Как любят говорить в Бригантии - лучше зажечь свечу, чем проклинать темноту. Этой пословицей и утешал себя Майкл, когда на него наваливались сомнения в разумности его последних действий. Ведь если бы он не предпринял этой поездки в Йорк, не нанял бы сыщика, так до сих пор и изводил бы себя разными разрушительными мыслями.
Дома Майкл сразу с головой погрузился в дела, которые увлекали его и почти полностью заполняли его жизнь. За время его отсутствия в продукции мебельной фабрики определился фаворит - неожиданно им оказался комод. Делать очень широкий ассортимент мебели было слишком затратно, поэтому, пока фабрика не большая, мастерами было принято решение сосредоточиться на производстве лишь нескольких вещей. При этом, именно для комодов не требовались довольно большие по площади листы дсп, и имела место экономия материала. Ну и, главное, комод отчего-то оказался самым востребованным предметом мебели у потребителей. Так что теперь грузовые баржи из разных концов Бригантии отходили от пристани, нагруженные "новомодными комодами", как шутя их называл про себя Майкл.
Консервный завод в зимнее время в основном занимался приготовлением рыбы. Сроки поставок по контракту с армией вполне соблюдались, а излишки консервов продавались, будучи дефицитом - заявок на них было намного больше, чем завод мог изготовить. Напрашивалось очередное укрупнение.
Но больше всего Майкл порадовался, когда посетил строящуюся гостиницу. Возведение её корпуса было уже практически закончено, строители приступили к мансардному четвёртому этажу здания. Майкл выразил всей строительной команде благодарность и выписал денежные премии.
Посёлок рядом с консервным заводом рос как на дрожжах. Основным направлением расширения строительства домов, с разрешения графа Оддбэя, население выбрало приближение к реке и пристани, заключая в себя строящуюся гостиницу. Ну оно и понятно - если в гостинице будут селиться приезжие с деньгами, окружающему населению будет удобно продавать им свои товары и услуги. Сами новые дома при этом возводились чаще всего двухэтажные. Бывшую деревеньку Угли было не узнать - помимо жилых домов, там уже появились трактир с весёлым названием "Крепкий огурчик", булочная, аптека, сапожная мастерская и даже модная лавка. Ещё немного - и надо будет присваивать посёлку статус городка.
Со стороны границы графства Фосбери тоже потихоньку начал селиться тамошний народ, своими маленькими домишками подбираясь к таким "градообразующим" объектам, как пристань, гостиница и консервный завод. Бывшие пустыри графства Фосбери, прилегающие границе с графством Оддбэй, распахивались предприимчивым людом под большие огороды в надежде сбыта своего урожая заводу виконта.
Не забывал Майкл и о подопечных "Стрижах". В типографии Лидса он разместил большой заказ на изготовление учебников по разным предметам, с тем, чтобы оснастить ими все заведения графства, где обучают детей.
Однажды утром к нему пришёл управляющий и с возмущением сообщил, что, по его сведениям, в другом графстве Бригантии начали изготавливать мебель из дсп по точно такой же технологии, как у них.
Майкл, однако, воспринял новость спокойно.
- Промышленный шпионаж, мистер Фитцберг - неизбежная часть любого успешного производства. Я специально не оформлял патент на эту технологию, это было просто бесполезно.
- Но как же так, ведь наши мастера сколько сил и времени потратили, чтобы всё отработать, фабрика из-за этого долго простаивала. Мало того, что король наш патент на консервы себе забрал, так и тут все убытки, получается, одни только мы несли...
- Зато потом получили прибыль, и до сих пор получаем. Если бы технологию не украли, её всё равно скоро бы самостоятельно разработали в другом месте - достаточно увидеть наш материал. Так что пусть его, леса в Бригантии целее будут. А мебель постоянно пользуется спросом, будут появляться новые предметы и входить в моду новые очертания мебели, да и сам материал много где понадобится. Так что не переживайте, одна наша фабрика всё равно не способна покрыть все потребности в этом материале.
- Мне просто обидно, что работаем мы, а наживается кто-то другой...
