"Всё у меня получится, я выдержу это испытание. И меня примут. Выдержу, должен выдержать!", успокаивал себя водитель новенькой "Газели", подбирая на развилке голосующего паренька, последнего пассажира. Сглотнув, он еще крепче ухватился за "баранку" и резко нажал на газ: до города можно гнать, не боясь наткнуться на гаишников. Они на этом участке дороги между лесом никогда не патрулируют, как ему сообщили перед выездом. Первый рейс должен пройти идеально. Водила, уже не молодой бывший военный, боялся разочаровать хозяина. "Всё должно пройти гладко, без заминок".
Каждый из пассажиров тоже думал о чем-то своем.
Сидящая возле двери сорокалетняя блондинка, поправляя слишком часто взбитую челку, обмеряла взглядом присутствующих. В каждом мужике она мысленно видела партнера, а в каждой бабе - соперницу. Даже к еще юным школьницам, сидящим напротив нее и весело хихикающим, испытывала ненависть. Вошедшего последним в салон светловолосого юношу в ярко-синих джинсах она не отметила: тот стремительно прошмыгнул в конец маршрутки. Зато рядом с ней солидно, держа толстую кожаную папку, сидел объект номер один, импозантный гладковыбритый "мужчинка", с шикарной шевелюрой, на вид тридцати лет. Ей хотелось, чтобы это был небедный бизнесмен и порядочный мачо. Ну и что, что бизнесмены ездят на своих авто, а мачо всегда оказываются порядочными сволочами? Ну и что?! Ведь это ее мечта. Сейчас он на блестящем черном "Мерсе" въезжал в ее замок и...
"Вот чертовки!", чуть ли не вслух бросила она. Своими смешками эти две наивные дуры-школьницы оборвали ее мечту. Сосед интеллигентно кашлянул и засмущался. "Ну да, как же, жди. Старый ты для них. Они и не смотрят в твою сторону, милок. Ты мой, только мой. Я жду тебя, всегда и везде. Сейчас. Ты мой. Я сделаю для тебя что угодно. Только возьми меня, мой рыцарь!".
"Ну и идиотка ко мне подсела, чем же она надушилась? Сидит тут, пыхтит в мою сторону. Калоша намазанная, хоть бы ноги прикрыла - целюлитница хренова. Страшно смотреть. А девочки хороши... Да, да, смейтесь, мои лапотунички... Одна, конечно, маловата: лет пятнадцать, не больше. И груди не видать: ну убери же ты руки! А вот вторую уже можно, во всех позах, и сисечки не по сезону набухли...".
"Только бы всё прошло нормально, без заминок, только бы...".
"Да-да, иди ко мне, мой замок примет твоего красавца-коня. Ворота открыты...".
- Ах, - внезапно вырвалось у нее.
Сосед, еще крепче сжав кожаную папку, медленно повернул голову и слегка отодвинулся к краю; школьницы затихли и тоже вперили свои наивные глазенки на женщину, в голове которой секундами ранее произошло "оргазмосение". Она невинно поправила челку, медленно провела рукой по голове и отвернулась к окну. Лес был однообразен и неинтересен, как и ее обыденная жизнь. Принц вывел своего уставшего коня из замка и быстро ускакал, оставив горькое послевкусие.
"Ну точно - чокнутая!", - усмехнулся "объект номер один", не подозревавший, в какой позе он только что представал перед этой дамой в ее мечтах. "Вот и правильно, что отвернулась. Ну, мои хорошие девчоночки, не испытывали еще такого? Я б вам показал, я б... я бы показал... Эта постарше уже не целка, точно. Года на три старше шмакодявки. А жаль, я бы и ее порвал с удовольствием. Кричи, кричи, ну кричи же, стервочка моя малолетняя... ".
- Всем не двигаться! - громовой голос с кавказским акцентом разом перекрыл шум. - Иначе пристрелю.
