Осень выдалась непростая. Как и во всякую осеннюю пору, рано смеркалось и под утро затягивало реку густым туманом; из его молочной белизны проступали метёлки камыша и смутный силуэт лодки. Порой шёл дождь, а в первые дни сентября на траве и деревьях внезапно проступил иней. Лиса сидела без работы, и вынашивала в своей треугольной голове планы написания антикризисной кулинарной книги. В уме роились названия глав: "Как приготовить обед на восемь персон с тройной сменой блюд из одной маленькой чайки и двух луковиц", или "Готовим деликатесы: рябчики из голубей, ананасы из патиссонов, коньяк из кофейной гущи". Но до того, чтобы взять в руки бумагу и карандаш, лапы не доходили. Дел было много: засыпать душистыми древесными опилками клубничные грядки, обрезать лохматые кусты малины, сходить в ближайший лес за грибами, а затем развесить их сушиться на верёвочках за печкой. В хорошие деньки Лиса отвязывала лодку и рыбачила. Порой везло, попадались жирные форели, длинные щуки и толстобокие карпы. Тогда в доме появлялись уха, расстегаи и гости. В иные разы ловились тощие плотвички, либо не ловился никто.
Дважды Лиса наведывалась в курятник. Один раз успешно - домой принесла целую дюжину коричневых яиц, ещё теплых, с налипшими перышками и тёмными вкусными желтками внутри. Второй визит оказался менее удачным, у петуха была бессонница, и Лисе изрядно от него досталось. Вся потрёпанная, с раненой бровью и опухшей губой, она шла домой под холодным проливным дождём.
- Курицы, - сердито ворчала Лиса. - Возомнили о себе... Бесполезные, глупые птицы. Только яйца и годны давать. Ну, и мяса немного...
На секунду она живо представила себе куриный окорок с золотистой зажаренной корочкой и виртуозной папильоткой на косточке. В животе забурчало. Лиса сглотнула слюну и дала воображению волю: на этот раз, в окружении морковки и сельдерея, в большой красной кастрюле варился вредный петух. От кастрюли поднимался ароматный пар, а в печи подсыхали бульонные гренки. Лиса плелась домой, шлёпая лапами по лужам, и тешила себя кулинарными фантазиями.
Глубокой сентябрьской ночью спал лес, и вся речная долина была погружена в сон. Не светились окна в бобровых хатках, не горел огонёк в ивовой лощине, где жила Выдра, затих детский галдёж в заячьих жилищах. Лишь в одном доме, стоявшем на холме в окружении кривых рябин, кто-то не мог уснуть. Окна домика тускло светились оранжевым, и если бы какой-нибудь любопытный прохожий вздумал заглянуть в них, он увидел бы внутри одну очень сердитую Лису с пластырем на лбу.
Глава 1
Огонь радостно объедал поленья, просачиваясь ярким светом сквозь щели в печной заслонке. На верёвке, протянутой вдоль комнаты, сохла пара Лисьих носков в полоску. От них к беленому потолку поднимался лёгкий пар. Сама Лиса сидела в скрипучем кресле-качалке и парила лапы, каждые пять минут подливая в тазик горячую воду из пузатого медного чайника. Минуты отсчитывали ходики, висевшие над креслом, они деловито болтали маятником и говорили: "Тик-так, тик-так, тик-так...". На каждое второе "тик" у Лисы дёргался левый глаз. Правый с недовольством косился на стол, где лежал матерчатый кошелёк с криво вышитой бисером надписью: "ЛЮБИМОЙ ЛИсе". В кошельке одиноко коротали время три копейки. Последний рубль Лиса потратила накануне, купив себе лимон к чаю - потому что без лимона в такую погоду и с промокшими лапами жить никак невозможно.
Лиса неспешно прихлёбывала чай и задумчиво смотрела на белый конверт с выцветшей чернильной надписью: "На крайний случай". По мнению Лисы, этот случай уже наступил. Рыба не ловилась уже с неделю как, а мерзкие куры изрядно сегодня поиздевались. А подъедать запасы на зиму ой как не хотелось. Лиса решилась, и взяла в лапы тупой столовый нож. Трухлявая бумага с шорохом порвалась, и наружу выпал серебряный, ювелирных размеров ключик с привязанным к нему бумажным ярлыком. На клочке бумаги было всего два слова: "Чердак. Сундук". Лиса молча допила чай, со звоном поставила чашку на блюдце и решительно поднялась. Она недолго со спичками, и вскоре свет керосиновой лампы озарил кастрюли, банки с земляничным листом и расцарапанный лисий нос в окружении взволнованных усов.
Скрипя рассохшимися ступенями, Лиса поднималась наверх. В её душе боролись желание разгадать тайну - что же ждёт её в загадочном сундуке? - и страх перед чердачной темнотой. Даже в самый солнечный день на чердаке было сумеречно и жутковато. И, что уж говорить, ни разу до этого Лиса не поднималась туда посреди ночи. Но любопытство вело её вперёд. Лиса уткнулась в низенькую дверь, выкрашенную в цвет нерестящегося лосося. Было страшновато но, подумав про лосося, Лиса ощутила спазм голода и решительно повернула ручку. Чердак был наполнен тенями, шорохами, и блеском чьих-то глаз. Испугавшись, Лиса захлопнула дверь, и привалилась к ней, чувствуя, как сильно колотится от страха её сердечко.
- Не пойду туда, не пойду, - зашептала она, сжимая в трясущихся лапах лампу. Но сердце успокоилось, и любопытство вновь взяло верх. Лиса осторожно приоткрыла дверь, и просунула в чердачную темноту фонарь. Неопознанных глаз не было, лишь мерцали смятые бока патефона, и таинственно отсвечивало зеркало старого комода. Под крышей копошился выводок летучих мышей, а в разбитое слуховое окошко задувал холодный осенний ветер, шелестя рассыпающимися березовыми вениками. Лиса осторожно ступила босыми лапами на пыльный пол. Желтый свет выхватил из темноты очередной кусок чердачных дебрей: коробку с фотоальбомами, ящик с остатками от разномастных фарфоровых сервизов, стопку книг. Лиса подола поближе, и смогла разобрать название верхней: "Воспитание благородных лисиц, от колыбели до замужества". Лиса саркастически хмыкнула, и подобрала литературную находку, чтобы изучить её позднее на досуге. Оглядевшись ещё, Лиса заметила в левом, густо затянутом паутиной углу, нечто большое и квадратное. Если ей не изменяла память, там стоял сундук - большущий дубовый ящик, с коваными уголками и огромным навесным замком. Когда-то Лиса уже порывалась открыть его, но не получилось, а потом жизнь закрутилась и появились неотложные дела, жизненные радости и мелкие неприятности (взять, например, тот же патефон - вполне рабочий был аппарат, пока на него не сел медведь, аккурат на праздновании Лисьих именин). Лиса проторила себе дорожку среди кучи пружин от безменов, и подошла поближе. Ключ из конверта определённо не подходил, он просто утонул бы в этой большой замочной скважине. Лиса поставила лампу на пол, подёргала замок, потянула крышку сундука - всё было без толку. Она обследовала весь сундук, каждую его пядь от крышки и до пола, надеясь найти замаскированную замочную скважину, к которой подошёл бы маленький ключик, но тщетно. Устав и замерзнув, увешанная паутинными гирляндами Лиса покинула чердак в полном унынии. Маленькая, но такая интересная загадка осталась неразгаданной.
