Фаро Юля : другие произведения.

Прощай,гуня-кандальник

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Почему у Любы Кандальниковой не получается стать счастливой?! В чём она виновата? Перед кем провинилась? Ответ прост... Полтора века назад основатель рода, Гуня по прозвищу кандальник, отдал Любочкину судьбу старой ведьме. Позволил, до срока её рождения, спрятать в крови потомков страшную колдовскую силу. Согласился не задумываясь, лишь бы воскресить "безвинно убиенную" жену. И что теперь? Будет ли польза Любе от откровений призрака прапрадеда, когда вокруг потомки злодеев, охотившихся за этой силой ещё при его жизни? Любе придётся выдержать тяжелейшие испытания: предательство самых близких людей, подлость и коварство бывших одноклассников, череду преступлений и убийств, ложь и обман... Под силу ли это новоиспечённой ведьме ?

Глава 1

  
   "... Изба ведьмы Лукерьи была курной и топилась по-чёрному. Дым из печи валил прямо в комнату, расстилался под потолком да медленно вытягивался в волоковое окно с задвижкой.
   Ввалившись с мороза, Егорий еле устоял на ногах, споткнувшись в сенях о кадку с водой, и чуть не выронил из рук отяжелевшее, бездыханное тело жены Аннушки.
   - Куды покласть? - задыхаясь, прохрипел он, пялясь слезящимися то ли от едкого дыма, то ли от безысходного горя глазами на грузную, телесистую старуху в поношенном сарафане, надетом поверх ветхой юбки-понёвы.
   Хозяйка, державшая в руках книгу в потёртом кожаном переплёте, отложила фолиант и тяжело поднялась с лавки.
   - На пол клади, - вздохнув, приказала ведьма, поправляя выбившиеся из-под платка седые пряди.
   И переваливаясь с боку на бок, медленно пошаркала к печному углу, заставленному закопчёнными горшками да бутылями с мутной жидкостью.
   Егорий бережно опустил "дорогую ношу" на выскобленные доски и накрыл с головой помятой мешковиной.
   - Сам допёр-то? Никто не помогал? Никто не видел?
   - Никто! Нешто я дурак? С деревни сбёг, ни одна живая душа не встретилась... Ты, старая, не боись! Я с каторги хорониться приученный. А ноне ещё и Святки, весь народишко по домам сидит, от нечистой силы укрывается. Всяк крестьянин Васильва вечера остерегается, кому ж охота на себя ведьмин гнев навлечь?
   Мужик сообразил, что ляпнул лишнего, и замолк на полуслове, будто язык прикусил.
   Бабка гремела посудинами, не оборачиваясь на полуночного посетителя.
   "Можа, не расслышала, глухня дремучая...", - с облегчением подумал Егорий.
   Дурманящий запах травяного отвара наполнял избу.
   - А ты, значит, не из пужливых?! - проворчала старуха не оборачиваясь. - Только знай, паря, не простое колдовство мне сотворить придётся, чтобы Анну твою с того света вернуть. Ох, непростое! И в откуп за него одной твоей грешной жизни мало. Потому как Анна твоя "тяжёлая" уже, и под сердцем её - дитя нерождённое. Стало быть, двоих оживлять нужно... А со смертью обмен вершить только по правде и чести придётся, и не обменяет она двоих на одного... Не обменяет!
   Горькие слёзы потекли по щекам несчастного, в отчаянии упал он перед бабкой на колени и, хватая её за грязный подол, начал просить-умолять не отказать ему в просьбе, сотворить колдовство задуманное.
   - Сколь, говоришь, дней минуло со дня смерти матери твоей, рабы божьей Любови?
   - Девять, Лукерья, девять дней, - простонал несчастный Егорий.
   Старуха задумалась, вытерла руки тряпицей и, перешагнув через распростёртого на полу просителя, снова присела на лавку, зашелестев жёлтыми страницами какой-то чёрной книги.
   - Быть по-твоему, - наконец произнесла она. - Отдам себя за дитя нерождённое. Только уж не обессудь, но и силу свою ведьмовскую с кровью по жилам потомков твоих пущу. А коль от девятого дня смерти мамаши твоей обряд вершить станем - так девятой в роду вашем и ведьмой быть!
   - Делай что хочешь, Лукерья, - словно в бреду причитал Егорий. - Только Аннушку мою оживи!
   - Что хочешь?! - горько усмехнулась колдунья. - Буду делать, как прописано... На-ко, отпей.
   Лукерья протянула позднему гостю черпак с мутной жидкостью, и мужик, опасливо перекрестившись, выпил зелье залпом.
   Его тут же разморило и стало клонить в сон. Расстегнув тулуп, он стащил с кудрявой головы шапку и привалился спиной к бревенчатой стене, сомкнув глаза.
   - Погодь, паря... Не засыпай... - заволновалась колдунья. - Говори со мной пока... Что на ум придёт, то и говори.
   - За убежденья, за любовь иди и гибни безупречно. Умрёшь недаром - дело прочно, когда под ним струится кровь... - еле ворочая языком, прошептал Егор. - Убивай уж скорее, не жилец я! Меня Спотыкуха, барыня наша, теперь-то всяко со свету сживёт. Не на каторге сгноит, так до смерти батогами забьёт. Нет мне обратной дороги! А так хоть род наш не переведётся... Забирай мою жизнь непутёвую! Только оживи Анну с дитёнком!
   - Ножик-то принёс? Куда твою душу запечатаем?
   Егор с трудом согнулся и вытащил из-за голенища сапога нож, вставленный в расписные ножны.
   Взяв в руки "стального красавца", Лукерья уважительно поцокала языком.
   - Хорош кишкодёр! Дорогой, поди?
   - Дорогой! - хмуро кивнул Егорий.
   - Всё, Гуня-кандальник, раздевайся, да укладывайся на половицы рядом с голубкой своей. Пришла пора колдовство вершить - жисть на жисть выменивать. Слышу, что гости с того света спешат, будут моими устами судьбу рода твоего пророчить. Стара я, не перепутать бы чего, не сбиться, - вздохнула ведьма.
   Егорий послушно исполнил указ Лукерьи.
   - Зараз терпи, слова не пророни, - предупредила Лукерья. - Надобно мне нож в твоё сердце в тишине воткнуть.
   - Помню, старая, помню... Давай уже! Не мучай, и так муторно!
   - Не командуй, кандальник! Раз с просьбой заявился - терпи да жди... Всему своё время.
   Ведьма опустилась на колени и, воздев кверху морщинистые руки, горестно застонала.
   - Зосима! Зосима! - прохрипела старуха. - К твоей крови вопрошаю я. Не пришлось мне старой смерть на печи встретить... Коли благословляешь меня на то, чтоб Анну с младенчиком из мёртвых вернуть, кандальникову душу в стали сохранить, а нашу силу в его потомках до поры спрятать - пусти дрожь по телу моему... А как пора мне будет к колдовству приступать, то жаром обдай.
   После этих слов ведьма наотмашь резанула себе ножом по ладони да, набрав в горсти тёмной крови, влила её в приоткрытый рот покойной Аннушки, после чего повернулась в другую сторону и молниеносным движением вонзила ножик по самую рукоять прямо в Егорьево сердце.
   Огненные блики бесновались на потолке и стенах. Серный смрад наполнил избу. Нож, торчавший из груди Егория, зазвенел и задрожал.
   Колдунья с черепком в руке, стоявшая на коленях между мёртвыми и окропляя обоих каплями тёмно-коричневой жидкости, вскрикнула словно от удара и исступлённо запричитала:
  
   - На твой зарок мой шепоток
   Душу раба Егория в нож загоняю.
   Его жизнь до поры до времени сохраняю
   Да обращённую кровь в Анну впускаю.
   У смерти девку выкупаю,
   Из себя силы выпускаю.
   Тайные знания сберегаю.
   Назначай, всемогущий господин, цену,
   Начинаем колдовскую мену.
  
   Лукерья ещё не закончила произносить последние слова, как с улицы послышались топот, крики и гневные возгласы разбушевавшихся крестьян. Неотвратимой угрозой скрипел смёрзшийся снег под ногами сельчан, прибежавших, чтобы отобрать тело Аннушки у ненавистной ведьмы. Чтобы не позволить старухе вместе с кандальником-злыднем чёртову мессу творить, над телом православным измываться.
   - Ведьма! Ведьму поджечь! - орали разъярённые бабы. - Доколе старая зло над людями творить будешь?! Доколе душегубцев укрывать станешь? Верни немедля Анну! Жива девка али как?!
   - Эх, Егорий, Егорий... Знать, проследили за тобой недруги окаянные! Из-за растяпости твоей, - старуха в сердцах плюнула в сторону покойника и торопливо забормотала:
   - Слово моё - потомству Егорьеву быть! - и тут-же, чужим голосом, с перекошенным от боли лицом колдунья ответила сама себе. - Да мужикам полный век не жить! В девятом колене, ведьмачья кровь настоится, на белый свет девка народится... - твёрдо произнесла Лукерья.
   Она слышала как крики во дворе становятся всё громче и громче, а топот разгневанной толпы - всё ближе и ближе.
   - Девка народится, станет ведьмой-гадуницей, - и снова Лукерья словно изрыгнула из себя слова кого-то невидимого, на время поселившегося в её старом бесформенном словно сырое тесто теле. - Токмо никто её дар не погубит! - продолжала гнуть своё ведьма, понимая, что вот-вот - и наступит час расплаты. - Если её кровь не пригубит! - не сдавался злой демон, сидящий внутри обессилевшей Лукерьи. - Пусть хватит ей силы нам с Егорием за смерть воздать да матерью новому Егорию стать! - торопилась Лукерья. - Коль дитя попадёт в чужие руки, от Моренова камня примешь вечные муки! - будто под страшными пытками прошептала ведьма, прикрывая рот рукой. - Пусть так! Но если не избежать приговора - пусть откроется тайна зеркального коридора, - еле-еле ловя ртом воздух, проговорила колдунья и допила из черпака остатки терпкого зелья. - И пусть сорочьи перья завсегда при гадуницах останутся, - спохватившись, добавила она, тут же блаженно просветлев измученным лицом.
   Охая и кряхтя, поднялась Лукерья с колен, распрямила грузное тело, закатила глаза и начала читать скороговоркой заклинание гадуницы:
   - От земли оторваться, в высь подняться...
   А затем вдруг подпрыгнула к потолку и обернулась белобокой сорокой. Заметалась птица по избе, крича и хлопая крыльями.
   Разгорячённые мужики с факелами в руках уже у самой избы столпились. И только было один смельчак на крыльцо заскочил , да руку к кольцу дверному протянул...
   Как дверь сама собой отворилась, и на пороге в исподней рубахе, с безумной улыбкой на устах показалась бледная Анна.
   - Аннушка! - охнула толпа. - Аннушка жива! А говорили, что кандальник-супостат забил жену до смерти... А вот она... Эй, бабоньки! Укройте хоть девку... Околеет же... Не в себе она, сердешная...
   Самые сердобольные да жалостливые окружили Егорьеву жену, в то время как несколько человек решительно вломилось в ведьмино жилище.
   - Караул! Православные! Ведьма Егорку зарезала! А сама сорокой обернулась! Ловите её! Ловите! - тут же донеслось из дома.
   А ещё через минуту здоровенный детина выскочил во двор и как кликуша болезный закружился, заметался по снегу, держа в одной руке окровавленный нож, а в другой - толстую книгу в чёрном переплёте.
   Народ, крестясь, попятился от избы.
   - Тимофей, в дерево воткни остриё бесовское! Да молитву воскресную читай, торопись! - перекрывая общий шум, повелительно выкрикнул высокий женский голос.
   Растерявшийся Тимоха воткнул ножик в молодую берёзку и, озираясь по сторонам, спросил:
   - Что наговаривать-то, барыня?
   - Читай, дурья твоя башка: "Да воскреснет Бог!", - только с конца молись, задом наперёд, чтобы ведьму в тело вернуть...
   И как только мужик очухался да начал произносить слова молитвы, тут же огромная сорока и принялась кружить над деревцем. А как закончил Тимофей говорить, то рухнула ему под ноги ведьма Лукерья, распласталась на снегу, подрагивая да постанывая.
   Народ охнул и оцепенел.
   - Что теперь делать-то, госпожа? Как поступить? - запричитали крестьяне.
   - Уволочь чертовку да в озёрной проруби утопить! - крестьяне расступились, и от кучки напуганных баб отделилась тощая женская фигура в богатом полушубке.
   Женщина, сильно хромая, приблизилась к бездыханному телу, а затем, зачем-то вырвав из ведьминой головы несколько волос, распорядилась:
   - А в избу красного петуха подпустить! Чтоб и духу не осталось! А ты, Тимоша, отдай мне то, что у колдуньи прихватил. Тебе-то это зачем? Всяко, ты у нас грамоте не обученный! - хромая взяла протянутую книгу и тут же свирепо прикрикнула на остальных. - Шевелитесь! Чего рты раззявили! Утопить ведьму велю!
   - Утопить! Утопить! - очнулись собравшиеся. - Спалить! Спалить! ...".
  
   - Уважаемые, радиослушатели, вы прослушали отрывок из книги "Деревенская магия". Автор утверждает, что история эта произошла почти полтора века назад в здешних местах. В качестве доказательства он ссылается на статью, опубликованную в 1873 году в газете "Губернские новости" и хранящуюся в краеведческом музее нашего города, - бодро произнёс диктор и тут же обратился к своей соведущей. - А ты, Лика? Что ты можешь рассказать нашим слушателям о нечистой силе?
   - Хороший вопрос для шестого июля! - звонко рассмеялась девушка. - Каждый знает, что по старым преданиям в канун дня Аграфены-купальницы и жениха её Ивана Купалы, до конца дней Петра-Павла - а именно до двенадцатого июля - существует большая вероятность повстречать чертей, бесов и прочую паранормальную гадость.
   Из динамиков зазвучала ритмичная музыка.
   - Не переключайтесь, дальше будет ещё интересней! А мы прервёмся на короткую рекламу, - проговорил диктор...
  
   - Любаша, ты будешь продолжение слушать? - спросил сидящий за рулём Алексей, вопросительно взглянув на жену. Однако, заметив белый проводок наушников, выглядывающий из-под разметавшихся по плечам русых волос, вздохнул и выключил радио.
   - Ты что-то сказал? Прости, ничего не слышала, - Люба горестно всхлипнула.
   Она сидела на переднем сиденье рядом с мужем и, отвернувшись к окну, делала вид, что рассматривает растущие на обочине скоростной трассы деревья, слегка покачивая головой в такт мелодии, доносящейся из гарнитуры. И всё это могло бы выглядеть вполне правдоподобно если бы не красные зарёванные глаза.
   Алексей почесал лысую словно колено круглую голову и обречённо задумался, пытаясь подобрать такие слова и тон, чтобы не дать молодой жене с ходу "свалиться" в очередную депресуху по поводу их бездетности. Честно сказать, он всегда думал, что профессиональные спортсмены по жизни не такие чувствительные. Выходит ошибся! Женился шесть лет назад на сильной, энергичной и вовсе не сентиментальной красавице- пловчихе, вслед за которой мужики шеи сворачивали, и от зависти к Алексею слюной давились. А последние годы ему только и делать приходится что сопли ей подтирать. Ну что вот она опять нюни-то распустила? Может и к лучшему, что ему сегодня по делам уезжать, а то самому тошно становится.
   - Люб, хорош слёзы лить... Ну не получилось в этот раз! Другой репродуктивный центр найдём! Жизнь-то продолжается... - в голосе Алексея чувствовалось лёгкое раздражение. - Отдохнуть тебе надо! Поживёшь недельку с моей мамой на даче. Я тебе купальник положил. Мама сказала, что бассейн готов, вода прогрелась. Эй, мастер спорта по синхронному плаванью, улыбнись! Или вас нынче уже переименовали? Слышал, в Будапеште на конгрессе Международной федерации проголосовали за переименование синхронного плавания в "артистическое"? Правда, что ли? Что ваши говорят? - муж явно пытался прервать скорбные мысли Любаши и увести разговор в другое русло. - Кстати, Ирку Коркину твою видел. Постояли, потрепались о вашем спортивном прошлом, о том, какие надежды огромные вы подавали! Она, между прочим, за те шесть лет, что мы не виделись, постарела, что ли? Ты у меня на её фоне - просто красотка!
   - Не ври, - уныло проговорила Любаша.
   - Она, кстати, про свою тренерскую работу рассказывала, говорит, что девчонок набрала перспективных. Ну не таких, конечно, как в вашей восьмёрке выступали! - муж заговорщицки подмигнул. - Ух! Как вы тогда на Еврокубке жару давали! Особенно когда по настоянию тренера в дуэте выступили. В общем, привет она тебе огромный передавала, спрашивала, как поживаешь и почему не звонишь.
   Алексей оторвал правую руку от руля и погладил жену по коленке.
   - Вас! Ваши! - дёрнувшись в сторону, огрызнулась Любка, сверкнув глазищами из-под длинной русой чёлки. Она явно не хотела успокаиваться. Длинные ноги в облегающих джинсах нервно дёрнулись, пытаясь стряхнуть супружнину ладонь, - Я уже больше шести лет не в спорте. Лучше бы осталась, может, сейчас бы при деле была. А так - ни богу свечка, ни чёрту кочерга. Мать бездетного семейства... - она тяжело вздохнула. - Лёш, мне так плохо, ты даже не представляешь! Проклятая я, что ли? Мечтала: выйду замуж, детей нарожаю... Если бы ты знал, как мне фигово! А ты снова в командировку... Что за командировки нескончаемые? Почти каждый месяц...
   - Люб, ну правда, не перегибай, - просительно произнёс Алексей. - Я - ведь кризисный менеджер, и платят мне, как ты знаешь, очень даже неплохо... Так что, не гневи бога... Потерпи! Дети у нас с тобой обязательно будут! Вот увидишь! Чуть не забыл! - спохватился он. - Деньги в сумке, во внутреннем кармане, на карточку тоже закинул. Буду звонить. Давай, не кисни. Чтоб к моему приезду хандрить перестала... Да что ж ты будешь делать! Опять глаза на мокром месте...
   Умом Любочка всё понимала. Хорошо бы и чувствами управлять. Только они - эти бесконтрольные чувства - снова потекли по щекам солёными ручьями. Шесть с лишним лет безрезультатных попыток забеременеть!
   Любка сломалась! Она больше не хотела ни стационарных обследований, ни мучительных бесед со светилами репродукционных центров, ни диет, ни графиков - ничего!
   "Никого не хочу видеть - отстаньте все!", - твердил её внутренний голос, демонстрируя оппонентам либо безразличие, либо слезливую безнадёгу.
   - Давай-ка я тебе на прощанье машину заправлю. Бак почти пустой.
   Муж свернул с трассы, ведущей в аэропорт, и подкатил к заправке.
   - На прощанье? - ехидно переспросила Любка.
   - Всё, хватит! Не цепляйся к словам! Вернусь из командировки - полетим в Израиль, в лучшую клинику! Вытри сопли! Какие наши годы?!
   - Если забыл - мне почти двадцать девять! - выкрикнула Люба.
   Муж посмотрел на неё с усмешкой и пошёл рассчитываться за бензин.
   А Любка осталась сидеть в машине, продолжая терзать себя тоскливыми размышлениями по поводу своей женской несостоятельности.
   - Красавица, дай сколько не жалко, - через открытое окно на неё смотрела молодая цыганка с ребёнком на руках.
   В кармане лежало пять сотенных купюр. Вытащив одну из бумажек, нехотя протянула её мамаше-попрошайке.
   - Все давай! - потребовала нахалка.
   - С чего вдруг? - огрызнулась девушка и уставилась на стеклянную дверь здания, мысленно поторапливая застрявшего внутри супруга.
   - Скажу, что делать! - как ни в чём не бывало парировала черноголовая.
   - Скажи.
   - Сперва цену заплати, потом скажу.
   - А ты знаешь, чего я хочу?
   - Егорку! Такого, как у меня. Егорку хочешь, - она покачала упитанного малыша, сидевшего на её руке.
   С таким аргументом не поспоришь, и Люба вытащила из куртки оставшиеся четыреста рублей.
   - Поезжай на Лушино озеро, там тебя давно ждут... - подмигнула чавела хитрющим глазом и пошла прочь, подметая пыльный асфальт цветастым подолом.
  

* * *

  
   В аэропорту, проводив мужа, Любаня пересела за руль и выехала на трассу.
  
   Ехать к свекрови на дачу и жить с ней целую неделю совсем не хотелось. Отношения у них не заладились с того момента, когда Любочка наотрез отказалась расставаться с девичьей фамилией.
   - Это - память о моём отце! - объясняла она новым родственникам причину отказа. - Я - единственная, кто в нашем роду по линии папы остался... Поймите, пожалуйста...
   Муж, как ни странно, сопротивлялся недолго, однако его родительница, кичившаяся мифом о своём дворянском происхождении, чувствовала себя уязвлённой и периодически поднимала эту тему.
   - Ладно, была бы фамилия благозвучная, - с иронией в голосе пыталась она задеть невестку. - А то - Кандальникова, тюремная какая-то фамилия, ясно-понятно, что от слова "кандалы" !
   Любка стоически игнорировала нападки, не позволяя себе опускаться до банальной ругани с "потомственной дворянкой", факт принадлежности которой к знатному роду подтверждался сертификатом, скачанным с одного из многочисленных интернетовских сайтов по генеалогии.
   Алексей - нужно отдать ему должное! - однажды-таки вступил с родной мамашей в полемику - блеснул эрудицией.
   - Ну и что, что "кандалы"! Между прочим, слово "qajd?ni" означает у арабов "завязки", оттуда и пошло. Связывать, значит, кандалы применять. Получается, по сути, жена моя - Завязкина или, может, даже Связанная. А что? Интересная фамилия.
   - Конечно связанная, дома сидит, за твой счёт живёт, - съязвила тогда свекровь. - Это я у вас пашу как раб на галерах, а жена твоя не сильно-то разбежится работу искать... Тоже мне, спортсменка! Могла бы хоть на бухгалтера выучиться.
   Теперь ещё прибавилась тема с беременностью, а вернее - с её слишком долгим ожиданием. Скорбно-сочувствующее выражение лица, расспросы о диагнозах, наставления, примеры из жизни возрастных рожениц. И всё это, как казалось Любке, говорилось с ехидцей да с желанием задеть побольнее...
  
   "Отдых на Лушином озере. Аренда коттеджей от трёх суток" - бросилась в глаза надпись на огромном придорожном баннере.
   От неожиданности Кандальникова затормозила на обочине, вылезла из машины и поковыляла по гравию на высоченных каблуках рассмотреть плакат поближе. Алексей обожал когда Любка носила обувь на длинных шпильках. Странное конечно пристрастие при его невысоком росте. Однако, все кто видел их пару впервые, как правило не могли удержаться от пресловутого сравнения:- " О боже! Ну просто вылитые Джейсон Стэтхэм и Рози Хантингтон-Уайтли!" . Алексею сравнение нравилось, а Любку бесило. Вот кем-кем, а супермоделью она точно становится не желала. Тренером-да! Многодетной матерью-да! Но супер моделью-боже упаси! Да и к тому же их по всей вероятности скоро упразднят. Вон каких роботов-красавиц в Азии делают! Думается что эти "девушки-боты" будут поумнее многих "миссок" и вряд ли ответят " не знаю", на вопрос о том, кто из композиторов написал полонез Огинского.
   Ознакомившись с информацией относительно предлагаемого комфорта и рассмотрев заманчивые картинки с домиками. Люба не раздумывая набрала указанный на плакате номер телефона.
   - Остался последний коттедж, самый крайний, у леса... - вещала в трубке какая-то Марта с низким голосом. - Да, можно заселиться сегодня... Да, через пару часов могу подъехать.
   Машина летела в заданном направлении, словно птица - ни одной пробки на пути, ни одного затора. Остановилась Люба только однажды, у придорожного супермаркета, вспомнила, что с утра ничего не ела, и купила продукты.
   По всей вероятности, она "установила скоростной рекорд прохождения областной трассы", так как оказалась около заветного коттеджа раньше риэлторши минут на сорок...
  

Глава 2

  
   Оставив автомобиль с трогательным прозвищем "Ласточка" перед домиком, Люба решила прогуляться и направилась к водоёму.
   Вечерело, солнце потихоньку начинало клониться к западу. Заходящие лучи путались в макушках высоких деревьев.
   Близко к воде подходить не стала, посмотрела издалека на вечерних купальщиков, прислонясь спиной к исполинской берёзе. Подышала дымком шашлыка, жарившегося на походном мангале около разноцветного палаточного городка. Вздохнула и, позавидовав чужому веселью, оттолкнулась от ствола.
   - Шух-шух-шух, - прошелестело по веткам.
   Прямо над головой пролетел массивный предмет и с размаху воткнулся в землю.
   - Нож! Ох, ничего себе! - пробормотала девушка и оглянулась по сторонам в поисках придурка-ножеметателя.
   Никого...
   Ухватившись за рукоять, легко вытащила лезвие из земли. Нож далеко не маленький, на глаз - больше двадцати сантиметров в длину, металл потемнел, на рукоятке из чёрного дерева - ромбовидная насечка. На клинке клеймо - "ВЪ ТУЛЪ ЕГОРЪ САМСОНОВЪ".
   Изучение находки прервал телефонный звонок - подъехала риэлтор. Прихватив трофей, Люба, поторопилась к коттеджу.
   - Марта, - кокетливо шлёпая силиконовыми губами, представилась дама с модной высоченной укладкой "а-ля ракушка" и замысловатыми локонами на висках.
   Тонюсенькие ножки в узеньких синих брючках неожиданно контрастировали с внушительным шарообразным бюстом, грозящим вывалиться из огромного декольте ядовито-жёлтого топика...
   На террасе коттеджа Марта долго шарила рукой в сумочке, поставленной на присогнутое колено. Наконец, выудив из нутра модельной торбы "Louis Vuitton" связку ключей, театрально закатила глаза. Поправила на замысловатой причёске солнцезащитные очки и открыла замок.
   Скинув с отёкших ног пыльные туфли, Любка просто кайфовала, расхаживая внутри просторного, наполненного прохладой помещения. Минут пять, следуя за источающей невыносимо приторный аромат карамели Мартой, смотрела и запоминала: что, где и как включается, открывается и регулируется.
   Покончив с инструктажем, дамочка расположилась за столом совмещённой с кухней гостиной и, листая Любашкин паспорт, заполнила форму договора.
   - Какое сегодня число? - риэлторша рассеяно посмотрела на клиентку.
   - Шестое июля, - подсказала Люба.
   - Ух, ты! Завтра день Ивана Купалы! На озеро местное сходите обязательно, вам понравится, - она протянула заполненный бланк договора.
   Пробежав глазами документ, счастливая арендаторша поставила подпись и отдала деньги.
   Грудастая Марта дважды пересчитала купюры, оставила визитку и, унося с собой запах кондитерской патоки, выпорхнула на улицу.
   - А-а-пчхи!
   Любке показалось, что кто-то чихнул, она покрутила головой, но никого не обнаружила - видимо, послышалось.
   Первым делом притащила продукты и, вскипятив чайник, решила перекусить.
   К сожалению, хозяйский ножик оказался совсем негодным. Мягкая булка послушно продавливалась под тупым лезвием, неспособным нарушить её сдобную целостность.
   Люба ещё раз посмотрела в столовом ящичке и, не найдя ничего подходящего, вспомнила про свой лесной трофей. Промыв "подкидыша" под сильной струёй воды, почистила содой и, вонзив в буханку, приятно удивилась: "Ну надо же, острый! Совсем другое дело!".
   Перекусив, отправила родственникам успокоительные эсэмэски и - дабы не быть втянутой в дебаты по поводу её самодурства - решительно отключила телефон.
   Она мучила пульт, пытаясь включить телевизор, когда внезапно услышала красивое пение.
  
