ФУФА ВЕЛИКОЛЕПНАЯ

Елена Эпельман.

Начало:Taк сложилось, что мы с Фаней прожили жизнь врозь. Мое замужество, война, революция, бегство нашей семьи от ужаса, нависшего над Россией, пагубное Фанино увлечение театром и ее категорический отказ ехать с нами все привело к тому, что жизнь я прожила в Париже в довольстве и изобилии, но незаметно и незначительно, а Фаня в России, бедно, неприкаянно, но бурно, талантливо и ярко.

(Открывается занавес.)

На сцене восковые фигуры.

ПЕСНЯ 1. Неистов и упрям, гори, огонь, гори....

ВИДИОРЯД

ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК 1

А ведь в детстве мы были неразлучны, и дня не могли прожить друг без друга. И как же я скучала по ней, по моей дорогой сестричке все эти годы, писала ей письма, посылала подарки, которые до нее не доходили....Зато теперь, когда мы обе состарились, и я к овдовела, мы живем вместе. Я захотела вернуться в Россию и жить с сестрой, Фаня обратилась к Фурцевой, Фурцева к сестре благоволит, милостиво разрешила, и...../. и все, как в сказке, мгновенно свершилось: я живу в Москве с моей младшей сестричкой, слава которой здесь безмерна. Мне здесь немного одиноко, особенно когда Фаня занята спектаклями или репетициями, и ей не до меня, а это, увы, бывает так часто...Что ж, буду вести дневник, когда хочется поговорить по душам, но не с кем. Наш строгий папа одобрял ведение дневников, говорил:

ОТЕЦ: Пиши каждый день, кроме субботы, и если в коце дня тебе нечего написать задумайся о том, правильно ли ты прожила этот день.

И потом, если честно, мне хочется оставить после себя какой-то след. Детей у меня нет, ничего замечательного, в отличии от Фани, я за свою жизнь не сделала, и так не хочется уходить, не оставив после себя ничего...Так почему бы не оставить хотя бы такие куцые мемуары? /Может быть, кто-то когда-то прочтет их и узнает, что жила не белом свете смешная и глупая девочка Белла Фельдман, которая выросла, прожила жизнь, состарилась, но в душе осталась все той же маленькой девочкой, больше всего на свете любившей сидеть на коленях у отца и чтобы он гладил ее по голове и ласково говорил:

ОТЕЦ: Шейне пунем, Белла....

Изабелла записывает что-то в дневнике, входит Фаина.

ФАИНА: А холере идр ин ди бейнер! За мной записываешь? Белла, когда тебя товарищи успели завербовать?

ИЗАБЕЛЛА: Никто меня не вербовал, и стыдно думать так обо мне.

ФАИНА: Чудесно написано, Белла. И слог отличный.

ИЗАБЕЛЛА: Не подлизывайся. Слог самый примитивный.

ФАИНА: Назначаю тебя семейным историографом, на общественных началах.

ИЗАБЕЛЛА:Что такое на общественных началах?

ФИНА: Это означает бесплатно. Здесь тебе не Франция, моя дорогая наивная Беллочка, здесь многое делается на общественных началах. Можно не получать за свою работу ничего, а можно какие-то льготы. Особенно, если состоишь в партии. Тогда тебя будут посылать на гастроли за границу, давать лучшие роли, отмечать премиями и званиями...

ИЗАБЕЛЛА: А почему же тогда ты не вступишь в партию?

ФАИНА: Вот только этого мне не хватало! Мало мне в театре головной боли, так еще надо будет сидеть на партсобраниях и слушать, как они поливают друг дружку дерьмом, а потом хором поют Интернационал!

Лена Э: Да ну тебя! Никогда не знаешь, шутишь ты или говоришь серьезно.

И тебе никогда не предлaгали вступить в партию?

ФАИНА: Предлaгали. Но тут вот какая история. Когда началась война, подруга Адочка мне рассказала ужасные слухи:

АДОЧКА: Фаня, что я тебе расскажу: представляешь, всех молодых актрис будут вербовать в разведчицы. Чтобы потом забрасывать в Германию в качестве шпионок-диверсанток.

ФАИНА: Ужас какой! Я не хочу в шпионки, меня отец и в актрисы-то еле отпустил! Что же делать?

АДОЧКА: А я тебя научу: если будут вербовать, надо сказать, что ты кричишь во сне. Шпионка не может кричать во сне сразу провалится и всех провалит.

ФАИНА: Ну, никто меня в шпионки не вербовал, пронесло. А через много лет вызывает меня театральный парторг

ПАРТОРГ; Фаина Георгиевна, дорогая, садитесь, хочу поговорить с вами по душам!

ФАИНА: Шо хрите?

ПАРТОРГ; Я говорю, что хочу поговорить с вами по душам. Вы такая прекрасная актриса, народная любимица, трижды лауреат Сталинской премии, одно только нас тревожит: отчего вы в партию не вступаете?

ФАИНА: Шо хрите?

ПАРТОРГ; Я говорю: отчего в партию не вступаете?

ФАИНА: Нельзя мне тудою.

ПАРТОРГ; Это почему же?

ФАИНА: Шо хрите?

ПАРТОРГ; Я говорю: почему вам в партию нельзя?

ФАИНА: Кричу я.

ПАРТОРГ; Шо хрите? Тьфу ты! Как это кричите?

ФАИНА: Точно, кричу. Во сне!

ПЕСНЯ 2. Пародия на плохой детектив

НАТАША: А ближе к вечеру приехала Любочка Орлова, да-да, та самая, любимая актриса Сталина, которую Фаня в глаза зовет Любочкой и дружочком, а за глаза Любкой, и при этом кривится.

ФАИНА: Ааа, здравствуйте, Любочка! Дайте расцеловать вас, дружочек. Проходите, проходите, как всегда, выглядете потрясающе. А куда вы пропали? Совсем забыли меня?

ОРЛОВА: Спасибо, Фуфочка! Как я рада вас видеть. Так скучала, но закрутилась и не могла вырваться к вам раньше. А это ваша очаровательная сестра? Много слышала, и сгораю от желания с ней познакомиться!

ФАИНА: Это моя сестра Изабелла. Беллочка, знакомься, это Любовь Петровна....

ОРЛОВА: О, ради Б-га! К чему эти цирлих-манирлих, как вы говорите! Просто Любочка. Здравствуйте, Беллочка. Вы много лет жили в Париже, я слышала?

