Иван подошел к дочери и присел напротив. Из-под толщи асфальта, вздыбив его, пробились к свету несколько одуванчиков. На самом большом из них распустился первый ярко-желтый цветок.
--
Какой он сильный. Сильнее машин. - Аленка нежно гладила длинные зеленые листья. Потом поставила ладошки на асфальт и, уткнувшись носом в желтую середину, глубоко вдохнула.
--
Папочка, посмотри, какой у меня носик красивый. - На Ивана смотрели две веселых голубых бусинки. А маленький носик шаловливо демонстрировал желтую пудру.
--
А откуда ты знаешь, что у тебя носик красивый?
--
А вот знаю. Понюхай, и у тебя красивый будет.
--
Я же не могу так низко наклониться.
--
Тогда я тебе нос понюхаю. - Аленка осторожно поелозила пальчиками по шапочке цветка и быстро шлепнула Ивана по носу. От неожиданности он даже отпрянуть не успел. А потом легонько похлопала пальчиками, как будто пудрила, и звонко засмеялась:
--
Готово. Какие мы с тобой красивые к маме придем!
--
Тогда пошли, красавица моя. - Улыбнулся Иван. - А то мама, небось, заждалась.
* * *
Сергей выехал за город, включил пятую передачу и расслабился. За рулем он отдыхал. Нога привычно нажимала на газ, руки следили за направлением дороги, а мысли повернули в прошлое.
Сколько лет они с Иваном знакомы? Лет десять, наверное? Точно. Десять лет минуло, как встретились они у коменданта университетского общежития. Коменданта на месте не оказалось, пришлось ждать. Пока ждали, тогда и познакомились.
Сергея всегда удивляла легкость, с какой Иван сходился с людьми: неподдельное внимание, уместная шутка, искренний комплимент - и малознакомый человек был уверен, что знаком с Иваном очень давно. Так случилось с Сергеем. Так случилось и с комендантом общежития. За несколько минут разговора комендант прониклась к Ивану такой симпатией, что поселила их в двухместную комнату. Как они поняли позже, для новоиспеченных первокурсников это была неслыханная щедрость. Двухместных и одноместных комнат в общежитии было немного, в основном четырехместные, и селились в них особо отличившиеся старшекурсники. А тут юнцы, и сразу баре. Тайну, кому предназначалась свободная комната, они так никогда и не узнали.
Четыре года они прожили в этой комнате, пока Иван не женился. После они виделись не часто, потому как учились на разных факультетах. Однако Сергей всегда с удовольствием приезжал в гости к Ивану, который жил недалеко за городом в небольшом поселке с женой и маленькой дочкой. Здесь ему всегда были рады, особенно маленькая Аленушка. Сергей улыбнулся, вспомнив, как зимой на морозе Аленушка уверенно заявила ему: "Дядя Сережа, а я знаю, почему изо рта пар идет. В животике суп варится!"
Чудесная самостоятельная девочка. Никто с ней не нянчится. Все окрестности вокруг поселка знает. То заведет Сергея послушать, как лягушки хором разговаривают, то шмелиную норку покажет, то по дорожке муравьиной до самого муравейника доведет. Непосредственное знакомство с природой для городского жителя, к коим принадлежал Сергей.
Интересно, что у них произошло? Иван позвонил вчера и попросил Сергея приехать, чтобы разобраться с какой-то химией, но по телефону объяснять что-либо отказался. "Приедешь, я тебе все покажу. - Был ответ. - Пораньше приезжай, работы на день хватит". Сергей удивился, но допытываться не стал. Какая может быть работа для химика ранним воскресным утром в уютном загородном доме? Скорее всего, будет розыгрыш. Иван на это дело мастак. Да и мы не лыком шиты. Просто так крючок не заглотнем.
Вот и знакомый поворот. Сергей съехал с шоссе на дорогу, которая вела к поселку. Еще с полкилометра по зеленому коридору и на месте. Солнце в легкой дымке и не слепит, а теперь и вовсе сзади. Красота! Сады уже распустились. Домов за зеленью почти не видно, только крыши слегка. Как будто въезжаешь в сказочный мир, и сейчас за деревьями покажутся стены старинных замков. А отъехал-то от города всего-навсего каких-то 20 километров. Ни суеты, ни пробок. Тишь и умиротворение...
Тормоз!!! Что это было?!
Сергей вырулил на обочину и вышел из машины. Присмотрелся. Дорога как дорога, ничего необычного. Он вернулся немного назад. Обыкновенная дорога. Чего ж он тогда тормознул? Блеск какой-то на дороге померещился. А где? Возле той березы? Нет, кажется, чуть дальше. А может, ближе?
Рассмотреть что-либо против солнца было невозможно, поэтому Сергей дошел до автотрассы, повернул и медленно пошел в сторону поселка. Дорога как дорога. О чем он думал тогда? Сады красивые. Вон какие деревья вымахали, домов не видно. Куда смотрел? Не на дорогу. На поселок смотрел. С шоссе свернул, блеск был? Нет. Расслабился, красотой любовался. Тормознул сразу? Почти. Значит, ближе к машине искать надо. А что искать-то?! Глупость несусветная. Ладно, Иван ждет, пора за руль. Решил в сказку по волшебной дороге въехать, вот и привиделось невесть что.
