Эльза : другие произведения.

Любовный квадрат (честно говоря, просто не знаю, как это назвать, предложения принимаются)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    " - Как-то ты спросил, что для меня значит "верность". Потом интересовался моим сексуальным опытом... Я не была готова ответить сразу ... но теперь не вижу смысла продолжать скрывать... раз между нами больше нет преград... кроме этой... ...Когда впервые наши взгляды встретились, мне подумалось: вот, где живёт одиночество. Нет, не печаль, не пустота... какое-то осознанное смирение, тихая беззлобная обречённость и вместе с тем большая добрая душа читалась в его глазах, неправильных чертах его лица. Мне тогда и в голову не пришло пожалеть его. Мысленно мы обменялись приветствиями, к моему прикрепилось послание уважения и чего-то неопределяемого, граничащего с восхищением и благодарностью..."
  У Леры был выходной. С утра она сходила на рынок, купила лучших свежих шампиньонов, яйца, овощи, специи, зелень... Приехала в его квартиру. Привела её в божеский вид. Приняла ванну с ароматной пеной. Нанесла едва заметный макияж. И занялась приготовлением его любимого блюда - жюльен.
   Влад открыл своим ключом так тихо, что едва не лишил девушку сознания, внезапно обхватив сзади...
  
  * * * *
  
  
   - А вдруг, когда узнаешь, передумаешь жениться?
  
   - Именно этого я и боюсь.
  
   - Я тоже.
  
   - Но ты должна это сделать. Устранить все тайны между нами...
  
   - Ну зачем тебе подробности? Мне очень трудно говорить об этом. Я сказала честно, что не подвергалась насилию, не занималась извращенными формами секса, не была проституткой, не имела сотен мужчин...более того, их было только двое! Что ещё ты хочешь знать?!
  
   - Успокойся, моя красавица. Если ты не готова, настаивать не буду, но помни, рано или поздно ты расскажешь мне. - Влад поцеловал её между лопаток, выскользнул из-под одеяла, по-армейски быстро оделся и исчез, так и не допив остывший чай...
  
  * * * *
  
  
   Вместе они были семь месяцев и подумывали о свадьбе.
  
   - Всю жизнь мечтал о такой как ты. До сих пор не верю, что такая красавица, умница могла обратить на меня внимание. Ты чудо, ты гений чистой красоты! И ты любишь меня! Ты любишь меня?.. О, милая, я счастлив...
  
   Валерия тоже была счастлива. Влад - симпатичный голубоглазый брюнет, её ровесник. Хорошая работа с перспективой, квартира... но всё это ерунда в сравнении с тем, что она действительно обрела в нём долгожданного единственного.
  
   - Думаешь я такой сам по себе? Что ты! Ни с кем таким не был, иначе давно бы заарканили. Это всё ты...
  
  * * * *
  
  
   Женщины у него, конечно, были. Разные. Но не задерживались. Как только он чувствовал опасность в виде замаячившего на горизонте мечтаний очередной подруги белого платья, или её убеждения о достаточности собственного предохранения становились навязчивы - делал так, что вскоре она (не без сожалений... но при этом с мастерски внушенной уверенностью в своём превосходстве) сама уходила от него.
   Дело было ещё и в том, что он вырос в семье... да, полноценной - любящая мать, любящий отец... но отношения между родителями были сложные.
  