ИЗАБЕЛЛА:Всю жизнь. А вам, Любочка, доводилось там бывать?

ОРЛОВА: О, столько раз, что я уж и со счета сбилась! Обожаю Париж. Последний раз мы там были с Гришей недавно, и провели всего 2 часа. Так жаль. Но надо было спешить на спектакль.

ИЗАБЕЛЛА: Всего 2 часа в Париже? Проездом?

ОРЛОВА: Нет, мне надо было купить перчатки, знаете, такого редкого, песочного оттенка, они мне были просто необходимы к моим бежевым туфлям. А такие есть только в Париже, в галери-де-Лафайет. А вечером у меня - спектакль. Ну, вот, пришлось слетать в Париж на 2 часа. Представляете? Зато все успела! И перчатки купила, и на спектакль не опаздала!

НАТАША: Любочка была само очарование и просидела недолго

ФАИНА: Прикинь, Белка: Любу постоянно приглашали на выступления перед рабочими на заводах и фабриках, где она пела песни из своих фильмов. Как-то раз на гастролях Любу занесло, и она заломила за свое выступление бешенные деньги: три тысячи. Они с Гришей тогда дачу строили, и деньги им были позарез нужны. В Киеве у нее это прокатило, а в Одессе нет. Нашла коса на камень. Одесский администратор ей сказал:

АДМИНИСТРАТОР: Извините, Любовь Петровна, 750 рублей и ни копейки больше!

ОРЛОВА:За 750 рублей пускай вам Ладынина поет!

НАТАША: После ухода Орловой пришла какая-то громогласная особа, назвавшаяся Тамарой, кажется, журналистка, она рассказала, как много лет назад брала интервью у какого-то Бабэлла. Я спросила:

ИЗАБЕЛЛА: Кто такой Бабэлл?

ТАМАРА: Как можно этого не знать? Это писатель!

ФАИНА: Белла, не нервируй меня!

ИЗАБЕЛЛА: А чем он знаменит?

ФАИНА: Белла, не нервируй меня.

ТАМАРА: Поражаюсь невежеству вашей сестры! Откуда она приехала?

ФАИНА: Ай, да не нервируйте меня!

ИЗАБЕЛЛА: Фаня, прекрати уже талдычить эту дурацкую фразу! Это просто невежливо!

ФАИНА: (смеясь) К черту вежливость! Эта фраза войдет в историю!

ИЗАБЕЛЛА: Вечные твои глупости!

ФАИНА: Увидишь!

ИЗАБЕЛЛА: (Тамаре): Не обращайте на нее внимания. Так чем знаменит этот писатель?

ФАИНА: А тем, что он в Гражданскую войну воевал на стороне красных, и красные его потом за это расстреляли. Поняла?

ИЗАБЕЛЛА: Нет.

ФАИНА: Ну, и слава Б-гу! И не нервируй меня!

НАТАША: Воистину, пути господни неисповедимы, а уж пути этой страны и вовсе потемки.

ПЕСНЯ 3Из окон корочкой несет поджаристой....

НАТАША: Здесь повсюду огромные очереди. Если в магазине нет очередей, то значит, в нем нечего покупать. Очереди не только за едой, но и за вещами, даже за дорогими. За коврами, за радиолами, за драгоценностями. Сестра сказала, что за мебелью и автомобилями тоже очереди. Значит, люди живут хорошо, если многие могут позволить себе дорогие покупки? Мне очень важно радоваться, поддерживать в себе бодрость духа, потому что мои ожидания отличаются от увиденного, как глинянная миска отличается от изящной фигурки Севрского фарфора. Многое здесь меня разочаровало, многое пугает и вызывает тягостное недоумение: ради чего надо было делать революцию? Но Рубикон перейден, и пути назад нет. Мои мосты сожжены. Остались только воспоминания.

ИЗАБЕЛЛА: Свой век мне придется доживать в Москве, так лучше я буду стараться видеть как можно больше хорошего и не обращать внимания на плохое. Но вот только эта денежная реформа....

НАТАША: За какие грехи мне такое наказание? Не успела привыкнуть к одним деньгам, как надо привыкать к новым.

ФАИНА: Да уж. Перешли с портянок на фантики. С больших старых купюр на маленькие новые.

ИЗАБЕЛЛА: Теперь надо привыкнуть к тому, что все стало в десять раз дешевле. Maйн арм копф!

ФАИНА: Черт знает что! На рынке уже подорожало мясо, значит подорожает и все остальное.

ИЗАБЕЛЛА: Не понимаю, почему мясо должно дорожать оттого, что все теперь делим на десять? Наверное, оно подорожало оттого, что сейчас зима. Кажется, и в дни нашей молодости, зимой мясо дорожало. Что-то такое я слышала от нашей кухарки.

НАТАША: Сестра учит меня правилам общения с продавцами. Во всем мире продавцы заискивают перед покупателями, здесь же, наоборот, покупатели заискивают перед продавцами.

ФАИНА: Белла, запоминай. Надо подойти, дождаться, когда продавец обратит на тебя внимание, многозначительно посмотреть на него, наклониться к прилавку и, понизив голос до шепота, сказать, что тебе надо. Если требуемый товар есть в наличии, продавец кивнет и отойдет за ним. Вернется со свертком, который ни в коем случае нельзя разворачивать на месте, и тихо назовет сумму, естественно, округленную. Деньги ему надо дать быстро и незаметно, потом опять обменяться с ним многозначительным взглядом, и быстро выйти из магазина. По дороге домой проверить, нет ли за тобой хвоста. Запомнила?

БЕЛЛА (смеясь): Ты знаешь, Фаня, мне сразу же вспомнилось, как в гимназические годы мы покупали в книжном магазине на Петровке пикантные романы, которые нам, молодым барышням, читать запрещалось. Помнишь?

ФАИНА: Помню, конечно. Приходили, умирая от страха, что знакомые увидят и расскажут отцу. Дожидались, пока освободится наш доверенный продавец Левушка, спрашивали шепотом нет ли чего почитать, получали книгу, завернутую в плотную бумагу и платили столько, сколько Левушка называл.

БЕЛЛА: Но то было эротическое чтение, а здесь таким же способом приходится покупать печенье к чаю! Боже, дай мне достаточно сейхел , чтобы разобраться в этой непонятной жизни и в этой непонятной стране!

НАТАША: Слава у сестры колоссальная. Ей и двух шагов нельзя ступить без того, чтобы ее не узнали.