- Ох, мистер Фитцберг, - рассмеялся Майкл, - учитывая, что я в пределах нашего графства могу заниматься практически любым бизнесом, не имея конкурентов и тех, кто мог бы мне помешать, все эти неприятности - отобранный властью патент, украденная соседями технология - это такие мелочи, что не стоит на них даже и внимания обращать, поверьте.
Майкла позабавили эти переживания их управляющего. "Знал бы ты, как трудно развить свой бизнес в моём родном мире", думал он, "Там порой и на ноги не успеешь крепко встать - а уже всем бесконечно должен".
Помимо этого, из доклада управляющего Майкл узнал, что, несмотря на многочисленные расходы, казна графства и отдельно бюджет виконта Оддбэя значительно пополнились финансами.
"Вот я и дожил до светлого момента в своей жизни - денег больше, чем я могу потратить", размышлял Майкл после ухода управляющего. Простым вливанием денег было не ускорить, к примеру, строительство гостиницы - оно и так обеспечено всеми необходимыми ресурсами. "В культуру, что ли, вложиться? А то хлеба в достатке, надо и зрелищ народу дать".
Зрелищ в графстве Оддбэй не так, чтобы не было совсем, но были они хаотичны и неорганизованны. Несколько групп музыкантов, которые собирались по приглашениям в дома знати на время приёмов с танцами, группа любителей народного пения и танца, которую Майкл скорее назвал бы "кружком", да выступавшие во время проведения ярмарок фокусники и скоморохи.
- А что вы скажете, отец, если я предложу поставить в Дилкли театр? - спросил Майкл за обедом.
Граф Оддбэй замер, не донеся до своего рта ложку с едой. Он смотрел на Майкла и только пару раз хлопнул глазами.
- Ах, это замечательная идея! - первой отреагировала графиня Эстер, - Хоть будет куда выйти здесь, не всё же в столицу кататься.
Лорд Вилей отмер, и молча продолжил трапезу. Но после её окончания, бросая на стол большую матерчатую салфетку, сказал сыну:
- Делай. Можешь рассчитывать, что графство будет вкладываться деньгами в театр. Хотя, конечно, если б не твои прежние успешные прожекты, я бы не рискнул ввязаться в дело, в котором сам ничего не понимаю.
Получив карт-бланш, первым делом Майкл выкупил в центре Дилкли несколько домов, не представлявших никакой художественной ценности по своему оформлению и предназначил их к сносу, чтобы на этом месте возвести театр. Пока жильцы этих домов подыскивали или строили себе другое жильё, Майкл через управляющего пригласил архитекторов, имевших успешный опыт в строительстве зданий подобного назначения. В планировку зрительного зала и устройство сцены будущего театра Майкл даже вникать не стал, понимая, что любые нарушения их пропорций могут привести к ухудшению акустики или обзора.
Второй проблемой для Майкла было найти уже сейчас руководителя театра, который будет следить за его возведением и оснащением всем необходимым, а также потихоньку намечать состав будущей труппы артистов. И тогда Майкл, немного подумав, решил написать Брайану Крэйбонгу письмо со столь необычной просьбой - найти, по возможности, человека, способного принять на себя руководство его будущим театром.
Брайану, для которого были открыты почти все двери Йорка и часто посещавшему столичные театры, а также имевшему личные знакомства в среде их руководства, не составило труда, задав пару вопросов, найти опытного человека, застоявшегося в помощниках и согласного переехать в Дилкли.
За репертуар театра Майкл не беспокоился - в его голове сохранилось немало сюжетов для пьес из его родного мира, которые напишут местные сценаристы. Но поручить писать их нужно было уже сейчас.
Заказать написание пьесы для премьерного показа в новом театре Майкл решил тому автору, чью книгу о приключениях молодого повесы-баронета он читал вскоре после своего появления в этом мире. Таким образом он решил выразить этому автору благодарность за бесценные уроки в языке и жизни Бригантии, о получении которых знал только сам Майкл.
Выбрать сюжет для этой пьесы Майкл решил из известных в его родном мире комедий. "Замахиваться на Вильяма нашего Шекспира будем потом, а для праздничного открытия театра требуются не слёзы, а веселье зрителей", рассудил он. Изрядно напрягая свою память, Майкл набросал сюжет пьесы "Свадьба Фигаро", спектакль по которой смотрел в Москве сравнительно незадолго до своего "попадания". Он также добавил к схеме сюжета несколько запомнившихся ему фраз, которые хотел бы услышать вновь со сцены театра.
