Криптона. В поместье "Марано" прибыл с целью переговоров о приобретении партии болотной руды, заказанную Авлом Тимисоном купцу Ористесу Полиному!
   На этом официальная часть начала торгов по покупке десяти талантов болотной руды завершилась, обе переговаривающиеся стороны вернулись к своему завтраку. Актавий Тибурий снова взял в руки нож, чтобы отрезать маленькие кусочки баранины и их поедать, тщательно пережевывая. Квеций Лектус присел за стол стражников и приказал рабам из его кабинета принести свою утреннюю мурену, чтобы немедленно исполнено рабами. Вот уже несколько дней кряду вольноотпущенник и одновременно совладелец поместья "Марано" каждое утро завтракал хорошо прожаренной рыбой, муреной. До самого конца завтрака ни один человек за этим столом под навесом не произнес ни единого слова! Но все стражники до одного упивались этим моментов своего величия, так как их стол под навесом неожиданно даже для них самих вдруг превратился в главный господский стол всего поместья.
   Неожиданно для всех Квеций Лектус на переговоры с Актавием Тибурием наложил большую секретность, для участия в них он пригласил только вилика Марано и... Хана, только потому, что в этих переговорах почему-то поднимался вопрос секретности, а Хан считался великим спецом, экспертом по вопросам безопасности. Квеций Лектус вызвал к себе Валента и Винди, извинился перед ними за то, что не пригласил поучаствовать в переговорах и, как бы между прочим, сказал:
   - На переговорах с Актавием Тибурием, помимо стоимости болотной руды, будут обсуждаться вопросы экономического развития нашего поместья "Марано". Нам нужны инвесторы со стороны, чтобы вложить больше денег в наших арендаторов и дольщиков, а также для расширения пахотных земель под пшеницу и другие зерновые культуры.
   - Но у нас имеется достаточно денег для того, чтобы самим вложиться в это дело! - Тогда наивно такому положению дел удивился Валент.
   - Да, у нас имеется немного деньжат! - С глубоким сожалением в голосе проговорил Квеций Лектус. - Но правила бизнеса таковы, если начинаешь какой-либо проект, то для него привлекаешь чужие деньги, обычно это деньги инвесторов.
   - Потому что, если проект провалиться, то мы ничего не потеряем, а потеряют инвесторы! - Как всегда, со своим собственным мнением и без спроса Винди влезла в мужской разговор.
   - Да! - Неохотно согласился Квеций Лектус. - Но перед этим инвесторам мы выплатим задолженность пару ра с процентами, то есть они свои деньги вернут с определенным процентом.
   - А мы, не вкладывая в проект ни единого асса, на чужие деньги выправляем экономическое положение нашего поместья "Марано"! - Гордая, независимая и умная Винди пришла к очередному умозаключению.
   Квеций Лектус с каким-то побитым видом посмотрел на Винди, но на этот раз промолчал, а затем взгляд своих умных карих глаз перевел на Валента. Из этого взгляда тот понял, что их обоих на переговоры с Актавием Тибурием не пригласят в любом случае, так как им обоим там делать попросту было нечего! Тем не менее, три дня этих переговоров пролетели, как один день. Стражники и рабы так и хотели получить хоть какое-либо извести из кабинета Квеция Лектуса, где переговоры и проходили. Поэтому они до чертиков надоели Валенту и Винди, когда их повсюду останавливали и интересовались тем, как идут переговоры.
   На третий день Валент в атриуме столкнулся с Ханом, тот внимательно на него посмотрел и произнес только одну фразу:
   - Мы договорились по всем вопросам!
   Квеций Лектус отправил гонца в Рим в тот же, пригласил нотариуса и представителя местной префектуры приехать в поместье "Марано" для юридического оформления сделки. Те прибыли к середине дня, заверили все необходимые документы по оформлению сделки, а затем принялись бродить по дому и по двору, словно шпионы, все вынюхивая и, пытаясь переговорить с рабами о дурных привычках их хозяев. Пришлось Хану снова демонстрировать свой характер необразованного кочевника, он практически силой обоих выпроводил за ворота поместья!
   Квеций Лектус очень удивился тому, что, когда настало время оплаты этой сделки, то Актавий отправился в конюшню и оттуда принес две седельные сумки, туго набитые звонкой монетой, золотыми динариями. Он никак не мог поверить тому, что миллион триста девяносто тысяч золотых динариев хранились в двух седельных сумках, никем не охраняемые! Они ведь могли быть украдены любым рабом! Но Актавий Тибурий жестом руки успокоил Квеция Лектуса, сказав:
   - Не беспокойся, Квеций Лектус, по этому поводу! В этом мире нет такого человека, который смог эти деньги украсть! Они могут и будут принадлежать только своему хозяину! Сначала они мне принадлежали, а теперь стали твоими!
   Полностью не разобравшись в значение этих слов Актавия Тибурия, Квеций Лектус, молча, забрал монеты и лично их отнес в свою казну, в железный ящик, стоявший в его кабинете.
   Последняя повозка с болотной рудой выкатила за ворота и медленно, громко поскрипывая под тяжестью груза, покатила по дороге, ведущей по склону холма к лесу. Валент хотел было поинтересоваться у Актавия Тибурия, так себя по-простолюдински назвал представитель римского купца Лавра Криптона, куда он направляется с обозом, но вовремя попридержал свой язык. С момента его появления и до этого момента проводов он его практически не видел. Встречались они, конечно, когда шли на завтрак или в термах, но эти встречи происходили так накоротке, кивнул ему головой в знак приветствия и прошел дальше.
   Актавий Тибурий протянул руку для прощального рукопожатия, он крепко пожал руки Квецию Лектусу, Хану и Валенту. Перед Винди он слегка, по-офицерски, склонил голову, прижав правую руку к своей груди! Затем Актавий Тибурий одним прыжком вскочил и сел на войлочную попону, прикрывавшую спину его скакуна, Парень всем провожающим помахал рукой, легко тронул и легкой рысью поскакал вслед за удаляющимся обозом.
   Квеций Лектус со своими друзьями немного стоял у ворот, наблюдая за тем, как хвост каравана Актавия Тибурия спускается по пологому склону холма. На вершине которого высились строения поместья "Марано". В этот момент по отмашке Хана дворовые рабы начали сводить воедино обе створки ворот. Хан стоял за спиной Квеция Лектуса, его голова была забита непривычными для него мыслями. Потомок древнего кочевника всеми своими силами пытался разобраться в значении тех слов Актавия Тибурия, которые тот ему только что произнес, пожимая ему на прощанье руку. Причем, это было мысленное послание, оно не было произнесено голосом, поэтому никто из провожающих не заметил их обмен мыслями, занявший малую долю секунды:
   - Мой друг Хан, хочу тебя предупредить о том, что завтра днем, где-то после полудня две контубернии легионеров V римского легиона нарушат границы поместья "Марано". Постарайся произвести внезапную конную атаку, но твои стражники должные воевать таким образом, чтобы случайно не убить или не поранить кого-либо из легионеров! Можешь их разоружить, но в плен легионеров не бери, это станет для них позором! Понимаешь, тогда сами легионеры тебе не простят своего позора и тогда они могут стать твоими и твоих стражников врагами! Поэтому я советую тебе ничего подобного с легионерами не делать, все дело в том, что твой лучший друг, который так похож на их Гая Фабия Валента, вскоре вас покинет и свою дальнейшую жизнь навсегда свяжет с V легионом Жаворонков! Поэтому ты, Хан, эту завтрашнюю стычку должен провести таким образом, чтобы легионеры остались довольными и не были бы поранены в ходе столкновения с твоими всадниками! А теперь пока и до нашей новой встречи. В этой жизни мы с тобой мы еще обязательно, и я полагаю, что очень скоро встретимся!
   Хан задумчиво передернул плечами, получалось, что не только он, но и его друг Валент принял решение расстаться с друзьями и оставшееся время ссылки пройти своим самостоятельным путем! В этот момент Квеций Лектус хлопнул его ладонью по плечу, пробуждая от всяких мыслей, и приглашая вместе с ним пройтись в дом. Они вдвоем прошли калитку в воротах, которая тут же дворовыми рабами была подперта большим бревном.
  
   Этим дружеским рукопожатием завершилась сделка по продаже болотной руды римским кузнецам, принесшая друзей чистый доход едва ли не в полтора миллиона сестерций.
   По крайней мере, именно о такой сумме Квеций Лектус проинформировал Валента и Винди, когда поведал им о результатах только что завершившихся переговоров по продаже болотной руды! При этом он добавил, что, избавившись от этого груза, они развязали себе руки и теперь могут заниматься другими делами и проектами по экономическому оздоровлению хозяйства поместья "Марано".
   Сам же Квеций Лектус, как об этом своим друзьям он объявил несколько позже, решил все свое время теперь посвятить этому поместью.
   - Друзья, мне лично очень понравилось заниматься сельским хозяйством, я даже начал в нем, благодаря помощи вилика Марано, немного в нем разбираться! И, если вы не будете против этого возражать, то я решил все свое время посятить делам и проектам, непосредственно связаннымс с нашим поместьем. Хочу поработать с арендаторами и дольщиками, начать выращивать твердую и одно зерновую пшеницу, ячмень, рожь, заняться коневодством. В общем у меня много планов по этому поводу. Могу вам твердо обещать, что через два года поместье "Марано" начнет приносить большие доходы
   Сейчас же они все вместе, проводив Актавия Тибурия, от ворот пошли к жилому дому. Шедшая впереди Винди вместе с Валентом вдруг подняла свои глаза к небу, и сладко, но с такой силой она потянувшись своим телом, что приятно хрустнула каждая ее косточка, а девчонка мысленно прошептала:
   - Боже мой, как же хорошо жить и как прекрасна жизнь! На первом месяце своего пребывания в ссылке мы кое-чего сумели добиться! Наша разговорная речь стала живой и быстрой, ее нельзя отличить от разговорной речи истинных италийцев! Среди италийцев у нас появились настоящие друзья! Мы сумели живыми и здоровыми добраться до Рима! А теперь, когда у нас появились деньги, мы можем отсюда уехать, куда лаза глядят! -
   Когда эта мысль покинула ее сознание, то она была уловлена не только Ханом или Валентом, но Квецием Лектусом, счастливая девчонка моментально сообразила, какую она допустила ошибку, воспользовавшись мыслеречью в присутствии Квеция Лексуса, и, замазать свою вину, исправив ситуацию, уже словами проговорила!
   - Теперь я всегда могу отоспаться, мне больше некуда спешить! Да, и вам, ребята, теперь больше не нужно рано утром просыпаться, чтобы куда-либо бежать по делам, не дожидаясь рассвета!
   - Было бы неплохо, Винди, если бы ты попридержала и впредь не распускала бы своего языка. А не то можешь всех нас поставить в очень неудобное положение! Девчонка, думай прежде, когда начинаешь распускать свой язык. - Едва не прикрикнул на нее донельзя рассерженный Валент.
   Он уже давно хотел с Квецием Лектусом поговорить по душам или, по крайней мере, намекнуть ему о том, кем же на самом деле они являются. А тут еще эта иногда очень серьезная, так что не подступись, Винди, порой же она становится такой легкомысленной, пустоголовой болтушкой, что готова на стол выложить их самые сокровенные тайны и секреты! Ведь, она только что рассказала Квецию Лектусу о том, что они люди не этого мира, мира самого Квеция Лектуса! Причем, она об этом рассказала не голосом, не своими словами, а своими мыслями, мыслеречью! Кто знает, как вольноотпущенник воспринял эту информацию и воспринял ли он ее вообще?!
   Браня от всей души Винди, Валент искоса посматривал на Квеция Лектуса, ожидая, как тот все же отреагирует на мыслеречь девчонки?! Квеций Лектус, конечно, услышал мыслеречь Винди. Правда, не совсем хорошо в ней разобрался, он пока еще не понял, что именно она хотела ему сказать?! Но, как умный италиец, он притворился, что ничего серьезного между ним и этими ребятами сейчас не произошло. Он совершенно не хотел своих друзей поставить в неловкое положение. Впереди у них было достаточно времени для того, чтобы спокойно разобраться во всех этих сложных вопросах.
   Так односложно переговариваясь, Валент, Винди, Хан и Квеций Лектус подошли к крыльцу жилого дома. Винди, ни с кем, не прощаясь, за спинами парней незаметно проскочила крыльцо и скрылась в доме. Она спешила, как можно быстрей, попасть в свою спаленку, чтобы там остаться наедине с самой собой, со своими мыслями! Хан, также не попрощавшись, тяжело развернулся и зашагал от крыльца в дальний угол двора, где его возвращения, ожидали все стражники. Они уже привыкли не ложиться спать, пока не выслушают наставлений своего бригадира.
   Квеций Лектус, молча, посмотрел на вилика Марано, ожидавшего его возвращения, сидя на приступочке фундамента дома. Жестом руки он пригласил старика следовать за собой, так как ему не хотелось спать, а голове роилось бесчисленное количество вопросов. Один из вопросов касался табуна, уже пасущегося на ближнем выпасе.
   Валент остался в полном одиночестве на крыльце. В помещениях дома было душно, несмотря на то, что рабы очень часто проветривали все его помещения. Сейчас он, как северный человек, нуждался хоть в малой прохладе. В такой прохладе ему лучше думалось и легче принимались решения. В последнее время Валенту никак не удавалось избавиться от мысли о том, почему бы ему не провести оставшееся время ссылки в отрыве от своих друзей, ведь каждый из них, в принципе, занят своим делом. Оставшееся время своей ссылки он мог бы провести на службе в в знаменитом на весь мир в V римском легионе, до конца своего срока ссылки побывать настоящим Жаворонком! Эта такая простая мысль не приносила ему спокойствия, не давала спать по ночам.
   Хан, как потомок древнего кочевника, попросту не любил спать внутри помещений, имевших стены и крышу над головой. Когда он однажды, на ночь глядя, исчез из дома своих родителей, то мать, в то время она была еще жива, едва с ума не сошла, его разыскивая. Она всю ночь прорыдала, пока его отец вместе со всеми своими сородичами разыскивал этого мальца по всем дорогам и домам знакомым и не знакомых людей. Под утро Франц, как ни в чем не бывало, заявился на кухню позавтракать. Мать, разумеется, забыв обо всем на свете, как рабыня, тут же принялась его обслуживать, подавая на стол одни только деликатесы. Отец, хан Пыхтуев, дождался момента, когда мать побежала в магазин, купить еще чего-нибудь особенно вкусненького для своего сыночка, он ворвался в игровую комнату, приставил к носу своему сорванцу свой поясной ремень и злобно прошипел:
   - Где ночь провел, молокосос? Отвечай, а не то выпорю!
   Пятилетний малец, обиженно глотая слезы, катящиеся из глаз, как же так получилось, что отец застал его врасплох, заявил:
   - Спал в саду! Ты сам мне говорил, что настоящие кочевники никогда не спят под крышами! Они спят под открытым небом. Вот и я теперь всегда буду спать под открытым небом!
   Эту историю следует закончить только тем, что это дело происходило в середине зимы, и за стенами дома Пыхтеевых стояли двадцатиградусные морозы!
   Сейчас же Хан шел, направляясь, к своим стражникам, которые стали ему более, чем товарищами, они стали ему друзьями, самыми близкими людьми. Теперь о них он должен был постоянно беспокоиться, постоянно по вечерам повышать их культурно-познавательный уровень. Поэтому он теперь каждый день перед тем, как отойти ко сну им рассказывал поучительные сказки, эпизоды из своей жизни, фрагменты и эпизоды из прочитанных книг.
   Однажды, он с ними поделился своей мечтой. Потомок древнего кочевника мечтал о том, чтобы создать крупное конное подразделение, которое по своей по численности должно было стать большим, чем, скажем, была римская ала. Этой алой ему очень хотелось пройтись по окраинным провинциям Римской Империи, а затем уйти на Восток и там образовать свое государство. Все ребята стражники так и загорелись желанием вместе с ним пройти этот славный путь! После того вечера Хан своим товарищам стал много рассказывать о мощи, о силе и о слабости италийской армии. Много говорил о знаменитых на весь мир римских легионах. Именно легионы, по его мнению, позволили Риму завоевать всю Ойкумену, культурное пространство, в те времена освоенное человечеством!
   Пройдя в угол двора, где стражники устроились провести ночь, Хан тяжело опустился на толстую кошму, которая служила ему седлом, и попоной его кобыле Банди. К этому времени он уже приучил своих воинов к тому, чтобы перед сном выпить кубок разбавленного красного вина. Порой этой действие он предварял умными словами воспитательного направления. Вот и сейчас Хан взял в руки глиняную кружку, наполненную красным вином, разбавленного родниковой водой, посмотрел на своих боевых товарищей и произнес:
   - Воины, завтрашний станет испытанием для нас всех, нашей силы и нашей подготовленности к бою. Он будет очень трудным, и для меня, и для вас, мои братья! Завтра прославленные в боях легионеры V римского легиона собираются пересечь границу нашего поместья "Марано", захватить его и передать во владение одному из наших соседей, в недавнем прошлом служившему в этом риском легионе! Всем нам придется встать на их пути легионеров, без боя повернуть их вспять! Легионеры хотят силой своего оружия поддержать несправедливое требование этого соседа. Вы, друзья мои, наверное, еще помните того верзилу, бывшего легионера, разбуянившегося на этом дворе. Три дня тому назад он ворвался на двор поместья "Марано", потребовав поместье передать в его руки. При этом он оскорблял и унижал меня и Квеция Лектуса неприличными словами. Мы, воины, должны выполнить свой долг и своей кровью отстоять наше общее право на это поместье. Сейчас мы поужинаем, затем поспим, а после утреннего завтрака начнем готовится к бою. По моим расчетам враг должен появиться немногим позже после полудня!
   Впервые за время пребывания в ссылке Винди проспала едва ли не до самого обеда. Когда она вышла во двор, то сразу же обратила внимание на то, что на дворе поместья не было видно ни Хана, ни его стражников, и это обстоятельство ее очень удивило. Двор сразу же показался ей пустым, хотя сейчас в нем много рабов и рабынь занимались своими повседневными делами. Они кормили и поили домашнюю птицу, скот, вычищали от навоза ясли и хлев. Присмотревшись более внимательно, Винди заметила некоторую странность в поведении этих рабов и рабынь. Они постоянно бросали работу, подбегали к стене, окружающей двор, по лестницам взбирались на ее вершину, и подолгу всматривались вдаль.
   У пробегающей мимо рабыни, Винди поинтересовалась:
   - Слушай, девица, где сейчас находится Хан и его стражники? Куда подевался Квеций Лектус вместе с виликом Марано?
   Рабыня замахала руками, подобно курица крыльями, односложно повторяя на вульгарной разговорной латыни одни и те же слова:
   - Война, госпожа, война! Все ушли на войну!
   В этот момент распахнулись ворота и на тряской двуколке во двор въехали Квеций Лектус и вилик Марано. Увидав Винди, одетую в одну только ночную рубашку, Квеций улыбнулся ей и весело прокричал:
   - Привет, очарование, как ты выспалась! Я же приказал рабам тебя не беспокоить и не будить! Сейчас прикажу выпороть того раба, дам ему сто плетей только за то, что он осмелился тебя разбудить, нарушить мой приказ!
   - Квеций Лектус, меня никто не будил! Я сама проснулась! Проспать до двух часов пополудни - это настоящий рекорд даже для меня!
   - Так, Винди, ты сходи на кухню. Там повариха Зурна, наверняка, накормит тебя чем-нибудь вкусненьким! Уезжая в поля, я ее попросил на обед всем нам пожарить хорошего лосося! Вилик Марано заверяет меня в том, что повариха Зурна отлично готовит блюда из рыбы!
   - Квеций Лектус, не можешь ли ты немного подождать с готовкой этого лосося! Даже, если мне захочется перекусить чего-нибудь, то я могу сама на кухне найти все необходимые продукты для того, чтобы приготовить мое любимое блюдо! Ты уж лучше мне скажи, что у тебя во дворе творится? Хан куда-то запропастился вместе со своими головорезами, да и Валента нигде не видно, он где-то сам по себе бродит?
   - Ах, Винди, ты обратила внимание на исчезновение красавчика Валента?! Так ты особо не беспокойся по этому поводу, твой Валент скоро объявится. Он ушел на реку, парень решил искупаться и немного поплавать! А вот Хана и его стражников, ты, девонька, долго не увидишь, по крайней мере до тех пор, пока он не встретит и не повернет вспять две контубернии легионеров, пытающиеся захватить наше поместье. Покидая поместье, Хан попросил всех нас, то есть меня, тебя и Валента, после полудня вооружиться и подняться на стену, и там на ее вершине ожидать появление противника. Так что Винди, прими мой совет! Вернись в дом, там переоденься, а то своей ночнушкой ты насмерть сразишь всех мужиков поместья, тогда будет некому отражать атаки противника.
   После этой несколько витиеватой, полной комплиментов речи Квеция Лектуса, Винди, наконец-то, обратила внимание на то, что она едва одетой появилась на людях. Порыв слабого ветерка немного поиграл с подолом ее ночнушки, демонстрируя любопытным взглядам ее красивые ножки. В иные моменты Винди была бы не прочь показать окружающим ее мужчинам свои красивые ножки, но этот шаловливый ветерок задрал полу ее ночнушки несколько выше дозволенного. Девчонка сильно рассердилась на этот непозволительное поведение этого ветерка, она резко развернулась и стремительно убежала в дом, подальше от мужских взглядов.
   2
   Пройдя Фламиниевы ворота, две контубернии легионеров V легиона ступили на проселочную дорогу, и этой кратчайшей дорогой пошли, держа направление к поместью "Марано". Впереди контуберний шел проводник, мужчина высокого роста с косой саженью в плечах. Он уверенно шел по дороге, его сильно кривоватые и полосатые ноги, обутые в солдатские калиги, загребали дородную пыль, поднимая такое облако пыли, декан одной из контуберний Вуфлий Гундвальд не захотел глотать пыль, шагая вслед за этим отщепенцем. Он на него прикрикнул:
   - Эй, Поганец, идя по дороге, ты пылишь, словно стадо боевых слонов Ганнибала! Сгинь, нечего тебе шагать впереди контуберний. Отправляйся назад, иди самым последним. Дай солдатам немного подышать свежим воздухом!
   Приказ своего декана солдаты встретили одобрительным ропотом. Проводник Поганец послушно сошел на обочину и подождал, когда пройдут по дороге два десятка солдат. Когда последний ряд из двух солдат прошел перед ним, проводник по имени Поганец снова взошел на дорогу и зашагал вслед за обеими контуберниями. Он был настолько высок, что дорожная пыль не поднималась на эту высоту, так что Поганец легко шагал по дороге, глубоко грудью вдыхая свежий утренний воздух.
   Как только городские ворота остались позади за контуберниями, то по приказам обоих деканов и Вуфлия Гундвальда, и Альбгарда Осмунда, легионеры обоих десятков рассыпали свой походный строй и пошли вольным шагом. Римские улицы им пришлось пройти строгим шагом легионеров, поддерживая строгие ряды. Почувствовав волю, легионеры свои пилумы, квадратные щиты, и наиболее тяжелые защитные доспехи они тут же побросали на повозку, которую вслед за ними тащили два мула. Легионный раб сидел на козлах повозки, держа в руках вожжи от мулов. После того, как строй был рассыпан солдаты потеряли свой воинственный вид, они тут же превратились в некое подобие зевак и ротозеев уличной толпы. Одни по своим интересам сбились в маленькие группы, другие образовали более большие группы, те и другие принялись обсуждать события, только что произошедшие в легионном лагере, в городе и за пределами Римской Империи.
   Некоторые солдаты прямо-таки обсасывали детали скандала, вдруг разгоревшегося между двумя консулами Гаем Валентом и Авлом Цециной. Они к тому же были любимыми полководцами императора Авла Вителлия, возведшими его на римский престол. Эти два парня свою жизнь они теперь прожигали различными увеселениями, выпивками, императорскими вакханалиями и оргиями. Эти два прославленных полководца, словно малые ребята, сцепились между собой не на жизнь, а на смерть, не поделив между собой очередную вдовствующую матрону, в постели которой побывал чуть ли не весь Рим. Они оспаривали друг у друга право эту женщину легкого поведения пригласить на очередной пир, который император Авл Вителлий должен был устроить и провести в самом скором времени! В разговорах между собой легионеры обсасывали интимные детали этого скандала, сочувствуя и поддерживая консула Гая Валента, так как этот консул был командиром их V легиона!
   Другие же легионеры принялись горячо обсуждать только что начавшие циркулировать в городе новости о восстании среднеазиатских легионов в Иудеи и в Сирии, эти страны находились на Востоке Империи. По этим слухам легионеры этих среднеазиатских легионов категорически отказались приносить ежегодную клятву императору Авлу Вителлию, своим новым императором они провозгласили Тита Веспасиана, италийского наместника в Средней Азии, в странах Иудеи и Сирии!
   Солдаты с большой осторожностью отнеслись к этой новости! Если информация была правдивой, то это означало, что месяца через два - три им придется оставить службу в Риме и отправляться на войну! За пару месяцев своей службы в столице Империи солдаты, по своему рождению они были в основном германцами, успели привыкнуть к роскошной, необременительной жизни в столице, к легким и большим деньгам за службу императору Вителлию. Поэтому сейчас им не хотелось даже думать о том, что наступит время, когда им снова придется собирать свои вещи и отправляться на северную границу империи, чтобы там сразиться с легионами Тита Веспасиана.
   Как-то незаметно для самих себя солдаты вскоре сменили темы своих разговоров, перешли на обсуждение деталей сегодняшнего задания, которое получили деканы их контуберний. Легионеры между собой принялись в больших деталях и со знанием дела обсуждали, как они сначала разберутся с новыми владельцами поместья "Марано", а затем примутся наводить свой порядок в самом поместье. Солдаты сразу же повеселели, принялись вспоминать и друг другу рассказывать детали того, как им в свое время приходилось расправляться с разжиревшими и заплывшими жиром и салом италийскими крестьянами, арендаторами и дольщиками латифундий. Как они грабили их жилища, насиловали их жен и дочерей, задешево перепродавали не принадлежавших им рабов и рабынь.
   Оба декана Вуфлий Гундвальд и Альбгард Осмунд шли позади своих десятков, негромко беседуя между собой. Изредка они оборачивались и посматривали на Поганца, шагавшего на пару шагов позади них. Поганец с тупым выражением лица вышагивал следом за обоими деканами, всеми силами он старался укорачивать свои шаги, чтобы случайно не догнать и не перегнать обоих деканов! Но те шли, разговаривая между собой, так и ни разу не обернувшись на него, не обратившись к нему с каким-либо вопросом! В недавней прошлом Поганец служил, как и эти двое деканов, десятником в V легионе.
   Этот Поганец имел отвратительнейший характер, который мог бы быть у человека. Он был вором, аферистом, обманщиком, аферистом и просто мошенником, присваивал себе все то, что попадало ему под руку, что плохо лежало! Поганец страшно любил со своим десятком ходить в ночные патрули по какому-либо городу Во время патрулирования его контуберния, пользуясь предоставленной возможностью, грабила всех подряд встретившихся во время патрулирования города пешеходов. Если же среди пешеходов встречались несговорчивые люди, не желавшие расстаться со своим кошельками, то этих людей Поганец убивал своей рукой, попросту одними руками сворачивал им набок головы! За ним по пятам всегда ходила дурная слава!
   Командование V легионом не раз задумывалось над тем, как бы от избавиться от такого декана, но каждый раз оно откладывало окончательное принятие решение вопроса о досрочном расторжении с ним контракта. И главной причиной такой нерешительности командования заключалось в том, что декан Поганец был лучшим бойцом в любом бою, в любом сражении. В бою он становился настоящим берсеркером и с обоюдоострым лабрисом в руках этот Поганец мог прорвать любую оборону противника, взломать любой строй принципов или даже триарий! Сами легионеры его дико ненавидели, но и очень боялись!
   Декан Альбгард Осмунд хорошо знал Поганца, еще служившего в легионе. Ему пришлось даже пару лет послужить в его контубернии, об этом периоде своей службы в V легионе сейчас он не хотел вспоминать! Ему пришлось все свои деньги, накопленные за годы службы в легионе, отдать первому центуриону только за то, чтобы тот его из контубернии Поганца перевел в другую контубернию. Когда Поганец, накопив достаточно сестерций, ушел в отставку, то именно он занял его место и стал деканом его десятка. Но с тех времен в его контубернии сейчас не осталось ни одного солдата, служившего в десятке у Поганца.
   Среди своих товарищей легионеров Поганца называли просто "сволочь", он прослыл самым последним негодяем, а никогда его не принимали за человека. Со своими товарищами легионерами Поганец был не менее жесток и груб, не раздумывая, он пускал в дело свои пудовые кулаки. Поганца практически выгнали из легиона после того, как он случайно убил одного из офицеров, не рассчитал своей силушки и ударом в переносицу лишил жизни центуриона, командира одной из манипул легиона. За выслугу лет декану Поганцу дали хорошее денежное пособие, а также предоставили право на приобретении надела земли вблизи Рима.
   Когда два дня назад декан Альбгард Осмунд увидел Поганца в лагере V легионе, то от плохих предчувствий у него аж сердце похолодело! Поганец о чем-то разговаривал с деканом Вуфлием Гундвальдом, тем еще мошенником, а затем они вдвоем отправились в палатку консула Гая Фабиана Валента, который был высшим командующим офицером легиона Жаворонков. Но Гая Валента в палатке не оказалось, как сообщил его ординарец, совсем недавно его вызвал к себе император Авл Вителлий. Проходя мимо этой парочки Альбгард Осмунд краем уха услышал, что Вуфлий Гундвальд советует Поганцу:
   - Слушай, Поганец! Почему бы тебе по этому вопросу не сходить к префекту лагеря к Иеремии Димитрису Кальясу. Да, ты и сам должен его хорошо помнить, в твои времена он еще служил первым центурионом. Он не плохой мужик, да, и к тому же префект Иеремия Кальяс вполне имеет право принимать решения по таким вопросам, который ты поставишь перед ним!
   С этого момента декан Осмунд решил не спускать глаз ни со своего друга Вуфлия Гундвальда, ни с Поганца. Он сделал так, чтобы в палатке префекта Иеремии Кальяса оказаться немногим раньше времени, прежде чем там появилась эта славная парочка. Иеремия Кальяс давно пообещал Альбгарду Осмунду заменить старые щиты бойцам его десятка на новые. Когда Вуфлий Гундвальд и Поганец зашли в палатку префекта Иеремии Кальяса, то в это время префект завершал разговор с деканом Альбгардом Осмундом:
   - Хорошо, Альбгард, хорошо! Раз я пообещал заменить щиты твоей контубернии, то обязательно это сделаю. Но не сию минуту, сейчас я очень занят, перед своим отъездом к императору Гай Валент меня попросил подготовить список всего того, что хранится на складах нашего легиона. А это я, Альбгард Осмунд, скажу тебе, это не простая работа. Нужно пройтись по всем нашим складам и своими руками коснуться каждой вещицы, там хранящейся! Так что, давай, декан, о щитах поговорим хотя бы завтра.
   Обратив внимание на Вуфлия Гундвальда и Поганца, в тот момент входивших в его палатку, префект Иеремия Кальяс напыжился, щеки старика покраснели, а его глаза налились гневом.
   - Ну, а вы, чего ко мне заявились, что вы от меня хотите получить? Тебе, Вуфлий Гундвальд, я ничего не обещал и ничего не должен! А ты ко мне еще эту мразь приволок! Видеть вас обоих не хочу, так что убирайтесь подобру-поздорову из моей палатки! Дайте мне заняться своими делами!
   - Подожди, старина, чего ты так разорался, словно на легионном плацу с легионерами первого года службы строевую отрабатываешь?! Мы к тебе, префект Иеремия Кальяс, не с просьбой пришли, а, наоборот, хотели предложить одно небольшое дело провернуть! Оно может каждому из нас по тысячи сестерций принести! Но, если ты, префект, очень занят и у тебя нет времени нас выслушать, то мы пошли. Поищем кого-либо другого, кто свободен и сможет мою контубернию на одну только ночь из лагеря отпустить.
   С этими словами декан Вуфлий Гундвальд тяжко развернулся и, толкая перед собой Поганца, направился к выходу из палатки префекта лагеря. Префект Иеремия Кальяс несмотря на то, что был стар годами, своим возрастом он уже приближался к предельному возрасту службы, тем не менее, он быстро соображал. Не зря же он вот уже десять лет занимал должность префекта лагеря у консула Гая Фабия Валента! Префект поднял правую руку к полотняному потолку и грозно проорал:
   - Декан Вуфлий Гундвальд, остановись! Вернись ко мне и доложи о том, о чем хотел со мной посоветоваться!
   Декан Вуфлий Гундвальд мгновенно сообразил, что это был не простой окрик, а настоящий приказ офицера, старшего по званию и по должности! Словно нехотя, Вуфлий Гундвальд остановился, развернулся и, тяжело переступая ногами, обутыми в солдатские калиги, подошел к префекту Иеремии Кальясу. Подумал, а затем начал говорить, медленно подбирая каждое слово:
   - К нам в легион пришел декан Поганец, пять лет тому назад он ушел в отставку. Наш бывший декан попросил помощь легиона в решении одной небольшой проблемы, которая только что возникла в его крестьянской жизни! Префект, скажи от кого ты хочешь услышать его историю, из уст самого Поганца, или хочешь, чтобы я рассказал бы его историю?
   - Уж лучше я выслушаю тебя, декан Вуфлий Гундвальд! Слишком уж большая мразь, этот твой Поганец! Я его наслушался еще в те времена, когда он ходил деканом в нашем славном легионе! К сожалению, легион не в праве отказывать в помощи своим прежним легионерам в их цивильной жизни! Но помогать этому Поганцу я бы не стал, как говориться, и пальцем бы для него не шевельнул! Тем не менее, рассказывай декан Вуфлий Гундвальд!
   - Декану Поганцу повезло, на деньги, полученные от легиона, он прикупил себе небольшой надел землицы неподалеку от Рима. За пять лет своего крестьянствования, к этому своему наделу он добавил еще немало землицы, понемногу отщипывая землю от соседей. И сегодня он владеет среднего размера латифундией, оборот его хозяйства в год составляет до двухсот пятидесяти тысяч сестерций. Но жадность и зависть Поганца не имеют границы! Он присмотрел себе в собственность еще одно поместье "Марано", имеющее замечательные пахотные земли. Это поместье принадлежало одному молодому повесе, который свою жизнь прожигал в Риме. Ему постоянно нужны были деньги, Поганец всегда был к услугам этому бездельнику. Он давал ему деньги под огромные годовые проценты и вскоре поместье "Марано" начал считать своей собственностью! Оставалось только подписать соответствующий юридический документ о переходе поместья "Марано" в его собственность! Но неделю назад в этом поместье вдруг объявились новые владельцы, на руках они имели все необходимые юридические документы по купле-продаже, так что комар носа не подточит!
   - Ну, так что он от меня хочет? - Сердито насупив брови, поинтересовался префект лагеря Иеремия Кальяс.
   Следует признать, что этот старый и прожженный солдат-хозяйственник Иеремия Кальяс сейчас несколько покривил своей душой. Он прекрасно знал, как решаются такие проблемы. Сам не раз возглавлял подобные миссии, когда под покровом италийской ночи пара - тройка контуберний V легиона покидала легионный лагерь легиона. В такие ночи солдаты наносили визиты вежливости, посещая спорные латифундии или поместья! Там они под угрозой насилия или просто насилием ставили на колени их хозяев. Те, чувствуя себя совершенно беззащитными перед солдатскими мечами, добровольно отказывались от своих владений, принимали все их условия солдатского контракта. Свое поместье они переписывали на имя того италийца, которого им подсказывали солдаты. После того, как бывшие хозяева покидали латифундию или поместье, то их новый хозяин разрешал солдатам делать все, чего они не захотят. И тогда начинались лучшие часы в жизни италийского солдата, грабеж и насилие над оставшимися в поместье рабами и рабынями, арендаторами и дольщиками.
   - Я с Поганцем договорился о том, что поместье "Марано" будет отдано нам на разграбление с того часа, как только мы избавимся от новых хозяев, и до первых лучей солнца! После того, как солнце взойдет на небосклон, Поганец становится полным хозяином "Марано".
   - Ну, что ж, это дело интересное и стоящее! - Произнес Иеремия Кальяс, пальцами руки массируя свой небритый подбородок. - Ну, а почему Поганец сам не решил этой проблемы с новыми хозяевами. Я еще хорошо помню, когда он со своим лабрисом пер на противника и ничто не могло остановить этого берсеркера!
   - Дело в том, префект, новыми хозяева поместья "Марано" почему-то стали варвары. Поганец с ним так и не смог справиться, именно поэтому он и пришел просить легион о помощи!
   - Тогда в чем дело, декан Вуфлий Гундвальд, возьми себе в помощь вторую контубернию и сейчас же отправляйся решать эту проблему! - Иеремия Кальяс осмотрелся вокруг себя, заметил декана Альбгарда Осмунда и обратился к нему с вопросом. - Эй, Альбгард Осмунд, чем сегодня вечером занята твоя контуберния? Может быть, ты поможешь Вуфлию Гундвальду решить проблему с варварами!
   Обе контубернии, смешанным строем, под названием толпа, покинули лесной массив и вышли на дорогу, зигзагом поднимающуюся на длинный пологий холм, на вершине которого и виднелось подворье поместья "Марано". Вечерние сумерки только-только опустились на землю, но подворье хорошо просматривалось снизу. Белой лентой дорога поднималась на холм и упиралась в мрачный квадрат, это была почти четырехметровой высоты каменная стена, окружавшая поместье "Марано". Шедший позади обоих деканов, Поганец двумя быстрыми шагами догнал декана Вуфлия Гундвальда. Ладонью он похлопал декана по плечу и промычал ему что-то нечленораздельное, тот лишь лениво отмахнулся от него рукой, и пояснил Альбгарду Осмунду:
   - Эти варвары из поместья "Марано", видимо, так напугали нашего берсеркера! Что сейчас он потребовал, чтобы мы остановились и одели бы на себя все защитные доспехи и взяли бы в руки пилумы. Ерунда это все, нашим солдатам не потребуются ни защитные доспехи, ни пилумы, мы в момент справимся с этой бандой варваров, скрутим их по рукам и ногам...
   В этот момент толпу легионеров Жаворонков, бредущую по дороге, на полном скаку надвое разрезала небольшая группа всадников. Все произошло так быстро, что никто не успел и слова сказать, или соответствующую команду подать. Вуфлий Гундвальд все еще стоял с раскрытым ртом, он так и не успел закончить свою мысль. А декан Альбгард Осмунд почему валялся в дорожной пыли и слегка постанывал. Его крыпом своей верховой лошади сбил на землю самый последний всадник, только что проскакавший между двумя деканами.
   Эти всадники, словно наездники из преисподней, внезапно нарисовались из вечерних сумерек! Они на полном скаку и наискосок прорезали толпу легионеров, лениво бредших по проселочной дороге. При этом мечи и пики всадников так и не покинули ножен, не были приведены в боевое положение, ни один легионер так и не был убит и не был ранен мечом или пикой всадника! Эти кентавры с бесстрастными лицами наблюдали за тем, их скакуны своей грудью теснили или сбрасывали с дороги пеших легионеров обеих контуберний, не успевших вовремя разойтись и уступить им дорогу!
   В результате столь неожиданного конного наскока, шесть легионеров из обеих контуберний получили травмы различной тяжести, но все они остались в строю! Только пара легионеров все еще лежала в пыли дороги, оглашая окрестности стонами и просьбами о помощи. Этот наскок вражеской конницы никак не затронул обоих деканов, Альбгард Осмунд поднялся на ноги и очень внимательно осмотрел самого себя и прощупал свои конечности. Вуфлия Гундвальда, а также Поганца всадники вообще не затронули, они как стояли на дороге, так и продолжали стоять, пока всадники не скрылись в лесном массиве. Совершенно случайно эти двое оказались вне сферы воздействия группы вражеских всадников! Декан Альбгард Осмунд громким голосом отдал приказ:
   - Всем легионерам срочно привести себя в порядок! Разобрать щиты, пики и защитные доспехи. Солдатам обнажить мечи, быть готовыми к отражению новых атак противника! Капсариям оказать помощь травмированным солдатам!
   Капсарий занимался оказанием помощи своим травмированным товарищам, примерно, десять минут. Ему помогали трое легионеров, они перевязали травмированных товарищей, получивших травмы в результате столкновения с лошадьми. Они накладывали временные шины на переломы рук или ног и жгутами останавливали кровь, сочившуюся из открытых ран. Из шести травмированных лошадьми солдат только двое потеряли способность самостоятельно передвигаться, их под присмотром капсария с большими предосторожностями перенесли и уложили на повозку. Четверо других травмированных солдат вернулись в общий строй. Солдаты еще некоторое время находились под впечатлением от этого вражеского налета. Больше всего их поразило то, что всадники хранили полное молчание, слышался только топот ног их лошадей!
   Вскоре обе контубернии уже двумя шеренгами снова двинулись по дороге, каждая шеренга шла по своей стороне дороги, а в середине между ними катилась повозка с оружием и двумя травмированными легионерами. Солдаты теперь шли, прикрываясь щитами и с гладиусами наготове, они были готовы отразить любое новое вражеское нападение. Только вечерние сумерки немного смущали бывалых солдат, уже не раз побывавших в кровавых сражениях! Колонна уже поднялась на середине склона холма, на котором только что появившаяся луна высвечивала поместье "Марано".
   И тогда снова появились те же самые всадники. Они, словно вихрь, снова пересекли дорогу, крупами своих скакунов сшибая легионеров в дорожную пыль. Только один легионер из двух контуберний успел своим мечом пырнуть в бедро вражеского скакуна. Над дорогой тотчас же разнесся протяжный и громкий лошадиный стон ни в чем не виновного животного! Наездник этого скакуна сумел развернуться всем своим телом и на полном скаку нагайкой с силой стегануть по легионеру, ранившего его скакуна. Плеть сбросила с головы этого солдата каску т до крови рассекла ему щеку.
   После этого вражеского наскока в пыли дороги лежали два легионера, один со сломанной ногой, другой - с вывихнутым плечом. На дороге лежал и декан Вуфлий Гундвальд, его правая рука была изогнута под самым невероятным углом, а из-под кожи виднелась белая кость. Снова слышались человеческие стоны и проклятия травмированных легионеров. И снова капсарий принялся за свою кровавую работу, он наложил временную шину на руку декана Вуфлия Гундвальда, и на сломанную ногу легионера. Попытался выправить вывих плеча, но убедился в том, что это был не просто вывих, а была порвана плечевая сумка, из-за чего этому легионеру теперь потребуется длительное лечение.
   Теперь, когда общее количество травмированных достигло шести легионеров, то дальнейшее проведение операции по захвату поместья "Марано" становилось опасным предприятием. Громче всех по этому поводу ругался Поганец, он никак не мог понять того, как же это так получилось, что два десятка опытных солдат никак не могут справиться с этой небольшой группой варваров всадников!
   Поганец стоял на дороге и потрясал в воздухе своим лабрисом. Находясь в боевом запале, бывший декан V легиона потребовал честного поединка один на один с любым из всадников, так подло, исподтишка, по его словам, напавших на легионеров. Когда он в очередной раз выкрикнул это свое оскорбление невидимому противнику, то вдруг ему в ответ услышал спокойный и уверенный голос:
   - Ты, Поганец, подлец, сын паршивой овцы, хочешь честного поединка?! Что ж я готов сразиться с тобой! Но твоим словам и заверениям я не верю ни на асс! Слишком уж у тебя, Поганец, подлая, предательская натура, ты всегда готов нанести удар в спину! Если оба декана мне гарантируют или подтвердят, что заставят тебя соблюдать правила проведения честного поединка, то я приму твой вызов и стану с тобой в круг, Поганец!
   В тот момент декан Альбгард Осмунд крепко удерживал Вуфлия Гундвальда, помогая капсарию накладывать шину на сломанную руку этому декана. Одновременно он размышлял о том, что, видимо, для Империи настали совсем плохие времена, так как на этих слабаков легионеров-наемников ни в чем нельзя положиться. Не смотря на многочисленные тренировки, участие в боях и в сражениях они так и не стали настоящими италийскими солдатами! Это надо же было такому случиться, чтобы два десятка легионеров не смогли противостоять какой-то там кучке вражеских всадников.
   Одновременно декан Альбгард Осмунд вспоминал и о том, что в свое время этого берсеркера Поганца ничто и никто не мог остановить во всем белом свете, когда он с лабрисом в руках вступал в бой! Так что все-таки оставалась надежда на то, что этот берсеркер сможет победить своего противника! Посмотрев друг другу в глаза, Альбгард Осмунд и Вуфлий Гундвальд утвердительно кивнули друг другу головой. После чего декан Альбгард Осмунд выступил вперед и, прижав правую руку к левой половине своей груди, громким голосом произнес:
   - Я, Альбгард Осмунд, декан V римского легиона, своими словами гарантирую и подтверждаю, что ни один легионер моей контубернии, а также ни один легионер контубернии декана Вуфлия Гундвальда, не обнажит меча, не придет на помощь Поганцу, бывшему декану V римского легиона, в случае его победы или поражение! Я этим все сказал!
   Как только декан Альбгард Осмунд произнес слова своей клятвы, обещая и гарантируя, невмешательство легионеров обеих контуберний в поединок между Поганцем и варваром, то на дороге из леса вдруг появился всадник. Когда он подскакал поближе к легионерам, то все солдаты и оба декана увидели, что это был совсем молодой парень. Варвар с восточным обликом сидел на спине молодой, двухлетней кобылы с отличным экстерьером. Вуфлий Гундвальд громко и восхищенно причмокнул своими губами при виде такой красивой кобылки с отличным экстерьером!
   Некоторое время всадник осматривался, продолжая сидеть на войлочном чепраке, покрывавшем спину его лошади. Он сидел, всматриваясь в лица италийских легионеров, затем он ловко перекинул правую ногу через холку своей кобылы, и соскочил на землю. Когда этот парень выпрямился во весь свой рост, то все увидели, что он своим ростом лишь немногим уступал Поганцу.
   К незнакомцу подошел декан Альбгард Осмунд и безразличным голосов у него поинтересовался:
   - Незнакомец, а ты готов сложить свою голову под лабрисом Поганца, в свое время он был лучшим бойцом третий линии V легиона Жаворонков?
   - Не спеши, декан, говорить о том, кто первым из нас сложит голову в этом поединке! - Ответил Хан.
   Он приласкал свою Банди, сунув ей в рот засохший ломоть хлеба, а затем легким жестом руки попросил ее освободить место для поединка. Кобыла, грациозно переступая ногами, отошла немного в сторону, но встала так, чтобы никто не помешал ей наблюдать за ходом поединка. Хан подошел к декану Альбгарду Осмунду и, слегка склонив голову, вежливо представился:
   - Меня зовут Хан! Родом я из сарматских степей, из царской семьи! Путешествую по Римской Империи, знакомлюсь с хозяйственной деятельностью вашей Империи. Ваш легионер Поганец оскорбил меня, поэтому я принял его вызов на поединок и готов с ним сразиться в честном поединке!
   - Хорошо, сармат! - Сказал декан Альбгард Осмунд. - Мы приняли твои слова к сведению! Считаю, что ты имеешь право сразиться с Поганцем! Правила поединка просты, но обязательны для обоих его участников! Поединок будет продолжаться до тех пор, пока в живых не останется один из вас, он и станет победителем поединка!
   В этот момент декан Альбгард Осмунд критическим глазом осмотрел прямой меч, висевший на поясе Хана, а затем свои глаза скосил на секиру Лабрис в руках Поганца. В голове этого германца мелькнула мысль о том, что участники предстоящего поединка вооружены слишком уж неравнозначным оружием. Вряд ли меч Спата сможет противостоять такому мощному оружию, как секира Лабрис?! Но эта мысль только промелькнула и тут же растворилась в голове Альбгарда Осмунда.
   - Эй, Поганец, ты готов к бою? - Альбгард Осмунд поинтересовался у Поганца.
   - Да, декан Альбгард Осмунд! - Тут же последовал ответ бывшего декана.
   - Тогда не будем попусту терять времени! Близится полночь, а нам, может быть, все-таки предстоит завершить еще одно дело! Так что ты, сармат, и ты, Поганец, можете начать свой поединок!
   Как только декан Альбгард Осмунд произнес эти свои слова, то Поганец, под одобрительный рев толпы из двух десятков легионеров, сорвался с места. Стремительным прыжком он сократил до минимума расстояние до Хана. Еще в движении он свой Лабрис занес над головой, готовясь к прямому удару по противнику. Хан стоял и наблюдал за мгновенным перемещением, казалось бы, такого неуклюжего Поганца, его Спата все еще оставалась в ножнах. Но, когда секира Поганца, завершая удар, углубилась в землю, то Хана на том месте уже не было. В самую последнюю секунду он выскользнул из-под удара Лабриса Поганца, змеей скользнул тому за спину. Когда противник, двигаясь по инерции, своим большим телом склонился в поясном поклоне, то Хан, особо не раздумывая, мыском своего сапога нанес сильный удар по выпяченному заду Поганца, попав тому прямо в копчик.
   Поганцу для того, чтобы выпрямиться и снова принять стойку, потребовались несколько мгновений, которые превратились в небольшую паузу. Хан незамедлительно воспользовался этой паузой для того, чтобы вооружиться своей Спатой и кинжалом. В эту же паузу из ночной темноты, словно призрачные фантомы появилось девять всадников-призраков, со всех сторон они окружили ристалище, заняв позиции за спинами солдат-зрителей. Декан Вуфлий Гундвальд первым заметил этих всадников-призраков, лёгким толчком своего плеча в спину Альбгарда Осмунда, он дал тому понять, чтобы тот особо не дергался, так как появился серьезный противник.
   От невыносимой боли в копчике Поганец света белого невзвидел, ему потребовалось некоторое время для того, чтобы сообразить, что же именно с ним произошло, почему он так опростоволосился со своим противником. В этом случае нам все же следует заметить, что, несмотря на то, что мозгов в голове у Поганца было совсем маловато, но он в своем легионе он все же получил отличную боевую подготовку и навыки. Очень часто тело Поганца работало на уровне рефлексов, выработанных для разных ситуаций.
   Как только Поганец сообразил, что своим прямым ударом Лабриса он промахнулся, попал впросак и оказался весьма в невыгодном положении, то его тело практически мгновенно начало выпрямляться, одновременно разворачиваться лицом к противнику, готовя новый удар своей тяжелой секирой.
   Хан прекрасно понимал, что ему с легким мечом и кинжалом долго не выстоять против такой мощной вражеской секиры, как Лабрис. Для того, чтобы победить в этом поединке, он должен покончить с противником, как можно быстрей! Но, тем не менее, всем своим видом он начал демонстрировать Поганцу, что выбрал позиционный стиль боя. Он так и вился вокруг Поганца, приближаясь к нему то с одной, то с другой своей позиции, но, не нанося удара мечом, тут же отступал, ни на секунду, не задерживаясь на одном месте. Тем самым он заставлял Поганца вращаться по оси, чтобы тот не упустить Хана из своего поля зрения.
   Но вечерняя темнота, перешедшая в ночную темноту была опасной вещью, она сокращала поле зрения любого нормального человека и явно не способствовали проведению такого стиля боя. В какой-то момент Хан обо что-то споткнулся, он начал падать на траву, вытягивая перед собой руки с оружием. Дальше все произошло мгновенно, без каких-либо пауз и задержек.
   Легионеры, увидев падающего Хана, принялись возбужденно кричать, свистеть и понуждать Поганца к немедленным действиям. Да и сам Поганец догадался, что у него появился первый шанс, своей секирой насмерть поразить противника. Хан же, находясь в падении, был лишен самой возможности защищаться. В тот момент, когда секира Поганца начала стремительно падать на голову Хана, то ей дорогу преградил меч степняка. Меч оказался слишком легким оружием, чтобы приостановить, задержать падение тяжелой секиры, хотя бы изменить ее траекторию! Спата только на малую долю секунды задержала падение Лабриса. Хан в самый последний момент сумел изменить траекторию падения на свою голову вражеской секиры, тем самым сохранив свою голову неприкосновенной.
   Легионерам со стороны показалось, что отклонение секиры будет незначительным, что противник Поганца, этот самый сармат все же будет насмерть поражен. Затаив дыхание они с напряжением наблюдали за поединком. Но этой доли секунды Хану вполне хватило для того, чтобы своей Спатой задержать удар Лабриса, а свой кинжал по рукоятку погрузить в подмышечную ложбину Поганца.
   3
   Когда в поместье прискакал запыхавшийся и взволнованный стражник Рысь, то он бросил свою лошадь на дворе и, никому ничего не сказав, стремглав понесся в дом. Рабы и рабыни сразу же догадались о том, что этот парень принес важную новость, сейчас побежал ее сообщить Квецию Лектусу. О своей работе все сразу же забыли и рабы подвое - потрое потянулись к крыльцу дома. Вскоре перед ним собралась большая толпа из рабов и рабынь. Они взволнованно перешушукивались, переговаривались и нетерпеливо посматривали на крыльцо, ожидая известий.
   Всего лишь вторую неделю в поместье хозяйничали новые владельцы, но и за этот столь короткий срок в судьбе рабов произошли изменения. Причем, значительные изменения и в хорошую сторону, по мнению тех же рабов. Сейчас все как-то забыли о существовании кнутов, которые ранее заранее вывешивались в клети, специально отведенной для порки нерадивых рабов. В те времена каждое утро начиналось с зачтения имен рабов, плохо выполнивших свою работу. Их тут же тащили на козла для порки и нещадно били кнутом до потери сознания. Сегодня палач, работавший кнутом, ушел работать табунщиком, козла для порки бесследно исчезли. Теперь каждое утро перед рабами выступал вилик Марано и перечислял работы и имена тех, кто должен был эту работу выполнить. Иногда появлялся Большой белый хозяин, рабы так стали называть Квеция Лектуса, и простыми словами объяснял, как нужно было бы выполнить ту или иную работу.
   В этот момент на крыльце появились вилик Марано, он чему-то улыбался, показывая свои зубы, затем Квеций Лектус вместе со стражником Рысью. Чем-то взволнованный Большой белый хозяин обратился к стражнику Рыси и ему приказал
   - Рысь, скачи обратно к мастеру Хану! Срочно передай ему, чтобы он от имени всех владельцев поместья "Марано" пригласил бы славных италийских легионеров вкусить вместе с нами вечернюю трапезу и провести ночь в нашем поместье! Нам в эти смутные времена для Империи не следует портить отношений с италийскими легионерами, тем более с Жаворонками! Так что, парень, скачи и вместе со всеми возвращайся обратно. Ты же, вилик Марано, не теряй времени вместе со всеми рабами и рабынями займись приготовлением вечерней трапезы. Надо во дворе устроить триклиний и в клетях подготовить спальные места двадцати солдатам. А кухарке тетушке Зурне передай мою личную просьбу, чтобы она приготовила, как можно больше, баранины и хорошо бы ее прожарила. Солдаты Империи кровожадны, и они любят мясо с вином!
   Выслушав приказ Большого белого хозяина рабы и рабыни начали расходиться по своим рабочим местам. Из слов отданного им приказа многие поняли, что войны не будет, что, если солдаты и придут в поместье, то не для того, чтобы убивать или насиловать, а для того, чтобы мирно поужинать и хорошо отоспаться. Некоторые рабыни про себя начали размышлять, какую тунику или столу им следует одеть сегодня вечером, чтобы солдаты обратили на нее внимание.
   Стражник Рысь прямо с крыльца вскочил на спину своей лошади и ускакал и через все еще приоткрытые ворота. Вилик "Марано" спустился с крыльца и направился в ту клеть, в которой каждое утро встречался с рабами и давал им задание на день. Сейчас он собирался им объяснить, что нужно сделать для того, чтобы около сорока господ. Солдаты и свои же стражники могли бы поужинать под открытым небом на дворе. Квеций Лектус остался стоять на крыльце, наблюдая за тем, как поместье начинает готовиться к приему гостей.
   Одновременно он размышлял над тем, что, согласно италийским правилам, победитель поединка со смертельным исходом должен был бы получить все движимое и недвижимое имущество Поганца. Таким образом, поместье "Чистые ручье", ранее принадлежавшее Поганцу, должно было перейти в руки мастера Хана, на деле же это означало, что он, Квеций Лектус вместе с виликом Марано должен будет заниматься и этим хозяйством. К тому же подобное объединение двух поместий превращало его и его друзей в крупных землевладельцев Римской Империи.
   Когда вилик Марано, после разговора с рабами вернулся в кабинет Квеция Лектуса, тот сидел на табурете за своим столом и, подперев свою голову руками, продолжал о чем-то размышлять. При появлении вилика он поднял голову и поинтересовался:
   - Ну, и как, поговорил со своими рабами? Успеют лм они должным образом подготовиться к встрече гостей?
   - Конечно, успеют! Как не успеть, когда клети полны продуктов! У нас имеется и материал для того, чтобы построить столы и лавки к ним.
   Тогда Квеций Лектус с виликом поделился и своими мыслями по поводу наследства Хана. Вилик Марано задумался и, не присаживаясь за стол, заходил по кабинету, размышляя о чем-то своем. Но вскоре остановился, повернулся лицом к Квецию Лектусу и сказал:
   Так-то оно так, мастер Хан должен получить поместье Чистые ручьи, принадлежавшие Поганцу. Но для этого он должен получить два письменных свидетельства, в которых оба очевидца поединка подтверждают, что Хан одержал победу в честном поединке. Эти свидетельства мы должны будем предоставить нашему префекту, чтобы он начал оформление соответствующих юридических бумаг о переходе поместья Чистые ручьи из одной в другую собственность!
   - Сколько времени оформление таких бумаг может занять?
   - От месяца и до бесконечности! Все будет зависеть от того, какую взятку мы дадим префекту. Чем меньше по количеству сестерций она будет составлять, тем дольше времени уйдет на ее оформление!
   Квеций Лектус обратил внимание на то, что лицо этого пожилого человека лучилось светом удивления и одновременной радости. Этот бывший раб, а ныне управляющий поместьем искренне радовался тому, что их безумный сосед, Поганец, пал от руки Хана и не будет больше беспокоить или нарушать спокойствие жителей и работников поместья "Марано".
   Тем временем, кухарка Зурна в срочном порядке потрошила и ощипывала три десятка кур и один десяток индюшек. Ее поварята на отдельном костре готовили полбу, столь любимую легионерами. Они жарили маисовые лепешки, варили яйца и резали на куски различные овощи. Словом, кухня поместья "Марано" работала в авральном порядке, она собиралась выложить на стол и угостить своих незваных гостей всем тем, чем была сама богата. Рабы поместья "Марано" очень быстро возвели три навеса, под двумя навесами они соорудили два больших стола, за которыми должны были разместиться солдаты обеих контуберний и стражники Хана. Квеций Лектус вместе с Ханом Винди, Валентом и двумя деканами должен был поужинать за столом под третьим навесом.
   Вилик Марано вдруг поклонился Квецию Лектусу и негромким голосом произнес:
   - Поздравляю тебя, хозяин, с одержанной победой над таким серьезным противником, как наш сосед Поганец! Его поместье Чистые ручьи может стать нашей собственностью! Хозяин, советую тебе отдать распоряжение, чтобы Поганца похоронили с соблюдением всех италийских традиций и при официальных свидетелях, чтобы после похорон было бы кому сказать, что с нашей стороны к убитому было проявлено соответствующее уважением!
   - Хорошо, вилик Марано, мы обязательно это сделаем! А теперь пойдем встречать дорогих гостей!
   Они стояли на крыльце и, молча, наблюдали за тем, как на двор поместья "Марано" попарно заходили легионеры двух контуберний V легиона. Даже с крыльца им было хорошо видно, что по лицам солдат можно было судить, что они пребывали в отвратительном настроении. Солдаты не испытывали особой радости при виде рабов и рабынь, прибежавшим к воротам, чтобы поприветствовать долгожданных гостей. Ни слова не говоря, вилик Марано спустился с крыльца, подойдя к солдатам, которые вместе со своими деканами жались вокруг повозки только что заехавшей в дор. На ней лежали травмированные легионеры и тело Поганца, завернутое в плащ.
   Вилик Марано поднял правую руку вверх, ладонью к солдатам, и проговорил чистым и ясным голосом:
   - Проходите, проходите во двор, наши гости дорогие! Сейчас к каждому из вас подойдет раб. Вас он проводит к лежанке в клети, на которой вы будет спать этой ночью. Но до отхода ко сну я вам предлагаю хорошенько помыться в наших термах, а после терм мы сна предлагаем вам разделить с нами вечернюю трапезу.
   - А женщины будут? - Вдруг поинтересовался один из солдат.
   - А почему бы нет! - Несколько удивленно произнес вилик Марано. - В нашем поместье имеется много одиноких женщин, которые давно не были с мужчиной. Только, давайте, поступим так, они к вам будут подходить, а вы уж выбирайте, но только без драк и насилия с вашей стороны! Вы согласны с таким предложением, господа солдаты?
   - Конечно, согласны! - Хором и с каким-товеселым оживлением ответили легионеры.
   Пока кухарка Зурна вместе со своими поварятами начала сервировать, рабыни-целительницы подошли к повозке с травмированными легионерами и по одному их начали переносить в свою клеть. Четыре раба забрали труп Поганца и бегом его понесли куда-то за ворот. Освободившуюся повозку рабы вручную перекатили в дальний угол двора, чтобы там они никому не мешались.
   Оба деканы Альбгард Осмунд и Вуфлий Гундвальд чувствовали себя хуже некуда! Они собирались сегодня вечером здорово повеселиться, повесить на дереве одного или двух дольщиков поместья "Марано", как неожиданно сами оказались в положении ограбленных. Потерять Поганца, да еще его поместье, да заодно только это консул Гай Валент по шее их не погладит! Вот почему умы деканов сейчас были заняты мыслями о том, как выйти из создавшегося положения, не потеряв своих голов!
   Внезапно из ночной темноты появилась рабыня, она начала приставать к декану Вуфлию Гундвальду, жестами рук показывая, что хочет осмотреть и заново перебинтовать его правую руку, то декан Вуфлий Гундвальд довольно-таки грубо обеими руками ее оттолкнул от себя, послав рабыню куда подальше!
   Альбгард Осмунд обратил на это свое внимание и хмуро заметил:
   - Вуфлий Гундвальд, ты ведешь себя неправильно, подобно малому ребенку! Рабыня-целительница хочет тебе помочь, утихомирить боль в твоей сломанной. Она может правильно уложить кость и тогда твоя боль пройдет! А ты ее помощи почему-то противишься!
   Немного подумав, Вуфлий Гундвальд медленно протянул свою переломанную руку по направлению рабыни. Та мгновенно сорвала старую повязку с руки, в месте перелома маленьким, но чрезвычайно острым ножом прорезало кожу, стороны пореза развела в стороны.
   В этот момент к деканам подошли Квеций Лектус, Валент и Винди, они с тихим ужасом в глазах наблюдали за тем, как целительница свела концы переломанной кости вместе и шиной зафиксировала их в этом положении. Затем рабыня очень быстрыми движениями рук, сначала смазала рану каким-то коричневым веществом, а затем свела вместе стороны пореза и туго перебинтовала рану белой лентой. Вуфлий Гундвальд аж почувствовал, как затихает боль в ране, он благодарственно посмотрел в глаза рабыни, а та ему в ответ на своей ломаной латыни ему сообщила:
   - Сегодня перелом еще немного поболит, а завтра болеть уже не будет! Но сегодня и с такой рукой ты можешь сходить попариться в наши термы!
   Оба декана Альбгард Осмунд и Вуфлий Гундвальд сделали вид, что они так и не не заметили появления Квеция Лектуса с товарищами. По крайней мере они так и не заговорили с хозяевами поместья, осмотрев двор и почему-то поцокав языками, отправились по направлению входа в термы. Туда уже прошли все не травмированные солдаты их контуберний. Валент моментально сообразил, что этим цоканьем легионеры выразили свое сожаление по поводу того, что им так и не пришлось захватывать этого поместья. Они так и не сумели в нем похозяйствовать, богатая добыча миновала их руки!
   Оба декана уже скрылись в проеме, ведущим в термы, когда на дворе появилась полусонная Винди. Она, широко раскрытыми глазами осматривалась вокруг себя и не понимала, почему во дворе стоит такая суматоха?!
   - У нас, что сегодня вечером будет проходить какое-то торжественное мероприятие?! Я никогда прежде не видела такого количества народа, одновременно толкущегося на нашем дворе! Квеций Лектус, что за мероприятие ты запланировал на сегодняшний вечер?
   - Сегодня вечером мы принимаем в качестве гостей солдат двух контуберний италийских легионеров! - Начал отвечать Валент. - Мы их покормим, предоставим ночлег, а завтра утром их проводим восвояси! Да, Винди, я хочу тебе посоветовать, сегодня ни при каких условиях не показываться на дворе! Итак, у нас слишком много проблем!