Подбросив в печку дров, Лиса поднялась в спальню. Сон не шёл. Раскрыв наугад найденную на чердаке книгу, Лиса прочитала первые три строчки:
"Несомненно, музицирование и танцы играют очень большую роль в воспитании благородных лисиц. Аккомпанимируя на клавесине, исполняя арию чистым хрустальным голосом, изящно танцуя на балу менуэт, молодые лисицы имеют шанс снискать к себе расположение молодых лисов из благородных семей".
Лиса задумалась. От песен в её исполнении воробьи падали в полёте, как сражённые стрелой, а глухари закрывали уши.
Из музыкальных произведений Лиса могла исполнить лишь очень фальшивый "Лисий марш" на губной гармонике. Один раз она пыталась произвести им впечатление на почтенных членов клуба "Лисбургский хвост", и за эту попытку была лишена членства на полгода. Переехав жить в лес, она ни разу не бралась за музыкальные инструменты, памятуя о той позорной оплошности.
С танцами дело обстояло лучше, но не намного. После прошлогоднего Майского бала в лесных кущах зародился новый анекдот:
- Сосед Бобёр, а почему у тебя хвост плоский?
- Я слишком часто танцевал с Лисой...
Таким образом, шансы произвести впечатление на какого-нибудь прекрасного лиса из достопочтенного лисьего рода стремительно превращались в ноль. Но лиса не унывала:
- Надеюсь, что могу ещё стать благородной лисицей, без всяких свистоплясок, - проговорила она, и перевернула с десяток страниц. Книга гласила:
"Благородная молодая особа не допустит непорядка в своём гардеробе. Невозможно появление в свете в нечистом, мятом, небрежно заштопанном, тем паче разорванном платье. Вот почему так важно сызмала обучить благородную лисицу искусству управления прислугой".
Лиса уставилась на подол своей ночной рубашки. Цветочный ситец украшали две заплатки - одна в красно-белую клетку, вторая в зелёный горох. Пришиты они были фиолетовыми нитками. Из-под подола выглядывали две худые рыжие лапы в растянутых на манжетах и протёртых на пятках носках из мышиного пуха. Даже при сильном желании на лапы благородной лисицы они не тянули.
Лиса сникла и захлопнула книгу. Она завернулась в одеяло, как в кокон, и старалась дышать ровно и расслабленно. Но заснуть так и не получилось, в голову лезли менуэты и заштопанные, что б их, носки. Тогда она вспомнила про музыкальную шкатулку, которая всегда помогала уснуть.
Коричневый ящичек с полированной крышкой достался Лисе вместе с домом, как и многие другие вещи. Она открыла его и тихая мелодия заполнила спальню. Лиса прикрыла глаза и натянула под подбородок одеяло, готовясь погрузиться в сон. В её воображении, в такт музыке под потолком плавали розовые волшебные рыбки. Блестящая рыбья стайка порхала под люстрой, ныряла под занавеску, делая кульбиты. Рыбки играли в догонялки и чехарду, а одна, самая маленькая и смелая, пощекотала плавниками лисью лапу, высунувшуюся из-под одеяла. Лиса засмеялась во сне.
Внезапно, из окна в комнату вплыла еще одна рыбина - длинная и серебристая. Она величественно застыла в воздухе, а розовые рыбешки водили вокруг неё хоровод. 'Это мама маленьких рыбок', - догадалась Лиса. Рыбья мама раздувала жабры и шевелила хвостом, а потом превратилась в серебряный ключ и растаяла в воздухе.
Лиса проснулась. Гениальная идея родилась в ее треугольной лисьей голове.
Она схватила музыкальную шкатулку и перевернула её: снизу, в дне ящика, красовалась маленькая замочная скважина.
Лиса вставила в неё свой ключик, провернула его. С тихим щелчком открылось потайное отделение. В глубине, на синем бархате, лежал большой и тяжелый, позеленевший от времени медный ключ.
Не веря своему счастью, Лиса побежала на чердак. Амбарный замок долго не поддавался, но затем скрипуче пропел и с лязгом упал на пол, всполошив спящих летучих мышей. Лиса с трудом откинула тяжёлую крышку и зачихала от густого запаха нафталина. В недрах огромного сундука лежал мешок - простой холщовый мешок, набитый каким-то добром. Лиса раскрыла его - на неё выпала куча перьев, тряпок и тесёмочек. С трудом запихнув всё это добро обратно, Лиса подхватила мешок и пошла на кухню.
Ранним сентябрьским утром спал лес, спал луг, крепко спали обитатели речной долины. Спал в своей норе ёж, зябко завернувшись во фланелевое одеяло, спали, ворочаясь в иле, замшелые столетние карпы, сопели под пуховыми перинами белки, отдыхая перед новым днём. Даже дождик моросил нехотя, как будто уснул. Лишь на холме, в доме, окружённом кустами давно отцветших гортензий, кто-то бодрствовал и жёг керосин. И если бы случайный прохожий вдруг заглянул в окно, он увидел бы внутри одну очень задумчивую Лису в носках и ситцевой ночной рубашке.
Глава 2
Жизнь в курятнике руководствовалась простыми и незатейливыми правилами. Если было тепло - с утра куры выходили на выпас, ели червяков и просо. Наседки ворочали лапами яйца, и клевали пшено. Петух руководил и охранял. К вечеру все куры возвращались на теплые насесты и засыпали с заходом солнца. Если же погода не задавалась и было холодно или шел дождь - вместо выпаса куры гуляли по полчаса во дворе, а затем целый день проводили в курятнике: чистили 'куриного бога', вязали чулки и разгадывали кроссворды.
В тот день было мокро, и из земли выползли десятки жирных дождевых червей, которых надо было собрать. Куры вымокли и устали, и к вечеру совершенно выбились из сил. В курятнике зажгли свет, квохтуньи разобрали вязальные спицы и принялись обсуждать События. Главным Событием стало, конечно, недавнее появление Лисы в курятнике. Петух был героем, он отстоял честь и будущее куриного царства, а противная Лиса получила по заслугам. Дождик барабанил по крыше, сухая солома пахла луговыми травами, и курочки начали засыпать. Внезапно дверь в курятник отворилась, и из холодной капающей темноты, заслонив собой свет, шагнуло чудище. Одна курочка упала от ужаса в обморок, остальные в страхе замерли.
- Споко-ко-койно. - На самом настоящем курином языке сказало чудище. - Ко-ко-контроль качества яиц.
- Ко-ко-ко что? - переспросил проснувшийся петух, глава курятника.
- Ко-ко-контроль качества, - гость закрыл за собой дверь, отряхнул перья, и все увидели, что это большая, просто огромная курица.
- А вы... Ко-ко-кто? - спросил в растерянности петух.
- Я - ко-ко-контролёр, - И курица-переросток протянула книжечку в синей обложке с заумными подписями и множеством печатей на развороте. - Я проверю ваши, ко-ко-ко, яйца. По одному от каждой, ко-ко-ко, курицы.
Куры замерли с раскрытыми клювами. А курица-контролер продолжала:
- В этот мешок по одному яйцу от каждой несушки. И я вас преко-кождаю: если яйца не будут соответствовать ко-ко-качеству, будете жить в лесу, вить гнёзда и питаться, ко-ко-корешками.
При этих словах ещё две слабонервные курицы потеряли сознание. А остальные ринулись к насестам, выбирать самые лучшие яйца для проверки. Не прошло и пяти минут, как мешок был заполнен доверху. Контролер перевязал его бечевкой, закинул за спину, и проговорил:
- Споко-ко-койной ночи. Результаты проверки доложу через неделю. Ко-ко-ко.
И вышел.
Оторопевший петух замер, а затем решил, что лучше напустить на себя умный вид. И пророкотал:
- Товарищи ку-ку-куры, это была плановая, ко-ко-ко, проверка! Все по насестам!