Майкл настолько увлёкся новым делом, что в первую секунду даже не мог вспомнить, кто такой мистер Н.Скотт, приславший ему письмо с пометкой "вручить лично".
Отпустив секретаря, передавшего ему письмо, Майкл погрузился в прочтение донесения от сыщика.
Глава 2
"Ваша милость,
По порученному Вами делу мне удалось выяснить следующее:
В упоминавшееся при нашей с Вами встрече поместье все три пассажира кареты вселились в качестве семьи коммерсанта с фамилией Смит, причём миссис Смит ожидала ребёнка, а мисс Смит приходилась родственницей мистеру Смиту. Эта семья прожила в поместье более двух месяцев, до тех пор, пока миссис Смит не разрешилась от бремени мальчиком. Через несколько дней все трое в сопровождении кормилицы из деревни уехали в город Ипсвич. Там они заселились в гостиницу "Луна и бублик", в четыре отдельных номера. После этого мистер Смит нанял другую кормилицу для младенца, а прежняя вернулась в свою деревню.
В тот же день в Ипсвиче графом Ф. были наняты две кареты, которые отвезли графа и графиню Ф., а также их новорожденного ребёнка с кормилицей к ним в графство.
Искомая нами Б. в этот же день села в пассажирский дилижанс, который направлялся в город Глостер графства Глостершир, имея остановки по пути следования в нескольких иных населённых пунктах. Извозчик дилижанса запомнил Б., поскольку она была единственной, кто проехал весь маршрут от начала до конца, тогда как до Глостера существуют более прямые и короткие рейсы. Высадившись в Глостере, Б. спросила извозчика, не знает ли он в этом городе какой-нибудь приличной гостиницы или пансиона. Но по этому вопросу извозчик ничего посоветовать Б. не смог. Когда он уезжал с обратным рейсом, Б. ещё находилась на стоянке дилижансов рядом со своим сундуком.
Сейчас я нахожусь в столице, и жду Ваших указаний. Находите ли вы полученные сведения для себя удовлетворительными, или мне следует и дальше продолжить поиски Б., для чего потребуется выехать в Глостер. Предлагаю Вам оплатить счёт нашего Агентства за уже проделанную работу, а также второй счёт, если Ваше поручение продолжится. Оба счёта прилагаются к настоящему письму.
С уважением к Вам, м-р Натаниэл Скотт".
Полученные от сыщика сведения, в принципе, как белый день высветили для Майкла основные детали, связанные с появлением ребёнка у графа и графини Фосбери. Он задумался о том, нужны ли ему подробности, которые могла бы дать Бригитта. И в итоге он решил, что да, нужны.
Помимо самих фактов ему хотелось знать, как ко всему произошедшему относилась Долорес-София. А ещё его чем-то зацепила история Бригитты. Эта женщина была любовницей его друга Питера, и вот, когда она понесла от него ребёнка, Питер выслан за границу, а у Бригитты забирают ребёнка, который официально остаётся тем, кем он и являлся фактически - внуком герцога Крэйбонга. Не может ли быть так, что за всей этой историей возвышается зловещая фигура именно герцога, а остальные были лишь исполнителями его воли? Во всяком случае, получается, что здесь может быть несколько пострадавших: любимая женщина Майкла Долорес-София, которой навязали чужого ребёнка, его друг Питер, которого насильно оторвали от привычной среды и от собственного дитя, и Бригитта, о которой заботился его друг и которую в его отсутствие, похоже, лишили ребёнка и оставили в одиночестве без какой-либо помощи.
После этих мрачных предположений Майкл решительно подписал оба присланные детективным агентством счёта с припиской о продолжении розыска, и отдал письмо для отправки в Йорк.
Затем Майкл написал письмо Питеру, где кратко описал свои дела, и особо остановился на захватившей его идее организации театра в столице своего графства. Как бы в шутку Майкл при этом написал, что будет очень расстроен, если на премьере первого спектакля не увидит своего друга Питера Крэйбонга и просил написать ему, если таковое всё-таки возможно и Питер вернётся в Бригантию.
