|
|
||
=перевод рассказа Роальда Даля= | ||
Америка — страна больших возможностей; в том числе и для женщин. Уже теперь они владеют девяноста пятью процентами достояния нации. А скоро у них будет всё. Прибыльным делом бывает развод; его легко организовать, и ещё легче чуть погодя забыть о нём. Женщины с запросами могут входить в эти воды столько раз, сколько это доставляет удовольствие, и повышать ставки на победу до астрономических размеров. Смерть мужа своим чередом приносит удовлетворяющее вознаграждение. Некоторые леди предпочитают именно данный метод; они знают, что ожидание не будет чересчур долгим: переутомление и повышенное давление быстро доконают несчастного чертяку, и он умрёт за рабочим столом с пузырьком допинга в одной руке и пачкой транквилизатора — в другой. Успешные поколения молодых американских мужчин как-то не опасаются настораживающего сценария с разводом или смертью. Чем выше процент разводов, тем сильнее им хочется. Молодые мужчины женятся, как мыши, чуть ли не в подростковом возрасте, и годам к тридцати шести у большинства из них в списке денежных затрат можно найти как минимум две бывшие жены. Чтобы поддерживать жизнь этих леди на уровне, к которому они привыкли, мужчины должны вкалывать как рабы; да они и есть рабы. И вот они достигают почти зрелого среднего возраста; тут-то разочарование и страх медленно начинают наполнять их сердца. Вечерами они, сговорившись, собираются небольшими группами в клубах и барах, попивают виски, глотают пилюли и тщатся умиротворить друг друга разными историями. Тема этих историй всегда одинакова. В них три главных персонажа: муж, жена и грязный пёс. Муж — славный малый с чистыми помыслами; выбивается из сил на работе. Жена — хитрая, лживая и распутная, завязла по уши в какой-то ерунде с грязным псом. Мужчина настолько хорош, что ничего такого и не подозревает. Сперва всё живописуется в мрачных тонах. Откроется ли когда-нибудь бедняге вся правда? Или он обречён быть рогоносцем всю оставшуюся жизнь? Похоже, что так. Но нет! Внезапно муж совершает великолепный манёвр и меняется ролями со своей чудовищной супругой. Она изумлена, ошеломлена, унижена, она раздавлена. Мужская аудитория у стойки бара молча улыбается, и от этой фантазии ей становится немного уютнее. Ходит много таких историй — приятные, желанные, выдуманные грёзы, изобретение несчастливых мужчин. К сожалению, истории эти по большей части глупы и не стоят пересказа. К тому же, они не столь благозвучны, чтобы их записывать. Но одна из них мне кажется неплохой. И главное — она правдива. Очень популярна среди дважды и трижды битых мужчин, ищущих утешения. Если вы один из них и ещё не слышали её, то вам может понравиться. История называется «Миссис Биксби и шубка от Полковника», и звучит она примерно так. Мистер и миссис Биксби жили в крохотной квартирке где-то в Нью-Йорке. Мистер Биксби — дантист со средним доходом. Миссис Биксби — крупная и энергичная женщина, переполненная жизнелюбием. Раз в месяц, обычно в пятницу после обеда, она садилась на станции Пенсильвания на поезд и следовала до Балтиморы, чтобы навестить пожилую тётушку. Проводила у тётушки ночь, а на следующий день возвращалась в Нью-Йорк, чтобы успеть приготовить мужу ужин. Мистер Биксби всё это воспринимал вполне добродушно. Он знал, что тётушка Мод жила в Балтиморе, и что жена души в ней не чает. Конечно, было бы совершенно безосновательно отказывать женщинам в удовольствии ежемесячной встречи. — Что ж, пока; ты правда не хочешь, чтобы я сопровождал тебя? — сказал мистер Биксби в самом начале. — Конечно, дорогой,— ответила миссис Биксби.