Фонарь мерно раскачивался в такт неспешным шагам, даря скудный, но спасительный свет. Темнота вокруг была настолько плотной и непроницаемой, что казалось, будь-то протяни руку и ощутишь её холодную шершавую поверхность. Под стать ей была и тишина, что обволакивала и сводила с ума. Только мерное дыхание проводника да глухой шум шагов позволяли беспокойному разуму хвататься за острую и отрезвляющую грань реальности.
- А что вы ищете в такой глуши, - голос проводника - высокого пожилого мужчины с непослушной копной черных волос, разрушил давящее наваждение.
Я неуверенно посмотрел на нашего капитана, но в его взгляде виделись безразличие и усталость. Он пожал плечами, мол "валяй", и я обернулся к шагающему впереди отряда мужчине, в грязной робе странствующего монаха.
- Ищем преступника, беглеца, - я старался избегать особых подробностей.
- А, охотники за головами, - понимающе кивнул проводник, внимательно вглядываясь в непроницаемую темноту ночи, - но сомневаюсь, что вы найдете кого-то в этих пещерах. Тут даже мох не растет, голый камень один. Ни единого ручейка или лужицы.
За спиной усмехнулся капитан. Даже не оборачиваясь, я прекрасно знал, что он поглаживает свои рыжие усища. Этот нервный жест мы, с ребятами, стали замечать всё чаще. было от чего нервничать, после трех лет безрезультатных поисков. Близилась зима, багровое время Моркота, а запасы провизии и золота подходили к концу и пополнить их было уже некогда. Заказчик отказался предоставить еще один аванс, другой работы нам не давали, ибо гильдия придерживалась строгого правила - один заказ за раз. Если они не найдут цель в ближайший месяц, им придется скатиться до грабежа, рискуя репутацией и лицензией.
- Много вас, как я посмотрю, - вновь нарушил проводник молчание пустоты, - целый отряд. Неужели этот преступник такой опасный?
Я промолчал, но в разговор вступил сам капитан, которого тишина нервировала не меньше чем остальных.
- Ты слыхал о Фронтире, монах, - его грубый голос, что так часто пугал девок в трактирах на потеху всей команде.
- Как не слыхать, - проводник улыбнулся, сверкнув серыми глазами в тусклом свете фонаря, - Знатный орден был, могучий, да подломились столпы на которых стоял он, подточенные алчностью.
Капитан рассмеялся и похлопал монаха по плечу.
- Отлично сказал. Видать не зря вас там, в храмовых школах, штудируют до посинения да мужской немощи, - он вновь пригладил свои усищи продолжил, - Так вот, преступник этот - один из солдат, или как их там... Боров, как его?
- Во, точно, клирик! - капитан поднял вытаращенный указательный палец вверх, - один из тех, что подожгли Бирму. Ну, или просто один из этого Ордена...
Проводник оглядел команду и кривовато улыбнулся. Что-то в нем меня настораживало. Не знаю что именно, но что-то с ним было не так. Но капитан шел с ним рядом, улыбался и шутил, а уж капитан обладал необычайным чутьем на людей.
- Если это и вправду клирик Фронтира, то вас явно маловато, - весело ответил монах капитану, - я слышал, что однажды сто человек напали на одинокого клирика, да никто из них не выжил.
Капитан вновь похлопал его по плечу, хитро замечая:
- А если никто не выжил, то от кого ты слышал эту историю?
- Вестимо от кого. От клирика, - серьезно ответил монах.
На секунда воцарилась звенящая тишина. Было даже слышно, как руки ребят, тихо шурша складками одежды, тянутся к мечам. Но проводник, выдержав паузу, рассмеялся, а вслед за ним расхохотался и капитан. Бойцы облегченно выдохнули и принялись переговариваться, стряхивая с себя оцепенение, которое нагнеталось темнотой и тишиной перехода.
- Мы тебе не салаги какие-то, - весело вещал капитан, обнимая здоровенного монаха за плечи, - мы на таких делах собаку съели. У нас эта... как её.. Боров, как её, суку мать?!
Мы продолжали идти, весело шутя и переговариваясь. Переход, которым вел нас проводник, то сужался то расширялся. Иногда тусклые фонари выхватывали из темноты серый камень стен пещеры, иногда нас вновь окружала непроглядная тьма.
- Говорят, вещал монах капитану, - эти пещеры прорыл древний бескрылый вирм. Он был так ядовит, что своды пещеры пропитались его ядом и теперь ни одно растение не может прорости здесь, ни единая тварь не вьет в них свои гнезда.
