Аннотация: "Bonds of Ice and Fire" by Jay Moldenhauer-Salazar
Оковы льда и пламени
Джей Молденхауэр-Салазар
Сейтаро Ямазаки смотрел, как девушка входит в комнату. Она была бледная, тоненькая и неуклюжая. Ее темные глаза были широко раскрыты, отчасти из-за тусклого освещения, но, скорее всего, потому что таким было обычное выражение ее лица. В руках она несла, прижимая к груди, как ребенка, несколько изорванных свитков.
"Дедушка?" сказала она, глаза ее только привыкали к полутьме. Комната была большой - скудно обставленная, но величественная - и лишь две свечи горели по обе стороны от деревянного кресла Сейтаро. Здесь, в глуби Сокензанских гор, дерево было ценностью, и говорило о том, сколь влиятелен был старик. Да и само его жилище было огромно; в случае нужды тут могла разместиться целая деревня. Издали оно походило на горную крепость, а не на дом, в котором жили старик с братом.
Сейтаро подвинул кресло, потянулся, расправляя суставы, искореженные возрастом и битвами. Кресло запротестовало. Услышав звук, девушка резко поклонилась, тут же нечаянно выронив несколько свитков на пол.
"Здравствуй, Марико", сказал ее двоюродный дед тонким, писклявым голосом. Он терпеть не мог то, как поступила с его голосом старость. "Мне сказали, что ты хотела меня видеть".
"Да, дедушка", ответила Марико, поднимая несколько свитков, лишь для того, чтобы рассыпать еще больше. "У меня целая куча вопросов".
"Спрашивай, Марико, но сначала я задам вопрос тебе".
Девушка замерла, прекратив подбирать свитки. "Да, дедушка?" В свете свечей глаза ее казались невероятно огромными.
"Ничего серьезного, детка. Я просто хотел спросить, как продвигается твоя учеба в школе Минамо". Он улыбнулся, обнажив редкие зубы.
"А, так я отчасти из-за этого и пришла, дедушка. С учебой все хорошо. Учителя говорят, что однажды из меня получится великий джуши".
"Хорошо. Все мы должны примириться с магией. И все же, если это не слишком опрометчиво с моей стороны, мне кажется, что ты склонна в один прекрасный день покинуть великую школу, чтобы начать жизнь воина?"
Марико уважительно склонила голову. На этот раз свитки она держала крепко. "Я всем довольна, дедушка".
"Да, да", Сейтаро нетерпеливо отмахнулся от такого подобострастия. "Конечно. Я просто хотел сказать, что никогда не встречал великих волшебников, которые любили бы еще что-нибудь, кроме слов. Воины же любят жизнь во всех ее проявлениях. Во всех", засмеялся он, "кроме разве что слов и волшебников! Ах, эта славная воинская жизнь! Я когда-нибудь рассказывал тебе о том, как меня и Шуджиро готовили в самураи во времена этого пса Конды?"
"Да дедушка, рассказывал".
Сейтаро нахмурился. "Жаль. Мне нравится говорить об этом".
"Я как раз и хочу поговорить о твоей воинской жизни, дедушка, о том, как ты воевал".
Сейтаро приподнял седую бровь. "Да ну? Что ж, спрашивай, дитя".
Марико глубоко вздохнула, собралась с мыслями. "Просто все в деревне почитают тебя и двоюродного дедушку Шуджиро. Говорят, что вы герои Войны Ками". Она умолкла, словно не зная, как продолжить.
"А почему бы им и не говорить", сказал Сейтаро надменно, выпрямив свою согбенную спину, как только смог. "Мы с Шуджиро участвовали во многих сражениях на той войне, всегда плечом к плечу. И ками мы положили без счета".
"Да, ты много раз говорил мне, дедушка. Просто..." Она снова смолкла.
"Говори, дитя! Спрашивай, или дай старику поспать!"
Марико поклонилась, избегая его сердитого взгляда. "Просто я прочитала все, что нашла в библиотеках о Войне Ками, дедушка. Я разбирала свитки почти четыре года, корпела над каждым словом 'Заметок о Войне Ками' и над менее известными текстами. И, и..."