2
Перепуганные пассажиры затихли, вжимаясь спинами в сиденья. Блондинка судорожно всхлипнула и беспомощно посмотрела на соседа, будто тот, как истинный рыцарь в ее недавних мечтах, мог бы защитить их. Толстая женщина, сидевшая сбоку и до этого момента спавшая, отчаянным движением прижала к груди авоську.
Отдавший приказ никому не двигаться, в маске, с автоматом наперевес, вспрыгнул в салон и прошелся меж пассажирами, пристально вглядываясь в бледные лица людей. Все как один отводили глаза.
- Так! - отрывисто бросил он. Толстуха подпрыгнула, но, на ее счастье, кавказец стоял спиной. - Ты, ты, ты и еще ты! Встать и на выход, быстро!
Дуло автомата четыре раза ткнулось в лица выбранных жертв: в соседа блондинки (у которого буквально вырвали из рук кожаную папку), в двух школьниц и, напоследок, в того светловолосого парня, зашедшего в маршрутку последним и тихо дремавшего на заднем сидении. Юные девушки вцепились друг в дружку и не собирались подниматься.
- Встать, я сказал! И без дураков! - заорал амбал и двинул дуло автомата под подбородок школьницы постарше. Та тонко вскрикнула и попыталась отстраниться.
- Да это ж террористы! - неожиданно для всех завизжала толстуха. - Щаз всех взорвут! Мы - заложники.
И все женщины, как по команде, разом закричали. Но кавказец, легонько так, прикладом, стукнул толстухе по затылку, и та разом обмякла. В салоне вновь воцарилась тишина, нарушаемая теми, кого тащили к выходу. В маршрутку ворвались еще несколько людей в масках и с автоматами. Паренек, подобранный последним на развилке, уцепился за спинку сидения и, оттолкнувшись, попытался ударить "террориста" по коленке и вытолкнуть его из машины. Но соскользнул и промазал. Противник коротким взмахом руки впечатал ему в нос мощный кулак, и парень кувырком выпал на дорогу.
В салоне осталось трое захватчиков, один из которых направил автомат на водителя и приказал трогаться. Маршрутка покатила по дороге дальше, в неизвестность, а четверо заложников остались на пыльной трассе под прицелами полудюжины террористов. За их спинами зловеще чернел лес.
Мужчина постарше держался твердо, хотя бледность и выдавала его страх; девушки дрожали и судорожно сжимали его за руки, интуитивно ища защиты. Молодой парень корчился в пыли, пытаясь остановить поток крови из разбитого носа.
Пинок ноги в кованом ботинке заставил его подняться и, шатаясь, побрести за остальной группой. Школьниц оторвали от их защитника, но позволили держаться за руки. Они шли и тихо всхлипывали. Когда одна из них обернулась, то заметила, как плетущийся сзади юноша вытер кровь платком и незаметно отбросил его. Искорка надежды вспыхнула. Быть может, их найдут и спасут.
3
С каждой минутой лес становился всё гуще и гуще, как внезапно заложников вывели на асфальтированную дорожку. А через полчаса показался длинный трехметровый забор. Подойдя к воротам, один из террористов достал мобильник и произнес что-то невнятное. Ворота открылись, и на людей осклабились два мощных ротвейлера. Школьницы прижались к мужчине. Собак оттянули, и только сейчас заложники увидели красивый трехэтажный дом средневековой отделки.
- Что стали, двигайтесь, - равнодушно приказали им.
Пройдя мимо дома, всех четверых остановили на каменной площадке возле бассейна. Спустя минуту из-за угла выкатила инвалидная коляска, которой управлял человек в коричневой шляпе с широкими полями. Это первое, что бросилось в глаза. Его лицо невозможно было увидеть из-за опущенной головы и шляпы. Ноги скрывал темный клетчатый плед. Когда тот подъехал на площадку и поднял взгляд, девушки брезгливо спрятались за старшего в их неудачной команде.
Лицо калеки было обезображено ожогом. Шею скрывал плотный шарф, скрученный несколько раз. Левая рука, спрятанная черной перчаткой, слегка вздрагивала.
