В эти дни исполнилось 75 лет со дня трагедии Бабьего Яра. В чём отличие этой скорбной годовщины от прыдущих? Это отличие в том, что к 2016 году нынешние власти Украины открыто провозгласили свою преемственность от украинских полицаев и бендеровцев из ОУН, УПА, чьими руками гитлеровцы совершали чудовищные убийства, называют их героями Украины, присваиют их имена улицам украинских городов и сел, зигуют их лозунгами на улицах, изучают в школах.
Поколение, которое пережило войну и помнит, кто есть кто, уходит. Долг тех, кто выжил - передать эту память следующим поколениям. Чтобы исполнить этот долг, я размещаю здесь на Интернете три документа и разошлю по всем доступным мне адресам: отрывок из речи Президента Израиля Реувена Ривлина в Верховной Раде Украины 27 сент. 2016 г., отрывки из документальной повести Анатолия Кузнецова "Бабий Яр" о первом дне трагедии в Бабием Яре в Киеве и воспоминания моего двоюродного брата о трагической гибели его мамы осенью 1941 на харьковщине, когда ему не было ещё и трёх лет.
Ривлин Реувен, Президент Израиля Речь в верховной раде 27 сент. 2016 г.
Господин Президент Петр Порошенко, премьер-министр Владимир Гройсман, Председатель парламента Андрей Парубий, посол Израиля в Украине!
Келли Минц родился в 1905 году в семье Рейзел и Александра Минц в городе Белозерка в Украине. В 1925 году, когда ей было 20 лет, она получила визу на въезд в подмандатную Палестину и осуществила свою мечту стать земледельцем и обрабатывать землю, к которой она была очень привязана.
Позже она вышла замуж за Менахема Шульмана, который родился в городке Марьина Горка в Украине, и после совместных скитаний они поселились в кооперативном сельскохозяйственном поселении Мошави-херут вместе с несколькими друзьями, также выходцами из Украины. Там у них родились две дочери: Варда и Нехама. Нехама - моя жена.
Келли Дрора оставила в Украине всю свою семью: сестер, братьев и отца. Жизнь в Эрец-Исраэль, в стране Израиль, было очень тяжелым, поэтому Дрора чистосердечно считала, что ее избалованные родственники не справятся с трудностями. Именно поэтому она не пыталась уговаривать их, чтобы они переехали в Эрец-Исраэль в страну Израиль.
После начала операции "Барбаросса" немцами Белозерка была захвачена уже в июле 1941 года. Только в течение первых недель оккупации публично были убиты несколько еврейских девушек из города. В середине 1942 евреи города вместе с другими евреями гетто Лановцы были отправлены в расстрельные ямы по дороге на Кременец, где их убили.
С вашего разрешения, я назову их имена, имена дядь и теть моей жены и их детей. Тетя Циля из семьи Минц, ее муж и их дети, тетя Маня из семьи Минц, ее муж и их дети, дядя Дов Минц, его жена и дети, тетя Циля из семьи Минц и ее муж. В городе Марьина Горка, что сегодня относится к Белоруссии, были убиты дяди, моей жены братья и отец Менахем Шульман, Яков, Мойша, Шмуэль и Исраэль Шульман. Да будет благословенна их память.
Господа, каждый год в день памяти жертв Холокоста мы в Израиле и во всем мире читаем имена погибших. У каждого человека есть имя. Но есть имена, много имен, которые никогда не будут найдены, несмотря не бесспорны усилия найти их. Двоюродные братья моей жены, дети, младенцы остались без имени. Никому в мире их имена не известны. Они были здесь, и их нет.
У многих тысяч евреев, расстрелянных, замученных, сожженных и погребенных заживо в Бабьем Яру нет имен. Их уничтожили под открытым небом. И никто не позаботился записать их имена. Безымянные. И тогда, как и теперь, была осень. Яр был в зелени. А рука нажимала на курок снова и снова. Более 33 тысяч евреев были убиты только за два дня. Они погибли страшной жесткой смертью.