   Отец Влада не любил свою жену, но будучи человеком принципиальным, женился, узнав о беременности - не мог допустить, чтобы ребёнок рос без отца или, точнее, не мог лишить себя сына. Если девушка таким образом хотела поймать парня на крючок, ей удалось. Только потом всю жизнь ей пришлось терпеть от супруга неверность и сексуальное невнимание. Сначала его похождения им самим объяснялись отсутствием чувств к жене, но войдя во вкус, он превратил это в любимое хобби. И до самой смерти менял любовниц по принципу: чем старше сам, тем моложе трофеи его коллекции.
   Жена знала, но молчала. Сын, если и догадывался, не мог быть уверен. Отец умело скрывал измены, что, собственно, было единственным условием отчаявшейся женщины, желавшей во что бы то не стало сохранить брак. Влад не хотел верить сплетням, он одинаково любил их обоих. Пока однажды не произошло это...
   Забыв спортивную форму, подросток был вынужден вернуться за ней, чтобы не пропустить единственный по-настоящему любимый предмет в школе. Родители всегда уходили на работу раньше, поэтому застать кого-то дома он не ожидал. Замок в двери родной квартиры не поддался, но это случалось и раньше: мать давно просила отца его поменять. И открытая форточка (они жили на третьем этаже) тогда была лучшим способом попасть домой.
   Влад вскарабкался по водосточной трубе, приблизился к цели... но тут взгляд, брошенный через стекло в комнату, наткнулся на странную, нелепую картину. Он увидел со спины полуобнаженную молодую женщину, восседающую на рабочем столе отца, ежесекундно запрокидывающую голову назад. Ноги её были широко раздвинуты, а в ягодицы впились огромные мужские руки. Мальчик по инерции сделал ещё одно движение наверх, и взору его предстала до боли знакомая почти седая голова, мельтешащая... там... внизу... Девушка выгибалась как кошка, попеременно касаясь подбородком то одного, то другого плеча... и в один из таких поворотов боковым зрением заметила наблюдателя, вздрогнула, оглянулась...
   Влад, и без того испытывающий верх отвращения, в партнёрше отцовских забав с ужасом узнал... одноклассницу. Дикая боль заполнила всё черепное пространство, руки отяжелели, тошнота подкатила к горлу... стыд, страх, гнев, презрение, обида, ревность смешались в его чувствах... Бессознательно ослабив хватку, он скатывался вниз, раздирая ладони в кровь... Ударившись об асфальт, тело приняло неестественную позу в положении полусидя - что-то приятно тёплое струилось от кистей к плечам, в глазах потемнело - секунду спустя обессилив рухнуло...
   Какое-то время Влад приходил в себя... но уже скоро - бежал - подальше от этого места, этих мерзких людей...
   Поздно ночью в парке на другом конце города пьяного, со свежими ранами на руках, в окровавленной одежде, спящего в обнимку с бомжем, милиция обнаружила подростка, категорически отказывающегося называть собственную фамилию. "Ненавижу... не-е... не-на-ви-жу!" - еле ворочая языком, упрямо повторял мальчишка...
   Две недели прогуливал уроки, боялся встречи с ней, той девчонкой. Было дело, в классе пятом она нравилась ему очень... Теперь мир перевернулся... Жизнь поделилась на "до" и "после". Родители не понимали внезапной перемены в поведении сына, но добиться объяснений не могли. Видимо, отцу юная любовница ничего не сказала. Но к счастью, когда Влад наконец решился, войдя в класс её не обнаружил, а потом узнал, что на следующий же день она перевелась в другую школу.
   Продолжалась ли их связь, Влад не знал, и знать не хотел. Мысленно жалел мать, тихой ненавистью ненавидел отца. Позже, осознав косвенную причастность матери, т. е. её негласное дозволение сексуальной свободы мужа, возненавидел обоих. А через несколько месяцев как бы вычеркнул их из сердца, нарастил непроницаемую броню и сосуществовал параллельно.
   Прошел год. Влад-абитуриент на первом же экзамене столкнулся с красивой высокой блондинкой, в которой узнал... ту... самую. Престижный факультет достойного вуза... все шансы на поступление...никто не пошел на попятную. И пять лет им пришлось проучиться бок о бок. Это были два соперника, два врага. Он и она - лучшие студенты курса - практически не общались, воспринимая друг друга как пустое место. Влад, разочаровавшись в "прекрасном" поле, ни на кого не обращал внимания. Она дружила с самым распоследним идиотом в группе и при каждом удобном случае подчеркнуто демонстрировала свои недвусмысленные отношения с ним.
  
   Праздновали выпускной. Надравшись для храбрости и выждав подходящий момент, он осмелился подойти к ней. Что он хотел сказать ей напоследок? О том, что раны - не на руках - в душе всё не заживали, что она, исчадие ада, не имела никакого права, вот так походя, рушить... рушить... что? Разве она разрушила семью? Вообще, была ли она единственной, с кем его отец... а что, если она тоже оказалась жертвой?...
   Он попытался заговорить, намекнул на события давно минувших лет... но она как будто не понимала... улыбалась, отшучивалась. Наконец, не выдержав витиеватых атак, рванула его за руку и вытащила на воздух. То, что Владу пришлось выслушать, изменило его мнение об отце, о ней и ещё много о чем...
  