- Хороший улов, - хрипло произнес он в сторону стоявших в окружении "террористов". - Молодцы. Порадовали старика. Идите, - спокойно продолжил он.
Когда бандиты ушли, инвалид крикнул:
- Адам! Ева!
Тут же подбежали те два отвратительных ротвейлера и легли рядом с коляской.
- Итак, как вы поняли, сопротивляться бесполезно, - начал откашливаться тот. - Но если вы сделаете всё так, как я попрошу - вас отпустят домой целыми и невредимыми. Условно целыми, - уточнил он, впиваясь в юную школьницу своими суженными глазами, без ресниц и бровей. - Вы меня поняли?
Мужчина, самый старший из заложников, оглядев всех троих, кивнул.
- Хорошо, - довольно прохрипел старик. - Как вас всех зовут и сколько вам лет?
- Меня зовут Сергей, тридцать шесть лет.
- Ооо, так ты уже немолодой барашек, - разочарованно протянул тот, сложив руки крестом. - Хорошо сохранился. Ну, ну, посмотрим-посмотрим... Остальные!
Сергей, обеспокоенный словами калеки, подтолкнул девушек, чтобы те быстро ответили:
- Кккатя... - остановилась юная школьница, хороня на себе пожирающий гнойный взгляд старика, и резко мотнула головой. - Екатерина... пятнадцать.
- Лина, восемнадцать лет.
Парень, успевший сесть в злополучную маршрутку на последних секундах, и единственный попытавшийся сопротивляться бандитам, молча стоял сзади, чуть поодаль. Старик неестественно белой и гладкой правой рукой вытащил из-под пледа револьвер с длинным дулом и направил в его сторону.
- Герман, - молнией отчеканил тот. - Двадцать три.
- Вот и ладненько, - ехидно заулыбался инвалид, не убирая оружие и вертя им туда-сюда. - Так, девочки в одну сторону, мальчики - в другую.
Ничего не понимающие заложники послушно выполнили приказ.
- С кого бы мне начать? - еле слышно произнес он, одинаково мотая головой и револьвером. - Мёсье Серж, назови любое число.
- Девять, - растерянно сглотнул тот.
- Вот и ладненько...
Старик отсчитал до девяти, указывая револьвером то на мужчин, то на школьниц, и остановился на первых:
- Значит, с Вас и начнем. Целуйтесь!
Герман посмотрел на Сергея и отрицательно замахал головой, отрывисто и четко произнеся:
- Не буду. Ни за что. Хоть убейте!
- Ну, вот и приехали, - расстроился инвалид и опустил голову. Помолчав, обратился к старшему мужчине. - Серж, ты тоже отказываешься целоваться с ним?
- Нннет, - ответил тот. - Сделаю всё, что попросите. Только не убивайте.
- Что, и задницу свою подставишь? - невозмутимо спросил старик и сразу же увидел быстрое кивание того в знак согласия. - А, может, ты уже и спал с мальчиками?
- Я... я... я не... я... - замямлил мужчина и раскис. Ему казалось, что этот мерзкий приказывающий извращенец хочет услышать от него только утвердительный ответ. Сергей любил женщин и девочек, но, чтобы спасти свою задницу, готов был подставить ее под кого угодно. - Я... да. Да, я поцелую его. И не только. Всё что угодно...
- Всё, что угодно? - удивленно и нарочито медленно переспросил старик. - И даже отсосешь?
- Да, - ответил тот и совсем поник.
Остальные трое заложников застыли, прикованные к площадке. Девушки еще ничего не понимали, а парень с жалостью смотрел на здорового мужика, готового на всё, только бы выжить. Даже на то, на что Герман никогда не согласится.
- Подойди ближе, - позвал старик "Сержа". Тот послушался. - Ещё ближе.
Выстрел разорвал тишину леса. Где-то вдали, за забором, вспорхнули птицы. Собаки даже не вздрогнули, продолжая мерно лежать возле коляски. Тело Сергея с простреленной головой рвануло чуть назад и распласталось на площадке. Школьницы вскрикнули и младшая, Катя, заревела, уткнувшись в подругу.
