Бродя по коридорам нижнего яруса, Острогов обратил внимание, что этот, чисто технический этаж металлической полусферы примерно втрое меньше верхних. Заваренные сплошным швом ворота в боковой части яруса разом объяснили возникшую головоломку.
- Научное оборудование? - спросил Вячеслав, хлопая кулаком по створке, на которой чья-то шкодливая рука намалевала черный, ухмыляющийся человеческий череп с перекрещенными костями.
- Вот же, попал в точку, Сержант. Каракатица по периметру воинской части. Датчики, термометры, преобразователи, термопары, обработчики, регистраторы. Магнитный резонанс индуктивности и прочая чушь для ученых дураков. Приборы в нашей отладке не нуждаются. Командир приказал законопатить отсек от греха... Вот же, иногда очень хочется расколотить все научные премудрости, - разъяснил Калаченко, наваливаясь на Полководца.
- Здорово. Насмерть закрытый отсек со сказочными устройствами для расстрела галактик. Как в корабле инопланетян, - сказал новенький, ладонью проводя по вмятине на центральной части ворот.
Хотя створка и была идеально прокрашена, на металле остались явные следы плавления. Широкая прямая линия наискосок перечеркивала полотнище надежно заваренных ворот, начинаясь у нижнего левого шарнира.
- Вот же, дотошный. Ты что там высматриваешь, Сержант? - спросил Калач.
- Выстрел. Кто-то здорово хотел вскрыть эту дверь, как консервную банку. Сразу напоминает выстрел из бластера, сделанный с близкого расстояния, - ответил Острогов.
- Бластер, Слава?
- Лучевое оружие из фантастических книжек, Чингис. Здорово мощная вещь. Бьет на километр, без промахов, сразу и насмерть. Инопланетяне в американских боевиках, например, без бластеров вообще не начинают захвата планет.
- Сержант, ты американский или сибирский дурак? - непонимающе протянул Калаченко, пожимая плечищами. - На базе нет хотя бы пугача. Вот же, нельзя, оказия в Азии. Вдруг мы с тобой сгоряча перестреляемся?
- Подписано в печать, справедливо. Зачем нам оружие? За воротами специальное научное оборудование, Слава, - подтвердил Чингис, удивительно активно ворочая челюстями.
- Денег, наверное, бешеных стоит?
Калаченко затряс головой:
- Наука с собственным радиоактивным источником, самым современным на момент сдачи базы в эксплуатацию. Хотя отсек полностью защищен, тут лучше не находиться подолгу.
- То есть атомный генератор станции тоже там? - предположил Острогов.
- Вовсе нет, - сказал Полководец. - Опять фантазируешь о звездолетах, Слава. Источник только для нужд приборов.
- При расчетном времени использования базы в пять лет, гарантия на оболочку четыреста пятьдесят лет, - глубокомысленно добавил Калач, вкладывая в фразу какой-то особенный смысл.
- Ребята, череп на умильную физиономию Сталина похож, с того вашего портрета, - пошутил Вячеслав.
- Вовсе нет, - удрученно вздохнул Чингис.
- Сам ты на череп инопланетянина похож, тупой сибирский увалень, - беззлобно сказал Калаченко. - Вот же, Сталин, доллары, Сталин, деньги, Сталин. Заладил, дятел. Мертвые не кусаются. Вот же, ты тому и рад, дурацкий зверь свинячьей породы.
- Здорово странный след, - примирительно сказал Острогов, трогая покрасневшие щеки. - Наверное, ваш командир однажды разозлился и так зыркнул глазищами, что чуть не продырявил металл.
- Не неси дурь, болван! - заорал Калач, грозя кулаками.
- Справедливо, Калаченко. Начиная городить несусветицу, наш Слава вполне становится похожим на болвана, - согласился Полководец.
Новенький прикусил язык, вполне отчетливо уловив единодушное и очень настоящее презрение команды 'Шторма'. Это вовсе не юмор, это какое-то издевательское посмешище. Хотя глубоководная исследовательская станция нигде и ни в чем не напоминала последний заповедник махрового сталинизма, расслабляться и нести околесицу не следовало. Пока ему прощались ошибки и промахи, однако уже в следующий раз реально заполучить солидных тумаков. Калач уже готов к драке. Даже у миролюбивого Чингиса есть предел терпения. Растянуть в движении, не дать противникам зайти с двух сторон, выводить из строя поодиночке? Нет, полнейшая чепуха. С обоими крепышами сразу в ограниченных пространствах железного лабиринта, однозначно, лучше не схватываться. Здесь победы не добыть.