Сергей прибавил шагу. Стоп. Следы шин. Ничего себе тормознул! Где-то здесь блеск увидел. Однако ничего не видно. Осторожно вперед. Вот оно! Еще вперед. Опять ничего не видно. Назад. Блеск! Странный какой-то, зеленоватый, на левой стороне. Надо бы вблизи посмотреть.
Сергей сошел на обочину и провел туфлей глубокую канавку. Вернулся на дорогу, наметил взглядом границу, откуда начинался странный блеск, и медленно двинулся вперед. Через пару шагов блеск исчез, но Сергей уверенно шел к намеченной границе. Кажется, здесь. Он присел и внимательно присмотрелся к асфальту. Ничего особенного. Тогда он отошел к другой стороне дороги и тоже присел, сравнивая. Похоже.
Сергей опять отметил канавку на обочине и вернулся к первой метке. Медленно двигаясь поперек дороги, он пытался издали рассмотреть странное искрящееся пятно. Оно лежало на асфальте вдоль левой обочины и имело форму полукруга радиусом метра два. Как только Сергей двинулся вперед, блеск исчез. Может, авария какая была? И стекло битое валяется?
Подойдя, он еще раз внимательно присмотрелся к дороге. Нет, осколков не видно. Цвет только уж больно однотонный. Как будто кто-то аккуратно покрасил полукруг на асфальте темно-серой краской с мелкими кристаллами, в то время как вне полукруга видны были разные вкрапления от светло-серых камней до почти черных сгустков.
Сергей провел рукой по шероховатой поверхности. Что это?! Он еще раз провел рукой над пятном, но уже не дотрагиваясь, и почувствовал еле ощутимое всасывание, как возле вытяжки. Сергей быстро вырвал листок из записной книжки и начал медленно его опускать, держа за край. Когда до дороги оставалось сантиметров десять, листок рванулся и приклеился к поверхности, как к щетке пылесоса. Сергей с легким усилием поднял листок и опять начал медленно его опускать.
Он переходил по контуру пятна, повторяя свой опыт вновь и вновь. И каждый раз листок бумаги прилипал к поверхности. Ветра не было, и Сергей пытался сдувать листок, но тот не двигался, удерживаемый непонятной силой. На другой стороне дороги листок бумаги от выдоха Сергея легко вспорхнул и плавно приземлился. На пятне такого не происходило: листок лежал прочно.
Переходя с места на место, всматриваясь и сравнивая, Сергей теперь безошибочно мог определить границы пятна. Со стороны обочины вдоль него росли мелкие одуванчики, что Сергея несколько удивило, потому что в других местах обочина была покрыта ровным слоем мелких камней без всякой растительности. Странное место.
Сергей ощутил легкое внутреннее возбуждение. Профессиональный дух исследователя требовал понять происходящее во что бы то ни стало!
Сергей достал из кармана перочинный нож, раскрыл его, но, глянув на дорогу, решил, что нож против асфальта будет слабоват. Совершенно забыв, что находится на проезжей дороге, он оставил нож и направился к машине за небольшой лопатой, лежащей в багажнике. Собираясь обломить по краю кусок дорожного покрытия, Сергей повыдирал и отбросил с обочины одуванчики и подкопал щебенку. Толщина по краю была небольшая, но чем глубже под дорогу пытался вкопаться Сергей, тем больше испытывал недоумение. Корни одуванчика намертво вплелись в асфальт и не хотели его отпускать. Чем глубже под дорогу, тем толще было покрытие, и лопата его не брала. Без бура не обойтись, но бура не было.
Сергей оставил лопату на обочине и опять взялся за перочинный нож. Невозможно заполучить кусок, так хоть соскоблить немного. Он с усилием провел лезвием ножа по поверхности асфальта, но дорога не поддавалась. На лезвии осталось лишь немного дорожной пыли, как решил Сергей, но и этот улов он собрал в листок бумаги и опустил в карман.
Что ж делать? Отломить нельзя, соскоблить невозможно. И как тогда проверить, что это такое? Может, попробовать отбить? А чем? Сергей оставил нож, сходил к машине и, не найдя в багажнике ничего достойного внимания, принес гаечный ключ. Он пытался отбить хоть какой осколок в разных местах. Но все безрезультатно.
Не желая смириться с неудачей, Сергей рассеянно глянул на лежащий перочинный нож и похолодел. Прямо у него на глазах нож медленно исчезал. Он не плавился, а просто оседал, как бы растворяясь снизу. Сергей так и застыл на месте, стоя на одном колене с гаечным ключом в руках, не в силах отвести взгляд от исчезающего ножа. Он даже не заметил, как со стороны поселка к нему подходил Иван. Услышал только насмешливый голос друга:
--
Я, как красна девица, у окошка сижу, на дорогу гляжу, что не едет добрый молодец. По телефону названиваю. Ни ответа, ни привета. А потом осенило. Дай, думаю, на дорогу схожу. Авось, сам заметил, да застрял, не доехав. Ан, точно! Копошится муравей знакомый, одна пятая точка торчит. Что? Коленками дорогу нашу щупаешь? - Иван, улыбаясь, протянул руку.
