|
Под пледом бытие - небытие в реале.
Когда унылой осени напев
Смывает флер весенней пасторали -
Нам просто нужен верный разогрев.
ЕМА
Намэ сидел за столиком, лениво разгоняя супружеские разочарования. Те разбегались по клеенке, путались в маках и васильках, клевали крошки табака из вишневой трубки.
"И отчего люди не молчат как рыбы!" - рассуждал Намэ, обмокая усы в белую пену. "Вон тот, клетчатый, рассуждает о степенях рыбной свежести. Что он понимает в степенях свежести, если у него не Нос, а нос? Или тот, в углу, в ковбойской шляпе, что хлещет вонючее пойло и мечтает о Принцессе, что он понимает в принцессах, если хлещет вонючие пойла? Нет, жизнь несправедлива к тем, у кого нежная душа, острое восприятие и правильное воздыхание!"
Купидонский Бегемот мерно вентилировал воздух, уложив флагманскую голову на стойку между стаканами и стопками.
- Раз, два, три, четыре, ножки выше, глазки шире! - командовал Конферансье разноцветным танцовщицам, лязгающим подкованными каблучками по сцене. Стройные волосатые ножки - тольгемахт! - отбивали чечетку, плели иллюзорную сеть для ловли желаний вокруг шестов.
В дверях остановился паренек в широкополой шляпе, по полям которой бегала мышь.
"Намэ Катэкаэ!" - многозначительно сказал кто-то над ухом Намэ, разбудив очередную грезу, уснувшую было в его чашке.
Намэ недовольно поморщился, замочил грезу и проследил, как паренек подходит к тому, в углу, в ковбойской шляпе и выливает ему на голову остатки вонючего пойла из кружки.
Купидонский Бегемот всхрапнул, проснулся, заинтересованно вспорхнул из-за стойки и с двух лап прицелился из револьверов. Выстрелил, попал и плюхнулся обратно, сотреся земную твердь и сбив стройный ряд бокалов. Оживленно пища, те попрыгали со стойки и отправились прямиком на сцену. Танцевать канкан с одной ногой было не просто, но они справились на радость волосатым - тольгемахт! - ножкам, добавив звона, очарования и осколков всеобщему чувству счастья для всех, и чтобы никто не ушел обиженным!
Тот, в углу, в ковбойской шляпе, вскочил и затряс хрупкого обидчика, будто грушу. Мышь пискнула, шляпа слетела, по худеньким плечам паренька разметались смоляные длинные волосы, в которых запуталась зубная золотая коронка.
"Принцесса! - удивился Намэ. - Ну, надо же!"
Дело у парочки закончилось поцелуями и объятиями, вместо пойла на столе появилось шампанское. Оно пузырилось бубльгумом и шипело в бокалах, изображая змей.
"Намэ Катэкаэ!" - шипела пена, разувала клыкастую пасть, гоняясь за Мышом с Тульи по столешницам до тех пор, пока оба не оказались на столе Намэ. "Суета сует! - подумал Намэ, топя очередную грезу и давя ложкой лимонную дольку супружеского разочарования. - И отчего мыши не шипят как змеи, а змеи - шипят как вдовы? Мир настолько непонятен, насколько разоблачен! А король-то голый!"
- Защищайся! - пищал Мышь с Тульи, размахивая пластмассовой зубочисткой в виде сабли. - Я вырежу твое сердце и выпью твою кровь!
Шампанское свивалось в кольца и злобно булькало в ответ. Геройский Мышь не бросал слов на ветер: пузырящееся сердце было испито до дна. И если капля никотина убила лошадь и не дала снова заснуть Купидонскому Бегемоту, то несколько промилле разбили здоровый образ жизни Мыша в зеркале времени.
Намэ горестно вздохнул, почесал ухо и смахнул хвостатое тельце под стол. Окопавшееся там Общество АА встретило героя объятиями и санта-барбариками, но раздавшийся из зала визг заглушил всеобщую радость бытия. То Рыба гонялась за Носом, желая его обонять! Многообоняемый Нос был против - потому скакал по лицам присутствующих егарным генкуром и залихватски свистел в две дырочки правого бока.
"Хочешь быть счастливым, - думал Намэ, - не считай несчастий, хочешь быть богатым - не считай денег, хочешь быть..."
Чем еще хотел быть Намэ, он не додумал. Далекий рокот потряс крышу до основания пола, двери распахнулись и на пороге показался Гость с Косой, указавший костлявым пальцем на Намэ.
"Намэ Катэкаэ!" - прогремел он и рухнул от удара Апокалипсиса, который вытер об лежащего грязные ноги и шагнул через тело. Бездонные зрачки его сетчатых глаз обежали заведение вместе с Носом и, споткнувшись об усы Намэ, дробно покатились по полу. "Намэ Катэкаэ!" - бормотал Апокалипсис, детскими ладошками ощупывая пол в поисках зрачков. Но пал рядом с ними под тяжелыми шагами Прогресса, которого убило Детское Любопытство. Гора тел у входа продолжала расти, волосатые - тольгемахт! - ножки спотыкались сильнее, пол раскачивался маятником Фуко, звенели осколки и выпивка подходила к концу.
"Намэ Катэкаэ!" - пробормотал Намэ и подумал, что это что-то значит! Не дожидаясь Всеобщего Счастья (и чтобы никто не ушел обиженным!) он сполз со своей табуретки и засеменил прочь - в комнату рабочего сцены, повесившего нимб на проектор. Здесь всегда было открыто полуподвальное окно, и свежий ветер оттуда свистел мотив Марсельезы.
Намэ вспрыгнул на подоконник и выскочил наружу. Задрав хвост, он уходил по Лунному Пути туда, где ничего не было...
...нет...
...и не будет.
(C) Мария ЕМА
|
Финалист конкурса "Абсурд-2013" личина Купидонский Бегемот.