Он наблюдал за ней сквозь ресницы. Шелковый халат соскользнул с тела, и Пенка, подхватив его на полпути к полу, повесила на спинку стула, потянулась всем телом, а затем покосилась на мужа. Спит? Алексей сомкнул на мгновенье веки, притворяясь спящим. Жена хмыкнула и занялась процессом умащивания и притирания. 'Пожалуй, она не изменилась со дня нашей первой встречи', - подумал Алексей, любуясь женой.
Слегка расползлась линия бедер, потяжелела и увеличилась грудь, выкормившая троих оболтусов, но узкая талия, расправленные плечи и прямая спина остались. Вся ее фигура приобрела ту спелость зрелой женщины, которая появляется только с годами, и заставляет всех особей мужского пола оборачиваться, чтобы жадно посмотреть вслед.
Процедура подготовки Пенки ко сну напоминала какое-то таинство ведьмы, разве что без толченых пауков да высохших лапок ящериц, - и мужу нравилось наблюдать за этим процессом. Он нисколько не наскучил Алексею за двенадцать лет семейной жизни, и всю последовательность ее манипуляций он знал почти наизусть. Правда, с каждым годом количество баночек увеличивалось. Наконец жена убрала последний тюбик. Тут же Алексей цапнул ее за ногу, уронил на себя, рыкнул утробно. Пенка засмеялась, щелкнула выключателем ночника и прижалась к мужу. Обняв ее, Алексей ощутил под пальцами теплую кожу, втянул ноздрями ее запах, смешанный с запахом шампуня и кремов.
Алексей долго лежал без сна, ворочаясь с боку на бок. Его в очередной раз терзали подозрения и сомнения. И в ночной тишине, нарушаемой лишь тихим дыханием жены, эти мысли прокрадывались в его голову все чаще и чаще.
Нет, жена не давала явных поводов для беспокойств и, кажется, ничего не изменилось за эти двенадцать лет. Но вот уже некоторое время он чувствовал какую-то недосказанность. Что-то уходило, ускользало от его внимания. Жену Алексей любил по-прежнему, а может, даже и сильнее. Но уже давно угасла новизна ощущений - навалились бытовые проблемы, дети и работа требовали свое. Он чувствовал, что Пенка постепенно отдаляется от него.
У них были свои интересы, беды и радости, которыми они делились друг с другом. Но в последние несколько недель отношения стали какими-то натянутыми. Словно появилась у нее какая-то своя тайна. Жена стала больше времени уделять интернету, и "аська" на ее рабочем столе беспрестанно мигала желтыми конвертами сообщений, которые Пенка сворачивала, стоило лишь мужу подойти к компьютеру.
Она часто болтала с кем-то по телефону в дальней комнате. Алексей полюбопытствовал как-то за дверью: оказалось, что жена обсуждала каких-то незнакомых людей и сыпала непонятными словами. Завидев любопытство мужа, она смущенно комкала разговор.
Наверное, кто-то назовет это просто фантазиями, паранойей или совпадениями. Вот и приятель, выслушав Алексея пару дней назад, "успокоил": 'Ну завела хахаля, перебесится и успокоится. Подари цветы, своди в ресторан, и всего делов-то'.
Однако сам Алексей не верил в мифического любовника. Сердцем чувствовал, что не в этом проблема. Он не забывал дарить букеты цветов, вытаскивал жену в рестораны и кино, вот и сейчас, пока кисловодская бабушка забрала детей на все три месяца летних каникул, он хотел уделять ей больше внимания.
И тут словно кто-то сглазил: на работе в половине исследовательских центров появились проблемы - и Алексей, как ответственный за проведение клинического исследования нового медицинского препарата, не вылезал из командировок.
Проект перешел уже в ту фазу, когда необходим жесткий контроль над каждой бумажкой, каждым результатом. На носу международная проверка, а колбы с анализами застряли на таможне, в одном из центров, которые курировал Алексей, как сквозь землю провалились пустые брикеты из-под использованных лекарств, в другом - врачи перепутали карты пациентов, в третьем - одна из пациенток попала под машину, и ее требовалось срочно исключать из дальнейшего исследования. И это не говоря уже о сотнях мельчайших проблем, навалившихся скопом и требующих к себе внимания.
