Эльт Леон : другие произведения.

Случайные встречи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Алекс вышел из гаража, послонялся несколько минут по гостиной и зашел в комнату Уллы. Подошел к окну, делая вид, что проверяет закрыта ли защелка. Украдкой взглянул по сторонам — у стены стояло еще несколько коробок. Эти были квадратные, как от большого телевизора. Опять коричневые буквы АСС — на боку и на крышке. Сверху на коробке лежало что-то белое, какая-то материя. Алекс осторожно поднял мягкий комочек и материя послушно развернулась — белая майка с тонкими лямочками и желтой бабочкой на груди, Улла была в ней на выставке. Алексу показалось, что в материи еще угадывается форма ее тела — вот здесь, под вырезом, была туго обтянутая грудь, ниже материя уже чуть свободнее облегала живот... Алекс осторожно поднес майку к лицу — пахло Астиными духами и, почти неуловимо, чем-то еще. Уллой, понял он. Это ее запах. Внезапно ему дико захотелось порвать эту майку на тысячу маленьких частей, или зарыться в нее лицом, или что-то еще ... Опомнившись, Алекс аккуратно положил майку на коробку, вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь. Позор! Докатился. Ну иди, поройся — в коробках поройся, в комоде у нее. Укради пару трусиков. Извращенец. Квазимодо несчастный.

  Кому-то выпала дорога,
  Кому — дворец, кому — сума.
  К одним судьба бывает строга,
  Других ласкает без ума.
  
  Но в поисках великих истин
  Нашёлся лишь один ответ.
  Здесь нет ни логики, ни смысла,
  Есть просто выпавший билет.
  
  С. Трофимов

  
  Телефон зазвонил, когда Алекс подходил к двери своего дома. Номер звонившего выглядел вроде бы знакомо.
  — Алло?
  — Привет! Как живете, как животик?
  — Макс, здорово... Ты откуда?
  — Сейчас в столице. Через пару месяцев буду у вас, обязательно посидим, все новости расскажу. Слушай, я сейчас не могу разговаривать долго, просто хотел спросить. Тут знакомая одна к вам едет недель на несколько. Можно, я ей твой адресок-телефончик дам? Она ищет комнату, а у тебя ведь пустая была? Ты ей комнату не сдашь?
  — Да ей там неудобно будет... Ты ж помнишь, какая тут планировка...
  Алекс покачал головой. Бывший сослуживец, Макс по кличке Ураган, всегда появлялся и исчезал внезапно, часто с какими-то безумными идеями. Хотя, с другой стороны, пара его идей принесла вполне ощутимые результаты, как, например, вот этот дом, в котором жил Алекс. Сейчас Алекс, разумеется, уже не стал бы так рисковать, как они рисковали тогда... А Макс, похоже, совсем не изменился. Только ему могла прийти в голову идея сдавать комнату в Алексовом доме. Нет, дом, конечно, просторный, но ванная всего одна, да и планировка неудобная.
  — Ну, вы там с ней поговорите, ладно? Я знаю: тебе деньги нужны. Нет так нет. Но вообще девушка хорошая. Зовут Улла.
  — Как?
  — Ул-ла. Серьезно — хорошая девушка. И насчет проблем всяких — не бойся, я ее семью тоже знаю. Отличные люди. За столовое серебро можешь не беспокоиться. Незамужняя, кстати! — Макс хохотнул. — Ну ладно, побежал я. Созвонимся! Бывай!
  Алекс прошел на кухню. Кухня была большая, чистая и хорошо оборудованная — любая хозяйка наверняка бы гордилась такой. Но хозяйки у Алекса не было, и готовил он очень редко. На полках лежали в основном макароны и банки с тушенкой, в холодильнике — молоко, сыр и сосиски. Кухня плавно переходила в гостиную — там на журнальном столике аккуратной стопкой лежали фотоальбомы и (аккуратно, в ряд) пульты от телевизора, ДВД и кабельной коробки. На полках вокруг телевизора лежало еще несколько фотоальбомов, огромная раковина из Индийского океана и модель кремневого пистолета. Во всей комнате, наверное, не было ни пылинки, но она почему-то производила впечатление нежилой. Как будто кто-то заботливый и аккуратный подготовил все для приезда новых хозяев, а те где-то задержались. Или, может, вот-вот появятся.
  Впрочем, это ощущение возникало не только от кухни. Такой же образцовый музейный порядок царил и в спальне. Только компьютерная комната позволяла догадаться, что в доме живут. На столе рядом с монитором лежали наушники с микрофоном, несколько скрепок, отвертка и прочий хлам, обычно скапливающийся у компьютера. Придя с кухни с кружкой чая и бутербродом, Алекс включил системник и снова усмехнулся, вспомнив звонок Макса. В компьютерной комнате у него действительно была еще одна, убирающаяся, кровать, да и вообще он последнее время частенько спал не раздеваясь на спальнике, но идея сдачи кому-то спальни казалась полным бредом. Бедная девушка — наверняка ей Макс расписал там...
  Раздался знакомый звук — сетевая игра, вот уже много месяцев служившая основным каналом связи между Алексом и внешним миром, закончила загружаться и сообщала о своей готовности. Алекс мельком глянул на экран выбора персонажа и щелкнул на картинке, изображающей лучника в камуфляже. Последнее время он часто играл им — почти невидимым для остальных игроков светлым эльфом. Алекс играл уже больше года, обычно по несколько часов в день, обычно со своей, весьма слаженной, командой, в которой было несколько его знакомых из реальной жизни и человек десять тех, кого он знал только по игре. Несколько человек из команды уже были тут. Алекс надел наушники: «Всем привет! Чего сегодня делаем?»
  Он закончил играть около четырех утра. Выключил компьютер, почистил зубы и, не снимая одежды, завалился на спальник. В восемь он встанет, сходит в душ, поест овсяных хлопьев с молоком и в девять откроет маленький магазинчик, где делают и продают рамы для картин и всякую сопутствующую чушь. В магазинчике он просидит до пяти или до шести, а может, даже и до семи, и не потому, что много работы, а потому, что дома его ничего особенного не ждет, а чем позже, тем меньше пробок на дорогах. Потом он приедет домой, поужинает и сядет играть.
  
  * * *
  
  Впрочем, на следующий вечер от игры пришлось оторваться буквально через несколько минут. Дверной звонок робко вякнул, потом залился полноценной трелью — видимо, на кнопку нажали сильнее. Последний раз гости к Алексу приходили так давно, что он даже не сразу понял, что это за звук. Автоматически кинул взгляд на часы — для продавцов косметики и журналов поздновато. Недоумевая, пошел к входной двери, по пути кинув взгляд на окно в кухне — было совсем темно и, кажется, шел сильный дождь.
  В свете фонаря над дверью сквозь толстое матовое стекло смутно виднелся чей-то силуэт. Теперь Алекс отчетливо слышал и шум дождя.
  — Кто там?
  — Макс сказал, вы сдаете комнату?
  Алекс чуть не переспросил кто такой Макс и какого дьявола он, собственно, сдает чужие комнаты, но вспомнил о вчерашнем звонке и прикусил язык, соображая, как повежливее избавиться от неожиданной гостьи и внутренне споря с внезапно проснувшейся частью мозга, которая считала, что гостью надо пригласить внутрь и как-нибудь уговорить остаться до утра. В этот момент ветер изменил направление и на стекло входной двери с радостным звоном хлынул поток воды из находящейся рядом водосточной трубы. Вернее, на часть стекла. Другую часть прикрыли собой голова и плечи гостьи. Алекс мысленно взвыл и распахнул дверь.
  — Пожалуйста, входите. Скорее, входите, — он почти втащил девушку внутрь и захлопнул дверь. С гостьи текло буквально рекой, да и в открытую дверь налило немало.
  — Извините, я вам сейчас тут все залью, — произнесла она, впрочем, без особого сожаления.
  Алекс поднял глаза от растекающейся на полу лужи. Лицо гостьи его несколько смутило: в нем было что-то от лица самой красивой девочки его школы, лица женщины-юриста, которая помогала Алексу с разводом, лица девушки с двумя бластерами с обложки компьютерной игры. Это было лицо женщины, которая привыкла получать все, что ей хочется. Алекс таких не любил. И это ее «извините» он тоже понял правильно — «Не стыдно тебе, позорник? Из-за тебя ведь промокла».
  — Да нет, что вы... это я вас там держал, на улице. Вы проходите, вам обсушиться надо... — Сейчас Алексу еще сильнее хотелось, чтобы она ушла, но хорошие манеры еще никто не отменял, а промокла гостья действительно насквозь: похоже, поток воды из трубы угодил ей большей частью за шиворот.
  — Спасибо.
  К облегчению Алекса, прежде чем пройти, она скинула туфли и сняла плащ. Алекс повесил его на вешалку и повторил:
  — Проходите.
  — Капает.
  — Пусть капает, высохнет. Ничего страшного. Я вам сейчас дам полотенце.
  Алекс провел гостью на кухню, указал на высокий деревянный стул и пошел в спальню за полотенцем. Долго рылся в шкафу, отыскивая огромные мохнатые полотенца, купленные много лет назад бывшей женой, взял два и вернулся на кухню.
  — Кстати, Алекс.
  — Улла. Приятно познакомиться.
  Она взяла полотенце и попыталась высушить волосы и спину. Получалось не очень: волосы были длинные и густые, а одежда была мокрой насквозь.
  — М-да. Так я до утра не высохну, — Улла отложила полотенце.
  Алекс поставил на плиту чайник и повернулся к ней:
  — Может, в душ? Давайте я вам покажу вашу комнату, переоденетесь и повесите все сушиться? А потом чаю горячего.
  Слушая, как его рот произносит эти слова, Алекс мысленно пинал себя во все самые больные места. «Зачем она тебе нужна здесь? Зачем? Пусть сушится и проваливает. В крайнем случае — завтра утром».
  — Спасибо, замечательная идея. Я только чемоданчик возьму. — Она вышла в прихожую, и Алекс невольно проводил глазами прилипшее к спине и ногам мокрое платье. Без туфель Улла оказалась почти одного с ним роста, может быть, чуть-чуть повыше, а вот мокрые следы на плитке пола были совсем маленькие. Снова послышалось шелестение мокрой одежды и в дверях возникла Улла. В руке она держала маленький чемоданчик: — Ведите, благородный хозяин замка!
  Пока Улла была в душе, Алекс лихорадочно поменял на постели белье. Доставая чистые простыни, наткнулся на махровый халат, когда-то привезенный женой с курорта. Повесил халат на дверь ванной и ушел к себе, в компьютерную комнату. Шумела вода, потом ее выключили и стало слышно, что Улла что-то напевает. Это продолжалось достаточно долго. Потом Алекс услышал шаги и звук закрывающейся двери в спальне.
  — Спокойной ночи, — пробормотал Алекс. Почему-то было досадно.
  Перед сном, направляясь в душ, Алекс заметил слабый свет, пробивающийся из-под двери спальни. Ночник? Монитор? У него в спальне ни ночника, ни монитора не было. Автоматически он почти открыл дверь, но вовремя вспомнил, что теперь в доме есть комнаты, где он не хозяин, и продолжил путь в ванную. Хотя, если честно, он теперь вообще тут не хозяин. Нет, ну надо же было так вляпаться!..
  В эту ночь Алекс долго не мог заснуть. Мысль о том, что в соседней комнате спит какая-то женщина, вызывала некое внутренне напряжение, скорее приятное. Алекс долго вертелся и вздыхал и совсем уже было хотел встать, когда сон все-таки накрыл его мягким облаком. Снилось что-то цветное и быстрое.
  
  * * *
  
  Проснувшись, Алекс на автомате почти вышел на кухню в трусах, но опять вовремя опомнился и натянул футболку и тренировочные штаны. Как оказалось, не зря — Улла уже сидела на кухне, глядя в экран небольшого ноутбука. На ней была свободная рубашка в клетку и джинсы, а волосы были собраны в аккуратный хвостик. Вчера Алексу показалось, что ей лет двадцать пять, но сейчас он понял, что скорее тридцать, а то и чуть больше.
  — Доброе утро, любезный хозяин! — Улла захлопнула компьютер и подняла на Алекса смеющиеся глаза. Наверное, прочитала там что-то хорошее. С чего еще человеку с утра быть таким веселым?
  — Доброе. Как вы спали?
  — Замечательно. Кстати, со мной не обязательно на «вы». У вас ведь это обычно не принято?
  — Со мной тоже не обязательно. А почему «у вас»?
  — А Макс не сказал? Я из другой страны. Я только месяц назад приехала. В первый раз здесь.
  — Да? А говорите... то есть говоришь ты очень хорошо. Никогда бы не догадался.
  Тут Алекс слегка слукавил: некую странность в речи гостьи он отметил еще вчера. Не акцент даже, а какое-то излишне правильное произношение, которое он тогда списал на манерность.
  — У меня были очень хорошие учителя, — снова улыбнулась она. — Но вот как принято вести себя, когда снимаешь комнату, они мне не успели рассказать. Какие у вас... у тебя дома правила?
  — Да нет у меня никаких особых правил… — Алекс даже растерялся слегка. Женщины с ним обычно не церемонились, быстро распознавая, как легко им можно командовать. А Улла была похожа на одну из тех женщин, которые вообще ни с кем не церемонились. — Костров на полу не жечь, громких вечеринок не устраивать, мебель не ломать — вот и все мои правила.
  — Так не бывает. Все равно какие-то вещи тебе были бы приятны, а какие-то нет. Ты меня очень выручил. Совсем не хочется создавать тебе проблемы. К тому же я привыкла жить по правилам, мне не трудно — у отца в доме с этим очень строго было.
  — Ну вот, а у нас никогда особых правил не было. Так что я даже не знаю, как их устанавливать. А давай лучше ты мне расскажешь, какие у вас там правила и традиции, а? Вернее, покажешь. Вот, допустим, ты у кого-то в гостях... Интереснее будет и заодно, может, я чего нового узнаю. В общем, ты веди себя нормально, как ты бы себя вела. А там видно будет...
  Улла задумалась:
  — Ты знаешь, если не считать родственников или м-м-м... полевых условий, я, наверное, всего один раз в жизни жила у кого-то дома... У Червогоро. Это приятель брата. У нас не принято как-то, чтобы женщины много ездили по гостям.
  — Чер-р-вогор-ро… — Алекс попробовал словечко на язык. — Звучно. А что это имя означает?
  — Вообще-то это название местности. Он — правитель... Нет, неправильное слово. Граф! Граф Червогоро. А все его зовут Червогоро, естественно.
  — Приятель твоего брата — граф? — удивился Алекс.
  — Это плохо? — в свою очередь удивилась Улла. Алекс замотал головой. — М-да, оказывается, нет у меня опыта по гостям ездить. Так что просто скажи мне, если я что не так сделаю, хорошо?
  — Хорошо.
  — Ну вот и замечательно. Что ты обычно ешь на завтрак? И во сколько?
  — Э-э-э... Ты хочешь мне еду готовить? Это совершенно не обязательно, честное слово.
  — Это не принято? Неприлично? Я просто думала, что все равно себе буду готовить. Могу сделать две порции, какая разница?
  — Нет, ничего неприличного. Просто не хочу тебе создавать проблемы.
  — Но я же все равно себе буду готовить. И встаю я рано…
  — Ну, я не знаю. Давай тогда по очереди, что ли. Сегодня я — завтра ты.
  — Давай. Заодно посмотрю сегодня, что ты ешь.
  — Хлопья с молоком. — Алекс быстро наполнил две миски и придвинул одну Улле: — Вуаля. Дешево и быстро.
  Она осторожно попробовала:
  — Ничего, вкусно. Но нельзя же это есть каждый день. Особенно мужчине.
  — Почему? Я сидя работаю.
  — А разве тебе не нужна энергия, чтобы гоняться за женщинами?
  Увидев, что Алекс ест, она тоже принялась за еду. Алекс пытался понять, шутит ли она насчет энергии и женщин. «Издевается», — подсказал вечно недовольный голос в голове. За женщинами Алекс иногда пытался погоняться, но заканчивалось это ничем, совершенно ничем, и он себя в этом плане практически списал. Не дождавшись ответа, Улла подняла глаза и, очевидно, уловила присутствие грустных мыслей:
  — Что случилось? Так нельзя шутить?
  — Можно. Просто женщины меня не любят. Вот просто совершенно не любят. Они любят идиотов, которые их бьют, трахают и бросают с детьми. А я не такой. Так что гоняться за ними мне смысла нет.
  Улла внимательно на него посмотрела и задумчиво прикусила нижнюю губу:
  — Я тебе завтра сделаю яичницу с холодным мясом, хочешь?
  — Я не хочу тебе создавать проблемы. Я поем то же самое, что и ты. Я все ем. Я все люблю.
  — Ну вот и славно, — она забрала у Алекса и поставила в раковину пустую тарелку. — Кстати, я вчера совсем забыла отдать деньги за комнату, извини. Макс сказал, за месяц будет около тысячи?
  Алекс улыбнулся. Макс явно решил о нем позаботиться.
  — Пятисот вполне хватит.
  — Почему так мало? Он ошибся?
  — Он немножко ошибся, да: цены у нас не такие, как у них в столице. Но еще нужно учесть, что ты собираешься мне еду готовить и вообще…
  «И вообще ты можешь жить бесплатно и остаться навсегда. Пожалуйста, останься. Если тебе не трудно…» — мысль пришла совершенно неожиданно. Алекс испугался и попытался списать эту дурацкую идею на то, что он просто соскучился по людям. Вышло очень плохо, более того, он четко понял, что по уши влюблен. В женщину, которую первый раз увидел десять часов назад. В женщину, с которой сейчас говорит второй раз в жизни. В женщину, которая была явно не из его лиги. В красивую женщину, которая дружит с графом и через месяц, вероятно, уедет к королю или президенту. Или нефтяному магнату. Или...
  — Знаешь, это неправильно. Мы же будем готовить через день. И вообще, мне нетрудно. Сколько это стоит на самом деле? Девятьсот пятьдесят? — прервала его грустные мысли Улла.
  — Да нет. Семьсот — семьсот пятьдесят от силы. Но...
  — Подожди, я вот что хочу предложить: я тебе сейчас отдам пятьсот, а в конце месяца еще двести пятьдесят. Ты меня этим очень выручишь, правда. Нам сейчас очень нужны деньги на кое-что, а в конце месяца будет проще.
  — Хорошо. А можно узнать, кому «нам»? — спросил Алекс, хотя и был уверен, что речь идет о ее муже и детях. Почему он вообще решил, что она не замужем? Такие всегда замужем. За каким-нибудь идиотом-алкоголиком.
  — Нам — это мне и моим друзьям. Мы создаем торговую компанию. Прибыль должна быть хорошая, но сейчас нужно много денег.
  — Понятно. Тогда давай ты мне все отдашь в конце месяца? Я бы тебе занял, но у меня нет ничего, если честно.
  Улла засмеялась и удивленно покачала головой.
  — Макс был прав: ты и вправду удивительный человек. Спасибо. Нам должно хватить. Но спасибо.
  Тут Алекс взглянул на часы и разговор прервался — он уже и так сильно опаздывал. Едва дождавшись конца рабочего дня, он помчался в магазин и потратил значительную часть полученных от Уллы денег на продукты и всякие штучки типа ватных палочек, без которых он обычно замечательно обходился. Улла, похоже, тоже ходила в магазин: когда Алекс вернулся, она что-то жарила, а в холодильнике у одиноких прежде молока и сыра появились соседи.
  Переодевшись, Алекс включил компьютер, посидел перед экраном несколько минут и вышел на кухню.
  — Ничего, если я тут посижу?
  — Конечно ничего. Кстати, твой ужин уже почти готов.
  — А ты не будешь?
  — Мне сейчас надо будет уйти по делам. Ты не возражаешь, если я поздно вернусь? Я тихонько.
  — Конечно, раз надо.
  Настроение у Алекса моментально испортилось, но он старался этого не показывать. Улла поставила перед ним тарелку и ушла к себе переодеваться. Алекс поел — было вкусно, но все равно грустно. Поставил чайник. Улла вышла, когда Алекс допивал уже вторую кружку.
  — Чаю хочешь?
  — Спасибо, с удовольствием... — Тут в ее сумке запиликал мобильник. Улла взглянула на номер и встала со стула. — Кажется, чай отменяется. Это за мной. Ну все, пока!
  Она шутливо помахала ладошкой и быстро пошла к двери.
  «Не терпится тебе, а? И что там за дела такие интересно». Он заметил, что Улла слегка накрасилась и оделась хотя и удобно, но достаточно нарядно. Как будто собиралась в приличную компанию, куда можно добраться только убежав от сторожевой собаки и вскарабкавшись на высокую ограду.
  «Дела. Конечно. Так бы и сказала — в клуб пошла, плясать, а ты дома сиди. Рожей не вышел…» — поворчав таким образом еще немного, Алекс помыл посуду и пошел к себе в комнату.
  