ФАИНА: Белка, собирайся. Мы идем в кино!

ИЗАБЕЛЛА: На какой фильм?

ФАИНА: На фильм с Раневской, представь себе!

ИЗАБЕЛЛА: Не сомневаюсь. А как называется?

ФАИНА: Подкидыш!.

НАТАША: Сестру узнали, едва мы вошли в фойе.

ИЗАБЕЛЛА: Фаня, а где же нам купить билеты?

АДМИНИСТРАТОР: Ну что вы, что вы?? Как можно? Какие билеты? Фаина Георгиевна, умоляю, не обижайте нас! Для нас такая честь видеть вас в нашем кинотеатре! А ваша очаровательная подруга....

ФАИНА: Это моя кузина.Из провинции.

АДМИНИСТРАТОР: Дражайшая кузина из провинции, прошу вас сюда, в первый ряд....Вот в это креслице....

НАТАША: После сеанса зрители опять окружили нас и аплодировали так громко, что я всерьез испугалась, как бы не рухнула крыша.

ИЗАБЕЛЛА: Тебя не утомляет твоя слава?

ФАИНА: А! Как сказал Пушкин: Что слава? Яркая заплата! А вообще-то, Белка, пора бы уже к этой всенародной любви привыкнуть, а я все не привыкну. Радуюсь, как маленькая.

ИЗАБЕЛЛА: Признаться, я была растроганна ее словами.

Фаина сидит за роялем и поет: Отцвели уж давно хризантемы в саду......

ФАИНА: Белла, вернусь поздно. Обедай без меня.

ИЗАБЕЛЛА: Фаня, мне дома без тебя сидеть скучно.

ФАИНА: Слушай радио.

ИЗАБЕЛЛА: Не могу не понимаю ничего. Вроде бы и по-русски говорят, а о чем, понять невозможно.

ФАИНА: Сходи в булочную, купи хлеба.

ИЗАБЕЛЛА: Фаня, а почему ты не купишь телевизор? У всех друзей есть, только у нас....

ФАИНА: (шепотом): Белла, я открою тебе важную государственную тайну. Только никому не слова.

ИЗАБЕЛЛА: Обещаю!

ФАИНА: С помощью телевизора можно подсматривать и подслушивать все, что происходит в квартире.

ИЗАБЕЛЛА: Фаня, уверяю тебя, ты ошибаешься. Во Франции у всех есть телевизоры, и никто там ничего не подглядывает....

ФАИНА: Ну, что ты как маленькая? Здесь тебе не Франция! Здесь телевизоры устроены так, что выполняют роль шпионов, даже когда выключены, поэтому здесь не принято говорить лишнее в комнате, где стоит телевизор, и обязательно надо накрывать выключенные телевизоры накидками и салфетками, чтобы за тобой не могли подглядывать.

ИЗАБЕЛЛА: Ну, надо же! А я-то удивлялась, что к кому ни придешь, у всех на телевизоре красивая накидка или вышитая салфетка! И ведь никто не признался, все, как один, утверждали, что салфетка для красоты. А на самом деле вот оно что!

ФАИНА: Ну, вот, теперь ты начинаешь вникать в нашу жизнь. (надевает перед зеркалом шляпку): Да! Красота это страшная сила! Белла, я возьму с собой Идиота, чтобы не скучать в трамвае!

НАТАША: Когда сестра ушла, я отправилась в булочную.

ПЕСНЯ 4 Комсомольская богиня ВЫХОДИТ РАЯ

НАТАША: Соблазнилась свежими городскими, так здесь теперь называются булки, которые в дни моей юности назывались французскими, и купила четыре штуки. В отличном настроении пришла домой, и тут обнаружила, что меня обсчитали. Дала девушке за прилавком пять рублей, а сдачу получила, как с трех. Расстроилась ужасно. Неприятно, когда тебя обманывают. Сестре решила не рассказывать, но разве от нее что-то скроешь?

ФАИНА: Ну, Белка, чего нос повесила? Что стряслось?

ИЗАБЕЛЛА: Нет-нет, все хорошо.....

ФАИНА: Меня не проведешь. Я этот твой взгляд, полный мировой скорби, хорошо знаю. Выкладывай!

ИЗАБЕЛЛА: Как глупо расстраиваться из-за таких пустяков! Спать легла успокоенной.

ФАИНА: Ну-ка, идите-ка сюда!

ДИМА: Я вообще-то здесь работаю.

ФАИНА: В вашей булочной обсчитали мою сестру...

ДИМА: Ну, дайте хоть халат надеть....

На сцену выходят ФАИНА и ДИМА

ИЗАБЕЛЛА: Ой, Господи, извините, я не успела одеться, а вы, собственно, кто? Что вам угодно?

ФАИНА: Это директор булочной, которому угодно тебе кое-что сообщить! (толкает толстяка в белом халате локтем, шепотом): Ну? Вы будете говорить?

ДИРЕКТОР: Уважаемая Изабелла Георгиевна, и вы, наша дорогая Фаина Георгиевна, я лично приношу вам свои извинения за прискорбный инцидент, который имел место произойти в возлгавляемом мной хлебо-булочном магазине, и заверяю вас, что все меры, ведущие к пресечению подобных прискорбных инцидентов, будут приняты незамедлительно!

ФАИНА: Ага, незамедлительно, держи карман! Да у вас таких прискорбных инцидентов по 30 в день! Ваши продавщицы честно вообще работать не умеют, и если никого за день не обсчитали, значит день у них прошел зря!

ИЗАБЕЛЛА: Фаня, право, ты преувеличиваешь, я уверена, что это вышло случайно.....

ДИРЕКТОР: Уверяю вас, уважаемая Фаина Георгиевна, вы заблуждаетесь....

ФАИНА: Ничего подобного! Если кто тут и заблуждается, то уж точно не я!

СОСЕДКА: Фаина Георгиевна, у вас все в порядке?

ФАИНА: Все прекрасно, Раиса Васильевна!

СОСЕДКА: А я слышу мужской голос, ну, думаю: мужчина у них так рано утром, что такое? Пойду узнаю!

ФАИНА: Ах, это....Ничего особенного, мы просто привели к себе мужчину, и теперь не можем решить, кто будет первой, а кто второй.

ФАИНА: Я думаю, первой будет Белла. Видите, она уже и в пеньюар облачилась. Прямо на голое тело. Хотите быть третьей, Раиса Васильевна?

ИЗАБЕЛЛА: Фаня, как ты могла такое сказать? Я от стыда дар речи потеряла...