Он и рад бы переложить на чьи-нибудь плечи ряд вопросов, но ведь не справятся же, а потом перепроверяй за ними да переделывай. Так что он с удовольствием посидел бы дома с женой, провел тихий вечер вдвоём, пока нет детей, но жизнь, как обычно, внесла в планы свои коррективы.
Жена одно время упрекала его в индивидуализме, просила больше доверять подчиненным. Сама она весь свой отдел кредитования выдрессировала до совершенства. Каждый сотрудник был на своем месте, каждый делал свою работу без подсказки и контроля, и Пенке (для сотрудников - Елене Вячеславовне) оставалось лишь слегка приглядывать за ними и раздавать задания. При этом она знала идеально каждый участок работы и могла без проблем заменить любого из сотрудников на время отпуска или болезни. С работы Пенка приходила рано, хлопот по дому в отсутствие детей было немного, так что неудивительно, что у нее появились какие-то новые увлечения и интересы. Однако Алексея напрягала таинственность жены. И хоть убейте, не верил он в любовников. 'Я бы почувствовал, - твердил себе он. - Нет. Не в этом тут дело'.
Из шкатулки стали исчезать деньги. Не в том размере, чтобы можно было поднимать панику, но Алексей насторожился. Он не просил отчета у жены, она имела право покупать любые вещи по своему усмотрению. Вот только не замечал Алексей у Пенки никаких новых вещей. Уезжая в командировку, на всякий случай он попросил консьержку присмотреть за женой: когда уходит, одна или с кем-то, как выглядит... Баба Фая, молчаливая старушка, вечно дремлющая над вязаньем, с упреком покачала головой. Но к возвращению Алексея все же приготовила небольшой список. Всего одна прогулка в пятницу вечером не вписывалась в стандартный рабочий график жены. Но даже не сама прогулка насторожила Алексея. Пенка давно уже предпочитала (да и работа обязывала) строгие костюмы и элегантные вечерние платья. Но если верить бабе Фае, в ту злополучную пятницу его жена, его Пенка, ушла из дома в джинсах (где и нашла-то?) и 'жуткой', черной футболке!
...Эту футболку Алексей нашел в самом нижнем ящике шкафа, под кучей белья. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы он понял: его жена серьезно влипла.
И вот сейчас, лежа без сна в мучительных размышлениях среди ночного сумрака, вслушиваясь в легкое дыхание жены, он неожиданно все понял: в одну цепочку сложились исчезающие деньги, нестандартное поведение, таинственность и молчаливость жены, эти подслушанные непонятные слова и имена. И завершающее звено цепи - футболка. Неудивительно, что консьержка назвала ее жуткой: столь мерзостную картинку еще поискать надо. Все сразу встало на свои места. Секта! Алексей уткнулся лицом в подушку, чтобы заглушить свой стон. Завтра он постарается выяснить все, что только можно. Нужно только взять отгул. Работа работой, но его жена важнее любой работы.
'Как же такая сильная и умная женщина умудрилась связаться с сектантами?! Чем они могли ее привлечь? Ведь не дура же она, в самом то деле! Серьезная деловая женщина, знающая себе цену, и умеющая за себя постоять. Ей не просто навешать лапшу на уши. Что ее привлекло в этой секте? Как ее выдернуть оттуда?' - в голове Алексея одна за другой всплывали картинки тех ужасов, которые он слышал или читал про секты. Честно говоря, познаний в этом вопросе у него было немного: сектантов перестает интересовать та жизнь, которую они вели до этого, они кому-то должны поклоняться, отписать все свое имущество секте, совершать какие-то акты и ритуалы и вроде бы даже приносить кого-то в жертву. Нарисовавшаяся картинка с женой, распятой на алтаре, привела его в непомерный ужас.
Куда бежать? К кому обратиться? Что делать?!
