Еленин Алексей : другие произведения.

Глаза озёр

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Глаза озёр
   В раскрытые глаза озёр
въезжает мир на всём ходу
и вызывает тошноту
и вызывает новый мир,
где через форточку зрачков
рассеиваются слова,
как будто выдуманный бог
не больше чьей-то головы.

В глазах озёр утонет тот,
кто озером в себе пророс,
как радужной берёзой в лес:
ушёл и нет, ушёл - и нет,
и не ушёл... И никого.
По капле собирает бог,
того, кто собирает в свет
не меньше бога в голове.
  
   Игра
   Синица тает, словно снег,
и воздух не раздвинуть,
когда в нешуточной возне
завяз наполовину.

В снег рассыпаются, как мел,
дела твои и губы,
когда сказать ты не посмел,
что понарошку убыл.

Ты проиграешься к весне,
расхристанный Манилов,
но плоть тверда, как будто снег
ещё не хоронили.
  
   Символизм
   Выходя из себя в измерение веры,
в гулкий космос вопросов и бережных мер,
я пойму, как шифруются райские двери,
что пароль - это жизнь, что ответ - это смерть.

Словно клапан сердечный на облачном небе,
я закрылся в себе. Утонул без людей.
Что ж, поставлю себя, как промокшую мебель:
для утопшего нимб - что круги на воде.

Выпускай, выпускай в измерение смерти,
словно рыбку в аквариум, душу свою.
Я в себе, будто в тёмном закрытом конверте,
где неграмотный ангел читает зверью.
  
   Воздух
   В поле, засеянном снегом,
будущего ростки
некому выправить неким
образом, взмахом руки.

Как ампутант безобразный,
воздух на пашне лежит,
тихий, прозрачный, вчерашний:
зёрнышко, луковка, жизнь.
  
   Сотворение мира
   Нет обороны добру от добра.
Бог у земли даже боль отобрал
и, обозначив морщины борозд,
воздухом встал в атмосферный свой рост.
Вырастет небо, вырастет боль,
встанет на поле какой-нибудь Поль,
станет предметам давать имена:
Воздух, Планета, Ракета, Война...
  
   Паучье
   Смотри на звёзды, словно в смерть,
растерянней смотри:
паучьих глаз неяркий свет
мерцает изнутри.

Закроет утренним бельмом
планеты синий глаз,
и ты прочтёшь её письмо
как будто в первый раз;

в нём алфавитом января:
всё снег, и снег, и снег,
где в паутину, говорят,
попался человек.
  
   Пробуждение
   С мёртвым телом, с душой говорил:
"Я тебя ещё не сотворил.
Так что спи, безымянен и тих,
словно в книге пропущенный стих".

Спит земля, спит небесная твердь.
"А теперь, безымянный, ответь,
для чего ты так хочешь вздохнуть
и не можешь, не можешь уснуть?"
  
   Камешек вины
   С камешка непрошеной вины
все приготовления видны
к будущему страшному провалу.
Яблоко качает головой.
Облако. Молчание. Живой.
Расскажи о чём-нибудь сначала.

С камешка непрошеной вины
спрашиваешь время у волны,
а она молчит, не отвечает.
Потому что это ты и есть -
времени болезненная весть
не известная тебе и адресату.
  
   Христианство
   Губами тянется рассохшаяся глина
напиться из прохладного ручья.
Ты, полу-Бог, и человек - наполовину:
но сострадания крупица - чья?

Я жду. Я жду Тебя, как глина на обрыве,
где, не стыдясь безгрешной наготы,
Твои слова подобны и звезде, и рыбе,
в бормочущем сознании воды;

где ласточки живут, где норы и пещеры,
где не по мерке мне святая грусть...
Как в две?рях говорил Державин: "Князь Мещерский,
я тоже этой вечности боюсь!"
  
  
   Космогония
   Космонавт в невесомости утренний тюбик грызёт.
Если нет гравитации в правилах этой игры,
значит в чём-то другом наконец-то ему повезёт.
Посмотри, астероид в слоях атмосферы горит.

