Пёс смотрит на Него. Снова утро и Он собирается на работу. Он завтракает кашей из пакетика и из пакетика поменьше заваривает чай. Когда Он его допьёт, они с Псом выйдут во двор на утреннюю прогулку, перед тем как Он уйдёт на работу до вечера.
Осенняя погода, как нестрогий родитель, ещё разрешает выходить на улицу в достаточно лёгкой куртке, но взамен за свою уступку требует надевать шапку хотя бы с утра. Он накидывает поверх свитера совсем тонкую летнюю куртку и надевает затёртую шапку, в которой Он никогда не появлялся на улице дальше своего двора. "Если есть вещи домашние и уличные, то должны же быть, верно, и дворовые", – размышляет Пёс.
Они выходят во двор. На траве раскиданы разноцветные листья похожие на кусочки огромного пазла. Как будто неведомый ребёнок пробовал было собрать яркую картинку из тысячи элементов, но, отчаявшись завершить задуманное, в гневе разбросал детали мозаики по ковру своей комнаты. Он отпускает Пса с поводка, хотя, по правде сказать, в поводке вообще нет никакой необходимости, поскольку Пёс никогда не проявлял не то что агрессии к другим людям, но даже любопытства к ним.
Пёс замечает, что за ночь картина запахов во дворе немного поменялась. Кто-то перебил несколько его вчерашних меток, и чей-то незнакомый новый запах появился возле фонарного столба. Прежде всего предстоит разобраться с этим столбом. Пёс видит Его недовольство из-за того, что Пёс мешкает и отвлекается, но игнорирует его, оправдываясь: "Твоя работа где-то там и когда-то потом, а моя в этом дворе и вот прямо сейчас. И я должен сделать её хорошо. Иначе однажды окажется что у Тебя и двора-то нет. Тогда куда Ты выйдешь с утра или куда вернёшься вечером?" Поэтому Пёс изучает новый утренний расклад сил во дворе, в то время как Он, помахивая поводком, плетётся позади.
Где-то совсем рядом начинает тягуче разгоняться сирена воздушной тревоги. Пёс с волнением смотрит на Него. На Его лице, сдержанно раздраженном, однозначно читается: "Видишь, уже даже небесные силы поторапливают тебя. Нельзя ли как-то ускориться?" Пёс успокаивается, отворачивается, но, чтобы не расстраивать Его, решает всё же немного сократить программу дворового дипломатического противостояния.
В небе беззвучно разрывается световой шар, словно кто-то энергичным движением выкрутил на максимальную яркость солнце или с ним случилось короткое замыкание, и теперь, перед тем как погаснуть навсегда, оно даёт последнюю судорожную вспышку умирающей небесной лампочки. Затем осколки шара сваливаются на Него и Пса, обжигая глаза раскалённым белым светом.
Пёс зажмуривает глаза от боли и вспоминает как зимой выбегал из тёмного подъезда на залитый солнцем двор и глаза подолгу не могли привыкнуть к блестящему снегу похожему на разбитое стекло. Тогда Псу приходилось какое-то время бегать с закрытыми глазами, открывая их ненадолго, только чтобы точнее сориентироваться в пространстве двора, пока глаза окончательно не привыкали к яркости дня. Сейчас Пёс пробует открыть глаза, но белая пелена никак не изменяется. Пёс снова закрывает глаза, но белый свет остаётся точно таким же чистым, лишённым оттенков, непроглядным и плоским.
Пёс больше ничего не видит, не видит он и Его, но чувствует Его запах где-то совсем рядом. Только запах под действием света стал совсем другим – каким-то прибитым к земле, с земляным холодным сырым оттенком.
Псу кажется, что кто-то проводит рукой по его спине. Волна тепла от невидимой ладони тает на самых кончиках шерстинок, не успевая дотронуться до кожи. Но это не Его прикосновение. Это прикосновение враждебно Псу, в нём чувствуется что-то нечеловеческое, неприродное, противоестественное. В нём спрятано что-то неживое и опасное, которое пытается прикрыть свою сущность в лёгкости и тепле. Пса это прикосновение пугает и он начинает лаем отгонять опасность, которую теперь ощущает со всех сторон.
Пёс всей грудью вбирает воздух, чтобы потом выдохнуть его с самым свирепым лаем, на какой только способен. Глубокий вдох, и где-то в его утробе чистый тихий воздух, перебродив, превращается в отчаянный лай. Глубокий вдох. Ещё один. Затем ещё один, чуть глубже. Воздух уплотняется и с трудом затекает в лёгкие. Ещё одна попытка глубоко вдохнуть. Воздух становится вязким как кисель, и лай, застревая в нём, не улетает далеко, а падает к лапам Пса.
Ещё несколько секунд и лай уже не вырывается из глотки, а кое-как шипит в ней, постоянно проваливаясь обратно в лёгкие. Пёс ложится на землю, чувствуя как сбивается его дыхание. Пёс открывает пасть, чтобы захватить побольше воздуха, и тут же горячая плотная волна врывается внутрь, разрывая лёгкие как тонкий бумажный пакет. Не встречая сопротивления, волна выливается дальше, сдавливает сердце, распарывает желудок. Она грубо копошится и рвёт внутренности, словно с отвращение роется в чужих грязных вещах, ища в них кем-то украденное и спрятанное своё.
Может кто-то хочет забрать жизнь Пса, которая по глупому недоразумению ненадолго оказалась скрыта у него в кишках? Но Пёс не воровал её! Она досталась ему честно! Зачем же так грубо с ним поступать? Пёс хочет залаять от злости и заскулить от обиды. Но у него уже нет сил даже поднять голову. Пёс только чувствует как легко, сама собой выливается из его пасти пенящаяся кровь.
Кто-то над ухом Пса начинает весело смеяться.
"Нашёлся же кто-то, кто смеётся чужой смерти", – последнее, что Пёс успевает подумать, перед тем как умереть.
Смех продолжается. Пёс слышит как он то усиливается, то почти затихает, становясь неразборчиво клокочущим. Пёс пробует открыть глаза и, после первого болезненного укола о яркий свет, видит перед собой Его. Он склоняется над Псом, смотрит на него с улыбкой и, постоянно сбиваясь на добрый смех, говорит: "Пёс! Ха-ха-ха! Никогда тебя такого спящим не видел. Ха-ха-ха! Как ты ногами дрыгал! И тявкал. Ха-ха-ха! Что, Пёс, за кем ты там во сне охотился? Драпал так будто кролика загнать хотел".
Пёс смотрит на него и не понимает почему до сих пор жив и ртом не идёт кровь. Пёс пробует встать и у него это без труда получается. В нём полно энергии! В его внутренностях полно жизни! Пёс может залаять прямо сейчас так громко как только захочет! Но не станет этого делать, потому что Он и его соседи будут им недовольны.
"Что, охотник, – всё так же посмеиваясь, обращается Он к Псу, – пойдём гулять? Надеюсь, ты выспался. Скажу тебе, что я вот сегодня спал просто как суслик. – И после добавляет в задумчивость: – Интересно только, снятся ли сусликам сны о ядерной войне?"
Они с Псом выходят во двор, где небо с каждой секундой незаметно светлеет, постепенно разгораясь, словно чья-то рука аккуратно и плавно повышает яркость небесного прожектора.