Опять не разгорается огонь... То ли дрова сырые, то ли не так она их закладывает... а скорей всего, и то, и другое. Бабушка, бывало, только чиркнет спичкой - и готово! А Даша уж как старается... Дом у нее, конечно, хороший, просторный... Папа когда-то для большой семьи строил. Мечтали много детей иметь... А получилось совсем не так. Даше было пять лет, когда утонули ее родители. Она помнит тот день; помнит, как пришел милиционер и сказал бабушке, что лодка перевернулась и никто не спасся... Помнит, как кричала бабушка какой-то мрачной женщине с розовой папкой в руках: "Не отдам! Не отдам! Какой детдом при живой бабке? С ума вы сошли?! Я до Москвы дойду, до ЦК дойду!..." - кричала и плакала. И та женщина села на диван и тоже заплакала.
Бабушка. Худенькая; в длинном цветастом фартуке; с седым пучком на голове, из которого вечно торчали шпильки... "Не будешь слушаться - отведу в темный лес. Там бегают злые волки, ухают в темноте глазастые филины; там если ягоды - то волчьи, а вместо грибов - поганки"...
Двенадцать лет, как нет бабушки. Двенадцать лет, как Даша живет одна. Приходит с работы в пустой огромный дом; летом сражается с сорняками (бабушке бы понравилось, что она не забросила огород), а зимой - с капризной прожорливой печкой. Перед смертью бабушка дала ей сберкнижку: "Здесь не так много, Дашенька, но все же..."
Хорошо, что не узнала ее заботливая бабушка, что через год все сбережения превратятся в ничто. И еще лучше, что не дожила она, так гордившаяся внучкой - инженером ("Учись, Дашенька! Тогда не пропадешь!") до того дня, когда Дашин проектный институт прекратил свое существование. И о том, что Даша так и не встретилась больше с Костей, тоже не узнала ее бабушка.
Даша ждала его из Армии. Каждое утро, собираясь в институт, она слышала, как шепчет бабушка перед иконой: "Пресвятая Владычица моя Богородица! Сохрани, защити Костю своею благодатью..."
Наверное, помогли бабушкины молитвы - вернулся Костя с Афганской войны живым и невредимым. Он позвонил ей утром: "Дашка! Я вернулся! Когда к тебе можно прийти?" "Сейчас", - не веря такому счастью, ответила она.
Бабушка засуетилась, поставила вариться картошку ("Костенька в мундире любит!"), достала шпроты, лечо, нарезала пупырчатые огурцы... Даша надела новое платье и выбежала его встречать. "Какая ты красивая! - сказал Костя. - Сегодня же попрошу у бабушки твоей руки!" "Ты сначала у меня попроси", - засмеялась Даша.
Он рассказывал о своем БТР; о друзьях ("Представляете, даже парня с нашей Марковщины там встретил!"); о слепящем чужом небе; о чахлом кустарнике; о дорогах - не дорогах, а так, их подобии... "У них вместо дорог - колея. Нам однажды приказали прибыть в одно место, а на пути - селение. Так они - звери, а не люди! - положили в колеи детей..." "И вы ехали?" - тихо спросила Даша. Он замолчал. Даша закрыла лицо руками.
"Ну, и что? - возмутилась бабушка. - Он - солдат. Что приказали, то и делал... - и неожиданно громко, сквозь слезы: - Сволочи! Что ж вы сделали с нашими мальчиками?.."
Бесшумно закрылась дверь.
Милая наивная бабушка! Она так надеялась, что Костя вернется! Но Даша знала: о чем бы они ни говорили, какие бы он ни дарил ей цветы... - всегда между ними будет лежать колея с чужими темноволосыми ребятишками...
***
Даша долго искала работу. Инженеры - схемотехники оказались никому не нужны... А когда совсем отчаялась, встретила Тамару - бывшую одноклассницу. "Хочешь, иди ко мне фасовщицей, - сказала та. - У меня теперь свой магазин. Много платить не смогу, но на жизнь хватит".
Три женщины, уже работавшие в магазине, встретили Дашу холодно. Она не могла понять, почему... Почему в обеденный перерыв они садятся от нее подальше; почему отказываются от хрустящих огурчиков, засоленных по особому бабушкиному рецепту; почему никто - ни самая старшая Анна, ни Мария, ни Зина - не называют ее по имени; и почему самая тяжелая работа достается именно ей... "Терпи, -повторяла Даша, как мантру. - Терпи! У тебя нет другого выхода!" Нужно было на что-то жить, а ждать помощи было неоткуда: бабушки нет, а Костя... так и не встретила она никого, кто был бы таким, как Костя.
***
"...Отведу тебя в темный лес... Там бегают злые волки, ухают в темноте глазастые филины; там если ягоды - то волчьи, а вместо грибов - поганки..."
Вот и попала она в темный лес. Непонятно, за что, за какие грехи.
Но выхода нет - нужно привыкать.
И она привыкла. В тесной подсобке оказалось не так уж пыльно и душно; тяжеленные мешки с крупой стали как будто легче; и перестало удивлять, почему так неприветливы с ней другие фасовщицы... "поганки", как, глотая очередную обиду, про себя называла их Даша.
А через год грянула беда.
"У вас опухоль", - сказали ей.
В ночь перед операцией Даша не могла уснуть.
Почему?.. Почему у нее всё забрали? Сначала родителей; потом Костю; бабушку... даже те пятерки и десятки, которые она откладывала для внучки, и те забрали... Забрали профессию; интересную работу; милых доброжелательных коллег заменили этими... А теперь забирают здоровье.
***
Даша вышла из больницы и зажмурилась: всё в снегу! И холодно! Конечно, с печкой придется повозиться, но это неважно... Зато какая ослепительная красота! Она осторожно спустилась по скользким ступенькам и замерла. Перед ней стояли три женщины. "Даша! - сказала Анна, - подожди... У тебя нетоплено, холодно, пойдем ко мне. Я одна живу. Тут недалеко..." "Тебе нельзя простужаться, -Мария взяла ее сумку, - вот окрепнешь, тогда и вернешься к себе". "А о работе не беспокойся, - добавила Зина. - Мы договорились, чтобы на твое место никого не брали..."
Вечером, когда Мария и Зина ушли домой, Даша не выдержала. "Что случилось, Анна?" - спросила она. "Случилось?.. Да ничего не случилось. Просто, когда ты ушла, стало пусто и неуютно. Мы ведь почему к тебе так относились? Думали, ты за нами шпионить будешь... Одноклассницы, подруги... А ты не шпионила. Знала, что мы понемножку таскали домой, но не выдала. И потом... мы подумали, что ты на себя взяла то, что витало в этой чертовой пыльной подсобке. Кто-то должен был заболеть... Ну, я не знаю, как объяснить..." "И не нужно, - прошептала Даша. - Не объясняй..."
***
Если лечь на бок, да положить вот так руку - совсем не больно. Конечно, шов не скоро заживет... Но ведь заживет!
Она теперь ничего не боится. Она не одна.
Растаял вдали темный лес; убежали сердитые волки; улетели глазастые филины; и ягоды там - сладкие, как малина; и грибы - совсем не поганки...