— В конце концов, это ведь не твоя тётушка. Она моя тётушка. Ну что же, ладно. Однако, тётушка для миссис Биксби была просто удобным алиби. На заднем плане живописно рисуется грязный пёс в обличье джентльмена, назовём его Полковник, и наша героиня большую часть своего балтиморского времени проводила в компании негодяя. Полковник был богат до безобразия. Жил в очаровательном домике в городском предместье. Ни жена, ни семья не обременяли его — в доме обреталось лишь несколько сдержанных и верных слуг. В отсутствие миссис Биксби он утешался верховой ездой и охотой на лис. Год шёл за годом, и приятный союз миссис Биксби и Полковника как ни в чём не бывало продолжался. Двенадцать встреч в году — не так уж много, если задуматься, и они не успевали надоесть друг другу. Долгое ожидание между встречами наполняло сердца любовью, и каждое новое свидание оборачивалось волнующим воссоединением. — Вот это да! — бывало, вскрикивал Полковник при встрече, прикатив на станцию на огромном автомобиле.— Дорогая, я совсем забыл, как восхитительно ты выглядишь. Поехали на природу. Так прошло восемь лет. В канун Рождества миссис Биксби стояла на станции Балтимор, ожидая поезда, который должен был отвезти её в Нью-Йорк. Только что окончившийся визит прошёл в большем, чем обычно, согласии, и она пребывала в радужном настроении. Впрочем, компания Полковника всегда производила на неё такое действие. Этот мужчина знал, как сделать, чтобы она сразу ощутила себя замечательной женщиной и личностью, наделённой тонкими и редкими талантами, обворожительной сверх всякой меры. Именно это отличало его от мужа-дантиста, который так и не преуспел в том, чтобы она не ощущала себя вечным пациентом, кем-нибудь из тех бедолаг в комнате ожидания. Безмолвные среди журналов, изредка приглашаемые пройти внутрь для того, чтобы претерпеть расчётливые, точные манипуляции чистых розовых рук. — Полковник попросил меня передать вам вот это,— послышался голос позади. Она обернулась и увидела Уилкинса, полковничьего грума — маленького морщинистого карлика с серой кожей; он впихивал ей в руки большую плоскую картонную коробку. — Господи! — воскликнула она, вся дрожа.— Боже, какая огромная коробка! Что это, Уилкинс? А что на словах? Он передал мне что-нибудь на словах? — Ничего не передавал,— ответил грум и пошёл прочь. Оказавшись в поезде, миссис Биксби внесла коробку в одноместное купе и закрыла за собою дверь. Как волнующе! Рождественский подарок от Полковника. Она начала развязывать бечёвку. — Держу пари, это платье,— сказала она вслух.— А может быть, и два платья. А вдруг это — целая куча красивого нижнего белья? Я не буду смотреть. Только пощупаю и попробую угадать, что это. Я попробую угадать и цвет, и, конечно, как выглядит. И сколько стоит. Она крепко закрыла глаза и медленно подняла крышку. Опустила в коробку руку. Сверху была обёрточная бумага; она слышала её хруст. Был ещё какой-то конверт или открытка. Она оставила это на потом и запустила пальцы под обёрточную бумагу, осторожно протягивая их, словно усики. — Боже мой! — внезапно вскричала она.— Не может быть! Она широко раскрыла глаза и уставилась на шубу. Затем вцепилась в неё и вытащила из коробки. Толстые слои меха, разворачиваясь, приятно шуршали по обёрточной бумаге, и вскоре она держала её на весу в полную длину. Шубка была так красива, что перехватывало дыхание. Никогда прежде не видела она такой норки. Это была норка, ведь правда? Да, конечно, это была норка. А какой чудесный цвет! Мех был почти чёрным. Поначалу ей показалось, что он чёрный, но, поднеся шубку ближе к окну, она заметила, что там была нотка синего — глубокого и насыщенного синего, кобальтового. Она быстро взглянула на этикетку. Этикетка сообщала просто: «ДИКАЯ ЛАБРАДОРСКАЯ НОРКА». Больше не было ничего, никакого намёка на то, где её купили, совсем ничего. О, конечно, сказала