- Ненавижу педиков, - гадко прошипел инвалид и сплюнул, поглаживая барабан "Смит и Вессон" 32 калибра. - Даже потенциальных...
4
Мерзкий старец приказал оставшимся заложникам идти в дом. Лина, придерживая подругу и гладя ее по волосам, обернулась и увидела, как тело Сергея поволокли два подбежавших амбала. Кровавый след медленно потянулся к бассейну...
В доме их провели на второй этаж в большую спальню. У Кати покраснели глаза и слегка припухли щеки. Лина пыталась держаться, но была близка к истерике. Они рядом сидели на кровати, держась за руки. Герман подошел к решетчатому окну и, казалось, равнодушно бросил взгляд на лес.
- Дороги совсем не видно. Одни сплошные деревья, - безнадежно отметил он и повернулся к школьницам.
Внезапно дверь распахнулась, и в спальню победоносно въехал их мучитель. Его одеяние ничуть не изменилось. За ним проследовали псины и улеглись возле коляски. Стало ясно, что неудавшаяся на площадке сцена продолжается: только действие перенеслось в дом.
Следом же, секундами спустя, высокая женщина, в темно-синем вечернем платье, вкатила в комнату столик с бутылкой коньяка, рюмками и вазой с фруктами. Наклонившись, чтобы поправить поднос, она явила взору заложникам свой покачивающийся золотой крестик. Лина бросилась ей в ноги и залепетала:
- Спасите нас, пожалуйста, вы же верующая... Пожалуйста, спа...
Женщина поправила плечики платья и, нагнувшись, грубо сжала руки девушки, аккуратно высвобождаясь из ее объятий. И вышла, закрыв за собой дверь. Лина, на четвереньках, осталась рыдать, вспоминая молитвы, которым учила ее бабка в детстве.
- Герман! - радостно вскрикнул старик. - А не нальешь ли ты нам коньячка? Поухаживай за дамами, не стесняйся.
Юноша медленно подошел к столику и налил спиртное. Лина подняла голову и начала приподниматься. Герман ухватил ее за руку и помог встать.
- Ну, пейте же, пейте, маленькие мои блошки! - услышали они приказ, но так и не решались.
Катерина сидела на прежнем месте, закрыв глаза и сжав руками голову. Она не верила, что всё это реально происходит и что происходит именно с ней. Слезы сами текли по щекам и падали на голые коленки. Ее трясло. Она затравлено озиралась по сторонам, выискивала хоть что-нибудь похожее на поддержку. Вот, прямо сейчас, спустится ангел с небес и спасет их. Возьмет Катю на руки и отнесет в ее родной уютный дом. И скажет, что это был всего лишь страшный сон. Но такого не бывает! Сознание сверлило неизбежностью и подталкивало к единственной мысли: "Этот ужасный старик... он застрелил того мужчину. Он его убил, взял и убил, просто так, в голову. Что он с нами сделает? Он и нас убьёт!?". Страшно заломило виски.
Лина тоже искала спасителя: "Парень, Герман, он очень смелый, сопротивлялся тогда бандитам. Мы же одни в комнате! Этот мерзкий калека слаб, но у него пистолет. Вот бы Герман на него набросился и убил с его же пистолета! Он сможет это. И собак расстрелять сразу же. Но вдруг бандиты следят из соседней комнаты? Тогда он убьёт и их всех". Девушка покосилась на Германа. Какое у него мужественное и твердое лицо! Ямочка на подбородке, стальные глаза, прямые тонкие брови... "Ну что ты стоишь?! Убей их всех! Отними пистолет и убей!".
Катин ангел имел гораздо больше шансов появиться в спальне, нежели бы у Германа получилось то, о чем грезилось Лине. Но ведь надежда умирает последней...
- Что держите рюмки, а ну, выпили, сейчас же, дружно! - гаркнул старик.
Лина вздрогнула и расплескала коньяк.