Господа, я не описываю эту жуткую картину для того, чтобы кого-то шокировать. Я говорю об этом, потому что в Бабьем Яру не только погибших от рук нацистов десятки тысяч человек - евреи, украинцы, цыгане и представители других народов. Они были уничтожены немцами и их украинскими сторонниками. Я говорю об этом потому, что в Бабьем Яру фашисты также попытались затем покрыть забвением, стереть из памяти этот кошмар, затенить доказательства, показания.
Два преступления были совершены в этом ужасном Яру: первое - убийство и уничтожение, а второе - преступление сокрытия и уничтожения памяти. И второе не менее упорное, чем первое, такое же методическое и последовательное, такое же основательное, как и само массовое убийство.
Начиная с июля 1943 года, солдаты СС получили приказ уничтожить все доказательства убийств в расстрельных ямах. К тому времени число убитых в Бабьем Яру уже превысило 150 000. Приказ, отданный одним из подразделений, N11005 был четким - уничтожить все следы. Сначала трупы были собраны в кучу для сжигания, затем кости были уничтожены, а пепел просеян, чтобы найти серебро и золото. Работа по сокрытию следов была настолько эффективной, что жестокое массовое убийство было почти стерто со страниц истории. Много лет спустя, когда отсюда были изгнаны нацисты и закончилась война, в Бабьем Яру еще не было памятника.
Господа, дважды, дважды пытались стереть с лица земли жертв Бабьего Яра - при их жизни и после их смерти. Я часто спрашивал себя: почему нацисты так старались скрыть следы преступления? Возможно, они опасались суда. Но сегодня я думаю, что сокрытие доказательств служило делу уничтожения. Если бы нацистам удалось уничтожить память, окончательное решение, действительно, стало бы окончательным.
Господа, преступление физического уничтожения уже совершено, мы не сможем вернуть к жизни погибших, никогда нам не узнать всех их поименно, кем они были, о чем они мечтали, мечтали и думали, когда шли на смерть. Но нам нельзя быть соучастниками преступления забвения, затмение фактов и отрицания Холокоста.
Господа, около полутора миллионов евреев были убиты на территории современной Украины во время Второй мировой войны в Бабьем Яру и во многих других местах. Их расстреливали в лесах, у оврагов и рвов, сталкивали в братские могилы, много пособников преступлений были украинцами, и среди них особенно выделялись бойцы ОУН, которые издевались над евреями, убивали их и во многих случаях выдавали немцам. Верно и то, что было более двух с половиной тысяч праведников народов мира, те считанные искры, которые ярко горели в период темных сумерек человечества, однако большинство молчало.....
Отношения между еврейским и украинским народом и сегодня направлены в будущее, но мы не можем допустить, чтобы история как с ее страшными, так с ее хорошими событиями забылась. Антисемитизм следует признавать таким, каким он был в прошлом и в его сегодняшнем подобии, и нельзя реабилитировать и прославлять антисемитов, никакими политическими интересами не оправдать безразличное молчание или невнятное бормотание, когда речь идет об антисемитских структурах. Лидеры стран, разделяющие антисемитские, расистские и неонацистские взгляды, никогда не станут желанными и полноправными членами семьи народов мира....
Анатолий Кузнецов. Бабий яр (отрывки)
"19 сентября 1941 года германские войска входили на Крещатик с двух сторон.....
...ПРИКАЗ ....Утром 28 сентября...на плохой оберточной бумаге, без заглавия и без подписи:
Все жиды города Киева и его окрестностей должны явиться в понедельник 29 сентября 1941 года к 8 часам утра на угол Мельниковской и Дохтуровской (возле кладбищ). Взять с собой документы, деньги, ценные вещи, а также теплую одежду, белье и проч.
Кто из жидов не выполнит этого распоряжения и будет найден в другом месте, будет расстрелян.
Кто из граждан проникнет в оставленные жидами квартиры и присвоит себе вещи, будет расстрелян......."