"...и ты нигде не нашла упоминания ни обо мне, ни о твоем двоюродном дедушке Шуджиро?" продолжил он, неожиданно понимая.
Марико не поднимала глаз от пола. "Как такое возможно, дедушка? Если вы действительно герои, почему вы забыты историей?"
Сейтаро усмехнулся. "Ба! Не все становились героями на Ганзанском перевале или в Шелковой Битве, дитя, и лишь некоторые настоящие герои войны упомянуты в столь обожаемых тобою свитках. Но я расскажу одну короткую историю, чтобы успокоить тебя. Сядь, дитя, сядь и послушай. Я расскажу, почему история забыла о твоих двоюродных дедушках, а люди в деревне помнят и по сей день".
Девушка подняла глаза, как всегда, широко распахнутые. Она уселась на полу, скрестив ноги, аккуратно разложив свитки на полу между своими коленками и креслом Сейтаро.
Сейтаро прочистил горло. "Что ж, с чего мне бы начать? Как я и говорил, мы с Шуджиро служили у лорда Конды, когда началась Война Ками. Мы получили известие о том, что лорд Конда оттягивает свои силы от Сокензанских гор, чтобы укрепить армию в Эйгандзё. Мы с Шуджиро не были дома с тех пор, как еще детьми нас отдали в обучение, но мы понимали, что такой маневр лорда Конды приведет к тому, что наша родная деревня и все деревни окрест окажутся беззащитными перед нападением ками".
"В возмущении мы бросили службу у лорда Конды и вернулись в Сокензан. Там мы повстречали предводителем варваров по имени Годо. Ага, вижу, про него-то свитки не умолчали, а? Хорошо. Да, Годо был свирепым воином, и он противостоял лорду Конде всеми своими силами, всеми фибрами своей души. Мы с Шуджиро стали его наиболее доверенными военачальниками".
Сейтаро умолк, воспоминания проплывали перед его внутренним взором. Голос его стал мечтательным.
"После неудачной попытки нападения на Эйгандзё мы с братом покинули и службу у Годо. Прибыл посланник от нашего отца, с запиской, призывающей нас вернуться домой. Он использовал магию для защиты деревни от ками, писал он, но теперь ему нужна наша помощь. Мы с Шуджиро долго обсуждали эту весть, и после поражения стало ясно, что отец нуждается в нас больше, чем лорд Конда или Годо. Думаю, Годо понял, что это был наш долг, потому что он не преследовал нас, хотя мы того ожидали".
"И все же, когда мы с Шуджиро приблизились к деревне, казалось, было уже слишком поздно..."
* * *
Сейтаро ехал нахмурившись. Его гнедая горная лошадка пробиралась по скалистой тропе, слишком узкой, чтобы называться дорогой, выбирая путь среди кустарника, снега, льда и камней.
Бандитские доспехи Сейтаро, тяжелые, подбитые мехом, едва защищали от холода. Дыхание вырывалось толчками, оседая изморозью на обледеневших усах. Повсюду на Камигаве осень только вступала в свои права, а здесь, высоко в Сокензанских горах давно уже наступила зима.
Но в душе Сейтаро полыхало пламя. Он был зол, он был в ярости. Если бы он хоть раз снизошел до того, чтобы разобраться, что у него на сердце, он понял бы, что этот внутренний огонь питается еще и страхом. За последние недели Сейтаро видел бесчисленные деревни, опустошенные ками - там не осталось ничего живого. И с каждой новой деревней слова из отцовского послания с новой силой звучали в его голове. Я слабею, писал он, и без вашей помощи деревня падет под натиском ками. Он бросил взгляд назад. Позади, на кауром коньке ехал его брат Шуджиро, точно так же хмурясь. Шуджиро и Сейтаро были близнецами, на одно лицо. У них даже усы и пучок волос на подбородке были одинаковыми. Одинаковыми были и их красные доспехи. Единственным внешним отличием были их устрашающие шлемы. На кабуто у Сейтаро бараньи рога были загнуты назад, словно для столкновения лоб в лоб. На шлеме Шуджиро рога загибались вперед, как нижние клыки какого-то ужасного чудовища.