  * * *
  
  Утром, выйдя на кухню, Алекс увидел на столе обещанную вчера яичницу. Улла, в белом махровом халате, сидела за столом со своим компьютером, оживленно щелкая по клавишам.
  — Привет! Как спалось?
  — Замечательно. — На самом деле Алекс лег только под утро и совершенно не выспался. — А ты давно пришла? — тут ему показалось, что это похоже на допрос и вообще невежливо. — Нет, это не мое дело, конечно, извини, пожалуйста. Я просто...
  — Недавно. Час назад, наверное. Я правильно поняла, что халат мне можно взаймы взять?
  — Конечно.
  — Спасибо, очень удобный. В нем по дому ходят, да?
  — Да, в основном. Ну, можно еще иногда на крыльцо выйти.
  — А если дома другие люди? Ну, семья или гости? Тоже можно?
  — Семья — можно конечно. Гости — если это близкие друзья, то тоже ничего страшного.
  — А если… хозяин квартиры? — на ее лице опять появилось это странное выражение, и было непонятно, шутит она или нет.
  — Ты имеешь в виду, не смущает ли это меня? Нет, не смущает. И вообще — ходи в чем удобно, в жизни и так много всяких условностей.
  — Спасибо. Ужасно люблю когда удобно.
  — Да не за что. А ты что сегодня после обеда делаешь?
  — Еще не знаю. А что?
  — Я сегодня до обеда работаю. А у нас тут выставка приехала: скелеты динозавров. Все говорят, очень интересно. А у меня как раз случайно два билета есть.
  Никаких билетов у Алекса не было, и о выставке он узнал только вчера ночью, читая городской форум «Лучшие идеи для свидания». Улла внимательно на него посмотрела и задумалась. Алексу показалось, что она что-то подсчитывает в уме. «Ищет предлог, чтобы отказаться», — понял он.
  — Нет, если ты занята, я понимаю... Или если неинтересно тебе, можно и в другое место...
  — Интересно. Давай сходим. Это во сколько?
  — Хоть во сколько, до семи. Я часам к двум вернусь, и пойдем, если хочешь.
  Пришел Алекс не к двум, а почти к трем — пришлось после работы бежать на выставку за билетами, а там оказалась очередь. На кухне никого не было. Дверь в спальню была приоткрыта — внутри, похоже, тоже никого не было. Алекс легонько постучал и, подождав несколько секунд, заглянул в комнату. У стены стояло несколько больших коробок, которых здесь раньше не было. Никого. И в ванной тоже никого, и в комнате Алекса… Он уже решил было, что Улле надоело его ждать и она ушла, но тут из гостиной донесся легкий шорох. Алекс прошел туда и, обойдя диван, увидел Уллу — она спала, неудобно пристроив голову на подлокотник.
  Ее компьютер был включен и стоял рядом — видимо, сон настиг Уллу неожиданно. Она лежала на боку, слегка согнув ноги, и задравшаяся пола халата отрывала великолепный вид — гораздо, гораздо выше колена. Кожа была гладкая и светлая, за исключением странной линии из уже начинающих желтеть синяков на правом бедре. Люди из модельного агентства наверняка сказали бы, что ноги у Уллы так себе — недостаточно длинные, да и мускулы слишком проглядывают, но Алексу они показались просто идеальными. Божественными. Во-первых, это были ее ноги. Во-вторых, прошло уже много лет с тех пор, как он в последний раз видел в своей квартире голые женские ноги.
  «Вот оно как — по ночам-то бродить», — мысленно вздохнул Алекс и пошел за подушкой и легким покрывалом. Вернувшись, еще раз внимательно посмотрел на Уллу, стараясь запомнить каждую деталь. Естественно, мелькнула идея ее сфотографировать, а еще лучше — снять на видео, и, естественно, Алекс обозвал себя идиотом, убрал компьютер на стол, аккуратно укрыл спящую покрывалом и осторожно подсунул ей под голову подушку. Она не проснулась.
  
  * * *
  
  — Ой, чего ж ты меня не разбудил? Сколько времени? — Алекс оторвался от игры и бросил взгляд на часы.
  — Полседьмого. Ты ночь не спала. А сегодня опять, наверное, пойдешь?
  — Не знаю еще. Может быть. А выставка? Пропали билеты?
  — Они без даты, можно в выходные сходить. Ничего страшного. Да ты заходи, чего ты там в дверях жмешься. Я тут игру новую осваиваю. Хочешь посмотреть? Садись.
  Алекс попытался уступить Улле свое кресло, но она вполне резонно возразила, что играет он, так что и сидеть должен он, а она вполне может постоять сзади, облокотившись на спинку его кресла. Кресло, однако, при попытке опереться на спинку, качалось, так что ей пришлось вместо этого опереться на плечи Алекса.
  Алекс двигал по экрану фигурки, строя империю, посылая во все стороны корабли и поисковые партии, отбиваясь от врагов и диких зверей. Улла этой игры не знала, но быстро уловила суть. Ее ладони лежали у него на плечах. Ее голова то оказывалась сбоку от головы Алекса, то упиралась острым подбородком в его макушку. Алекс чувствовал прикосновение ее волос и легкий запах духов, и все это, конечно, сильно отвлекало, но он бы скорее проиграл десять игр, чем признался в этом. Скоро Улла разобралась в игре настолько, что дала Алексу несколько весьма дельных советов. Потом неожиданно выпрямилась.
  — Пойду, почитаю.
  — Неинтересно?
  — Если честно, не очень. Войны, решения, ответственность — что же тут интересного? — она улыбалась, но прозвучало это как-то серьёзно. Алекс даже не нашёлся, что ответить. Уже выходя из комнаты, Улла вдруг обернулась:
  — Мы обязательно сходим на выставку. Тебе в субботу с утра удобно?
  — Удобно.
  — Все, договорились. И еще я хотела тебя попросить... Только если тебе это неудобно, ты скажи, ладно? Там у тебя есть такая большая комната, в ней стоит машина.
  — Гараж.
  — Гараж. Там много пустого места. Можно, я там пока сложу несколько коробок? На недельку. Это для нашей торговой компании. Товары.
  — Конечно сложи. Если места не хватит — ты скажи, я машину могу пока на улицу поставить.
  — Спасибо. Ты меня очень выручаешь. — Улла подошла к Алексу, наклонилась и чмокнула его в щеку. — Что бы я без тебя делала!
  А в десять ей позвонили, и она ушла. Алекс лег спать около четырех. Уллы еще не было.
  
