|
Модератор прибыла через сорок корабельных часов с отсчета кризиса. Время было установлено неточно, но это не имело значения: за сорок часов фрактал растянулся по метрике на девяносто единиц, и рос в геометрической прогрессии, исполняя каждый момент квадрат функций из предыдущего исполнения.
Зои. "Профессор?" - спросил Катариан некрасивую лысую женщину. "Модератор", - поправила она и отправилась в обсерваторию "Эмет": гостья берегла свое время и время семнадцати миллиардов человек, к которым подбиралась безликая смерть.
Время, время, время... В относительном и непостоянном космосе, где в каждой точке пространства оно подчинялось собственной логике, время играло не меньшую - большую роль, чем в жизни тех, кто мыслил категориями близких астрономических явлений. Да вот беда: сидералистика и галактохроника определяли линейное ускорение и смещение объектов относительно центров - но не давали представления о привычном положении стрелок. На капитанском мостике "Ирминсуль" висели управляемые квантовым хронометром стрелочные часы - обреченные на различные показатели в каждой плоскости существования корабля, даже они не позволяли судить о времени объективно.
Потому-то здесь не говорят о возрасте - глупо отмерять что-либо там, где нет точек отсчета, вернее - точки выбираются произвольно, а каждая из них - правомерна и равна перед прочими. Как выбрать стандарт для формы волн по одиночному снимку морского прибоя? Космически волны вечности стирают любые грани...
Зои. Немолодая, резкая. В глазах - пустота, на губах - снисходительная полуулыбка.
Модераторы выше людей - для них космос сжат в математическую точку с конечным числом переменных, лишь число это - невообразимо велико. Парадокс? Едва ли: закономерность, скажет любой из них. Конечно все - пространственно-временная аксиома, приняв которую уже нет смысла говорить о вечности.
Досье модераторов закрыты. Их нет - как не существует пространственной аномалии в двух парсеках перед эскадрой Катариана. Зои пришла ниоткуда, после - уйдет в никуда. Это так просто - ничто, никуда, никогда. Непостижимые разуму людей величины - простой человек воспринимает космос в плоскости.
Модераторы принимают его таким, каков он есть.
* * *
- Что это? - Катариан смотрит в бездну.
Ответа он не ждет - спрашивает, чтобы начать разговор. Зачем? Глупый вопрос.
- Никто не знает.
- Даже вы?
Модератор молчит - смотрит внимательно в рассыпающуюся звездной пылью пустоту. Адмирал флота сцепляет руки за спиной, силится разогнать сумрак взглядом - тщетно. Космос сильнее человека: люди глупы, когда думают, что укротили Пустоту. Космос просто играет. Дарит смерть.
- Оно живое?
- А что есть жизнь? - Зои ступает бесшумно, как призрак. В этой женщине есть что-то потустороннее - привидение из зазеркалья. Нелепый и карикатурный слепок с человеческой сути. Пустая оболочка - как вакуум за пределами сцены телескопа.
- Увы, но даже сегодня мы не в силах ответить на этот вопрос, - снисходительная улыбка на тонких губах упирается меж лопаток Катариана, - и, пожалуй, мы еще никогда не были так далеки от ответа...
Над головами тишина, в сердцах - пустота. Космос изменяет человеческую суть по образу и подобию своему.
Истинный Бог.
- Вероятно, - Зои подходит и встает рядом с собеседником, - вы хотели спросить иначе: разумно ли оно? Ведь жизнь сама по себе не внушает вам ужаса, и лишь чужой, непонятный разум - достаточно расчетливый и могущественный, чтобы тягаться с вашим собственным - вызывает у вас беспокойство.
Взгляд глаза в глаза. За непроницаемым спокойствием Зои скрыта мудрость и знания, непостижимые людям. Она говорит загадками и это раздражает Катариана.
- Я солдат. Я привык упреждать угрозу.
- Даже если оружие бессильно?
- Нет непобедимой силы.
- Нет? - Зои снова улыбается; адмирал отворачивается, не в силах выдерживать этот пронзительный, бесчувственный взгляд, - Разве вы способны рукою остановить прибой?
Тихий смешок. Быстрый взгляд - она все так же снисходительно улыбается. Проклятая ведьма.
- Возможно, непреодолимой силы действительно нет, - Модератор пожимает плечами, - возможно... Но есть ограниченность собственных сил. Понимание предела возможного вносит ясность в картину мира. Да, - слова подтверждает легкий кивок, - это можно прекратить. Но у вас нет для этого сил.