   - Отдалась по любви, решила, пусть будет первым - опытный, надёжный, к тому же обещал развестись как только стану совершеннолетней: я не то чтобы верила, но... доверяла ему. Потом ты застал нас. Я была в ужасе, что о наших отношениях станет известно раньше, чем мы планировали, боялась скандала. В школу другую перевелась. Но ничего не произошло. Ты никому не сказал, что видел нас; я не призналась ему, что видела тебя. Только любовный пыл твоего отца вне зависимости от этого стал остывать уже через четыре месяца наших близких отношений. Как я узнала позже от своей соседки-студенки, которая, выяснилось, как и я не миновала его постели, приблизительно это количество времени он тратил на каждое из своих приключений. От обиды я сначала даже в милицию хотела заявить. Но потом успокоилась, рассудила, что на его месте мог быть любой, и возраст здесь ни при чём.
   Может замуж за него по-настоящему я и не хотела, глупая тогда была, напридумывала себе черт знает что, но и соблазнённой да обманутой быть - тоже. Завела с ним откровенную беседу. Тут он и раскололся. Мол, жил с глупой пустой фригидной женщиной ради любимого единственного сына - страдал по-своему... а хотелось романтики, страсти, адреналина... не хоронить же себя как мужчину? На коленях ползал - прощения просил, плакал... великан этот. Дескать, водится за ним грешок... да только, если я "понимающая", он бы на мне и вправду женился... кабы я потом сквозь пальцы... привык ко мне, не сможет потерять... Господи, тридцать лет разницы, а он бы ещё гулял от меня... Горько мне было, да не рассмеяться не смогла. Присмотрелась: жалкий такой, в морщинах, лысина наклёвывается, да ревёт как баба... простила ему всё... Новую жизнь начала..
   А тут опять ты. Молодой, дерзкий, злой... и потянуло меня к тебе... С тем мажором у нас ведь ничего не было, это мы для тебя договорились комедию ломать, хотела ревность твою вызвать, да видимо зря старалась... Мы же с тобой не чужие, столько лет за одной партой, всё детство о тебе мечтала... Помнишь как младших классах в гляделки играли? Но потом повзрослели как-то быстро, ты меня избегать стал... Зато папаша твой... Я ведь может с ним из-за тебя...
   Как же нам теперь всё исправить?... Все эти годы я надеялась... что ты и я...
  
   Влад не мог дальше слушать. Тут же протрезвел. Признание это как обухом по голове. Как тогда - опять захотелось сорваться и убежать, спрятаться... не узнать "всей правды". Потому что правда у него была своя. Он ведь женщин после этого за людей не считал, а на обнаженных без отвращения смотреть не мог. До сих пор в девственниках ходил, обозлился на всех и вся. Мастурбировал до изнеможения по несколько раз на дню, при этом испытывал постоянную неудовлетворённость в смеси болезненного возбуждения и психологического бессилия, жалости и презрения к себе. На женские порно-фото яростно с негодованием харкал своей спермой. А однажды, листая школьный альбом, нашел фотографию, где они вдвоём, им там лет по одиннадцать было. Оторвал часть, где был сам, а её на стену повесил. Сделал объектом своеобразной мести...
   Родители уж забеспокоились, не гомосексуалист ли или ещё какой-нибудь извращенец их мальчик? Двадцать с хвостиком, а девушками и не пахнет. В комнате запрётся (никого к себе не пускал), да занимается там неизвестно чем...
   Тем не менее, блондинка, причинившая столько горя (как оказалось, парню, в которого была влюблена), своей исповедью как бы сняла чары проклятья. Не сразу это произошло, но постепенно Влад перестал ощущать постоянное скрытое раздражение и жгучее неприятие всего, что касается женского рода в целом. Отношения с родителями тоже стали налаживаться. Конечно никакой задушевной лирики вдруг, после стольких лет отчуждения, образоваться не могло. Но с его стороны появилось какое-то доброе снисхождение. К тому же, им теперь часто нужна была его помощь. Приближаясь к возрасту, именуемому преклонным, они стали нуждаться в его заботе, поддержке. Он перестал игнорировать прежде всего их эмоциональные потребности.
   Потом была армейская служба. Девчонка та письма всё писала, в любви признавалась. Влад ей не отвечал. С многих дверей в своём сердце замки поснимал, только её образ так и остался где-то на дне взаперти, но боли больше не причинял, словно законсервировался.
   Вообще, столько всего передумал... Собственные переживания перестали быть главными, жалость к себе уступила место желанию понять чувства других, понять и принять близких своих людей с их недостатками, с их правом жить по-своему, так, как они могут и хотят...
   Вернулся из армии настоящий мужчина. И внешне и внутренне. Но устроившись на солидную фирму, Владу всё-таки пришлось немного поработать над коррекцией своего имиджа. С новым приятелем психологом они выработали методику, по которой день за днём задумчивый, замкнутый молодой человек превращался в коммуникабельного обаятельного парня.
   В личной жизни Влада будто прорвало. Ту девушку он навсегда оставил в прошлом, но впереди была весёлая молодая жизнь. И первые пару лет женщины мелькали в ней с умопомрачительной скоростью.
   Автомобиль сразу был приобретён Владом в кредит. Через три года родители помогли ему купить квартиру. И теперь от совершенно самостоятельного обеспеченного сына ждали... конечно же внуков. "Жениться тебе пора, Владик. А то не доживём...".
   Влад не торопился. Боялся роковой ошибки. Любви хотел настоящей, верности. Чтобы и самому не пришло в голову потом на сторону смотреть, и жене будущей вера должна быть...
   Все его девицы были "ничего себе так", более менее образованными, ездили на дорогих авто, посещали салоны красоты и фитнес-клубы... но... подходили ему только для секса... или он им... Когда очередная такая милашка пригласила его к знакомой на день рождения, ничего судьбоносного это не предвещало.
  * * * *
  