   - Спускается солнце за степи,
   Вдали золотится ковыль.
   Колодников звонкие цепи
   Взметают дорожную пыль.
   Динь-бом, динь-бом -
   Слышен звон кандальный.
   Динь-бом, динь-бом -
   Путь сибирский дальний.
   Динь-бом, динь-бом -
   Слышно там и тут:
   Нашего товарища
   На каторгу ведут...
  
   - протяжно выводил приятный мужской баритон где-то рядом.
   "Наверное, туристы поют. Неплохо, после шашлычка с водочкой! Хотя репертуар странный... Может, на улице постоять, послушать?", - подумала девушка.
   Включив наружное освещение, вышла террасу.
   Накрапывал тёплый летний дождик.
   Пение стихло.
   Любаня втянула полной грудью вечерней свежести, задумалась и облокотилась на деревянные перила. Свет за спиной от горящей над дверью лампы воссоздал слегка вытянутый чёрный рисунок её силуэта на асфальтированной дорожке за террасой...
  
   - Маленький дождишко - лентяю передышка! - усмехаясь, произнёс мужской голос.
   На асфальте появилась вторая чёрная тень.
   Цепенея от страха, Любка медленно обернулась.
   Около неё стоял худощавый мужик в нелепом фольклорном наряде: ситцевая красная рубаха навыпуск была обшита по воротнику жёлтою тесьмою; плисовые брюки были заправлены в сапоги; на талии - длинный шёлковый пояс, концы которого свисали ниже колен; вокруг шеи обмотан пёстрый хлопчатобумажный платок; в руке ряженый незнакомец сжимал найденный Любой в лесу нож.
   - А ноженки... Ноженки не нашла? Неужто пропали? - грустно спросил незваный гость. - Я тебе, девка, благодарствую, что "медвежонка" мово нашла - он мой приятель верный, мы с ним с самой каторги неразлучные...
   - Помогите, - просипела Любочка. - Помогите...
   От ужаса горло перехватило, ноги налились свинцом и приросли к полу. Она съёжилась в ожидании смертельного удара. Зажмурив глаза и стуча зубами, начала молиться : "Отче наш сущий на небесах...".
   Прошло минут пять, Любка открыла глаза - никого.
   Опрометью заскочив в дом, заперла дверь на ключ и для верности опустила наружные металлические жалюзи. Пробежала по комнатам, наглухо закрывая и задёргивая портьерами все окна. Не в силах успокоиться, некоторое время металась по коттеджу от окна к окну и, как ей казалось, "незаметно" выглядывала из-за штор наружу. Наконец, обессилев от напряжения, включила телевизор.
   Усевшись на диван, тупо уставилась на экран, неосознанно дёргая ногой, отчего правая пятка начала ритмично барабанить по напольной плитке. Вникать в сюжет передачи было выше её сил. От резких звуков она постоянно вздрагивала и, замирая на секунду, прислушивалась.
   - Э-хе-хе... Да не дрожи, красавица, - раздалось прямо над ухом. - Мне на тебя глядеть - тоже печаль... Думал, что пошлёт судьбинушка на моё вызволение кого-нибудь мужеского роду, а тут... А тут - баба... Э-хе-хе... А от вашей сестры, известно - одни беды...
   "Это - шизофрения!", - диагностировала себя Любка. - "Сначала перепады настроения, неадекватные поступки, неконтролируемые эмоции, а в конечном итоге - галлюцинации. Абсолютно хрестоматийное течение болезни...".
   Уткнувшись лицом в ладони, она завыла в голос.
   - Да чтоб тебя! Уймись, говорю!
   - Я не сумасшедшая, я не сумасшедшая... - твердила Любка, тряся головой и размазывая пальцами льющиеся слёзы. - Сейчас, сейчас... Сосредоточусь, возьму себя в руки... Сейчас, сейчас... - нога стала дёргаться ещё сильнее.
   Пришлось встать с дивана.
   Усиленно растирая виски, девушка подошла к кухонной раковине, открыла кран до упора и засунула под него голову. Мощная струя холодной воды ударила по затылку, разлетелась брызгами в стороны, залилась за ворот майки и стекла по спине.
   И тут погас свет, а кран загудел, в трубах раздалось шипенье, вода перестала литься.
   Приподняв голову, Любка ойкнула, больно ударившись о край металлического гусака. Боясь до конца разогнуться, она - опёршись руками о край раковины - стояла и не решалась пошевелиться.
   Постепенно пространство стало наполняться тусклым желтоватым светом. Любка уже могла различить замысловатый узор на выложенной кафелем стене. Скосив глаза в сторону, она посмотрела на холодильник и плиту - всё на месте. Только в дрожащей пелене все предметы вокруг казались однотонными, цвета топлёного молока.
   - Вот Лукерья! Вот ведь ведьма хитрая! За смерть свою мстит! Уморить тебя хочет! Но ты не бойся, Любушка... Не бойся, внученька... Страх ум застит. Коли страх победишь - и себя, и род наш спасёшь. Христом-богом прошу - выслушай меня.
   - Кто вы? Вы меня убить хотите? У меня есть деньги, тысяч тридцать... Правда, на карточке, но четыре тысячи есть наличными. Я все отдам! А хотите, до банкомата доедем? Или давайте, вы машину тоже заберите...
   - Да на что мне деньги твои... На том свете они - вещь ненужная. Ты уж повернись ко мне, что ли... Чего со стенкой разговариваешь. Не пужайся, не обижу! Ты ж кровиночка моя - Кандальниково семя! Меня Гуней кличут - Егорий, значит. Папашу Горой величали, а по церковному - Георгием. А вот маманю мою - также как и тебя - звали Любушкой... Имя это в наши годы среди крестьянок не часто встречалось. Ровнёхонько за сто лет до моего рождения - в царствование императрицы Елизаветы Петровны - в православные святцы были сразу три имени внесены: Вера, Надежда и Любовь. С тех пор только ими в церкви крестили да в семьях нарекали.
   "Сумасшедший!" - решила Любка и, собрав волю в кулак, приказала:
   - Положите нож на стол!
   Раздался приглушённый стук, а когда Люба повернула голову, то нож лежал на столешнице рядом с раковиной.
   - Теперь сядьте на диван и не двигайтесь! - она быстро схватила нож и обернулась.
   В тусклом мареве бежевого дыма ей казалось, что все окружающие предметы слегка вибрируют.
   Девушка с силой зажмурилась и помотала головой, а открыв глаза, постаралась сфокусировать зрение...
   Изображение прекратило колыхаться и стало вновь окрашиваться в привычные цвета: сначала - бледные, потом - ярче и ярче, пока полностью не вернулось к прежнему виду.
   Люба облегчённо выдохнула.
   "Нужно срочно звонить Марте! Пусть вызовет охрану...", - мелькнула спасительная мысль.
   Рука потянулась к телефону. Взяв аппарат, девушка, не поднимая глаз, тыкала в кнопки трясущимися пальцами, не сразу сообразив, что сама его отключила несколько часов назад.
   - Господь с тобой, внученька! Неужто калеку убогую на помощь звать собралась? - подал голос "сумасшедший".
   - Какую калеку? - машинально спросила Любка и, опустив телефон, уставилась на сидящего на диване разговорчивого домушника.
   Удивительно, но она вдруг почувствовала, как перестаёт его бояться.
   - Ну эту... С изрезанными грудями, да запиханной в них этой... Не разглядел, вроде смола какая? Ох, доля моя тяжкая... Я ведь теперь насквозь видеть могу - живое от мёртвого отличаю. Это у неё что, от ранения, поди? Стыдится баба изъяна? - участливо поинтересовался ряженный мужик.
   - От ранения? - тупо переспросила Люба.
   - Я одну такую знал, - как ни в чём не бывало продолжил ряженый. - Помню, ещё мальцом бегал смотреть, когда она при монастыре жила. По праздникам в церковном хоре пела. У неё тоже грудёв не было. Токмо она из Крестовоздвиженских сестёр была. В Крымскую войну в госпитале работала, говорят, что у самого доктора Пирогова! Когда Севастополь англичане бомбили - её осколками изрядно поранило. И грудя пришлось отрезать. Так калекой и осталась. Но та увечная взапазуху себе ничего не набивала, так "плоскодонкой" и ходила, бедняжка. Кто про её историю знал - тот не потешался... В Крымской компании много народу полегло, и сестёр милосердия тож, Эх-эх! Царство небесное - всем героям павшим! И воздаст Господь - выжившим!
   Забыв о предосторожности, Любка с интересом уставилась на мужика.
   - Вы шутите? Она не калека, просто размер груди увеличивала, наращивала, так сказать, женские прелести путём хирургического вмешательства. Операция, конечно, не дешёвая, так ведь красота требует жертв.
   - Святые угодники! - удивлённо, как-то нараспев протянул мужик. - Так что, головой плохая, выходит? Зачем такие муки терпела?
   - Может, муж попросил, - предположила Люба.
   Отойдя наконец от кухонной панели, она села за стол, разглядывая собеседника.
   Сухой и жилистый, с копной тёмных вьющихся волос - он выглядел не намного старше Любы. Симпатичное лицо, умные, проницательные глаза под густыми бровями. В другой ситуации он даже мог ей понравиться, если бы не экстремальные обстоятельства знакомства и дурацкая одежда.
   Кто он?
   Деревенский аниматор, подрабатывающий во время пляжного сезона? Местный артист, живущий по соседству?
   - Ты что ж такое говоришь?! Какому здоровому мужику пондравится баба, какая по своей воле себя располосовала? Даже слышать брехню твою не желаю! Больше не упоминай при мне...
   - В смысле? Больше не упоминать при вас... Вы что, не собираетесь уходить? Говорите, что вам надо! И прекратите паясничать, вырядились тут специально...
   - Дык это... Я ноне себе не хозяин. Ты от мамани моей по роду - девятая, ты душу мою нашла да из небытия вызволила. Я ведь завсегда с ножичком неразлучный. Только погодь маленько... Не торопись от меня избавиться, послушай да подумай. Глядишь, тебе от меня польза будет...
   - Я вызову полицию!
   - Жандармов, что ли? Сто пятьдесят лет без них скучал... Только всё одно - окромя тебя меня никто не слышит и не видит. Ты вот на все замки затворилась! А я здесь! С тобой беседую! Слушать-то будешь прапрадеда свого?
   - Кого? - переспросила Любка и выскочила в прихожую проверить замок.
   Дверь действительно была заперта, ключ торчал в пазу, входные жалюзи опущены...
   Понурая Любка вернулась в гостиную и обречённо уселась на стул.
   - Вот и ладно, - отозвался незнакомец. - Звали меня Егорием, Гуня - по-простому.
   "Такого, как у меня. Егорку хочешь..." - вспомнила Люба слова цыганки и поёжилась.
   - Родился я туточки, в одна тысяча восемьсот пятидесятом годе, в Берёзовской волости, значится, в селе Полянском. Все родичи наши крепостными крестьянами были у помещика Солнцева, стало быть, - начал повествование Гуня.
   Любаша хоть и хмурилась, но сидела молча, не перебивала.
   - Наследственных фамилиев тогда у простых смертных не было... Крестьянская фамилия жила только одну жизнь.
   Любка непроизвольно вскинула брови.
   - Если родился в семье Ивана сын Прокопий - то во всех метрических записях именуется он Прокопий Иванов. Когда же у Прокопия родится сын Василий - то станет новорождённый Василием Прокопьевым, а вовсе не Ивановым. Однако в каждой семье помнили, как звали прародителей до десятого колена и даже дальше. Вот, у наших пращуров имена были: Горазд, Ждан да Любим. А ещё прежде: Некрас, Дур, Чертан, Злоба да Неустрой. Это от того, что со старых времён на Руси было принято называть младенцев охранными именами-оберегами для защиты да отпугивания злых сил. Люди думали, что Дур вырастет умным, Некрас - красавцем, а Голод завсегда сытым будет. Охранные имена потом становились прозвищами, а бывало - и фамилией.
   Любка удивлённо округлила глаза.
   - Только не все прозвища от доброты, и от злобы бывало... - продолжал свой рассказ нежданный гость. - У нашего помещика был кобель любимый - Дозор, Дозорка. Однажды уговорил его соседский помещик Кулешов поменять пса на семью крепостных из пяти работников. Наш - хоть в своей псине и души не чаял! - на обмен согласился. Только невзлюбил пришлых, всё ругал их, называл собачьими детьми. А когда перепись была, так и велел всю семью Дозоркиными записать. Так-то вот, можа, и сейчас живут где правнуки Дозоркиных да не разумеют, откуда фамилия такая взялась...
   - А мы - Кандальниковы, - вырвалось у Любки.
   - Ты, девка, погодь... Про то сказ и веду... Не торопись... Жена помещика нашего и лицом, и душой страшна была: тощая, как жердь; нос - крючком, губы - в ниточку, да вдобавок ещё и хромая на одну ногу. Прозвище у неё было - Спотыкуха. Только всё богатство помещичье ей одной принадлежало, наш барин - Семён Солнцев - его с приданным получил, вот и помалкивал, жил с бабой нелюбимой. Ну да, у него своя блажь была - картинки смолоду рисовать любил, а под старость так и вовсе с кистями да красками не расставался. Всё хозяйство в имении Спотыкуха самолично вела. По жестокости ей в округе равных не было. Ох, и лютовала хромая, когда дворовых мучила! Порка провинившихся крепостных производилась аккурат перед барским домом и неизменно в присутствии барыни. Та сядет на балконе и с наслаждением удары отсчитывает. Отца моего Гору - то бишь Георгия - помещица приказала наказать розгами за то, что разбудил её раньше времени, когда топором стучал, дрова рубил. Папаша был мужиком сильным и ловким, не сразу дался палачам в руки, пока толпой его не скрутили. Так Спотыкуха за неповиновение велела его до смерти забить... Маманя моя осталась вдовой, а я в дому с одиннадцати годов за хозяина был.
   - Насколько помню, в тысяча восемьсот шестьдесят первом крепостное право отменили, - вспомнила Люба.
   - Верно, отменили, только мало что для простого люда поменялось. В манифесте-то как прописали: "... пользуясь своим поземельным наделом, крестьяне за сие обязаны исполнять в пользу помещиков определённые в положении повинности и именоваться временнообязанными...". Во как! То бишь, пока мы пользуемся наделом - должны исполнять повинность. Землица-то оставалась в собственности помещиков до конца выкупной сделки...
   Чтобы не ударить в грязь лицом перед подкованным в данном вопросе гостем, Любке пришлось сделать вид, что она припоминает данный закон.
   - Вспомнила? - удовлетворённо заметил Гуня. - Говорю же, помещик тогда обязан был предоставить кажному крестьянину надел земли, а крестьянин должен был выкупить у помещика эту землю. Выплачивали выкупными платежами, но не кажный крестьянин в отдельности, а сельское общество за всех крестьян вместе. А как ты думаешь, если крестьянин захотел выйти из общины и уйти в другое место, он мог бы это сделать? Через то опосля и бунты начались. Ну да бог с ним, жили как-то... В семидесятом году, когда пришло время армейскую службу нести, не довелось мне солдатом стать...
   - И что так? Испугались? - поддела рассказчика Люба.
   - Пошто испужался? Нет! В наше время оно как было: призывники - все, кому двадцать исполнилось - жребий тянули.
   - Жребий?! - не сдержавшись, удивилась Кандальникова-младшая.
   - Тогда призывников было больше, чем армия принять могла. Жеребьёвкой дело решали. Так-то! Жребий только кажный пятый вытягивал. Вот мне и не пришлось царю-батюшке послужить. Только это в жизни моей было не очень большое послабление... У меня, Любушка, баталия похлеще разыгралась. Спотыкуха-змея вздумала на меня глаз положить. Стала меня привечать, подарками одаривать да в дом к нам захаживать. А меня от одной мысли про отца ею убиенного с души воротило. Маманя всё видит-подмечает, поискала, в округе поспрошала да и сосватала мне девку хорошую, из бывших Кулешовских. По осени и свадебку сыграли. Цельный год Спотыкуха от злобы бесилась! То надел наш отобрать пыталась - амбар ей, видите ли, на том месте строить приспичило - то в табор к цыганам за село ходить повадилась, знахарку просила жену мою Аннушку извести. Подкараулит меня, бывалоча, за руки схватит. Сама жаром горит, старуха сорокалетняя, шепчет-шепчет слова про любовь. Мол, никуда мне от неё не деться. А я оттолкну её да рассмеюсь в ответ. И удумала-таки гадюка бесстыжая мою жизнь испоганить. Подговорила цыган да ворота открыла, чтобы они ночью вывели трёх коней со двора. А сама - к земскому начальнику, и на меня доносит: мол, я жеребчиков украл, да цыганам в табор продал. Когда за мной пришли, так ещё и сбрую подброшенную за домом углядели. Э-хе-хе... Вот такая судьбинушка: солдатом не был, кандальником стал. Так и прозвали меня в деревне - Гуня-кандальник. А после смертушки моей и жену с сыночком Кандальниковыми окрестили. Вот и получается, что как ни крути, а фамилии нашей - я основатель.
   Гуня горестно замолчал.
   Забыв о страхе, Любка поддалась пронзительному чувству жалости и, порывисто поднявшись, кинулась к сидевшему. Она уже хотела дотронуться до плеча несчастного, но...
   Он исчез... Словно голографическое изображение "подёрнулся рябью помех" и растворился в воздухе.
   - Не торопись, девка, вижу, что оттаяла, что страха в тебе поубавилось, - послышался уже знакомый голос. - Только не нужно тебе до меня касаться... Не к добру живому с мёртвым в обнимку сидеть. Не сердись! Тебя оберегаю... Дослушивать-то будешь али обиделась?
   Люба послушно отодвинулась.
   - Извините...
   Рассказчик тут же появился на прежнем месте и как ни в чём не бывало продолжил:
   - Как меня судили-рядили плохо помню. От обиды и злобы словно во-хмелю был. Мне приговор читают, а я не бельмесы не соображу. Смотрю только как Аннушка зарёванная руки ко мне тянет, а мамаша за сердечко держится. Одно словечко только и дошло до меня-"каторга". Долго гнали нас по Сибирскому тракту. Старики по дороге мёрли. А я-то - молодой да здоровый... Добрался до места невредимым.
   Каторжане - люди тоже разные, свезло мне с товарищами. Сдружился я с народовольцами. Прибился к ним, уж больно интересно мне с ними было. Они от себя не гнали, привечали даже. Про науки разные рассказывали, про другие страны. Обучали меня. И двух лет не прошло, как я в грамоте-то преуспел, читать полюбил. Очень за это благодарен! Только и я им для пользы дела сгодился... Они - революционеры енти! - думку имели, мечтали в деревнях артели устраивать. Вот и расспрашивали меня про сельскую жизнь, мнением интересовались, карандашиком слова мои записывали. Вот!
   Егорий приосанился и гордо посмотрел на Любу.
   - Окромя народовольцев были на нашей каторге и "нечаевцы" из "Народной расправы". Про "нечаевцев" слыхала?
   - Нет, - честно ответила Любка.
   - Террористы! Ох, и лютые да ненавистные до царского режиму были... Их в семьдесят первом человек восемьдесят арестовали. На нашей каторге много мужиков да парней из "Народной расправы" содержалось. У них даже свой "Катехизис" имелся революционный. И написано там было, что революционер - человек обречённый, у него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни имени. Он отказался от мирской науки, предоставляя её будущим поколениям. Он знает, это... Только науку разрушения! Эвоно как! Я этот ихний катехизис перед смертью вспоминал, чтобы легче помирать было... Среди них за главного Лексей-чахотошный был, дворянского роду человек, кажись, из баронов Курляндских. Так он меня особо выделял, говорил, что за будущее таких, как я, старался. Очень гордился моей "учёностью" в неволе полученной, дескать: свет "просвещения" своими лучами из кажного крестьянина учёного человека делает. Спорили всё они промеж собой о будущем России. Вспоминали самого Чернышевского, врага Российской Империи номер один, кандальника, как и мы, грешные. К весне Лексей бежать надумал. Ох и умный шельмец был! Подпалили мы с ним дровяной сарай... Дыму! Крику было! Он под шумок и сбёг! А за помощь мою оставил мне книжку да нож, что ты из рук не выпускаешь. Про ножик много рассказывал. Мол, единственный такой мастер Самсонов, на всю Россию. Самые прочные и острые ножи изготавливать умел. Все цари да дворяне с такими ножами на охоту ходили. Секрет стали воронёной мастер Самсонов никому не рассказывал. Просил Лексей ножичек беречь. По имени называть - "Медвежонок". Я и нож сберёг, и книжку прочитал... Вот ты роман "Что делать?" читала? - вдруг спросил Гуня и хитро посмотрел на Любку.
   - Конечно, в школе проходили, - быстро ответила та.
   - Ой, ли? - Кандальников-старший впёрся глазами в праправнучку. - Ой, ли? - повторил он, обнажая в улыбке крепкие зубы.
   - Нет! Просто пролистала, - покаянно выдохнула Любаша. - Но примерное содержание знаю.
   - А я вот - читал! От корки до корки читал! - торжественно возвестил прародитель. - А ещё и стих Некрасова по памяти прочесть могу! Алексей его на стенке для меня нацарапал. Я столько на него глядел, что волей-неволей запомнил.
  
   - За убежденья, за любовь
   Иди и гибни безупречно.
   Умрёшь недаром - дело прочно,
   Когда под ним струится кровь...
  
   - продекламировал Егорий и перекрестился.
   Любка уважительно кивнула и тоже перекрестилась - на всякий случай.
   - Так как за обвинение в воровстве... - сделал паузу Гуня, продышался и продолжил. - За обвинение в воровстве был я признан каторжником третьего разряда и мог из централа - тюрьмы каторжной - выходить и до работы в цеху, и до церкви. Третий разряд - он из всех самым лёгким считался. Мне и письма получать дозволялось, и прошенья подавать.
   В конце осени получил я от Аннушка письмо, что мамаша хворает сильно - до весны не доживёт, преставится. Написала она и что прошенье о моём освобождении направила, подсобили грамотные люди, научили как пожалостливее писать про то что я у болезной матери-старушки единственный кормилец остался. Я ходил темнее тучи, так хотел маманю на последок к сердцу прижать. Видать, сжалился господь - освободили меня на год раньше срока. Долго до дома на перекладных добирался, но бог помог - застал матушку живой. Правда, она словно не в себе была: то рассказывать начнёт небылицы какие-то; то вдруг плачет как дитя да твердит, что погибнем мы с женой, если ведьма нас не спасёт! А перед самой смертью так бредила, такие сказки сочиняла... Но пришёл день зимний, и отмучилась матушка. Схоронили мы старушку. Помещица разжалобилась, домовину оплатила и службу заупокойную - всё как у людей сложилось. Аннушка моя тогда уже тяжёлая была, ребёночка мы с ней ждали, но всё равно и столы накрывала, и блины пекла. На девятый день поминок Спотыкуха то к нам в избу заявилась. Лицо скорбное... Деньги Аннушке дала, а сама за стол ко мне присаживается. Ясно дело, с поминок - по православному обычаю - не выгонишь... А змея эта опять за старое, жмётся ко мне, на ногу наступить норовит. Я - хоть с горя и хмельной уже! - только непотребство не стерпел. Вылез из-за стола, тулуп в сенцах накинул да на улицу сбёг... Вечер такой ясный, звёзды, морозец... Пройдусь, думаю, до Кулешовских, у знакомого деда отсижусь. Метнулся назад в хату, ножичек на всякий случай в карман положил да браги бутыль взял, со стариком матушку помянуть. Только на дорогу вышел и от дома отходить стал - гляжу, а Спотыкуха за мной следом кандыбает. Догнала, баба поганая! "Егорушка, это я...", - говорит. - "Это я твоему начальству прошение подавала, смилостивиться просила. Нюрка твоя - дура простая, разве бы сама догадалась за тебя по всем правилам просить. А у меня в управе знакомцев много, денег им в долг давала. Они и присоветовали, как писать. Муж мой старый, художник полоумный помрёт скоро. С тобой жить хочу. У меня и земли и богатства много!". Лезет ко мне, губы свои синие тянет. Толкнул я её что было мочи да припустил до Кулешова. А она вдогонку кричит: "Не прощу тебя, Егор! Со света сживу и тебя, и Анну твою! Или ты со мной - или ваш род в земле сырой!". Я в ответ только шаг ускорил, иду - не оборачиваюсь. Цельный день мы с дедом пили, за жисть беседовали. И присоветовал мне старый к ведьме Лукерье наведаться, отворот для Спотыкухи сделать. Я его спрашиваю: "Как колдунью уговорить? Она-то бабка бесноватая, никого к себе не подпускает, из дома почти не выходит...". А он шутит: "Ноне Святки. Нечисть вызвать проще простого...". Дескать, прихвати с моей печи золы семидневной да ступай к церкви, а там сыпни золицы на дверной замок да лизни разок. Лукерья к тебе и явится... Я шибко хмельной был... Дождался когда дед уснёт, наскрёб золы в карман и к церкви отправился. Всё исполнил. Жду... Вдруг смотрю, у ног моих по белу снегу сорока-белобока расхаживает. Откуда ей в мороз здесь взяться-то? Я рот от удивления открыл и враз тверёзым сделался. Тут сорока мне и говорит: "Поздно спохватился, Гуня-кандальник. Спотыкуха уже твою Анну умертвила и тебе западню подстроила. Не быть тебе живу! Но коли успеешь до рассвета Анну в избу Лукерьину доставить, то жизнь её на твою смерть обменять получится...". Я дослушивать не схотел, до дому припустил. Добрался я до хаты, глядь, а Аннушка без чувств на скамье лежит бледная, а изо рта пена стекает. Подхватил её на руки и пустился бежать до избушки ведьмы Лукерьи. Дорога не близкая - жила старуха одна-одинёшенька на отшибе. Сколь ей годов все и забыли давно. Знали только, что смолоду Луша писаной красавицей была. Болтали в деревне, что отец нашего старого помещика к ней сватался, что и разорился из-за неё. Опосля умом рехнулся и сына своего на Спотыкухе жениться заставил... Не обманула меня сорока - ждала ведьма моего прихода. И колдовство своё свершить успела. Только проклятьем заговор обернулся...
   Повисла гнетущая тишина.
   Любка сидела и не отрывала глаз от Гуни.
   - Каким проклятьем? - с трудом двигая языком, спросила она.
   - Поди, не знаешь? Род наш вымирает, да всё не своей смертью! Детей на ноги поставить не успевают, до внуков не доживают. Кого - война заберёт, кого - пожар, али друга напасть... Твой-то отец тоже молодым да здоровым ушёл...
   - Папу бандиты в девяностых убили, он бизнес своей организовал. У нас в стране в те годы такое творилось... - она помолчала. - Теперь только я осталась. И я - бездетная! Выходит, точно сгинем, - закончила она упавшим голосом.
   - Погодь печалиться! Думаю, что неспроста мы встретились, да ещё на том месте, где Лукерья меня приговорила. Знать, ещё тогда затеяла что-то ведьма. Чую, встречи ждёт... Ну да, утро вечера мудренее... Ложись спать, Любушка, поздно уже, это для меня ни дня, ни ночи - всё едино... Ты глазки закрывай, а я тебе спою тихонечко...
  
   - Динь-бом, динь-бом -
   Слышен звон кандальный.
   Динь-бом, динь-бом -
   Путь сибирский дальний...
  
   - запел гость чуть хрипловатым голосом.
   - Спи, Любушка-голубушка, - приговаривал Гуня. - Спи-засыпай, все печали забывай. А поутру, как проснёшься, ступай, внученька, на озеро, найди Лукерью...
  

* * *

  
   Утром Любка очнулась от яркого солнечного луча, бившего прямо в глаз сквозь щель не до конца задёрнутых штор.
   "Господи, это ж надо было уснуть прямо в одежде у включённого телевизора! Не слабо поспала, засоня!", - соскакивая подумала она и посмотрела на часы. - "Десять часов! Пора Лукерью искать".
   Наспех позавтракав, Любка схватила пляжную сумку и побежала на озеро...
  