- Я хочу уничтожить... - Катариан судорожно подбирает нужное слово; слово прячется от адмирала.
- ...их, - заканчивает Зои, садясь в глубокое кресло напротив предвечной полуночи. Адмирал стоит позади, нелепо трет влажной ладонью сжатый кулак. Тишина. Впереди, в двух парсеках - растет и расширяется Смерть.
- Вам страшно?
Катариан вздрагивает. Ничего не отвечая, поворачивается, и быстрым шагов уходит со сцены. Лишь в трех шагах от двери, бросает не поворачиваясь:
- Нет.
- Они живые, адмирал.
Чудовищным усилием воли, Катариан достигает спасительной двери.
* * *
Враг невидим и непостижим.
Сверкающая алмазными нитями паутина затмевает звездный свет. Почти невесомая, почти воздушная - десятки парсеков в поперечнике. Ничто, рожденное нигде, материя из вне, по чьей-то неведомой воле принявшая форму и постигшая гармонию.
Такое случается редко - раз в двести-триста миллиардов лет, говорили Древние. И добавляли: они познают Красоту. Никто не уточнял, кем они были, и какой была их Красота. Все понимали лишь одно: непостижимый фрактал убивает мир окрест...
* * *
Прозрачный свет режет сцену телескопа, наполняя безмерное пространство таинством игры света и тени. У самого края звездной бездны - высокое кресло. Зои. Она не спит, не ест, не интересуется политическими дрязгами, оплетающими Первый флот. У нее - своя миссия, лежащая за гранями этой реальности. Как и чертова белесая паутина, отравляющая бессмертную тьму космоса...
- У вас проблемы, адмирал?
И снова в этом голосе слышится тень сарказма - Катариану чудится снисходительная ухмылка.
- Вы что, подглядываете в замочную скважину?
Модератор неподвижна в своем кресле.
- Замочную скважину? - бесшумный смех на грани с демонизмом, - Можно сказать и так... Ваш корабль - почти живое существо, он знает и помнит все, что произошло на его палубах. И рассказывает мне. А я просто умею слушать откровения его мезоструктурной души...
Катариан тяжело вздыхает.
- Да, у меня проблемы. Торговая Гильдия хочет отозвать свои корабли, - адмирал подходит и встает рядом с креслом Модератора, - они считают, что несут убытки.
- И вы задерживаете их силой? - та же легкая полуулыбка на тонких губах.
- У меня есть выбор?
- Возможно, нет.
Кресло разворачивается, и глаза адмирала и Модератора встречают друг друга - пожалуй, лишь тот, кто может заглянуть за тонкую грань реальности и окунуться в звездную бездну, способен выдержать взгляд Зои. На бледном, лишенном бровей лице этой женщины - отпечаток тяжких испытаний, о природе которых Катариану страшно даже задумываться. И все же - она улыбается. Сам он разучился даже усмехаться миру окрест.
- Это простая психология, адмирал, - голос Модератора прозрачен и пуст, - легкий шантаж и извлечение прибыли. Они считают, что загнали вас в угол. Участь Первого флота незавидна: вы призваны сражаться с противником, природу которого даже наука объяснить бессильна. Вы хотите спасти граждан Доминионов - это похвально, ваша цель - свести последствия кризиса к минимуму, и это так же благородно. Но общественность запомнит не это, а бедные и несчастные экипажи торговых каботажников на прицеле ваших орудий. Боюсь, отдав приказ о блокаде кораблей Гильдии, вы поставили под удар не только себя, но и весь свой кабинет.
- Плевать...
- А зря, - и опять эта проклятая ухмылка, - сейчас корабли Гильдии блокированы в системе Гамма-Беллатрикс, но что, если завтра из Генерального Штаба Флота Доминионов придет приказ... о вашей отставке?
Судорожный глоток - Катариан привык смотреть в глаза собственным страхам.
- У меня еще есть время.
- Время - ничто, адмирал, - кажется, Зои знает, что говорит.
- Да, - неожиданное самому Катариану согласие, - время ничто. Люди - вот, что важно.
- Приятно, что вы понимаете это...
Адмирал качает головой. Да, Зои права - настали лихие, неправильные времена. Когда-то, в солдаты шли лучшие сыны и дочери человечества, кровью оправдывая свое право зваться Людьми. А что теперь? Каждый сопляк кричит: "военщина!", презирая собственную армию.