Взволнованные визитом курочки расселись по своим местам, разобрали вязания и принялись обсуждать новое Событие - контроль качества яиц. Одной из наседок вдруг показалось, что она положила в мешок не самое лучшее яйцо, и она упала в обморок. В остальном же, вечер в курятнике прошел спокойно и мирно, как всегда.
Поздним сентябрьским вечером засыпала лесная округа. Закрывали глаза уставшие курочки, укачивались на ветке пушистые совы, ровно дышала маленькая мышь, засыпая на кучке зерна в своей норке. Лишь на холме, в старом деревянном доме, окруженном клубничными грядками, горела лампа. И если бы не было так поздно, и мимо дома шёл бы заблудившийся прохожий, то в окошке он смог бы разглядеть одну чрезвычайно довольную Лису, готовящую на ужин омлет.
Эпилог
0. Содержание данной инструкции является секретным и разглашению не подлежит.
1. Костюм соответствует всем гигиеническим и этическим нормам и стандартам лисьего сообщества. Всего рабочих экземпляров изделия изготовлено - 2.
2. Данный костюм был создан с целью временного превращения лис в пернатых вида курица обыкновенная.
3. Костюм способствует приобретению лисами внешности, схожей с пернатыми вида курица обыкновенная, содействует временному овладению речью вышеуказанного вида и способствует внедрению в его общественную среду.
4. Для применения костюма наденьте все его составляющие: шапка-кокошник модели к-14-г, костюм из перьев модели к-10-т, сапоги желтые резиновые модели к-02-н.
5. Перед операцией внедрения не забудьте провести репетицию на базе.
6. В случае угрозы захвата костюма вражескими агентами рекомендуется немедленно уничтожить кокошник.
7. Удачи, агент.
Про Лису и воронёнка
Как-то раз, июньским утром, солнце светило Лисе в глаз, мешая как следует рассмотреть себя в зеркало.
- Хороша... - довольно говорила Лиса, приглаживая свой пушистый рыжий хвост. И зубасто улыбалась своему отражению.
Утренний ветерок раздувал на окне занавески парусом, пах спелой земляникой и манил на улицу. Лиса поправила на голове косынку, подхватила плетёнку из лозы и пошла в лес.
Она шагала, и думала: "Как хорошо быть Лисой... Никогда не бывает грустно, и никто тебе не нужен. И не нужно ни о ком заботиться и о ком-либо волноваться, кроме себя, любимой".
Топая лапами по высохшей рыжеватой иглице, Лиса болтала корзинкой, крутила головой во все стороны и тихонько мурлыкала про себя торжественные марши, чтоб веселей шагалось. Так, напевая, она дошла до зелёной солнечной полянки, на которой крупными рубиновыми каплями сверкали ягоды. Лиса собирала землянику, выбирая из травы ягоды поспелее, и опять думала: "Как же мне нравится жить одной! Я - сама себе хозяйка, что хочу, то и делаю. Могу целый день собирать землянику и печь пироги, могу целый день ловить рыбу и купаться, могу просто целыми днями спать... и никто мне не нужен!" - она шуганула толстого мохнатого шмеля, который низко жужжал и мешал ей мечтать.
Когда на поляне почти не осталось спелых ягод, и лисья корзинка была заполнена до верху, солнце внезапно скрылось за низкими тучами. Подул резкий, холодный ветер и Лисе стало неуютно в её тонком сарафанчике. Она спешно засобиралась домой, но не успела пройти и нескольких шагов, как грянул гром и первая, тяжёлая и холодная капля дождя упала ей на нос. Лиса испугалась и побежала, роняя ягоды из корзины. Она мчалась по тропинке, а разошедшийся ливень лупил её по спине косыми струями. Так она добежала бы до самого дома, если б не споткнулась о коварно подставленный корень.
Лиса поднялась на колени, разглядывая свой белый когда-то сарафан, с которого дождь смывал теперь грязь вперемешку с красными пятнами давленой земляники, и потёрла разбитый локоть. Теперь уже было всё равно, спешить, или нет. Она посмотрела горестно на опустевшую корзинку, на свои грязные коленки, на свой, безнадёжно промокший, хвост... А рядом с ней, в траве, чернело что-то. Лиса тронула лапкой темный комок - с сосны порывом ветра сдуло птенца вороны, он был еще живой и теплый. Лиса бережно взяла его в лапы, прижала к груди и поспешила, прихрамывая, домой. Шла, и приговаривала:
- Не бойся, малыш. Сейчас я принесу тебя в тепло. Я тебя вылечу - вот увидишь! Я забинтую твоё крыло, и ты будешь ещё летать... Ты, главное, немного потерпи... - а птенец слабо попискивал и смотрел на неё недоверчиво блестящими бусинками глаз.
Лиса взбежала по ступенькам, зашла в комнату и осторожно положила птицу на скатерть, а сама поспешила искать лекарства. Спустя минуту она вернулась с охапкой бинтов, но птенец уже не шевелился и не крутил головой, а лежал на столе, бессильно свесив голову и поджав лапки. Лиса выронила из лап аптечку, села в кресло, и горько заплакала. Её слёзы падали на сарафан, и даже не оставляли следов на уже промокшей от дождя ткани.
***
Осень в этом году выдалась тёплая, но к вечеру холодало, поэтому Лиса всегда брала с собой тёплый свитер, спускаясь к реке. Рыба удилась неплохо, из улова в ведре болтались две крупные форели и один линь. Камыш успокаивающе шелестел, навевая сон.
День шёл на убыль. Лиса, подумав, собрала снасти, взяла рыбу и пошла домой - в кадке поднималось тесто на пироги. На пороге дома она остановилась, подняла вверх голову: высоко, под самым бирюзово-золотым куполом неба, кружила птица.
- Какие же они красивые, вороны... - мечтательно вздохнула Лиса. - И какие хитрые! Даже хитрее нас, лисиц. Это же надо - умеют притворяться мёртвыми, - и Лиса пошла печь рыбные пироги. Ведь скоро должен был прилететь тот, кто их по достоинству оценит.
Сезон охоты
Однажды лисы собрались вместе пить чай. Ели плюшки, бублики, баранки, заваривали душистые заморские чаи и заедали их сладким вареньем.
Одна Лиса спросила:
- Что вы скажете мне, коллеги, о передовых методах ловли курочек?
Вторая лиса почесала лохматый затылок, отпила глоток чаю, и призналась:
- Я в одном импортном журнале недавно вычитала, что наши заграничные коллеги ловят курочек на приманку. Решила сама попробовать. Желаете, расскажу?
- Рассказывайте, рассказывайте, коллега! - загалдели остальные лисы.
- Стало быть, слушайте. Накопала я как-то жирных червяков у реки. Взяла большую корзину с крышкой и пошла с утра пораньше на лужок, где куры гуляют. Корзинку положила на землю на бочок, внутрь насыпала червяков, к крышке приставила палочку, к палочке привязала веревочку, а сама спряталась в кустах.
На рассвете пришли курочки, - слушатели замерли, затаив дыхание. - Как я и думала, стоило одной увидеть горстку червяков, как через две секунды у корзины столпились уже все куры. Сначала они боялись заходить внутрь, но потом, толкаясь и отпихивая друг-друга, залезли в корзинку почти все до одной. - У рассказчицы глаза загорелись азартным жёлтым огоньком. - И вот тогда-то я дернула за верёвочку... - Она обвела взглядом аудиторию. Все лисы сидели, приоткрыв рты от восхищения, и забыв про остывающий чай. Наконец, одна не выдержала затянувшейся паузы, и спросила:
- Ну, а дальше-то что было?
- А дальше, - продолжила лисица, - крышка захлопнулась, я быстро-быстро обмотала корзинку бечёвкой, закинула её за спину и побежала в лес, домой.