- Ууу, негоже так! Я по-людски, а ты дорогой грузинский коньяк разливаешь! Герман, налей девочке еще. И Катеньке подай, будь джентльменом.
Лина резким суетливым движением выпила, сморщившись. Герман подошел к Кате с рюмкой и печально на нее посмотрел. Девушка разом глотнула противную жидкость и закашляла.
- Надеюсь, вы меня теперь порадуете? Не разочаруете бедного калеку? - Старик сделал неопределенный взмах револьвером. - Итак, как я и обещал, если вы сделаете то, что я буду приказывать, и мне это понравится, я получу удовольствие - вы останетесь живы. Покажите мне настоящую живую эротику!
Мучитель хлопнул рукой и крутанул "барабан" оружия.
- Раздевайтесь!
Страх сковывал движения. Лина стояла, как вкопанная, и, казалось, вообще не среагировала на грубый приказ. Герман упорно возился с застрявшей молнией, резко дергая замок. Его мышцы напряглись, и мерзкий старик судорожно сглотнул слюну.
- Ну же, быстрей! - капризно прикрикнул он. - Катюшечка, не робей, поднимайся. Показывай, что у тебя там есть.
- Что у меня? - не поняла вопроса та.
- Платье задери, дура!
Катя неуверенно встала и приподняла подол, обнажив трясущиеся ноги.
- Выше! Еще выше! Ну-ка, ну-ка, снимай всё! О! Герман, смотри же, что тебе досталось!
Лина теребила короткую футболку, не решаясь снять. Дуло револьвера угрожающе смотрело на них и действовало более чем гипнотически. Катя легким движением плеч скинула лямки сарафанчика, и тонкое платьице упало к ногам. Руки девушки машинально прикрыли слегка выступающие грудки.
- Раздевайся, Лина, - у старика осоловели глаза и приобрели цвет молочного киселя. Но девушка, казалось, окаменела. Она знала, что должна выполнить приказ, но не могла, не могла заставить себя это сделать. - А ну, парень, помоги ей. Что-то она сильно стеснительная. Как бы меня не разочаровала.
Герман, наконец, справился с замком и стянул джинсы. Сделал шаг к Лине и осторожно попробовал стащить с нее футболку. Но та намертво вцепилась в ткань, и разжать ее пальцы было невозможно. Герман беспомощно оглянулся на мучителя. Дуло револьвера качнулось, и девушка громко всхлипнула:
- Ой, миленькие, не надо. Пожалуйста...
Старик пожал плечами и направил оружие в ее сторону. Это подействовало. Лина снова всхлипнула и потянула футболку вверх. Оформившиеся небольшие груди с острыми сосочками, освобожденные, выпали наружу. Мучитель присвистнул. И Герман, точно дожидаясь этого сигнала, рванул к низу юбку вместе с кружевом трусиков. Обнаженная девушка быстрым движением рук прикрыла груди и жиденькие волосики, топорщившиеся треугольником между ног.
Единственный зритель всхлипнул от восторга:
- Давайте же, блошки мои, попрыгайте перед стариком. Уважьте! Такие гладенькие, такие молоденькие...
- Я не умею, - чуть ли не зарыдала Катя. - Я еще девочка. Я не могу. Мне нельзя.
Старик, метнув взгляд на Германа, неожиданно сжалился:
- Ладно, тогда просто... пососёшь... у него.
- Как? - испугалась та.
- Обыкновенно! Как сосут мороженое или леденец? Никогда в рот "Чупа-Чупс" не брала, что ли? Давай, давай, не разочаровывай меня!
Катя опустилась на колени перед Германом, снявшим черные плавки, зажмурилась, тронула губами вдруг напрягшуюся плоть. Медленно приоткрыла рот.
- Линочка, а ты что смотришь? Чай, не в гости пришла, - натужно произнес старик.
- А вы нас потом отпустите? - неожиданно смело вырвалось у нее.