--
Коленками, коленками, - Приходя в себя от спокойного голоса, Сергей медленно поднялся и пожал протянутую руку. - Привет, Иван. Мобильник в машине. Я и забыл про него. Ты меня ради этого вызывал?
--
Ради этого. Ради этого. - Согласно кивнул Иван. - Ну как, нравится?
--
Не то слово. Глянь на мой нож, что от него осталось.
--
Знакомо. - Улыбнулся Иван. - Теперь это не нож, а реликвия для музея полезных ископаемых. Если забрать успеешь, конечно.
--
Забрать?! - Сергей опять ощутил внутри неприятный холодок и поежился. - Я в себя придти не могу, а ты - забрать. Если нож растворился, то вообще неизвестно, что здесь на дороге творится. Можно без рук остаться.
--
А чего бояться. Безобидная она. - Иван поднял остатки ножа и стал внимательно их рассматривать. - Красота какая. Ты только посмотри. Как будто срезал кто аккуратненько. Ровненько-ровненько. А потом еще и отшлифовал. Как раз полножика не стало. - Иван сочувственно глянул на Сергея. - Жутко стало? Понятное дело. Я этой прорве ненасытной чего только не скармливал. И пластик, и стекло, и картон, и резину. Кушает все подряд, даже следов не оставляет. Правда, разборчивая прорвушка, кушает только то, что ей не нравится. Ты, небось, ножиком колупать ее пытался. Так?
--
Так, - удивленно согласился Сергей.
--
Вот она и скушала ножик твой. А если бы он просто так лежал, не тронула бы.
--
Точно. Сначала не тронула. Когда я попытался соскоблить немного на пробу, тогда нож стал растворяться. Иван, что тут у вас происходит?
--
Эт я тебя, друг любезный, спросить хочу. Сам могу только Аленушкину сказку рассказать. Правда, сказка ее вон во что превратилась. - Иван кивнул на дорогу и, посерьезнев, продолжил. - Это тебе придется до подноготной докапываться, а я на подхвате буду. Чем смогу - помогу.
--
Хватит темнить да загадки загадывать. - Недовольно буркнул Сергей. - При чем здесь Аленушка?
Иван серьезно посмотрел на друга и спокойно ответил:
--
Так ведь она все и затеяла.
--
Что затеяла? Дорогу в поселок мостить? - Не унимался Сергей.
--
Можно и так сказать. Да здесь я мостил. А Аленушка там, в поселке.
--
В поселке такие же пятна есть?
--
Есть, Сергей, и не одно.
--
И как твоя Аленушка дорогу мостит? Молоточком стеклышки по одному вгоняет? - Приходя в себя, Сергей, наконец-то, попытался пошутить, но Иван ответил совершенно серьезно.
--
Не знаю. Могу рассказать только то, что сам видел. А верить или нет, сам разберешься. - Иван задумчиво глянул на поселок, потом на Сергея. - Долгая история. Идем в тенек, а то солнце припекает. - Они спустились с обочины и сели на траву под березами.
--
Коль готов, так слушай. - И Иван начал рассказывать удивительную историю, случившуюся год назад. - Недалеко от нашего дома на тротуаре пророс одуванчик. Переломал весь асфальт и выбрался к свету. Ты, наверняка, видел такое не раз. Во, тяга к жизни какая! И асфальт не преграда. Алена этот одуванчик пожалела, что его опять асфальтом засыплют, и машинами укатают. И решила его спасти. Вот ты бы, что сделал в этой ситуации?
--
Я? Наверное, пересадил бы. Да зачем? Одуванчиков кругом тысячи. Одним больше, одним меньше.
--
И я так подумал. - Засмеялся Иван. - Заумные мы с тобой, Серёга. Старые для Аленки. Знаешь, что она придумала? Она стала уговаривать тот одуванчик стать крепким-крепким, как алмаз и карборунд.
--
Как алмаз и карборунд?! Глупости детские. - Возмутился Сергей. - Игра в сказки. И откуда она знает про алмаз и карборунд?
--
Да сам я ей и рассказал. Когда она спросила, что на свете самое-самое крепкое. Про алмаз, карборунд, кристаллы, молекулы... Что углеродом и кремнием все вокруг напичкано... Больше всего ее поразило, что черный уголь и прозрачный алмаз как бы одно и то же.
--
Это несерьезно. - Опять возмутился Сергей. - Одно-то одно, да для кристаллизации алмаза нужна температура свыше двух тысяч градусов, давление в сто тысяч атмосфер. Это теоретически можно рассуждать, что одно и то же, потому что из одного углерода состоит. А на практике все не так просто. - Сергей с профессиональной гордостью защищал любимую науку от посягательства несведущих любителей. - Нет, это несерьезно.
--
И я так думал, - задумчиво отозвался Иван.