Рассказчица отпила глоток чаю
- Но... - замялась она. - Курятинки отведать мне в тот день так и не удалось. Глупые куры внутри корзинки перессорились из-за еды, потом принялись драться, кувыркаться, и клеваться. И корзинка лопнула, все птицы высыпались на дорожку. Я еле унесла ноги от разъярённых кур.
Лисы выглядели так, как будто у них самих только что побывали в руках курочки и, не дав откусить от себя ни кусочка, убежали целыми и невредимыми. Какое-то время они молча пили чай и жевали плюшки, но потом очередная лиса начала говорить.
- А я однажды решила воспользоваться заграничным методом под названием "ночной кошмар".
Все мы знаем, что курочки засыпают сразу же, как только на улице темнеет. А сонная курица засовывает голову под крыло, закатывает глаза и становится лёгкой добычей. Но трудность в том, что спят они, как правило, в курятниках, а курятники хорошо охраняются заборами, запорами и злыми охранными собаками.
Этот метод был прост, как и всё гениальное. Целый день я потратила на подготовку: с мешком в лапах я ползала по болоту и собирала особенные, специально предназначенные для плана цветы. Когда я набила мешок доверху, у меня на хвосте висело три пиявки, пузо было по шею в грязи, и лапы ныли от холодной воды. Но оно того стоило.
Рано утром, до рассвета, я пришла на лужок, где гуляют куры. И рассыпала по всему лугу цветы, которые собрала накануне. Когда солнце поднялось над горизонтом, пришли курочки. Они гуляли по лужку, клевали кашку, нюхали мои цветочки... и засыпали. Одна за другой, посреди бела дня, под открытым небом... Когда заснули все, я преспокойно взяла мешок, и складывала в него спящих, беззащитных курочек, всех по очереди.
Слушатели сидели, приоткрыв рты от восхищения. Одна из них лисиц решила задать вопрос, который мучил всех:
- А что это были за цветочки такие хитрые?
- Ха, - ответила лиса. - Эти цветочки называются Куриная Слепота.
- Так ты съела всех этих курочек? - снова спросили лису. - Их ведь было так много. Наверное, накоптила, колбасы наделала...
- Не совсем так... - лиса-рассказчица смутилась. - Видите ли, я в тот момент забыла про петуха. Когда я уже перевязала горловину мешка, уже закинула его за спину и отправилась домой, размышляя на ходу, хочу ли я сегодня суп с потрошками, или жаркое c куриным филе, появился петух. Увидев меня с мешком, и не увидев курочек он, сами понимаете, не стал нюхать цветочки, а сломя голову ринулся на спасение своих жён. А петушок у них был не простой, а бойцовский... - и лиса почесала свежий шрам на носу, похожий на розовую колбасную веревочку.
В комнате вновь воцарилось молчание. Гулко тикали часы в углу и звонко падали капли кипятка из самовара в чашку.
- А вот я, - подала голос четвёртая лиса, хозяйка дома, - стараюсь не использовать новаторских, плохо проверенных методов. Курочек мешками, по правде говоря, не ношу, но свежую курятинку и яйца кушаю регулярно. - Обведя взглядом стол, и увидев заинтересованные взгляды коллег, лиса продолжила. - Все вы знаете, что и этот дом, и многие вещи в нём достались мне в наследство от бабушки. Достался мне и большой старый сундук, с несколькими загадочными вещами и небольшой инструкцией внутри.
Лиса поднялась со своего места, и извлекла из-за комода обыкновенный холщовый мешок. Не спеша, развязала белые матерчатые завязочки и извлекла на свет какой-то пёстрый комок перьев.
- Это, - сказала она, - костюм курочки. Пошит на обыкновенную лису, ни худую, ни толстую, ни великаншу, ни карлицу. Надеваешь его, желтые резиновые сапоги, и можно идти на костюмированный бал. Бабушка моей бабушки шила его три года, изведя только на левое крыло десять тысяч куриных пёрышек. Не знаю, правда ли это, но в нашей семье рассказывают, что старушка была вынуждена договориться с охранным псом, что бы тот поставлял ей перья, и все куры в той местности ходили совершенно голые (при этих словах все лисы захихикали).
Но костюм - ещё не всё. Самое трудное - это рыжая усатая голова и нос, которые не скроешь маской. Для этого существует Кокошник.
И лиса извлекла на свет предмет, который на первый взгляд показался гигантской куриной головой. Присмотревшись, лисы поняли, что это всего лишь муляж из перьев и папье-маше, и даже глаза, казавшиеся такими живыми, были сделаны из стекла.
- Эта штука - немного волшебная. Надеваешь её, говоришь заветную шепталку, и ни одна курица либо собака не отличит тебя от домашней пернатой птицы. Но, главное, не забывать говорить на курином языке.
Лиса натянула на голову кокошник, и проговорила:
- Ко-ко-ко!
Все гости вздрогнули, так явно им показалось, что на них смотрит красным наглым глазом большая курица. Лиса же, тем временем, сняла кокошник с головы, и сказала:
- Так что для меня не представляет особых трудов выглядеть, как курица, пахнуть, как курица, и обхитрить и петухов, и собак, и самих куриц. А уж как лучше это сделать... Вот тут моя бабушка не оставила никаких подробных инструкций. Тут работает моя фантазия, - и лиса хитро улыбнулась зубастой пастью. А все остальные лисы вскочили со своих мест и громко, долго ей аплодировали.
Как Лиса работу искала
Однажды, солнечным майским утром, Лиса открыла дверцу кухонного буфета, и ужаснулась: буфет был практически пуст, если не считать сухаря с изюмом и закатившегося в угол сморщенного жёлтого лимона. Помрачневшая Лиса взяла и то, и другое и села пить чай, заедая его сухариком. Под её рыжей макушкой лихорадочно бегали мысли. 'Что делать?' - Думала Лиса. - 'Закрома опустели, крыша дома давно просит починки, а гардероб износился...' Она опустила взгляд на свою любимую Четверговую зелёную юбку, на подоле которой красовалась аккуратная заплатка. Лиса глубоко вздохнула, и решительно произнесла вслух:
- Пора искать работу!
Допив чай и помыв чашку (странное дело, как нехватка финансов положительно влияла на лисью аккуратность), Лиса вышла из дома. Воздух был наполнен дурманящим ароматом цветущих яблонь, радостно щебетали пташки, и весело журчала невдалеке река, но Лисе было не до этого. Широким решительным шагом она прошлась босиком по росистой траве к голубой жестяной рыбе, которая с незапамятных времён служила Лисе почтовым ящиком. Со скрипом открыв верхнюю рыбью половину, прикреплённую на заржавевшие петли, Лиса вынула свежие утренние газеты и так же решительно, не замечая прелестей весеннего утра, вернулась в дом.
В разделе объявлений было не густо.
"Требуются бобры, с опытом работы не меньше года, для постройки плотины на р.Гнилушка".
"Если вы молодой, активный, обаятельный заяц, белка или сорока, приходите к нам! Станьте агентом по продаже товаров крупной межрегиональной компании "ЛесГрибТранс", с гарантией карьерного роста! Дополнительные запасы на зиму обеспечены!"
"Прадаёца улий, б/у, в хар. саст. Биз пчёл. И биз мёда. Дримучий лес, Зилёная паляна, дом Медведя".
"Возьму в подарок, или куплю за симв. цену печатную машинку. Или две. Северный осинник, квартал Иностранцев, спросить Обезьяну".
Прочитав ещё с десяток подобных объявлений, Лиса почти упала духом. Всем требовались курьеры-сороки, грузчики-кабаны, строители-бобры, в крайнем случае, предлагали что-нибудь купить или продать, но совершенно никому не требовались лисы.