   Народу на берегу было не меньше, чем на черноморском курорте - весь песчаный пляж в разноцветных заплатках расстеленных покрывал и полотенец.
   Не устояв перед соблазном, Любочка спустилась до самой кромки воды и, раздевшись, зашла в озеро.
   Благодать!
   Тёплая вода, под ногами песочек меленький. Если внимательно смотреть на дно сквозь прозрачную толщу, играющую солнечными бликами, то можно увидеть стайки серых рыбёшек.
   Появление на сельском пляже одинокой молодой незнакомки, вызвало неподдельный интерес у отдыхающих мужского пола. Кавалеры всех возрастов, от мала до велика, уставились на высокую длинноногую красотку с тугим узлом светлых волос на макушке.
   Один пузатый бонвиван , даже подойти осмелился, пока стоя по щиколотку в воде Кандальникова, не обращая ни на кого внимания, крутила головой разминая шею.
   -Девушка! Хотите я буду вашим надувным матрасом?- хохотнув поинтересовался толстяк.
   На секунду Любаша застыла, затем широко расправила плечи и медленно повернула к хохмачу строгое лицо, сдвинув потрясающей красоты тёмные брови.
   -Богиня! За один поцелуй я могу научить вас плавать. Я это делаю отлично! И кое-что другое у меня тоже получается отлично!
   Не переставая хмуриться, "Богиня" закусила пухлую губку и не произнося не слова , показала престарелому ловеласу средний палец правой руки. На берегу послышался смех и аплодисменты. Любаня же, сделав несколько шагов вперёд, грациозно нырнула и исчезла под гладью озера.
  
   Любка - профессиональная пловчиха. Отплыв подальше, принялась нырять, уходя глубоко под воду и открывая глаза.
   "Вот сейчас - последний раз, и - на берег...", - дала она себе мысленную команду.
   Любка шумно втянула полные лёгкие воздуха, нырнула и опустилась до самого дна. Только попытавшись вынырнуть, она почувствовала, как невидимая сила не выпускает тело из воды. Казалось, чьи-то огромные руки схватили её сзади за плечи и прижимают книзу.
   Запаниковав, попыталась вырваться - не смогла.
   Вытаращив глаза, Любка стала рассматривать оказавшийся под ней участок илистого дна.
   Внизу что-то зашевелилось, запузырилось и пришло в движение, будто кто-то или что-то пыталось разгрести песок, вылезая из недр.
   Внезапно мутная болтанка рассеялась, и Любка отчётливо разглядела крупное тело голой старухи, покоящееся на дне водоёма в окружении мелких нитеобразных водорослей. Гримаса неимоверной муки искажала лицо утопленницы.
   У неё вдруг словно от судороги дёрнулись веки, и из приоткрывшихся глаз вырвались подводные фонтаны, поднимая вверх упругие струи.
   - В слезах моих купаешься, девка, - заговорила старуха, выпуская изо рта клубы расходящихся в разные стороны пузырей. - То - не озерцо! То - слёзы мои, то - кровь моя!
   И после этих слов всё вокруг окрасилось багряно-красным.
   Любка хотела отвести взгляд, но глаза, словно остекленев, оставались неподвижными.
   - Муки тяжкие терплю! Не ропщу! Одна надежда полтора века во мне теплилась, что повстречаешься ты с Гуней-кандальником, да вспомнит он обо мне и тебе расскажет. Вот и протянется меж нас ниточка связующая, чтобы новый узор на полотне твоей судьбы выткать. Протяни руку! Дотронься до меня! Да не боись, не время тебе помирать - жива останешься!
   И как только, повинуясь и с трудом превозмогая боль в одеревеневшем теле, Любка словно протезом прикоснулась к утопленнице скрюченной кистью руки - в тот же миг она была подкинута над водой мощным толчком.
   Открыв рот, девушка с жадностью задышала и, торопясь, словно боясь преследования, поплыла к берегу.
   - Передай Гуне, что ночью свидимся! Февронья Русальница на свой праздник отпустит меня грешную до рассвету. В полночь ждите, огня не зажигайте! - неслось вслед...
  
   На берегу собралась кучка зевак, некоторые аплодировали, другие - укоризненно качали головами.
   - Ну ты даёшь! - восхитился парень, стоявший в обнимку с симпатичной подружкой. - Мы даже поспорили: сколько ты под водой пробудешь! Я насчитал две минуты двадцать секунд... Ты занималась, наверное?
   Любка ничего не ответила. Она стояла на солнце и дрожала всем телом.
   - Да вы ложитесь, девушка. Есть, что постелить? - сердобольная тётечка пододвинула край своего покрывала. - А с озером нашим - Лушиным - зря шутите, оно хоть и небольшое, но коварное: то купальщик утонет, то зимой рыбаки под лёд провалятся.
   - А кто была эта Луша? - поинтересовалась Любка.
   - Луша, Лукерья - так ведьму звали. Говорят, она человека убила, да крестьян местных прокляла... Вот народ ей избу-то и спалил. А саму колдунью в проруби утопили. С тех пор озеро вроде как больше стало. А сельчане стали именовать его Лушиным. Девушка, вы чего так серьёзно на меня смотрите?! Сказка это! Выдумка местная!
   Попрощавшись со словоохотливой доброжелательницей, Любка заспешила к коттеджу...
  

* * *

  
   В гостиной на столе, рядом с раковиной, лежал нож "Медвежонок". Люба взяла его в руку и тихо позвала:
   - Гуня! Гуня, ты здесь?
   Сначала раздался тяжёлый вздох, а затем, словно нехотя: "Да здесь я... Куды ж мне грешному деваться?", - печально проговорил знакомый голос.
   - Гуня, что случилось? У тебя голос такой несчастный...
   - Ох! Насмотрелся я сраму, с души воротит! Бабы-паскудницы чисто нагишом по берегу разгуливают! Ты пошто, Любушка, сарафан сняла, когда в воду заходила? Вот ведь, тот старый бес над тобой глумился... А ты ему пальчик показала. Каменюкой надо было охальника гнать!
   - Понятно! - улыбнулась Любка. - Извини, прапрадедушка, за доставленный тебе эстетический шок! Только в сарафане мне плыть и нырять было бы крайне неудобно. И поверь: купаясь в одежде, я вызову больше недоумения у людей, чем твоё удивление. Кстати, которого у невидимого человека никто и не увидел!
   - О-хо-хо! - уже более умиротворённо откликнулся Гуня. - А Лукерью нашла?
   - Нашла.
   - Где ведьма прячется? Я-то за тобой в воду не пошёл,-смущаясь признался прадед,- воды с младенчества боюсь, да и пловец из меня никудышней.
   - На дне озера её видела. Жуть! Старуха обещала сегодня к нам в полночь заявиться. Мне очень страшно!
   - Да не трясись, ты! Раз колдунья встречу назначила - значит, разговор у неё к нам имеется. Лукерья просто так по земле разгуливать не станет, да и языком попусту молоть она не приучена. Придёт - всё расскажет.
   - Гуня, а кто такая Февронья Русальница? - вдруг вспомнила Люба.
   - Так ещё с языческих времён повелось... В старину, после дня Ивана Купалы наступал день Февроньи Русальницы. Начинали русалки в озёрах и реках хороводы водить да купальщиков топить. "Русалчин Великдень" означал время воскрешения русалок да утопленников. А почему Февронью так кликали? Кто ж теперь скажет - она дочерью волхва была, можа, по поверью, служили ей русалки...
   - А у нас в стране восьмого июля День семьи празднуют... - сказала как-то невпопад Любаша, а сама подумала, что нужно будет Алексею эсэмэску отправить.
   - Ну и празднуйте, кто ж вам запретит, - отозвался прапрадед...
  
   Остаток дня Люба провела в посёлке, который так и назывался - "Лушино озеро". Честно говоря, делать там особо было нечего - пробежалась по немногочисленным магазинам, посидела в кафе, но это всяко лучше чем находиться один на один в доме с...
   С кем?
   С призраком, духом , приведеньем, проявлением нечистой силы?
   Причём призрак этот позиционировал себя её родственником, и рассказывал удивительные вещи. Да ещё как рассказывал! Так ,что Любочка поверила. Поверила , перестала боятся и согласилась помочь.
   Девушка будто понимала, что за его рассказами стояла какая-то важная лично для неё, Любы Кандальниковой, тайна, и она всем своим нутром чувствовала, что всё, связанное с появлением бестелесного прадеда , имеет к ней непосредственное отношение. Мало того, она почему-то была твёрдо уверена, что с появлением этого - так сказать, - "родственника", она должна принять на себя некие обязательства от исполнения которых зависит и её дальнейшая жизнь тоже.
   Она не знала, что именно её ждёт, но от ожидания этих перемен у неё захватывало дух, и кружилась голова, хотя какого-то рационального объяснения своих ожиданий она себе дать была не в состоянии. Слишком уж всё происходящее было далеко от привычной реальности.
   " Ну и что, что призраки и утопленницы! Разобраться то с проклятьем кандальниковского рода кто-то же должен? Почему не я? Тем более что последняя в роду осталась! ", - подумала Люба,- "Боишься -- не делай, делаешь -- не бойся!"- успокаиваясь, напутствовала себя девушка.
   - ...А сделал- не сожалей,- тихо прошелестел над ухом голос вездесущего предка,- знаешь кто сказал?
   -Стоп! - возмутилась Любочка, возомнившая себя гуляющей в одиночестве, -Прямо здесь и сейчас, торжественно клянись, что больше никогда и ни при каких обстоятельствах не станешь читать мои мысли! Гуня, клянись!
   - Дык... Случайно получилось.
   -Ни "дык", ни "тык" и ни "пык"... Обещай или отнесу нож обратно в лес и закопаю поглубже.
   -Клянусь, внученька! Не серчай, милая!- быстро прошептал Гуня,-хочешь, уйду? В дому тебя дожидаться стану...
   - Подожди,-улыбнулась Любка,- так кто ,говоришь, автор крылатой фразы?
   - Чингисхан. Монгол-царь ордынский...-прадед хотел ещё что-то добавить, но Люба остановила эрудита, отправив его домой, а сама что бы не терзаться дальнейшими размышлениями отправилась посмотреть фильм в сельском клубе.
  
  
   Вернувшись в коттедж, когда уже темнело, Любка обнаружила Гуню, вальяжно развалившимся на диване перед телевизором.
   - Ох, и нравится мне эта доска бесовская! - восхищённо поделился впечатлениями прапрадед. - Правда, людишки в нём мелковаты... Это что, теперь порода такая? Потешные! К нам на ярмарку тоже уродцев привозили, но они всяко побольше этих...
   Чтобы отвлечься от тягостного ожидания, Люба рассказала примерное устройство телевизора, принцип спутниковой связи и трансляции...
   К её удивлению, Егорий слушал внимательно, не перебивал. Только восхищённо вскидывал брови да недоверчиво поглядывал на внучку.
   После познавательной лекции попросил включить "Новости". И, не обращая внимания на опешившую Любку, с увлечением погрузился в обзор происшествий за неделю.
   Любаша тем временем принялась хозяйничать около плиты. Она вскипятила в кастрюльке воду и достала из морозильника пачку купленных в поселке пельменей. Через минуту комната наполнилась вкусным ароматом.
   Повариха вздрогнула, когда, обернувшись, увидела любопытный взгляд Гуни, таращившегося на бурлящее содержимое кастрюли.
   - Ушки варишь? - сглотнув несуществующую слюну, поинтересовался прапрадед.
   - Пельмени, - поправила Любка и тут же подумала, что предок вряд ли знаком с этим блюдом.
   Чтобы доходчиво объяснить Егорию, что она варит, ей пришлось вспомнить о множестве версий появления пельменей на русской земле. А как объяснить, если до середины девятнадцатого века описания их приготовления не упоминалось ни в одном печатном издании. Даже "Солдатская кухня" - популярнейшая кулинарная книга господина Друковцева - не описывала этого блюда. И лишь автор того времени - Екатерина Авдеева - писала в своих статьях о пельменях просто как о слове, употреблявшемся в Сибири. Любаша знала, что в некоторых регионах России подобное яство называли "ушками". Делали сей деликатес из теста с рубленной говядиной, грибами или рыбой. Замораживали и превращали в "камешки".
   - Пусть будут "ушки", - миролюбиво согласилась она после размышлений. - Пробовал?
   - Не доводилось, - взгрустнул Гуня. - Мне про еду эту чахотошный Алексей на каторге рассказывал. Дескать, китайского происхождения кушанье. Еда эта - у китайцев праздничная. По форме ихнюю монетку напоминает, с дырочкой посередине. И по китайским обычаям тот, кто такого угощения отведал, делается богатым и здоровым. Ну да ладно, мне нынче и то, и другое без надобности! Сама ешь, сил набирайся.
   Пока Люба ужинала пельменями, смачно сдобрив их сметаной, Гуня подперев щёку кулаком только тихо вздыхал, наслаждаясь зрелищем недоступной для бестелесного духа трапезы...
  

Глава 3

  
   С приближением полночи тревога усилилась.
   Несмотря на уговоры Егория "остаться в дому", она решила хотя бы постоять на террасе - уж больно душно становилось в коттедже. И эта духота - как чувствовала Люба! - практически не имела ничего общего ни с жарой, ни с влажностью...
   Снаружи оказалось ненамного свежее. Пугающая тишина ночи встретила безмолвием. Огромная низкая луна казалась прозрачным стеклянным шаром, тускло освещающим макушки деревьев.
   - Шмяк, шмяк... - странные хлюпающие звуки нарушили безмолвие.
   По асфальтовой дорожке в направлении к дому прыгала огромная буро-зелёная жаба.
   Любку словно парализовало. Она смотрела на рептилию не отводя глаз.
   Жирная лягуха, переваливаясь с лапы на лапу, взобралась на ступени и остановилась рядом с девушкой.
   - Люба-сестрица, ведьма-гадуница, - то ли показалось напуганной девушке, то ли действительно пробулькала жаба.
   Любка ринулась к двери с огромным желанием поскорее спрятаться внутри дома, но бородавчатая гостья, изловчившись, всё же успела вместе с ней запрыгнуть в прихожую.
   - Ой! - воскликнула Люба, еле устояв на залитом холодной водой скользком полу. - Откуда здесь вода? - тихо простонала она и, придерживаясь руками за стены, зашла в комнату.
   Обстановку коттеджа было не узнать. Ровные стены, обклеенные весёлыми в цветочек обоями, превратились в брёвна. Исчезла вся мебель. Но откуда-то появилась огромная печка, рубленный стол и три широких скамьи, на одной из них с закрытыми глазами и скрещёнными на груди руками лежал Гуня, прозванный "кандальником".
   Жаба запрыгнула на придвинутую к столу лавку и тут же превратилась в грузную неопрятную старуху, одетую в выцветшие лохмотья.
   - Что с Егорием?! Что вы с ним сделали? - дрожа от страха и ненависти, напустилась на ведьму Люба.
   - Спит, девка, не боись! Незачем ему всего слышать из того, что для твоих ушей предназначено. Он хоть сейчас при тебе призраком и состоит, но к колдовскому ремеслу никакого отношения не имеет. А ты, Люба-голуба, мной-то не брезгуй, да не пренебрегай! Если бы не я - такая страшная да мерзкая в обличье своём нынешнем - то и ты на свет белый не народилась бы. Поэтому, чем нос воротить, лучше умишком своим птичьим пораскинь: и в каком же виде мне сюда являться надобно было?
   - Почему вы так со мной разговариваете? - попыталась обидеться Любка. - Что значит - "птичьим умом"?
   - Эх, сорока, ты, сорока... - вздохнула Лукерья. - Главное, в трудную минуту про это не забудь! - ощерилась колдунья беззубым ртом. - А сейчас лучше помолчи да выслушай. Для начала возьми с печки свечу и поставь на стол, - велела ведьма Лукерья. - Да не трясись, привыкай... Тебе этот разговор нужней всего. Если хочешь ребёночка родить - слушай меня внимательно, да исполняй, что велю. Так уж случилось, что помощники тебе - только мы с Гуней-кандальником. Однако, сама вишь, какие слабосильные... Так что, девка, всё самой делать придётся... И ежели не оплошаешь - так счастливо заживёшь, что и не вспомнишь про то, что тебе сейчас страшным да ужасным видится.
   Услышанное немного приободрило Кандальникову. Она без труда нашла свечной огарок, вставленный в глиняную посудину, и молча установила импровизированный подсвечник на середине деревянной столешницы.
   Колдунья дунула на свечку, и фитилёк тут же вспыхнул рыжим пламенем.
   Люба сидела напротив и смотрела на мерцающий огонёк.
   Внезапно жар от пламени увеличился в размерах и превратился в мутную подрагивающую пелену, через которою можно было различить безумное лицо ведьмы, торопливо шевелящей сизыми губами.
   Неожиданно старуха стала молодеть прямо на глазах, и вот уже красавица с огромными чёрными глазами приглаживала белой рукой тугую светлую косу. Бормотанье усилилось, теперь до Любки стали доходить отдельные фразы:
   - Пошто Любаня, ведьмица-гадуница себе не царица? Почто колдовские силы ей не властны? Куда бежать? Кого поспрошать?
   Стены затряслись. Вода на полу забурлила и заплескалась. Жуткий вой и непонятное уханье раздались снаружи дома.
   - Не помнит, как силы лишилась, как с кровью передала? - продолжала вопрошать невидимого советчика Лукерья. - От ведьминской доли не по своей воле отказалась! Отступницей случайно оказалась! Следует ей "Книгу" найти! "Книгу" найдёт - знанья колдовские вновь обретёт! Кровь вернёт - знаниями распорядится?! Тогда только матерью станет?
   Неожиданно, перегнувшись через стол, ведьма больно схватила Любку за волосы, да дёрнула так, что целый клок русых волос остался в её пальцах. Пока очумелая Любаша, поскуливая и от боли, и от страха, потирала вспухшую кожу, колдунья скатала вырванные волосинки в шарик и бросила на свечку.
   От яркого зарева девушка на мгновенье ослепла и зажмурилась, а когда глаза открыла, то свеча уже догорала ровным пламенем, вода с пола исчезла, и стены больше не тряслись. Напротив неё сидела толстая Лукерья и пристально смотрела на неё буравящим взглядом из-под кустистых седых бровей.
   - Слухай сюда, девка! Ты свою силу сама профукала. Сама не ведала, как с кровью своей колдовскую долю переуступила.
   - Я! С кровью что-то там отдала?! - возмущённо воскликнула Люба. - Да я - никогда! Ни разу в жизни ничего подобного... Да я вообще в эту чертовщину не верю! И почему вы меня ведьмой называете? Никакая я не ведьма! Я же колдовать не умею!
   - Очухалась! Ишь раздухарилась, - остановила её Лукерья. - Раз говорю, что отдала силу вместе с кровью - значит, так оно и было. Но не отчаивайся, дух сказал, что ежели постараешься, то сможешь всё уладить. А то, что ты ведьма - не сумлевайся. Ведьмы разные бывают: одни - по рождению, другие - по учению, а третьи - поневоле.
   - А я - поневоле?
   - Ты - поневоле! Вернее, по Егорьевой просьбе, да по моей воле! Не было в тот час другого пути, чтоб ваш род спасти - не дать вам сгинуть! Не было у меня времени на раздумья, чуяла я - забьют меня Спотыкухины прихвостни тем же днём. Вот и постаралась... Как могла.
   - Ничего себе, постаралась! - пробормотала Люба.
   - Не тебе судить! Если бы тогда отказала я Егорию - не было бы Кандальниковых на свете белом! Слушай, не перебивай! - угрожающе произнесла Лукерья.
   Любка покорно замолчала.
   - Знай, ведьма Люба, души человечьи - они бессмертные! Только разные они: одни пустые, другие густые, одни вечные, другие беспечные! И по учению "Чёрной Книги", до Рождества Христова писаной, обитают души не в сердце или в голове, а в крови людской. Все свои знания да умения мы с кровью друг дружке завещаем. Ведь недаром в народе говорят о крови: то благородная, то дурная, то колдовская... В древности далёкой распознал тот закон один грек учёный и, впустив чародейство в жилы свои, стал передавать его вместе с кровью из поколения в поколение. А чтобы каждый из наследников знал, как и когда можно - а когда и нельзя! - чудеса творить, прописал законы в "Книге" своей да повелел, чтоб "Книга" та завсегда при владельце колдовской крови находилась. А ежели случится так, что разлучится очередной колдун или ведьма с "Книгой", то нужно ему беречься пуще прежнего! Ибо лишившись "Книги" - он и крови может лишиться! Пусть не всей, пусть капельки, но и тогда он уже силы чуять не будет! И не станет у всех - вольно либо невольно к этой тайне причастных - никакого дела важнее, чем кровь и "Книгу" наследнику вернуть. Потому как колдовство - что многие века по крупицам собрано было да мудрым заповедям подчинено - попав к чужакам непосвящённым, сподвигнет их творить зло вседозволенное. И рухнет мир!
   - Очень познавательно... - забыв об обещании слушать и запоминать, с облегчением произнесла Любочка. - Только, видимо, произошло недоразумение! Я тут ни при чём! У меня нет никакой колдовской силы в крови. Ведь если бы было - то я их хоть как-нибудь, но почувствовала! А мне двадцать восемь лет, и ничего такого...
   - Цыть! Сорока! - прикрикнула на неё Лукерья. - В девке ведьма просыпается только тогда, когда она в женскую пору вступает. Поняла, о чём речь?
   - Поняла, - смутилась Любка. - И напоминаю, что мне уже давно не двенадцать...
   - А раз так... - усмехнулась старуха. - Значит, испил чужак твоей кровушки до той поры!
   Любка отрицательно замотала головой и попыталась, было, снова вступить в полемику с Лукерьей, но старая ведьма, разозлившись не на шутку, вдруг плюнула перед собой и прокричала в голос:
   - Вода-водица, студёная сестрица, появись по моему зову, будь послушна моему слову! - да так топнула ногой, что пол проломился, от чего мощный поток воды вырвался из глубин, с невероятной быстротой затапливая помещение.
   - Хватит! Простите! Хватит! Молчу! Молчу! - умоляюще запричитала Любка.
   - Меня Русальница к тебе не для того отпустила, чтобы я зазря время на твои глупости тратила! Молчи и слушай! Если пойму, что толку из тебя не выйдет - утоплю да в озеро сволоку! Лучше уж ты при мне в утопленницах состоять будешь, чем на земле всю кровь свою колдовскую растранжиришь! Поняла?
   Любка, забравшись с ногами на скамейку, испуганно наблюдала, как всё выше и выше поднимается прямо на глазах бурлящий водоворот.
   - Поняла! Простите ещё раз!
   - То-то... - погрозила пальцем Лукерья и снова забормотала. - Вода-водица, спасибо, сестрица, уходи, откуда пришла, не держи зла.
   Пол моментально сделался сухим, будто и не было ничего.
   - Супер! Это вы по "Чёрной Книге" такому научились?! - и тут же, глянув на ведьму, скороговоркой добавила. - Всё, всё... Я вся - внимание...
   - До нас с тобой передавалась кровь по мужицкой ветке, и не было с ней ни хлопот, ни бед. Зосима-колдун - батюшка мой - был первым, кому предписывалось ведьму воспитать да в девичьи вены силу впустить. Моей наследницей по "Книге" тоже девка должна была стать. Вот поэтому я и не спорила, когда Егорий ко мне с женой-покойницей на руках пожаловал. Решила я живую душу Егория смерти предать, а Аннушку через то к жизни вернуть. Обмен колдовской совершить! Не сразу договорились мы с потусторонним хозяином - потребовала сила моего послушания, а в довесок - по половине жизней от каждого мужика из вашего роду. С тех пор все бабы Кандальниковы вдовами-то и становились. Ну, да ладно, уладила я, значит, с Анной-то, а тут другая беда! Душа её да кровь - слабые совсем, для переклада колдовских знаний не годятся! Тогда я в младенчика нерождённого хотела, было, наш дар вдохнуть... Да только глядь, а Анна-то мальчонкой тяжёлая! А такой переклад "Чёрной Книгой" строго-настрого запрещён! Ибо колдовское наследие передаётся только по особому правилу! Как быть? Молодица с того свету еле выбралась, убьёт её переклад. А в мальчонку - закон не велит! Стала я тогда заговор произносить да наперёд высматривать... Вижу, что только опосля многих мужиков в роду девка народится, на которую перекладывать можно. Ну и от безысходности своей запечатала заговорами силу, да пустила по крови пращуров твоих, они с ней жили - навроде, как посыльный с депешей - и передавали от одного к другому "конвертик запечатанный", пока ты не родилась. А я всё эти века в тине склизкой мучилась, всё ждала, когда ты явишься... Моей души путь бесконечен, а я тут на дне застряла... Должна ты, Люба, нас с Егорием уважить, от навета избавить да души от земли отпустить... За это род ваш продлится. Родится у тебя сын, и все силы чародейские ему перейдут по праву. А дети его завсегда долгую жизнь возымеют. Вот как всё быть-то должно! Только как увидела я тебя на дне озера своего - сразу поняла: беда и тебя настигла... Не сберегла ты кровь мою в целости! Не знаешь, не ведаешь, что тебе делать следует? Вот и пришла я, чтобы правду сказать да на путь истинный наставить. Чего молчишь? Струхнула? Хватит ли тебе силёнок всё уладить да на круги свои вернуть?
   - А что мне нужно уладить?! - спросила Люба, плохо понимая, чего от неё требует старуха.
   Исповедь Лукерьи она хоть и дослушала, но разобраться до конца в услышанном - так и не разобралась.
   "Чёрная Книга"... Ведьмина кровь... Да ещё и история полуторавековой давности в купе с приведением - Гуней-кандальником...
   Больше всего хотелось проснуться и стряхнуть с себя это кошмарное наваждение.
   Люба даже незаметно ущипнула себя за руку. Ведьма не исчезла, а вот сердце обдало холодом - словно ледяной ветер в грудь подул.
   - Сорок суток у тебя на то, чтобы кровь вернуть да из "Чёрной Книги" узнать, как ей пользоваться, чтобы чудеса творить! Ибо без того, что в "Книге" прописано, на кипящую кровь только три ничтожных желания сбываются! Постарайся хоть их сберечь - попусту не потратить! А теперь - главное! Перво-наперво: тебе нужно разузнать, кто твою кровь на вкус пробовал. Найти того человека да заставить, чтоб он простые слова произнёс: "Всё меняется, ничего не исчезает!", - и каплей крови своей тебя одарил. Как это случится - вернётся к тебе наследная колдовская сила. Будет распирать тебя изнутри жаром да пламенем. Тут ты "Книгу" в руки бери поскорее, она всё и подскажет! Станешь ты наследницей Зосимовой, и кончатся мои муки вечные... А Егорий являться тебе перестанет, как только ты первое чудо сама сотворишь. Вернётся всё на круги своя, где всем покой настанет. А когда родится у тебя сын, то передашь ему - наследнику нашему - огонь колдовской крови. И будет он таким всесильным, что даром своим будет управлять по своему велению. Захочет - передаст любому, захочет - ремеслом сделает да усилит многократно, а захочет - от тела отделит и спрячет! А если ты не справишься, то погребут меня злые вороги под Мореновым камнем на вечные страдания, отберут сына твоего и будут его руками творить злато и серебро. А с тем богатством - множить горе людское. И Гуня неприкаянный в аду гореть станет... А тебе тогда только одна надёжа на спасение: бежать через тайну девятую, по зеркальному коридору! Уразумела мой сказ?
   - А почему только сорок дней? Вдруг я не успею? - испугалась Люба.
   - Должна успеть... - вздохнула Лукерья. - Не бывает для чудесных делов других сроков! Ибо только число сорок отделяет ищущего от заветной цели! Так в "Чёрной Книге" написано было! Сорок - самый чудодейственный отсчёт: "Сорок сороков", "Сорок морозов после праздника сорока мучеников", "Сороковины", "Сорокоуст", сорок дней потоп длился, сорок недель дитя в утробе носят, "Сорок сроков присвоенное колдовство самозванцу помогает". "Сорок" - это собрание всех и всего! - не нами придумано, и не нам эти правила менять. Если в сорок дён не уложишься - так, значит, и не судьба тебе род свой продлить да нам грешным помочь...
   - А где же мне "Книгу" искать? - было видно, что Любка настроена не очень оптимистично.
   - "Книгу"-то? - старуха тяжело вздохнула. - "Книгу" искать не потребуется - она сама тебя найдёт. Может, и Зосима с тобой познакомится, явится в чужом теле на тебя посмотреть.
   - А как я пойму, что двигаюсь в нужном направлении? - пытливо спросила Люба.
   - Не волнуйся! Получишь весточку!
   - От вас? Со дна озера? - поёжилась девушка.
   - Не о том ты заботишься, - попеняла ей Лукерья. - Ох, чует моё сердце - быть беде...
   - А Гуня? Что с ним делать, когда очнётся? - не обращая внимания на её слова, Люба выразительно покосилась на третью скамью. - Он что, со мной будет?
   Старуха хрипло рассмеялась.
   - Говорю же, что не вышло из тебя колдуньи! Ничего-то ты не знаешь, ничего в колдовском ремесле не смыслишь, бестолковая. Как Петры-Павлы минуют - так и морок пропадёт. А над Гуней - нынче ты владычица. Как завернёшь ножичек в тряпицу или во что другое - так его душенька снова в сталь вернётся. Ну а как вызволишь - так Егорий тут как тут. Всё? Али ещё чего поспрошаешь?
   Любка с силой потёрла виски.
   - А вы уверены, что не ошиблись? Это точно всё про меня? Ну... Про кровь и колдовство... - ведьма недовольно нахмурилась, а Люба всё равно продолжала. - Хорошо! Ладно! Пусть! Но мне очень страшно! Помогите мне, пожалуйста, сделайте что-нибудь, чтобы я вспомнила о том случае, когда моя кровь к другому перешла! Я, честное слово, ничего такого не припомню...
   Лукерья с треском оторвала от грязного подола своей одёжи кусок ткани и сказала:
   - На-ка вот, возьми! Когда я уйду - положишь у порога. А с утра, что на тряпице увидишь - то и будет тебе подсказкой. Ступай, отвори мне дверь!
   И Любаша - словно загипнотизированная - открыв дверь, стояла в проёме до тех пор, пока жаба не дошлёпала до порога и не выпрыгнула наружу.
  