----------------------
(Прим. Эл.Я: далее Кузнецов рассказывает со слов Дины Мироновны Проничевой, одной из очень немногих, которые спаслись из бойни):
"....Здесь поперек улицы было проволочное заграждение, стояли противотанковые ежи - с проходом посредине, и стояли цепи немцев с бляхами на груди, а также украинские полицаи в черной форме с серыми обшлагами.
Очень рослый деятельный дядька в украинской вышитой сорочке, с казацкими висящими усами, очень приметный, распоряжался при входе........
...Усач в вышитой сорочке все так же кричал, распоряжался. Все называли его пан Шевченкою Может, это была его подлинная фамилия, может кто-то назвал его так за усы...Дина протолкалась к нему и стала объяснять, что вот провожала, что у неё остались в городе дети, она просит, чтобы ее выпустили.
Он потребовал паспорт. Она достала. Он посмотрел графу "национальность" и воскликнул:
- Э, жидивка! Назад!
Тут Дина окончательно поняла: это расстрел....
....Обезумевшие люди вываливались на оцепленное войсками пространство - этакую площадь, поросшую травой. Вся трава была усыпана бельем, обувью, одеждой.....
.... Украинские полицаи, судя по акценту - не местные, а явно с запада Украины, грубо хватали людей, лупили, кричали:
- Роздягаться! Швидко! Быстро! Шнель!
Кто мешкал, с того сдирали одежду силой, били ногами, кастетами, дубинками, опьяненные злобой, в каком-то садистском раже.
Ясно, это делалось для того, чтобы толпа не могла опомниться. Многие голые люди были все в крови.......
.....Так они сидели, и прямо перед ними, как на сцене, происходил этот кошмар: из коридора партия за партией вываливались визжащие, избитые люди, их принимали полицаи, лупили, раздевали - и так без конца.....
......Дина уверяет, что некоторые истерически хохотали, что она своими глазами видела, как несколько человек за то время, что раздевались и шли на расстрел, на глазах становились седыми....
....Голых людей строили небольшими цепочками и вели в прорезь, наспех прокопанную в обрывистой песчаной стене. Что за ней - не было видно, но оттуда неслась стрельба, и возвращались оттуда только немцы и полицаи, за новыми цепочками.....
.....Матери особенно копошились над детьми, поэтому время от времени какой-нибудь немец или полицай, рассердясь, выхватывал у матери ребенка, подходил к песчаной стене и, размахнувшись, швырял его через гребень, как полено....
.....Тут же ходил и полицай, который смотрел её документы...Она узнала его по голосу. ...Через несколько минут она услышала голос наверху:
- Демиденко! Давай прыкидай!
...Груды песка стали падать на Дину. ...Её заваливало, но она не шевелилаь, пока не засыпало рот....Левой здоровой рукой она стала сгребать с себя песок, захлёбывалась, вот-вот могла закашляться и из последних сил давила в себе этот кашель...Наконец она выбралась из-под земли...
Они там наверху, эти украинские полицаи, видимо, устали...копали лениво и только слегка присыпал
Прим. ЭлЯ.: На территории Бабьего Яра, длина которого - 2,5 км, ширина - 200 м и глубина - 53 м, только за первые два дня - 29 и 30 сентября 1941 года - были убиты 33 771 еврей. Об этом было сообщено руководителем расстрела в Берлин в письме от 8 октября 1941 года. В последующие дни было убито еще несколько десятков тысяч евреев.
Кто же были исполнители этой кровавой бойни?
Они известны. Это зондеркоманда 4-А при помощи личного состава айнзатцгруппы-Ц и при активном участии двух батальонов украинской полиции и Буковинского куреня. Из 1200 исполнителей казни евреев всего было 150 немцев, остальные - украинцы..... Кровавые "hеройи Украйыны"
Рассказ моего брата
Моя мама Сарра Осиповна (девичья Бровер) погибла, вероятно, осенью 1941 года либо в начале зимы 1942 г. Но вероятнее всего первое, потому что моя троюродная сестра Даша Н. (девичья Пузыч) говорила, что во время этих трагических событий она несла меня из соседнего села во время ливня. А зима 1941-42 гг. была суровая и снежная, потому, я думаю, в 42 по ливню она нести меня не могла
Как все было?