ФАИНА: Эх, королевство маловато...разгуляться мне негде!

НАТАША: Толстяк стоял с отвалившейся челюстью. Потом судорожно булькнул горлом, повернулся и ушел. Примечательно, что 2 рубля нам он так и не вернул.

ИЗАБЕЛЛА: Буду теперь ходить в какую-нибудь другую булочную, в этой уж точно больше не появлюсь.

НАТАША: Здесь не принято праздновать Рождество, которое считается буржуазным праздником. Самые чудесные светлые воспоминания детства: у нас дома всегда на Рождество ставили елку. Находились ревнители веры, упрекавшие в этом моего отца. Он улыбался и говорил в ответ:

ОТЕЦ: Бог заповедовал людям радоваться, и от лишнего праздника никому никакого лиха не будет. Лихо будет от уныния и одиночества, а праздники - это для души первое дело!

ИЗАБЕЛЛА: Умным человеком был наш отец. Он так переживал, что в 18году сестра не захотела уезжать с нами. Винил в том себя. Однажды сказал:

ОТЕЦ: Нужно было тогда не слушать ее, нанять трех дюжих молодцов, чтобы они ее схватили и на руках принесли на пароход, и силой увезти ее с нами во Францию.

ИЗАБЕЛЛА: Не уверена, что столь крайние меры оказались бы действенными.

ОТЕЦ: Это почему?

ИЗАБЕЛЛА: А потому, что характер у Фани твой, фельдмановский.

ОТЕЦ: И что это значит?

ИЗАБЕЛЛА: А это значит, что она дождалась бы ночи, спрыгнула с парохода в море и вплавь вернулась бы в Россию.

ПЕСНЯ 5Я в весеннем лесу

НАТАША: Итак, Рождество здесь не празднуют, зато празднуют наступление нового года.

ИЗАБЕЛЛА: Вчера ходила по улице Горького, у всех радостные лица, запах хвои и мандаринов, предчувствие праздника витает в воздухе.

ФАИНА: Беллочка, Новый год мы будем встречать в гостях.

ИЗАБЕЛЛА: Фаня, я была бы не прочь встретить Новый год дома, с тобой. Знаешь, с годами начинаешь все больше ценить тихие семейные праздники...

ФАИНА: Не выдумывай! Тоже мне, затворница-монашка! Мы идем в гости и точка! Готовь наряды! И дай мне свои духи, те, парижские!

ИЗАБЕЛЛА: Слушаюсь, мой генерал.

ФАИНА: Вот так-то лучше!

НАТАША: В новогодний вечер пришли в гости, а там полно людей, шум, смех, музыка, звон бокалов.....И Фаня мгновенно оказалась в центре внимания, ее окружили, затормошили, зацеловали...

ИЗАБЕЛЛА: А где же хозяйка дома? Ааа, вот и она! Софочка, где вы пропадали?

ХОЗЯЙКА: Да никакого сладу с ним нет, Беллочка, дорогая. Не хочет спать и все тут!

ИЗАБЕЛЛА: А я ему колыбельную спою.....

ФАИНА: Белла, нельзя так с детьми! Сперва надо по-хорошему, а вот если не помогает тогда спой!

ПЕСНЯ 6Попробуем уснуть под пятницу

НАТАША: У сестры в театре очередные неприятности. Недавно она получила новую роль в какой-то пьесе из дореволюционной жизни.

ФАИНА: Играю очередную шлюху,

НАТАША: сказала она в ответ на мой вопрос. Что-то я не могу понять: сестру знает вся страна, трижды она получала премии от самого Сталина, и при этом она до сих пор официально не считается народной актрисой. Если уж она не народная то кто же тогда народный? Спросила ее об этом, она ответила:

ФАИНА: А, в театре всегда одно и то же: интриги, склоки, дрязги......

НАТАША: Сдается мне, что есть еще одна причина характер моей сестры. Она, как роза, которой можно любоваться только на расстоянии. А чуть тронешь сразу же уколешься.

ФАИНА: Не выдумывай. Обо что это ты уколешься?

ИЗАБЕЛЛА: Да об шипы твои. Зачем надо было в глаза назвать режиссера Прокрустом от искусства и заявлять, что он не стоит даже плевка Станиславского, и что у него творческий климакс? Тебе, Фаня, дипломатичности нашего отца не хватает. Помнишь, он всегда говорил нам...

ОТЕЦ: Девочки, надо уметь вести себя дипломатичнее, особенно с теми, от кого зависишь.

ФАИНА: Да-да, а еще, помнишь, он говорил:

ОТЕЦ: Запомните, когда вы идете со мной по улице, и знакомые раскланиваются, улыбаются и рассыпаются в любезностях, они улыбаются не вам, а моему капиталу!

ИЗАБЕЛЛА: Помню, Фаня, все помню.

ФАИНА: Собирайся, Белка, идем на светский раут. Весь театральный бомонд там будет.

ИЗАБЕЛЛА: Фаня, что мне надеть, чтобы не очень выделяться среди московского бомонда? Я заметила, что мои парижские платья вызывают у них какой-то странный ажиотаж. И все дамы, как одна, спрашивают, где я это купила, и за сколько? Представляешь? Как можно спрашивать, сколько стоит та или иная вещь? Это же сугубый моветон, как говорила наша классная дама в гимназии. Помнишь?

ФАИНА: Помню. Наша классная дама была такая змея, которая хуже любой ехидны.

ИЗАБЕЛЛА: Так что мне надеть, чтобы выглядеть своей на светском рауте? Вечернее бархатное платье, или английский костюм? Может, шелковую блузку и шарф?

ФАИНА: Надень Нюркин фартук, только осторожно, а то она имеет привычку в него сморкаться. Будет в самый раз.

НАТАША: К слову: Нюрка Фанина домработница. Та самая, которой я хотела на Новый год подарить парижские духи, фиалковые, отдаленно напоминавшие MagieNoir, а Нюра сказала:

НЮРКА: Дайте лучше денег. Духи все равно муж выпьет.

НАТАША: Пришли на светский раут. Ко мне тут же подлетела какая-то дама в ужасном платье и обдавая терпким спиртным духом, заверещала:

ДАМА: Ах, какая сумочка! Боже, Фаина, представьте меня вашей спутнице.

ФАИНА: У нее сложное имя: Изабелла Георгиевна. Запомните?