   Винди была сообразительной и умной девочкой, она прекрасно поняла, что именно Валент имел в виду под этими своими словами, только что высказанными по ее адресу. Она не стала с ним спорить, доказывать, что женщины имеют равные права с мужчинами права, что они могут в своей жизни поступать, как сами этого пожелают. Винди выслушала совет Валента и, высоко вздернув свою голову, отправилась, выступая как настоящая пава, обратно в дом! Она не заметилатого, как Квеций Лектус облегченно вздохнул, он всем сердцем переживал за эту девчонку! Но, слава ларам, никакого скандала так и не произошло, а проблема с Винди разрешилась к удовлетворению обеих сторон!
   Проводив взглядом Винди, Валент попытался разыскать своего друга Хана. Обычно его громыхающий голос был хорошо слышен в каждом углу двора. Но на этот раз его почему-то нигде не было видно, а голос его не был слышен! У проходившего мимо стражника Кулака он поинтересовался:
   - Слушай, Кулак! Я вот уже долгое время не могу найти Хана! Ты не знаешь, куда это он запропал?
   Стражник Кулак, как бы в ответ на вопрос Валента, попросту рукой ткнул в сторону угла, находившегося на самом дальнем от дома расстоянии. Внимательно присмотревшись, Валент разглядел, что все стражники вместе со своим бригадиром собралась в том углу, где они чаевничали при свете факелов.
   К этому времени Квеций Лектус отправился в термы, посчитав, что не гоже гостей оставлять в термах одних. Вот он и решил к присоединиться, чтобы попытаться с легионерами найти общий язык. Проходя мимо Валента, он и ему предложил присоединиться к нему, но Валент отказался, ему почему не хотелось мыться с чужими людьми.
   На подходе к стражникам Валент разу обратил внимание на одно обстоятельство. Стражники все еще оставались при оружии, их верховые лошади еще не были расседлованы и не были разведены по стойлам конюшни! Эти детали говорили о том, что Хан и его стражники готовы к бою, что они ни на йоту не доверяли легионерам!
   Увидев приближающегося Валента, Хан рукой поманил его к себе. Когда Валент подошел, то он, молча, сунул ему в руку глиняную кружку, наполовину заполненную красным вином. Губами продегустировал вино и, убедившись в том, что оно разбавлено родниковой водой, Валент сделал первый маленький глоток. Затем он присел на кошму, на которой сидел сам Хан. Так вместе со всеми стражниками и их бригадиром Валент просидел до позднего вечера, медленными и маленькими глотками попивая хорошее вино!
   Был уже поздний вечер, когда из помещения термы все разом повалили легионеры. Квеций Лектус вышел вместе с их деканами Альбгардом Осмундом и Вуфлием Гундвальдом, после терм они немного повеселели и стали более разговорчивыми. Рабы встречали солдат и сразу же их провожали жо стола, за которым они должны были ужинать. Квеций Лектус предложил деканам присоединиться к его столу, а сам направился в тот дальний угол двора, где расположился Хан со своими стражниками.
   - Они собираются быстро поужинать и лечь спать. Завтра утром планирую проснуться пораньше, плотно позавтракать, и по утреннему холодцу отправиться в город, чтобы появиться в лагере своего легиона в полдень.
   Всю ночь Валента мучили страшные кошмары, ему казалось, что он не спит, а все, что снится, ему попросту мерещится! Самое интересное заключалось в том, что до этой ночи, раньше ни один кошмар не приходил к нему во сне! Когда он все-таки проснулся, то в его душе внезапно образовался непонятный дискомфорт. Валент вышел на крыльцо, он тут же удивился всему тому, что он увидел. Оказывается, что он все-таки спал ночью, а утром едва не проспал проводы легионеров.
   Всех травмированных легионеров рабыни-целительности уже давно перенесли на повозку. В повозку запрягли обоих мулов, которые хорошо отдохнули на ночном выпасе и сейчас заигрывали со своим капсарием, который выглядел каким помятым и не выспавшимся. Валент догадался о причине того, почему капсарий так и не вычпался прошлой ночью. Рядом с ним находилась молодая рабыня, которую тот ненароком то обнимет, то крепко к себе прижмет.
   В этот момент в другом углу двора улыбающийся Квеций Лектус пожимал руки обоим деканам Альбгарду Осмунду и Вуфлию Гундвальду, они явно о чем-то договаривались и похоже, что сумели договориться. Валент не знал и не мог знать, что переговоры обеих сторон начались вчера вечером еще в термах. Между прочим, разговор между ними троими шел на немецком языке! Причем, первым на немецкий язык перешел декан Альбгард Осмунд. Это случилось в тот момент, когда Квеций Лектус задал им обоим конкретный вопрос, сколько может стоить их свидетельские показания о том, что поединок между мастером Ханом и Поганцем проходил по всем правилам честного поединка?!
   - Мы с тобой, Квеций Лектус, братья одной крови и по рождению! - Заговорил германском языке декан Альбгард Осмунд. - Поэтому за такую писульку мы много денег не возьмем! Заплати каждому из нас по пятьдесят тысяч сестерций, и мы оба тут же напишем тебе эти писульки, заверим их своими легионными печатями! А ты, брат, Вуфлий Гундвальд, что думаешь по поводу просьбы нашего германского друга, Квеция Лектуса?
   - В принципе, мой брат, Альбгард Осмунд, ты прав, с позиции денег решая этот сложный вопрос. Что же касается меня, то и я согласен на пятьдесят тысяч сестерций за запрашиваемую писульку. Но вчера я получил тяжелое ранение и мне потребуется длительное лечение, которое мне тоже будет стоить денег. По своему опыту я уже знаю, что излечение этой раны мне обойдется в десять тысяч сестерций. Да, и последнее, мы с Альбгардом Осмундом являемся деканами двух декурий и всегда должны помнить и заботиться о своих солдатах. Если ты, Квеций Лектус, готов каждому нашему солдату заплатить по два золотых динария, то считай, что мы с тобой согласились!
   Таким образом, в конечном итоге получилось, что поместье Чистые ручьи Квеций Лектус мог бы выкупить за сто двадцать тысяч полновесных сестерций, когда на деле поместье стоило бы пару-тройку миллионов сумму сестерций. В принципе, Квеций Лектус был готов прямо сейчас расплатиться этими сестерциями с продажными деканами и их легионерами. Но он хорошо понимал, что, если он, не торгуясь, согласится на сумму, запрошенную противной стороной, то Альбгард Осмунд и Вуфлий Гундвальд немедленно начнут торги, во много раз поднимая сумму своих отступных! И тогда Квеций Лектус сам начал торг с этими германскими тугодумами, отчаянно борясь за каждый сестерций. В конце концов, он сумел договориться с обоими деканами о том, что каждому легионеру он заплатит не по два золотых динариев, а всего лишь по одному.
   Как только они пожали друг другу руки, а вилик Марано побежал за записками и за деньгами, в этот момент на крыльце жилого дома появился заспанный Валент. Квеций Лектус, сидя за столом, помахал ему рукой, привлекая его внимание и приглашая присоединиться к ним за столом. Торги закончились, стороны пришли к твердому соглашению, поэтому разговоры за столом пошли о последних новостях, курсировавших по Риму. Германский язык был забыт, разговор велся на вульгарной латыни.
   Краем уха Валент расслышал, что в разговоре с деканами Альбгардом Осмундом и Вуфлием Гундвальдом его друг Квеций Лектус произнес имя консула Гая Фабия Валента, командира легиона Жаворонков. Он спрыгнул с крыльца и присел за стол своего друга вольноотпущенника. Тот, оказывается, поинтересовался здоровьем консула, а также тем, чем он сейчас занимается? Видимо, эта тема была животрепещущей для обоих деканов, они наперебой друг друга принялись рассказывать об амурных похождениях командира своего легиона. По словам декана Вуфлия Гундовальда:
   - На сегодняшний день Римская Империя не имеет более лучшего стратега и полководца, чем консул Гай Валент. Последние пять лет он не знает поражений, он себя прекрасно показал, командуя легионом на Рейне, и отлично себя проявил в переходе через Альпы, когда мы шли на Рим. Под Кремоной Гай Валент наголову разгромил восьмидесятитысячную армию императора Отона, тем самым заставив императора покончить жизнь самоубийством!
   - Император Вителлий души в нем не чает и ни на шаг от себя не отпускает! - Словам Вуфлия Гундвальда начал вторить декан Альбгард Осмунд. - Сегодня Гай Валент больше времени проводит в императорском дворце, помогая императору твердой рукой править Империей! Да, и с женщинами он мужик не промах, то одну матрону, то другую отбивает у мужа. Один такой рогоносец не выдержал и на Гая Валента пожаловался самому Вителлию. Тот возьми и прикажи этому рогоносцу покончить жизнь самоубийством. Весь императорский двор собрался посмотреть на эту сцену самоубийства, а Гай Валент в этот момент наслаждался супругой самоубийцы в постели! Весь Рим смеялся над этим происшествием!
   Валент вспомнил о существовании принципа Александроса Никастратоса и у декана Альбгарда Осмунда поинтересовался, не знаком ли тот случайно с этим солдатом V легиона. В одно мгновение лицо этого германца омертвело, его глаза превратились в узкую щелочку, осторожным вежливым голосом Альбгард поинтересовался, откуда сармат знаком с этим солдатом. Не мудрствуя лукаво, Валент рассказал о своей первой встрече с Александросом в Кремоне. Правда, он не упомянул о том, почему и как эта встреча произошла.
   Декан Альбгард Осмунд как-то зло тряхнул своей головой, он вдруг сделал совершенно неожиданное предложение Квецию Лектусу и Валенту:
   - А почему вам обоим не присоединиться к нашим контуберниям, и вместе с нами не отправиться в Рим. Там я покажу вам наш легионный лагерь, расскажу о том, где и что в лагере находится. Познакомлю со старшими офицерами нашего легиона Жаворонков и представлю самому консулу Гаю Фабию Валенту. К тому же он может тобой особенно заинтересоваться, - сказал Альбгард Осмунд, обращаясь к Валенту, - так как вы носите одинаковые имена и удивительно друг на друга похожи!
   - Извини, Альбгард Осмунд, но сегодня я не поеду с тобой в Рим! Благодарю, конечно, за приглашение, но поместье "Марано" требует моего постоянного присутствия, внимания и наблюдения за тем, как восстанавливается его хозяйство!
   Впервые вольноотпущенник почувствовал себя нужным и занятым человеком, впервые он видел, как его мысли, осуществляются на практике, как постепенно начинает возрождаться хозяйство поместья "Марано". К тому же несколько изменилась и общая ситуация, теперь ему предстояло заниматься хозяйственными делами и латифундии Чистые ручьи, поэтому он окончательно решил отсрочить на будущее свое посещение Рима!
   - Деканы Альбгард Осмунд и Вуфлий Гундвальд, я подумал и принял решение присоединиться к вам! - Неожиданно для всех вдруг произнес Валент. - Думаю, что настало мое время переселиться в Рим!
   Валент не стал рассказывать о своих мыслях в отношении того, чем он будет заниматься в Риме. Этот парень из далеко будущего в данный момент всем своим сердцем почувствовал, что настала пора ему пойти своей собственной дорогой, заняться серьезным ремеслом, которому решил посвятить свою жизнь!
   Серьезным делом своей жизни Валент считал военное ремесло, он хотел стать италийским офицером, послужить в прославленном в V легионе Жаворонков! Именно поэтому он решил принять предложение декана Альбгарда Осмунда и вместе с его контубернией отправиться в Рим.
   Глава 4
   1
   Изнутри столичный лагерь V легиона Жаворонков выглядел, как обычно! Он мало чем отличался от лагерей других италийских легионов, устраиваемых по всей территории Римской Империи. Солдаты бегом выполняли поручения офицеров. На плацу под звуки свирели и барабанный бой их обучали ходить строем контубернии, центурии, манипулы и общим легионным построением. Музыка вырабатывала у солдат чувство ритма и единения со своими товарищами по строю. Строгие, крикливые и скорые на зуботычины наставники, обычно это были деканы и младшие центурионы, солдат обучали владению различными видами оборонительного и наступательного оружия, а также рукопашному бою. На занятиях и тренировках инструкторы добивались того, чтобы каждый солдат, не задумываясь, рефлекторно, применял бы в бою то или иное разучиваемое упражнение. Приобретенное мастерство, жесткая воинская дисциплина вырабатывала в италийских солдатах чувство локтя соседа, умению вести бой, сражаясь бок о бок со своим товарищем по строю. Такими упражнениями в каждом солдате вырабатывалось чувство долга, а также уверенность в том, что победа останется за ними!
   Валент ничего этого не видел, он все еще находился без сознания, когда повозка, на которой он лежал вместе с другими травмированными солдатами, подъехала к распахнутым настежь воротам лагеря V легиона. На территорию лагеря ее не пропустили два легионера, караулившие у ворот. Один из них подошел к повозке, взглянул на травмированных солдат и коротко приказал капсарию, стоявшему у повозки:
   - Эй, капсарий, сбегай в валетудинарий и пригласи сюда любого свободного медика. Пусть он этих парней осмотрит и, если будет нужно, заберет их с собой. Повозку на территорию лагеря мы не пустим, не положено!
   Медик, прибежавший из медсанчасти V легиона, внимательно осмотрел четырех травмированных солдат, лежавших в повозке, и приказал их носилками перенести в валетудинарий, в медсанчасть лагеря.
   - Там мы их осмотрим, проверим, правильно ли совмещены их сломанные кости? На переломы наложим новые шины и денька через два - три вернем в строй!
   - А что мне с этим варваром делать? - Посетовал капсарий. - Не буду же я с ним нянчится весь день, или тащить в палатку своей контубернии. Декан Вуфлий Гундвальд мне шею за такое дело и за этого варвара свернет!
   - Это уже твое дело, капсарий! Мне этот парень варвар в валетудинарии совершенно не нужен. У него пустяковая рана на голове, легкое сотрясение мозга и повреждена кожа на голове от удара рукоятями мечей. Через полчаса он очнется и может встать на ноги. Так что я забираю травмированных парней, а ты уж сам занимайся этим варваром. Можешь голову ему перевязать для начала. Хотя он парень крепкий и, наверняка, кровью не истечет!
   В этот момент к ним подошел декан Альбгард Осмунд с двумя солдатами из своего десятка. Увидев повозку с Валентом, он облегченно вздохнул и к капсарию обратился с вопросом:
   - Кто тебе, капсарий, приказал этого варвара везти в валетудинарий? Он мой военный трофей, почти раб! Никакого валетудинария ему не требуется. Так что ты, Атанас Банчос, и ты, Амирис Никандрос, забирайте этого парня и волоките его в палатку нашего десятка. Юнгвару прикажите за ним присмотреть, но, чтобы салага ни на шаг к этому варвару не подходил! Ну, а теперь принимайтесь за дело, парни, выполняйте мой приказ!
   Декан Альбгард Осмунд посмотрел за тем, как солдаты, выполняя его приказ, сбросили Валента с повозки, а затем они, держа его за ноги, бесцеремонно поволокли по земле и скрылись за воротами лагеря. Мало кто обратил внимание на то, что вслед за ними поплелась какая-то мальчишеская фигура, декан Альбгард Осмунд этого мальчишку приметил и поспешил вслед ха ним. Там уже на территории лагеря солдаты, волочившие Валента за ноги, свернули с центральной аллеи лагеря, чтобы не сталкиваться с офицерами, и поволокли его по узким проходам между солдатскими палатками.
   Валент пришел в сознание, находясь в каком-то помещении с двумя рядами лежанок. Находясь в бессознательном состоянии, он так и не мог понять и вспомнить, что с ним до этого момента происходило. Только изредка в его памяти всплывали воспоминания о скрипящей повозке, стонах травмированных или раненых солдат, а также этот шепот, который временами возникал и звучал в его голове:
   - Ты только не умирай! Живи! Жизнь так прекрасна! Ты молод и красив, впереди у тебя большое будущее! Когда очнешься, то на первых порах будешь чувствовать, как сильно болит твоя голова. Эта боль в тебе появилась из-за того, что солдаты декана Альбгарда Осмунда сильно уж перестарались, ударив тебя по затылку рукоятями своих мечей. Боль быстро пройдет, она поможет тебе сориентироваться, по звукам определить, где ты находишься. Кстати, меня зовут Хайям, я твой раб и ученый советник. Мы с друг всегда другом можем поддерживать постоянный контакт! Ты подумай о вопросе, который хочешь мне задать, и я тебя всегда услышу!
   После этих слов, Валент почувствовал, как у него сильно болит затылок Своей рукой он попытался его помассировать, чтобы ослабить эту боль. Но только убедился в том, что его руки и ноги крепко связаны, он ими не мог даже пошевелить! Тогда Валент попытался открыть свои глаза, поднял веки глаз, но вокруг него, по-прежнему, разливалась одна только сумрачная темнота, по краям которой мелькали странные тени.
   - На твою голову, господин, натянули рогожный мешок, поэтому ты вокруг себя ничего не видишь! - Снова послышался голос Хайяма. - Солдаты и на мою голову одели такой же мешок, поэтому я так же, как и ты, ничего не вижу вокруг себя. Интуиция и звуки, которые я слышу вокруг себя, мне подсказывают, что повозка, на которой мы лежим, сейчас проезжает Фламиниеву сторожевую башню. Вскоре повозка доедет до городского лагеря V легиона, там нам обязательно развяжут руки и ноги, с наших голов снимут эти грязные мешки, в которых просто невозможно нормально дышать!
   - Спасибо, Хайям, за беспокойство обо мне! - Тихо прошептал Валент.
   - Хозяин, я же тебе говорил! Не надо произносить или нашептать слова! Ты просто подумай, и я обязательно услышу то, что ты хотел мне сказать! Теперь моя главная задача - это беспокоиться о тебе, помочь тебе достичь самых высот власти в нашей Империи!
   Валент снова впал в забытье, но громкий гвалт человеческих голосов, послышавшийся со всех сторон, опять привел его в сознание. Этот гвалт ему напомнил тот гвалт голосов, который встретил их, когда он вместе с Винди и стражником Рысью первый раз прошел Фламиниеву башню и ступил на городскую площадь, образованную служебными зданиями за башней.
   Тогда на той площади собралось очень много уличного люда, занимавшегося своими делами. Некоторое люди из этого люда работали, добывая себе на пропитание. Лоточники торговали всеми товарами, существовавшими в этом мире, от зелени из огорода до украшений из экзотичных стран. Продавцы жарили и тут же продавали свои римские котлеты беднякам и просто проголодавшим горожанам. Другие же люди пришли на эту площадь, послушать путников, принесших новости с Севера Империи, из Германии или Галлии, а также для того, чтобы узнать последние городские новости. Они собирались вместе небольшими и большими группами, выслушивали людей, пришедшие издалека, а затем обсуждали злободневные вопросы! Поговорив, люди расходились по своим уличным или домашним делам.
   В какие-то моменты своего беспамятства Валент слышал голоса солдат, шедших строем впереди повозки. Громкими возгласами они приветствовали своих старых знакомых, увиденных в уличной толпе. По пустякам перебранивались с женщинами легкого поведения, желая, видимо, привлечь к себе их внимание.
   В какой-то момент своего беспамятства Валент почувствовал, как головная боль покинула его голову, но взамен ему вдруг страшно захотелось пить. От жажды сильно пересохли рот и горло, ему очень хотелось смочить их хотя бы каплей воды. Несколько раз языком он проводил по нёбу рта, желая вызвать во рту обильно слюновыделение, чтобы хотя бы слюной немного смочить свой рот. Но язык лишь черканул по пересохшему нёбу, словно головка спички прошлась по терочной поверхности спичечного коробка, вызвав небольшую, но острую боль в языке и в самом нёбе. От боли Валент негромко застонал и попытался слегка изменить положение своего тела в повозке. Он почувствовал, как его колени уткнулись во что мягкое. Тут же послышался грубый голос с густым германским акцентом:
   - Эй, ты, варвар, прекрати там копошиться! Своими острыми коленями ты в мою задницу уперся. Твои друзья варвары сломали мне ногу, атаковав нас своими лошадьми. Мой тебе совет, веди себя поспокойней, а не то руки у меня свободные. Так что я смогу до твоего лица дотянуться и пару раз по нему своими кулаками пройтись! Чтобы ты, мразь не италийская, более уважительно относился к простым солдатам!
   Валент не стал ни извиняться, ни вступать в перебранку с этим наемником германцем. Он промолчал, не стал отвечать на его оскорбление, только плотней прикрыл свои глаза. Он снова углубился в свои воспоминания о том, на этот раз вспоминая, как прощался со своим черненьким чертенком, со своим лучшим другом, боевым конем Импом. Тот последние несколько дней провел на открытом выпасе в компании сорока молодых кобыл, познавая тайны лошадиной любви. Имп от внимания со стороны своих подруг слегка похудел и подтянулся, но своим ответным вниманием не отказал ни одной своей подруге. Когда Валент подходил к его стойлу, то Имп первым его увидел. Он так сильно разволновался, что совсем уже собрался выпрыгнуть из стойла, чтобы поприветствовать своего хозяина. Валент первым делом погладил Импа по морде, а затем ему предложил погрызть наливное яблоко. Он хорошо знал о том, что более всего на свете Имп любил молодых кобыл и наливные яблоки. Уже покидая хорошо ухоженную конюшню поместья "Марано", Валент обернулся, чтобы еще раз посмотреть на своего верного друга. Тот стоял неподвижно в своем стойле и не отрывал своих глаз от хозяина, умный конь понимал, что они прощаются, но, как и Валент, надеялся, что не на всегда!
   С трудом Валенту удалось приоткрыть оба глаза, но вокруг него простирался один только красный туман! Правда, сквозь этот красный туман изредка просматривалась фигура человека, который мотался туда и сюда по помещению, в котором он сейчас находился. Валенту удалось сообразить, что, наконец-то, грязный рогожный мешок сброшен с его головы, что руки и ноги развязаны. Вот только этот новый для него мир он почему-то видел через кровавую пелену, по непонятной причине залившей его глаза. Слабым движением своих рук Валент попытался протереть свои глаза, чтобы лучше видеть. Когда зрение немного прояснилось, то перед собой он увидел молодого деревенского парня, одетого в солдатскую форму. По тому, как эта форма сидела на этом деревенщине, по неуверенным движениям самого парня, по его бегущим глазам, Валент сообразил, что перед собой он сейчас видит новобранца первого года службы.
   После всего этого не трудно было догадаться о том, что он вместе с контуберниями деканов Альбгарда Осмунда и Вуфлия Гундвальда только что прибыл в римский лагерь V легиона Жаворонков. Вот только это путешествие для него закончилось самым неожиданным образом, в беспомощном состоянии он вдруг оказался, видимо, в палатке, в которой располагается десятка декана Альбгарда Осмунда. В голове у Валента мелькнула мысль о том, что к этому декану ему нужно было бы раньше присмотреться. То, что этот галл сделал с ним, то для этого должна была существовать какая-то причина, по крайней мере он должен был его за что-то невзлюбить. В последние часы своего пребывания в поместье "Марано" Альбгард Осмунд к нему продемонстрировал полное неприятие и неприкрытую злобу.
   Слегка повернув голову вправо, Валент увидел череду из десяти лежанок, а также небольшое помещение с лежанкой, отгороженное неким подобием ширмы. Оно, видимо, принадлежало десятнику этой декурии. Прямо перед его глазами в полу имелось углубление в полу, выложенное валунами. Это был очаг контуберналия или помещения, в котором размещались на ночь и питались десять солдат вместе со своим десятником.
   Валент вспомнил слова своего школьного учителя историка, который, рассказывая о легионах Древнего Рима, частенько говорил:
   - Древнеримские легионы имели прекрасное снабжение, квартирмейстеры своего солдата кормили естественными продуктами, в основе которых были зерно, мясо. Но вот сами легионы не имели централизованного кормления солдат. Продукты выделялись на восемь-десять солдат, которые сами себе готовили завтраки, обеды и в походе, и в лагере. В те времена не было кашеваров, которые только и занимались готовкой, каждый легионер десятка имел одну или несколько воинских специальностей, одновременно он мог приготовить завтрак и обед для себя и своих товарищей по десятку!
   Как бы в подтверждение слов этого школьного учителя левая стена палатки, со стороны Валента, была увешена мешками с различным зерном, большими ломтями сушенного или вяленого мяса Пол у этой стены был заставлены сковородками различного размера, котлами и котелками. Правда, несколько непривычными для глаз Валента формами. Сейчас на огне очага стоял большой котел, в нем закипала вода. За очагом просматривался вход в палатку, с той стороны прикрытый матерчатым пологом. Сама палатка, как понял Валент, была построена из сборных деревянных деталей, которые можно было легко собрать и разобрать. С внешней стороны такая палатка обтягивалась хорошо обработанной кожей животных, так что зимой в сильные морозы в такой палатке хорошо сохранялось тепло. У входа в палатку на специальной лавке стояла большая бадья, доверху наполненная водой для питья, рядом с этой бадьей на лавке стоял ковшик, чтобы им можно было бы черпать воду.
   Помимо Валента в помещении палатки находился еще один человек, совсем юный паренек. Крупные черты его лица, высокий рост и мощное телосложение выдавали в нем так называемого германского "призывника". Примерно, два раза в год специальные команды римских легионов наносили неожиданные визиты в поселения германских племен. Там разыскивались и у родителей отбирались все подростки шестнадцати - семнадцати лет, которые впоследствии распределялись по римским легионам, где они должны были прослужить двадцать пять лет. В дальнейшем легионы, получив такое пополнение, уже сами занимались, обучая их различным воинским специальностям. Сейчас лицо этого салаги выражало тупую исполнительность, почтительность и уважение, но порой в его глазах мелькала неуверенность в себе, в своем сегодняшнем положении и в своем будущем, как италийского легионера.
   Этот германский паренек, будущий легионер, пока еще многого не знал и не умел. Домой к родителям, в Германию, он уже никогда не вернется. Если судить по слону, выгравированному на пряжке его ременного пояса, то всю оставшуюся жизнь этот германский рекрут прослужит в V легионе Жаворонков. Сейчас он имел статус приписанного рекрута, в этом качестве основной его обязанностью было следить за поддержанием огня в очаге в палатке своего десятка, за наличием питьевой воды, и выполнять любое пожелание или просьбу своих старших товарищей. Одним словом, этот германский рекрут должен был учиться военному ремеслу, оставаясь мальчиком на побегушках у солдат своего десятка. По его поведению, как рассудил Валент, этот салага пока еще не нашел своего места среди своих будущих своих товарищей и приятелей своего десятка, поэтому сегодня он боялся всего, что происходило за стенками палатки!
   Сейчас Юнгвар, так звали этого германского рекрута, очень опасался этого италийца, который валялся на полу палатки с разбитой головой, с лицом, залитым кровью. Он к нему не подходил ни на шаг, а обходил его настолько далеко стороной, насколько этого позволяли стены палатки. Хотя где-то глубоко внутри себя Юнгвар понимал, что этому италийцу он мог бы помочь, по крайней мере, он мог бы перевязать ему голову, остановить кровотечение. В свое время его мать не раз ему показывала и рассказывала, как следует обращаться с различными ранами и их перевязывать.
   - В бою, Юнгвар, ты всегда можешь получить очень серьезную рану! - Говорила она сыну, перевязывая рану соседу, на которого напал медведь и сильно его поцарапал. - Поэтому ты должен научиться так перевязывать любую рану, чтобы повязкой остановить кровь, сочащуюся из раны, и чтобы в не не попала бы грязь!
   Юнгвар хорошо помнил, как незадолго до этого два солдата его десятка Атанас Банчос и Амирис Никандрос этого италийца приволокли за ноги и, взяв его за руки и за ноги, они хорошенько его раскачали, а затем швырнули на свободную лежанку. Италиец, совершив короткий полет, упал на лежанку, прокатился п о ней и тут же свалился на пол, глухо ударившись головой о пол, но так и не пришел тогда в сознание. Там он и остался лежать, Атанас Банчос и Амирис Никандрос и пальцем не пошевелили, чтобы исправить свою ошибку. Переговариваясь между собой, они покинули палатку, не сказав Юнгвару, что он должен делать с этим раненым италийцем.
   На свой страх и риск паренек смыл кровь с его лица и совсем собрался промыть рану на его голове, но в этот момент в палатку ввалился декан Альбгард Осмунд, собственной персоной и в хорошем настроении. Он мельком взглянул на Юнгвара, перевел взгляд на Валента, но, ничего ему не сказал и прошел в свое помещение, Там он за собой задернул занавеску из тканного материал, чтобы этот германский салага не видел, чем он будет заниматься. Затаив дыхание, германский салага, как ему было положено, встал у входа в палатку и неподвижно замер, свои глаза он не сводил с италийца.
   В своем помещении за занавеской декан Альбгард Осмунд ножом вырыл глубокую яму, положил в нее большой и тяжелый ларец, закопал яму, а землю затем тщательно утоптал своими солдатскими калигами. Декан Альбгард Осмунд был доволен проделанной работой и вообще он был весьма доволен собой и сегодняшним днем. Насвистывая себе под нос какую-то мелодию, он покинул свое помещение и, пройдя мимо лежанок, сурово посмотрел на салагу. Затем он свой взгляд перевел на Валента, валявшего под его ногами, перешагнул через него и, уже покидая палатку, приказал приписному рекруту германцу:
   - Ты, сын ослицы, внимательно смотри за этим парнем! Можешь напоить его водой, заодно вытри кровь у него с головы! Да, и не забудь перевязать ему рану на голове!
   Альбгард Осмунд, пригнув голову, чтобы головой не удариться о притолоку, покинул палатку, он спешил на совещание, проводимое центурионом своей манипулы. Юнгвар тут же перевел дыхание, видима, десятник находился в очень хорошем настроении, так как еще такого не бывало, чтобы он ушел, не наградив его ударом кулака или пощечиной. Парень тут же принялся наводить в палатке окончательный порядок, с появлением первого солдата своей контуберии он должен был начать разогревать заранее приготовленный обед. Только после обеда он сможет в должной мере заняться этим избитым италийцем.
   К этому времени Валент сообразил, что его руки и ноги свободны, что он сейчас лежит на полу и не связан веревками. Парень собрался с силой и, вложив ее в свои руки, приподнялся и встал колени. Затем сильным рывком всего тела он поднялся на ноги, но его тут же зашатало из стороны в сторону. Чтобы удержаться на ногах, и не свалиться заново на пол, Валенту пришлось левой рукой упереться в стену палатки. Правую руку он протянул к бадье с водой и хриплым, прерывающимся голосом потребовал:
   - Парень, дай воды, пить страшно хочется!
   Юнгвар некоторое время колебался, но он все же вспомнил о том, что декан Альбгард Осмунд ему приказал помочь этому италийцу. Он подошел к бадье с водой и черпаком зачерпнул воды и черпак с водой протянул италийцу. Валент мелкими глоточками пил прохладную воду, ощущая, как жизнь начала снова возвращаться в его тело. Одновременно он пытался вспомнить, что же с ним все-таки произошло, как он вдруг оказался на территории лагеря V легиона Жаворонков, какая неведомая сила его принесла в палатку десятка Альбгарда Осмунда? Выпитая вода не только погасила жажду, но она вернула к жизни все способности его головного мозга.
   Вновь заработала и память, и сознание, Валент с некоторым трудом, но все же вспомнил, как сегодня утром он принял решение покинуть поместье "Марано". Вместе с двумя десятками солдат деканов Альбгарда Осмунда и Вуфлия Гундвальда он отправился в Рим под предлогом, посетить и ознакомиться с лагерем V легиона, расположенного в Риме. В тот момент он серьезно подумывал о том, чтобы добровольцем поступить на службу в этот легион и до конца срока своей ссылки в нем прослужить. Одновременно Валент как бы ни старался, он так и не смог вспомнить, как же так получилось, что в дороге он потерял сознание и каким образом его вообще доставили в эту палатку?!
   Присев на свою лежанку, Валенту с некоторым трудом смыл кровь со своего лица. А затем плохо гнущимися пальцами он принялся прощупывать рану на затылке, следуя указаниям голоса, слышимом где-то глубоко внутри его сознания! Рана представляла собой как бы несколько мелких порезов в коже затылка, через один порез все еще сочилась кровь. Кончиками пальцев Валент осторожно свел вместе края одного пореза и, придерживая их пальцами, мысленно прочитал заклинание о соединении материй. В какой-то момент ему показалось, что края этого пореза сами собой соединились и скрепились, рана сама собой начала заживать. На месте первого пореза вскоре образовываться небольшой шрам. Валент повторил операцию со вторым, а затем и с третьим порезом, кровь из порезов прекратила сочиться, а боль утихла, вообще ушла.
   Завершив операцию, Валент ничком свалился на лежанку. Все, что ему хотелось, так это закрыть глаза и крепко заснуть. Но, прежде чем закрыть глаза, он посмотрел на потолок палатки и мысленно произнес:
   - Спасибо, Хайям! Вряд ли без твоей помощи и поддержки, я смог бы зашить три пореза на своем затылке!
   - Не стоит благодарности, хозяин! Ты сам себя прооперировал! Я лишь помог тебе перешагнуть черту и приступить к операции!
   К этому времени в палатку стали один за другим возвращаться солдаты. Юнгвар тут же забился в дальний от входа угол палатки, поближе к очагу, там замер, ожидая неприятностей, которые на него вот-вот должны были свалиться. Возвращавшиеся в палатку солдаты, проходили мимо него, как бы не замечая парня, они с ним даже не здоровались. Точно также эта солдатня восприняла появление нового солдата, с закрытыми глазами лежавшего на лежанке. В ответ на это безразличие Валент повел себя аналогичным образом. Он продолжал лежать, не открывая глаз и не здороваясь с солдатами, входившими в палатку.
   Самым последним в палатку вернулся декан Альбгард Осмунд, на этот раз он был сильно навеселе. Десятник тут же принялся громко разносить солдат своей контубернии якобы за нерадивость, проявленную в учебе и на тренировках. Причем, помимо словесных оскорблений декан, совершенно не стесняясь, своим солдатам начал раздавать пощечины и зуботычины. Своими тяжелыми калигами он пинал под зад особо нерадивых солдат.
   Наругавшись от души, декан Альбгард Осмунд подошел к лежанке Валента, некоторое время он как-то пристально его рассматривал. Что-то ему не понравилось в позе Валента, Альбгард Осмунд начал медленно отводить в сторону свою правую руку, чтобы ею наотмашь хлестануть по лицу этого наглого парня, но в этот момент Валент тихим голосом произнес:
   - Не смей поднимать на меня свою руку, я не твой солдат! Я не советую тебе, декан, со мной пускать в дело свои кулаки! Я не солдат твоей контуберни, так что всегда могу подняться на ноги и ответить тебе соответствующим образом! Если этого потребуется, то могу лишить тебя и жизни! - Тихо и с явной угрозой в голосе проговорил Валент.
   От полной неожиданности декан Альбгард Осмунд вдруг побелел своим лицом, на шаг отступил от лежанки, на которой лежал Валент.
   - Я и не хотел тебя касаться, грязное сарматское отродье! Я пришел к тебе за тем, чтобы сказать, что ты, сармат, теперь больше мне не принадлежишь! О твоем существовании прослышал командир нашего легиона консул Гай Фабий Валент! Он захотел тебя увидеть, с тобой поговорить! Скоро за тобой придут его рабы, они тебя к нему отведут! Признаюсь, честно, что я за тебя получил все причитающиеся мне денежки, а ты мне теперь больше совсем не нужен!
   - Хорошо, декан! Тогда верни обратно мой клинок, который был на мне, когда отправлялся в путь с тобой и твоими солдатами! Мое оружие италийцам будет не по руке. Вы слишком уж привыкли сражаться короткими гладиусами. Мой же меч имеет слишком длинный клинок, его баланс для любого италийца непривычен!
   Валент, разговаривая с деканом Альбгардом Осмундом, придерживался жесткого тона, своих глаз он на него даже и не поднял. В глубине души он был твердо уверен в том, что с этим десятником ему следует вести разговор в суровых и требовательных тонах.
   - Ты, сармат, это теперь уже, как сам консул решит этот вопрос. Посмотрит и сам решит возвращать или не возвращать тебе твоего же оружия?! Мое дело теперь сторона, сейчас я к тебе никакого отношения уже не имею!
   2
   Второй день Валент находился в одном из помещений дворца, оно одновременно стало его спальней, столовой, гостиной и тюремной камерой. В этом помещении он мог заниматься всем тем, чем не захочет, за исключением одного, ему было строго-настрого запрещено его покидать, бродить одному по дворцу! Этот дворец назывался дворца Муницио, и принадлежал суффект-консулу Гаю Фабию Валенту. После нескольких часов пребывание в этом помещении у Валента возникла мысль о том, а в каком же качестве он здесь находится, узником, гостем или рабом? Особенно его страшило последнее, вот так просто и по своей глупости стать рабом, эта простая мысль сводила его с ума! Она постоянно его будировала, не давала спать, заставляла метаться по этому помещению, бить кулаком по каменным стенам и проклинать себя за то, что покинул поместье "Марано" и отправился в Рим искать приключения в италийской армии! Истерика проходила, Валент забывался в тяжелом сне, а утром просыпался и истерика вновь и вновь повторялась с ним.
   Сидеть взаперти оказалось очень тяжелым делом, так как Валенту было совершенно нечем занять самого себя, ожидая возвращения консула с императорской охоты. Тогда он вспомнил о существовании шахмат, ложился на постель и одну за другой проигрывал различные партии. Сначала было трудно в памяти удерживать расположение фигур на доске и последовательность ходов. Но во второй партии Валент уже смело двигал фигуры, храня в своей памяти все ходы и их последовательность. Временами он поднимался с постели и с закрытыми глазами свободно бродил по помещению, продолжая играть в шахматы.
   И время полетело семимильными шагами, да и это сумрачное помещение как-то незаметно превратилось в тренажерный зал. Теперь каждое утро просыпаясь Валент начал бегать по помещению, совершая до пятисот кругов, безжалостно заставлял свое тело выполнять, казалось бы, давно забытые разминочные упражнения и упражнения на силу. Он с силой разгонялся и старался на несколько шагов взбежать по стене. Словом, как оказалось, разнообразную жизнь можно было проводить и в одиночной камере!
   Тем более Хайям его не забывал и перед сном нашептывал ему различную информацию и интересные факты. Он и рассказал Валенту историю дворца Муницио. Этот римский дворец был построен триста лет тому назад и принадлежал славному италийскому роду патриция Публия Муницио Авгурина. Его праправнук Марк Муницио чем-то провинился перед императором Нероном, тот приказал сжечь патриция, а его родовой дворец отобрал и передал его на хранение в свою императорскую казну. Долгое время этот дворец никому не принадлежал, его мрачное четырехэтажное здание высилось на самом берегу Тибра, оставаясь холодным, пустым и безлюдным. Император Вителлий, как только занял императорский престол в Риме, стал деньгами, дворцами и поместьями одаривать свое ближайшее окружение в знак своей глубочайшей благодарности за его возведение на императорский престол! Этот дворец он подарил консулу Гаю Фабию Валенту. Тот его всем сердцем полюбил и сделал главным дворцом своей семейства Фабиев.
   В тот день рабы консула Гая Фабия Валента так и не появились в контуберналии десятка декана Альбгарда Осмунда, Валент был вынужден ночевать. На следующее утро декан вызвал из палатки солдат Гнея Тиберия и Секста Мариньи из своей контубернии, он строгим голосом им приказал:
   - Парни, этого грязного варвара, пока он спит, свяжите и покрепче! На его голову набросьте грязный мешок! Вместе с ним отправляйтесь в Рим! Доставьте его во дворец Муницио, там сдайте его на руки любому рабу! И этому рабу скажите, что этот варвар является моим подарком консулу! Если будут предлагать за этого варвара денег, то их не берите, по этому вопросу я сам перегорю с консулом.
   Вернувшись в палатку, оба солдата, словно сорвавшиеся с цепи сторожевые церберы, набросились на все еще спящего Валента и сонного подмяли его под себя. Гней Тиберий вязал ему руки и в рот парню засунул грязный кляп, чтобы тот не кричал. Секст Мариньи натягивал на его голову грязный рогожный мешок, нисколько не тревожась о том, что по голове парня снова потекла кровь. Рекрут Юнгвар с тупым ужасом в глазах наблюдал за происходящим, он не понимал, почему солдаты его десятка так злобно ведут себя по отношению к этому молодому сармату. Ведь, он им ничего плохого не сделал! В глубине своей души этот молодой и пока еще глупый германский рекрут почему-то все более и более симпатизировал несчастному Валенту.
   Связанного Валента повели по центральной аллее лагеря, встречавшиеся по пути солдаты издевательски советовали его конвоирам никуда не вести этого варвара, а избить до смерти здесь, в лагере. Для такого благого дела многие солдаты бесплатно предлагали свои услуги. Еще хуже дела Валента стали обстоять, когда его повели по римским улицам. Горожане веселия ради их конвой встречали и провожали громким свистом, резкими выкриками и возгласами, а порой швырялись камнями в Валента. Парню здорово повезло, что ни один камень так и не попал ему в лицо или в голову, даже с головой в мешке ему удавалось увертываться, когда какой-либо камень летел ему в голову.
   Когда они, наконец-то, подошли к дворцу Муницио, то их долго не пропускали во дворец. После полного часа разговоров и переговоров с прислугой дворца солдатам со связанным пленником разрешили пройти внутрь дворца. Там, в огромном вестибюле Валенту развязали руки, сняли с его головы грязный мешок и вытащили изо рта кляп. Парень тут же принялся массировать кисти своих рук, восстанавливая кровообращение, руки затекли от слишком уж крепко завязанных веревочных узлов.
   Тем временем снова начались переговоры, но на этот раз они велись с почтенным италийцем, который оказался кубикулярием, то есть особо доверенным рабом самого консула. Кубикулярий несколько раз внимательно выслушивал Гнея Тиберия, который с постоянством робота снова и снова повторял слова декана Альбгарда Осмунда, которые тот попросил довести до ушей рабов консула Гая Валента.
   - Декан Альбгард Осмунд нам приказал этого варвара в качестве его подарка консулу доставить во дворец Муницио. Мы этого варвара должны передать с рук на руки дворцовой прислуге, так как консул Гай Фабий Валент хочет его видеть, с ним говорить! Свой приказ мы выполнили, а ты, кубикулярий, принимай на руки этого варвара!
   Видимо, как это понял Валент, этот старший раб кубикулярий был знаком с деканом Альбгардом Осмундом и он знал подоплеку всего этого дела. В десятый раз выслушав речь Гнея Тиберия, тот с идиотическим постоянством повторял слова своего декана, кубикулярий царственно и утвердительно кивнул головой, соглашаясь принять варвара на свое попечение. Оба солдата тут же повеселели, Секст Мариньи радостно похлопал Валента по плечу, сказав ему вполне дружески:
   - Все, варвар, твои проблемы остались позади! Так что ты теперь, давай, иди в услужение к кабикулярию! Он парень неплохой, со временем ты и сам можешь стать любимым рабом консула Гая Валента! Помимо женщин, как мы слышали, консул любит побаловаться в постели с молодыми парнями! Так что, парень, ежели хорошо постараешься в постели, глядишь и сам кабикулярием станешь! Мы же доставили тебя по назначению, задачу свою выполнили, а теперь мы стали совершенно свободными людьми! Пойдем немного прогуляемся по Риму, выпьем где-нибудь хорошего пивка с мясной котлетой в придачу, а уж под вечер вернемся в свой лагерь!
   Оба солдата уже совсем собрались его покинуть, отправиться по своим делам, но Валент вдруг их остановил, довольно жестко сказав:
   - Эй, вы, солдафоны, когда вернетесь в лагерь, то напомните своему декану Альбгарду Осмунду, что он пока еще остается моим должником! И будет таковым оставаться, пока не вернет обратно мой меч и моего раба, Хайяма! Хайяма мне подарили, и я им очень дорожу! Если Альбгард Осмунд не вернет мои вещи и раба, то тогда я сам приду к нему, и уже сам заберу все эти вещи своими собственными руками!
   Рты обоих солдат растянулись в злорадные улыбки. Секст Мариньи хотел было положить свою левую руку на рукоять своего гладиуса, но вовремя вспомнил, что свой меч, как и полагается, он оставил в палатке своего контуберния в лагере. Тогда он правой рукой схватился за рукоять кинжала и злобным голосом произнес:
   - Хорошо, варвар, я тебе лично обещаю, что твои поганые слова я лично донесу до ушей нашего уважаемого декана. Ну, а что касается того, вернет ли он или не вернет якобы украденные у тебя вещи, то я не знаю! Знаю только одно, что эти вещи следует рассматривать, как военные трофеи нашего декана! В нашем же легионе существует жесткое правило, что все то, что солдат своим мечом добыл в бою, принадлежит ему и только ему, никому более! Военные трофеи возвращать обратно врагу? Только сумасшедший может такое придумать! Это не дело настоящего воина! Другими словами, я лично не стал бы этого делать! Когда буду разговаривать с деканом Альбгардом Осмундом, то обязательно ему расскажу о своем мнении и о разговоре с тобой, варвар!
   Валент без какой-либо подготовки неожиданным и коротким, но мощным свингом нокаутировал слишком уж разговорчивого Секста Мариньи. Гнея Тиберия он цепкого ухватил левой рукой за плечо, с силой развернул его лицом к себе. Затем Валент широко размахнулся своей правой рукой, сжатой в кулак, чтобы и того нокаутировать прямым ударом в его левую скулу. Но он вдруг почувствовал, что его кулак застрял где-то в середине замаха, что он не может произвести удар этим кулаком! Донельзя удивленный случившимся, Валент повернулся направо и там увидел здоровенного негуса, высокого роста и атлетически сложенного. Этот негус стоял и, гнусно улыбаясь, держал в захвате обеих своих рук его руку, сжатую в кулак.
   - Господин, в нашем дворце без разрешения хозяина драться нельзя! Если консул Гай Фабий Валент разрешит тебе подраться, тогда и дерись, сколько твоей душе угодно! Сейчас ты, варвар, не имеешь права бить морды этим двум солдатам! Отпусти их подобру-поздорову, а сам отправляйся в свои покои и терпеливо ожидай возвращения господина Гая Валента с императорской охоты!
   Рядом с негусом стоял кубикулярий, он неодобрительно покачивал своей седой головой, укоризненно посматривая на молодого варвара. Сейчас кубикулярий посчитал ниже своего достоинства даже с ним разговаривать. Валент же в свою очередь посчитал ниже своего достоинства объясняться с негусом и объяснять кабукилярию по поводу своего непроизвольного гневного взрыва. Он осторожно высвободил свою правую руку из захвата рук негуса. И, не обращая больше внимания, ни на солдат, ни на негуса, ни на кубикулярия решительным шагом отправился к лестнице, ведущей на верхние этажи дворца Муницио.
   Всего лишь несколько минут назад Валент впервые за все время пребывания в ссылке в античных временах почувствовал возможность того, что и он может стать рабом! Это чувство появилось в нем, когда Секст Мариньи давал ему совет, как себя в дальнейшем вести в этом дворце, строя свои взаимоотношения с консулом Гаем Валентом! Валент вдруг сообразил, что если дело и дальше будет развиваться подобным образом, то до рабского состояния ему осталось сделать всего лишь всего лишь один только шаг, что обратного пути возвращения в варвары у него, возможно, уже не будет! В результате его нервы были так сильно напряжены, что только их коснись и Валент взорвется очередным гневным взрывом.
   И тогда он может убить кого-либо голыми руками после чего окажется закованны в рабские кандалы! Потому что в тот момент Вален почувствовал, как смесь гнева и страха одолевает его сознание и у него не было сил этому противостоять. Но такая смесь является самой страшной взрывчатой смесью для любого нормального человека, она может превратить его в слепое орудие смерти! После такого взрыва гнева вместе со страхом Валент может стать простым исполнителем чужой воли!
   На третьем этаже откуда-то из внутренних покоев дворца появился раб. Жестом руки он вежливо пригласил Валента следовать за собой. Они вдвоем прошли по коридору третьего этажа и за первым же поворотом раб жестом руки и выразительным взглядом он показал Валенту проходить в дверной проем. Перешагнув порог, Валент оказался в помещении, освещенным всего лишь двумя факелами, висевшими на одной из стен.
   Оставшись в полном одиночестве, Валент вдруг сообразил, что в этом помещении он должен провести еще два дня, ожидая возвращения Гая Валента с охоты. Эти два дня он пока еще будет оставаться на свободе, так как до возвращения консула Гая Валента никто не посмеет его коснуться даже пальцем или сделать рабом! Только консул Гай Фабий Валент, фаворит императора Вителлия, сможет его оставить в прежнем состоянии варвара или, лишив этого состояния, сделать рабом!
   Чтобы не сойти с ума от мыслей, бродивших у него в голове, Валент занялся изучением своего помещения и той мебели, которая в нем находилась. Не смотря на свет факелов, Валент так и не смог определить высоту потолка этого помещения, он скрывался в сумраке, который накапливался над его головой на высоте трех-четырех метров. Само же помещение имело площадь в восемьдесят или даже в сто квадратных метров. Двух факелов явно не хватало для того, чтобы это помещение осветить в полной мере.
   Помещение вообще не имело окон, поэтому Валент не знал о том, какое время суток, день или ночь, сейчас было за стенами дворца на улице. Дворец Муницио имел очень толстые каменные стены, они надежно хранили тишину. Эта тишина изредка нарушалась лязгом металла о камень. Каблуки его солдатских калиг были подкованы стальными, не стираемыми набойками. Когда Валент временами замирал на месте, то тишина в этом помещении заполнялась незнакомыми ему звуками, правда, среди них он выделял писк мышей и стук о камень коготков крыс, которых во дворце было великое множество.
   Из немногой мебели, имевшейся в помещении, особое внимание к себе привлекала кровать с балдахином, стоявшая в алькове. Для ее изготовления, видимо, использовался дуб, она получилась мощной, словно была рублена одним только топором. Валент подумал о том, что создатели этой кровати пошли по пути, уделяя большое внимание ее крепости, в ущерб ее изяществу. Получилось мощное сооружение, его с трудом можно было бы назвать кроватью. Только мягкие шкуры зверей, во множестве разбросанные по поверхности этого сооружения, ему подсказали, что это сооружение все-таки действительно является кроватью. То, что она даже не скрипела под тяжестью его тела и ежу было понятно, но вот то, что она мягко амортизировала каждое его движение, Валента чрезвычайно удивило. Чтобы окончательно самого себя убедить в том, что он имеет дело с кроватью, Валент на ней попрыгал, словно на батуте в гимнастическом зале своей школы.
   Другой мебели в этом помещении не было, из чего Валенту не трудно было догадаться в том, что в качестве тюремной камеры ему предоставили чью-то спальню! Вот только эту спальню ему было категорически запрещено покидать. Однажды, Валент попытался оспорить это правило, он собрался и переступил порог своей тюремной камеры. Он был уже в коридоре и подходил к лестнице, когда на его пути снова возник тот самый вредный негус, что не позволил ему избить своего второго конвоира. Он, молча, стоял перед ним и, скрестив руки на груди, преграждал ему возможность покинуть дворец Муницио.
   Одним словом, уже на второй минуте своего пребывания в этой спальне Валент уже не знал, что ему делать, чем себя занять, чтобы убить время, которого так много вдруг оказалось в его распоряжении. С коротко разбега парень бросился на кровать и, сладко покачиваясь, словно на амортизаторах, Валент решил немного подремать до обеда. Пока он дремал ему вдруг приснилась мама. Княгиня Анастасия Волевая была его приемной матерью, но он всегда называл ее просто "мамой"!
   - Сыночек, мой любимый мальчик, держись, не сдавайся, этим нехорошим обстоятельствам жизни! Ты всегда был хорошим мальчиком! Я до сих пор со слезами умиления вспоминаю твои детские проказы и шалости! А сегодня, когда ты повзрослел, то уже сам должен принимать взрослые решения, какой ты хочешь видеть свою дальнейшую жизнь! Я сердцем матери чувствую, что ты попал в сложное положение, из которого должен выйти, сохраняя собственное достоинство потому, что я верю в тебя, мой мальчик! Ты скоро вернешься к мне обратно, мы счастливо и вместе заживем в нашем родовом замке!
   После этих слов матери, сердце Валента забилось чаще и несколько тревожно, откуда мама могла узнать о том, что он попал в серьезную переделку?!
   После этого своего сновидения Валент вспомнил о своей детской привычке в слепую играть в шахматы. Два последующих дня он провел на кровати с закрытыми глазами. Утром он свой первый час посвящал утренней зарядке, а потом сам с собой играл в шахматы. За два дня он сыграл более чем десять партий, три партии выиграл, четыре партии - проиграл, остальные свел к ничьей! Когда он начал очередную партию, то ему вдруг показалось, что в помещении его спальни появился еще один человек. Этот человек невидимым и не слышимым фантомом проник в его спальню, вот уже некоторое время он стоит и наблюдает за тем, как он лежит в постели с закрытыми глазами.
   Валент приоткрыл глаза и медленно повернулся на другой бок, чтобы получить возможность видеть хотя бы часть своей спальни. Но не смотря на предпринятые меры предосторожности, никакого фантома или человека он так и не увидел. В его спальне пока еще никого не было, но в этот момент Валенту показалось, что матерчатая штора, перекрывавшая вход в его спальню, сейчас не шевелится.
   Обычно из-за постоянного сквозняка, она все время колебалась, изгибалась под действием сквозняка, создавая впечатление о морских волнах, колеблющих поверхность моря. Сейчас эта матерчатая штора свисала с потолка и не колебалась под действием сквозняка. Одним словом, можно было предположить, что кто-то стоит в дверном проеме и, перекрывая сквозняк, наблюдает за ним. Валент поднялся на ноги, и совсем собрался спрыгнуть с постели, подойти к подозрительному дверному проему со шторой. Своей рукой эту матерчатую штору отвести в сторону, чтобы посмотреть, кто же скрывается за ней. Но в этот момент из-за шторы появилась человеческая рука, она отвела штору в сторону, а в помещение спальни прошел италиец.
   Этот италиец был красивым мужиком, он был чуть выше среднего роста и одет был в одежду рядового легионера, но без защитных доспехов и гладиуса на поясе. Его туника была соткана из более качественной козьей шерсти, чем туники простых солдат. На оловянной пряжке легионного ремня, которым этот италиец был опоясан, Валент хорошо различил силуэт слона. Слон был отличительным знаком V легиона, значит этот человек имел самое непосредственное отношение к знаменитым Жаворонкам.
   Вот только возраст этого мужчины Валент, как ни старался, так и не смог сразу определить. Италиец был подтянут и имел атлетически сложенную фигуру, сильные плечи и руки, бугрящиеся мускулами. Правда, так мог выглядеть любой солдат в возрасте от тридцати до пятидесяти лет. Его загорелое лицо было испещрено множеством старческих морщинок, то есть можно было бы предположить, что возраст этого италийца уже перевалил за полтинник. Во всяком случае этот вошедший в его спальню италиец был явно старше Валента, который полуобнаженным застыл перед ним, стоя на постели и внимательно его разглядывая. Валенту не понравился сам факт появления кого-либо без его приглашения в спальне. Этот же италиец пришел, как к себе домой, заранее не предупредив о своем приходе. Он застал его врасплох, неодетым в одной только набедренной повязке...
   Внезапно незнакомец нарушил тишину, стоявшую в спальне. Он негромко рассмеялся приятным баритоном, а затем вполголоса произнес:
   - Знаешь, тезка, мне очень хотелось с тобой встретиться и познакомиться. Так что можешь считать, что я очень рад твоему появлению в моем римском дворце! Да, еще вот в таком виде! Думаю, что ты, малыш, уже догадался, кто стоит перед тобой! Позволь мне откровенно тебе признаться в том, что в своей молодости я вряд ли выглядел таким красавцем, каким сейчас ты стоишь передо мной!
   Этот короткая речь италийца заставила Валента по краснеть до ушей! Он давно уже догадался о том, кто именно без приглашения и как хозяин появился в его спальне! Валент схватил свою тунику и и порты и в мгновения ока, как в школьной казарме, оделся. Спрыгнул с постели прямо в свои калиги и вытянулся перед консулом Гаем Валентом, чтобы официально ему представиться. Но консул Гай Валент, налюбовавшись им, все же Валента опередил, негромким голосом он произнес:
   - Когда мне разведчики донесли о том, что в Кремоне появился варвар, как две капли воды на меня похожий, то я этому, разумеется, не придал особого значения. Скажу честно, разведчикам не поверил! Ну, как я мог бы поверить тому, что у тебя в этом мире имеется полный двойник! Как может появиться такой человек, который от тебя ничем не отличим, разве что только возрастом. И этот человек не имеет никакого отношения к теюе самому тебе, к твоим родственникам?! Я уже собрался, забросить все свои дела в Риме и на пару дней смотаться в Кремону, чтобы там встретиться с тобой, заодно ознакомиться с ситуацией в этом провинциальном городке. В нашей Империи снова назревают большие дела и события, обостряется борьба за императорскую власть! Кремона может снова стать полем сражения и мне, как полководцу, следовало бы заблаговременно ее посетить.
   - Почему же ты тогда не появился в Кремоне?
   Глухим и взволнованным голосом поинтересовался Валент. Он вдруг догадался о том, кто же именно их преследовал в Кремоне и в окрестностях этого городка. Кто же именно виноват во всех тех неприятностях, с которыми он столкнулись в Кремоне! Но тем не менее внутри Валента начала зарождаться, расти симпатия к этому пожилому италийцу.
   - Мы бы там встретились, познакомились и о многом бы поговорили!
   - Да, вот, понимаешь, малыш, не получилось! Мне приходится постоянно находиться при императоре. Вителлий от себя не отпускает меня ни на один шаг! И, если я не появлюсь при его дворе хотя бы одни сутки, то он начинает сходить с ума. Думать о том, что я отсутствую для того, чтобы устроить заговор с целью его свержения с императорского престола. Этот император никому не доверяет, держит меня и Цецину Алиена при себе на кротком поводке, словно дворовых собак! К тому же вдруг оказалось, что многие дела не решаются без меня или моего присутствия в Риме. А то друзья приглашают меня поохотиться вместе с ними на кабанов. Какой мужчина может отказаться от такого развлечения?!
   Гай Валент сделал паузу подошел к комоду, стоявшему в углу локтем оперся об него и продолжил свой монолог.
   - И в этот момент деканы моего V легиона вдруг мне доносят о том, что наш бывший десятник, а ныне отставник Поганец нуждается в помощи со стороны легиона в решении небольшого земельного спора. Он хотел свое поместье расширить за счет земель поместья соседа. Я всегда выступал за то, чтобы отставникам легиона во всем идти навстречу, поэтому две контубернии легионеров отправил ему в помощь! Поганцу не повезло, ему срубили голову в поединке чести, мне же снова повезло, - ты вдруг появился в Риме. Таким образом, была разрешена половина моих проблем с Кремоной. Ты уж извини, что я заставил тебя ожидать своего возвращения в Рим в этом помещении, которое более похоже на карцер, чем на жилое помещение дворца. А теперь, я думаю, что настала пора нам обоим познакомиться, официально представиться и пожать друг другу руки.
   С этими словами Гай Фабий Валент протянул свою руку вперед и одновременно произнес:
   - Меня зовут Гай Фабий Валент, я служу суффект-консулом у императора Авла Вителлия!
   Валент протянул вперед свою руку и крепко пожал руку консула. Несколько мгновений он рассматривал черты лица Гая Валента, во многом напоминавшие черты его лица. Всей своей душей и сердцем он удивлялся тому, что тот этим своим лицом и телосложением так на него похож, что они были практически неотличимы друг от друга! Он своему визави крепко пожал руку и одновременно произнес следующие слова:
   - Меня зовут Валент, просто Валент! Я тоже рад с тобой встретиться, Гай Фабий Валент. Может быть, мы с тобой и родственники?! Так как такая наука, как генетика утверждает, что любому подобию имеется своя причина! Простых случайностей, совпадений в нашем мире не бывает!
   3
   На улице уже совсем стемнело, вечер опускался на великий город и вечерние сумерки поглощали его без остатка. Этот город не знал, что же это такое уличное освещение, поэтому он его вовсе не имел. Когда начинало вечереть, то римский люд начинал покидать улицы, на которых проводил все светлое время суток. Сначала форумы и улицы Рима покидали горожане с достатком, имевшие в городе свои собственные дома. Они спешили домой, чтобы воссоединиться со своей женой и детьми. За ними уходили те жители города, которые имели свои собственные или съемные квартиры в инсулах, в многоквартирных и многоэтажных зданиях. Дома им требовалось время для того, чтобы подготовиться к ночным часам.
   Площади и улицы города постепенно пустели, лавочники закрывали свои лавки. Лоточники, собирали свой товар в мешки и старались их хорошенько спрятать на ночь и подальше от чужих и любопытных глаз. Крестьяне, приехавшие в город со своим сельскохозяйственным или ремесленных товаром, отправлялись на постоялые дворы, переспать наступающую ночь. Самыми последними уходили, нет не уходили, а прятались в свои норы уличные босяки, которые за своей душой ничего не имели, ни жен, ни детей и ни денег Эти босяки жили сегодняшним днем, подработал нем там, своровал пару асов здесь. На эти деньги они покупали себе римскую котлету и были довольны своей судьбой и той жизнью, которую вели.
   Одним словом, дневная жизнь под вечер в Риме замирала, уступая место ночной жизни этого же города. Одиночные злодеи и душегубы с заранее наточенными ножами выходили на римские улицы, чтобы пограбить поздних прохожих, обокрасть только что приехавшую в город семью. Одиночные уличные бандиты грабили и убивали. Организованные шайки душегубов врывались в жилые дома, без разбора убивали всех членов семейства, чтобы забрать их скарб. Каждый день по утрам городская стража собирала десятки трупов безвинно погибших людей.
   Оба Валента молодой и пожилой, но лицами и фигурами совершенно неотличимые друг от друга, покинули дворец Муницио и вышли на улицу, когда улица потонула в вечерних сумерках. Два факела, закрепленные в кронштейнах по обе стороны от прохода во дворец, освещали пятачок земли в радиусе полутора метров от этого дворцового входа. На освещенном факелами пятаке толклась контуберния легионеров V легиона во главе с молодым деканом. Валент никогда еще не встречался с этим деканом, поэтому имени его не знал. Этот декан коротко отрапортовал Гаю Валенту о готовности его контуберии сопровождать консула до дворца императора Вителлия.
   Валент сильно удивился этому рапорту, перед выходом на улицу Гай Валент ему рассказал о том, что сегодня вечером они поужинают в доме у одной из его знакомых женщин. На охоте ему удалось взять на копье матерого кабана, его туша он отправил на кухню этой женщины и попросил ее приготовить пир из кабанины. На этот пир он пригласил своих римских друзей и некоторых влиятельных сановников. Слушая рапорт Валент проявил благоразумие, не полез с дурацкими расспросами к консулу, а продолжал с любопытством присматриваться к тому, что в данный момент происходило на освещенном пятачке.
   Все солдаты этой контубернии были галльскими наемниками, в легионе они, видимо, прослужили не мало лет. Были высокими сильными и уверенными в скбе солдатами. Для италийцев все эти десять парней были высокого роста, имели рост в районе метра семидесяти пяти или семидесяти восьми сантиметров. Они были вооружены гладиусами и легкими полукруглыми облегчёнными щитами, которые висели у у них на левом плече. Правые руки легионеров оставались свободными, чтобы их всегда можно было бы использовать при любом неожиданном нападении врага. Валент с удивлением заметил, что эта контуберния состояла всего из восьми солдат, хотя и называлась десятком, контубернией. Четверо из восьми солдат в руках держали зажженные факелы. Основной их задачей было, как догадался Валент, идти с факелами в голове и в хвосте колонны, заранее предупреждать о нападении. Если же нападение произодет, то они будут освещать поле схватки.
   С реки потянуло влажной прохладой, Валент принялся полной грудью вдыхать эту живительную прохладу, которая была особенно приятна после трех дней, проведенных в затхлом помещении.
   Продолжая рассматривать освещенный факелами пятачок, в этот момент Валент почувствовал, как чей-то недобрый взгляд ожёг его спину. На сей раз он повел себя, как опытный боец и зрелый мужчина, не стал испуганно оборачиваться, а подождал немного, прошелся по пятачку, словно разминал ноги. И, в конце концов, он повернулся в том направлении, откуда пришел этот злобный взгляд. Рядом с Гаем Фабием стоял тот молодой декан, они о чем-то вполголоса беседовали друг с другом. Время от времени этот молодой галл оборачивался, чтобы посмотреть, чем же сейчас занимаются его солдаты. Вполне естественный интерес, подумал было Валент, но в этот момент их взгляды встретились. Взгляд десятника внезапно ожил и налился сильной злобой, чему Валент чрезвычайно удивился. Они не были знакомы и никогда не вели общих дел, так что не было причин для такой выражения такой злобы.
   И снова Валент сделал вид, что ничего не заметил, а сделал несколько шагов по направлению к двум паланкинам, предназначенным для переноски по городу знатных или очень богатых господ. В каждом паланкине мог разместиться один или два человека, и на каждый паланкин приходилось по шесть негусов носильщиков. В одних только набедренных повязка эти негусы-носильщики сидели на корточках рядом со своими паланкинами. Их челюсти постоянно двигались, они жевали какой-то корень, изредка между собой переговариваясь на совершенно непонятном ему языке.