* * *

  
   Приятный ночной ветерок шелестел листвой. Со стороны озера доносился женский смех. Серебряную луну окружили крупные звёзды. В коттедже загорелся свет, и сам собой включился телевизор...
  
   Любка положила ведьмин лоскут около порога, закрыла дверь и опустила жалюзи.
   Войдя в комнату, она, не раздумывая, достала из сумочки носовой платочек и, аккуратно замотав в него Гунин ножичек, спрятала его в уголке дивана, закидав подушечками.
   - Прости, Гунечка, но пока так будет лучше! Полежи на своём любимом месте.
  
   В эту ночь лютовал такой ветрище, что в окнах подрагивали стёкла, а по крыше то и дело стучали отвалившиеся с деревьев сучья и небольшие ветки.
   Только Люба ничего этого не слышала - спала как убитая.
  

* * *

  
   Утро выдалось солнечным и ясным, многоголосый щебет лесных птиц приветствовал наступление нового дня.
   Всё, произошедшее накануне, уже не казалось Любочке чем-то пугающим, за ночь она словно сил набралась и была полна решимости побороться за своё счастье.
   Чем чёрт не шутит?
   А шанс - даже такой, для нормального человека невероятный - упускать нельзя. Жаль, конечно, что поговорить об этом ни с кем не получится, но уж на сохранение этой сокровенной тайны выдержки у неё хватит! В этом последняя представительница рода Кандальниковых не сомневалась!
   После душа впервые за долгое время улыбнулась и подмигнула своему зеркальному отражению. Уставшая от больниц, анализов и неудачных зачатий, она словно махнула на себя рукой. А тут пригляделась...
   "Хороша!", - удовлетворённо подумала девушка.
   Стройная, высокая, с густыми русыми волосами и ясными серовато-голубыми глазами в обрамлении смоляных ресниц Любаша выглядела великолепно.
   Она замоталась в пушистое полотенце и уже хотела включить фен, как раздался громкий стук в дверь. Пришлось наспех одеваться и бежать в прихожую...
  
   - Люба! Люба, вы дома? - уже под окнами взволнованно кричала риэлтор Марта.
   - Бегу! - натягивая на ходу сарафан, ответила Люба и впустила раннюю гостью.
   - Ночью такой ураган был! Хотя с вечера никакого штормового предупреждения не передавали, - забыв поздороваться, с порога заговорила Марта. - Вам, кстати, под дверь ветром какой только дряни не прибило! Целый натюрморт из мусора получился! Вон, полюбуйтесь, - посоветовала, придерживая дверь рукой, Марта.
   Любка высунула голову за порог и увидела интересную картину: на расстеленной тряпке сидела огромная улитка, лениво шевеля своими "антенками". Брюхоногий моллюск грелся на солнышке, прилипнув к ткани лоскута. Рядом с ним лежала румяная корочка сдобного хлеба, берёзовый листок, кручёная шерстяная нитка красного цвета, и всё это было присыпано мелкими семенами подсолнечника.
   Люба бережно подняла "инсталляцию", включая слизняка, и аккуратно отложила в сторону.
   "Ерунда какая-то, а не подсказка...", - от досады девушка поморщилась и поспешила в дом узнать, чем обязана визиту ранней гостьи.
   - Ну как отдыхается? - риэлторша по профессиональной привычке окинула взглядом обстановку дабы проверить, всё ли в порядке и на своих местах.
   Сегодня она была совершенно в другом образе. Тёмные волосы гладко зачёсаны и собраны в маленький хвостик. Кружевная в рюшечках блуза блёкло-розового цвета и воздушная длинная юбка.
   "Кажется, шебби-шик", - вспомнила Любаша название модного стиля, отличающегося женственностью и романтичностью.
   - Нравится? - перехватила её взгляд Марта и вслух подтвердила Любашину догадку. - Шебби-шик! Прочитала историю создания этого направления и захотелось поэкспериментировать, можно сказать, диаметрально изменить имидж. Если вы не знаете, так вот... Дамочка одна - Рейчел Эшвиль, кажется - любила покупать на рынках всякое старинное барахло и мастерить из него новые вещи. Постепенно её творчество обрело постоянных клиентов и множество поклонников. Короче, если проще: всё должно выглядеть неброско и напоминать о старине...
   Несмотря на то, что Люба с такой трактовкой была не совсем согласна, она промолчала и пытливо посмотрела на Марту, словно напоминая взглядом, чтобы та наконец раскрыла истинную цель визита.
   - Мне муж твой звонил, - спохватившись, пояснила модница, как-то быстро и бесцеремонно переходя на "ты". - Интересовался, что случилось, и почему телефон отключён. Попросил заехать...
   - А как он ваш номер телефона узнал?
   - О, господи! Ты же ему эсэмэску отправила, что отдыхаешь в комплексе на Лушином озере. А у нас, между прочим, есть свой сайт, там и телефон указан. Вот он и позвонил. Волнуется муженёк. Назвал твою фамилию, а диспетчер со мной связалась, раз я заказ оформляла. Перезвони ему, он ждёт. Так как отдыхаешь? - повторила она вопрос.
   - Спасибо, всё отлично! Мужу обязательно позвоню...
   В этот момент телефон в руках Марты разразился пронзительной трелью.
   - Твой! - прошептала поклонница шебби-стиля и включила аппарат. - Да, Алексей Иванович... Всё с вашей женой в порядке. Вот она стоит передо мной живая и невредимая. Сейчас, сейчас, даю... - она протянула айфон растерянной Любе.
   "Люб?! Привет! Ну что такое?", - услышала беглянка в трубке строгий голос недовольного мужа. - "К маме не доехала, рванула чёрт-те куда да ещё и телефон отключила...".
   - Лёша, всё нормально, не переживай. Я потом тебе всё объясню. Ты когда приедешь?
   "Через неделю...", - помолчав, ответил Алексей. - "Мне командировку продлили... По производственной необходимости. Надеюсь, ты меня дома встретишь?".
   - Конечно, Лёша... Но тогда и я ещё здесь задержусь, - она вопросительно глянула на Марту, и та утвердительно кивнула.
   "Делай как знаешь, только больше не пропадай и будь на связи...", - велел строгий супруг.
   - Слушаюсь, мой генерал, - облегчённо выдохнула девушка.
   Вернув аппарат хозяйке, Люба предложила угостить её чаем. Гостья не отказалась.
   - Давай на "ты", - попросила Марта, размешивая в чашке сахар, как будто и не проявила своё "панибратство" ранее. - Я помню, тебе - двадцать восемь. Мне, правда, уже за тридцатник перевалило, но всё равно - одно поколение... Замужем давно?
   - Угу, - неопределённо ответила Люба.
   - А дети есть? К бабушке, поди, сплавила? Ждёшь здесь кого-то? Свиданье у тебя?
   - Нет! - испугалась Люба, пожалев, что предложила любопытной болтушке задержаться.
   - Чего нет? Детей или любовника?
   - Ни того, ни другого, - строго ответила Люба. - Я книгу пишу. Вот и сбежала от всех, мне уединение необходимо, - соврала она, не моргнув глазом.
   - Книгу... - разочаровано протянула Марта. - А я-то думала, что ты мужу решила рога наставить. А ты, значит, пишешь... Ну-ну, пиши... А у мужа твоего холостые друзья имеются? - неожиданно поинтересовалась риэлторша. - А то я не замужем. Никак не получается стоящего мужчинку захомутать. Одни козлы попадаются.
   - К сожалению, ничем помочь не могу, - холодно ответила Люба. - Может, вам в брачное агентство обратиться?
   Кандальникова нарочно обидела гостью в надежде, что разговор прекратится, и новая знакомая наконец откланяется.
   Только Марту неприкрытое хамство ничуть не смутило.
   - Обращалась! Без толку! - помолчав, сообщила она. - Думаю, что пора паранормальные силы задействовать.
   - Какие? - не сразу сообразила Любка.
   - Обращаться к экстрасенсам, колдунам и ведунам пора, - пояснила Марта. - Ты во всякое такое веришь?
   Любке от этого вопроса стало не по себе, и она на всякий случай предпочла промолчать.
   - И я не очень верю... - грустно продолжила засидевшаяся в девках невеста. - Но про Зосиму этого такого рассказывают. Закачаешься! Слышала, наверное, Зосима-чародей - он в прошлом году на "Схватке магов" победил. Неужели не знаешь?!
   - Мы с мужем таких программ не смотрим, - вяло отбоярилась Люба, всё больше раздражаясь на затянувшееся чаепитие.
   - Тогда на вот, почитай, я тебе журнальчик оставлю, - Марта наконец поднялась из-за стола и, порывшись в объёмной сумке, извлекла оттуда тонкий глянцевый журнал, примостив его на спинку дивана. - Почитай, не пожалеешь. А мне пора. Дел невпроворот...
  
   Оставшись одна Любаша, налила себе ещё чайку и принялась размышлять: "На тряпке сидела улитка, лежала хлебная корка, листочек, нитка и семечки... На тряпке стояла Марта! Что это значит?".
   Недолго думая, она схватила айфон и сбегала на улицу сделать пару снимков "загадочного натюрморта", после чего улитку отпустила пастись на "вольные травы", а остальное - за ненадобностью выкинула в мусор.
   Вернувшись, продолжила прерванное чаепитие, размышляя на тему "подсказки".
   Всё-таки было что-то общее, объединяющее все эти предметы. Но что?
   Её мысли прервал шелест соскользнувшего на пол журнала. Любочка покосилась на открывшуюся страницу. "Эксклюзивное интервью знаменитого экстрасенса" - гласила надпись, выведенная жирным готическим шрифтом.
   Люба принялась читать статью. Однако, изучив текст вдоль и поперёк, так и не нашла в нём ничего интересного, что могло бы натолкнуть её хоть на какую-то мало-мальски ценную мысль. Единственное, что вызывало смутное волнение, было имя - вернее, псевдонимом - победителя магической схватки. Он называл себя Зосима... А на вопрос журналиста по поводу решения выбрать именно такой псевдоним победитель ответил, что примерно в возрасте семи лет познакомился с колдуном Зосимой при очень необычных обстоятельствах, после чего в нём и обнаружился сверхъестественный дар.
   "Понятно...", - подумала Любаша. - "Пиар-менеджеры постарались, состряпали легенду на скорую руку!".
   Она уже хотела отложить бульварное чтиво, как её внимание привлекло объявление на последней странице.
   "Метод регрессионной терапии. Наберитесь смелости постигнуть непостижимое! Наберитесь смелости оспорить бесспорное! Наберитесь смелости рассмотреть разные представления о жизни и смерти. И ваша душа, ваше вечное "Я" станет от этого только богаче. Странствовать сквозь время и пространство, навещать давно исчезнувшие цивилизации и посещать государства бедующего - возможно. Возможно разговаривать с теми, кто давно умер, и с теми, кто ещё не родился. Встретьтесь с вашими воплощениями на Земле! Спросите у них, что с вами было, и что вас ждёт! Звоните нам не откладывая. Количество сеансов ограничено!".
   "Вот что мне поможет!", - мгновенно осенило её. - "Если я сама не могу понять шифр Лукерьиной подсказки, может, и действительно регрессивный метод расшевелит подсознание - промоет мозги...".
   Удивляясь собственной решительности, Кандальникова уже набирала телефонный номер, выделенный жирным шрифтом в последнем абзаце текста.
   - Алло! Я вас слушаю, - проникновенный голос возник в трубке моментально. - Называйте ваш адрес и удобное время. Опытный специалист проведёт сеанс регрессионного погружения прямо у вас на дому. Привычная обстановка будет способствовать расслаблению...
   Согласовав сумму оплаты, Любочка назвала адрес коттеджа на Лушином озере.
  

Глава 4

  
   Гипнотерапевта - а именно так он представился - звали Сергеем. Молодой очкарик появился в коттедже на следующее утро с модным рюкзачком за плечами. Увидев симпатичную клиентку, парень заметно смутился, но, быстро взяв себя в руки, настроился на рабочий лад.
   - Вам известно что-либо о методе Лорес Энон? - сразу поинтересовался специалист регрессионного погружения, переступая порог гостиной.
   В ответ Любаша только пожала плечами - до вчерашнего дня информация подобного рода её не интересовала в принципе.
   - Странно, - признался Сергей. - В основном работать приходится с теми, кто просто помешан на всяких эзотерических техниках и прочитал про регрессию всё, что есть в СМИ и интернете. Раз вы у нас человек от данной темы далёкий, то придётся немного послушать. Готовы?
   Любка улыбнулась, изображая жуткую заинтересованность.
   - Итак... - начал Сергей, расхаживая взад-вперёд по комнате. - При помощи регрессивной техники почти каждый человек может вспомнить своё прошлое - а может и увидеть будущее - уже в самом неглубоком гипнотическом состоянии. Увиденное даст ответы на мучавшие вас вопросы или натолкнёт на мысль, которая в дальнейшем приведёт к осознанию: почему те или иные события происходят именно так, а не иначе. Подсознание, которое мы не ощущаем в повседневности, хранит информацию о воплощениях человека в течении всего цикла его земных жизней. Вы можете не говорить мне, что интересует именно вас. Вы можете настроиться на встречу с этим событием, и оно обязательно будет продемонстрировано вам в течении сеанса погружения. Существует несколько уровней погружения в транс... Чем глубже уровень регрессии - тем больше сведений можно получить. Мы знаем, что степень уровня транса можно классифицировать по физическим реакциям субъектов и ответам на задаваемые во время сеанса вопросы. При поверхностных состояниях вы даже не будете догадываться, что происходит что-то особенное. Люди готовы поспорить, что полностью бодрствуют и не понимают, откуда приходит информация. Активное сознание ошибочно воспринимается ими как бодрствование. Но даже при таком погружении человек способен наблюдать события прошлой жизни. В результате углублённого транса человек то наблюдает прошлую жизнь со стороны, то принимает участие в ней сам. Но следует учесть, что когда он видит происходящие глазами другого человека, то именно в это время он находится в самой глубокой фазе. Его сознание становится менее активным, и субъект включается в то, что он видит и переживает. Теперь поговорим о четырёх состояний изменённого сознания... Первый, бета-уровень - бодрствование, или когда вы будете думать, что бодрствуете. На самом деле, закрыв глаза, вы уже переходите в изменённое состояние. Второй уровень называется "альфа" и обыкновенно используется гипнотизёрами на своих сеансах. Третий, самый глубокий из всех перечисленных уровней - тета, он же - сомнамбулический. На этом уровне оптимально работать с пациентом, ведь именно здесь помимо прошлых воплощений можно увидеть сцены из будущего. И последний - дельта-уровень - это состояние сна. Вам всё понятно?
   Любаша сидела за столом, словно ученица за партой.
   - Я не очень поняла про будущее, - робко поинтересовалась она.
   - Да, это сложно понять с первого раза, - согласился Сергей. - Потому как, употребляя термины, связанные со временем, мы делаем это условно... Времени не существует.
   Он молча снял очки, покрутил их в руках и снова водрузил на нос. Было заметно, что парень задумался: стоит ли объяснять новой клиентке сложную физическую теорию.
   - Не трудитесь объяснять, - выручила Любаша, обворожительно улыбаясь.. - Приму на веру, - может, водички или перекусить? - Предложила она, чтобы отвлечь "лектора".
   - Нет, нет, - торопливо отказался юный специалист. - Я не голоден. А вот стакан воды не помешает.
   Люба налила в фужер газировки и протянула Сергею.
   Смачно опустошив бокал, гипнотерапевт продолжил рассказ:
   - Как выяснилось, лучших результатов достигают те субъекты, кто способен входить в сомнамбулическое состояние. При этом они полностью сливаются с другой личностью и проживают её жизнь, не имея представления о настоящем времени. Они словно становятся другими личностями, жившими много лет тому назад, у них возникает собственная версия истории существования. Но, к сожалению, они могут рассказать только то, что видели и ощутили сами. Допустим, крестьяне не будут знать, что творится за забором царского дворца, а царственные особы - ничего не будут знать о жизни простых людей. Зачастую наши клиенты и не вспомнят о событиях, изложенных в любом учебнике истории, потому что они абсолютно ничего не значили лично для них и прошли стороной, не касаясь их жизни. По окончании сеанса, после пробуждения многие ничего не помнят. Вам будет казаться, что вы просто спали, а любые всплывающие в памяти сцены будут расценены как ускользающие сновидения. Поэтому всё, что вы вспомните и увидите в сомнамбулическом трансе, по окончании сеанса рекомендуется записать.
   - Я запомню, - улыбнулась Любочка.
   - Дело ваше... - скептично поджал губы гипнотерапевт. - А теперь вы должны сформулировать вопросы, ответы на которые рассчитываете получить во время погружения.
   Сергей наконец выдохнул и перевёл дыхание.
   Через минуту, очкастый гипнотерапевт уложил Любашу на диван, несколько раз осведомившись, удобно ли она себя чувствует. Заботливо поправил подушки. Сам же разместился на стуле напротив пациентки, предварительно задёрнув все шторы.
   От его излишней - как показалось Кандальниковой, - серьёзности ей стало весело, но она сдержала улыбку, чтобы не обидеть специалиста.
   "Ладно, что будет - то и будет...", - подумала она скептически. - "Алексей бы в жизни такой авантюры не одобрил, но я ему и рассказывать ничего не стану...".
   - Люба, вы готовы? - ровным, практически без каких бы то ни было интонаций в голосе, спросил Сергей.
   - Готова, - ответила испытуемая, в глубине души не до конца верящая в результативный исход эксперимента.
   Уж больно наигранной и фальшивой казалась ей вся эта ситуация после знакомства с Гуней и ведьмой Лукерьей.
   - Тогда закрывайте глаза и постарайтесь абстрагироваться от всего, кроме моего голоса. Главное, подробно описывайте всё, что с вами происходит.
   Девушка выдохнула и закрыла глаза.
   - Представьте, что вы находитесь в том месте, где были когда-то счастливы... - начал сеанс Сергей. - Подумайте. Где вы? Во что одеты, что видите перед собой?
   Картинка возникла из глубины сознания очень быстро. Это был их с Алексеем медовый месяц. Они улетели в Швейцарию и жили в роскошной гостинице на берегу Женевского озера. Она словно со стороны увидела себя в алом шёлковом халатике стоящей босиком на балконе и любующейся сиреневым закатом на фоне зеленоватой воды, обрамлённой заснеженными горами.
   - Монтрё, - прошептала Люба и описала в деталях всё, что видела перед собой семь лет назад.
   - Вам нужно взойти на вершину горы, там вас ждёт воздушный корабль. Отправляйтесь в путь! - скомандовал издалека тихий голос.
   А может, это уже был сон?..
  

* * *

  
   Любка ещё немного полюбовалась закатом, затем вернулась в номер. Алексея нигде не было.
   Прямо в халате и без обуви она выпорхнула из отеля и, не встретив по дороге ни одной живой души, начала подниматься по склону горы. Она легко бежала вверх по шелковистой траве и, изредка подпрыгивая, зависала в воздухе, от чего ей становилось невероятно приятно.
   Добравшись до ровного плато на вершине, увидела странный аппарат сферической формы с открытым люком.
   Смело вошла внутрь. Приборная доска мигала разноцветными огоньками. На чёрном мониторе высветилось красными буквами слово "Старт".
   Любаша пришла в замешательство, ей внезапно стало душно. Глядя, как медленно закрывается входной люк, она изловчилась и успела выскочить из корабля в самый последний момент.
   Летающий аппарат с рёвом поднялся над землёй.
   - Командуйте, Люба! Вы должные посадить корабль и вернуться на борт! Вы должны лететь, - глухо, еле слышно надрывался чей-то голос.
   - Я и так могу лететь! - засмеялась Любка и, легко подпрыгнув, взвилась в высоту, поднявшись над зависшим кораблём. - У меня есть крылья!
   Она вытянула вперёд руки, которые были сплошь покрыты чёрными блестящими перьями.
   - Хорошо, - устало согласился голос. - Сами, так сами... Летите...
   Она наслаждалась полётом. Попадая в невидимый поток, она, замирая, вытягивалась всем телом и парила в небе, рассматривая проплывающие снизу ландшафты.
   Внезапно всё исчезло, и Любка погрузилась в такую кромешную тьму, что перестала видеть собственные руки. Она словно растворилась в черноте...
  

* * *

  
   - Девята девка - завсегда ведьма! Забирай, Зосима, сироту, мне, старой, её не прокормить, там кроме неё голодных ртов орава. Может, ещё кого возьмёшь? - жалобно попросил скрипучий старушечий голос.
   - А чего она глаз-то не открывает? Да тоща больно, болезная, что ль? - проговорил мужик. - Как зовут-то?
   - Нет, не болезная - здоровёхонька, - старушечьей голос явно взбодрился. - Ребятишки вроде Замухрышкой дразнят - мать её от знобухи страдала, пока господь не прибрал.
   - Лихорадило, стало быть? - задумчиво произнёс мужской голос.
   - Лихорадило, лихорадило... - подхватила бабка. - А как малую звать-величать и не упомню - зови как хочешь... Ей, сироте горемычной, всё едино. А глаз не размежит - так это от страху. Сам знаешь, что про тебя люди брешут, мол, ведьмак ты, мол, с чертями дружбу водишь да на иконы плюёшь. Вот и боится тебя.
   - Так если я такой богохульник - зачем ты, старая, мне её притащила? Не страшно? - хохотнул Зосима.
   - Так одно, зиму-то не перезимует... С голодухи помрёт. А у тебя амбар полон...
   При этих словах девчонка тут же разлепила глаза, поудобней устроилась на широкой скамейке и уставилась на Зосиму. На колдуна, который по ночам детей в котле варит и ест вместе с костями - так ей сестра сказывала...
  
   Любка оказалась в тёплой бревенчатой избе. Она с удивлением рассматривала интерьер, напомнивший ей экспонаты краеведческого музея под названием "Крестьянский быт девятнадцатого века"...
  

* * *

  
   Но тут в мозгу что-то щёлкнуло, словно тумблер переключился, и она вдруг увидела себя ученицей второго класса в синем платье из далёкого школьного детства и белых колготках, держащей за руку соседку по парте Леночку Листову.
   Вертя головами, они шли по залам городского музея в растянувшемся строе одноклассников. Сзади них, хихикая и толкая друг друга, двигались Юрка Гастропод и Лёнька Ниткин, а впереди - Ирка Коркина с толстой и вечно жующей Милицей Хайфиц. Даже на экскурсии толстушка умудрялась украдкой доставать из висящей через плечо сумочки маленькие круассанчики и втихаря засовывать себе в рот.
   Мальчишки периодически толкали в спину то Любочку, то Леночку и, тыкая пальцами в выставленные экспонаты, беспричинно смеялись, зажимая руками рты.
   Любочка только крутила головой с тугими замысловатыми косичками, закрученными над ушами наподобие рожек, и не могла понять, что так веселит Юрку и Лёнчика.
   - Останавливаемся! - скомандовала классная руководительница Серафима Андреевна, подняв руку над головой. - Дети, сейчас я познакомлю вас с экскурсоводом, Марией Павловной, она расскажет нам увлекательные истории...
   Хайфиц остановилась так резко, что Любашка с размаху налетела на её упитанную спину.
   - Дура! - прошипела Хайфиц.
   - Сама дура! - разозлилась Любаня.
   Все засмеялись.
   - Люба! Кандальникова! - прикрикнула классная руководительница, - Прекрати разговаривать, слушай экскурсовода!
   В этот момент раздался зычный голос музейной работницы:
   - Перед нами - крестьянский дом. Основное пространство избы занимала печь. В иных избах создаётся впечатление, что сама изба строилась вокруг печи. В большинстве изб печь располагали сразу справа у входа, устьем к передней стене, к окнам. Рамы окон окрашивали краской. Затем на раму натягивали паюсный мешок рыб, и тогда окно называли паюсными. Иногда использовали бычий пузырь - а порой и слюду - тогда окна назывались "слюдяными". Остекление в привычном нам виде использовалось крайне редко...
  

