Прогуливаясь по набережной Рейна, я часто встречал пару пожилых людей. Они обычно отдыхали, сидя на скамеечке, возле причала, наблюдая за прибытием теплоходов.
Стройная не по годам женщина с материнской нежностью держала руку больного на вид мужчины. Они всегда о чем-то беседовали. Казалось, весь мир сосредоточился только в них двоих. Иногда, опираясь на палочку и её руку, они медленно шли к причалу, садились на теплоход и уплывали в неизвестном направлении. Постепенно я к ним привык и даже скучал, когда долго их не видел. Меня всегда съедало любопытство, глядя на эту пару, и мне давно хотелось с ними познакомиться.
Однажды, уже поздней осенью, проходя мимо пристани, я увидел её одну. Она сидела, закутавшись в плед, на том же месте, сложив крест-накрест руки, и смотрела куда-то вдаль. Я подошел поближе и остановился в нерешительности. Она посмотрела на меня. Я понял, что она меня узнала, и решил воспользоваться случаем:
-Вы сегодня одна, а где Ваш муж?
-Он мне не муж.
-Извините, но невольно, наблюдая за вами, я всегда воспринимал вас, как единое целое.
-Да, это так.
-Простите меня. Я, кажется, вторгся в запретную зону вашей жизни?
-Совсем нет. Мы действительно были неделимым, как Вы сказали, целым.
-Почему были?
Слёзы навернулись на её глаза, и я устыдился своей
бестактности. Мне нужно было сразу понять, что что-то случилось.
-Я потеряла его четыре месяца назад. Он скоропостижно
скончался от инфаркта.
Не зная, как компенсировать свою недальновидность, я стал невнятно выражать соболезнование....Преодолевая неловкость, наконец, понял, что она не намерена уходить от разговора, и ей необходима дружеская поддержка.
-У вас здесь больше никого нет? - спросил я с осторожностью.-Есть - старые знакомые, но ближе, чем он, у меня никого не было. Мы всегда были вместе.
-Я это заметил. Но вы сказали, он не был вашим мужем.
-Его жена уехала - не то в Израиль, не - то в Австралию. Но
для нас это не имело никакого значения.
Любопытство моё перешло все границы. Я предложил зайти в ближайшую кондитерскую и выпить по чашечке чая, тем более, что начал накрапывать дождь. Интуицией журналиста, я почувствовал, что узнаю о них нечто новое и важное. Более того, я не мог так просто оставить эту женщину, к которой невольно привык и испытывал симпатию.
По извилистой улице, со средневековыми постройками в стиле фахверка, мы добрались до небольшой кондитерской. Она выбрала двухместный столик в конце продолговатого уютного зала, и мы заказали чай с пирожными.
Я старался говорить на отвлечённые темы, не заостряя внимания, на случившемся. Постепенно она расслабилась и сама начала свою исповедь.
Я постараюсь изложить, всё что услышал, и с наибольшей достоверностью, передать её чувства и ощущения. Но опишу эту историю, которая произошла в одном из городов Германии, с позиции второго лица.
-------------**-----------**---------
По каменным ступенькам она спустилась в кафе. Небольшое помещение цокольного этажа было оформлено в восточном стиле. Сквозь высоко расположенные окна пробивались последние лучи солнца.
В углу, на цветных подушках, сидели четверо мужчин. При её появлении, один из них встал и с дружеской улыбкой направился поприветствовать гостью. Это был редактор журнала: высокий в очках мужчина средних лет, которому она принесла рукописи своих последних рассказов.
- Извините, я закончу беседу, и мы обязательно поговорим.
Трое мужчин рассматривали её с явным любопытством.
- Да, кстати, познакомьтесь. Это наши авторы.- Она нехотя протянула руку и представилась:
- Ирина Штерн. Редактор засуетился:
- Располагайтесь, как дома. У нас сегодня тема, на которой вам будет, не безынтересно присутствовать. Можете, при желании, поучаствовать.
