Я сижу на склоне. Смотрю на Реку. Она просвечивает сквозь еловые лапы, она кажется неподвижной, но под шелковистой поверхностью кроется пульсирующая жизнь течения, она кажется теплой, но еще хранит холод зимы. Только теперь он другой. Не ледяной, а бодрящий, дарящий телу смех, легкость, чистоту. Помогающий родиться внове, оглянуться вокруг и смеяться бесконечной, почти до боли ясной красоте мира.
Солнце роняет на землю свет, насыщает воздух золотом. Заставляет лес проснуться, и жизнь не слышишь или видишь, а ощущаешь всем телом, всей душой, всей напряженной радостью бытия. Лучи пробиваются сквозь иголки, лечат царапину на колене, играют в волосах, скользят по сердцу, разрывая его живым теплом, заставляют слезы катится из-под ресниц, зажигая в них искорки.
Воздух. Запах нагретой травы. Он щекочет ноздри, плывет над землей, почти осязаемый, сладковато-горький, живой, терпкий, как вино. Бархатисто касается кожи, принимает в себя смолистость хвои, переплетается с солнцем, ощущением быстрой воды и неуловимым привкусом счастья.
Облака. Они напоминают клочки ваты, белые, пушистые, мягкие даже на вид. Они не дают тени, своей белизной лишь подчеркивая краски мира, они не влажные, низкие и хмурые, как зимой, а высокие, неподвижные, царственные в пронзительно-синей чистоте неба.
Под зажмуренными веками золото и зелень, болезненное счастье и сладкое горе, блаженная расслабленность и рвущее душу напряжение, буря, штиль, сила, слабость, слезы, смех...