Вскоре слуга доложил Майклу, что прибыл некий мистер Конгрив, приглашённый им к должности руководителя театра.
Джон Конгрив был полным представительным мужчиной лет сорока пяти, с внушительной лысиной и пронзительным взглядом. Своим лицом он напомнил Майклу Михаила Ломоносова, каким тот изображён на портрете, являющейся одной из иллюстраций в школьном учебнике. И первый же вопрос, который он задал Майклу после взаимных приветствий и представлений, посадил виконта в лужу.
- А вы уже получили королевский патент на создание театра?
Оказывается, в Бригантии существовала королевская монополия на театры и Майклу могли просто отказать в выдаче патента! Сами театры юридически существовали в двух формах - товарищества актёров с самоуправлением, либо частная труппа, принадлежащая одному человеку. При королевском дворе обязанности главного цензора всего театрального репертуара были возложены на лорда-камергера и главного церемониймейстера, которые возглавляли институт государственной цензуры.
"Так, господин виконт, за голову будем хвататься, когда останемся одни - думал Майкл, слушая мистера Конгрива, - а сейчас держим морду кирпичом, словно никаких проблем в упор не видим".
- Я поручаю вам заняться этими вопросами, мистер Конгрив. Для этого вы можете спрашивать у меня любые средства, ресурсы и людей. Сейчас же предлагаю вам заселиться в удобное место неподалёку от замка, которое вам обеспечит наш управляющий, а завтра в полдень представить мне свои предложения и первоначальный план действий.
Не моргнув глазом, мистер Конгрив откланялся.
"Интересно, для него поставленные задачи были естественными или столь же неожиданными, как для меня, и он сейчас тоже "держал лицо"? Ставлю на второе. Вряд ли нашёлся бы в нашем королевстве ещё один такой оддбол, как я, который уже приступил к организации и строительству театра, не озаботившись перед этим получением патента".
На следующий день между ними разгорелся настоящий спор.
- Нет-нет, мистер Конгрив, никакого актёрского самоуправления, никакой демократии в нашем графском театре быть не должно.
- Но, ваша милость, хорошие актёры тогда не согласятся играть в этом театре, ведь никому не хочется попадать в кабалу плюсом к тем трудностям, которые артисты и так имеют в силу своей профессии.
- О каких трудностях вы ведёте речь?
Джон Конгрив принял позу оскорблённого достоинства и стал перечислять:
- Многочасовые репетиции, неотапливаемые гримёрки, самостоятельный съём жилья... Оскорбить или унизить актера считается нормальным явлением среди благородного сословия, а к женщинам-актрисам отношение вообще совершенно неуважительное. И хоть как-то помогать и защитить актёра может только его труппа. Коллектив актёров становится практически семьёй, и поэтому управляется как семья.
- Отопление гримёрок, обеспечение актёров удобным жильём и их правовая защищённость - это наша с вами задача, мистер Конгрив, и я намерен её решить самым наилучшим для всех образом.
- Но где же я найду труппу, которая в это поверит и откажется от самоуправления?
- А кто говорит о готовой труппе, уважаемый мистер Конгрив? Набирайте актёров по одному. С каждым будет заключён индивидуальный контракт, который будет либо продлеваться, либо расторгаться, в зависимости от задействованности актёра в том или ином спектакле. Я не хочу держать "актёрскую семью", в которой могут быть люди, которые, возможно, никогда не понадобятся на сцене, но будут принимать решения, влияющие на работу всего театра. А вот оплата работающих артистов будет высокой. Всё, этот вопрос больше не обсуждается, - жётско добавил Майкл, увидев, что руководитель театра собрался продолжать спорить.
Майкл снабдил Джона Конгрива документами, необходимыми для заявки на получение патента, включая готовый план по строительству здания театра, а также обязательства финансирования деятельности театра за счёт средств графства и предоставления сценариев театральных представлений для королевской цензуры. Кроме этого, Майкл вручил ему приличную сумму денег для всех деловых и личных расходов, а также поездок будущего руководителя театра в поисках актёров, готовых рискнуть и согласиться на время действия контракта стать "частной собственностью" виконта Оддбэя.