- Если Вы рекомендуете, то я, пожалуй, останусь. А сама подумала: "Ничего не поделаешь, всё равно отсюда так быстро не уйдёшь". Она специально приехала немного раньше назначенного времени, чтобы поговорить с редактором журнала. Вряд ли теперь удастся. Беседа, с представленными ей авторами, намечалась длительной. Она отошла и, выбирая столик, осмотрелась.
В эти часы кафе обычно пустует. Посетители приходят позднее к вечеру. Её внимание привлёк красивый, немолодой мужчина с правильными чертами лица, который сидел за столиком в самом центре зала, устремив в её сторону пристальный взгляд. Она застыла: "Откуда эта непринуждённая импозантность и чувство собственного достоинства, не так уж часто встречающееся среди русскоязычных иммигрантов?". От явно проявленного к ней внимания, она стояла в нерешительности. Наконец, преодолев замешательство, направилась к небольшой софе, возле стены.
- Садитесь за мой столик! Ведь там неудобно. - Услышала в шутливом тоне брошенную в её адрес реплику. Невольно повинуясь, она села рядом с ним.
- Вы давно здесь живёте? - спросил он.
- Я из другого города.
- Вот как. Может быть поэтому, я вас до сих пор не встречал.
Ей не очень понравилась его манера общения, и она подумала: "Обязана ли она отвечать на вопросы этого незнакомого человека?.." Хотя здесь, и именно сегодня, будут "все свои" - из бывшего Советского Союза".
И он, как бы угадав её мысли, продолжал:
- Меня зовут Борис.
- Так зовут моего сына и мужа, - вырвалось у неё от неожиданного совпадения.
- А куда Вы их дели?
- Сын - в России. А муж - умер пять лет назад.
Он немного смутился и попросил прощения. Она начала нервничать: "Должна ли я так сразу рассказывать всё о себе?" Но "допрос" продолжался:
- А вы давно живёте в Германии?
- Почти три года.
- А я - почти пять. Но вы не назвали своё имя.
- Ирина, а можно - Ида.
- Это как?... Хотя понятно. На Востоке, да и в Европе, часто дети носят также имена своих предков. - А сам подумал: "Какое красивое сочетание: Ира и Ида, вместе получается - Ираида".
- Но вам какое больше имя нравится?
- Ирина.
- Значит, будем называть - Ириной.
"Как глупо я себя веду, ведь он явно наслаждается своим превосходством в этой странной беседе". И она притихла. Он тоже молчал, но это молчание вдруг стало невыносимым....
Она почувствовала, как по её телу начал разливаться огонь. Он подступал к шее и её щеки запылали, а сердце, казалось, вырвется из груди. Она чувствовала, что с ним происходит то же самое. Взаимные токи пробегали, окутывая единым полем их обоих. Хотелось вырваться из этого наваждения, но она не могла пошевельнуться. Сколько длилось молчание - не помнила.... Очнулась только тогда, когда кафе с шумом начали заполнять посетители, и он возобновил беседу:
- Вы из России?
- Да.
- А чем вы там занимались, кто по специальности?
- Я преподаватель ВУЗа.
- Какой кафедры? Вы, наверное, филолог?
- Нет, я - физик.
- Физик? Это здорово! Физики - лирики. Так принято считать в научных кругах. Теперь мне понятно, почему вы стали писателем.
- Считайте, что так.
- А в какой должности вы работали?
- Доцента.
- Это лишний раз подтверждает закономерность связи - материальной и духовной. И он замолчал.... Опять молчание.... Опять токи.... Опять "допрос".
"Зачем я вообще разговариваю с ним? Зачем отвечаю? Это недопустимо". И она решила перехватить инициативу.
- А вы откуда приехали?
- Из Москвы. - И он опять задал встречный вопрос.
- А вы, из какого города?
- Тоже из Москвы. - Инициатива не перехватывалась, и она решила перейти в наступление.