По началу войны папа решил вывезти семью из Харькова в родное село Довжик Золочевского района Харьковской области. Понятно, что бомбежка промышленных центров, каким был Харьков, была более мощной (а родители тогда жили на Москалевке, вблизи Новеселовки, где располагались промышленные предприятия), чем села и, соответсвенно бОльшая опасность для семьи. То же сделал и наименьший из папиных братьев дядя Сережа.
Из родственников в селе жили дедушка Опанас Васильевич У., семьи папиных братьев д. Петра и д. Феди, папина сестра т. Наташа и семья двоюродной папиной сестры Ганны Федоровны Пузич. Отношения между папой и мамой Ганной были едва не теплее, чем с родными братьями и сестрой.
Дедушка Панас с бабушкой Параской жили в квартире (примечание ЭлЯ: то есть не в своей хате, а снимали у кого-то): в феврале 1930 его раскулачили (хотя наёмных работников и средств производства, кроме коня, у него и не было, а трудилась вся большая семья), и он с тех пор жил на квартире и принять семью сына не мог. Из его хаты его выгнали при раскулачивании, а потом хату снесли, т.к. это был хутор.
Старший брать Петро в 30-у погиб на производстве. Осталась вдова Анастасия Семеновна и четверо детей. Хата была маленькая, и она (АС) уже приняла к себе жену и сына д. Сережи. Нас троих просто некуда было деть.
Идти в семью д. Феди папа не хотел, потому что (да простит меня Бог, о покойниках плохо не говорят) его жена была человеком злым и недобрым. Дедушку с бабушкой, то есть родителей мужа, она выжила, и они ушли на квартиру, хотя до выхода на хутор это подворье было дедушкиным.
Папина старшая сестра тетя Наташа жила в маленькой хатке, которую она сама соорудила в 30-х годах. Её семью и семью родителей мужа тоже раскулачили и выслали. Потом (не знаю когда, но в 30-х годах) разрешили вернуться на родину. Хотя мужа опять забрали и он пропал. Его родители тоже пропали. Таким образом, оставшись одна, т. Наташа построила хатенку и продолжала воспитывать детей (их было четверо) и взять нас к себе не могла.
Таким образом, из близких родственников в Довжике осталась лишь семья Ганны Федоровны Пузыч (1903-1986) - двоюродной папиной сестры по его маме. Семья была большая, бедная. В 1937 г. муж Ганны Федоровны погиб, работая на железной дороге: работал сцепщиком вагонов и по окончании работы возвращался домой, идя вдоль товарного состава. На беду крепления досок, находившихся на вагонной платформе, лопнуло и доски упали на него.
Мама Ганна (я ее так и называл всегда, называю и сейчас - она с дедушкой Панасом крестили меня, чтобы Бог спас от фашистов, и всю войну была мне мамой) осталась вдовой с четырьмя детьми и старенькой мамой Мариной Антониевной Гарянык, родной сестрой-близнючкой моей татуси Параски - мамы моего отца.
Мама Ганна приняла нас с мамой, то есть маму, мою старшую сестру Тамару (1931 г. рождения) и меня (1939 г. рождения). Вот с такой оравой детских голодных ртов и бесконечным количеством проблем (питание, одежда, опасности военного времени). Мама Ганна спасла всех детей (Мария, правда, была угнана в Германию, но по окончании войны возвратилась домой) и свою старенькую маму Марину (на начало войны ей было далеко за 60 лет).
Считаю нужным назвать и детей мамы Ганны: Даша (1923 г. рождения), Мария (1925 г.), Вера (1929 г.) и Алексей (1931 г.). Я считаю, что они определенным образом также причастны к нашему с Тамарой спасению, так как, будучи малыми детьми могли сболтнуть на стороне ненужную информацию.
