Аннотация: Писательство - это тяжкий труд. И только она понимает и принимает это...
Она и моя работа
Я сижу за компьютером, весь в работе. Да, кому-то покажется эта мысль смешной, но писательство - это самая настоящая работа. Это не развлечение, подобное компьютерной игрушке, не приключение, подобное интрижке на стороне. Это труд. Скажете, а как же вдохновение? Да, когда приходит вдохновение, даже не думаешь о неудачах, всё как-то само собой образуется, повествование продолжается, краски сгущаются. Однако вдохновение - коварнейшая вещь, иногда оно покидает писателя так же внезапно, как и появляется, и вот тогда-то приходится использовать все свои знания и умственные ресурсы, чтобы достойно продолжить ту картину, которую начал под его руководством.
Собственно, к чему я это веду? Наверно, ни к чему и ко всему сразу, поскольку меня раздражает, когда кто-то говорит, что писать - не сложно. А вот они сами пробовали это делать? Продумывать сюжет, при чём такой, чтобы было захватывающе, продумывать характеры и внешний облик персонажей, которые полюбятся с первых же строк, и многое другое? Но вообще речь сейчас, как ни странно, не об этом. А о ней.
Стоит ей бесшумно подойти и провести ладонью по моей спине, как я уже не в силах сидеть и работать над очередным творением, когда она рядом. Она прислоняется к моей спине и обнимает за шею, нежно целуя ухо, и я улыбаюсь.
- Прости, - произношу я, зная, что ей не нравится оставаться в постели одной, - я снова здесь.
Бывают такие дни, когда я просыпаюсь от того, что в мою голову прилетает какая-нибудь свежая идея, и по своему опыту знаю, что её лучше сразу записать. А иногда я не могу уснуть из-за того, что не выходит что-то дописать, и тогда я вылезаю из тёплой постели, включаю компьютер и, глядя на написанное перед сном, пытаюсь "накалякать" ещё хоть пару строк, чтобы успокоить свою душу тем, что я закончил начатое.
- Давно ты здесь? - спрашивает она меня, крепче прижимаясь к моей спине.
- Ну, может, около двух часов, - слегка привираю я, ведь сижу тут с пяти утра, а на часах уже пол-одиннадцатого.
- Врёшь, - шепчет она так размеренно и сладко, что у меня уже сосёт под ложечкой, а она в дополнение к своему ласковому шёпоту оставляет на моей шее лёгкий поцелуй.
Я кладу свои руки на её ладони и переплетаю наши пальцы. Конечно же, ей не нравится, что я частенько оставляю её одну в спальне, и тем не менее она понимает, что писательство необходимо мне, как воздух, как её любовь. Она одна знает, каким бесом я могу быть, когда у меня не получается что-то написать, когда я не могу подобрать слов, чтобы правильно выразить свои мысли, и лишь она одна может быть со мной в такие моменты.
Её спокойствие должно бы раздражать меня, но нет, наоборот. Я начинаю успокаиваться, попутно наблюдая за тем, что она делает, а она всего-то наливает мне кофе, а себе чай, и я уже не могу думать о том, что у меня что-то не выходит.
Она продолжает целовать меня, куда ей захочется, зная, что так она призовёт во мне другого беса, жаждущего утолить свой любовный голод.
- Если ты продолжишь в том же духе... - пытаюсь я воззвать к её благоразумию, но сам понимаю, что сейчас мне стоит отвлечься от своей работы.
- То, что? - совершенно не боясь моих угроз, низким голосом спрашивает она, и я вскипаю огнём. Но не раздражения - любви.
- Я не выпущу тебя из спальни до тех пор, пока ты не закричишь, - провозглашаю я уже шёпотом, потому что моё дыхание уже сбилось.
- Мм-м-м, пожалуй, мне такая перспектива весьма по душе, - отвечает она, лаская языком моё ухо.
И так происходит почти каждое утро, за исключением счастливых моментов в плане моей работы, когда я всё же могу выжать из себя последние соки и угомонить свою беспокойную писательскую душу, завершив главу или набросав пару новых строк.
Мне повезло встретить её, ту, что понимает меня и мою работу, ту что любит меня и мою работу. А я люблю её, так сильно, что никакими словами не передать. Она - мой ангел, я не знаю, что бы я делала без неё. Моё солнышко, мой самый любимый читатель и редактор, моя любовь.