- Где вы там работали?
- Я был директором электромеханического завода. Защитил кандидатскую диссертацию и бросил всё.
- Зачем? Ведь достигли солидного положения.
- Да, но это мой потолок, а главное, я понял, что степень кандидата технических наук, мне ничего большего не дала.
- И вы решили всё бросить.
- Да! Годы стали подходить к пенсионному рубежу. Совмещать научное направление с руководящей должностью стало трудно. Жизнь начала пробуксовывать и у меня пропал ко всему интерес....
- И тогда, вы решили уехать в Германию...
Беседа была прервана редактором журнала. Он попросил всех присутствующих прекратить личные разговоры, и слово предоставил доктору исторических наук.
За беседой, они не заметили, как столики заполнились русскоязычными иммигрантами, которые собирались раз в месяц в этом "Философском кафе" - пообщаться, почитать свои стихи, рассказы, или устроить дискуссию на интересующую их тему. Заканчивались встречи обычно чаепитием с недорогим печеньем.
В этот день была историческая тема. Анализировались годы правления русских императоров, и в их роковых взаимосвязях, рассматривались возможные причины падения и гибели царской династии Дома Романовых. Дискуссия уже длилась два часа и сулила затянуться допоздна.
- К сожалению, - сказал редактор журнала, - я должен прервать выступления и напомнить тем, кто приехал из других городов, расписание поездов.... Следующая тема: "Философия и наука".
Она вскочила. До отхода ближайшего поезда оставалось двадцать минут. Попрощавшись со всеми, быстро направилась к выходу. Он пошел за ней, и окликнул уже на улице.
- Не бегите так быстро. Не беспокойтесь! Вы успеете. Я вас подброшу на своей машине за пять минут к самому вокзалу.
- Спасибо, не откажусь, так как в этом городе я второй раз и рискую заблудиться.
- Вот и отлично, - и они сели в машину.
- Пристегнитесь.
В спешке и от волнения, она никак не могла найти защёлку ремня безопасности. Он ей помог, но проделал это, не спеша.... "Опять токи и его замедленные движения рук..." Она прижалась к спинке сидения, но уловила тонкий запах французской парфюмерии, от его, как бы невольного, прикосновения. - "Пижон и нарцисс", - подумала она.
- Оставьте мне Ваш номер телефона, - попросил он. - Она протянула визитку. Эта односторонняя связь задела её самолюбие и она, не без раздражения, попросила его продиктовать свой номер телефона.
-Это мой мобильный.
"Удобно, - подумала она, - тем более, если у него есть жена".
Удивительно, но эта встреча не давала ей покоя. Она несколько раз порывалась позвонить, под предлогом "проверки связи", но всё время сдерживала себя. - "Я не должна им интересоваться, ни к чему хорошему это не приведёт. Тем более, если с его стороны, это обычная игра на уровне лёгкого флирта, или проверка своих мужских возможностей, ещё красивого, но уже поседевшего с возрастом человека".
Прошло две недели, и он позвонил сам, как ни в чём не бывало, как будто они давно знакомы и просто не виделись некоторое время.
- Вы ещё не забыли меня? Это - Борис.
"Не забыла? - подумала она. - Да вы со мной круглосуточно!" Но, стараясь сохранить безразличный тон, схитрила:
- Это тот Борис, с которым я познакомилась в кафе?
- У вас что, их много?!
- В Германии других не знаю.
- Я понимаю, вы человек общительный, у вас много друзей. Судя по выступлениям в кафе, вам не приходиться скучать. Вы сохранили хорошую дикцию преподавателя и умение общаться с людьми. А вот я - не люблю компании. Может быть это моя вина. Я больше люблю уединение, или путешествия.
- Однако вы не уступаете в умении общаться с женщинами. Вам даже можно позавидовать.
- Это от волнения. Вы меня заинтересовали. Но я вам тоже не безразличен.
- Вы слишком самоуверенны!