Что ж, пускай. Пусть душат, сыплют проклятиями, пусть принимают свои смехотворные законы и выходят на улицы с транспарантами. Только близость смерти делает человека тем, кто он есть - и те, кто там, в этих мирах, зависших над бездной, поймут. Поймут и простят - а все остальные пусть катятся к дьяволу!
- Я не отступлюсь.
- Я знаю.
Модератор снова устремляет взор в черную космическую ночь. Катариан понимает вдруг, что причиняет ему неудобство: тишина. Больше всего адмиралу хочется услышать тихое тиканье часовых стрелок - единственной иллюзорной константы в противоречивом, зыбком мире.
- Приказа не будет. Я обещаю.
Катариан не знает, что ответить. Модератор, кажется, закрывает тему.
Почему? Адмирал не хочет спрашивать, а сама Зои никогда не скажет. Впрочем, она не ответит, даже если он спросит напрямик.
- Космос... - Модератор улыбается самой себе, - Такая тишина... Буря, коллапс, сотворение жизни - все это происходит в совершенном безмолвии... Очаровательно.
Тишина. Бездонная, чарующая, безупречная. Божественно-совершенная.
Взгляд глаза в глаза - трудно заглядывать в бездну души Модератора. Катариан - старый солдат, он привык созерцать тьму космоса, и потому способен выдержать это испытание.
- В молодости, - так и не сумев одолеть Зои, адмирал отворачивается, - я считал, что космос - это наполненная материей пустота. Звезды и планеты, астероиды и мелкая пыль - все это наполняет космос и делает его живым. И лишь оказавшись здесь, среди галактик и миров, я понял: это океан. Бескрайний и безграничный. Таинственный. Глядя на него, мы видим лишь поверхность и вершины волн, глубины же скрыты от нашего взора. И никто не берется сказать, каких Левиафанов прячет он под своей поверхностью...
- Океан? - Зои ухмыляется, глядя в пустоту безвоздушного пространства, - Быть может...
Долгий, очень долгий взгляд. В пустоте глаз Модератора Катариан вдруг замечает проблеск чувства - но какого?
- Вы не верите в исход, но хотите надеяться?
Слова застают адмирала врасплох.
- Семнадцать миллиардов, - лицо Катариана невозмутимо, но тень истинных чувств таится где-то в уголках глаз, - я не могу обезопасить всех. И если вы ошибетесь в расчетах, погибнут люди.
- Мои расчеты всегда верны.
- Модераторы не совершают ошибок?
- Модераторы не делают неверных вычислений.
Секунды уносятся прочь, отмеряемые лишь стуком сердца - нет иного мерила бегу времен. Каждый объект во вселенной живет в собственном пространстве и времени - просто никто не способен заметить этого. Жаль.
- Зои.
Катариан впервые называет Модератора по имени. Зои, улыбается едва заметно словам адмирала. Люди предсказуемы, их мысли - очевидны. Что они в сравнении с Левиафанами космоса?
- Вы вновь хотите спросить, что это?
- Да.
- Фрактал. Пространственные модели математических уравнений. Слепое множество исполняемых решений - каждое новое уравнение имеет множество вариантов, они накладываются одно на другое и формируют подобные самим себе вычисления, отличающиеся теми или иными условиями. Подобие от подобного, вариантность, стремящаяся к бесконечности.
Катариан вздыхает и трет виски.
- Вы сказали, они разумны. Но кто они?
- Никто не знает. Да и вряд ли узнает наверняка.
- Даже вы?
- А что я? - Зои едва заметно жмет плечами, - Меньше, чем человек...
Катариан не знает, что сказать. Молчит, смотрит в бескрайнюю пустоту космоса. Зои... Кто она... на самом деле? Ведь она не родилась Модератором. Какая судьба привела ее в это кресло, какие трагедии поставили за грань человеческого разумения?
- А что думаете... вы?
Нажим на последнем слове. Кажется, Зои сомневается - Катариан неожиданно нащупал что-то в своей гостье, и это что-то меняет все...
- Они - Архитекторы, так говорят, - уверенность и превосходство, что дает человеку лишь просвещенность, уходят из голоса Зои, - но мне кажется, они... боги.
- Боги?
