|
Мартовский
ветер
Чувствовался март. Милый март. В открытую форточку окна больницы задувал весенний ветер.
Она, невидимым комочком, вся трепетала от ветерка, который словно будил в ней непреодолимое желание отдаться его воле и выпорхнуть из этой белой клетки.
- Весна! Неужели пришла весна?
За окном развернулась своя весенняя жизнь. Рядом с больницей рос тополь. На его ветках суетились грачи. Только что построенное гнездо, раскачиваясь, привлекало птиц. Молодой сильный грач отгонял их от своего нового дома. Подруга грача старательно вплела мягкие корни в основание гнезда. Жилище получилось прочным и теплым. На его дне лежало первое яйцо.
За возней этих красивых птиц она наблюдала с умилением.
- Неужели я сейчас полностью изменю свою жизнь и стану одной из них.
На какое-то мгновение последние события промелькнули как в калейдоскопе.
Варвара. Нельзя сказать, что они не понимали друг друга, и в то же время, Варенька всерьез не воспринимала её. Нередко, ударяясь в пустые, бесконечные проблемы, совсем не заботилась о ней, терзая и мучая. И вот теперь, она словно поняла, что достаточно настрадалась, и нет смысла дальше продолжать эти испытания. Ещё не веря, что сейчас сможет в полной мере забыть обо всем и насладиться новой жизнью, немного спустилась. Теплый воздух, подхватив, увлек прямо к открытой форточке. Приготовившись вылететь, в последний раз, прощаясь, взглянула вниз.
В операционной второго хирургического отделения только что закончилась операция. На столе без сознания лежала больная. Молодой врач Дмитрий Серебров пытался вывести её из наркоза:
- Варя! Варя! Проснись! - с тревогой в голосе звал анестизиолог больную
Это он открыл форточку окна, когда брызгая холодной водой на лицо и, шлепая наотмашь по щекам, не мог её разбудить. Невысокий полный шатен, лицом похожий на озорного ребенка, не на шутку испугался. В отделении хирургии он работал недавно, и эта самостоятельная операция была первая. Растерянный взгляд беспомощно остановился на Варваре. Её исхудавшее лицо искажалось страданием, тело содрогалось от конвульсий
В это время, медсестра Машенька, девушка двадцати пяти лет, металась по операционной, выполняя приказы Сереброва:
- Маша, измерь давление.
- Давление очень низкое, Дмитрий Иванович.
- Как низкое? Почему низкое? Потери крови не было - почти кричал врач.
И тут в операционную вошел Василий Петрович, высокий пожилой хирург. Лица Скороходова под маской почти не было видно, и только грустные глаза выдавали его усталость. Операция не была сложной, но операция Варвары была сегодня, по счету, третьей и это очень утомило хирурга. Окончив оперировать, он выходил покурить. Вернувшись, увидел, что больная не пришла в себя. Ужаснулся, как изменилось её лицо. Оно как-то особенно заострилось, стало землисто-серым, глаза впали. С первого взгляда Скороходов понял, что произошло
- У неё развился анафилактический шок от наркоза! Как бы не умерла. Маша, быстро введи адреналин.
- Василий Петрович, адреналина нет.
- Как нет? Беги в процедурку. Идиоты, ничего нельзя доверить.
В операционной повисло молчание.
На какое-то мгновение ей стало смешно. Все казалось ничтожным.
Сквозь уличный шум ветер донес едва различимо:
- Мама!
В памяти всплыл холодный январский вечер. Варвара задержалась на работе. Почти бегом бежала, потому что оставила дома шестилетнего сына. В детском саду не было отопления. Мальчика часто оставляли одного. Он никогда не боялся. Но в тот день отключили свет. В комнате стало темно, и ребенка охватил страх. Когда Варя открыла квартиру, то увидела у входной двери сына. Он стоял на коленях и в рыданиях молился. Опустившись рядом с ним, Варвара, прижимая мальчика к груди, спросила:
- Сыночек, что случилось?
- Я просил Бога, чтобы он вернул мне тебя! - захлебываясь от слез, еле проговорил ребенок.
Варя долго не могла его успокоить. Крепко держа мать за обе руки, сын так и уснул сидя на её коленях. Именно в тот вечер Варенька первый раз в жизни испытала материнские чувства к своему сыну во всей остроте.
- Мой сын, мое солнышко! Как же он будет без меня? Я должна вернуться.
Она опустилась вниз.
В операционную быстро вошла медсестра.
- Маша, сколько можно тебя ждать? Вводи же ей, наконец-то, адреналин. Что ты возишься? Дура! Внутривенно!
Машенька от волнения не могла найти вену. Даже сквозь маску было видно её раскрасневшееся лицо. Умоляюще посмотрев на анестезиолога и встретившись с его глазами взглядом, поняла, что тот от беспомощности вот - вот заплачет.
- Господи, помоги..! - шептала Маша.
- Да что вы сегодня все с ума сошли?
Скороходов оттолкнул девушку от больной, быстро ввел Варе адреналин.
- Вызови реаниматологов.
Маша выбежала из операционной.
- Дима, что с давлением?
- Уже лучше, Василий Петрович.
Судороги у Варвары прекратились, щеки слегка порозовели, веки дрогнули, и она открыла глаза. Взгляд больной устремился в окно. В форточку дул мартовский ветер. За окном весело кричали грачи.
- Сыночек, я с тобой, миленький - чуть слышно вымолвила женщина.
- Дима, закрой форточку, иначе мы её простудим - сказал Василий Петрович, успокоившись.
Серебров подошел к окну, захлопнул форточку и вздохнул с облегченнием.
6 мая 2005года
|