   Валерия была вызвана из провинции нянчиться с новорожденным двоюродным племянником. С утра до пяти вечера ухаживала за младенцем, получала за это небольшие деньги, учитывая, что жила у брата на полном пансионе. Поступила на заочное в один из лучших вузов.
  * * * *
  
  
   С Владом они познакомились на вечеринке по случаю дня рождения её единственной подруги - молодой разведённой мамочки, живущей по соседству. Он пришёл не один, с девушкой, что, впрочем, не помешало их несвойственному для обоих мгновенному сближению. Нет, никаких неприличностей, просто такие разные люди вдруг нашли столько общих тем, что весь вечер провели в разговорах исключительно друг с другом. Подруга, с которой он пришел, тоже не скучала: переключилась на смазливых одиноких незнакомцев, танцевала с ними по очереди какие-то немыслимые откровенные танцы, а позже превысив свою алкогольную норму просто отключилась. Владу было стыдно за неё. К счастью, они не успели стать любовниками. Этот совместный выход должен был положить начало новому роману. Так оно и случилось. Только героиней этого романа таким вот образом оказалась Лера.
   Скромная, с очаровательным оттенком виноватости - светящейся улыбкой, хрупкая, длинноволосая шатенка, худенькие ножки, маленькая грудь, простенькая одежда, отсутствие макияжа, стильных женских штучек - обыкновенная провинциалка. Хотя... это лишь на первый взгляд. Взгляд более внимательный помог Владу разглядеть умную, уравновешенную, интересную личность, не лишенную какой-то особенной, не бьющей в глаза, природной женской привлекательности.
  * * * *
  
  
   Лера чуралась мужчин. По крайней мере, так казалось со стороны. Взрослая, двадцатичетырёхлетняя девушка не тяготилась своим одиночеством. Собственно, скучать было некогда. Малыш отнимал все силы и любовь своей тёти. Они сразу поладили. И часто вечерами, пришедшие с работы родители, отпускавшие Леру "проветриться", с недоумением и не без ревности встречали возмущённые вопли своего чада, не желавшего ни на минуту расставаться с любимой няней. Но Лера и не стремилась куда-то вырываться, чтобы "посвятить время себе". Москва показалась ей такой огромной, неуютной, что она старалась даже гулять с ребенком недалеко от дома. Изучать же самостоятельно мегаполис ей и в голову не приходило.
   Поэтому за два года пребывания в столице, она лишь однажды посетила ближайший кинотеатр; несколько раз Концертный зал Консерватории - тоже находившейся неподалёку; познакомилась с соседями по площадке, молодыми мамами и некоторыми папами, а также бабушками её двора, как и она выгуливающих своих малышей.
   Идея с институтом пришла позже. Поступила без труда, к сессиям готовилась ответственно, учеба давалась без проблем. Из сокурсников ни с кем сойтись не удалось: люди разных возрастов... каждый сам по себе, большая часть семейных... да и контактировать с ними приходилось недолго.
   Подруга образовалась случайно. Муж бросил её с полугодовалой дочкой. Убитая горем Женька, потерявшая добрую половину друзей (это была компания мужа), инстинктивно искала "жилетку" поплакаться; подвернулась Лера. Так они и подружились. Со стороны казалось, что они подруги с детства. Но на самом деле, Лера при всей своей открытости, дружелюбии, держала в отношении со всеми, в том числе и с Женькой, определённую дистанцию. Никогда не рассказывала о себе какие-то интимные подробности, тема о мужчинах в её жизни вообще считалась запретной.
  * * * *
  