Слишком недоверчиво - Катариан проклинает себя за сорвавшееся с губ слово, способное вновь захлопнуть двери к истине. Но Зои лишь улыбается пустой чернильной тьме - кажется, не замечает мира окрест.
- Что есть - Бог? Наверное, высшее существо, стоящее на иной ступени. Как универсальный интерфейс - вне системы, над ней, вне нее. Идеальный абсолют смысла, до которого невозможно дотянуться в силу того, что мы - лишь подчиненные звенья системы, банальные уравнения, конечные в своей сложности. Мы интегрированы в систему, и потому мыслим лишь набором универсальных алгоритмов, навязанных нам. А они - нет. Они свободны, и поэтому я имею все основания назвать их богами.
Катариан молчит - сам не замечает, как начинает вновь тереть кулак. Архитекторы... Черт возьми, вполне возможно. Гениальные инженеры, возводящие прекрасные сады на муравейнике.
Человеческом муравейнике...
- Живые боги... - кажется, адмирал пробует это словосочетание на вкус, - Никогда бы не подумал...
- А почему нет? - Зои снова улыбается, - Посмотрите на этот фрактал... Ведь это уравнение невероятной сложности - ни одному компьютеру не под силу создать такое. Мы знаем, что их система отсчета базируется на оптических свойствах света в различных средах - вы представляете себе количество переменных? Все состояния всех элементов периодической таблицы во всех возможных сочетаниях. И капризный квант света в качестве единственного абсолютного мерила. Дикая, нелогичная, хаотичная математическая система - самая совершенная, какую только можно помыслить.
- Она смертельно опасна.
- Если понимать, что такое смерть....
Зои вздыхает.
- Мы увлеклись беседой, адмирал, - резкая, как удар стилетом, смена темы, - а меж тем, выделенные для работы участки корабельных секторов сведены вместе. Мне пора проводить вычисления.
- Хорошо, - Катариан стряхивает с себя осколки недавнего наваждения, - поторопитесь: боюсь, у нас мало времени.
- Адмирал, - и снова эта кривая усмешка, - вы вновь забываете: в моей работе время - досадная мелочь. Важен результат...
* * *
Когда-то давно, машины представляли собою нелепый набор функциональных систем, нагроможденных одна на другую - подверженная энтропии логика, порочная у истоков. Живой организм функциональнее и совершеннее таких машин - но все равно далек от идеала. Когда люди поняли это, был найден новый путь. Конечно, прошли тысячи лет - но что значит этот срок для вечной Вселенной? Для безграничной пустоты осознание и применение случились в один момент - и кому есть дело до прочего?
Разделенный на двенадцать фантомов, существующий в двенадцати различных плоскостях реальности с множеством боковых ответвлений, "Ирминсуль" был всем и ничем. Колоссальный, милю в длину, корабль, суперкомпьютер, носитель щита и меча человечества. Часть коллективного разума эскадры. Торжество научного гения.
С атомов, формировавших кристаллические решетки его корпуса, насильно содрали электронные оболочки, заменив их мезонными, а потом и вовсе изменили ядерные свойства, поменяв инерциальные системы отсчета на атомном уровне. Пожалуй, в тот день, когда первый дименсионный корабль покинул стапели, теория Эйнштейна восторжествовала во всей полноте. Квантовая механика на прикладном уровне.
Такой корабль неуязвим для кинетических воздействий, агрессивных сред, большинства гравитационных и электромагнитных коллизий. Пространство в себе - участок мира, сложенный, точно лист пергамента, множество раз. Сложно и просто одновременно. И в каждом атоме, в каждой мезонной страте - вычислительная ячейка, обрабатывающая за такт один бит двоичного кода. Триллионы триллионов операций в секунду - но человеческий гений пошел дальше, и меж разрозненными мезоструктурными вундеркиндами забрезжил огонек нечеловеческого разума.
Модераторы собирали людские армады в бесподобные, запредельные вычислительные кластеры, бросая всю их мощь на обработку самых нетривиальных задач. Такое случалось редко - раз в несколько лет. Проникновение в логику богов - чем не достойная самых мощных вычислительных систем задача?
Зои приняла вызов.
* * *
Над седым частоколом строений умирает закат - последний закат целого мира. Обесточенный фонтан серебрится ртутным пятном на вымощенной брусчаткой площади, зеленые газоны улыбаются на прощание финальным лучам обреченного светила. Пахнет влагой и мокрой травой. Совсем не похоже на Судный День.
