Обещаные крещенские морозы нас не удивили. Стандартно где-то в это время на пару дней падает температура, и народ укутывается чем только может.
Кошка проводила нас тоскливым взглядом из-под одеяла, мысленно прощаясь. Ничего, киска, если мы не вернемся, дома остается отчим, который будет кормить тебя до тех пор, пока не кончится твой корм. Или корм для отчима...
Под строгим взглядом мамы я одела теплые колготки, теплые рейтузы и теплые лыжные штаны. Дубленка категорически отказалась застегиваться поверх трех пар штанов, посколько мой объем увеличился вдвое. Пришлось тибрить запасную куртку крупногабаритного отчима. На две пары шерстяных носков не налазили ни одни сапоги, но на защиту единственных зимних ботинок отчим встал грудью. Пришлось откапывать старые дедушкины вибрамы 45-го размера.
В подъезде под лестницей между теплых труб впихнулась дворовая кошка. В темноте только светились глаза и торчал кончик хвоста. Помнится, пару лет назад, еще будучи котенком, смываясь от собак, она туда еще не пролезала.
На улице ровными белыми могильными холмиками выстроилась автостоянка. Железные гробики на колесах под покровом несколькосантиметрового снега выглядили почти одинаково. Без предварительных раскопок огадать - где чья машина - почти нереально. Чудо цивилизации - брелок сигнализации- и вот уже моя железная снегурочка жалобно попискивает из-под сугроба. Первой "радостью" было то, что ценральный замок отказался работать. Кое-как соскоблив снег в четыре руки, мы загрузились в машину через пассажирскую дверь. В момент перелезания с пассажирского места на водительское, рычаг переключения передач все время норовил коварно залезть снизу под куртку. Дрожащими рученками в скважину "дракона" я попала с десятой попытки. Мама потянулась было помочь, но не улержала заледеневший штырёк, и он укатился куда-то ей под ноги. Я тем временем заводила машину. И дворники, и ГУР, и коробка передач старательно делали вид, что срослись с корпусом машины на веки вечные. А тем временем мама все пыталась поймать ледяной штырек на ощупь у себя под ногами. Не получалось. Тогда она попыталась нагнуться в своих ста одежках, как большой пеповоротливый колобок. Нифига. Пришлось ей открывать дверь, вылезать из салона наружу, после чего просовывать голову под "бардачок" и ловить предательсткий штырь.
Наконец можно было ехать. Машинка медленно потрусла в сторону нашей работы. Мама поглядывала в окна и комментировала погоду, пока я за замерзшим стеклом пыталась что-то рассмотреть впереди. Лобовое стекло почти оттаяло, и я переключила тумблер на обогрев салона. И тут добрая мама решила, что ей плохо видно из-за разводов - и нажала на омыватель. На лобовом стекле почти моментально застыла корка льда. Пришлось снова переключать тумблер на обогрев стекла. Мама в салоне - это всегда к неприятностям. У нас одни права и одна машина на двоих. Машина моя, а права - ее. Но водить она не умеет, и знает только как переключать печку, включать радио и пользоваться омывателем. Зато те нехитрые действия она производит настолько часто и так невовремя, что каждый раз хочется высадить ее где-нибудь в сугробе на радость малышне - снеговик из нее получился бы очень большой.
Вокруг остановки народ водил хороводы в ожидании троллейбуса. Маршрут у нас неудобный, до ближайшего метро три недели на оленях, а рогатые ходят редко. Кто-то на остановке скромно помахивает руками и бьет себя варежками по коленкам, а кто-то уже пустился вприсядку и в припрыжку, стараясь согреться. А кто-то невыдерживает и бежит к следующей остановке. Но везет не всем, потому что вскоре появляется злокозненный рогатый, выждавший, чтобы отбежавшие оказались четко между двумя остановками. И он их обгоняет, радостно бибикнув, чтобы придать ускорения. Вывалив языки от усердия, выпуская ртами клубы пара как мини-драконы, самые стойкие и спортивные добегают до следующей остановки и успевают ввалиться в салон до того, как троллейбус захлопнул гостеприимно распахнутую пасть двери. Отчаяние на лице менее спортивных бегунов прочесть можно даже из третьего ряда. Перестраиваюсь в крайний правый, торможу, открываю дверь на заднее сиденье. Две закутанные тётки и мужичок не верят своему счастью. Робко заползают в салон, забыв стрыхнуть с ботинок снег. На их капюшонах и платках белым пушистым мехом свисает иней. Мама, конечно ,сердита, что и старается продемонститровать покрикиваниями. - Чего мы тащимся как черепахи? Попробовала бы она нащупать педали в ботинках сорок пятого размера! Я свою ногу-то в них найти не могу!
В морозах есть только один плюс - на дорогах почти нет машин. Стандартная пробка на полтора часа исчезла без следа. Со свистом пролетаем и уже через пыть минут тормозим у метро. Люди на заднем сиденье даже еще не успели отдышаться, как я их уже выгнала обратно на мороз, и мы поехали дальше.
При подъезде к офису автоматический шлагбаум отказался подниматься, напрасно я высовывала руку с брелком в окно. Пришлось маме выковыриваться из салона и поднимать шлагбаум вручную. Зато машин сотрудников еще не было, и я впихнула свою снегурку в "королевское стойло" - под навес. Под навес у нас можно впихнуть только три машины, поэтому по ним сразу можно угадать, кто у нас сегодня приехал самый первый.
На этот раз я не угадала, потому что машины почти ни у кого не завелись, и большинство прибыло без железного друга.
Весь день сотрудники тоскливо жались к кофейному аппарату и клянчили друг у друга мелкие купюры. А самые сообразительные ходили ко мне в кабинет "занести документы". Поскольку на работе я провожу времени больше, чем дома, я притащила в свой кабинет безумное количество всяких полезных вещей. Сотрудники пожимали плечами, между собой именуя меня чудачкой, и украдкой хихикали. Теперь же в мой кабинет выстроилась очередь желающих попить со мной горячего чаю, пощекотать рыбок в аквариуме и погреть задние лапки на коврике с обогревом. За первый день похолодания я собрала с сотрудников столько документов, сколько не смогла собрать за последние полгода.