она себе, это стиль Полковника. Старая хитрая лиса, он уверен, что не оставил никаких следов. Молодец. Сколько же она может стоить? Она не решалась подумать об этом. Четыре, пять, шесть тысяч долларов? Может, и больше. Она не могла отвести от неё глаз. Нельзя было не примерить. Быстро выскользнула из своего простенького красного пальто. Теперь она немного задыхалась и ничего не могла с этим поделать, и глаза были раскрыты очень широко. О Боже, как приятно прикосновение этого меха! Просторные широкие рукава с толстыми присборенными обшлагами! Кто же это сказал ей как-то, что на рукава они всегда пускают шкурки самок, а на остальное — шкурки самцов? Кто-то сказал, точно. Наверное, Джоан Ратфилд, хотя откуда бы Джоан знать о норке, которой ей и в глаза не видать? Великолепная чёрная шубка скользила вдоль тела по своей воле, как вторая кожа. Вот это да! Головокружительное ощущение! Взгляд в зеркало. Выглядит просто фантастически. Её личность внезапно и целиком изменилась. Она выглядела одновременно ослепительно, лучезарно, богато, блестяще и чувственно. А ощущение силы! В этой шубке она сможет пойти куда угодно, и люди будут кроликами сновать вокруг неё. Всё это так чудесно, не выразить в словах! Миссис Биксби взяла лежавший в коробке конверт. Раскрыла и вынула письмо Полковника: «Я как-то слышал, что тебе нравится норка, вот и купил тебе. Мне сказали, она ничего. Прими, пожалуйста, с искренними добрыми пожеланиями, как прощальный подарок. По личным причинам я больше не смогу видеться с тобой. До свидания,— и счастливо!» Ну! Каково?! Прямо с голубых небес — вниз, и именно тогда, когда она ощутила столько счастья. Больше никакого Полковника. Что за ужасный удар. Она будет чудовищно скучать по нему. Миссис Биксби принялась потихоньку постукивать по прелестному мягкому чёрному меху шубки. Нет худа без добра. Она улыбнулась и скомкала письмо, собираясь порвать и выбросить в окно, но, сминая, заметила: что-то написано на обороте: «P.S. Просто скажи всем, что твоя милая щедрая тётушка подарила её тебе на Рождество». Рот миссис Биксби, растянутый в мягкой улыбке, вернулся, как резиновый, в исходное положение. — Мужик, должно быть, спятил! — вскричала она.— У тётушки Мод не водятся такие деньги. Она не смогла бы сделать мне такой подарок. Но если шубку не подарила тётушка Мод, тогда кто? О, Боже! Увлёкшись сюрпризом и примеркой шубки, она совсем упустила из виду этот жизненно важный аспект. Через пару часов она будет в Нью-Йорке. Ещё десять минут — и она дома. И муж будет там. И даже такой человек, как Сирил, пребывающий в мрачном флегматичном мире корневых каналов, малых коренных зубов и кариеса, решит задать несколько вопросов, если его жена внезапно ворвётся, вальсируя, с уикенда в норковой шубке за шесть тысяч долларов. Знаешь, что я думаю, сказала она себе. Я думаю, что проклятый Полковник сделал это для того, чтобы помучить меня. Он отлично знал, что у тётушки Мод не хватит денег, чтобы купить такое. Он знал, что я буду не в состоянии оставить её себе. Но мысль о расставании с шубкой была для миссис Биксби невыносима. — Я должна иметь эту шубу! — сказала она вслух.— Я должна иметь эту шубу! Я должна иметь эту шубу! Очень хорошо, моя дорогая. Она у тебя будет. Только не паникуй. Сиди тихо, не нервничай и начни думать. Ты ведь умная девочка, разве нет? Ты уже оставляла его в дураках. Этот мужчина никогда не был способен видеть дальше кончика своего зонда, и ты это знаешь. Так что посиди абсолютно спокойно и подумай. Времени достаточно. Через два с половиной часа миссис Биксби вышла из поезда на станции Пенсильвания и тихо пошла к выходу. Теперь на ней снова было её старое красное пальто; в руках она несла коробку. Она сделала знак такси. — Водитель,— сказала она.