Наконец, она изучила почти всю газету. И вдруг, на самой последней страничке, между кроссвордом и контактной информацией издательства, попалось ещё одно объявление, набранное мелким шрифтом:
"Вы считаете, что можете кого-нибудь чему-нибудь научить? У вас, возможно, даже есть диплом? Тогда приходите к нам! В наш Центр обучающих курсов! Деньги, престиж, известность: станьте нашим преподавателем!"
Считала ли Лиса, что она может научить? Безусловно. Более того, она была уверена, что многие вещи в жизни знает и понимает лучше кого-либо другого. Был ли у неё диплом? Да, диплом лисьей академии наук, которую сто двадцать лет назад организовала её двоюродная прапрабабушка. Решение было принято: не откладывая в долгий ящик, Лиса надела своё самое деловой платье и, зажав подмышкой завёрнутый в газету диплом, пошла на собеседование.
Здание Центра располагалось в Дремучем лесу. Точнее, даже не здание, а несколько построек: два небольших, ушедших наполовину в холм домика из рыжего сруба, с красной черепицей крыш; над головой, на ветвях огромного дуба покачивалось лёгкое, ажурное сооружение для пернатых. Самое главное здание оказалось башенкой на верхушке холма. Над его дверью висела вывеска:
"Центр обучающих курсов. Обучим всему!"
Лиса пошла прямо туда.
На табуретке у входа клевала носом пожилая барсучиха. Увидев спешащую в её сторону Лису, она встрепенулась.
- Кто такие, зачем?
- Лиса, на собеседование, - ответила с достоинством Лиса.
- А-а-а-а, - успокоилась немного барсучиха, - тогда ладно, а то ходють тут всякие... Вам на самый верх, к нашему дирехтору.
Минуя множество торжественно-белых дверей с табличками 'Курсы рыболовства для волков', 'Планирование семьи для кроликов', 'Вязание и вышивание для курочек', Лиса поднялась по винтовой лестнице под самый потолок башни. Воздух здесь нагрелся от крыши, и в сером шерстяном платье, застёгнутом на все пуговицы, Лисе стало жарковато. На высокой белой двери красовалась табличка: 'Директор'. Вытерев вспотевшие от волнения лапы, лиса постучала в дверь, а потом тихонько вошла.
За массивным письменным столом сидел большой медведь в строгом костюме, на его носу примостились квадратные очки в роговой оправе. Лиса подумала: 'Очковый медведь'. Она нервно сглотнула и произнесла, стараясь, чтобы голос не дрожал:
- Добрый день! Я пришла по объявлению!
- Здравствуйте, - Медведь поднялся, что бы пожать Лисе лапу. - Очень рад вас видеть. Присаживайтесь, и расскажите, чему вы можете научить наших слушателей?
Лиса немного успокоилась, увидев такой радушный приём. Она, и впрямь, присела, аккуратно расправила складки юбки и принялась рассказывать:
- Меня зовут Лиса. Я специалист по курометрии и рыбной ловле. Я рождена для того, чтобы преподавать!
Она долго говорила о своей кулинарной книге, которая заслужила награду международного сообщества кулинаров, рассказала про обучение в лисьей академии наук и о своей бывшей работе в редакции.
- ... Кроме того, у меня большой опыт в рыболовстве, и в охоте на курочек, - закончила она свой рассказ. - Я испытала на практике более двадцати различных способов их поимки, и пять из них придумала самостоятельно! Без ложной скромности скажу, что в вопросах ловли курочек мне здесь равных нет!
Медведь извлёк из кармана пиджака большой клетчатый носовой платок, снял очки и принялся их протирать, немного смущённо поглядывая на Лису краем глаза. Когда она закончила говорить, он выпрямился, водрузил очки обратно на нос, и произнёс:
- Уважаемая Лиса! Меня очень впечатлили ваш опыт и знания, но, к сожалению, должен сказать, что вы нам не подходите. Что бы было понятно, позвольте мне познакомить вас с нашим старшим преподавателем...
Медведь поднялся с кресла и очень грациозно, несмотря на свой немалый вес, прошёл через весь кабинет и скрылся за дверью, таившейся в тени книжных шкафов. Не прошло и минуты, как он появился вновь. А за ним, семеня и близоруко щурясь, шла... курочка. При виде Лисы она взволнованно заквохтала, захлопала крыльями, взвилась в ужасе к потолку, снесла яйцо и скрылась обратно в подсобке, громко захлопнув дверь за своей спиной.
- Вот видите? - Скорбно сказал Медведь, вытирая все тем же носовым платком яичный желток со своего костюма. - Эта почтенная дама преподаёт у нас уже очень, очень давно, и мы её ценим. Но, как можно сплотить вас в единый коллектив? Так что извините, уважаемая Лиса, спасибо вам за то, что уделили время, и всё такое, но прощайте.
Лиса сбивчиво попрощалась и сбежала вниз по лестнице на одном дыхании. Мысли её были, как в тумане: 'Как же так?' - Думала она. - 'Вот была работа, которая могла бы мне понравиться, и меня не взяли из-за какой-то курицы?!' В этот момент она вышла из главного корпуса Центра обучающих курсов, и её взгляд зацепился за большой, красочный, нарисованный гуашью плакат. Он гласил:
'Хватит трястись под кустом и тратить деньги на маскировочные зимние шубы! Посетите наши Курсы Выживания!'
Под надписью красовалось изображение той самой курицы, которую встретила сегодня Лиса. Пеструшка была в очках, в её крыле была зажата указка, а одной лапой она стояла на поверженной лисице, которая была связана по всем четырем лапам и только зло сверкала зелёным глазом на свою победительницу.
Увидев такое непотребство, лиса только махнула лапой.
- Грош цена таким курсам! - сказала вслух она, и хихикнула, вспомнив, как эта самая укротительница сегодня снесла яйцо от испуга при виде её, Лисы.
Дорога домой показалась Лисе долгой и утомительной. В платье было жарко и неудобно, гамаши натёрли лапы, хвост извалялся в пыли, а полуденное майское солнце напекло макушку. Подойдя к дому, Лиса машинально открыла жестяную рыбу... а там, к её полной неожиданности, лежало письмо. На гладком желтоватом конверте было налеплено полтора десятка иностранных марок. Сгорая от нетерпения, Лиса распечатала конверт.
"Многоуважаемая коллега!
Спешим сообщить Вам, что Ваша статья "О коллективной ловле курочек при помощи чеснока" произвела настоящий фурор у нашей учёной аудитории! Мы чрезвычайно хотели бы опубликовать её в местном научно-популярном альманахе "Хищная наука". Если Вы окажете нам честь, и дадите своё согласие, мы незамедлительно вышлем вам причитающийся гонорар!
P.S. Уважаемая лиса, пожалуйста, сообщите так же в ответе, не хотели бы Вы опубликовать для нашего альманаха серию своих статей с тематикой на ваш выбор? Мы были бы очень благодарны!
С уважением, администрация Лисьего Межрегионального Университета"
Лиса сложила письмо, запихнула его в конверт, поднялась на крыльцо и оглянулась вокруг. День был прекрасен. Жизнь удалась!
Грустный заяц
С высокого зелёного холма отлично просматривались все окрестности: изумрудный от ряски изгиб обмелевшей речки Гнилушки, ивовая роща с домом Выдры, нависшим над водой на серых деревянных сваях, временный посёлок бобров-строителей и, конечно же, черепичная крыша Лисьего дома, утонувшего в бирюзовых кустах гортензии.