Ребята, невольно прислушивающиеся к глубокому бархатному голосу монаха, стали опасливо озираться и опасливо пялиться на каменный пол.
- И что, - вопросил нахмурившийся капитан, - это и человека может убить?
Проводник улыбнулся, вновь сверкнув своими серыми холодными глазами.
- Ну, я пока не помер от местных миазмов. Хотя, признаюсь, местный воздух вредит моим трухлявым внутренностям.
Он наигранно закашлял, старательно изображая смертельно больного старика, чем немало рассмешил капитана. И было над чем смеяться. Проводник был здоровенной детиной, шести футов росту, плотный, с широченными плечами и копной кучерявых черных волос. Таких уже не рожают. В старых романах, что так любят столичные дамочки, именно такими рисуют всех могучих воинов, только если они не главные герои, ибо не было в нем ни королевской стати, ни птичьей грации, ни утонченности. Мужик мужиком. Такому бы камни в шахтах голыми руками колоть, а он в рясе над книжками крючится.
Внезапно мы вышли из узких закоулков скалистого перехода и оказались над широкой низиной, окруженной высоченными хребтами Меридиана. Звездная россыпь смотрела на нас с небосклона тысячью глаз. Бледный сапфир, дарил свой призрачный свет, позволяя разглядеть острые грани скал, ломкие линии серпантинов. К сожалению, дно низины скрывал густой туман, клубящийся в темноте, подобно мифическому исполинскому вирму.
- Я уж думал, ты заведешь нас в подземелья и скормишь ящерам, - весело пробурчал капитан, выпуская плечи монаха из своих рук, - Далеко еще идти?
Проводник вытянул руку, указывая на какую-то точку в испещренном линиями противоположном склоне.
- Схрон там, - он поправил свой маленький заплечный мешок и оглянулся на следующих за ним ребят, - если вы еще не передумали.
- Хрен тебе, - усмехаясь рявкнул капитан, - пока не дойдем, не видать тебе наших денежек, а значит и пива да девок.
Среди парней раздались неуверенные смешки, ибо туман, в который все напряженно всматривались, не внушал доверия и хищно шевелился.
Монах задул свой фонарь, достал из заплечного мешка бухту тонкой веревки и велел всем выстроиться в цепочку и обвязаться.
Я встал за капитаном, за мной пристроился Верста, длиннющий доходяга и самый умелый мечник из всех нас, за ним Граль, наш походный лекарь и повар, следом Пыхта и Пронт, узкоглазые близнецы - кочевники, что так умело орудуют сетями и копьями. Замыкал цепочку Боров, как самый тяжелый, да и самый сильный, после капитана конечно.
Погасив неуверенно трепещущие фонари мы стали спускаться по узкой изменчивой тропинке, все ближе подступая к набухшему туманному шишаку, что вздувался над дном низины.
- Хищники здесь? - спросил я капитана, кивая на бесполезно болтающиеся фонари.
- Есть немного, - ответил мне проводник, не дожидаясь когда командир соизволит передать ему мои слова, - туманных змей полно, но они будут спать до рассвета. А фонари их могут случайно разбудить светом своим.
Я услышал, как охнул Боров, боящихся всяких змей и прочих ползучих гадов. Да и самому мне стало не по себе. Туманные змеи, которыми кишели болота вблизи бурного озера не отличались особой ядовитостью или зубастостью, но имели практически прозрачные тела, толщиной с мужицкую ляшку, и любили обвиваться вокруг своих жертв, медленно ломая их кости. Не самая приятная смерть.
Они не выползают на тропу, предпочитая держаться в зарослях, - успокоил нас монах, уверенно спускаясь по крутому склону, - Главное держитесь за веревку и идите друг за другом.
Вскоре мы достигли темно-серой шевелящейся стены. Проводник и капитан нырнули в неё без раздумий. Я же замешкался на мгновение и был бесцеремонно втолкнут в туман идущим за мной Верстой.
Туман угнетал еще сильнее, чем недавняя темнота. Теперь не было тусклого, но спасительного круга, что создавали фонари, позволяя оглянуться и увидеть знакомые лица собратьев по ремеслу, к которым уже привык за тот десяток лет, что шатаюсь по Эде в поисков преступников, должников и просто неудачников.
Веревка мерно шаталась, показывая что впереди кто-то так же движется окруженный плотной влажной серой стеной. Быть может, и его накрывает тоска от одиночества. Хотя, наш капитан никогда не унывал. Ну, или не показывал этого.