- Отпущу, отпущу, - залепетал старик, и тонкая нитка слюны повисла с уголка его обоженной губы. - Только потешьте инвалида, а я уж решу потом...
Лина плавно приблизилась к Катерине и поцеловала ее в губы.
- Да заглоти ты эту штуку, Катенька! - нетерпеливо вскрикнул мучитель. - Она не ядовитая. Лина, а ты на ее соски обрати внимание. Ну и бестолковые же вы, блошки!
Минутой спустя старик передумал:
- Хватит! Перебирайтесь на кровать, втроем. Гера, займись старшенькой, она-то уж точно не целочка. А ты, Катенька, облизывай их.
Заложники выполнили указания, но Герман нерешительно мялся возле кровати. Потом вдруг легким прыжком вскочил на ложе и впился поцелуем в губы Лины. Девушка застонала и попыталась вырваться:
- Лежи тихо, дуреха, - ласково упредил ее Герман. - Закрой глаза. Когда всё кончится, мы просто уйдем отсюда, домой.
Лина опомнилась и начала раздвигать ноги. Она вспомнила о том, что случилось в лесу сразу же после захвата. Юноша отстранился назад, наклонив голову Кати к ее грудям. Та робко их чмокнула и коснулась языком соска. Герман толчком загнал член - девушка судорожно дернулась и потянула подругу за волосы. Катя приникла поцелуем к ее губам и начала ласкать кончиком языка шею. Лина вновь потянула к себе Катю:
- Герман нас спасет! - зашептала она на ухо той, делая вид, что кусает ее за мочку. - Он оставил окровавленный платок у дороги, и нас найдут - только нужно, чтобы старик ни о чем не догадался. Делай, как приказал. Пусть получает свое удовольствие...
...Спустя несколько минут тело Германа вытянулось дугой, и он рухнул на кровать рядом со стонущими девушками.
Старик радостно захлопал в ладоши как ребенок.
Вскорости вернулась молчаливая и суровая женщина, с крестиком, принесла три халата и увела школьниц в ванную.
5
- Знаешь, дед, с каждым разом у тебя получается всё лучше и лучше, - произнес Герман, вставая с кровати и надевая халат. - Даже я поверил, что тебе нравилось смотреть.
- И шофер новый не подкачал. Не то что прежний, сука подколодная. Живьем бы закопал... еще раз, - скривился Герман, наливая себе коньяка. - Ладно, всё у них там нормально?
- Да, хозяин, по плану. Оставшимся пассажирам вкололи... э, как же оно называется - так и не могу запомнить. Название сложное такое. Светлана Игоревна ругаться будет, что у меня память плохая, совсем ни на что не гожусь.
- Ладно тебе, ты же не фармаколог. И Света на всех орет, даже на меня - законного супруга! Так что там с пассажирами дальше, всё нормально?
- Шофер повез по обычному маршруту и при въезде в город несколько раз просигналил. Они очухались и ничего не помнили. Шофер доложил, что всё в порядке: "Прошло гладко, без заминок".
- Как обычно, - медленно, по слогам, подытожил Герман. - Даже неинтересно становится. Надо будет в следующий раз что-нибудь новенькое придумать. Хоть сценариста нанимай, - усмехнулся он своей шутке.
- Хозяин, могу я у Вас спросить кое-что?
- Да, старик, тебе всё можно. Условно "всё", конечно же, - захохотал Герман. - Мне понравилось, когда ты про "условную целостность" на площадке сказал. Я это оценил. Девочка и правда оказалась целочкой. Может, оставить ее себе? Ну, так что ты спросить хотел?
- Кто из этих школьниц Вам больше понравился?
- Эх, старик, старик. Ничего-то ты не понимаешь. Мне не важно, насколько красивые тут будут девушки. Главное, чтобы они чувствовали настоящий животный страх. Чтобы каждой своей клеточкой боялись и старались угодить. Страх, настоящий первобытный страх, смешанный с робостью и неопытностью, - распалено произнес Герман. - Вот истинное удовольствие, которое дано испытать только избранным. Девчонки должны знать, что от того, какими они будут в сексе, зависит их жизнь. Действительно зависит их жизнь. У них это должно сидеть в каждой извилине. Чтобы боялись и чувствовали ту грань... Да всё равно ты не поймешь, старик...
