"Нет одиночества более полного, чем ночью, в машине, под дождём..." Я вдруг поймал себя на том, что эта мысль, пожалуй, чересчур для меня длинная. Обычно я думаю намного короче. Так что мысль была явно чужая, как, впрочем, и машина, за рулём которой я сейчас находился.
По стеклу барабанили крупные капли дождя. "Дворники" уже не справлялись со своей работой. Я съехал на обочину, выключил двигатель и погасил фары. Погасли огоньки и на приборном щитке.
Теперь я был в кромешной тьме. На пустынной дороге. Ночью.
Откинувшись на спинку сиденья, я закурил. Стук капель по крыше приятно успокаивал. Вскоре дождь перестал. Я затолкал окурок в пепельницу и поехал дальше.
Я ехал к своему отцу, бывшему капитану дальнего плавания, а теперь просто свихнувшемуся старику, который круглый год ходил в распахнутом плаще, старой тельняшке, морской фуражке набекрень, ну и, конечно же, с огромной трубкой в жёлтых прокуренных зубах, очень дорогой, кстати сказать, подаренной папаше английским адмиралом за какие-то там боевые заслуги.
Я не видел папашу лет пять. И вот на прошлой неделе получил от него телеграмму:
"Срочно приезжай, тебя ждёт небольшой сюрпризик".
Ну и, естественно, подпись - "Капитан Кэп". Так он себя называл.
И я поехал. Сам не знаю зачем. Ну уж, конечно же, не из-за "сюрпризика", в котором я подозревал очередную папашину дурь.
Тогда почему?.. В самом деле: почему я одолжил у приятеля машину и гнал её вот уже вторые стуки?.. И это вместо того, чтобы спокойно взять билет на поезд, вытянуться на полке, а на другой день проснуться - уже там.
Не знаю... Не знаю... Есть вещи, которые не объяснишь логически, да, честно говоря, и не хочется объяснять.
В городок я приехал ранним утром и решил остановиться в гостинице. В холле, за стеклянной перегородкой, сидела девушка. У нее была чёлка до самых глаз.
Почувствовав мой взгляд, девушка подняла лицо от книги.
- Ночной поезд в Германию уже ушёл, - сказала она с улыбкой.
- Простите? - не понял я.
- В романе так написано, - пояснила девушка. - Правда, красивая фраза?
Фраза была как фраза. Ничего особенного.
- Правда, - сказал я.
- Хотите у нас остановиться?
- Да, - кивнул я. - Если, конечно, имеются свободные номера.
- Имеются. - Она протянула мне формуляр. - Заполняйте.
Я заполнил. Мы помолчали.
- Интересная книга? - спросил я.
Она тут же начала рассказывать:
- Да, очень. Там героиня просыпается, завтракает, потом идёт на работу...
Я засмеялся.
- Оригинальный сюжетик.
Она тоже засмеялась. Затем, высунув розовый язычок, быстро провела им по пухлым губкам. Очень сексуально у неё это получилось, надо признать.
Я даже слегка возбудился.
- Давайте поцелуемся, - вкрадчиво предложил я.
- Ка-а-кой вы шустрый... - Поднеся кулачки к плечам, девушка томно потянулась.
- А у меня сегодня сексуальное настроение, - сказал я, как бы в своё оправдание.
- Да-а? - мило поиграла она голосом. - Ну тогда давайте. Только через стекло.
- Целоваться через стекло, - назидательно произнёс я, - всё равно, что нюхать цветы в противогазе.
- Ну что ж, в этом тоже есть своя прелесть.
Девушка первая приблизила лицо к перегородке. Мы поцеловались.
- А вы когда-нибудь покойников целовали? - вдруг спросила она.
- Я вижу, вы любительница страшных историй, - усмехнулся я.
- Ой, нет. - Девушка шутливо съёжилась. - Я не люблю страшные истории. Я их боюсь.
- А любовные?..
- Ой, нет, - продолжила она игру. - Любовные истории я тоже не люблю. Я от них возбуждаюсь.
- А...
- Тихо! - Девушка вскинула указательный палец. - Слышите?.. Музыка.
Я прислушался, но никакой музыки не услышал.