--
Думал?! А сейчас, значит, не думаешь? - У Сергея даже дыхание перехватило от нелепой догадки. - Ты хочешь сказать, что там, на дороге, алмазы?
--
Я ведь программист, Сергей. - Миролюбиво произнес Иван. - Это твое призвание - диагнозы кристаллам ставить, а я в этом деле профан.
--
Бред какой-то. - Сергей замер и неожиданно захохотал. - Знаешь, чего я здесь тормознул? Когда блеск увидел, мысль мимолетная была, что на алмазную россыпь похоже. Самому неловко стало. Во, думаю, свихнулся в лаборатории! Кто ж дорогу алмазами мостить станет? - Сергей немного угомонился и опять обратился к другу. - Прости, Иван, отвлекся. А что дальше было?
--
Дальше? Дальше Алена несколько месяцев приходила к этому одуванчику и уговаривала его стать крепким-крепким, как алмаз. И чтобы он дым невкусный от машин забирал, а то дышать возле дороги плохо. Подружек-друзей подключила. Все по очереди приходили и одуванчик этот уговаривали. Но больше всех там Алена пропадала. Представляешь, сколько внимания одному единственному цветку? Не розе какой-нибудь элитной, а простому одуванчику. Короче, уговорила. И подружек, и одуванчик. Как она это сделала - понятия не имею. Сам видишь, что получилось. Не знаю насчет алмазов, но дорога начала меняться. Сам я ничего не замечал. И ездил там, и ходил, пока однажды Аленка не примчалась ко мне счастливая-счастливая и таинственно так не сообщила: "Папочка, он меня послушался!" Я, естественно, ничего не понял. Кто послушался, почему послушался? А она давай рассказывать про одуванчик, какой он теперь крепкий стал. Сам понимаешь, принял я ее за фантазерку. Она и потащила меня туда. И всю дорогу щебетала, что асфальт теперь класть не нужно будет, что дыма от машин не будет, что одуванчик сам все сделает. Я честно думал, что это красивая сказка, и молчал. Прихожу и вижу то же, что и ты. Только тогда это было маленькое пятно на месте взломанного асфальта, а сейчас даже здесь вон как разрослось. Вот, собственно, и все, что произошло.
--
Ничего себе сказочка... - Запальчивость Сергея несколько улеглась, и он задумался. - Если б ты мне по телефону рассказал, я бы тебе точно не поверил. А сейчас... - Сергей запнулся, вспомнив свои опыты с листком бумаги. - Так она еще и дым всасывает?
--
Ну да. Я специально машину подгонял, выхлопной трубой ставил. Весь дым вниз стелется и исчезает. И вони нет. Зимой очень хорошо видно.
Поверить, что маленькая девочка уговорила одуванчик стать новым дорожным покрытием, Сергей не мог. Но все, произошедшее этим утром: и неожиданная остановка, и опыты с листком бумаги, и неудачная попытка подкопаться под корни одуванчика, и, наконец, наполовину растворившийся нож, - заставило Сергея задуматься. В том, что выхлопные газы стелются понизу, ничего необычного нет. Угарный газ тяжелее воздуха. Но потом этот газ каким-то образом всасывается в поверхность дороги, что Сергей уже успел проверить. А что происходит дальше - неизвестно. Либо угарный газ окисляется до углекислого, либо расщепляется на углерод и кислород, и углерод кристаллизируется. Но как?! Ответа не было, и Сергей временно оставил это вопрос.
--
Допустим, это алмаз и карборунд. Но откуда они здесь взялись, если ты говоришь, что одуванчик пророс в поселке?
--
Мы с Аленкой посадили, - улыбнулся Иван.
--
Ничего не понимаю. Что значит - посадили?
--
Это в лаборатории алмазы растут при больших температуре и давлении. А здесь, понимаешь ли, когда одуванчик созревает, у него головка белая становится, семена такие разлетающиеся с парашютиками появляются. Забыл что ли детство свое? - Иван явно подзадоривал Сергея, но тот слушал очень внимательно, выстраивая в голове логические цепочки и заполняя недостающие звенья. - Мы эти парашютики с Аленой собрали и в разных местах вдоль дороги посеяли.
--
Получается, что я ценные семена уничтожил, когда под дорогу подкопаться хотел?
--
Получается.
--
А почему тогда другие одуванчики не становятся алмазами?
--
Так ведь этот особенный. Аленушкин. Заговоренный. Но, если его в простую землю посадить, то вырастет обыкновенный одуванчик. Проверял. Я ведь здесь, Серёга, почти год на коленках ползаю, как ты сейчас. Понять пытаюсь. Специально здесь высеял, чтобы соседей в поселке не смешить. Автобусы в поселок с другой стороны заходят, там дорога через деревни идет и к нам заворачивает. А тут тихо. Машины редко ходят. Можно на коленках ползать, никто не увидит. Ты на зуб не пробовал? - Неожиданно переключился Иван.
--
Не догадался. - С ехидцей отозвался Сергей. - Да и не пристало химику гадость всякую на язык класть. Хотя раньше для характеристики химических веществ указывали, какие они на вкус.