Безмолвная тушка элементарного дизельного генератора, на кожухе которого значилась цифра '1947', произвела на Острогова сильнейшее впечатление. Удовлетворенные эффектом, хозяева станции увлеченно залопотали, показывая новенькому аккумуляторный отсек без аккумуляторов, комнатушку для электрической машины с кургузым остовом старинного преобразователя и инструментальное помещение, занятое необходимыми станками древнего производства. Тема для разговоров получила хорошую поддержку. Технику знали и любили все трое.
- Как вы добываете энергию, ребята? - спросил Вячеслав, убедившись в бесполезности музейного генератора для практических целей.
- Ты сам-то, балбес, как думаешь? - вместо ответа, поинтересовался Калач, обнимая Полководца за талию.
- Используете донное течение. Если направление водяного потока неизменно, можно получить немало электричества от механизма самой азбучной конструкции. Буквально, собранного из подручных материалов.
- Роскошная идея, Сержант! Наш придурковатый косоглазый вьетнамец еще за сто веков не догадался бы! Черная кость! Кочегар! Чурка! - заревел Калаченко, пьяно топоча по палубе.
- Вовсе не течение. Плохая догадка, Слава, - тронув плечо Острогова, загадочно произнес Чингис.
- Почти точно, брат! Оказия в Азии! - воскликнул Калач и так хлопнул Острогова по животу ладонью, что богатырь пошатнулся.
- Неужели ветряки? - с серьезным лицом выговорил Вячеслав.
Много раз промахнувшись, на сей раз он соорудил удачную шутку. Аборигены исследовательской станции не засмеялись. Они грохнули, взорвались, умерли, столетними дубами попадав на палубу. Гром смеха, кажется, даже пригасил потолочные светильники; раскатистым эхом понесся по коридорам станции, слишком узких для силачей.
Пробыв в компании Полководца и Калаченко куцые считанные часы, Вячеслав смекнул, что постоянные перепалки между ними чисто дружеские и служат для развлечения. При всей фантастичности научно-исследовательского проекта, 'Шторм', это достаточно скучное место. Грубые, грубейшие слова не вызывают взаимных обид. Калач вряд ли способен ударить Чингиса своими огромными кулачищами. Полководцу незачем колошматить Калаченко, наверняка, всегда готового оказать ему любую поддержку в решении любой проблемы.
Шуточки и взаимные поддевки друзей стали смущать Острогова больше, чем голые торсы атлетов и частые похлопывания по его плечам. Сколько лет они на станции? Не тронула ли ладонь Калача мощную грудь Чингиса как-то по-особенному? Сколько лет они вместе? Не вспыхнули ли нежностью узкие глаза Полководца, когда Калаченко поиграл могучими бицепсами, рассказывая о том, как он в одиночку менял колесо центробежного насоса вместе с профильными лопатками? Ясно, земные радости им не чужды. Вячеслав ожидал много чего от крошечного, замкнувшегося на своих делах и бедах коллектива глубоководной станции, но об этом вообще ни разу не задумывался.
Даже с долгими, не вполне трезвыми беседами, вопросами и ответами, относительно компактная станция была обойдена полностью, когда Острогова пригласили подняться по лестнице в смотровой отсек. Сильнейшее течение, охватывая станцию с боков, отлично очищало пространство вокруг непрошибаемой брони 'Шторма'. За армированным стеклом единственного окошка, расположенного на верхнем ярусе полусферы, прожектора выхватывали из вечной подводной ночи лишь мертвые камни, взбирающиеся по пологому склону в черноту. Надо полагать, горный хребет, высотой километра в три, прикрывал обратную сторону станции, сейчас скрытую ночью.