  * * *
  
  К завтраку Улла не вышла, но туфли, в которых она была вчера, стояли у порога, а дверь в спальню была закрыта. Вечером Алекса ждал роскошный ужин. В гараже (и, похоже, в Уллиной спальне тоже) почти не осталось свободного места из-за коробок. Улла была в хорошем настроении, за ужином долго расспрашивала Алекса о его семье, планах на будущее, местных достопримечательностях и всякой чепухе. Алекс отвечал, мысленно удивляясь, как свободно он себя чувствует. Откуда-то возникло ощущение, что он знает Уллу уже очень давно и очень близко, как будто они много лет живут в одной квартире. Может, даже женаты. Вот она сидит — в халате и тапочках. Можно протянуть руку и погладить ее по щеке... Хотя нет, пожалуй, не стоит. После ужина Алекс предложил посмотреть один из своих любимых научно-фантастических фильмов, который как раз повторяли по кабельному. К его удивлению, Улла охотно согласилась. Мысленно назвав ей богиней и уникальной женщиной, Алекс быстро кинул на пол несколько подушек с дивана, поставил на низкий столик пару бутылок колы и миску со смесью орехов и сушеных фруктов. Включил телевизор. Улла закончила мыть посуду и тоже устроилась в подушечном гнезде, наградив его строителя серией комплиментов. По экрану пошли титры.
  — Этот актер потом играл в «Звездных войнах», помнишь? А здесь он совсем молодой. — Не дождавшись ответа, Алекс повернулся, уже догадываясь, что увидит. Улла спала. Алекс сделал звук потише. Хотел откинуться назад и положить свою руку ей на плечи, но передумал.
  А в десять ей позвонили, и она ушла.
   * * *
  В субботу они отправились на выставку. Улла была в полном восторге, и Алексу пришлось основательно переворошить свою память, вытаскивая из нее все, что он знал о динозаврах. Улла внимательно слушала, и у него снова возникло это приятное чувство легкости и близости. Его вообще мало кто внимательно слушал, что после многих лет Алекса уже даже не обижало, а удивляло — ведь он же действительно знал очень много интересного. Женщины класса Уллы его обычно не то что не слушали — они его просто не замечали. А тут...
  После выставки они зашли пообедать в ирландский бар. По телевизору шел футбол, бар был почти полон, и им пришлось пройти через весь зал до свободного столика у задней стены. Алекс шел чуть сзади и хорошо видел, как мужики забывают на несколько секунд об игре, чтобы проводить Уллу выразительным взглядом. Он не ошибся. Это не потому, что он соскучился по женщинам, — она действительно такая. И она его внимательно слушает. Алекс был на седьмом небе. А в десять ей опять позвонили.
  Когда она ушла, Алекс автоматически загрузился в игру. Играть не хотелось, но ничего другого тоже не хотелось, и Алекс просто слонялся по виртуальному миру, пока не встретил Кайла — виртуального знакомого, с которым они в прошлом году вместе участвовали в нескольких рейдах. Они зашли в виртуальный бар, выпили виртуального пива, и Алекс, совершенно неожиданно для себя, рассказал Кайлу все: как в его жизни появилась Улла, как ему плохо оттого, что она каждую ночь уходит, какая она хорошая, и как она создает уют, и какие у нее красивые русые волосы и зелено-голубые глаза, и с каким королевским достоинством она шла через бар, и как ей, может быть, тоже нравится Алекс.
  — Как ты думаешь? С чего бы еще она мне тут затеяла готовить?
  — Она ж сказала, что ты ее с квартирой выручил. — Кайл, кажется, видел ситуацию по-другому.
  — Сама поцеловала меня.
  — В щеку. Слушай, а где она работает? Чего это за работа такая по ночам?
  — Не знаю. Я не спрашивал.
  — А из какой, ты говоришь, она страны?
  — Не знаю. — Алекс внезапно понял, как мало он в действительности знает об Улле.
  — А у нее документы-то на работу есть? Может, она нелегал?
  — Да не проверял я у нее документы.
  — Ну точно. Нелегал, поэтому в гостинице ей нельзя жить. И проститутка, наверное. Или наркотиками торгует.
  — Слушай, ну что ты несешь всякую чушь? Ну при чем тут наркотики?
  — Сам же говорил: коробки какие-то приволокла. Ты смотри, тебя еще потом привлекут за хранение, не отвертишься...
  — Да ну тебя. Тебе бы романы писать с такой фантазией. Мало ли кто по ночам работает... Ладно, до связи. Я спать пошел.
  Спать, однако, Алекс не пошел. Сперва он не торопясь прошел в гараж и внимательно осмотрел сложенные там коробки. Их было много — восемьдесят длинных плоских картонных коробок. На тех, что лежали к нему длинной стороной, были видны буквы АСС. Что еще за «асс»? Коробки были заклеены обычной липкой лентой. Теоретически, можно было ее разрезать, а потом заклеить по новой, но тут Алекс вспомнил, как в фильмах шпионы всегда оставляют какой-нибудь знак, по которому потом видно, если коробку открывали. Алекс попробовал приподнять одну из верхних коробок. Тяжелая. И еще ему показалось, что внутри что-то металлически брякнуло.
  Алекс покинул гараж, послонялся несколько минут по гостиной и зашел в комнату Уллы. Подошел к окну, делая вид, что проверяет, закрыта ли защелка. Украдкой глянул по сторонам: у стены стояло еще несколько коробок. Эти были квадратные, как от большого телевизора. Опять коричневые буквы АСС — на боку и на крышке. Сверху на коробке лежало что-то белое, какая-то материя. Алекс осторожно поднял мягкий комочек, и материя послушно развернулась — белая майка с тонкими лямочками и желтой бабочкой на груди, Улла была в ней на выставке. Алексу показалось, что в материи еще угадывается форма ее тела — вот здесь, под вырезом, была туго обтянутая грудь, ниже материя уже чуть свободнее облегала живот... Алекс осторожно поднес майку к лицу — пахло Уллиными духами и, почти неуловимо, чем-то еще. Уллой — понял он. Это ее запах. Внезапно ему дико захотелось порвать эту майку на тысячу маленьких частей, или зарыться в нее лицом, или что-то еще... Опомнившись, Алекс аккуратно положил майку на коробку, вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь. Позор! Докатился. Ну иди, поройся — в коробках поройся, в комоде у нее. Укради пару трусиков. Извращенец. Квазимодо несчастный.
   * * *
  Следующая неделя прошла без особых происшествий. Улла снова уходила по ночам, но не каждый день, всего три раза. Коробки из гаража и ее комнаты во вторник исчезли. Алекс почти не включал компьютер, зато достал из-за шкафа бумагу и прочие рисовальные принадлежности, которые лежали там лет десять — с того дня, как он ушел из издательства.
  Кое-что пришлось выкинуть, но карандаши были в полном порядке, и Алекс, не задумываясь, что он делает, начал рисовать простым карандашом на большом листе маленькие картинки, все, что приходило в голову. Там была Улла, почему-то в стиле пин-ап и с мечом; Алекс, скачущий на табуретке как на лошади; монстры из любимой компьютерной игры; мальчик и девочка, которые жили недалеко от его работы и часто играли во дворе, когда он ехал домой. Еще там было гигантское яйцо, Индиана Джонс в мужественный полупрофиль, инопланетяне, рыцари и царевна-лягушка. Всякая чушь, одним словом, но в том, как все эти не связанные между собой картинки уживались на большом листе, было что-то завораживающее. Была какая-то связь, ее надо было просто понять. Когда на листе заканчивалось место, Алекс доставал новый и продолжал рисовать. Ночи пролетали незаметно, времени на сон почти не оставалось и попытки посмотреть телевизор с Уллой теперь почти всегда превращались в сончас на диванных подушках. Совместный, но раздельный.
  Вообще в квартире создалась какая-то нереальная атмосфера близости и интимности, без какого-либо, собственно, интима. Они оба вели себя так, будто были очень близко знакомы много-много лет. Улла явно обладала талантом создавать ощущение дома, тепла и уюта и сейчас, кажется, хотела его создать. Алекс так пока и не решился спросить, в чем заключается ее работа, но она явно очень там уставала, и он решил, что ей хочется после этого приходить куда-то, где ей легко. Где-то в глубине сознания мелькала, конечно, мысль, что Улле хотелось бы создать с ним настоящий и постоянный дом, но Алекс эту мысль гнал. Не могло этого быть. Просто ей нужно было какое-то подобие дома, здесь, на чужбине, вот она его и создавала. А он ей помогал как мог, чувствуя себя в процессе вполне счастливым человеком, в первый раз за много лет. Кроме, конечно, тех ночей, когда она уходила.
  Потом была еще одна странная встреча на улице, которая Алекса волновала и беспокоила и о которой он старался не думать, но она все время почему-то всплывала в памяти. Случилось это, кажется, в среду. Улле надо было в библиотеку. Алекс не работал и вызвался ее проводить. Они шли через городской парк, и Алекс как раз начал рассказывать, как он познакомился с Максом, когда Улла увидела сидевшего на скамеечке впереди человека.
  — Ого!
  Увидев, как изменилось лицо Уллы, Алекс посмотрел в направлении ее взгляда и тоже его увидел. Незнакомец был чем-то похож на Уллу — русые волосы и что-то похожее в выражении лица. Он смотрел на Уллу в упор, и в его глазах было не меньше удивления, чем в Уллиных.
  — М-да, надо же, какой маленький мир. Алекс, извини, пожалуйста, но дальше тебе придется одному. Не обижайся, очень нужно.
  — Да, конечно. А что случилось?
  — Ничего особенного. Просто мы с этим молодым человеком раньше... м-м-м... работали вместе, а потом он ушел. Мне надо с ним поговорить. Это недолго. А ты, пожалуйста, иди домой, ладно? — Алекс замялся. — Я тебя прошу. Он нам очень нужен в новой компании. Он очень ценный специалист.
  — Хорошо.
  Алекс внимательно посмотрел на специалиста. Детина под два метра, длинные волосы, обтянутые слегка тесным свитером бугры мускулов, шрам через всю щеку. В чем он специалист? В фотографировании на обложки женских романов о благородных пиратах? Алекс повернулся и пошел в обратную сторону, зло пиная ни в чем не повинные шишки и воображая себе приторно-сладкие комплименты, которыми красавчик сейчас наверняка осыпает Уллу. На самом деле в разговоре прозвучал всего один комплимент, и исходил он от Уллы.
  Подойдя к скамейке, Улла внимательно оглядела сидящего с головы до ног, как бы убеждаясь, что у него все на месте.
  — Здравствуй, Борис! Рада тебя видеть в полном здравии. Отлично выглядишь. А нам сказали...
  — Здравствуйте. Я знаю. Вранье. Я не дал им резать ноги, и переломы срослись.
  — Ты на меня за что-то сердишься?
  — Я? На вас? Да за что же... Ну подумаешь, вы явились, чтобы вытащить меня отсюда и вернуть в крысиный ад, из которого я чудом спасся, чтоб я там все-таки сдох. За что же тут сердиться? Какой пустяк между старыми знакомыми...
  — Ошибаешься. — Улла присела на скамейку. — Встреча наша совершенно случайна. — Мельком взглянула на Бориса, потом перевела взгляд на растущее неподалеку дерево. — Тебя не ищут. По официальным сведениям, ты — герой, погибший от послеоперационной гангрены. И долг свой ты заплатил более чем, никто у тебя не может требовать делать что-то еще. Ты, я вижу, здесь устроился — я рада. Хорошо здесь, правда? Спокойно. Мне тоже нравится. Я, правда, скоро назад. А ты оставайся. Хочешь, попрошу, чтобы тебя официально отправили на пенсию? Получишь то, что набежало, здесь. Пригодится. А хочешь — никому не скажу, что видела. Только вот что... — она посмотрела Борису в глаза, и ему показалось, что ему в лицо навели заряженное крепостное орудие. — Этот, как ты изволил выразиться, крысиный ад — это моя Родина. И если ты... если ты ее еще хоть раз так назовешь, ты для меня умрешь. Навсегда. Несмотря на все, что ты для нас сделал.
  — Извините. — Борису и вправду стало вдруг очень стыдно. — Это ведь и моя родина. Просто больно уж встреча неожиданная, и после всего, что там было, я ...
  — Я понимаю. Но некоторые вещи я не прощу даже тебе. А наших здесь много, кстати — один из самых доступных переходов сюда ведет. Командированные, на отдыхе, дезертиры — всех полно. Так что если не хочешь встретиться с кем-нибудь — лучше переезжай.
  Борис ничего не ответил, и минута прошла в молчании. Потом он спросил:
  — А что там, у нас? Вы ведь, кажется, должны были выйти замуж?
  — Сорвалось. В НРП каким-то образом узнали об этих планах и убедили моего несостоявшегося свекра, что это не в его интересах. Что хуже — он решил им даже помочь. Арни арестован. Нас с Владом заманили в засаду. Мы ушли, но много гвардейцев погибло. Тезка твой. Руна. Торвальд. Аслог.
  Борис выругался. Снова молчание.
  — А вы здесь на отдыхе? — продолжая смотреть на дерево, Улла отрицательно покачала головой. — Я не могу туда вернуться, понимаете? Не могу! Сколько можно! Сколько лет, сколько раз мне везло! Я знаю, что мое везение закончилось, знаю. Следующий раз будет мой последним, понимаете? Понимаете? Да, я дезертир! Да, я предатель! — Борис почти кричал. Все также не глядя на него, Улла подняла ладонь, как бы останавливая его слова в воздухе.
  — Не надо. Я знаю. Ты не предатель. Ты устал. — Она задирала голову все выше, но это не помогло, и стоявшие в ее глазах слезы все-таки вырвались на свободу и побежали вниз двумя веселыми ручейками. Улла быстро вытерла оставшиеся от них дорожки кончиками пальцев и резко встала. — Не обращай внимания. Женские проблемы. Мне надо идти. Если мы больше не встретимся — знай, что я тебе всегда буду благодарна за Старый Мост. И за все остальное. Если захочешь меня найти — вот...
  Она достала из сумочки маленький блокнот и, записав на вырванную страничку телефон, передала его Борису. Он угрюмо взял бумажку и засунул ее в карман:
  — Спасибо, что вы меня простили.
  Улла отрицательно покачала головой:
  — Тут нечего прощать. Ты отбыл свое наказание до того, как совершил преступление. И не один раз. Ты чист — передо мной и перед законом. Удачи!
   * * *
  Придя домой, Алекс вытащил очередной лист и начал рисовать. Из быстрых движений карандаша возникло лицо незнакомца в парке, потом у него появилось тело сатира. Получилось неожиданно хорошо. «Козла сразу видно», — пробормотал Алекс, продолжая рисовать. У сатира на плече возникла длинная палка с кошелкой на конце. Кошелка была похожа на рыболовную сеть. В сети сидела маленькая грустная русалка, очень похожая на Уллу. В дверь позвонили.
  Алекс открыл и увидел незнакомого мужика в сером комбинезоне. Еще двое курили у обочины, рядом с грузовиком. Задний борт был уже открыт.
  — Специальная доставка. Куда выгружать?
  — Чего выгружать?
  — Заказ ваш. — Мужик глянул в документы, проверяя адрес: — Ну, все правильно. Семьдесят мест из «ЭйСиСи» — заказывали?
  — «ЭйСиСи»? — тут Алекс бросил взгляд внутрь грузовика и увидел знакомые буквы. АСС — так вот это что такое. — А, да, заказывали, наверное. Сейчас я гараж открою.
  — Что, сами не знаете, заказывали или нет? — удивился водитель.
  — Это девушка моя... она у них заказывает. А что это за компания такая, не знаете?
  — Компания как компания. Делают чушь всякую для придурков, у кого денег некуда девать. Я однажды каталог посмотрел — обалдел просто от цен. Но твоя-то явно на перепродажу берет, вон сколько мест. Магазин у нее, поди?
  — А какую чушь они делают?
  — Да обычную чушь. Дом украшать или, там, офис. На стенки чтобы вешать или ставить просто. А может, и для фильмов, я не знаю. Блестящее все такое, красивое... под старину. Да ты у подруги спроси.
  — Спрошу. Вот сюда складывайте.
  Разгрузка еще продолжалась, когда пришла Улла. Бросив на нее один взгляд, Алекс сразу вспомнил выражение «на нем лица нет». Улла мельком взглянула на коробки, подписала накладную, подошла к Алексу.
  — Пересчитай, пожалуйста, — должно быть семьдесят. И чтобы порванных коробок не было. Я лягу пойду — голова очень болит. Спасибо тебе. — Она слегка пожала ему руку и ушла в дом.
  Машину разгрузили, и Алекс зашел в дом. В приоткрытую дверь спальни он увидел Уллу, лежавшую поперек кровати лицом вниз.
  — Ты спишь? — тихонько спросил Алекс.
  — Нет. Заходи. — Не поднимаясь, она повернула голову на бок. — Садись. Кинь это все куда-нибудь. — Алекс снял со стула юбку и что-то еще и, стараясь выглядеть естественно, аккуратно положил на кровать. Присел на стул.
  — Все разгружено. Все в порядке. Я посчитал.
  — Алекс, ты меня опять спас. Я такая дура. Я совсем забыла про машину.
  — Зачем ты так? Давно не виделись, заговорилась. Это понятно.
  — Что? С кем? А, ты про Бориса. Да нет, мы всего несколько минут поговорили. А потом я сидела рядом с прудом, где утки. Помнишь, ты мне место показал? — Алекс кивнул. — Я очень устала. Никто не знает, как я устала. Конечно, мы все устали. Но мне иногда кажется, что это все на мне висит, понимаешь? И никто мне не помогает — у всех свои дела. Всех приходится уговаривать, а потом еще и контролировать. Я ничего не успеваю. Ну что мне, разорваться, что ли? Борис устал. Я знаю, что он устал. Но что же делать?
  — Ты отдохни сегодня. Новый бизнес начинать — всегда трудно. И проблемы с партнерами тоже всегда почти бывают, а потом все налаживается. Не расстраивайся. И еще — подумай, может, я тебе чем-то помочь могу? Времени у меня полно.
  Улла посмотрела на Алекса как бы с недоумением, потом еще раз, уже по-другому, будто проснувшись.
  — Спасибо, справлюсь. Не обращай только внимания на мое нытье, ладно? Это пройдет. Просто накопилось что-то... — Улла резко села и старательно улыбнулась. — Сейчас я ужин приготовлю.
  — Да ты лучше отдыхай. Или работай. Я ужин сам сделаю. Или, если хочешь, меня друзья сегодня на ужин приглашали. Они живут недалеко. Хочешь — сходим. Они мне, кстати, часто от депрессии помогают — у них проблемы вечно такие смешные. Посмотрю на них и думаю — а ведь, наверное, и я себе точно так же проблемы сам создаю. Пойдем?
  Улла улыбнулась:
  — А пойдем. Проведем время среди нормальных людей. Я переоденусь только.
  * * *