— Не знаете ли где-нибудь поблизости ломбард, который ещё работает? Мужчина за рулём поднял брови и удивлённо оглянулся на неё. — Довольно далеко, на Шестой Авеню,— отвечал он. — Тогда остановите у первого, какой увидите, будьте так добры. Она села в такси и умчалась прочь. Вскоре такси остановилось у конторы с тремя медными шарами над входом. — Подождите меня, пожалуйста,— сказала миссис Биксби шофёру, выбралась из такси и вошла в контору. На прилавке огромный кот выгибал спину, ел рыбьи головы из белого блюдца. Зверь глянул вверх, на миссис Биксби, ярко-жёлтыми глазами, отвернулся и снова принялся есть. Миссис Биксби стояла у прилавка, держась от кота подальше, и ждала, когда кто-нибудь подойдёт, поглядывала на часы, на пряжки от обуви, на эмалевые брошки, на старый бинокль, на сломанные очки, на искусственные зубы. Ну почему они вечно закладывают зубы, подумала она. — Да? — сказал хозяин заведения, появляясь из темноты в глубине магазина. — Добрый вечер,— сказала миссис Биксби. Она начала развязывать бечёвку на коробке. Человек подошёл к коту и погладил по спине; кот снова принялся за рыбьи головы. — Ну не глупо ли? — сказала миссис Биксби.— Потеряла сумочку, а ведь суббота, все банки закрыты до понедельника, а мне нужны деньги на уик-энд. Вот вполне приличная шубка, я не прошу много. Просто хочу взять столько, сколько хватило бы до понедельника. В понедельник приду и выкуплю. Человек молча ждал. Но, когда она вынула шубку и великолепный мех, разворачиваясь, лёг на прилавок, его брови поползли вверх, он убрал руку от кота и подошёл поближе, чтобы взглянуть. Он поднял шубку, держа перед собой. — Жаль, что при мне нет ни часов, ни кольца,— сказала миссис Биксби.— Лучше бы дала их. Но дело в том, что при мне нет ничего, кроме вот этой шубы,— и она протянула на обозрение свои голые пальцы. — Выглядит как новая,— сказал мужчина, любуясь мягким мехом. — Да-да, она новая. Я же говорю, я лишь хочу взять за неё столько денег, чтобы хватило до понедельника. Как насчёт пятидесяти долларов? — Я ссужу вам пятьдесят долларов. — Она в сто раз дороже, но я знаю, вы сохраните её до моего возвращения. Человек подошёл к выдвижному ящику стола, достал билет и положил его на прилавок. Билет был похож на одну из этикеток, которые прикрепляют на ручки чемоданов, точно такой же формы и размера, та же плотная коричневая бумага. Посередине шла перфорация, чтобы можно было легко разорвать на две одинаковые половинки. — Имя? — спросил он. — Не надо имени. И адреса не надо. Она видела, как мужчина замер, видела, как кончик пера в ожидании повис над линией точек. — Вы не обязаны писать имя и адрес, не так ли? Мужчина пожал плечами и отрицательно качнул головой, и острие пера переместилось к следующей строчке. — Просто мне было бы лучше обойтись без этого,— сказала миссис Биксби. — Это чисто личное. — Тогда постарайтесь не потерять билет. — Я его не потеряю. — Вы понимаете, что любой, кто завладеет им, может прийти и потребовать вещь? — Да, я знаю. — Просто по номеру. — Да, я знаю. — Что мне написать в описании? — Не надо описания, благодарю вас. В этом нет необходимости. Просто дайте мне деньги, и всё. Острие пера вновь испытало сомнения, зависнув над линией точек возле слова ВЕЩЬ. — Я думаю, вам бы надо оставить описание. Описание всегда помогает, если вы захотите продать билет. Откуда вы знаете, может быть, вы решите его продать. — Я не хочу его продавать. — Мало ли что. Бывает, люди хотят. — Знаете что,— сказала миссис Биксби.— Я не маклер, если вы об этом. Я просто потеряла кошелёк. Понимаете? — Ну, как знаете,— сказал мужчина.