Сейтаро печально улыбнулся. Пожалуй, шлемы говорили об истинном различии между братьями. Считалось, что Сейтаро у близнецов верховодил - он был натурой импульсивной и страстной, он и в самом деле готов был лбом сшибить все, что стояло у него на пути. Шуджиро же, после ранения в шею стрелой кицуне, которое чуть не оказалось смертельным, стал и тише, и вместе с тем более безрассудным. Чудовище, которое сдерживала лишь неукротимая воля его брата.
"Что?" рыкнул Шуджиро, и Сейтаро отрешился от задумчивости. Украдкой взглянуть на брата явно не получилось.
"Эти лошади могут двигаться быстрее?" рявкнул в ответ Сейтаро. Объяснять свои размышления Шуджиро - все равно, что учить они милосердию, так что он никогда даже не пытался.
"Мы почти приехали", ответил Шуджиро.
Сейтаро вновь повернулся вперед, сосредоточившись на дороге. Это было действительно так. Он словно сквозь сон узнавал места, где они проезжали. Тропинка выводила в узкую лощину, почти не защищенную от воя ветра живущего в Сокензанских горах. Вот здесь летом протекал ручей. Когда из-под снега показывалась трава, здесь во множестве водились яки, и на них было несложно охотиться. Дед Сейтаро рассказал ему однажды что, когда его предки нашли это место в горах, они воздали хвалу ками за то, что те даровали им удачу. Похоже, теперь ками решили отобрать свой дар.
"Дым", проворчал позади Шуджиро.
Тоненькая струйка поднималась из-за следующего поворота, где, еще невидимая, лежала их деревня. Сейтаро пламенно желал, чтобы этот был дым из очагов, но то, что они видели в деревнях по дороге, указывало на иное. Они уже видели слишком много разрушений, чтобы лелеять напрасные надежды.
И все же сердце Сейтаро упало, когда он увидел фигуру, стоящую у них на пути. Они прибыли слишком поздно, чтобы спасти свою деревню от ками.
Оно было размером с человека, одетого в то, что было похоже на доспехи самурая, только сделанные изо льда. Вместо лица пылало пламя. Потрескивая, в воздухе вокруг ледяных доспехов парили язычки огня. Когда братья приблизились, существо подняло свою огненную катану, явственно приказывая им остановиться.
Ярость закипела в душе Сейтаро, стирая все следы страха. Прямо со спины озадаченной лошадки он с боевым кличем бросился вперед, к этому существу. Его руки стиснули широкую нагинату с рукоятью, черной как сама смерть.
Самурай изо льда и пламени дрогнул от удивления, но вовремя пришел в себя, чтобы поднять оружие и парировать первый свирепый удар Сейтаро. Сейтаро ударил с разворота, клинок его пробил доспехи на животе.
Существо шевельнуло рукой, и с пальцев его ринулся ледяной поток, охвативший тело Сейтаро, прижав его руки к бокам. Сейтаро упал на землю, неуклюже выронив оружие и крича от ярости.
Глухой лязг железа разнесся над лощиной, когда в битву вступил Шуджиро. Два опасно зазубренных клинка - больший и меньший, - засверкали в его руках. И не успел противник поднять свой огненный меч, чтобы защитить себя, как яростно атакующий Шуджиро нанес несколько ударов.
Сейтаро взревел, разрывая свои ледяные оковы, и хватая свою нагинату. Одним отработанным движением он оперся древком о каменистую почву и вскинул себя на ноги. Едва утвердившись на ногах, он уже вращал клинком, метя во врага. Нагината полоснула по ледяному плечу, и существо рухнуло.
"Вот это угрожало нашей деревне?" язвительно произнес Сейтаро, "оно даже не сопротивляется!"
Сейтаро сощурил глаза, когда существо попыталось подняться на ноги. Доспехи его висели клочьями там, куда пришлись удары братьев. Язычки пламени вокруг его тела шипели и дрожали на ветру. Полоса огня, служившая существу лицом, смотрела вверх - напряженно, и, как показалось Сейтаро, изучающе.