   Валент тяжело вздохнул и мысленно загнул второй палец на ладони правой руки. Прошел всего лишь четвертый день с тех пор, как он покинул поместье "Марано" и своих друзей, решив пойти самостоятельной дорогой в этой новой для себя жизни. И за эти дни у него появились два злейших врага, один из них декан Альбгард Осмунд и этот безымянный декан! Валент хорошо знал о том, что теперь он должен быть постоянно настороже, ибо эти оба декана достаточно хорошо владеют мечом и ножом. И тот, и другой, они оба готовы свои кинжалы вонзить ему в грудь или в спину, как только появится малейшая для этого возможность.
   Вернувшись ко входу во дворец, Валент встал рядом с консулом Гаем Фабием Валентом и, не прерывая их разговора, прислушался к тому, о чем же они сейчас беседовали. Рапорт декана давно закончился, консул же проявил нескрываемый интерес ко всему тому, что происходило в V легионе за время его отсутствия. В этой связи декану Слурию Квинту Нумирию из древнего рода патрициев Квинтов он задавал бесчисленное количество вопросов о взаимоотношениях с товарищами и приятелями по службе в легионе. Эта тема заинтересовала и Валента, когда он оказался рядом с консулом и с деканом, то тут же стал самым внимательным образом начал прислушиваться к их беседе.
   Но Гай Фабий Валент, как только заметил, что Валент, осмотрев площадку, присоединился к ним, то он тотчас же поднял вверх свою правую руку и, привлекая к себе внимание всех собравшихся на площадке, негромкий голосом произнес:
   - Я полагаю, что нам настала пора отправляться в дорогу. Матрона Анастасия Роксана явно нас заждалась. Путь нам предстоит недолгим, но ночная темнота легла на городе, сделав наш путь тяжелым и трудным! Итак, всем приготовиться и по готовности мы отправляемся в дорогу!
   С этими словами консула солдаты контубернии Сулия Нумерия выстроились в походную колонну. Во главе и в хвосте ее встали по два факельщика, затем шли два вооруженных солдата, два паланкина, а в конце колонны снова шли два вооруженных солдата и два факельшика. Гай Валент благодарственно похлопал по плечу декана Сулия Нумерия и направился к паланкинам. Он уже собрался занять один из паланкинов, но в самую последнюю минуту передумал, он отдернул руку от занавески паланкина, повернулся к нему спиной, и сказал, обращаясь непосредственно к Валенту:
   - Думаю, что нам с тобой, брат Валент, стоит немного пройтись. Нам следует хорошенько размяться перед плотным ужином. К тому же, брат, ты же только посмотри вокруг, какой сегодня стоит чудесный вечер. Я давненько не дышал таким изумительно прохладным воздухом.
   - Чуть больше недели, Гай Валент, как я вместе со своими друзьями прибыл из Кремоны в Рим. Каждый раз, когда я прохожу по его улицам, то всегда удивляюсь величию этого города! Во время прогулок по городу я на собственном опыте убедился в том, что такого количества жителей не имеет ни один другой город этого мира! Поэтому я, Гай Валент, с большим удовольствием вместе с тобой пройдусь по улицам уже вечернего Рима!
   - Вот и замечательно, мой младший брат! Эй, стража, - крикнул консул Гай Фабий Валент, обращаясь к легионерам, - мы отправляемся в путь. Паланкины и носильщиков не отпускайте, держите их под рукой. Они нам могут пригодиться на обратном пути, когда мы будем возвращаться к себе во дворец Муницио.
   Декан Сулей Нумерий гортанным голосом отдал приказ, небольшая колонна тронулась в путь. Гай Валент вместе с Валентом пошел сразу же за факельщиками. Некоторое время они шли, молча, вокруг расстилалась ночная темнота, в которой ничего не было видно. Консул Гай Валент шел, углубившись в свои мысли. Валент сколько бы своей головой не крутил по сторонам, в этой темноте он так ничего и не увидел. Пару раз он поднимал голову, надеясь на городском небосклоне рассмотреть мириады звездного неба, но и там сегодня сияла одна сплошная темнота.
   - Ну, вот, Валент, мой младший брат, теперь ты на собственном опыте убедился в том, что ночной Рим совершенно не похож на дневной Рим. В ночное время суток этот город становится невидимым, он попросту исчезает из твоих глаз! В ночной темноте ты, Валент, не видишь его улиц, не встречаешь людей! Хотя поверь мне, брат, что сейчас немало людей ходят или крадучись бродят по его нам невидимым улицам. Ночной Рим совершенно не похож на самого же себя в дневное время суток!
   В момент произнесения своего монолога Гай Валент, словно случайно, но в то же время очень осторожно коснулся руки Валента. Он взял его за руку и, словно малого ребенка, попытался притянуть его к себе, предлагая ему защиту от всех напастей, которые сейчас скрывала эта ночная темнота. Это, казалось бы, мимолетное прикосновение руки консула к своей руке, произвело на Валента самое неприятное впечатление.
   Валент моментально сообразил, какую игру затеял этот италийский консул, прославленный стратег, привыкший побеждать на поле боя и известный всеми Риму соблазнитель римских матрон. Оказывается, что Гай Валент и большой любитель секса с мальчиками! Парень понимал, что со временем консул попытается его вовлечь в игру кошки с мышью, в которой он ему отведет роль мыши! Игра в свою очередь перерастет в романтический флирт, рано или поздно этот флирт их обоих приведет в совместную постель! От одной мысли, что это его, а не он сам женщину, будет ласкать и любить этот мужчина, Валента едва не вырвало. Он довольно-таки бесцеремонно вырвал свою руку из руки консула и глухим голосом проговорил:
   - Я не думаю, что нам не стоит заниматься подобными вещами!
   В данный момент Валенту требовалось любой ценой прекратить эти соприкосновения, не дать им перерасти в опасную игру, в которой он может проиграть. Он должен был лишить консула любой надежды на успех в этом неприятном для него деле!
   - О чем ты говоришь, мой младший брат, сейчас я тебя не совсем понимаю?! Слишком уж ты подозрителен, как я посмотрю! В одном случайном прикосновении к своей руке ты, мой брат Валент, сумел усмотреть незнамо что, чего попросту между нами не было! Сейчас я хочу тебе только одно сказать, что у меня не было и нет ни малейшего желания строить с тобой какие-либо отношения. Лишь на короткий миг в моем сердце возникла нежная братская любовь по отношению к тебе. Но и это была любовь старшего члена семьи к младшему члену семьи, и не более того!
   - Гай Валент, я искал встречи с тобой не для того, чтобы забраться к тебе в постель! Полагаю, что ты в достаточном количестве имеешь мальчиков и юношей для такого дела! Я же не гожусь быть любовником мужчины, не такой у меня характер! Я люблю женщин, мне нравится удовлетворять их в постели! Мужчин я не приемлю, а свою же жизнь я хочу посвятить армии, послужить в прославленных римских легионах, чтобы у меня было бы что вспомнить под старость! Ты великий полководец и в этом деле я хочу быть на тебя похожим! Помоги мне поступить на службу в какой-либо римский легион!
   - Интересный ты человек, мой младший брат Валент! Мы только что встретились, познакомились, а уже ведем разговоры на темы, которые старые друзья стесняются между собой обсуждать. Что касается армии, то я подумаю над твоей просьбой. Только наберись терпения и немного подожди, я должен поговорить с некоторыми своими друзьями по этому вопросу.
   - Хорошо, консул, я могу подождать, но не очень долго. Так как есть и другой путь решения этой проблемы! Я и без твоей помощи могу поступить на армейскую службу!
   - Как же именно, ты уж говори, мой брат, все то, что знаешь по этому вопросу!
   - Вербовщики в легионы так и крутятся по всему Риму! Их даже не нужно искать, приходи на площадь Солнце и выбирай себе любого вербовщика, подписывай с ним контракт!
   - Но в этом случае тебе придется послужить простым солдатом! Ну, а как ты попадешь на площадь Солнца?
   - Ножками, Гай Валент, ножками! Я там уже был, поэтому хорошо знаю, в какой стороне находится эта площадь! Что касается солдатской службы, то мне, разумеется, особо не хочется служить солдатом, но в худшем случае...
   - Хорошо, Валент, я вынужден согласиться с твоей точкой зрения по вопросу наших возможных взаимоотношений! Но что-то внутри, мне подсказывает, что слишком уж рано мы стали обсуждать этот вопрос! Да и вообще, брат, давай, отставим в сторону этот наш разговор о взаимоотношениях! Как наши боги решат, так они и сложатся! Лучше, давай, поговорим о том, чем же ты, Валент, будешь заниматься в армии?!
   - Моя биография пока еще очень коротка. Моим воспитанием с малых лет занималась приемная мать. В шесть лет она меня отдала учиться в военную школу. В ней нам преподавали военные науки, а также тактику и стратегию, рукопашный бой. Так что мне хотелось бы послужить Римской Империи в качестве офицера!
   - М-да, однако, брат Валент, ты еще тот парень! Заставляешь меня, старика, заниматься решением такой серьезной задачи! Хотя твои мысли и планы о своем будущем мне понятны и интересны!
   - Но скажу честно, что я имею отличную офицерскую подготовку, поэтому хочу послужить италийским офицером.
   - В том случае, брат Валент, если ты окончательно решил стать офицером, то тебе следует написать и подать соответствующее прошение легату любого римского легиона. В этом прошении ты напишешь о том, что готов держать экзаменов на офицерский чин. Легат а ответ на твое прошение создаст комиссию из старослужащих офицеров своего легиона. В ходе экзаменов комиссия определит качество твоих знаний и твоих способностей, как будущего офицера. По завершению экзаменов комиссия обратится к легату с ходатайством о присвоении тебе соответствующего офицерского звания.
   - Твоя идея, Гай Валент, великолепна и я готов ей следовать! Давай только определимся, в какой легион мне следует обратиться с прошением!
   - Между прочим, брат Валент, а почему бы тебе такое прошение не написать на мое имя, я все же старший командующий офицер V легиона. Я его рассмотрю и уже завтра ты можешь держать эти свои экзамены. Префект лагеря Иеремия Кальясу и первый центурион Тит Целий Руфин с радостью, если я их, разумеется, об этом попрошу, создадут комиссию, в которую и сами войдут. Эта комиссия и примет у тебя все необходимые экзамены. Я очень надеюсь на то, что ты, Валент, меня не подведешь, покажешь на экзаменах хорошие знания военного дела?!
   - Об экзаменах, Гай Валент, ты можешь не беспокоиться! Двенадцать лет я проучился в военной школе, где поддерживалась драконовская дисциплина и методы обучения учеников. Если ты не сдашь, хотя бы один экзамен, то тебя тут же отчислят с волчьим билетом. Так что, Гай Валент, поверь мне на слово, завтра я могу сдать любой экзамен твоей комиссии!
   - Интересный ты человек, Валент! С тобой легко и просто разговаривать, ты неплохо знаешь и говоришь на вульгарной разговорной латыни. Но в своей речи ты порой произносишь странные и не знакомые мне слова. Слово "учиться" я хорошо знаю и понимаю, но вот слово "школа" мне пока еще не знакомо! Я не понимаю твоего выражения "отчислить с волчьим билетом".
   - Извини меня, Гай Валент! Эти слова являются общеупотребительными у меня на родине. Ими пользуются даже дети! Ты уж меня извини, если хочешь, то я могу объяснить их значение?!
   - Не сейчас, Валент! Чуть позже, у нас кажется назревает интересная встреча. На всякий случай держи свой меч под рукой. Очень похоже на то, что к матроне Анастасии Роксане мы доберемся с небольшим приключением! Будет нам о чем рассказать ее гостям. - Предостерегающим шёпотом ему ответил Гай Валент.
  
   Даже во время разговора с консулом Валент успевал посматривать по сторонам. Несмотря на то, что шедшие впереди факелоносцы светом своих факелов слегка его ослепляли, тем не менее, он успелвал заметить, как они прошли улицу, на которой стоял дворец Муницио, и шедшую параллельно Тибру. На этой улице дома были стояли только с одной ее стороны, с другой стороны шел крутой обрыв до самых вод Тибра. Дойдя до первого перекрестка, их колонна свернула на другую улицу, с обеих сторон этой улицы уже стояли двух или трехэтажные жилые дома. Да и эта улица Валенту в отблеске факелов показалась очень узкой, но ширины ее вполне хватало для того, чтобы он и Гай Валент шли рядом, разговаривая между собой.
   Где-то в середине разговор декан Слурий Нумерий покинул их компанию, видимо, разговор о будущем Валента, этого декана не интересовал. Он перешел к факелоносцам и к шедшим за ними двумя легионерами принципами. Там вскоре послышался его голос и смех легионеров. Именно Слурий Нумерий поднял вверх свою правую руку, тем самым потребовав, чтобы колонна остановилась.
   По настороженных голосам, по вопросам и ответам, прозвучавшим впереди, Валент догадался о том, что им только что встретилась такая же, как и их, походная колонна. Только, видимо, эта встречная колонна числом своих участников превосходила их колонну, так как переговоры Слурия Нумерия несколько затянулись. Когда обе колонны становилась, то он выступил вперед и громким голосом, но не криком, произнес:
   - Римский консул, Гай Фабий Валент, со своими домочадцами возвращается домой с ночной прогулки!
   Из встречной колонны также один человек вышел ему навстречу и в свою очередь произнес:
   - Принцепс Сената, сенатор Клавдий Марцелла вместе со своими служащими возвращается домой после поздней работы в римском Сенате!
   После официального представления представители обеих колонн сошлись вместе и в течение пары минут договаривались о том, кто кого пропускает и в какой последовательности. Вскоре Слурий Нумерий вернулся в свою колонну несколькими словами пояснил Гаю Валенту, что принцепс римского Сената имеет привилегию, повсюду проходить первым. Поэтому он был вынужден согласится на то, чтобы уступить дорогу встречной колонне.
   Солдаты, негусы-носильщики и оба Валента своими спинами плотно прижались к стенам домов, пропуская перед собой встречную колонну. Свет факелов только что пропущенной колонны все еще был виден в отдалении, как впереди снова показался свет факелов уже второй встречной колонны.
   - Черт их подери! - Чертыхнулся Гай Валент. - Что-то слишком много сегодня ночью праздного народу шатается по римским улицам! Может быть, сегодня Рим празднует праздник очередного святого?
   - Сегодня обычный, не праздничный день! - Глухо ему в ответ пробурчал кто-то из легионеров.
   В этот момент Валенту показалось, что внутри его послышался щелчок. К нему как бы само собой пришло понимание того, что сейчас должно было бы произойти. У него не было времени даже на то, чтобы переговорить с консулом Гаем Валентом или с деканом Слурием Нумерием, чтобы их заранее предупредить, поэтому он громко рявкнул комунду:
   - Внимание все, впереди противника! Обнажить мечи, приготовиться к бою с превосходящими силами противника! Декан Сулей Нумерий вместо со своими солдатами окружите паланкины. Притворитесь, что охраняете и защищаете важную персону, находящуюся в одном из паланкинов. Всеми силами отвлекайте внимание противника, я же вместе Гаем Валентом образуем резерв и мы нападем сзади!
   Декан Сулей Нумерий возмутился неподобающим поведением варвара, отдающего приказы его солдатам через его и консула головы. Его глаза снова вспыхнули злобой, он раскрыл рот, чтобы облаять этого проклятого варвара, но услышал топот бегущих ног и заткнулся. Он выхватил меч и встал во главе уже построившихся в защитное кольцо легионеров. Гай Фабий Валент, ни секунды не сомневаясь в словах своего названного брата, тут же присоединился к Валенту уже с обнаженным мечом.
   Из темноты улицы на легионеров накатилась волна из каких-то оборванцев, ловко владеющих мечами. Послышался лязг столкнувшихся мечей, первые проклятья и крики. Заранее приготовившиеся к обороне легионеры довольно таки легко отбили атаку неизвестного противника. Валент и консул оказались за спинами нападавших, Гай Валент все время пытался ударить в тыл этим оборванцам, но Валент его сдерживал, шепча ему на ухо:
   - Эти оборванцы отвлекают внимание наших легионеров. Сейчас четыре подготовленных человека ударят им в правый фланг, чтобы прорваться к паланкинам. Прикажи Слурию Нумерию перегруппироваться!
   Гай Валент сделал пару шагов в сторону от Валента и громко крикнул:
   - Слурий Нумерий, слушай, тебя справа сейчас атакую четыре вражеских бойца! Перегруппируй своих легионеров!
   Практически сразу же схватка вокруг паланкинов возобновилась. К этому времени все четыре факела были затушены легионерами и бой теперь шел в полной темноте. Валент своими глазами почти ничего не видел, но игра в шахматы в течение последних двух дней дала себя знать, он теперь хорошо представлял все ходы противника. Тишину боя, в этой тишине был слышен только лязг мечей, вдруг нарушил вопль человека:
   - Меня убили, но я не хочу умирать! Вытащите меня из боя!
   И сразу улица наполнилась криками и воплями нападавших и легионеров. Последние, если судить по их крикам, пока еще сдерживали противника, не давая ему прорваться к паланкинам. Среди нападавших уже второй человек был ранен, но он почему-то потребовал помощи капсария. Гай Валент прокомментировал этот крик, сказав:
   - Видимо, с нами дерутся переодетые легионеры! Интересно было бы узнать из какого они легиона?!
   При этом, он все дальше и дальше удалялся от Валента. В этот момент два человека в темных одеждах и с мечами в руках, рысью пересекли улицу. Они спешили, чтобы атаковать легионеров, защищавших паланкины, но совершенно случайно наткнулись на консула, слишком выдвинувшегося вперед, они тут попытались его атаковать. Неожиданно Гай Валент сделал шаг им навстречу, затем он сделан резкое движение правой рукой, в которой был зажат гладиус консула. Один из нападавших схватился за плечо, успев сказать своему парнеру:
   - Этот тот, кого мы искали! Ты кончай с ним, а я из-за ранения в плечо вынужден выйти из боя!
   Второй противник тут же атаковал консула Гая Валента, в тот момент он находился чуть сзади консула и с правой стороны тела. Противник специально атаковал консула с этого угла, так как самому Гаю Валенту было очень трудно защищаться с этого направления! Валент мгновенно просчитал, что даже, если он побежит, то все равно он не успеет вовремя остановить противника, атаковавшего Гая Валента в практически незащищенную сторону его тела! Тогда Валент разбежался и прыгнул, находясь в прыжке, он вытянул правую руку с мечом перед собой. В тот момент в его голове билась только одна мысль, любой ценой спасти жизнь Гая Фабия Валента, отбить атаку противника.
   Видимо, эта мысль и немного магии сделали свое дело, Валент упал прямо в ноги противника, когда тот уже замахивался, чтобы своим кинжалом нанести удар в незащищенный бок консула. Противник споткнулся о тело Валента, не удержался на своих ногах и начал падать прямо на парня. Тот к этому времени уже лежал на спине, выставив вперед свой гладиус. Развязка казалась неминуемой, но противник невероятным изгибом тела ушел из-под удара меча Валента. Гай Валент помог своему младшему брату Валенту поднять с земли и тихим, виноватым голосом произнес:
   - Спасибо, младший брат, за то, что ты спас мне жизнь!
   Глава 5
   1
   Хан сидел, скрестив ноги, на войлочном коврике во внутреннем дворике жилого дома, сосредоточенно занимаясь серьезным делом. Перед ним стояли два глиняных кувшина и большая глиняная кружка. Он брал по очереди кувшины и из каждого понемногу плескал какой-то жидкости в глиняную кружку. Затем он неторопливо брал в руки кружку, подносил ее к своим губам, выпивал немного жидкости из кружки. Затем с каким-то сожалением причмокивал губами, отрицательно качал головой, кружку возвращал на место, чтобы снова повторить процедуру с кувшинами.
   Во внутреннем дворике Хан не был один, напротив него на таком же войлочном коврике сидел еще один человек. Он и со средоточенным вниманием наблюдал за тем, как его он занимался своим делом, но хранил молчание. Этот человек сидел, с интересом наблюдал за тем, чем занимался, но в течение всего этого времени так ни разу не задал ни одного вопроса.
   Мастер Хан занимался дегустацией, разбавлял водой вино, он хотел получить нужной ему крепости винный напиток для утоления жажды, причем, не только для своих стражников. Один кувшин, стоявший перед ним, был наполнен изумительной по вкусу и по прохладе родниковой водой, а второй - белым вином местного производства, прошлогоднего урожая. К сожалению, вино по своему вкусу было никуда не годной кислятиной, но им были забиты склады поместья "Марано" и его было нужно продать. Римские рынки отказались его принимать к продаже, покупателям оно не понравилось. И тогда Квеций Лектус вспомнил о том винном напитке, который Хан называл столовым вином и готовил для своих стражников. Этим напитком они утоляли жажду во время приема пищи и в течение всего жаркого дня
   Квеций Лектус попросил Хана разработать рецепт такого столового вина, чтобы с ним можно было бы выйти на римский рынок. Вот этой работой сейчас Хан и занимался в присутствии Актавия Тибурия. Вчера этот парень снова появился в поместье "Марано", но на этот раз он приехал, чтобы встретиться и поговорить с мастером Ханом по очень важному вопросу. Вопрос, видимо, был настолько важным, что Актавий Тибурий не спешил с его обсуждением.
   Тем временем Хан продолжал свою работу, он снова добавлял родниковую воду в вино, но оно, по-прежнему, сохраняло неприятный вкус оскомины и кислятины, имело повышенную кислотность. Хан прекрасно понимал, что кислотность является основной характеристикой любого вина, что полностью убрать ее невозможно. Тем не менее, он упорно продолжал свои попытки, пытаясь добиться более или менее положительного результата.
   Хан, как потомок древних кочевников, неплохо разбирался в винах, сейчас же он хотел получить такую пропорцию вина с водой, чтобы оно оставалось бы вином, но его основные привкусы были бы приглушены и не столь пьянили бы рассудок человека! Но каждый раз, когда он пробовал напиток после очередного плеска воды в него, то ему не нравилась его вязкость, то горечь, а то и соленость этого вина. Тогда Хан, немного подумав, плесканул еще водицы в кружку и снова пригубил полученную консистенцию.
   На этот раз вино оказалось разбавленным в меру, губы Хана тотчас же разошлись в улыбку. Он явно был доволен проделанной работой. Мановением руки он подозвал к себе стражника Рысь и что-то прошептал ему на ухо, а затем передал ему в руки кружку со столовым вином. Рысь мгновенно исчез вместе с кружкой, но вскоре вернулся уже с двумя кружками, поставив их перед своим бригадиром.
   Хан самолично разлил воду и вино в требуемой консистенции в обе кружки и одну из них вежливо протянул Актавию Тибурию. Тот с поклоном принял кружку и тут же сделал из нее один небольшой глоток, немного посмаковал вино и с видимым одобрением его проглотил. Он сидел напротив мастера Хана и так же, как и он, по-тюркски поджав ноги под себя. Вчера в поместье он появился поздно ночью, дежурившие в ночь стражники его узнали и пропустили в калитку. В дом спать Актавий Тибурий не пошел. Он поступил гораздо проще, снял со своего коня войлочную попону, постелил ее на землю и беспробудно на нем проспал до первых лучей солнца.
   Утром Хан, как радушный хозяин, пригласил Актавия Тибурия позавтракать вместе с ним и с его стражниками. Италиец охотно принял это приглашение, они вдвоем вместе отправились к столу под навесом, рядом с которым уже собралась вся бригада. Стражники толклись в ожидании гостя, когда подошли Хан с Актавием Тибурием они чинно поздоровались с гостем и без суеты и спешки начали устраиваться за столом под навесом. Стол ломился от еды, дворовые рабы на больших деревянных подносах принесли огромное количество вареного и жареного мяса, а также много свежих овощей с огорода поместья.
   Актавий Тибурий стеснительно пристроился на уголке этого общего стола, стараясь поближе держаться к мастеру Хану. Несколькими кусками холодной телятины, сыром мацарелла, местного изготовления, репчатым луком, хлебом и водой он утолил свой голод. Затем он маленькими глоточками принялся пить столовое вино, слушая рассказы стражников, и время от времени поглядывал на Хана.
   По этим его взглядам Хан догадался, что Актавий Тибурий не просто так появился в поместье "Марано". Видимо, он снова появился для того, чтобы с ним поговорить и не при народе, а наедине. Хан доел свой кусок хлеба с мясом, выпил немного воды, поднялся из-за стола и, прихватив с собой два кувшина с вином и с водой, отправился во внутренний дворик жилого дома. Актавий Тибурий последовал за ним. В доме в это время утра обычно уже не было много народа, имелась благословенная тень и росла густая трава. На траве уже лежали два войлочных коврика, на один из которых сел Хан, а на другой - Актавий Тибурий. Совершенно не стесняясь своего гостя, Хан тут же принялся за свою работу дегустатора.
   Добившись нужного результата и дождавшись, когда его гость попробует столовое вино, Хан вопросительно посмотрел в глаза Актавия Тибурия. Тот тут же отставил в сторону свою кружку с столовым вином, посмотрел на мастера хана и заговорил:
   - Брат, я не совсем понимаю, для чего тебе нужна такая сильная бригада стражников, с которой ты проводишь все свое свободное время? Ты только что стал владельцем большой латифундии и, по моему мнению, как владелец, ты мог бы заняться сельскохозяйственными вопросами.
   - Сельское хозяйство - это дело совершенно не для меня! Никогда не интересовался сельским хозяйством и вряд ли я стану хорошим хозяином поместья или латифундии. В нашей компании сельским хозяйством занимается Квеций Лектус, теперь он помимо поместья "Марано" будет заниматься и латифундией "Чистые ручьи". Что касается бригады стражников, то ответ на этот вопрос очень прость. Как-то неожиданно мы стали владельцами двух больших хозяйств, которым несомненно нужна охрана. Вот мои стражники этим делом и занимаются.
   - Мне кажется, что стены и того, и другого поместья достаточно высоки и крепки, чтобы выдержать ночное нападение даже сильного противника. Тогда получается, что ты, мой брат, содержишь стражников только ради своего собственного удовольствия. Содержать конную охрану в нашей Империи - это непростое дело и дорогое дело, слишком уж много денег уходит на содержание такой бригады. Им нужно платить жалование, покупать одежду, оружие, да еще немало денег уходит на содержание верховых лошадей. Только очень богатые италийцы могут себе позволить такое дело! Так что ты, Хан, как я понимаю, вероятно, являешься очень богатым человеком раз можешь себе позволить такое удовольствие, содержать целую декурию конных стражников и ничего не зарабатывать взамен?!
   Выслушав вопрос гостя, Хан задумался на пару мгновений, Актавий Тибурий свой вопрос выстроил таким образом, что он получился неожиданным и с интересной подоплекой. На такой вопрос нельзя отвечать с панталыку, не подумав! Хан обратил внимание на то, когда этот италиец задавал этот свой вопрос, то его лицо оставалось спокойным, на нем не дрогнул ни один мускул! Вот только в его глазах появился странный отблеск, в них как будто вдруг начали пританцовывать резвые и веселые чертенята! Со стороны все это выглядело так, словно Актавий Тибурий заранее подготовил этот свой вопрос, чтобы заставить мастера Хана задуматься о своем будущем.
   Актавий Тибурий явно дожидался определенного и долго ожидаемого момента, чтобы задать этот вопрос! Выходит, что он приехал с каким-то серьёзным предложением, но, вместо того, чтобы это предложение выложить перед Ханом, решил сначала его к этому подготовить. К тому же очень походило на то, как в этот момент подумал Хан, что Актавий Тибурий явно не хотел получить его негативный ответ на это свое предложение!
   Хан вспомнил, что еще во время своего первого пребывания в поместье "Марано" Актавий Тибурий не раз обращал свое внимание на то обстоятельство, что слишком уж много времени он проводит со своими стражниками и пару раз как-то странно высказывался по этому поводу. Правда, надо иметь в виду, что италийцы имели скверный эгоистичный характер, они ни о чем, кроме самих себя, любимых и уважаемых, не думали. Большинство италийцев исходило из того, что каждый человек их общества должен сам о себе заботиться, должен сам своими силами пробиваться наверх, должен сам себе добывать богатство, но при этом сами они пальцем не шевелили для того, чтобы всего этого добиться! Может быть, именно поэтому италийцы никогда не понимали ту категорию людей, которые заботились о других людях, предпринимали все возможное для того, чтобы облегчить этим людям жизнь, поставить их на ноги!
   Если судить по заданному вопросу, то Актавий Тибурий так и не понял, почему Хан слишком много своего времени уделяет своим стражникам, занимается с ними не только боевой подготовкой, выездкой на лошадях, но и предпринимает попытки своим людям снова стать людьми, подняться на ноги!
   Именно поэтому Хан несколько промедлил с ответом, обдумывая его различные варианты.
   - В чем-то ты, Актавий Тибурий прав, но в чем-то ты и не прав! Прежде всего, я хочу сказать, что доверяю всем этим стражникам. И это мое доверие им досталось не просто так, они его завоевали. Со своими стражниками мне пришлось охранять большой караван из более чем ста повозок с богатой поклажей. Когда он шел по Фламиниевой дороге из Кремоны в Рим! Дорога получилась тяжелой, на наш караван пару раз нападали банды дорожных грабителей. Мои стражники успешно отбивали все эти нападения, но и мы потеряли несколько своих бойцов. Уже тогда мы все убедились в том, что победу в бою приносит не одно только твое мастерство владения мечом, но и чувство товарищества, когда один стоит за всех и все за одного! Поэтому в настоящий момент я пытаюсь с наибольшей пользой использовать выдавшуюся нам возможность отдохнуть, набраться сил моим стражникам. Мы должны быть готовыми в любой момент подписать новый контакт на сопровождение и охрану нового обоза с ценным грузом и, вскочив на коней, тут же отправиться в путь. И знаешь, Актавий Тибурий, в моей бригаде пока еще недостаточно стражников, сейчас у меня на службе находятся только десять стражников. В отличие от других подобных бригад, я вместе со своей бригадой могу гарантировать доставку любого груза до места назначения. А для того, чтобы подтвердить такую гарантию, нам приходиться каждый день заниматься и боевой подготовкой, и выездкой!
   - Я все же не понимаю, почему, когда ты говоришь о своей бригаде стражников, то употребляешь личное местоимение "мы"? Получается, что этим ты хочешь мне сказать, что ты настолько уверен в своих стражниках, что олицетворяешь себя с ними?!
   - Думаю, что в этом вопросе ты прав?! Понимаешь, Актавий Тибурий, отбирая этих парней в свою бригаду, я встретился и переговорил с каждым из них. Кандидатов было много, я же отобрал только двенадцать человек потому, что я им поверил! Так я поступал только в том случае, если своей душой ощущал, что этот парень меня не подведет в трудную минуту! И только тогда я ему говорил о том, что он может присоединиться к моей бригаде! Я и сегодня продолжаю с каждым из них работать, обучая его искусству владения мечом, дротиком, щитом, а также тактике боя, чтобы позднее при их содействии сколотить небольшое, но хорошо обученное конное подразделение.
   - Удивительно, Хан! Для того, чтобы всех своих людей посадить на лошадей нужны очень большие деньги! Даже италийская армия в основном обходится пехотой, она не может себе позволить иметь конные войска, кавалерия - это слишком дорогое удовольствие по италийским меркам?! А ты всех своих стражников уже посадил на лошадей! Как я понимаю, что и в дальнейшем ты собираешься свою бригаду пополнять всадниками на конях, а не на мулах и лошаках, как это делают другие команды или бригады охраны?
   В этот момент Хан хорошо видел, что глаза Актавия Тибурия горели искренним интересом ко всем деталям, которые они обсуждали. Да и вино, хотя оно было сильно разбавленным, все же сыграло свою роль. Немного подумав, Хан решился с этим италийцем поделиться своей личной тайной, которую как зеницу око хранил даже от Валента и Винди. Между прочим, вовремя их разговора Винди пару раз появлялась во внутреннем дворике, пару секунд понаблюдав за переговорами, она уходила в дом.
   После отъезда Валента в Рим прошла почти неделя, и эта сарматская лучница совсем заскучала, ей стало не с кем даже свой язычок поразмять и добрым словечком переброситься. Хан был постоянно занят со своими стражниками, Квеций Лектус был слишком занят управлением поместьями "Марано" и "Чистым ручьем". Появление Винди, небольшой отход в сторону от тему разговора с Актавием Тибурием, напомнил Хану о своем друге Валенте, который вместе с легионерами отправился в Рим, с тех пор он так и не прислал ни единой весточки.
   Усилием вали Хан заставил себя вернуться к разговору с с Актавием Тибурием.
   - Я долгое время думал о том, сажать ли мне или не сажать своих стражников на коней?! После долгих раздумий я все же решил потратиться, своих стражников посадить именно на лошадей, так как лошади наиболее подходят для ведения боя в конном строю. Я не знаю почему, но пока италийцы со всем миром воюют одной только своей тяжелой пехотой, они не имеют и пока еще не желают формировать конное войско! Сарматские же племена, откуда я родом, давно уже всех своих воинов посадили верхом на лошадей, их конные орды довольно-таки часто и весьма успешно совершают конные набеги на пограничные провинции Римской Империи. Правда, сарматы пока еще не научились использовать свою конную орду для разгрома построений тяжелой пехоты италийцев, пока еще каждый при встрече с каким-либо римским легионом именно сарматы терпят поражения!
   - Из произнесенных тобою слов можно подумать о том, что ты, мастер Хан, знаешь как конница может нанести поражение тяжелой пехоте? И сейчас работаешь над созданием такого конного войска!
   Предположил Актавий Тибурий, продолжая хитро улыбаться, ему очень нравился этот внешне бесхитростный, в глубине своей души оказавшийся большим мечтателем и фантазером. Но сейчас Хан только что ему ответил на вопрос, ради которого он опять приехал в поместье "Марано"!
   - В свое время меня учили, как конницей можно было бы атаковать хорошо укрепленные вражеские позиции, а также построения тяжелой италийской пехоты! - Признался Хан. - Эти способы можно было бы попытаться применить и против римских легионов. Ты, возможно, уже слышал о том, как на днях я своей декурией наголову разгромил два контуберния Жаворонков, не потеряв при этом ни единого своего стражника. Эти легионеры без разрешения вторглись на земли нашего поместья и были за это наказаны соответствующим образом. Сейчас в моем распоряжении имеется всего десять не очень хорошо вооруженных всадников, все они могут стать офицерами в том конном войске, о создании которого я мечтаю по ночам и над создание которого работаю в светлое время суток! И тебе, Актавий Тибурий, я могу сказать, что очень хочу, мечтаю об этом эту свою методику опробовать на каком-любо италийском легионе, но для этого мне потребуется пятьсот всадников, немногим больше италийской Алы!
   - Хм, интересное совпадение?! - Задумчиво произнес Актавий Тибурий.
   - Да, возможно, это случайное совпадение, но почему ты, Актавий, посчитал его интересным?
   - Все дело в том, дорогой мой сарматский друг Хан, что не только ты, варвар сармат, думаешь о разрушении великого Рима! Об этом думают и мечтают очень многие люди, как за пределами Римской империи, так и в ее пределах! Об этом думают и мечтают сами жители великого Рима. На этот раз я приехал к тебе по поручению одного из римлян, уважаемого горожанина, который поручил мне встретиться с тобой и переговорить по этому вопросу. Этот горожанин, видимо, обратил внимание на один мой рассказ о тебе, о твоих попытках создать конницу, вид войска пока неизвестного нам, италийцам! Так вот он ждет встречи с тобой, чтобы принять окончательное решение по одному из вопросов, один из которых тебя обязательно заинтересует!
   2
   Винди оказалась в ситуации, когда ее друзья занялись своими делами, а она оказалась предоставлена самой себе! Валент отправился в Рим, мечтая, вступить в какой-либо легион, и в нем послужить до конца ссылки. Хан все свое время проводил со своими головорезами, нянчился с ними не хуже какой-либо гувернантки, желая этих бандитов превратить в бойцов регулярной конной армии. Девчонка стала отчаянно скучать от наступившего, повседневного ничегонеделания! Настало время, когда ей вообще стало некуда спешить, нечем было заняться в течение всего дня! Теперь она могла спать до середины дня или весь день вообще не подниматься со своей такой теплой, мягкой и уютной постели. Каких-то пару недель тому назад у Винди не хватало времени даже об этом подумать, ей приходилось только мечтать о нормальном сне в нормальной постели с чистым постельным бельем. Когда же появилась такая возможность, то Винди потребовалось всего два дня для того, чтобы полностью отоспаться, привести свои мысли и тело в порядок, и чтобы тут же начать скучать по былым временам и делам.
   В те недавние времена ее день обычно был расписан встречами с друзьями италийцами, боевыми дежурствами по каравану, внезапными схватками с неизвестным противником, и сопровождался постоянным неустройством своего бытия. В те времена Винди частенько забывала о том, что она хорошенькая и юная девушка путешествует в компании своих друзей по экзотичной стране. В те же прошлые времкена ей все время казалось, что она является хорошо отлаженным инструментом, настроенным только на выполнение приказов своего командира.
   Тогда ее личные мысли и желания отходили на второй план, они воспринимались несбыточными мечтами, фантазиями, а ее жизнь была подчинена только одному - любой ценой сохранить свою жизнь и жизнь свои друзей. В те времена она из своего лука убила первого в своей жизни человека, италийца, который покусился на ее жизнь и на жизнь ее друзей! Когда же они прибыли в поместье "Марано", то ее нежные женские руки были по локоть обагрены кровью двенадцати убитых ею италийцев, германских или галльских наемников, они и как она сама были варварами, по мнению италийцев.
   В той своей жизни Винди научилась понимать, когда человек говорит ей правду, или лжет ей прямо в лицо! Она научилась ценить не только свою жизнь или жизнь своих близких друзей, но и жизнь других людей, если они,конечно, не проявляли своей враждебности. В тоже самое время в бою Винди легко спускала тетиву своего лука, стрелой насмерть поражая противника, особо не переживая, что отняла жизнь у совершенно незнакомого ей италийца.
   Эта отчаянная девчонка даже сама не замечала того, что, находясь в ссылке в древних временах, происходил и завершался процесс формирования ее характера, как женщины, как будущей матери. Винди, как никто из всей компании ссыльных, нуждалась в любви, в заботе со стороны мужчины. Ей очень нравилось быть сарматской лучницей, несущей смерть мужчинам, но ей также очень нравилось быть и сарматской красавицей, которая была готова подарить свою первую любовь достойному мужчине! К сожалению, ее соратники по ссылке Валент и Хан оказались не в силах привлечь к себе ее воображение и их восприятия, как мужчины в котором она нуждалась. По мнению Винди, они были и оставались для нее хорошими и верными друзьями, которым можно было бы доверить многое, но не свою любовь!
   Когда Валент отправился в Рим, не вернулся из города и от него долгое время не поступало никаких известий, то Винди от ничегонеделания решила сама в одиночестве разобраться в том, что же произошло с ее другом. Но наблюдая за неравноправием, постоянно проявляющимся между италийскими мужчиной и женщиной, Винди хорошо понимала, что отправляться одной в этот незнакомый Рим было бы слишком именно для не опасно, было бы лучше, чтобы она так не поступала!
   Поэтому еще вчера она решила, что поутру она подойдет к Хану, выпросит у него парочку его парней, чтобы под их охраной отправиться на поиски Валента в Рим. Но вот утро уже подходило к концу, а Хан все еще продолжал беседовать с этим римлянином Актавием Тибурием, который Винди почему-то не понравился еще при первой встрече. Когда тот посмотрел ей в глаза, то девчонка вдруг почувствовала, как этот грязный италиец на глаз измеряет, пальцами ощупывает ее женские прелести. От омерзительного чувства и понимания того, что Актавий Тибурий, а не какой-либо там принц из ночных фантазий, ей заинтересовался не прочь заняться с ней плотской любовью Винди стало совсем плохо, даже страшновато за саму себя!
   Винди нехотя снова поднялась со своей постели, отправилась к выходу из дома. Когда она вышла на крыльцо, то увидела, что Хан провожает Актавия Тибурия, они уже почти подошли к калитке в воротах. По их довольным лицам девчонка поняла, что их встреча успешно завершилась, что обе стороны пришли к какому-то соглашению. Хан и Актавий Тибурий громко смеялись, перебрасываясь шутками, говорили короткими, рубящими фразами. В одной из таких фраз они упомянули о новой предстоящей встрече. У калитки оба на секунду задержались для того, чтобы пожать друг другу руки, похлопать друг друга по плечу при расставании. В этот момент Актавий Тибурий посмотрел в сторону жилого дома. Когда он увидел Винди, стоящую на крыльце, то его лицо моментально озарила радостная улыбка. Винди же снова почувствовала на себе его оценивающий мужской взгляд. Она мгновенно ощутила, как его руки скользнули ей под тунику и прошлись по различным частям ее девичьего тела. Неприятный озноб пробежал по позвоночнику, от этих гадких прикосновений мужских рук ее тело покрылось холодными мурашками. Борясь со своими чувствами и ощущениями Винди на секунду прикрыла веками свои глаза, чтобы более сосредоточиться на этой борьбе!
   Когда Винди снова открыла свои глаза, то увидела перед собой встревоженное лицо Хана. Он склонился к ней, обеими руками тряс ее за плечи и постоянно вопрошал:
   - ... Винди, что случилось? Почему ты такая бледная и вся трясешься, словно от озноба?! Винди...
   Девчонка резким поворотом тела вывернулась из рук своего друга, но осталась на месте. Она подняла голову, взглянула в глаза Хану и поинтересовалась, всеми силами стараясь говорить нейтральным голосом:
   - Прекрати трясти меня, Хан! Я ж тебе не какая-нибудь там маленькая девочка! И что же Актавий Тибурий здесь, в нашем поместье делал?
   - Мы договорились об одном интересном деле! Через пару дней Актавий Тибурий вернется с окончательным решением вопроса. Он, возможно, даже привезет с собой денег на наш совместный проект! Вот тогда я развернусь во всю свою силу.
   - Ханчик, мне бы очень хотелось с тобой поговорить об одном деле!
   - Давай, говори, не стесняйся. Я готов для тебя все сделать, чего ты, Винди, не попросишь!
   - Вот уже неделю нет никакой информации от Валента. Может быть, он попал в беду, может быть, с ним что-то нехорошее случилось...
   - Винди, пожалуйста, не говори таких плохих слов о Валенте! Поверь мне, если бы с ним случилось что-нибудь плохое, то мы бы все трое, Квеций, ты и я, сразу же об этом узнали! Ведь, мы все телепаты, если что-либо плохое произошло бы с Валентом, то он немедленно дал бы нам об этом знать! Но, как ты знаешь, он пока еще молчит, а это может лишь означать, что с ним все в порядке? Так что ты о нем пока особенно не беспокойся.
   - Да, и он со мной по ментальному каналу пока еще не связывался!
   - Ну, и я тоже с ним не разговаривал. Я опять повторяю, что его молчание означает, что с Валентом все в порядке. И нам нечего зря мельтешиться, выдумывать всякие глупости о его положении!
   - Хватит, Хан! Выслушай меня до конца, и только тогда комментируй мои слова, а то не даешь мне и слова сказать. Одним словом, я не хочу все свое свободное время проводить в постели, ничего не делая! Хочу прошвырнуться по Риму, пор его лавкам с украшениями, оружием, тканям - по всему тому, что женщинам интересно!
   - А ты, Винди, что уже стала женщиной? - С глупой улыбкой на своем круглом лице попытался пошутить Хан.
   - Я же тебя попросила, Хан, минуту помолчать, выслушать меня до конца! А ты снова хватаешься за свои глупые прибаутки, приговорки! Еще раз повторяю, я хочу съездить в Рим, заняться там шопингом, подлечить свои расшатанные девичьи нервы! В этой связи прошу тебя, Хан, выделить мне для сопровождения, для охраны двух - трех твоих стражников? И, пожалуйста, постарайся быстрее принять решение, а не то я одна отправлюсь в Рим.
   Оставшись один на крыльце жилого дома, Хан почесал свой затылок, он не мог просто так отказать Винди в поездке в Рим без какой-либо на то серьезной причины. Девчонка действительно засиделась в этом проклятом поместье, почти неделю с тех пор, когда Валент ушел вместе с легионерами, она не выходила за его ворота. Хан прекрасно понимал, что такой активной по жизни девчонке, как Винди, скучать, безвыездно сидя в поместье "Марано", совершенно не к лицу! Она должна хотя бы раз в неделю, отводить свою душу в Риме, занимаясь шопингом в этом прославленном италийском городе. Правда, сам он в этот город особенно не рвался, слишком уж он был занят делом, превращая свою декурию в регулярное конное войско! Потомок древнего кочевника еще раз, задумчиво, почесал свой затылок, затем сунул два пальца в рот, чтобы резким свистом подозвать к себе стражника Рябого. Этот стражник стал ему хорошим помощником! За проявляемую им смекалку и знания в военном ремесле, Хан собирался этого парня произвести в деканы в самые ближайшие дни, отдав ему свою первую декурию.
   Стражник Рябой, словно ошпаренный кипятком, выскочил из какого-то дворового сарая и, стремглав, бегом помчался к Хану, к своему бригадиру.
   - Чего хочешь, бригадир? - Рябой поинтересовался, замерев словно вкопанный перед Ханом.
   - Мне нужны два умных стражника для сопровождения Винди в Рим! Девчонка хочет там заняться шопингом!
   - Чем, чем, командир? - Рябой, видимо, не понял последнего слова, произнесенного бригадиром.
   - Ну, это, как его, она походит, значит, по купеческим лавкам с различным женским товаром! - Тут же поправился Хан. - Засиделась она, понимаешь ли, Рябой, в четырех стенах своей спальни в поместье! Вот и хочется ей прошвырнуться по Риму, чего-нибудь купить для услады своей души.
   - Так ты ее лучше спроси, чего она хочет? А мы уж смотаемся в Рим, чтобы закупить там всего, что ей нужно. А то, знаешь ли, уж очень опасно такую симпатягу пускать в этот воровской город. Ее могут там запросто украсть, а нам потом ищи свищи в поле ветер.
   - Да, я тебя хорошо понимаю, Рябой, но и Винди тоже права, засиделась она в этом поместье, где только Квеций свою душу отводит. Знай, бегает себе с выпученными глазами, с утра до позднего вечера и ночи напролет свой приход - расход по поместью подсчитывает. А Винди, как девчонке, попросту скучно здесь сиднем сидеть, никого не видеть и ни с кем не встречаться, да и себя она никому показать не может, а это самое тяжелое для начинающей женщины, находиться в стороне от радостей жизни. Поверь мне, сейчас она снова появится на крыльце, а ее лук за ее плечами будет торчать, так как Винди очень любит себя представлять эдакой прекрасной сарматкой лучницей! Ладно, хватит язык понапрасну трепать, ты лучше мне скажи, кого с Винди отправишь в Рим?
   - Могу послать Кулака и Монету, они сейчас более или менее свободны!
   В этот момент на крыльце появилась Винди, одетая в походный костюм амазонки, с луком в чехле за спиной. Она сердито посмотрела вслед убегающему Рябому и хмуро поинтересовалась у Хана:
   - Что это с Рябым, почему он от меня убегает? Я, что плохо одета или плохо причесана?
   - Винди, Рябой бежит не от тебя, он побежал за ребятами, которые тебя будут сопровождать в Риме. Что касается твоей прически, то с ней все нормально, я к ней претензий не имею, а вот, что касается лука, так ты уж попытайся вспомнить правило о том, что открытое ношение оружия в таком италийском городе, как Рим, запрещено и уголовно наказуемо. Решила немного отдохнуть в римской тюрьме, которая карцером называется? Так что этот свой лук отдай мне, я его сохраню до твоего возращения.
   - Извини, Хан! - С глубоким раскаянием в голосе произнесла девчонка.
   Винди сняла с плеча лук, передала его в руки Хана. Одновременно она незаметно поправила небольшой кинжал, чтобы он случайно не выпал из-под пояса, его она прятала под туникой. Хан обратил внимание на это движение рукой девчонки, но притворился, что ничего не заметил. Он задумчиво взял в руки ее лук, расстегнул чехол и внимательно осмотрел тело лука. Сейчас Хан просто тянул время, не зная, как ему поступить в этой ситуации. Затем он глубоко вздохнул, будучи глубоко обижен тем недоверием, которое Винди только что проявила по отношению к нему. Он считал ее лучшей девчонкой на всем белом свете, а тут выясняется, что она ему не вполне доверяет, от него в своей одежде прячет оружие!
   Прибежали стражники Кулак и Монета, они уже переоделись в гражданские рубища под названием римская туника. Эти туники были изготовлены из козьей шерсти, тканной для простого италийского народа. Под полами своих туник эти бравые молодцы спрятали бронзовые кинжалы, своими размерами более похожие на мечи гладиус. По их лицам Хан догадался, что эти стражники уже получили от Рябого четкие и ясные указания, что они готовы сопровождать Винди, хоть к черту на кулички! Поэтому он не стал с ними разговаривать, а просто помахал рукой, отправляя в дорогу.
   Какой-то местный крестьянин на своей повозке подбросил Винди и сопровождающих ее охранников до римских ворот Сеттимиана, где они сошли с повозки и, заплатив полагающуюся пошлину за проход в город, прошли в Рим.
   3
   Последним экзаменом на офицерский чин для Валента должен был стать поединок до первой крови с кем-либо из подофицеров V легиона. Он будет считаться, что проиграл этот поединок, если первым получит любое ранение с кровотечением. Таким ранением считалась любая царапина или простой порез, полученный от меча противника. Получив такое ранение, Валент терял право претендовать на чин центуриона! К тому же Валент попросту не ожидал, что в легионе столь серьезно отнесутся к его решению стать офицером, что этот экзамен на офицерский чин продлится столь долгое время, почти неделю.
   На следующий день после вечера, проведенного в гостях у матроны Анастасии Роксаны, утром он был разбужен самим кабикулярием. Тот в его спальню заявился с большим числом слуг, принесших с собой целый ворох одежды. Удивленный этим неожиданным визитом, Валент неприкрытым, в чем мать родила вскочил на ноги и непонимающе уставился на визитеров. Кубикулярий тут же похлопал в ладоши, все рабыни, находившиеся в его свите, тут же пали на колени и глаз своих они уже не отрывали от каменных плит пола до тех пор, пока Валент на одел набедренную повязку.
   - Молодой человек, сегодня тебе предстоит посетит лагерь V легиона Жаворонков. В этой связи мой господин, консул Гай Фабий Валент, попросил меня одеть тебя соответствующим образом, чтобы ты своей одеждой не опозорил бы его перед легионерами и офицерами его легиона! Очень хорошо, что ты сейчас предстал передо мной в своем первозданном виде. Сначала мы подберем тебе нижнюю одежду, а затем - верхнюю.
   Валент никогда еще в своей жизни не попадал в подобную ситуацию, никогда еще с ним такого не случалось, чтобы кто-то из посторонних занимался бы его одеждой, его бы одевал. Процедура подбора одежды заняла ужасно много время, кубикулярий так тщательно подошел к отбору различных предметов одежды, что один только подбор набедренной повязки занял не менее часа. Новую тунику отбирали еще больше времени, но тем не менее каким-то образом начал формироваться гардероб гражданской одежды для Валента.
   Первая половина дня так вся и ушла на подбор сначала гражданской одежды, а затем военного снаряжения для Валента. Все это закончилось тем, что, когда Валент оказался перед обсидиановым зеркалом, то в нем увидел молодого мужчину высокого роста, одетого в сплошное железо. На нем был пластинчатый панцирь лорика-сегментата, скованный из железных полос. На голову был одет железный шлем-касис имперского фасона, с увеличенными нащёчниками и большим задним козырьком для защиты шеи. В правой руке он держал метательный дротик-пилум. В левой руке - непробиваемый щит легионеров - скутум. Справа в ножнах на перевязи висел удлинённый меч-гладиус галльского типа с клинком длиной 60-70 сантиметров; слева на поясе - широкий и короткий кинжал-пугио, столь любимый германскими наемниками.
   Все это снаряжение, железные доспехи были покрыты оловом, что придавало им не только нарядный вид, но и предохраняло от ржавчины. Пояс-сингулум украшался своеобразным передником из кожаных ремней, покрытых бляшками. Валент несколько раз повернулся перед зеркалом, рассматривая себя со всех сторон. И следовало бы признать, что ему очень понравился тот человек или тот легионер, которого он сейчас видел в зеркальном отражении обсидианового зеркала. Насмотревшись на самого себя, Валент повернулся, чтобы поблагодарить кубикулярия за проделанную работу, но того уже не было в помещении.
   Когда Валент в полном снаряжении легионера и в сопровождении двух рабов подошел к главным воротам лагеря V легиона, то был остановлен караулом.
   - Подожди, парень! Постой здесь, сейчас за тобой придут! - Сказал один из караульных и снова принялся расхаживать взад и вперед перед полураспахнутыми воротами лагеря.
   Вскоре Валент увидел, как по центральной аллее лагеря к нему спускается консул Гай Фабий Валент. Подойдя, Гай Валент первым делом критическим взором осмотрел фигуру, удовлетворительно хмыкнул, а затем произнес:
   - Хорош, легионер! Ничего не скажешь! И выглядишь настоящим бойцом! А вот меч зря навесил на пояс. Теперь легионеры его носят только тогда, когда дежурят в лагере. В город они выходят без оружия, мы строго за этим следим, а то они половину горожан перережут!
   Когда Гай Валент вместе с Валентом перешагнул порог свой палатки, то внутри палатки их ожидали около тридцать или сорок офицеров Жаворонков. В основном офицерами были люди среднего или старшего возрастов, имевшие крестьянское телосложение. Они имели косую сажень в плечах, а также хорошо развитую мускулатуру торса, их полуобнаженные руки были покрыты буграми мускулатуры. От постоянного пребывания на открытом воздухе под жарким италийским солнцем их лица сильно загорели, почти до черноты. Крупные черты лиц делали их хозяев похожими на жестоких, безжалостных людей.
   Когда Гай Фабий перешагнул порог палатки, то никто из офицеров, присутствовавших в ней, не поднялся на ноги, чтобы поприветствовать консула, командира своего легиона. Валент также обратил внимание и на то, что офицеры продолжали беседовать, они даже голов не повернули в их сторону! Ему стало понятным, что Гай Валент уже пообщался с ними по вопросу о предстоящем ему экзамене на офицерский чин. Что они уже приняли решение по этому вопросу, поэтому они так спокойно отнеслись к его появлению в палатке командира легиона. От злости Валент сжал обе руки в кулаки и приготовился к сражению за свою свободу.
   Тем временем консул Гай Фабий Валент прошел в центр палатки, поднял вверх свою правую руку и, дождавшись момента, когда присутствующие офицеры прекратили разговоры и повернули головы в его сторону, негромким голосом произнес:
   - Господа центурионы, прошу вашего внимания! Я на ваш профессиональный суд привел этого молодого и, по-моему, немного нагловатого сармата. Он утверждает, что без соответствующей подготовки сдаст экзамены на чин младшего центуриона нашего легиона! Хочу сообщить вам, господа офицеры, что этому молол=дому человеку я лично пообещал, что он станет центурионом только в том случае, если ответит на все ваши теоретические вопросы, окажется физически здоровым человеком и продемонстрирует свое мастерство владения мечом, рукопашным боем. В данный момент я поддерживаю его кандидатуру, так как вчера сам убедился в том, что он не бахвал, а человек слова и дела! Вчера вечером, когда на нас напали уличные бандиты, он спас мне жизнь, за что я ему глубоко благодарен! Итак, я все сказал! Теперь дело за вами, господа центурионы, берётесь ли вы испытать этого парня и дать свое заключение по его военным знаниям и по военной подготовке?
   Немного помедлив, на ноги неторопливо поднялся пожилой, почти старик, центурион. Присмотревшись, Валент по знакам различия и по его одежде догадался, что видит примипила. Этого старшего центуриона он никогда прежде не видел и его имени не знал! Но если судить по его возрасту и по тому, как он держится среди центурионов, то примипил, вероятно, был одним из самых старших и по положению, и по возрасту центурионов в легионе Жаворонков. Примипил подошел к консулу, смело, посмотрел тому в глаза, он оказался одного роста с консулом Гаем Валентом. Не отводя взгляда своих глаз от глаз консула, этот почти старик, примипил легиона по имени Флавий Корнелиус, как впоследствии узнал Валент, произнес небольшую речь в ответ на только что прозвучавшую просьбу командира легиона:
   - Консул Гай Валент, ты собрал нас и мы со всем своим вниманием выслушали о, что хотел нам сказать! Из твоих слов мы поняли, что ты хочешь своего протеже, этого варвара-сармата протолкнуть в наше легионное сообщество, сделать его равным с нами! Ты, Гай Валент, нашим легионом командуешь всего лишь второй месяц, твой бывший первый Македонский легион остался на Рейне, но за эти несколько месяцев ты показал себя талантливым стратегом. Во главе с тобой мы наголову разгромили отонианцев в Бедриакском сражении, взяли там очень неплохие трофеи. В этой связи хочу тебе сказать, что мы готовы вверить в твои руки свои жизни, пойти вслед за тобой в бой с любым противником. Но нам не нравится и мы вряд ли согласимся на то, чтобы ты своего любовника protegeve продвигал бы в наше сообщество центурионов. Если ты хочешь, чтобы этот варвар-сармат стал бы центурионом нашего легиона, то ему следует записаться в солдаты, пройти нелегкий путь солдата и на этом пути вырасти до центуриона.
   После этих слов примипил Флавий Корнелиус вернулся на свое прежнее место и сел на табурет, держа свою спину выпрямленной. Во всему было видно, что он был доволен своим выступлением и, выслушав одобрительный рокот голосов других центурионов, совсем уже собрался продолжить беседу с деканом Вуфлием Гундвальдом.
   Но в этот момент что-то замкнуло сознание Валента, он вдруг увидел, как декан Альбгард Осмунд подозрительно перешептывается с двумя солдатами своей контубернии. Затем эти два солдата подкрадывались к нему, когда сидел на привале спиной к ним. Последовал подлый удар в его затылок и все вокруг него утонуло во мраке беспамятства. Валенту пришлось потрясти головой, чтобы изгнать из своего сознания, эти ненужные в данный момент воспоминания. Сейчас решалась его судьба, его будущее и сейчас Валент должен был быть во всеоружии, чтобы отстоять это свое будущее офицером легионером! Он должен этим италийцам доказать, что он не любовник консула и может сам постоять за себя!
   К нему подошел слегка повеселевший консул Гай Фабий Валент, дела начали развиваться так, как он и договаривался с центурионами своего легиона. Валент не станет центурионом, хотя он и обещал ему это, время душевные раны лечит! Со временем Валент к нему привыкнет и тогда можно будет снова попытаться его уговорить разделить с ним постель! Он добродушно похлопал Валента по плечу и сочувственно сказал:
   - Ты знаешь, Валент, в своей жизни я не так уж у кого-либо часто просил извинений! Тем более, никогда их не просил у варвара-сармата! Но сейчас я хочу попросить тебя, мой друг, принять мои глубокие извинения в связи с тем, что мой план, сделать тебя офицером своего легиона, так по-глупому провалился. Видимо, тебе не судьба стать легионным офицером. Теперь остаток своих жизней нам придется прожить вместе! Так, как я, надеюсь, что ты, Валент, хорошо понимаешь, что я не могу отпустить на волю варвара-сармата, так сильно на меня похожего! В нашей жизни всякое может случится, но двойника лучше держать взаперти!
   Валент слегка опешил от подобного обращения. Оказывается, консул Гай Фабий Валент каждый раз говорит то, что ты хочешь от него услышать. На деле же он никогда не держит своего слова, и никого, кроме самого себя, своих скрытых желаний, не принимает в расчет! Сейчас именно таким образом он поступил с ним, Валентов, пообещал исполнить мечту, на деле сажает в золотую клетку, откуда ему самому не вырваться! Что ж придется в таком случае, звать на помощь Хана с его головорезами. Но пока не все потеряно, надо попытаться самому поговорить с этими господами италийцами, может они все-таки его поймут!
   - Подожди, Гай Валент, не спеши отказываться от нашего плана! Если мне не суждено стать офицером твоего легиона, то я обещаю тебе, Гай Валент, что никогда, как и раньше я тебе об этом говорил, не стану твоим любовником, не лягу с тобой в постель. Так что, консул, не надейся на то, что до конца своей жизни я проведу в твоих покоях. Ты, Гай Валент, должен понять, что такую жизнь я не приемлю, она не для меня! И, если ты, Гай Валент, будешь и далее настаивать на своем, то тогда я приму смерть от своего меча!
   - Каким же ты, Валент, оказался несговорчивым человеком! Ведь в случае согласия, ты получишь все, что я имею, деньги, высокое положение в италийском обществе! Мои дворцы, деньги и рабы станут твоими, ты сможешь ими распоряжаться так, как захочешь! И ты готов отказаться от всего того, что я тебе предлагаю, что же ты собираешься делать в противном случае, Валент?! - С грустью в голосе поинтересовался консул Гай Фабий Валент.
   Из слов консула Валент понял, что Гай Валент и не думает отказываться от своих надежд, совратить его с пути истинного! Что он, по-прежнему, в глубине своей души надеется на то, чтобы со временем сломить его волю, деньгами, ласками и уговорами снова попытаться его заманить в свою постель. Гай Валент оказался опытным и настойчивым соблазнителем, но в своем прошлом и в своем настоящем ему приходилось иметь дело только с молодыми людьми или даже с подростками, обездоленными, жадными до денег и до высокого положения в италийском обществе. Эти молодые италийцы были готовы пойти на многое, даже потерять свое мужское достоинство, чтобы возвыситься, стать богатыми людьми! Рано или поздно они поддавались лести, обещаниям и уговорам, ложились в постель Гая Валента. Валент же рос и взрослел совершенно в другом обществе, где положение в обществе, количество денег в твоих карманах зависело не от продажи самого себя в сексуальное рабство, а от совершенно других причин!
   Но факт оставался фактом консул Гай Валент пока еще не хотел и не думал отказываться от своего намерения Валента сделать своим любовником.
   Единственным выходом из этого дурацкого положения для Валента оставалась эта зыбкая надежда стать легионным офицером, стать в чем-то равным консулу Гаю Валенту! В противном случае он не выпустит его из своих рук, будет исподволь добиваться его расположения, его "любви", одновременно придерживая на коротком поводке раба! Основную работу проделает его кубикулярий, уже прошедшего все этапы хозяйской "любви", хорошо познавшего, как следует подавлять и ломать волю и мужское достоинство очередного кандидата на хозяйскую "любовь"!
   Одним словом, Валенту в данной ситуации, без поддержки друзей, ничего не оставалось, как до конца бороться за то, чтобы его все-таки допустили бы о экзаменов на должность младшего центуриона, В противном случае ему действительно придется свою жизнь покончить самоубийством!
   - Гай Валент, позволь мне самому обратиться к центурионам твоего легиона. Может быть, мне удастся убедить их в том, что я не являюсь твоим любовником и никогда не стану твоей подсадной уткой! Что я обладаю достаточными военными знаниями, военной подготовкой для того, чтобы стоять рядом с ними в одном строю!
   Консул Гай Фабий Валент на секунду задумался, а затем, встряхнув черной гривой волос, ниспадающих с головы до плеч, вполне серьезным голосом произнес:
   - Ну, что ж, Валент, ты сам убедился в том, что я умею держать свое слово! Свое обещание я уже выполнил, но мое просьбу боевые друзья и товарищи так и не приняли во внимание, они отказались тебя принять в члены нашего легионного сообщества! Мой заместитель, примипил Флавий Корнелиус так прямо и высказался по этому поводу. Я думаю, что ты имеешь полное право снова обратиться к моим боевым товарищам! Так что, Валент, постарайся, приложи все свои усилия для того, чтобы объяснить им, кто ты есть на самом деле и почему ты хочешь войти в их сообщество!
   Валент подумал немного, затем сделал два шага вперед и оказался в самом центре палатки. Взглядом своих глаз он обвел лица центурионов, пока еще не покинувших палатку консула Гая Фабия Валента. Правда, некоторые центурионы уже поднялись на ноги, собираясь ее покинуть, но, увидев Валента, явно собравшегося обратиться к ним с какой-то речью, они решили задержаться и выслушать этого парня, одетого по всей форме в легионера. Другие центурионы продолжали оставаться на своих прежних местах, они никуда не спешили. А продолжали находиться в палатке, явно чего-то ожидая!
   Валент со своего места хорошо видел, что примипил Флавий Корнелиус все еще продолжал беседовать с деканом Вуфлием Гундвальдом. К их разговору присоединился еще один молодой центурион. Тогда Валент медленно поднял вверх свою правую руку, этим жестом он призывал собравшихся центурионов обратить на него внимание, но не спешил говорить, терпеливо ожидая, когда в палатке наступит тишина. Но центурионы не обращали ни малейшего внимания на его поднятую руку, они продолжали о чем-то между собой переговариваться.
   Валент же продолжал упорно держать поднятой вверх свою руку, а язык пока держал за зубами. Он молчал, надеясь на то, что центурионы рано или поздно обратят на него свое внимание. К тому же Валент хорошо знал о том, что ни один из центурионов не позволит себе покинуть эту палатку, пока ее не покинет префект лагеря Иеремия Кальяс, третий по старшинству офицер легиона, он в полном одиночестве сидел в дальнем углу палатки и поигрывал небольшим кинжалом!