- Вам не кажется, что всё это - декорации, - заговорила она пару секунд спустя уже совсем другим, не игривым, тоном. - Дома, машины, люди... Вся наша жизнь.
Я пожал плечами.
- Никогда об этом не думал.
- А мне иногда кажется, что меня просто не существует, что я тоже декорация.
"Мда", - подумал я. Всё так хорошо начиналось. И вот на̀ тебе... Какой-то дурацкий разговор с оттенком мистики.
Девушка словно прочла мои мысли. И сменила тему.
- А вы зачем приехали? - спросила она. - Если, конечно, не секрет.
- Да какой там секрет. В гости к папаше. Между прочим, он бывший капитан дальнего плавания.
- А, знаю! - воскликнула девушка. - Это такой странный старик, который зимой и летом ходит в плаще нараспашку и в морской фуражке. Да?..
- Да, - подтвердил я. - И ещё с трубкой.
Девушка наморщила лоб.
- Он, кажись, умер.
- По-моему, вы что-то путаете.
- Нет, не путаю. Теперь я точно вспомнила. У меня подруга в том же доме живёт, где жил он. Она мне и сказала, что он умер.
Умер?.. Умер?!. Как интересно... Не это ли - "небольшой сюрпризик", обещанный мне в телеграмме? Что ж, с него, пожалуй, станется...
- И когда? - поинтересовался я.
- Давно уж. Год назад.
Год назад. А телеграмма послана на прошлой неделе.
- А похоронен где? - глупо спросил я.
Девушка звонко рассмеялась.
- На кладбище, где ж ещё... Он ещё называл себя как-то странно, - припомнила она. - Капитан... капитан...
- Капитан Кэп, - подсказал я.
- Да, да, - закивала девушка. - Точно. Капитан Кэп. - Она поправила чёлку на лбу. - А меня Кирой зовут.
- Очень приятно, - сказал я и, забрав у неё ключ, пошёл в свой номер. Спать.
II
Мне приснился сон в стиле кинофильмов тридцатых годов... Парк культуры. Из репродукторов несётся бодрая музыка. Пухленькие девушки в белоснежных платьицах прогуливаются по дорожкам парка. Здесь же прогуливаются блестящие военные в блестящих сапогах. Я сижу в лодочке посредине пруда, на голове у меня панама, в руках - удилище. А невдалеке проплывает пароходик с названием "СМЕРТЬ".
Так как это сон, то и пароходик в пруду, и его название воспринимаются вполне нормально.
...Когда я открыл глаза, мне в первую секунду показалось, что сон продолжается. Я увидел человека в чёрном.
Чёрный пиджак, чёрная рубашка, чёрные брюки... Ну и так далее.
- Господин Шульц, - представился он. - Пётр Ильич. Близкий друг вашего отца.
В номер влетела запыхавшаяся Кира.
- Что вы себе позволяете?! - закричала она на человека в чёрном. - Прётесь, как в собственный дом!..
- Пё-тр Иль-ич, - посмаковал я имя-отчество. - Послушайте, а вы случайно музыку не сочиняете?..
- Ха! Музыку! - презрительно скривилась Кира. - Он случайно на кладбище работает.
- Музыку я не сочиняю, - напрочь игнорируя Киру, ответил господин Шульц. - Я владелец магазинчика похоронных принадлежностей "В добрый путь". Расценки на венки, гробы и ленты на десять процентов ниже государственных.
Я начал одеваться.
- Мне сказали, что папа умер.
- Да, - кивнул господин Шульц. - Умер... Отчасти.
- Что значит - "отчасти"? - опешил я.
- Сейчас я вам всё объясню, - пообещал господин Шульц и, покосившись на Киру, добавил: - Только не здесь.
...На улице накрапывал дождь. Господин Шульц шёл быстрым шагом. Я едва за ним поспевал. Вскоре мы пришли на кладбище. Забежав в свой магазинчик, господин Шульц вынес оттуда длинный железный прут.
- Идёмте, - сказал он.
По одной из дорожек мы прошли в глубь кладбища. На могиле отца красовалась вот такая эпитафия:
"Я и теперь живее всех живых..."