— Это же ваша шуба. В этот момент миссис Биксби в голову пришла неприятная мысль. — Скажите,— спросила она,— если у меня на билете не будет описания, как я могу быть уверена, что вы, когда я вернусь, отдадите мне шубу, а не что-нибудь другое? — Всё записывается в книги. — Но всё, что у меня есть, это номер. Так что вы вообще-то можете дать мне любую старую вещь, какую захотите, разве не так? — Так вы хотите описание, или вы не хотите описания? — спросил мужчина. — Нет,— ответила она,— я вам верю. Мужчина написал «пятьдесят долларов» напротив слова ЦЕННОСТЬ на обеих половинках билета, затем разорвал его по перфорации пополам и нижнюю часть подвинул по прилавку в её сторону. Из внутреннего кармана пиджака достал бумажник и извлёк пять десятидолларовых банкнот. — Я беру три процента в месяц,— сказал он. — Да, хорошо. Спасибо. Вы присмотрите за ней? Мужчина кивнул, но ничего не сказал. — Мне положить её обратно в коробку? — Нет,— сказал мужчина. Миссис Биксби повернулась и вышла из конторы на улицу, где её ждало такси. Спустя десять минут она была дома. — Дорогой,— сказала она, нагнувшись и целуя мужа.— Ты скучал без меня? Сирил Биксби отложил вечернюю газету и взглянул на часы на запястье. — Шесть часов и двенадцать с половиной минут,— сказал он.— Ты немного опоздала, а? Муж свернул газету аккуратным прямоугольником и положил на ручку кресла. Затем встал и пересёк комнату по направлению к серванту. Его жена оставалась в середине комнаты, стягивая перчатки, настороженно глядя на него, размышляя, сколько ей ещё предстоит ждать. Он теперь стоял к ней спиной, склонившись и отмеряя джин, придвинув лицо к самой мерке, заглядывая туда, словно в рот пациента. Забавно, каким он казался маленьким после Полковника. Полковник был огромный и шершавый, и рядом с ним слегка пахло хреном. А этот мал, опрятен и костляв, и вообще ничем не пахнет, кроме мятных капель, которые использует, чтобы сохранить свежесть дыхания для пациентов. — Смотри, что я купил, чтобы отмеривать вермут,— сказал он, поднимая калиброванную стеклянную мензурку.— Я могу отмерять ею с точностью до миллиграмма. — Дорогой, как здорово. Да, надо попробовать заставить его одеваться иначе, сказала она себе. Его пиджаки так потешны, что нет слов. Было время, она думала, что они замечательные, эти жилеты от Эдварда с высокими лацканами и шестью пуговицами по борту; теперь они кажутся просто нелепыми. Эти узкие, как печная труба, брюки — тоже. Такие вещи надо носить при определённом типе лица; у Сирила этого просто нет. Длинное костлявое лицо с узким носом и слегка выдающейся челюстью. Когда такое лицо возвышается над одним из этих плотно пригнанных старомодных пиджаков, вспоминаются карикатуры Сэма Веллера. А сам, видать, думает, что выглядит как Бью Брумель. В своём офисе он всегда встречает пациентов женского пола в расстёгнутом белом халате, чтобы они могли кинуть взгляд на одежду под халатом, и вроде бы это должно внушать впечатление, что он не прочь приударить. Но миссис Биксби было виднее. Наряд её мужа — блеф. Не значит ничего. А сам он похож на пожилого павлина, с важным видом вышагивающего по лужайке с половиной оставшихся перьев. Или на какой-нибудь из этих дурацких самооплодотворяющихся цветов, типа одуванчика. Одуванчику, чтобы рассеивать семена, не надо быть оплодотворённым, и все эти блестящие жёлтые лепестки — только трата времени, похвальба, маскарад. Какое слово употребляют биологи? Недосексуальный. Одуванчик — недосексуален. Таковы же и летние выводки водяных блох. Звучит почти как у Льюиса Кэрролла, подумала она — водяные блохи, одуванчики и дантисты. — Спасибо, дорогой,— сказала она, беря мартини и усаживаясь на софу с сумочкой на коленях.