   Неожиданно для всех префект Иеремия Кальяс вдруг поднялся на ноги и неожиданно для всех произнес небольшую речь:
   - Консул Гай Фабий Валент пригласил нас прийти к нему в палатку для того, чтобы мы выслушали этого варвара-сармата! Пока перед нами выступили сам консул и примипил Флавий Корнелиус, но до сих пор не мы слышали того, что мог бы нам сказать этот красавчик, так похожий на Гая Валента! Думаю, что каждый из нас имеет достаточно времени для того, что послушать и этого парня. Да, центурионы, я хочу вам напомнить о том, что в своем недавнем прошлом вы сами были германскими или галльскими варварами. Это легион сделан вас италийскими гражданами! Мы готовы выслушать тебя, малец! - Сказал префект Иеремия Кальяс, обращаясь к Валенту.
   Все центурионы разом поднялись на ноги, своими лицами они обратились в Валенту!
   - Я не знаю, кто был моими родителями! Я их никогда не видел, я рос, не зная материнской или отцовской ласки! В шесть лет меня отдали в военную школу. Каждое утро в пять часов тридцать минут звучал сигнал подъема, он звучал и зимой, и летом, и осенью и весной! Мы совсем малыши поднимались на ноги и бежали утренний кросс, сначала в пять километров, затем в десять километров, а в старших классах - все тридцать километров кросса с полной выкладкой по пересеченной местности...
   Экзамены продолжались целую неделю, первый день Валент провел в медсанчасти легиона, в валетудинарии! Легионные медики проверяли, может ли он по состоянию своего здоровья служить в легионе Жаворонков. Медосмотр, проведенный в валетудинарии, удивил его своим качеством и той тщательностью, с которой италийские медики его осматривали, проверяли остроту зрения, развитость мускулатуры рук, плеч. Они заставляли его бегать, прыгать в дину и в высоту. К концу дня к Валенту вышел пожилой медик с пергаментом в руках, время от времени заглядывая в свой пергамент, он усталым голосом сообщил, что Валент по состоянию здоровья годен для несения военной службы.
   На следующий день Валент попал в руки опционов легиона, его включили в состав суточного караула, он вместе с другими солдатами караула охранял палатку консула Гая Фабия Валента. Прежде чем его отправить в караул, опцион Германик Сальвий проверил во что он одет, заставил Валента раздеться догола, а затем медленно одевать на себя каждый предмет одежды по отдельности. Он внимательно отслеживал каждое движение сармата, а затем всю процедуру одевания он заставил Валента повторить на время и был приятно удивлен, когда Валент оделся быстре, чем было положено дегионеру. Только после этих упражнений Германик Сальвий отправил сармата нести караульное дежурство, но каждый час приходил и проверял, как его подопечный отстоял караул.
   В последующие четыре дня Валент демонстрировал опционам свои познания в том, как следует ходить в строю "нормальным" и "ускоренным шагом" легионера. Он бегал стометровки, бегал кроссы по пересеченной местности. Перепрыгивал канавы и рвы, брал на бегу препятствия; плавал и ездил верхом. Он с силой и практически без промаха метал дротики-пилумы, неплохо работал копьем гаста, ловко отражал удары и прикрывался тяжелым прямоугольным щитом-скутумом, работал мечом гладиусом в паре с другим легионером, в строю контубернии, центурии, манипулы и когорты.
   Валент в деталях рассказывал убеленным сединами и опытом центурионам о том, как должен возводиться укрепленный военный лагерь легиона, рисовал схемы расположения, палаток контуберний в лагере. Затем он брал в руки лопату и демонстрировал, как нужно копать оборонительный ров вокруг лагеря. Правда, он едва не засыпался на вопросах касательно "италийской артиллерии", с трудом ему удалось разобраться и продемонстрировать, как следует обращаться с такими довольно сложно устроенными осадными машинами, как скорпионы, онагры, гастрафеты, палинтоны.
   Пятый день экзаменов был посвящен ответам Валента на вопросы центурионов по военному ремеслу. К нему в течение всего дня и до самого позднего вечера приходили все пятьдесят восемь центурионов V легиона и каждый из них задавал один единственный вопрос, на который должен был ответить Валент.
   Когда варвар ответил на последний вопрос последнего центуриона, то на ноги снова поднялся примипил Флавий Корнелиус. Он прошел в центр палатки и снова обратился с небольшой речью к своим собратьям по легиону:
   - Коллеги, мы только что завершили проведение экзаменов на звание второго центуриона гастатов Х когорты нашего легиона! Наш пока еще безымянный варвар-сармат показал отличные результаты, но в последний день своих экзаменов он ответил не на все наши вопросы. Четыре наших товарища посчитали, что варвар не полностью ответил на их вопросы, они дали отрицательное заключение по ответам варвара на свои вопросы! В то же время пятьдесят четыре центуриона положительно оценили ответы варвары на свои вопросы! Таким образом, я подвожу общий итог, и сообщаю вам мнение комиссии по этому вопросу. Принимая во внимание мнение четырех центурионов, комиссия пришла к мнению о том, что претендент на звание второго центуриона должен принять участие в поединке до первой крови. В случае победы он получит должность второго центуриона, войти в наше сообщество, как Валент Марано. Вызов на поединок ему может бросить любой солдат или офицер нашего легиона Жаворонков!
   Глава 6
   1
   Хан сидел на низком, но на добротно сколоченным табурете за столом в одной из римских таверн, он только что пообедал. Борщ у этого хозяина харчевни получился великолепным, но вот баранину ему стоило бы еще немного подержать на вертеле, она получилась недожаренной. Основная масса италийцев уже отобедала и в харчевни, помимо Хана и стражника Рябого, закачивавшего обгладывать косточки жирной курицы, было еще несколько завсегдаев этой харчевни. Но и они все ели, стоя, с удивлением поглядывая на импозантную фигуру варвара, так по-хозяйски и в одиночестве расположившегося за большим столом. Хозяин харчевни время от времени выходил из кухни и с интересом посматривал на Хана, сидевшего за единственным столом харчевни, а с завсегдаемыми своего заведения по ходу дела обменивался парой слов, ничего не значащих слов. В основном он интересовался их здоровьем, а также здоровьем их жен и детей.
   Хан не обращал внимания на эти появления хозяина таверны, на его разговоры с посетителями, в этот момент он был погружен во воспоминания о только что состоявшейся встрече с одним из патрициев Рима. Ему так никто и не назвал имени этого патриция, но, по его мнению, этот италиец имел высокий имперский чин, занимал высокое положение в Империи. Может быть, он даже был одним и из италийских генералов, командовавших римским легионом. По крайне мере, этот патриций во время разговора с ним часто пользовался чисто военными терминами, свободно с ними обращался и отлично разбирался в самом военном ремесле.
   Встреча была назначена и прошла в подвале одной из сгоревших римских инсул чуть ли не в полночь. Эта инсула сильно пострадала во время недавнего пожара, полностью выгорели ее межпотолочные и межквартирные перекрытия. От здания инсулы остался один только каменный остов, сложенный из блоков римского травертина, вытесанных и подогнанных друг к другу. Встреча проходила в подвальном помещении инсулы, куда вела широкая каменная лестница. Лестница и сам подвал были заранее расчищены от всего, что могло бы помещать их проходу. Они прошли по подвалу в кромешной темноте, но ни Хан, ни Актавий Тибурий так и ни разу не споткнулись.
   Когда он вместе с Актавием Тибурием и стражниками Рыжего прибыли на место, к этой сгоревшей инсуле, то были остановлены повелительным окриком из темноты. Появившаяся охрана, одетая во все черное, их тщательно обыскала. Хану понравилось, как работали эти люди, они его обыскали быстро и тщательно, не совершив при этом ошибок. Тогда Актавий Тибурий ему напомнил о том, что только они вдвоем должны спуститься в подвал, а стражники, сопровождавшие Хана, должны остаться наверху и ждать его возвращения. Свое оружие, меч и кинжал, Хан, по просьбе Актавия Тибурия, оставил наверху десятнику Рябому.
   Как только они сошли с последней ступени лестницы, окунулись в его темноту, то они прошли еще пару десятком метров. После чего услышали голос человека, которого они опять-таки не увидели в этой сплошной темноте. Этот голос произнес:
   - Досточтимые господа, оставайтесь на своих местах! Стойте и ждите, когда специально подготовленный раб вас обыщет. Он должен удостовериться в том, что на вас все же нет никакого оружия.
   Хан промолчал и в том случае, ведь их только что обыскивали наверху! Он едва не перекрестился, когда в подвальной темноте он вдруг увидел белки человеческих глаз и ровный ряд белоснежных зубов. Самого же человека, владельца этих глаз и зубов, не было видно. Видимо, этот раб оказался чернокожим негусом, на нем не было никакой одежды, за исключением одной только набедренной повязки. Хан очень удивился, когда негус первым делом начал обыскивать Актавия Тибурия, Хан услышал, как тот вдруг начал почему-то прерывисто и часто дышать, но и в этом случае промолчал. Он хорошо слышал, проклятья, произносимые Актавием Тибурием в гневе едва слышным шепотом. Тот, видимо, не ожидал, что и его будут тоже обыскивать, как и варвара, которого он сопровождал. Тем не менее, этот италийский парень все же сдержался, до открытого скандала дело так и не дошло.
   Затем негус принялся обыскивать Хана, пальцы его руки пробежались по его лысине, по шее спустились к плечам и ниже. В иные минуты этого обыска и личного досмотра Хану хотелось схватить за горло этого чернокожего и лишить его души, если таковая, разумеется, у него имелась! Пальцы рук негуса на всем протяжении обыска не пропустили ни единого сокровенного места, имевшихся на теле Хана. Они повсюду оставались вежливыми, нейтральными, но порой этот негус проявлял чрезмерное рвение, тогда его пальчики становились чрезвычайно шаловливыми, проникая и обследуя слишком уж сокровенные места мужского тела.
   Словом, Хан и Актавий Тибурий вздохнули свободно, когда негус, завершив свою грязную работу, снова растворился в темноте подвала. Тут же послушался голос человека, который немногим ранее предупредил их о предстоящем обыске, на этот раз он сказал:
   - Досточтимые господа, прошу вас пройти вперед ровно на десять шагов! Там для вас установлены два табурета! Сядьте на них и ждите, когда к вам обратится ваш собеседник!
   Хан и Актавий Тибурий, действуя согласно полученной инструкции, одновременно тронулись с места. Они прошли ровно десять шагов и вскоре своими ногами натолкнулись в упомянутые табуреты. Как только они присели на эти табуреты, то в темноте подвала они тотчас же услышали голос. Этот голос был совершенно незнаком Хану, но его интонации, когда он говорил о войске, конной армии, выдавали в нем человека, близкого или хорошо знакомого с военным ремеслом.
   - Благодарю тебя, достопочтенный мастер Хан, за то, что, услышав мой зов, ты, отбросив в сторону все свои дела, пришел ко мне. Благодарю тебя, уважаемый Актавий Тибурий, за то, что ты не отказал в моей просьбе, и весть о моем желании встретиться с мастером Ханом, донес до его ушей.
   Хан обратил внимание на то, что голос этого человека как бы слышится со всех сторон. Ему было трудно, практически невозможно определить, где же именно сейчас этот человек находился. Возможно, подвал сгоревшей инсулы был избран в качестве места этой встречи потому, что его акустика способствовала появлению стереоэффекта звука. Но откуда тогда этот человек из античного мира знал о существовании стерео или моно звука?
   Между тем, невидимый человек после своего вступительного слова, сделав паузу, продолжил свою речь:
   - Достопочтимый мастер Хан, не удивляйся тому, что мой проект в какой-то мере возможно будет созвучен твоим мыслям и желаниям, касающимся созданию конного войска. О твоем существовании я узнал из рассказов Актавия Тибурия, когда он вернулся и начал рассказывать о том, как проходили переговоры с Квецием Лектусом переговоры, то он часто упоминал о тебе и о твоих стражниках. Его поразили твой подход к этим стражникам, а меня ты сам и твое желание конное войско, своими набегами способное потрясти Римскую Империю! Я поросил Актавия Тибурия в малейших деталях мне рассказать, как м чем именно ты занимаешься со своими стражниками, по какому принципу производишь их отбор, как проводишь с ними учебные занятия. Его рассказ мне понравился, а я как бы согласился с твоим мнением в вопросе о том, что Римская Империя мало внимания обращает на создание в системе своих вооруженных сил кавалерии. Во многом, как я это понимаю, это происходило потому, что римская тяжелая пехота, прекрасно вооруженная, обученная и дисциплинированная решала и решает все без исключения задачи в войнах с варварскими племенами! Но времена меняются порой и тяжелой пехоте не помешала бы поддержка кавалерии! Но Римская Империя продолжает кавалерию рассматривать, как вспомогательное войско, не способное приносить победу! К тому же получилось так, что кавалеристов в конницу набирали по остаточному принципу, сначала производился набор рекрутов в легионы, а уж потом в кавалерию. В легионы шли, разумеется, лучшие призывники и рекруты, а не прошедших первого набора, отправляли служить в конницу. Таким образом, получалось, что лучшие воины служили в пехоте, а посредственные - в коннице!
   Голос на секунду затих, но затем продолжил свою речь:
   - Но все же следует отметить, что некоторые римские императоры достаточно правильно оценивали значение конницы. Юлий Цезарь стал первым императором, посадивший целый легион на лошадь, в результате чего победил в крупном сражение. Его враг был наголову разбит, так как не ожидал встречи и не смог оказывать сопротивления такому большому количеству всадников! Словом, хочу сказать, достопочтимый мастер Хан, что эти твои мысли о римской коннице показались мне очень интересными. Они как бы дополнили мои мысли и планы по созданию небольшого конного подразделения, количеством, скажем, в пятьсот всадников, для использования в специфических целях в самом ближайшем будущем.
   - Что конкретно ты имеешь в виду под этими своими словами, незнакомец? Извини, что я назвал тебя незнакомцем, так как другого твоего имени мне неизвестно! Поэтому я вынужден тебя называть незнакомцем.
   - Ничего страшного в том, что ты, уважаемый мастер Хан, назвал меня незнакомцем, нет. Подобное обращение к самому себе я уж как-нибудь переживу! Пусть оно станет моим именем, когда мы будем общаться друг с другом! А теперь я хочу несколько слов рассказать о сути моего предложения. Итак, мастер Хан, я хочу тебе предложить, чтобы ты вместе со своей бригадой стражников переместился в один из свободных военных лагерей, где приступишь к формированию алы, конного подразделения в пятьсот всадников. Эту алу ты должен научить сражаться в конном строю. Ее всадники должны научиться сражаться и побеждать любого противника. Они должны уметь прорывать боевые построения тяжелой пехоты, такой, как скажем, римского легиона, а также прорывать хорошо укрепленные позиции противника.
   - То есть, Незнакомец, ты желаешь, чтобы конный отряд, который я должен для тебя сформировать, на поле боя действовал бы более решительно, чем, скажем, сегодня воюют римские алы? Чтобы эта конница принимала самое непосредственное участие в атаках и в победах над сильным противником? Даже такого, как скажем, непобедимый римский легион? Чтобы она умела и, главное, ее всадники не боялись бы атаковать в конном строю укрепленный лагерь римского легиона? Иными словами, всадники этого отряда должны уметь выискивать прорехи и дыры в обороне легионного лагеря, чтобы его захватить и сжечь? Ну, что ж, Незнакомец, на это твое предложение я могу ответить, что оно интересно и привлекает меня по своей сути...
   - Мастер Хан, ты правильно понял мои слова! Порой мне кажется, что ты мастер являешься единственным человеком во всей Римской Империей, который может справиться с подобной задачей. Выполнение этой задачи мы разобьём на два этапа, на первом этапе ты, мастер, займешься формированием конного отряда! На втором этапе ты, мастер Хан, узнаешь имя моего врага! Я же возьму на себя решение организационных и финансовых вопросов.
   - Извини, Незнакомец, но что ты имеешь в виду под организационными вопросами?
   - Я могу тебя обеспечить практически любым количеством призывников! Правда, в основном они будут не римские граждане, а, скажем, или германцы, или галлы, или испанцы?! А также любым количеством обученных верховых лошадей! В том лагере ты и твой конный отряд можете находится столько времени, пока ты не станешь уверенным в том, что твои всадники достаточно подготовлены!
   - Что ж, Незнакомец, что касается призывников, то было бы лучше всего, чтобы нашими призывниками в основном были бы германцы! С ними легче находить общий язык! По своей натуре они воины, поэтому они легче многих других поддаются обучению военному ремеслу! Многие из них не боятся лошадей, могут стать отличными наездниками.
   - Приложу все свои усилия для того, чтобы нашими призывниками стали бы одни только германцы. Теперь я хочу тебя заранее предупредить о том, что у тебя не будет очень много времени на эту работу. В твоем распоряжении будет всего лишь чуть более двух месяцев. Как в недавнем прошлом я был военным человеком, я хорошо понимаю, что этих двух месяцев очень мало для того, что подготовить и выпустить пятьсот первоклассных и хорошо обученных всадников, подобных катафрактариям Греции. К сожалению, сегодня наша Римская Империя погрязла в гражданской войне, ситуация в империи меняется едва ли не каждый час, поэтому сегодня очень трудно чего-либо планировать на будущие времена.
   - М-да, подготовка пятисот катафрактариев, это вам не шутки шутить и всего за два месяца! Незнакомец, отвечая на твой вопрос, я могу сказать, что катафрактарии, конечно, могут стать основными воинами конного подразделения, которое ты хотел бы сформировать. Мне хорошо знакома тактика применения катафрактариев, их построение в бою, вооружение, снаряжение и экипировка. Эти конные воины одним ударом могут сокрушить любое построение пехоты противника. Так что со своей стороны я могу заняться формированием и подготовкой алы катафрактариев, но что касается их снаряжения и экипировки, то все это ложится на твои плечи. И тогда твои финансовые затраты вырастают на миллионы сестерций! Есть ли у тебя такие средства, что ты собираешься делать с этими воинами после того, когда твой проект завершится?! Это же страшная сила, ее нельзя передавать в чужие руки!
   - О катафрактариях я многое слышал, но, к сожалению, мне не удалось этих воинов повидать в деле. Но, если ты, уважаемый мастер Хан, считаешь, что эти тяжеловооруженные всадники способны прорвать и обрушить защитные линии римского легиона, ну, что ж, тогда я согласен на то, чтобы ты сформировал бы и обучил бы алу катафрактариев. О финансах, мастер, не беспокойся, денег у меня достаточно, чтобы выполнить любое твое пожелание в этой связи. Тебе, мастер Хан, в вопросе подготовки воинов я полностью доверяю, так что готов, хоть сию минуту, подписать с тобой соответствующий контракт! Что же касается финансов, то я предлагаю, чтобы мой представитель по этому проекту не сидел бы, сложа руки, а занимался бы еще и финансами в роли казначея. Разумеется, Актавий Тибурий займется этим вопросом, если ты, мастер, на это согласишься!
   - Я не против того, чтобы Актавий Тибурий занял бы пост казначея проекта! Со своей же стороны хотел бы тебя проинформировать о том, что всех своих стражников я произведу в чин декурионов. На их плечи ляжет основная работа по обучению и тренировке остальных всадников нашей алы. В заключение разговора я хотел бы тебе задать еще один вопрос. Для какой все же цели ты собираешься потратить такие большие деньги, создавая такое весьма специфическое подразделение конницы? С кем ты собираешься воевать?
   - Ты, мастер Хан, говорил, что хочешь задать один вопрос, но в результате ты задал мне целых два вопроса! Уважаемый мастер Хан, позволь мне ответить на эти вопросы, под конец второго месяца обучения и тренировок своей алы! Тогда мы снова встретимся, снова поговорим друг с другом, и тогда я раскрою все свои секреты. В деталях тебе расскажу о подоплеке своих замыслах и о том, как в дальнейшем собираюсь использовать конный отряд, к формированию которого ты приступаешь!
   2
   После нескольких дней безвылазного пребывания в поместье, Винди радовалась от всей души, снова оказавшись на римских улицах! Ее душу снова приятно взволновал сам Рим, его улицы, заполненные народом, лавками, торгующими экзотическими товарами и женскими украшениями, а также оружейными лавками Мимо которых она не могла пройти. На этот раз для прохода в Рим она, сопровождаемая стражниками Кулаком и Монетой, воспользовалась проходом через Сеттимианскую сторожевую башню.
   Эта башня находилась неподалеку от Фламиниевой башни, имела такие же конюшни, которые одновременно были как бы были камерой хранения для вещей, которые не следовало брать с собой в Рим. Но через ворота этой сторожевой башни проходило гораздо меньше народа, чем через ворота Фламиниевой сторожевой башни! Но Винди все равно в предвкушении зажмурила глаза, когда снова оказалась на римской улице, пройдя ворота башни. Когда же их и открыла, то опять увидела великое множество народа, разгуливавшего по улице Делла Лунгара, начинавшейся от этой башни!
   Утром на ее просьбу Хан выделил ей в сопровождавшие двух своих стражников, Кулака и Монету, и при этом сказал:
   - Дальше ты уж сама, кисонька, с ними разбирайся, кого из них назначишь старшим! Или кому из них доверишь свои деньги! Мой тебе совет, ты уж сама деньги на себе не носи! Дураков на свете много, из-за жадности, из-за денег такой дурак может и ножом тебя порезать, пытаясь украсть твои деньги!
   Недолго думая, Винди стражника Кулака, он ей больше понравился, назначила своим старшим сопровождающим, передала ему мешок с сестерциями и взобралась на спину своей Веселке. В тот момент кобылка была очень грустной, она даже не откликнулась на ласку своей хозяйке. Винди же искрилась от счастья и радости, собираясь хорошо провести время в городе, занимаясь шопингом. Она не забыла себе под тунику одеть портупею с пятью метательными ножами, замаскированными под ни к чему не пригодные детские кинжальчики. Кулак еще возился со своей верховой лошадью, а Винди была уже готова отправляться в дорогу.
   Пару раз из дома выглядывал Квеций Лектус и, посмотрев на сборы Винди в дорогу, он укоризненно качал головой. В душе он был категорически против того, чтобы эту девчонку отпускать в Рим, но после отъезда Валента, что-то сломалось в их команде, он перестал быть старшим этих друзей варваров. Хан вместе с Актавием Тибурием занялся каким-то своим секретным проектом, он больше не советовался с Квецием Лектусом ни по каким вопросам и больше не просил у него денег. А вчера он ему мимоходом даже заявил:
   - Слушай, Квеций Лектус, через пару дней я вместе со своими стражниками покидаю поместье "Марано" и буду отсутствовать два месяца. Я тут встретился и переговорил с одним бригадиром стражников, у него подписан договор на охрану двух поместий, расположенных пор соседству с нашими обоими поместьями "Марано" и "Чистые ручьи". В принципе, он согласен взять на свою бригаду охрану и наших двух поместий, задаток оплаты я уже внес. Тебе Квеций Лектус остается только встретиться с ним и подписать договор.
   До настоящего момента Квеций Лектус находился под впечатлением вчерашнего разговора с Ханом, а теперь еще и Винди, сорвиголова, отправилась в Рим практически без сопровождения. Два молодых стражника смогут лишь отбить первое нападение, но вряд ли смогут выстоять против превосходящих сил противника! А Рим - это такой город, чтио в нем может всякое случится!
   Пройдя ворота Сеттимианской сторожевой башни, Винди сделала свой первый шаг по улице Делла Лунгара, которая шла от башни Сеттимиана до римского Форума. Всего несколько шагов Винди сделала по этой улице, как оказалась в большой толпе горожан различного возраста. Громко переговариваясь, мимо нее проходили молодые парни, они, замолкая на полуслове, с явным интересом на нее оглядывались. Да и мужчины в возрасте не раз и не два раза оборачивались вслед этой смазливой сарматке. Она шла, пританцовывая и ловко уворачиваясь от протянутых к ней рук, а один клоун даже развернулся и пошел ей вслед, руками в воздухе он ласкал ее тело и под громкий смех толпы кричал:
   - Сарматочка, подари мне ночку, я ж подарю тебе сына или дочь! Ты только обернись и посмотри на меня!
   Стражник Кулак не выдержал кривляний этого уличного клоуна и наградил его тумаком по шее, от чего тот поскользнулся на капустном листе и свалился в выгребной канал. Вся римская улица Делла Лунгара грохнула громким хохотом, клоун в одну минута превратился во всеобщее посмешище, из клоуна он превратился в идиота. Но Винди уже о нем забыла, в тот момент она уже стороной обходила брадобрея. Тот расположился посредине улицы и, не обращая ни малейшего внимания на прохожих, громадным ножом-тесаком сбривал с одного из прохожих недельную щетину. Девчонка только на мгновение остановилась, чтобы полюбоваться ювелирной работой античного парикмахера, громадный нож-тесак едва касаясь кожи лица италийца легко скользил сверху вниз, оставляя после себя светлые дорожки в недельной щетине.
   Винди пробормотала:
   - Ах, мужчины, эти мужчины! Им же каждый день требуется бриться, чтобы выглядеть прилично!
   И она продолжила свой путь вглубь города. В этот момент она, сама того не замечая, шла слегка покачивая бедрами. Это был ее день и этот день она решила посвятить покупке всяких женских побрякушек и украшений. Он шла, поглядывая по сторонам, стараясь высмотреть лавку по продаже таких вещей, но такой лавки пока не было видно. Эта же римская улица Делла Лунгара была полна других неожиданностей. Вдруг впереди послушалась музыка, Винди непроизвольно ускорила свой шаг, за время ссылки она еще ни разу не слышала какой-либо музыки.
   Сейчас флейта выводила четкую и ясную мелодию грусти, какой-то потери в жизни. Флейтист скрывался в центре большой толпы уличных зевак и ротозеев. Не сбавляя скорости, Винди ввинтилась в эту толпу и стала пробивать себе дорогу к флейтисту. Вперед ее выдвинулся стражник Монета, он был настоящим страхолюдиной, многие люди отворачивались, чтобы не видеть его лица, тронутого оспой. Где кулаком, а где добрым словом, он эту толпу прошел насквозь, словно нож масло, и вскоре запыхавшаяся Винди стояла перед флейтистом. Молодой парень, ему было примерно столько же лет, что и Валенту, сидел, скрестив ноги, прямо на плитах мостовой.
   Этот парень в своих руках держал простую пастушью свирель, а не флейту, самозабвенно выводя мелодию расставания, разлуки. Винди не отрывала своих глаз от этого парня, настолько он был прекрасен, а выводимая им мелодия эту его красоту доводила до полного совершенства. Стражник Кулак, склонившись к ее ушку, он тихо прошептал:
   - Это уличный заклинатель змей! Разрешите, госпожа, я брошу ему несколько мелких монет на пропитание?
   Винди оторвала свой взгляд от лица уличного заклинателя змей и перевела его на змею. Та, извиваясь всем своим телом, медленно поднималась из холщового мешка, брошенного на мостовую. Больше всего нашу девчонку поразила эта полуметровая змея, ее глаза были широко раскрыты и она, не мигая, этот свой взгляд не отрывала от лица этого красавца!
   - Это самая большая из наших италийских змей - Эскулапова змея! - Прошептал ей на ухо стражник Кулак. - Она, как и ужи, не ядовита! Однако если неожиданно ее схватишь, то она с испугу может тебя укусить, это больно, но укус неядовитый. В неволе она быстро приручается. Эскулапова змея смирна, доверчива, послушна и забавляет детей своей необыкновенною способностью ловко лазить по деревьям. Эта змея питается лягушками, ящерицами, птенцами птиц, червями и насекомыми.
   Вскоре улица Делла Лунгара осталась далеко за их спиной, сейчас она вместе со своими телохранителями, стражниками Кулаком и Монетой, шли по улице Нова. К этому времени Винди насытилась достопримечательностями, отдельными эпизодами городской жизни и даже подумывала о том, чтобы зайти в какую-либо харчевню и там перекусить, но в этой момент она увидела то, что так долго искала, - ювелирную лавку. Она остановилась, зрачки ее глаз расширились, Винди замерла в восхищении, увидев образцы женских украшений из золота и серебра, вывешенные прямо на дверях лавки римского ювелира. Сам ювелир, владелец этой лавки, находился поблизости. Заметив интерес, вспыхнувший в глазах проходившей мимо девчонки, ювелир буквально на нее набросился:
   - Уважаемая госпожа, загляни в мою ювелирную лавку! Ты об этом никогда не пожалеешь! В ней, уважаемая, ты найдешь такие украшения из золота, которых ты никогда и нигде не видела и не увидишь! И любое из этих украшений будет стоить всего нескольких несчастных ассов, которые ты сама или твой муж всегда могут себе позволить!
   Напуганная таким неистовым и беспардонным напором хозяина лавки, Винди, как только могла, отбивалась от его попыток силой ее затащить в свою ювелирную лавку. Но только помощь со стороны Монеты, который незаметно для окружающих зеваков, своим плечом отделил девчонку от рук настойчивого римского ювелира, сумев при этом пару раз садануть его своим локтем в жирный бок. Тяжело дыша, немного растерянная Винди пошла дальше вниз по виа Нова, не забывая посматривать по сторонам улицы.
   Сразу же за ее спиной шел Монета, который, злобно щерясь гнилыми зубами, убедительно играл свою роль телохранителя красавицы сарматки на глазах уличной публики. Стражник Кулак, второй ее телохранитель, шел позади этой парочки, он охранял их тылы, старался предотвратить любое нападение ни Винди со стороны римского уличного сброда.
   Сегодняшнее посещение города стало четвертым по общему счету для Винди, но первые три раза она ходила в Рим вместе с Валентом. Тогда она практически ничего интересного для себя так и не увидела. Они разыскивали заказчика-оптовика болотной руды, которую караваном доставили в Рим. Знакомство с городом в те разы для нее вылилось в одних только переходах от одной римской скобяной лавки к другой. К разговорам с их владельцами на одну и ту же тему, не являются ли они заказчиками болотной руды?! Две недели прошло после тех посещений Рима, и неделя с того момента, когда Валент покинул поместье "Марано" и отправился в Рим, намереваясь поступить на службу в V легион. С тех пор от него не было ни единой весточки. Сегодня Винди была предоставлена самой себе! Она могла провести в городе столько времени, сколько ей заблагорассудится! Увидеть и купить всего, чего бы ей не захотелось! И ей такое знакомство с Римом очень нравилось!
   По шаткому понтонному мосту они перешли Тибр, который пока еще не был забран в гранитные берега городской набережной. Винди не обратила внимания ни на реку, ни на ее воды, но вот ее чувствительный на запахи носик отреагировал на густой смрадный запах, поднимавшийся от реки. Ведь даже в те времена по обоим берегам этой реки проживал миллион римлян, которые, не стесняясь, вываливали на улицы города и сбрасывали в Тибр все ненужные им в городском быту барахло, бытовые отходы, а канализация этого вечного города сливала в реку сточные воды.
   К полудню Винди посетила две лавки женских украшений, в той же лавке, где продавались привозные ткани, она задержалась всего на полчаса. Ей почему-то вдруг стало неинтересно рассматривать отрезы тканей, которые продавец, помощник хозяина лавки выложил ей на прилавок, хотя это были отрезы из китайских и индийских тканей. Ее внимание привлек один смазливый италиец, симпатичный парень, лет двадцати - двадцати пяти. В тот момент, когда она вошла в лавку, ее хозяин занимался этим парнем. Причем, они, видимо, уже давно занимались отбором тканей, так как прилавок перед ними был завален, по крайней мере, десятью отрезами тканей различной расцветки и фактуры.
   Этот италиец внимательно слушал хозяина, подолгу пальцами мял ткань, проверяя фактуру того или иного материала. Но особенно интересно этот молодой симпатичный парень вел себя перед зеркалом. Он клал себе на плечо свободный кусок ткани какого-либо отреза, а затем подолгу себя рассматривал в этом зеркале из отполированной бронзы. Винди сумела так извернуться, что ей удалось увидеть отражение этого симпатяги римлянина в том зеркале. Несмотря на отличную полировку металла, изображение лица римлянина в этом полированном зеркале скорее напоминало изображение человеческих лиц в зеркалах комнаты смеха парков отдыха.
   Разумеется, в этой лавке Винди повела себя, как обычно ведут себя все девчонки, она негромко хихикнула и, заметив, что этот римлянин и хозяин лавки обратили на нее внимания, он тут же покинула лавку. Выскочив из лавки на улицу, Винди жестами показала Кулаку и Монете, что готова следовать дальше к центру города. Она не могла знать и видеть того, что в тот момент происходило в лавке, которую он только что покинула. Италиец покупатель внимательно и многозначительно посмотрел на хозяина лавки, на что тот поспешил ответить:
   - Нет, уважаемый господин, я не знаю, кто эта девчонка! Я никогда ее прежде не видел ни в своей лавке, ни поблизости. Поэтому могу с большой уверенностью сказать о том, что она не местная! Если вы пожелаете, то я могу своего помощника послать вслед за ней, чтобы выяснить, где она проживает в городе!
   Молодой римлянин утвердительно кивнул своей голов, принялся снова ощупывать и мыть ткань, которую собирался приобрести! Хозяин же отошел к мальчишке, который только что обслуживал Винди, ловко ладонью съездил тому по затылку и строгим голосом приказал:
   - Найди эту девчонку, а затем повсюду следуй за ней по пятам! Вечером она должна вернуться домой! Узнай, в какой инсуле она остановилась, и сообщи мне!
   Второй лавкой, куда зашла Винди, стала оружейная лавка, которая была расположена на углу двух римских улиц виа Нова и Аргентариус. Ее, несмотря на то, что она была девчонкой, всегда интересовало оружие. Еще в том детском возрасте, как девочки начинают развивать в себе материнские инстинкты, играя в куклы со своими ровесницами, Винди больше интересовали луки и самострелы. Может быть, это произошло из-за того, что ее родители погибли, когда ей было всего три года, а дед, князь Лисовский, кому она перешла на воспитание, слишком уж увлекался лошадьми и оружием. Поэтому Винди знала толк в огнестрельном оружие, она отлично разбиралась в холодном и метательном оружии! На эту оружейную лавку она сразу же обратила внимание, хотя никаких надписей, ни какой-либо другой уличной рекламы на дверях лавки не было.
   На этот раз Кулак вместе с ней отправился в лавку, а стражник Монета остался на улице, контролируя входивших в лавку посетителей. Когда Винди спускалась по лестнице в помещение лавки, то ее поразило разнообразие оружия, вывешенное на ее стенах. В лавке находилось еще трое покупателей, двое из которых по выражению лица и своей одежде явно были жителями Рима среднего достатка, а третий старик, одетый в тогу с пурпурной полосой. Купец, владелец лавки, и трое его помощников были по горло заняты обслуживанием этих троих покупателей.
   Всего лишь на секунду он их оставил и, подбежав к Винди с Кулаком, скороговоркой поприветствовал их и предложил:
   - Уважаемые гости, я рад вас приветствовать в своей лавке! Прошу меня извинить, но сейчас я принимаю много покупателей. Займитесь осмотром выставленного оружия, я же к вам вернусь, как только обслужу других покупателей, которые пришли ранее вас ко мне!
   Произнеся эти вежливые слова, купец тут же убежал к старику в тоге с красной полосой, продолжил что-то тому объяснять.
   Винди же, осмотрев оружие, вывешенное на стенах лавки, не нашла там ничего интересного, она отошла к столу, на котором лежало множество кинжалов. В эту лавку девчонка заглянула из простого женского любопытства, из оружия она не планировала что-либо покупать. Но среди качественно выкованных мечей, топоров, секир, ножей и кинжалов были очень интересные экземпляры. Ей захотелось купить такой кинжал, которым она могла заменить кинжал, приобретенный Валентом в самый первый их визит в этот город. Уж очень он оказался неудобным, мешал при ходьбе, его приходилось то и дело возвращать на место. Винди перепробовала на свою руку все кинжалы и ножи, лежавшие на прилавке и вывешенные на стенах лавки, но ни один из них ей не подошел.
   Не то чтобы эти кинжалы ей не понравился, попросту они были ей не по руке, сбалансированы и по своему весу они больше подходили мужчинам. Перебрав кинжалы, лежавшие на прилавке, Винди еще раз убедилась в том, что они были выкованы под руки мужчин. Она совсем уж собралась покинуть эту лавку, планируя, чуть позже заглянуть еще в одну оружейную лавку и там поискать нужное ей оружие. Может ей там повезет, и она найдет замену этому кинжалу, который своим клинком так нещадно колотил ее по животу во время ходьбы. Внезапно Винди обнаружила, что, пока она занималась кинжалами, то стражник Кулак и все другие покупатели вместе с купцом, владельцем лавки, куда-то вдруг запропастились, что она одна осталась в этой оружейной лавке.
   Перестав рыскать глазами по лавке в поисках внезапно пропавших людей, Винди снова повернулась к прилавку, и вся содрогнулась от неожиданности! За прилавком стоял старик, одетый в белую тунику с красной полосой и в тогу, наброшенную поверх туники на плечи. Старик зябко кутался в эту тогу, а его глаза, не отрываясь, внимательно следили за Винди. Затем старик повернулся на восток, несколько раз провел руками по своей седой бороде, а затем обратился к девчонке, замершей на месте, со следующими словами:
   - Я совершенно не ожидал, прекрасная сарматка, не принадлежащая этому миру, встретить тебя в оружейной палатке. принадлежащую восточному купцу Махмуда! Когда со мной связался известный тебе Балбилл, и попросил меня вам помочь выжить в этом мире, то я очень удивился тому, откуда этот мой провинциальный коллега в Кремоне мог вообще узнать о том, что мы можем встретиться в этом миллионном городе. Ведь только мы этруски, истинные жрецы гаруспики, можем предсказывать будущее людям! Но сейчас я нахожусь еще в более полном недоумении, так как оказался в ситуации, когда не знаю, что же мне делать? Как можно предсказать будущее девице, которая пришла к нам из самого этого будущего?! Что ты можешь мне на это сказать, уважаемая госпожа?
   - Да, я вообще не понимаю, что вокруг меня происходит! Куда это подевался мой телохранитель Кулак? Куда вдруг исчез владелец этой оружейной лавке, и его покупатели? - Винди решила разыграть из себя немного глуповатую девицу, так как сейчас многого не понимала в этой ситуации.
   - Итак, и ты, девушка, решила мне особо много о себе не рассказывать. Ну, что ж времени на объяснения у нас нет, тогда придется мне помогать тебе опосредованно. Словом, я постараюсь предоставить тебе возможность понять и оценить все то, что ты натворишь в своем, так называемом, независимом поведении на улицах Рима! Потом мы вместе попытаемся исправить ошибки, совершенные тобой в этом мире!
   Только сейчас Винди обратила внимание на одно интересное обстоятельство! Незаметно для нее италийский жрец авгур переместился в пространстве, только что он стоял за прилавком, а сейчас уже стоял рядом с ней на расстоянии вытянутой руки. Он слышала его голос, понимала все, что он ей говорил, но его губы ни разу не шевельнулись за все время их разговора! В голове Винди родилась догадка о том, что этот жрец является телепатом и общается с ней на подсознательном уровне! Она вспомнила уроки телепатии, которую ей преподавали в военной школе "Коготь Дракона", и тут же, не сходя с места, сама попыталась сформулировать первую фразу мыслеречью в своей жизни.
   - Дедушка, я вам очень благодарно за вашу заботу обо мне, но у меня имеются друзья, которые всегда готовы помочь мне в трудную минуту!
   - Так-то оно, девонька, так! Смотри-ка, а она знает, что это такое мыслеречь! Значит прав был мой друг, Балбилл, когда о тебе и твоих друзьях он говорил, что вы способные ребятишки, но за вами нужен только глаз, да глаз! Приключения и авантюры к вам так и липнут! Ну, а что касается твоих друзей, девушка, то они обязательно придут к тебе на помощь, но только в том случае, когда сами выпутаются из паутины козней и интриг, в которых по своей вине запутались! Ну, да ладно, хватит нам говорить о хорошем, давай, вернемся к нашим делам. Винди, насколько я понимаю, ты пытаешься найти кинжал по своей руке. Так вот этот кинжальчик, наверняка, тебе подойдет! Знаешь, я сам очень плохо понимаю в оружии, но думаю, что этот кинжал будет по твоей руке.
   С этими словами старика протянул Винди небольшой, аккуратно кованный кинжал, имевши заостренный обоюдоострый клинок. Винди, молча, взяла этот кинжал в сои руки, она сразу же почувствовала его сбалансированность, приятную тяжесть, которая не тянула девичью руку к земле, а как бы говорила: "я существую и нахожусь в твоей руке".
   Как только кинжал оказался в руках Винди, старик жрец прямо на ее глазах начал бледнеть, растворяться в воздухе, но в ее голове по-прежнему звучал его голос:
   - Не беспокойся Винди, настала пора нам расстаться! Но мы еще не раз встретимся! Хочу тебе сказать, что этот кинжал, если ты этого сама не пожелаешь, никогда тебя не покинет! Он в трудные и в счастливые минуты твоей жизни всегда будет находиться с тобой, защищать тебя, и никогда тебя не покинет!
   3
   В последний день экзаменов, накануне поединка Валент так и не покинул лагерь V легиона. Возвращаться в дворец Муницио ему не хотелось, там он себя чувствовал ущербным и неполноценным человеком, здесь же в лагере V легиона ему даже легче дышалось. Консул Гай Валент исчез еще в первый день его экзаменов, пройдя медосмотр в валетудинарии, он не заметил, каким образом консул его покинул, не оставив весточки, где же его можно было найти. Причем, Гай Валент ни единым словом не упомянул о том, что вечером он его покинет. Даже не подсказав, где ему ночевать в этом случае.
   Словом, консул Гай Валент вспомнил о своих делах, срочно покинул лагерь в неизвестном направлении в то время, когда Валент проходил медосмотр в валетудинарии. Получив справку о том, что он годен к строевой службе Валент отправился в палатку консула, полагая, что в ней он дождется возвращения консула. Но, разумеется, консула в палатке не оказалось, караульщик, неизвестный Валенту солдат, даже близко его не подпустил его к палатке командира легиона. Он на все вопроосы Валента отвечал:
   - Не могу знать! Не положено!
   Этот солдат понятия не имел о том, где бы мог находиться Гай Валент. К этому времени вечерний сумрак опустился на землю, караул легионеров во главе с опцием отправился на обход территории лагеря. В специально отведенных местах, располагавшимися обычно рядом с постами караульных, солдаты караула разжигали факелы и закрепляли их в кронштейнах. Если Рим полностью утопал в ночной темноте, оставаясь без уличного освещения, то лагерь V легиона был неплохо иллюминирован на фоне спящего города.
   Озадаченный сложившейся ситуацией, Валент на несколько шагов отошел в сторону от палатки Гая Валента, застыл в задумчивости в ее тени, Эта тень с наступлением вечерних сумерек с каждой минутой становилась еще гуще и темнее, так что рассмотреть Валента в этой тени было практически невозможно. Он н стоял и посматривал на солдат, трусцой спешащих по поручениям своих офицеров по лагерным аллеям, и на центурионов, степенно проходящих мимо палатки командира легиона. Несмотря на наступающий вечер, военный лагерь Жаворонков продолжал жить своей жизнью, до отбоя оставалось еще достаточно много времени. Нельзя было сказать, что в данный момент жизнь в лагере так и бурлила, переливалась через край. В отличии от города, где жизнь из-за ночной темноты замирала, практически сводилась на нет до утра следующего дня, в военном лагере Жаворонков она все еще продолжалась до общего отбоя.
   Правда, завершились занятия по шагистике на общем плацу, где молодых солдат обучали ходить в строю, чувствовать локоть товарища. Закончились и тренировки бывалых солдат у столбов в рост человека, где они снова и снова отрабатывали колющие удары своими гладиусами.
   Валент смотрел на солдат и центурионов, проходивших мимо, но пока самого себя ощущал вне этой лагерной жизни. Он пока еще не стал своим человеком в этой солдатской жизни! Парень хорошо понимал, что сейчас солдат разведут по контуберналиям, где дежурный кашевар все уже приготовил для второго приема пищи, так называемый обед совмещённый с ужином. Потом четыре часа времени солдатам предоставят на приведение в порядок своего обмундирования и оружия, а затем последует отход ко сну где-то в районе десяти часов вечера. Валент почувствовал, как зашевелился голодный червячок у него в животе, сегодня утром он позавтракал по-солдатски, двумя куриными яйцами, луковицей лука и куском маисовой лепешки, разогретым над очагом, и двумя касками курицы.
   Валент подумал, что ему, вероятно, следовало бы вернуться в палатку контуберния декана Альбгарда Осмунда, раз там ему было выделено спальное место и Юнгвар, наверняка, его покормит. Но вот только он не знал, в какой стороне лагеря находилась палатка этого контуберния, так как он ее вчера покинул с завязанными глазами. В этот момент на Центральной аллее лагеря показалась знакомая и колоритная фигура. Присмотревшись к ней внимательно, Валент узнал примипила Флавия Корнелиуса, куда-то спешащего. Похоже, старый примипил был в хорошем расположении духа, старик шел и негромко напевал себе под нос:
   "Слава тебе, легион, наша гордость, наш дом и отчизна!
   Не посрамим никогда мы твое знаменитое имя,
   Что знаменосцы вздымают в руках от Дуная до Нила
   Над золотыми значками когорт, не познавших позора!"
   Валента пока еще не представили примипилу Флавию Корнелиусу, главному центуриону V легиона Жаворонков, командиру I центурии I когорты. В первый раз он его увидел вчера в палатке консула Гая Валента. Ему сразу же понравилась независимая манера поведения этого примипила, когда тот выступил против намерения консула Гая Валента, сделать его его офицером легиона. Глядя прямо в глаза консулу Гаю Валенту, старый примипил открыто об этом и без всяких экивоков заявил.
   Валент покинул тень палатки и, с опущенной к земле головой, он вырос прямо перед Флавием Корнелиусом, они едва не столкнулись лбами. Низкорослый старый примипил от полной неожиданности произошедшего, невольно попятился назад, но Флавий Корнелиус вовремя изгнал страх из своей души. Он остановился, гордо выпрямился, свой кулак поднес к носу Валента и злобно прошипел:
   - Ты, что, солдат, надумал испугать старого примипила?! Да, я в сотнях боях побывал, водил за собой центурии и когорты! Враг бежал, как только узнавал, что это я, примипил Флавий Корнелиус, воюю против него! А ты, стоеросовая дубина, выскочил из каких-то кустов и попытался на меня наброситься с кинжалом в руках!
   - Какой кинжал? - Как бы испуганно пробормотал Валент. - Я ж совсем молодой, клятвы верности не произносил и оружия мне пока еще не выдавали!
   - Ах, ты, оказывается, к тому же еще и салага! Ходишь без оружия, а на старого примипила набрасываешься с ножом в руках!
   На этот раз Валент не стал Флавия Корнелиуса вводить в конфуз, так как никакого ножа у него в руках не было. Он попросту вытянулся в струнку перед старым примипилом и, приложив правую руку к сердцу, покорно ждал, когда тот его узнает. Флавий Корнелиус был на голову ниже его по росту, но раза в два шире в плечах, руки бугрились ярко выраженной мускулатурой. Так и не дождавшись реакции Валента на свой то ли вопрос, то ли утверждение, старый центурион более внимательно пригляделся к салаге, вытянувшегося перед ним и, наконец-то, узнал в нем знакомое лицо.
   - Ба, да это, оказывается, ты, красавчик и полюбовничек нашего командира! Почему ты так поздно задержался в лагере легиона, а не отправился вместе с консулом в императорский дворец? Вителлий там очередной пир устроил по поводу совершеннолетия какой-то молодой красавицы.
   - Он меня не позвал! После осмотра медиков, я попытался его разыскать. Но его палатка оказалась пуста. Караульный мне не разрешил и на три шага к ней приблизиться.
   - И правильно сделал! Ну, а кто ты такой, чтобы ночевать в постели Гая Валента, когда он сам отсутствует?! Вернется, тогда с ним и переспишь!
   - Да, не сплю я с ним! Никогда не лягу в постель с мужчиной, я девушек и женщин очень люблю! Мужеложство противно самой человеческой натуре! Я никогда не соглашусь разделить постель даже с императором!
   - Ну, это, молодой человек, ты хватил через край! Может случится и такое, когда будет лучше переспать с мужиком, чем лишится головы на плахе перед всем честным народом! По крайней мере, я бы так поступил! Ну, да, ладно, хватит нам об мужиках разговор вести. Ты, салага, наверное, голод? Ладно, так и быть пошли ко мне в палатку, там я тебя накормлю, напою и спать уложу! Но сам я спать с тобой не стану, не хочу нашему консулу товар испортить! Пускай, он сам с тобой, салага, разбирается! - Сказал Флавий Корнелиус и решительно зашагал далее по Центральной аллее лагеря.
   Валент покорно кивнул головой и поплелся следом за примипилом. Старый центурион Флавий Корнелиус был богат годами, но он ходил лучше любого молодого солдата. Валенту пришлось увеличить свой шаг, почти перейти на трусцу, чтобы от него не отстать. Они совсем немного прошлись по Центральной аллее лагеря, затем круто повернули влево и через две минуты стояли перед палаткой примипила. Караульным был совсем молодой солдат, он радостно растянул свои губы в улыбке, увидев примипила Флавия Корнелиуса в сопровождении молодого солдата.
   - Ну, что молодец, как ты сегодня покараулил мое добро? Никто не пытался ли его похитить? - Поинтересовался примипил Флавий Корнелиус и, дожидаясь ответа караульного, сказал: - Ты, молодец, теперь можешь быть спокойным. Возвращайся в свой контуберний и своему декану доложи, что меня до завтрашнего утра меня будет охранять вот этот салага. - И он головой кивнул в сторону Валента.
   Три вечера кряду примипил Флавий Корнелиус поил и кормил, предоставил кров на ночь бездомному Валенту. Днем тот бегал, прыгал, стрелял из лука, сдавал экзамены по различным видам спорта. Три долгих вечера после ужина они подолгу беседовали на различную тематику. Вчера их вечер был посвящен италийской армии, Флавий Корнелиус, особо не стесняясь, рассказывал Валенту о проблемах, которые стояли перед V легионом Жаворонков, а на его примере и перед всей италийской армии.
   - Скверна наемничества, нехватка финансов рано или поздно погубит нашу армию, а вместе с ней падет и Римская Империя! Наемники, уже сегодня наша армия почти на пятьдесят процентов состоит из наемников варваров, германцев, галлов, испанцев. Они никогда не будут сражаться за нашу родину так, как в свое время за нее сражались италийские солдаты.
   Сегодня Валент сдал последний экзамен по тактике и стратегии. Этот экзамен у него принимал центурион первой манипулы Тит Целий Руфин, послушать вопросы и ответы пришли еще десять - пятнадцать центурионов. Они расселись вдоль стен палатки и с большим вниманием стали прислушиваться к вопросам экзаменатора и ответам варвара-сармата. Валент и Тит Руфин как-то сразу нашли общий язык, экзамен стал напоминать беседу двух дружелюбно настроенных людей. Валенту повезло с первым вопросом, Тит Руфин поинтересовался его мнением о войнах Рима с Карфагеном. Этот материал Валент великолепно знал, еще во время учебы в школе он вместе с Францем Пыхтуевым, которого теперь называл Ханом, подготовил красочный материал об этих двух античных войнах.
   Центурион Тит Руфин остался доволен его ответам по войнам с Карфагеном, он тут же поинтересовался его мнением о современном состоянии италийской армии. И тогда Валент вспомнил все, о чем с ним говорил Флавий Корнелиус. Разговор получился очень интересны, в нем приняли участия все центурионы, пришедшие на экзамен. Многие были согласны с мнением Валента, но некоторые высказывали и противоположное мнение. Но, как оказалось, оппонентами Валента стали центурионы в недавнем прошлом забранные из семей германцев и галлов. Тит Руфин поддержал Валента по этому вопросу и посчитал, что он сдал экзамен по тактике и стратегии действий италийской армии.
   Вечером этого же дня было проведено общее собрание центурионов V легиона, на котором примипилий Флавий Корнелиус объявил конечный результат. Валент до глубины души был поражен этими результатами, ему не верилось, что пятьдесят четыре из пятидесяти восьми центурионов проголосовали за то, чтобы он стал младшим центурионом. О завтрашнем поединке до первой крови он даже не думал, когда входил в палатку Флавия Корнелиуса.
   Тот уже ужинал, смачно поедал большую ножку индейки, он кивнул головой, приветствуя Валента и приглашая его присоединиться к его ужину. Валент поначалу сполоснул водой свои руки, тщательно их вытер и из ножен достал свой острый кинжал. Подошел к очагу и из котелка вытащил индейку, кинжалом отхватил большой кус грудки, положил его на маисовую лепешку и вонзил свои зубы в нежное мясо птицы.
   - Ну, что, паренек, вижу, что и ты проголодался? Я не заметил, чтобы сегодня утром ты бы хотя позавтракал?! Когда я был молодым в твоем возрасте парнем, то жил у матери в деревне. Утром на завтрак я мог съесть большой кусок мяса, но весь остальной день я чувствовал себя очень голодным человеком. Так что ты, Валент Марано, сейчас хорошо поешь, а завтра пропустишь завтрак и в круг поединка войдешь голодным человеком. Во время поединка всякое может случиться, а рана, полученная в живот наиболее страшна поевшему человеку.
   Валент промолчал, он был настолько голоден, что его единственным желанием было, как можно быстрее насытиться. Флавий Корнелиус нисколько не смутился этим его молчанием, а продолжал тренировать свой язык, успевая говорить серьезные вещи и одновременно наслаждаться мясом нежной индюшачьей ножки.
   - Валент Марано, мы пока еще не определились с твоим оппонентом по поединку. В нашем легионе имеется пара парней, которые могли бы выйти в круг против тебя. В схватках с ними не устоит ни один другой легионер. Но, как всегда случается, эти оба парня сейчас находятся в отъезде, никто не знает, когда они вернутся. Мы не можем твой поединок отложить на более позднее времена, поэтому совет центурионов легиона выступил с инициативой, чтобы с тобой сразился бы хороший боец на мечах декан Альбгард Осмунд. Так декан, когда мы ему сообщили о таком возможном решении совета, в ответ выдвинул условие своего участия в этом поединке. Он нам сообщил, что выйдет в круг и будет с тобой сражаться только в том случае, если поединок будет проводится до смерти одного из участников! Таким образом, Валент Марано, если ты откажешься сражаться с деканом Альбгардом Осмундом, а ты вправе это сделать, так как изменились условия его проведения, то тогда нам придется ожидать возвращения тех двух парней! Так что завтра утром в кругу ты должен принять решение, будешь ли сражаться с Альбгардом Осмундом или мы откладываем поединок до возвращения хотя бы одного из двух наших бойцов, который может выйти в круг на поединок!
   - Флавий Корнелиус, если завтра легион не сможет выставить другого бойца на поединок со мной, то я буду драться с деканом Альбгардом Осмундом до смерти одного из нас. У меня с ним особые счеты, рано или поздно мы с ним обязательно встретимся и сразимся не на жизнь, а на смерть! Хитростью, подлостью он заманил меня в Рим, обещая помочь мне стать легионером, а сам продал меня в сексуальное рабство консулу Гаю Валенту! Обманом этот декан отобрал у меня сарматский меч и похитил моего раба.
   - Сынок, другого ответа я попросту от тебя не ожидал получить. Что же касается твоих требований, касательно меча и раба, то сделай их своими условиями участия в поединке! А теперь, Валент Марано, ты мне честно признайся, сможешь ли ты победить Альбгарда Осмунда? Ведь, этот декан не просто боец, он берсеркер и страшный любитель чужой крови. За его спиной мы часто называем его Мясником!
   - Да, я уверен в своих силах, в умении владеть мечом! Этому искусству я обучался с шести лет. К тому же меня питает ненависть к этому германцу, который не умеет держать данного слова!
   Утром Валент проснулся отлично выспавшимся и отдохнувшим человеком. Откинув полог палатки, он выглянул наружу и увидел, что край солнца только еще появился над горизонтом. До поединка у него оставалось уйма времени. Валент, как и был в одной только набедренной повязке, босым перешагнул порог палатки и, легкой трусцой, особо себя не утруждая, побежал вдоль внутренней стены легионного лагеря. Когда он сделал полный круг и вернулся обратно к палатке, то примипил Флавий Корнелиус был на ногах. Он сидел на своей лежанке и аппетитно завтракал свежей рыбкой, которую опций специально купил для него на одном из рыбных рынков Рима. Старик ласково и одновременно покровительственно посмотрел на Валента. Внутренне он содрогнулся, наблюдая за тем, как этот молодой сармат облился холодной водой из бадьи, которую сам заготовил еще вчера.
   - Сынок, тебе пора собираться и отправляться на центральную площадь лагеря. Думаю, что там уже собираются легионеры, чтобы посмотреть на то, как ты будешь Альбгарда Осмунда разделывать под орех!
   Когда Валент появился на плацу, но там пока еще не было ни одной живой души, ни одного легионера. Тогда он осмотрел место поединка, плац зарос травой, но она была аккуратно скошена. Тогда Валент решительно сбросил с ног свои солдатские калиги и, оставшись босым, прошелся по траве, проверяя, скользят ли по ней его босые ноги. Затем он сел на траву и, скрестив ноги под собой, как это любил делать его друг Хан, стал ожидать начала поединка.
   Через некоторое время первые зрители появились на плацу. Они, видимо, уже не первый раз приходили сюда, понаблюдать за тем, как друг против друга дерутся на мечах их товарищи по легиону. Молодых солдат приводили контуберниями, принципы и триарии приходили самостоятельно или небольшими группами по два - три бойца. Они занимали места в первых рядах, молодых же солдат гнали взашей на задворки, в задние ряды зрителей.
   Прищуренными глазами, Валент наблюдал за тем, как зрители занимали места, оставляя в центре плаца круг, диаметром в десять метров. Как и при утреннем построении каждый солдат, пришедший посмотреть на поединок, знал свое место. Но поединки не входили в обязательные занятия и программы обучения и подготовки легионеров, поэтому они рассматривались, как солдатское развлечение, нечто вроде гладиаторских боев в Колизее. Поэтому сейчас центурионы многое позволяли своим солдатам на таких мероприятиях, смотрели спустя рукава на их поведение и свои палки витис в ход не пускали.
   Вскоре на поле появились префект лагеря Иеремия Кальяс, примипил Флавий Корнелиус и первый центурион Тит Руфин. Первые два с удобством расположились на скамье, заранее для них приготовленной, а Тит Руфин направился в центр круга. Он остановился в самом его центре, своими глазами обвел зрителей, правую руку поднял вверх и, когда шум и гвалт поутихли в зрительских рядах, громким голосом произнес:
   - Солдаты, сейчас состоится поединок, в котором молодой варвар Валент Манако оспаривает право стать членом нашего солдатского сообщества. С нашей стороны ему будет противостоять декан Альбгард Осмунд! Но декан попросил в условия поединка внести изменение, он потребовал, чтобы этот бой продолжался бы до смерти одного из его участников. Участник поединка, Валент Монако, выйди в центр крун=га и сообщи нам свое решение, будешь ли ты драться с Альбгардом Осмундом или поединок мы переносим до лучших времен?
   Валент поднялся на ноги и направился в центр круга. В этот момент он почувствовал взгляда солдат, собравшихся посмотреть, как его будет избивать декан Альбгард Осмунд. За декана они собирались болеть, так как ничего о нем не знали. Валенту предстояло сделать десять шагов, но эти шаги вылились в вечность. Валенту хватило времени на то, чтобы вспомнить свою жизнь в Рысском княжестве, встречи и знакомства в Кремоне. В какой-то момент в душе этого парня вдруг родилась мысль о том, что только с врагами сражаются до смерти. Декан Альбгард Осмунд стал его личным врагом, хотя бы за то, что попытался сделать его рабом и с ним он будет сражаться до смерти!
   Валент стоял перед Титом Руфином и, приложив правую руку к сердцу, произнес:
   - Я буду сражаться с деканом Альбгардом Осмундом до смерти!
   Как только прозвучали слова Валента в кругу появился Альбгард Осмунд. Он пришел в полном обмундировании легионера и в защитных доспехах. Зрители приветствовали его свистом, криками и аплодисментами. Альбгард Осмунд встал по правую руку Тита Руфина, Валент - по его левую руку! Жестами рук Тит Руфин, арбитр сегодняшнего поединка, потребовал, чтобы противники встали друг напротив друга, а сам снова поднял правую руку вверх, словно собирался объявить начало боя. Но в этот момент один из триариев громко прокричал:
   - Тит Руфин, черт тебя подери, ты хоть видишь то, что нам показываешь? Из жалости я сделал малую ставку на этого сармата! А ты, оказывается, хочешь его заставить сражаться голым и без оружия против вооруженного до зубов Мясника!
   Только после этих слов, все зрители разглядели, сто Валент был действительно одет в одну только набедренную повязку. Злобные смешки волной прокатились по рядам зрителей. Чувствуя, что поединок превращается в фарс, что он выходит из-под его контроля, взбешенный независимым поведением Валента арбитр поединка Тит Руфин громко потребовал, чтобы сармату срочно принесли оружие, экипировку и защитные доспехи. Но тут уже Валент продемонстрировал и свой характер, в свою очередь потребовал:
   - Я хочу сказать, что сражаться с Мясником я должен своим мечом! А этот меч у меня украл Альбгард Осмунд! И мое последнее условие участия в поединке, его победитель получает все! Рабы и состояние побежденного переходит в руки победителя!
   Зрители на требование Валента ответили свистом и громкими криками одобрения. Тит Руфин подошел к Иеремии Кальясу и Флавию Корнелиусу и обменялся с ними парой слов, затем о повернулся в Альбгарду Осмунду и вопросительно посмотрел ему в глаза, тот неохотно, но утвердительно кивнул головой. Пара солдат из его контуберния тут же бегом покинули плац.
   Вскоре Валент держал в руках свой клинок, он на секунду замер, всем телом и своим сознанием впитывая в себя импульсы радости, которые меч через свою рукоятку излучал ему в руку. Этот клинок был подарен ему приемной матерью, княгиней Анастасией Волевой, в день совершеннолетия. Его сковал и наделил некоторыми магическими качествами супруг княгини, погибший в одном из сражений Рысского княжества с кочевниками. С тех пор Валент с этим мечом не расставался, ни днем, ни ночью! Но прежде чем, снова вступить в круг, начать поединок, он внимательно осмотрел одежду и доспехи легионера, которые ему только что принесли по приказу арбитра поединка.
   На траве плаца были аккуратно разложены шлем "Монтефортино" с шишаком для перьев; тяжелый квадратный щит; чешуйчатая кольчуга, составленная из двух частей; кинжал "пугио"; поножи, новые солдатские калиги, а также туника красного цвета и пояс легионера V легиона. Валент, не торопясь, осматривал и ощупывал каждую вещь, выложенную на траве. Одновременно он раздумывал, одевать или не одевать все эти вещи. В этот момент его поразила мысль, что его тело пока еще не привыкло ко всему этому легионерскому обмундированию, защитным доспехам и, если его одеть, то он потеряет скорость в ведении боя, способность маневрировать в ответ на действия своего противника.
   Валент, видимо, несколько затянул свое принятие решения в отношении одевать или не одевать это обмундирование, что солдаты зрители подняли несусветный крик, требуя начала поединка. Арбитр Тит Руфин несколько раз ему напоминал о необходимости выхода в центр круга и скрестить свой меч с мечом Альбгарда Осмунда. Тот тут же раскраснелся лицом и, потрясая своим мечом, потребовал от Валента подойти к нему и начать поединок. К тому же солнце в небесах становилось все горячее, а декан в своем полном обмундировании и в защитных доспехах начал обливаться потом. В какой-то момент у Мясника от жары помрачился разум с наголо мечом он ринулся в тот сектор круга, в котором Валент, сидя на корточках, руками перебирал вещи, выложенные перед ним на траве. В самое последнее мгновение Валент заметил набегающего на него Альбгарда Осмунда с мечом в руках.
   Он хладнокровно дождался момента, когда декан окажется от него в трех шагах и начнет поднимать меч над головой, чтобы его поразить со спины, резким перекатом через правое плечо он ушел из-под удара противника и вскочил на свои ноги.
   Этим своим поведением, Валент сумел своим зрителям продемонстрировать подлый характер декана Альбгарда Осмунда и сое мастерство ухода из-под удара противника. Мясник начал бой, так и не дождавшись разрешения арбитра, а главное он напал со спины на своего противника! Зрители были солдатами, не раз побывавшими в сражениях, они неплохо разбирались в тактике боя. И хорошо понимали, что такое честный или нечестный прием боя. Неожиданность нападения Альбгарда Осмунда на варвара мальца они еще как-то могли простить, чего в бою не бывает. Но вот нападение со спины в честном поединке, по их мнению, было непростительной ошибкой декана!