Калека в инвалидной коляске ничего не ответил, незаметно нахмурившись. Он был физически увечным, но никак не мог понять психическую убогость хозяина.
- В этот раз я привнес экстрим. Попытался сопротивляться. Узнай, кто меня пнул ботинком. И пусть найдут мой окровавленный платок, на всякий случай. Эта дура Лина купилась... Вот думаю, что с малолеткой делать.
- Так Вы ее хотите оставить при себе?
- Эээ, нет, всё же вряд ли. Девственниц Камиль продает в гарем гораздо дороже. Там как раз такие нужны. Никто ж ему не скажет, что она сосала. А вот Лина - другое дело, - позволил себе Герман мыслить вслух перед стариком. - Вообще, ничего себе штучка, опытная. Камилю нужен хороший проституточный материал, качественный. Для элиты готовит - высший класс. Сколько их у нас уже собралось?
- Ровно двенадцать.
- Ну вот, очередная партия готова. Европа будет нам благодарна, - устало зевнул он и съежился. - А Катю, скорее всего, в гарем - не зря же я ее оставил "целой". Что не сделаешь ради общего дела?
- Вот именно! - недовольно прокричала стоящая в дверях женщина. - Общего дела. Эта малолетка будет стоить десять таких шлюх, как Лина. А ты ее оставить хочешь! Итак много себе позволяешь, мой любимый Герочка.
- Ну вот, пошло-поехало по новой... Да сказал же, что в гарем малолетку отправлю, а ты, как обычно, ворвалась и не поняла. Сколько раз тебе говорил, что люблю только тебя. Светочка, только тебя. Но ты всё равно не поймешь, что я испытываю при этом. И не ори на меня, старая истеричка - "общак" у нас с тобой на равных.
- Старая?! Ты зарываешься, никчемный "альфонсишко"! Забыл, кто здесь подлинный хозяин? Это мой папа оставил общак. А ты - всего лишь альфонс!
- Альфонс?! - мгновенно выстрелил он в ответ. - Да я за три года сделал для общего дела больше, чем твой папа, царство ему небесное, за всю свою жизнь. И не забывай, что ребятки меня слушаются и в моем подчинении. Теперь я здесь папа!
Старик быстренько выкатил из спальни, пока и ему не досталось от хозяев. В каждодневные междусобойные разборки уголовной семейки встревать противопоказано любому.
- Да ты ненормальный! - вскрикнула она на Германа.
- Сама ты ненормальная, чертова верующая. Богохульница!
- Сам ты богохульник, - прошипела женщина и поцеловала крестик.
- Я в такого бога не верю, - нагло отрезал Герман. - Бога нет, есть только деньги, и Камиль за наших девочек платит дай боже. И это было его условие, чтобы мы их проверяли на знак качества. А если хочешь что-то сделать отлично, сделай это сам. Древняя истина. Ты стояла рядом и согласилась, не забывай об этом, моя обожаемая Светлана Игоревна.
- Не называй меня так, Герочка, - с придыханием тихо произнесла она и попыталась прильнуть к нему, наклонив голову. Обняла и тут же смягчилась, из глаз готовы были брызнуть слезы за ее напрасную вспышку гнева. - И старой меня называть не надо, ну пожалуйста. Ты же единственное мое солнце... Я для тебя сделаю всё, что ты только пожелаешь. И общак мне не нужен. Мне вообще ничего не нужно - только ты. Жить без тебя не смогу, - однотонно проговорила женщина и, всхлипнув, добавила с надеждой: - А можно в следующем твоем "рейсе" я тоже приму участие?
Герман ее поцеловал, снисходительно улыбнулся и только потом, чуть помедлив, ответил, продолжая обнимать:
- Если хочешь, устрой себе свой "рейс", а в мой - не лезь.