  Друзья Алекса действительно жили недалеко, в симпатичном трехэтажном доме. На звонок открыл долговязый лысеющий человек в больших очках, которого Алекс представил как Петю, хозяина квартиры. Петя так удивленно таращился на Уллу, что ей стало ясно: в компании с дамами Алекс появлялся не просто редко, а очень, очень, очень редко. Или скорее — никогда. Вручив хозяину принесенное вино и конфеты, Улла с Алексом прошли внутрь. Хозяйка, серьезная женщина в стильных очках, не уступающих по размеру Петиным, хлопотала на кухне.
  — Наина, это Улла. Улла, это Наина, — представил их друг другу Алекс, и дамы обменялись церемонным рукопожатием. — А вы что, действительно Барбоса сегодня готовите?
  Барбосом почему-то звали здорового белого кролика, который жил в семье уже год, много пакостил и становился все больше и тяжелее. Разговоры о том, чтобы его приготовить, шли уже много месяцев и каждый раз заканчивались спором супругов о том, кто должен его отвезти к мяснику. Приглашение на сегодняшний ужин обещало крольчатину, но Алекс не особо верил.
  — Да нет, Петя так и не смог отвезти его к мяснику. Не понимаю, что тут трудного... В общем, купили на рынке, уже порубленное. Не совсем то, конечно, но что с этим Петей сделаешь.
  — А сама почему не отвезла?
  — Жалко.
  — Вот, посмотри, — Алекс повернулся к Улле, — современные культурные люди. Кролик захватил власть в квартире, издевается над ними как хочет, а они не могут себя защитить. Даже таким безобидным способом, как отвезти его к мяснику. О времена, о нравы...
  — А зачем его нужно везти к мяснику?
  — Мясник ему отрубит голову. Тогда Наина его приготовит, мы все его съедим, а Наина с Петей вернут себе свою квартиру и утерянное счастье.
  — Вот этот кролик? — Улла показала на предмет обсуждения, как раз начавший что-то деловито рвать под столом.
  — Он самый.
  — Большой. — Улла наклонилась и взяла Барбоса на руки. — Тяжелый.
  Барбос недовольно водил носом и совсем уже было собрался укусить, когда Улла плавным движением усадила его в раковину, и придерживая левой рукой за спину, быстро провела правой над затылком Барбоса. Послышался тихий хруст, потом что-то чавкнуло. Барбос задергался было, но очень быстро затих, и в наступившей тишине несколько секунд было слышно только какое-то журчание. Мысли почему-то переключились в замедленный режим, но постепенно Алекс связал странную неподвижность Барбоса и то, что Улла, перед тем как поднять Барбоса с пола, кажется, взяла со стола небольшой разделочный ножик. Теперь этот ножик лежал вместе с Барбосом в раковине, а мимо него струился небольшой розовый ручеек.
  — Вы кровь собираете? — светским тоном спросила хозяйку Улла. — Из нее можно приготовить замечательный суп.
  От этого вопроса Наина вышла из ступора и оторвала глаза от раковины. Было похоже, что она не уверена, что нужно сделать в первую очередь: расстаться с содержимым желудка или потерять сознание.
  — Извините. Я сейчас. — Ни на кого не глядя, Наина выскочила из кухни.
  Улла растерянно посмотрела на Алекса:
  — Чего это она?
  Алекс задумался. Можно было сказать, что Наина не привыкла к тому, что в ее присутствии кого-то убивают, и это было бы правдой. Можно было сказать, что у нас не принято, приходя в гости, убивать на кухне кроликов, даже если хозяева жеманно жалуются на их поведение. Еще можно было сказать, что вид Уллы, нарядившейся для похода в гости в туфли на высоком каблуке, мини-юбку и безупречно выглаженную белую блузку, настолько не вязался с тушкой кролика, лежавшей в раковине, что...
  — Знаешь, я думаю, нам лучше уйти сейчас. Я им позвоню потом и все объясню.
  — Я что-то не так сделала? Ну вот... Слушай, ну что я за дура такая. Я пойду к ней извинюсь... — Алекс представил себе, как Наина, видя входящую в комнату Уллу, визжит и выпрыгивает из окна.
  — Лучше потом... Или я за тебя извинюсь. Да ты, в общем-то, не виновата, не переживай. Просто так вышло неудачно. Пойдем.
  — Пойдем, — было видно, что Улла очень расстроилась. Тут ее взгляд упал на злосчастного кролика: — Слушай, может, снять шкурку? Они, по-моему, не очень в этом разбираются. Надо им помочь.
  — Хм... Они действительно не очень в этом разбираются, однако здесь мы шкурки снимать не будем. — Оглядевшись по сторонам, Алекс снял с полки вместительную кастрюлю и положил туда кролика, отметив, что кролик был еще теплый и мягкий, совсем как живой. — Все, поехали. Дома снимем шкурку и так далее. Он же за десять минут не испортится?
  Всю дорогу домой Улла просидела, уставившись в пол. Алекс попытался обратить ее внимание на комичность ситуации, но добился только просьбы сдать ее в зоопарк, где ей самое место, и вообще не подпускать ее к нормальным людям. Дома Улла быстро разделала Барбоса, мясо быстро потушили и съели с бутылкой красного вина. К концу ужина Улла отошла, улыбалась и вообще стала снова похожа на себя. Алекс был счастлив.
  После ужина Алекс настоял на том, что посуду он вымоет сам, и Улла устроилась со своим компьютером в гнезде из подушек, которые теперь уже больше не убирали на диван. Помыв посуду, Алекс несколько раз прошелся по гостиной, потом решился и присел рядом с гнездом. Улла сидела, навалившись спиной на подушки и согнув ноги в коленях.
  — Улла...
  — М-м-м?
  — Только не смейся. А можно, я с тобой рядом полежу? Нет, ну если не помешаю, конечно...
  Не отрывая взгляда от монитора, Улла одной рукой подняла ноутбук, который стоял у нее на животе и коленях, другой положила на его место голову Алекса. Сверху на голову легла маленькая подушка, на подушку — компьютер.
  — Удобно?
  — Очень.
  — Устанешь — скажи.
  Это было счастье. Та самая «сбыча мечт», за которую Алекс так много выпил в туманной юности. Его щека лежала на махровом халате, через который легко просачивалось тепло ее тела и чувствовалось биение ее сердца. Затылок Алекса опирался на ее ноги. Его окутывала ее энергия.
  В тот день Улле как всегда позвонили, но она никуда пошла — просто что-то долго обсуждала по телефону на своем странном угловатом языке. Алекс наверняка бы вообразил, что это звонит Борис и испортил бы себе весь вечер, но он уже давно и крепко спал (Улла, подложив ему под голову подушку, встала вскоре после того, как он заснул) и звонка не слышал.
  Улла знала, что сегодня Борис не позвонит. Может быть, завтра. Скорее всего — послезавтра. Если не позвонит до конца недели, значит, они больше никогда не встретятся, и эта мысль ее расстраивала. Не только потому, что в заварушке Борис стоил десятерых, но и потому, что он был одним из последних оставшихся в живых людей, видевших своими глазами чудной красоты башни, окружавшие королевский дворец, привязанные к ветке развесистого дуба качели и ручей, где они с Борисом и Владом в детстве купались, спасаясь от летней жары.
  Улла неожиданно вспомнила, как однажды она стянула с Бориса штаны и как он почти заплакал, а потом Борис с Владом полдня на нее охотились и к закату все-таки загнали в заросли крапивы, и как они боялись, что она все расскажет матери, но она ничего не сказала, и как ее, рыдающую от обиды и покрытую крапивными волдырями, закрыли за это упрямство в кладовой, и как Борис кормил ее через решётку украденными со стола лепёшками. Внезапно Улла поняла, что не хочет, чтобы Борис звонил. Пусть он уедет навсегда, пусть у него все будет хорошо.
  * * *
  Прошло еще две недели. Где-то в конце первой Улла спросила у Алекса, не возражает ли он, если к ней будут иногда заходить люди — по делу. Алекс не возражал, и теперь к ним каждый день заходило три-четыре человека, обычно поодиночке. Улла разговаривала с ними в прихожей минуту-две, и они уходили. Иногда забирали коробки из гаража. Иногда оставляли какие-то сумки. Еще была группа из трех человек, которые приходили всегда вместе пару раз в неделю и долго что-то обсуждали с Уллой, раскладывая на столе карты и документы. Из дома она теперь уходила в основном днем и в основном в библиотеку. Алекс заходил туда после работы, и они шли домой через парк, иногда под ручку, иногда взявшись за руки. Алекс обычно рассказывал что-нибудь смешное, Улла смеялась. В общем, кроме тех ночей, когда она уходила из дома, Алекс был вполне счастлив.
  Сперва совещания с гостями проходили в гараже. Алекс тогда сказал, что если Улла хочет пригласить их к себе в комнату, то он совсем не возражает. Улла посмотрела на него так, будто он сказал величайшую глупость.
  — Да, мы в походных условиях, и многие правила очень упрощены. Но они не могут заходить в мою спальню. Это неприлично.
  Алекс хотел было возразить, но решил, что чужие обычаи — потемки, и не стал. Тут же пришла гордая мысль, что он к Улле в спальню заходил уже несколько раз, и что это наверняка говорит о ее к нему особом расположении. К сожалению, он решил эту теорию проверить.
  — А я? Ты же мне разрешаешь.
  Улла улыбнулась:
  — Ты не считаешься. Ты — геррадо.
  — Дай догадаюсь. Это означает «самый умный, замечательный и красивый»? — Алекс уже догадывался, что такое геррадо, но ему хотелось, чтобы Улла улыбнулась. И ему это удалось.
  — Почти. Это значит «иностранец».
  — Понятно. Но ваши заседания в гараже — это как-то странно, не говоря уже о том, как это неудобно. Почему бы вам не проводить их в гостиной или на кухне? Будет удобнее.
  — Спасибо, милый геррадо. — В этот раз Алекс заработал не только улыбку, но и легкий поцелуй. В щеку, конечно, но тем не менее. После этого совещания проходили на кухне. Алекс сперва уходил в свою комнату, но Улла заверила его, что если он хочет смотреть телевизор, то это им совершенно не помешает, и теперь он частенько делал вид, что смотрит телевизор, украдкой наблюдая за Уллой. В первый вечер ему бросилось в глаза, что чай был приготовлен и посуда помыта одним из пришедших. Улла, как всегда перед приходом гостей, переодевшаяся и слегка накрасившаяся, сидела за столом, не делая ни малейшей попытки помочь, и Алекса снова приятно кольнула мысль о собственной исключительности. Она наверняка у них важная персона. Она иногда готовит ему и моет за ним посуду.
  В ту же неделю Алекс снова встретил Кайла и с гордостью заявил ему, что он теперь точно уверен, что Улла не проститутка и не наркоторговец, а важный человек в торговой компании. Кайл снова спросил, знает ли Алекс, откуда она, и предложил все-таки позвонить в соответствующие органы, чтобы ее проверили, Алекс назвал его кретином, и они поругались. В тот вечер Улле опять позвонили поздно, и она долго разговаривала по телефону, а потом уехала, причем Алексу показалось, что она постаралась прошмыгнуть через гостиную быстро и незаметно. Но он все-таки успел разглядеть какую-то ужасную мини-юбку из красной кожи, майку с глубоким вырезом и кричащую красную помаду. Алекс провел полночи, рисуя горящие парусники и огромных пчел, а потом появилась Улла — без косметики и с распухшей губой. Она молча кивнула Алексу и быстро ушла в свою комнату. Вышла в халате, долго возилась в ванной, потом долго разговаривала по телефону. Как показалось Алексу, на повышенных тонах. Хотя когда она говорила на родном языке, Алексу часто казалось, что она ругается. Алекс хотел принести ей чаю, но, постучавшись, услышал свирепое «Не сейчас!» и счел за лучшее ретироваться.
  В начале второй недели на горизонте снова возник красавчик Борис. Как и полагается профессиональному красавчику, устроил из своего появления целое шоу. Слов Алекс не понял, но того, что видел, было достаточно. Зайдя внутрь, Борис упал на колено и склонился в глубоком поклоне.
  — Ты что, рехнулся? Что это еще за поклоны? Первый день в Гвардии?
  Борис отвечал не разгибаясь, и голос звучал очень глухо:
  — Если вы имеете в виду форму приветствия, покорнейше обращаю ваше внимание на то, что дезертир теряет все награды и привилегии, включая статус Гвардейца.
  — Борис, я тебя сейчас пну. Я же тебе сказала, что ты чист. Ты вернулся. Ты Гвардеец.
  — Осмелюсь доложить, согласно Уставу Гвардии, решение о принятии кандидата в Гвардию может принять только Комендант Гвардии.
  Улла подняла ногу, собираясь, как и обещала, пнуть Бориса, но в последний момент сменила гнев на милость:
  — Вот упрямый. Но в Экипаж-то я могу тебя принять, знаток уставов? Все, ты сержант Экипажа. И встань немедленно, а то точно пну.
  Борис поднялся еще до того, как она успела закончить. Застыл по стойке смирно:
  — Благодарю за доверие. Постараюсь оправдать.
  — Вольно. Пошли чай пить.
  Улла была явно рада. Они почти час проговорили на кухне, и Улла даже сама налила Борису чай. Алекс уже научился отмечать такие детали и то, как она обращалась с красавчиком, настолько отличалась от ледяного общения, которое получали другие ее земляки, что у Алекса почти не осталось сомнений в специальности этого «ценного специалиста». С другой стороны, после разговора красавчик ушел, а Улла сама прилегла на диван рядом с Алексом и положила его руку себе на глаза.
  — Голова болит?
  — У меня? Да ты что. Разве у меня может что-то болеть. Я же железная. — Она неожиданно села: — Алекс, а у вас есть такие?.. Такое место... Там жарко, люди там лежат и потеют... Иногда еще мышцы разминают там. Понимаешь?
  — Баня? Массаж? Сауна?
  — Может быть. Расскажи мне про них подробнее.
  По результатам обсуждения стало ясно, что Улла хочет именно в баню. Проявив обычно несвойственное ему коварство, Алекс принялся обзванивать бани с номерами, полностью игнорируя общественные. Хотя ничего особо коварного он, конечно, не планировал. Скоро выяснилось, что в одной из неплохих бань неподалеку как раз есть номер, и они поехали. Юноша, открывший им номер, откровенно раздевал Уллу сальными глазками, и Алекс понял, что ему это не льстит, как раньше, а злит. Он быстро выставил молодого нахала, и они остались вдвоем в предбаннике.
  — Ну вот. Здесь мы раздеваемся, заворачиваемся вот в эти простынки и идем вон туда париться. Но я могу и здесь посидеть, если хочешь.
  — Ты мне не помешаешь. Не смотри пока.
  Алекс послушно закрыл глаза и даже положил на лицо полотенце. Через несколько минут Улла тронула его за колено:
  — Все, я пошла. Догоняй.
  Алекс быстро разделся и прошел в парилку. Улла, завернувшись в простыню, лежала на самом верхнем полке́.
  — Ну, как тебе тут?
  — Неплохо. Но у нас обычно жарче. А это что? — она показала на висящий на стене прейскурант с заголовком «Услуги банщика».
  — Ну, это придет такой специально обученный человек, нальет на каменку воды, нагонит жару и будет махать веником. Попробуй, кстати, без этого полное представление не получишь. Позвонить?
  — Давай.
  Банщик оказался суровым детиной, несколько похожим на питекантропа. Деликатно постучавшись в парную, он втащил свою шайку с вениками. Посмотрел на Алекса.
  — Вы париться будете?
  — Она.
  Банщик посмотрел на Уллу.
  — Девушка, вам как — попрохладнее?
  — Да нет, она наоборот говорит — холодно тут у вас.
  — Погорячее, пожалуйста. — Поддержала сверху Улла.
  — Как скажете. — Детина плеснул на каменку из маленького ковшика и Алекс невольно зажмурился от волны жара. Детина плеснул еще пару раз и полез наверх.
  — Девушка, через простыню париться толку мало. Как хотите, конечно...
  — Секундочку. Алекс, подожди, пожалуйста, снаружи.
  Алекс послушно вышел и с трудом сдержал желание пнуть кафельную стенку. Но почему? Почему эта обезьяна там с Уллой, а он тут, как грязная собака, которую оставляют ждать снаружи у магазина? Алекс встал под ледяной душ и до предела открыл воду.
  Минут через пятнадцать банщик вышел из парной, слегка покачиваясь.
  — Вас зовет. Ох и крепкая девушка... У меня здоровые мужики от такого жара плачут.
  — Очень крепкая. Во всех смыслах. — Получилось как-то чересчур едко. Алекс хотел что-то объяснить, но потом махнул рукой и зашел в парилку. Там висели густые клубы пара и было невыносимо жарко. — Ты еще жива там?
  — Жива. Я же тебе сказала — я железная. Лезь сюда.
  Алекс сильно сомневался, что сможет выжить на верхних полках больше, чем несколько секунд, но делать было нечего.
  — Слушаюсь. — Поднявшись, Алекс увидел, что Улла лежала все там же, уткнувшись лицом в сложенные руки.
  — Твой специально обученный человек предлагал натереть меня медом. Говорит, без этого не испытать всей прелести и так далее. Не мог бы ты это сделать? Он тут где-то мисочку оставил.
  — Ты хочешь, чтоб я тебя натер?
  — Жара на тебя действует, однако. — Судя по голосу, Улла улыбалась. — Я ведь только что именно это и сказала.
  — М-м-м... Через простыню?
  — Точно, жара. Нет конечно. Убери ее. И давай побыстрее — еще минут пять я тут выдержу, но не больше.
  К этому моменту никаких плохих эмоций в душе Алекса уже, конечно, не осталось. Он простил Улле детину-банщика, Бориса, друга-графа и все остальное, что там еще было. Осторожно убрав простыню, Алекс зачерпнул мед на кончики пальцев и принялся тщательно растирать его, начав с плеч и опускаясь все ниже. Дойдя до низа спины, он на несколько секунд замешкался. Улла лежала, уткнувшись лицом в сложенные руки и Алекс решил продолжить. Она ничего не сказала, и он понял, что делает все правильно. Когда он дошел до стоп и тщательно их натер, Алекс понял, что сейчас потеряет сознание. Однако вместо того, чтобы сказать «Мне надо выйти», почему-то спросил:
  — Спереди будем мазать?
  — Потом. Жарко. Выходим. — Они скатились по полкам вниз и выскочили из парной. Алекс метнулся в душ. Улла забралась на бортик бассейна, на секунду замерла там, подняв руки вверх и нырнула в ледяную воду. Обернувшись на шум, Алекс увидел только столб брызг, но это, по большому счету, было не важно: его глаза и пальцы и так помнили каждый сантиметр ее тела.
  — Алекс, дай мне простыню, пожалуйста. — Алекс выскочил из душа и принес сухую простыню. — Разверни ее перед собой и подними повыше. Я буду вылезать.
  Потом, когда они пили чай в комнате отдыха, Улла неожиданно сказала:
  — Он был прав: мед — это замечательно. И я была права: ты его лучше намазал.
  — Я рад, конечно. Но откуда ты знаешь, как он его мажет?
  — Ниоткуда. Просто знаю, что ты лучше намазал. А ты иногда слишком много думаешь.
  Из бани Улла вышла очень довольная.
  — Знаешь, столько проблем в последнее время. В душе их не смоешь. А в бане как будто можно. Забавно, да?