   В этом эпизоде мгновенного столкновения Валент выяснил для себя еще одну очень важную вещь. Мясник, его противник, оказался вооружен не гладиусом, мечом для нанесения одних только колющих ударов, а мечом с длинным лезвием. Этот меч позволял Мяснику разить своего противника режущими ударами. Это открытие заставило Валента отказаться от ранее запланированной тактики ведения боя, держа и поражая противника на расстоянии. Эта тактика позволила ему своим мечом с более длинным клинком держать Мясника на расстоянии вытянутой руки, не позволяя ему нанести колющий удар гладиусом на таком расстоянии!
   Альбгард Осмунд вполне грамотно отреагировал на уход Валента из-под удара своего меча перекатом через плечо, он не погнался за ним. Он остался на своем месте для того, чтобы получить время для выполнения нового маневра и удара мечом. За краткий миг передышки Валент успел подняться на ноги и глазами быстро окинуть поле боя. Он хотел убедиться в том, что Мясник не пытается ограничить его свободу передвижения по кругу. К тому же Валенту стало опасно приближаться к краям круга, сгрудившиеся там зрители-солдаты, хватали его за руки, за плечи, всячески пытались его задержать. Некоторые солдаты, пренебрегая окриками Тита Руфина, вбегали прямо в круг, пытались сбить его с ног или подставить под меч декана. Только обнаженность Валента спасала его от серьезных задержек, он успевал убегать от меча Мясника.
   Валент пошел в стремительный разбег навстречу Мяснику. Тот, выставив на уровне пояса свой меч, уверенно пошел на сближение с сарматом, думая, что вряд ли его противнику удастся уйти от его меча. Было жарко, но Альбгард Осмунд пока еще не устал, но пот уже струился по его лицу и по всему телу. Этот пот и слишком уж большая уверенность противника в самом себе, видимо, помешали декану вовремя отреагировать на маневр, совершенный Валентом. Тот, сблизившись с Мясником, прыжком ушел в акробатический пируэт, который в школе долгое время отрабатывал вместе с Францем Пыхтуевым. В воздухе Валент сделал переворот через голову, своими ногами коснулся плеч декана Альбгарда Осмунда, а затем ушел в другой переворот через голову и приземлился за его спиной.
   Легионеры-зрители вначале ахнули от удивления. Они никогда еще не видели подобного циркового искусства владения мечом и своим телом, только что продемонстрированному Валентом. Затем солдаты разразились одобрительной овацией, диким свистом и криками восторга. Второй раз солдатская аудитория поддержала Валента, что совершенно не понравилось Альбгарду Осмунду. Он вдруг почувствовал в себе какую-то неуверенность и подумал о том, что ему, видимо, не стоило выходить на поединок с этим варваром сарматом!
   Оказавшись за спиной берсеркера, Валент так и не поразил декана в в спину, стал демонстрировать тактику партизанской войны. Пользуясь тем, что на нем был минимум одежды, он развил большую скорость бега и нападал на своего противника со всех сторон и в самых неожиданных ситуациях. Наносил один, максимум два удара мечом по противнику и тут же от него отбегал на значительное расстояние. Декан Альбгард Осмунд был вынужден бегать за ним по всему кругу. Принимая во внимание тот факт, что Мясник сражался в полном обмундировании легионера, в защитных доспехах, то он начал быстро уставать от этого бестолкового бега, стал задыхаться в беге, тяжело дышать. Ему явно стало не хватать воздуха для дыхания.
   Тогда декан Альбгард Осмунд бросил заниматься этим бесполезным делом, бегом, перестал гоняться за зайцем! Он намертво замер в центре круга, готовясь отразить любую атаку своего противника и тут же принялся восстанавливать свое дыхание. Валент к этому времени на практике убедился, что партизанской тактикой ведения боя ему не справиться с этим опытным германцем. Два раза он пытался нанести удар в область шеи, но каждый раз его клинок натыкался на задний козырек шлема или нащечник шлема, прикрывавшему его левую сторону головы. Он попытался нанести скользящий удар в грудь, но кираса предохранила греманца от ранения. Тогда Валент решил сменить свою тактику и пойти на хитрость.
   Несмотря на успехи Валента, большинство зрителей-солдат продолжало болеть за декана Альбгарда Осмунда. Они громкими криками, возгласами и свистом его постоянно поддерживали, шумными воплями сопровождали его каждый шаг, каждый выпад мечом. Все чаще и чаще зрители стали требовать, чтобы декан поскорей бы прикончил с этим горе-воином сарматом!
   Валент своим клинком парировал прямой удар меча Альбгарда Осмунда, сам тут же перешел в наступление, пытаясь своим клинком хотя бы ранить противника в незащищенное правое плечо. В самое последнее мгновение здоровяк германец ловко увернулся от острия клинка своего противника. Именно в этот момент Валент поскользнулся на траве и начал падать, отчаянно раскинув руки в стороны, пытаясь восстановить потерянный баланс тела. Но все было напрасно, Валент упал на траву, причем упал очень неудачно, всем телом он как бы накрыл свой клинок. Парень сразу же догадался о том, что поединок им проиграл, он даже и не попытался свой меч вытащить из-под самого себя! На него тут же набросился донельзя взбешенный берсеркер Альбгард Осмунд, кровожадный германец хотел тут же прикончить своего противника.
   Зрители глубоким вздохом сожаления сопроводили прыжок Мясника, которым он сократил расстояние до сармата, пытающегося перевернуться на другой бок и встать на ноги, чтобы отразить удар противника. Но он явно не успевал, Мясник уже наклонился над ним, одновременно занося меч для решающего удара. Видимо, Мясник хотел увидеть лицо своего противника, внезапно оказавшегося в таком нелепом положении, и малую долю мгновения промедлил. Когда его меч, сверкнув на солнце, решительно пошел вниз, то в этот момент сам Альбгард Осмунд как-то странно изогнулся в три погибели. С громким, протяжным стоном германец всем своим большим телом, начал заваливаться на траву, поджав колени к животу. Из-под кожаной юбки, которая являлась продолжением пластинчатого панциря, мощным потоком хлынула алая кровь.
   Глава 7
   1
   Винди теперь жила одним только Римом, каждый день после завтрака рабы готовили ей Веселку. Она одним прыжком прямо с земли взбиралась на ее спину, покрытую войлочным чепраком и отправлялась в путь. Стражники Кулак и Монета в первые дни работы с ней еще охотно ее сопровождали, но через пару дней они сильно заскучали. Им явно перестало нравиться, свое время проводить в городе, в лавках с женскими товарами. К концу дня они превращаться в самых настоящих мулов. В поместье "Марано" они возвращались перегруженные пакетиками и свертками с покупками. Дело дошло до того, что Кулак придумал вьючные тюки, куда укладывались Виндины покупки. Из-за этих тюков они стали брать с собой дополнительную лошадь для этих тюков. Каждый день эти тюки им приходилось таскать на себе до ворот сторожевой башни.
   Винди была поглощена этой видимостью работы, ей очень нравилось заниматься шопингом. К тому же девчонка никогда еще не была так свободна. Целые дни напролет она могла бродить по купеческим лавкам, покупать себе всего того, что ей не взбредет в голову, нужные или не нужные вещи! Да и к тому же она получала большое удовольствие делать подарки своим друзья, покупая что-либо из одежды. Квеций Лектус теперь ходил в ее тунике и в сандалиях, она купила подарки Валенту и Хану, думая их обрадовать, когда они вернуться в поместье "Марано". Деньги для нее не были проблемой, основной проблемой для Винди становилось время, этим шопингом она старалась его убить. Между прочим, к вечеру оно текло более быстрее, чем по утрам. Из-за этого многие вещи Винди попросту не успевала доделать. Тем не менее, такое беспорядочное времяпрепровождения девчонке нравилась, она не собиралась что-либо изменять в этой своей жизни в ближайшее время!
   Когда Винди вышла из очередной палатки торговца женским платьем, то на улице уже заметно посерело, что свидетельствовало о приближающимся вечере. Кулак уже ей неоднократно и очень вежливо напоминал о том, что пора прекращать заниматься покупками, наступало время отправляться домой в поместье "Марано". Винди охотно с ним соглашалась, их группа даже поворачивала вспять, направляясь к городским воротам. Но, сделав пару шагов, девчонка вдруг замечала еще одну купеческую лавку, где торговали женскими золотыми и серебряными украшениями. Не говоря стражникам ни слова, она убыстряла шаг и вскоре скрывалась за дверью этой лавки. Оба парня были вынуждены топтаться под дверью этой лавки, ожидая ее появления. Таким образом, происходили задержки с возвращением домой на час или более, пока Винди в лавке не примерит к себе все понравившиеся ей золотые сережки.
   Словом, однажды эта троица оказалась у ворот Сеттимиана, когда ворота пока еще были открыты. Охрана ворот пропускала народ в обе стороны, но за воротами уже стояла сплошная ночная темь. В этой темноте был только виден один только большой костер, разожжённый теми италийцами, которые покинули город, но не решались в полном одиночестве отправляться в путь. Переночевать на постоялом дворе они не могли по причине полного отсутствия денег. Или из-за того обстоятельства, что постоялого двора поблизости от ворот Сеттимиана попросту не было. Проспав ночь у костра, утром все эти люди планировали найти попутчика или присоединиться к каравану.
   Глядя на ночную темноту за воротами, Винди хорошо понимала, что это по ее вине они так надолго задержались в Риме. Но сейчас она оказалась в положении, когда попросту не знала, что же им делать при таких обстоятельствах?!
   Возвращаться в поместье "Марано" в такой ночной темноте, по лесной дороге было очень опасно! Разбойного люда на италийских дорогах и лесных тропинках более чем хватало! С двумя-тремя грабителями с большой дороги они сообща, разумеется, еще могли бы справиться. Но на лесной дороге им могла бы встретиться и большая, хорошо организованная банда, и тогда им головы не сносить. Разбойники их не пощадят, особенно с этой лошадью, во вьюках которой золотые и серебряные украшения, отрезы материалов и много еще чего интересного! Не менее опасно им втроем было бы оставаться на ночь и в самом городе! Так как хорошо знакомых горожан, которые могли бы пустить их на ночь, у них попросту не было. Найти в этой ночной темноте стацио с гостиницей для любого человека, незнакомого с Римом, было бы очень трудной, практически невыполнимой задачей.
   В общем, они все трое в нерешительности стояли у ворот Сеттимиана, не решаясь, и покинуть Рим, и съедаемые нежеланием оставаться в нем на ночь. В этот момент к ним подошел совсем молодой паренёк, если судить по его одежде и по манере поведения, то он был горожанином. Паренек вежливо поинтересовался:
   - Уважаемые, что вам негде ночевать?
   Винди мрачно кивнула головой, этот паренёк в чем-то был ей симпатичен.
   - Тогда не желаете ли ночь провести в стацио моей матери, матроны Сонары Лазара? У нее дешевые номера, охрана, но главное, этот стацио находится всего в пяти минутах ходьбы от этих ворот. Если пожелаете, то я могу вас проводить до ворот стацио?
   Винди совсем уж собралась ответить отказом на это предложение парня, но, посмотрев на усталые лица Кулака и Монеты, решила повременить с отказом, а у парня поинтересоваться деталями его предложения. Одновременно она пыталась мысленно связаться с Валентом или Ханом, чтобы поинтересоваться их мнением о положении, в котором она сейчас находилась. Но, так и не успев послать первого мысленного зова, как она вспомнила перечень всего того, что им Рысским судом запрещалось делать, находясь в ссылке в древнем Риме. Запрет на телепатию стоял под номером два в том списке, Верховный Рысский суд очень постарался, составляя такой запретный список.
   - Ну, и что твоя мать может нам предложить в своем стацию? Наверняка, в гостинице стацио нет лежанок, в номерах одни только голые стены.
   - Нет, почему вы так неуважительно говорите, госпожа, даже не побывав в стацио моей матери. Постельного белья на лежанках у нее, разумеется, нет, но сама лежанка в каждом номере имеется. Помимо того, что двери номеров имеют запоры, стражники с дубинками каждые два часа проходит по гостиничным коридорам, она строго следит за порядком. Так что, госпожа, я уверен, что за ночь вы хорошо выспитесь
   Винди снова, на этот раз вопросительно посмотрела на сопровождающих ее стражников. В ответ на этот ее взгляд Кулак и Монета один за другим степенно и утвердительно кивнули головами. Их положение можно было легко понять, весь этот день они протаскались вслед за Винди из одной лавки в другую. Сейчас они оказались загруженными таким количеством покупок, что Кулак вовремя сообразил и организовал вьючную лошадь для этих всех ее покупок. Словом, сейчас они едва держались на ногах из этого совершенно не мужского дела, которым занимались весь день напролет. Девчонка вновь посмотрела на молодого италийца и, медленно выговаривая каждое слово, произнесла:
   - Ну, что ж, мы последуем твоему совету! Так что, давай, показывай нам дорогу к стацио своей матери!
   Проходивший мимо стражник ворот несколько удивленно посмотрел на Винди, услышав ее последние слова. Он очень удивился тому, о каком таком стацио эта девчонка только что упомянула, когда самое ближнее стацио находилось в часе пути от ворот. Но молодой итальянец сумел-таки заметить удивленную реакцию этого стражника, быстрыми движениями своих пальцев, на уличном арго он пообещал стражнику пять процентов за то, если тот будет держать свой рот закрытым. Городской стражник промолчал, он был только рад дополнительному заработку, в принципе, ему была совершенно безразлична судьба этой сарматки и ее слуг!
   - Хорошо, госпожа, ты и твои спутники следуйте за мной! Вскоре вы будет в стацио, где вас вкусно покормят, а затем вы сможете хорошо отдохнуть до утра.
   Вначале они шли по улице Делла Лунгара, это была довольно-таки широкая римская улица. Ни Винди, ни Кулак и ни Монета не знали того, что из шестисот улиц этого вечного городе имелось всего две улицы, ширина которых позволяла без особых проблем разъезжаться встречным телегам и повозкам. Около тридцати улиц имели ширину, которая позволяла телегам и повозкам более или менее свободно следовать в одну сторону, чтобы в четко определенных местах разъехаться со встречной телегой или повозкой. Все остальные римские улицы были пешеходными, то есть были такими узкими, что по ним мог пройти только один пешеход, ни одна повозка или телега не могла проехать по такой пешеходной улице!
   Рим строился по принципу свободной застройки любого места, без каких-либо заранее разработанных архитектурно-транспортных планов. Городские улицы Рима никогда не были прямыми и широкими проспектами, они начинались черт знает, и, в принципе, там же заканчивались! Таким образом, можно было понять, почему Рим стал городом с множеством улиц для пешеходных прогулок. Транспортного движения в этом городе не было и быть не могло! Даже всадник на лошади не мог проехать по многим городским улицам. Властям города было легче запретить появлению всадников на городских улицах, чем перестраивать в этих целях весь город! Только паланкинам, когда одного человека несли другие люди, было разрешено появляться на улицах Рима в любое время дня и ночи!
   Транспортное движение в городе разрешалось только по ночам, когда мясо, птица собственных ходом, отарой овец, стадом гусей, доставлялось на римские форумы, ранки. Да, и оно осуществлялось только по определенным датам, улицам и в определенные ночные часы!
   Винди и ее компания, следуя за своим гидом-экскурсоводом, снова перешли через наплывной мост через Тибр. Затем они должны были, пройдя еще одну сотню шагов, подняться на пригорок, чтобы тут же повернуть направо на улицу Лулу, пройдя которую они должны были упереться в ворота стацио матушки Сонары. Гид-экскурсовод брел впереди, он явно никуда не спешил, поэтому шел, особо не ускоряя и не замедляя, своего шага. Вслед за ним шла Винди, девчонку сильно угнетала эта ночная темнота, разлившаяся по улицам города. Она практически ничего в этой темени не видела, только ощущала, что впереди нее движется этот наглый и молодой италиец. Еще более в худшем положении оказались оба ее стражника, Кулаку и Монете пришлось на себе тащить еще все ее сегодняшние покупки. Парни в основном были заняты тем, как бы не уронить, не потерять какие-либо сережки своей госпожи.
   Поднявшись на пригорок, италиец остановился, дождался, когда к нему присоединятся Винди, Кулак и Монета, рукой коснулся их туник, чтобы их заранее предупредить:
   - Сейчас мы должны повернуть на улицу, под названием Лулу. Она не очень длинная, всего сто пятьдесят шагов. Я заранее предупреждаю о том, что эта улица очень узкая! Своими плечами вы будете время от времени касаться стен зданий, выстроенных по обеим ее сторонам. Вы только не волнуйтесь, а продолжайте уверенно идти вперед гуськом, один за другим. Вскоре вы упретесь в открытые ворота и окажетесь во дворе стацио, который будет освещен факелами.
   Италиец взял за руку Винди, та протянула свою руку Кулаку, а тот взял за руку Монету. Итак, ступая гуськом один за другим, они зашагали по римской улочке Лулу. Ничего особого не изменилось в том, как они шли по улице Делла Лунгара, так и продолжали идти по улочке Лулу. Только появилось небольшое неудобство, которое выражалось в том, что из-за узости улицы, а также из-за того, что они постоянно держались за руку друг друга, им пришлось идти плечом вперед по этой самой улице Лулу. Пройдя шагов пятьдесят по улочке, Винди почувствовала в себе какую-то уверенность, ей показалось, что будет хорошо и ничего с ними не случится! Она была первой, кто отпустил руку римлянина, идущего впереди, а также руку Кулака, следующего за ней.
   Затем Винди почувствовала, что кто-то схватил ее за плечи и потащил куда-то в вверх! Это случилось так неожиданно, что Винди не сразу сообразила, что это происходит именно с ней? Вот только ее ноги сейчас свободно болтались в какой-то пустоте, сознание ей подсказало, что ее все еще поднимают. Но через мгновение Винди ощутила твердую опору под своими ногами! Ей не трудно было догадаться о том, что сейчас она стоит не на уличных плитах, а на чем-то более мягком и пружинистом материале!
   Руки и ноги у Винди были свободными, кто-то держал ее за плечи. Но поле зрения ее глаз, по-прежнему, оставалось ограниченным. Девчонка практически ничего, кроме черноты вокруг себя не видела. До нее доносились только странные звуки, словно кто-то стоял рядом и тихо беседовал между собой. Но эти звуки были настолько приглушены, что она не могла разобрать, о чем же шел разговор. Какие-то внутреннее чувство ей вдруг подсказало, что на ее голову был натянут мешок. Не зря же она столько лет проучилась в военной школе "Коготь Дракона", где ей во время полевых учений не раз приходилось брать пленного языка.
   В одно мгновение Винди проанализировала эту информацию, в ее сознании тут же появилась догадка о том, что она и ее стражники попали в ловушку, устроенную тем молодым италийцем, встретившимся им у Сеттимиановых ворот! Что она похищена и сейчас находится в каком-то помещении, а двое мужчин ее крепко держали за плечи, не позволяя вырваться. Даже находясь в таком положении, Винди практически мгновенно сообразила, как ей вырваться из рук мужчин! Они на мгновение позабыли, что и у женщин, помимо плеч, имеются руки и ноги, но Винди об этом не забыла. Она, словно юла, бешено крутанулась на каблуке своих сандалий, силой вырывая свои плечи из рук захватчиков, одновременно левой рукой сбивая с своей головы мешок. Поднятой ногой девчонка сбила с ног одного из мужчин, удерживавших ее за плечи, а правой рукой второму мужику нанесла колющий удар кинжалом в область печени. Правда, она не поняла, откуда вдруг в ее руке появился этот самый кинжал, который во сне ей подарил вещий старик. Все эти движения девчонкой были выполнены настолько быстро, что слились в одно единое движение.
   Крик умирающего человека, а затем долгий стон второго человека, который получил болезненную травму груди из-за сильного удара девичий ногой, встревожили всех людей, в тот момент находившихся в помещении. Они все в замешательстве повернули свои головы в сторону Винди, которая стояла перед ними в стойке, готовая продолжить борьбу за свою свободу. Эта девчонка сарматка сейчас выглядела ослепительно красивой, взбудораженной. Кинжал к этому времени куда-то исчез из ее рук. Люди в удивлении застыли на своих местах, к ней они и не думали подходить!
   Передышка в борьбе, позволила Винди осмотреться и увидеть, что она находится в большом помещении, хорошо освещенном факелами, вставленными в кронштейны на стенах. Около десяти мужчин и женщин, все они были италийцами, сейчас находились в этом помещении. Они с каким-то странным интересом ее рассматривали. Эти мужчины и женщины сгрудились вокруг одного молодого человека, лицо которого почему-то Винди показалось знакомым. По удивленным взглядам этих италийцев, бросаемых в ее сторону, Винди догадалась, что они явно не ожидали того, что она так быстро освободиться! К тому же они совершенно не были готовы к тому, что она станет так яростно сражаться за свою свободу.
   Когда эти люди осознали трагедию всей этой ситуации в целом, поняли, что эта сарматка только что убила человека и травмировала другого человека, то женщины, присутствовавшие в помещении, громко завизжали. Реакция мужчин на все произошедшее почему то, по мнению Винди, оказалась непоследовательной. Вместо того, чтобы с оружием в руках наброситься на нее, они, обнажив кинжалы, выстроились стеной перед молодым италийцем, словно собрались его защищать от ее нападения.
   Ответная реакция Винди оказалась тоже мгновенной, она сделала быстрый шаг, выбросила вперед свою руку с кинжалом, снова вдруг оказавшимся в ее руке. Практически опять-таки мгновенно ее кинжал чуть ли не по самую рукоятку вошел в живот одного из защитников молодого человека. На какое-то мгновение взгляд девчонки встретился со взглядом этого молодого человека, их взгляды переплелись, застыли на какое-то мгновение. Только в этот момент Винди вспомнила римского жреца предсказателя, который ей подарил этот замечательный кинжал, сказав, что он всегда будет с ней до конца ее жизни!
   Винди не удалось вернуться в исходное положение после того, как она в выпаде убила еще одного человека. Двое мужчин из охраны молодого италийца молниеносно сбили ее с ног. Чтобы снова не оказаться ими плененной, Винди перекатилась через плечо на спину и одним прыжком прямо с пола встала на ноги. В этот момент, она заметила, что раненый ею италиец, издав последний вдох, умер, лежа на полу. Видимо, ее кинжал повредил его легкое, человек уже перестал дышать, а изо рта у него все еще продолжалась течь ярко-красная пенистая кровь. Краем глаза она успела заметить, как один из мужчин решил вывести ее из строя удалом легионерских калиг, рядом с ее плечо вдруг оказалась его нога. Чтобы выжить и быть серьезно травмированной Винди своим кинжалом резанула его по ахиллесову сухожилию. Дикий вопль боли раненого италийца тут же сменился резким командным голосом, который прокричал:
   - Стража, немедленно прекратить нападение на сарматку! Я казню любого, кто с оружием в руках посмеет к ней приблизиться!
   Оставшиеся пять италийцев с обнаженными кинжалами в руках замерли на месте. Приказ остановил их всего в двух шагах от Винди. По той ненависти, которая так и плескалась в глазах мужчин, девчонка поняла, что пощады ей не будет, если она попадет в их руки! Они уже никогда ей не простят убийство на своих глазах трех товарищей! Винди с глубоким интересом и любопытством осмотрела каждого из нападающих, чтобы запомнить их лица. Затем свой взгляд она перевела на того италийца, который только что отдал приказ "ее не убивать".
   Этим италиец был самым молодым парнем из всей команды, ее похитившей. По возрасту он был ровесником Валенту и Хану. И тогда Винди окончательно вспомнила, где она с этим парнем встретилась. Пару дней тому она с ним столкнулась в лавке с тканями. Она хорошо помнила, что тогда при первой встрече этот парень ей очень понравился. Да и сейчас Винди вдруг ощутила, как внутри нее снова зарождается к нему симпатия. Она поднялась на ноги, смело протянула свою руку вперед и произнесла:
   - Привет, меня зовут Винди! А как тебя зовут?
   2
   Валент стоял и внимательно всматривался в лицо мертвого Альбгарда Осмунда. Он стоял, смотрел в лицо противника и одновременно не понимал, как такое могло произойти, чтобы он смертельно ранил этого берсеркера, что тот только что умер у его ног.
   Вчера Флавий Корнелиус у него поинтересовался, может ли он победить Мясника, убив его? Тогда он, особо не задумываясь, ответил, что "да", что он сможет победить Мясника в предстоящем поединке! Отвечая на вопрос, он хорошо знал о том, что этот его ответ был построен на одном только мальчишеском гоноре. Мол, он так великолепно владеет мечом, что он может сразиться и победить любого бойца по плечу! Ведь в действительности, то у него особо большого опыта участия в таких поединках со смертельным исходом никогда не было, да и не могло быть.
   Декан Альбгард Осмунд стал личным врагом Валента. Он обманом захватил его в плен, попытался продать его в рабство и он же стал первым врагом Валента, который пал от его меча в поединке чести! На деле само решение об участии в этом поединке далось Валенту не так просто, а с большим трудом! Нет, он не боялся выйти в круг с мечом в руках против декана Альбгарда Осмунда, так как действительно неплохо владел своим сарматским клинком! Просто Валент был не совсем уверен в самом себе и в том, что у него рука все же поднимется для нанесения последнего, смертельного удара мечом декану. Валент пока еще не научился просто так, походя забирать жизнь у людей. Внутри себя он все еще оставался простым человеком, ко времени поединка он еще не стал убийцей с твердой рукой и со стальными нервами!
   Итог размышлений Валента по этому поводу можно было бы подвести следующим образом, он, как боец, оказался психологически не подготовленным к участию в таком поединке! Но этот парень решил рискнуть, чтобы своей или кровью своего врага смыть пятно мальчишеского малодушия, последнее время так его беспокоящее! Он рискнул и едва не проиграл, так как его падение во время поединка не было заранее заготовленной инсценировкой, Валент упал, к тому же он упал очень неудачно, всем своим телом свалился на правый бок, а под ним оказалась рука с клинком. И, если бы Альбгард Осмунд не решил покрасоваться перед зрителями, своими солдатами и если бы не стал бы вглядываться в лицо своего уже повершенного противника, то он не подставил бы свой пах под удар клинком, который оказался в левой руке руке Валента. Никто из присутствующих на поединке не знал о том, что Валента еще школьные учителя научили владеть обеими руками в равной степени!
   Тем не менее, психологическая неподготовленность Валента к участию в таком поединке несколько раз проявилась в ходе его самого, когда он не наносил завершающего удара. Его рука не поднималась нанести завершающий удар мечом по живому человеку! Валент не мог себя пересилить и забрать жизнь у своего противника! Именно поэтому поединок затянулся, это заметили даже зрители-солдаты, своим свистом и криками они стали выражать свое недовольство его ходом! Валенту требовалось время для того, чтобы переубедить самого себя, прийти к окончательному решению по вопросу, можно ли ему или нельзя было убить Альбгарда Осмунда, как своего противника. В принятии такого решения ему старался помочь и его меч, но снова и снова в решающую минуту Валент, желая поразить противника в голову, попадал по его шлему. Желая, поразить в грудь, бил в нагрудник или в поручи, но ни разу так и не коснулся плоти декана! Он так и не нанес ему ни одной раны, хотя Альбгард Осмунд дважды коснулся его своим мечом!
   Альбгарду Осмунду уже было сорок лет, поэтому он двигался в круге медленнее, чем Валент. Дольше времени у него уходило на подготовку к нанесению удара мечом. Эта медлительность позволяла Валенту вовремя уходить из-под ударов меча противника. Но главное заключалось в том, что Валент опережал противника в принятии решений в ходе боя. Где-то в середине поединка Валент вдруг начал предугадывать действия Альбгарда Осмунда, он угадывал, в какую сторону он начнет двигаться. Знал, что тот собирается делать в тот или иной ситуации, какой прием он собирается применить для нанесения удара мечом!
   Несмотря на свое это кажущееся преимущество Валент шаг за шагом проигрывал поединок. Он все еще никак не мог решиться поднять руку с мечом на человека в лице декана Альбгарда Осмунда. Когда наступал момент для нанесения решающего удара мечом, то ему начинало казаться, что он сражается не с Альбгардом Осмундом, а с каким-то другим человеком. И его рука в очередной раз изменяла траекторию удара мечом! В начале поединка Валент по своей молодости, горячности и просто неопытности допустил несколько глупых ошибок. Только благодаря своей акробатической ловкости, быстроте мышления ему удавалось вовремя исправлять эти свои ошибки, вовремя уходить из ловушек, организуемых медлительным Альбгардом Осмундом.
   Но, когда он поскользнулся на траве и упал на правый бок, накрыв своим телом клинок, Валент вдруг осознал, что жизнь его окончена, что завтра уже не будет! В его памяти всплыли фотографии лиц дорогих ему людей, приемной матери княгини Волевой, директора школы Фру Кникельсен, князя Бруно и многих друзей и приятелей по школе. Последними он увидел лица Квеция Лектуса, Марины, своего лучшего друга и одновременного недруга Франца Пыхтуева, Все эти люди молчали, они так и не произнесли ни единого слова, но Валент хорошо видел слезы в их глазах. Они пришли попрощаться с ним!
   Только тогда до сознания Валента дошло понимание того, что он уже никогда не станет офицером V легиона. Он уже никогда не вернется домой, больше не обнимает мать и не подерется снова с Ханом!
   Как только Валент почувствовал, что жизнь его оставляет, что он не может ничего сделать, чтобы себя защитить, уйти из-под удара меча Альбгарда Осмунда. Вдруг в нем взбунтовалась какая-то внутренняя сила, он не захотел умирать, практически добровольно уходить в мир иной! Незаметно для противника, ему удалось свой меч перехватить из правой в левую руку, слился с ним в единое целое! Даже находясь практически в безнадежном положении, он дожидался момента, когда берсеркер Альбгард Осмунд, совершит ошибку. И когда тот опустился на колено, то клинок его меча, подобной скользкой змее, скользнул под резиновую юбку панциря и пронзил пах легионера.
   Альбгард Осмунд сделал последний вздох и умер с широко открытыми от удивления глазами! Ведь, он победил этого наглого сарматского мальчишку! Осталось только его добить, но вдруг появилась острая боль в пахе, боль разошлась по всему телу, трава вдруг стала приблизилась, германец аж ее своим лицом почувствовал!
   Валент стоял над трупом декана Альбгарда Осмунда и плакал, не скрывая слез! Затем он наклонился и пальцами правой руки опустил веки на его глазах! Солдаты-зрители свистом, криками одобрения и возгласами поприветствовали победителя поединка! Подошедший примипил Флавий Корнелиус положил руку на плечо Валента и произнес:
   - Валент Марано, поздравляю тебя младшим центурионом! Ты успешно сдал экзамены на офицерский чин, победил в поединке. Но должен признать, что ты дрался отвратительно плохо! Похоже на то, что в нашем V легионе появился счастливчик, которому по жизни везет! Двадцать лет я прослужил Жаворонком, за эти годы сумел накопить всего лишь восемьдесят тысяч сестерций! Одна лишь ставка на тебя сегодня мне принесла вдвое больше!
   - Флавий Корнелиус, как ты мог все деньги, заработанные тобой за все годы службы в легионе, на меня поставить? А если бы победил Альбгард Осмунд, то ты мог бы потерять все свои деньги и стал бы нищим!
   - Забудь об этом, победил ты, Валент Марано! Другого попросту не могло бы случиться! До конца своей службы Жаворонком, я буду следить за тобой и постоянно контролировать, какого бы офицерского чина ты не добьешься! А теперь, сынок, уходи отсюда, здесь тебе больше нечего делать. Вещи, деньги и рабов декана Альбгарда Осмунда принесут в твою палатку!
   - Но у меня нет своей палатки! - Попытался возразить Валент Марано.
   - Каждый солдат имеет место в палатке своей контубернии, каждый офицер легиона имеет палатку! Так что не возражай, а вместе с этим легионером, - старик примипил головой кивнул подбородком в сторону стоявшего рядом с ним легионера, - отправляйся в свою палатку! Вечером я тебя навещу.
   Никто из легионеров и центурионов так и не подошел к Валенту, чтобы его поздравить с победой, пожать ему руку. Один за другим легионеры подходили к трупу товарища, чтобы с ним попрощаться. Они на мгновение, склонив головы, замирали над телом убитого, а затем уходили, проходили мимо Валента, так и не перекинувшись с ним хотя бы единым словом. К Валенту подошел легионер, выделенный примипила Корнелиусом, чтобы его сопроводить до палатки. Солдат первым делом аккуратно собрал в тюк одежду, по требованию арбитра Тита Руфина принесенную ему до начала поединка, а затем молчаливым жестом руки пригласил молодого сармата следовать за собой. Они так и пошли, впереди солдат с тюком одежды в руках, а за ним Валент в одной только набедренной повязке. Ни один солдат, ни один офицер не удивился встрече с этими двумя непонятными людьми, весь лагерь V легиона только и говорил о только что состоявшемся поединке, о победе варвара сармата.
   Офицерские палатки располагались неподалеку от общего плаца, поэтому очень скоро Валент вместе с сопровождающим легионером переступал порог одной из них. Только находясь уже внутри палатки, когда адреналин начал покидать его кровь, он обратил внимание на то, что, по-прежнему, не одет, что на нем была только одна набедренная повязка. Что у него в правой руке он держит свой сарматский клинок, этот клинок и его правая рука по локоть были обагрены кровью декана Альбгарда Осмунда!
   Обратив внимание на то, что взгляды Валента становятся все более осмысленными, приведший его в палатку легионер заговорил негромким, успокаивающим голом:
   - Не волнуйся, господин! Через некоторое время все уладится, пройдет напряжение боя. Вскоре, господин, ты снова придешь в порядок! Сейчас де тебя пока еще сотрясает проклятая лихоманка. Эта сволочь всегда появляется, когда человеку приходится убивать другого человека! Через некоторое время я отведу тебя в наши лагерные термы, там ты отмоешься от крови своего противника. Для успокоения твоей души я могу тебе рассказать о том, что декан Альбгард Осмунд был большой сволочью! Он немало пролил солдатской крови! Но о покойнике плохо не говорят, так что, пусть, земля ему будет пухом!
   В этот момент в палатку вошел еще один легионер, на своих плечах он притащил большой тюк, а в руках принес солдатскую торбу. Вслед за этим легионером, гордо выпрямив спину, шагал шестнадцатилетний мальчишка Хайям с рабской цепью на своей худой шее. Легионер склонил голову перед Валентом и поинтересовался:
   - Приветствую тебя, центурион! Приветствую и тебя принцип Тиофен Красс! Куда прикажете положить вещи, принадлежавшие декану Осмунду, ставшие теперь твоими вещами.
   - Да, положи их вон в тот угол! - Указал Валент, с интересом поглядывая на суету, происходившую вокруг него. - Выпадет свободное время, тогда я с ними разберусь. Привет, Хайям, где ты пропадал столько времени? Я надеюсь на то, что теперь нас никто не разлучит! И тебе спасибо солдат за то, что ты собрал и принес вещи декана Альбгарда Осмунда! Как тебя зовут?
   - В нашем легионе приказ примипила Флавия Корнелиуса выполняется без промедления, иначе простому солдату не сносить головы! А зовут меня Мартин Шмидт, я из германских батавов. Вот уже пятый год служу Жаворонком, через год стану принципом.
   - Мартин Шмидт, а почему ты служишь в пехоте, а не в коннице? Ведь батавы лучшие наездники в мире! И, насколько я информирован, при наборе германцев в армию, то их зачисляют в конницу?
   Только Валент сформулировал и произнес свой вопрос, как откинулся полог палатке и на ее пороге показался сам консул Гай Фабий Валент. Как ни в чем не бывало, он прошел в палатку слегка пританцовывающей походкой. Мельком взглянул на обоих солдат, замерших по стойке смирно и приложивших правую руку к своим сердцам. Валент обратил внимание на то, что консул хорошо выглядит, на нем было обмундирование простого солдата без особых изысков, но очень хорошего пошива. И от него слегка попахивало вином! Валент сделал вид, что никакого запаха он так и не заметил. Гай Фабий подошел к Валенту, начал радостно пожимать его руку, приговаривая:
   - Привет, привет, мой младший брат! От всей души поздравляю тебя со званием младшего центуриона! Мы тут с Флавием Корнелиусом посоветовались и решили для начала отдать тебе под командование десяток Осмунда. Так что можешь ими заняться, эти солдаты теперь полностью в твоем распоряжении! Между прочим, я приехал в лагерь за тобой, сегодня вечером меня принимает император Вителлий! Я хочу и тебя с ним познакомить, тебя официально ему представить. Поэтому сегодня вечером появись в моем дворце Муницио, а оттуда мы вместе паланкинами отправимся в императорский дворец!
   - Хорошо, Гай Валент, вечером я прибуду в твой дворец! - Ответил Валент, а затем обратился к легионеру. - Надеюсь, что ты Тиофен знаешь дорогу во дворец консула, поможешь мне туда добраться! А сейчас я хотел бы отправиться в термы, чтобы смыть с себя чужую кровь!
   - А может быть, ты, мой младший брат, не будешь сейчас этого делать. Помоешься в термах после императорской аудиенции! Ты только представь, какой фурор среди гостей императора и самого Вителлия вызовешь, если появишься у него в таком кровавом виде! Император Вителлий придет в восторг, если увидит тебя с руками по локоть в крови. Он, наверняка, провозгласить тебя героем, подарит тебе какое-нибудь поместье! Ты, Валент, выглядишь таким красавчиком, так классно смотришься со стороны, что пальчики оближешь!
   - Гай Валент, давай, не будем возвращаться к той теме, которая мне так надоела! Я уже начал надеяться на то, что я с тобой достиг полного взаимопонимания по этому вопросу! Мы же договорились о том, что уже больше никогда не будем поднимать этой темы! Так что я отправляюсь мыться в термы лагеря, а вечером встретимся в твоем дворец Муницио.
   - Хорошо, Валент Марано, тогда и я покидаю тебя, поспешу доделать кое-какие свои дела! Эй, Мартин Шмидт, вот этот поводок с рабом передай-ка мне в руки! Я очень надеюсь, мой младший брат, что ты не будешь возражать, если я у тебя на время позаимствую этого молодого раба. Эй, иуденок, тебя как зовут?
   С этими словами консул Гай Фабий Валент вместе с Хайямом поднял полог палатки и исчез за ее стенами. Валент еще некоторое время находился в полном растерянности, он никак не мог понять того, как же так получилось, что он не сумел вовремя остановить Гая Валента, отдал ему Хайяма. Зная слабость консула к подросткам и юношам, он должен был его остановить и у него отобрать парнишку. Но дело сделано, и Хайям, освободившись от одного рабовладельца, попал в лапы к другому!
   Оба солдата, Тиофен Красс и Мартин Шмидт, пока Валент беседовал с Гаем Фабием, отошли подальше в угол палатки, чтобы не мешать их беседе. Помещение палатки было не очень большим, поэтому они, наверняка, слышали, о чем был разговор между ним и консулом. Растерянный из-за случившегося, Валент продолжал стоять на одном месте, думая о том, как можно было бы выручить парнишку.
   К нему подошел Мартин Шмидт, он участливо посмотрел на Валента и тихим голосом произнес:
   - Ты особо не переживай за этого мальца, центурион! Консул немного с ним побалуется и очень скоро его отпустит! Тогда он снова вернется к тебе!
   - Черт подери, этот солдат подумал, что консул у него украл любовника, и ему сочувствует! - Подумал Валент и ничего не стал объяснять этому простому солдату.
   Мартин Шмидт протянул ему торбу и продолжил говорить тихим голосом:
   - Центурион, помимо всякого барахла у декана Альбгарда Осмунда оказалось очень много денег. Почти четверть миллиона сестерций! Так что примите эту торбу, центурион! В ней находятся денежные сбережения декана Альбгарда Осмунда! Они теперь стали вашими! Только постарайтесь их спрятать так, чтобы их никто не мог бы найти в вашей палатке!
   - Эй, Мартин Шмидт, - обратился к нему Тиофен Красс. - наш центурион пока еще не знает, не умеет, как следует себя держать и жить в нашем лагере. Примипил Флавий Корнелиус выделил меня ему на три дня, чтобы за это время я бы его научил жить и выжить в любом военном лагере. Как только центурион помоется, то эти деньги я вместе с ним отнесу в солдатскую кассу, там они будут в большей безопасности и сохранности. А ты, центурион, в какой одежде собираешься отправиться на сегодняшний прием к Вителлию?
   - Да я понятия не имею, в какой одежде легионный центурион должен появляться на императорском приеме. - Сердито буркнул себе под нос Валент. - Все, что мне сейчас хочется, так это скорее помыться, смыть кровь, стать снова чистым человеком!
   - Хорошо, - сказал Тиофен, - тогда я сам займусь деньгами, а ты Мартин Шмидт не был бы столь добр, проводить нашего молодого центуриона в лагерные термы, а я тем временем займусь его хозяйством! Постараюсь его привести в порядок.
   3
   Вечером Хан вместе со своей бригадой, вернувшись в поместье "Марано", не остался во дворе, не стал наблюдать за тем, как его бригада спешивалась и перегоняла лошадей в конюшню. Передав свою верную Банди в руки одного из рабов, он сразу же прошел в жилой дом, думая, там встретиться и переговорить с Квецием Лектусом о предстоящем расставании. От Актавия Тибурия пришла весточка, в которой тот на пергаменте написал:
   "Настала пора, мастер Хан, приниматься за дело. Наш работодатель держит слово, он только что дал нам свое последнее добро по проекту. Так что мы можем его начинать. Работодатель выделил первую сумму денег, теперь ты можешь заняться наймом солдат, а я займусь покупкой лошадей. Завтра утром предлагаю встретиться в знакомой нам обоим таверне, расположенной на дороге на Остию, а оттуда мы вместе отправимся в наш базовый лагерь. Актавий Тибурий"
   Квеция Лектуса дома не оказалось, вместе с виликом Марано он общался с дольщиками, обсуждал с ними новый договор об аренде земли. Хан тяжело развернулся и отправился в свою комнату, которая, в принципе, была самым настоящим проходным двором. В ней он хранил немногие свои вещи, да имелась лежанка, на которой он проводил ночи. Эту свою комнату Хан использовал только для ночлега, приходил сюда поздно ночью, когда было темно, и уходил из нее рано утром с первыми лучами солнца. Сейчас в дневном свете комната встретила его новыми вещами, которые он никогда прежде не видел или попросту не замечал. Хотя бы вот этот столик с вазой и полевыми цветами в ней! Тупо посмотрев на столик с вазой и цветами, Хан недоуменно передернул плечами, он не понимал кому и зачем нужны цветы в комнате. Он прошел к лежанке, сел на нее и задумался.
   Завтра утром Хану предстояло сделать шаг к своему новому будущему, хотя сам он прекрасно понимал, что будущее существует одно, оно не может быть ни новым, ни старым! Но этот его шаг самым кардинальным образом изменит его настоящую жизнь. Но вначале ему предстоит тяжелая работа по формированию конной армии. Десять его товарищей, стражников, ему помогут в этом деле, вместе с ним они понесут это тяжкое бремя, претворение его детской мечты в реальность. Договор с работодателем, выполнение условий этого договора станут его первыми, но не последним шагами на пути к этому будущему.
   Парни помогут ему выполнить договор с работодателем, а также сформировать полнокровное конное подразделение в пятьсот всадников с жесткой воинской дисциплиной и высоким мастерством владения оружием его воинами. И эта ала станет его и только его подразделение, зря работодатель надеется, что и после выполнения условий договора он сможет рассчитывать на его войско! Выполнив с ним договор, разгромив неизвестного ему пока неприятеля, Хан пойдет дальше своей дорогой, на базе этой алы он сформирует еще несколько ал и пройдется с ними по восточной границе Римской Империи, чтобы затем вместе со конной армией уйти в восточные степи.
   Еще в школе Хан страстно полюбил географию и путешествия по дальним странам, эта наука приносила ему знания о других странах, путешествиях и о путешественниках, о великих завоевателях. С дрожью сердца он читал книги об Александре Македонском, о Юлии Цезаре, Трояне, Чингиз Хане и о Батые, о Тамерлане. Особенно ему полюбился Тамерлан, хромоногий, одинокий старик, окруженный врагами, он наголову разгромил Орду, в свое время завоевавшую Великую Рыссь. Читая эти книги, его мальчишеское воображение работало с непостижимой непредсказуемостью. Он часто представлял себе, как переносится в древние времена и там собирает армию единомышленников, любителей путешествовать и повоевать. Вместе со своими друзьями-единомышленниками он покоряет одно государство древности за другим. В конце своего пути усталый, оставшийся в полном одиночестве, все друзья погибли в бесконечных сражениях, он покоряет маленькие княжества и создает Великую Рыссь, благоденствующую и по сию пору!
   Когда Верховный суд Великого Рысского княжества вынес Хану и его друзьям приговор с ссылкой на год в Древний Рим, то он с удивительным спокойствием его выслушал. Внутри же он ликовал, словно маленький ребенок, радовался выдавшейся ему удаче. Ссылку он будет отбывать в античных временах, словно само провидение вмешалось в его судьбу. Ведь, до этого приговора он даже не мечтал о такой возможности, как целый год прожить и путешествовать по Римской Империи. Разумеется, Хан мог бы в рамках какой-либо школьной программы совершить экскурсионную поездку в Древний Рим, чтобы познакомиться с жизнью и культурой древних римлян! Но времени на такую поездку отводилось максимум полмесяца и проходила она под строгим контролем двух гидов-экскурсоводов, то есть ни о какой свободе поведения в такой поездке мечтать не приходилось.
   Валент первым покинул их команду, это его решение Хан воспринял, как должное, как желание друга самостоятельно прожить оставшееся время ссылки в Римской Империи, узнать, на что он способен. Когда Винди заговорила с ним о том, что ей стало скучно в четырех стенах поместья "Марано", то он сразу же догадался о том, что и девушку потянуло на приключения, что она хочет познать саму себя. И она пропала, вот уже несколько дней, как она не возвращается из Рима.
   Хана обеспокоило, что вместе с Винди попали два его стражника Кулак и Монета, вот уже несколько дней об них не было никаких известий. Но эти парни были уже самостоятельными мужиками, они хорошо понимали и разбирались в тонкостях италийской жизни. В случае необходимости они смогут постоять за Винди и за самих себя.
   Еще во время встречи с римским патрицием Хан подумал о том, что провидение о нем не забыло, что оно дало ему шанс выполнить свою мальчишескую мечту. Тогда он понял, что настала и его минута, когда он вместе со своими башибузуками должен покинуть поместье "Марано", чтобы найти и свое место в этой жизни.
   В дворе послышался какой- то шум, засуетились и по дому забегали рабы и рабыни, не трудно было догадаться, что в поместье вернулись и вилик Марано, и Квеций Лектус. Не торопясь, Хан поднялся на ноги и отправился к так называемый кабинет Квеция Лектуса. Попросив, вилика Марано на некоторое время их оставить наедине, Хан присел на табурет и, положив руки на колени, глухим голосом произнес:
   - Квеций Лектус, завтра утром я вместе со своими стражниками должен буду покинуть твое поместье. Пока не могу сказать, попросту не знаю, как долго буду отсутствовать! Но я обязательно вернусь! В этой связи меня беспокоит вопрос безопасности твоего поместья. Сможешь ли ты, без моих стражников, защитить его от возможных нападений?
   Услышав слова Хана, Квеций Лектус сильно разволновался, он соскочил со своего табурета и забегал по кабинету. Его лицо раскраснелось из-за едва сдерживаемого гнева.
   - Скажи мне, Хан, ну чего вам троим не хватает здесь, в этом поместье "Марано"? Делай, что хочешь! Занимайся, чем душа не пожелает! Вы же один за другим все бросаете и бежите, куда глаза глядят! Были бы вы простыми мальчишками и девчонками, то я вас бы понял, приключения, незнакомые места и народы так и влекут, и зовут вас. Но вы трое пришли к нам из другой страны и, как мне кажется из другого мира, вам бы найти укромное местечко и в нем просидеть, не привлекая к себе внимая, то время, которое вы должны провести у нас!
   Вот тебе и раз, Хан совершенно не ожидал сейчас, перед самым расставанием узнать о том, что их италийский друг, Квеций Лектус, оказался не дураком и все же догадался о том, что они все трое не от мира сего! Он промолчал, не стал отрицать очевидного, не стал вступать в полемику с другом. Стоял и терпеливо ждал ответа на свой вопрос. Вскоре вольноотпущенник прекратил свои метания по помещению, затем Квеций Лектус снова присел за стол и сказал, обращаясь к Хану:
   - Я хорошо понимаю, что моих и твоих друзей, Валента и Винди, у меня отнял этот проклятый Рим! Сейчас и ты, Хан, собираешься пойти по их стопам, покинуть поместье "Марано"! Я же надеялся, что оно стало моим и вашим родным домом! Но вы не сумели понять, что в мире нет ничего роднее и ближе, чем отчий дом! Все это время с момента нашего появления в этом поместье, я занимался только тем, чтобы поместье "Марано" превратить и в свой, и в ваш, и в твой Хан, родной дом, чтобы вы всегда, когда бы ни захотели, могли бы сюда вернуться!
   - Я же сказал, Квеций Лектус, что обязательно сюда вернусь! Но ты не ответил на мой первый вопрос. Если хочешь, то я могу тебе посоветовать нанять для охраны поместья бригаду одного парня. Он уже подрядился охранять два соседних поместья, так что поместья "Марано" и "Чистые ручьи" самым естественным образом могут войти в круг ответственности его бригады, а если ты подбросишь ему немного деньжат по договору, тогда он сможет нанять дополнительных стражников для охраны только еще наших поместий.
   - Хорошо, Хан, я готов переговорить с этим человеком.
   - Завтра утром он сам к тебе придет. Ну, а я пошел собираться!
   - Ты только возвращайся, Хан! Я всегда буду ждать возвращения тебя и твоих товарищей!
   В этот момент в кабинет заглянул стражник Козел, Хану пришлось на минуту прервать разговор, извинившись перед Квецием Лектусом, он вышел в коридор. Вместе со стражником он прошел в свою комнату.
   Два дня назад он этого стражника Козла послал в Рим для того, чтобы он все же выяснить, куда пропала Винди вместе со стражниками Кулаком и Монетой. После двух дней пребывания в Риме Козел выглядел не очень хорошо, его лицо посерело, под глазами появились огромные синяки, щеки впали, одежда была грязной и порванной во многих местах. Было заметно, что стражник вернулся в поместье и сразу же прошел в Хану, не умываясь и не переодеваясь. Он, видимо, принес очень важные вести и решил ими сразу же поделиться с бригадиром! Козел стоял перед своим командиром, опустив руки вдоль тела, а голову к полу. Он терпеливо ожидал, когда Хан разрешит ему говорить.
   - Ну, так что, Козел, ты хочешь мне рассказать, что ты узнал в Риме? Куда пропала Винди, где сейчас находятся твои товарищи Кулак и Монета?
   - Я не так уж много узнал, командир! Знаю только то, что, Винди, вероятно, похитили, но зачем и кто это сделал не имею ни малейшего понятия! Не знаю также, куда пропал Кулак. Словом, свой первый день в Риме я пробегал по знакомым, задавая им неудобные вопросы, на которые они попросту не знали ответов. Правда, один из этих знакомых совершенно случайно видел нашу благословенную троицу у Сеттимиановых ворот.
   - Ты случайно не поинтересовался тем, когда их там видели, при входе в городе или же перед выходом из него?
   - Разумеется, командир, поинтересовался! Только тот знакомый мне рассказал о том, что, они, видимо, собирались покинуть город, но не решались этого сделать, так как было очень позднее время. Да, я и по себе понимаю, что ни Монета, ни Кулак никогда бы не рискнули бы сопровождать Винди в поместье "Марано" такую красивую девчонку, по глухим лесным дорогам столь поздним временем! Тогда этот мой знакомый порекомендовал мне сходить к Сеттимиановым воротам и там переговорить с городскими стражниками, у них поинтересоваться, не происходило что-либо необычного в их смену.
   - Ну, и что переговорил?!
   - Переговорить то, я переговорил, но эти караульные мне сказали, что происшествие с двойным убийством у них произошло в другую смену, которая только завтра выйдет на работу. Вот мне и пришлось в Риме задержаться еще на один денек, чтобы пообщаться с теми городскими стражниками. В общем, на следующий день я переговорил с одним стражником, который случайно стал свидетелем разговора одной девушки и двух ее слуг с одним молодым парнем. Тот предлагал им помочь переночевать в ближайшем стацио. Стражник-то знал о том, что никакого стацио нет поблизости от ворот Сеттимиана. Он хотел было вмешаться в этот разговор, чтобы девушке рассказать о том, что ее обманывают, но тот парень ему на пальцах пообещал пять процентов от выручки, которую, мол, получит. Утром следующего дня этот парень с долгом так и не появился, тогда стражник отправился на его поиски, чтобы получить свои деньги. Но в одном из переулков он лишь обнаружил два трупа. Один из убитых якобы, по его словам, был слугой девушки.
   - А кто был вторым убитым?
   - С большим трудом мне удалось разыскать оба трупа на одном из кладбищ в римских катакомбах! Трупы уже совсем собрались сжигать. Но мне удалось выкупить труп нашего стражника Монеты. По его общему состоянию можно было бы сказать о том, что наш парень дорого продал свою жизнь!
   - Ты же, Козел, только что сказал, что выкупил тело Монеты, так почему не привез его к нам? Мы бы его похоронили со всеми полагающимися почестями! Тем более, что наше поместье расположено всего в шестнадцати милях от Рима!
   - Да, так оно и было! Я купил мула с повозкой для его транспортировки в наше поместье! Но, едва ли не у самых ворот из Рима, на меня внезапно напали пять неизвестных мне человека. По своей одежде и внешнему виду они были очень похожи на римских бродяг. Но они не были бродягами, если судить по тому, как они владели своими мечами.
   - Они, что все были вооружены гладиусами?
   - Да, командир! Они так ловко владели своими мечами, что у меня не было ни единого шанса выстоять против них, тем более, из оружия у меня с собой был лишь небольшой кинжал. В любом случае они бы очень быстро со мной покончили, если бы на улице внезапно не появились бы десятка легионеров Жаворонков. Словом, мы разбежались на все четыре стороны!
   - А тело Монеты?
   - Я был вынужден его оставить на том месте, где меня перехватили разбойники! Если бы я там остался и меня захватили бы в плен легионеры, то они по всем римским законам имели полное право меня казнить прямо на месте поимки!
   - Ну, что ж, спасибо за твой рассказ, он оказался чрезвычайно интересным!
   - Командир, позволь мне закончить свой рассказ еще одной интересной деталью?
   - Ну, что ж, валяй, договаривай!
   - Убегая, я обернулся и успел рассмотреть, что этими легионерами командовал молодой центурион. Он был очень похож на твоего друга Валента!
   - Действительная хороша новость! Так ты, Козел, говоришь, что эти легионеры были Жаворонками?! Значит, нашему Валенту все-таки удалось стать офицером в италийской армии и свою службу он начал в V легионе! Что ж, Козел, это действительно хорошая новость! Ты представляешь, насколько Валент оказался способным паренем! За столь короткое время он продвинулся в центурионы. Что ж теперь у нас имеются очень неплохие контакты среди италийских военных! Ну, что ж, Козел, ты славно поработал и за хорошо выполненную работу я хочу тебе предложить заняться организацией разведки в нашем конном отряде, к формированию которого мы завтра приступаем. Подбери себе смекалистых парней, человек пятьдесят, не больше, и сформируй из них свою собственную команду! Мы с тобой вместе будем их натаскивать и учить тому, как вести ближнюю и дальнюю разведку. А теперь ты, Козел, можешь быть свободным.
   Когда стражник Козел покидал его комнату, то Хан вдруг что-то вспомнил и крикнул ему вслед:
   - Между прочим, Козел, все твои люди должны будут придумать себе новые имена. Свои клички они должны поменять на имена на такие же как, как у италийцев. Так что ты и сам не забудь поменять свое имя!
   Прошла неделя с того времени, как Хан вместе с десятью своими стражниками прибыл в этот военный лагерь, построенный IX легионом на границе с Иллирией. Пару лет этот лагерь пустовал после того, как IX легион перебросили в Иудею. Когда Хан вместе со своими стражниками прибыл в этот лагерь, то перед ним и его стражниками широко распахнули ворота. Старший караульный опцион из галлов, прижав руку к сердцу, отрапортовал Хану о полной готовности лагеря к приему его подразделения. Причем он с некоторым смущением воспринял тот факт, что Хан оказался слишком молодым для командования алой, что он был не в военной форме и что его окружало десятеро оборванцев, более похожих на грабителей с большой дорогие, а не на солдат.
   Хан не обратил особого внимания на смущение старого опциона, он подозвал к себе Аристарха, когда-то бывшего Козлом, и Феофана, бывшего Мясом,
   Он им приказал, чтобы они проследили за тем, как декурионы, это его бывшие стражники стали декурионами, будут размещены в своих палатках, получат новое обмундирование и соответствующее вооружение. Сам же в полном одиночестве отправился осматривать весь лагерь. Лагерь оказался в полном порядке, в нем было все необходимое для того, чтобы Хан мог бы приступить к формированию алы. Но одно обстоятельство его серьезно обеспокоило, в лагере уже находилась турма под командованием декуриона Эсхила Пратиоса, он в недавнем прошлом был греком. Из разговора с декурионом он выяснил, что его турма должна стать основой, на базе которой будет формироваться вся его ала. Взбешенный Хан повернулся к Актавию Тибурию, который только что к нему присоединился и поинтересовался, прямо глядя тому в глаза:
   - Что это такое, Актавий Тибурий? Я понимаю это, как прямое нарушение наших договоренностей!
   - Мастер Хан, ты уж извини меня! Когда наш патриций узнал о том, что декурион Эсхил Пратиос не совсем в ладах со своим командиром, то он ему предложил вместе со своей турмой присоединиться к твоей але. Я подумал, что это будет неплохим подспорьем в нашей работе при формировании алы.
   Этими словами Актавий Тибурий попытался извиниться из-за возникшего недоразумения. Но Хану стало понятно, что патриций так и не поверил ему до конца и принимает меры для того, чтобы его не обманули в самую последнюю минуту! Таким образом, сам Хан оказался в ситуации, когда на собственной шкуре убедился в том, что мало кому из патрициев Римской Империи можно было бы верить. Он тут же прекратил разговор на эту тему, не стал дальше развивать возникшую проблему. Хорошо помывшись в термах после дороги. поужинав вечной овсяной кашей, Хан долго просидел в своей палатки, не зажигая свечей, размышляя, что ему дальше делать? К середине ночи он принял решение, не останавливаться и, несмотря на возникшее препятствие, добиваться своей цели.
   Глава 8
   1
   Завтрак получился более чем восхитительным! Винди не ожидала, что Клавдий, этот римлянин, который ее похитил, окажется таким галантным и интересным кавалером. Она хорошо помнила те вчерашние минуты, когда она без сил распростерлась на полу и на нее была готова наброситься дюжина вооруженных до зубов злодеев, чтобы ее тут же прикончить, то Клавдий одним мановением своей руки и коротким приказом остановил ее убийц. Тогда он ей очень понравился, но в тот момент она пока еще не знала, кто же он такой этот самый италиец. Только несколько позже она вспомнила, как он поразил ее девичье воображение в оружейной лавке, где они совершенно случайно встретились, но не познакомились.
   Тогда этот италиец подошел к ней, к простой девчонке сарматке, наклонился и на руках легко ее поднял с пола. Легко ступая, словно на своих руках он нес не взрослую девушку, а маленького ребенка, италиец прошел озлобленную толпу убийц, своим плечом раздвигая возбужденных схваткой людей, громко требующих ее смерти. Через несколько шагов он вошел в помещение, освещенное большим количеством свечей. Там в самом центре стояла большая кровать под балдахином. В этом помещении он Винди церемонно возложил на постель и, покорно склонив перед ней голову, италиец вежливо поинтересовался:
   - Как тебя зовут, принцесса? И кто ты? Какой ветер занес тебя в Рим? И сколько времени ты собираешься провести в этом городе?
   Может быть, только при свете ароматизированных свечей, Винди смогла, наконец-то, более внимательно разглядеть лицо этого молодого италийца, оно ей понравилось. Ей очень понравилось и то, как этот парень с ней обращался, бережно, осторожно и деликатно, словно на деле она была принцессой. В то мгновение Винди совсем уже собралась рассказать ему всю правду о своем появлении в Риме, о своем инопланетном происхождении! Но кто-то в тот момент сурово на нее посмотрел, никому не нужная правда так ее и не покинула. Склонив голову набок, чтобы лучше видеть своего кавалера Винди тихим голосом произнесла:
   - Меня зовут Винди, я родом из царской семьи одного из ханств Сарматии. Вместе с друзьями путешествую по Римской Империи в поисках увеселений и новых знаний. А кто ты и как тебя зовут?
   - Меня зовут Клавдий Анурий Марцелла, я принадлежу к великой римской семье Марцеллов. Работаю в римском Сенате. Когда первый раз, Винди, я увидел тебя в той лавке продавца тканей, то, поверь, стрела купидона поразила мое сердце.
   - Как же тебе удалось меня разыскать? Ведь Рим такой большой город!
   - Ты прости меня, красавица сарматка, но по твоим следам я сумел пустить соглятая. Этот соглятай проследил до того поместья, в котором ты остановилась. Он также донес мне о том, что в скором времени ты собираешься покинуть Рим. Тогда я очень испугался, что больше не увижу тебя, так и не познакомившись, не поговорив с тобой! Я не хочу тебя, Винди, навсегда потерять, я хочу, чтобы ты всегда была со мной! Поэтому я принял соответствующие меры, нанял людей, чтобы тебя похитить. Я не ожидал, что ты, Винди, такая маленькая, хрупкая, грациозная и, казалось бы, совершенно беззащитная девчонка, можешь сражаться гораздо лучше, чем профессиональный легионер. От полной неожиданности всего происходившего во время твоего похищения, я потерял контроль за ходом схватки. За это время ты убила трех солдат легионеров из преторианской гвардии, которых я нанял.
   - Ты и меня уж извини, Клавдий! Ну, не могла подумать я в тот момент, когда началась схватка, что таким способом ты, подослав ко мне убийц, хочешь со мной познакомиться! Если бы знала, то сразу же бы сдалась! - Многозначительно улыбнулась Винди, произнося последние слова.
   Винди, лежа на постели, было приятно беседовать с этим красавчиком Клавдием, с этим приятным на лицо и на манеры поведения италийцем. Его слова, признание в любви звучали музыкой девичьей душе, истосковавшейся по мужскому вниманию. Девчонка вслушивалась в каждое слово, произнесенное этим молодым мужчиной, искала и находила в каждом его слове подтексты, подтверждавшие искренность его слов и чувств. Все эти слова любви и нежности звучали трепетной музыкой для девичьего сердца. Душа Винди с глубоким чувство веры воспринимала каждое слово, произносимое Клавдием Марцеллом. Она никак не могла забыть и с нежным трепетом вспоминала и снова вспоминала тот момент, когда Клавдий взял ее на руки. Она же в тот момент сквозь одежду почувствовала тепло его мужского тела. Ей хотелось приподняться на локтях и это парня поцеловать в губы, а а затем целовать каждый кусочек его тела, чтобы без следа в нем раствориться.
   С Винди происходило то, что никогда прежде с ней не происходило! В ней начало зарождаться чувство любви к мужчине, о котором она так много читала, но пока еще не испытывала. Об этом чувстве Винди могла только мечтать! Еще никогда в ее жизни мужчины не брали ее на руки, ласково и нежно не прижимали ее к своей груди себе, не произносили слов любви или обожания.
   Девчонка продолжала лежать на кровати, слушать Клавдия и упиваться всем теми чувствами, которые она ощущала! Винди вдруг почувствовала, как девичьи мечтания начали вдруг начали в ней перерастать в женское томление и ожидание. В этот момент в ее сознание почему-то всплыло строгое лицо Квеция Лектуса, он явно был чем-то недоволен. Он не бранился, лишь только стоял неподвижно и смотрел ей в глаза! Этот взгляд Квеция Лексуса что-то надломил в душе Винди, женское томление рухнуло и сменилось страшной усталостью. Девчонке захотелось спать и ее глаза сами собой начали закрываться.
   Весь этот день Винди провела на ногах, посещая то одну, то другую купеческую лавку. Она ни разу не прервала, не остановила свой бег, ни разу не присела отдохнуть. У нее не было время даже на то, чтобы заскочить в городскую харчевню и там поесть италийского борща. Кулак и Монета перекусили, купив и поделив между собой знаменитую римскую котлету, завернутую в маисовую лепешку. Эти мысли и воспоминания о прошедшем дне заставили Винди сладко зевнуть, что, разумеется, осталось не незамеченным со стороны ее кавалера, Клавдия.
   Обеспокоенный Клавдий тут же склонился к ней, его губы почти коснулись девичьих щек. Винди сразу же почувствовала приятный и теплый мужской запах. Этот приятый мужской запах она втянула своим носиком, чтобы еще раз почувствовать притягательный аромат мужского парфюма, от которого ее тело снова сладко затрепетало. Этот запах мужчины Винди ужасно понравился! Клавдий же в этот момент шепнул ей на ушко:
   - Как мне кажется, моя принцесса очень хочет спать? В принципе, я не возражаю против того, чтобы ты немного поспала, но это только сегодня! Прежде чем ляжешь в постель, хочу тебя попросить об одном одолжении, помойся в термах! Я прикажу одной из своих рабынь помыть тебя в моей домашней термах. Она тебя помоет, переоденет в новую одежду, покормит и уложат вот в эту постель! Сладко спи до полудня завтрашнего дня и, когда проснешься в полдень, то мы вместе позавтракаем, я к этому времени уже вернусь из Сената.