- Просто у меня достаточный опыт, чтобы это почувствовать. Я бы хотел с вами встретиться. - Она замялась, а он продолжил:
- Я заранее согласен на самый удобный для вас вариант.
- В таком случае, мы можем встретиться в том же кафе через две недели.
- Это слишком долго.
- Тогда можно пойти на выставку сюрреалистов. В вашем городе превосходный музей. Я смогу подъехать в любой день, ведь это всего двадцать минут поездом от нашего вокзала. Значительно меньше, чем на метро в Москве из одного конца города в другой.
- А далеко вы живёте от своего вокзала?
- Достаточно близко.
- Тогда пригласите меня к себе... - Она смутилась. "Не слишком ли мало они знакомы, чтобы согласиться на подобную встречу? Но где ещё можно спокойно поговорить?"
- Вы смущены моей навязчивостью? Я Вас понимаю. Но мне кажется, у нас много общего и нам не мешает ближе узнать друг друга.... А впрочем, я не могу настаивать, но и не хочу вас терять. Звоните мне, я буду рад услышать ваш голос.
"Я тоже не хочу вас терять", - подумала она.
Было ещё несколько телефонных встреч, и с каждым разом она понимала, что расстояния между ними всё время сокращается. Они даже не заметили, как перешли на "ты".
Однажды, накануне её дня рождения, он предложил поездку по Рейну. Она согласилась, и они решили отметить этот день на теплоходе. Но поездка сорвалась из-за её простуды. Ещё через три недели он сообщил, что едет в её город по неотложным делам, и может с ней встретиться на вокзале.
Был пасмурный, осенний день. Она ждала его в вестибюле, под телевизором и не заметила, когда он подошел. Протянув букет цветов, он привлёк её к себе и поцеловал.
- С Днём Рождения! - Глаза его улыбались. Она догадалась, что у него нет никаких дел. Но всё выглядело так естественно и тепло, что она не смогла отказать ему в гостеприимстве.
Коротая дорогу, и как дети, удирая от надвигающегося дождя, они довольно быстро добрались до её квартиры.
- Наконец-то мы вновь встретились, кажется, прошла вечность... Ты прекрасно выглядишь и очень красивая. Тебе никогда не дашь твоих лет. А вот я иногда чувствую, как барахлит моё сердце, да ещё диабет даёт о себе знать, и от этого становится грустно. Вся жизнь прошла, как в калейдоскопе, не оставив ярких пятен на её серой палитре.
"Сердце, да ещё - диабет. Это очень знакомо.... Почему ей везёт на мужчин с этим комплексом заболеваний? - и вспомнила своего мужа. - Имена у них тоже одинаковые".
Она посмотрела на него с нежностью и постаралась отвлечь от мрачных мыслей.
- Давай сделаем арифметический расчёт времени, и ты убедишься, что именно сейчас, не так всё выглядит плохо.
- Что ты хочешь этим сказать?
-А вот что. Когда мы были молодыми - рабочий день, в лучшем случае, составлял восемь часов. Дорога, туда и обратно, минимум три часа. Сон - восемь часов. Подготовка ко сну и сборы на работу, пусть займут в сумме - два часа. На завтрак и ужин отводим, приблизительно, один час. Домашние и прочие дела - три часа.... Итого: в сумме - 23 часа! На общение с семьёй остаётся всего один час, а порой и того меньше. А сейчас, в твоём расположении - 24 часа в сутки. Используй их, как твоей душе угодно.
- Да, но твоя арифметика меня вовсе не успокоила, а наоборот, навела на грустные размышления. "Один час на общение с семьёй, а порой и того меньше". При такой нагрузке, мы не успевали близко познать друг друга и не ведали, кто и чем занят, если не попадали в экстремальные ситуации... - "Что он хочет этим сказать?" - А он продолжал: - Я был свидетелем развода моих знакомых, именно здесь, в Германии. Люди круглосуточно находились вместе изо дня в день, все свободные пенсионные сутки...