— Что ты поделывал вчера вечером? — Был в офисе, поставил несколько пломб. Подбил счета до сегодняшнего дня. — Право, Сирил, мне думается, давно пора позволить другим людям делать за тебя твою дурацкую работу. Ты слишком ценен, чтобы заниматься этим. Почему ты не поручишь эти пломбы технику? — Предпочитаю делать сам. Я очень горжусь своими пломбами. — Я знаю, дорогой, и уверена, что они просто великолепны. Лучшие пломбы в мире. Но я не хочу, чтобы ты сжигал себя на работе. И почему эта женщина, Палтини, не занимается счетами? Это ведь часть её работы, разве нет? — Она занимается ими. Но сначала я должен проставить все цены. Она не знает, кто богатый, а кто — нет. — Отличный мартини,— сказала миссис Биксби, ставя стакан на боковой столик.— Просто великолепный. Она раскрыла сумочку и вынула носовой платок, будто собираясь высморкаться. — Ты только взгляни! — вскрикнула она, увидев билет.— Я забыла тебе его показать! Только что нашла на сиденье такси. На нём есть номер; наверное, это лотерейный билет, или что-то в этом роде. Решила взять себе. Она дала мужу кусочек плотной коричневой бумаги, он взял и принялся подробно изучать со всех сторон, словно это был внушающий подозрения зуб. — Знаешь, что это такое? — медленно сказал он. — Нет, дорогой, не знаю. — Это закладной билет. — Что-что? — Билет из ломбарда. Вот название и адрес конторы — где-то на Шестой Авеню. — О, дорогой, я так разочарована. Я было понадеялась, что это билетик фирмы по уходу за каминами. — Нет причин для разочарования,— сказал Сирил Биксби.— Вообще-то, очень занятно. — Что в этом занятного, дорогой? Он принялся объяснять, что такое закладной билет, и особенно подчеркнул, что каждый, кто завладел им, может получить заложенную вещь. Она терпеливо слушала, пока он не кончил лекцию. — Думаешь, не стоит выбрасывать? — спросила она. — Да, имеет смысл узнать, что это за вещь. Видишь, написано «пятьдесят долларов»? Понимаешь, что это значит? — Нет, дорогой, что? — Это значит, что предмет — не знаем, какой — довольно ценный. — Ты хочешь сказать, что вещь может стоить дороже пятидесяти долларов? — Именно. Кто знает; может, долларов и на пятьсот потянет. — Пятьсот! — Не понимаешь? — сказал он.— Ростовщик никогда не даёт больше, чем одну десятую реальной стоимости. — Боже правый! Я и понятия не имела. — Ты много о чём понятия не имеешь, моя дорогая. Вот послушай-ка. Видишь, здесь нет ни имени, ни адреса владельца... — Но наверняка кто-нибудь да скажет, кому это принадлежит? — Ни в коем случае. Люди часто так делают; не хотят, чтобы узнали, что они были у ростовщика. Стыдятся этого. — Значит, ты думаешь, мы можем взять вещь себе? — Конечно, можем. Теперь это наш билет. — Ты имеешь в виду — мой билет,— твёрдо сказала миссис Биксби.— Я его нашла. — Дорогая, ну какая разница? Важно, что теперь мы можем пойти и выкупить эту вещь в любое время всего за пятьдесят долларов. Что скажешь? — О, как здорово! — воскликнула она.— Это жутко волнует, особенно то, что мы не знаем, что это за вещь. Это может быть всё что угодно, правда, Сирил? Абсолютно всё что угодно! — Конечно, может; скорее всего, это кольцо или часы. — А разве не будет здорово, если это окажется настоящим сокровищем? Я имею в виду, что-нибудь старинное, типа замечательной древней вазы или римской статуи. — Мы не знаем, что это может быть, дорогая. Надо просто подождать и увидеть. — Да, это волнует! Дай мне билет, утром в понедельник я первым делом помчусь и узнаю! — Наверное, лучше я это сделаю. — О, нет! — вскричала она.— Позволь мне сделать это! — Нет, я заберу вещь по дороге на работу. — Но это мой билет! Позволь мне сделать это, пожалуйста, Сирил! Почему всё удовольствие должно достаться тебе? — Ты не знаешь этих ростовщиков, дорогая. Тебя легко околпачить. — Меня не околпачат, честно-честно! Дай мне билет, пожалуйста. — Кроме того, у тебя должно быть пятьдесят долларов,— сказал он, улыбнувшись.