ДАМА: Конечно. Уже запомнила. Дорогая Белладонна Григорьевна, умоляю, продайте мне вашу сумочку. Я заплачу любые деньги.

ФАИНА: Это краденная сумочка. Беладонна Григорьевна ее у барыг перекупила. За эту сумочку мокрушники троих замочили. А сумочку уже с трупа взяли.

ДАМА: Мне срочно надо выпить.

ПЕСНЯ 7. Очи Черные

НАТАША: Нюра упала на улице и сломала ногу. Теперь у нас временно новая кухарка Таисия, угрюмая, неразговорчивая девушка откуда-то из Сибири.

ИЗАБЕЛЛА: Я стараюсь быть с ней любезной, в полном соответствии с тем, что говорил нам наш отец.

ОТЕЦ: Настоящую даму сразу видно не по тому, как она держиться с равными, а по тому, как она разговаривает с прислугой.

ИЗАБЕЛЛА: Я целую вечность не видела, как пьют чай с блюдца. Милочка, мы так рады, что вы будете помагать нам по хозяйству. Вы умеете готовить фрикасе?

ТАИСИЯ: Чего?

ИЗАБЕЛЛА: Фрикасе. Это такое рагу, французское. Ну, не важно.

ТАИСИЯ: Чего?

ИЗАБЕЛЛА: Это очень просто. Я вас научу. Нужно немножко потушить мясо в бургундском вине...

ТАИСИЯ: Чего?

Изабелла: Вы картошку пожарить можете?

ТАИСИЯ: Чего?

НАТАША: Мишигине копф.

ТАИСИЯ: В дому ...это....хлеба ни крошки. Денег ...это....давайте. За хлебом....это....пойду.

НАТАША: Взяла деньги и ушла. Навсегда .

ИЗАБЕЛЛА: Фаня, Фаня, иди же сюда! Она нас обокрала! Господи да оставь ты в покое эту машинку! Она украла у нас 200 рублей в новых деньгах, и облигаций примерно на 3 тысячи в старых.

ФАИНА: А холера ей в бок!

НАТАША: Кто-то из соседей вошел в наше бедственное положение и одолжил свою кухарку. Ее зовут Алевтина Митрофановна. Дама солидная, держится с достоинством, типаж, как шепотом сказала мне сестра.

ИЗАБЕЛЛА: Фаня, но я должна быть с ней любезной!

ФАИНА: Встретим ее достойно. Белка, все деньги, украшения, серебрянные ложки складываем в тахту, и ты сидишь на этой тахте, не вставая, все то время, что эта Алевтина Митрофановна находится в квартире, и любезно улыбаешься!

АЛЕВТИНА МЕТРОФАНОВНА: Мед у вас тут разлился, липкое все кругом, мыть тщательнее надо!

ИЗАБЕЛЛА: Он не сам разлился, милочка, это вы его разлили.

АЛЕВТИНА МЕТРОФАНОВНА: А шо ж вы банок кругом понаставили, не повернуться, ни продохнуть! Интеллихенция!

ИЗАБЕЛЛА: Фаня!!!

ФАИНА: КАКОЕ СКАЗОЧНОЕ СВИНСТВО! Вот кто-то с горочки спустился......

АНТРАКТ

НАТАША: Сестра расстроена не предлагают новых ролей в кино.

ФАИНА: Да и театре играю что-то невразумительное. Хороших ролей мне не дают. Поедем, Белка, на кладбище, навестим могилку Качалова. Он был моим наставником в театре. И другом тоже.

ПЕСНЯ 8Синий троллейбус

ФАИНА: Со сколькими театрами я переспала, а вот Малый дал мне от ворот поворот....

А из Театра Армии я уходила с таким скандалом, с та-а-а-ким скандалом! То, что я устраивала в юности дома, когда папа не пускал меня в актрисы, не шло ни в какое сравнение. Меня даже в газете пропечатали, обозвали дезорганизатором театрального производства, хорошо хоть, что не вредителем.....А то поехала бы на Колыму спектакли играть...

ИЗАБЕЛЛА: О, Господи - дезорганизатор театрального производства - какой ужасный чугунный язык! Как можно так говорить о театре! Слышали бы такое Станиславский или Чехов!

ФАИНА: А между тем, меня главный режиссер Малого Судаков так уговаривает перходить к нему, ну, так обхаживает, так соблазняет, что у меня появляются надежды на личную жизнь. И вот, вообрази: я ухожу из Театра Армии, громко хлопнув дверью, с триумфом стучусь в Малый и....мне не открывают! Как же так? А он, сволочь такая, только головой трясет, как баран: Не могу, Фаиночка, милая, не могу... не обессудьте.... Ну, я его прижала, в мужскую уборную за ним зашла, закрыла дверь и потребовала обьяснений! И он поведал мне, что звезда Малого Театра, она же парторг труппы Массалитинова, меня категорически отвергла.

ИЗАБЕЛЛА: Вот дрянь!

ФАИНА: Именно это я ему и сказала. И еще пару-тройку крепких словечек добавила.

ИЗАБЕЛЛА: Да почему ж она тебя отвергла?

ФАИНА; А тут, Беллочка, очень сложная интрига, в духе Бомарше.

ИЗАБЕЛЛА: Расскажи.

ФАИНА: Изволь. Дела давно минувших дней. Эйзенштейн хотел снять меня в Александре Невском в роли честной вдовы, мамаши богатыря Васьки Буслая. Но потом передумал. Небось побоялся, что вместо мамаши русского богатыря, получится у меня аидише мама. Кстати, в Иване Грозном он по той же причине мою роль отдал Симке Бирман, которая, хотя бы по паспорту, молдаванка. Ну, ладно, передумал он меня снимать в Александре Невском и передумал, Бог с ним, если расстраиваться из-за каждого мужчины, который хотел, но передумал, то как вообще жить? Снял в этой роли Массалитинову. А ей какая-то сволочь нашептала, что я, желая заполучить эту роль, отчаянно интриговала, строила козни, и пыталась запрыгнуть к Эйзенштейну в койку. И что бы мы с ним делали в той койке, хотела бы я знать? Читали бы друг другу Пушкина? Он же к женщинам был так же равнодушен, как я к идиотам. Но Массалитинова поверила и ополчилась против меня, как советский народ против Гитлера. Ну, и все, не взяли меня в Малый. Чего приуныла, Белка? Как тебе наши театральные нравы, впечатляют?

ИЗАБЕЛЛА: Да уж!

