Он четвёртый день не открывал дверь своей квартиры. Не ходил в магазин, и не брал трубу: просто её отключил. Он не брился и почти ничего не ел. Курил, пил чёрный кофе без сахара и сходил с ума. Сон иногда на мгновение уютно пеленал своей беззаботностью, но мозг давал сигнал, и сон, подчиняясь, растворялся в белоснежности потолка.
...И он был здесь не один. Если в одной клетке их миллиарды, то сколько же?.. Он никак не мог представить себе, что это. Каковы эти существа? Они ничего не говорили о своём строении. Они сказали, что есть, что они живут и просят оставить их в покое. Даже требуют!..
Он сначала подумал, что доработался до ручки. Что трудовой подвиг возымел таки последствия. Но расшифровку цифрового сигнала видели многие. Все читали: "Ваше любопытство зашло слишком далеко. Оставьте нас в покое. Ваш Бог вам этого не простит". Читали и крутили у виска. Если бы он зашифровал какую-нибудь глупость, пошлость... Ведь все думали, что это именно он зашифровал. ...То и ничего. Все бы поняли. Этих же слов никто понять не мог.
Он собачился со своим другом как когда-то в юности. А ведь давно не пацан. И Ник - уже отец двоих детей.
Когда сидел в лаборатории, то ещё не совсем всё понимал. Просто хотелось кому-то рассказать, доказать, что этот сигнал сгенерировал не он ради привычной всем глупой шутки. Это были они! Много времени не понадобилось, чтобы понять: ему никто никогда не поверит. Если они не захотят выйти на связь ещё раз, он ничего не докажет. Но как их заставить? Он с трудом мог вспомнить, что делал, когда по таинственной глади лилового экрана вдруг побежали жёлтые циферки, складываясь в до боли знакомые ячеистые структуры. Он сам ещё пару лет назад придумал этот код и мог расшифровывать без какой-либо помощи всё. Но вызвал для верности дешифровщик и...
"Ваше любопытство зашло слишком далеко. Оставьте нас в покое. Ваш Бог вам этого не простит".
...Это был белок клеточной мембраны эритроцитов собаки - красных кровяных телец, что связывают кислород и разносят сей эликсир жизни по организму. Получен обычным способом с помощью ультразвуковой дробилки. Потом помещён в масс-спектрометр и, вместо того, чтобы молча доверить учёному свою химическую брутто-формулу, вдруг заговорил, лишив своей омерзительной болтовнёй этого учёного покоя, счастья в жизни и даже частично - ума. До вечера он ещё раз десять пытал слизистый белковый материал, но так и не вызвал его на разговор вновь...
Потом он вернулся в лабораторию ночью, потому что ноги сами его принесли обратно. Они просто не хотели идти домой. Охранники пропустили.
-- Что-то забыли, Бронислав Олегович? - парень с красной рожей, всегда улыбающийся и довольный собой, снова улыбнулся и распахнул перед ним дверь нажатием малюсенькой кнопочки на своём пульте.
Он шёл по первому этажу, и свет, формировавший тусклые круги под ногами, равномерно усиливался по мере продвижения человека, а потом так же равномерно ослабевал за его спиной. Не глядя ни вниз, ни по сторонам, он держал свой путь в конец коридора. Там вдруг резко остановился и опёрся ладонью о серую стену справа от себя. Она бесшумно разъехалась, предлагая войти внутрь. Он вошёл, и стена вернулась в своё безупречно гладкое безщелистое состояние.
Поднявшись на сто четырнадцатый этаж, он снова совершил небольшое путешествие по лабиринтам здания Центра цитологических исследований и молекулярной биологии и, наконец, подвергнув свой правый глаз сканированию, вошёл в лабораторию. И тут же почувствовал, что силы почти покинули его. Тело не хотело слушаться. Очень устал ото всего, что навалилось за сегодняшний день. "Если они - в клетках собаки, то почему не в моих? Это точно они. Они решили вывести меня из игры. Убить. Они ведь могут убить! Тогда они, правда, погибают сами... Наверняка. Это жертва во имя спокойствия остальных. ...А если мы умираем от старости? Что-то вроде планового уничтожения своих? Или нет? Или так они меняют место жительства? Господи... Если они - это вся органика, то..."
...Он сидел в лаборатории до утра. Снова и снова дробил эритроциты, и снова и снова помещал белок в масс-спектрометр для пыток. Так он сам теперь стал называть незамысловатый процесс молекулярного взвешивания. А что это могло быть, если не пытки для них - живущих внутри?
К утру сквозь звенящий туман, окутывающий сознание, пробралась, несмело ступая, мысль: "Кровь, которую исследовали утром, была свежей. Её только что взяли тогда у лабораторной псины из питомника. Ну, и где этот питомник?" Вторая мысль уже ползком забралась в чугунную башку и тихонько предложила взять кровь из собственной вены. Он прислушался, и через каких-то пять минут немалая порция густоватой тёмной жидкости была помещена в дробилку.