— Тебе надо будет выплатить пятьдесят долларов наличными, а уж потом они отдадут вещь тебе. — У меня есть столько,— сказала она.— Я думаю, есть. — Лучше бы тебе не заниматься этим. — Но, Сирил, я нашла его. Он мой. Что бы это ни было, оно моё, разве не так? — Конечно, это твоё, дорогая. Не стоит так убиваться. — Да я и не убиваюсь. Просто немного возбуждена, вот и всё. — Надеюсь, это не что-нибудь чисто мужское — карманные часы, к примеру, или набор запонок для рубашки. Знаешь, не только женщины ходят к ростовщику. — Тогда я подарю тебе это на Рождество,— великодушно сказала миссис Биксби.— Я буду рада. Но если это женская вещь, я хочу её себе. Договорились? — Что ж, справедливо. Давай сходим вместе? Миссис Биксби почти сказала «да», но вовремя удержалась. Она не хотела, чтобы в присутствии мужа ростовщик приветствовал её как старого клиента. — Нет,— сказала она медленно.— Я не пойду с тобой. Знаешь, у меня будет больше эмоций, если я останусь и буду ждать. О, как я надеюсь, что это не будет что-нибудь такое, чего ни один из нас не хочет. — Тут ты права,— сказал он.— Если окажется, что это не дороже пятидесяти долларов, я даже не возьму это. — Но ты ведь сказал, что это дороже пяти сотен. — Уверен, так и будет. Не беспокойся. — О, Сирил! Я не могу дождаться! Всё это так необычно и интересно, правда? — Да, занятно,— сказал он, засовывая билет в жилетный карман.— Ты права. И вот наступило утро понедельника. После завтрака миссис Биксби проводила мужа до дверей и помогла одеть пальто. — Не перерабатывай, дорогой,— сказала она. — Угу. — Будешь дома в шесть? — Надеюсь. — У тебя найдётся время, чтобы зайти к ростовщику? — спросила она. — Боже мой, я совсем забыл. Возьму кэб и первым делом съезжу туда. Мне по пути. — Ты не потерял билет? — Кажется, нет,— сказал он, ощупывая жилетный карман.— Нет, вот он. — А денег тебе хватит? — Должно хватить. — Дорогой,— сказала она, стоя рядом и подтягивая ему галстук, который и без того был отлично затянут.— Если это окажется чем-нибудь хорошим, чем-нибудь таким, что, по-твоему, может понравиться мне, позвонишь мне из офиса? — Если хочешь, чтобы я позвонил, позвоню. — Знаешь, я надеюсь, что это будет что-нибудь для тебя, Сирил. Даже больше хотела бы, чтобы для тебя, чем для меня. — Очень щедро с твоей стороны, дорогая. Ну, мне надо бежать. Примерно через час, когда зазвонил телефон, миссис Биксби пересекла комнату так быстро, что схватила трубку ещё до того, как умолк первый звонок. — Я взял это,— сказал он. — Ты взял! О, Сирил, что это? Что-нибудь хорошее? — Хорошее?! — кричал он.— Это фантастика! Подожди, вот увидишь! Ты упадёшь в обморок! — Дорогой, что это? Быстро скажи мне! — Ты везучая девчонка, вот ты кто. — Значит, это для меня? — Конечно, для тебя. Как это вообще могло быть заложено всего за пятьдесят долларов, разрази меня гром, если я знаю. Какой-то псих. — Сирил! Перестань изводить меня! Я не могу больше ждать! — Ты обалдеешь, когда увидишь. — Что это? — Угадай. Миссис Биксби сделала паузу. Будь осторожна, сказала она себе. Теперь будь очень осторожна. — Ожерелье,— сказала она. — Мимо. — Кольцо с бриллиантом. — Даже не тепло. Дам тебе подсказку. Это можно носить. — Могу носить? Что-то вроде шляпы? — Нет, это не шляпа,— сказал он со смехом. — Ради Бога, Сирил! Ну скажи! — Нет; хочу, чтобы это был сюрприз. Принесу домой вечером. — Ничего подобного,— вскричала она.