Он был бывшим военным, служил в личной гвардии короля Партинии. Почетное место, прибыльное, с которого по своей воли никто не уходит. Вот и капитан стал жертвой политической борьбы и интриг. Он был обвинен во всех несусветных грехах и был приговорён к повешению, но, благодаря старым сослуживцам и связям во дворце, сумел сбежать из казематов и укрыться в диких землях, где сидел до тех пор, пока династия, правящая Партинией не сменилась. Все грехи перед ушедшей королевской властью были прощены и капитан смог вернуться в родные земли, хотя его теплое местечко конечно же было уже занято. Он подался в наемники, выполняя грязную работу для вельмож, гильдий и всевозможных картелей, что как грибы росли на вольностях Партинии.
Впрочем, среди головорезов он не задержался, предпочтя черному заработку легальный труд в составе гильдии охотников за головами. Охотиться можно было и в одиночку, но это намного труднее и опаснее, а потому он сколотил свою команду и более двадцати лет успешно очищал лик Эрды от всяческого отребья. Не из самых благородных побуждений, конечно, но кто сейчас поистине благороден.
Я встретил его уже в гильдии, когда он искал пополнение для своей команды. Мои навыки переговорщика, дознавателя и азартного игрока смогли его впечатлить. Чему я несказанно рад до сих пор.
Команда встретила меня как встречают любого новичка. Не обошлось и без жестоких шуток и драк, но это обычное дело. Я быстро сдружился с ними, особенно с близнецами - кочевниками, ибо нас роднила общая страсть к азартным играм.
Внезапно, погруженный в свои мысли, я уткнулся в спину капитана. Он шикнул на меня, напряженно вглядываясь куда-то под свои ноги. Я опустил взгляд в низ и зажал рот ладонью, что-бы не завизжать как маленькая девочка.
Внизу, не делая различия между камнем тропы и сапогом капитана, ползла длиннющая тысяченогая тварь, покрытая серым, лоснящимся панцирем. Каждая нога мерзкой твари оканчивалась острым загнутым когтем, толщиной с мой палец. Сама зверюга длинной была с человеческий рост, имела четыре маленьких бездонно - черных глаза на плоской голове. Из её пасти торчали настоящие бивни.
Она деловита стучала своими когтищами, перебираясь через тропу, оставляя на плотной коже сапога капитана глубокие царапины.
Внезапно из тумана впереди вынырнула широкая фигура монаха.
- Чего застряли? - пробасил он, не выказывая ни намека на напряжение или осторожность.
Капитан медленно указал на медленно ползущее чудовище, стараясь унять дрож в руках.
- Да нечего их бояться, - проводник подошел к нам и мощным пинком откинул членистоногую образину подальше в туман, - они едят только мертвечину, а на живых внимание не обращают. Не ссыте, бравые охотники за головами. Поссать позже повод будет.
Капитан нервно усмехнулся, пригладив свои усы и, похлопав меня по плечу, ободряюще пробормотал: "Не ссы, Самсон".
Я медленно кивнул и мы двинулись следом, не обращая внимания на раздающиеся сзади приглушенные вопросы "почему стоим" и "что случилось".
Наше брожение по туманной низине казалось бесконечным. Я еще десяток раз замечал страшных тварей, самых разнообразных форм. Они деловито перебирали своими суставчатыми конечностями, спеша по своим неотложным делам и не обращали на меня никакого внимания. За что я был им благодарен. Несколько раз я слышал испуганное повизгивание Борова, а его визги сложно было с чем-то спутать. Мгновения растягивались и порой казалось, что мы уже никогда не выберемся из этого проклятого тумана, кишащего мерзкими тварями.
Но, так же внезапно, как я на летел на спину капитана, туман закончился и перед моими глазами предстала скалистая тропа, ведущая ввысь, по склону хребта.
Капитан хлопал руками по одежде, пытаясь стряхнуть мерзкое ощущение ползающих под одеждой жуков, и глухо матерился. Монах же стоял выпрямившись и с улыбкой наблюдал, как один за другим из тумана выскакивают бледные охотники за головами. А ребята радостно прыгали и так же судорожно трясли своими штанами.
- Мда, гиблое местечко, - пробормотал капитан, прекращая хлопать по своему заду, - Парни, у меня хорошее предчувствие. Эта дыра еще более запущенная чем все предыдущии. Он наверняка там.
Монах хмыкнул и вновь взвалил свой мешок на плече.