"Подожди!" крикнул Сейтаро, но было слишком поздно. Шуджиро уже надвигался на ками. Одним взмахом двух клинков крест-накрест, словно раздергивая перед собой занавес, он обезглавил существо. Язычки пламени исчезли в дыму. Лед тут же растаял, растекся водой. От их врага не осталось ничего, кроме курящейся лужи.
"В деревню!" крикнул Сейтаро. Они победили ками, но с победой пришел и смутный страх. Он побежал, снег скрипел у него под ногами.
Шуджиро пожал плечами, когда Сейтаро промчался мимо, затем последовал за братом. Сейтаро казалось, что братом движет не то же самое чувство неясной тревоги, а надежда встретить еще оного ками. Жажда сражений, владевшая его братом, была неутолима.
Сейтаро бросился вперед, за скальный выступ. К его удивлению, деревня казалась нетронутой. Маленькие круглые хижины из необожженного кирпича и шкуры яков были разбросаны по всей долине. Дым нескольких очагов взбирался к далеким вершинам Сокензанских гор. Все было так, как запомнилось Сейтаро - возможно, чуть меньше и не так величественно, как в его детских воспоминаниях, но узнаваемо. Не хватало лишь одной детали.
"Где же люди?" спросил он у Шуджиро, который остановился, окинуть взглядом картину. Брат только крякнул. Вдвоем они начали осторожно спускаться в долину. Сейтаро держал оружие наготове, Шуджиро сжимал клинки в предчувствии опасности.
Когда они приблизились к деревне, из-за хижины показался человек. Он был средних лет, тонкий, как тростинка под своими меховыми одеяниями. Он заметил, что братья в полной боевой готовности и глаза его расширились при виде оружия. Он низко поклонился им.
"Приветствую вас, Сейтаро и Шуджиро Ямазаки", сказал он поспешно. "Добро пожаловать в вашу родную деревню. Я - Хидеаки Минемацу, ученик вашего отца, меня послали вам навстречу. Только", он посмотрел наверх, и на лице его вновь отразилось недоумение, "где Страж?"
"Страж?" переспросил Сейтаро, "Мы не встретили никого живого в этих горах, кроме небольшой банды акки пару дней назад, да ками вот только что".
"Все они мертвы", добавил Шуджиро.
"Ясно", сказал человек, потирая подбородок, "Но это так странно. Ваш отец предвидел то, что вы придете, и выслал Стража, чтобы он сопровождал вас... Вы сказали - ками?"
"Да, ками льда и пламени."
Мужчина побледнел, как от удара.
"Где мой отец?" спосил Сейтаро. "Он должен был сам встретить нас, если знал о том, что мы прибудем. В конце концов, это он просил нас о помощи".
"Ваш отец!" воскликнул мужчина, по лицу его было видно, что он близок к панике. "Если вы победили Стража... O! Мы должны увидеть мастера Ямазаки!" Не говоря более ни слова, он повернулся и помчался в деревню. Сейтаро с братом успели лишь переглянуться в недоумении, прежде чем пуститься за ним.
Углубляясь в деревню, Сейтаро заметил нескольких жителей, возвращавшихся к своей обычной жизни. Он подумал о том, что наверняка о ни скрылись в укрытии при первых же звуках боя, пока голос Хидеаки не возвестил, что опасность миновала. Или же двое мужчин в бандитских доспехах больше не были поводом для беспокойства. Неподалеку мужчина чинил крышу, женщина растирала коренья в порошок. Стайки детей продолжали начатые игры. Пара минут - и деревня вновь была жива и полна жизни. Больше половины жителей смотрели на братьев открыто, на лицах улыбки соседствовали с испытующими взглядами.
Хидеаки направился к большой хижине в центре деревни. Без лишних церемоний он открыл дверь и скрылся внутри.
"Что происходит?" воскликнул Сейтаро, ни к кому конкретно не обращаясь. Резким движением он распахнул дверь и последовал за Хидеаки, Шуджиро за ним по пятам.