"Мда, не было у бабы забот - купила баба порося", думал Майкл, отправив Джона Конгрива в его деловое путешествие. "Теперь, того гляди, придётся мне ещё с каждым актёром нянчиться. А, ладно. На Конгрива всё свалю".
Майкл взял столичную газету и на первой полосе увидел статью, которая упоминала приют "Стрижи" и училище "Ласточки" в графстве Фосбери.
- Умничка моя, - прошептал Майкл, поглаживая газету, где значилось имя Долорес-софии и предложенное ею название "Ласточки". На его сердце стало так тепло, словно он получил её улыбку, предназначенную специально для него. Хотя, так оно и было.
Глава 3
Этой ночью Майклу приснился кошмар. Будто на его мебельной фабрике возник пожар, и работники, которые не сумели быстро выйти, задыхались от дыма горящих плит дсп, пропитанных казеиновым клеем... С бешено бьющимся сердцем от испытанного ужаса Майкл проснулся и с трудом удержался, чтобы тотчас же не побежать на фабрику.
Наутро он посетил все свои предприятия и повелел сделать дополнительные выходы из помещений, поставить ящики с песком, чтобы тушить пожар, и провести для всех работников репетицию эвакуации. В гостинице, к счастью, на втором этаже проектом был предусмотрен опоясывающий здание широкий балкон. А для театра Майкл поставил задачу перед архитекторами предусмотреть дополнительные выходы и для зрителей, и для работников.
"Не знаю, чем был этот сон - предупреждением или работой моего подсознания, но хорошо что он был раньше того, что неизбежно бы когда-нибудь произошло", подумал Майкл. Он спросил у графа Оддбэя, как у них в графстве борются с пожарами. Выяснилось, что в каждом боле-менее крупном населённом пункте при смотровой башне есть команда, которая имеет в распоряжении пару телег с лошадьми и большими бочками с водой. Тем не менее Майкл поручил управляющему постепенно проехать по всем подконтрольным ему землям и от имени графа заставить владельцев зданий принять меры к защите от пожара. Кроме того, Майкл написал в местную газету объявление, что его сиятельство граф Вилей Оддбэй отныне станет накладывать штраф на тех владельцев недвижимости, которые не озаботились безопасностью на случай пожара, а также написал, какие именно требования должны быть, по его мнению, выполнены.
Лишь после этого напряжение, в котором он пребывал после увиденного ночью кошмара, отступило. Майкл решил заехать за Клариссой, чтобы вместе посидеть в каком-нибудь трактире. Она рекомендовала "Суровый хомяк", сказав, что там поют песни приглашённые владельцем артисты.
И вот, под кисловатое вино, закусывая сыром, Майкл с Клариссой сидел за столом на деревянной скамье и приобщался к простонародному творчеству аборигенов этого мира. Возле одной из стен трактира сидела пара молодых длинноволосых парней, один из которых наигрывал себе на каком-то подобии гармошки, а другой держал в руках и периодически дудел в нечто, похожее на гобой - это были концертина и рожок, как пояснила Кларисса. Музыканты пели балладу. Причём, как выяснилось, в Бригантии вообще народными песнями были именно баллады. Вот только темы у этих баллад были самыми разнообразными, будь то слезливые любовные истории, воспевания чьих-нибудь героических подвигов, или религиозные, но это в любом случае были длинные баллады. Майкл же сподобился прослушать шуточную балладу, не совсем приличную, о некоем сэре Гарольде и его весёлых любовных похождениях.
Сэр Гарольд был такой герой!
Умел он пошутить!
Ещё когда был молодой,
То взялся он грешить:
Пока соседи бой вели,
Рога им наставлял.
Когда же в гневе те пришли,
Сэр Гарольд им сказал:
"Вы подвиг воинских утех
Вершили в честь корон,
Трудился я один за всех,
Любил я ваших жён.
Я предлагаю нам гурьбой
Пойти вина испить!"
Сэр Гарольд был такой герой!
Умел он пошутить!
Посетители трактира похоже, знали эту балладу, и хором подпевали последние строки в её куплетах, ритмично постукивая кружками по столам.