- Это он сам себе придумал, - пояснил господин Шульц и протянул мне прут. - Потыкайте.
Я "потыкал". Прут почти полностью уходил в мягкую землю.
- Ну и что? - повернулся я к господину Шульцу. И в ту же секунду понял - что.
Гроба не было...
Ничего не ответив, господин Шульц пошёл к выходу. Я двинулся следом.
Мы зашли в детский бар "Бармалей" неподалёку от кладбища. Взяли по чашечке кофе и сели в дальний угол.
- Когда мне было три годика, - заговорил господин Шульц, помешивая сахар у себя в чашке, - папа в шутку подбросил меня к потолку. А поймать не сумел...
- Да, - сказал я, - бывает.
Господин Шульц достал толстую пачку фотографий, перетянутых резинкой, и положил на стол.
- Полюбопытствуйте...
Я пододвинул к себе снимки, предчувствуя что-то очень нехорошее. И не ошибся. На всех без исключения фотографиях были сняты похороны. Точнее, даже не похороны, а лица умерших в гробах. Крупным планом.
Кого здесь только не было: старики, дети, молодые женщины, молодые мужчины... С каким-то болезненным любопытством я разглядывал каждый снимок и откладывал его в сторону.
- Тут около сотни снимков, - сказал господин Шульц. - Ваш отец фотографировал.
- Собственно, я не совсем... - начал было я и... осёкся, как недавно на кладбище.
Потому что на очередном фото я увидел... Киру.
Сомнений быть не могло: это она. Только не живая, а - мёртвая. Глаза закрыты. Руки покоятся на груди; между пальцев вставлена тонкая свечка...
- Те, что помечены на обороте крестиком - вернулись, - значительно произнёс господин Шульц.
Что он этим хочет сказать?.. Я быстро перевернул Кирину фотографию. В нижнем правом углу стоял чёрный крест.
"Мне иногда кажется, что меня не существует", - вспомнил я её слова. Теперь они приобрели совершенно иной смысл.
К музыкальному автомату подошла девчушка и сунула в никелированную щель монетку. Зазвучала весёлая детская песенка:
"С одной стороны - мы дома сидим,
С другой стороны - мы едем..."
- Мне иногда кажется, что меня не существует, - пробормотал я.
- Простите? - не понял господин Шульц.
- Да нет, ничего. Рассказывайте...
Он начал рассказывать:
- Дело в том, что мёртвые возвращаются с того света. Когда...
- Минуту, - перебил я и, встав, направился к стойке. - У вас есть что-нибудь покрепче? - спросил я у барменши. - Такое, чтоб с ног валило.
- Пулемёт, что ли? - усмехнулась она.
- Вроде того, - усмехнулся и я через силу.
- Здесь вообще-то детский бар. Могу предложить только фруктовый коктейль "Хрюша" или молочный коктейль "Снежная королева".
Но ещё раз взглянув на моё лицо, барменша скрылась за занавеской. А вскоре появилась с высоким стаканом в руке.
- Я сделала вам коктейль "Крутая Мери", - сказала она, протянув мне стакан.
- Вы думаете, это меня взбодрит?
- "Крутая Мери" взбодрит кого угодно, - хмыкнула барменша.- Даже покойника.
"Даже покойника...", - мысленно повторил я и залпом осушил стакан. Внутри всё заполыхало.
Я вернулся на своё место.
- Когда... - сказал я.
- Что? - спросил господин Шульц.
- Вы сказали - "когда".
- А-а, - вспомнил он и продолжил: - Когда мы с Кэпом об этом узнали - ну, то, что мёртвые возвращаются - мы решили провести эксперимент. Капитан взял баллон со сжатым воздухом и лёг в гроб. А я и мой помощник Харитон закопали его на кладбище. Наутро смотрим - ни гроба, ни капитана...
- А не мог его кто-нибудь выкопать?
- Исключено. Мы просидели у могилы всю ночь. Ливень ещё такой был. Вымокли, как собаки.
Мы помолчали.
В бар влетела стайка девчонок лет по тринадцать. С громкими разговорами и смехом они стали есть разноцветные шарики мороженого.