- А чего ваш головорез забыл в веллинском схроне? - спросил он, сматывая освобожденную от наших тел веревку, - вряд-ли там найдутся залежи золота да драгоценностей, а все ценные свитки и книги давно уже в монастыре Ярового хребта хранятся.
Мы переглянулись, приводя себя в порядок после яростного отряхивания. Поправляли ремни и перевязи с ножами, в который раз проверяли свои мечи.
- Ну, во первых, - пустился в объяснения капитан, - это самая что ни наесть далекая дыра во всем закатном побережье, если мы еще не зашли на территорию Веллина. Во вторых, нам указали, что данный преступник будет скрываться именно в таких вот нычках, словно книжный червь зарываясь в пыльные бумажки.
Да, как всё прекрасно звучало в начале, когда капитан принес все инструкции, что выдал ему мастер гильдии, отправляя на это задание. Отличное описание внешности, манер поведения, все привычки, предпочтения цели. Все места, где он мог бы ошиваться, были перечислены, все лица, с которыми он мог бы держать контакт - указаны. Прямо не контракт, а подарок. Просто дойди и возьми. А какой гонорар, особенно за живого! Мы могли бы отойти от дел и жить в роскоши, хлебая лучшее вино. Да только на практике всё оказалось не так просто.
Во первых все его нычки располагались в разных частях хребта Меридиана, и были разбросаны от одного берега океана, до другого. Нам почти удалось застать его в самой ближнем от Новой Бирмы схроне, мы чувствовали жар углей от костра, что был брошен прямо перед нашим появлением.
Мы шли по его следам, постоянно наталкиваясь на людей, сообщавших нам, что "он толь-ко что вышел из трактира, повернул за угол, взял повозку". Семь раз казалось нам, что мы видим его, но каждый раз это оказывался какой-то бродяга, или купец, или оборванец. Мы потратили год, гоняясь за ним, пока не поняли, что нас просто водят за нос, путают, может невольно, может намеренно. Мы целый год гонялись за призраком, объездили всё закатное королевство, два раза возвращались по его следам в Бирму, пока, наконец, капитан не приказал вернуться к изначальному плану.
Мы вновь стали выискивать и трясти его возможных помощников и проверять нычки. Мы даже приплачивали некоторым оборванцам, что бы нас известили, если кто-то подобный объявиться в проверенных нами местах.
Но всё было глухо. В остальных схронах, до которых мы уже добрались никого не было с момента их разорения. Слой пыли зачастую достигал колена. Все его возможные знакомые пожимали плечами, говоря что уже лет двадцать - тридцать ничего о нем не слыхали. Не верить им тоже причин не было, я, на пару с Гралем, отлично развязываю языки.
Мы проверили почти все места, даже в диких землях бывали. Ели ноги от-туда унесли, несмотря на то, что с нами матерые кочевники ходят. Осталось только два самых дальних веллинских тайника, тот в который мы идем, и еще один, находящийся с имперской стороны Меридиана. Если и там не будет никаких зацепок, то нам останется только повеситься, ибо потраченные задатки вернуть мы не сможем еще лет пять.
- Ну а в третьих, - внезапно сказал Боров, нарушив слегка затянувшееся молчание, - он же клирик, сука мать! Образованный человек! Где ему еще быть, как не в куче, сука мать, старых бумажек!
Проводник рассмеялся, взмахом руки приглашая следовать за ним.
- Так образованные люди - самые опасные, - возразил он, размеренно шагая по восходящей тропе.
Боров фыркнул, словно степной кот, угодивший лапой в воду.
- Да шо в них опасного, сука мать? Скока мы этих торговцев и цифроводов ловили, никто, сука мать, никто даже за ножик не схватился. Смиренно сдавались, будь-то свиньи мяснику, сука мать!
Командир немного задержался, но только для того, чтоб отвесить хорошего леща голосящему борову.
- Сколько раз тебя я объяснял, - вкрадчиво нашептывал он в большое ухо толстяка, - нельзя недооценивать противника. Если на везло, это не значит что будет везти и дальше. Да и не даром говорят... это, как его...
- Во! - тут же подхватил командир, - знание - сила. Было бы у вас знание, не шатались бы вы по горам да туманам, а сидели бы себе в богатых столичных домах, да жували бы мед.
- Или ныкались по горам да туманам, спасая свои задницы от посланных по нашу душу охотнков, - весело проскрипел Верста, чем вызвал приступ хохота у капитана и всей остальной команды.
Даже монах весело хрюкал, держась за свой живот.