--
А я пробовал. - Вздохнул Иван. - Никак. Иногда Аленку осторожно расспрашиваю, и все больше удивляюсь. А потом проверяю. Как с выхлопными газами.
--
И что Аленка объяснила? - Заинтересовался Сергей.
--
Одуванчик-то. Он живой и дышит, оказывается, как все цветочки. Но этот не только дышит, он еще и тепло дает.
--
Это как?
--
Как - не знаю. Но зимой на этих местах снега нет. Несколько раз ночью метель была. Ну, думаю, занесло. В тьму-рань вскакиваю, по колено в снегу добираюсь до такого места, а там - ни снежинки.
--
То есть, либо снег всасывается, как мой нож, либо идет какая-то реакция с выделением тепла? Интересно. Знаешь, о чем я подумал? Для получения химических веществ в лаборатории действительно нужны высокие температура и давление. Но в живой клетке каждую секунду протекают сотни химических реакций при нормальной температуре и атмосферном давлении. Все дело в катализаторах. Может, в молочке одуванчика есть какой-то специфический катализатор для кристаллизации углерода?
Иван легко рассмеялся и хлопнул непонимающего Сергея по плечу.
--
Серёга, как я за тебя рад. Я боялся, что ты пошлешь меня подальше с этими россказнями. А ты, кажется, включился.
--
Ну не совсем. - Сергей хитро глянул на Ивана. - У меня смягчающее обстоятельство есть.
--
Какое же?
--
Не первый год тебя знаю. Изучил как облупленного. По телефону точно б не поверил. А сейчас даже пробу грунта пытался взять.
--
Я приготовил для тебя пробу. Посеял в ящике с землей на битом асфальте. Небольшой кусок уже вырос. Заберешь для опытов. Только без земли он быстро испарится.
--
Как испарится?
--
Как? Фьюить и нету. Одна зелень останется, на мох похожая.
--
А на дороге почему не испаряется?
--
Аленушка говорит, что дорога из одуванчика до тех пор будет, пока по ней машины ездить будут, да люди ходить. А если никому не нужна станет, то исчезнет, одна травка останется. И со всем остальным точно так же. Вот если ты, к примеру, машину свою там поставишь - ничего с ней не будет. А если надоест она тебе, пнешь ногой: "Пропади ты пропадом" - то она и впрямь пропадет, как ножик.
--
Издеваешься? - Нахмурился Сергей.
--
Отнюдь. Если хочешь, проверь.
--
Я только год, как это авто купил, а ты "пропади пропадом". Нет уж. На своей машине проверяй. Только непонятно, как такое возможно?
--
Как? Давай пофантазируем. Ты к своей машине как относишься? - Иван глянул на Сергея и, не дожидаясь ответа, продолжил. - С заботой и вниманием. Часть твоих мыслей и чувств ей принадлежит. Так ведь?
--
Допустим, так.
--
А теперь представь, что машина стала старая, запчасти сыплются, кузов разваливается. Сплошной ремонт. Метр едет, два стоит. Какими будут твои мысли?
--
Побыстрей от развалюхи избавиться. Это понятно. Непонятно другое, как дорога распознает мои мысли?
--
Вот это вопрос так вопрос. Сходу на него и не ответишь. Только я, Серёга, за эту зиму перевернул кучу литературы. На тему, как чувства и мысли человека влияют на растения. Дорога ведь растет, как одуванчик, значит - растение. Знаешь, действительно влияют. Причем, весьма ощутимо. Такое влияние даже специальными приборами зафиксировать можно. Относишься, например, к любимому цветку с вниманием, разговариваешь с ним, прикасаешься к нему ласково - он цветет и благоухает. А подумаешь: "Сгинь", - он и засохнет.
--
Не совсем мистика. Целые институты такое влияние изучают.
Чем дольше Сергей слушал друга, тем четче и ясней в его голове выстраивалась схема экспериментов, с помощью которых можно либо опровергнуть, либо подтвердить невероятную гипотезу. Даже не гипотезу. Вот она, дорога, заставившая Сергея тормознуть на полпути. Только наберись терпения и исследуй. И если все так, как рассказывает Иван, то нужно только вовремя собирать семена и рассеивать их вдоль автомобильных дорог. А как же новые дороги?
--
А как же новые дороги? - повернулся он к Ивану.
--
Для новой дороги нужно обозначить границы, насыпать камней или битого асфальта, посеять семена и ждать. Из одного места разрастается метра два за год, как здесь. Больше семян посеешь, быстрее новая дорога вырастет.
--
Так быстро растет?
--
Да, довольно быстро. Хотя трава и цветы растут гораздо быстрее. У нас возле дома даже белая акация за одно лето метра на два вытянулась.
--
Здорово. А все началось с маленького одуванчика, выросшего в неположенном месте. - Задумчиво произнес Сергей. - Слушай, я ведь у тебя за этот год несколько раз был. Почему ни ты, ни Аленка ничего раньше не показали?