Алексей набрал в "яндексе" вопрос, и пробежал взглядом высветившийся список. На мгновенье задержался на фразе какого-то священника: "Ведь откуда человек приходит в секту? - прежде всего из семьи. Он старается уйти от проблем, которые окружают его дома." Да какие проблемы могут быть дома? Большая квартира, дача, дети растут здоровыми и веселыми, работа прекрасная, сотрудники на руках носить готовы. Так чего же ей еще было надо?
"...нередко у человека может иметь место внутренний кризис, какой-то душевный надлом, когда он особенно нуждается во внимании и поддержке. Именно в этот момент такую временную помощь и поддержку ему могут оказать сектанты, причем чисто в целях вовлечения его в секту. Ведь не зря в сектоведении есть даже такой специальный термин - "медовый месяц". Именно в это время у человека, попавшего в секту, всячески поддерживается иллюзия, что он - незаурядная личность, что он всем нужен, что его любят..."
Алексей схватился за голову. Ну конечно.. как все просто.. дурак... Сколько времени ты проводишь на работе? Сколько времени ты уделяешь жене? Ведь она просила быть чаще дома. Не заработаешь всех денег, и всю работу не переделаешь. Он мог предотвратить эту пагубную болезнь жены, мог даже уничтожить первые зачатки! Мог! Но на первом месте у него была работа. И что теперь? Что теперь делать? Разве заменит работа семью, любовь, заботу и внимание? Бедная моя девочка. Несчастная душа... Я окружу тебя заботой и любовью. Я понял, что я потерял. Я всё изменю, Пенка, я исправлюсь... Вот только как же выдернуть тебя из этой секты?
Алексей скинул на принтер несколько статей про секты, запихнул в кейс вслед за футболкой, и вышел из дома.
Казалось, воздух застрял между бетонными коробками домов. Он накалился на солнце, и противно обжигал носоглотку... Алексей закашлялся. Июнь был жарким, осадками не баловал, и сейчас, в начале июля, на тротуарах еще лежал тополиный пух, не прибитый дождями. И откуда он берется-то? Ведь каждую весну из года в год все тополя жестоко обрезаются хмурыми сотрудниками ДЭЗов, и выглядят как пеньки-переростки. К июлю они лишь успевают обрасти робкими веточками. Так откуда же столько пуха?
Из-за безветрия некоторые пушинки, казалось, зависли в воздухе. Над свежеокрашенными скамьями витал едкий запах краски. С детской площадки слышался визг и смех, меланхоличные мамаши устало переговаривались или вязали в теньке. Однако тень от жары не спасала. Рубашка на Алексее взмокла почти моментально. Какой уж там дезодорант? Всю спину им не обмажешь.
Алексей дошел до конца бульвара и свернул направо. Тут же возмущенно просигналила машина, несущаяся на большой скорости. Алексей пропустил нервного лихача, перешел дорогу и замер перед ступенями церкви.
Смелость куда-то испарилась. Он как-то неловко перекрестился на иконку над входом, и толкнул тяжелую дверь. В междверьи в глаза бросилось объявление: Алексей неестественно быстро зашарил по карманам в поисках сотового телефона, отключил звук и несмело толкнул вторую дверь.
В церкви царила прохлада. Утренняя служба закончилась, и ретивые бабульки уже покинули храм. Алексей застыл на пороге.
В церкви он не был очень давно. Точнее даже, с далекого детства не был. Он уже успел забыть легкий запах ладана. Забыл, как выглядят лики святых сквозь ореол свечей, забыл про удивительные благоговейные чувства, которые охватывают только в церкви.
Алексей умиротворенно вздохнул. Неожиданно на него снизошла уверенность, что с женой все будет хорошо. Они справятся вместе, обязательно справятся.
Тишину нарушило шарканье шагов. Приятного вида полноватая старушка, вынырнувшая откуда-то слева с коробкой огарков, увидела посетителя и поспешила к нему.
- Кончилась служба уже. Уборка идёт. Вечером приходи. В пять часов начнется, как колокола зазвонят.