Запахи фимиама и трав ударили Сейтаро в нос. Изнутри хижина была темной и скромной, без украшений и почти без мебели, за исключением небольшого деревянного комода у дальней стенки. Свитки и книги громоздились кучами, вперемешку с мириадом свечей, факелов и перьев. В центре комнаты, на груде мехов и сам весь укутанный в меха, лежал человек.
Хидеаки опустился на колени рядом с лежащим, поднес хрупкую руку к его губам. Щеки его были мокрыми от слез. Глаза Сейтаро только-только привыкли к свету свечей, когда судорожное рыдание вырвалось из горла Хидеаки.
"Отец?" спросил Сейтаро, подходя к груде меха. Сложно было найти отцовские черты на этом костлявом лице. Человек, которого помнил Сейтаро, был широкоплечим, с лукавым выражением лица, неистовым взглядом черных глаз и великолепными седыми волосами, которые он носил собранными в пучок. Здесь же была лишь мешковатая кожа, растянутая на костях, белые тонкие волосы, беззубый провал рта. Казалось, что-то высосало жизнь из отца Сейтаро, оставив одну оболочку.
"Он мертв!" рыдал Хидеаки. "Мертв! Страж был его проекцией, он был вызван из его собственного сердца. Убив Стража, вы убили..." Хидеаки не смог произнеси вслух свою мысль - новый приступ рыданий сотряс его тело. "Oх! Что же нам делать? Наша деревня держится только благодаря магии вашего отца!"
Мертв. Сейтаро слышал, что снаружи кто-то, скорее всего, женщина, услыхала причитания Хидеаки. Раздался возглас "Ямазаки мертв!", и тут же кто-то, заслышав ее, в страхе тоже закричал. В хор вступали новые голоса, охватив всю деревню.
Шуджиро, стоящий за спиной, не сказал ни слова.
Мысли Сейтаро путались. Пламя в его душе угасало, оставив лишь холод и пустоту. Стыд и бесчестье туманили его взор. Сейтаро ничего не слышал кроме этого ненавистного слова, повторяемого дюжиной голосов в деревне. Мертв. Мертв. Мертв. Его отец создал Стража, существо, впитавшее его собственную душу, чтобы защитить деревню от ками. Но даже такой великий волшебник боялся поражения, и он обратился к своим сыновьям-воинам. Я слабею, писал он, и без вашей помощи наша деревня падет под натиском ками. Призывая помощь, отец Сейтаро лишь обрек на гибель и себя, и свою деревню.
За время Войны Ками Сейтаро видел несчетное множество смертей, встречал немало разных злодеяний. Но лишь однажды смерть коснулась его семьи, когда стрела нанесла смертельную, как показалось Сейширо, рану его брату. Медленное выздоровление Шуджиро восстановило невысказанную уверенность Сейтаро в том, что смерть, которая унесла многих за годы Войны Ками, не должна коснуться клана Ямазаки.
А теперь его отец мертв, убит руками своих собственных сыновей. Руками Сейтаро и Шуджиро Ямазаки.
Прошло несколько мгновений. Неожиданно Сейтаро понял, что крики снаружи переросли во всеобщую панику. Вокруг хижины слышались вопли, в основном кричали пробегавшие мимо люди. Сейтаро взглянул на Хидеаки, но тот был полностью поглощен своим горем. Он так и застыл, сжимая руку отца и сотрясаясь в рыданиях. С глухим рычанием Сейтаро ринулся наружу.
Хаос. Плетеные корзины были перевернуты, их содержимое забыто, жители деревни бежали врассыпную. Какой-то мальчишка толкнул пробегавшую мимо женщину, она споткнулась и упала к ногам Сейтаро. Ее широко раскрытые глаза остановились на его красных доспехах, на черной рукояти нагинаты, которую он все еще сжимал в руке.
"Помогите!" закричала она. "Ками напали!"
Шуджиро выскочил из палатки, вытянул руку, и взгляд Сейтаро проследовал в том направлении, куда указывал брат - вверх и на восток.