- Прав ты, большой человек, - сказал он, когда смех ослабил тиски своей хватки, - знание - сила, незнание - благо. Знающий человек не знает покоя, не знающий - живет в мире.
Я молча усмехнулся, припоминая все духовные наставления моей церковной школы, которая больше учила быть неучем, чем разным наукам. Ибо из серой послушной массы проще лепить полезные для себя инструменты. Глупостью легче править. Вот и насаждается глупость поголовно во всех школах, монастырях, в каждом королевстве и графстве. Впрочем мне то чего горевать. Чужая глупость меня кормит пуще моих ножей.
Мы подымались все выше, к всеобщему облегчению отдаляясь от премерзкого тумана. Звезды, как и сам Сапфир, меркли, обозначая восход Яра и начало нового дня.
- Долго еще идти, монах? - спросил командир, когда мы поднялись так высоко, как не летают птицы равнин.
Монах посмотрел на блекнущие звезды и вершины гор, окрашенные в золотой цвет просыпающегося дня.
- К полудню будем у входа. Еще предстоит идти вдоль хребта, но там нет ничего сложнее того пути, что мы уже проделали.
Весть эта обрадовала уставших ребят, ибо путь, и правда, проделали мы немалый. Все повеселели и бодро зашагали по тропе, что тянулась вдоль горного склона, будь-то и не было бессонной ночи.
Когда Яр полностью показался из-за горных вершин, командир приказал сделать привал и поесть. Мы разворошили свои походные мешки и расселись по камням вдоль тропы. Ели молча и быстро, ощущая напряжение, что передалось нам от капитана и замолчавшего проводника. Все чувствовали приближения точки назначения. Значит, скоро станет ясно, живем ли мы как короли, пропивая честно заработанный гонорар, или скрываемся как крысы позорные, прячась от гильдии и заказчиков.
- Как нажретесь, заверните мешки и заройте тут, - глухо приказал командир, - Пойдем налегке, тихо и быстро. Проверьте оружие и снаряжение.
Он подсел к монаху, усердно грызущему свой положенный по посту сухарь.
- Долго еще? - наш предводитель с сочувствием посмотрел в печальные глаза проводнику, которые с надеждой следили за вяленым мясом и кислым вином, что безвозвратно пропадало в бездонной пасти Борова.
Проводник отпустил свой злосчастный сухарь и задумчиво посмотрел вперед.
- Милю еще вдоль хребта, - он ткнул своей рукой в нужную сторону, - по этой тропе, потом еще треть мили вниз. Там нет тропы, но путь отмечен пирамидками из камней. У самой кромки тумана будет пещера. Милю по пещере и мы окажемся перед входом в схрон.
Капитан кивнул, запоминая дорогу с помощью загибания пальцев и подкручивания усов.
- Что из себя представляет схрон? - спросил я, в голове прикидывая возможный план действий.
Проводник громко хрустнул сухарем и принялся чертить пальцем план.
- Большущая пещера.В ней несколько каменных строений, расположенных по кругу. Самое высокое из них - в четыре этажа. В центре пещеры большей круглый очаг, - он продолжал чертить пальцем квадраты и круги, словно заправский картограф али стратег, - Вход в пещеру только один, но внутри хватает всяческих укрытий. Есть крытые переходы между строениями. Уникальный образчик архитектуры. Великолепные фрески...
Капитан рассмеялся и похлопал его по плечу.
- Да понял я, монах. Не будем мы разрушать твои... эти... как их?
- Уникальные образчики, сука мать! - радостно отозвался Боров, заталкивая в себя еще один кусок солонины.
Ребята весело рассмеялись, но их веселье было прервано взмахом руки капитана.
- А ты, монах останешься здесь, дождешься нашего возвращения, - он крепко сжал руку на плече нашего проводника, глядя в его серые глаза.
- А если вы не вернетесь, - осторожно спросил оробевший монах.
Вместо ответа командир картинно провел большим пальцем по своему горлу, а Верста демонстративно завертел своими парными мечами, окружая себя сверкающим вихрем стали и жутковато улыбаясь.
Но, как мне показалось, это не произвело на проводника никакого впечатления.
- Я буду ждать вас день, и еще день до заката, а после пойду назад, - сказал он, откусывая очередной кусок от своего сухаря, - если вы мне позволите отпивать вашего вина.
Капитан несколько мгновений грозно пялился на чисто выбритое широкое лицо монаха, но после заулыбался, не сдержав смеха.