* * *

  
   Неожиданно Любка выпала из "экскурсионной реальности" и очутилась в старинной избе.
   Тусклый свет от скупого зимнего солнца с трудом проникал в дом. Она тут же закрутила головой, желая получше рассмотреть окошко, находящееся у неё за спиной.
   - Слюдяное! - чувствуя, как расплывается в улыбке, удовлетворённо убедилась она вслух, разглядывая неровные пластинки мутноватой слюды, вставленные в разнокалиберные рамки.
   Но больше всего её удивили мелкие картинки, изображающие цветы и зверей, да непонятные крючочки и чёрточки, нанесённые прямо на прозрачную поверхность.
   Она захотела дотронуться до загадочных изображений, но застыла в ужасе, увидев перед глазами не свою руку, а маленькие грязные пальчики с обгрызенными ногтями в обрамлении чёрной каёмки.
   - Нравится?! - произнёс над ухом низкий хриплый голос. - Дай-ка я тебя разгляжу, девонька.
   Две руки обхватили её поперёк туловища и подняли под самый потолок.
   Любка хотела возмутиться, но вместо этого визгливо закричала чужим голосом и принялась болтать в воздухе ногами.
   - Она самая! Да горластая какая! - одобрительно отозвался незнакомый дядька. - Голодная, поди? Сейчас кашей накормлю...
   - С сахарком? - словно против своей воли, детским тонким голоском спросила Любка.
   - Ух ты, сластёна, - хохотнул мужик. - Так и звать тебя стану - Лукерья, Луша... Сладкая, значит... А моё имя - Зосима-колдун, я теперь тебе вместо отца и матери буду.
   Зосима был далеко не молодым, однако статью да силой отличался завидной. Седые до плеч густые волосы разделены ровным пробором. Борода округлая и шелковистая. Брови - вразлёт, а под ними глаза... Прозрачные, словно льдинки, смотрят строго, но девчонке-сиротке не страшно совсем.
   - А там у тебя, дядька, что лежит?! - спросила Люба - наречённая теперь Лушей! - тыча пальчиком на лавку у печи.
   - Ох, ты и глазастая! - хохотнул Зосима. - То - моя "Книга", я тебя по ней учить стану. В этой "Книге" многое прописано, чего простые смертные знать не должны. Тут тайные премудрости сохранены да колдунами приумножены. Там и про меня, и про тебя, и про всех, кому на роду написано чародеем стать...
   Зосима степенно присел на лавку и, усадив около себя девочку, стал медленно листать страницы, пододвинув поближе "Книгу".
   - Глянь! - удивилась девчушка. - Там и картинки! Это как в церкви, что ли? Лики святые?
   - Лики, - кивнул колдун. - Всех тех, кому небесным жребием суждено быть причастными к тайне великой. Всяк портрет на страницах этих в разное время писан и на новое рождение обречён. Вот, смотри на эту картинку!
   - Красивая! - восхищённо пробормотала девочка. - Ты её знаешь?
   - Теперь знаю! Ты это! - рассмеялся Зосима. - Смотрю на тебя и глаз оторвать не могу! Вот за тобой вослед - опять девка, а уж за ней - парень.
   - А если сюда ещё ликов намалевать? - не унималась Луша-Люба.
   - Кто на такую дерзость сам по своей воле отважится - будет стараться нас со свету сжить...
   - Так страшно... - вдруг заплакала сиротка. - Украдут "Книгу" - сгинем мы...
   - Не печалься! Мы на то и рождены, чтобы знания колдовские постигать да "Книгу" беречь.
   - Украдут! Украдут! - упрямо шептала девочка.
   - Раз такое чуешь, то знай - будет тем ворам наказанье! И избегнуть злого рока смогут только те, кто вернёт рукопись кровным владельцам. Так мой дальний предок - грек-алхимик Зосима Панополитанский, в честь которого меня этим именем нарекли - завещал. Добыл сей чародей могущественный камень, чтобы всякое вещество в золото обращать, а когда истинную суть постиг, то растворил его да впустил в кровь свою. А передать всемогущую кровь можно, лишь опоив ею другого. Только потом ждать придётся, когда эликсир вновь созреет, чтобы волю хозяина исполнять. Поняла чего?
   - Дай мне, дядька, скорее этой крови хоть капелюсечку, - жалобно попросила Любка, ощущая себя маленькой замухрышкой Лушей.
   - Придёт время - поделюсь, не печалься, - колдун прижал к себе девочку и поцеловал в терпко пахнущую макушку.
   - Свят, свят, свят! - запричитала бабка в ветхом полушубке, испуганно переминавшаяся с ноги на ногу у дверного проёма. - Страсти господни! Прости меня, господи, грешную и помилуй.
   - Ты ещё здесь, старая?! - Зосима сверкнул гневными очами из-под густых бровей на крестьянку. - Хватит причитать, оставила девчонку - и ступай... Бери муки половину куля и уходи. А если скажешь кому, что здесь слыхала - изведу тебя порчей кишечной!
   - Дык, кому скажу? - засуетилась бабка, схватив мешок. - Мне и болтать-то не с кем! Я ж у помещика Листова заместо няньки у дочери его новорождённой. С дитём целыми днями... Только ей песни пою да сказки сказываю... Прощевай, Зосима.
   Заскрипели дверные петли, потянуло со двора холодом, хлопнула дверь...
  

* * *

  
   Неожиданно сильный порыв ветра вырвал Любку из избы Зосимы и закружил-завертел в ночном небе. В темноте и пустоте потеряла она счёт времени, а очнувшись, тут же позвала:
   - Зосима! Зосима!
   Кричала до тех пор, пока знакомое лицо, склонившееся над ней, не узнала и не успокоилась.
   Глаза Зосимы - такие зелёные, такие прозрачные, будто студёная вода из ключа в лесной чащобе - теперь иначе на неё глядят.
   - Красавицей ты у меня, дочка, выросла. Но знай, девка, невестой тебе никогда не бывать! Приняла ты на пятнадцатом году ведьминский обет вместе с зельем на моей крови настоянном - живи, не ропщи, многие тайны тебе откроются, многим чудесам обучишься, будет что другой ведьме передать.
   Зосима поднял упавшую девушку и, встряхнув за плечи, поставил на ноги.
   Любка - снова оказавшаяся в чужом, но уже повзрослевшем теле - потёрла рукой ссадину на лбу. Теперь рука её была нормальной величины - пальцы тонкие и длинные, правда, кожа с тыльной стороны в цыпках да царапинах.
   Она огляделась по сторонам и увидела, что стоит на пересечение двух тропинок у погоста. А земля вокруг утыкана ножами, вкопанными в землю рукоятями, тогда как острые клинки наружу торчат.
   "Знать, я теперь настоящая ведьма, коль меж остриёв кувыркалась да ни разу не поранилась!", - гордо подумала воспитанница колдуна.
   - Садись на полено, переведи дух... - разрешил Зосима. - Да запомни: силу эту не ты породила, и не тебе её попусту тратить. Вдруг жизнь так обернётся, что придётся тебе мену совершать, со смертью торговаться. Для такого случая силу в крови годами копят, на баловство не размениваются. А то придёт судьбоносный час, а ты - пустая да порожняя. Уяснила?
   - Уяснила! Я только ещё разок в птицу обернусь. Можно? Чтобы заговор назубок запомнить, - схитрила Луша.
   - Неушто запамятовала, аль шутишь со мной, егоза непоседливая? - улыбнулся колдун, качая головой. - А в птицу - можно, тут вашей сестре завсегда путь открыт.
   - От земли оторваться, в высь подняться! Вместо каждой руки - крыло, на моё добро, на ворогов зло! - раздался звонкий девичий голос.
   Любке показалось, что она стала малюсенькой-прималюсенькой. Посмотрела на руки - увидела крылья, посмотрела под ноги - увидела чёрные когтистые птичьи лапы.
   Взлетела и глянула на своё отражение в луже.
   Сорока!
   Восторженно застрекотала и начала кружить над кладбищем, где, прислонившись к покосившемуся кресту, сидел Зосима, глядя, как ведьма-гадуница хлопает крыльями, пролетая над его головой...
  

* * *

  
   - Кандальникова! - нервно прошептала Серафима Андреевна. - Не отвлекайся! Нужно внимательно слушать, а не на потолок таращиться! Ну что за ребёнок!
   Любка снова очутилась в краеведческом музее.
   Теперь второклашки с интересом рассматривали муляж сгорбленной фигуры седого старца, который склонился над огромной пожелтевшей книгой, уткнув в страницу скрюченный палец. Чуть поодаль возвышалась фигура лохматой старухи, держащей в руках посудину, наполненную сухой травой. Нос у бабки был крючковатый, с огромной бородавкой на самом кончике.
   - Экспозиция называется "Колдун и ведьма", - возвестил голос гида. - Ведьма - в представлении малограмотного русского народа - это женщина, наделённая колдовской силой, связанная с нечистым. Она может менять свой облик, летать, наводить порчу и вредить людям. Очень часто ведьмы оборачиваются чёрными кошками, свиньями, жабами, сороками. Основные функции ведьм - мешать продолжению рода и появлению изобилия в любых его формах. Забирая жизненную силу у людей, животных и растений, ведьма увеличивает свою собственную силу. Кладбища для них священны. Силу свою ведьма должна передать преемнику. Современному человеку трудно представить общую картину обычаев и обрядов, поверий и суеверий, мифов и легенд русского народа, связанных с колдунами и ведьмами. Колдуны представлялись крестьянину старыми людьми с длинными седыми волосами и нечёсаными бородами. В большинстве случаев они были людьми без родни и холостыми. Хмурые и малоразговорчивые, они ходили всегда насупившись и смотрели исподлобья. Сохранились легенды о местном чародее Зосиме. Жил тот колдун в маленькой и плохонькой избе в одно окошко и из дома выходил только ночью. И летом, и зимой одевался в один и тот же овчинный полушубок, подпоясанный кушаком. Был он злым и страшным...
   - Замолчите, тётенька! - словно помимо свой воли громко выкрикнула Любка и сама удивилась своей смелости.
   Одноклассники засмеялись, а Ленка Листова, испугавшись, дёрнула подружку за рукав и приложила палец к губам.
   Хайфиц, обернувшись, покрутила у виска пальцем, за что тут же была ущипнута за жирный бочок Ирой Коркиной.
   - Колдун Зосима совсем не таким был! - упрямо проговорила Люба. - Вы не знаете ничего! Нельзя зазря наговаривать! Так можно и беду накликать!
   - Кандальникова, ты что себе позволяешь? - взвилась Серафима Андреевна.
   Но Любка не отреагировала, затаив дыхание она смотрела, как колдун на скамейке оторвался от чтения и посмотрел на маленькую заступницу с улыбкой.
   - Зосима! - Любка радостно помахала ему рукой.
   Видение исчезло, и Любка снова погрузилась в темноту...
  

* * *

  
   Они брели по лесной тропинке - постаревший колдун с холщовой сумой через плечо и молодая очень красивая девушка с тяжёлой косой. Старик частенько наклонялся, чтобы сорвать травинку или гриб и, понюхав добычу, складывал её в торбу.
   - Ты пошто, Луша, помещика Селивёрста Солнцева приколдовала? Глумишься над дураком, забавишься.
   - Так он подарки обещает, - засмеялась девушка. - Хочет, хитрец, чтоб я к нему в усадьбу захаживала, говорит, мол, о сыне печётся, мол, хочет, чтобы молодой Семён Селивёрстович мой портрет написал. Врёт, шельма! Вот поморочу его ещё на новый сарафан да серьги с бусами и разума лишу. Он, тятя, человечишка негодный, крестьян своих голодом морит, девок молодых портит. Неужто тебе его жалко?
   - Эх, Лукерья... Силищи чародейской в тебе многовато. Ну да всё равно побереги её для нужного случая. Не трать понапрасну, - беззлобно проворчал старик. - Вот, колосья-то пшеничные на его поле в колтуны для какой надобности завертела?
   - Шутковала, - рассмеялась Луша. - Ты лучше глянь, как у меня по-новому выходит!
   С этими словами она подпрыгнула и, вскочив на пенёк, превратилась в огромную бурую жабу.
   Колдун одобрительно поцокал языком, затем достал из сумки пригоршню травы, пошептал заветные слова и бросил на лягушку.
   - Горячо! - обижено завизжала пучеглазая и тут же снова обернулась Лукерьей. - За что наказываешь? - обиделась молодая ведьма.
   - За то, что велел тебе наперёд всё, что в "Книге" моей, познать да уразуметь. И до конца дней своих всё, что там прописано, исполнять. Сколь разов сказано: не трать силу понапрасну, копи для заветного случая! Копи столько, чтобы мертвеца могла поднять и сама не сгинуть! Эх, девка, чует моё сердце, что беда за тобой по пятам ходить станет...
   - С чего вдруг? Что я нарушила? Чем гнев твой навлекла? - не сдавалась Лукерья.
   - Если по полю помещичьему по ночам простоволосая бегать станешь, то можешь ненароком и волос сронить. А волос колдуньи...
   - Да помню я... Волос колдуньи, попавший в чужие руки, помогает человеку - тайно ли, явно ли - вмешиваться в её в судьбу.
   - И это не всё... - вздохнул Зосима. - Через волос можно многое и про кровь нашу понять, и найти наследника чародейского дара, где бы он ни прятался. А теперь подумай хорошенько! А что если присвоит чужак хитростью "Чёрную Книгу" да ещё и волос твой в придачу?
   - Так всё равно ж - колдуном не станет! - упрямилась Лукерья. - Ежели не растворялась в нём колдовская кровь!
   - Умолкни! - вдруг скомандовал старик. - Ну-ка, глянь за куст! Кто там притаился? Кто нас подслушивает?
   Лукерья шагнула с тропинки и, разведя руками упругие ветви кустарника, ахнула.
   Маленькая зарёванная девчонка сидела на пенёчке и, обхватив коленки руками, испуганно смотрела на девушку. Совсем юная прелестница была одета в пышное платьице в мелкий розовый цветочек со множеством нижних кружевных юбок, белые панталоны и саржевые туфельки. Из растрёпанных косичек торчали мелкие веточки и листики.
   - Ты чья такая, беглянка? - улыбнулась Лукерья.
   - Я - Петра Николаевича Листова дочь, мне учиться надоело, я из дома ушла и заблудилась...
   - Выходи, давай, схоромница, отведу тебя до батюшки... - Луша взяла девочку за руку, помогая выбраться из укрытия.
   - Не трожь её! Погибель за ней стоит... - простонал Зосима.
   - Мала она, чтобы со мной тягаться, - ответила Лукерья, пристально вглядываясь в девочку.
   - Много ты понимаешь в коварстве людском! Говорю тебе: не искушай лихо понапрасну! - старик погрозил девушке морщинистым пальцем...
  
   Тут Любка увидела, как заскорузлый палец маятником раскачивается уже перед её глазами. Она следила за его движением будто под гипнозом до тех пор, пока сухой узловатый перст колдуна Зосимы не превратился в пухлый короткий пальчик с красным наманикюренным ноготком классной руководительницы...
  

* * *

  
   - Ещё раз повторяю: прекрати безобразничать и перебивать, когда взрослые говорят! Тем более что эта познавательная экскурсия - для всего класса, а не только для тебя одной. Поэтому веди себя воспитанно. Не кричи, - назидательным тоном произнесла учительница.
   Девчушка покраснела от стыда и собиралась расплакаться.
   - Серафима Андреевна, просто Люба колдунов боится! - по-своему интерпретировал произошедшее Лёнчик. - А я не боюсь! - видимо, он решил переключить внимание на себя. - У меня в компьютере игра есть, там - когда на втором уровне колдун появляется - герой ему кулаком с башки кровь вышибает и кричит: "Чур меня!". Тогда он сразу колдуном быть перестанет. Можно даже приёмами карате. Вот так! Вот так!
   Мальчишка вошёл в раж и, беспорядочно размахивая руками и ногами, начал прыгать по павильону.
   - Кошмар какой-то! Прекрати немедленно! - Серафима Андреевна, не сдерживая эмоций, перешла на крик.
   Но это не спасло ситуацию - остальные двадцать человек, уставшие от надоевшей экскурсии, тоже принялись скакать на месте и галдеть, как на переменке.
   Любка хотела объяснить Ниткину, что он не прав, и она колдунов не боится. Она шагнула прямо на шалуна, пытаясь перехватить его руку.
   Но заигравшийся мальчонка, разгорячённый демонстрацией своей храбрости и подбадриваемый одобрительным улюлюканьем одноклассников, совершенно случайно с размаху взял и залепил подруге кулаком прямо в нос, уронив девочку на пол. И удар был так силён, что кровь брызгами разлетелась в разные стороны.
   Ленка и Ирка с визгом бросились на Лёньку и, защищая Любочку, зацепили Гастропода, который не устоял на ногах и тоже упал.
   Серафима, причитая, пыталась растащить барахтающихся драчунов.
   А когда куча-мала была наконец ликвидирована, то все участники несанкционированного сражения - Лёнька, Юрка, Ира, Лена, Серафима Андреевна и сама Любка - замерли от страха, измазанные кровью, помятые и растрёпанные.
   И тут в полной гробовой тишине раздался хруст и чавканье - это стоящая рядом Мила Хайфиц как ни в чём не бывало дожёвывала очередной круассан.
   Все засмеялись и пришли в себя.
   Хорошо, что одним из посетителей музея в тот день оказался врач-травматолог, он тщательно ощупал потерпевшую и облегчённо выдохнул.
   - Ну, слава богу! Обошлось без перелома. Ушиб. Сильный ушиб. Дня через три пройдёт...
   - Ах ты, негодник! Я сейчас же позвоню твоим родителям! Да мы тебя из школы выкинем! - учительская угроза была последним, что расслышала Любочка.
   Она снова провалилась в темноту...
  

* * *

  
   Её вдруг стало колотить крупной дрожью, заныли-заболели все суставы и кости. Она задыхалась и хрипела не в силах дышать. Из носа показалась тонкая алая струйка крови.
   Бледный как полотно гипнотерапевт Сергей тряс клиентку за плечи.
   - Чёрт! Чёрт! Что происходит? - причитал он. - Люба! Люба! Вы меня слышите?
   Он ринулся к раковине и, набрав полную чашку воды, выплеснул на девушку.
   Не помогло!
   Не приходя в себя, испытуемая продолжала биться в судорогах, извиваясь всем телом.
   Потный, с безумным взглядом поверх очков, специалист по регрессивному трансу трясущимися руками схватил айфон и набрал номер коллеги.
   - Николай Иванович! - наконец дозвонившись, истерично заорал он. - Николай Иванович! Это я, Сергей! Я, Сергей Викторович! Подскажите мне, что делать? У меня катастрофа! Клиентка умирает! Я не врач, я ещё только на втором курсе! А?.. Что?.. Нет, она одна в доме... Нет, меня никто не видел... Забрать вещи, затереть все следы и сваливать?! Понял!
  

* * *

  
   Любка не слышала, как хлопнула входная дверь, и как с визгом от коттеджа отъехала машина Сергея.
   Приступ достиг критической точки.
   Её выгибало и ломало с такой силой, что диван, на котором она лежала, просто ходил ходуном. Подушки разлетелись в разные стороны. Спрятанный ножик выскользнул из носового платка и, металлически звякнув, упал на пол...
  
   - Егор Григорьевич! Мы делаем всё возможное! Вашей маме оказывается вся необходимая помощь! В нашей клинике есть всё необходимое оборудование и любые медпрепараты.
   Люба с трудом разлепила веки. Голова гудела. Она хотела пошевелиться, но почувствовала, что кто-то схватил её за руку.
   - Мама! Мамочка! Она пришла в себя, - раздался радостный мужской голос. - Как ты меня напугала...
   Она лежала в просторной светлой палате. Рядом с её кроватью в больничном халате сидел симпатичный незнакомец лет тридцати, держа её руку в своей.
   Люба попыталась сфокусировать зрение и рассмотреть мужчину. Сначала перед глазами плавали только расплывчатые силуэты. Пришлось снова закрыть глаза.
   - Где я? Вы кто? - простонала она и не узнала своего голоса, сделавшегося каким-то по-стариковски хрипловатым.
   - Мамочка, ты в больнице. А это я, Егор, твой сын...
   От услышанного Любку ударило током.
   - Сын?! Мой сын!
   Зрение полностью вернулось, и, не отводя глаз, она смотрела на худощавого красавца с копной тёмных вьющихся волос. Смотрела на лучистые смеющиеся глаза из-под широких бровей и ничего не могла понять.
   - Гуня, это ты? - произнесла она, окончательно узнав Егория.
   - Я, мамочка, конечно я!
   Белый халат распахнулся, и она увидела безукоризненный тёмно-серый пиджак и серебристую рубашку с тонким галстуком, завязанным на причудливый узел.
   - Ты переоделся? - глупо спросила Люба. - Где ты взял эти вещи?
   - Ну, мама, шутница... Я прямо с конгресса. Мне как позвонили - я на вертолёт и к тебе.
   - На какой вертолёт?
   - На наш... - Гуня погладил её по плечу. - Это ты у меня экстремалка - на "джетпаке" летаешь. А я по старинке... На вертолёте.
   - Егор Георгиевич, вам пора, - напомнил о себе доктор, которого только сейчас заметила Любочка.
   Она тщетно силилась вспомнить, кого напоминает ей этот очкастый эскулап, но так и не смогла...
   - Что это? - удивлённо спросила Люба, только сейчас заметив на прозрачном прикроватном столике странный гаджет на тонком металлическом обруче.
   - Ваши виртуальные очки, - с досадой отозвался доктор. - Тут все ваши вещи, которые при вас нашли: трансформатор сновидений, набор цифровых контактных линз, упаковка активной кожи... Вы что, ничего не узнаёте? Странно, операция прошла успешно...
   - Не обращайте внимания - мама у меня шутница. Спасибо вам, Сергей, извините, не запомнил вашего отчества...
   - Викторович, - напомнил пожилой врач. - Меня зовут Сергей Викторович.
   - Да, конечно, Сергей Викторович. Извините, но вы не смогли бы оставить нас с мамой наедине. Буквально десять-пятнадцать минут разговора на личную тему. И с вашего позволения я активирую антипрослушивающую завесу.
   - Хорошо, не смею вам перечить. Завеса у вас своя, или нашей воспользуетесь?
   - Своя, - усмехнулся Гуня.
   Доктор подошёл к стене и нажал кнопку лифта.
   Когда створки за врачом плотно затворились, Егор Георгиевич достал из кармана металлический куб и, легонько дотронувшись до одной из сторон, установил купол завесы.
   - Егор, если ты действительно мой сын... Почему ты - Георгиевич? Ты же должен быть Алексеевичем?
   - Мама, зачем ты сбежала? - проигнорировав вопрос, печально спросил Гуня. - Ты же знаешь, как я тебя люблю. Ты должна мне верить! И если я решил, что так будет лучше для всех - то всё равно сделаю по-своему. Чем меньше ты упрямишься - тем больше сил и памяти сохранишь.
   - Давай в другой раз поговорим, - чувствуя, что теряет сознание, попросила Любочка.
   - А если снова исчезнешь?
   - Куда я от тебя? Ты меня везде найдёшь...
  

Глава 5

  
   Любаня лежала на диване арендованного коттеджа и, глядя в потолок, еле слышно шевелила губами.
   - Листова, Коркина, Ниткин и Сёмкина Серафима Андреевна. А улитка? Кто у нас улитка? Может, толстая и медлительная Хайфиц? Если я правильно всё поняла, то ведьмовская сила покинула меня в присутствии всех этих персонажей. Но кто именно? Кто же из вас в той нелепой драке умудрился невзначай попробовать мою кровь? Придётся встречаться.
   Но придумывать повод для встречи с одноклассниками ей не пришлось. Повод возник сам собой уже через двадцать минут...
  
   Надрываясь, зазвонил телефон.
   Люба подняла с пола упавший ножик и, замотав его в платок, снова засунула между подушками. Пошатываясь от слабости, она дошла до стола и, дотянувшись до аппарата, нажала зелёную кнопку.
   - Привет, Любка! - заорал айфон голосом школьной подруги Листовой. - Куда пропала? Я второй день звоню, а у тебя - "абонент, не абонент...".
   - Что случилось? - радуясь такому совпадению, спросила Люба.
   - Ты будешь с нами Серафиму поздравлять? У неё юбилей. Шестьдесят пять стукнуло как-никак.
   - Конечно! Первая учительница всё-таки, - уверенно ответила Любка, вспомнив все детали своего погружения в гипнотический транс...
   - Тогда с тебя "трюндель"!
   - Договорились! Завтра в обед заскочу к тебе в кафешку и отдам.
   Ленка Листова "варилась" в семейном бизнесе. Папаша - владелец сети престижных заведений общественного питания - пристроил к себе всех членов своего немаленького семейства. Причём назначал на руководящие должности близких и дальних родственников строго в соответствии с возрастным цензом. Чем старше - тем круче. Его братья владели ночными клубами, два сына-погодка - весьма популярными ресторанами, а так как Ленка была самой младшей, то и в управление ей досталось всего-навсего небольшое кафе "Радуга" с симпатичной летней площадкой, украшенной зонтиками в разноцветную полоску.
   Честно сказать, Ленка на папашу злилась, только виду родителю не показывала.
   Злоязыкая Коркина дразнила её, называя Гансом, младшим сыном мельника из сказки "Кот в сапогах", которому при делёжке наследства достался только кот.
   - Может, тебе, Ленка, и вправду котом обзавестись? Вдруг масть попрёт? Глядишь, и "Людоеда" богатенького склеишь! С таким подходом к бизнесу, как у Николай Петровича - папаши твоего - ты до пенсии будешь в своей "Радуге" жарить "радужную форель" и при этом "радужно" улыбаться!
   Ленка на шутки не обижалась.
   - Эх! Жаль котов не люблю, а вот собачку бы с удовольствием завела, - мечтательно говорила она, обнимая Коркину. - И "Людоеда" бы тоже кормила с утра до вечера...
   - Ну-ну... Кормила бы она... - ехидничала Ирка, подмигивая Любочке.
   За время работы в общепите Листова порядком раздобрела и выглядела гораздо старше своих лет. Да и чересчур короткая стрижка-ёжик не придавала её образу женственности. Гренадёрский рост, пышный бюст и крутые бёдра отпугивали женихов, желающих приобрести в спутницы жизни тонких и длинноногих красавиц. Были, конечно, претенденты из числа желающих жениться на рестораторше, но Листова таких отшивала сразу, предпочитая одиночество браку по чужому расчёту.
   Однажды по большому секрету Коркина сообщила Любе, что Ленка - вместо того, чтобы привести себя в форму - тратит немалые деньги на какие-то курсы по соблазнению состоятельных кавалеров.
   - Представляешь, говорят, что даже гипноз изучает и нейролингвистическое программирование! Вот дурочка, лучше бы жрала поменьше в кафе своём, да спортом бы занималась! - насмехалась Ирка.
   Любочке эта ирония не нравилась. Она со школы с большой симпатией относилась к нежадной и отзывчивой Ленке.
   - Смотри! Я классно всё придумала, - тарахтела Листова, принимая из рук Любы три тысячи рублей. - Наших набралось десять человек. По "трёхе" с каждого - получается "тридцатка". Серафима сказала, что возьмёт четырёх подруг. А я стол прямо здесь накрою, - она махнула в угол открытой террасы. - Из расчёта по "штуке" в каждое лицо.
   - А не маловато - по "штуке"? - недоверчиво протянула Люба. - Стол нормальный получится?
   - Нормальный! - убедительно произнесла хозяйка заведения. - Икры чёрной, фуа-гра и рябчиков не обещаю, но оливье, нарезки и шашлыки будут на высшем уровне. Так вот... - продолжила Листова. - Из оставшейся "пятнашки" на "трояк" - корзина с цветами, а двенадцать тысяч - в конверт. Идёт? Не возражаешь?
   - Лен, ты такая молодчина! Конечно не возражаю. Какая там у неё пенсия... Кошкины слёзы, наверное. Ты мне главное скажи: когда пируем?
   - Пируем мы через четыре дня, часов с пяти вечера. Нормально?
   - У меня не получится, - грустно проговорила Любаша. - Муж из командировки возвращается. Мне бы его дома встретить...
   - Да перестань! Бери Алексея, и приходите вдвоём! Он у тебя классный мужик, - вздохнула Ленка. - Везёт же тебе, Кандальникова...
  

* * *

  
   По возвращении в комплекс "Лушино озеро", Любочку ждал неожиданный сюрприз.
   Она не поверила своим глазам, увидев серебристый "Вольво" свекрови Раисы Ивановны, припаркованный напротив коттеджа.
   - Кончилась коту масленица. Сейчас начнётся... - с досадой пробормотала Любка, не торопясь покидать их с Лёшкой "Хендайчик", ласково прозванный "Ласточкой".
   Она медленно вылезла из-за руля и, натянув на лицо улыбку радости от нежданной встречи, сделала шаг в сторону автомобиля свекрови.
   Дверца с водительской стороны отворилась, и не высокая, но упругая и сбитая - похожая на резинового пупса - Раиса Ивановна наконец вышла из машины.
  