Фигура размером в два раза больше человеческой, гладко, словно шелк, скользила в их сторону. Ее тело было клубком полупрозрачной кожи, зеленой и оранжевой одновременно, с алой чешуей. Тьма облегала его, как изодранное одеяние, отчего было невозможно разглядеть, где заканчивалось тело, и начинались руки и ноги. Страшнее всего была голова, гладкая белая театральная маска, изображавшая улыбающееся, накрашенное лицо женщины. Вокруг ками в пламени парили другие маски.
"Деремся?" спросил Шуджиро, и под капюшоном глаза его сверкнули.
"Деремся", согласился Сейтаро, сжимая оружие. Пламя в его душе разгорелось вновь. "Теперь мы сами должны стать Стражами. Отец призвал нас на помощь, а мы предали его, предали и убили. Мы предали лорда Конду уже давно, мы предали и Годо. Я не хочу больше предательств, брат. Здесь и сейчас я клянусь, что не позволю ни одному ками разрушить ни одной хижины в этой деревне, не позволю тронуть ни одного ребенка!"
Шуджиро улыбнулся, вращая клинками.
Они атаковали.
* * *
"Вы победили того ками?" спросила Марико, едва смея вздохнуть.
"Да", мрачно ответил Сейтаро, голосом ломким, как пергамент. Он не ожидал, что рассказ пробудит в его душе такую горечь. "И всех ками, которые пришли позже. Ни во время войны, ни после ками не врывались в эту деревню, благодаря нам с Шуджиро. Сам Майоджин как-то нашептал мне, что ками теперь боятся и сторонятся нашей деревни". Он встряхнулся и с улыбкой взглянул на Марико. "Так что, как видишь, по меркам этой деревни мы имеем право называться героями, даже если в твоих свитках наши имена не упомянуты".
"Почему вы никогда не рассказывали об этом никому за пределами деревни?"
"Ба! Да кому рассказывать? Мы так и не вернулись ни в армию Конды, ни в банду Годо, и, скорее всего, нас считают погибшими или дезертирами - да мы это и заслужили. По правде сказать, с тех пор, как мы вернулись домой, тогда, много лет назад, ни я, ни твой двоюродный дед Шуджиро никогда не покидали деревню".
"А теперь прости, дитя, но тебе пора уходить. Мне давно уже пора спать, да ждать, когда смерть, наконец, явится за мной. Желаю тебе благополучно вернуться в школу".
Марико медленно, с уважением поклонилась. "Как скажете, дедушка. Спасибо за то, что поговорили со мной. Только... Перед тем как уехать обратно в школу, я хотела бы прийти к Вам еще раз. Может быть, Вы расскажете мне еще немного о сражениях, в которых Вы участвовали?"
Сейтаро поднял взгляд, и ему показалось, что по девичьим губам скользнула тень улыбки. В глазах ее отражался свет свечей. "Что, дитя, тебя прельщает жизнь воина? Хм. Хорошо, приходи еще".
При этих словах она широко улыбнулась и принялась подбирать свои свитки, чтобы уйти. Когда она уже была в дверях, Сейтаро окликнул ее. "Но есть один вопрос, который тебе не стоит задавать никогда".
Марико остановилась, глядя на него широко раскрытыми глазами.
"Ты никогда не должна спрашивать о том, почему мы с Шуджиро больше не разговариваем друг с другом. Если ты решишь, что обязательно должна это выяснить, иди к Шуджиро, на другую половину этого огромного дома, и спроси у него. Только, сдается мне, что тебе он скажет не больше того, что говорит другим. А если ты спросишь об этом меня - я отошлю тебя прочь и больше мы не увидимся. И, пока я жив, я не приму никого, кто хотя бы отдаленно знаком с тобой. Понятно?"
"Понятно, дедушка. Я не буду спрашивать об этом".
"Хорошо. Теперь ступай".
Деревянная дверь закрылась и наступила тишина. Сейтаро Ямазаки остался сидеть в темноте и в одиночестве, слушая удары своего сердца.