- Мне бы батюшку повидать, - неожиданно хрипло ответил Алексей. Слова словно застревали в горле. Он испугался, что сейчас его выставят из храма, и он будет мучиться своей проблемой еще много часов:
- Мне очень нужно поговорить.
- Ты, часом, не Маши Бариновой сынок? - неожиданно спросила она, без смущения рассматривая его лицо в полумраке церкви. И на робкий кивок Алексея женщина неожиданно улыбнулась. Суровое лицо ее расцвело, и она словно помолодела.
- Похож как на батюшку покойного, Витеньку, пусть земля ему будет пухом.
Память Алексея всколыхнули воспоминания детства. В церковь они с мамой ходили каждую неделю. Вечером в пятницу и субботу, рано утром в субботу и воскресенье. После причастия бабульки в руки ему совали конфеты, зернышки и, казавшиеся ему тогда очень вкусными, белые мягкие просвирки. У мамы была любимая икона, перед которой она всегда молилась. "Нечаянная радость" - неожиданно вспомнил Алексей название. Вон та, третья справа.
А женщину эту звали тётя Катя. Кажется, у нее была дочка, чуть младше Алексея. Она ходила в тонком прозрачном платочке, из-под которого свисали две тонких косички. Катенька? Машенька? Алёна! Ее звали Алёна! Она была, как и Алексей, поздним ребенком и единственной радостью своих родителей. А в выпускном классе, когда она возвращалась поздно вечером с подготовительных курсов, её зарезали бандиты. Мама плакала тогда на кухне, когда узнала, а Алексей жалел те тонкие косы, свисающие из-под нейлонового платочка, хотя не видел девочку с далекого детства.
Лет в десять-двенадцать Алексей перестал ходить в церковь. Мама расстраивалась, но насильно его не заставляла. Она была уверена, что рано или поздно он придет в церковь сам. И вот он пришел. И стоял, растерянный, перед одинокой морщинистой старушкой, которую помнил еще не утратившей красоту женщиной, полной сил и радости.
- Тётя Катя, здравствуйте...
Она всплеснула руками, и неожиданно прижала его к себе, обняла. По ее содроганиям он понял, что старушка плачет.
Старенький отец Александр, которого помнил Алексей, уже отошел от дел. Новый священник оказался молодым, улыбчивым мужчиной с зычным голосом. Тетя Катя, пока представляла ему Алексея, успела выспросить все и про семью, и про работу, и про здоровье.
- Ей бы в милиции работать, - невольно подумал Алексей, распрощавшись с цепкой бабулькой. Хотя... Никакая она не цепкая. Просто старая и одинокая женщина, которой не с кем поговорить...
Жена священника, пухленькая и улыбчивая, быстро накрыла на стол и ретировалась в комнату, чтобы не мешать. Из-за двери иногда высовывались любопытные детские мордашки, что невольно придало Алексею сил для начала разговора.
Они пили чай в маленькой кухоньке отца Дмитрия и разговаривали. Чувство неловкости у Алексея прошло быстро, да и сам священник располагал к спокойной, откровенной беседе. Идя в церковь, Алексей был готов к чему угодно, но не к такому чаепитию на кухне. Он представлял себе, как стоит, склонившись, а на голове его лежит часть одеяния священнослужителя, и рассказывает, давясь словами, запинаясь каждую минуту. Алексей волновался и переживал, потому что не представлял, как можно делиться своей бедой, не глядя в глаза человеку.
Сейчас же, на кухне, слова полились из него потоком. Он не подбирал выражения - он чувствовал, что его слушают и понимают. Все наполнявшее его беспокойство вылилось само собой. Отец Дмитрий выслушал посетителя с интересом, задавал наводящие вопросы для прояснения картины. Про секты молодой священник знал много и поделился своими знаниями с Алексеем.