  Они уже подходили к машине, когда из-за запаркованного рядом большого джипа появились три тени.
  — С легким паром, господа. Кошельки сюда, и никто не пострадает.
  Алекс почему-то ожидал, что Улла что-нибудь ответит, но она молчала.
  — Ребята, давайте без проблем. Вот, берите. — Алекс залез в карман и достал кошелек. — У девушки нет ничего, я ее пригласил. Все деньги у меня. Берите. — Один из грабителей потянулся за Алексовым кошельком, но в это время другой схватил Уллу за руку и притянул к себе.
  — Нет кошелька — придется отработать.
  Время привычно застыло. Хотя «привычно», наверное, все-таки не совсем то слово — Алекс перестал тренироваться и выступать лет семь назад. Но тогда у него получалось неплохо. Свалив того, что тянулся за кошельком, прямым левой в челюсть, Алекс прыгнул на второго, что стоял поближе, целясь ногой в грудь, и надеясь, что у третьего — того, что схватил Уллу, — нет ножа или чего посерьезнее. Второй такого развития событий не ожидал и рухнул как сноп, громко ударившись головой об джип. Алекс аккуратно приземлился и развернулся, собираясь заняться третьим, но увидел только Уллу.
  — А где этот?
  — Там лежит. Я его ударила. Пойдем скорее.
  Они проехали пару кварталов, когда Улла, внимательно наблюдавшая за зеркалом заднего вида, пробормотала: «Забавно. Хотя...». Она достала мобильник и набрала номер. Алекс ожидал снова услышать угловатый Уллин язык (снова забыл спросить, из какой же она все-таки страны), но вместо этого услышал вполне понятное: «Это ты за нами едешь? Ты видел? Ты их проверил? Оторвись на светофоре, убедись, что за нами нет никого, хорошо? Встретимся на базе».
  — Что случилось?
  — За нами кто-то ехал. Я думала — хвост. Оказалось — Борис.
  — Борис? Откуда он взялся? Что он, следит за нами? Что за ерунда такая? Кто его просил?
  — Да никто, в общем-то. Сила привычки, наверное.
  — В смысле?
  — Он тринадцать лет был моим личным охранником. Ты знаешь, это удачно получилось — он сможет убедиться, что за нами никто не следит. Не хотелось бы их к тебе привести.
  — Да кого их? Просто придуркам на пиво не хватило. С чего они вдруг следить за нами будут?
  — Ну, я не знаю — это мужские дела, я в этом не понимаю. Но кто его знает. Ты езжай пока прямо, пожалуйста... Не надо домой. Пусть Борис сперва проверит.
  Удивляясь своему терпению, Алекс пропустил знакомый поворот и проехал прямо. Борис позвонил минут через двадцать — слежки вроде бы не было. Они подъехали к дому и въехали в гараж. Там зажегся свет, и Алекс увидел сидящего на коробках человека.
  — Это Борис, — вздохнула Улла.
  Они вышли из машины, дверь гаража закрылась. Борис встал, ожидая, пока они подойдут.
  — Что ты делаешь внутри гаража? Я тебе сказала ждать снаружи.
  Алекс был очень рад, что Улла не перешла на родной язык и он мог понимать, о чем речь.
  — Снаружи фонари, очень заметно. Соседи уже, кажется, заинтересовались.
  — Ты думаешь, это были просто грабители?
  — Похоже на то. НРП сюда еще не добралась. К тому же те прислали бы ребят посерьезнее, как минимум с оружием.
  — Кстати, — Улла обернулась к Алексу, — не ожидала, если честно. Здорово ты их. Это где так учат?
  — Мы же с Максом вместе в десанте служили. Он не говорил? А потом я для себя еще занимался, даже чемпионат области выигрывал.
  — Не говорил. Здорово. А я думала десантники все вроде Макса...
  — Да не люблю я шум, конфликты всякие. Предотвращенная схватка — выигранная схватка, так?
  — Э-э-э... — Похоже, с философией восточных боевых искусств Улла была не очень знакома. — Не уверена. Хотя иногда — наверное, да. Так, на завтра... — Улла повернулась к Борису: — Я на той неделе встречалась с Толстым Эгилом.
  На лице Бориса появилось неприятное выражение:
  — Он разрешил нам устроить базу на их территории?
  — Именно. Ты не мог бы с утра туда смотаться и присмотреть хорошее место?
  — Слушаюсь.
  — А я... хм-м, а шофера-то больше нет у меня. Тогда ты, как вернешься, приезжай сюда, и мы поедем...
  — Я тебя отвезу куда надо, — подал голос Алекс, — у меня отгулов полно. Ну, если тебя это устроит, конечно.
  — Очень устроит, спасибо. Борис, ты тогда не торопись там, выбери получше место. Ну все тогда? По домам?
  — Я тут в машине посплю неподалеку. — Борис направился к двери. Улла хотела возразить, но Борис ее опередил: — Толстый Эгил знает, что ты здесь. Ты ему настолько веришь?
  — Я ему вообще не верю. Ты прав, наверное, — вздохнула Улла. — Алекс, милый, я тебя сегодня уже замучила просьбами, я знаю. Но можно, Борис поспит у тебя в гостиной сегодня?
  — Можно. Конечно, можно.
  Они прошли в дом.
  — Алекс, можно я Бориса покормлю?
  — Конечно. И не беспокойся об этом всем: пока ты здесь живешь, это и твой дом. Делай все, что считаешь нужным. Кстати, мне надо достать Борису постель — это все там, в спальне у тебя.
  — Мне не надо постели, — вмешался в разговор Борис, — да и не голоден я.
  — Ну, тогда давайте спать. День сегодня длинный был. Алекс, ты зайди ко мне на минуточку.
  В спальне Улла подошла к Алексу и крепко его обняла.
  — Ты меня спасаешь каждый день. Я вообще не знаю, что бы я без тебя делала. Я этого никогда не забуду, честное слово.
  — Да ладно тебе. Мне не трудно. Если что надо — скажи просто. И это... Если ты хочешь, чтоб Борис у тебя здесь спал, ты не стесняйся. Я понимаю... — Улла отступила на шаг, рассмеялась своим мелодичным смехом и хлопнула Алекса пальцем по кончику носа.
  — Дурачок. Если Борис когда-нибудь и будет спать в этой комнате, то на полу, около дверей. Как и подобает охраннику. Ты что, не поверил мне, что у нас только дружеские и служебные отношения?
  — Он тебя любит.
  — М-м-м... Это все сложно очень. Я тебе потом как-нибудь расскажу, может быть... Но я вот о чем хотела поговорить. У тебя, наверное, вопросов уже куча накопилась обо всем, что мы тут делаем? Я не хотела тебя втягивать вообще, но без тебя мне было бы очень трудно. Времени почти не осталось. Короче — спрашивай. Все что хочешь.
  — Почему ты меня в бане попросила выйти?
  — М-м-м... Не совсем тот вопрос, что я ожидала, — снова засмеялась Улла. — Что значит почему? Неприлично при посторонних раздеваться, разве нет?
  — А банщик?
  — Банщик не считается. Геррадо.
  — Я тоже геррадо.
  — Он больше геррадо. — Алекс удивленно вскинул брови. — Это означает не только иностранец. Еще — «раб» или «прислужник». Я так понимаю, что когда язык формировался, других иностранцев у нас не было. Он там работает, понимаешь? Он вообще не считается, пустое место. Геррадо. Я при нем могу в носу пальцем ковыряться. А ты друг. Поэтому не могу я себя вести так, будто тебя вообще в комнате нет.
  Алекс почувствовал, как внутри все приятно теплеет от этих слов:
  — Я понимаю. Но... Почему тогда ты мне разрешила себя намазать?
  — Алекс! — Улла засмеялась и кинула в него подушкой. — У тебя нормальные вопросы есть? Ну, не хотела я, чтобы он меня трогал. Хотела, чтобы ты. Тебе что, больше спросить нечего? Что мы тут делаем — не интересно совсем?
  — Да я думаю, я понял в общем. Вы пытаетесь с этой своей торговлей на какую-то новую территорию влезть, а там конкуренты, так? И крыша у них, похоже, серьезная. Правильно?
  — Ну, в общих чертах. Главное ты уловил. И крыша у них не просто серьезная, а очень-очень серьезная. Мы думаем, что сюда к вам дотянуться у них руки коротки, но мы можем и ошибаться. Если мы ошибаемся, твоя жизнь в опасности. Серьезно. Если бы я просто тут жила — наверное, ничего страшного, но тут у нас склад, а ты еще и возить меня завтра собрался. Если кто-то наблюдает, они подумают, что ты с нами.
  — Я и есть с вами. Вернее, с тобой. Просто скажи, что нужно делать, хорошо?
  — Хорошо. Ты точно больше ничего не хочешь спросить? Не хочу, чтобы ты думал, что мы тебя тут втемную разыгрываем.
  Алекс замялся. Потом решился:
  — Ты не отвечай, если не хочешь. Помнишь, ты в начале почти каждую ночь уходила?
  — И?
  — Ты... ты... — Алекс никак не мог придумать, как бы получше это сформулировать.
  — Я на тренировки ходила. У нас очень большая группа, нужен большой зал. Днем все занято, пришлось бы ждать несколько месяцев. Еще, до того как ты разрешил, чтобы наши сюда приходили, мы встречались где-нибудь, чтобы поговорить. До тренировки или после.
  — Спасибо.
  — Да за что спасибо то? Алекс! Тебе спасибо. Тебя просто небо послало, честное слово.
  — Да, конечно. Небо. Спать ложись, опять не выспишься. — Легонько чмокнув Уллу в щеку, Алекс вышел из спальни и тихонько прикрыл за собой дверь. В гостиной было темно, Бориса видно не было. Алекс на ощупь пробрался к себе в комнату. Его просто распирало от эмоций. Ну и денек. Он достал лист бумаги и начал рисовать.
  * * *
  Следующим утром Алекс проснулся от плеска воды в душе. Вышел на кухню. Борис пил чай, что-то рассматривая в Уллином ноутбуке. Перед ним на столе стояли две тарелки с бутербродами. Увидев Алекса, Борис кивнул и пододвинул ему одну из тарелок. Алекс хотел было спросить, чего это Борис забыл в чужом компьютере, но сообразил, что Улла наверняка попросила его что-то сделать. Все равно неприятно. Алекс вот, например, ни разу туда не заглядывал.
  Он налил себе чаю, взял тарелку и включил телевизор. Там как раз шли новости, точнее — криминальная хроника. Говорили о каком-то рецидивисте, которого долго не могли найти, а сегодня утром нашли — на парковке около бани, с несколькими ножевыми ранениями, по меньшей мере два из которых были смертельными. Щекастый корреспондент считал, что это произошло в результате криминальной разборки.
  — Надо же. Та самая парковка, где мы вчера были, — Борис равнодушно взглянул на экран.
  — Ага…
  Внезапно у Алекса в голове что-то щелкнуло.
  — Подожди, а это не один из наших?
  — Не знаю. Ты никого ножиком там не тыкал?
  — Нет.
  — И я нет. Наверное, кто-то еще. — Демонстративное Борисово равнодушие начинало Алекса злить.
  — Да посмотри ты — то самое место. Вот тут джип стоял...
  — Но ты же не тыкал?
  — Нет.
  — Но тогда кто же? Кто мог это совершить? — Спросил Борис с пафосом оратора в римском сенате. Алекс постарался припомнить детали. Линия, показывающая, где раньше лежало тело, была у самого бордюра, там, где ночью стояла...
  — Улла?!
  — У-у-лла? Хм-м... Она вообще человек не злой, но он ее грубо очень схватил. — Борис вернулся к компьютеру.
  — Подожди. Ты хочешь сказать, она могла его убить?
  — Я хочу сказать: не стоит хватать ее грубо за руки. Или за другие места. И вообще, не стоит ей грубить. Обидишь ее или предашь — долго не проживешь. Особенно если я на тот момент буду еще жив. И задавать лишних вопросов тоже не надо. Вот и все, что я хочу сказать.
  Алекс понял, что сейчас он Бориса ударит. К счастью, из душа вышла Улла.
  — Поели? Борис, заверни мне мои бутерброды, пожалуйста, — с собой возьмем. Алекс — ванная комната в твоем полном. И — по машинам, времени мало.
  В машине Улла с аппетитом ела бутерброды, вслух составляя список мест, которые им сегодня надо было посетить. Выходило что-то странное: музей, винно-водочный завод, магазин подержанных машин, пункт приема металлолома...
  — Улла, прости, пожалуйста. Мне надо у тебя кое-что спросить. Это важно.
  — Давай догадаюсь: ты хочешь спросить, давно ли я знаю Бориса? — засмеялась Улла.
  — Вообще-то нет. А ты давно его знаешь?
  — Согласно семейным преданиям, он был в комнате, когда я родилась. Его мать помогала акушерке. Но, поверь мне, ты его совершенно неправильно воспринимаешь. Вы бы вполне могли подружиться, кстати — вы хорошо друг друга дополняете. И я была бы очень этому рада.
  — Это вряд ли. Но раз ты ему веришь, мне этого достаточно. В новостях сказали, на той парковке, где мы вчера были, нашли труп с ножевыми ранениями...
  Улла перестала улыбаться, убрала бутерброд и повернулась к Алексу. Положила руку ему на запястье:
  — Прости меня. Я не хотела тебя обижать. Я же не знала, что ты сам можешь. Теперь буду знать. Это не потому, что я в тебе сомневаюсь, правда. — До Алекса не сразу дошло, о чем она. Потом почему-то вспомнился кролик Барбос.
  — Подожди... То есть это единственное, что тебя тут расстраивает? — взглянул на ее лицо и понял, что да. Улла видела, что Алекс расстроен, и изо всех сил пыталась понять, чем, но не могла. — Во-первых, ты убила человека.
  — Не понимаю. Они же на нас напали. Ты его знал? Это был хороший человек?
  — Нет, не знал. И человек он был нехороший... Но это не важно.
  — А что важно?
  Алекс хотел сказать, что нельзя убивать даже плохих людей, даже если они на тебя нападают, но звучало это как-то неправильно, и он перешел ко второй беспокоящей его проблеме:
  — Тебя будут искать. Если найдут, могут посадить в тюрьму. Даже если признают, что это была самооборона, все равно могут посадить на время следствия. А следствие иногда идет целый год...
  В этом месте какой-то звук прервал его горячий монолог. Алекс оторвал глаза от дороги и увидел, что Улла смеется. Не так, как она обычно смеялась, легко и музыкально, а почти беззвучно. Из ее глаз уже катились слезы, она пыталась остановиться, но ее каждый раз снова захлестывало волной смеха. Вообще-то это было здорово похоже на истерику, и Алекс уже собрался было остановиться, но Улла смогла постепенно справиться с приступом.
  — Ой, Алекс... Ой, я уже лет десять так не смеялась.
  — И что же такого смешного в том, что тебя могут закрыть на год или два?
  — Да ничего. — Она уже почти отдышалась. — Ничего. Ты прав, конечно, это у меня нервное. Женские проблемы, не обращай внимания. Подожди-ка... А у тебя проблем не будет из-за этого?
  — Да не должно. Хотя не знаю. В бане нас вместе видели.
  — Хм... — Улла задумалась. — Ну, это мы поправим... Ты еще не жалеешь, что со мной связался?
  — Нет. И мне не нравится, что ты думаешь, что я могу об этом пожалеть. Приехали, кстати.
  * * *
  Следующие две недели прошли во все убыстряющемся темпе. Они мотались по всему городу и по окрестным городам тоже. Привозили всякие коробки и мешки в гараж, откуда они потом таинственным образом исчезали. Спали, когда было время, и ели, когда начинала кружиться голова. Алекс уволился с работы. Улла заметно расстроилась, когда он ей об этом сообщил, но, если честно, это сильно облегчило ей жизнь: Алекс и его вместительный джип уже стали важной частью операции. Тем не менее она обозвала его кретином и тоном, не терпящим возражений, сообщила, что с сегодняшнего дня его берут на зарплату и полное довольствие. Потом, правда, слегка коснулась его руки и прошептала: «Спасибо».
  Исчезновением коробок и мешков из гаража теперь, похоже, заведовал Борис, который сутками сидел с компьютером Уллы за кухонным столом, обложенный документами на непонятном языке. Пару раз он и сам исчезал на несколько дней. Судя по тому, как он выглядел, спал он еще меньше, чем Улла с Алексом. Улла несколько раз вскользь заметила, что если бы не Борис, ей бы вообще спать было некогда, и Алекс постепенно начал относиться к нему чуть лучше. Этому помогало и то, что Улла никогда не говорила с Борисом на их языке, если Алекс был рядом, и Алекс мог сам убедиться, что никакими нежностями в их разговорах и не пахло.
  В их личной жизни (как мысленно называл эту часть их взаимоотношений Алекс) ничего не происходило. Просто было не до того. Алекс видел, как трудно Улле, и старался, как мог, ей помочь. Она с благодарностью принимала его помощь. Алексу иногда казалось, что они — альпинисты, карабкающиеся к трудной вершине. Да, они все время вместе — целый день, каждый день, и спят они рядом, а может, и вообще в одном спальнике, но интимности в этом — как в банке исландской селедки. Теснота это, а не интимность. Хотя где-то в начале этих двух недель Алекс сделал все-таки то, что давно уже собирался — сидя рядом с Уллой за столиком в ресторане положил ей руку на плечо. Сам, не спрашивая разрешения. Улла взглянула на него с каким-то странным выражением, вроде даже с жалостью, но ничего не сказала.
  Алекс чувствовал, что кульминация их работы близка, но все-таки наступила она неожиданно. Как обычно, поздно вечером, привезли несколько коробок. Потом Улла отправила Алекса спать, сказав, что ей нужно еще поработать с Борисом. Алекс спросил, на сколько ставить будильник, но она сказала, что еще не знает и что сама его разбудит. А потом он проснулся от яркого солнца, взглянул на часы и обомлел — три часа. Тут Алекса охватила самая настоящая паника — было понятно, что случилось что-то ужасное. Он выскочил в гостиную — там было пусто. Метнулся в гараж — там не было ни одной коробки, но у стены, положив под голову запаску, спал Борис. Уже спокойнее, Алекс вернулся в дом и, первый раз в жизни не постучав, открыл дверь спальни. Улла спала на кровати, без рубашки, но в джинсах. Джинсы были расстегнуты — похоже, она заснула, пытаясь раздеться. Поправив ей подушку и тихонько прикрыв дверь, Алекс вышел на кухню, выпил чаю, перекусил. Вернулся к себе в комнату и достал лист с рисунками.
  Улла проснулась часов в пять. Вышла в гостиную в халате, устроилась в гнезде из подушек. Услышав шум, Алекс выглянул из своей комнаты:
  — Что случилось? Не проспали, надеюсь?
  — Иди сюда. — Алекс подошел и присел рядом. — Алекс, я очень хочу сделать для тебя что-нибудь. Могу я для тебя что-нибудь сделать?
  — Можешь. Закрой глаза. — Улла послушно закрыла глаза. Алекс наклонился, осторожно захватил ее нижнюю губу своими губами и поцеловал. По-настоящему. До последней секунды он не знал, как она отреагирует, и даже слегка удивился, когда Улла охотно ответила на его поцелуй. Потом они поцеловались еще раз и еще. Потом Алекс попробовал залезть рукой под халат и Улла моментально отстранилась, спокойно, но властно убрала его руку и шепнула ему на ухо:
  — Нет. Не надо.
  — Извини.
  — Алекс! Ну за что ты извиняешься? За что?!
  — Ну... Не хочу тебя обидеть.
  — Чем? Тем, что я тебе нравлюсь? Когда у нас будет время, я тебе прочитаю длинную лекцию. О женщинах и о том, что ты делаешь неправильно. Хочешь?