Это точка экстремума жизни на данный момент:
за обшивкой лишь смерть стережёт в безвоздушной тени.
И грядущее рвут головастики диких комет.
Сохрани этот мир. Хоть на час, хоть на миг - сохрани!
  
   Полотно
   Кто тебя рисовал? - расскажи, расскажи!
На асфальтовом ватмане есть чертежи.

Словно пряжа мыслительного полотна,
этот сгусток дорог, но дорога - одна.

Значит, Парка - ты сам. Не порви! Не порви!
Кто тебя рисовал с парой ножниц в крови?
  
   День в аду
   Автобус, примагниченный асфальтом,
глотает непроснувшихся людей.
Машинная душа поёт контральто,
привычная тревога крутит сальто
у пассажира где-то в животе.
Опаздывая утром на работу,
он пробки проклинает сквозь дремоту
и проезжает станции метро,
бесстыдно распахнувшие нутро.

Автобус, погружённый в атмосферу,
ведёт любитель "Формулы 1".
А менеджеры бьются за карьеру.
И гибнет за неправильную веру
в пещеру заходящий аладдин.
Он бородатый и взрывоопасный.
И ляжет отпечаток солнца - красный! -
на голубой высокий потолок,
как к горлу подступающий комок.
  
   Цветаева
   Весь шар земной обшарь:
всё - вымученность правд.
Пора менять словарь,
на слоги разобрав.

Разгром или ремонт
без дрели и резьбы -
ты в сонмище дремот
отказывалась быть.

Но мученику фраз
(пиши! пиши! пиши!)
ответ опять: отказ
на жалобы души.
  
   Постмодернистский кунштюк
                    "Никто мне не сказал, что я пропал"
                                           
Д. Озерский


Ты стал совсем милицанер,
а был жиган -
так поджигай бикфордов нерв!
так поджигай!

Добавь зарубку на руле:
кого не спас
в разбитом белом шевроле
иконостас.

И что же ты арестовал:
провал? промер?
Обязан длиться карнавал,
милицанер.
  
   Бог и смерть
   Самолёт на ниточках любви
через облака проносит Бог.
После нас - хоть по? уши в крови
в виноградный день у дачного сельпо.

Выходили до? смерти курить
и смотрели в самолётный рай.
От Калининграда до Курил
нас ещё никто не
убирал.

Нас ещё никто не победил,
кроме времени и пустоты.
После нас... Не надо - уходи!
Летний день уже почти остыл.
  
   Август
   В духоте у августа под мышкой
жили мы не слышно и не слишком
выделялись из банальной лжи.
Не скажи, родная, не скажи...

В чернолесье августа, как пленный,
ехал за куском большой вселенной, -
оказалось: пошлый зведопад.
Если честно - я не очень рад...

Август, жаркий, то?ропкий, предсмертный,
выставляет смету, что несметный
он. В террариуме лжи
оказалась на исходе жизнь...
  
   Килиманджаро
         "Я плясал с нижеприведёнными 
      
  словами Африканские танцы и 
         
водил хороводы"
       
 Шмубзик "Зазибандра"

Я не был никогда в Килиманджаро,
точнее "на" я не был никогда.
Но шарятся по Африке лошары,
и уезжают в небо поезда;

и прячется в характере вулкана
пожизненный Брюллов в огне Помпей;
не буря и не штиль на дне стакана,
а имена богов среди людей

живут и словно множаться под солнцем,
где Африка пылает без причин -
я тоже стал бы неиконоборцем,
когда бы не узрел ночных личин.
  
   Сезонное
   Умри и снова жить начни
с беспомощностью дня,
когда зимой на убыль он
идёт, как на убой.
Растерзанный - умри в ночи
и превратись в меня:
глубоким будет смертный сон
и купол голубой.

Где красно-жёлтый клён не спит,
качают сотни рук
простывший бледный небосвод -
ребёночка с косой.
И солнечный точильный круг.
И страшный алфавит,
которым пишешь: Я живой! -
а всё наоборот.
  
   Бессонница
   Ворочается вечер
в квартире октября:
отчаиваться нечем
и нечего терять,
когда в туман промозглый
троллейбус не спешит
от сумрачного мозга
до солнечной души,
где искорки тревоги
мелькают на ходу;
и где другой дорогой
я к старости иду.
  