Крепко обняв Вячеслава, Чингис улыбнулся:
- Заметил, Слава, у тебя иногда такой вид, словно ты сражаться с нами собираешься. Если есть стена, то ты стараешься к ней спиной встать. Если рассказываешь, то не забываешь посматривать направо и налево, обязательно следя за передвижениями собеседников. На наши выкрики, на любой громкий звук ты реагируешь, сжимая кулаки.
- Вот же, я тоже заметил! Оказия в Азии! Того и гляди, в ухо прилетит! Не придушишь нас когда-нибудь? Честно говори, лишенец! - посоветовал Калач.
- Это чисто автоматическая оценка окружения и окружающих, - чувствуя, как опять краснеет, ответил Острогов.
- У вас в России все молодые теперь такие? Или через одного?
- Какие? - не понял Вячеслав.
- Злые, всегда настороженные дураки.
- Вовсе нет, Калач, - примирительно сказал Чингис. - Здесь контактный спорт. Или приходилось много драться в жизни, Слава?
- Случалось... иногда... Особенно здорово в детстве... Жизнь в нашей стране учит внимательности. Глупость наказывается быстро и сурово.
- В коллективе базы только мне разрешается людей сурово бить, - назидательно выговорил Калаченко, и Полководец громко засмеялся.
- Слава, мы спорт и драки заменяем тяжелым трудом. Труд помогает оставаться в хорошей форме и здравом уме, - произнес Чингис, играя грудными мышцами.
- Кто бы говорил! - восторженно заверещал Калач, хватая Вячеслава за локоть. - Послушай, послушай Сержант. Нашему криворукому китайцу иногда кажется, будто на базе живет еще кто-то, кроме нас! Вот же, здравый ум у никудышного поваренка?
- Зачем ты так? Разве я не просил молчать?.. Справедливо, болтливый язык, - нахмурился Полководец.
- Не мой вопрос, ребята, - заметил Острогов.
- Вот же, слабый здесь не выживет, каракатица катится по периметру воинской части, - уже совершенно наставнически закончил Калаченко.
Какой-то понятной Вячеславу жизни на глубине не было. Нелепейшие травинки, необъяснимые кустики, отдельно торчащие былинки и шевелящиеся наперекор быстрому потоку водоросли Острогов не замечал, сейчас размышляя о том, где бесподобный кулинар Чингис берет рыбу и каким особенным техническим способом он рвет чахлые водоросли для фееричных деликатесных блюд.
Света прожекторов хватало лишь для создания угрюмого театра теней. Природа потрудилась придать беспорядочно разбросанным повсюду валунам формы, выточить плоскости, просверлить отверстия, отчего обыкновеннейшие камни стали напоминать строительные элементы. Чуть в стороне вообще возвышался узкий, строго вертикально поставленный обломок скалы, вокруг которого торчали каменюки, похожие на верстовые столбы.
- Здорово странное место, - признал Вячеслав. - Инопланетянское место. Еще это течение. Кажется, в относительно невеликом провале на океанском дне вообще не должно быть никакого хода воды.
- Вот же, есть, - широко развел руки Калаченко, растопыривая пальцы.
- Фантастика. Космос. Здорово похоже на виды чужой планеты.
- Вовсе нет, Слава. Справедливо, здесь так всегда. Под солнцем представления о глубине не вполне верны, - заметил Чингис.
- Не мой вопрос, конечно, просто интересно. Поток идет не вдоль скал, - рассудил Острогов. - Не падает сверху. Будто вырывается из горы и сразу встречает на пути станцию. Прислушайтесь... Песок шелестит по броне. Будто шепчет... Стихи... Синкопы блюза... Похоже?
- Подписано в печать, фантастика, - рассмеялся Полководец.
- Падение напряжения! Оказия в Азии! - вдруг заблажил Калач.
Пробежав по отсеку, Калаченко с тихим шепотом схватил Чингиса за талию, и Полководец поспешно вдавил кнопку на пульте управления. Прожектора за окошком погасли, но Вячеслав все-таки успел заметить силуэты, движущиеся на границе света и тьмы.
Подъем. Гигантский сногсшибательный завтрак. Работа. Убойный обильный обед. Работа. Ужин, которого обыкновенные сухопутные люди не сумели бы выдержать, проходящий под неторопливый разговор. Крепкий продолжительный сон в личной каюте. Так проходила смена за сменой: без выходных, забастовок, бюллетеней и праздников. Ни дней, ни рассвета, ни заката металлические лабиринты 'Шторма' не ведали.