- Когда человек попадает в секту, у него меняется поведение, словарный запас, манера одеваться. Он может говорить незнакомые и непонятные слова, произносить заученные речи. Интерес к семье, к друзьям или к работе постепенно теряется. У сектанта появляются новые знакомства, много телефонных звонков и писем. Голос становится монотонным, а сам человек - безразличным ко всему или наоборот агрессивным, замкнутым. И еще он начинает расходовать деньги, брать у друзей и родных в долг, или ссуды в банке.
Отец Дмитрий перечислял и перечислял. Его мягкий, обволакивающий голос нанизывал, словно бусины на нитку, один признак за другим, и история с Пенкой соответствовала почти всем этим признакам.
- Самое главное, - продолжал молодой священник, - это не потерять контакт с женой. Постарайтесь общаться с ней, будьте спокойны, дружелюбны, настроены на разговор. Не паникуйте, не пугайтесь ни в коем случае, и не упрекайте ее ни в чем, не нападайте на ее новые убеждения. Она имеет право на свой выбор, пусть он и ошибочный. Ведь она дорога вам сама по себе, независимо от ее убеждений?!
Отец Дмитрий говорил увлеченно, с душой. Ясно было с самого начала, что эта тема его очень интересует, и знает он о сектологии не понаслышке. Алексей едва успевал конспектировать, пристроив бумагу на цветастой на клеёнке между сахарницей и стаканом в резном подстаканнике.
- Разговаривайте с ней, задавайте вопросы, интересуйтесь ее взглядами. Но ни в коем случае не критикуйте, не давайте своей оценки, не указывайте на несоответствия, не доказывайте ее неправоту. Потому что приведет это только к агрессии, и жена предпочтет общаться с сектантами, со своей группой, чем с вами.
Алексей уже выпил не один стакан чая, зажевывая его постными сушками. И конспектировал, конспектировал, конспектировал...
Иногда на кухню заныривал кто-то из детей. Сколько их всего, Алексей так и не понял. Он насчитал как минимум двух мальчиков и двух девочек, а еще из комнаты периодически раздавался рев младенца. Когда забегал кто-то из детей, священник замолкал, снабжал вошедшего горстью сушек и вежливо, но настойчиво выдворял обратно в комнату. После чего садился за стол и продолжал свой монолог.
- Постарайтесь выяснить, что это за секта, вникнуть в их учение.
Священник рассказал о видах сект, о матерях, потерявших своих детей, о видах обмана, о смертях, о выуживании денег.
- И обязательно поддерживайте и стимулируйте в жене интерес к ее прежним увлечениям и интересам. Вспоминайте вместе, как отмечали семейные праздники, как росли ваши дети, смешные истории из вашей совместной жизни, и вообще любые интересные события, которые происходили в ее жизни, но не были бы связаны с этой группой. Записывайте имена, адреса, телефонные номера. Отмечайте характер учений, словарь, расписание, имена и прозвища тех, которые составляют новое окружение и вообще всю информацию, которую вы услышите от жены. Контролируйте движение денег, которые прямо или косвенно проходят через вашу жену. По этим сведениям мы сможем выяснить тип секты, ее характер.
Зазвенели часы на стене, отмерив час дня, и тут же в кухню вплыла попадья. Ее священник выставлять не стал, лишь посторонился, чтобы она смогла поколдовать у плиты. Негромко посетовав на Петров пост и отсутствие скоромной пищи, матушка Мария проворно зашуршала в холодильнике. Загудела мироволновка. Кусочки огурцов и помидоров как по мановению волшебной палочки легли ровным узором на тарелке.
При жене отец Дмитрий не сказал ни слова о деле. Сразу переключил разговор на детей, рассказал немного о своих оболтусах. Всего их оказалось пять душ, причем старшая девочка осенью должна была пойти в первый класс, как и Богдан с Глебом.
За обедом из сытной гречки с грибами, да с салатиком свежим, да с киселем ягодным, наконец смог разом посмотреть Алексей на все многочисленной потомство отца Дмитрия. Как-то не заморачивался раньше он христианскими традициями. Перед едой не молился, пост не соблюдал, да и вообще не видел своей жизни без доброго куска мяса. А тут вдруг призадумался.
