Саммаэль вертел в руках камушек, сидя на куче старших братьев энтого булыжника - больших, но таких же бесформенных. Лицо Избранного, обезображенное шрамом, исказила злобная ухмылка. Он размахнулся было, дабы зашвырнуть экспонат подальше, но почему-то передумал, и спрятал камень в карман. Потом встал, огляделся, и, поддавшись совершенно не свойственному ему чувству, распахнул руки, будто желая объять ими весь мир, и воскликнул:
- Эх, хорррошо-то как!
Ответом ему была тишина да карканье вороны где-то вдалеке. Но, казалось, это ничуть Избранного не смутило. С каким-то мальчишеским огоньком в глазах он взобрался на самый верх каменной кучи и, горделиво поставив ногу на один из крупных булыжников, патетически произнес:
- Во славу Великого Повелителя!
Покрасовавшись пару часов, Саммаэль утомился отсутствием зрителей. Запахнувшись в плащ, он открыл Переходные Врата и ушел... А сквозь развалины Белой Башни начали пробиваться первые травинки...