Толстенький заяц редкого розового окраса лежал в холодке под липой и меланхолично жевал травинку, поглядывая свысока на этот прекрасный пасторальный пейзаж. В лапе заяц сжимал карандаш, и изредка делал им стремительные выпады в сторону большого клетчатого блокнота на пружине. И старательно, с выражением, диктовал себе вслух что-то вроде:
- О звёзды, сонце,
Отчиво вы так пичальны?
Причина, видно, в том,
Что жызынь так брутальна.
Заяц закатил глаза и прослезился от жалости к самому себе, но затем успокоился, и вывел каллиграфическим почерком:
- О жызынь, ты вещь суровая и жестокая,
Каждая зверушка в тебе одинокая!
Не успел он придумать продолжение, как на тропинке, ведущей к дому Лисы, показалась чья-то фигурка, одетая в небесно-голубую юбку и белоснежную широкополую шляпу. Судя по длинному рыжему хвосту, волочившемуся по земле, это была сама хозяйка дома. За собой она тащила огромный и, судя по её усилиям, очень тяжёлый чемодан.
Заяц внезапно встрепенулся. Именно Лису-то он и ждал весь день, и при виде её очень живо поскакал вниз, подзабыв, что зайцы не слишком для этого приспособлены. Ушастый споткнулся о собственные лапы и кубарем покатился по склону холма, жалобно ойкая от встречи с каждой новой кочкой.
Лиса, тем временем, совершенно не обращала внимания на каких-то там зайцев на линии горизонта. Сдувая с запотевшей морды непослушные локоны, она, проклиная поездки, сувениры и жаждущих сувениров родственников, волокла свой баул, доверху забитый подарками для друзей и родни. Кое-как дотащив его до дома, Лиса уселась на тёплое деревянное крыльцо, сдёрнула с головы опостылевшую за время путешествия шляпу и прикрыла глаза.
- Здравствуй, дом, - с наслаждением произнесла она, подставив нос ласковому солнышку. Ибо лисы, как известно, очень любят путешествовать, но ещё больше любят возвращаться домой.
Лисье спокойствие было внезапно прервано появлением шумного и непрошенного гостя. Пыльный и взъерошенный, с черными разводами от слёз на щеках, к ней приковылял нежно-розовый зайчишка с круглым пузичком и пушистыми длинными ушками. Лиса подняла голову и вопросительно на него посмотрела, ибо непрошенные гости должны первыми представиться хозяйке и пожелать ей доброго дня, будь они хоть трижды обаятельными зайчишками.
Но приветствий не последовало. Вместо этого посетитель протяжно застонал, и провопил:
- О, Лиса! Прошу, избавь меня от существования в этом жестоком и несправедливом мире! Съешь меня! - И свалился наземь. Лиса удивлённо сморгнула, гадая, не померещилось ли ей это видение. Судя по всему, всё-таки нет. Ради такого случая она даже нехотя поднялась с такого уютного, насиженного крылечка и подошла поближе. Заяц не шевелился. Лиса ткнула пальцем мягкую розовую тушку. Тушка не поднимала признаков жизни. Жестокая Лиса хмыкнула и пошла в дом.
Вечером того же дня она зажгла на кухне лампу, и вокруг пёстрого шёлкового абажура вскоре зароились вездесущие мотыльки. Чайник вскипел, на столе в расписной жестяной коробочке красовались разноцветные монпансье. Под окном, в сумеречных кустах, розовый заяц вёл молчаливую осаду. Его терпения хватило лишь на полчаса неподвижного лежания под палящим солнцем, и остаток дня он просто ходил вокруг дома, недовольно сопя и неумело прячась от лисы, периодически выходящей во двор.
Лиса свесилась наполовину через подоконник и прокричала в темноту:
- Эй, добыча! Ты чай с леденцами любишь?
Сопение в кустах стало громче.
- Ну, так заходи, угощу! - сказала Лиса и вернулась обратно, под жёлтое пятно света.
Заяц вошёл в кухню и нерешительно застыл на пороге. Вид у него был жалкий, он явно устал и проголодался. Лиса похлопала лапой по соседнему стулу, приглашая зайчишку присесть. Он послушно сел, и чинно сложил лапки на коленках.
- Ты какой чай предпочитаешь, с лимоном, или с молоком? - спросила его Лиса, наливая ароматный дымящийся напиток в белую фарфоровую чашку с нарисованной клубничкой на дне.
- С мёдом, - полушёпотом ответил он. Вся его дневная решительность вдруг куда-то улетучилась, и даже длинные розовые уши пристыжено свесились вниз.
Лиса ухмыльнулась, и достала из буфета креманку, до краёв наполненную прозрачным акациевым мёдом. Затем Лиса открыла один из многочисленных ящичков рабочего стола и вынула помятый, перепачканный зелёной травой клетчатый блокнот с креплением-пружинкой.
- Твоё?
Розовые уши мотнулись в такт утвердительному кивку головой.
- Вот скажи, - спросила Лиса, наливая чай себе, в такую же белую чашку, но с орнаментом из незабудок. - Скажи, зачем тебе всё это? Ты такой юный, такой... - она окинула зайца взглядом, и хотела сказать "аппетитный", но передумала. - Такой талантливый. У тебя совершенно изумительные стихи! Почему ты пристаёшь к незнакомым хищным тёткам со странными просьбами?
- Я некрасивый, - неразборчиво проговорил он.
- Ты не какой? - недоверчиво переспросила Лиса.
- Некрасивый! Я ужасно некрасивый, я розовый и толстый. У меня много братьев и сестёр, но они не такие! Из-за этого на меня все показывают лапами, и со мной вечно что-то случается. О, жестокая, жестокая жизнь! - Заяц снова принялся за свои стенания, обхватил розовую мордочку лапками и пустил слезу.
Лиса на секунду опешила, но быстро сориентировалась в ситуации:
- Знаешь, что? Я считаю, что ты очень красивый! Ты просто очаровательный и безумно редкий! И, если бы я ела зайцев, то тебя я ни в коем случае не стала бы есть, а сделала бы из тебя чучело, что бы хвастаться своим подругам: "Смотрите, какой невероятно прекрасный заяц мне однажды попался! " А остальные лисы смотрели бы и завидовали мне. Ты не просто красивый, а ты у-ни-каль-ный! Ты просто феерический!
Лиса остановилась и отпила глоток чаю. А заяц отнял лапы от глаз и спросил в волнении:
- Правда? Ты, правда, считаешь, что я прекрасный, что я феерический?
Лиса важно кивнула.
- Я скажу даже больше. Ты достоин подарка, такого же уникального, как и ты сам. Я привезла его из дальних заморских стран. - Она открыла свой чемодан, который с таким трудом волокла днём по дорожке, и извлекла оттуда мягкий свёрток. - Скоро осень, он тебе пригодится! А его цвет прекрасно подходит к изумительному оттенку твоего меха.
Заяц взял в лапы подарок, и развернул его. Под обёрткой из тонкой папиросной бумаги был замечательный, длинный и мягкий, с пушистыми кисточками полосатый чёрно-розовый шарф.
- Носи его, - важно проговорила Лиса, - и демонстрируй каждому, кто усомнится в твоей красоте. Если будут настаивать на своей точке зрения - можешь позвать меня, я прочитаю им лекцию, - и она улыбнулась самой своей хищно-обворожительной улыбкой.
Зайчишка сбивчиво и горячо поблагодарил хозяйку дома, и ускакал к себе домой, похвастаться редкой обновкой и новым мировоззрением своим братьям, сёстрам и, конечно же, маме. А Лиса достала из кармашка фартука изрядно пообтрепанный листочек бумаги со списком и вычеркнула оттуда пункт "Младшая дочка внучатого племянника двоюродной бабушки - модный шарф".