— Я еду прямо сейчас! — Лучше тебе этого не делать. — Не будь глупым, дорогой. Почему? — Потому что я слишком занят. Ты нарушишь всё моё утреннее расписание. Я и так уже отстаю на полчаса. — Тогда я приеду во время обеда. Хорошо? — У меня нет обеда. Ну, хорошо, приезжай в час тридцать, когда я перекусываю бутербродом. До свидания. Ровно в полвторого миссис Биксби прибыла на место работы мистера Биксби и позвонила в колокольчик. Её муж в белом дантистском халате сам открыл дверь. — О, Сирил! Я так волнуюсь! — Ещё бы. Везучая ты. — Он провёл её по коридору к хирургическому кабинету. — Идите, пообедайте, мисс Палтини,— сказал он ассистентке, которая складывала инструменты в стерилизатор.— Можете закончить, когда вернётесь. Он дождался, пока девушка вышла, прошёл к стенному шкафу и остановился перед ним, указывая пальцем. — Это там, внутри,— сказал он.— Теперь закрой глаза. Миссис Биксби сделала так, как ей было сказано. Глубоко вдохнула и затаила дыхание, и в наступившей тишине могла слышать, как он открывает дверцу шкафа, а потом был мягкий свистящий звук, когда он что-то вынимал из ряда висевших в шкафу вещей. — Ну вот! Теперь можешь взглянуть! — Я не смею,— сказала она, смеясь. — Давай же! Кинь один взгляд! Застенчиво, начиная хихикать, она чуть приподняла одно веко, ровно настолько, чтобы увидеть тёмный расплывчатый силуэт мужа, который стоял в своей белой спецовке и что-то держал на весу. — Норка! — вскричал он.— Настоящая норка! При звуке волшебного слова она быстро раскрыла глаза и устремилась вперёд, чтобы схватить шубку. Но никакой шубки не было. Из рук мужа свисала, покачиваясь, потешная меховая горжетка. — Ты только полюбуйся! — сказал он, раскачивая горжетку перед её лицом. Миссис Биксби прикрыла рот рукой и стала пятиться. Я сейчас закричу, сказала она себе. Я знаю это. Сейчас закричу. — Что такое, дорогая? Тебе не нравится? — он перестал раскачивать мех и стоял, уставясь на неё, ожидая её слов. — Э,.. да,— запинаясь, промолвила она.— Я... я... думаю, это... это прелесть... просто прелесть. — У тебя просто на какой-то момент перехватило дыхание, да? — Да. — Изумительное качество,— заметил он.— И цвет отличный. Знаешь что, дорогая? Я считаю, такая горжетка стоила бы тебе в магазине две или три сотни долларов минимум. — Не сомневаюсь. Это были две шкурки, две узкие чесоточного вида шкурки, да ещё с головами и со стекляшками вместо глаз, и с маленькими свисающими книзу лапками. Одна из них держала задний конец другой во рту. — Ну-ка,— сказал он.— Примерь.— Он наклонился вперёд, набросил вещь ей на шею и отступил назад полюбоваться.— Безупречно. Тебе и вправду идёт. Не у всех есть норка, дорогая. — Да, не у всех. — Лучше не надевай её, когда идёшь в магазин, а то все решат, что мы миллионеры, и начнут драть с нас втридорога. — Я постараюсь запомнить это, Сирил. — Боюсь, тебе уже не стоит ждать подарка на Рождество. Пятьдесят долларов — гораздо больше, чем я собирался потратить. Он повернулся, подошёл к раковине и начал мыть руки. — Теперь убегай, дорогая, и купи себе вкусный обед. Я проводил бы тебя, но в комнате ожидания у меня старина Горман со сломанной коронкой. Миссис Биксби двинулась к дверям. Я убью этого ростовщика, говорила она себе. Я прямо сейчас пойду к нему в контору и кину эту грязную горжетку прямо в лицо, и если он откажется отдать мне мою шубу, я убью его. — Я говорил тебе, что вечером приду домой позже? — спросил Сирил Биксби, продолжая мыть руки. — Нет. — Судя по тому, как идут дела, я, наверное, буду в восемь тридцать. А может, и в девять. — Да, хорошо. До свидания. Миссис Биксби вышла и захлопнула за собой дверь. В этот момент мисс Палтини, секретарь-ассистент, проплыла мимо неё по коридору по пути на обед. — Ну разве не чудесный день? — говорила мисс Палтини на ходу, сияя улыбкой. В её походке было веселье, слабое дуновение духов летело за ней, и она выглядела как королева, просто как королева в красивой чёрной норковой шубке, которую Полковник подарил миссис Биксби. |
|