- Зачем вы мне это всё рассказали? - наконец спросил я.
Господин Шульц допил свой кофе.
- Я думал, вам будет интересно.
- Интересно, - саркастически скривил я губы. - Мне о-очень интересно.
- И вообще, - продолжал он, - я подумал, что, может, вы тоже рискнёте? В конце-концов, это же был ваш отец. И всё такое...
- И не мечтайте... господин Чайковский.
- И всё-таки я приготовлю могилку, гроб и баллон,- с нажимом произнёс господин Шульц. - А вы подумайте. Хороше-е-нько подумайте...
Кивнув на прощание, он ушёл. А я остался наедине со своими мыслями.
III
На следующий день я пригласил Киру в кино. Мы сидели на последнем ряду. Я отламывал от мандаринки маленькие дольки и клал Кире в рот. Иногда её губы касались кончиков моих пальцев.
Когда по ходу сюжета герои на экране начали заниматься любовью, Кира, наклонясь ко мне, прошептала:
- Я мечтаю себе ребёночка завести. Девочку.
- Я могу вам в этом помочь, - зашептал я в ответ. - У меня как раз одни девочки получаются.
Кира фыркнула. Фильм кончился.
Мы вышли из кинотеатра. Было уже довольно поздно. На небе висела луна.
- Почему вы меня тогда поцеловали? - вдруг спросила Кира.
Я улыбнулся.
- Ну, красивое лицо всякий поцелует.
Она надула губки.
- Мне не нравится, когда говорят, что я красивая.
- А давайте ещё раз поцелуемся, - предложил я.
- Я ещё ни с кем по-настоящему не целовалась, - высокопарно заявила Кира. - Верьте мне. Я этим не интересуюсь.
- А чем вы интересуетесь?
Вместо ответа она посмотрела на небо.
- Видите вокруг луны красный ободок? - показала пальцем. - Это не к добру. Плохой будет год.
- Этот год не к добру, - продекламировал я. - Либо ты умрёшь, либо я умру!
- О-о-о, - протянула Кира, - да вы поэт.
- Да, - согласился я, - поэт.
- А такие стихи знаете? - Она остановилась и прочла:
Кто-то однажды прошёл под окном.
Кажется - лил дождь; кажется - был гром.
Кто-то однажды сказал мне: "прощай".
Кажется - на веранде; кажется - пили чай.
Кто-то однажды ушёл навсегда.
Кажется - был вторник, а может быть, среда.
- Нет, не знаю, - сказал я. - А чьи это?
- Мои, - засмеялась Кира.
Мы неспеша брели тёмными переулками.
- А-а-а! - неожиданно завопила Кира и удовлетворённо улыбнулась. - Как хорошо. Никого нет... Люблю ночь... Бам-с!.. - с озорством пнула она пустую коробку, валяющуюся возле урны. - Ещё я люблю игрушечных змей. Знаете, такие зелёненькие. Их почему-то сейчас не продают... А они так забавно шевелились. Как живые. Вы должны их помнить...
- Я помню, - сказал я, хотя на самом деле не помнил.
- Ну почему же их не продают? - капризно добивалась от меня Кира. - Почему-у?..
- Потому что ваше детство уже прошло, - жёстко ответил я.
Кира сразу поникла и замолчала.
Небо заволокло тучами. Заморосил дождь.
Мы вышли к кладбищу.
Гасла и вновь загоралась неоновая вывеска над входом в магазинчик похоронных принадлежностей: "В добрый путь"... "В добрый путь"... "В добрый путь"...
Господин Шульц нисколько не удивился нашему позднему визиту. Он сидел за столом и играл в карты с двухметровым верзилой.
- Пётр Ильич, - спросил я, - можно у вас дождь переждать?
- За деньги у нас всё можно, - пошутил господин Шульц. - В "дурака" будете играть?
- Нет, спасибо, - отказался я.
- Жаль. - Он широко зевнул. - Это Харитон, - кивнул на верзилу. - Мой помощник.
- Здравствуйте, Харитон, - поздоровалась Кира.
Господин Шульц захихикал, тасуя карты.