  
   - Как-то ты спросил, что для меня значит "верность". Потом интересовался моим сексуальным опытом... Я не была готова ответить сразу ... но теперь не вижу смысла продолжать скрывать... раз между нами больше нет преград... кроме этой...
  
  
   ...Когда впервые наши взгляды встретились, мне подумалось: вот, где живёт одиночество. Нет, не печаль, не пустота... какое-то осознанное смирение, тихая беззлобная обречённость и вместе с тем большая добрая душа читалась в его глазах, неправильных чертах его лица.
   Мне тогда и в голову не пришло пожалеть его. Мысленно мы обменялись приветствиями, к моему прикрепилось послание уважения и чего-то неопределяемого, граничащего с восхищением и благодарностью.
   Очень долго мы не разговаривали вообще. Иногда общались бессмысленными жестами, не наделёнными совершенно никакой информацией, а только эмоцией, участием, частицей себя... Всё больше он проникал в моё подсознание ... Его образ стал проявляться в моих снах - как изображение на фото-бумаге - с каждой ночью всё отчетливей. Происходящее не было похоже на зарождающуюся страсть, хотя в моём возрасте это было бы уместно. Наоборот, мысли о нём приносили спокойствие, умиротворение. И уж, тем более, никаких эротических фантазий я не могла и не хотела позволить себе в отношении этого странного, забавного, сильного, уникального своей душевной чистотой человека.
   Он и вправду оказался почти святым. Не в религиозном, конечно, понимании. Просто в свои довольно зрелые годы ему удавалось сочетать почти детскую наивность с богатым всевозможными драмами жизненным опытом. Жизнь не сломала его морально, лишь научила безропотно сносить свои уроки и, к сожалению, не ждать лучшей доли.
   В действительности он был одинок. Жил с престарелой мамой: практически бессловесной, бесшумно передвигающейся старушкой, давно потерявшей духовную связь с сыном... И больше никого вокруг: ни родственников, ни близких... От уныния спасало дело жизни - профессия. Ей он посвятил всего себя.
   Во время официального знакомства мы уже чувствовали и вели себя как давние приятели. Правда, вне стен учреждения, в структуру которого входили. Очень скоро мы стали прогуливаться вместе: иногда он провожал меня, иногда я его. Что общего могло быть у семнадцатилетней девочки и сорокавосьмилетнего мужчины?.. Сейчас я и вспомнить не могу, о чём мы говорили часами...
   Однажды он пригласил меня к себе, и потом я стала его постоянной желанной гостьей. Обычно сначала мы пили чай, после он доставал старые толстые альбомы, бесчисленные папки, свёртки... Раскладывал на полу фотографии, какие-то чертежи, грамоты, газетные вырезки... Да, я не сказала, он был архитектором. Может не знаменитым, но лучшим в городе. Не без гордости он демонстрировал здания, возведённые по его проектам. Последние несколько лет Феликс, так его звали, преподавал на соответствующей кафедре, где собственно мы и имели возможность повстречаться. Я поступила на другой факультет, но со второго семестра нам разрешили дополнительный предмет по выбору... к нему в группу я и записалась...
   Так постепенно наши отношения превращались в дружеские. Он с самого начала и всегда воспринимал меня всерьёз. В смысле, относился как к равной. Я никогда не чувствовала давления его авторитета. Иногда мы даже спорили, но только по исключительно важным вопросам. Часто обсуждали разные серьёзные темы, например, касающиеся образа жизни современной молодёжи. Тогда он и спросил абсолютно в открытую - есть у меня... мальчик? "Феликс, если бы мальчик был, неужели вы думаете, он допускал бы наше с вами общение?" - резонно заявила я. Феликс изменился в лице, словно меньше всего ожидал услышать подобный ответ. Сказал, что завтра у него тяжелый день, ему нужно пораньше лечь спать, и практически выставил меня за дверь.
   Несколько дней мы не виделись. Это была пятница плюс выходные. На звонки он не отвечал. Что это могло значить?
   В понедельник он не явился на работу. Волнуясь я помчалась к нему без приглашения. Бедный Феликс лежал с высокой температурой. Заболел. Ну почему ничего не сказал мне? Посыпались шутливые упрёки, вопросы, что необходимо...
  