ФАИНА: Эй, выше нос, сестренка! Давай расскажу тебе что-нибуь забавное из моей театральной жизни?

ИЗАБЕЛЛА: Давай!

ФАИНА: Изволь. Вообрази: я юная актриса, или, как сказано в первом моем театральном контракте: Фаина Раневская. Амплуа: героиня-кокет. Так вот, мой первый театральный сезон в Крыму. Я играю прелестницу, соблазняующую красавца-героя. Мы с ним поднимаемся в горы, и там, на верху горы, я должна нежно проворковать : Шаги мои легки, я умею скользить, как змея....возьми же меня!....и броситься к нему в обьятия. Моим партнером был Сумбатов. Мы с ним хорошо отрепетировали эту сцену. И вот премьера, подходит сцена соблазнения. Мы с ним поднимаемся на бутафорскую гору, зал, затаив дыхание, ждет, я говорю противно-мяукающим голосом: шаги мои легки, я умею скользить, как змея, подпрыгиваю, чтобы броситься к нему в обьятия, .....тут под натиском моей страсти гора рушится, с диким грохотом падает на моего партнера, он орет: Черт, как больно! И я добавляю в этот кошмар последний аккорд и, простирая к нему руки, взываю: возьми же меня!

ИЗАБЕЛЛА: Фаня, а в театре тебя сразу приняли и распознали в тебе большую актрису?

ФАИНА: Ой, Белочка! Если бы ты только знала, как НЕ сразу меня приняли!

ИЗАБЕЛЛА: Неужели?

ФАИНА: Представь себе! Хочешь знать, какую рекомендацию дал мне знаменитый московский антрепренер Соколовский?

ИЗАБЕЛЛА: Хочу!

ФАИНА: Изволь. В 1915 году я явилась к директору одного из московсих театров с рекомендацией от Соколовского. Рекомендацию он мне дал такую:

СОКОЛОВСКИЙ : Дорогой Ванюша, посылаю к тебе эту девицу, чтобы только отвязаться от нее. Ты уж как-нибудь так деликатно обьясни ей, что делать ей на сцене нечего, абсолютно никаких перспектив у нее нет. Это совершенная бездарь.

ФАИНА: Вот так-то, моя дорогая.

ИЗАБЕЛЛА: А давай-ка поиграем в угадайку! Кто твой любимый режиссер?

ФАИНА: Угадай!

НАТАША: Мейрхольд?

ФАИНА: Нет!

ИЗАБЕЛЛА: Охлопков?

ФАИНА: Нет!

ИЗАБЕЛЛА: Сдаюсь!

НАТАША: Сдаюсь!

ФАИНА: Пушкин!

НАТАША: Вот тебе на! Пушкин??

ИЗАБЕЛЛА: Вот тебе на! Пушкин??? Режиссер??? Ты серьезно?

ФАИНА: Конечно. Ты вспомни Каменный гость. Лаура  говорит:

         Слова лились как будто их рожала 

         не память рабская - но сердце

Kак мне это нравится! Двумя строчками сказано все об актерском мастерстве.

Я вообще очень люблю Пушкина. Я дышу им с детства.

Я вспоминаю строчки Анны Ахматовой:

И было сердцу ничего не надо,

Когда пила я этот жгучий зной.

Онегина воздушная громада,

Как облако стояла надо мной.

------

НАТАША: Сегодня утром сестра разбудила меня громким звуком военной трубы (надо признать, очень похожим. Талант имитатора у нее превосходный).

ФАИНА: Тру-тууу- туууу! Рррравняйсь! Смиррно! Товарищ генерал, разрешите доложить....

ИЗАБЕЛЛА: Фанечка, ты сошла с ума?

ФАИНА: Не пугайся. Сегодня 23 февраля, военный праздник. День армии и флота.

ИЗАБЕЛЛА: Фаня, ты все шутишь, а я ночью пошла на кухню воды попить, а там тараканы, видимо-невидимо. Надо что-то делать, срочно.

ФАИНА: Ничего делать не надо. Это не просто тараканы, а тараканы очень важные, государственные! Их специально разводят в булочных. Вышла секретная директива министра пищевой промышленности. Я сама читала.

ИЗАБЕЛЛА: Да что ты мне голову морочишь? Кому нужны тараканы?

ФАИНА: Советским людям. Ввиду нехватки изюма для булочек выводят особый вид тараканов, сладких на вкус. Их кормят сахарной пудрой и миндалем, и тараканы эти с успехом заменят изюм.

ИЗАБЕЛЛА: Тебе очень нравится меня разыгрывать?

ФАИНА: Никак нет, товарищ генерал!

НАТАША: Вот неугомонная! Никакого сладу с ней. Оставалось рассмеяться и пойти завтракать.

ПЕСНЯ 9. Мой конь притомился, стоптались мои башмаки...

НАТАША: Сегодня йорцайт отца. Зажигали с Фаней свечу, сидели, плакали, вспоминали. Не могли говорить, но обе чувствовали одно и то же, и слова были не нужны. Как горько сознавать, что мы не можем в этот день пойти на могилу отца. Почему судьба так безжалостна к моему народу? Кто наложил на него проклятие? Почему судьба раскидала нас по свету и оторвала от родных могил?

ФАИНА: Свеча догорела.

ИЗАБЕЛЛА: Во Франции поминальная свеча горела сутки.

ФАИНА: Здесь не Франция, сестренка. Здесь нет таких свечей.

ИЗАБЕЛЛА: Поминальные свечи по родным людям должы гореть сутки, Фаня.

ФАИНА: Поминальные свечи по родным людям должны гореть вечно, Белка. В наших душах.

НАТАША: А следующий день принес счастье! Недаром у меня вчера 2 раза к ряду сошелся пасьянс Замок - а это всегда служит предвестником радости. И радость пришла сестра получила звание народной актрисы! Газета с указом лежит на журнальном столике. Поздравления сыплются одно за другим, телефон звонит, не умолкая. Почтальонша приходила уже 4 раза, приносила кипы телеграмм. А дня через 3-4 начнут приходить письма, у сестры огромная переписка. Незнакомые люди пишут ей, она им отвечает, те пишут снова....