- Зря стараетесь, барышня. Он немой... Хотите кипячёного молочка?
- Пётр Ильич, - спросила она, прихлёбывая молоко, - вы случайно не знаете, где похоронен один молодой человек? Он два года назад разбился на мотоцикле.
- Случайно знаю. А вам зачем?
- Это была моя первая любовь,- тихо произнесла Кира.
- Ничего себе - первая любовь, - фыркнул господин Шульц. - Где похоронен не знаете.
- Не всегда сожалеют о потере тех, кого любят... - опустив глаза, ответила Кира.
Я отправился бродить по магазинчику. Каких только гробов тут не было. Был даже гроб со всеми удобствами...
Когда я вернулся, то застал оживлённую беседу. Господин Шульц что-то увлечённо рассказывал. Кира громко смеялась. От её меланхолии не осталось и следа. Она сбросила сапожки и теперь сидела в кресле, поджав под себя ноги. Щеки её раскраснелись. Глаза блестели. Такое впечатление складывалось, что она не молоко пила, а водку.
- А почему вы не женитесь, Пётр Ильич? - смеясь, спрашивала Кира.
- Потому что все женщины - шлюхи! - не задумываясь, отвечал господин Шульц.
- Ну вы и скот! - хохотала Кира, откидываясь на спинку кресла.
- Вальтер Скотт?! - ёрническим тоном интересовался господин Шульц; одновременно с этим он закатывал глаза и высовывал на сторону язык.
- Артист! Артист! - хлопала Кира в ладоши.
Немой Харитон, хмурясь, стучал костяшками пальцев по разбросанным на столе картам. Но господину Шульцу было уже не до игры.
- Да, я артист, - соглашался он с Кирой. - Правда, бывший. До того, как найти своё истинное призвание здесь, на кладбище, я работал в цирке. Волшебником.
- Ах, волшебником, - хитро щурилась Кира. - Сейчас мы проверим, какой вы волшебник. Ну-ка, угадайте, что мы делали до прихода к вам?
- В кино ходили, - с ходу ответил господин Шульц. - А потом, вы, Кирочка, читали стихи.
- Угадал! Угадал! - снова захлопала Кира в ладоши. - Да здравствует великий волшебник!
- А вы, Пётр Ильич, любите стихи? - поинтересовался я.
- Очень. Больше всего мне нравится этот поэт... Как его?.. Ну, не важно... У него ещё есть такое стихотворение, моё самое любимое... Подождите, подождите, как же там?.. Что-то типа:
Тра-та-та-та
Ночь!
Тра-та-та-та
Прочь!!
- Прекра-а-сные стихи, - тряслась от смеха Кира. - Ну а ещё о чём мы говорили?
- Ещё... - Господин Шульц лоб наморщил. - О своём детстве. О том, кто кем хотел стать, когда вырастет.
- А вот и нет, а вот и нет! - победно закричала Кира. - Пальцем в небо, пальцем в небо!
- Ну не впрямую об этом, а вообще... философствовали.
- В принципе, да, - кивнул я
- А вы, Пётр Ильич, кем хотели в детстве стать? - спросила Кира.
- Мухой.
- Кем-кем? - Кира от удивления даже слегка вытянулась.
- Ну, мухой. - Господин Шульц энергично повертел указательным пальцем в воздухе. - Я бы и сейчас хотел стать мухой. А что, знаете, как здорово? Летаешь себе вокруг лампочки. Жужжишь. Жжжжжжжжжжжж... - зажужжал он.
Харитон, собрав карты, гордо удалился.
- Жжжжжжжжжжж... - продолжал жужжать господин Шульц, бегая по комнате, раскинув руки, будто крылья.
Кира буквально покатывалась со смеху.
- Ой, насмешили, - отсмеявшись, сказала она. - Ну, хорошо, раз вы всё же стали волшебником, а не мухой, то сотворите какое-нибудь чудо.
- Запросто, - бесшабашно ответил господин Шульц. - Но вы, Кирочка, должны мне помочь.
- Давайте помогу, - охотно согласилась Кира.
Что-то мне всё это начинало не нравиться... В особенности не нравился напряжённый взгляд маленьких глазок господина Шульца.