   - Присядь - явным контрастом прозвучал его ослабленный, но неожиданно суровый голос, - Ты знаешь, я не глупый человек, но бывает, что какие-то элементарные вещи могу упустить из виду. Ты - девушка, женщина... А я мужчина, хоть и старик ... Мне передали сплетни о нас... я не хотел... не понимал, что по-другому со стороны это казаться не может. В жизни я не слишком балован простым бескорыстным человеческим вниманием. А ты стала для меня словно свет в окошке. Ни о чем другом я и не думал... кроме себя. А зря. Если хотя бы у тебя был парень... а так... нужно немедленно прекратить наши неформальные отношения.
  
   Теперь уже я сослалась на невыносимую головную боль и тут же ушла. Я брела по улицам с пеленой слёз в глазах - обиженная, в растерянности... Незаметно для самих себя мы стали нужны... необходимы друг другу...
   Я нисколько не сомневалась в искренности его открытия. Это не могло быть искусным манёвром., надо было его знать... добродушного, принципиального, рассеянного... Я думаю, он даже заболел по причине глубокого расстройства.
   Я перестала посещать его лекции. Мне нужно было какое-то время на обдумывание, прислушивание к себе. Вспомнились те первые впечатления, то начальное трогательное беззвучное общение на расстоянии... мои смутные предчувствия... сны... ещё совершенно чистое, не названное, не отягощённое определением притяжение...
  * * * *
  
  
   Феликс молча открыл, я молча вошла. Мы сидели друг против друга, смотрели в глаза. "Да, именно в них опять поселилось одиночество... и может быть навсегда...", - промелькнуло в голове. "Но он дорог мне... Таких как он больше нет... Как бы там не обошлись с ним женщины, я всё исправлю..."
   ...........................................................................................................................................................
  
   Мы оба плакали. От счастья... от груза ответственности, взвалившего на себя... ведь мы обрели друг друга...
  * * * *
  
  
   Моим родителям решили пока не говорить, до моего очередного дня рождения - до совершеннолетия. Чтобы потом огорошить новостью о скорой свадьбе.
   С детства я решила, что мой первый мужчина обязательно должен быть моим мужем. И в этом не было никакой жертвы. Я сделала свой выбор, не жалела о нём. Я расцветала. Я почувствовала, что значит быть женщиной. Обласканной, желанной, необходимой... Феликс оказался трепетным любовником, очень романтичным и изобретательным...
   Надо признаться, получилось, что всё-таки я соблазнила его. Когда он понял, для чего я приближаюсь, отпрянул как ошпаренный. Но потом я говорила и говорила... убеждала, умоляла... он очень растрогался, не верил своим ушам... и наконец поведал, что не смел и надеяться, но втайне боготворил...
  
   Наше безоблачное счастье продолжалось недолго. Всему виной была я сама. На свой день рождения я пригласила сокурсников. Среди них был один парень... родители заговорщически подмигивали в его сторону. Он был неплох. Вернее, очень хорош собой. Красивое спортивное тело, пухлые губы, прекрасные белые зубы, чистая, нежная как у девушки кожа... но в глазах... похоть... милая, нерешительная, ещё недозрелая... но уже то, чем является. Сначала мне стало не по себе, даже как-то противно. Но подвыпив, мы пошли танцевать. Он стал страстно прижиматься ко мне, шептать "невинные" непристойности о том как хочет меня... в какой ситуации... о том, как давно мечтает увидеть меня без одежды, сгорает от желания... я чувствовала его эрекцию... и против воли возбуждалась сама...
   Мы выскочили куда-то в темноту, бегом спустились к аллее недалеко от дома. Он прижал меня к стволу дерева, одним махом сдёрнул трусы и бешено овладел как молодой кобылой. Всё произошло так быстро, я опомниться не успела... а он уже заправлял своё поникшее достоинство...
   Да, я хотела этого. Какое-то минутное помешательство толкнуло меня... Но теперь я чувствовала себя безмерно оскорблённой, использованной для совершения страшного греха... Он сразу ушел. А я осталась...
   Я поняла, что сотворила, как просто перечеркнула столько месяцев истинного блаженства, как подло, коварно изменила своему возлюбленному.
   На следующий день мы должны были праздновать моё совершеннолетие вдвоём с Феликсом. Я не могла скрыть от него правду. Я должна была, как мне тогда думалось, понести наказание. И во всём призналась. Что я наделала! Разве я понимала?...
  