- Но ведь это очень хорошо, особенно если есть общность душ, - перебила она.
- Вот именно, если она есть! Или остались приятные воспоминания молодости. Эмиграция, как правило, не проходит безболезненно. Покидая родину, люди нашего поколения, теряют привычный круг знакомых и отработанный десятилетиями образ жизни, не говоря уже об их занятии. У каждого были свои любимые театры и актёры, многие увлекались музыкой и интересовались живописью. В традициях сложившихся компаний, были свои ритуалы праздничных и других встреч. Бесконечные телефонные звонки с разбором различных событий, своих и чужих болезней, бытовых и других проблем.... А здесь - новая жизнь так быстро не налаживается, и супруги оказываются один на один, сами с собой. И вот тут, казалось бы, близкие люди, начинают познавать друг друга и неожиданно понимать, что их ничего не связывало. Что всю жизнь они любили мечту, которая растаяла и испарилась не оставив даже следов взаимопонимания... Жизнь под одной крышей становится невыносимой и предпочтительней оказывается одиночество...
- Тебе это что-то напоминает?
- Да, и даже многое...
- Не боишься ли ты одиночества?..
- Одиночество меня всегда пугало, постепенно я к нему привык. А сейчас, боюсь.
- Какого больше - духовного одиночества или тебя смущают хозяйственные трудности?
- Духовного боюсь.... В своей жизни мне приходилось самому заботиться о себе, а сейчас - это не проблема, особенно здесь на Западе.
- Тогда, если хочешь исповедоваться, я внимательно выслушаю. Если хочешь посоветоваться, то это сложнее. Человек должен сам себя понять. Ведь любая исповедь не до конца
правдива и объективна. Я только смогу тебе помочь, если возникнут сомнения или затруднения в логике твоих рассуждений.
- Мне это сделать не просто. Ведь ты мне не безразлична. Я это почувствовал с первой нашей встречи, а сейчас...
- Что сейчас?..
- Я боюсь тебя потерять.
- Не бойся. Я догадалась, что ты женат. О твоей личной жизни ничего не знаю и не спрашиваю, пока ты сам не расскажешь. Но если тебе трудно, давай на сегодня оставим этот разговор, тем более, что пора пить чай.
Оба встали. Он подошел к окну. На улице шел дождь. Они не заметили, как в комнату прокрались сумерки. Она вышла в кухню. Оттуда запахло чаем и ванилью.
Вскоре, в дверном проёме, показался сервировочный столик, и она сама: улыбающаяся, стройная, по-домашнему теплая и родная, такая о которой он всегда мечтал....
"Неужели это она - единственная и долгожданная... Неужели всё то, что было раньше, лишь игра его воображения?" Работая директором завода, порой по двенадцать часов в сутки и часто без выходных, он не заметил, как пробежала жизнь, как вырос сын, как изменилась за многие годы его жена, как расширилась между ними пропасть. Пропасть, которую нельзя засыпать никакими обещаниями, раскаяниями и упрёками, и он остался один. Между ним и женой уже давно нет взаимопонимания. А может быть, его и не было.
- Ты чем-то встревожен? Не нужно думать о плохом.... Садись в кресло и расслабься. - Она придвинула к нему сервировочный столик и включила торшер.
- Как быстро стало темнеть, - заметила она, - ведь сейчас только семь часов вечера. До отхода твоего поезда ещё три часа. "Три часа. Так много и так мало, чтобы сделать решительный поворот в своей судьбе, - подумал он. - Способен ли он вообще, на какие-нибудь повороты?"
"Даже не верится, что он работал на заводе, - думала она, -
тонкие пальцы, неторопливые движения. Он скорее похож на актёра или режиссёра, музыканта, поэта или философа". Иногда ей казалось, что он читает её мысли и слишком забегает вперёд в развитии их отношений. Она пугалась его откровенного взгляда,
чувствуя, что не устоит под натиском его желаний. Порой, даже на расстоянии, ощущала исходящие от него токи, которые приводили к ознобу и отупению. Мысли путались, и, растворяясь, уплывали в неизвестность.