  — Хочу. Вернее — плевать мне на женщин. Хочу лекцию о тебе. И что я по отношению к тебе делаю неправильно.
  — Это будет очень короткая лекция. По отношению ко мне ты идеален, — улыбнулась Улла. — Отвечая на твой предыдущий вопрос: мы не проспали. Мы вчера отправили последнюю партию. На день раньше. Ура. И спасибо. Без тебя и Бориса... я бы повесилась, честное слово.
  — Ура. А что теперь?
  — Теперь мы отдыхаем. Потом приедут люди, нужные для операции. Потом... там видно будет.
  Борис проснулся около восьми и пошел в душ. Это Алекс видел первый раз за все время их знакомства. Улла перехватила и поняла его взгляд:
  — Ага. Он не моется, пока дело не закончено. Он у меня на гауптвахте за это сидел однажды.
  Борис вышел из душа, и они все поели — доели пиццу и что-то, доставленное накануне из китайского ресторана. Улла удовлетворенно откинулась на спинку стула.
  — Ах, хорошо. Мороженого бы сейчас. — Борис и Алекс одновременно встали. — Борис, пусть Алекс съездит. Давай еще раз проверим, все ли мы отправили.
  Алекс взял ключи от машины и вышел. Слышно было, как заурчал мотор и как машина выкатилась из гаража. Борис смотрел на Уллу, не скрывая иронии.
  — Конфиденциальный разговор?
  — Две вещи. Нет, три. Во-первых, сотри, пожалуйста, эту идиотскую ухмылку с лица. Да, я знаю, мы знакомы очень давно и все мои хитрости ты видишь насквозь. Ты что-то хочешь мне сказать? Я что-то не так делаю? — Борис опустил глаза.
  — Извините. Я... Извините.
  — Во-вторых. Я помню наш разговор в парке. Я знаю, что ты устал. Я тебе очень благодарна за то, что ты помог нам, но ты не обязан возвращаться туда с нами. Подумай. — Борис хотел что-то сказать, но Улла прервала его. — Нет. Ты уйдешь и подумаешь. Захочешь — вернешься.
  — А что в-третьих?
  — Мы не смогли бы все это вовремя отправить без тебя и Алекса. Я хотела бы тебя отблагодарить. Я могу что-то для тебя сделать?
  — Можешь. Не суйся туда, а? Ну что там, без тебя не справятся, что ли? Я еду, на сто процентов. Уж как минимум тебя заменю в первой линии. Скажи честно: стою я в первой линии двух таких, как ты?
  — Может, и четырех. И что?
  — Никто кроме тебя не смог бы меня убедить туда вернуться. Ты убедила. Считай, что ты и еще один такой же боец уже там — в моем лице. Ну пожалуйста, подожди здесь хотя бы пару дней.
  — Этого я сделать не могу, к сожалению. Придумай что-нибудь другое, пореальнее.
  — Дура.
  — Язык!
  — Влад, как обычно, полезет вперед. Что если его убьют и тебя тоже? Что тогда? Кто тогда останется — Червогоро?
  — Не твоего ума дело. Ты, я смотрю, не понимаешь, что у тебя спрашивают. Просьбы, жалобы, пожелания есть?
  — Вот даже как. Так точно, есть. Желаю перевестись из Экипажа в Гвардию. Не поспособствуете, по старой дружбе?
  — Дурак. Волос седых полно уже, а как был дурак, так и остался. Пшел прочь.
  — Слушаюсь! — Борис четко, по всем правилам устава, развернулся и направился к выходу.
  — Где ты будешь?
  — Бар «Якорь», справа от входа в городской парк. Когда прикажете явиться?
  — Я тебе не могу приказывать: пока ты не ушел и не вернулся — все тщательно обдумав! — ты в отставке. Если захочешь — приходи сюда не позже завтрашнего вечера.
  Через несколько минут в комнату зашел Алекс с мороженым.
  — А где Борис?
  — Бар «Якорь», справа от входа в городской парк, — Улла замялась. — Мы тут немножко с ним повздорили. Жаль. Вместо того чтобы хорошо отметить, он сейчас наберется до бровей и пойдет искать проблем. Ну да ладно, большой уже мальчик, должен сам думать. Алекс, я хочу пойти поспать еще... у тебя какие планы?
  — Да никаких, в общем-то. Может, мне сходить к нему в «Якорь»? Ну, просто подстраховать. Видеть-то он меня вряд ли хочет... Просто издалека хоть присмотрю.
  — Знаешь, хорошая идея. Сходи правда, а? Спасибо тебе.
  «Якорь» Алекс нашел не без труда — бар находился в подвале и старая маленькая вывеска была приделана к железной ограде где-то на уровне колен. Зайдя внутрь, он сразу увидел Бориса. Борис его, кстати, тоже.
  — Иди сюда, чего ты там прячешься. — Алекс пересел на соседний с Борисом стул.
  — Я не прячусь. — Борис щелкнул пальцами, показал на барную стойку перед Алексом и там, словно по волшебству, материализовалась стопка водки. Сам он, похоже, уже выпил несколько.
  — Твое здоровье. — Они выпили.
  — Ты без закуски? — Спросил Алекс, занюхивая рукавом.
  — А, точно. То-то я смотрю, что-то не так вроде. Эй, дружище! Принеси нам что-нибудь... Закусочки. И бутылку поставь сюда, охота тебе каждый раз бегать? Мы и сами налить можем. Правда, Алекс? Мы вообще очень талантливые и очень нужные. — Бармен поставил перед ним бутылку водки, и Борис немедленно налил себе и Алексу. — За успех нашего безнадежного дела!
  — Чего-то ты, по-моему, не рад нашему успеху. Что-то не так? — Борис посмотрел на Алекса, и Алекс понял, что выпил Борис гораздо больше, чем Алексу сперва показалось.
  — Я? Я очень рад. Ах, как я рад... Дружище, давай лучше о другом о чем-нибудь, а?
  — Давай. Чего ты на меня злишься?
  — С чего ты решил? Вовсе даже нет. Я сперва тебя подозревал немного, ну, слишком уж все удобно и хорошо складывалось, а ты так просто забросил свою жизнь и кинулся помогать людям, которых ты десять минут как знаешь. Но это глупо с моей стороны было — конечно, ты по уши влюблен, а в этой ситуации люди себя именно так и ведут. Все логично.
  — С чего это ты решил, что я влюблен? — Борис хмыкнул, не считая нужным отвечать. — Но ты-то ведь тоже влюблен, знаток человеческих душ?
  — Я? Нет, наверное. Уже нет. То, что ты видишь, это... как это у вас говорят... остаточная радиация. Все сгорело уже. Да и вообще... Глупо было с моей стороны даже и надеяться.
  — Почему?
  — Мой отец был охранником у ее отца. Я был охранником у нее. И это все, на что я могу рассчитывать. Так устроен мир.
  — Подожди, так она что, тоже графиня?
  — Нет, она не графиня. А почему тоже?
  — Она однажды упомянула, что у ее брата есть друг — граф.
  — А кем же ему еще быть? — едко заметил Борис. — У их все друзья галубых кравёв, оне с холопами дружбу ни водють.
  — Как же его звали-то? Чер...
  — Червогоро? — Борис смачно выругался. — Будь он проклят, ублюдок поганый.
  — Чего ты его так? Она его любит?
  — Она — Улла. Она никого не любит. Вернее, она любит только Рудену, это ее первая, единственная и, похоже, последняя любовь.
  — Кто это — Рудена?
  — Это не кто. Это наша родина. И мы ее про... — грохот подноса со стаканами заглушил конец слова, но общий смысл Алекс понял. — И теперь все, о чем Улла может думать, — это о том, чтобы ее вернуть. Не только Улла, конечно. Мы все только об этом можем думать. И это хорошо, кстати, иначе я бы уже давно свихнулся, наверное. Вот как ты свихнешься, если не выкинешь Уллу из головы.
  Эти слова немедленно вызвали у Алекса внутренний протест и подозрения, что это просто козни соперника, однако откуда-то из глубины мозга раздался голос, считающий, что Борис прав. Похоже, эти мысли отразились и на лице Алекса, потому что Борис сказал:
  — Ты что, думаешь, я тебе лапшу на уши вешаю, чтобы себе дорогу расчистить? Я ей первый раз в любви объяснился в двенадцать лет. И потом в течение пятнадцати лет это делал регулярно по три раза в год. Мне Йингвар чуть руки и язык не отрубил за это два раза, а потом Влад то же самое собирался сделать... Если бы это было возможно, это бы уже произошло. Что ж я, совсем дурак? Нет, я дурак, конечно, тут она права. Но не претендент. Нет, не претендент. — Борис сделал знак бармену, и полная бутылка заняла место только что опустевшей. Алекс водку в таких количествах и с такой скоростью не пил уже много лет и сейчас чувствовал, что пьянеет.
  — А я думал, что вы... В смысле — завидовал тебе. Вы знаете друг друга давно, и дела у вас вместе...
  — А я — тебе. У тебя хоть один из миллиарда шанс есть. Может быть. — С точки зрения математика, шанс этот звучал как ничтожно малое число, но Алекс почувствовал, как в нем оживает надежда.
  — А чего ты так на этого... Червогоро?
  — Убью я его, гада, как только доберусь. Если Влад до него раньше не доберется. Однажды Улле надо было скрыться на несколько месяцев, отправили мы ее к Червогоро. Он в горах, там тогда безопасно было. А он вроде наш друг был. Я хотел с ней ехать, но она приказала мне с Владом остаться. Потом вернулась одна — еле удрала от него. Пытался женить ее на себе, насильно. Как ее НРП не взяла, пока она одна к нам пробиралась, — чудо просто. Если б взяли — они бы с нее кожу три дня срезали узенькими полосочками. А потом начали бы мучить по-серьезному.
  — Вот сволочь. — Алекс понял, что если бы этот Червогоро ему сейчас попался под руку — раздавил бы, как таракана. И пусть потом сажают. Наплевать. — А где он сейчас?
  — Сидит у себя в замке, трясется. Да ты расслабься — туда пока не доберешься. Вот выпнем НРП — конец ему. Переломаю ему руки-ноги и кину в гнездо к паукам-охотникам. Дня два проживет, не меньше. Будет время подумать о своих ошибках.
  — А кто такие эти... которые тебе руки хотели отрезать?
  — Влад — брат ее. Йингвар — отец. Он не живет уже.
  — Так значит, вся это торговля — это чтоб на войну заработать?
  — О боги. Она тебе что, вообще ничего не сказала?
  — Она пыталась. Это я просто не так понял, наверное...
  — Ага, позащищай ее еще. Ей это нужно. Слабая женщина. «Женские проблемы», — Борис явно передразнивал Уллу.
  Алекс ощутил, как поднимается внутри волна злости, но тут Борис сам себя прервал и неожиданно залепил себе тяжелую пощечину. Пробормотал: «Скотина!» и залепил еще две, на этот раз кулаком. В баре стало почти тихо, и все уставились на них, а Борис, ничуть не смущаясь, продолжил:
  — Что-то я отвлекся. На самом деле деньги тут дело десятое, мы в прошлом году их золотой запас хрякнули. То, что мы сейчас туда перебрасывали, — это оружие и материалы для большого восстания. Или это не восстание? Потому что мы-то как раз и есть законное правительство. И народ за нас. Там сейчас командует шайка бандитов, так называемая НРП, марионетки Сиврша. Сиврш — это такая большая страна к северу от Рудены. Они начали с центров образования и бесплатных больниц, понастроили их по всей стране, а лет десять назад напали ночью на дворец, убили короля... много кого убили, в каждом городе и даже деревне. В одном только не повезло им — в ту ночь принц и принцесса гостили у друзей. И спаслись. И организовали борьбу. И вот мы все теперь боремся, как можем. И Улла — как может. В прошлом году наши пытались ее даже замуж выдать за сына соседнего барона, чтобы иметь союзника и удобный плацдарм. И она согласилась. Вернее, уверен, что у нее и мысли не возникло, что можно отказаться. А что делать? Борьба до победного... Понял теперь?
  — Понял. — Алекс понял, что сейчас упадет лицом в тарелку.
  — О, да ты, дружище, готов уже. Пойдем за столик, тебе там удобнее спать будет.
  * * *
  Проснулся Алекс на следующее утро дома, на диване в гостиной. Борис спал в кресле напротив. Улла сидела со своим компьютером за кухонным столом. Увидев, что Алекс открыл глаза, налила в стакан какого-то отвара из кастрюльки и дала ему.
  — Пей. Залпом. Только нос закрой. Рецепт моей бабушки.
  — Я не могу. Мне плохо.
  — Можешь. Пей. Вот увидишь — все как рукой снимет. Как, ты думаешь, этот поросенок — она кивнула на Бориса, — жив до сих пор?
  То ли от ее голоса, то ли от запаха чудодейственного отвара, Борис открыл один глаз и что-то промычал.
  — Смотри, — сказала Улла и дала Борису стакан. Тот, зажав ноздри одной рукой, залпом выпил и немедленно схватил себя руками за горло, как будто стараясь удержать рвоту. По его лицу несколько раз пробежала судорога, потом он совершенно спокойно встал и светским тоном произнес:
  — Благодарю вас. Вы опять спасли мою жизнь. Я в душ — через десять минут буду в вашем полном распоряжении.
  — Видел? — Улла вернулась на кухню и налила еще один стакан. — Пей.
  Через полчаса Борис с Алексом уже заканчивали завтракать. Отвар и в самом деле подействовал — от похмелья осталась только легкая тяжесть в голове. Совсем легкая.
  — Позавтракали? — Улла вышла из спальни. — Борис, ты сегодня дома. Пиво в холодильнике, только сильно не набирайся — ты мне часа в три будешь нужен. Алекс, отвези меня, пожалуйста, в одно место. Только тебе переодеться надо... Покажи мне свою одежду, я что-нибудь выберу.
  Ничего из того, что было у Алекса в шкафу, Улле не понравилось, и они поехали в магазин «Современный мужчина», где Алексу были куплены светлые летние брюки, светло-синяя рубашка в мелкую клетку, коричневые туфли, ремень и модные солнечные очки. Потом поехали в торговый центр по соседству. В машине Улла объяснила цель поездки.
  — Понимаешь, нужно помочь одной девушке. Я с ней разговорилась однажды, ужасно трогательная история. Просто захотелось помочь. Ты не возражаешь?
  — Нет, конечно. Почему бы и не помочь. А что случилось-то?
  — У нее был жених, все было очень хорошо. А потом он начал пить, избил ее и пропал. А у нее от побоев случился выкидыш, и теперь ей трудно с людьми общаться, а с мужчинами она вообще не может — все ей этот засранец мерещится.
  — Ненавижу таких.
  — Вот, я и подумала, что если ты с ней поговоришь немножко, может, она оттает как-то? Ты очень надежный, с тобой спокойно. Ей этого не хватает. Только ты не говори, что я тебя попросила, ладно? Я ей сказала, что мы с тобой журналисты, пишем статью об этих маленьких магазинчиках и людях, которые в них работают. Короче, просто поболтай с ней немного, пока я в салоне там буду, хорошо?
  — Конечно.
  До встречи с Уллой мысль о разговоре с какой-то незнакомой девушкой наверняка стоила бы Алексу немало нервов, но сейчас она вызывала эмоций не больше, чем предложение поехать на свалку металлолома. У него была Улла. Девушки для него теперь стали просто людьми. Хотя Наташа оказалась достаточно симпатичной, а когда сняла немного портившие ее маленькие круглые очки — даже очень-очень симпатичной. Работала она в крохотном книжном магазине, в котором была даже небольшая секция фантастики и комиксов, так что недостатка в темах для разговора не возникало. Минут через десять они уже болтали как старые знакомые, и когда Улла, проведя два часа в салоне красоты напротив, зашла в книжный, Алексу показалось, что прошло всего несколько минут. Похоже, Наташе тоже так показалось.
  — Ой, а вы на массаж не пошли?
  — Пошла. И на массаж, и даже в грязевую ванну успела. А вы не закончили еще? Тогда давайте, может, завтра? Мы тут неподалеку будем завтра вечером, может, вам поужинать вместе? Поговорите не торопясь.
  Алекс с удивлением взглянул на Уллу. Прозвучало это как-то странно, но он уже привык к странным Уллиным поступкам и к тому, что впоследствии все обычно становилось понятно. Тут же, как кадр из прошлого, возникла уверенность, что Наташа сейчас скажет, что не может, что она занята, что у нее дома собака...
  — Я не знаю. Алекс занят, наверное, завтра? — Наташа неуверенно посмотрела на Алекса. Тот молчал.
  — Алекс? — Улла засмеялась и слегка толкнула его в плечо.
  — Нет, я не занят. Я — с удовольствием. Во сколько мне зайти?
  — Мы в семь закрываем. В семь двадцать удобно?
  По дороге домой Алекс спросил:
  — А мы завтра вечером не заняты?
  — Ты точно нет. Сегодня должен приехать один человек, и станет ясно, что мы делаем дальше. Если я уеду, то ты будешь свободен. Если я не уеду, то с удовольствием схожу еще раз в этот салон, а ты сможешь поужинать с Наташей.
  — Ты можешь уехать? Надолго? — Улла задумчиво рассматривала ногти на руке.
  — Может быть. Сегодня вечером все станет ясно. — На душе у Алекса опять стало тяжело и пусто, как в те дни, когда Улла уходила по вечерам. Или до того, как она дождливой ночью появилась в его доме. И опять, как тогда, оставалось только сжать зубы, ждать и надеяться, что все как-нибудь обернется к лучшему.
  Высадив Уллу дома, Алекс получил на руки перечень продуктов, необходимых для сегодняшнего ужина, и поехал их добывать. Судя по списку, ужин должен был быть особенный, и за парой ингредиентов пришлось даже ехать через полгорода.
  Когда он вернулся домой, приготовления были в полном разгаре. Алекса подключили чистить картошку.
  — А кто приезжает-то? — спросил он Бориса. Тот посмотрел на Уллу, она кивнула.
  — Влад.
  — Твой брат? — Алекс повернулся к Улле.
  — Он самый.
  Когда с готовкой было в основном покончено, Алекс отозвал Уллу в сторонку.
  — Можно тебя на секундочку? Иди сюда. — Они зашли к нему в комнату, и Алекс вытащил из-за шкафа папку. — Вот. Я хочу тебе подарить два рисунка. Я хотел сделать рамки, но если ты завтра уезжаешь, то не успею. Так что держи пока так.
  Улла взглянула на верхний рисунок и онемела. Рисунок был просто потрясающий: на нем была изображена Улла в строгом английском костюме для верховой езды, на лошади. Лошадь готовилась перепрыгнуть через барьер. Напряжение лошади и всадницы, их слитное движение было передано настолько хорошо, что казалось, они сейчас выпрыгнут с листа или, наоборот, затянут зрителя к себе, на залитую солнцем лужайку. Улла положила этот рисунок на стол и посмотрела на второй: опять она, спящая на диване. Задравшаяся пола халата открывала ноги гораздо, гораздо выше колена, но сперва Улла этого даже не заметила, потому что ее взгляд приковало лицо спящей Уллы. Оно было спокойно, но каким-то образом на нем угадывались тревоги и заботы, изнуряющие, тяжелые, слишком большие для этой спящей женщины. Она положила рисунок на стол.
  — Алекс... Алекс, ты меня любишь. — Это прозвучало как диагноз или обвинение. — По-настоящему любишь.
  — Я знаю. Я даже знаю, что я должен от этого немедленно избавиться, иначе свихнусь, как Борис. — Улла взяла со стола рисунок.
  — Боги. У тебя настоящий талант. Я... Меня многие рисовали, мне ни один портрет не нравился так, как эти. Ты... ты великий художник. Почему ты не рисуешь?