ИЗАБЕЛЛА: Некоторые письма как маленькие повести, в которых люди рассказывают о своей жизни....Иногда сестра мне их читает. Завидую. Тоже хочу получать много писем. Ах, какие письма писала я Фане из Франции 40 лет назад...И хоть бы одно дошло! И в конце каждого письма я обязательно писала:

ИЗАБЕЛЛА: Милая моя Фанечка, напиши, куда я могу выслать тебе денег, чтобы ты купила билет на пароход и приехала к нам. Мы все очень волнуемся за тебя, дорогая моя сестричка, про Россию здесь рассказывают страшное, приезжай, мы ждем тебя. Мы очень ждем тебя!

НАТАША: И ни на одно из этих писем не получила я ответа. Ни одно письмо до сестры не дошло.

ИЗАБЕЛЛА: А потом настали черные дни, когда все мы почти поверили, что сестры нет в живых. А кто бы не поверил? Там, в далекой России, за железным занавесом, творилось что-то черное, огромное, злое....К нам зашел один офицер, чудом вырвавшийся оттуда. Он сказал:

ОФИЦЕР: Я вышел из пекла. Сестры вашей наверняка уже нет, Изабелла Георгиевна. Смиритесь. Там невозможно уцелеть одинокой женщине, еврейке, нежной, слабой. Там все воюют со всеми, за буржуазное происхождение расстрел, за изысканные манеры могут избить до смерти. А еще тиф, голод, смертный мрак . И ненависть, тупая, животная. Все ненавидят всех.

НАТАША: Я заплакала. А ночью написала Фане еще одно письмо. Я назвала его Моей сестренке. Я его помню наизусть:

ИЗАБЕЛЛА: Фанечка, если тебя уже нет в живых, то что же мне делать, как сказать тебе, как я жалею обо всех наших ссорах, размолвках, как прошу тебя простить за то, что часто была несправедливой, капризной, глупой. Как мало я тебя любила, сестренка, а теперь уже не исправить, ничего не исправить. Если ты жива, и суждено нам свидеться, я обниму тебя крепко-крепко и не отпущу, никуда больше не отпущу.

ПЕСНЯ 10. Еще он не сшит, мой наряд подвенечный....

НАТАША: А потом прошло 2 года и вдруг, вдруг!!! Известие, радостнее которого не было у меня в жизни: Фаня жива, она стала актрисой, она живет в Москве!!

А потом, еще через несколько лет, знакомые позвонили: в маленьком кинотеатре в Париже идет советский фильм, а перед ним журнал, и там, в этом журнале Сталин лично вручает Фане премию, названную его именем. Мы все побежали смотреть этот журнал. Что с нами было не передать никакими словами! А потом вдруг от Фани стали приходить письма. В одном письме она рассказала, что никакие мои подарки, никакие письма не доходили до нее.

ИЗАБЕЛЛА: Только одно письмо дошло каким-то чудом. Одно письмо: Моей сестренке.

ФАИНА: Ну, Белка, ловлю на слове: попробуй мне только теперь губы надуть, я тебе живо напомню твое письмо, и как ты обещаешь никогда не ссориться со мной! А если честно, Беллочка, когда становится мне тошнотворно-муторно от одиночества и беспросвета, когда руки опускаются, я перечитываю твое чудное письмо, и силы возвращаются.

НАТАША: Сегодня радость от получения звания народной актрисы немного поблекла. Такое же звание получил наш знакомый, которого сестра терпеть не может. Она в ярости.

ФАИНА: Каждая бездарь норовит в народные пролезть! Нет, ну ты подумай! Каждая бездарь! Каждая бездарь!!

НАТАША: Через пять минут звонит новоиспеченному народному артисту:

ФАИНА: Мишенька, дружочек! Я так рада, так рада....Только вчера говорила Беллочке ну, что же это такое, кому попалало дают народного, всякой швали дают, вот и мне дали, а Мишеньке нет. Как в воду смотрела! Поздравляю, от всей души поздравляю!

ИЗАБЕЛЛА: Фаня, прекрати! Слушать противно.

НАТАША: Действительно противно!

ФАИНА: Мишенька, а что в театре, какие новости? Ставите пьесу о Жорж Санд? Кто ставит? Охлопков? Замечательно!

ФАИНА: Ах, как я всю жизнь мечтала сыграть Аврору!

ИЗАБЕЛЛА: Какую Аврору?

ФАИНА: Господи, ну не крейсер же! Аврору Дюдеван, которая Жорж Санд. Какая женщина! Какие мужчины были у ее ног! Альфред де Мюссе! Ференц Лист! Фредерик Шопен! А у моих ног была только всякая шушера.

ИЗАБЕЛЛА: У твоих ног был маршал Толбухин....

ФАИНА: Да, маршал Толбухин...... Вот это это был мужчина

ИЗАБЕЛЛА: Расскажи. Умираю от любопытства. Где вы познакомились?

ФАИНА: В Тбилиси. На гастролях.

ИЗАБЕЛЛА: Это была судьба?

ФАИНА: Конечно! А звали эту судьбу: Датико. Я ему так и сказала: Датико, ты виноват в самом чудесном романе в моей жизни. И несешь за него полную ответственность. Он не спорил.

ИЗАБЕЛЛА: Кто такой Датико и причем он вообще?

ФАИНА: Датико тут при всем. Он был страстный спорщик. И когда спорил забывал про плиту, на которой всегда что-то жарилось и тушилось. И все у него вечно пригорало.

ИЗАБЕЛЛА: Фаня! Имей совесть! Я ничего не понимаю!

ФАИНА: Да что ж ты такая непонятливая, Господи? Мишигине копф.

Ну, ладно, ладно, слушай:

В Тбилиси пошли после спекталя поужинать в ресторан Арагви, я заказала жаренную семгу, а мне принесли какую-то подгорелую гадость. Я сказала официанту: Это есть невозможно. Унесите, и принесите мне что-нибудь другое. Котлету, например.

ОФИЦИАНТ: Котлета тоже будет подгорелая.

ФАИНА: Откуда вы знаете?

ОФИЦИАНТ: Датико уже спорит с Ладо Вахнадзе.

ФАИНА: Датико это кто?

ОФИЦИАНТ: Это наш повар.

ФАИНА: Он что, готовить не умеет?

ОФИЦИАНТ: Пачему не умеет? Обижаешь, дарагая! Да он лучший повар во всем Тбилиси!

ФАИНА: А что ж у него все подгорает?

ОФИЦИАНТ: А у него день такой. К нему друг пришел, Ладо Вахнадзе. Он как придет сразу спор о политике заведет, Датико сильно расстроится, кричать начнет, а Ладо еще громче. Вот Датико и забудет что у него там жарится, и все сгорит.

ФАИНА: Совсем все?