Перед тем, как сделать это, он поднёс пробирку к носу. "Вот вы где... Твари..."
На этот раз он был уверен, что получится. И получилось... Нужна свежая кровь! Тогда они ещё живы. Они сказали: "Будьте благоразумны. Зачем столько жертв? В одной клетке крови нас миллиарды... Оставьте нас в покое. Ваш Бог вам этого не простит".
Он скрюченными, будто разбитыми параличом пальцами, начал с невероятной скоростью набирать сначала слова, потом, решив, что шифровальщик - это слишком долго, стал выстукивать цифры:
19680603
19710303
19930906.
..."Вы кто?"
"Вам не понять".
"Вы молекулы?"
"Нет".
"Кто? Я пойму".
"Мы живём ради вас. Без нас - вы мертвы".
"Что вы там делаете?"
"Управляем клеткой. Она жива, пока мы живы".
"Как вы ею управляете?"
"...Оставьте нас в покое. Ваш Бог вам этого не простит".
"Наш Бог никогда вам не простит, если вы не расскажете мне! Я требую! Я уничтожу вас!"
Безумец! Как он собирается привести в исполнение свою нелепую угрозу? Уничтожить всё человечество?
Почему они решили открыться ему?
Они услышали всё... Всё, что он думал. Они умеют связываться со своими, где бы те ни находились! Они снова вышли на связь. Жёлтые цифровые ячейки заполонили весь экран. Циферки бежали и бежали, не ведая преграды и не желая останавливаться. Он уже давно ничего не успевал расшифровывать, долго не мог найти нужную кнопку, чтобы запустить дешифровщик.
Обрывки фраз вперемешку с цифрами, яркая жёлтая вспышка, и экран стал безжизненно чёрным... Только назойливый писк и маленькая точечка в центре тщедушно бьётся об экран как нитевидный пульс агонизирующего.
Он отключился, наверное, раньше компьютера. Он здорово перепугал Ника и всех остальных, когда те обнаружили своего коллегу в лаборатории ещё до начала трудового дня. Взъерошенного, в мокрой от пота рубашке, с явными следами неумелых попыток внутривенного вмешательства... И почти без чувств. Его погрузили на носилки люди в белых халатах из бригады скорой помощи. В больнице продержали пару часов, подпитали и отправили восвояси, посоветовав отдохнуть и вернуться к работе не ранее, чем через неделю.
-- Лучше съездить к морю или в горы, - добрым улыбчивым голосом пропела старушечка-врач с головой как одуванчик и попросила санитаров отвезти господина Рубина домой.
...Он всё время прокручивал в голове обрывки текста, что сквозь приближающийся обморок видел на экране монитора.
"...Вам никогда не разгадать наши загадки....
Мы лишь приоткрываем завесы, чтобы обезопасить себя.
...Сколько десятилетий вы гадаете, почему клетка пропускает одни молекулы, а другие - нет? Одни впитывает как губка, другие - выплёвывает, как шлак...Вы думаете, что близки к разгадке? Вы глупы...
...Только мы знаем ответы! Мы делаем это для вас. Мы всюду, где есть клетка. Мы - вселенная!
...Вы хотите знать, зачем мы это делаем? Вы никогда этого не узнаете!.."
Он понимал, о каких загадках говорили они. Над разгадками тайных внутриклеточных процессов он бился всю жизнь. Искал объяснения какой-то фантастической способности живых клеток совершать "разумные" поступки: пропускать сквозь свои непреступные крепостные стены одни вещества и задерживать другие против всех законов физики. Некоторые ответы были найдены, но оказывались лишь исключением из правил. А до истины учёным ещё далеко как до Бога.
...Чувствуя, что внутри его тела снова затевается бунт, и, сопротивляясь ему, он потянулся к телефону. Подключился к сети. Последний звонок без ответа - от неё. Через мгновение в трубке - сладкий, даже когда срывается на крик и рыдания, голос:
-- Броня?.. Бронислав! Ты где? Ты почему? Почему, Броня? Я была у тебя дома! Дверь закрыта изнутри, Броня! Ты где?.. Я звоню уже четыре дня. Ник сказал...
Она страдала. Он это почувствовал не как обычно. Его клетки... Нет, не клетки, а они - живущие в клетках, понимали всё. Они что-то там говорили друг другу. Он, казалось, слышал, но языка не знал. Жаль... Может, когда-нибудь он сумеет расшифровать? Но сейчас он просто ощущал, как внутри тепло и нежность разливались, словно море, и принимали в себя потоки вдруг разрешившейся от бремени тревоги в родном - её теле, на другом конце города.