  — Великий — это вряд ли. Просто в данном случае предмет рисунка мне небезразличен. А рисовать не хотелось последнее время. Но сейчас, думаю, опять буду.
  — Обязательно. Ты должен рисовать. Ты сказал, это мне, да? Я могу их забрать?
  — Тебе.
  — Спасибо. — Улла снова положила рисунок на стол. Улыбнулась. — А что, я правда так бесстыже разваливалась на диване?
  — Было дело однажды.
  — Спасибо. — Улла крепко обняла Алекса, потом поцеловала. В щеку. — Я не заслужила встречать таких людей, как ты.
  — Значит, заслужила, раз встречаешь.
  Улла хотела что-то сказать, но с кухни раздалось шипение сбегающей из кастрюли воды, и Улла метнулась туда. Больше им до прихода Влада поговорить не удалось.
  Влад оказался высоким плечистым блондином, еще выше Бориса. Исходившие от него уверенность и энергия были просто невероятны — Алексу показалось, что этот человек наверняка может пробивать бетонные стены взглядом, не говоря уже о кулаках. Когда он вошел в комнату, Борис упал на колено и поклонилсяе. Дальше состоялся короткий разговор, которого Алекс не понял, и, наверное, к лучшему. Говорили же вот о чем:
  — Позвольте мне выразить свою радость по поводу вашего благополучного прибытия! — голос Бориса глухо звучал откуда-то из середины его массивного тела, скрючившегося в глубоком поклоне.
  Влад удивленно взглянул на Уллу:
  — Что это с ним? Ты его опять головой об печку приложила?
  — Нет. Хотя и надо бы. Он считает себя дезертиром, потерявшим все привилегии. В Экипаж я его по-новой приняла, кстати. Но он уже успел попроситься в отставку и пытается перевестись к тебе в Гвардию.
  Влад усмехнулся:
  — Некоторые люди не меняются. Встань. Иди сюда. — Борис подошел к нему почти вплотную, и Влад его крепко обнял, было слышно, как хрустнули кости. — Ты себе даже не представляешь, как я рад, что ты жив и здоров. И золото, что ты тогда добыл, — без него этой операции бы не было. Спасибо. — Он отпустил Бориса и тот сделал шаг назад.
  — А почему ты, собственно, хочешь покинуть мою сестру и ее Экипаж?
  — Осмелюсь доложить - в знак протеста. Госпожа настаивает на личном участии в штурме. В этих условиях Экипаж ее защитить не сможет.
  — Не бойся, не будет она участвовать в штурме. Есть у меня для нее дело поважнее, — лицо Уллы напряглось, и Влад засмеялся: — И ты не бойся, дома сидеть не оставлю, дел всем хватит. А Экипаж... Там сейчас вообще сколько людей-то осталось?
  — Двое. С этим неблагодарным поросенком, — Улла кивнула на Бориса, — трое.
  — Да, невелик полк. Я тебе дам Особую Роту тогда. Есть для вас серьёзная работа. Борис, беру тебя в Гвардию. Будешь командовать Особой Ротой.
  — Благодарю. Постараюсь оправдать.
  — Значит, все состоится? — спросила Улла. — Когда?
  — Состоится. Все уже должны быть на местах, кроме нас троих. Завтра утром и мы там будем. Вы выступаете завтра, как только стемнеет. — Улла посмотрела на Влада и Бориса. У нее почему-то закружилась голова и перехватило в горле.
  — Ох, мальчики… Неужели? Неужели мы снова увидим Шарреард?
  — Обязательно увидим, — уверенно ответил Влад. — А вот этот дом стоит прямо на туннеле? Вы прям отсюда все отправляли?
  — Ага. Из гаража. — Улла показала рукой. — А это — Алекс, наш любезный хозяин.
  Влад повернулся к Алексу, скромно стоявшему в сторонке и перешел на понятный тому язык.
  — А, так это и есть наш местный помощник, о котором я столько слышал? — Влад протянул Алексу руку, похлопал по плечу. — Спасибо тебе. Выручил.
  — Да ничего. Некоторым людям приятно помогать.
  Влад взглянул на сестру, она слегка натянуто улыбнулась:
  — Ну, пойдемте за стол, что тут стоять.
  Официальная часть ужина со светской беседой ни о чем прошла быстро. Потом Бориса и Алекса отпустили, и они, прихватив с собой бутылку вина и фрукты, ушли в комнату к Алексу. Алекс думал об Улле, Борис — о завтрашней операции. В компьютере каким-то образом оказался диск с фильмом «Храброе сердце», и оба замерли перед экраном, каждый в своем мире.
  — Ну, братец, — Улла едва сдерживала нетерпение, — рассказывай. Чувствую, что ты чего-то там напланировал.
  Влад довольно улыбнулся:
  — Есть маленько. Зря я что ли несколько месяцев из библиотек не вылазил? Очень простой план, кстати. Смотри: нам ведь главное захватить столицу, чтобы провести коронацию. После коронации НРП придется оставить нас в покое или официально объявлять войну, а на это Рада Сиврша не пойдет сейчас. На втором месте по важности — захват контроля на всей нашей территории, потому что если мы чего-то сейчас не захватим, потом они нам это уже не отдадут. У НРП сейчас около десяти тысяч человек, у нас — пятнадцать тысяч ты. Это дает нам двойное превосходство на стратегически важных участках: в столице нас будет вчетверо больше. Мы незаметно просачиваемся вот здесь, — Влад показал на карту.
  Улла слушала брата и думала, что он действительно очень сильно изменился за время, проведенное здесь: раньше он, как и все остальные генералы Рудены и ее врагов, считал приказ «Пойдите и убейте их» вполне себе достаточно продуманным планом, а ложную атаку с фланга — верхом тактической мудрости. Она тоже сильно изменилась, наверное. И остальные. Если они вернутся, то изменят тот мир, хотят они того или нет. Как они его изменят? К лучшему? Складка пространства-времени, на какой-то срок создавшая несколько туннелей между двумя далекими планетами, и случайно открытая во время принесения в жертву козла комбинация звуков, позволяющая через них проходить, навсегда изменят судьбу по крайней мере одной из них. Влад закончил перечислять точки проникновения, и Улла усилием воли заставила себя сконцентрироваться на том, что он говорит.
  — К полудню следующего дня мы будем уже на всей территории. Причем благодаря тому, что заходим мы с запада, населенные части мы пройдем ночью, при свете будем проходить только по высокогорью, а там пастухи, там и так уже почти что наша власть — никто не выдаст. А если и захочет — там всего две тропы, перекроем. Если все нормально, в полдень одновременно по всей стране ударим, внезапно, да с двойным и четверным превосходством, представляешь? — у Влада от удовольствия горели глаза и дрожал голос. Улла даже слегка забеспокоилась, что он сейчас грохнет от избытка чувств кулаком по стеклу столика. Столик бы это вряд ли выдержал. — И даже если заметят нас до того — зажигаем сигнальные костры и атакуем там, где находимся, все вместе. Пока они сообразят, что происходит, равнина точно наша будет. А в высокогорье у нас уже с недельку Гарреш со своими орлами сидит — они, если что, пастухов организуют, перекроют перевалы, сымитируют нападение на замки, те закроются, готовясь к осаде, а там уже и мы подоспеем. А?
  — Замечательный план. Но я вот чего не понимаю: как ты планируешь удерживать войска Сиврша до того, как известие о коронации доставят в их Раду? Это же дня два, а то и три. А скорей даже и пять или десять, поскольку приказ до армии дойдет не сразу, да и с выполнением может случиться задержка. У Сиврша там, наверное, тысяч тридцать в одном переходе от границы, и еще сто они могут туда за два-три дня подогнать. И что мы с ними делать будем?
  — Молодец, соображаешь, — Влад взъерошил ей волосы. — Победим — будешь у меня фельдмаршалом. Будешь?
  — Нет, не буду. Хороший фельдмаршал должен на такие вопросы отвечать, а не задавать их. И вообще, если победим, никогда в жизни к оружию не прикоснусь больше, честное слово.
  — Соскучишься. Но вопрос совершенно правильный. А беспокоиться об армиях Сиврша нам не надо, потому что на тот момент Сиврш будет вовлечен в жестокую борьбу с соседями с севера, причем обоими.
  — Почему ты так думаешь?
  — Потому что послезавтра ночью соседи эти вырежут пару пограничных деревень в Сиврше. Ну и на всякий случай, просто для подстраховки, сивршские пограничники вырежут пару деревень в тех странах. Все объявят друг другу войну, войска с нашей границы уйдут на север, а через три месяца мы ее так укрепим, что пусть хоть всей своей армией атакуют. Горы. Числом не возьмешь.
  Сперва Улла решила, что у Влада откуда-то есть информация о готовящихся атаках на границе, но все это как-то не складывалось: ну с чего этим странам, примерно равным по силе и потому долгое время жившим в мире, атаковать какие-то бесполезные деревни? Понимание пришло из того, что она узнала здесь, на Земле.
  — Ты хочешь сам это все организовать и стравить их между собой?
  — Умница. — Снова засмеялся Влад. — Давай все-таки в фельдмаршалы, а? — Тут Улла поняла еще кое-что.
  — Ты хочешь, чтобы я, с Особой Ротой, это все сделала?
  — Именно. Боюсь я Бориса одного отпускать — он всегда был как порох, а сейчас у него нервы, я смотрю, вообще никуда. Форма их для вас есть, с пиратами договорено: они вас доставят вот сюда, а потом заберут. Быстренько пошумите там и назад. А мы подождем пару дней, пока там все разгорится как следует, и тоже двинем. А?
  Улла почувствовала, что у нее в горле стоит что-то и мешает ей говорить. Она пыталась глубоко вдохнуть, но это тоже получалось слабо. Влад заметил, встревожился.
  — Ты чего? — плеснул в стакан вина. — На, выпей.
  Улла взяла стакан, выпила, но ни вкуса, ни ощущения жидкости не почувствовала. Внезапно что-то лопнуло, и она смогла дышать.
  — Ты чего, сестрёнка? В горло что-то попало?
  — Влад... Влад, ты в этом плане не видишь одной очень очевидной проблемы?
  — Я знаю. Пираты. Но учти: во-первых, они будут думать, что везут не наших, а тех всяких, поскольку вы все будете в их форме. На трех разных кораблях. Во-вторых, ...
  — Влад, а кроме пиратов тебя в этом плане ничего не волнует?
  — Да нет. Все остальное вроде крепко. А что такое? — Влад лихорадочно пытался найти проблему с планом, которую заметила Улла, перебирал в уме каждый шаг, не находил там проблем, и это его начинало сильно нервировать. — Что ты там увидела?
  — Мы начнём с того, что вырежем четыре деревни. Старики, женщины, дети — все. На самом деле, чтобы они посильнее отреагировали, нужно чтоб детей было убито побольше. Женщин — изнасиловать и отрезать уши. Так?
  — Да, это ты хорошо придумала, молодец. И чего?
  — Влад, эти люди с нами не воюют. Они про нас вообще не знают ничего.
  — Это хорошо. Если бы они нас знали, они бы вас узнали и все бы сорвалось.
  — М-м-м… Хорошо, проехали. Допустим, все удалось и они все друг другу вцепились в глотки. Это три огромные страны, у них огромные армии. Это будет огромная война, на много лет.
  — Но это же хорошо! Значит, у нас будет много лет, чтобы укрепить границу. Что тебе не нравится в плане, я не понимаю?
  — Мне не нравится, во что ты превратился! Предки наши в бою славу добывали, честно, мечом и копьем! Убивая воинов! А мы? С детьми собираемся воевать. А я?.. Во что я превратилась? Я с Толстым Эгилом спала! — Уллу передернуло. — Я Бориса спровоцировала вернуться. Его убьют в следующей же заварушке — он это знает, и я это знаю! А я наговорила ему гадостей, наступила на самолюбие — и вот он здесь. А его убьют. А Экипаж? Они же все там за меня готовы были умереть. И умерли! Ты знаешь, как они на меня смотрели? Как на богиню! А Алекс этот здесь? Он в меня влюбился, потому что я ему позволила, куда там — я его подтолкнула к этому! Потому что нам нужен был его гараж. Потому что мне место в зоопарке! Я кроликов убиваю! Он мне сказал, что меня могут в местную тюрьму на год посадить. Он переживал за меня. А мне было смешно, потому что год в их тюрьме — это один из самых оптимистичных вариантов моего будущего. Кто я такая, если год в тюрьме для меня звучит как избавление от проблем? Нам всем в психушке место. Мы же все опасные больные! А я еще и шлюха к тому же!
  — Тихо, тихо... — Влад пересел на диван и попытался обнять Уллу.
  — Не трогай меня! — она ударила его в грудь обеими руками, отталкивая. Влад не сдавался, стараясь обнять Уллу левой рукой и захватить её сжатые кулаки правой. Упала и разбилась какая-то посуда. Улле удалось на секунду освободить руку и она залепила Владу звонкую пощечину.
  Борис с Алексом тоже услышали звон стекла и пощечину. Алекс встал. Борис продолжал смотреть фильм. Лениво пробормотал:
  — Брось, дружище. Это дело семейное, лучше не лезь. Серьезно тебе говорю: у них потом опять мир да любовь, а тебе достанется, причем от обоих. Тридцать лет моего опыта тебе это сейчас говорят.
  Алекс постоял несколько секунд у двери, прислушиваясь. В гостиной все вроде бы стихло, и он опять сел.
  — Ненавижу себя! — продолжала вырываться Улла. — И тебя ненавижу. И всех нас. Нас в зоопарк надо! За решетку, как тигров. Чтоб люди пальцем показывали.
  Влад сумел наконец обнять Уллу и прижать ее левой рукой к груди. Правой стал гладить по голове, что-то тихо бормоча и успокаивая. Вскоре Улла перестала вырываться и, обняв Влада, уткнулась носом в его свитер.
  — Ты устала, маленькая сестренка. Мы все устали. Ты правильно говоришь: мы за последние десять лет наделали много страшных вещей. Я давно уже не спрашиваю себя, одобрил бы отец то, что я делаю или нет... Потому что знаю ответ. Мечом и копьем в честном бою, говоришь? Мы маленькая страна, у Сиврша в обозе маркитанток больше, чем все наше население. Это честно вообще было, когда они нам в спину нож воткнули? Да еще больницы использовали как базы. И не пощадили при этом ни детей, ни женщин. Сколько бабке нашей лет было? Она даже ходить не могла, чем она им мешала? Но это все не так важно даже... Ты сейчас скажешь, что это они мразь такая, а нам мразью становиться не с руки, и на это у меня ответа нет, кроме того, что в честном бою нам их не одолеть никогда, потому что честного боя между волкодавом и фокстерьером быть просто не может. Я тебя вот о чем хочу спросить... Вот если мы сейчас остановимся, тогда что, все было зазря? Пацаны твои из Экипажа зазря у Старого Моста полегли? Семью Борисову — зазря повесили? То есть как же можно вот сейчас все это бросить? Когда мы уже почти там? Когда мы уже почти выпнули эту мразь из Рудены? — Улла молчала. Влад наклонился к ее голове и горячо зашептал ей на ухо: — Ты что думаешь, маленькая сестренка, ты думаешь я спал в ту ночь, когда ты была у Эгила? Если ты шлюха, то я шлюха трижды, потому что я это допустил. Ты думаешь, предки наши до сорокового колена в ту ночь пировали безбедно? Мы все там были вместе с тобой. Я там был. И сволочь эта долго не проживет, не сомневайся. Я тебе, маленькая сестренка, лично принесу его голову, а остальное пиявкам скормлю в Вонючей Яме. А остальные? Сколько наших людей за эти годы от них пострадало? Скольких они убили, покалечили, по миру пустили? Я ведь не только тебя должен защищать, я ведь и их всех должен защищать. И ты, кстати, тоже. Я Борису бы сегодня баронство дал с землей, хватит ему уже с крестьянами на псарне спать, заслужил. Но по земле моей ходит эта мразь, и ничего я для него сделать не могу. И твоих с Экипажа не могу перезахоронить как положено, и о семьях их не могу позаботиться. Я бы хотел всем хорошо сделать, и чтоб никто больше не умер. Но как? Ты думаешь, мне не хочется добро делать? Но для этого сперва победить надо. Что мы сейчас-то можем им всем дать? У меня уже мозоль на языке от «спасибо». «Спасибо, спасибо, спасибо». Люди жизнью рискуют, а я им — «спасибо». Но что мы еще можем, изгнанники несчастные? Ну разве я не прав? — Улла молчала. — А вот про кроликов я не понял. Что случилось? Какие кролики? — Улла сняла с плеча его руку и встала.
  — Не беспокойтесь, Ваше Высочество. Кролики — это так, пустое. Вы совершенно правы: мы обязаны довести начатое до конца. Я все сделаю, можете не сомневаться. Разрешите пожелать вам спокойной ночи, — Улла слегка поклонилась. Влад встал.
  — Спокойной ночи, Ваше Высочество. Желаю вам хорошо отдохнуть, — он обнял Уллу за плечи и поцеловал ее в лоб.
  Улла на секунду прижала свои губы к щеке брата и направилась к спальне. Остановилась, повернула и подошла к двери в комнату Алекса. Постучала.
  — Алекс, на минуточку. — Развернулась и пошла к спальне. Когда Алекс выглянул из комнаты, Улла уже почти скрылась в спальне: — Алекс, зайди ко мне, пожалуйста.
  Влад хотел что-то сказать, но Улла на него посмотрела, и он промолчал. Перехвативший этот взгляд Алекс мысленно удивился, как это от него не полопались стекла и батареи.
  Дверь в спальню оказалась приоткрыта, но свет был выключен. Алекс шагнул внутрь и остановился, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть.
  — Прикрой дверь. — Судя по голосу, Улла сидела на кровати. — Алекс, скажи честно: я тебе нравлюсь как женщина?
  У Алекса почему-то резко пересохло в горле:
  — Очень.
  — Иди сюда. — Алекс сделал несколько шагов на голос и уперся в вытянутую руку Уллы. Она взяла его за пряжку ремня и подтащила к кровати. Расстегнула его ремень и джинсы и позволила им громко упасть на пол. Сняла с него рубашку, встала и оказалась очень близко к Алексу, лицом к лицу.
  — Улла... Ты уверена?
  — Не бойся их. Не рискнут. Они меня знают. — Алекс сперва даже не понял, о чем она.
  — Да я не о том. Ты сейчас очень расстроена. Ты что вообще делаешь и зачем?
  — О боги. Алекс, я тебе говорила, что ты слишком много думаешь? Мне это нужно сейчас. Я тебя хочу. Вот зачем. Доволен? — Алекс решил не отвечать. Нашел ее губы и поцеловал. — Вот. Гораздо лучше, — засмеялась Улла. Ее пальцы легко пробежали по груди Алекса, спустились на живот, прогулялись по спине. Алекс крепко взял ее за талию и прижал к себе, Улла обвила руками его шею. Глаза Алекса уже привыкли к темноте и смутные силуэты постепенно превращались в знакомые объекты — за окном светила луна. Улла подняла вверх руки и Алекс, угадав, стянул с нее белую майку с лямочками и желтой бабочкой. Обнял ее и почувствовал что-то твердое и выпуклое в районе ее солнечного сплетения.
  — Что это?
  Улла хихикнула:
  — Ничего страшного. Для тебя, во всяком случае. — Она потянула через голову шнурок и сняла висящий у нее на груди предмет. Предмет неожиданно громко стукнулся о тумбочку.
  — Что это?
  — Да ничего такого. Нож.