Энергии для работы на глубоководной станции требовалось много. На 'Шторме' еду нисколько не жалели, всегда кушали вкусно и с огромнейшим аппетитом. Наверное, старожилы станции нарочно не давали Острогову времени на осмысление полученного удара и пресекали горькие сетования по поводу незавидной доли молодого парня, попавшего в безвыходное положение. Не ныть. Жить. Нужно было жить дальше, надеясь на счастливый случай. Обидно, конечно, чертовски обидно не воспользоваться деньгами на личном банковском счете!
Вячеслав принял правила и не ныл. Сложнейшая вахта, длиной в десять месяцев, вдруг сделалась трудом, необходимым для поддержания собственной жизни. Жить. Если не работать, грозный океан и черная бездна накажут всех троих разом. Острогов, понятно, все-таки хотел бы отнести слова аборигенов станции к роду особенных пессимистических шуток, только вот зеркало не позволяло сомневаться. Он быстро и серьезно менялся. Новенький изменялся, становясь точной копией узкоглазых безволосых хозяев 'Шторма' с темно-серой кожей, рассеченной на мелкие чешуйки, и при этом не переставал хотеть жить нормальной жизнью нормального человека.
Первую неделю Вячеслав отчаянно возился с привезенными компьютерами, ставя их на замену устаревших машин, однако в общем-то несложное дело быстро исчерпало себя. Честно поделенный на троих, труд на глубоководной станции не отличался ни изысканностью, ни необычайной упрощенностью. Несомненно, даже бесподобно волшебные звездолеты инопланетян требуют рутинного обслуживания. 'Шторм', этот истинный шедевр технической мысли советских инженеров, все-таки родом из середины прошлого века. Кабели замыкают, торсионы ломаются, железо ржавеет, механические устройства постоянно нуждаются в отладке, манжеты протекают, сальники требуют набивки и теряют герметичность. Сегодня Острогов мог красить бока насосов и заваривать треснувший шов переборки, завтра менять прокладку кухонного трубопровода и лампочки в переходах нижнего яруса, послезавтра возиться с новеньким электронным распределителем в щитовой, уже имея задание перебрать шестеренки на гидроузле и отмыть до нестерпимого блеска все коридоры среднего яруса. Полководец и Калач принципиально держались от компьютеров подальше. В остальном работа старожилов никак и ничем не отличалась от обязанностей Вячеслава, только на Чингисе еще и лежало ответственное дело по приготовлению пищи для команды.
Несмотря на то, что Острогов досконально изучил железные лабиринты станции, вопрос, вернее, загадка о источнике энергии не решалась. Электричество здесь не экономили, а, напротив, даже транжирили. Добыча кислорода из воды не слишком сложный процесс, но требующий немало энергии. Отбить дикий холод океанических глубин, окружающих станцию, тоже нельзя без электричества. Всевозможные насосы, вентиляторы, воздушная, опреснительная системы и другие жизненно важные контуры; готовка пищи и, в конце концов, элементарное освещение ежесекундно отнимали энергию, которая на станции 'Шторм' попросту не заканчивалась!
Тяжелые кабели, когда-то открученные от ставшего ненужным трансформатора, проходили сквозь трубные гильзы, тщательно залитые в укрепленный бетоном металлический пол. Поскольку глубоководная станция располагалась в переходной зоне от океана к материку, версия с геотермальным источником энергии казалась Вячеславу вполне удачной. Впрочем, у него были доводы и против. В такой интересной точке Земли должны бы кипеть подводные вулканы и раскаленная магма, борющаяся с водой, то создавала бы острова, то уничтожала сушу, а здесь царили дикий холод и первозданный мрак.
Карантин, призванный оградить старожилов станции от болезней, был успешно преодолен Остроговым. Жесточайшая информационная блокада, наверняка, тоже имеющая собственный смысл, продолжала действовать. Калаченко и Чингис хранили тайны, при всей своей дружеской расположенности не собираясь посвящать в них Вячеслава.