* * *

  
   По большому счёту всё семейство Дортезиных было низкорослым, круглоголовым и коренастым. Выразительностью лиц тоже никто не отличался. Может, правда, курляндская кровь - небольшие глазки, маленькие носики. У всех женщин волосы рано редеют, зато мужикам проще, побрился налысо - и снова в тренде.
   Любкина густая шевелюра была её неоспоримым преимуществом в день первого знакомства с матерью Алексея. Раиса тогда не удержалась и с завистью потрогала Любкину косищу - настоящая ли? А потом, смирившись, вздохнула: "Ну что ж, Алекс, будем породу исправлять. Хоть у твоей избранницы и расплывчатые перспективы в жизни, зато рост и волосы - отличные!".
   - У меня физкультурный институт "за плечами", - вспылила тогда Любаша.
   - Ну-ну... - поджала губы Раиса Ивановна. - У моего Алекса и физтех, и управление финансами... Он, между прочим, очень известный консультант, по всей стране ездит, бывает, что и за рубеж вызывают. Он - кризисный менеджер...
   Далее развивать тему она не стала, но было видно, что на самом деле и сама не очень понимает, чем именно занимается её единственный и любимый сынок.
   А Любка так и до сих пор толком не знает, в чём же заключается работа мужа. Иногда он может по нескольку дней сидеть дома, изучать что-то в компьютере, отвечать на звонки. А потом срывается и мчится на край света, спасать очередное предприятие от разорения или неудачной сделки.
   Раньше Любка приставала, требовала от мужа подробностей, но он ссылался на коммерческую тайну и толком ничего не рассказывал. Нет, вряд ли он обманывал её - дома периодически появлялись какие-то бумаги с таблицами и графиками, над которыми Алексей просиживал до утра. Да и зарплата у него была очень приличная, скорее, даже "неприлично" большая по сравнению с мужьями её ровесниц.
   Отдыхали они всегда с шиком, могли отель снять по две тысячи "зелёных" за номер в сутки. Но при этом, вернувшись в родной город, жили в квартире, а не загородном доме, и ездили на "Hyundai Santa Fe" за полтора миллиона, а не на дорогом джипе.
   Почему так?
   Лёша говорил, что он больше романтик, чем прагматик. Хотя матери отказать не смог и купил-таки капитальную дачу с бассейном и летней кухней. Кроме того, не удержался и мастерскую себе отгрохал.
   У Алексея было достаточно редкое хобби для обеспеченного человека. А именно: он обожал старую мебель. Он обожал приобретать и реставрировать - или даже полностью восстанавливать! - такой ветхий антиквариат, что порой, когда из нанятой "Газели" выгружали очередную ветошь, то свекровь с невесткой сокрушённо вздыхали и многозначительно переглядывались, уверенные в том, что на соседней свалке видали вещицы и поновее.
   В мастерскую к Алексею никто никогда не заходил - там так невозможно воняло краской, лаком и ацетоном, что слезились глаза. А ещё там постоянно визжали столярные инструменты, и нахождение в том помещении было признано вредным для женского здоровья.
   Но когда на пороге дома появлялся очередной мебельный шедевр, то мать и жена просто таяли от умиления.
   Когда они поженились, Алексею стукнуло тридцать семь лет, а Любке - двадцать два. Год назад она закончила институт...
  
   На тренировки часто приезжали зрители - в основном мужчины - поглазеть на "русалок". Синхронистки - девки красивые!
   Вот и Алексей однажды появился на трибуне около бассейна.
   Он был в компании владельца спортивного комплекса, поэтому тренер не то чтобы рассердился на непрошенных визитёров, а наоборот, сам подсел к ним и, неуклюже заискивая, развлекал разговорами о том, как его девочки заняли призовое место на международном турнире во Франции и теперь готовятся к Кубку Европы.
   - Что, девчонки, покажем хозяину класс?! - предложила самая разбитная из их восьмёрки - Ира Коркина.
   Через два часа, когда усталая Любка выползла вместе с подругами на улицу, перед ними остановился длинный белый лимузин.
   Девочки затаили дыхание.
   Водитель в синей ливрее открыл перед ними дверь салона.
   - Прошу! Велено всех развести по домам и угостить шампанским и фруктами.
   - Кем велено? - поинтересовалась Ирка. - За чей счёт гуляем, дядя, и по какому-такому поводу?
   - Вся эта роскошь заказана для вас, милые девушки, господином Алексеем Дортезиным, а поводом послужила его симпатия к вашей подруге - Любови Кандальниковой.
   Девчонки уставились на ничего непонимающую Любку.
   - Ну ты даёшь, скромница! А как же твой Жорка? Типа лесом бедного лейтенанта полиции отправишь? - загалдели пловчихи, но от возможности прокатиться на лимузине не отказались.
   Уже в салоне, пригубив холодного вина, Любашка призналась Коркиной, что не знает никакого Дортезина.
   - Расслабься, - посоветовала Ирка. - Я знаю. Говорят, что очень крутой, и связи у него - мама не горюй! Да, блин! Ты его сегодня видела, он с хозяином был: невысокий, лысый, вроде и неприметный, а вроде и ничего себе... Мужик - он вообще не намного красивее обезьяны должен быть. А то уведут! Вон Жорик твой - красавец писанный, а что толку... Гол как сокол.
   - Зато Жорка выглядит, как мачо! - послышалось сбоку.
   Все громко засмеялись.
   - Как мямля он выглядит, а не как мачо, - резко одёрнула говорившую Ирка. - Все менты деньгами ворочают, взятки берут, а у этого даже машины нет - на маршрутке катается. Вот Алексей для нашей Любки - самое то...
   - Но я же его на полголовы выше! - ляпнула не подумав Люба, хотя...
   Она уже не сомневалась, что выйдет за Алексея замуж. Она не могла понять: почему так уверенна в этом, словно всё это - дежавю, словно было уже всё это когда-то.
   - Фигли париться, в постели все одного роста. А если не станешь с ним встречаться, так уступи мне. Я не гордая. Мне такие денежные - да ещё и не жадные! - очень нравятся!
  

* * *

  
   - Ну, здравствуй, Люба! Здравствуй, беглянка! - тонкие губы Раисы Ивановны расползлись в улыбке. - Рассказывай, чем я тебе не угодила, что ты от меня сбежала.
   - Да что вы, Раиса Ивановна... - виновато пропела Любочка и, подбежав к родственнице, поцеловала её в густо напудренную щёку. - Я просто хотела дать вам возможность отдохнуть от нас...
   - Никогда так не говори, хитрюга, - Раиса Ивановна расстегнула велюровую куртку розового спортивного костюма, плотно облегавшего её короткое и широкое тело, и поправила жидкие залакированные волосы. - Я живу ради своего сыночка, деточка моя... Это так, на всякий случай, чтобы ты понимала... И никогда не устану делать то, о чём Алекс меня попросит, - в её голосе послышались угрожающие нотки.
   - И о чём Лёша попросил вас сегодня? - иронично спросила Любка.
   Стоя лицом к коттеджу, она не заметила, как сзади неслышными шагами подкрался муж.
   - А попросил я любимую мамочку подвезти меня до любимой жёнушки!
   - Лёшка! - вскрикнула Люба и принялась обнимать мужа. - Ты уже вернулся! Здорово! Тебя раньше отпустили? Я так рада!
   - Ну что ж, сынок, встретили нас вполне по-семейному. Вижу, жена твоя скучала - значит, всё в порядке. Люба, дай мне ключи, мы пойдём в дом, а ты забери из машины пакеты. Там еда из кулинарии, торт, вино...
   Любаша бросилась исполнять приказ свекрови.
   Вытаскивая из багажника сумки с продуктами, вдруг задумалась: "Что значит "скучала - значит, всё в порядке"? Это она - о чём? Она что, подозревала меня в измене?", - Любка нахмурилась и намеренно медленно поплелась к коттеджу, но мысли не покидали, - "Может, они там ревизию устроили типа "застали врасплох"? Может, уже и выявили доказательства супружеской неверности?".
   Она не ошиблась. Зайдя в прихожу, услышала, как по лестнице со второго этажа пружинистой походкой спускается Алексей, приговаривая на ходу:
   - Да успокойся, мамуля, Любаша не такая, одна она здесь жила... Говорю, одна...
   Любка продефилировала через гостиную к холодильнику в тот момент, когда Раиса Ивановна - делая вид, что поправляет диванный плед - подозрительно разглядывала еле заметное пятнышко на ткани.
   - Что вы там обнаружили? - весело поинтересовалась невестка, разгружая пакеты.
   - Да так... Не представляю, как можно пользоваться вещами, которыми до тебя пользовались другие люди.
   - Мамуля! Перестань! Я тоже в гостиницах живу, ты же не думаешь, что к моему приезду там всё новое приобретается, - вмешался Алесей, подошёл к Любке и игриво похлопал её ниже спины.
   - Ты всё не прячь, сейчас ужинать сядем.
   Неугомонная свекровь всё-таки стянула покрывальце с дивана и, надев очки, продолжала изучать происхождение тёмного пятнышка.
   Алексей шутя отобрал у матери плед.
   - Ну, мам, хватит! Пятно - как пятно, предположительно - сок пролили... Положи плед обратно.
   Раиса Ивановна стала застилать диван. Она стала передвигала подушки, а Любка с тревогой следила за каждым её движением, вспомнив про Гунин ножик.
   - А это ещё что такое? - свекровь держала двумя пальцами помятый батистовый платок.
   - Мой носовой платок, - Любка заметила, как из-под подушки блеснул краешек ножа - видимо, Раиса умудрилась стянуть платок, оставив ножик лежать на месте.
   После тщательного осмотра платок был возвращён владелице.
   - А почему валялся? - разочарованная результатами поисков, прошипела свекровь, стараясь придраться хоть к чему-то.
   - Ничего он не валяется! Я им слёзы утирала, - перешла в наступление Любаша.
   - Угу, себя опять жалела, - не сдавалась Раиса Ивановна.
   - Нет, Анну Каренину! Смотрела вчера фильм, как она под поезд бросается.
   - Не надо мужу изменять, и под поездом не окажешься! - парировала Раиса Ивановна, покрываясь красными пятнами.
   Только Люба собиралась ответить свекрови что-то про её личный опыт в изменах и знании функционирования подвижного состава железных дорог, как...
   - Любушка! Не спорь ты с этой бабой злющей! Вот ведь прицепилась - крапивное семя... Любит она сына своего больше жизни - вот и придирается к тебе. А хозяин твой - вылитый мой дружок-террорист Лексей-чахотошный, только поплотнее будет да поширше... Вспомнил я его фамилию - фон Дортезин. Точно! Барон фон Дортезин... А твой - он не революционер разом?
   Любка оцепенела от неожиданности - в углу дивана, откинувшись на мягкую спинку, громко разглагольствовал Гуня-кандальник при красной рубахе и плисовых штанах. Забыв, что кроме неё прапрадеда никто видеть не может, она пропустила мимо ушей услышанное и сердито махнула ему рукой, давая знак, мол, скройся, уходи.
   Но Гуня в ответ только рассмеялся в кулак.
   Девушка засуетилась, закружила на месте, соображая, как нейтрализовать беспардонного предка. Подбежав к выключателю, она включила все до единой люстры, ещё зажгла осветительную панель над плитой и снова посмотрела на диван.
   Гуни не было видно.
   - Давайте уже поедим! Я, между прочим, последний раз в самолёте ел, - постарался предотвратить семейный конфликт Алексей.
   Наблюдая за женой, он расценил её метания по комнате, как крайнюю степень раздражения.
   Любаша тут же пришла в себя и благодарно поцеловала мужа в круглую макушку. Улыбнулась и начала расставлять на столе посуду...
  
   После обеда всё семейство прогулялось к пляжу.
   Лушино озеро так понравилось Алексею, что он тут же передумал уезжать в город и с удовольствием решил остаться вместе с женой и "добить" оставшиеся деньки, нежась на песчаном берегу водоёма.
   - Сынок, на даче есть бассейн. Плавай сколько захочешь, - обиженно поджала губы Раиса Ивановна.
   - Мамуля, бассейн никуда от нас не убежит, - мечтательно проговорил Алексей. - А такое чистое и тёплое озеро ещё поискать нужно... Я вот сейчас поплавал и словно на десять лет помолодел, - он нежно притянул к себе Любашку и добавил, глядя на родительницу. - Не сердись, езжай домой, а мы здесь останемся. Решено!
  
   Попрощавшись со свекровью и оставив её наедине с любимым сыном, Любка зашла в коттедж.
   Первой мыслью было в срочном порядке найти выпавший из свёртка нож и "перепеленать" его заново. А то - ишь! - что себе позволяет! Возникает, когда вздумается, да ещё беседы затевает в присутствии родственников. Неужели Гуня своей головой не соображает, что начни она ему отвечать - будет выглядеть душевно больной, которая сама с собой разговаривает.
   Не успела она додумать, как снова увидела прапрадеда.
   - Я, Любаня, о тебе пекусь, - начал Егорий со скорбным выражением на лице. - Погодь сердиться. Выслушай!
   - Гуня! Миленький! Ты что творишь? Давай отложим все разговоры! За меня не переживай - всё, что ведьма Лукерья сказала, я отлично помню... Поверь, и в моих интересах тоже выполнить всё, что необходимо. Но не сейчас! Не сейчас! Умоляю!
   Она поспешно кинулась к дивану и с облегчением обнаружила ножик, который застрял в мягкой щели между сиденьем и спинкой. Заново туго запеленала Егорьева хранителя и окончательно успокоилась только тогда, когда с трудом втиснула его в косметичку, которую в свою очередь тут же запихнула на самое дно своей сумки.
  

* * *

  
   - На самом деле ты большая умничка, что решила вот так отдохнуть! Только нужно было мне сразу сказать, что к маме не поедешь, - приговаривал голый Алексей, энергично растирая тело полотенцем после душа.
   Любаня лежала на кровати и смотрела на крепкое тело мужа, смотрела так, словно впервые видела этого накачанного низкорослого мужчину с абсолютно лысой круглой головой на короткой шее.
   - Соскучилась? - Алексей выключил ночник и забрался к Любке под одеяло.
   Впервые за столько лет брака Любаша не прильнула к своему Лёшке, не замурлыкала от удовольствия, а наоборот, вдруг испытала какой-то непонятный страх и смущение. Захотелось встать и уйти.
   - Лёш, может, не сегодня? - жалобно попросила Любка.
   Но муж ничего не слышал. Прерывисто дыша, он стягивал с неё тонкую шёлковую пижаму...
   Любе казалось, что экзекуция длится целую вечность. Отказываясь подчиняться сильным рукам мужа, норовила увернуться и царапала его твёрдую спину.
   Но Алексей только сильнее входил в раж и с какой то звериной яростью не уставал вершить супружеские обязанности, больше похожие на наказание строптивой Любки.
   Когда он наконец выдохся и откатился на край кровати, Любка лежала мокрая с ног до головы и дрожала всем телом, словно загнанная лихим наездником лошадь.
   - Ну ты сегодня сама себя превзошла, - одобрительно прошептал Алексей. - И кусалась, и царапалась. Мне такое нравится... Я вот думаю, что после такой бурной ночи у нас должен сын родиться. Слышишь, Люба, может мы сейчас нового Алексеевича зачали? - он негромко рассмеялся. - Ты не против, если у нас первым сын родится? Хочешь сына?
   - Хочу! - не раздумывая ответила Любка.
   "Только мне для этого потрудиться придётся...", - печально подумала она. - "И будет он почему-то Георгиевичем...".
   - А я теперь уверен, что скоро мы узнаем счастливую новость! Вот увидишь! - Лёша приподнялся на локте и подмигнул так, словно был уверен в своих словах.
   - Лёшка, перестань, - попросила Кандальникова. - Давай ничего не загадывать, пожалуйста.
   - Поздно, матушка, - муж обнял её за плечи и нежно поцеловал. - Это желание я загадал три года назад, когда мы в Таиланде отдыхали.
   - Ты сейчас про ерунду с красной ниткой, которую местный "шаман" у тебя на ноге завязывал? - раздражённо проговорила Люба, освобождаясь из объятий Алексея. - Тебе сорок три года! А веришь в лохотрон для туристов. Это целая индустрия зарабатывания денег - нитки завязывать на исполнение желаний...
   - Не знаю, не знаю, моя разумная жена... - не обращая внимание на тон, которым Люба попыталась его осадить, продолжил муж. - Но ниточка порвалась и исчезла ровно за сутки до моего возвращения. Люб, давай думать, что это - знак!
   - Думай, что угодно! - взвилась Любаша. - Только меня в эти свои думы не посвящай. Или тебе нравится лишний раз мне напоминать?
   - Прости! Умолкаю! Не трясись, иди ополоснись горячей водой, - миролюбиво велел муж. - А то, не дай бог, заболеешь - потная вся и холодная, как ледышка. У тебя вон зуб на зуб не попадает.
   Путаясь в простынях, стараясь не касаться развалившегося мужа, Любка слезла с кровати и, качаясь от слабости, направилась в ванную.
   Стоя под упругими струями тёплой воды, пришла в себя.
   "Что это на меня нашло? Почему не хотела никакой близости? Неужели разлюбила собственного мужа?", - спрашивала она у себя самой и тут же, пытаясь отогнать дурные мысли, горячо возражала. - "Нет! Не может быть! Алексей - единственный, родной, тот, который мне нужен. И никого другого в моей жизни не будет. И наш сын обязательно родится Алексеевичем. Да и что за глупость такая - Георгиевич... Жора, что ли? Жорка!!!".
   Давно забытые воспоминания, похороненные под глубоким пластом прошедших лет, вырвались внезапно наружу, словно нефть из скважины. Любка закрыла рот рукой, чтобы не закричать в голос...
   Жорка Мартов!
   Как же давно это было...
   Они жили по соседству, в одном подъезде. Кандальников-старший был лучшим другом Жоркиного отца, воспитывавшего сына вместе с матерью, бабушкой Ниной. О его жене Любка ничего не знала, говорили, что сбежала от мужа, оставив его с младенцем на руках. Мартов-старший работал в городском отделении милиции следователем. Дослужился до майора.
   Любочка знала Жорика столько, сколько помнила себя, уже с детства их дразнили женихом и невестой, что ничуть не мешало их крепкой дружбе. Мальчишка был на два года взрослее и как старший брат опекал Любочку - уроки помогал делать, защищал от хулиганов и провожал на тренировки.
   Беда пришла в обе семьи в самом конце девяностых. На Кандальникова "наехали" отморозки и стали вымогать деньги. Тогда отец и обратился к другу-майору.
   Операция по захвату бандитов получилась громкая. В тот год об этом писали все газеты и даже по телевидению сюжет показывали.
   Только спустя пару месяцев в доме Любочки начались раздаваться странные звонки с угрозами. Кандальникова хорошо помнила, как напуганная мама не могла вымолвить ни слова, когда впервые услышала страшные слова на другом конце провода.
   - Он сказал, что ты - покойник, - еле шевеля языком, твердила она, глядя на успокаивающего её мужа. - Он говорил страшные вещи. Очень страшные! А когда я спросила, кто он такой, то... Представляешь, наглец засмеялся и представился... Сказал, что он смерть, нет, не смерть - смерд, что ли... - и мама зарыдала в голос.
   - Ерунда, - Кандальников прижал жену к груди и погладил по голове. - Это дурацкие шутки! Ну что за смерд такой? Холоп, что ли? - отец пытался острить.
   - Вспомнила! - повысив голос, словно боясь забыть, проговорила мама. - Не смерть и не смерд! Смрад! Точно, смрад!
   Когда Жоркин отец в сотый раз выслушал сбивчивый мамин рассказ, он даже пошутил: "Не переживай, подруга! У меня этот "Смрад" на нарах смердеть будет...
   Но однажды вечером отца нашли застреленным в собственном подъезде.
   Майор Мартов взял расследование убийства себе. Раскрыть преступление и наказать убийцу лучшего друга стало для него делом чести.
   Жорка по секрету рассказывал несчастной Любочке, что папа вышел на след киллера по кличке "Смрад" и обязательно его поймает.
   Шли месяцы...
   Однажды, забирая девочку после тренировки, Жорик взволнованно сообщил, что подслушал разговор отца о том, что захват стрелка запланирован на завтра.
   Любка разволновалась не на шутку. Ей стоило огромных усилий не разболтать матери о готовящемся захвате злодея. Всю ночь девчонка не сомкнула глаз, мысленно разговаривая с умершим отцом...
   Но на следующий день случилась страшное. В перестрелке был убит майор Мартов, а коварному киллеру удалось скрыться. Последнее, что шептал смертельно раненый милиционер, казалось всем бессвязными звуками: "Не "Смерд"... "Смар...".
   Теперь Жорка остался с бабушкой Ниной.
   Но общее горе только сильнее сблизило детей, они словно сроднились и не могли разлучиться даже на день.
   А когда десятиклассница со слезами проводила парня в армию, никто и не сомневался, что эти двое созданы друг для друга. Отслужив, Жора не раздумывая поступил в вуз МВД. Найти и поймать подонка по кличке "Смерд" стало для Жорки жизненной необходимостью. Однако сколько не пытался узнать Мартов - всё было тщетно, о киллере с таким "ником" никаких сведений в базах правоохранительных органов не имелось.
   Любочка же с головой ушла в спорт и, окончив школу, поступила в физкультурный.
   Мама умерла от рака, когда Любаше исполнилось двадцать. Пережить горе опять же помог Мартов.
   Шло время...
   Они были неразлучны. Старомодный Жорка не пытался переспать с Любой до свадьбы. Нет, целовались, конечно, и обнимались... Как без этого!
   Только свадьба всё время откладывалась из-за Любочки, вернее, из-за её плотного графика соревнований - то международный турнир, то сборы, то кубок Европы.
   Жорик терпеливо ждал.
   А потом словно ураган в жизнь девушки ворвался Алексей Дортезин. И скромный полицейский Жорка был вытеснен из её жизни, а потом и вообще исчез, забылся, когда они с мужем и свекровью уехали на шесть долгих лет из родного города. Лёше тогда очень выгодный контракт в сопредельном государстве предложили. Да и вечная тема "обзавестись ребёнком" напрочь вытеснила воспоминания о друге детства.
   И вот уже почти год прошёл, как они наконец вернулись в свой город. Срок предыдущего контракта истёк, и Алексей заключил новое соглашение, позволяющее жить на Родине.
   Потихоньку Любочка налаживала старые связи с друзьями детства. То есть она их и не прерывала, регулярно болтая по "Скайпу" со школьными подругами - Коркиной и Листовой. Но одно дело - компьютерная связь, и совсем другое - живое общение.
   Поэтому, по прибытии в родной город, Люба, наверное, дня три с девчонками не расставалась. Подружки даже удивлялись, какой у Любани Алексей понимающий. Ирка Коркина как всегда хохмила по этому поводу, а вот Листова - та просто на Дортезина как на бога смотрела. Стоило Алексею зайти на кухню и нарушить их уединение, как Леночка то чайку ему предложит, то с ними посидеть попросит.
   А вот с Жоркой встречаться Люба совсем не хотела, гнала от себя эти мысли. А тут, надо же, нахлынули воспоминания!
   "Что было - то прошло!", - подытожила Любка, закрывая воду. - "Может, Мартов давно женился, может, живёт себе счастливо и детей воспитывает. А мне тогда в бреду - и под гипнозом шарлатана этого! - и не такое могло привидеться... Хотя, стоп! Мартов... Марта... Она ведь тоже на той тряпке стояла, когда я дверь открыла... Ладно, не буду сейчас забивать себе голову...".
   Выходя из душа, столкнулась с мужем.
   - Ты чего так долго? Мне тоже помыться нужно, - он поцеловал Любу в губы. - Давай перекусим чего-нибудь, а то я снова голодный. И телек включи, может, фильмец какой посмотрим, по времени-то ещё и десяти нет.
   Спустившись в гостиную, Любка сделала бутерброды и подогрела чай.
   Перекусив, Алексей сразу схватился за пульт.
   На одном из каналов речь шла о привидениях. Собравшиеся в студии экстрасенсы и маги горячо спорили о потустороннем мире и его проявлениях в обыденной жизни.
   - Ну что за чушь! - брезгливо поморщился Алексей. - Скоро из каждого утюга эту ересь нести будут! И ведь находятся же идиоты - верят! Даже деньги кровные платят.
   - А ты совсем не веришь? Ни чуточки? - осторожно поинтересовалась Любка.
   Ещё несколько дней назад она размышляла на тему: стоит ли ей поделиться с Алексеем рассказом о невероятных событиях, которые произошли после того, как она нашла старинный ножик. Но сейчас, глядя, как покраснело его лицо, просто выбросила эту мысль из головы.
   - Во что? - взвился муж. - Если в чудеса - то нет! А если в то, как эти хитросделанные чудотворцы всех мастей зарабатывают миллионы на доверчивых баранах - то верю и знаю! Вон видишь того тощего, с дурацкой бородёнкой?! - он ткнул пультом в сторону экрана. - Некто Зосима. Ему и тридцати нет, а денег, как у Ротшильда! У него оболванивание народа на поток поставлено. Плата за визит двадцать тысяч! Представляешь! А в день он до десяти человек облапошивает.
   - Откуда такие сведения? - съязвила Любка, с интересом разглядывая мужика в мантии из чёрного шёлка.
   Она тут же вспомнила рассказ риэлторши и статью в журнале.
   - Откуда, откуда? - внезапно заволновался муж и, переключив канал на трансляцию боёв без правил, резко сменил тему. - Может, на днях выберемся в ресторане посидеть. Я пока вроде как свободен, - предложил он.
   - Кстати, насчёт ресторана... - зацепилась за его предложение Любка. - Через два дня у Серафимы Андреевны - моей школьной учительницы - юбилей. Мы с одноклассниками решили устроить ей небольшое торжество в кафе у Ленки Листовой. Давай вместе пойдём!
   - У Листовой - это хорошо, - забормотал Алексей. - У неё на площадке шашлыки отличные! Слушай! А папаша её, ресторатор, будет?
   - Откуда я знаю! - рассмеялась Любаня, удивившись проявлению со стороны мужа такой заинтересованности. - Может, и будет! Ну так что, пойдёшь со мной?
   - Пойду, - коротко отозвался Лёша. - Ну что стоишь мешок-мешком! Врежь ему как следует! Справа бей! - тут же выкрикнул он, поглощённый зрелищем кровавой схватки.
  