Он любил посещать театры. Рассказывал об интересных встречах с различными актёрами. Часто цитировал отрывки из книг незнакомых ей авторов, поражая отличной памятью и эрудицией. Порой он отключался, погружаясь в свои мысли, не замечая окружающих и не вникая в смысл разговора с собеседником. В такие моменты ей казалось, что он находится вне времени и пространства.
Он пугал её пристальным, пронизывающим взглядом, от которого она замирала, не смея отвести глаз. Гипноз это, или нечто большее? Что им руководит? Желание подчинить её или чувство? Если гипноз, то она постарается вырваться из его поля действия, а если любовь, то погибла. Она в его власти. Никогда раньше ей не приходилось встречать подобного человека и никогда раньше не испытывала столь противоречивых чувств и такого притяжения.
Погруженные в свои мысли, оба молчали. Не слишком ли
оно затянулось? И она решила его прервать:
- Ещё чашечку чая...? - Но вдруг увидела, что он, ни к чему не
прикоснулся.
- Пожалуй. - Он бросил взгляд на сервировочный столик и улыбнулся, заметив полную чашку нетронутого чая.
- Очевидно, мы всё это время отсутствовали.... Где ты была?
- С тобой.
- О! Это прекрасно. А вот я - уходил в вечность.
- Это как?
- Мне часто кажется, что я перемещаюсь по Вселенной в
поиске своей планеты.
- А разве твоя планета не Земля?
- Была Земля, а теперь Ираида.
- Она мне что-то напоминает, но я не слышала о такой планете. В каком она созвездии? Далеко за пределами нашей Галактики?..
- Очень далеко и очень близко, - и он улыбнулся.
"Как редко он улыбается, и как загадочно прекрасна его
улыбка", - подумала она. А он продолжал:
-Так близко, что я чувствую её пульсацию, её дыхание. Её
ветры срывают с меня одежду, её отраженные лучи обжигают тело, а силы её магнетизма так велики... - И, не закончив фразу, подошел к ней и привлёк к себе...
- Милая, любимая, ты та, которую я ждал, всю свою жизнь ждал... Далёкая и близкая... Загадочная, и до боли знакомая... Единственная и неповторимая, моя Ираида... Моя, моя, как долго я тебя искал....
От его нежных и решительных объятий она не могла
вздохнуть. Силы покидали её. Он поднял её на руки и положил на диван. Она не сопротивлялась опьяненная его жаркими поцелуями и излияниями в любви. Рассудок отключился, и неистовая страсть захлестнула обоих.... Нечеловеческий крик наслаждения вырвался из их уст, и наступила тишина.... Казалось, весь мир застыл в ожидании. Оба молчали.... Она лежала с закрытыми глазами в истоме и изнеможении....
Он медленно встал.... Привел в порядок одежду, открыл дверь
и спустился вниз по лестнице....
Она вскочила, как обезумевшая.
"Боже мой! Что это? Что со мной случилось? Как всё
ужасно! Как я могла так низко пасть? Как я могла, как могла?!... Как он мог так уйти? Какое коварство и зачем?"
Она испытывала к себе отвращение, холодным душем пыталась очистить своё тело от его прикосновений... Долго стояла под струями воды, пока мелкий озноб не охватил её тело. Еле добравшись до постели - легла и забылась.... Она очнулась через несколько дней в больничной палате, куда её доставили на следующие сутки.
Соседка, заметив открытую дверь, застала её в бреду и вызвала скорую помощь...
Когда она, наконец, вернулась домой и увидела стоявший на столике нетронутый чай, боль обиды вновь пронзила её тело. Она долго плакала, сидя на ковре, обняв сервировочный столик.