   Надежда
   Надежда раскрывается, когда
осенний пятипалый вечер
твоих привычек созывает вече,
чтоб сокровенному ответить "да",
пока ты чем-нибудь не изувечен.

Представить вечности кленовый лист,
распятый на земле дождями?
Нет ничего - лишь кислород над нами
синеет, беспросветно чист.

О, приходи в неправильности сна,
в неправедности жизни, убеждений
надежды несвященная война,
любви едва проклюнувшийся гений!
Чтоб не прослушать наши имена:

моё и этой женщины тревожной.
О боже, Боже, как неосторожно
Ты сталкиваешь нас: плоть во плоти, -
но даже в этом случае - плати в конце пути...

Прозрачная осенняя аллея,
и здания промокший коробок.
Когда ничем ты не болеешь,
не беспокоит левый бок -
тогда лишь кожа ласково белеет
и восковой тебя встречает бог.
  
   Химера
   О, лебедь белый с головой дракона,
ни имени, ни смерти, ни закона -
ты начисто лишён того,
что вдруг
определило бы тебя. Не друг,

не враг - летишь туда, куда не звали,
где горизонт предательски завален,
и сновидение, как пёрышко, дрожит,
и рваный воздух крыльями зашит,

и тяжесть снова убивает нежность.
Ты существуешь, хоть по сути нежить,
мой здравый смысл безжалостно круша, -
безропотная дикая душа.
  
   Равновесное
   Равновесие, в страхе отпрянув,
потеряю в предутреннем сне.
Запах пота, звериный и пряный,
вдруг уютным покажется мне.

Мы того не заметили сами
(полубред, полусон, полумгла),
как от страха до сладких касаний
наша хрупкая жизнь пролегла.

И, как маятник странный, качаясь:
"Ты не спишь? Я не сплю! Я не сплю," -
всё отчётливее замечаю,
что чем дальше, тем больше люблю.
  
   Бытовуха
   Из туннеля метро выбегает неведомый зверь.
Бесполезно искать, кто, кого и зачем здесь попутал:
вот - блатной номерок, воровская праматушка Тверь.
Я живу,
словно тать, в государстве налоговых пугал.

А в метро - пот и страх. Кто оценит масштаб катастроф,
не сдавая ЕГЭ и заранее зная ответы?
Все мы,
в сущности, прах. И слепая не вытечет кровь
из-за злобных мегер, из-за ветхих и новых наветов.

Из туннеля метро выбегает... а я не боюсь,
что блюстителя вдруг не впускает изменчивый разум,
не учивший урок ( не готов - ну и пусть, ну и пусть)...
Этот замкнутый круг убивает не всех и не сразу.
  
   Сказуемое
   Где травы бережные в тишине
живут ни о тебе, ни обо мне,
горячая тревога, на вине 
настоянная, крепко свяжет
меня с тобой; мы будем так расти,
что кто-то скажет: "Господи, прости,
мы только зёрна у Тебя в горсти!" -
и этим ничего не скажет.
  
   И дым отечества...
   Никаких катастроф,
лишь удушливый бред -
пересушенный торф
так горит в сентябре,

и летит над водой
длинным облаком дым.
Если ты молодой,
если был молодым -

знаешь: в этом дыму
надо что-то менять...
Никогда никому
ничего не понять!
  
   Старение
   Вопреки непробудному мнению
и законам иным вопреки,
бесхребетному поколению
век вправляет свои позвонки.

Но икается нам и неможется,
и ломается время в руках,
и всё кажется: тонкая кожица
порвётся на острых позвонках!
  
   По понятиям
   Я на разборку выйду в свет,
где трое сбоку, наших нет,
где в прахе, крови и пыли,
мы добываем костыли.
Мы все кредитов наберём,
друг друга вырубим пером,
и станет в космосе темно,
как будто бог закрыл окно...

В углу могилы голос дня:
"Хава нагила!" - без меня.
Хотя его и вовсе нет -
я всё же выберусь на свет.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"