--
Почему? Аленка, я думаю, особого значения данному происшествию не придала. Спасла одуванчик и спасла. Подумаешь, невидаль. Это для нас с тобой сенсация. Если бы ты приехал в тот же день, когда она сама обнаружила, что ее одуванчик послушался, или вскорости после того события, она бы обязательно рассказала. А позже она просто переключилась на что-то другое. Для нее это не актуально. Хотя с дорогой она разговаривает, я со стороны иногда наблюдаю. А почему я не рассказал? Так ведь ты даже сегодня, чуть что, сразу "мистика", "бред". Я весь этот год, помимо своей основной работы на поприще программирования, бред этот изучал. У меня микроскоп есть, помнишь? Слабоват, правда. Раз в пятьдесят увеличение дает. Да для такого дилетанта, как я, достаточно. Я под этим микроскопом как только одуванчики эти не крутил, все пытался рассмотреть, как они внутри устроены.
--
И как они внутри устроены?
--
Как? Ты ведь срывал одуванчики? Значит, видел, что внутри стебель цветка полый. Так вот дорога состоит из множества таких полых стеблей, внутри которых кристаллизуются прочные столбики с небольшой рифленой шапочкой наверху. Как грибочки. Только размеры этих грибочков микроскопические: в диаметре около полу миллиметра. Каждый закоулок в шапочке покрыт чем-то мягким темно-серым. Сравнительно мягким, конечно. Чем-то похожим не то на уголь, не то на графит.
--
Поэтому и нет характерного алмазного блеска. Только под определенным углом. Тогда понятно, почему я только в одном месте блеск увидел.
--
Кроме того, шапочки настолько рифленые, что сцепление у шин с дорогой великолепное. Все столбики, вросшие намертво, стоят на пористой, тоже прочной поверхности, частично покрытой живой зеленью. Выхлопные газы, похоже, в поры на этой поверхности и всасываются. Хотя, возможно, я ошибаюсь. А вот как всасывался твой нож, понятия не имею. Уж слишком равномерно. Может, на молекулярном уровне?
--
Ну ты даешь! - Сергей опять заговорил с чувством профессионального превосходства. - Знаешь, как сильны молекулярные связи? Чтобы от ножа одну молекулу оторвать, сколько энергии вложить надо! Хотя... Я здесь сегодня столько всего насмотрелся и наслушался... Одной небылицей больше, одной меньше... Как сказал первый Нобелевский лауреат по химии Вант-Гофф, "искусство размышлять как здоровое проявление фантазии. Ученому необходимо сначала вдохновение, а затем терпение". Ладно, разберемся с алмазами из одуванчиков. А ты сам-то веришь своей дочке?
--
Серёга, ты когда с ужасом смотрел на исчезающий нож, разве глазам своим не верил? - Иван протянул Сергею остатки ножа. - Возьми на память. Он не кусается. Чтобы поменьше колебаться: верю - не верю. Я давно верю. Да захотелось узнать мнение специалиста-химика.
* * *
Первыми всполошились сотрудники Госавтоинспекции. В городе было зацементировано и заасфальтировано несколько бугров-колдобин, именуемых на заграничный манер "спящими полицейскими". Случилось невероятное. Все бугры-колдобины в одночасье исчезли. Заподозрили диверсию. Бугры-колдобины зацементировали-заасфальтировали по-новому. И к каждому "спящему полицейскому" приставили бодрствующего милиционера. Никто к буграм-колдобинам не подходил и снести их не пытался. Однако круглосуточное наблюдение ни к чему не привело: бугры-колдобины исчезли вновь. Кто-то получил по шапке, кто-то лишился премии, кому-то влепили должностное взыскание. За каждым "спящим" установили перекрестное видео наблюдение. Просмотр видеозаписи привел к некоторому замешательству в высших кругах: каждый "полицейский" медленно растворялся, погружаясь в недра дороги.
Дорога в местах исчезновения была перекрыта, дабы не провоцировать неизвестную катастрофу. Были подключены научные круги, физики, химики. Попытка проверить, куда исчезают "спящие полицейские", привела к еще большему замешательству. Имеющиеся отбойные молотки и буры не смогли вскрыть дорогу в местах исчезновения. А оставленные на месте во время обеденного перерыва инструменты исчезали столь же нелепо, как и "полицейские". В городе начинали медленно расползаться слухи.
* * *
Сергей жил от института химии, в котором работал, недалеко, поэтому ходил на работу пешком. Подходя в этот день к институту, он увидел на автостоянке в торце здания группу сотрудников. Предчувствуя развязку своей двухлетней тайной исследовательской работы, Сергей подошел к столпившимся и увидел нечто впечатляющее. На асфальте лежали четыре шины, изначально, видимо, уложенные друг на друга. Но одна сторона нижней шины практически полностью растворилась, столб накренился, остальные шины сползли и тоже частично растворились. В полной растерянности завхоз института Тимофей Петрович рассказывал, как вчера поменял шины, но старые вывезти не успел, потому что сосед попросил подвезти из магазина телевизор. Тимофей Петрович выложил из багажника старые шины, аккуратно сложил их, и собирался их сегодня увезти. Но теперь стоял в растерянности и спрашивал собравшихся, что бы это значило.