С этого дня, он незримо поселился в её квартире - чужой и желанный, любимый и ненавистный. Он забирался в её тело и, как вампир, высасывал силы, которых с каждым днём становилось всё меньше и меньше. Она очень похудела, и лицо приобрело желтоватый оттенок. У неё ничего не болело, кроме души, которая
тосковала, но не могла простить. Её чистую, чуткую, гордую душу не оставляла боль унижения.
От перенесенного удара, стала часто заходить в храм. Просила Бога о прощении. Просила избавить её от бесконечных сомнений и мук. Ставила свечки и долго разговаривала со Всевышним, умоляя вернуть ей покой.... В "Философское кафе" больше не приезжала и старалась, как можно реже, встречаться с людьми. Её перестали узнавать. Многие жалели, вспоминая былую общительность и силу обаяния. Но никто не знал, что же произошло в действительности, и списывали её состояние на неизлечимую болезнь.
Постепенно, душа зачерствела, и прошлое стало казаться дурным сном, но воспоминания, периодически, не давали покоя.
Прошло два года.
Однажды, прогуливаясь по набережной Рейна, она увидела теплоход, который медленно пришвартовывался к пристани. Люди выходили осторожно, не торопясь, и растворялись в потоке гуляющей толпы. Её внимание привлекла инвалидная коляска, в которой сидел старый седой мужчина. Служащий теплохода, помог ему спуститься по трапу на берег, и коляска плавно направилась в её сторону... Неожиданно, коляска остановилась. Глаза их встретились....
"Какое странное совпадение, как сильно он его напоминает? Но почему, так пристально этот больной человек, смотрит на неё?" Она медленно приближалась, не в силах оторвать от него взгляд.
"Нет, это не он, это помрачение ума, это болезнь". - Ей многие мужчины, в последнее время, чем-то стали напоминать его. И она прошла мимо.
- Ираида, - услышала вслед. Её пронзило током....
"Нет, ей не послышалось - это до боли знакомый голос". Она остановилась...
- Ирина, это - я. Не уходи... - Она вернулась.
- Я прошу тебя, не уходи... Я знал, что рано, или поздно, тебя встречу. Это неминуемо. Я должен всё объяснить, и если ты поймёшь, и простишь, я смогу спокойно умереть... Я и так - наказан.
Повинуясь скорее чувству жалости и желанию, куда-то бежать, она вцепилась в спинку коляски и поспешно повезла её
вдоль набережной, подальше от людей. Силы покидали её, и она присела на ближайшую скамейку.... Оба молчали...
Она смотрела на него со смешанным чувством, и понемногу приходила в себя....
От былой красоты гордого нарцисса мало что осталось. Казалось, что перед ней сидит чужой человек с потухшим взглядом и осунувшимся, морщинистым лицом. Тонкие пальцы с вздувшимися венами неподвижно лежали на коленях. Поредевшие волосы беспорядочно развивались на ветру. Она почувствовала жалость к этому человеку, другому, совсем незнакомому. Она даже подумала: "не сон ли это, или от обиды и тоски по нему начала сходить с ума? Была ли набережная, теплоход и, в действительности, перед ней сидит тот, кого она не могла забыть всё это время, и от тягостных воспоминаний, сгорала её душа? Нет, это не сон.... Ведь он назвал её имя и сейчас пытается ей что-то объяснить". - До неё начали доходить смысл его фраз:
- Сердце моё остановилось. Ты лежала молча, с закрытыми глазами. Мне не хватало дыхания от избытка чувств... Испуг перед сердечным приступом, в твоей квартире, в другом незнакомом городе, заставил меня поспешно выйти из дома...
Он замолчал, но его память не стёрла остроту ощущений этого рокового дня. Казалось, все тёмные силы мира взбунтовались против него.... Ещё больший страх он испытал, когда прошел между домами, и оказался на улице. Мелкий дождь с порывами ветра бил по лицу: "Ты трус и эгоист! Ты боялся менять свой образ жизни, а у тебя давно ничего нет!... - Нет! Нет! Нет! - били по лицу порывы ветра. - Ты оставил в неведении ту, которую искал всю жизнь - красивую и чистую, как алмаз... - Опомнись! Опомнись! Опомнись! - хлестал дождь. - Что ты натворил?!"...