Отец Дмитрий со всем своим семейством Алексею на редкость приглянулись. Не часто бывает, что видишь человека всего ничего, а доверяешься ему так, словно вместе пуд соли съели. А тут уже через пару часов с момента знакомства, Алексей уже предлагал отправить попадью с детьми к нему на дачу. Что детям в городе делать летом? А в деревне речка, свежий воздух, дом пустой простаивает.
Расставались они уже друзьями. Священник проводил Алексея до двери, тепло пожал ему руку. Тот в который раз поразился молодому священнослужителю. Крепкие сильные руки, широкие ладони, ясный взгляд. Что заставило этого красивого умного мужчину отречься от земных радостей, отказаться от развлечений и вольной жизни? Что привело его в маленькую старую церквушку, пропахшую сыростью, ладаном и воском? И словно услышав его мысли, отец Дмитрий молвил посетителю:
- У каждого своя жизнь, и свой путь. И еще. Самое главное....
Алексей замер на первой ступни лестницы, обернулся в нерешительности. Священник стоял в освещенном проеме двери, похожий на большую нахохлившуюся ворону.
- Не паникуй, не думай, что всё потеряно и... не вини себя!
Алексей поблагодарил и поспешил вниз по лестнице. Только когда он отворачивался, успел заметить, как отец Дмитрий взмахнул рукой. То ли перекрестил Алексея, то ли тополиный пух отогнал.
От предложенного Валерычем коньяка он отказался. Отхлебнул минералки прямо из горлышка и принялся нервно перекатывать в ладонях полупустую бутылку.
- Значит, секта? А помимо догадок у тебя еще есть что-нибудь?
- А этих догадок тебе мало? Футболка еще есть. В кейсе. Устроит?
Алексей махнул рукой в нужном направлении, но даже не приподнялся. Выговорившись, он словно сдулся, как проткнутый воздушный шарик.
- И священник сказал все правильно. Все, как по пунктикам, рассказал. Совпадает, понимаешь? Все совпадает!
Эмоции и переживания придавили его настолько, что голова уже перестала соображать. Вот сейчас он откроет глаза и все станет по-прежнему: не будет никакой секты, его жена перестанет таиться от него, и все будет хорошо. Он постарается меньше времени уделять работе и больше - семье. Может, они даже съездят вместе на недельку в Кисловодск, чтобы побыть вместе, всей семьей... Господи! Сделай так, чтобы это было просто недоразумение! Пожалуйста, Господи! Я исправлюсь!
Алексей не заметил, как опустошил бокал Валерыча. Тот не стал отбирать свой коньяк, налил себе порцию в другой бокал и плеснул приятелю еще - пусть снимает стресс. Алексей уже даже не отказывался.
Валерыч распотрошил кейс, расправил выуженную футболку и... заржал. Настолько искренним и задорным был его смех, что губы Алексея тоже тронула улыбка. Он еще не понимал, в чём дело, но уже почувствовал, что все будет хорошо, что всё в порядке. На радостях Алексей одним глотком осушил Валеркин бокал коньяка, поперхнулся, закашлялся так, что на глаза навернулись слезы.
- Ну что, Шерлок Холмс доморощенный? - Валерыч плюхнулся в кресло напротив, расправил на коленях футболку, и изображенный на ней лысый мужик с уродливым шрамом словно подмигнул Алексею.
- Хочешь знать, что это за секта? - И приятель снова заржал.
Его рассказ Алексей воспринимал уже сквозь призму алкогольного тумана. Компьютерная игра, интернет, кланы, войны, маги, топоры и мечи. Это игра. Это всего лишь игра, а вовсе не секта. Это не секта. Все хорошо. Все будет хорошо. От испытанного облегчения и непривычной дозы алкоголя Алексей уснул прямо в кресле. Валерыч перетащил бесчувственное тело приятеля на диван, сдернул с него тапки, накрыл пледом. Заботливо поставил тазик в изголовьи, переключил свет на щадящий режим и оставил друга в покое.