  — Тот самый?
  — Алекс!
  — Извини. — Его руки прошлись по ее спине и легко нашли застежку лифчика. Еще одно движение и лифчик полетел на кровать, а Алекс опустился на колени и стал целовать ее грудь. Улла взяла его руки, лежащие у нее на бедрах, и положила их на застежку своих джинсов. Еще несколько секунд и джинсы оказались на полу. Улла завалила Алекса на кровать и стащила с него носки. Потом плавки. Потом она хотела сделать что-то еще, но тут Алекс, несмотря на героические усилия сдержаться, сдерживаться больше не смог.
  — Бедный! — засмеялась Улла. — Ничего. Ночь долгая.
  Ночь действительно оказалась долгой. Очень долгой. Когда силы у Алекса уже полностью иссякли, Улла неожиданно сказала:
  — Держи! — Алекс поднял голову, удивляясь, что она еще придумала. Нашарив на тумбочке нож, Улла вытащила его из ножен, и сунула в руку Алексу.
  Алекс ощупал нож — по форме похоже на стилет. Лезвие было бритвенной остроты и Алекс почему-то подумал, что точил Борис. — Улла взяла его руку и положила себе под левую грудь.
  — Вот здесь.
  — Что вот здесь?
  — Ты должен проколоть кожу, чтобы была кровь. Потом слижешь кровь. Мне очень надо, чтобы ты ее слизал.
  — Там сердце. Как раз под этим местом. Давай проколем где-нибудь в другом месте, а? — Алекс угадал, что Улла отрицательно мотает головой.
  — Нет. Колоть нужно именно там. Да — опасно. Кожа — самая крепкая часть. Когда нож проткнет кожу, тебе будет очень трудно его удержать, сквозь мышцы он очень легко идет, очень. А костей там нет. Но — надо. Я должна дать тебе свою кровь, понимаешь? А если не удержишь и войдет слишком глубоко — тоже не беда.
  — Нет, не понимаю. Мне не нравится эта игра. Очень не нравится.
  — Это не игра. Это нужно. И это очень старый обряд. Хорошо, я сама проколю. Только не забудь: ты должен слизать мою кровь. Иначе все зря. — Улла попыталась на ощупь найти нож, но каким-то шестым чувством Алекс совершенно точно знал, что нож ей давать сейчас нельзя.
  — Я сделаю.
  — Спасибо. Ты должен слизать кровь, помнишь? Особенно если войдет слишком глубоко.
  — Замолчи. — Алекс поставил нож вертикально, взялся пальцами за кончик лезвия и постарался провести его справа налево.
  — Нет. — Улла обхватила рукой лезвие. — Не резать, колоть. Ты должен надавить. Сверху.
  — Нет.
  — Тогда я сама.
  — Хорошо. Убери руку. Не дыши. — Зажав кончик лезвия между пальцами, Алекс осторожно надавил. Испугался, убрал лезвие, пощупал — ничего, только маленькая впадинка на коже. Снова зажал кончик лезвия, надавил сильнее. Еще чуть-чуть. Еще сильнее. Внезапно что-то поддалось, и нож попытался уйти туда, в глубину ее тела. Пальцы Алекса, державшие кончик лезвия вовремя среагировали и сжались, и лезвие остановилось, вроде бы совсем недалеко от поверхности, но однозначно уже где-то там. Внутри, в глубине. Алекс перевел дыхание и почувствовал боль — он тоже порезался.
  — Улла? — испуганно позвал Алекс.
  — Пей, дурачок. Пей быстрее. — Алекс послушно вытащил лезвие из ранки и стал слизывать кровь. Сперва ее было достаточно много, но Алекс старался не подсасывать, а наоборот, остановить ее языком, и вскоре ему это удалось. Улла негромко декламировала что-то нараспев, то ли стихи, то ли молитву. Потом она застонала, обхватила голову Алекса и прижала ее к своей груди. Алекс почувствовал, как по ее телу пробежала легкая судорога. Потом еще раз. И еще. Алекс с удивлением заметил, что кровь из ее раны течь перестала. Впрочем, как и из его порезанных пальцев.
  — Тебе плохо? — Улла ответила не сразу.
  — Глупенький. Мне очень хорошо. Иди сюда, — она уложила его рядом с собой, спиной к себе, обняла. — Спи. Спасибо тебе. Я тебя всегда буду помнить. Спи. — Алекс открыл рот, чтобы что-то сказать, но откуда-то неожиданно навалилась страшная усталость, и он провалился в глубокий сон. Где-то на грани сна ему показалось, что Улла говорит что-то про зоопарк. А может, приснилось.
  * * *
  Когда Алекс проснулся, было уже поздно и в доме никого не было. Это его не удивило — он именно этого и ожидал. В гостиной было прибрано, и вообще все было практически так же, как до появления Уллы. Два рисунка, которые он ей подарил, исчезли, зато Улла оставила почти всю свою одежду. «Понятно, — с обидой подумал Алекс. — Чего барахло с собой таскать по всем странам. Лучше в каждом месте что-нибудь новенькое найти. А старое — на помойку».
  Еще Улла оставила письмо. «Дорогой Алекс! Тебе уже надоело, наверное, слушать, как я тебе благодарна, но позволь мне сказать это еще раз: ты меня спас. Во многих смыслах. Спасибо тебе за все.
  Ты уже понял, что нам пришлось срочно уехать. Все то, над чем мы работали, скоро должно принести плоды, и тогда станет ясно, было ли все это напрасно, или нет. Я постараюсь тебе сообщить, но связь с каждым днем работает все хуже. Не знаю, смогу ли.
  Я не успела закончить с Наташей. Я думала сходить с тобой и с ней в кино или на ужин несколько раз, растормошить ее, чтобы она оттаяла. Не успела. Может быть, ты сможешь? В любом случае, сходи, пожалуйста, на ужин сегодня — ее много обманывали, ей будет очень плохо, если ты не придешь.
  Все это время, что мы общались, я была буквально потрясена несоответствием между твоим потенциалом и тем, как ты сейчас живешь. Не обижайся, пожалуйста, я не стала бы это говорить человеку, который мне безразличен. Ты похож на мощнейший генератор, который мог бы освещать целый квартал, а вместо этого там горит маленькая лампочка и играет крохотное радио. У тебя в жизни должно что-то происходить, что-то интересное. Иначе твоя энергия приносит тебе только вред. Я не знаю, что именно ты должен делать, но очень может быть, что это связано с рисованием. Пробуй разные вещи, ищи свое призвание. Начни сегодня! Влад оставляет деньги — это твоя зарплата. Не трать время на бессмысленную работу, просто постарайся растянуть эти деньги и пробуй найти свое призвание. Мы не можем знать, сколько нам осталось времени, очень часто — совсем немного.
  На этом прощаюсь. Прости меня, пожалуйста, если я тебя чем-то обидела, и спасибо тебе за все. Удачи! Целую, У.»
  Деньги Алекс нашел в гостиной. Очень внушительная пачка, месяцев на шесть хватит, если не шиковать. Еще Алекс нашел там пакет с серым Уллиным свитером и видеокассетой. Ничего не понимая, сунул кассету в видеомагнитофон. Весь экран закрыло что-то серое, потом оно отступило назад и стало ясно, что это свитер. Улла сделала еще несколько шагов назад. Снимали в гостиной у Алекса. В углу мигало число — снимали вчера.
  — Так нормально?
  — Еще пару шагов, — раздался голос Бориса. Снимал, похоже, он. — Теперь хорошо.
  — А какой титул у него? Я забыла.
  — Уважаемый следователь.
  Улла серьезно посмотрела в камеру и с выражением произнесла:
  — Уважаемый следователь! Я хочу вам помочь в расследовании преступления. Я и мой товарищ, — в кадре появился Борис и встал рядом с ней, — сейчас вам покажем, что произошло тогда у бани. Он будет изображать убитого преступника. Я буду изображать себя, а вон те три стула — Алекса и двух других преступников. Как вы уже, наверное, знаете, они потребовали у нас деньги, и Алекс хотел им отдать кошелек, но тут вот этот, — Улла показала на Бориса, — схватил меня за руку и сильно дернул. Потом попытался затолкнуть в машину — вот тут стояла. — Борис продемонстрировал движение в замедленном темпе и Улла очутилась рядом с ним, потом, когда он стал заталкивать ее в воображаемую машину, чуть впереди него. — Я испугалась, что он меня убьет, достала вот этот нож, — ее рука нырнула под свитер и вернулась со знакомым Алексу стилетом, — и ударила его два раза, вот так. Повернись, им не видно, — это Борису. — Но он сжал мне руку еще сильнее, тогда я ударила его коленом вот так. Нагнись! — Это Борису. — И еще два или три раза ножом в шею, вот так. Он отпустил мою руку и упал. Алекс к тому времени нокаутировал тех двоих. Они от нас были далеко, и он не видел, что произошло. Я ему сказала только через несколько дней. На мне был вот этот самый свитер — в этом месте Улла стянула свитер через голову, оставшись в белой майке с бабочкой, и сделала несколько шагов вперед, теперь на экране был свитер и бабочка крупным планом. — Позже я заметила, что свитер испачкан в крови, вот. — Она вернулась назад. — Я оставляю свитер и кассету Алексу, чтобы вам помочь и чтобы вы не думали, что этого преступника убил кто-то другой. Это была я, и я считаю, что все сделала правильно. Он на меня сам напал. Нож оставить не могу, он мне нужен. До свидания. — Она слегка поклонилась и вышла из кадра.
  Запись закончилась. Алекс перемотал, посмотрел запись еще раз, вслух сказал кому-то: «Она не вернется. Никогда не вернется». Ему показалось, что слова гулко отозвались в пустоте, которую Алекс чувствовал внутри, но больно не было. Скорей всего, он был готов к такой развязке. «Она — Улла», — сказал тогда в баре Борис. Разве можно было представить ее живущей по расписанию, гуляющей с маленькой собачкой или забирающей детей из школы? Внезапно в пустоте появилась и затеплилась приятным ощущением мысль: она сделала эту видеозапись, чтобы уберечь его от проблем. Ей от этого не было ни малейшей выгоды, наоборот — это могло сильно осложнить ей жизнь и (о, боги!) помешать ей бороться за счастье людей Рудены. Она пошла на это для него! Алекс почувствовал, что на его лице играет слабая улыбка.
  * * *
  Прошёл год. Алекс много раз пытался отыскать хоть какую-нибудь информацию о Рудене, но совершенно ничего не смог найти. Да и к лучшему, наверное, — бывали дни, когда ему было так пусто и так хотелось снова обнять Уллу, почувствовать ее запах или услышать ее смех, что если бы он знал, где эта Рудена находится, он бы купил билет и отправился туда, несмотря на очевидную глупость этой идеи и понимание того, что Улле там совершенно не до него. «Миленькой ты мой... Возьми меня с собой... Там, в стране далекой...» — часами заунывно крутилось в голове. Или про разлуку. И тогда Алекс доставал бумагу и рисовал. Теперь он рисовал в основном красками, и на холсте то стремительно летели на фоне гор всадники, то выли на луну полярные волки, то плакала над телом ребенка женщина. Почему-то все фигуры выходили какими-то растянутыми, а от цветов по коже пробегали мурашки. Под влиянием Уллиного письма Алекс даже разыскал бывшего однокурсника, который теперь заведовал галереей, и показал ему несколько картин. Тому очень понравилось, и теперь они готовились к выставке.
  Не смогла ничего найти о Рудене даже Наташа, которая в политике и географии разбиралась гораздо лучше Алекса. Она сразу поняла, что с названием он что-то напутал, потому что она никогда о такой стране не слышала, и попыталась подойти с другого конца и составить список стран, где недавно произошли перевороты и тому подобные потрясения. Но в мире было на редкость спокойно, а единственные две страны, нарушавшие эту идиллию, находились в Африке, и на фотографиях действующих лиц этих волнений знакомых Алексу персонажей не было. В глубине души Наташа была этому даже рада — она никогда не спрашивала у Алекса про его отношения с Уллой, и они ни разу не обсуждали их собственные отношения, но встречались все чаще и чаще, и Наташе почему-то не хотелось, чтобы Улла находилась поблизости. Хотя она и была очень благодарна этой женщине, которая однажды зашла в ее магазин, сказала, что у Наташи доброе лицо, и попросила не отказать в интервью ее коллеге, которого недавно очень подло бросила жена и который теперь не мог разговаривать с женщинами.
  Алекс с Наташей давно уже выяснили, что истории, которые Улла им друг про друга рассказала, были, мягко говоря, приукрашены. Особого эффекта это не произвело. На тот момент они встречались уже по другим причинам: им обоим не хотелось в одиночестве сидеть дома, им обоим нравились боевики с погонями на машинах, им обоим надоело избегать любимых парков, ресторанов и кинотеатров, потому что одинокий человек в этих местах выглядит как маньяк или последний неудачник. Потом стали возникать какие-то дополнительные связи: Наташе нравились картины Алекса, Алексу нравилось, как она играет на гитаре. Еще он очень любил сидеть и читать у нее в магазинчике, она любила смотреть фильмы, удобно устроившись в гнезде из диванных подушек на полу его гостиной. В общем, встречались они теперь почти каждый день.
  Первые месяцы после отъезда Уллы Алекс ходил как в тумане. Все казалось каким-то неважным или ненастоящим, и Наташе Алекс тогда показался отстранено-задумчивым, уверенным в себе и неопасным — такой явно не будет вцепляться в тебя как репей и звонить по десять раз в день. К тому же Алекс никогда не пытался ее поцеловать, прижать или облапать, а когда Алекс постепенно вернулся в мир людей и стал замечать, что там происходит, Наташа уже была о нем очень высокого мнения, а их отношения находились на той стадии, где готовность Алекса всегда помочь или сделать ей приятное смотрелась вполне уместно, так же как и голодный блеск его глаз, когда он задерживал ее руку в своей. Недавно Алекс нарисовал карандашом ее руки и ей очень понравилось. На Новый год они собирались ехать с друзьями на турбазу, на три дня.
  Где-то через полгода после отъезда Уллы появился на пару дней Макс. Алекс очень на него рассчитывал, но Макс, похоже, знал еще меньше чем он сам. Влад вышел на него с год назад, ему нужна была высокоуглеродистая сталь, колючая проволока и еще кое-что по мелочи. Потом Макс познакомился с Уллой, когда Влад попросил помочь организовать для нее и еще нескольких человек неформальные курсы по тактике и рукопашному бою в местной десантной части. Потом в разговоре как-то всплыло, что Улла ищет комнату в этом городе и районе, и Макс вспомнил об Алексе. Из какой они страны, Макс знал когда-то, но забыл — он, как и Алекс, за политикой особо не следил. Влад был одним из его лучших клиентов, и сейчас Макс сам бы не возражал его снова отыскать, но все телефоны были отключены и в офисе уже сидел кто-то другой.
  Добавил вопросов и каталог фирмы «ЭйСиСи», который Алекс нашел однажды в почте. Мужик из доставки был прав: всю первую половину каталога занимали блестящие латы и щиты, шикарно смотревшиеся на стенах крутых особняков. Дальше, однако, страницы были заполнены мечами, копьями и тому подобными вещами, как декоративными, так и «пригодными для исторической реконструкции». Вспоминая вес и размер некоторых коробок, Алекс был почти уверен, что закупали они именно эти мечи, наконечники для копий и стрел и, возможно, шлемы. Зачем? Где сейчас этим воюют?
  А еще через месяц пришло письмо. Обратного адреса не было, а почерк был незнакомый, но Алекс почему-то сразу понял, что это от Уллы. И оказался почти прав.
  В письме было множество помарок, ошибок и перечеркиваний, но постепенно Алекс его разобрал все.
  «Дружище! Пишу тебе я, Борис, по просьбе Уллы. У нее проблемы с рукой, это она защитила меня в последней заварушке. Я на нее очень зол за это, но я жив, а у нее пока не двигаются пальцы. Доктор говорит, что, может быть, потомм, а может, и совсем отсохнут, — он не знает, собака такая. Она очень хотела, чтобы ты знал, что у нас все получилось и мы победили. «Все, что ты сделал, было не зря», — это она говорит. Связь с каждым днем все хуже, мы посылаем пять писем (у меня уже рука устала) — может хоть одно дойдет. Еще хочу тебе сказать, что до бывшего графа Червогоро я добраться не смог — эта сволочь спрыгнула с башни и убилась. Трус, и всегда был трусом. Еще, наверное, должен я тебе сказать, что мы с Уллой поженились, но я тебя не обманывал, когда говорил, что это невозможно. Тогда это и было невозможно. Но после победы Влад сделал меня графом Червогоро. Я у него спросил про Уллу, и он сказал, что теперь не возражает. Я спросил у нее, и она согласилась, уж не знаю, что на нее нашло. Наверное, ей не только руку повредили. Но я очень рад. Мы теперь муж и жена. Но я тебя не обманывал. За последнюю вашу ночь я на тебя не в обиде. Просто она — Улла. Я понимаю. Если будешь в наших краях, заезжай, Улла будет рада. Но только держи себя в руках, а то убью. Хотя Влад говорит, что скоро сообщение прервется вообще, так что навряд ли. Ну, бывай!»
  Снизу под кошмарными Борисовыми каракулями было еще более неуверенно (левой рукой — догадался Алекс) приписано: «Милый Алекс! Спасибо тебе за все, от всех нас и от меня особенно. Удачи тебе во всем! У.»
  Алекс перечитал письмо несколько раз и аккуратно положил его обратно в конверт. Возникло ощущение, что он прочитал от корки до корки какую-то интересную книгу и вот только что закрыл ее. На душе было спокойно, хотя и немного досадно, что такая интересная книга так быстро кончилась. Алекс достал лист бумаги. Из быстрых штрихов возникла уходящая в море ладья. На берегу стояла пара — мужчина поднял руку в последнем приветствии тем, кто на ладье, женщина его обнимала. Еще несколько штрихов — и перед ладьей возник туман, а может — сумерки. Несколько мощных гребков, и ладья уйдет туда, в неизвестность, а пара останется на берегу, и они никогда больше не встретятся с теми, кто на ладье. Но и для тех, и для других жизнь никогда уже не будет прежней, такой, какой она была до того, как бесстрашно бороздящая просторы ладья случайно наткнулась на этот маленький голубой островок в безбрежном черном океане.
  июнь 2008 — июнь 2009
  
  Все права на данный текст принадлежат Леону Эльту. Перепечатка, воспроизведение в любой форме, копирование на любых носителях, распространение, в том числе в переводе, данного текста или отрывков из него в некоммерческих целях разрешаются без предварительного письменного разрешения со стороны владельца авторских прав в том случае, если источник полностью назван и в текст не вносится никаких изменений. Любое использование в коммерческих целях запрещено без письменного разрешения автора.
   Отзывы, критика, вопросы, ругань и мысли вслух приветствуются — leonyelt@gmail.com
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"