Версии возникали разные, но какие-то неубедительные. Что могло быть вылито или высыпано на автостоянке, чтобы за ночь растворить шины, никто не знал. На всех наползало ощущение катастрофы, и версии звучали все реже. А взволнованный Тимофей Петрович в очередной раз рассказывал вновь подошедшему о том, как вчера менял шины, потом ездил за телевизором, как собирался вывезти шины на свалку, и что от них сегодня осталось. И опять спрашивал, что бы это значило.
Сергей сразу понял, что произошло. Два года назад он посеял здесь в трещинах асфальта семена Аленушкиного одуванчика. Пока Тимофей Петрович не оставил здесь шины, никто даже внимания не обратил на то, что покрытие автостоянки частично изменилось. И сейчас причина оказалась в том, что нижняя шина большей своей частью лежала на Аленушкином покрытии из одуванчиков, и эта часть почти полностью растворилась. Остальные шины сползли и тоже попали на одуванчиковое покрытие.
Увидев растерянный вид Тимофея Петровича, Сергей вспомнил, как у него на глазах исчезал перочинный нож, и невольно рассмеялся. В напряженной обстановке его смех прозвучал, как разряд молнии. Все встревоженные лица мгновенно повернулись к нему.
--
Извините, - выдавил опомнившийся Сергей.
--
Вы знаете, что здесь произошло? - Обратился к нему директор института.
--
Догадываюсь, Алексей Владимирович.
--
Просветите нас о своих догадках.
--
Алексей Владимирович, это новый экологически чистый вид дорожного покрытия, способный поглощать выхлопные газы и сношенные шины.
--
Да? И откуда он взялся, этот экологически чистый вид дорожного покрытия? - Нахмурился директор.
--
Это трудно объяснить. Можно считать, что его селекционировали. Этакий гибрид одуванчика с асфальтом.
Раздался дружный хохот, как будто каждый пытался сбросить пережитое прежде напряжение. Маячившая катастрофа мгновенно превратилась в чей-то фарс, как только появился некто, способный спокойно, и даже с юмором, дать достоверную версию произошедшего. Либо делающий вид, что способен. Но директор даже не улыбнулся. Он строго глянул на присутствующих и, дождавшись, когда смолкнут последние смешки, требовательно обратился к Сергею:
--
Если Вам действительно есть что сказать по данному поводу, объяснитесь. А устраивать здесь посмешище неуместно.
--
Алексей Владимирович, я провел кое-какие исследования. Все они зафиксированы, сфотографированы и систематизированы. Я готов предоставить всю имеющуюся информацию. Только мне нужно взять папку с результатами и фотоальбом.
--
Хорошо, жду Вас в кабинете. - Директор направился к институту, а Сергей повернулся к завхозу.
--
Тимофей Петрович, Вы только не волнуйтесь. Шины вывозить не надо. Вы их по одной разложите в эту сторону, к вечеру от них ничего не останется.
--
Сергей, а колеса? - Завхоз махнул в сторону автомобиля.
--
Вы только не волнуйтесь. С ними ничего не случится. Просто поверьте, я Вам потом все объясню. А сейчас мне к директору.
Подходя к институту, Сергей услышал, как завелась машина. "Не поверил. Перегоняет." - подумал он, открывая дверь.
* * *
Сергей выехал за город, включил пятую передачу и расслабился. За рулем он отдыхал. Нога привычно нажимала на газ, руки следили за направлением дороги, а мысли повернули в прошлое.
Два года назад ранним воскресным утром он точно так же ехал к Ивану, недоумевая по поводу того, что может понадобиться в уютном загородном доме от химика. Вернувшись в то воскресение поздно вечером домой, он первым делом занялся пикоскопом. Через боковую горизонтальную щель на объект обследования подавался невидимый луч, который возбуждал слой молекул в горизонтальной плоскости. Сверху другой точечный луч "рассматривал" выбранную плоскость и подавал изображение на небольшой монитор.
Регулируя степень увеличения и глубину изучаемого слоя, Сергей с интересом рассматривал необычный одуванчик. Даже беглого осмотра оказалось достаточно, чтобы сомнений не осталось: странное покрытие действительно состояло из множества микроскопических столбиков со знакомой кристаллической решеткой. Но какова была начинка кристаллов! Будто кто-то невидимой рукой строил их, используя всякий подручный материал. Если попадался кремний, то вставлялся атом кремния, если попадался углерод, то вставлялся атом углерода. Встречались и другие элементы, но их было немного. Были места, где преобладал чистый алмаз. Были места, где соотношение углерода с кремнием было равным.
Алмаз и карборунд. Здесь вопросов не осталось. Остался вопрос, откуда они взялись. История с Аленушкой была столь невероятна, что Сергей подсознательно все эти два года постоянно искал информацию о новом дорожном покрытии. Искал и боялся найти. Он просматривал всю доступную специальную периодику, постоянно посещал специальные интернет-сайты. Но нигде ничего подобного не упоминалось. Бывая за границей, он невольно опускал взгляд на дорогу, по которой ходил. Но опять же ничего подобного не нашел. Идею, что дорога растет, как обыкновенный одуванчик, он давно принял. Но принять идею, что мировую проблему решила маленькая девочка, пусть даже с компанией подружек и друзей, было невозможно. Будучи материалистом, Сергей искал "химического" объяснения произошедшего. Но не находил.