Провожая Клариссу до её дома, Майкл поймал себя на том, что мотив этой баллады прицепился к нему, словно репей к штанам. "Наш Джим хороший парень, об этом знают все" - всплыло вдруг в памяти по аналогии мотива в припеве. Остаться у Клариссы Майкл не захотел, собирался обдумать дома новую идею, которая посетила его в том трактире - о создании ресторации для более воспитанной публики, в которую можно пригласить женщину, не рискуя при этом выпить недоброкачественного дешёвого вина или выслушать длинную религиозную балладу. Ну, и покушать вкусно - это уж, как водится. Насколько знал Майкл, в Йорке существовал лишь один ресторан, и тот созданный галлийцами, с довольно бедным перечнем в меню - наваристый бульон и несколько видов мяса. Так что Майклу было где развернуться, тем более, что уж об устройстве культурного общепита он знал практически всё.
"Да уж, это не театр, в создание которого я сунулся, почти ничего не зная о его положении в Бригантии", думал Майкл, направляясь к оставленной неподалёку карете, "И это ещё хорошо, что лишь недавно здесь отменили положение, по которому женские роли на сцене разрешалось исполнять только мужчинам. Иначе я бы с размаху вляпался ещё и в гендерные заморочки... тьфу-тьфу-тьфу, чур меня!"
Глава 4
Майкл уже почти подошёл к своей карете, и не поверил своим глазам, когда увидел, что навстречу ему в одиночестве идёт Долорес-София. Лицо её было залито слезами, и шла она так, словно была готова упасть. Майкл буквально поймал её. Долорес-София отчаянно плакала у него на груди, и он обнял её, словно пытаясь укрыть от всего, что её так расстроило. И, конечно же, никто из них не заметил, как в окне дома, который только что покинула Дора, шелохнулась занавеска.
Придя в себя, Майкл огляделся. Плачущая посреди улицы графиня - это не то, что предназначено для любопытных досужих взглядов. Нужно было увести её, чтобы помочь успокоиться. Но куда? К Клариссе? Вряд ли обеим женщинам это понравится. В свою карету? Но это не принято - замужней леди укрываться в карете с другим мужчиной, может пострадать её репутация... Да к чёрту! Его любимая нуждается в немедленном утешении и помощи, с ней явно случилось что-то плохое, а он тут размышляет, как бы чего не вышло. Майкл осторожно взял Долорес-Софию за плечи, подвёл к своей карете и помог войти в неё. Он велел своему кучеру трогать к замку Оддбэй. После того, как их карета поехала, за ними следом пристроилась и карета Долорес-Софии, управляемая её кучером. Майкл достал свой платок и подал его плачущей женщине. Рыдание её постепенно стихло.
- Простите меня, - через некоторое время сказала юная графиня, - Я, наверное, вас напугала.
- Так что же случилось с вами?
- Я... Мне давно нужно с кем-то поговорить, но беда в том, что совершенно не с кем.
- Может, расскажете мне?
Долорес-София молчала, кусая губы.
- Это связано с вашим ребёнком? - рискнул Майкл, - Вернее, с ребёнком Питера и Бригитты. Верно?
Дора удивлённо и будто с какой-то надеждой посмотрела на Майкла.
- Вы всё знаете?
- Не всё, но основное.
- Но откуда? Впрочем, уже неважно.
Долорес-София выдохнула, устало облокотилась на спинку сиденья и рассказала:
- Приехала первая жена Фредерика, Элинор. Она собиралась выйти замуж в другой стране, и ей понадобилось разрешение от нашей церкви на повторный брак. А тут у нас с мужем появилось дитя, записанное как рождённое в нашем браке, и ей отказали в выдаче разрешения, как неспособной к зачатию, ведь их брак с Фредериком был расторгнут по причине бездетности.
Увидев, что Долорес-София замолчала, Майкл осторожно сказал:
- Простите меня, леди, я, как вы знаете, некоторое время назад потерял память, и не понимаю, почему ей запретили выходить замуж снова.
- Таков церковный закон. Пока причина бездетности была не выяснена, каждый из супругов мог вступить во второй брак. И теперь Элинор настаивает, чтобы Фредерик помог ей получить это разрешение, иначе угрожает судом и скандалом. Она уверена, что это не его ребёнок и думает, что я изменила мужу, чтобы его зачать - так же, как сделала когда-то она сама.