Глава 6

  
   Шумная компания из бывших одноклассников расположилась за празднично накрытым столом на летней площадке кафе "Радуга".
   Серафима Андреевна и три её старинных подруги - такие же школьные учительницы, как и она - не переставали удивляться размаху "скромного банкета".
   - Дети мои! Да вы с ума сошли! Да зачем такая помпезность! Я даже не ожидала! - восклицала довольная Серафима, наряженная по случаю торжества в новый брючный костюм, идеально подходивший к её короткой седой стрижке.
   Собравшиеся с интересом рассматривали друг друга. Многие из них не встречались почти двенадцать лет.
   Ирка Коркина, не отходившая от Алексея с Любочкой, с удовольствием упражнялась в сарказме, то и дело отпуская остроты по поводу располневших девчонок.
   - Ну вам с Любаней потеря фигуры не грозит, - уверил её Алексей. - Ваше спортивное прошлое сослужило вам добрую службу.
   - Почему прошлое? - кокетничала Ирка. - Я и сейчас ещё со своими подопечными с утра до ночи упражняюсь...
   - Да ты у нас настоящая красавица! - поддержала подругу Люба.
   - Красавица... - горько вздохнула Коркина. - Только замуж никто не берёт.
   - Да брось! Вон из ваших парней половина холостых, давай, Иринка, не теряйся, не дай вечеру пропасть, - пошутил Алексей.
   - Да на чёрта мне эти нищие сдались?! - дёрнулась Коркина. - Я тоже хочу - вон, как Любаня - за состоятельного мужика замуж. А ещё лучше - за Юрку Гастропода! Помнишь его? С Лёнькой Ниткиным дружил, - обратилась она к подруге.
   - Гастропода?! - удивилась Любочка. - Кстати, а где он? Не приедет сегодня?
   - Да ты с дуба рухнула! Гастропод! Сюда?! В этот отстой?! Миллиардер в кафе "Радуга"! - она громко расхохоталась. - Он и Ниткин у нас теперь так запросто с обычными смертными не общаются...
   Ирка хотела ещё что-то добавить, но Ленка Листова, подбежав сзади, обняла их за плечи и силой поволокла к столу.
   - Ты чего? - отбивалась Коркина.
   - Чего? Чего? Давайте уже пить начинать! Именинница ждёт. Тосты говорить пора! - приговаривала Листова, не отпуская подруг.
   Когда веселье было в самом разгаре, к кафе подъехал господин Листов. Любка вспомнила, что все годы Ленкин папаша являлся бессменным председателем родительского комитета и вот теперь лично заявился выразить почтение любимому педагогу дочери. Приказав охране оставаться у машины, Листов поднимался по ступенькам, держа в руках невероятно огромный букетище алых роз.
   Когда знаменитый ресторатор уже приблизился к столу, у Алексея пронзительно затренькал мобильный. Чтобы не привлекать к себе внимания, Дортезин ловко выбрался из-за стола и, перепрыгнув через невысокую ограду, скрылся за углом здания.
   Казалось, что длинному тосту Николая Петровича не будет конца. Бизнесмен постоянно вспоминал смешные истории и, сбиваясь с пожеланий на анекдоты, говорил и говорил под дружный хохот гостей.
   - Неиссякаемый источник красноречия, - прошептала Ирка в самое ухо Любаши. - Лёша твой куда рванул? Случилось что-то?
   - Не знаю, - пожала плечами Любаня. - Наверное, по работе.
   Она достала из кармана айфон, чтобы позвонить мужу и поинтересоваться, куда он пропал. Но аппарат Лёши ответил короткими гудками.
   Люба потыкала пальцами по сенсорному экрану и случайно открыла архив фотографий.
   - Это что у тебя за гадость на снимке? - удивилась Коркина. - Ты что, мать, решила половую тряпку сфоткать? Корка обглоданная, нитка запутанная, листочек, улитка и семечки... Что это? Сотри, не позорься.
   - Это загадка, которую нужно разгадать, - спокойно ответила Люба. - Предположи, что эти предметы - люди. Как по-твоему - кто они?
   - Офигеть, Кандальникова, ну ты и гонишь!
   - Ну, Ир, это я пробую задание для квеста подготовить, - брякнула Любаня первое, что пришло в голову. - Хочу дистанционно на работу устроиться в одно развлекательное учреждение вот и пробую, пытаюсь "зашифровать" что-нибудь из нашего прошлого.
   - На работу... Дистанционно... Прикольно... - протянула Коркина.
   - Ты только Алексею не говори, а вдруг у меня не получится? - попросила Люба.
   - И что тут из нашего прошлого? - недоумевала захмелевшая Ирка. - Типа того, что я - это корка, Листова - это листок, нитка - это Ниткин? А семечки со слизняком при чём? Мы что ж, для тебя - шелуха? Или слизни противные? - последние слова она выкрикнула так громко, что тостующий прервался, а все остальные повернули головы в их сторону.
   - Девочки, не ссорьтесь!
   Любка не заметила, как Алексей снова возник на своём месте.
   - Напились - ведите себя прилично! - продолжал шутить муж, подливая подругам вина. - Дебоширам на празднике - не место!
   Любка виновато тянула Ирку за руку.
   - Иришь, ну что ты обижаешься? Ты не поняла, даже не дослушала, там всё не так...
   Коркина отставила бокал с вином и налила себе водки. Залпом опрокинув рюмку, с вызовом посмотрела на Любку.
   - Тогда в твоей дурацкой инсталляции не хватает крови из твоего разбитого носа... Помнишь, как в краеведческом музее? Эх, Ниткина нет, залепить бы тебе снова.
   - Ну прости, прости... - лезла поцеловать подругу Любочка.
   - За заслуженного учителя Сёмкину Серафиму Андреевну! Гип-гип, ура! - раскатисто разнеслось над столом.
   Любку тут же осенило.
   - Ир! Ну какая шелуха?! Это я так Серафиму закодировала!
   - Серафиму? - икнула Коркина.
   - Ну! А улитка - это я! Помнишь, у меня всегда такие сложные косички на голове уложены были. Наверчены на макушке. Словно рожки...
   - Не помню, - призналась Коркина и, подумав чуточку, добавила. - Хотя вроде и были у тебя шишечки из косичек... Вот если бы я тебя загадывала, то наручники бы положила. Кандалы типа наручники, - она улыбнулась и поцеловала Любку.
   Уже стемнело, и разноцветные фонарики освещали террасу...
   За столом в окружении пожилых училок сидел господин Листов и, ухаживая за дамами, сентиментально предавался воспоминаниям двадцатилетней давности. Когда ещё все его дети учились в школе, а сам он только-только открыл первую "Чебуречную" на рынке.
   Алексей стоял у стены и переписывался с кем-то по телефону.
   Бывшие одноклассники в полном составе выплясывали под гремящую из динамиков ритмичную музыку.
   Никто и не заметил, как на площадке появился молодой бородатый мужчина в дорогом костюме с цветами в руках. Медленно продираясь сквозь прыгающую толпу, он направился к столу.
   Первая остолбенела Ленка. Она схватила девчонок за руки и закричала:
   - Девки, глядите, Зосима всё-таки приехал!
   - Зосима? Это экстрасенс, что ли? - изумилась Любка.
   - Для кого - экстрасенс, а для кого - Лёнька Ниткин! - торжествующе заорала Листова.
   - О, боже! Сам на себя не похож! - заключила Коркина. - Он что, пластику делал?
   - Наверное, - предположила Лена, - Пойдёмте, подойдём. Интересно же!
   Девушки крадучись последовали за новым гостем.
   - Эх, Серафима Андреевна! Какие тяжёлые времена были, - донёсся до них бас Николая Петровича. - Я вот этими руками и мясо рубил, и тесто месил! Мы с женой через всё прошли. А как прикажите?! Трое детей! Не хухры-мухры! Старший тогда в одиннадцатый класс перешёл, а эта пигалица... - Листов махнул в сторону дочери. - в третий...
   Внезапно он осёкся на полуслове и с ненавистью посмотрел на молодого бородача, уже стоявшего около их стола.
   - Сгинь! Нечистая! - подвыпивший Листов театрально замахал руками. - Прочь поди из моего заведения!
   - А я, собственно, вовсе не к вам! - пренебрежительно ответил экстрасенс. - Я пришёл поздравить свою учительницу.
   - Меня?! - удивилась Серафима. - Но я... Я... Лёня! Лёня Ниткин! Как ты изменился? Я ведь даже подумать не могла, что этот жулик с экрана - мой ученик... Ой! Прости, Лёнечка, да как же тебя угораздило? Такая семья интеллигентная! Зачем это тебе?
   И словно ища одобрения у собравшихся, порядком выпившая учительница обвела присутствующих взглядом.
   - Ясно дело, зачем! - иронично вставил Листов. - Пока одни свой капитал по копейке сколачивают - другие клешнями своими помахали и денег загребли...
   Словно не обращая никакого внимания на выпады знаменитого ресторатора, Зосима-Ниткин изобразил улыбку и протянул юбилярше букет.
   - Может, присядешь к нам, - робко предложила Серафима, понимая, что это вряд ли понравится владельцу кафе.
   - Извините, спешу! - Ниткин поцеловал руку имениннице.
   - Можешь без реверансов проваливать! - рявкнул Николай Петрович.
   - Ну, папа! - не выдержала Ленка.
   - Цыц! Малявка! - Листов-старший, слегка покачиваясь, приподнял над столом своё грузное тело.
   - Спасибо, Лена, но я не обиделся! - Ниткин наконец обратил внимание на стоящих за его спиной одноклассниц и - как показалось Любочке - задержал на ней взгляд своих прозрачных серых глаз. - Твой папа обижен на меня за отказ в очередных инвестициях... У деловых людей бывают разногласия, особенно когда должники долгов вовремя не возвращают!
   - Заткнись, щенок! Это ты-то деловой?! - подбородок Листова затрясся от гнева.
   Вокруг стола начали собираться остальные гости. Пьяные, они мало понимали из того что происходило, поэтому громко смеялись, не переставая пританцовывать на месте.
   - Успокойтесь! Я ухожу! - ровным голосом сказал Лёнчик и добавил, обращаясь к ресторатору. - А вы имейте в виду, что с таким подходом к жизни - долго не проживёте.
   И Ниткин поспешно удалился, словно испарился, будто и не было его.
   - Да ты! Да я тебя... - хрипел Листов, медленно заваливаясь на бок.
   От визга одной из учительниц у Любки заложило уши. Через секунду к нему присоединились другие крики и вопли.
   Расталкивая толпу, Алексей бросился в самую гущу.
   Любка ничего не понимала, вцепившись в Коркину, она чувствовала, что случилось что-то ужасное.
   - А-а-а! - раздался Ленкин вопль откуда-то снизу. - Папа!
   Народ расступился, и Любаня увидела тучное тело Николая Петровича, лежащее на полу. Около него, стоя на коленях, рыдала Ленка, а в изголовье, присев на корточки, сидел Алексей, держа пальцы на шее Листова и, видимо, пытаясь нащупать пульс. Руки мужа были в крови.
   Коркина звонила в полицию.
   Любка встала на колени рядом с Ленкой и, обняв её, крепко прижала к себе.
   - Алексей! Алексей, это всё? Он умер? - повторяла Ленка словно в бреду.
   - Скорую! Срочно скорую! - кричали чьи-то голоса. - Серафима Андреевна без сознания!
   - Вот тебе и квест! Твою мать! - невпопад прошептала Коркина.
   Когда подъехала полиция, и симпатичный капитан начал выслушивать бессвязные речи пьяных очевидцев, Любка не сразу поняла, почему этот полицейский смотрит на неё таким странным взглядом.
   - Любовь Ивановна, вы меня слышите? - повторил служитель правопорядка. - Меня зовут Георгий Мартов... Капитан Мартов. Вы видели, что произошло?
   - Нет! Я ничего не понимаю, - к горлу подступила тошнота, и Люба покачнулась.
   - Врача! - крикнул капитан и вернулся к тому месту, где ещё недавно лежало тело ресторатора.
  

* * *

  
   Через два дня Алексей снова уехал в командировку, поэтому на похороны Любаша отправилась без мужа. На кладбище они поехали вдвоём с Коркиной на Любаниной "Ласточке".
   - Ты, Любаня, Ленку не бросай, - попросила Ирка, удобно устраиваясь на переднем пассажирском сиденьи. - И к Серафиме в больницу наведывайся.
   - Так давай вместе ездить. У тебя когда время свободное? - предложила Любка.
   - У меня сборы! Я завтра уже - ту-ту... На Чёрное море, на полмесяца вместе со своими питомцами. Так что извини, меня не будет. Я и капитана Мартова предупредила.
   - Понятно, - вздохнула Люба. - А что слышно? Что тебе Жора говорил? Есть версии насчёт убийства? Ниткин под подозрением?
   - Что Жора говорит? - передразнила Ирка. - Между прочим, твой бывший... Самой слабо ему позвонить?
   - Слабо. Мы столько лет не виделись...
   - Да мы с ним, если честно, по другому делу встречались. Слух в городе прошёл, что мои девчонки-синхронистки по вечерам богатых папиков ублажают. За деньги... Представляешь?
   - Ужас! - не поверила своим ушам Люба.
   - Ужас не ужас, а в доблестную полицию сигнал уже поступил. Заявления, правда, пока нет. Но сама понимаешь, что дыма без огня не бывает. Вот Жора и беседовал со мной с глазу на глаз, не замечаю ли чего... Просил, если что-то подозрительное будет происходить - сразу сообщать.
   - Жорка - молодец, - улыбнулась Любочка.
   - Между прочим, до сих пор холостой, - кокетливо заметила Ирка. - И между прочим, я намерена с ним поближе пообщаться. Надеюсь, ты не против?
   - Нет! Не против! - поспешно ответила Любочка, а саму словно кипятком обдало.
   - Он, конечно, не Гастропод и даже не Ниткин, но мужик нормальный и к тому же - красавец. Ну вылитый Бандерас в молодые годы.
   - А с Ниткина подозрение сняли? - спросила Люба.
   - Сняли! Наш маг вне подозрений! Хотя, конечно, его последние слова... Просто за гранью... Но так как у Листова обнаружился огнестрел, то слово к делу не пришьёшь.
   - Ты адрес, где Ниткин принимает, знаешь?
   - Тебе зачем?
   - Так знаешь или нет? - переспросила Любка, она уже многократно ругала себя, что выкинула журнал, оставленный ей Мартой.
   - Я оккультной ерундой не увлекаюсь и тебе не советую Вот Николай Петрович поговорил с Зосимой, и что? Держись ты подальше от этого колдуна. Он хоть и бывший одноклассник, но только за двенадцать лет кто его знает, что там у него в голове изменилось?! Вот ты могла раньше подумать, что у нашего сумасбродного Лёнчика есть паранормальные способности? Молчишь?! То-то и оно.
   - Ир, а ты в себе никогда таких способностей не замечала?
   - Дура ты, Кандальникова, и не лечишься. Да если бы у меня был такой дар, я бы тренером в спортшколе не работала. И в одном и том же пальто по три года не ходила. А уж на дне рождения Серафимы точно бы такого ужаса не допустила... Я бы всех предупредила! И был бы Ленкин папаня сейчас живым и невредимым. Я ведь, Любка, хоть и на язык острая, но по сути своей добрая и жалостливая.
   - Прости! По глупости брякнула, - ретировалась Люба и затормозила у въезда на кладбище...
  
   Во время траурной церемонии мысль о том, к кому из одноклассников перекочевал её ведьминский дар, не оставляла Любу в покое.
   "Ирка и Ленка наверняка не в теме...", - размышляла она. - "Ну, правда, если бы они предвидели события и могли на них влиять, то ни та, ни другая не позволили бы убить Листова. Да и на сто процентов права Ирина: если человек обладает небывалыми возможностями, то почему бы ему не начать с себя? Не улучшить своё благосостояние? Сейчас за магию на костёр не отправляют. Ирка бы уж точно воспользовалась, да и Леночка... Крутится целыми днями в кафе своём... Никакой личной жизни, никакой излишней роскоши. А вот Ниткин - наверняка! Всё на то указывает! Как же с ним договориться? Чтобы силу вернул. Может, просто прийти и заявить: "Хватит! Попользовался, верни на место! Для тебя - это игрушки, желание деньги заколачивать. А для меня - смысл всей жизни, мне необходимо Гуню упокоить и сына родить...".
   На поминках они с Иркой не отходили от Леночки и, просидев до самого конца, уехали последними...
  
   Через три дня вернулся Алексей, но когда они мирно ужинали на кухне, заявил, что через день снова уезжает.
   - Так быстро? - спросила Любочка.
   - Дорогая моя жена, если ты не забыла, то мы с тобой собирались в Израиль на лечение. Или ты уже беременная?
   - Лёш, я не знаю, - оторопела Любка. - В лучшем случае через три недели скажу.
   - Вот видишь! Не знаешь! А пока не знаешь, мне нужно накопить приличную сумму денег. Я поузнавал у сведущих людей... Обследование и лечение - далеко не дешёвое удовольствие. А так как в борьбе за наследника нам это лечение необходимо, то ты уж, Любочка, потерпи мои поездки. Мне ведь через год сорок пять стукнет. Тоже неохота сына в первый класс пенсионером за ручку вести. Да и мама волнуется, тоже внука ждёт.
   - Хорошо, - не стала спорить примерная жена. - Значит, сегодня отсыпаешься?
   - Да нет, мне на дачу смотаться нужно, там ребята обещали кресло какое-то привезти. Уверяют, что производство самих братьев Гамбс, девятнадцатый век.
   - Немецкое? - из вежливости поинтересовалась Люба, давно свыкшаяся с увлечением мужа реставрацией стариной мебели.
   - Вот не знаешь ты, Любаня, историю, - игриво попенял ей Лёша. - Генрих Даниэль Гамбс, мебельный мастер родом из прусского городка Нойвид, приехал в Санкт-Петербург в 1790 году, чтобы заняться производством мебели. У Генриха Даниэля с женой Шарлоттой было пять сыновей, которые и унаследовали дело отца. С тех пор семейное мебельное производство и было переименовано в компанию "Братья Гамбс". А мой прадед по отцовской линии - между прочим, настоящий барон - выдал свою дочь замуж за одного из братьев. Так-то! Получается, что для меня это не просто кресло, а семейная реликвия.
   - Ты по отцовской линии потомок барона фон Дортезина?
   - Ну, во-первых, сам барон был фон Дортезин, - произнося фамилию, Алексей поставил ударение на последнем слоге. - Это потом уже нас стали называть на русский манер Дортезиными, хоть изначально фамилию склонять не требовалось.
   - Получается, что принадлежность Раисы Ивановны к великому роду определяется только тем, что она вышла замуж за твоего отца? Но она всегда так подчёркивает свою дворянскую кровь... - ёрничала Любка. - И какая же у неё девичья фамилия?
   Поняв, куда клонит жена, Алексей пожалел, что затеял это разговор.
   - Не помню, - отмахнулся он.
   - Как это - "не помню"?! Вот ни за что не поверю! Кто у нас считает недоучками всех незнающих историю? А уж историю собственной семьи?
   - Фамилия мамы не очень благозвучная. Да и какая тебе разница. Я надеюсь, что тебе не придёт в голову разбираться с пожилой свекровью в её генеалогии? Пообещай, что ей никогда не скажешь?
   - Обещаю! - Любка возбуждённо запрыгала вокруг Алексея.
   - Спотыкухина. Только успокойся, я от твоего удивлённого лица сейчас чуть котлетой не подавился.
   Любка не успела ничего сказать, как услышала глухой стук упавшего предмета. Почему-то она сразу догадалась, что это с туалетного столика в спальне свалилась на пол тяжёлая косметичка...
  
   Собирая и складывая вывалившееся на пол содержимое сумочки, Любаша удостоверилась, что свёрток со стальным "медвежонком" из косметички никуда не делся, и облегчённо вздохнула. А подняв с пола глянцевый прямоугольник визитки, догадалась о поданном прапрадедом знаке...
   В руках она держала визитку Марты. А уж озабоченная желанием поскорее выйти замуж риэлторша наверняка знала адрес, по которому принимает экстрасенс Зосима.
   "Завтра провожу Алексея и позвоню Марте", - про себя решила Люба.
  

* * *

  
   По телефону Марта сразу узнала бывшую клиентку, даже представляться не пришлось. Не дослушав Любашу до конца, радостно зачирикала:
   - Люба, сам бог тебя ко мне с этой просьбой направил!
   От такой экспрессии Любочка даже онемела. Она хотела вставить ехидное замечание насчёт того, что как раз таки богу вряд ли бы понравился интерес к оккультным личностям, но промолчала.
   - У меня цейтнот полнейший! - продолжала вещать риэлторша. - Ни с того ни с сего в центральном офисе совещание назначили. Так некстати! У меня же на сегодня запись к Зосиме. Короче, делаем так! Сегодня я тебе свою очередь уступаю, а ты меня прямо там заново записываешь, и чем скорее - тем лучше. Идёт?
   - Идёт, - с радостью согласилась Кандальникова.
   Марта тут же проинструктировала и как добраться до места, и к какому времени следует прибыть.
   - Мой номер талончика - восемнадцать, фамилия - Солнцева. Там или по номеру, или по фамилии вызывать станут. Сама по ходу разберёшься. Хорошо, что так всё сложилось...
  

* * *

  
   Магический салон Зосимы произвёл на Любочку неизгладимое впечатление. Тот размах, с которым бывший одноклассник обустроил свой офис, мог впечатлить любого. Таких огромных площадей и оформительского дизайна ей не доводилось встречать даже в дорогущих частных клиниках, куда безустанно отправлял её муж в надежде разобраться с её неспособностью родить ребёнка.
   В центре просторного холла красовалась стойка рецепции, привлекательные девушки модельной наружности гостеприимно улыбались каждому входящему посетителю и, справившись о назначенном времени, сверяли данные, занося отметку в компьютере.
   Клиенту тут же предлагались напитки, а услужливый юноша в чёрных брюках и белоснежной рубашке провожал гостя занять место в кресле у многочисленных низких столиков, расположенных вдоль одной из стен.
   С обеих сторон от рецепции располагались многоярусные витрины с подсветкой, на которых без обозначения цены были выставлены на всеобщее обозрение разнообразные товары, соответствующие профилю заведения: свечи, амулеты, колоды карт, коробочки с рунами, минералы и разное прочее, о назначении которого Любочка даже не подозревала.
   Также Любаша насчитала шесть дверей, выходивших в "зал ожидания" с разных сторон периметра.
   Любезно поблагодарив юношу за стакан прохладной минералки, она присмотрелась к остальным сидящим за столиками.
   Судя по одежде, посетители салона были людьми состоятельными. Пришедшие в одиночку сидели погружённые в собственные мысли, некоторые, казалось, даже дремали. Несколько групп, явно объединённых одним вопросом к экстрасенсу, тихо перешёптывались между собой. Всего в зале находилось пятнадцать человек.
   Бесшумно отворилась одна из дверей, и потный взъерошенный мужчина низкого роста растеряно подошёл к стойке рецепции.
   - Подскажите, в какой кабинет на процедуру коррекции проследовать? - спросил он расплывшуюся в доброжелательной улыбке красавицу.
   - Обряды на коррекцию финансового потока - следующая дверь, - дива махнула ручкой в указанном направлении. - Напомните ваш номер посетителя, пожалуйста.
   - Двенадцать, - буркнул дядька и ринулся к нужной двери.
   Менеджер магического салона тут же внесла информацию в компьютер.
   Открылась самая дальняя дверь, и на пороге появилась лысая девчонка в чёрном балахоне с тяжёлой серебристой цепью на шее. Она помахала над головой рукой. Тут же из-за столика поднялась компания из трёх человек и устремилась на призыв зовущей.
   - Быстро же она мандалу изготовила, - удивлялась тучная дама, проходя мимо Любочки.
   "Да! Организация бизнеса - на высшем уровне!" - признала Любка.
   Она вдруг начала волноваться, поглядывая на часы - до назначенного времени оставалось десять минут.
   Словно заметив беспокойство клиентки, одна из девушек-менеджеров подошла к её столику.
   - Госпожа Кандальникова? - вежливо поинтересовалась девушка.
   - Да, - тихо ответила Любочка.
   - Господин Зосима просил проводить вас к нему в комнату отдыха. Он сейчас ужинает... Не возражаете?
   - Но как?.. - удивлению Любки не было предела, она уже начинала верить в сверхъестественные способности Ниткина. - Как он узнал?..
   - Ничего магического, - тихо пошутила девушка и глазами указала на камеры видеонаблюдения.
   - А-а-а... - облегчённо выдохнула Любаша и, легко поднявшись из кресла, поспешила за провожатой...
   Они вошли в одну из дверей и оказались в ничем не примечательном коридорчике, имеющем выход на улицу с обратной стороны, в проёме которого виднелась фигурка лысой заклинательницы с сигаретой в руке.
   - Машка! Опять куришь! Сам узнает - уволит на фиг! - шуганула курильщицу менеджер.
   - Тихо, Лизок, тихо, - девчонка запулила окурок и, поправив цепь на балахоне, прошмыгнула мимо...
  
   - Какие люди! Сама Любочка Кандальникова! Ты знаешь, я ведь как чувствовал, что заявишься, заказал твои любимые креветки и белое вино! - сказал Лёнька, вставая из-за накрытого стола и распахивая руки для объятий.
   Люба, было, обернулась на Лизу, но та уже скрылась за дверью.
   - Я даже не знаю ни как к тебе обращаться, ни как себя вести, - смутилась гостья.
   - Всё нормально, - осторожно обняв её за плечи, произнёс Ниткин. - Для тебя я просто Лёня... Или Лёнчик, как тебе удобно... Это же сколько лет мы не виделись?
   - Много, - приходя в себя, призналась Кандальникова. - Больше десяти... Если не считать прискорбного случая на Серафимином юбилее.
   Ниткин поджал губы и усадил Любашу к столу.
   - Надеюсь, ты не подозреваешь меня в смерти Листова? - он налил золотистое вино в бокал и пододвинул однокласснице.
   - Нет! Хотя твои слова оказались пророческими... - сделав глоток, добавила она нехотя.
   - Я слишком хорошо знал Николая Петровича, царство ему небесное, - отозвался Ниткин и, приподняв в знак приветствия свой фужер, тоже отпил вина. - Раньше - когда я сужал его деньгами, которые он мне и вернул-то не полностью - был я для него "отличным парнем". А когда я в очередной раз не поддался на его уговоры вложиться в ресторанный бизнес, то тут же стал "шарлатаном" и "жуликом".
   - Ты давал ему в долг? - удивилась Люба.
   - И не я один! Покойный даже связями дочери не гнушался... Юрка Гастропод тоже в семейный бизнес Листовых вложил немало. Папаша всё надеялся, что Ленка Юрика охмурит - только бесполезно... Гастроподу легче было ему денег отсыпать - на фиг ему эта Ленка... А сейчас так тем более хорошо - мы с ней после школы не общались. Нам ведь теперь с неё и её братьев долги собирать.
   - Но мы же в школе вроде как дружили? Вы с Юркой всегда с нами были. В смысле с нашей четвёркой. Ну я, Листова, Коркина, Милица...
   Ниткин посмотрел на Любочку взглядом доктора Ганнибала Лектера и навалился грудью на стол. Его белоснежные виниры ослепительно блеснули.
   - Дура ты, Кандальникова! Какая же ты дура! Мы с Юриком были влюблены в тебя по уши, вот и приходилось терпеть твою свиту.
   - В меня?! Почему? Но ты... Он... Вы даже вида не подавали...
   - Почему? Да потому, что ты самая красивая и нормальная из всех девчонок в классе была. Помнишь, когда в музее я тебе нечаянно по носу заехал? А ты даже не сердилась. Защищала меня перед Серафимой. Не жаловалась, не ныла... Мы с Гастроподом даже втихаря следили за тобой... А на твои соревнования? Мы же на всех твоих выступлениях были! Неужели не помнишь?
   - Помню, но я думала, что это - вы всей компанией... Ну, типа болеете за меня и Ирку. Я же помню, как вы Ирке Коркиной цветы дарили!
   - Дарили, - согласился Ниткин и откинулся на спинку стула. - А что нам оставалось делать? Если ты ни на кого, кроме своего соседа, не смотрела. Жора этот для тебя был и царь, и бог... Мы потом с Юриком напились на радостях, когда узнали, что ты замуж за другого вышла. Вот так ему и надо... Раз не нам - то и не ему... - Лёнька снова пригубил вина.
   - Не сердись на меня, Лёнечка, я ведь, честное слово, и не подозревала даже.
   - А никто и не сердится! Можно сказать: благодаря тебе мы стали теми, кем стали. Я поступил на психологический факультет и увлёкся эзотерикой, чтобы в один прекрасный день приворожить тебя и заставить наконец в меня влюбиться. А Гастропод считал, что стань он богатым и успешным - ты сама к нему прибежишь. Так что всё, чего мы с ним добились, изначально было посвящено тебе, Любочка.
   - А Юрка? Он сейчас где? - потупив взор, спросила девушка.
   - Юрка-то? В Европе! У него всё абсолютно шоколадно... Бизнес, дома, яхты, жена-красавица... Я к нему на отдых летаю. Хочешь присоединиться как-нибудь?
   - Ну, может, как-нибудь... - уклончиво ответила Люба. - Ты, Лёня, меня так удивил, что я и не знаю, как разговор начать... Я, Лёнечка, к тебе - если честно - по делу пришла.
   - Ко мне - все по делу! - ухмыльнулся Ниткин. - Я и не рассчитывал, что ты по любви... Спрашивай!
   - Почему ты выбрал для себя такое имя? Зосима? - для начала поинтересовалась Люба.
   - Запомнил, - не раздумывая ответил Лёнька. - С той экскурсии дурацкой, там экспонат был - колдун. Помнишь? А потом ты ещё как резанная кричала: "Зосима! Зосима!", - ну я и запомнил. Понравилось мне имя. Редкое, неизбитое... А что ты вдруг? Люб, ты мне правду говори, не темни лучше. Я в день по двадцать человек принимаю, я по лицам и по жестам читаю лучше, чем ты по буквам. Я, Любочка, столько книг и гримуаров разных прочёл, столько всего знаю, что не пугайся - не удивишь ты меня своим рассказом. Он ведь у тебя - я чувствую! - тоже из разряда паранормального. Давай, начинай! У нас ещё целых двадцать минут.
   И Любаша, путаясь и сбиваясь, изложила Ниткину всё, что с ней приключилось на Лушином озере. И только про Гуню слегка слукавила. Не стала говорить о том, что призрак прапрадеда к ножу привязан. Сказала, что периодически возникают видения, посредством которых Егорий с ней и общается.
   Внимательно выслушав Любу, Лёнька с особым интересом стал рассматривать фото с "подсказками" Лукерьи.
   - Нитка, семечки, корка, улитка... Понятно...
   Любаше показалось, что в его глазах на мгновенье вспыхнул хитрый огонёк.
   - Что понятно? - с надеждой в голосе спросила Кандальникова, но "Зосима" поднёс палец к губам и промолчал.
   Придвинув аппарат внутренней, связи набрал номер.
   - Елизавета, посади в мой кабинет Макарыча, пусть продолжает приём, - приказал он. Затем, покосившись на Любочку, тихо спросил у помощницы. - Выручка сегодня по плану? - и, видимо, услышав положительный ответ, удовлетворённо нажал "отбой".
   - Случай твой - крайне интересный... Как, говоришь, звали гипнотерапевта, который занимался с тобой по методу Энон?
   - Сергей, - вспомнила Люба.
   - Отлично! Я с ним переговорю и позвоню тебе. Номерок оставь!
   - А кровь? Моя кровь случайно не попала в тебя? - звучало конечно глупо, но в данный момент сформулировать по-другому мучивший её вопрос Люба не смогла.
   - К сожалению, нет! - констатировал Ниткин-Зосима. - Ибо никакого дара я в себе не ощутил - все мои возможности, как не прискорбно это звучит, всего лишь результат моего многолетнего труда. Я, Люба, учился и перенимал опыт как оголтелый... Про таких как ты - читал только. Видеть даже не доводилось! Покажешь хоть старому приятелю, как это бывает? - он прищурился и пробуравил Любашу насквозь хитрющим, насмешливым взглядом.
   - Покажу, - нехотя согласилась Любка. - Ты мне лучше помоги побыстрее разобраться - кто мою силу присвоил. У меня ведь время ограничено...
   - Время, время! Время - деньги! - нараспев произнёс Ниткин. - Помогу! Мы скоро с тобой посотрудничаем! Предчувствие, знаешь ли...
   К чему Ниткин произнёс последнюю фразу, Любочка поняла только спустя три дня.
  