   - Девочка моя, - спокойно начал Феликс - всё правильно, в этом нет твоей вины. Ты молода, он молод, сама природа толкнула вас друг к другу. В этом нет ничего удивительного и постыдного. Я последнее время часто задавал себе вопрос, достоин ли я такого счастья, тебя, такую юную... Ты хотела связать со мной свою судьбу, но это противоречит всем человеческим законам, это противоестественно. Я был бы негодяем, согласившись на твою жертву. Потому что это жертва. Полвека я прожил один, никому не нужный, но свыкшейся с одиночеством, и вдруг на старости лет мне вздумалось, нет, не сойтись с подобной несчастной старухой, а привязать к себе ребёнка. Ведь ты ещё слепой маленький котёнок, едва народившийся на свет. И может статься, что твоя отчаянная любовь осознается позже лишь разновидностью жалости...Со временем ты поняла бы, какую непосильную ношу взвалила на себя. Мы не смогли бы прожить всю жизнь вместе и умереть в один день. Год от года я дряхлел бы на твоих глазах, терял форму как мужчина... тебе пришлось бы ухаживать за больным стариком, а потом похоронить. Наши дети возможно не успели бы подрасти, и ты, ещё молодая, но измученная, обездоленная, осталась бы с ними одна, без меня...
   То, что произошло с тобой, очень больно ранило меня, но я обязан отпустить тебя. Пусть не к нему... другому... но обязательно молодому, полному сил и здоровья. И ты должна мне это обещать. Непременно, слышишь! Я не хотел говорить тебе это в день твоего рождения, собирался повременить. Но раз всё так случилось... Я всё обдумал. Это не предмет для обсуждения. Это окончательное решение.
  
   Господи... у меня ноги подкосились. Как я могла ожидать такое!? Я закатила истерику, кричала, требовала вернуть мне право решать за себя самой. На коленях молила простить измену, клялась в вечной верности... Но дело было не в этом. "Мне нечего тебе прощать. Прости ты меня" - железным тоном произнёс Феликс. Тогда я удостоверилась, что это действительно может стать концом всего. И сделала последний свой роковой шаг. "Хорошо, я как раз в свой день рождения хотела преподнести тебе подарок". Феликс насторожился. "... я... жду... ребёнка". Это был единственный шанс удержать его... я не смогла им не воспользоваться
   У наивного Феликса и мысли не возникло о ложности факта. Он подхватил меня на руки и около часа носился по комнатам, покрывая поцелуями и слезами.
   На какое-то время я вернула прежнего Феликса. Это были самые счастливые недели моей жизни. Только правда не могла не раскрыться. Не знаю, на что я надеялась, зачем я так жестоко, так глупо солгала... Когда это произошло, Феликс слёг. Очень тяжело болел, постарел, похудел... Я ухаживала за ним как могла, но он меня гнал. Благословлял и гнал. А как только ему стало лучше, он запретил меня пускать к себе. "Ты видишь, я больше не нуждаюсь в тебе. И ты должна перестать нуждаться во мне. Всё кончено".
  
   Я потом очень мучилась. Два года тосковала, жила как во сне, по инерции. Даже покончить с собой хотела, смелости не хватило. Учиться дальше не смогла, забрала документы. Год в постели провалялась, потом продавцом устроилась ... С мужчинами завязала. Не могла даже думать о сексе. Всё продолжала винить себя за измену. Думала, всё-таки простить не смог, вот и прогнал...
  
   Спустя четыре года он скончался... от инфаркта.
   Не знаю, что бы я делала... Но, не успела я осознать потерю, брат пригласил меня к себе, в Москву. Тут мы с тобой и встретились, Владик.
   А теперь решай, нужна тебе такая жена или нет.
  * * * *
  
  
   Приступы ревности, вспышки прежнего женоненавистничества преследовали молодого любовника, выслушивающего вторую в своей жизни исповедь подобного рода. Мистические параллели складывались в его сознании...
   Но он нашел в себе силы улыбнуться и спросил:
  
   - А ты клянёшься мне в вечной верности и обещаешь умереть со мной в один день?
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"