2013.09.12 я был у Даши. Она живет сейчас в с. Нестеренки Харьковского района Харьковской области. Этой весной ей исполнилось 90 лет. Старенькая, плохо видит и слышит.
Мама Ганна умерла в 1986 г. Похоронена в с. Довжике Золочевского района Харьковской области. Все дети мамы Ганны, кроме Даши, уже оставили нас.
По самой трагедии.
Выдал маму фашистам некий Васыль Головань - полицай из местных. Будучи 2013.09.12 у Даши, я спросил у нее, что могло толкнуть этого гада на такой поступок. Она сказала, что якобы, чтобы спасти маму, сельскому старосте (поставленному фашистами) мой отец с родственниками дали "хабар" (взятку), а он - староста - не поделился с Голованем.
Дальше события развивались так. После начала оккупации папа увозит маму с детьми, зная уже отношение фашистов к евреям, из Должика в с. Велыку Рогозянку, где он работал агрономом в колхозе (там маму не знали). Поясню: во время первого прихода немцев (они дважды были в Харькове) папа оказался на оккупированной территории, так как лежал в больнице с воспалением легких. По выздоровлении работал в с. Велыка Рогозянка до прихода наших войск и ушел с нашими войсками при втором их отступлении. К этому времени мамы в живых уже не было.
Между тем беда надвигалась и, вероятно, чувствуя ее приближение и бессилие изменить что-либо мама Ганна на ночь глядя посылает Дашу как самую старшую из детей в Рогозянку забрать меня и тайком принести в Довжик, желая тем самым спасти хотя бы меня. Даша забрала меня и под проливным дождем ушла в Довжик. Ей было тогда 18.5 лет.
В тот же день стало известно, что маму арестовали и отвезли в пос. Золочев - райцентр при советской власти.
Через день после ареста рано утром мама Ганна посылает Дашу и Галю - дочь д. Феди примерно того же возраста - в Золочев, снабдив их буханкой хлеба и еще какими-то продуктами, узнать, где моя мама, что с ней и передать то, что им дали. До Золочева 10 км. Девочки пришли в Зололчев, нашли место, где держали задержанных. Охраняли их немцы и не разрешали общаться с задержанными. Но девочки каким-то образом смогли увидеть в окно, что мама стояла на коленях и молилась. Они передали ей передачу.
На следущий день, то есть через 2 дня после задержания, всех расстреляли.
На следующий день после посещения мамы Дашей и Галей в Золочев пошел дедушка, чтобы проведать маму, и узнал о расстреле. Он просил немцев, чтобы забрать маму для захоронения. Немцы не разрешили. Все расстрелянные были закопаны на месте расстрела. Найти это место я не смог.
Директор Довжанской школы Тамара Дмитриевна Марченко помогла мне с некоторой информацией. С Тамарой Дмитриевной я познакомился по другому поводу и рассказал ей о моей боли. Бывая в районо в Золочеве, она узнала, что расстреливали немцы (а этих событий в Золочеве было несколько) в основном в урочище Кившик и где-то еще, но там расстрелов было меньше. По приходе наших войск останки всех расстрелянных и погибших во время боёв солдат были снесены в одну братскую могилу, которая находится в центре поселка Золочев. А в Кившику после войны построили райсельхоз химию.
Мне рассказывали, что меня переодевали в девичье платье, что острижен я был не то после тифа не то после скаратины, говорили, что я сын Даши, окрестили. Словом, много хлопот я принес маме Ганне и моему дедусе Панасу.
Почему столько хлопот не было с Тамарой (сестрой), не знаю. Возможно фашисты стремились уничтожить мальчиков в первую очередь.
Полицай Головань удрал с фашистами. Вера - дочь мамы Ганны, моя троюродная сестра, по замужеству жила недалеко от матери Головня, на той же улице. Так она говорила, что после войны (говорили в селе) несколько раз приходили посылки из США на имя матери Головня. В селе трудно утаить такой факт!
Пишу с большой болью душевной, тяжестью и болью в сердце. Пишу ради памяти о моей маме, которую я практически не знаю, но испытываю бесконечную любовь.