В первый день мелкие колючие снежинки швыряло ветром на остывшую землю, на пожухшую траву, на замёрзшую речку и на крышу лисьего дома. Глядя на неспокойное, свинцово-серое небо, Лиса качала головой и зябко куталась в шаль. Впрочем, она была довольна: клубника теперь будет зимовать под тёплым снежным одеялом.
На третий день, когда ветер немного затих, к Лисе в гости пришли друзья: старая Выдра, жившая на другом берегу реки, и Зяка, самый прекрасный в мире зайчишка редкого розового окраса. Они проторили тощую тропку в высоких сугробах, и громко постучали в дверь.
- Ку-ку! - воскликнула Выдра, заходя в дом и стряхивая варежкой снег с воротника. - Я тут вкусненького принесла!
Из глубин клетчатого кармана она извлекла бутылку из тёмно-зелёного стекла. Лиса присмотрелась к пожелтевшей от времени этикетке:
- Ого! Еловый бальзам!
- Да, тридцатилетней выдержки. Мой муж, капитан дальнего плаванья, привёз когда-то целый ящик. - И выдра тихонько вздохнула - её супруг без вести пропал в Северном море много лет назад, вместе с кораблём и командой.
- Привет! - Зяка, совершенно не обратив внимания на взгрустнувшую старушку, живо сбросил валенки и повис на шее у Лисы. Лиса смутилась от таких нежностей, и ретировалась в кухню - она очень трепетно хранила своё амплуа чёрствой и неласковой особы.
Вечерние посиделки начались прекрасно: бока у пирогов были румяными а начинка из клюквы - душистой , чай золотился в чашках, а пряный еловый бальзам, разлитый в серебряные напёрстки, согревал беседу. Зайчик, слегка обиженый оттого, что ему не налили бальзама, делился последними новостями:
- Мои сестрички, представьте, верят в деда Мазая! И ждут от него подарков на новый год! И вот вчера они написали Мазаю целое письмо со своими пожеланиями. Семь сестричек захотели кукол, морковной пастилы и велосипеды, а восьмая, самая младшая, подошла к маме и спросила: "Мама, а что вы с папой хотите на новый год? Я попрошу у деда Мазая, он вам принесёт!"
Лиса растрогалась и протянула Зяке очередной пирожок. А Выдра слегка поджала губы, и произнесла:
- Вот молодёжь сейчас пошла! Ну, детишки... Вот я в их годы тоже верила в деда Мазая. Но никаких писем с пожеланиями и в помине тогда не писали - все дети старались себя хорошо вести, потому что дед Мазай мог и отшлёпать за плохое поведение. А подарки только за хорошие дела дарил...
Она отпила глоточек бальзама, и запила его чаем. А Зяка, дожёвывая пирожок, снова затараторил:
- А я за прошлую четверть в школе не получил ни одной тройки! И всего две четвёрки! А всё остальное - пятёрки! И за это мама с папой подарили мне новое удилище - самое настоящее, покупное! И моток импортной лески ещё. Эх, скорее бы уже весна, пойду на речку, поймаю того карпа...
А Выдра снова была недовольна:
- Вот в наше время, - сказала она, - дети ничего не получали за оценки. Сейчас-то матеря детям и деньги дают, и подарки покупают - а тогда мы просто знали, что должны хорошо учиться, чтобы не опозорить свою фамилию, чтобы чего-то добиться...
На этот раз Лиса не выдержала:
- Ну, знаете ли, мне вот тоже в детстве ничего за хорошие оценки не дарили. И зря, между прочим. Я так хотела одну куклу, у неё были восхитительно жёлтые кудрявые волосы и розовое платье... - и она мечтательно уставилась на огонь в печке.
Зяка немного стушевался, но молчать всё равно не мог - чувства его так и распирали:
- А знаете, - доверительно сообщил он, - мне очень нравится одна девочка в нашем классе. У неё такие милые пушистые ушки, и ещё она забавно морщит носик и пачкает его чернилами, когда задумывается...
- А ты с ней дружишь? - спросила Лиса, нюхом учуяв страдания заячьего сердечка.
- Нет, - вздохнул Зяка, - я хотел пригласить её к нам на новый год, даже написал приглашение, но стесняюсь отдать. Я же розовый, и... и круглый. Да и сёстры меня задразнят.
- Да-а-а... - протянула Выдра. - Пошла нынче молодёжь... Ещё молоко на губах не, а они уже туда же - нравятся. Вот моему мужу я понравилась, когда уже закончила школу, и поступала в плотостроительное училище. А он был студентом мореходного. В лесу тогда вовсю цвела бузина, вечерами пели соловьи и в воздухе плавала любовь... И вот, однажды, он пригласил меня на прогулку.
И она пустилась в долгое странствие по волнам своих воспоминаний. Лиса сидела, прихлёбывала чай и внимательно слушала. Ей казалось, что в воздухе пахнет бузиной, а когда она прикрывала глаза, то видела залитую солнцем лесную тропинку, усыпанную золотистой хвоей, и молодую Выдру в лёкгом белом платье - весёлую и белозубую, идущую за руку со своим спутником. И даже Зяка притих, зажав в лапе надкушенный пирожок, и внимательно слушал.
Тем временем, за окном стемнело, а снегопад усилился. Но в лисьей кухне было уютно, от печки шёл жар, ветер завывал в трубе, а гостям предусмотрительная Лиса раздала тёплые шали, поэтому никто не торопился: от рассказов Выдры плавно перешли к воспоминаниям Лисы о жизни в городе, затем - к общей дискуссии о роли прессы в лесной жизни. И лишь ближе к полуночи Лиса встрепенулась:
- Мамочки мои! Зяка, тебе уже давно пора быть дома!
Выдра и заяц быстро надели пальто, шарфы и шапки, попрощались с Лисой, и открыли входную дверь. За дверью стеной стоял снег - стоял в прямом смысле этого слова: сугроб намело выше дверного косяка. Зяка прижался мордочкой к снегу, выдавил на нём свой отпечаток и сказал:
- Через дверь мы не выйдем, это очевидно...
Лиса поднялась на второй этаж, и выглянулы из окна спальни: от подоконника и до речных холмов, теряясь в снежной завесе, тянулась белая холодная равнина. Где-то под ней были скрыты голые яблони, почтовый ящик в виде жестяной рыбы и набережная беседка.
- Мда... - сказала сама себе лиса, и принялась искать в недрах сундука запасные пуховые одеяла.
Следующее утро выдалось весёлым. Проснувшись в кресле, и потирая затёкшую поясницу, Лиса запихнула лапы в тапочки и прошлёпала к кухне, намереваясь поставить чайку да подкинуть дровишек в печку. Но, не тут-то было: кухонная дверь была наглухо забаррикадирована. Лиса попыталась посильнее её толкнуть, но из кухни раздался вопль:
- Нет-нет, не входите! Я принимаю утренний душ!
Лиса в недоумении спросила:
- Почему на кухне?
На что из-за двери ответил Выдрин голос:
- Потому что у некоторых нет нормальной, современно оборудованной ванной комнаты.
Лиса немного постояла под дверью, вслушиваясь в плеск воды и в фальшивое пение Выдры. Затем она поплотнее закуталась в халат и с надеждой открыла входную дверь. Но нет, чуда не произошло: всё так же пласт снега преграждал путь наружу.