- Господин адмирал.
Катариан не оборачивается - лишь чуть поворачивает голову.
- Да, лейтенант.
- Последний транспортник покинул доки. Эвакуация закончена.
- Проверили все населенные пункты? С переписью сверили?
- Так точно.
- Что Гильдия?
Лейтенант едва заметно пожимает плечами.
- Работают. Они, с вашего позволения...
- Да?
- Другие какие-то, господин адмирал. Даже не знаю, как объяснить... Когда эта штука появилась, они связь включили. Напугались, видно...
- Может быть, - задумчиво произносит адмирал, глядя на тонкую белесую фигуру в окружении буйной зелени парка, - вы свободны, лейтенант.
...Зои сидит на лавочке под раскидистым вязом и смотрит на закат. Свирель ветра, пение птиц, полет мотылька. В тонких бледных пальцах Модератора - какая-то цветастая тряпка, на бесцветных губах - улыбка, в бездонных глазах - тоска. Она кажется, почти человеком в окружении парка - просто некрасивая лысая женщина, тоскующая по минувшей давным-давно юности.
- Красиво, да?
Она чувствует Катариана. Адмирал подходит и садится рядом. Сидит без движений, молча, краем глаза глядя на цветастый лоскут в руках Модератора - свитая из кусочков старых тряпок кукла. Зои ловит взгляд и улыбается - не так, как там, на борту "Эмет". По-другому, да вот как...
- У моей дочери была такая.
Катариан вздрагивает, а Зои не замечает. Сидит, глядя на куклу, и улыбается собственным мыслям.
- Человек не абсолютен, - грустная усмешка, - не правда ли, занятно? Он - лишь промежуток меж богом и куклой, бесполезное переходящее звено между абсолютом формы и абсолютом смысла. Неприкаянный - и тем очаровательный.
Катариан молчит. Как странно... Ничто не предвещает беды - а ведь через несколько часов этого мира не станет. Странно...
Зои сделала то, для чего была командирована в автономную обсерваторию "Эмет", преданную Первому флоту с началом кризиса. Ее усилия не прошли даром - используя всю вычислительную мощь эскадры, Модератор сумела с высокой точностью предсказать направление развития фрактала и тем самым спасти восемьсот пятьдесят миллионов жизней. Скоро все закончится: по прогнозам, колоссальная структура пришельцев исчезнет спустя несколько часов после гибели этого мира. Первый флот вернется в места своего базирования, Катариан - в Штаб командования, а Зои исчезнет. Так же, как и эта планета.
- Вам не страшно?
- Нет, - Катариан закрывает глаза, вдыхает полной грудью запах влажной травы и дерна, - просто как-то... дико.
- Великие трагедии творятся в безмолвии, адмирал.
Катариан молчит в ответ.
* * *
Все закончилось очень быстро. Планета просто исчезла в белесых всполохах серебряной паутины, не остановившейся в своем распространении ни на миг. Чуждая аномалия поглотила звездную систему, продолжая распространяться с неуловимой скоростью чумной папулы, а о поглощенном ею мире напоминала лишь человеческая память.
Но потом что-то пошло не так. От основной аномалии отделился значительный отросток, потом второй, третий... Точно гигантские щупальца, паразитарные метастазы, белесые нити заражения потянулись в свободный сектор, занятый Первым флотом - и это стало шоком для всех.
Через семь часов после подтверждения гибели системы Лямбда-Асахи, на стол адмирала лег приказ за подписью начальника Директории Контрразведки Армии. Пробежав глазами по скупым машинописным строчкам, Катариан немедленно вызвал по закрытому каналу группу быстрого реагирования, однако через семнадцать минут получил от них донесение о невозможности выполнения приказа. Отменив собственное распоряжение, Катариан, сдав полномочия своему заместителю и приказав готовиться к эвакуации, отбыл в обсерваторию "Эмет".
* * *
У самой двери в главную комнату обсерватории, Катариан останавливается на миг - на никелевой табличке с названием и годом спуска старательно выцарапана чем-то первая буква в имени станции. Постояв мгновение в нерешительности, адмирал пересекает порог главной висты конца Света.
...Да, она здесь - как и прежде, сидит в своем высоком кресле, глядя с усмешкой на буйство инородной стихии. Улыбается, скорее, себе, нежели безумному пафосу творящегося безумия. Кажется, тонкие губы шепчут какие-то слова. Абсурд, сарказм и сакральный ужас, сплетенные вместе.