Все эти два года он всеми доступными способами изучал свойства нового покрытия. Но ничего нового, кроме того, что рассказывала Аленка, он не нашел. Новая дорога, в самом деле, поглощала выхлопные газы, используя их для строительства кристаллов. Под ровным серым покрытием скрывался сложный химический завод с множеством микроскопических ходов-выходов, который перерабатывал всякую всячину, как когда-то перочинный нож. Ненужные для строительства дороги вещества равномерно откладывались под покрытием, а кислород и безвредные газы уходили в атмосферу.
Покрытие было идеально ровным, как будто кто-то прошелся шлифовальной машиной крупного радиуса. Сергей решил воспользоваться новой возможностью. Он аккуратно посеял семена Аленушкиного одуванчика вдоль бордюра на уровне внедренных кем-то "спящих полицейских". Бугры эти вызывали бессильную ярость всех водителей, потому что даже на малой скорости встряска была весьма ощутимой.
Эффект превзошел все ожидания. Сергей видел, что уже месяц, как длится возня вокруг милицейских бугров, и понимал, что вот-вот придется давать объяснения. Поэтому история с шинами возле института не стала для него неожиданностью.
День выдался напряженный. С утра был долгий разговор с директором. Главным аргументом были, конечно, папка с результатами экспериментов и фото. Сергей тщательно фиксировал все проводимые исследования, и сегодня такая тщательность ему очень пригодилась. Но сильно доказывать Аленушкину идею он не пытался. Больше напирал на химическую сторону вопроса. Однако заключительная мысль директора весьма удивила Сергея.
Алексей Владимирович слушал объяснения очень внимательно, почти не прерывая, изредка задавая уточняющие вопросы. Когда Сергей рассказал о том, что неиспользуемая либо покрытая чем-то тяжелым и непрозрачным дорога испаряется, оставляя лишь мелкую зеленую траву, Алексей Владимирович задумчиво отошел к окну.
- Испаряется, как сухой лед. Да...Сухой лед, уголь, алмаз, карборунд, бензин, асфальт... Кругом углерод... Интересная логика. Вернее, полное отсутствие логики. - Он немного помолчал. - Если забыть про аллотропию, оксиды, карбиды... И вообще про всю органическую химию... Впрочем, химия ускоряет не только технический прогресс, но и экологическую катастрофу тоже. Кому, как не нам, об этом знать.
Алексей Владимирович опять замолчал. В кабинете раздавалось только мерное тиканье настенных часов. Да из-за окна доносился далекий шум проезжающих машин. А потом заговорил, как будто отвечая на какие-то свои, давно вынашиваемые, сокровенные мысли.
- А с другой стороны... Проводит химик опыт, и ничего у него не получается. Месяц бьется, другой... Потом берется за дело другой химик... Те же условия, те же реактивы, давление, температура... А реакция пошла. И результат ожидаемый есть. Да... Химик от Бога... Официально это нигде не афишируется, только изредка обсуждается среди химиков. Многое в эксперименте зависит от того, кто проводит эксперимент, и что ожидает от эксперимента. Общий ход реакции может быть похож. Но много побочных эффектов. - Алексей Владимирович опять помолчал. - Да... Химик от Бога. - Потом обернулся к Сергею. - Ладно. Так говорите, Вы уже все проверили?
--
Не совсем все, но большую часть.
--
Хорошо. Папку Вашу я внимательно изучу. А сейчас идемте разбираться на месте. Смотреть Ваш новый экологически чистый вид дорожного покрытия. - Алексей Владимирович доброжелательно усмехнулся. - Гибрид одуванчика с асфальтом.
Сергей свернул на знакомую дорогу. Солнце светило в глаза, поэтому он доехал до самого поселка, вышел из машины и повернулся назад. Для ускорения разрастания нового покрытия они с Иваном рассеивали вдоль разных дорог созревающие семена. Этот отрезок дороги от автотрассы до поселка был засажен первым и за три года зарос полностью. В лучах заходящего солнца таинственно искрилась дорога будущего.
Одна маленькая волшебница спасла одуванчик, а теперь целый институт будет изучать, как ей это удалось. Парадокс.
Вспомнив, как Аленушка разговаривает с живой растущей дорогой, Сергей торжественно произнес: "Здравствуй, дорогая дорога!" И неожиданно замер от пронзительной догадки. Вот она подсказка. Надо же. ДорОга. Если ударение переставить, дорогА, получается. То же слово, и не то. ДорогА дорОга. ДорОга дорогА. Сказать такое про привычную асфальтобетонную дорогу - язык не повернется. А про эту, одуванчиковую, собственными руками высаженную, изученную от корешков до самой макушечки, удивительную чудо-помощницу, так и хочется сказать: "Здравствуй, дорогая дорога! Здравствуй, чудо чудное! Здравствуй, диво дивное! Здравствуй!"