   - Хорошо, Клавдий! - Вдруг сами собой произнесли губы Винди. - Мне действительно хочется помыться в горячей воде. А завтра утром, когда ты вернешься из Сената, то мы поговорим о нашем будущем! Только, Клавдий, ты не мог бы мне сказать, кто ты?
   - Но ведь я назвал тебе свое полное имя, Винди! Меня зовут Клавдий Марцелла и я, не смотря на свою молодость, являюсь принцепсом римского Сената. Моя семья очень богатая, мы владеем очень многими латифундиями и поместьями, а главное моя семья владеет многими сельскохозяйственными землями. Так что о деньгах ты не должна беспокоиться, только скажи, сколько сестерций тебе потребуется? Я тут же прикажу рабу-казначею выдать эту сумму тебе на руки!
   - Своими сестерциями, Клавдий, я могу с тобой поделиться! - Винди тут же съязвила над Клавдием.
   Он изумленно посмотрел на Винди, видимо, парень не ожидал услышать подобного ответа от какой-то девчонки сарматки.
   - Хорошо, давай тогда забудем наш разговор о деньгах! Но ты постарайся сделать то, о чем я тебя раньше попросил. Завтра же утром поговорим обо всем, что нас беспокоит.
   С этими словами Клавдий Марцелла выпрямился во весь свой рост, его лицо тотчас же приняло суровое выражение. Он повернулся к выходу и громко хлопнул в ладоши. Через малую толику времени перед ним появилась рабыня служанка, одетая в пестрый саронг, она низко склонила голову перед хозяином и поинтересовалась:
   - Чего желаете, господин?
   - Я хочу, Лионелла, чтобы ты сама занялась бы новой госпожой! Со своими подругами помойте ее в домашних термах. Пусть, твои подруги станцуют ей свои танцы во время мытья, девушка не должна скучать! Подбери ей новое платье, такое, чтобы было бы ей к лицу и мне понравилось бы! Ты ведь знаешь мой вкус! Одним словом, Лионелла, имей в виду, если новая госпожа пожалуется на твою работу или она с вами будет скучать, то завтра вся моя женская прислуга отправится в один из городских лупанаров, где займется обслуживанием плебса и бездомных римлян.
   Винди не понравилось это внезапное превращение Клавдия из так ей понравившегося вежливого молодого человека в жесткого италийца высокого положения, хорошо знающего себе цену. Она приподнялась на локтях, чтобы лучше слышать и оценивать приказы, отдаваемые ее Клавдием, этим жестким и бессердечным человеком, который всего минуту назад молил ее о любви! Когда Клавдий Марцелла закончил разговор с прислугой, то он совсем уже собрался покинуть ее спальню, то Винди, уловив этот момент, невинным голоском вдруг поинтересовалась:
   - Клавдий, ты не мог бы на секунду задержаться, рассказать о том. Что произошло с моими телохранителями, которые меня сопровождали во время шопинга по Риму?
   - Что, что, Винди, я не совсем понял, как ты назвала то, чем ты занималась в Риме? Что это за новое слово такое?
   - Это не так важно, Клавдий! Если захочешь узнать значение этого слова, то я объясню это несколько позже. Но ты не ответил на мой вопрос, который я задала тебе о своих телохранителях. Где они, что с ними случилось после того, как ты меня похител?
   Клавдий постоял, секунду о чем-то раздумывал, потом повернулся к Винди и виноватым голосом произнес:
   - Извини, Винди, но я не знаю, где они сейчас. Они сразу же убежали, как только появились мои люди и тебя схватили. Они ничем тебе не помогли! За саму себя ты сражалась в полном одиночестве!
   Винди сразу же почувствовала, что в данную минуту Клавдий Марцелла ей попросту солгал. Не мог он в полной темноте видеть бегства с поля боя телохранителей Кулака или Монету! Впервые за время встречи этот италийский парень сказал ей неправду, она сразу же это почувствовала! Ни Кулак, ни Монета не могли позорно бежать с места схватки, ее друг Хан не так воспитывал своих стражников! Он делал все, чтобы его головорезы стали бы героями, так что Кулак и Монета за нее должны были сражаться до последней капли крови! К тому до того момента, пока на ее голову не набросили мешок, он слышала лязг оружия, что могло означать только одно. Стражники продолжали сражаться, по крайней мере до тех пор, пока ее не подняли наверх. Одним словом, Винди решила чуть поздней у Клавдия Марцелла снова поинтересоваться судьбой своих стражников, но несколько в другой обстановке. Ей очень бы не хотелось узнать о том, чтобы они оба погибли, ее защищая, но она должна знать правду о своих друзьях!.
   К ней подошла рабыня Лионелла и, низко поклонившись, тихим голосом произнесла:
   - Моя госпожа, термы тебя ждут! Там все готово для твоего мытья.
   Лионелла помогла Винди подняться с постели, проводила ее до самого прохода в термы. Термы занимали весь нижний этаж большого дома Клавдия Марцелла. Спустившись по каменной лестнице, обе девушки перешагнули порог помещения, в нем стоял белый почти горячий пар, он все скрывал под собой. Войдя в помещение, Лионелла тут же негромко хлопнула в ладоши, к ней подлетели, словно на крыльях, две совсем молоденькие девчонки. Одна была совсем беленькой, другая оказалась черномазенькой девчонкой, обеим было лет по четырнадцати-пятнадцати. Они стояли перед Лионеллой, покорно склонив свои головки, в ожидании приказа госпожи.
   - Это наша новая госпожа, - сказала Лионелла, кивком головы показывая на Винди, - по приказу господина, вы должны ее хорошенько помыть. Не забывайте, девочки, о том, что вы должны выполнять любое ее приказание, исполнять любое ее пожелание! Вы все поняли, что я вам сказала, дорогуши?
   Обе девчонки хором и с выражением восхищения на своих лицах повторили слова Лионеллы.
   - Отлично, девочки, помогите госпоже раздеться, а я вам пойду и заполню купель горячей водой. Между прочим, девочки, как мне показалось, наша новая госпожа неплохо владеет разговорной латынью. Так что вам обеим придется постараться и во время мытья госпожу развлекать своими сказками и шутками. Когда купель будет готова, то я за ней вернусь. Вам же тогда придется сбегать за своими сестрами. Пока госпожа будет мыться, вы будете танцевать, ее развлекать. Так что девочки принимайтесь за свою работу.
   С этими словами Лионелла скрылась в белом пару, она пошла заполнять купель горячей водой. Обе девчонки обступили Винди, принялись ей помогать раздеваться. Винди обратила внимание на то, что у этой неунывающей парочке в руках все спорилось. Вскоре девчонки сняли с нее тунику и швырнули рубаху на пол, ее солдатские калиги были быстро расшнурованы и сняты с ног.
   - Спасибо, девочки! - Винди поблагодарила девчонок и поинтересовалась. - Как вас зовут, девочки? Вы так похоже друг на друга, вы что родные сестры?
   Меня зовут Мессия, а ее Кабия! Несмотря на то, что мы очень похожи друг на друга, мы не сестры и даже не из одного племени! Я родилась в Ассамской империи в Азии, а Кабия - испанка. Совершенно случайно наш господин увидел меня и Кабию на одном из римских рынков. Мы ему очень понравились, он нас купил. Тогда нам было всего по десять лет, вот уже пять лет мы у него служим. Таких, как мы, у него еще двадцать девочек, все мы умеем хорошо танцевать, петь песни и если потребуется, то мы можем обслужить хозяина и его гостей. Госпожа, но вам пора раздеться, а то сейчас придет Лионелла и нас накажет за то, что мы с вами треплемся, а не раздеваем.
   - Кто она такая, Лионелла? Старшая служанка? - Мимоходом поинтересовалась Винди. - Чем она у Клавдия Марцелла занимается?
   Винди не видела того, как удивленно переглянулись обе девчонки, так как в этот момент она снимала с себя портупею с игрушечными ножичками, которые на деле были сюрикенами, метательным оружием далекого будущего.
   - Лионелла - это любимая служанка нашего господина! Она ведет его хозяйство. Иногда он разрешает ей готовит еду для себя! - Смущенно пояснила Кабия.
   Но Винди опять-таки не обратила внимания на то, какой интонацией, тоном и с каким смущением Кабия отвечала на ее вопрос. Сейчас ее интересовало сама суть ответа, а не то каким образом, с каким выражением лица и с какой интонацией голоса девчонка отвечала на ее вопрос. К тому же в тот момент Винди страшно хотелось найти хоть какое-нибудь зеркало, чтобы на себя взглянуть. В этот момент она вдруг заметила, как по ее телу побежали темные ручейки. Это пот смывал с ее тела грязь, которую она насобирала в течение дня, проведенного в таком большом городе, как Рим!
   В этот момент обе девчонки рабыни плотно прижались к Винди, стали руками ласкать ее грудь и живот, приговаривая:
   - Ой, какая у нас красивая грудь! Она такая маленькая, такая аккуратная и красивая! Ее даже поддерживать не надо, она сама стоит! А животик у нас такой маленький и впалый, словно ты, госпожа, совсем ничего не ешь!
   В этот момент в раздевалку вернулась Лионелла, она с некоторым удивлением посмотрела на сплетенную в тесных объятиях тройку девиц. Жестом руки она услала прочь обеих молодых рабынь и с громадный интересом стала разглядывать обнаженную Винди. Совершенно не стесняясь, Лионелла подошла и пальцами потрогала, слегка помяв, ее грудь, затем пальцем провела по ее животу и бедрам, задумчиво произнеся:
   - Теперь я понимаю, почему Клавдий положил свой глаз на тебя, госпожа. Ты бриллиант, пока еще не ограненный опытными ювелирами! Только очень опытный мужчина сегодня может в тебе разглядеть настоящую женщину! Просто женщина лишь способна на то, чтобы своему супругу подарить потомство! Настоящая женщина и подарит мужчине потомство, и будет ему другом и поддержкой в трудные времена! Ой, извини, госпожа, уж слишком я разговорилась, разболталась с тобой! Купель готова, я воду в ней разогрела до такой температуры, что она, наверняка, снимет с тебя всю твою дневную усталость и грязь. Так что, моя госпожа, прошу тебя следовать за мной!
   Купель была наполнена так сильно подогретой водой, что, когда Винди начала медленно в нее погружаться, то ей порой казалось, что она вот-вот сварится! Но минута проходила за минутой, но ее тело так и не сварилось! Она по горло погрузилась в воду, а тепло все больше и больше ее захватывало, заполняло! От этого тепла Винди все более и более расслаблялась, порой она испытывала самое настоящее блаженство! Винди не выдержала искушения, только на одну секунду она прикрыла глаза и, разумеется, заснула.
   Время от времени Винди просыпалась. Позже она вспоминала, что, когда она просыпалась, то видела, как перед ее купелью танцевали мальчишки и девчонки. Причем, ей очень понравилась, что они танцевали без какого-либо музыкально сопровождения! Но танцы эти мальчишки и девчонки исполняли так ловко, так слаженно и так синхронно, что ей порой казалось, что музыка жила в них самих!
   Винди не помнила, как ее из купели перенесли на массажный стол. Но, когда пальцы черного массажиста прошлись по ее телу, то она не выдержала и тихонько застонала. Массажист же работал с ней, не покладая рук, то он пересчитывал позвонки ее позвоночника, то выворачивал руки и ноги, а то легкими шлепками ладоней проходился по всему ее телу. Девчонка за все время массажа так и ни разу не открыла глаза.
   Винди проснулась около полудня, когда она открыла глаза, то именно в этот момент Клавдий Марцелла вошел с громадным букетом цветов в ее спальню. Она знала, что в те времена италийские кавалеры еще не имели привычки дамам дарить цветы. Поэтому с некоторым удивлением приняла прекрасный подарок из рук Клавдия Марцелла. На столе она нашла некое подобие вазы, попросила одного из рабов, сопровождавшего господина, принести немного воды для вазы. Когда тот принес воду и вылил ее в вазу, то Винди этот букет цветов поставила в вазу. У нее получился такой красивый букет цветов, что Клавдий Марцелла и все присутствующие стали ей громко хлопать в ладоши.
   И вновь с Винди повторилось вчерашняя история, ей снова ужасно понравился Клавдий Марцелла. Этот взрослый и опытный мужчина, ее, простую девчонку, рассматривал с таким трепетом и обожанием! Какая-та внутренняя сила бросила Винди в его объятия. Только через некоторое время, когда она очнулась, то поняла, что, стоя на цыпочках, целует Клавдия Марцеллу, а он со страстью бывалого мужчины отвечает на ее поцелуи! Эти поцелуи с мужчиной затягивали ее, не позволяли ей оторваться от мужских губ, дурманили ее рассудок. Винди очнулась в тот момент, когда руки Клавдия уже ласкали ее бедра и ей было ужасно приятно от этих ласк! До этого момента ничего подобного с Винди еще никогда не происходило, довольно-таки часто она без трусиков купалась вместе с Валентом и Ханом! Но ни разу, находясь рядом с ними, она никогда ничего подобного не испытывала. Сейчас она хотела только одного, полностью принадлежать этому мужчине!
   - Извини, дорогой, но я страшно голодна! - Произнесла Винди и с силой отстраняя от себя Клавдия Марцелла.
   Клавдий Марцелла с громадным трудом и с затуманенными глазами на шаг отошел от нее, не отрывая глаз от ее тела, проглядывавшее через дыры в порванной столу. Которую она надела прямо на тело, без туники. Эту столу ей вчера принесла Лионелла, ее пришлось натянуть Винди, так как ничего другого из верхнего платья она так и не смогла найти в своей спальне. Во время поцелуев и ласк Клавдий Марцелла эту столу разодрал чуть ли не в клочья. Но и в порванной столе Винди ощущала себя настоящей богиней любви.
   Тем временем Клавдий Марцелла подошел к одному из шкафов, оттуда достал шлафрок и накинул его на плечи Винди. Почти прозрачный халатик пришелся в самую пору, девчонка в мгновение ока превратилась в красивую молодую женщину. Клавдий предложил ей руку, они вдвоем начали подниматься по каменной лестнице на верхний этаж, где в триклинии был приготовлен их поздний завтрак. На каждом этаже они останавливались и целовались, целовались бесчисленное количество раз! На крыше здания стоял столик на низких ножках, вокруг него расположись три кушетки-ложа на двоих. Винди поняла, что их завтрак был сервирован в чисто римском стиле, но не стала против всего этого возражать. Разумеется, ей пришлось вместе с Клавдием Марцеллой возлечь на одну из кушеток-лож. Появились рабы и начали им на глиняные тарелки накладывать различных яств.
   В то утро Винди впервые за все дни своей ссылки в античные времена так и ни разу не вспомнила о существовании, ни Валента, ни Хана и ни Квеция Лектуса. В тот день она была полностью занята сама собой, своими мыслями, своими чувствами и своими переживаниями и, конечно, Клавдием Марцеллой! Вечером этого же дня она стала женщиной, познавшая любовь мужчины!
   2
   Аудиенция у императора Вителлия прошла примерно так, как Валент Марано предполагал. Она проводилась в большой тронном зале с колоннами из белого мрамора. Тронный зал был ярко освещен множеством факелов, развешанных по стенам зала, а также большим количеством свечей, расставленных по залу. В нем сейчас находилось примерно сто человек просителей. В основном это были патриции и сенаторы, пришедшие встретиться с императором Авлом Вителлием, чтобы ему напомнить об обещанном, но так и не полученном поместье, денежном вознаграждении! Все просители были одеты в белые торжественные одежды, на них были белые туники с красными полосами сенаторов, всадников или имперских чиновников. На плечах этих сановников возлежали белые тоги, главный атрибут свободного италийского гражданина.
   Прозвучавшие диким ревом, фанфары известили о скором появлении императора, сановники тут же перестали переговариваться между собой и в спокойной манере перемещаться по тронному залу. Они прошли в ту часть тронного зала, где на подиуме стоял императорский трон, здесь император встречался с достойными представителями италийского народа, своими подданными! В этом месте сенаторы и патриции замерли на своих местах, ожидая появления самого императора. Они с вниманием наблюдали за тем, как появившаяся преторианская гвардия выстраивалась вдоль красной полосы. Эта полоса шла от дверного проема, через него император должен был появиться в тронном зале, и вела до самого его трона. Она была проведена, видимо, для того, чтобы император не заблудился. В этот момент Валент Марано подумал о том, что эта полоса со временем превратиться в ковровую дорожку, по которой будут проходить властители мира будущего. А пока она все еще оставалась красной полосой, перед ней сейчас замерла толпа просителей.
   Новоиспеченный центурион Валент Марано вместе с консулом Гаем Фабием появился с некоторым опозданием в этом тронном зале. Опоздание было вызвано тем, что, когда он после занятий в лагере с солдатами своей контубернии, появился во дворце Муницио, то консул Гай Валент, словно коршун, налетел на него, встречая бранью и криком:
   - Центурион, черт тебя подери, ты что о себе думаешь? Ты где пропадал столько времени? Скоро вечер, мы должны во всеоружии появиться на аудиенции у императора! Ты же, центурион, совсем не готов к этой встрече! У тебя нет одежды для того, чтобы появиться в императорском дворце! Ты дурно пахнешь, от тебя так и несет немытой солдатчиной! Эй, слуги, быстрее разденьте этого новоиспеченного центуриона, отмойте его в термах, позовите массажиста. Приведите его в порядок!
   Набежавшая прислуга, забрала Валента Марано в термы, раздела догола и в течение часа терла, намыливала мыльным корнем и терла, терла и терла. Раб массажист в течение целой вечности занимался его массажем, а затем умасливал его тело, лицо и руки различными маслами, уксусами и мужскими парфюмами. Когда Валент Марано поднялся на ноги с массажного стола, то его так и водило из стороны в сторону. Причем, его шатало не из-за силы рук массажиста, а от непривычных запахов его собственного тела, рук и ног!
   Затем начался слишком уж долгий и весьма сложный процесс одевания с непосредственным участием самого консула Гая Фабия Валента.
   Рабы мгновенно выполняли приказания своего хозяина, они по его приказам тут же приносили различные предметы одежды и тут же их примеряли на Валенте Марано! Если вещи по размеру или по каким-либо другим причинам ему не подходили, то рабы домашние портные тут же их подгоняли под нужный размер или под нужный фасон, или полностью заменяли ту или иную вещь пошивом совершенно новой вещи! Если Валент Марано в этом процессе играл роль бессловесного статиста манекена, то консул Гай Валент играл роль высшего арбитра, каждое слово которого сопровождалось суетой и бегом полусотни рабов!
   По завершению этого процесса Валент Марано стал напоминать некое подобие куклы. Его лицо было прямо-таки разрисовано умелым рабом гримером. Его одели в военную тунику ярко-красного цвета, сшитую и покрашенную в красный цвет из двух куском шерстяной материи, имевшей по бокам и на плечах большие вырезы для головы и рук. На его талии эта туника была подпоясана кингулумом таким образом, чтобы материя туники на животе была бы с небольшим напуском. Подол его туники не доходил до колена, оказывается, именно в этом скрывалось основное отличие военной туники от гражданской. Последняя, по словам консула Гая Валента, тот, сидя в кресле, руководил процессом одевания центуриона Валента Марано, должна была быть чуть ниже колена.
   Поверх этой красивой туники рабы несколько раз пытались надеть на него различные мускульные панцири типа торакс или просто кольчугу, ранее носимые самим консулом, но ни один панцирь так и не подошел Валенту Марано из-за своих слишком уж больших размеров. Кольчугу же отверг Гай Фабий, посчитавший, что она не к лицу Валенту. Пришлось одному из рабов бежать в ближайшую оружейную лавку, принести оттуда несколько пластинчатых панцирей для примерки. Первый же такой панцирь из бронзы идеально подошел Валенту Марано
   - Да, мой младший брат Валент Марано, тебе придется скоро и на меня поработать, чтобы возместить все мои расходы на твое содержание, приобретение униформы и вооружение! - Тут же отшутился Гай Фабий.
   Но в его словах Валент Марано услышал не простую шутку, а некое обещание на будущее, когда ему по просьбе Гая Валента предстоит совершить серьезное дело. Но, как оказалось, консул так и не пожелал раскрывать этой своей тайны до поры до времени. Тем временем Валент Марано посмотрел в зеркало из отполированной бронзы, которое держал перед ним один из рабов. Это было не очень-то качественное зеркало, но и в нем было видно мужественное лицо италийского легионного офицера, центуриона. При виде своего отражения на душе Валента Марано вдруг стало как-то тепло и приятно!
   В этот момент рабы ему на ноги уже надели офицерские башмаки кальцекс. Эти башмаки от солдатских калиг отличались одним уж тем, что они имели невысокие голенища, шнуровку по голень ноги. Затем на его плечи набросили офицерский шарф красного цвета с кручеными золотыми кистями, а на плечи - армейский плащ сагум темно-красного, почти вишневого цвета.
   - Ну, вот, Валент, ты стал более похож на истинного италийского офицера! Я надеюсь, что люди, увидев тебя в этой одеянии центуриона V легиона, уже не станут утверждать, что ты имеешь варварское происхождение, что ты из сарматов?! - Снова пошутил консул Гай Валент. - По крайней мере, сейчас мы можем отправляться на прием к Вителлию, надо бы ему напомнить о том, что императором Римской Империи он во многом стал, благодаря моему Молниеносному легиону Нижнерейнской армии. А то этот пузатенький парнишка стал кое о чем забывать, императорская аудиенция - это удачная возможность ему об напомнить о должке. Так что в случае возникновения какой-либо неприятной неожиданности, типа драки, так ты тогда, Валент Марано, прикрой мне спину.
   Вскоре они оба, второпях, миновали пост гвардейцев преторианской гвардии на входе в императорский дворец. На скорости, чуть ли не бегом они прошли две анфилады помещений дворцового комплекса и оказались в галерее перед тронным залом. Там перед проходом в тронный зала императорского дворца, где и должна была пройти аудиенция, сейчас собрались и толпились все италийские сановники, приглашенные на эту императорскую аудиенцию.
   Проход в тронный зал был перекрыт восемью гвардейцами преторианской гвардии. Опцион, командовавший этим караулом, неизвестно по какой причине, повел себя чрезвычайно заносчиво перед консулом Гаем Валентом. Он лично преградил ему дорогу, нагло заявив, что тот должен сдать оружие, в противном случае он не пропустит консула в тронный зал. От такой наглости Гай Валент опешил и на некоторое время лишился языка. На нем не было никакого оружия за исключением декоративного кинжала, болтавшегося на его поясе легионера. Тут в дело вмешался Валент Марано, коротким хуком правой руки он лишил сознания наглого опциона преторианца. Затем снял с пояса консула декоративный кинжальчик протянул его одному из преторианских гвардейцев и коротко тому сказал:
   - Прими в подарок эту игрушку! А эту мразь, уберите с дороги, сейчас пропоют фанфары.
   И легионер оказался прав, меньше чем через минуту пропели фанфары, возвестившие о скором появлении на публике римского императора Вителлия. Преторианские гвардейцы освободили проход в тронный зал. Двое преторианских гвардейцев подошли к лежавшему на полу опциону, они взяли его за руки, за ноги и потащили в свою дворцовую команду. В тот момент практически все преторианские гвардейцы смотрели с неприкрытой ненавистью на Гая Валента и на Валента Марано. Сенаторы и патриции, толпившиеся перед входом в тронный зал, наградили их обоих дружными аплодисментами. Преторианские гвардейцы с этими сановниками порой обходились гораздо хуже, они, как личная охрана императора, по своему усмотрению могли попросту не допустить любого из этих сановников до встречи с императором Авла Вителлия.
   В тот момент в тронном зале прошел слушок о том, что аудиенция императора немного задерживается, так как якобы тот в данный момент был занят рассмотрением важных государственных дел. В этой связи император через своего кубикулярия попросил приглашенных гостей, немного подождать, как только он покончит с документами, то сразу же выйдет к гостям. В тронном зале Гай Валент, пользуясь возникшей возможностью, начал переходить от одного имперского сановника к сенатору, перебрасываясь с ними накоротке парой или тройкой слов, или же он просто пожимал им руку, чтобы тут же перейти к другой группе людей или к очередному патрицию.
   Валент Марано в этот момент оставался в самом центре тронного зала, он с глубоким интересом рассматривал всех этих пока ему еще незнакомых имперских сановников. Он старался не смешиваться с этой толпой, но порой она его завлекала, затягивала и заставляла двигаться вместе с собой. Тогда и он переходил с места на место в этом зале, пока не забивался в какой-либо дальний угол зала. Последнее место ему позволяло обозревать весь тронный зал, видеть чуть ли не всех приглашенных гостей, а самому избегать их внимания.
   Центурион Валент Марано особенно внимательно наблюдал за перемещениями консула Гая Валента по тронному залу. Ему было интересно следить за тем, с кем из имперских сановников он в данный момент общался, кому просто жал руку, а с кем долго переговаривался! Валент Марано хорошо понимал, что его жизнь изменилась, что теперь ему придется частенько свое время проводить в таком высшем обществе Римской Империи. Поэтому он изо всех сил старался запомнить, если не все, то по крайней мере, некоторые лица этих имперских сановников, с кем именно из них подолгу переговаривался консул! Валент Марано очень не хотел, чтобы это высшее италийское общество его бы отвергло по его же вине, а консул Гай Валент снова примется за свое, он снова попытается его соблазнить и уложить в свою постель.
   В этот момент Гай Валент, наконец-то, прекратил метаться по залу, приветствуя своих знакомых, он остановился, осмотрелся и направился в его угол зала. Подойдя, Гай Фабий привычно хлопнул Валента по плечу и коротко бросил:
   - Сейчас Вителлий доест своего осетра, присланного ему одним из скифских царей. И тогда всех нас запустят в тронный зал! Друзья мне подсказали, что особых неожиданностей в ходе этой аудиенции не предвидится. Сегодня император в плохом настроении и всем откажет. Последнее время император Авл Вителлий только жрет, пьет неразбавленное вино и веселится. да и регулярно ходит в сортир. Он больше ничего не желает слышать и не хочет чем-либо заниматься!
   В этот момент в тронном зале появились еще два офицера преторианской гвардии. Они сопровождали невысокого италийца, одетого в яркую пурпурную одежду императора. Центурион Валент Марано удивился тому, что император Авл Вителлий оказался эдаким толстячком, в нем не было ничего похожего на императорское величие или стать. Император Авл Вителлий был закутан в пурпурную мантию чуть ли не головой, то Валенту в этот момент вдруг показалось, что между рядами гвардейцев преторианцев сейчас проходит эдакий заплывший жиром боров, а не человек. Со своего места в тронном зале он хорошо видел, преторианские офицеры этого человека провели по красной полосе прямо к трону.
   Как только Авл Вителий устроился на троне, то с каким-то отвращением посмотрел на народ, собравшийся в зале и все еще стоявший за красной чертой, а затем небрежно и безнадежно махнул своей пухленькой рукой. Сенаторы, патриции и высшие имперские чиновники тут же пересекли эту красную полосу и неорганизованной толпой ринулись к его трону. В их руках неизвестно откуда вдруг появились листы пергамента. Протягивая эти листы императору Авлу Вителлию, эта толпа сановников ринулась к подножию его императорского трона и его окружила со всех сторон.
   Консул Гай Валент рванулся было вслед за этой толпой сановников, но Валент Марано успел его перехватить и задержать, крепко ухватив за локоть. Консул обернулся и собрался злобно на него наорать из упущенной возможности поговорить с императором Авлом Вителлием. Но, увидев спокойное и уверенное лицо своего младшего брата, сдержался и не побежал вместе со всеми сановниками к императорскому трону. Молодой центурион оставался на месте и продолжал вслушиваться в самого себя. Только что, незнакомый голос, послышавшийся у него в голове, этот внутренний голос его предупредил о том, чтобы они не спешили лицезреть императора!
   В этот момент с трона послышался разгневанный голос императора Авла Вителлия. Оторвав свой зад от трона, он, стоя, кричал, орал, визжал и размахивал руками:
   - Куда и на кого вы прете оглоеды окаянные, сыть ненасытная! Опять вам нужны имперские льготы, привилегия, поместья, денежные вознаграждения?! Хоть бы один из вас, мироеды, мне бы самому чего-либо принес или со мной бы поделился своим богатством?! У меня же ни единого асса не осталось в императорской казне! Очень скоро я уже не смогу купить себе на обед даже римской котлеты! А ну, гниль, пошла отсюда прочь! Преторианцы, я вам приказываю, взашей гоните из тронного зала всех этих гнусных просителей! Сегодня ничего не подаю!
   Когда консул Гай Фабий и центурион Валент Марано приблизились к трону, то император только что прекратил кричать. он устало присел на трон и смотрел на беснующихся внизу просителей его милостей, подперев рукой свою голову! Они продолжали что-то кричать и требовать, протягивая Вителлию свои прошения, написанные на бумаге. Несколько сенаторов и патрициев прорвали линию гвардейцев преторианцев, они забрались на подиум с троном и свои бумаги принялись совать, чуть ли не в лицо императора Авла Вителлия.
   В зале появились четыре офицера преторианской гвардии, они попытались силой сбросить толпу с подиума, освободить императора Вителлия. Но просителей оказалось слишком много, так что их попытка не увенчалась успехом. Какая-то сила внутри Валента Марано подтолкнула его, подсказав, что настало время для их решительных действий. Направленных на освобождение императора Вителлия. Но, прежде чем приступить к штурму, Валент повернулся к консулу Гаю Валенту и ему прошептал на ухо:
   - Не спрашивай ничего, а просто следуй за мной и не отставай! Ничему не удивляйся и поступай также, как и я буду поступать!
   С этими словами Валент рванулся вперед, он на скорости врезался в эту толпу, поднялся на полиум. Там он начал сенаторов и патрициев расталкивать в стороны, громко и самозабвенно крича:
   - Свободу императору Авлу Вителлию! Прочь с дороги, негодяи и гнусные просители! Императорские аудиенции проводятся для того, чтобы выразить уважение и свою личную преданность императору!
   Расталкивая людей в стороны, Валент успевал, посматривать по сторонам. Справа от него так же решительно воевал с патрициями и сенаторами консул Гай Валент. Тот уже пустил в ход свои кулаки, на лицах избиваемых им людей стали появляться синяки и кровавые ссадины.
   Император оторвал свою голову от руки, поднялся на ноги и с огромным любопытством стал понаблюдать за тем, как два офицера V легиона дерутся с толпой его прихлебателей и просителей. Вскоре к легионерам присоединились гвардейцы преторианской гвардии, и тогда пошла большая кулачная потеха. Как вскоре выяснилось, италийцы любили подраться, но истинного кулачного боя они пока еще не знали. Валенту Марано удалось по ходу драки удалось взять под свой контроль действия всех солдат преторианцев. Сразу же организованная сила своими кулаками сломила сопротивление неорганизованных просителей!
   Чем дальше драка отступала от императорского трона, тем более гордым и величавым становился Авл Вителлий. Он выпрямился, этот боров даже стал своим ростом немного выше, попытался свои руки гордо скрестить на груди. Но так и не смог этого сделать, уж слишком пышным оказалась его телосложение. Тогда Вителлий поднял эти свои руки и сложил их на своем большом животе. Авл Вителлий сейчас стоял в истинно императорской позе, с жадным любопытством наблюдая за тем, как хорошо знакомый ему стратег Гай Фабий Валент вместе с неизвестным ему прекрасным юношей сокрушал его врагов. Император выждал еще пару минут, затем свою правую руку он так красиво распростер над дерущимися легионерами и сановниками, чтобы тихим императорским голосом провозгласить:
   - Прекратите взаимную вражду, братья, да пребудет мир со всеми вами!
   Драка в тронном зале императорского дворца мгновенно прекратилась. Легионеры первыми прекратили избивать несчастных италийских граждан, патрициев и сенаторов. Они застенчиво отошли в сторонку. Жестоко побитые, с плачущими лицами сенаторы и патриции вновь протянули императору Авлу Вителлию свои письменные прошения. Авл Вителлий стоял над ними, он гордо и властно улыбался. Ему очень понравилась драка, только что произошедшая в тронном зале его римского дворца.
   Наученные горьким опытом, а также крепкими кулаками легионеров, италийские граждане высшего сословия стояли перед Авлом Вителлием и хранили молчание. Такое молчание еще более понравилось императору Вителлию. Он одобрительно посмотрел в сторону консула Гая Валента и мальчишку центуриона, сразу же подметив, что они очень похожи друг на друга! А затем продолжил свою речь, уже обращаясь к просителям:
   - Прошу извинить меня, но сегодня я был явно не в духе! Мне совершенно не хотелось разговаривать с таким большим количеством просителей. Приходите ко мне завтра или послезавтра, я обязательно встречусь с вами и выслушаю ваши просьбы! Если же государственные дела не позволят мне принять участие в такой встрече, то мой советник Азиатик обязательно с вами встретится.
   Толпа патрициев и сенаторов как-то нерешительно качнулась вперед, словно собираясь преодолеть расстояние, сейчас разделявшее их от императора Авла Вителлия. Н, вспомнив о возможной новой встрече с кулаками легионеров, остановилась в полной нерешительности перед подиумом. А затем зал начали покидать отдельные представители этого италийского высшего общества. Те сенаторы и патриции первыми сообразили, что их только что обманули, что они ничего, кроме новых побоев, от Авла Вителлия, императора Римской империи, не получат. Вслед за наиболее сознательными патрициями потянулись и менее сознательные сенаторы просители.
   Валент Марано совершенно случайно заметил, как в давке, образовавшейся в проходе в тронный зал, кто-то из патрициев или из сенаторов сбил с ног девушку, в тот момент случайно шедшую по этому проходу навстречу толпе имперских сановников. Ему вдруг представилось, что через минуту эту несчастную девчонку эти чертовы просители насмерть затопчут. В мгновение ока он раскидал в стороны италийских патрициев и сенаторов, добрался до упавшей девушки и помог ей подняться на ноги. В какой момент их взгляды пересеклись, Валент Марано заглянул вглубь синевы девичьего взгляда и утонул в них...
   Валент Марано пришел в себя от хлопка по плечу консула консула Гая Валента.Тот стоял перед ним и с удивлением всматривался в его лицо:
   - Братец, что же с тобой случилось? Ты какой-то сам не свой! Неужели эта дочка императора Вителлия произвела на тебя такое впечатление! Нет, братец, так дело не пойдет, ты даже не представляешь, что эта Вителлия из себя на деле представляет! Тебе мой дружеский совет, держись от нее подальше! Да, между прочим, император нас обоих пригласил немного задержаться, поужинать вместе с ним в его узкой компании! Да, мой младший брат. Ты на редкость удачлив! Четыре месяца я служу этому Авлу Вителлию, замещаю его на императорских советах по императорским дела! Но меня впервые пригласили в его узкую компанию!
   3
   Центурион Валент Марано широко раскрытыми глазами рассматривал компанию из придворных и сановников императора Авла Вителлия, собравшуюся в одном из пиршественных триклиниев императорского дворца, и не верил своим глазам. Он и его друзья, Хан и Винди, всегда полагали, что античные времена не знали алкоголя, что италийцы Римской Империи за всю историю существования своей империи так и не изобрели спирта, этого проклятия человеческого рода! Поэтому италийцы так и не познакомились с такими крепкими алкогольными напитками, как водка, коньяк, виски, бренди, ром. Что италийцы максимум чего могли выпить, так это несколько кружек вина, разбавленного или неразбавленного родниковой водой! Правда, при желании и неразбавленным вином можно было бы напиться, но то, что Валент Марано увидел, то ему сразу же стало понятным, что в этом триклинии пили не одно только вино!
   Он замер на пороге триклиния, наблюдая картину пьяной вакханалии под названием "вечерняя трапеза императора Авла Вителлия". Примерно половина гостей уже была в усмерть пьяна, все вокруг было заблевано, на полу образовались целые лужи вина. И в этой блевотине, в лужах винах валялись пьяные люди, много мужчин, одетые в туники сенаторов, патрициев, всадников. Среди них встречались тела и женщин, их было столько, что их на пальцах можно было бы пересчитать, но несколько италийских матрон валялось на полу триклиния. Среди всего этого работали дворцовые рабы, одни поднимали с пола и куда-то уносили гостей, не знавших меру в вине. Другие мыли пол, собирали объедки со столов, одним словом, занимались мокрой уборкой помещения. Третьи рабы готовились к новому поступлению гостей, они с дворцовой кухни начали приносить новые блюда и подносы, горой заваленные различным мясом, с финиками, оливками и порезанные овощами. Всю эту еду они пока складывали на отдельные столы.
   Отдельные гости все еще продолжали по инерции орать здравицы императору, их руки все еще тянулись к кубкам с вином, но в принципе, этот этап императорской пьянки, как понял из сложившейся ситуации Валент Марано, был завершен. Скоро и этих дорогих гостей, пока еще не отключивших, унесут из триклиния, а на их место придут другие уважаемые гости императора Авла Вителлия!
   На следующий день Валент Марано поинтересовался у консула Гая Валента, что это было за вино, наповал сразившее императорских гостей. Консул находился в расстроенных чувствах, так как в отличие от своего младшего брата он все же выпил порядочное количество кубков с вином. Теперь ему требовались два дня, чтобы отойти от выпитого и свой организм привести в порядок. Услышав вопрос Валента Марано, он несколько секунд изучающе смотрел на парня, а затем коротко буркнул:
   - Это было жженого вино! -
   Гай Валент устало откинулся на подушку и снова попытался заснуть. По крайней мере, он закрыл глаза, чтобы не видеть и не слышать этого красавчика в форме младшего центуриона, решившего по утрам задавать наивно идиотские вопросы.
   По школьным учебникам жженое вино или по простому бренди, получали в результате дистилляции виноградного вина, оно было хорошо известно и широко распространено еще в древней Греции. Вчера его подали на десерт гостям императора Авла Вителлия, вот и непривычные к подобному питию италийская знать и набралась на радость своему императору, а тот, оказывается, любил подобным искушением выявлять "врагов" среди своих соратников.
   Напившихся до состояния риз придворных и сановников, дворцовая прислуга все еще выносила из триклиния, когда появился консул Гай Фабий Валент. Ни на что, не обращая внимания, он, видимо, уже не раз бывал на подобных императорских мероприятиях, прошел в триклиний. Там он остановился, осмотрелся и направился к одному из столиков, все заваленному различной едой. Немытыми руками, как это заметил Валент Марано, консул Гай Валент прямо с блюда взял баранью ножку, хорошо прожаренную в очаге на дворцовой кухне, и своими крепкими зубами впился в сочную мякоть баранины. Смачно пережевывая этот кусок мяса, он повернулся лицом и поприветствовал двух женщин, возлежавших на одной из кушеток-лож этого столика. Рядом с этими женщинами на кушетке-ложе еще лежал и мужчина.
   Если судить по его тунике с красной полосой, то этот мужчина был сенатором, но сенатором отключившимся от окружающей его реальности! Консул Гай Валент бесцеремонно этого сенатора схватил за тунику и его сбросил с ложа на пол, сам же возлег на его место, не прерывая разговора с обеими матронами! Двое подбежавших рабов тут же схватили потерявшего сознание сенатора за руки, за ноги и куда-то поволокли. Третий же раб с поклоном предложил консулу глиняный кубок, до краев заполненный жженым вином! Гай Валент взял кубок в руки, что-то сказал своим соседкам и, когда те громко рассмеялись, то этот кубок он влил в себя через широко раскрытый рот!
   Валент Марано, все еще продолжавший стоять у порога триклиния и наблюдавший за тем, как консулом Гай Валент развлекается в этом триклинии. Сам центурион пытался разыскать для себя такое место в этом большом помещении, откуда мог бы наблюдать за всем, что будет здесь происходить, а его бы не замечали! В этом деле ему повезло, Валент Марано вдруг заметил, как в дальнем углу триклиния, слабо освещенного факелами и свечами, освободился столик вместе с тремя кушетками-ложами. Дворцовые рабы только что забрали с одной из кушеток-лож двух мужчин, напившихся до полного бессознательного состояния. Он поспешил занять их место, на одной из освободившихся кушеток-лож он расположился таким образом, чтобы всем посторонним показалось бы, что все места на этом ложе заняты
   На столике, стоявшего перед ним, Валент Марано пододвинул к себе тарелку с виноградом, взял в руки большую кисть очень крупного винограда и принялся по одной виноградинке швырять себе в рот, сосредоточившись на наблюдении за всем тем, что сейчас происходило в триклинии. По всему ощущалось, что он вместе с Гаем Валентом появился в триклинии, когда там начался какой-то перерыв или император Авл Вителлий еще не успел вернуться со своей встречи со своими прихлебателями и просителями. Его столик, заваленный горой разнообразной еды, стоял в центре триклиния, но императорская и две другие кушетки-ложи этого столика пока еще пустовали!
   Консул Гай Валент уже беседовал со своими соседками, заставляя их смеяться над своими шутками. В любом случае обе женщины уже с явным любопытством на него поглядывали. Валент Марано вдруг понял, что сегодня ночью ему домой придется возвращаться, вероятно, в одиночестве. Парень слегка взгрустнул по этому поводу, ему нравились и одновременно не очень-то нравились эти первые дни своей полной самостоятельности. Эти дни, по крайней мере, очень резко и сильно изменили его ссыльную жизнь! В принципе, он был готов ко многому, но он никак не ожидал, что эти изменения будут происходить и привнесут в его угрозу попасть в рабство или угрозу стать жертвой мужеложства!
   До сих пор Валент Марано, как ни старается, пока не может вырваться из силков возможного рабства, куда попал благодаря своей молодости, наивности и подлого обмана со стороны Альбгарда Осмунда, декана V Легиона Жаворонков. За этот подлый обман он сумел его наказать, убив в поединке чести! Как ему недавно рассказал консул Гай Валент, труп декана Альбгарда Осмунда уже сожгли в крематории, а прах его ссыпали в общую могилу легионного кладбища. Этот декан пал от его руки, но, как впоследствии выяснилось, он все же успел его продать консулу Гаю Валенту в сексуальное рабство. Хорошо, что консул Гай Валент оказался чуть более вменяемым человеком, он смог его уговорить и тот ему помог стать младшим центурионом легиона Жаворонков.
   Валент Марано бросил себе в рот очередную виноградину и пытливым взглядом обвел помещение триклиния. Кажется, рабы слегка преуспели, они уже всех пьяных и подвыпивших гостей выволокли из триклиния, вымыли полы, поменяли посуду и принесли много свежей еды. На стол Валента Марано наложили много кусков разнообразного мяса и целых два полностью зажаренных поросенка. За столиком консула Гая Валента уже слышался громкий мужской и женский смех, Гай Валент стал душой компании, он так и сыпал шутками и прибаутками, а в ответ получал смех своих собеседниц. В этот момент Валент Марано вспомнил, как они вдвоем покинули тронный зал и темными дворцовыми коридорами и переходами пошли в этот самый триклиний.
   Уже на первых шагах Валент Марано убедился в том, что императорский дворец был также плохо освещен, как и множество других зданий Рима. Покинув ярко освещенный и полный народа, стражников и гвардейцев тронный зал, Валент Марано и Гай Валент сразу же окунулись в пустые дворцовые помещения, коридоры и переходы, освещение которых составляли два - три факела. Эти факелы были вставлены в специальные настенные кронштейны, но эти кронштейны были расположены на большом друг от друга расстоянии. Порой приходилось идти в полной темноте, с нетерпение дожидаясь, когда впереди покажется огонек света.
   Очень изредка в этих темных дворцовых коридорах можно было бы встретить живое существо. Во время своего перехода Валент Марано и Гай Валент повстречали всего одного человека, да и тот при виде их спиной так плотно прижался к каменной спине, что Валенту Марано показалось, что он ощутил невольную дрожь от страха этого человека, когда он с консулом проходил рядом с ним. Чаще всего им, разумеется, встречались посты или проходящие караулы, состоявшие из гвардейцев преторианской гвардии, они обычно дежурили по два стражника одновременно.
   При приближении к посту охраны Валент Марано и Гай Валент должны были остановиться и представиться стражникам преторианцам. Один из них должен был остановиться и не подходить к посту, другой же должен был приблизиться к постовым, назвать преторианцам свое имя, придворный титул и показать свое лицо. Причем, так постов на их переходе в триклиний оказалось несколько. На первом посту консул Гай Валент вышел к преторианцам и им представился, как положено. В тот момент, когда консул свое лицо демонстрировал гвардейцам, то в голове младшего центуриона вдруг мелькнула одна шаловливая мыслишка, а не попробовать ли ему...
   Видимо, в голове его старшего товарища мелькнула аналогичная мысль, потому что во время перехода консул Гай Валент вполне серьезным голосом произнес:
   - На следующем посту теперь уже ты, Валент Марано, будешь гистрионом и перед преторианцами будешь меня изображать! Встанешь под свет факела, покажешь свое лицо и назовешь мое имя!
   Валент в ответ лишь утвердительно кивнул головой. Он стал с нетерпением ожидать такой возможности, но на этот раз ему в некотором роде не повезло. Так как дальше по дороге больше не оказалось преторианских гвардейцев. Поэтому у них не получилось протестировать свою схожесть на преторианских гвардейцах, п они все же были опытными физиономистами!
   Так слегка забавляясь, они вдвоем проходили один коридор за другим этого большого императорского, пока в одной галерее на них не обрушилась сотня ароматных запахов. Если судит по силе этих запахов, то они вдруг оказались поблизости от дворцовой кухни. Случайно встретившиеся поварята им подсказали, в каком именно триклинии трапезничает император Авл Вителлий.
   Встрепенувшись от дремоты, центурион Валент Марано осмотрелся вокруг себя и понял, что он продремал немалое время. Вновь подошедшие гости уже разобрали большинство кушеток-лож, помещение триклиния наполнился мужскими и женскими голосами. Его столик с двумя другими кушетками-ложами, как и императорский столик, пока еще оставался свободным. Прислушавшись, молодой центурион услышал, как ближайшие к нему сановники, они заняли кушетки-ложа соседнего столика, обсуждали недавнее ночное нападение на усадьбу одного из них. Этот сановник рассказывал:
   - Легионеры, не стесняясь, взяли штурмом мою усадьбу, слов эта была вражеская крепость! Боевыми топорами они высадили ворота усадьбы! Ворвались на двор, там тут же принялись убивать всех рабов мужчин, насиловать рабынь! Я начал переговоры с ними, они потребовали от меня выкуп сестерциями. Но, даже получив от меня выкуп, эти легионеры потребовали, чтобы каждый месяц я им платил бы дань, или молодой рабыней, или...
   - Попридержи язык, уважаемый! Да, и прекращай разговор на такую опасную тему! Видишь, вон, Авл Вителлий, показался со своей сворой прихлебателей и фаворитов! - Перебил этого сановника голос другого человека.
   И действительно в триклинии появилась небольшая группка людей, во главе которой вышагивал невысокий, грузный и весь в пурпуре человек, то был император Авл Вителлий. Эта группка пересекла наискосок зал триклиния, люди прошли, негромко разговаривая между собой, ни на кого из гостей не обращая внимания.
   - Ну, не может наш Вителлий отказаться от той театральности, которой научился, прислуживая самому Нерону! - Вполголоса проговорил Гай Фабий, вдруг оказавшийся рядом с центурионом, Валент Марано даже вздрогнул от такой неожиданности. - Чего только этот человек не делает для того, чтобы быть во всем великим! А велик-то он только в одном, и ты, центурион, это вскоре сам увидишь. Император Авл Вителлий - великий едок! Он может переесть любого человека, живущего на этой земле. И с ним никогда ничего не происходит, ни вздутия живота, ни заворота кишок! Во всем же остальном император Авл Вителлий ничего не знает, не умеет, он ничего не хочет знать и уметь. Живет и постоянно ест, прислушиваясь к пустым советам своих глупцов фаворитов, которыми себя окружил, теряя авторитет и уважением всего италийского народа!
   В этот момент из группы людей, сопровождавших императора, вперед выступил некий Азиатик, один из фаворитов Авла Вителлия. Он недобрым взглядом посмотрел на приглашенных гостей, а затем негромким голосом произнес:
   - Авл Вителлий, император Римской империи, приглашает вас, уважаемые гости, разделить с ним вечернюю трапезу. Вы можете послушать его умные речи и насладиться весельем, которое вам чуть позже предложат дворцовые певцы и актеры.
   Сразу же после слов Азиатика помещение наполнилось голосами гостей. Те, особо не стесняясь императора и его окружения, плотно налегли на еду и на вино. Прислуга только и успевала наполнять вином кубки, несколько рабов виночерпиев расхаживали по триклинию, они едва успевали подливать вино в кубки гостей. Причем, как заметил Валент Марано, два виночерпия, видимо, подливали уже разбавленное вино, третий же виночерпий подходил не ко всем гостям, а, видимо, только к избранным, и им он наливал в кубки неразбавленное вино. Гости ели, пили и громко разговаривали. На пол снова полетели обглоданные кости, недоеденные овощи. Император Авл Вителлий, поднялся на ноги, и у всех на виду самым первым одним залпом опустошил свою глиняный кубок, выпив за здоровье присутствующих. Дальше вечерня трапеза продолжалась уже без лишних вставаний, если тосты и произносились, то они произносились прямо с кушеьое-лож.
   Появилась танцевальная пара, мужчина и женщина, они танцевали на единственном свободном пространстве триклиния, находившегося по правую руку от императора Авла Вителлия. Валент Марано с большим трудом догадался о том, что эти мужчина и женщина сейчас танцуют. Весь их танец заключался в том, что они принимали различные позы, переходя из одной позы в другую. Порой им удавалось каким-то образом, сопровождающей музыки вовсе не было, довольно синхронно менять эти позы. Никто из мужчин гостей не повернул головы в сторону этой пары, только несколько женщин, находившихся в зале триклиния, негромко похлопали италийским танцорам.
   Одновременно молодой центурион Валент Марано не спускал своих глаз со столика, за которым на кушетке-ложе в единственном числе расположился Авл Вителлий своей компанией. Он постоянно что-то ел, его рот и губы постоянно что жевали. Однажды, Валент Марано в руках императора увидел целого поросенка, два таких же поросенка все еще лежали на его столе, так этого поросенка толстяк император умял за минуту и тут же его запил кубком неразбавленного вина. Пока Авл Вителлий ел поросенка, его лизоблюды, выгибая спины и заглядывая императору в рот, что-то смешное ему рассказывали. Доев поросенка, и о волосы на голове раба вытерев свои руки, император заржал, подперев бока своими руками! Оказывается, это была любимая поза для смеха это императора, именно таким образом он любил смеяться.
   В этот момент, перекрывая императорское беспардонное ржание, по залу триклиния послышались аплодисменты, крики восхищения и одобрения. Увлеченный наблюдением за императором Авлом Вителлием и его окружением Валент Марано пропустил выступления флейтиста. Правда, в руках флейтист держал простую свирель, сейчас он всем кланялся и прикладывал руку к сердцу, благодаря за хороший и теплый прием. Громче все его приветствовали обе женщины соседки консула Гая Валента по кушетке-дожу.
   Недовольный тем, что ему так и не дали посмеяться, император Авд Вителлий зло вздернул голову, желая, отругать всеъ тех, кто так и не дал ему от души насмеяться. Но внезапно он увидел консула Гая Фабия Валента, вскочил на ноги, замахал руками и прокричал на весь триклиний.
   - Я приветствую тебя, мой славный стратег! Хотел бы встретиться с тобой и переговорить наедине! Поблизости имеется помещение, где мы могли бы переговорить и никто нам там не помешает! Так иди ко мне, из триклиния в то помещение мы отправимся! Своим женщинам пообещай, что ты их не бросаешь, что к ним вернешься немногим позже, после разговора со мной!
   Явно недовольный консул Гай Фабий Валент поднялся на ноги и побрел, обходя столики с пирующими людьми, к императорскому столику. Валент Марано сразу же подметил, что его старший брат явно не хотел общаться с императором. Он не прошел и половины своего пути до императорского столика, как Авл Вителлий вдруг поинтересовался:
   - Да, между прочим консул, я сегодня вечером пару раз видел тебя с молодым и красивым центурионом! Он, что твой новый любовник? Где он сейчас находится? Пригласи его с собой! Мне приятно будет побеседовать с вами обоими, так что возьми его с собой!
   Гай Валент повернулся в сторону Валент Марано и махнул ему рукой, мол, собирайся и следуй за мной. Вскоре они вместе с императором Авлом Вителлием входили в помещение, ярко освещенное одними только свечами Азиатик, сопровождавший всю компанию, замер у проема, ведущего в помещение, он не стал переступать его порога, ожидая на то разрешение самого императора. Авл Вителлий прошел мимо своего помощника, сказав:
   - Тебе там делать нечего, по этому вопросу я сам с ними переговорю!
   И тот, зло посмотрев на Валента Марано, кака побитая собака, отправился обратно в триклиний.
   Уже в помещение Авл Вителлий подошел к большому каменному столу, взял со стола кувшин и кубок. Плесканул себе вина в кубок и с этим кубком в руке он развернулся лицом к консулу и центуриону и шутливо проговорил:
   - Ну, что братцы, будете сразу признаваться, кто из вас кто?
   Вперед шагнул центурион Валент Марано и, прижав кулак правой руки к седцу, громко отчеканил:
   - Позвольте, Твое Величество, представиться, Валент Марано, младший центурион V легиона Жаворонков!
   - Хорошо, хорошо. Малыш! На официоз мы перейдем несколько позже. Сейчас происходит встреча друзей, простых друзей и я надеюсь на то, что ты, малыш, со временем станешь нашим самым близким другом! И где ты, Гай Валент, нашел такого красавчика? Может быть, ты, консул, все-таки поделишься своим секретом, ты находишь там, где другие ничего не находят!
   - Да, нет у меня никаких от тебя каких-либо секретов, Твое Величество! Этот паренек мой младший братец. Приехал на заработки в Рим, вот я и помог устроиться в мой легион!
   - Что-то ты, Гай Валент, темнишь, не всю правду мне говоришь! Значит, этот красавчик твой брат, твоя кровь, как ты говоришь! Ну, тогда скажи, откуда у этого деревенского паренька такие познания в военном деле. Пятьдесят четыре из пятидесяти восьми центурионов за него подняли свои руки! Ты мне только скажи, когда подобное случалось? Когда такое могло случиться, чтобы простой паренек из деревни мог бы левой рукой убить одного из твоих лучших деканов! Ну, да, ладно, отставим это дело в сторону, но мы к нему обязательно вернемся. Теперь о серьезном деле! Консул Гай Фабий Валент, до меня дошли слухи, что против меня назревает заговор! И в заговор вовлечен один римский легион!
   - Но только не V, Твое Величество, мы Жаворонки люди честные и в заговорах не участвуем!
   - Знаю, знаю и охотно верю твоим словам, поэтому тебя и твоего братишку позвал на секретную беседу! Заговор решили устроить гвардейцы Преторианской гвардии, они недовольны тем, что я им якобы мало плачу, задерживаю выплаты. Вот они решили на мой престол посадить своего императора! Самое страшное в этом заговоре одно уж то, что я полностью нахожусь в их руках, так как они в настоящее время являются моей личной охраной. Ты уж подумай над тем, как заменить мою стражу твоими легионерами или легионерами консула Авла Цецины.
   При упоминании имени Авла Цецины консул Гай Фабий сильно вздрогнул и лицо его перекосило от нескрываемой злобы. В этот момент Центурион Валент Марано мрачно подумал о том, что император Авл Вителлий оказался не плохим психологом. Он, оказывается, хорошо знал, как нужно строить разговор с тем или иным человеком, как можно его заставить хорошо выполнить получаемое задание, стоит или не стоит при нем упоминать имя его личного противника?! Ведь, консул Гай Валент теперь в лепешку расшибется, выполняя это задание своего императора. Он сделает все возможное или невозможное, чтобы своего личного врага не допустить до выполнения этого задания. Он кулак правой руки прижал к своей груди и проговорил смиренным голосом:
   - Твое величество, все исполню в точности, как ты приказал. Мы сформируем две манипулы, одна займется разоружением гвардейцев в городской казарме, а другой мы заменим гвардейцев дворцовой охраны!
   - Гай Валент, ты также подумай о том, кто с твоей стороны станет во главе моей новой охраны?! Тит Виний, мой советник, тут мне вчера посоветовал, чтобы один командир моей охраны был бы от Авла Цецины, чтобы его не обидеть своим недоверием, и один - от тебя Гай Валент.
   - Ты мне, что доверяешь, Твое величество?
   - Если бы не доверял, то сейчас не разговаривал бы с тобой по такому важному вопросу!
   - Тогда почему, чтобы ты мне не поручал, то везде во всех вопросах ты противопоставляешь мне консула Авла Цецину Алиена? Ты же сам хорошо помнишь, как он оплошал под Кремоной! Если бы не мои легионы, то сейчас Отон все еще был бы императором! Мои Жаворонки подарили тебе престол!
   - Да, Гай Валент, я это хорошо помню и поверь, что очень ценю и этого я никогда не забуду. Ты и консул Авл Цецина, каждый из вас по-своему принес мне римский престол. За это я вам премного благодарен. Так что говори, чем же ты так недоволен?
   - Ты обещал мне поместье семейства Виниев, но это твое обещание так и осталось обещанием.
   - Хорошо, ты получишь эту усадьбу. Завтра я пришлю дарственную бумагу. Но мы не закончила разговора о Преторианской гвардии. Кто с твоей стороны будут командовать моей личной охраной?
   - Центурион Валент Марано, мой младший брат!
   Таким образом, и совершенно неожиданно для самого себя Валент Марано был из младшего центуриона произведен в полного центуриона, это произошло всего лишь через пару дней со дня начала его службы в легионе Жаворонков. Причем, именно император Авл Вителлий самолично произвел его в центурионы. В его униформе практически ничего не изменилось, но когда он вернулся в триклиний, где все еще продолжалось пиршество, то был встречен радостными криками, здравицами со стороны гостей. Они спешили поприветствовать его, поздравляли с новым назначением и распить с ним кубок вина! С этого момента резко изменилось о к нему отношение и со стороны прислуги, рабы начали кланяться ему, как только он переводил на них свой взгляд.
   Центуриону Валенту Марано удалось вернуться в свой плохо освещенный угол и вновь расположиться на своей прежней кушетке-ложе за столиком. Соседи у него за время его отсутствия так и не появились. Расположившись на кушетке-ложе, Валент Марано, наконец-то, сообразил, что он только что стал центурионом и начальником императорской стражи. Созданием такой императорской стражи из легионеров V легиона он решил заняться первым делом завтра. А сегодня он может наслаждаться своей жизнью в античных веках.
   Только после этих мыслей центурион обнаружил, что он в своих руках продолжает держать кубок с вином. Как он ни пытался, так и не смог вспомнить, кто же именно из гостей этот кубок с вином засунул ему в руки. Для начала он своими губами слегка коснулся этого вина, и понял, что у него в кубке - жженое вино. Чтобы разобраться в том, что же это такое жженое вино, сделал маленький глоток и тут дико закашлялся. Валент никогда не был особенно большим любителем вина или просто выпивки, но это жженое вино, по его мнению, по своей крепости уже не было вином, чем-то напоминало молодой, не выдержанный коньяк. Валент Марано не стал далее допивать кубок с жженым вином. Оно ему совершенно не понравилось, он решил в дальнейшее питьодну только родниковую воду.
   К этому времени консул Гай Валент присоединился уже к своим двум женщинам соседкам и вместе с ними глушил вино кубками. Никто из присутствующих на вечерней императорской трапезе не знал того, что сегодня консул и центурион Валент Марано, каждый из них стал на миллион сестерций богаче. Гости в триклинии продолжали есть, пить и веселиться, кто как мог. Прежде чем опрокинуть кубок вина в свое горло, каждый из пирующих отламывал кусочек поджаренного хлеба. чтобы бросить его в свой кубок с вином.
   В самый разгар пира, когда гости вместе с императором одно за другим поедали вкусные мясные, рыбные блюда, в зале вдруг промелькнула какая-то тень, которая осторожно пробиралась среди кушеток-лож и столиков с едой. Валент Марано сразу же заметил эту подозрительную тень, тень незаметно подбиралась то к одной, то к другой кушетки-ложу, она что-то там вынюхивала. По такому ее поведению можно было понять, что эта тень явно кого-то разыскивала. Валент Марано удивился до глубины души, когда эта тень, оказавшись поблизости от его кушетки-ложа, совершенно неожиданно на него взобралась. Она, словно кошка, удобно нем устроилась, стараясь его не касаться. К ней тут же подбежал раб, на серебряном подносе он этой тени принес хорошо поджаренных перепелов. Тень тут же принялась за еду, сладко от удовольствия причмокивая губами и облизывая свои пальчики, показавшиеся Валенту Марано удивительно красивыми.
   - Чего на меня уставился, центурион. Дай мне свой кубок с вином! - Женским голоском вдруг потребовала тень.
   Машинально, действуя больше по понуждению, чем по разумению, Валент Марано протянул тени свой кубок, в нем еще оставалось так ему не понравившееся жженое вино. Тень эту кружку моментально опрокинула в свою горло, от удовольствия она громко причмокнула губами и тут же поинтересовалась:
   - А почему так мало?
   Валенту Марано было совершенно нечего ответить на этот вопрос. Тень тут же протянула проходившему мимо виночерпию кубок Валента Марано и приказала:
   - Налей мне полный кубок!
   - Но господин запретил нам наливать тебе жженого вина! Он сказал, что прикажет казнить любого раба, если тот нальет тебе жженого вина!
   - Так ведь, это тебя казнят, а не меня! Сказала тебе, давай, наливай, а то я сама отрублю твою голову! - Суровым женским голоском потребовала тень.
   Эта тень почему очень понравилась молодому центуриону.
   Глава 9
   1
   Винди вдруг почувствовала себя птицей, посаженной в золотую клетку. Клавдий Марцелла позволил ей делать все, чего бы она не пожелала. Хочет прогуляться по улицам города, никаких проблем, иди и гуляй, скоько твоей душе не взбредет. Но после нескольких шагов Винди по мостовой какой-либо римской улице, эта прогулка теряла свой смысл. Ее в тот момент окружало не менее двух десятков телохранителей, не спускавших с нее своих глаз, и не меньшее число рабынь и рабов, ловящих каждый ее взгляд и постоянно спрашивающих:
   - Госпожа, не желаете ли купить вот этот индийский материал, он так пойдет к вашим волосам!
   После этих слов прогулка по городу для Винди превращалась в полную бессмыслицу. Она так привыкла к полной свободе, пребывая вместе со своими друзьями, что так называемая семейная свобода с каждым днем превращалась для нее в настоящую каторгу. Аналогичным образом была извращена ее идея шопинга, ну, какой смысл Винди было ходить во купеческим лавкам и покупать себе сережки, колечки, когда ее телохранители выбирали определенную лавку, выбрасывали всех покупателей и продавцов из этой лавки и весь товар выкладывали ей напоказ!
   После такого шопинга у Винди начали сдавать нервы, она отправлялась на кухню и там устраивала небольшой скандал, укоряя поваров, что они не так готовят! В основном такие походы на кухню они воспринимала, как возможность поправить свои нервы и пообщаться с людьми. Но после того, как однажды она пришла на кухню излить свою душу и там обнаружила совершенно незнакомые ей лица поваров, то и эта возможность пообщаться с людьми потеряла смысл. Оказывается, Клавдий Марцелла, узнав об этой привычки Винди, весь прежний состав кухонной прислуги наказал десятью ударами кнута, заковал в ножные кандалы и отправил в одно из своих дальних поместий пахать на коровах землю.
   В принципе, Винди могла бы пережить все эти мелочи семейной жизни, но семейной жизни, как таковой у нее не было. Во-первых, Клавдий Марцелла так и не сделал ее предложения своей руки и сердца. Некоторое время она еще ждала и надеялась, что о исправится и однажды утром ее разбудит и попросит ее стать ему женой! Самым страшным ударом для Винди оказалось новость о том, что она не первая и, вероятно, не последняя у Клавдия Марцелла. Одна из рабынь ей на ушко нашептала о том, что старшая служанка Лионелла в свое время два года грела постель для Клавдия Марцелла, и сейчас старшей служанкой, но уже простой рабыней, воспитывает его дочку. Тогда еще Винди подумала о том, что своей любовью она его завоюет, но, похоже, она саму себя переоценила в этом вопросе!
   Если в начале Клавдий Марцелла много говорил о своей любви к ней, постоянно требовал этой любви, то через неделю страсти, он вдруг ей заявил, что ему нужно появиться в Сенате, так как там без него не решаются много вопросов имперской важности. И он практически прямо из ее постели отправился на работу. Тогда Винди полуодетая и разгневанная выскочила на открытую лоджию и со второго этажа домуса наблюдала за тем, как Клавдий Марцелла, согнувшись в три погибели, залез в паланкин, стоявший на специальных подставках рядом с выходом из домуса. Прежде чем, задернуть занавеску он пару слов сказал старшему рабу носильщиков. Шесть рабов носильщиков взяли этот паланкин за ручки, единым рывков они вскинули его на плечи, и ровным шагом вышли на улицу.