- Я ждала вас, адмирал.
Катариан останавливается в трех шагах от кресла Модератора. Старается не смотреть в бушующий, враждебный космос - это зрелище неприятно ему. Зои молчит, ожидает ответа.
- Вы ошиблись, Модератор.
- Мои вычисления верны, адмирал.
- Значит, вы солгали.
- Нет, - Зои качает головой, - просто не сказала всего...
- Какая разница? - Катариан теряет самообладание, - Вы знали!
- Да, знала, - Модератор поворачивается в кресле и встречает взгляд адмирала, - как знаю и то, что в правом кармане вашего мундира лежит приказ о моем аресте. Я все знаю, адмирал: информация - это моя стихия.
Долгий поединок взглядов. Катариан не желает уступать. Не здесь и не сейчас.
- Почему?
Трудный вопрос. Им обоим - только по-своему.
- Зачем вам это?
- Я хочу понять.
- Понять что? - Модератор рывком поднимается на ноги, - Понять богов? Людей? Или мой поступок?
Точно рвется струна - Катариан бросается вперед. Хватает хрупкую лысую женщину за плечи, трясет, кричит в лицо что-то о безумии, долге и чести. Кричит и трясет, трясет и кричит... Отрезвить, выдернуть из нелепого мира ночных кошмаров. Вернуть - сейчас...
Останавливается. Страх и смятение. Потом - холодный ужас в онемевших членах. Пересохшее горло, трясущиеся губы...
В раскрывшемся вороте униформы Модератора - тонкие металлические нити, сцепляющие вместе почти прозрачную ткань кожи, мышц и ребер. Алая киноварь, рубиновые капли, и янтарные вкрапления пронизывают аморфную, точно тело медузы, плоть Зои. И лишь там, где компактный дименсионный трансмиттер формирует поле - мелкая дрожь, как круги по воде... Лишь они удерживают ярость космической стихии в теле человека.
- Ты это хотел увидеть? - в голосе Зои - горечь и тоска. Она кажется почти человеком сейчас - всего лишь немолодая, смертельно больная женщина. Ничего особенного.
Запахнув ворот, Модератор опускается в кресло, глядя исподлобья на застывшего изваянием адмирала. Тишина. Да, Зои права - космические трагедии безмолвны.
- Авто-мутационный синдром, - кривая ухмылка получается грустной, - это даже не болезнь... Знаешь, адмирал, у меня больше общего с твоим кораблем, чем с тобой. Я не человек и жалости не заслуживаю. Забудь обо мне.
Катариан поднимает взор - и впервые различает цвет глаз Зои. У нее серые глаза - красивые на невыразительном, немного непропорциональном лице, они придают облику этой женщины какую-то теплоту и человечность. Как он не замечал раньше...
- Ты не можешь.
- Не могу? - глухо отзывается она, - Почему?
- Твоя дочь...
- Ты так и не понял? - сжатые в напряжении уголки губ, - Ее давно нет, адмирал. Давно. Как и меня. Вся моя жизнь - ложь, я - голем на службе человечества...
Зои откидывается в кресле и смотрит на адмирала. Потом, выдержав невероятно долгую паузу, произносит тихо:
- Уходи, адмирал. Это театр абсолютов - бога и куклы. Тебе здесь не место.
Катариан смотрит ей в глаза - в последний раз. Потом, выпрямляясь, отдает честь, поворачивается и, не говоря ни слова, уходит прочь.
- Прощай, Дитер, - догоняют его тихие слова.
* * *
...Космос пылает. Бурлит жидким серебром, кипит невесомыми ртутными нитями, плетущими замысловатое кружево в сотнях метрических единиц перед сценой телескопа. Отсюда, из самого сердца обсерватории, переименованной в "Мет", открывается потрясающий вид на вселенскую трагедию. Зрелище, достойное пера Данте.
Модератор Зои сидит в своем высоком кресле, глядя с улыбкой на окружающую со всех сторон чуждую Красоту. Едва заметная улыбка и неподдельный интерес - впервые за многие годы. А выше, среди звезд, чувствуется саркастический взгляд Вселенной. Такое редко случается - раз в двести-триста миллиардов лет.
Архитектура богов перед глазами куклы - абсолюты формы и смысла.
Farlander
Краснодар-Сочи-Небуг
2008 год.
|