Очень тяжело...."
И вот еще один рассказ про маму Ганну, светлая ей память, который я тоже упросил записать.
"Было тепло. Какой год - не помню. 23 августа 1943 г. был освобожден Харьков. Значит это было либо в 42. либо в 43г. Немцы устраивали облавы в этот вечер на молодежь-забирали в Германию. Мария уже была угнана. а Дашу ждала таже участь.Село оказалось на линии фронта - бесконечный свист снарядов. взрывы. пожары.
Не знаю кто решил, но на ночь мы перешли в хлев: коровы не было, курей съели фашисты. У входа в хлев мама настелила соломы, прикрыла рядном, и мы легли спать.Бабуня осталась в хате. У дверей легла мама Ганна, а потом мы по росту: я возле мамы. а потом остальные.
Вдруг среди ночи грохот в дверь. Голос полицая: "Ганно! Видчиняй" (прим. ЭлЯ: открывай!)! Мама поднялась. открыла дверь. Там стоят полицаи. Один из них: "Де Дашка ?" (примю ЭлЯ: где Дашка?). Мама сказала. что не знает, где она. А Даша лежала последней от двери. И вдруг ужасный свист снаряда. Я стоял рядом с мамой, и, видимо, материнский инстинкт -"уберечь"-сработал: я очутился под маминой юбкой. А юбки тогда женщины носили длинные.
Полицаи оттолкнули нас и ворвались в хлев. Чем-то присветили. Даши не было. Осветили от двери хлев и потребовали открыть хату. Дверь открыла бабуся. Осмотрев хату-две крошечные комнатушки- полицаи ушли.
А в хлеву происходило следующее. Даша. услышав грохот в дверь. вскочила. чтобы спрятаться. Но куда! Хлева-то жменя (прим. ЭлЯ: хлев-то - в ладошку), и он пуст: все видно. Налево от двери метрах может быть в трех-четырех находились пустые ясла. Это небольшое ограждение у стены высотой с полметра, куда клали сено для коровы. Тогда в яслах лежало жлукто.Жлукто - это труба, выдолбленная из цельного ствола дерева, диаметром около 0.5 м и высотой около 1.5 м. Для Даши спасением могло стать только жлукто. И оно им стало! Как она туда втиснулась-она сама не смогла объяснить."
Мы с моим двоюродным (по матери) братом учились в одной школе и дружили вплоть до окончания школы. Он жил тогда в семье своей приемной матери Ганны, которая его спасла и вырастила. Я ее тоже знавал и свидетельствую - добрейшая, щирая украинская селянка. До сих пор помню её борщ. Ничего вкуснее с тех пор не едал. Я знал со слов моей матери о гибели его матери, то есть моей двоюродной тети, хотя никаких подробностей мы не знали. И с ним мы эту трагедию деликатно не обсуждали, так как жив был его отец, и его роль в этой истории для нас была сомнительна. Потом мы разъехались по разным городам, а потом и странам.
А в октябре 2013 мы вдруг связались по Скайпу. В те дни была 72 годовщина трагедии, и вспомнил он то, что было с ним и его родителями в эти октябрьские дни семьдесят два года тому назад, когда село, в котором они прятались от немецких бомбежек, заняли гитлеровцы. И тогда я упросил его ради его детей и внуков записать этот рассказ, чтобы не было это забыто и не ушло с нами. Какой ужас должен был быть на душе ребенка от пережитого, что он только в старости смог это вспомнить и рассказать, с трудом сдерживая слёзы.
Полицай Васыль Головань "ушел с немцами" - так тогда в первые послевоенные годы мы говорили. Так же ушли с немцами тысячи других украинских полицаев. По данным Е.Я. Сатановского, в охране концлагерей и полиции было около 80.000 украинских полицаев. Еще 200.000 служили в вермахте и войсках СС. Потом всех их, носителей украинского нацизма, приняли США и Канада. Сейчас их дети и внуки являются главной опорой тех, кто захватил власть на Украине и празднует нацистский реванш.