- И что по этому поводу думает предпринять ваш муж?
- Фредерик вчера поехал в Йорк к архиепископу. Он не сказал мне, что собирается там говорить. Но я бы хотела, чтобы он рассказал всю правду - начиная с того, как они солгали вместе с Элинор, чтобы получить разрешение церкви на развод с нужной им формулировкой о его причине. Теперь, когда маленький Эдвард принял крещение, я не боюсь ответить перед церковью за свой грех, состоящий в том, что я назвалась его матерью. Я даже хочу этого. Мне очень, очень тяжело на душе всё последнее время. Но Фредерику тоже несладко пришлось, ведь это я его заставила принять малыша. Поэтому я не могла разделить с ним ещё и свою боль и свою вину.
Майкл с сочувствием смотрел на графиню. После некоторого молчания спросил:
- Фредерик сейчас уехал, но почему вы оказались в Дилкли - теперь, вечером?
- Я ездила поговорить с Элинор, она остановилась здесь, в пансионе. Ох, наверное, не нужно было мне этого делать! - Долорес-София снова уткнула лицо в платок.
- Она угрожала вам?
- Да, угрожала скандалом... и оскорбляла, - добавила шёпотом Дора - Мне очень хочется очиститься от этой тяжести и грязи. Я уже просила у Фредерика разрешения съездить в мой монастырь на несколько дней, но он не отпустил, сказал, что я, как мать, должна быть возле малыша.
У Майкла в голове было ещё много вопросов, но он не решился сейчас расспрашивать Дору, пользуясь её состоянием и связанным с ним откровенностью, о которой она может потом пожалеть.
Они подъехали к замку Оддбэй, и Майкл сказал, что Долорес-Софии необходим отдых, и ехать сейчас в Фосбери было бы абсолютно неразумно. Поэтому он отвёл женщину в замок, где попросил леди Эстер позаботиться о ней, ни о чём не расспрашивая. Сам же отправил срочного посыльного в Фосбери к леди Элизабет с сообщением, что графиня осталась на эту ночь по приглашению лорда Вилея и леди Эстер в замке Оддбэй, а после распорядился устроить на ночь кучера и карету из Фосбери.
Через некоторое время леди Эстер, постучав в покои Майкла и узнав, что он ещё не лёг спать, рассказала сыну, что напоила Долорес-Софию горячим чаем и оставила отдыхать в гостевой комнате под присмотром горничной. Леди Эстер пыталась узнать у него, что случилось с молодой графиней и чем она так расстроена, но Майкл ответил лишь, что случайно встретил её в Дилкли в таком состоянии и привёз в замок. Матушка заверила Майкла, что он поступил совершенно правильно.
- Фредерик бы не простил нам, если бы мы оставили его жену, не позаботившись о ней. Но мне совершенно непонятно, почему он сам сейчас не с ней?
- Матушка, - укоризненно покачал головой Майкл, - думаю, граф и графиня Фосбери сами скажут вам всё, что сочтут нужным.
- Да, конечно, - слегка смутилась леди Эстер и покинула покои сына.
Наутро гостья замка Оддбэй позавтракала вместе с хозяевами и поблагодарила их за заботу о ней. Она сказала лишь, что её муж уехал в столицу, а она здесь вчера была по своим делам, которые её задержали и расстроили. Выглядела Долорес-София неважно, была бледна, и под глазами словно залегли тени. Когда она направлялась к своей карете, чтобы уехать в Фосбери, Майкл вдруг понял, что не может вот так расстаться с ней, когда она за это утро даже не подняла на него глаз и ничем не выделила его из семьи. Он догнал женщину и сказал ей:
- Леди, прошу вас об одном - не жалейте о своей вчерашней откровенности передо мной. И, главное, пожалуйста, всегда знайте: я окажу вам любую помощь и поддержку, даже если против вас будет весь мир.
Долорес-София подняла взгляд и несколько секунд серьёзно смотрела в глаза Майкла, словно читала там всё, что Майкл сейчас раскрыл для неё.
- Меня с детства называли Дора, я привыкла к этому имени. Разрешаю так называть меня и вам.
После этих слов она села в карету и покинула замок Оддбэй.