   Гнев Винди еще более увеличился, когда Клавдий Марцелла покинул свой домус, он так и не своей поднял головы, не посмотрел на второй этаж своего домуса, чтобы хотя бы попрощаться с ней взглядом. Внутри души своей эта молодая женщина вдруг поняла, что все ее ожидания напрасны, ей никогда не быть женой этого жесткосердечного италийца! Впервые она вспомнила о своем луке, оставшемся в поместье "Марано", даже пожалела о том, что сейчас его не было в ее руках! Вспомнила о толстяке Хане, красавчике Валенте и о Квеции Лектусе, подымала не послать ли им зов о помощи, но тут же передумала обращаться за помощью к друзьям. Она решила свои дела решать самой. Как только паланкин с Клавдием Марцеллой скрылся за поворотом улицы, она почувствовала себя усталой, разбитой и слегка промерзшей из-за утреннего свежего ветерка. \
   Она еще немного постояла в лоджии, вспоминая, что Клавдий Марцелла рассказывал ей об этом доме. Семья Марцеллов была древним римским родом, ее члены имели несколько богатых поместий и усадьб, разбросанных по многим провинциям Римской Империи. Клавдий Марцелла прослыл большим домоседом, он не любил проводить много времени в дороге, когда из ближайшего к городу поместья ему приходилось сначала ехать в квадриге, затем в неудобном паланкине тащиться по городским улицам к Форуму. Итак, повторялось каждый день с того момента, как он стал принцепсом римского Сената, поэтому он специально приобрел этот римский домус, расположенной на улице, которая проходила всего в нескольких шагах от Форума.
   По дороге в спальню она попросила встретившегося ей раба, найти старшую служанку дома и попросить ее зайти к ней. Раб удивленно посмотрел на нее, а затем утвердительно кивнул головой. Винди же дошла до спальни, перешагнула порог дверного проема, к ее удивлению помещения этого домуса вообще не имели дверей. С короткого разбега, она одним прыжком вскочила на постель, чтобы тут же закутаться с головой в легкое, но очень теплое одеяло.
   Винди уже почти засыпала, когда в ее спальне появилась старшая служанка, рабыня Лионелла. Она вдруг себя повела самым неожиданным образом. Лионелла подошла к кровати, резким движением рук сбросила с нее одеяло и заговорила голосом с повелительными тонами:
   - Эй, ты, пришлая сарматка, почему ты до сих пор валяешься в постели моего господина? Ты отработала свою ночь, а теперь проваливай, пошла отсюда прочь! Ни рабыням, ни женщинам не разрешается без дополнительного на то разрешения самого хозяина оставаться в его постели, когда он сам отсутствует! Так что тебе, сарматка, здесь, в спальне хозяина, больше нечего делать! Я же, как старшая служанка, являюсь инструментом исполнения его воли и приказаний! Не будешь мне подчиняться, то раб Орест выдерет тебя кнутом, бросив на козлы для порки рабов и рабынь. Для начала, десяти ударов кнутом будет для тебя достаточным наказанием из-за твоего непослушания! А теперь, негодная, пошла прочь...
   Но дальше произошло то, чего не ожидали, ни сама Винди, ни тем более Лионелла. В одно мгновения разгневанной пантерой Винди взлетела с кровати и набросилась на Лионеллу, провела с ней простейший прием, бросок через бедро. В результате броска эта старшая рабыня распростерлась на полу спальни. Винди подошла к ней и свою босую ногу поставила на грудь Лионеллы, не позволяя ей подняться на ноги. К ее шее она приставила острый нож, неизвестно откуда вдруг появившийся в ее руке.
   Затем Винди приникла губами к уху Лионеллы и со змеиными интонациями ей прошептала:
   - Дорогуша, я хочу, кое-что услышать от тебя! Но ты должна мне сказать только правду, одну только правду! Если же солжешь, то я убью тебя вот этим ножом! Так что, дорогуша, скажи-ка мне чьи слова ты только что повторила? Это были твои слова, или же тебя попросил их произнести Клавдий Марцелла?
   В данный момент Лионелла оказалась в состоянии аффекта, она пока еще не успела разобраться во всем только что с ней произошедшем, не успела оценить положение, в котором внезапно для себя оказалась. Лионеллу страшно напугал нож, приставленный сарматкой к ее горлу. Не отрывая своих глаз от этой узкой полоски смерти, она прошептала только несколько слов на каком-то другом языке, но не латыни. Винди предположила, что старшая рабыня, возможно, вспомнила свой родной язык и сейчас она на нем попыталась ответить на поставленный вопрос!
   - Я всегда поступаю подобным образом с новыми любовницами Клавдия. Если они свободные гражданки империи, то я их выбрасываю за дверь на улицу. Если же они рабыни, то тут же отправляю их на перевоспитание в нашу рабскую клеть.
   - Лионелла, этим ты хочешь мне сказать о том, что Клавдий, уходя на работу, тебя не предупредил о том, чтобы ты не вела бы себя так, как обычно ведешь себя с его любовницами?!
   - Я каждое утро его провожаю до выхода на улицу! Каждое утро во время этих проводов я получаю от него указания на день! Сегодня утром я тоже провожала своего господина! Он дал мне несколько указаний, но ни единым словом не помянул тебя. - Едва слышным голосом прошептала Лионелла.
   Винди выпрямилась, убрала свою ногу с груди Лионеллы. Сама, не зная, почему, она свой нож подбросила высоко вверх, в апогее броска он растворился в воздухе. По явной вине Клавдия Марцелла она вдруг оказалась в несколько двусмысленной ситуации! Можно было бы, конечно, предположить, что этой ситуацией Клавдий ее испытывал, хотел узнать, станет ли она бессловесной рабыней, или же сумеет за себя достойно постоять и тогда он сделает ее своей женой?! Все это время Лионелла безмолвно лежала на полу у ее ног, видимо, ожидая ее разрешения нато, чтобы подняться на ноги?! Тогда Винди сама наклонилась, протянула рабыне руку, та после нескольких секунд колебаний взяла ее руку. Винди поняла, что Лионелла приняла ее предложение о дружбе, она помогла служанке подняться на ноги, а затем ей сказала спокойным голосом:
   - Ты знаешь, Лионелла, я могу, если, разумеется, этого захочу, сейчас навсегда покинуть домус Марцелла! Я свободная женщина, как того желаю, так и поступаю! Но я решила некоторое время пожить в этом домусе, посмотреть, как будут складываться мои дела с Клавдием Марцеллой?! В этой связи я хочу иметь свою собственную спальню! Ты не можешь ли мне подсказать, имеется ли в этом домусе достаточно большое помещение с дверью?
   - Да, моя госпожа! -
   Радостно ответила Лионелла. Эта рабыня служанка, наконец-то, сообразила, что ее никто не будет убивать. Сейчас она стояла перед Винди и в знак уважения к госпоже она сделала книксен.
   - Тогда, как новая госпожа этого домуса, я тебе приказываю, Лионелла, в этом домусе ты должна найти подходящее помещение для моей новой спальни. Спальня должна иметь достаточно большое и желательно теплое помещение с дверью. В нем следует установить большую кровать, а стены моей спальни следует задрапировать дорогими материями. Ну, а чуть позже я подскажу, что нужно будет туда тебе подкупить из мебели для этой спальни. Да, спальня должна быть устроена к сегодняшнему вечеру.
   - Моя госпожа, на первом этаже домуса такое большое помещение мы вряд ли найдем! На втором этаже домуса много свободных помещений, но подойдет ли вам второй этаж?
   - Ничего страшного я в этом не вижу, Лионелла! Второй этаж, - так второй этаж! Только повторяю, свою новую спальню я хочу иметь готовой уже к сегодняшнему вечеру.
   - Постараюсь для этого сделать все возможное со своей стороны, моя госпожа!
   - Хорошо, значит, мы об этом договорились! А теперь, Лионелла, прикажи своим рабам для меня приготовить термы. Я хочу помыться! В ее раздевалку пусть принесут виноград и еще какие-либо фрукты. Сегодня в термах я проведу много времени, мне о многом нужно подумать. А теперь, Лионелла, последний мой вопрос и просьба, имеется ли библиотека в этом доме?
   - Да, моя госпожа, второй этаж, первая дверь направо. Дверь библиотеки никогда не запирается. Мой господин, Клавдий Марцелла любит в ней работать по вечерам.
   - А теперь, где находится моя старая одежда?
   - Господин специально попросил меня сообщить вам о том, что эту одежду мы можем вам передать, но носить ее женщине неприлично, так как она ничем не отличается от мужской и слишком коротка для приличной женщины! Женщины у нас носят тунику и столу длинные до пять! В домусе вы можете обходиться этой легкой одеждой, в которой вы сейчас одеты! Эта стола вам очень к лицу!
   - Лионелла, в вопросе одежды, давай, мы с тобой будем поступать следующим образом. В моей спальне будет отдельный одежный гардероб, который я буду сама заполнять предметами своей одежды, купленные мною же в одежных лавках. Сегодня же я, так и быть похожу, в вашей одежде, но в раздевалку термы ты принеси мне какой-либо другой вариант домашней одежды, составленный из длинных женских рубах и штанов!
   - Но женщины не носят никаких штанов в нашей империи, у нас на штаны даже нет моды! Только варвары мужчины из восточных стран надевают штаны под туники. У нас же римлян, мужчин и женщин, принято под туниками носить одни только набедренные повязки!
   - Не забывай, Лионелла, что по рождению я сарматка! А штаны даже для женщин удобны, сексуальны! И главное, они мне очень нравятся, Лионелла! Итак, я пошла в библиотеку, а затем спущусь в термы.
   Когда Винди вошла в библиотеку, то сразу же поняла, что Клавдий Марцелла много времени проводит в этой своей домашней библиотеке. Она занимала большое и светлое помещение на втором этаже домуса. Помещение библиотеки было заставлено многими стеллажами, на их полках лежало множество свитков и рукописей.
   Винди перешагнула порог библиотеку и сразу же направилась к стеллажам со свитками. Первым делом ей хотелось разобраться, существует ли каталог или какая-либо другая систематика в этой библиотеке? Словом, Винди переходила от одного стеллажа к другому, брала в руки свитки, разворачивала их, пытаясь проникнуть в суть написанного в этих свитках. Но как бы она не старалась, она могла мало чего могла прочитать, понять и разобрать в том, что же именно каллиграфическим почерком было написано в этих свитках. Она так и не смогла до конца разобраться во всех этих свитках, казалось бы кучами лежавших на полках стеллажей!
   В проеме входа в библиотеку появился незнакомый раб. Это был молодой человек с рабским ошейником на шее, смиренно замер у порога, ожидая ее указаний.
   - Кто ты, чем в библиотеке занимаешься? - Несколько грубовато поинтересовалась Винди.
   - Меня зовут Матея, я местный библиотекарь! Госпожа Лионелла попросила меня пройти в библиотеку, вам помочь в ней разобраться.
   - Спасибо, что пришел, Матея! Я действительно не смогла разобраться в систематике этой библиотеки. И в этом вопросе мне, наверняка, потребуется твоя помощь. Но сейчас я покидаю это помещение, поэтому ты мне пока не нужен. Возможно, завтра или послезавтра я начну здесь работать, вот тогда мне и потребуется твоя помощь.
   В термах Винди провела часа три или четыре, к этому времени она проголодалась, но прерывать купание в горячей купели ей не захотелось. Поэтому она ограничилась заранее принесенным виноградом, авокадо и двумя грушами, чтобы утолить свой голод. Все это время, лежа в купели, она размышляла о том, что же ей делать дальше, чем заняться?
   Почему-то Винди была уверена в том, что, если она захочет, то в любой момент сможет покинуть Клавдия Марцелла. Но ей страшно не хотелось возвращаться в поместье "Марано", где ей было совершенно нечем заняться! Главное, там не было Клавдия Марцелла, он стал ее не первой любовью, но первым мужчиной в ее жизни, как женщины! Винди хорошо понимала, что, покинув его домус, он уже никогда к нему не вернется, а он ее все еще тянул к себе и очень привлекал. Винди жаждала мужской любви, друзья, товарищи, приятели ей уже до смерти надоели. С ними можно было бы провести свободное время, пофлиртовать, но не полюбить!
   С появлением же Клавдия Марцелла, ее жизнь сразу стала привлекательна, красочна и разнообразна, она приобрела оттенки, которых ранее не существовали в ее жизни. Таким образом, получалось, что настало ее время дарить свою любовь мужчине! Она тут же пыталась разгадать секреты и тайны мужской любви, но лишь только наткнулась на мужское безразличие к этому вопросу! Винди очень не хотелось делать вывод о том, что мужчины менее предрасположены к семейной жизни, чем, скажем, женщины! Но ее первый опыт жизни с этим италийцем, как бы подтверждал этот вывод.
   Постепенно Винди, лежа в горячей ванне, саму себя же убедила в том, что ей все же стоит повременить со своим побегом от Клавдия Марцелла. Что она должна попробовать сделать его мужчиной своей мечты, если этого не получиться, тогда ей будет нужно принимать соответствующее решения! Таким образом, Винди решила немного подождать, что будет происходить с Клавдием Марцелла и во что выльется ее любовь к нему?!
   Одновременно Винди решила, при первой же возможности посетить "Марано", чтобы узнать последние новости о Валенте, Хане, да и о самом Квеции Лектусе, друзья остаются друзьями и сегодня по ним душа этой девчонки болела. Она также хотела забрать свою лошадку Веселку из конюшни поместья, по которой начала скучать.
   Вернувшись в раздевалку терм, Винди там обнаружила свою новую одежду, подобранную Лионеллой и аккуратно сложенную стопкой. Новая туника от прежней туники отличалась только тем, что она была пошита из козьей шерсти более грубой обработки. А также тем, что она имела большие размеры, к примеру, ее длина доходила до пяток. Поверх туники ей пришлось накинуть столу, женскую верхнюю одежду, она со временем превратится в верхнее платье женщин. В этой кипе новой одежды Винди так и не нашла запрошенных ею женских штанов, видимо, Лионелла не сумела таковых найти во всей женской одежде, имевшейся в домусе Марцелла.
   Первым делом Винди завязала на себе набедренную повязку, немного повертелась на месте пытаясь разглядеть, как сидит и выглядит на ней эта набедренная повязка. В принципе набедренная повязка особо не связывала ее движений, но Винди все же показалось, что прежние трусики были все же более удобными для носки. В тот момент она пожалела о том, что княжеские судьи, вынося приговор, слишком жестко подошли к составлению перечню вещей, разрешенных ссыльным брать с собой в дорогу. В этой связи она попросту не могла взять с собой в ссылку пару десяток таких женских трусиков. Здесь она ими, наверняка, произвела бы фурор, но того, что уже сделано, уже не воротишь!
   Затем Винди повязала на себя нагрудную повязку для поддержания груди, но тут же пренебрежительно отбросила ее в сторону, ее грудь была в идеальном состоянии, она не нуждалась в дополнительной поддержке. Натянув на себя новую тунику, Винди снова повертелась на месте, желая разглядеть саму же себя в этом новом одеянии. Поверх туники она накинула столу и, завязав завязки по ее бокам, сразу же почувствовала себя настоящей италийской матроной! Во всей этой одежде ей было не стыдной теперь появиться на улицах Рима. Одновременно вполголоса она проклинала себя за то, что в ссылку не взяла нормального зеркала, Хан его бы дотащил, он ведь такой здоровяк, что ему все по плечу!
   В конце концов, перестав вертеться, разглядывать себя, Винди покинула раздевалку терм, она снова отправилась в спальню, где моментально заснула. Она спала так глубоко, что не видела и не слышала, как несколько на пороге спальни появлялась Лионелла. Рабыня подолгу стояла у постели, рассматривала спящую девчонку. Лионелла так и не рискнула разбудить Винди, и ей сообщить, что ее спальня почти готова.
   Винди была разбужена терпким запахом мужчины, крепкими мужскими поцелуями. Это Клавдий Марцелла, неожиданно рано вернувшийся домой. Он прямо с порога спальни набросился на спящую красавицу сарматку. В тот момент Винди снился сказочный прекрасный сон о принце, желавшим ее поцеловать. Сказочные поцелуи вдруг продолжились реальными мужскими поцелуями! Сказочный принц как бы перенесся в реальность, он продолжил ее целовать. Войдя во вкус мужских поцелуев, девчонка потянулась всем своим телом, торопливо скинула с себя тунику, желая прижаться, слиться в единое целое с телом этого сказочного принца. Ее губы сами собой стали горячо отвечать на реальные мужские поцелуи!
  
   2
   Центурион Валент Марано стоял немного поодаль от учебно-тренировочного поля, откуда он мог наблюдать за тем, как легионеры его манипулы вновь и вновь повторяли упражнения с мечом и с щитом. Солдаты работали мечами, по своей форме и заточке лезвия эти мечи не были привычными им гладиусами. У них в руках были кельтские мечи спата. Спата от гладиуса отличалась более длинным и обоюдоострым клинком. Клинок спаты в отличии от гладиуса позволял солдату наносить не только колющие, но и режущие удары. Этим мечом в итальянской армии вооружались как пехота, так и конница, но очень редко, так как предпочтение все же отдавалась гладиусу. Уж очень им италийские легионеры хорошо сражались в строю!
   Вот и сейчас на учебно-тренировочном поле, сплошь заставленного столбами в рост среднего человека, солдаты его манипулы овладевали искусством сражаться этими спатами. Одни солдаты в строю контубернии занимались отработкой силовых ударов по этому столбу, окружив столб со всех сторон они наносили по нему по нему сильнейшие колющие удары. Солдаты других контуберний, окружив другой такой столб, рубили его своими спатами, наносили по нему режущие удары. Причем, они били по столбу с такой крестьянской силой, что во все стороны от него летела щепа!
   Манипула центуриона Валента Марано стала первой и, вероятно, последней манипулой в V легионе Жаворонков, полностью перешедшей на эти кельтские мечи спата. Все дело заключалось в том, что уже завтра солдаты его манипулы должны будут заступить на дежурство по охране императора Авла Вителлия и его императорского дворца. Они должны заменить гвардейцев преторианцев, этим гвардейцам император выразил свое недоверие и решил распустить Преторианскую гвардию. С завтрашнего дня легионеры манипулы центуриона Валента Марано вместе с манипулой XII легиона консула Авла Цецины будут охранять священную особу италийского императора Авла Вителлия.
   У центуриона Валента Марано еще на вчерашней вечерней императорской трапезе возникла мысль о том, что его солдатам будет несподручно отражать нападение противника в помещениях дворца своими короткими гладиусами. Так как гладиусы были хороши в бою, когда легионеры сражаются с противником в плотном строю. Уже вчера Валент Марано увидел дворцовые помещения и понял, что дворцовые коридоры и переходы, не приспособлены для ведения какого-либо боя легионерами в строю. В них мог развернуться только одиночный боец, только он мог противостоять и отразить нападение противника, если таковое произойдет, разумеется!
   Этой мыслью еще вчера Валент Марано поделился с консулом Гаем Валентом. Тот его внимательно выслушал и тут же ему посоветовал перевооружить солдат своей манипулы на кельтские мечи спата. Он также посоветовал самому центуриону найти дополнительное время, чтобы солдат своей манипулы немного подучить навыкам владения спатой и поднатаскать для ведения одиночного боя в дворцовых помещениях. Примипил Флавий Корнелиус аж кругами забегал по своей палатке, когда к нему пришел центурион Валент Марано и выложил перед ним пергамент с требованием о перевооружении солдат его манипулы мечами спата! Тот категорически отказался даже разговаривать на эту тему, утверждая, что римская армия попросту еще не готова перейти на вооружение своих легионеров спатами.
   Тогда Валент Марано предложил примипилу вооружить спатами только тех легионеров, которые будут стоять в дворцовом карауле. На это предложение центуриона Валента Марано у Флавия Корнелиуса не оказалось серьезных возражений. Он и сам хорошо понимал, что солдату в тяжелым защитном доспехе, с коротким гладиусом в одной руке, с тяжелым щитом в другой руке, было бы трудно противостоять врагу в дворцовых помещениях! Но он категорически отказался выделить из легионной кассы денег на приобретение мечей спата даже одним только бойцам дворцового караула, мотивируя свое решение:
   - Ты, чертов центурион, ты что затеял? Ты, чего от меня хочешь получить? Ты хочешь, чтобы я потратил свои личные деньги на то, чтобы купить сотню мечей спата твоим легионерам? Ты же сам прекрасно знаешь о том, что в солдатской кассе V легионе нет ни одного свободного асса! Нам вскоре не на что будет покупать жратву легионерам! А ты мне говоришь о каких-то мечах для своих солдат!
   - Флавий Корнелиус, я не понимаю, почему ты на меня так громко разорался? - Спокойно ему возразил Валент Марано. - Ведь, признайся, старина, что ты и сам хорошо понимаешь, что ставить в дворцовый караул легионера с тяжелым щитом и с дротиками в одной руке, с гладиусом в другой руке - это самая настоящая глупость! Такой солдат не успеет развернуться в дворцовом коридоре, как сам падет под кинжалами убийц. Он будет убит, не успев оказать достойного сопротивления противнику. Спата же ему поможет сражаться с любым противником без этого защитного доспеха. По крайней мере, он сможет выиграть время и дождаться подкрепления, сражаясь спатой!
   - Красиво ты говоришь, центурион! И я с тобой полностью согласен по этому вопросу, но говорю тебе о том, что нет денег в кассе легиона, и в скором времени они не предвидятся! Поэтому мой тебе совет, раскошелься сам! На свои деньги купи мечи своим солдатам! Это же тебе самому воздастся сторицей!
   - Хорошо, Флавий Корнелиус, я так и поступлю, как ты посоветовал! Всем солдатам своей манипулы на свои деньги я куплю мечи спата и туники, которые ты, примипил, должен был заменить, но так и не заменил! Мои солдаты не будут ходить в обносках!
   И отправился вон из палатки примипила Флавия Корнелиуса. Донельзя раздосадованный своей неудачей Валент Марано добежал до контуберналия одного из десятков своей манипулы, где проживад триарий Гангулей. Тот сидел и ставил очередную заплату на свою заношенную тунику. Прямо с порога Валент Марано швырнул ему на колени свой кошелек, набитый сестерциями, ранее принадлежавшими декану Альбгарду Осмунду, и сказал:
   - Гангулей, найди себе товарища! Вместе с ним отправляйся на любой римский рынок. Там ты купи новые туники для нас всех! Повторяю, Гангулей, ты должен купить туники и мечи спата для всех солдат моей манипулы, понял?!
   Гангулей взял кожаный кошелек, взвесил его на руке и одобрительно кивнул своей уже седой головой:
   - Думаю, что этих денег на все хватит, молодой человек! А я дурак старый очередную заплату ставил на свою старую тунику, живого места на ней не осталось! Теперь я и в новой похожу и повоюю!
   Сейчас, наблюдая за тем, как неловко солдаты его манипулы работают своими спатами, центурион Валент Марано подумал о том, что одного дня явно маловато для его солдат, чтобы привыкнуть к кельтским мечам спатам. Но, по крайней мере, они начнут к ним привыкать. Понимая, что больше он ничем не может помочь своим солдатам в тренировках со спатой, он покинул учебно-тренировочное поле, вышел на центральную аллею и направился к выходу из лагеря, решив попить пива в ближайшей харчевне. На центральной аллее он нос к носу совершенно случайно столкнулся со своим давним знакомым с легионером Александросом Никостратосом. Тот при виде Валента Мараноостановился, широко развел руки в стороны и, весело рассмеявшись, воскликнул:
   - Вот это да, вот это встреча! Не верю глазам своим, передо мной стоит самый настоящий италийский центурион, да еще со знакомым лицом! Он очень похож на варвара сармата, завоевавшего право стать центурионом в поединке чести! Сдавая экзамены, он получил отличную оценку пятидесяти четырех из пятидесяти восьми центурионов V легиона! Только став младшим центурионом, как сам император Авл Вителлий делает его полным центурионом и назначает командиром своей личной охраны! Имя центуриона Валента Марано, как только он оказался в нашем лагере, не сходит с уст каждого солдата нашего V легиона Жаворонков! Принцип Александрос Никастратос приветствует тебя, центурион Валент Марано! Я же тебя, центурион Валент Марана, разыскивал по всему лагерю, бегал, словно собака с высунутым языком, хотел предложить пойти со мной и выпить парочку кружек хорошего германского пива! Они мастаки его варить!
   - И я приветствую тебя, принцип Александрос Никастратос! Несколько раз я пытался тебя разыскать, чтобы встретиться, поговорить и поблагодарить тебя за своевременное предупреждение. Но с кем бы я не встречался, кого бы я о тебе не спрашивал, все эти люди чего-то пугались и отказывались со мной разговаривать по этому вопросу! Извини, Никос, кто ты такой, в каком подразделении нашего легиона ты служишь?!
   - Центурион, если ты сейчас свободен, то мы могли бы поговорить?! Только, давай, поговорим где-нибудь за пределами нашего лагеря! Знаешь, злесь у нас очень много любопытных ушей и всевидящих глаз! Может быть, пойдем и попьем пива в какой-либо городской харчевне?! Обеденное время сейчас уже закончилось и много народа там уже нет!
   - Знаешь, Никос, я как раз и собирался посидеть и попить пива!
   - Почему один, а где та девчонка, за которой все гонялись?
   Валент Марано шел рядом с Александросом Никостратосом, два парня, два солдата шли по улицами миллионного города, жившего своей собственной жизнью. Этот город как бы принадлежал им двоим и всем этим людям, вышедшим на его улицы, а они все принадлежали ему!
   Выйдя за ворота лагеря, они, не сговариваясь, повернули направо. В той стороне, через две улицы находилась харчевня дядюшки Галла, которая занимала нижний этаж каменного четырехэтажного дома. Жаворонки были завсегдатаями этой харчевни!
   Улица виа Сакра, по которой шли два легионера, центурион и принцип, как и все другие римские улицы, была переполнена обычным римский людом, причем, даже в общей толчее было заметно, что каждый человек на ней был занят своим делом. Прохожих было не так уж много, но они продолжали течь непрерывным потоком. Порой парням, казалось бы, что весь без исключения город вывалил на улицу, люди прут и прут, крича и толкаясь, по солнцу или в тени. Лавочники своими криками привлекали внимание своих возможных покупателей. Лоточники торговали своим мелким товаром, а продавцы римских котлет жарили эти свои котлеты и ими кормили римскую уличную бедноту. Вот только покупателей было пока еще мало на этой римской улице. Было не то время для совершения покупок, только что прошел обед и большинство горожан продолжало отдыхать дома в предвкушении вечерней прохлады.
   Они вдвоем прошли в харчевню, которая в это время уже была пуста, все пообедавшие люди ее уже покинули, а время вечерней трапезы пока еще не наступило. Никас, не ожидая появления хозяина харчевни, прошел вглубь зала и сел за единственный стол в этой харчевне, предназначенный для едоков, предпочитающих есть и пить, сидя за столом. Присев за стол, Валент Марано с первого же взгляда оценил тактическую ценность расположения этого стола. Едоки за ним не были видны от входа в харчевню, но они в бронзовое зеркало, висевшего на стене, прямо напротив их столика, могли наблюдать за всеми входящими и выходящими посетителями харчевни.
   Дядюшка Галл, по его выправке и по загорелому лицу, Валент Марано сразу же предположил, что в недавнем прошлом этот человек был легионером. Он неслышно возник перед их столиком, на Валента Марано он даже не посмотрел, а свой единственный глаз вопросительно направил на Никаса.
   - Нам бы германского пива и, может быть, котлету, а то со вчерашнего вечера у меня во рту ничего не было! - Просто произнес Никас.
   - Мне бы пива с соленой рыбешкой! - Сделал заказ Валент Марано.
   Пока хозяин отсутствовал, Никас ничего не выражающим голосом произнес:
   - О деле поговорим, чуть позднее, а то Галл мне доложил, что рядом с его харчевней сейчас топчутся несколько незнакомых ему человек!
   Вскоре с кухни пришел Галл, на деревянном подносе он принес две литровые глиняные кружки с пивом, большую римскую котлету, завернутую в хлеб, и миску соленой рыбешки. Переставив заказ со своего подноса на стол перед едоками, дядюшка Галл незаметно кивнул головой Никасу, отчего тот тотчас же заговорил:
   - Пасечник только что восстал, он объявил нашему императору Авлу Вителлию войну за обладание императорским престолом нашей империи!
   - А кто это такой Пасечник? - Поинтересовался Валент Марано.
   - Так в народе зовут Тита Флавия Веспасиана, римского наместника в Иудее и в Сирии. У нас с тобой очень мало времени, а я должен тебя ввести в курс дела, так что ты меня слушай и пока не перебивай, позже будешь задавать свои вопросы. Итак, первого июля шестьдесят девятого года среднеазиатские италийские легионы отказались приносить ежегодную клятву верности императору Авлу Вителлию. Своим императором они провозгласили Тита Флавия Веспасиана. Пару месяцев Веспасиан хранил молчание, ничем особенным не занимался. Видимо, собирался с силами, собирал воедино свои легионы, разбросанные по всей Средней Азии.
   - Я уже слышал об этом краем уха еще в Кремоне. - Признался Валент Марано. - Но этой информации я не придавал особого значения. Между прочим, император Авл Вителлий был поддержан Нижнерейнскими легионами Рима, не менее боеспособными, чем среднеазиатские легионы Веспасиана.
   - Да, ты, Валент, прав и не прав одновременно! Дело в том, что вот уже три месяца Авл Вителлий возлежит на императорском троне в Риме. За это время он и пальцем не пошевелил для того, чтобы восстановить воинскую дисциплину в римской армии. В какой-степени консул Гай Фабий Валент и консул Авл Цецина Алиена поддерживают воинскую дисциплину в V легионе Жаворонков и в IV Македонском легионе, то другие легионы к этому времени практически превратились в разбойничьи вертепы. Они терроризируют население Империи. Грабят, насилуют, убивают простых италийских граждан на дорогах. Порой в некоторых населенных пунктах Империи, где италийские легионы стоят гарнизонами, люди боятся покидать свои дома. Все чаще и чаще происходят погромы богатых усадьб, вырезаются целые семейства богатых землевладельцев, это легионеры подобным образом пополняют свои солдатские кассы деньгами несчастных людей. Помимо того, что наш император Вителлий из-за своего обжорства не желает знать обо всем том, что творится в италийской армии, он и императорскую казну превратил в некое подобие своего собственного кармана. Государственными сестерциями и динариями он оплачивает свои завтраки, обеды и ужины, затрачивая на это умопомрачительные суммы! Ситуация в Империи катастрофическая, скажем, всего лишь два года тому назад любой путник мог проехать по любой дорогой Римской Империи, не боясь грабежа. То сегодня купцы, чтобы провести свои караваны до того или иного города, нанимают многочисленную и хорошо вооруженную охрану! Но все чаще и чаще даже такая охрана не справляется со своими контрактными обязательствами, когда караван подвергается нападению со стороны своего же италийского легиона.
   - Все то, о чем ты, Никас, только что мне рассказал, я прочувствовал на собственной коже! Все это не очень приятно, но мне и моим друзьям пришлось пройти через все эти несчастья, прежде чем мы добрались до Рима! Наш купеческий караван подвергся нападению, организованного владельцем Кремонской школы гладиаторов! В результате этого нападения погибли многие люди, в том числе и владелец каравана. Нам же повезло, я со своими друзьями добрался до Рима!
   - Флавий Корнелиус меня попросил, чтобы я поближе присмотрелся бы к тебе, держал бы тебя в курсе всего того, что происходит в нашем легионе! Старина полагает, что ты, Валент Марано, один из тех счастливчиков, любимцев Фортуны, сама удача идет тебе в руки! В нашем легионе Жаворонков давно уже не было такого легионера, а он был нам так нужен! Поэтому примипил меня попросил с тобой встретиться и познакомиться, постараться сделать так, чтобы ты не зазнался и не сбился бы с правильного пути! Чтобы ты по пустякам, не растратил бы свою удачу!
   К этому времени пиво в их кружках закончилось, по просьбе Валента Марано дядюшка Галл принес еще пару кружек пива, до самых краев наполненных отличным германским пивом. Никас с видимым удовольствием приложился к новой кружке, предварительно сдув с нее пену. Сделав большой глоток, он с большим удовлетворением покачал головой, одновременно прошептав Валенту Марано через плотно сжатые губы:
   - Тебе не следует пить много пива, не то отяжелеешь! И тогда тебе будет тяжело драться! У нас на горизонте появился противник!
   Валент Марано приголубил еще немного пива, этой пиво он заел еще одной соленой рыбешкой. Сквозь прищуренные глаза центурион принялся рассматривать внутреннее помещение харчевни. Ничего особо примечательного или подозрительного он так и не обнаружил. Правда, Валент Марано обратил внимание на то, что в харчевню снова потянулись италийцы, всего полчаса назад в харчевне, кроме них двоих, других завсегдаев здесь не было. Почему-то все посетители харчевни сбились у ее входного проема, там они стояли и жевали римскую котлету или кусок мяса с маисовой лепешкой.
   - Посмотри-ка лучше в зеркало! - Прошептал Никас.
   Валент перевел свой взгляд на зеркало, висевшее на противоположной стене харчевни. В полированной бронзе зеркала отразилась небольшая компания из четырех солдат в серой униформе одного из италийского вспомогательного корпуса. Они стояли в углу при вхоже и пили разбавленное вино из малых кубков, стоявших перед ними на подставке. Эти солдаты не разговаривали между собой, а стояли, молча, словно ожидали чьего-то приказа. То есть ими кто-то явно командовал, центурион Валент Марано еще раз осмотрел едоков, он старался понять, кто из этих италийцев мог бы командовать этими наемными убийцами?! После некоторых раздумий он остановился на одном чрезвычайно подвижном молодом италийце. Этот человек, поедая свою котлету в маисовой лепешке, успевал время от времени заглядывать и в их закоулок. Этого италийца Валент Марано про себя назвал шустиком
   - Видимо, до драки у нас осталось очень мало времени, но я хотел бы попросить тебя, Никас, все же рассказать мне, почему люди, когда я интересовался принципом Александросом Никостратосом, отказывались со мной разговаривать и отвечать на мой вопрос?!
   - Все очень просто, Валент Марано, и ничего удивительного в этом нет! Когда наш легион идет сражаться, то я занимаю свое место во втором ряду своей шеренги. Сражаюсь с противником плечом к плечу со своими товарищами и друзьями! В мирное время я служу своему легиону и его командиру консулу Гаю Фабию Валенту, как разведчик. Хочу сказать, что это Гай Валент еще во времена, когда наш легион еще воевал на берегах Нижнего Рейна в Германии, в легионе он набрал целую контуберию из таких, как я, разведчиков! Поначалу в этой контуберии служили одни только спекуляторы, занимавшиеся выслеживанием противника. Затем консул этим спекуляторам стал поручать все более сложные поручения по сбору информации о противнике, включая и политическую информацию о противнике. Разведчиков, занимавшихся сбором политической информации, называли фрументариями. Так вот, центурион Валент Марано, в настоящий момент я являюсь фрументарием! Таких, как я, в нашем легионе десять легионеров, о них не принято говорить, вспоминать об их существовании. А сейчас нам, видимо, прерваться на пару минут, наш противник собирается перейти в наступление!
   Они оба взялись за ручки своих литровых кружек, чтобы сделать еще один глоток этого живительного напитка. Из-за стены в этот момент появилось лицо италийца, которого Валент Марано, только что прозвал шустриком. Этот шустрик широко и глупо улыбался, некоторое время он внимательно рассматривал двух легионеров, пьющих пиво, удобно расположившись за столом. Валент Марано повернул голову и в упор посмотрел на этого парня и спокойным голосом поинтересовался:
   - Чего надо, уличная вонючка? Ты почему своей мордой беспокоишь храбрых легионеров? Убирайся, а то мне придется встать на ноги и кулаком пройтись по твоей глупой морде! Чего молчишь, пошел вон, уличная вонючка!
   Такое поведение центуриона оказалось полной неожиданностью для шустрика. Он попытался что-то ответить на столь свирепое заявление этого молодого центуриона, которого, видимо, даже не брал в расчет. По всему было видно, что его основной целью было нападение на фрументария Александроса Никастратоса. И тогда шустрик решил не останавливаться и свое дело довести до конца. Этот парень сделал шаг вперед и сходу один за другим быстро метнул во фрументария два метательных ножа. Один нож должен был поразить Никаса в шею, а другой - в сердце.
   Валент Марано мгновенно вскочил на ноги, по ходу дела свой меч. Он тут же мечу предоставил полную свободу действий, тот своим полотном клинка отразил оба метальных ножа. Звякнула сталь о сталь, оба метательных ножа, столкнувшись с мечом, свалились на пол, а острие меча Валента Марано уже устремилось к незащищенному горлу этого чересчур уж шустрого италийца. Его глаза подернулись смертной тоской, даже он догадался о том, что у него уже не будет будущего, так как защищаться ему было нечем. Он не успевал выдернуть из-за пазухи своей туники еще один метательный нож. Наемный убийца, видимо, считал себя большим мастером умерщвления людей своими метательными ножами, что другого оружия с собой не носил!
   Тут бы и наступила его смерть, но из-за его спины вдруг вынырнула фигура солдата вспомогательного корпуса. В дальнем выпаде спатой этот солдат сумел-таки отбить удар меча Валента Марано, ценой своей жизни он спас жизнь своему подельнику, наемному убийце. Валент Марано на возврате своего меча в исходную позицию, его острием глубоко ранил солдата в щеку. Из раны сильным потоком полилась солдатская кровь, тот только на секунду отвлекся от боя, левой рукой он попытался сжать края раны, чтобы кровопотеря не оказалась бы смертельной! В этот момент меч Никаса пронзил его живот и погрузился в него практически по самую рукоятку меча. Умирающий солдат успел только громко выбраниться, вспомнить мать, как из его живота полезли осклизлые и противные на вид кишки. С руками, запутавшимися в этих кишках, он свалился на пол харчевни.
   Да и будучи уже мертвым этот солдат свалился на пол очень неудачно. Он, вернее, его труп упал под ноги вбегающим в закоулок трем другим солдатам, они охраняли наемного убийцу и в случае необходимости своими мечами добивали жертву. Один из них споткнулся об этот труп и начал по инерции и непроизвольно падать вперед. Центуриону Валенту Марано только оставалось чуть-чуть подправить свой клинок. Может быть, и его меч сам, описав в воздухе небольшую дугу, подставился под широко раскрытый рот противника. В харчевне послышался отвратительный звук хруста человеческих хрящей и костей, когда острие центурионовского меча побивало себе дорогу в черепе человека.
   В этот момент Никас срубил голову третьему солдату, его кровью забрызгав каменную кладку стен харчевни. Четвертый солдат хотел было развернуться на каблуках своих калиг и дать деру из этой харчевни, вдруг ставшей смертельной ловушкой для его товарищей. Но удар кулаком Валента Марано выбил из него остатки сознания. Один только шустрик сумел-таки скрыться живым и здоровым.
   Появившийся дядюшка Галл, посмотрев во что после резни, устроенной этими двумя легионерами, превратился этот уголок его харчевни укоризненно покачал головой и сказал:
   Придется мне нанять женщин со стороны, чтобы привести в порядок свою харчевню. Сейчас она больше похожа на скотобойню, а не на приличное места, где нормальные люди могли бы поесть! Ладно, парни, а что мне делать с этими трупами и с этим пока еще живым парнем.
   - Старик, вызови городскую стражу! Передай им эти три трупа и скажи, что они участники заговора против императора Авла Вителлия и были убиты мною! - Сказал центурион Валент-Мараною - А я же в настоящее время являюсь начальником личной охраны император и мое имя - Валент Марано!
   - Хорошо, я запомнил твое имя, центурион! А что вы собираетесь делать с этим пока еще живым парнишкой?
   - Заберем его с собой. Эти парни слишком много знали, раз подписались на такое дело! Мы должны его допросить, а после допроса он будет никому не нужен, ни нам, ни им!
   3
   - Слушай, Марина, я не совсем понимаю, зачем тебе потребовалась вторая спальня?
   Недоумевал Клавдий Марцелла, когда он вместе с Винди входил в ее новую спальню на первом этаже. Марина промолчала, ей не хотелось затевать серьезный для нее разговор в коридоре. Остановившись на ее пороге, Клавдий Марцелла с какой-то растерянностью и одновременно с большим любопытством принялся рассматривать ее новую спальню.
   Она была освещена всего несколькими большими свечами, но они были так искусно расставлены, что создавалось впечатление, словно это помещение было очень светлое. В его центре возвышалась монументальная, огромная, деревянная кровать! Она была такой большой и высокой, что взобраться на нее, можно было только по лесенке, которая была к ней приставлена в ногах спящих. Кровать была такой большой, что им обоим показалось, что она способна принять в свои объятия одновременно не менее пяти-шести человек!
   Затем он прошелся по всему помещению, внимательно осматривая каждую вещь, встретившуюся на его пути. Своими пальцами он пощупал ткань, которой были обиты стены. Клавдий Марцелла быстро догадался, для чего были предназначены кушетки, забранные Мариной из триклиния, он даже присел на одну из них. Но быстро поднялся на ноги и подошел к Марине, стоявшей у кровати и с интересом наблюдавшей за ним, за тем, с каким тот интересом знакомился с ее спальней. Марина не удержалась и, по-мальчишески коротко разбежавшись, прыгнула на кровать, совершив красивое сальто в воздухе, и опустилась на ее поверхность. Клавдий Марцелла аж присвистнул от удивления, он не ожидал увидеть, что Марина сможет так легко и просто выполнить такое сложное упражнение. Свои присвистом он высоко оценил и сам прыжок, и полет девушки, а также и внешние данные исполнительницы этого акробатического прыжка.
   Свесившись головой с кровати, посмотрев на стоявшего внизу Клавдия Марцелла, Марина помахала ему рукой, и позвала негромким голосом:
   - Клавдий Марцелла, почему ты до сих пор остаешься внизу? Давай, не стесняйся, прыгай ко мне на кровать! Здесь так хорошо, что не пожалеешь!
   Разумеется, Клавдию Марцеллу не удалось повторить акробатического прыжка своей Марины, который она исполнила так легко и грациозно. Он разбежался и по-армейски тяжело, грузно подпрыгнул кверху. Он так и не сумел подпрыгнуть так высоко, чтобы оказаться на самой кровати, но сумел ухватиться за ее края и, подтянувшись на руках голову, перевернувшись через голову, оказаться рядом с Мариной. Теперь он лежал рядом с ней и, тяжело дыша от выполненного упражнения, не сводил с нее своих восхищенных глаз.
   - Ты совсем молодец, Клавдий Марцелла! Еще немного тренировки, и ко мне на кровать будешь прыгать, как молодой козлик.
   Я же не старик, Марина, мне всего тридцать пять лет! Так что я не какойто там козел неумелый.!
   И не закончив своей фразы Клавдий Марцелла приник своими губами к губам Марины. Их поцелуй затянулся, он. все продолжался и продолжался. Марина не заметила, она вся ушла в этот поцелуй, как она оказалась на спине, его руки начали ласкать ее грудь и бедра. Они уже были готовы слиться воедино, как в дверь ее спальни раздался громкий стук, а затем голоса рабов, среди которых выделялся голос старшей рабыни Лионеллы.
   - Эту вещь тащите в дальний угол и оставьте там. Госпожа позднее сама распорядится, где она должна стоять.
   Приведя в порядок свою тунику и столу, Марина легко спрыгнула с кровати и оказалась рядом с Лионеллой. Та испугалась столь неожиданного появления своей госпожи, едва не свалилась в обморок, прикрыв свое лицо обеими руками. В этот момент все рабы, пришедшие вместе с Лионеллой, один за другим бегом покинули спальню новой госпожи.
   - Лионелла, сколько раз можно тебе говорить о том, что перед входом в мою спальню, нужно обязательно постучаться в дверь!
   - Госпожа, но я же стучалась в эту самую дверь, никто мне на стук не ответил! - Попыталась возразить Лионелла.
   - Значит, плохо стучалась, раз нас обоих побеспокоила свои появлением и этими своими рабами! - Все более и более раздражаясь этой глупой ситуацией, заявила Марина.
   В этот момент Клавдий Марцелла спрыгнул с кровати. Он подошел к обеим женщинам и положил свои руки на плечи обеих женщин. Этим жестом он, как мужчина, видимо, собирался погасить вражду, начавшуюся разгораться между этих двух женщин, так или иначе ему принадлежавших! Но этим он совершил большую ошибку, княгиню Марину Лисовскую тем самым приравняв к своей рабыни Лионелле!
   Легким кивком головы Клавдий поприветствовал Лионеллу, на что она ответила ему виноватой улыбкой. По этой улыбке Марина догадалась о том, что между этими двумя, между господином и рабыней, существовали и, возможно, по сию пору существует любовные взаимоотношения. Да сам разговор с Лионеллой настолько ее разозлил, что Марину понесло, ей захотелось отхлестать по щекам и Лионеллу, и Клавдия Марцелла! Но, крепко стиснув зубы, молодая женщина сдержала этот свой горячий порыв, решив, разборку с Лионеллой устроить несколько позже и не при свидетелях. Клавдий Марцелла этого взрыва чувств в душе Марины так и не заметил. Он как был, так остался слепым кротом в чувственных вопросах взаимоотношений мужчины и женщины. Лионелла же моментально подметила реакцию своей госпожи, она поняла, что пока эта сарматка будет находиться в доме Марцелла, то прежних доверительных отношений с господином ей никогда не вернуть!
   Таким незаметным для Клавдия Марцелла образом эти две молодые женщины стали друг к другу злейшими врагами! Не зря же люди говорят о том, что мужчины слепы в делах и войнах женщин, даже тех женщин, которые им принадлежат!
   Марина подошла к Лионелле и шепотом ей приказала:
   - Пошла прочь! Я с тобой еще поговорю о Клавдии Марцелле!
   В этот момент, увидев, как напряглось лицо Марины, Клавдий Марцелла подумал, что эта молодая женщина продолжает дуться на него за его прежнюю, легкомысленную жизнь, которую он вел до ее появления. Он не нашел ничего лучшего, как подойти к Марине, обнять ее и попытаться снова увлечь ее полежать вместе с ним на кровати.
   - Дорогая, если ты меня позовешь, то я готов преодолеть все барьеры на своем пути, чтобы до тебя добраться! Я всегда готов снова и снова тебе демонстрировать свое мастерство в любви?!
   Но Марина слега заупрямилась, в этот момент она размышляла над тем, что ей дальше делать в создавшейся ситуации, как ей себя вести с этим мужчиной?!Она даже попыталась его от себя оттолкнуть. Таким образом, мимо ее ушей пролетели слова Клавдия Марцелла о своем опыте и мастерстве в любовных делах. Клавдий Марцелла подошел к ней и, положив руки на ее плечи, с некоторой тревогой в голосе спросил:
   - Марина, чем тебе не понравилась моя спальня? Там широкая, удобная кровать. Я ее специально привез из своего поместья! На ней спали мои родители и родители моих родителей. Отец часто подшучивал над тем, что на этой кровати была написана история всего нашего семейства. На ней были зачаты и родились все члены семейства Марцеллов!
   Затем она повернулась к Клавдию Марцеллу, мягко улыбнулась и произнесла:
   - Извини, дорогой, но, как мне кажется, ты не совсем меня понял, когда я говорила тебе о своей спальне и объясняла, почему я хочу иметь собственную спальнб?! Ну, что ж, я готова повторить свои слова и снова поговорить о наших взаимоотношениях! Правда, могла бы ограничиться и простым ответом, сказав, что порой мне хочется поспать и одной.
   Марина подошла совсем близко к Клавдию Марцелла, посмотрела в его глаза и продолжила свое объяснение:
   - Дорогой, надеюсь, что ты не позабыл о том, что ты так и не предложил мне ни своей руки, ни сердца, хотя я живу вместе с тобой вот уже пару недель. Я, конечно, понимаю, что ты, Клавдий Марцелла, свободный италиец, в своей жизни поступаешь, как сам того желаешь! Сейчас ты предлагаешь мне, свободной восточной девушке, не обремененной узами бракосочетания, разделить с тобой постель! В этой связи я хочу тебя спросить, Клавдий Марцелла, а ты не забыл о том, что я свободная сарматская принцесса и правила италийской жизни на меня не распространяются!
   Молодая женщина перестала улыбаться, на пару шагов отошла от Клавдия Марцелла, сняла нагар с одной из свечей и после короткой паузы возобновила свою речь:
   - В настоящий момент я не против того, чтобы утихомирить свою страсть, переспав с тобой! Именно поэтому мне хочется иметь свою собственную спальню, где бы я была ее хозяйкой! Чтобы она принадлежаоа бы только мне, ты же в ней сможешь появляться только в тех случаях, когда я этого захочу!
   Слова, произносимые этой женщиной, били прямо в сердце Клавдия Марцелла, хотя он не привык к тому, чтобы женщина ему возражала бы или просто отказывала бы в любви! Но этой женщиной была сарматка Марина, она была ему далеко не безразлична. Он сердцем почувствовал, что она говорит правду. Когда Клавдий Марцелла впервые увидел эту сарматку, то все перевернулось в его сознании. Девушка ему очень понравилась, но он вначале не вполне серьезно воспринимал это свое чувство!
   Порой ее он воспринимал, как предмет очередного любовного приключении в своей мужской жизни, но порой в его голове возникали мысли об этой женщине, которая могла бы занять определенное место в его будущем! Но тогда он испугался этих своих необычных мыслей, отказался прийти к определенному решению этого вопроса, решив посмотреть, как сама жизнь ответит на этот вопрос.
   Тем временем Марина продолжала свой разговор:
   - Если ты не согласен с тем, о чем я сейчас говорю, то я готова вернуться к своим друзьям в поместье "Марано"! Ты же сам хорошо знаешь, что, если я этого захочу, то уже меня ничто и никто не остановит! Попытаешься заковать в кандалы только своей страсти, то поверь, что в этом случае я предпочту умереть, но своей любви тебе уже никогда не подарю! Правда, оставшись один, ты можешь продолжить жить своей прежней жизнью вести себя, как мне об этом рассказывала Лионелла. Можешь и дальше каждый день приводить к себе других женщин, спать с ними в своей грязной семейной постели.
   - Но, Марина, мы же каждый раз меняли постельное белье... - Начал было говорить Клавдий Марцелла.
   - Клавдий Марцелла, ты уже взрослый мужчина, перестань быть большим ребенком и говорить глупости! Сейчас речь идет не о постельном белье, а о взаимоотношениях мужчины и женщины! Я прямо говорю о том, если ты, Клавдий Марцелла, любишь меня, хочешь жить со мной моим мужем, то я согласна стать твоей женой! Не покину тебя, останусь в твоем доме, рожу тебе ребенка, но только при одном условии, что ты мне докажешь, что твои чувства ко мне искренне!
  
   Клавдий Марцелла прожил не простую жизнь, ему пришлось немало времени послужить в италийских легионах, но вот повоевать ему так и не пришлось. Все войны и сражения, если они и были, то прошли мимо него, но он не жалел об этом. Его прошлое позволило ему стать уважаемым сенатором. Там он проработал много лет, пока не стал принцепсом италийского Сената! Лидерство в Сенате не сделало его чванливым, с презрением относящегося к своей жизни имперским чиновником. Клавдий Марцелла, как италиец, он по-своему полюбил свою жизнь, в которой немалую роль играли женщины. Первую любовь ему подарила рабыня его матери, некоторых женщин он брал силой, другие же безропотно ему отдавались! Но вот такую женщину, как Марина, он встретил впервые в своей жизни, крепко ее любил, но не понимал. Не понимал ее отношения к своей жизни, когда желала вместе с ним, плечом к плечу пройти по этой жизни! Где-то в глубине своей души Клавдий Марцелла все более и более склонялся к мысли о том, что рано или поздно ему придется расстаться с Мариной, не смотря на то, что он ее любит!
   Поэтому Марина не совсем поняла суть возникшей ситуации, в которой Клавдий Марцелла почему-то выглядел обиженным человеком:
   - Клавдий Марцелла, ты уж меня извини! Похоже, что я чем-то тебя обидела?! Честное слово, я не понимаю, чем же именно?
   - Просто я пока еще не понимаю, что может означать любовь в твоем понимании?! Мы, италийцы, несколько по-иному воспринимаем взаимоотношения между мужчиной и женщиной! Позволь я попытаюсь тебе кое-что объяснить.
   - Хорошо, Клавдий Марцелла, я - вся во внимании, слушаю тебя! Давай, рассказывай!
   Ради продолжения старинного рода Марцелла со временем я должен жениться на италийской девушке с безукоризненной родословной. Эта девушка, став моей официальной женой, должна мне родить сыновей и дочерей, которым отойдет наследство семейства Марцелла! Я даже предполагаю, что у моей матери уже имеется на примете такая италийка, но я пока еще с ней не знаком и не встречался. Тебе, Марина, могу признаться том, что у меня нет ни малейшего желания ее видеть. Просто придет время, когда домашние боги и моя родительница определит, что настало время мне жениться. Так вот я хочу тебе признаться в том, что не хочу жениться! Что я не хочу, чтобы ты, Марина, стала бы мне именно такой женой, женой производительницей для продолжения рода. Надеюсь, что ты поняла, о чем я тебе только что рассказал?
   - Не совсем, Клавдий! У нас, сарматов, несколько иное представление о любви и о бракосочетании. Наша молодежь тоже имеет долг перед родом, мы тоже должны продолжать свой род рождением детей. Только мы женимся или выходим замуж по любви, а не по предварительному сговору наших родителей. Разумеется, случается и такое, когда долг перед родом требует, чтобы ты вышла замуж за одного мужчину, а любишь другого парня. Но такое происходит только в том случае, когда это необходимо для выживания всего твоего рода и племени, что случается очень редко. В основном мы женимся по любви, когда парень полюбил свою девчонку или же наоборот!, когда девчонка полюбила своего парня!
   - Вот видишь, Марина, ты не поняла моих слов, что у нас такое бракосочетание, я же не понял того, что ты только что говорила о любви между сарматов?! У меня в голове все от этого перемешалось, не знаю даже, как дальше нам продолжать разговор о наших с тобой взаимоотношениях. Поэтому хочу тебе предложить, давай, ты пока поживешь в моей доме, станешь его хозяйкой.
   - А Лионелла, чем же она будет заниматься?
   - Причем, тут, Лионелла, она что имеет к нам какое-либо отношение? Она рабыня, будет тебе во всем подчиняться, она будет, по-прежнему, распоряжаться всеми нашими рабами. Она неплохо с ними разбирается, умеет заставить их работать!
   - Только в том случае, Клавдий Марцелла, если ты не будешь к ней залезать под юбку?
   - Я не совсем понял, о чем ты меня попросила, но догадываюсь! Прежде все ты должна понять, что Лионелла - моя рабыня! Я могу с ней и со всеми другими рабами поступать именно так, как захочу!
   - Я надеюсь, что ты все же понял суть моего вопроса касательно этой рабыни?
   - Марина, ты, вероятно, имеешь в виду, откажусь ли я от ее сексуальных услуг? Но повторяю, она же не человек, не женщина, она рабыня. В этом качестве она попросту обязана, понимаешь, обязана оказывать мне любую услугу, даже если я ее об этом не прошу!
   - Я не понимаю того, как о молодой женщине можно говорить, что она не человек и не женщина! Тогда ты мне пообещай, что не будешь пользоваться ее сексуальными услугами?!
   - Хорошо, Марина, я тебе обещаю, что не буду пользоваться сексуальными услугами Лионеллы!
   В этот момент княгиня Марина Лисовская, совсем недавно ставшая женщиной, пришла к одной интересной мысли о том, что женщина, занимаясь перевоспитанием взрослого мужчины, своего любовника или мужа, не должна на словах требовать от него слишком многого! В жизни у любого мужчины слишком много искушений и все эти искушения он преодолеть попросту не в силах! Для того женщина и существует, чтобы вместе со своим мужчиной пройти по этой жизни и вместе с ним постепенно, одно за другим преодолевать эти искушения!
   Марина решила прекратить этот бесконечный и ставший в какой-степени бессмысленным разговор с Клавдием Марцелла! Она решила сосредоточится над тем, чтобы постоянно контролировать Клавдия Марцелла, не выпускать его надолго из-под своего поля зрения. Продолжать с ним работать, перевоспитывая его на конкретных случаях из жизни!
   Глава 10
   1
   Авл Вителлий всегда и во всем видел одни только заговоры, устраиваемые против него. Он хорошо помнил о том, что именно гвардейцы преторианцы год назад задержали императора Сервия Сульпиция Гальбу. Они доставили в лагерь легионов, поддержавших восстание Марка Отона, и там отрубили ему голову. Естественно, Авл Вителлий не захотел пройти путем Сервия Гальбы, поэтому он принял решение, разогнать Преторианскую Гвардию, а охрану своей особы поручить своим верным стратегам, консулам V и VII легионов Гаю Фабию Валенту и Авлу Цецине Алиена. Эти консулы из своих легионов должны были для этой цели выделить по манипуле легионеров во главе с центурионом.
   Центурион Валент Марано, сурово насупив брови, вместе с деканами своей манипулы раз за разом обходил строй легионеров своей полуманипулы. Он проверял, как они одеты, обуты и вооружены, готовы ли отправиться во дворец и приступить к его охране. Придраться ему, честно говоря, было не к чему, солдаты манипулы были одеты в новенькие туники, обуты в добротные калиги, а на поясах у них справа висели мечи первой заточки спата. Да и выглядели они неплохо, были вовремя и хорошо покормлены, вчера они побывали в городских термах и сегодня были довольным всем на этом свете.
   По всему легиону Жаворонков то и дело бродили слухи о том, что служить в манипуле центуриона Валента Марано дело стоящее, так как к нему благоволит не только его старший брат консул Гай Валент, император Авл Вителлий, но и сама богиня Фортуна. Поэтому отбоя от солдат, желающих послужить в его манипуле, у Валента Марано не было. Если у него освобождалось место солдата, то приходили целыми контуберниями с просьбами о переводе в его манипулу!
   Когда на днях Авл Вителлий повысил его в звании, сделал его полным центурионом, да и к тому же подарил миллион сестерций, то Валент Марано из этого миллиона в солдатскую кассу V легиона принес двести тысяч сестерций! Деньги из солдатской кассы тратились на продукты питания и на одежду солдатам. Узнав о его деянии, к нему палатку набились центурионы, чуть ли не со всего легиона, чтобы его поблагодарить за своих солдат. Пришлось центуриону Валенту Марано по этому поводу опять обращать к триарию Гангулею за помощью, просить его сбегать к дядюшке Галлу и притащить столового вина оливок и инжира для закуски. В тот вечер лагерь Жаворонков долго не ложился спать, все обсуждали центуриона Валента Марано и его благородный поступок!
   По этому поводу к нему в палатку прибежали и примипил Флавий Корнелиус, и префект лагеря Иеремия Кальясу поблагодарить и пожать руку этому молодому парню. Оба старика были явно навеселе, бесцеремонно растолкав молодых центурионов, собравшихся вокруг Валента Марано, они пожали ему руки.
   - Парень, - кричал Иеремия Кальясу, - откуда у тебя такие большие деньги. Ты только поступил на службу и за столь короткий не мог бы столько заработать, даже занимаясь грабежом купцов на италийских дорогах?!
   - Да, ты успокойся, Иеремия Кальясу! Грабежами невинных купцов толстосумов этим мы с тобой должны заниматься! Этот же парень ходит в любимчиках у самой Фортуны! Ты, что с ней уже спишь, что ли, парнишка? С какого тогда кондачка она тебе такие деньжищи отвалила?
   - Да, нет, - застенчиво ответил Валент Марано, - мне император Авл Вителлий миллион сестерций подарил, а я не знаю, что мне с такими деньгами делать? Вот и решил поделиться, принес немного в солдатскую кассу, чтобы каждому легионеру бы досталось! Я же на себя очень мало трачу, все свое время провожу вместе с солдатами своей манипулы провожу, питаюсь тоже в лагере!
   - А ты мне их отдай, - предложил Флавий Корнелиус, - если бы у меня были такие деньги, то я сразу же в отставку бы ушел! Да, и сейчас хорошо знаю, как такими деньгами распорядится!
   Гулянка в палатке Валента Марано продолжалась далеко за полночь, нарушая все лагерные правила об отбое и об отдыхе солдат. Все центурионы легионы находили время для того, чтобы заглянуть к этому везунчику в палатку и выпить с ним кубок неразбавленного вина. В полночь к нему в палатку заглянул и сам консул Гай Валент, его сопровождали те две женщины, с которыми он познакомился на вечерней императорской трапезе неделю назад. Кивком головы они поприветствовали Валента Марано и тут же отправились к центурионам, чтобы выпить немного, поправить себе здоровье. Тем временем Гай Валент отвел Валента Марано в угол палатки и там устроил ему братский разнос.
   - Центурион, в чем дело? Кто дал тебя право нарушать правила жизни нашего высшего света? Авл Вителлий мне пожаловался на то, что ты и носа не кажешь в его дворце?! Вителлия говорит, что ты ею побаловался, а затем бросил на произвол судьбы?!
   - А кто такая Вителлия? - Как-то глуповато поинтересовался Валент, прерывая своего командира в самой середине разноса.
   Гай Фабий Валент раскрыл было рот, чтобы выразить свою озабоченность поведением своего младшего брата, но вдрун его закрыл. Он развернулся на каблуках своих башмаков, поманил за собой обеих своих женщин и был таков! Консул понял, что бесполезно разговаривать с невменяемым человеком, зачем тогда тратить на него свое время, когда можно заняться более приятным делом! За воротами лагеря его с женщинами ожидал большой паланкин на три персоны с десятью носильщиками. Вот уже несколько раз Гай Валент в нем занимался сексом сразу с обеими женщинами, самым замечательным оказался секс во время прогулки без охраны по ночным улицам города. Последнее время Гай Валент стал чувствовать, что стареет и что секс ему с мужчиной или с женщиной уже не приносит былого удовольствия! Вот он и придумал себя новое развлечение, заниматься сексом в паланкине на плечах десяти мужчин, да еще в постоянном напряжении, ожидая нападения злодеев с большой дороги!
   Валент Марано посмотрел своему брату вслед, но его не остановил. Он даже не предложил консулу выпить с ним вместе кубок неразбавленного вина. Он снова погрузился в свои мысли, вспоминая о той тени, что терроризировала его на вечерней трапезе императора. Порой он просыпался среди ночи, вспоминая пальчики Вителлии, в которых она держала кубок с жженым вином, та тень была дочерью императора Авла Вителлия. Валент Марано был малосведущ в женской любви, нашлись, разумеется, девочки, которые его познакомили кое с какими своими тайнами, но он посчитал все эти знакомство лишь проявлением плотской любви, а не настоящей любви!
   Валент Марано также хорошо помнил слова Гая Валента о том, что эту девушку нельзя трогать и лучше на нее вообще не смотреть! Поэтому на том ужине он держался от нее на расстояния, девчонка напилась и устроила ему скандал, словно он был ее мужем. Она даже потребовала, что утром он ее разбудил поцелуем! С тех пор он практически не выходил за ворота лагеря, все свое время проводил в нем. Только изредка покидал его пределы для того, чтобы попить пива в харчевне дядюшки Галла. Тот на деньги Валента Марано и Александроса Никастратоса уже успел купить себе новую харчевню, поближе к лагерю V легиона.
   Теперь все свое свободное и служебное время Валент Марано проводил на учебно-тренировочном плацу. Незаметно для самого себя, он постепенно привыкал к жизни солдата, незаметно для самого себя, становясь этим самым солдатом! Причем жизнь солдата ему все больше и больше нравилась, она его увлекала и тянула за собой!
   Солдаты всего легиона частенько собирались на учебно-тренировочном поле, чтобы понаблюдать за тем, как работает этот молодой центурион, обучая сельских рекрутов строевому шагу и чувству строя! Только вчера эти парни пахали землю на коровах, только вчера они ходили за плугом, а сегодня они ходили строем, вырабатывая в себе чувство товарищества и солдатского долга! Порой эти наблюдатели сами превращались в учителей-наставников. Они присоединялись к центуриону и уже все вместе ходили строем, отрабатывая "короткий" и "длинный" шаг легионера. Центурион Валент Марано вместе с ними сельских парней неучей превращал в толковых солдат!
   Еще раз осмотрев солдат дворцового караула, центурион Валент Марано резки и громким голосом отдал приказ:
   - Солдаты, всем подтянуть животы! Все стоять смирно! Построиться в колонну по два человека в ряд! Шагом марш!
   Обычно легионеры, отправляясь куда-либо, по городским улицам проходили рассыпанным строем, то есть неорганизованной толпой. И это была вынужденная мера, так как по некоторым улицам пройти строем было практически невозможно. В Риме было невозможно встретить пару улиц одной и той ширины, в большинстве своем они были узкими, кривыми и так завалены отходами, что даже одному человеку было невозможно пройти по такой улице!