ОФИЦИАНТ: Совсем. День такой, понимаешь?

ФАИНА: Понимаю.

ОФИЦИАНТ: Ты завтра приходи .Завтра ничего не подгорит, так вкусно будет пальчики оближешь!

ФАИНА: А завтра Ладо Вахнадзе не придет?

ОФИЦИАНТ: Нет. Завтра четверг.

ФАИНА: А по четвергам он в ваш ресторан спорить не ходит?

ОФИЦИАНТ: Нет. По четвергам он в аптеку ходит. Там Зураб работает. Ладо с ним спорить будет.

ФАИНА: Все поняла. По четвергам в аптеку ни ногой. Зураб спорить начнет, не то лекарство тебе даст, совсем мертвая будишь, дорогая!

ОФИЦИАНТ: Ой, так ты грузинка? Говоришь, ну, совсем как мы! Все понимаешь!

ФАИНА: Нет, я испанская графиня де ля Мурмур. И я удаляюсь из вашего ресторана прямо в Эскуриал.

А когда выходила, там двери, такие, вращаются, знаешь? Так вот, меня закрутило в двери, потому что в другой створке закрутило како-го мужчину в форме, видимо, швейцара, он был очень крупный, и сильно вращал дверь, а я завертетлась, как песчинка, подхваченная ветром. Наконец, вылетаю на улицу, а следом за мной вылетает этот швейцар.

МУЖЧИНА: Ой, извините, не рассчитал. Хотел вам дверь придержать, а вышло наоборот.

ФАИНА: Мерси. Приятно встретить такого обходительного швейцара.

МУЖЧИНА: Но я, извините, не швейцар.

ФАИНА: Разве? Но вы же в форме!

МУЖЧИНА: Да, но формы, знаете, разные бывают.

ФАИНА: А у вас какая?

МУЖЧИНА: Военная.

ФАИНА: О, так вы полковник? Бравый полковник с пышными усами и эполетами придерживает мне дверь! Боже, какая честь!

МУЖЧИНА: Я не полковник.

ФАИНА; О, не разочаровывайте меня! Неужели прапорщик?

МУЖЧИНА: Не угадали.

ФАИНА: Старшина?

МУЖЧИНА: Берите выше. Маршал.

ФАИНА: Не может быть. У вас случайно нет нюхательной соли? Я сейчас упаду в обморок!

МУЖЧИНА: Смело падайте! Я подхвачу вас в обьятия, в которых вы, надеюсь, проведете всю жизнь!

ФАИНА: Я раздумала падать. Кто вы, таинственный незнакомец?

МУЖЧИНА: Разрешите представиться. Маршал Толбухин.

ФАИНА. Очень приятно. А я - Изольда Тихоновна Маринец, бухгалтер шестого разряда.

ТОЛБУХИН: А где вы, Изольда Тихоновна, научились так танцевать испанские танцы?

ФАИНА: А я посещала драмкружок на нашей фабрике. Недолго, правда.

ТОЛБУХИН: Почему же недолго?

ФАИНА: Меня выгнали за полную бездарность.

ТОЛБУХИН: Сочувствую. Знаете, Изольда Тихоновна, я увидел вас там, в ресторане, и пошел за вами. Просто не мог оторвать от вас взгляда.

ФАИНА: Амур поразил вас стрелой в самое сердце?

ТОЛБУХИН: Не в этом дело. Понимаете, вы удивительно похожи на одну артистку.

ФАИНА: Из фильма Подкидыш?

ТОЛБУХИН: Какой подкидыш? Никакого подкидыша я не знаю.

ФАИНА: Так на какую же артистку я похожа?

ТОЛБУХИН: Понимаете, я ужасно люблю сказки. И я посмотрел одну чудесную сказку - Золушка. Там такая мачеха....Я влюбился в эту мачеху на всю жизнь.

ФАИНА: Как? Все влюбляются в Золушку, а вы влюбились в мачеху?

ТОЛБУХИН: А разве могло быть по-другому? Ну, посудите сами: как можно не влюбиться в мачеху, которую так блистательно сыграла Изольда Тихоновна Маринец, бухгалтер шестого разряда?

ФАИНА: Признаю. Не влюбиться невозможно.

ТОЛБУХИН: У меня машина, Фаина Георгиевна. Подвезти вас?

ФАИНА: Благодарю. Но я хочу прогуляться по ночному Тбилиси. Понимаете, просто необходимо, чтобы все запахи подгорелых яств Датико выветрились из меня.

ТОЛБУХИН: Разрешите мне погулять с вами?

ФАИНА: С удовольствием! С маршалом, который любит сказки, я готова гулять всю жизнь.

ТОЛБУХИН: Ловлю вас на слове. Обопритесь на мою руку, здесь такая темень.

ФАИНА: Сам маршал предлагает мне руку!

ТОЛБУХИН: Да, потому, что сердце его отдано вам уже давно!

ФАИНА: И наш роман закрутился. И длился два года. Это был самый восхитительный, самый волшебный роман на свете, пронизанный, как осенним солнцем, поздним счастьем двух немолодых, потрепанных жизнью людей, благодарным друг другу за нежность и тепло.

В августе был мой день рожденья. Толбухин принес мне подарок: игрушечную заводную машинку.

ТОЛБУХИН: Фанечка, я сперва хотел подарить тебе соболий палантин, но...как-то это не подходит тебе. Потом решил: подарю бриллиантовое колье. Тоже передумал. А потом вдруг понял: у меня была в детстве любимая игрушка, вот эта заводная машинка. Вот ее-то я тебе и подарю!

ИЗАБЕЛЛА: Ну, Фаня, почему ты замолчала? Что же было дальше?

ФАИНА: А не было никакого дальше. Он умер. И все. Сказке конец. И хватит об этом.

ПЕСНЯ 11 ВИЗБОР - ЛЕДИ

ИЗАБЕЛЛА: В этот же день, когда я уже ложилась спать, Фаня зашла в мою комнату:

ФАИНА: Знаешь, Белка, я вдруг сейчас поняла, что было в моей жизни самого ценного. Такого, что дороже всех сокровищ на свете.

ИЗАБЕЛЛА: Что же это, Фанечка?

ФАИНА: Мои роли, твое письмо Моей сестренке и заводная машинка маршала Толбухина. Ради этих трех вещей стоило и жизнь прожить.

ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК

ВИДИОРЯД

ПЕСНЯ 12. В склянке темного стекла из под импортного пива....