Внезапно Лиса озадачилась отсутствием Зяки. Она поднялась наверх - но в спальне его не было. Лиса открыла окно, опасаясь увидеть на снего заячьи следы - но, если они и были, то их за пять минут занесло снегом, который всё так же безостановочно падал с неба. Тогда Лиса немного подумала, и поднялась по хлипкой лестничке ещё выше - на чердак. Как она и ожидала, Зяка сидел там, с паутиной на ушах, и увлечённо рылся в старом сундуке со всяким хламом. Увидев Лису, он восторженно воскликнул:
- Сколько тут всего интересного! Ты только посмотри на это! - и он протянул барометр с медными стрелками и корпусом из розового дерева, давно неисправный и сто лет, кажется, пролежавший уже в этом сундуке.
- Можешь забрать себе, - сказала Лиса.
- Урра! - закричал Зяка. - А скажа мне, Лиса, у тебя ещё остались вчерашние ватрушки?
- Полагаю, что да. Но, чтобы напоить тебя чаем, мне придётся выдворить из кухни одну слишком уж чистоплотную особу.
Лиса спускалась по лестнице, и хмурила лоб: она планировала провести весь сегодняшний день в работе, оформляя рецепты для новой кулинарной книги, а теперь будет вынуждена развлекать гостей и готовить им еду.
Когда Выдра закончила свои банные процедуры, оказалось, что она истратила на подогрев воды почти весь запас дров, который был у Лисы на кухне. В любой другой день это не было бы проблемой - всего и делов то было бы, дойти до дровяного сарайчика и вытащить пару полешек. Но сейчас, когда от дома невозможно было отойти ни на шаг, Лиса была озадачена. Впрочем, она ничего не сказала, и принялась делать ревизию съедобных запасов. На полках было негусто: две банки абрикосового варенья, немного муки, одна рыбная консерва и половинка засыхающего лимона. Что поделать - Лиса была холостячкой, и не привыкла запасаться провиантом впрок.
- Эх, гулять, так гулять, - сказала она и начала готовить оладьи с вареньем.
В целом, день прошёл довольно спокойно. Лиса примостилась в углу гостиной, пытаясь написать хотя бы пару страниц для своей кулинарной книги. Выдра сидела на диване с вязанием в лапах, и рассказывала путанные истории из своей жизни, похожие на ворох пожелтевших от времени газетных статей, без начала и без конца. Зяка занял весь пол - он разложил на нём кучу мелких деталек от барометра, периодически звонко постукивал молоточком и часто вклинивался в длинные Выдрины рассказы со своими комментариями. Выдра неизменно вспыхивала, начинала ругать молодёжь и нравы, и между ними затевался очередной спор. От этого шума лисья книга не писалась, а к вечеру у Лисы безумно разболелась голова и она пошла спать.
Проснулась Лиса от холода. Стараясь не разбудить Выдру, храпящую на раскладушке, она спустилась по лестнице, миновала посапывающего в кресле Зяку и вышла на кухню. Печка больше не грела: огонь потух ещё ночью. Возле неё лежало два тоненьких полена. Лиса подумала, что неплохо было бы что-нибудь приготовить, а в буфете оставалась ещё банка варенья и малюсенький кусочек сала. Лиса погрустнела. Она взяла сало в лапы, и внезапно вспомнила о том, как когда-то в детстве они с братьями и сёстрами вывешивали на улице кормушки для синичек. Лиса сонно похлопала глазами, подумала и приняла решение: тщетно страраясь не скрипеть ступеньками, она поднялась на чердак и добралась до окошка. Крыша была довольно крутой, и потому снега на ней было ровно столько, что можно было, хоть и с трудом, открыть оконную раму. Лиса протиснулась сквозь узкое окно, и вылезла на крышу, прихватив с собой метлу. На улице светало, было всё так же пасмурно, но снег уже не шёл. Зато сугробы выросли до самой крыши. Лиса примерно расчитала, где может быть флюгер, и принялась расчищать в этом месте снег. Было так холодно, что от дыхания меховой лисий воротник моментально покрылся инеем. Наконец, Лисе удалось сбросить снежные наносы с конька крыши, и освобождённый от снега флюгер-петушок гордо взглянул на зимний мир. Лиса достала из кармана пижамных штанов замусоленное сало и кусок бечёвки, и соорудила кормушку для синичек.
- Пусть я умру от голода, - сказала Лиса, - но хоть что-то полезное для бедных замёрзших птичек я сделаю.
Окончательно закоченев, Лиса полезла обратно на чердак. Она не падала духом, ведь если оставался чай и в банке плескалось варенье, жизнь всё ещё была прекрасной.
Когда Лиса пришла на кухню, кто-то уже растопил печку последними поленьями. Зяка сидел на стуле, и меланхолично облизывал ложку, а перед ним красовалась опустевшая банка из-под варенья. У Лисы внутри всё похолодело, и в этот момент вбежала растрёпанная Выдра в Лисьем халате и с папильотками на голове.
- Лиса, а Лиса, как, по-твоему, я должна принять свой утренний душ?! Не могу же я, как моржи, обтираться снегом?
Она перевела взгляд на Зяку, на пустую банку, и спросила:
- А это - наша последняя еда?
Лиса молча кивнула. Зяка, сообразив, что сделал что-то не то, с ужасом переводил взгляд с Лисы на Выдру, и обратно. Выдра же опустилась на стул, и произнесла:
- Ну, всё, теперь нам конец.
К обеду печь снова погасла. Лиса успела ещё приготовить себе и гостям чаю, и теперь они пили его, сгрудившись возле остывающего печного бока. Из-за снега в кухне было сумеречно, и все молчали, даже старушка-Выдра не рассказывала свои истории. Но прошло какое-то время, звери немного отогрелись, и Выдра заговорила:
- Знаете, жизнь - она как ожидание нового года. Ты ждёшь его, ждёшь, а он всё маячит где-то впереди. А потом приходит, и ты понимаешь, что ничего хорошего в этом празднике нет. А самое лучшее было в тот момент, когда ты вязал другу шарф в подарок, или пёк новогоднее печенье в кругу семьи.
Когда я была молодой, я изредка представляла себе свою старость. Мне не верилось, что я когда-либо состарюсь, но допускала, что это может случиться. Я думала, что буду жить в кругу многочисленной семьи, у меня будут дети и внуки, а мой любимый муж будет стареть вместе со мной, рука об руку. У нас будет чудесный, светлый и просторный дом в окружении старого сада, а в саду будет разбит пруд с зеркальными карпами. И мы, вдвоём, любящие друг-друга старые развалины, будем сидеть в беседке и любоваться игрой солнца на воде. Это праздник, знаменующий окончание моей длинной жизни, праздник, который никогда не наступит.
- Дети, - Выдра посмотрела на печальные мордочки Лисы и Зяки, - не повторяйте моей ошибки. Не ждите праздника, самое лучшее происходит в его ожидании.
Лиса непонимающе посмотрела на неё. Выдра смутилась, и сказала:
- Вы знаете, мы ведь так и не поженились с тем молодым человеком. Он был моим женихом. А осенью того самого года, когда мы познакомились, он ушёл в свой злосчастный рейс. Хотел заработать славу и достаток, чтобы быть достойным меня. А я не стала отговаривать, ведь мне казалось, что с мужем-героем я буду ещё счастливее. А теперь, посмотрите, я совершенно несчастна и одинока... Новый год наступает, но для меня он не принесёт ничего хорошего.
Лиса окинула взглядом её по-старчески хрупкую, ссутуленную фигурку, тонкие ножки в заштопаных чулках, седую голову. И ей стало невыносимо жаль бедную, старую Выдру. Ей захотелось обнять старушку, но Зяка опередил: он обнял Выдру за шею и расплакался, вытирая ручейки слёз моментально промокшими розовыми ушами.
Лиса почувствовала, что у неё в горле стоит комок, а на глазах выступают слёзы, и поспешила уйти на чердак.