- Черт с тобой, монах, - он выпустил из своих железных объятий плечо проводника и выпрямился, - Можешь брать вино и еду из моего рюкзака. Но в монастыре ты поможешь нам выбить скидку из вашего смотрителя.
Проводник кивнул и довольно захрустел своим скудным завтраком.
Наши сборы были не долгими. Мы скидали наши мешки в кучу и присыпали камнями, ибо выдолбить ямы в скале не было ни времени, ни возможности, ни желания. Проверив остроту своих ножей и крепость ремней перевязи, я подошел к давно готовому выступать капитану, и мы стали обсуждать план действий, стараясь говорить как можно тише. Проводник, хоть и был славным малым, но всё же не был одним из нас, да и, если честно, взгляд серых глаз и ширина его плеч вызывали у меня невольную дрожь.
Вскоре все ребята были готовы, хотя Борову достался знатный пинок, для придания ускорения. Мы махнули монаху на прощание рукой и быстро двинулись вперед, привычно считая шаги.
Яр набрал силу и теперь яростно грел скалы, прогоняя даже малейшие намеки приближающейся зимы, хотя воздух всё равно оставался прохладным и бодрящим.
Все-таки, насколько прекрасен Меридиан. Свет красит его в сотни различных цветов и тысячи оттенков. Снежные верхушки гор слепят так яростно, что глазам больно смотреть на них. Казалось бы, как можно любоваться нагромождением камней, ан нет, мало где найдется вид краше, чем хребты Меридиана под лучами проснувшегося Яра.
Заметив первую пирамидку из сложенных камней, командир дал приказ рассыпаться и мы, рассредоточившись по склону и низко прильнув к камню, стали осторожно спускаться по склону.
Схрон был хорошо скрыт. Ни с верху, ни с противоположного холма не было видно зияющей черноты входа. Только следуя каменным пирамидкам, мы смогли обнаружить его.
Оставив Борова и лекаря сторожить, мы двинулись сквозь темный каменный проход, освещая себе путь слабенькими фонарями. Этот переход был значительно короче, чем тот, что мы преодолели в начале нашего пути. Он не имел ни ответвлений, ни поворотов, а был прямой как стрела. Стены его были прямыми и гладко отшлифованными, пол и потолок - ровными и сухими.
Внезапно стены пещеры ушли в стороны, впуская наш маленький отряд в обширную пещеру, залитую призрачным светом. Он изливался от странных искрящихся образований на своде, и мягко освещал все четыре постройки, что жались к стенам. Иных источников света в пещере не было.
Мы осторожно, крадучись, подошли к первому зданию, заглядывая в образованный постройками двор. Огромный камин, шагов десять в диаметре, выложенный искусно обработанным камнем, занимал значительную часть пространства. Неподалеку от камина мы увидели ящики и свертки, выглядящие поразительно новыми и неуместными для пустынной пещеры. Боле ничего примечательного замечено не было.
- Пусто здесь, - пробормотал капитан, доверяя своему чутью, - ни души. Но кто-то здесь был.
Повинуясь кивку головы капитана, я беззвучно, словно степной кот, выбежал на середину двора, с опаской поглядывая на зияющие пустотой глазницы оконных и дверных проёмов. Кострище в очаге было холодным, в здании не было ни намека на движение.
Я махнул рукой остальным и мы принялись изучать содержимое мешков и ящиков. Они были полны провизии, инструментов, книг и, что самое главное, среди них попадались доверху набитые золотыми монетами кошели и небольшие сундуки.
- Здесь никого нет уже неделю, - пробормотал Верста, внимательно изучая пепел в очаге, - Но, по собственной воле никто бы такие богатства не оставил
Капитан задумчиво смотрел на кошели и провизию.
- Может он сюда вернется, - предположил я, хотя сам понимал, что наша цель не была настолько глупа, чтобы оставить такие богатства на виду и без присмотра.
Близнецы кочевники, вовсю набивая карманы, глухо рассмеялись моим словам. Капитан хмыкнул и, оглядев команду, начал излагать свои измышления.
- Так, мы в душу не знаем, был ли этот клирик здесь или нет, но знаем, что здесь кто-то был. Быть может стал добычей туманных змей или просто сорвался со склона, а может просто пошел прогуляться, оставив такое добро без присмотра, - он задумчиво взвесил один кошель в руке, прикидывая возможную стоимость его содержимого, - У нас есть две возможности. Во первых, поступить согласно совести и репутации, не тронуть груз и устроить здесь засаду. Что чревато, как и остальные наши работы, кровью и неприятностями.