   На этот раз Валент Марано хорошо знал те улицы, которым можно было бы добраться до имперского дворца. Поэтому он решил показать горожанам, что же это такое военный человек, идущий в строю! А также продемонстрировать жителям Рима, что легионеры все еще являются дисциплинированными солдатами! Колонна по два солдата в ряд прошла ворота лагеря и дружно зашагала в ногу по виа Сакра, эта улица была достаточна широка, чтобы по ней могла пройти солдаты строем. Следует сказать, что появление солдат, идущих строем и в ногу, привлекло внимание уличного люда, вызвало среди них определенный ажиотаж и фурор!
   Следует заметить, что к этому времени жители города были уже избалованы теми развлечениями, которые им предлагались ежедневно. Причем, этих развлечений было много и все они были разнообразными, от боя быков до боев гладиаторов! В этот день горожане впервые увидели легионеров, шагавшими общим строем, да еще в ногу! Такого прежде им попросту не приходилось видеть! Даже в дни триумфа какого-либо италийского стратега, когда на Форум выходили император, Сенат и народ, чтобы поприветствовать этого триумфатора, солдаты его легионов по городу проходили свободным рассыпанным строем и не в ногу! Римские легионы учили своих солдат ходить строевым шагом, но это случалось только в одном случае, когда легион или его отдельное подразделение тремя рядами шло в атаку на врага! Иными словами, в те времена строевой шаг в основном использовался для запугивания своего врага!
   Одним словом, это как бы нововведение молодого центуриона Валета Марано привлекло внимание римского народа, он, собираясь небольшими толпами, бежал за марширующими легионерами по улице, крепким свистом и громкими криками их приветствуя. В тот момент император Авл Вителлий завтракал на открытой веранде своего дворца, Естественно, он услышал этот шум, причем, он так сильно его испугался, что был готов бежать, куда глаза глядят, так как такой шум был предвестником народных волнений в Риме.
   Когда ему доложили о причине такого шума, то император Вителлий сильно разгневался. Он приказал найти и привести к нему консула Гая Фабия Валента, так как хотел своему фавориту выказать свое императорское неудовольствие поведением его младшего брата, центуриона Валента Марано. Но консула Гая Валента нигде не смогли разыскать, доложили об этом императору. Авл Вителлий, по-прежнему, кипя от негодования, он плохо позавтракал из-за этого городского шума, приказал, найти и привести к нему этого молодого центуриона, слухи о котором уже начали распространяться по Риму.
   В тот момент центурион Валент Марано занимался ответственным делом, он производил развод караулов на посты по всему дворцу. Он был удивлен и до крайности разгневан, когда императорские рабы потребовали, чтобы он немедленно явился в опочивальню императора. Валент Марано им категорически отказал, сказав:
   В данный момент я занят ответственным делом, развожу караулы по дворцовым постам! Эту работу я делаю во имя охраны спокойствия и благополучая самого исперата! К тому же я пока еще не любовник императора и являться к нему в опочивальню не буду!
   В этот момент в его разговор с рабами вмешался легионер триарий Гангулей, который в последнее время все чаще и чаще помогал молодому центуриону в решении проблем, встававших перед ним. Вот и сейчас Гангулей тихим шепотом ему посоветовал:
   - Центурион, не кипятись, прекрати спорить с рабами, они этого не стоят! Я бы тебе посоветовал, все-таки пойти к императору, если он тебя зовет. Попытайся выяснить причину своего вызова к нему?! Поверь мне, при императорском дворе слишком много имеется злых языков и врагов! Если ты не научишься им противостоять, то они живьем тебя съедят, проглотят тебя и не заметят, что именно они проглотили! Так что прими мой совет, иди к императору, а я займусь разводом караулов.
   Совет Гангулея оказался умным, полезным, а главное - своевременным. Центурион Валент Марано, молча, развернулся и, тяжело ступая тяжелыми калигами по дворцовым плитам, отправился вслед за императорскими рабами. Император Авл Вителлий, по-прежнему, находился в своей опочивальне, он возлежал на подушках, будучи окружен сонмом своих придворных советников, слуг. Он после утреннего завтракал так и остался голодным человеком, поэтому выглядел грозным и гневным императором.
   Когда центурион Валент прошел дверной проем и сделал первый шаг по императорской спальне, то он едва не задохнулся от духоты и спертого воздуха. начал сильно кашлять. Слишком уж много придворного народа собралось в этом не очень уж большом помещении. Продолжая откашливаться, центурион Валент Марано решительным шагом прошел к одному из оконных проемов, напрочь завешенному гардинами, шторами и занавесками. Одним рывком он сорвал все эти занавески и в императорскую опочивальню хлынул чистый, свежий и утренний воздух.
   Валент Марано неторопливо подошел и встал на красный ковер, постеленный на пол в десяти шагах от ног императора, по-прежнему возлежащему на кровати. Молодой центурион спокойно стоял практически по центру императорской спальни, ожидая императорского разноса. Он пока не знал того, что Авл Вителлий только что встретился с одним из своих агентов, который работал в ближайшем окружении Пасечника. Так этот агент ему сообщил, что среднеазиатские легионы армии Пасечника только что выступили походом на Рим. Причем, одна армия Тита Флавия Веспасиана, италийского наместника в Иудеи и в Сирии, пошла сушей, а другая армия - поплыла на галерах морем. Что по предварительным расчетам этого агента обе вражеские армии подступятся к Риму где-то в начале декабря месяца.
   Впервые император Авл Вителлий почувствовал приближение неотвратимой угрозы своему императорскому престолу. Получив такую страшную информацию, император впал в самую настоящую прострацию, ему очень хотелось бы, чтобы его кто-нибудь пожалел. Жалобными глазами он посматривал на своих придворных, ожидая от них получить хотя бы слова поддержки. Но все его придворные молчали, склонив свои головы к полу опочивальни. Они молчали в основном потому, что ничего не знали о злых намерениях Тита Веспасиана и об его армиях. Император Авл Вителлий никогда с ними не делился ни своими мыслями, ни своими делами и ни получаемой секретной информацией, такие вещи Авл Вителлий тайком обсуждал со своими фаворитами Азиатиком, Винием и Икелой. Сейчас он оказался в полном одиночестве, он не знал, что ему делать по этой проблеме.
   Из-за важности полученной информации о делах Пасечника, Авл Вителлий совсем забыл о том, с какой целью он вызвал к себе этого красивого центуриона из легиона Жаворонков, которым командовал консул Гай Фабий Валент. Имя консула, одного из лучших его стратегов, внезапно всплыло в его памяти, и это произошло только благодаря этому красивому мальчишке в форме центуриона. Оно подсказало императору выход из создавшегося положения! Авл Вителлий решилРешение вопроса Пасечника переложить на плечи своих полководцев Авла Цецины Алиена и на Гая Фабия Валента. Слабым голосом он приказал присутствующим:
   - Срочно разыщите и пришлите ко мне обоих консулов Авла Цецину Алиена и Гая Фабия Валента! Скажите им, что созываю важное совещание с их непосредственным участием. А сейчас помогите мне одеться. Я очень проголодался, хочу повторить свой завтрак. Найдите моего повара, пришлите его ко мне, я хочу, чтобы он зачитал меню завтрака, пока я буду одеваться! А ты, красавчик, не хочешь ли со мной позавтракать?
   - Благодарю за приглашение, мой высокий и уважаемый господин! Я сегодня начальник твоей охраны. Так что я полагаю, что мне будет лучше заниматься непосредственно своими делами, охраняя твою особу, чем проводить время с тобой за одним столом!
   - Что случилось, центурион? Ты несколько резковато разговариваешь со своим императором? Может быть, мне стоит приказать, чтобы тебя выпороли бы на козлах. Пара десятков ударов кнутом возможно привела бы тебя к пониманию сложившейся ситуации!!
   - Как прикажешь, мой господин! Я на все готов, но, если ты меня накажешь меня кнутом, то тогда я вряд ли смогу встать на твою защиту?!
   - Ах, как ты, центурион, смел, но мне это в тебе очень нравится! Ты такой молодой и красивый! Эй, слуги, я приказываю вам поблизости от моей опочивальни найти еще одну спальню, где теперь будет в день своего дежурства ночевать этот юноша, охраняя мою честь и достоинство!
   Этот день для Валента пролетел незаметно, ему пришлось заниматься одновременно множеством дел, их утрясать, согласовывать с дворцовыми службами. Поздно ночью, когда он почувствовал усталость и совсем собрался переночевать в комнате легионеров дежурной смены, то неожиданно из дворцовой темноты выплыл раб, по очертаниям фигуры он был очень похожий на девчонку.
   Раб, молча, взял его за руку и куда-то повел за собой. Когда они шли по дворцовому коридору, в котором дежурила пара легионеров во главе с Гангулеем, то Валент Марано вспомнил о том, что именно в этом коридоре находилась императорская опочивальня. В ней сегодня утром он беседовал с Авлом Вителлием. Раб довел его до дверного проема, за которым скрывалась ночная темнота, нарушаемая маленьким лучиком света, высвечивавшимся где-то высоко, чуть ли не под самым потолком помещения. Раб уверенно вошел в этот дверной проем. Он за руку потянул за собой Валента Марано.
   Некоторое время Валент Марано вокруг себя ничего не видел.Только рука раба, по девичьи маленькая и какая-то нежная, внушала ему уверенность в том, что все в порядке, что он находится именно там, где и должен был бы находиться! Через мгновение его глаза стали привыкать к этой темноте, слабый лучик света под потолком помогал ему ориентироваться. Валенту Марано показалось, что помещение, куда его привел раб, совсем не имеет мебели. Вот только в том углу, над которым и светит этот слабый лучик света находилось какое-то очень громоздкое и высокое сооружение. Это сооружение своей громоздкостью очень походило на кровать, на которой возлежал император Авл Вителлий, когда утром с ним разговаривал. В мозгах парня сразу же возникла ассоциативная картина, что он стоит перед кроватью, застеленную чистым постельным бельем, а в изголовье горит самый настоящий ночник. Парень сразу же загорелся желанием, залезть на эту кровать и отдастся столь желанному сну.
   В этот момент Валент Марано особенно сильно почувствовал, как он сильно устал за этот день, ноги его гудят и требуют отдыха. Но прежде чем лечь спать, он подумал о том, было бы совсем неплохо выпить кубок хорошего вина. Одновременно он заметил, что его рука, в которой он держал руку раба, сейчас свободна! Что это могло означать, Валент Марано так и не успел понять, как он заметил в темноте приближающееся к нему белое пятно. Память ему охотно напомнила, что только что исчезнувший раб был одет в светлую тунику до пят. Вскоре он ощутил, как это раб сует ему в руку кубок с вином.
   Валент Марано приголубил немного вина. Очень хорошо, что это было не жженое вино, а какое-то красное, слегка сладковатое на вкус и не оставляющее оскомины. Он повернулся к рабу и ему сказал:
   - Эй, раб, ты выполнил задание императора! Теперь ты можешь быть свободным! Можешь уходить, а я заберусь на кровать и буду спать до утра.
   Валент был изумлен до глубины души, когда раб заговорил вдруг женским контральто:
   - Не могу, господин кубикулярий императора мне чет и ясно приказал, я должен тебя, центурион Валент Марано, сопроводить в гостевую спальню, выделенную в твое распоряжение по приказу императора Авла Вителлия! Я должен тебе помочь раздеться, согреть постель и тебя уложить в теплую постель! Я могу тебя покинуть только в том случае, если ты уснешь! Так что, центурион, если я не выполню поручения кубикулярия, то завтра света не увижу, меня казнят!
   От полной неожиданности всего с ним происходящего Валент Марано выпил кубок вина, который держал в своей руке. Неразбавленное вино огненной рекой пробежало по всем его жилам, оно в себе несло желанное тепло и долгожданное расслабление его тела. Совершенно того не желая, это у него получилось само собой, он снова протянул свою руку с пустым кубком по направлению к этому странному рабу, мальчишки, говорившего женским контральто. Раб тут же наполнил его кубок очередной порцией красного вина. Темнота вокруг них, по-прежнему все скрывала, в этот момент Валент Марано почувствовал желание поцеловать и побаловаться с этим мальчиком. К слову сказать, он даже не предполагал, что в нем может зародиться подобное желание, так как мужеложство ему было в принципе противно!
   Валент Марано уже не так хорошо помнил, как он выпил второй кубок вина, а затем забрался на кровать, собираясь, как можно быстрее заснуть, чтобы не нарушить основополагающих принципов своей жизни. Не стоит говорить, что этот подозрительный раб пил вместе с ним, а затем вслед за ним полез на кровать. До крайности разозленный его непослушанием и одновременно своей непрекращающейся тягой к нему, уже будучи на кровати Валент Марано развернулся к нему лицом и занес правую руку, сжатую в кулак, для удара!
   Но в этот момент через вырез в тунике этого нахального мальца он совершенно случайно увидел два бугорка, размером под его руку. Мозг Валента Марано моментально перестал работать, не выдержал нагрузки. Его последней мыслью было, что ни одного из мальчиков нет на груди таких идеально вычерченных бугорков! С громаднейшим трудом он изменил траекторию движения своей правой руки. Вместо удара, она проникла за вырез туники мальчишки, и сама собой легла на один из бугорков, по своему размеру он пришел ей в самую пору. А своей нежностью и податливостью этот бугорок заставил центуриона задохнуться от счастья и почти потерять сознание.
   Валент Марано снова начал осознавать реальность, когда этот мальчишка раб стал ему заливать вино прямо в рот. Маленькими глоточками он поглощал вино и одновременно рассматривал лицо мальчишки в свете ночника. Оно ему показалось прекрасным, с тонкими чертами, высокими бровями и острым носиком, ну, совсем как у красивой девчонки. Чтобы проверить свою гипотезу, Валент Марано через голову стянул с мальчишки тунику и стал рассматривать и ласкать его тело пока еще руками. Тело было совсем мальчишеским, на не таких уж широких бедрах была надета набедренная повязка, талия как бы была и одновременно ее как бы не было. Только два бугорка с острыми, как клинок, и твердыми, как сталь, сосками являлись как бы доказательством того, что он сейчас ласкает тело не мальчишки. Да и этот глубокий стон удовлетворения, иногда переходящий в рычание, служил явным доказательством того, что Валент Марано сию минуту имел дело с девчонкой!
   Она уже больше его не стеснялась, поднялась на ноги и прямо перед его глазами скинула с себя набедренную повязку. Затем своими руками она развязала его пояс легионера, небрежно швырнула его себе за спину и сняла тунику с Валента Марано. Она прижалась к нему всем своим девчоночьим телом, Валент Марано обнял ее за плечи и принялся неистово целовать ее в губы. Некоторое время она ему отвечала не менее неистово, затем заставила его снова сесть на кровать, а сама устроилась на его ногах таким образом, чтобы его естество касалось ее волос внизу живота. Рабыня вдруг приникла к его губам и прошептала:
   - Поделись-ка вином, дружок!
   Валент Марано дотянулся до кувшина с вином, сделал его, а затем потянулся к губам рабыни, та свои губы сомкнула на его губах и приняла в себя вино из его уст. Усталая рабыня слегка откинулась назад, внимательно наблюдая за тем. Как мужское естество в своем упрямстве покачивалось между ее ног. Рабыня глухим голосом произнесла:
   - Мне еще никогда не приходилось пить таким образом, но мне этот способ очень понравился! Но ты, центурион, видимо, по своей натуре слывешь страшной жадиной! Шире раскрывай свой рот, смотри, как надо это делать!
   Рабыня своими губами впилась в губы Валента Марано, своим языком она шире развела его губы, принялась своим языком по-хозяйски его обследовать.
   - Вот видишь, - говорила она одновременно его целуя и сладко прикусывая, - теперь нам с тобой нужен только один кубок, чтобы выпить хорошего вина! Благодаря ей мы вдвоем получаем двойное наслаждение!. А то понимаешь, пьянство в одиночестве, обязательно приведет к тому, что ты без меня сопьешься, можешь превратиться пьяную свинью!
   К этому времени руки Валента Марано продолжали жить своей самостоятельной жизнью! Они работали, не уставая, независимо от его сознания, ласкали и ласкали тело рабыни, ни на секунду, не прекращая свою работы! Предоставив возможность его губам ласкать девичью грудь, руки сами собой перешли к ее животу и талии. А рабыне девчонке все эти его ласки, даже самые неуклюжие, страшно нравились.
   Девчонка с такой силой откинулась навзничь, что легла на спину. Она так и не выпустила из захвата своих рук Валента Марано, он вдруг оказался между ее ногами. Он лежал на девчонке и думал, что вот-вот ее раздавить ее своим телом. Из-за неловкости сложившейся ситуации он попросту боялся шевельнуться. Некоторое мгновение он наблюдал за тем, как из его прокушенных губ кровь капала на ее лицо. Затем этими губами он нежно и ласково приник к ее губам, и слегка пошевелил своим телом. В этот момент само собой получилось так, что его естество вошло в ее нежность. Когда их тела слились воедино, девчонка тяжело задышала и странно под ним задвигалась. Валент никогда еще с такой силой не испытывал ничего подобного в своей жизни, когда нежная и ласковая влажность этой любимой девчонки забрала его целиком. Серия оргазмов чуть не заставила ее и его едва не потерять сознание, они следовали один за другим.
   2
   Небольшая группа всадников появилась на невысоком холме, они собрались здесь, видимо, для того, чтобы с его вершины понаблюдать за тем, как всадники, конников шестьсот, не меньше, под звуки горна выполняла различные команды и упражнения. Горнист и его помощник, они находились в метрах тридцати от этой группы всадников, подавал различные сигналы, трубя в горн, в определенной последовательности и с такими промежутками во времени, чтобы конница успевала бы выполнять полученную команду.
   Когда наблюдатели только появились на этом холме, то это поле было заполнено большим количеством всадников, хаотично передвигавшимися по нему. Они то собирались небольшими или большими кучками, то разъезжались во все стороны, кучки распадались на отдельных всадников, скачущих по различным направлениям. В общем тогда эта пестрая толпа конников собой более напоминала цыганский табор на привале, нежели конное войско. Тогда человек, стоявший во главе этой группы наблюдателей, всем своим тщедушным телом развернулся к мастеру Хану, сидевшему на спине своей любимой кобылы Банди, пренебрежительно скривил свои губы и поинтересовался:
   - Молодой человек, и это все, что ты можешь мне показать? Мне кажется, что я зря потратил деньги, а главное свое время для того, чтобы приехать сюда и посмотреть на результаты твоей работы! Но, честно говоря, другого результата я от тебя не ожидал!
   - Твое италийство, ты пока еще ничего не увидел, а у же спешишь делать выводы и портить мне настроение?! Так дело у нас не пойдет! Мы работали с раннего утра, солнце только начинало карабкаться на небосвод, и до позднего вечера. Возвращались в казарму лагеря в полной темноте, наши лошади за день так уставали, что еле передвигали свои копытами. А ты, твое италийство, уже нас хулишь, ругаешь! Мой тебе совет, наберись терпения и посмотри то, что мы для тебя приготовили и сейчас тебе покажем! После этого вернемся к этому нашему разговору!
   - Смотри-ка, а ты, мастер Хан, не промах парень! А мне говорили, что варвар-варваром, что у тебя мозги набекрень, ни о чем другом, помимо своей кавалерии, не умеешь думать! Ты уж меня, варвар, извини, ну, не привык я доверять людям, которые вокруг меня крутятся! Им только деньги подавай или окажи протекцию, помоги занять высокое положение в нашей Империи только для того, чтобы впоследствии взятки лопатами грести! Давай, показывай, что приготовил!
   - Твое италийство, в начале ала будет выполнять команды одного только горниста! Вон, видишь, наш главный горнист на лошади сидит от нас неподалеку, а рядом с ним его помощник! Они будут подавать сигналы своим горном на выполнение серии команд, в которую ты не будешь вмешиваться. Как только эта серия команд будет выполнена алой, то после этого ты, твое италийство, можешь делать все то, чего не захочешь, Можешь сам отправляться в поле и командовать алой прямо в поле!
   Вскоре горн громко и отчетливо пропел сигнал общего сбора. На поле перед холмом началось стремительное движение, через какое-то мгновение, черный квадрат всадников, особенно отчетливо выделявшийся на фоне зеленой травы, застыл в строю. Чей-то голос за спиной всадников громко и отчетливо произнес:
   - Общее построение! Норматив не превышен!
   И снова пропел горн, общий квадрат алы рассыпался, на поле общее построение сменилось построением по турмам. Сейчас в поле стояли двадцать турм по тридцать всадников в каждой во главе с декурионом. Снова послышал ставший знакомым голос, который произнес:
   - Построение по турмам! Норматив построения не превышен!
   Сторонний наблюдатель вряд ли смог бы разобраться в том, что сейчас происходило в поле, в чередующихся друг за другом построениях всадников, в упражнениях, выполняемых отдельными всадниками, декурией или турмой. Высокая трава, выросшая в поле, не давала пыли, взбиваемую копытами лошадей, подняться в воздух. Поэтому перед глазами наблюдателей рисовалась удивительно чистую картину того, что происходило на поле. Не кавалеристу было трудно разобраться в том, чем сейчас делали эти всадники. Они заставляли своих верховых лошадей, то скакать галопом, то идти наметом, а то нестись во весь намет к заветной цели. Порой всадники настолько сливались в одно целое со своими верховыми скакунами, что они становились похожими на кентавров.
   Время пролетело незаметно, наступила минута, когда мастер Хан, не поворачивая головы к вестовому, отдал приказ:
   - Передай горнисту, что настало время трубить общую атаку!
   Верховой рванул поводья и коленями направил своего скакуна к горнисту. Попридержав своего скакуна рядом с солдатом с горном в руках, он коротко ему бросил:
   - Горнист, командир приказал, давай, труби общую атаку!
   Тот поднес горн к своим губам, над полем разнесся чистый музыкальный сигнал общего сбора и подготовки к атаке. Ала тут же разделилась на две ровные половины, они разошлись по полю и встали друг напротив друга на противоположных концах поля. Инкогнито из Рима плотоядно языком облизнул свои губы, словно почувствовал приближающееся кровопролитие. Мастер Хан по этому его поведению понял, что этот италиец хорошо знает, что это такое ходить в атаки на врага, не раз он видел поверженного врага и пролитую кровь, не раз ему своих солдат посылать в атаку! Этот инкогнито из Рима заметил, каким взглядом мастер Хан на него посмотрел, одобрительно ему улыбнулся в ответ. Ему нравилось наблюдать за тем, как такая большая конная масса так легко и просто управляется таким простым музыкальным инструментом, как горн или по-простому охотничьим рогом.
   Когда вторично пропел горна, две массы всадников тронулась с места и поскакали друг на друга, верховые скакуны той и другой стороны быстро переходили в галоп. Вот-вот они должны были столкнуться! Но до момента столкновения Инкогнито из Рима своими дальнозоркими глазами сумел разглядеть суть построения обеих атакующих обеих сторон. Все дело заключалось в том, что основу атаки составила пара всадников, пикинер и меченосец. Впереди в атаку скакал всадник с пикой в руках, а его спину защищал всадник с мечом в руках. Пикинер первым наносил удар по врагу, стараясь своей пикой противника сбросить со скакуна или пронзить. Второй всадник, меченосец, защищал спину своего напарника, пикинера, а в случае необходимости добивал поверженного врага.
   Инкогнито из Рима очень удивился тому обстоятельство, что, быстро сближавшиеся встречные конные лавы, явно не собиралась останавливаться или до момента столкновения прекратить свою атаку. В смятении он подумал о том, что столкновение конных лав, наверняка, приведет к большому количеству травмированных, раненых или даже убитых солдат. Он даже прикусил свою губу в ожидании, когда всадники начнут топтать копытами лошадей друг друга. Но вот обе лавы сошлись... и проскакали сквозь друг друга! Когда они разошлись, то наблюдатели на холме увидели чистое поле. Убитых, раненых на нем не было видно, только один какой-то молодой солдат гонялся за своей лошадью, видимо, его сбросившей, по всему этому полю!
   Наблюдатели на холме вздохнули с облегчением, по одному они стали подходить к мастеру Хану, чтобы, молча, пожать ему руку.
   Смотр подошел к концу. Нормативы все были выполнены, за исключением двух случаев. Декурион одной декурии слишком уж переволновался во время учений, свою декурию всадников он поставил не на свое место. В другом случае, его только что все наблюдали, во время встречной атаки, совершенно случайно один солдат был пикой сбит со своего коня, но не ранен.
   Мастер Хан был явно недоволен выявленными огрехами, но инкогнито из Рима, который оплачивал все расходы по подготовке его алы, и сопровождающие его лица были более чем довольны всем увиденным.
   - Ну, что, варвар, теперь ты не будешь возражать, если я возглавлю твою алу и некоторое время проведу в поле во главе ее?! -Попросил инкогнито из Рима.
   - Нет я не буду возражать, твое италийство! Но об одном хотел бы тебя попросить! Все это время горнист с горном должен находиться рядом с тобой, своим горном он будет повторять все подаваемые тобой команды. Поле большое, на нем сейчас находится много людей и лошадей, в таком шуме, гвалте и суматохи кто-нибудь из декурионов может не услышать или плохо расслышать твоей команды?!
   Мастер Хам, по-восточному прищурив глаза, словно от слишком яркого солнца, с глубоким душевным волнением наблюдал за тем, как этот паршивый италиец, Инкогнито из Рима, спустился с холма и подсказал к одной из турм. Присмотревшись, мастер Хан понял, что этот италиец выбрал турму декуриона Ранатиса Флавия Денете, в недавнем прошлом его звали стражником Рябым. Он чем-то коротко переговорил с декурионом Ранатисом Денете. Вскоре тридцать всадников во главе под предводительством самого Инкогнито их Рима, декурион Ранатис Денете остался на месте, не быстрой рысью отправилась в дальний от холма угол тренировочного поля. Там декурия выполнила несколько очень простеньких упражнений.
   Эти упражнения были настолько просты, что мастер Хан тотчас же догадался о том, что этой паршивый италиец что-то задумал и к чему-то готовиться. Декурия на быстром скаку пересекла ручей, пробивший себе дорогу в небольшой овражен, и скрылась из глаз в этом овражке. Актавий Тибурий все это время проводивший в компании Инкогнито из Рима, он к мастеру Хану за это время так и ни разу не подошел. Сейчас виновато посмотрел на мастера Хана и виновато широко развел руками, мол, в том, что сейчас происходит, нет никакой его вины.
   Мастер Хан знал, где проходит и куда выходит этот неглубокий овражек. Еще раз окинув поле своим взглядом, потомок древнего кочевника практически сразу догадался о том, что своей декурией Инкогнито из Рима собирается атаковать штаб его алы, который расположился неподалеку от выхода из этого чертова овражка. Готовясь к смотру, мастер Хан много времени провел в поисках такого места, чтобы наилучшим способом показать положительные стороны подготовки своей алы и скрыть от наблюдателей так и не проработанные до конца аспекты ее подготовки. Осматривая тогда это поле, он решил конфигурацию этой местности использовать и на всякий случай организовать засаду. Штаб алы во главе с греком декурионом Эсхилом Пратиосом, ставленника или шпиона самого же Инкогнито из Рима, он решил подставить под удар противника. Сейчас же все говорило о том, что этот паршивый италиец все-таки клюнул на его наживку.
   И действительно, очень скоро из овражка на полном скаку вынырнула декурия Инкогнито из Рима и понеслась наметом на штаб алы. Когда солдаты этой декурии окружили офицеров штаб, то неожиданно для самих себя оказались и сами окружены тремя другими декуриями алы. Инкогнито из Рима, вложил свою спату в ножны снисходительно похлопал всех декурионов пол плечу, взлетел на своего скакуна и поскакал к наблюдателям на холме. Там он подскакал к мастеру Хану, протянул ему свою руку для дружеского рукопожатия и произнес:
   - Позволь мне, варвар, представиться?! Я - Авл Цецина Алиена, стратег императора Авла Вителлия, консул и командир VII Македонского легиона. Хочу сказать, что я доволен всем увиденным. Ты многого сумел достичь, но главное - твоя ала уже сегодня готова вступить в бой. Я официально подтверждаю, что ты выполнил все условия и положения нашего контракта. Теперь мы можем обсуждать те цели и задачи, которые я хотел бы поставить перед твоей алой!
   Под холмом декурионы алы начали собирать и строить свои декурии и турмы. Вскоре вся ала была построена. Первой общий строй алы покинула турма декуриона Ранатиса Денете, она была лучшей турмой в але, и двинулась по направлению к лагерю. Вскоре все турмы уже двигались в лагерь. Мастер Хан еще раз понаблюдал за тем, как быстро и профессионально работали его декурионы!
   Затем мастер Хан повернулся к консулу Авлу Цецине, и вежливо ему предложил:
   - Как я полагаю, что не только наши бойцы, но и мы сами заслужили горячий лагман и чашку хорошего вина. Приглашаю тебя, Авл Цецина Алиена, пообедать вместе с мной, после обеда мы сможем поговорить о твоих планах.
   Консул Авла Цецины Алиена был чрезвычайно удивлен, когда он увидел лагерь алы. Авл Цецина жестом руки попросил, чтобы сопровождающие лица оставили бы его в покое, а сам он верхом на своей лошадке объехал этот удивительный лагерь, по сути превратившийся в укрепление варварского племени. Он не был обнесен рвами и валами, у него не было частокол, основной периметр обороны этого лагеря составляли одни только крытые повозки и крестьянские телеги, поставленные цугом друг за другом по замкнутому кругу. Разумеется, италийская пехота могла бы довольно легко преодолеть оборону этого лагеря!
   Консулу Авлу Цецине Алиена потребовалось некоторое время для того, чтобы найти отгадку этой загадки варваров! Мастер Хан ему пояснил, что его потомки отказались от возведения частокола, рытья рвов и валов вокруг своего лагеря только потому, что всадник передвигается в пять раз быстрее любого пехотинца. Коннице, в принципе, не требовалась такая мощная оборонительная система, которую представлял собой италийский военный лагерь. Конницу было практически невозможно захватить врасплох, окружить и уничтожить, так как конники, ведя разведку окружающей местности, всегда были в курсе того, что на ней происходило. Таким образом, у них всегда было достаточно времени для того, чтобы не быть окруженными и подвергнуться атакам пешего противника.
   Мастер Хан расположился в войлочной юрте. Авлу Цецине Алиена очень понравилось, что в его юрте этом было светло, тепло и как-то странно уютно. Он с большим удовольствием вымыл свои руки и лицо водой, слабо разбавленной уксусом. Эта вода была подана рабами в большом медном тазе. Затем он долго и тщательно вытирал лицо и руки белоснежным полотенцем. Пройдя в центр шатра, он увидел Хана, возлежащего на мягких подушках, терпеливо ожидающего его прихода. Авл Цецина осторожно опустился на колени, неизвестно откуда появившиеся слуги, помогли ему принять полулежащее положение, подоткнув его с боков маленькими подушечками.
   Консулу очень понравилось первое блюдо, лагман, которым его угостил этот варвар толстяк, ничего подобного он прежде не ел. А главное Авлу Цецине понравился сам разговор с этим восточным кочевником.
   Первым, как хозяин обеда и юрты, заговорил мастер Хан:
   - Я очень надеюсь, Авл Цецина, что тебе понравилось то, что ты сегодня увидел на том поле. Ты должен понять иоценить то, что эта работа была проделана всего лишь за месяц. Так что можешь считать, что твои деньги нами не зря потрачены! Но, к сожалению, за этот месяц нам не все удалось сделать, потребуется еще два месяца для того, чтобы мы добились полного взаимопонимания солдат и декурионов, а также понатаскать лошадей, чтобы они не боялись ходить в атаку на сильно укрепленные вражеские позиции!
   - Извини, мастер Хан, но дополнительного времени в нашем распоряжении уже нет! Гражданская война охватила всю нашу Империю, из-за нее ситуация в империи меняется с каждым днем, чуть ли не с каждым часом. Наместник Иудеи Веспасиан принял присягу своих среднеазиатских легионов, воющих в Иудеи и в Сирии, как римский император. Там самым Веспасиан отказался поддержать императорство Авла Вителлия, свои обе армии он сушей и морем двинул на Рим. К великому моему сожалению, наша германская армия стала уже далекой не такой, какой она была до выступления Рим. Вечный город и император Вителлий испортили наших германцев, отучили солдат от воинской дисциплины, приучили к потреблению вина и пива в неограниченном количестве.
   - Словом, ты, консул, хочешь, чтобы моя ала выступила бы навстречу армии Веспасиана и остановила бы ее?!
   - Остановить девяносто или сто тысяч хорошо обученных италийских солдат, даже с такой хорошо подготовленной алой ты, мастер Хан, вряд ли сумеешь. Но ты со своей алой можете сделать большое дело. Вы сможете вести разведку за передвижением одной из армий Тита Веспасиана, регулярно информировать меня птичьей почтой. Для этих целей я не пожалею денег, мои рабы привезут до ста ласточек, которыми ты будешь отправлять мне свои сообщения!
   - Про голубиную почту я слышал, но не знал, что почтовыми курьерами могут так же быть и ласточки!
   - Это и не твоя проблема, мастер Хан, вместе с ласточками я тебе передам несколько рабов, которые неплохо обучены птичьей почте. Твои люди только должны собирать эти разведданные, рабы же их зашифруют и ласточкой отправят мне сообщение!
   - Когда я должен отправляться в дорогк?
   - Как люди говорят, еще вчера! Но, как мне, кажется, что мы опять-таки опоздали со своей реакцией на восстание Веспасиана из-за разврата роскошью этого проклятого Рима. Слишком уж много здесь собралось желающих, ничего не делая, управлять империей и этим великим городом! На следующей неделе я подготовлю для тебя небольшую флотилию, которая твою алу доставит в Грецию. Там ты перехватишь армию Веспасиана, а затем уже будешь следовать за ней, собирая столь нужную нам информацию!
   3
   Марина все больше и больше входила во вкус семейной жизни, ей нравилось по утрам обежать помещения дома, на бегу давать Лионелле указания по его уборке или о перестановке мебели по ее вкусу, разумеется, в том или ином помещении. Ей нравилось наблюдать, как рабы и рабыни неохотно брали в руки щетки, тряпки и принимались выполнять ее поручения, наводя очередной порядок в доме. Правда, порой, только ради профилактики, она находила какой-либо огрех в их работе, вызывала Лионеллу и долго ей выговаривала, показывая, как надо убирать или вытирать пыль из, казалось бы, недоступных углов того или иного помещения. При этом в тот момент всеми своими силами Марина отводила от Лионеллы взгляд своих глаз, чтобы не увидеть той ненависти, порой вспыхивавшую в ее глазах, чтобы не вспомнить своей прежней жизни.
   Марина очень часто сама этому удивлялась, почему именно ее соперница, рабыня Лионелла. становилась толчком к ее воспоминаниям о прежней жизни. Отругав хорошенько эту рабыню за нерадивость в управлении рабами, она возвращалась в свою спальню и там на несколько минут замирала, вспоминая Валента, о котором она часто думала, как об отце своих детей. Вспоминая о Хане Марина думала о том, что в этот толстяке, потомке древних кочевников, заложена неведомая ей взрывная сила, которая рано или поздно себя проявит! Меньше всего он вспоминала о Квеции Лектусе, чаще всего лицо этого германца всплывало в ее памяти и никаких слов о нем. Однако, следует признать, что эти воспоминания мало чего значили для Марины, сама она знала с определенной точностью, что она не стремилась, не хотела возвращаться к этой своей прошлой жизни!
   Марине очень нравилась эта новая и такая волнующая жизнь с мужчиной!
   Она была готова многое терпеть ради этой жизни, даже жить, будучи запертой в золотой клетке! Она практически не покидала дома, полностью сосредоточившись на своем мужчине и на домашнем бытие.
   Ей доставляло маленькую радость ненавидеть старшую рабыню Лионеллу, свою соперницу. Ей опять-таки доставляло удовольствие каждодневно ее унижать, создавать невыносимые условия жизни. Марине нравилось ночью в постели, после очередной любви, Клавдию Марцелла рассказывать о том, чем она занималась в его отсутствие. При этом ничего не выражающим голосом она говорила о недостатках в работе старшей рабыни, что рабы распустились и со временем она прикажет изготовить козла для наказания их кнутом за нерадивость. В такие моменты она замечала, что Клавдий Марцелла как бы замыкался в себе, переставал прислушиваться к каждому ее слову.
   Марине очень нравился Клавдий Марцелла, но, если ее спросить, любила ли она этого италийца, то она не ответила бы прямо на этот вопрос! Возможно, что она и любила этого жесткого и самолюбивого италийца. По крайней мере, ей доставляло огромное удовольствие наблюдать за тем, как он ломается, превращается в комок глины в ее руках. Порой ей казалось, что они настолько разные люди, что их попросту ничто не связывает и не может связать, и единственный выход из очередного взаимонепонимания или семейного скандала для нее - это возвращение к прежней жизни. Но одно лишь воспоминание о Кремоне, путешествие караваном до Рима, лук в ее руках и трупы убитых ею италийцев, дело невозможным такое возвращение!
   Она все больше и больше привыкала к жизни же в золотой клетке, как-то незаметно для мамой себя, Марина перестала делать утреннюю зарядку. Стала больше времени проводить перед зеркалом, используя свою косметику для создания своего нового образа, жены Клавдия Марцелла, хотя прекрасно понимала, что такого никогда не случится! Словом, постепенно и незаметно для самой себя Марина стала превращаться в домохозяйку со всеми ее плюсами и минусами такой жизни. Но однажды во время самого обыкновенного завтрака у нее сильно закружилась голова и она почувствовала себя очень плохо. Даже не пошла провожать Клавдия Марцелла в Сенат, а отправилась в свою спальню и закрылась на щеколду.
   Во время учебы в старших классах военной школы "Драконий коготь" ее подруги, готовясь к жизни взрослой женщины, часто говорили о ее возможности "подзалететь" не вовремя. Они в деталях обсуждали, как такое могло произойти и всегда говорили о том, что это вина мужчины, так как он забыл "предохраниться"! Лежа в постели, Марина никак не могла вспомнить, говорили ли она или не говорила с Клавдием Марцелла о том, что вовремя любви ему следовало бы быть осторожным! С ужасом понимая, что этими воспоминаниями о таком разговоре, она в большей степени старается саму себя успокоить.
   Успокаивай или не успокаивай саму себя, дело всн равго теперь не поможешь, так уж случилось, что Марина забеременела и через девять месяцев должна будет родить! То есть домой к дедушке, князю Лисовскому, она вернется беременной на восьмом месяце и без мужа! Немного подумав о характера деда, Марина поняла, что он все равно ее примет и обласкает, даже если она вернется е нему домой без мужа и с целым выводком детей! Что же касается ее самой, то она безумно счастлива, что у нее будет ребенок, мальчик или девочка, не имеет никакого значения!
   Весь ужас ее положения заключался в том, как Клавдий Марцелла воспримет информацию о ее беременности. Когда ей стало плохо, и она побежала в свою спальню, то на бегу успела заметить злорадный взгляд, которым ее проводила старшая рабыня и недавняя любовница ее мужчины, который никогда не станет ее мужем! Сразу же после возвращения домой Лионелла его обязательно проинформируют о ее беременности, и тогда следует ожидать его реакции на эту новость. Клавдий Марцелла обязательно потребует, чтобы она избавилась бы от этого ребенка. По сути дела, она сама является его большой проблемой, так как сам факт ее существования он, наверняка, скрывает от всех своих товарищей и сослуживцев, что сейчас у него любовница варварка сарматка! Клавдий Марцелла не допустит появления у нее ребенка, тогда все домашние будут знать, что это его ребенок. Избавиться от любовницы очень просто, заковал ее в рабские кандалы и отправил в другое поместье, там из нее всю дурь легко выбьют, а вот от своего ребенка избавиться - проблема!
   В этот момент Марина поддверью своей спальни услышала крики, перешедший в разговор на повышенных тонах двух рабов:
   - Ну, не буду я за ним убирать! Помимо того, что он воняет, по нему ползают всякие насекомые! А потом, зачем за ним убирать и его кормить, когда он умирает, ни сегодня-завтра он умрет!
   - Теофил, а тебе какое дело до того, что он умрет? Тебе поручили убрать его клетку, так иди и ее убери! Ест ли там кто или никого там нет, это не твое дело! Ты клетку его убери, и делу конец! Иначе, сегодня вечером тебя положат на козла и десять ударов кнутом твою задницу превратят в кровоточащее место!
   А за что меня наказывать, брат! Почти месяц я безропотно убирал его клетку изо дня в день. Сегодня этот бывший слуга нашей новой хозяйки умрет и никто не узнает о том, что сегодня я не убирал его клети! Ты, брат, только держи язык за зубами и дело конец!
   Разъярённой пантерой, Клавдий Марцелла ей лгал, когда отвечал на ее вопрос в отношении ее телохранителей, Марина выпрыгнула за дверь своей спальни и сразу увидела двух рабов, уже отошедших на несколько шагов от ее спальни. Двумя неслышными прыжками она их догнала, сильнейшими рывками своих рук она обоих этих рабов их лицами развернула к себе.
   - Кто из вас Теофил? - Змеиным шепотом она поинтересовалас.
   - Это я, госпожа! - Заикаясь, признался самый молодой и самый тощий из этих двух рабов.
   Марина тотчас же выпустила из рук второго раба, а Теофила перехватила обеими руками за верх его рабского рубища, подтащила его к себе и несколько мгновений вглядывалась в его глаза. Глаза раба тут же забегали, сначала они смотрели влево, потом стали смотреть направо - всячески избегая смотреть в ее глаза! Она жестко его тряханула и, приблизив свои глаза к его глазам, тихим змеиным шепотом произнесла:
   - Теофил, ты знаешь, что я тобой с делаю, если ты не расскажешь мне всей правды?
   - Не знаю, госпожа! Но я вам ничего плохого не сделал! Я к вам даже близко никогда не подходил! Так что вы меня простите и отпустите!
   - Я тебя брошу в кипяток и буду варить до тех пор, пока с тебя кожа не слезет, если ты не расскажешь мне всей правды?!
   - О какой правде ты говоришь, госпожа? Я же ничего плохого никому не сделал! Работаю по указаниям нашей старшей рабыни, да и только! Убираю клети арестантов и рабов, посаженных на цепь за различные нарушения! Очень грязная работа, я вам признаюсь!
   - Я случайно услышала, что ты убирал клеть за моим телохранителем?!
   - Да, госпожа! Одного твоего предохранителя убили, мы его по приказу старшей рабыни Лионеллы похоронили на городском кладбище за пределами Рима. А второго твоего телохранителя тяжело ранили! Его держали на цепи в одной из клетей для рабов. Я убирал его клетку.
   - Где она, ты мне расскажи, а не то я тебя, Теофил, расстерзаю своими собственными руками!
   - Не надо со мной что-либо делать, госпожа! Я ни в чем не виноват, госпожа! Каждый день убирал за ним клетку, но с каждым днем ему становилось только хуже. Последнее время он уже только бредил и меня не узнавал! Все эти клети находятся в подвальном этаже нашего дома. Проход в помещение, где стоят эти клети, находится сразу же за проходом в амфорный зал.
   Марина с силой раба Теофила отшвырнула в сторону от себя и совсем уже собралась простоволосой, непричесанной и не накрашенной бежать в подвал, как за ее спиной снова послышался голос Теофила:
   - Тебе не надо, госпожа, туда бежать! С утра твоего телохранителя уже нет в той клети. Видимо, его забрали умирать в другое место. Где находится это место для умирающих, я я попросту не знаю. Поэтому не могу тебе помочь найти своего телохранителя!
   - Кто знает, где находится это место? - Уже без злобы, но очень тихим голосом поинтересовалась Марина.
   - Лионелла! - Еще более тихим голосом ответил Теофил.
   Марина знала о привычке старшей рабыни Лионеллы большую часть своего времени проводить на кухне. Там она садилась на высокий табурет и с его высоты наблюдала за тем, как повар с поварятами, все они были рабами, готовит завтрак или обед для Клавдия Марцелла. В основном она молчала, только изредка давала советы повару, как резать те или иные овощи или поджаривать куски курятины, чтобы на них образовалась вкусная твердая корочка. Она, словно ураган, ворвалась на кухню с диким криком:
   - Все пошли вон отсюда, я хочу говорить только с Лионеллой! Все остальные пошли вон с кухни!
   Марина заметила, что Лионелла испугалась ее появления. Она хотела слезть со своего табурета и убежать прочь от своей разъяренной госпожи! Но Марина не позволила ей этого сделать и, не дожидаясь того, когда повар и поварята покинут кухню, сильным ударом ноги она опрокинула табурет вместе со старшей рабыней. Из-за полной неожиданности происходящего, Лионелла в падении дико завизжала. Вскоре она лежала спиной на каменном полу кухни, продолжая громко всхлипывать. Между всхлипами она как-то по деловитому поинтересовалась:
   - Что случилось, госпожа? В чем именно перед вами я провинилась, госпожа?
   Марина с неприкрытой ненавистью посмотрела на рабыню и вполне спокойным голосом спросила:
   - Где находится мой телохранитель и в каком он сейчас состоянии?
   Лионелла была шокирована этими словами своей госпожи. До самого последнего момента она была уверенна в том, что ей вместе с господином удается разыгрывать эту глупую сарматку. Держать ее в полном неведении того, что происходит в доме за дверьми ее новой спальни! Еще в ту первую ночь, когда усталая сарматка заснула, утомленная ласками господина, то он пришел к ней, забрался в ее постель, грубо ею овладел и прошептал:
   - Как же это хорошо, дорогая!
   После соития они договорились, что вместе попытаются разыграть сарматку довести ее до самого отчаяния, до самоубийства из-за любви к нему. Почему-то Клавдий Марцелла в ту ночь поспешил вернуться в постель к сарматке, поэтому некоторые вещи они не успели обсудить до конца. Одна из них, Марина должна была забеременеть, но не сейчас, а месяцем позже, а ее телохранитель должен был уже умереть от голода, но он пока еще не умер.
   - Госпожа, что служилась? Почему ты грубо со мной ведешь, разве я в чем-либо провинилась? Ты назови мне причину своего гнева, я тут же повинюсь перед тобой!
   - Ты самая настоящая негодяйка, Лионелла! Долгое время ты лгала мне прямо в лицо! Совершенно случайно я узнала, что один мой телохранитель пока еще жив, а другого ты приказала похоронить безымянным на одном из городских кладбищ.
   - Кто тебе это рассказал? - Взбешенная Лионелла одним ловким прыжком оказалась на ногах. - Этого предателя я прикажу живьем захоронить в одной из общих могил городского кладбища? Так говори, бестыжая, кто тебе все это рассказал?
   Затем между этими двумя женщинами последовала мгновенная схватка. Лионелла попыталась восстановить свой статус кво, ранее существовавший в этом доме. Быть первой в любви, и властвовать после хозяина. Словом, она попыталась побороться за возвращение власти над этим домом. Марине же пришлось бороться за свою жизнь и за жизнь своего телохранителя, правда, она пока не знала, кто же из стражников Хана, Калака и Монеты, остался в живых? В этой схватке сошли представительницы двух школ, детской военной школы "Драконий коготь" и школы гладиаторов с римской улицы виа Нова.
   Поставив свою ногу на грудь Лионеллы, Марина одной рукой вытащила из кронштейна горевший факел и немного им подсветив лицо противницы и соперницы, она наклонилась к рабыне и снова поинтересовалась:
   - Ты мне расскажешь или не расскажешь, где прячешь моего телохранителя. Хочу честно и откровенно предупредить тебя о том, если я найду его умершим, то пеняй на себя. Я тебя уничтожу, выпью твою кровь до последней капли!
   Лионелла промолчала на эти угрозы своей соперницы. Ее больше интересовало, знала ли Марина о том, что Клавдий Марцелла каждую ночь, когда Марина засыпала, приходил и забавлялся с ней. Причем, они в точности повторяли все те позы, что случались во время любви с сарматкой. Клавдий Марцелла все еще находясь в ней впадал в дикий оргазм и на весь дом кричал:
   - Вы настолько две разные женщины, что, овладевая вами обеими в один вечер, я начинаю сходить с ума!
   После недавнего так и неудавшегося ей опыта общения с новой госпожой, Лионелла теперь боялась говорить ей неправду. Но больше всего она опасалась говорить то, что могло бы не понравиться самому Клавдию Марцелла. Поэтому эта рабыня, молча, застыла куклой, лежа на полу кухни. Она была в полной растерянности, никак не могла собраться с силами, что ей следует или не следует говорить или поступать в этом случае. Одним словом, пока еще не совсем сломленная рабыня-гладиатор Лионелла хранила молчание!
   Тогда Марина горящий факел приблизила к лицу соперницы и с некоторой издевкой поинтересовалась:
   - Если продолжишь хранить молчание, Лионелла, то этим факелом я чуть-чуть поджарю твое личико. Поверь мне, что тогда, с таким обезображенным лицом, ты вряд ли среди мужчин найдешь себе очередного и достойного партнера. Мужчинам почему-то не нравятся женщины с одогом на лице! Скажи мне, где сейчас находится мой телохранитель?
   Столько силы и воли сейчас прозвучало в голосе Марины, что у Лионеллы дрогнуло сердце. Она лежала на полу и из ее глаз текли злые слезы. Всматриваясь в черные зрачки глаз рабыни, Марина видела в них одну только ненависть, она пока еще не знала, что только женщины, волею сумасбродной Фортуны, полюбившие одного мужчину, могут ненавидеть друг друга так сильно! Но отступать от своего сарматка не собиралась, горящий факел она приблизила к лицу старшей рабыни, еще мгновение и пламя коснется кожи ее лица. Не выдержав напряжения, испугавшись пламени, Лионелла едва слышным голосом, с не скрываемой ненавистью прошептала:
   - Твой раненый телохранитель доживает последние часы в зале амфор в подвале нашего домуса!
   Больше не слушая рабыню, Марина перепрыгнула через Лионеллу, выбежала в коридор первого этажа и добежала до своей спальни. Там она быстренько разыскала свою аптечку, с ней в руках добежала до первой лестницы. По ней слетела вниз, в цокольный этаж, из первого же кронштейна она вытащила горящий факел и, освещая себе дорогу этим факелом, помчалась вглубь цокольного этажа. Внезапно в круг света от факела попалась пара рабов стражников, совершавших обход этого этажа домуса Марцелла.
   - Где находится проход в зал, где хранятся амфоры с вином и с маслом? - Марина спросила у стражников.
   Старший стражник промолчал, а молодой махнул рукой куда-то себе за спину. Марина обежала их стороной и по темному подвалу понеслась по направлению огонька, светившему в этой части подвала. То был факел, освещавший дверной проем входа в амфорный зал, переступив порог этого зала, он увидела человека, лежащего под боком огромной амфоры. В этом человеке сразу же узнала стражника Кулака, он лежал с закрытыми глазами, закутанный в какое-то рванье. Парень был настолько сильно истощен, Марина видела, что сейчас он представлял собой одна кожу и кости. Видимо, его последнее время совсем не кормили, но он пока еще дышал, грудь его с каким-то шипящим противным звуком вздымалась вверх и опускалась вниз. Рядом с ним под рукой лежала свинцовая миска, в которой на дне было немного воды.
   Когда Марина с факелом в руках наклонилась над стражником, то он вдруг открыл глаза, увидел ее! Парень совершенно не удивился ее столь внезапному появлению. Стражник Кулак протянул к ней свою руку и ясным голосом вдруг произнес:
   - Афина, спаси меня или завтра я помру! Забери меня отсюда!
   Марина взяла Кулака на руки, очень удивилась тому, что смогла поднять его на руки взрослого мужчину. Она собиралась его поднять на первый этаж в свою спальню и позвать к нему домашнего лекаря, но в этот момент в темноте подвала прямо перед ней возник силуэт фигуры местного стражника с обнаженным гладиусом в руках.
   - Положи его на место, госпожа! Ты его туда не помещала и не тебе освобождать! - Угрожающе произнес этот самый стражник.
   Марина узнала его по голосу, то был тот стражник, который ринулся на нее, стараясь своим кинжалом добить сарматку, которая только что на глазах домочадцев Клавдия Марцелла убила трех его товарищей. Этот стражник, по-прежнему, хранил молчание, но она догадывалась о его намерениях! Сейчас он как бы стоял в свободной позе, но гладиусом, направленным ей в живот, и своей боевой стойкой он как бы говорил, что Марина с телом своего товарища на руках не поднимется на первый этаж этого дома. Марина медленно наклонилась и Кулака очень медленно и осторожно положила его на пол подвала.
   В тот момент, когда спина Кулака коснулась пола, он снова посмотрел Марине в глаза и ясным голосом произнес:
   - Даже если я умру, то ты Афина Паллада будешь жить в веках!
   Взбешенная Марина, не понимаясь во весь свой рост, крутанулась на каблуках своих полусапожек, и с обнаженным ножом в правой руке, без какого-либо предупреждения, атаковала стражника, преградившего ей дорогу. Тот едва успел своим гладиусом оградиться от этой сумасшедшей атаки сарматки. Он даже попытался перейти в атаку, попытавшись нанести смертельный удар своим гладиусом в низ живота девушки. Марина резким разворотом своего тела, уклонилась от этого удара и с короткого, но очень сильного разбега она взбежала по стене амфоры. Достигнув высшей точки подъема она, словно кошка, прыгнула на голову стражника, успев своим ножом полоснуть его по открытому и незащищенному горлу.
   Сейчас этот стражник лежал на земляном полу подвала, умоляюще протягивая руки к италийской богине с сарматским лицом, с которой он только что осмелился вступить в поединок. Стражник знал, что не выживет с таким ранением, он умолял богиню ускорить приход его смерти, так как ему было очень трудно дышать через перерезанное горло. Его товарищ, младший стражник подошел к нему с обнаженным наголо ножом, он собирался выполнить последнюю просьбу свого старшего товарища. А в это мгновение молва разнеслась по всему домусу Марцеллов о том, что сарматка, новая госпожа господина, она совсем не сарматка, а римская богиня Афина-Паллада!
   Лионелла далеко от дома встретила процессию с паланкином, в котором возлежал принцепс Сената Клавдий Марцелла. За отрезок пути до домуса она успела своему господину рассказать о всех домашних новостях. Лионелла, как бы между прочем, упомянула о том, что Марина забеременела, что она освободила своего телохранителя из заключения. В частности, она упомянула и о том, что ее телохранитель почему-то Марину назвал богиней Афиной Палладов, в деталях она описала бой и смерть домашнего стражником. Клавдий Марцелла внимательно выслушал рассказ своей рабыни, но он поинтересовался только об одном:
   - Ну, и где сейчас находится сама Марина?
   - Занимается раненым, поменяла повязки на его ранах. Поит и кормит его одними бульонами!
   - Ты, мерзкая дрянь, что не поняла моего вопроса? Меня не интересует, чем она сейчас занимается. Меня интересует, куда она спрятала своего раненого товарища? Отнесла в свою спальню, что ли? Отвечай на мой вопрос, дерьмо?
   - Нет, мой господин, рядом со своей спальней она обустроила небольшое помещение. В этом помещении девчонка собрала гору разных тряпок, на эти тряпки положила своего телохранителя, сейчас за ним присматривает и лечит его тем, что у нее есть под рукой! К нему приходил наш домашний лекарь, он его осмотрел и прописал ему различные мази и отвары.
   Конец второй книги
   Вилик или прокуратор - раб или вольноотпущенник, управляющий поместьем.
   Башибузуки - иррегулярные соединения Османской армии.
   Контуберния - пеший десяток в римском легионе.
   Городские когорты -- подразделения древнеримской армии, существовавшие в Риме и в некоторых других городах Империи. Они были созданы императором Октавианом Августом и использовались в качестве полицейских сил для охраны общественного порядка и подавления бунтов. Эти когорты были обучены и вооружены по принципу римских легионеров, подчинялись непосредственно префекту города Рима.
   10 тысяч талантов равняется примерно современным 30 тоннам.
   Женщины во времена Древнего Рима были товаром второго сорта, они ни в чем не имели права голоса! Их жизнями и судьбами распоряжались мужчины, все решения по определению женской участи, доли принимал или отец девушки, или ее муж, но не сама женщина. Даже дети, рожденные женой, по римскому законодательству принадлежали отцу и только он имел право ими распоряжаться!
  
   Петасос - древний предок шляпы, который имел тулью и поля, прикрывшие лицо от дождя и солнца.
   Глобули -- шарики из теста, обжаренные в оливковом масле или в топленом сале, смазанные медом и посыпанные маком.
   Пилум -- метательное копье, состоявшее на вооружении легионов, являлся необходимой частью вооружения каждого римского легионера. Пилум состоял из древка и железного наконечника, который по первоначальной конструкции равнялся по длине древку. Наконечник наполовину всаживался в древко, так что общая длина копья составляла приблизительно сажень (при. 2 метра, вес - прим. 2.4 кг.).
   Тит Флавий Веспасиан - римский император с 20 декабря 69 года (провозглашён император своими среднеазиатскими легионами 1-го июля 69 года) по 79 год, один из наиболее успешных, умных и деятельных императоров в истории Римской империи I века. Когномен (прозвище) "Веспасиан" он получил вовсе не из-за своего любимого занятия -- разведения пчёл, а от своей матери -- Веспасии Поллы. Его старший брат Тит Флавий Сабин унаследовал полностью имя отца, а Веспасиан, как второй сын, получил когномен по имени своей матери.
   Берсеркер -- или одержимый бешенством, -- идет из глубокой древности, от обычая северных людей опьяняться грибом мухомором. Впоследствии, в средние века, берсеркерами назывались воины, одержимые бешенством в бою, -- они сражались без кольчуги, щита и шлема, в одних холщовых рубахах и в бою были так страшны, что их боялись и соратники.
   Лабрис - двусторонняя обоюдоострая древнегреческая секира.
   Префект лагеря - возглавлял все внутренние службы легионного лагеря, его строения и бараки, и имущество легиона. Он принимал решение о месте расположения лагеря, высоте и ширине рва; он занимался размещением по казармам солдат и их багажа; больными и врачами, закрепленными за госпиталем; повозками, инструментом, лесоматериалами и строительными материалами; местным водоснабжением, военными машинами и т.д.
   Капсарий - солдат или легионер, оказывающий первую медицинскую помощь на поле. "Капсарий" получил своё название от сумки "capsa", где хранились перевязочные материалы и лекарства.
   В древнеримских легионах кормили только два раза в день, ранними завтраками и поздними ужинами.
   На пряжке поясного ремня легионера выгравировался животное, становившееся отличительным знаком того или иного римского легиона. Отличительным знаком V легиона Жаворонков был - слон.
   Приписанный рекрут - не римский гражданин, варвар, проходит в настоящий момент военную подготовку, но пока еще не стал легионером, принявшим присягу.
   Кубикулярий - старший слуга среди домашней челяди: он ближе всего стоял к хозяину, знал его вкусы, привычки и слабости, чтобы лучше служить и походить на него. Часто именно от кубикулярия зависело, допускать или не допускать к хозяину того или иного посетителя.
   Карцер - в переводе с латинского означает "тюрьма".
   Восемь солдат в контубернии - Изначально контуберний состоял из десяти солдат. Гай Юлий Цезарь сократил число солдат подразделения до восьми. Командир контуберния именовался деканом. Соответственно, центурия теперь состояла из восьмидесяти человек.
   Ала - конное вспомогательное подразделение римской армии в 300 - 400 всадников. В ней служили обычно германские наемники.
   Примипил - самый высокий по рангу центурион легиона, возглавлявший первую сдвоенную центурию.
   От латинского слова protegeve произошло французское слово protege, - что в переводе означает прикрывать, защищать лицо, находящееся под чьим-либо покровительством, пользующееся чьей-либо протекцией.
   Примипил - самый высокий по рангу центурион легиона, возглавлявший первую сдвоенную центурию.
   Опцион -: помощник центуриона, заменял центуриона в бою в случае его ранения. Выбирался самим центурионом из своих солдат.
   Скутум -- ростовой щит с центральной ручкой и защитой руки легионера от пробивающих щит ударов.
   Травертин -- тибурский камень -- известковый туф, образован из известковых отложений углекислых источников. Поддаётся шлифованию и полированию.
   Катафрактарий -- тяжеловооруженный конный воин. Название "катафрактарий" происходит от греческого определения доспеха тяжеловооруженного всадника -- "катафракта". Тит Ливий называл катафрактариями тяжеловооруженных всадников Антиоха III. К катафрактариям относится не просто конница, закованная в доспехи, а конница, использующая специальную тактику, построения и приёмы ведения боя. Родиной такого рода конницы называют Скифию (II - I века до н.э.).
   Декурион - командир декурии - командир отделения в римской вспомогательной коннице; по другому толкованию - командир турмы. Турма состоит из 3 декурий (30 всадников).
   Гаруспик -- жрец в Древней Этрурии, позже -- в Древнем Риме, гадавший по внутренностям жертвенных животных, особенно часто -- по печени. Лучшими гаруспиками в Риме считались этруски, от которых и был заимствован этот вид гадания. Последний римский гаруспик упоминается в 408 годом н.э., когда во время осады Рима готами во главе с Аларихом, он предлагал римлянам свои услуги.
   По информации римского историка Квинтилия Квиринала - этот гимн был дарован XII Молниеносному легиону в середине правления императора Нерона. Он был сочинён одним из приближенных Нерона и лично им одобрен на заседании Малого Совета.
   Витис - палка центуриона как знак власти над солдатами. Ее делали из виноградной лозы и ей ему разрешалось бить солдат. 
   Принцепс Сената - первый сенатор в списке членов Сената Рима. Не имея властных полномочий, принцепс имел право первым высказывать своё мнение по любому обсуждаемому вопросу.
   Лупанар -- публичный дом в Древнем Риме, размещённый в отдельном здании. Название происходит от латинского слова "волчица" (лат. lupa), так в Риме называли проституток.
   Плебс, плебеи -- пришлое население Древнего Рима, первоначально оно не пользовалось политическими правами в отличие от патрициев, то есть "потомков отцов"..
   Кингулум - военный ремень, пояс, имел основу из сыромятной кожи, к которой были прикреплены мощные литые гравированные пластины. На пряжке военного ремня гравировалось животное, тотем того или иного римского легиона. Одним из самых унизительных наказаний, было лишение легионера права носить кингулум, провинившегося бойца выставляли без пояса около палатки легата, командира легиона. Отсюда пошла и современная традиция - при заключении военнослужащего под арест, с него снимают ремень (портупею).
   Децим Валерий Азиатик (легат) - был наместником (легат-пропретор) провинции Белгики в 69 году. Перешёл на сторону Авла Вителлия, которого германская армия провозгласила римским императором. Вителлий "избрал его себе в зятья" и, после победы над Марком Сальвием Отоном, назначил его кандидатом в консулы на 70 год. После убийства Вителлия в декабре 69 года Децим Валерий Азиатик примирился со сторонниками Тита Флавия Веспасиана. Умер, так и не успев вступить в должность консула.
   Бренди или Жженое вино - название бренди объединяет все крепкие напитки, созданные из вина при помощи дистилляции. Оно образовалось от голландского слова "branwin", что переводится, как "жжёное вино". рождение бренди связывают с первыми опытами перегонного винокурения наших предков. Пальму первенства здесь держали древние греки и римляне, от которых секреты дистилляции перешли к арабам.
   Гистрион - трагический актер в Древнем Риме.
   В свое время император Авл Вителлий ходил в любимцах у императора Нерона. Он часто принимал активное участие в мероприятиях, проводимых Нероном, считал и часто говорил о том, что Нерон его учитель по жизни! Во дворце Нерона часто поговаривали о том, что дружба этих двух человек доходила до ночного времяпрепровождения в одной постели.
   В Древнем Риме хозяин празднества всегда делал первый глоток вина, чтобы заверить гостей, что оно не было отравлено - отсюда и появилась фраза "выпить за чьё-то здоровье".
   В те времена вино, выжатое из винограда, было очень плохого качества, поэтому древние римляне, чтобы устранить нежелательные привкусы или нейтрализовать чрезмерную кислотность, клали кусочек поджаренного хлеба в кружку с вином.
   Римский Форум -- площадь в центре древнего Рима. Первоначально там размещался городской рынок, позже эта площадь стала местом проведения народных собраний, на этой площади стояло здание римского Сената. Эта площадь всегда была центром общественной жизни Рима, на этой площади часто проводились мероприятия и празднества имперского значения.
   Спата -- этот обоюдоострый меч был изобретен кельтами. Использовался преимущественно, как оружие пешего бойца, но и применялся конницей галлов, а позже и римской конницей. Первоначально спата была рубящим мечом с закругленным или с прямоугольным острием, с длиной клинка от 60 до 80 см, шириной 4 - 5 см. и массой до 2 кг. Это был сравнительно компактный рубяще-колющий меч. Для строевого боя спата плохо годилась, но обладала большими возможностями ведения индивидуального боя.
   Римская армия состояла из: а) из легионов, в которых служили одни только римляне, такие легион состояли из тяжелой и легкой пехоты и приданной им кавалерии; б) италийских союзников и союзной конницы; в) вспомогательных корпусов, набранных из жителей провинций.
   Легионеры спекуляторы - легионные следопыты, по оставленным следам выслеживающие противника.
   В греко-римской традиции прозвище "козел" означает мужественность, творческую энергию и похоть. Посвящен Зевсу, который был вскормлен козой Амальтеей, шкура которой стала его щитом, а рог - рогом изобилия. Символика козы положительная, в то время как символика козла может быть и положительной, и отрицательной.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

1

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"