Но сумеет ли он сейчас передать всё то, что дальше произошло в этот день? Поймёт ли она, поверит, а главное - простит ли?
- Порывы ветра охладили мой разум, и я в ужасе представил,
что ты обо мне можешь подумать, как объяснишь мой поспешный уход?!... Я не в праве был так поступать, чтобы ни случилось! И я побежал обратно, подгоняемый стыдом и тревогой...
Дальше произошло непредвиденное... Меня как будто бесы кружили по этажам незнакомых подъездов и, как мне казалось, одинаковых домов. От меня, как от сумасшедшего, шарахались жильцы, а я чувствовал, что действительно схожу с ума. Последнее, что услышал - скрежет тормозов машины, затем сирену скорой помощи, и - хирургический стол. Когда очнулся, то понял - меня ждёт инвалидная коляска. Он замолчал...
Она со страхом смотрела на него, пытаясь выстроить мысли в единую цепочку, пока вновь не услышала его голос:
- Я наказан за свою сильную любовь, которую не смог удержать... Единственное, что прошу - простить меня... Прошу, только твоего прощения, только прощения....
Она молчала, не в силах так быстро осознать услышанное. Ведь всё это время приходилось бороться со своим чувством и ей почти удалось выбросить его из своего сердца. Оказывается - всё обстояло не так, как она себе представляла....
В нём тоже происходила борьба. Он понимал, что не имеет никакого права добиваться даже ничтожного её расположения. Если она простит - это будет наградой за годы его мучений и облегчит страдания. В ожидании "приговора", он не сводил с неё глаз, но так и не мог скрыть своей любви. Сила его взгляда, как и раньше, завораживала и приковывала к себе. И она видела как, глядя на неё, разглаживается и меняется его лицо. Он опять становился прекрасным - её Борис, её неповторимый Борис! Это был Он - Её Борис....
"Но нет, так не может быть. Так не бывает. Это сон, или опять - бред"... Какая огромная сила его страсти, которую она почувствовала всем своим телом и душой. Она поняла - он не покидал её всё это время ни на миг. Он жил с ней и страдал вместе с ней. Его взгляд был красноречивей любых слов. Ей больше ничего не нужно было говорить. Она его простила, и он это увидел.
Он схватил её дрожащие руки и стал неистово целовать, а она, глотая лёгкие порывы ветра, старалась не потерять сознание....
Слёзы лились из её глаз - слёзы очищения.
В какой-то миг ей стало ясно, что он нужен ей. Нужен любой, только бы держать его за руки, вот так, как он, и слышать его голос. Она не может его оставить. Любовь выбрасывала новые ростки из её почти потухшего сердца. В душе росло другое, большое чувство, совсем не похожее на прежнее....
Ей хотелось поскорей и подальше уйти от людей.
Благочестивые немцы проходили мимо, ничего не замечая. Но ей казалось, что весь мир смотрит на них. Она осторожно освободила руки, опёрлась на спинку коляски и повезла его вдоль набережной. Вскоре они затерялись в толпе людей....
-------------**------------**-----------
-Вот и всё, - сказала она, заканчивая свой рассказ. - А дальше, Вы всё знаете... - И немного помолчав, добавила.
-Мне стало намного легче, спасибо Вам.
Лёгкая улыбка озарила её лицо. Она резко встала и, попрощавшись, быстро вышла на улицу. Чашка чая осталась нетронутой.... А я так и не посмел последовать за ней, о чём до сих пор сожалею. Но каждый раз, вспоминая эту необыкновенную женщину, я лишний раз убеждаюсь в том, что для счастья, прежде всего, необходимо родство душ и взаимопонимание.
А любовь?... Любовь - "вечна и не имеет возраста".