* * *

  
   Поминки на девять дней Листова организовала у себя в "Радуге".
   Народу было не очень много. В течении всей поминальной трапезы Любочка ловила на себе полные отчаяния и безнадёги Ленкины взгляды.
   Серафима Андреевна - бледная и слабая после больницы - сидела рядом. Она почти ничего не ела и только тяжело вздыхала. Наконец, словно собравшись с силами, заговорила.
   - Любочка, ты бы уж Лене помогла, - начала она странный разговор.
   - Конечно, - с готовностью отозвалась Любка. - Чем смогу - помогу. Но она пока ко мне ни с какими просьбами не обращалась.
   - Стесняется! Неудобно ей, - горько продолжила Серафима.
   - В смысле - неудобно? Серафима Андреевна, говорите яснее, - попросила Люба.
   - Тут вот какое дело... После смерти Николая Петровича долги остались. Там что-то около пятисот тысяч долларов... - пожилая учительница замялась. - А в залог под этот заём Любочкино кафе заложено. Переживает она очень. Он ведь и отобрать может...
   - Да кто - он?
   - Ниткин, Лёня Ниткин. Лена меня просила, чтобы я его уговорила, но по телефону он меня и слушать не стал. Сказал, что из уважения ко мне может тысячу долларов простить... Но это ведь - совсем ничего. Сама понимаешь!
   - Понятно! - кивнула Любка. - Если нужно, то я могу ещё тысячу найти. У мужа попрошу...
   - Нет, Любочка, это не поможет. Ты лучше поговори с Лёней. Он ведь к тебе хорошо относится.
   Любка непроизвольно покраснела.
   - Да не тушуйся, деточка, про его безответную любовь к тебе я знаю. Столько записок у него находила... Приходилось даже с родителями его беседовать. Попробуй, Люба, вдруг сможешь помочь?..
  

* * *

  
   Вечером того дня Любаша впервые намеренно развязала свёрток с ножиком Егория.
   - Гуня, ты здесь? - позвала она и тут же увидела знакомую фигуру в старинном наряде.
   Егорий потянулся словно спросонья. Затем стал с интересом изучать обстановку квартиры Дортезина.
   - Не хоромы помещичьи, но жить можно, - наконец резюмировал он и присел на кухонный стул.
   - Как наши дела, Любушка? Узнала чего али без толку время потратила?
   - Мне нужна твоя помощь, - обойдясь без лишних объяснений, заявила Люба. - Нужно продемонстрировать одному человеку мои оккультные способности.
   - Ты про что? - испугался призрак. - Какие-такие культные? Ты хоть знаешь, что культями называют, дурёха?
   - Да никакие не культные... Мои колдовские способности, - исправилась Люба. - То есть у меня их, конечно, нет, но с твоей помощью, я думаю, у нас всё получится.
   - На ярмарку поедем? Народ удивлять? - сообразил прапрадед.
   - Почти, - подтвердила Люба. - Можно сказать и так, только, думаю, вместо толпы зевак будет нас экзаменовать один-единственный человек. И мне очень важно произвести на него впечатление. Сделаем?
   - А то! - хитро прищурился кандальник. - Меня в остроге не только грамоте обучали. Я карточные фокусы показывать могу!
   - Это вряд ли понадобится, - остановила его Люба. - А вот шептать мне на ухо то, о чём меня будут спрашивать, придётся. Ты же у нас насквозь видеть умеешь?
   - Дык, получается...
   - Вот и отлично. Готовься, завтра у нас дебют!
  
   Как и ожидала Кандальникова, после телефонного разговора с Лёнчиком-Зосимой на представление были приглашены почти все работники магического салона.
   Люба попросила приглушить освещение и соблюдать тишину. А когда собравшиеся заняли места за столиками в фойе, она уже стола перед ними в ожидании вопросов.
   Сообразительный Гуня, не теряя времени даром, незримо прохаживался около любопытной публики и, строя смешные гримасы, разглядывал содержимое их карманов и читал данные паспортов.
   Ниткин-Зосима, сжав руки в замок, постучал по столешнице.
   Тотчас раздался голос Лизы:
   - Что вы можете рассказать обо мне? - с вызовом спросила менеджер.
   Гуня мухой метнулся к внучке и горячо зашептал:
   - У ей в паспорте другое имя проставлено, Алисия, кажись. На груди бумажка с надписью Елизавета, а по документам - Алисия... Девяносто пятого году рождения. Замужем. Дитёнок у ней. Девочка. В сумке - бумажка... Направление на... На какой-то аборт - не знаю что это такое. Ты-то знаешь? - волновался прапрадед.
   Всё это время Люба стояла, прикрыв глаза и раскачиваясь на носках. Она приложила палец к губам - так они с Егорием условились, что это будет знаком о том, что информация принята, и теперь говорить начинает она сама.
   - Заранее прошу меня простить, если озвучу здесь что-либо из ваших секретов, - медленно начала Люба. - Как только вы не захотите, чтобы я о чём-то упоминала - дайте мне знать!
   Лиза напряглась, подалась вперёд и согласно кивнула головой.
   - Ваше настоящее имя - Алисия. Не могу сказать, по какое причине вам не нравится то, как нарекли вас родители, но вы скрываете своё настоящее имя от посторонних, представляясь всем Елизаветой. Год вашего рождения заканчивается на пятёрку... Да, уверена - девяносто пятый. Вы замужем и воспитываете дочь.
   Собравшие зааплодировали.
   - В настоящее время вы ждёте ребёнка, - голос Любочки дрогнул. - Вернее, вы не ждёте ребёнка, а хотите от него избавиться...
   - Молчите! Не продолжайте! - взмолилась Лиза, на глаза навернулись слёзы, и она с ненавистью бросила короткий взгляд в сторону Ниткина, который, казалось, оцепенел и стал смотреть на свои ботинки.
   Вся эта сцена была по достоинству оценена присутствующими, и тишина - и так царившая в комнате - зазвенела от сгустившегося в комнате напряжения.
   - Ты пошто молодуху позоришь? - зашипел Гуня. - Вон, лучше тому лысому скажи, что он раньше жандармом был - у него в кармане книжица с картинкой. Там он на ней в форме да в фуражке... Звать его Валентин Макарович... Слышь меня?
   Люба тут же повернулась в сторону помощника Ниткина и громко произнесла:
   - А вас зовут Валентин, и отчество редкое в наши дни... Если не ошибаюсь, то первая буква "м", вторая "а"... И служили вы во внутренних органах...
   Все моментально переключились на лысого - которого все называли Макарычем - боясь пропустить какие-либо подробности. Хотя даже факт принадлежности немолодого сотрудника к силовым структурам вызвал серьёзное недоумение, которое читалось на лицах присутствующих...
   Ассистировал Гуня усердно. Больше часа им пришлось удивлять работников магической сферы, вызывая бурю эмоций и восторженные возгласы.
   Любка устала, и вопросительно посмотрев на Ниткина, спросила:
   - Может, достаточно?
   А тот сидел в глубоком раздумье и не сводил с бывшей одноклассницы пристального взгляда.
   - Достаточно, - наконец произнёс он. - Всем - спасибо, можете расходиться, на сегодня рабочий день закончен...
  
   - Почему ты сама предложила мне устроить это шоу? Ты ведь не просто так позвонила и приехала? - обратился он к Любке, когда они остались одни. - Дай угадаю? Намереваешься поработать в моём салоне в зачёт долга ресторатора Листова?
   - Сообразительный! - усмехнулась Кандальникова.
   - Ясновидящий, - поправил Лёнчик - Только мне это не интересно! Зачем мне у себя в салоне иметь конкурента? Разговоры пойдут о твоём превосходстве... То да сё... Клиентов можно потерять. Нет! Мне нужно другое. Нужно сыграть по-крупному!
   - Например?
   - Например, ты уговариваешь своего бывшего дружка Жору Мартова - так, кажется - его фамилия? - чтобы он обратился ко мне за помощью в раскрытие преступления. Убийства того же Листова! Ты ведь знаешь, кто стрелял в Ленкиного отца? Чего дрожишь? Вижу, что знаешь!
   У Любочки и действительно ни с того ни с сего зуб на зуб не попадал.
   - Нет, - она с трудом смогла выдавить из себя единственное слово.
   - А вот я точно знаю и доказательства имею, только мне необходимо, чтобы это выглядело не как банальное расследование, а как помощь маститого экстрасенса доблестной полиции. Я раскрываю преступление и становлюсь героем - неприкасаемой личностью с заслугами перед правоохранительными органами. Это позволит мне и бизнес расширить, и, как говорится, славу снискать. А я за это мало того, что семейству Листовых долг прощу, так и тебе назову того, кто твою силу позаимствовал. Я ведь уже всё узнал, Люба! Всё! И поверь, что кроме меня тебе в этом деле никто не поможет! Так что, дорогая моя одноклассница, торопись исполнить свою часть нашего соглашения и не сомневайся, что я тут же исполню свою!
   - Обязательствами опутываешь, Зосима? - осознавая, что угодила в ловушку, прошептала Любка. - А как проникновенно про детскую любовь врал...
   - Почему сразу - врал? Вовсе я тебя не обманывал, просто без твоей любви я за столько лет научился обходиться, а вот без денег - никак... Извини, подруга...
   У Ниткина зазвонил телефон, увидев высветившейся на дисплее номер, экстрасенс изменился в лице и, махнув Любке чтобы никуда не уходила, нырнул в одну из комнат, плотно притворив за собой дверь.
   Любаша увидела, как Гуня опрометью бросился вслед и тоже исчез за дверью.
   Через несколько минут Егорий снова возник в холле, и, судя по его лицу, призрак прапрадеда находился в гневе.
   - Не молчи! - требовательно шепнула Люба. - Что слышал?
   - Вот ведь паскудник! Вот ведь греховодник! - сокрушался кандальник. - С малой девчоночкой шашни разводит, деньгами да подарками умасливает дурёху... Токмо отец ейный грозился, что заявку подал...
   - Заявление, - машинально поправила Люба.
   - Пусть так, - не стал спорить Гуня. - И ещё говорил, что Мартов этот во всём разберётся и закатает экстрасенса в тюрягу. А я вот и думаю, что правильно мужик решил... Пусть...
   - Всё понятно, Гунечка, всё понятно... Ты не переживай - мы его обхитрим. Обязательно выведем этого "Зосиму" на чистую воду.
   Теперь Люба поняла в чём смысл условий Ниткина. Ещё бы! Хочет сразу двух зайцев убить! Сделать так, и чтобы Мартов ему по гроб жизни обязан был, и чтобы репутацию свою сохранить.
   В это время из-за двери раздался крик взбешённого Лёньки. Теперь экстрасенс разговаривал с кем-то из своих помощников и кричал так громко, что Люба всё слышала, особо не напрягая уши.
   - Ты сколько денег родителям девчонки отдал? Двадцать? Чего двадцать? Рублей? Идиот! Отдай в баксах, кретин! Меня этот сумасшедший папаша шантажирует! Трезвонит мне, понимаешь? Полицией пугает! Ты адвокат или кто? Узнай: заявление действительно поступило, или пугает? Я-то приму меры! У меня есть свой план... Но если я всё сделаю сам - тебе-то за что платить, за какие заслуги?
   Любка не стала дожидаться Ниткина, она выскочила на улицу и, поймав такси, поспешила домой.
   По дороге немного оттаяла сердцем, глядя, как восторженный Гуня разглядывает и "дивную коляску", и городские улицы, заполненные машинами и людьми.
   "Заверну ножик не сейчас, заверну дома...", - решила она. - "Пусть любуется!".
  

Глава 7

  
   Войдя в квартиру, сразу же почувствовала запах горелой картошки.
   По кухне, открыв окно и размахивая полотенцем, носилась Раиса Ивановна.
   В раковине дымилась сковородка.
   - Всё наперекосяк! Вот как к вам приеду - так ничего у меня не ладится, - забыв поздороваться, пожаловалась свекровь.
   - Ну и не приезжали бы... - пробурчала себе под нос Любочка, скидывая туфли.
   - Ты чего там бубнишь? Что за манера дурацкая: встать подальше и бурчать так, чтоб никто ничего не расслышал, - мать мужа с готовностью переключила своё недовольство на невестку.
   - Здравствуйте, говорю! Ужин готовили? - усмехнулась Любка.
   - Представь себе, что да, - огрызнулась Раиса Ивановна. - Но у тебя отвратительное масло, склизкая картошка и совсем никудышная сковородка.
   - Может быть, - кивнула Люба и принялась мыть посудину.
   - А ты, хозяйка, где прохлаждаешься, пока муж делами занят?
   - В полиции, - нагло соврала Люба. - Вызывали по делу об убийстве Листова.
   - Да ты что?! - воскликнула свекровь и плюхнулась на кухонный диванчик у окна. - Так и я приехала потому, что Мартов этот - бывший твой хахаль - ко мне на дачу вчера наведывался.
   - Зачем? - удивилась Люба.
   - Так и я вот думаю - зачем? Сказал, что с Алексеем нужно переговорить. Мол, был неподалёку и заглянул. Хитрит, сволочь, ой чувствую, хитрит... Причём тут моя дача? С какого перепугу он вздумал Лёшеньку там искать? Тебе это странным не кажется?
   - Не знаю... К нам он не приходил, - задумчиво проговорила Любаша.
   - А тебя сегодня о муже не спрашивали? - принялась выпытывать Раиса Ивановна. - Вот прямо и не упоминали о нём?
   - Нет, - Любка чувствовала, что вот-вот себя выдаст, и принялась с большим старанием натирать сковороду.
   - У свекрухи твоей пистоль в сумке, - раздался над ухом голос Гуни-кандальника. - Смешное орудие. Я таких раньше и не видывал.
   - Что? - забыв о предосторожности, громко переспросила Люба.
   - Пистоль!
   - О муже, говорю, не спрашивал в полиции? - свекровь приняла вопрос Любы на свой счёт.
   Слава богу, что Гунин ответ про пистоль не услышала!
   - Ерунда какая-то, - отозвалась девушка и посмотрела рассеянным взглядом на каждого из собеседников.
   - Ладно, толку от тебя, как от козла молока, приеду, когда сын вернётся, - объявила Раиса Ивановна, снимая фартук.
   - Вы что, и пообедать не останетесь? - из вежливости спросила Люба.
   - Я не ем засохший кефир и сырое мясо, - крикнула Раиса Ивановна из прихожей и громко хлопнула дверью.
   Пристыженная Люба, выпила стакан воды и поспешила в магазин. Через сутки вернётся муж, нужно продуктов купить...
  
   От волнения она забыла упаковать и спрятать ножик, поэтому теперь Егорий шествовал рядом с ней вдоль длинных рядов полок супермаркета.
   - Мать честная! Это что ж за изобилие такое? - только и слышала она его изумлённые возгласы. - А браги, а браги да вина сколько?! И всё в бутылях да с картинками... О-хо-хонюшки... А мне ни отведать, ни пригубить! Вот они муки! Видит око, да зуб неймёт! Ах ты, батюшки! А это что ж, куры?! Да не бывает таких курей огромадных! Вы их что, со свинками скрестили? А хлебов сколько? Зачем столько зараз печь? Заплесневеет ведь! - сокрушался кандальник.
   - Наш хлеб не плесневеет - в нём химических добавок столько, что месяцами хранится может, - пояснила Любаша.
   - Вот и я говорю, - отозвалась высокая дама в широкополой шляпе со сверкающей брошью на тулье и тёмных солнцезащитных очках, закрывающих половину лица. - Во всём подлог, везде подлог. И если ты чего-то лишилась - то не стоит и искать.
   С одной стороны - облик дамы был схож с маскарадным костюмом для Хэллоуина: тёмное длинное платье с рукавами, закрывающими до половины кисти рук; неуместная для похода в супермаркет шляпа; тёмные очки. Но с другой стороны - все детали гардероба были не из дешёвых и сидели на незнакомке как влитые, вызывая у окружающих скорее восхищение, а не глумливые усмешки.
   Люба стояла как вкопанная. Она ничего не видела кроме зловещего мерцания кристалла над головой говорившей.
   - Следуй за мной, Люба! Не пытайся сопротивляться моей воле, просто иди за мной.
   На негнущихся, словно одеревеневших ногах Любка как заворожённая покинула магазин. Она не помнила и как рассчиталась на кассе, и как, не мигая и глядя в одну точку, сложила покупки в шелестящий пакет, и как оказалась на перекрёстке у самой кромки тротуара.
   - Не стой, иди вперёд! - снова раздался незнакомый голос. - Жизнь твоя бессмысленна и бесполезна. Ты никогда не родишь детей! Смотри на светофор! Твой свет - красный! КРАСНЫЙ!!!
   Гуня понимал, что ещё чуть-чуть, и Любушка - его единственная правнученька - погибнет прямо у него на глазах. Призрак кричал до хрипоты, размахивал прозрачными руками, отталкивая говорившую его девочке страшные слова злую бабу.
   Но Любка никак не реагировала, никак не отзывалась на его крики.
   В сердцах он дёрнул себя за ворот шёлковой рубахи и, встряхнув кудрявой головой, пронзительно запел. Застонал, зарыдал, вкладывая в каждое слово столько боли, что стоящие рядом люди вдруг почувствовали сильнейшую энергию его горя, да такую, что остаться равнодушными было просто невозможно.
   Людям казалось, что вроде ничего и не происходит - остановилось несколько человек у проезжей части и смотрят на мигающий жёлтый - но до того им всем стало не по себе, что хоть волком вой.
  
   - Спускается солнце за степи,
   Вдали золотится ковыль...
  
   Надрывая хрипящие связки, голосил невидимый Егорий и вытирал красным рукавом текущие по впалым щекам слёзы.
   - Люди добрые! Помогайте мне! Эй, бабоньки, мужики! Неужто дадите девке смерть принять?! - и тут же запел вновь с удвоенной силой:
  
   - Колодников звонкие цепи
   Взметают дорожную пыль.
   Динь-бом, динь-бом -
   Слышен звон кандальный.
   Динь-бом, динь-бом -
   Путь сибирский дальний...
  
   И произошло небывалое! Время словно остановилось!
   Стоящие поблизости люди, подчиняясь какой-то неведомой силе - которая высвободила из их душ доброе и светлое чувство любви к ближнему - начали петь в голос:
  
   - Динь-бом, динь-бом -
   Слышно там и тут:
   Нашего товарища
   На каторгу ведут...
  
   И самое удивительное, что многие из прохожих останавливались и тоже подхватывали песню.
   Машины, рванувшие стайкой от перекрёстка, затормозили, а водители, открыв окна, с недоумением смотрели на происходящее.
  
   - Динь-бом, динь-бом...
  
   - разносилось со всех сторон улицы.
   - Сдуреть можно! - присвистнул таксист, высунув седую голову. - Хор Пятницкого, твою мать! Нашли, блин, место для концерта! - он громко посигналил, а вслед за ним и остальные водители нажали на клаксоны.
   От такой какофонии Любочка пришла в себя и беспомощно заозиралась по сторонам, но только дамы в шляпе рядом с собой она уже не увидела.
   - Что это было, Гуня? - еле ворочая языком, спросила Любка, как только они зашли в подъезд дома и оказались в лифте. - Неужели гипноз?
   - Я, мил моя, мудрёным словам не обученный, - помолчав, отозвался прапрадед. - Но по-простому, по-деревенски скажу... Навела на тебя чёртова баба ведьмин морок. Да так, что ты и меня слышать перестала. Свезло нам, что запеть я придумал. Да ещё свезло, что не перевелись в нашем государстве чувствующие да жалостливые люди! Услышали их чистые душеньки, как моё нутро к ним обращается, и помогли мне по доброте своей! Дай бог им счастья и здоровья! - и он истово перекрестился...
  
   - Про массовый психоз около нашего супермаркета слыхала? - тревожно спросила соседка, встретившая Любашу на лестничной площадке. - Говорят, что стоит толпа народа и горланит зэковскую песню. Вот и я размышляю: нужно запретить этот дурацкий шансон! Никакой культуры! Может, они так протестуют против власти? Что думаешь?
   - Почему - сразу протестуют? Может, просто их попросили о помощи, может кому-то так нужно было? - устало произнесла Любка, давая понять всем своим видом, что поддерживать разговор не намерена.
   - Я тебя умоляю! - хохотнула соседка. - Какая помощь? Сейчас всякий другого только в яму подтолкнуть норовит! Говорю же, что оппозиция! Им иностранцы деньги платят, чтоб они в стране всякие безобразия устраивали.
  

* * *

  
   На следующее утро Любаша отправилась в городской отдел полиции. Разговор с Жоркой - она просто это чувствовала! - никак нельзя было откладывать в "долгий ящик".
   Ножик пришлось замотать в платок и снова спрятать под косметикой, так как добровольно прогуляться до околотка Гуня-кандальник наотрез отказался.
   Узнав у дежурного в каком кабинете принимает капитан Мартов, Люба робко постучалась в дверь.
   Жора не удивился - или сделал вид, что не удивился, - увидев на пороге свою первую любовь, сбежавшую к другому шесть лет назад.
   - Слушаю вас, гражданка Кандальникова, - с напускным равнодушием произнёс капитан. - Но если мне не изменяет память - вас никто не вызывал. Что-то случилось?
   От волнения Любочка глупо захихикала.
   - Жор, ну перестань... - попросила она. - Зачем ты со мной так официально?
   Мартов ничего не ответил и, опустив голову, застучал по клавишам компьютера.
   - Хорошо... - вздохнула Любаша. - Я пришла поинтересоваться: почему ты разыскивал моего мужа на даче его матери. Она - женщина пожилая, очень разволновалась и после твоего визита просила узнать в чём дело.
   - Имею ряд вопросов к господину Дортезину как к очевидцу известного тебе происшествия. По делам службы находился в дачном посёлке вот и решил зайти, тем более что соседи видели вашего мужа на участке, - сухо отчеканил Жора. - Я удовлетворил ваш интерес?
   - Этого не может быть! - парировала Любка. - Алексей находится в отъезде.
   - Ну... Вероятно, что соседи ошиблись, хотя утверждали обратное, - он перестал печатать и посмотрел на девушку с презрением.
   Посмотрел так, будто перед ним сидела навозная муха, и у него чесались руки её поскорей прихлопнуть.
   Любочка истолковала взгляд иначе. Она подумала, что незаслуженно обидела близкого человека, даже не удосужившись объясниться с ним по поводу своего скоропалительного брака. Она вдруг ощутила его боль, практически физическое недомогание, особенно сейчас, когда он сидит напротив неё на расстоянии вытянутой руки и старательно делает вид, что она ему полностью безразлична.
   - Жора, я действительно тебя любила... Сильно-сильно, ты для меня был самым родным человеком... - Любка почувствовала неуместное желание объясниться перед парнем за столько лет молчания, но ещё и поняла, что говорит совсем не то...
   - Кандальникова, вы бредите? Может, врача позвать? Мне ваши душещипательные излияния слушать некогда, мне преступление раскрывать нужно! Если есть что прояснить по ситуации с убийством Николая Петровича Листова - говорите. А нет, так давайте пропуск, и - до свидания.
   Любка пожалела о своих словах. Глупо как-то получилось. Она смешалась, занервничала и вдруг выпалила ну уж совсем невпопад.
   - Если ты попросишь Ниткина - в смысле, экстрасенса Зосиму - он поможет тебе найти убийцу Листова.
   От неожиданности Жорка приоткрыл рот.
   - Ты сама-то поняла, что сказала? Я - капитан полиции! - буду обращаться за помощью к этому шарлатану?! Кандальникова, это тебя Ниткин послал? Вы что, решили мне цирк устраивать?! Дурака из меня делать?! Не переживайте, я уж как-нибудь традиционными способами обойдусь... Люба, ты же не была такой! Да что с тобой происходит?! - капитана как прорвало. - Сначала замуж чёрт знает за кого сбегаешь, теперь ересь полную несёшь. Уходи! Работать не мешай.
   - Ладно, - в голосе Любочки послышалась злость. - А заявление я могу подать?
   - По какому поводу? - нервно спросил Мартов, видимо, раздражаясь из-за того, что Любочка не торопится покинуть кабинет.
   - Вчера в центральном супермаркете меня пытались загипнотизировать. Неизвестная мне женщина в шляпе довела меня под гипнозом до перекрёстка и заставляла меня идти на красный свет светофора, чтобы я попала под машину...
   - Дурдом какой-то! Это когда народ хором петь начал? Такой сигнал поступал. Но состава преступления как такового я здесь не усматриваю. Но на хулиганство потянуть может, тем более что из-за этого случая было нарушено движение транспорта.
   - Я поняла, извини... - Любочка поднялась с места и, было, направилась к выходу, когда Жорка внезапно её остановил.
   - Подожди, у меня тут видеосъёмка с камеры имеется, давай посмотрим.
   Он снова постучал по клавишам и развернул плоский монитор так, что бы и Люба могла увидеть съёмку.
   На тротуаре около перекрёстка останавливаются несколько пешеходов, среди них находится и Любочка в сопровождении "чёрной дамы" в шляпе. Лица женщины абсолютно не видно, но её голова повёрнута в сторону Кандальниковой, и, кажется, что она что-то говорит в самое ухо Любы. Люба стоит с закрытыми глазами, медленно раскачиваясь взад-вперёд... Внезапно все стоящие рядом широко открывают рты, видимо, поют... Поют все, кроме Любы и "Шляпы"... Машины трогаются с перекрёстка... Люба делает движение в сторону проезжей части, но машины тормозят, а водители начинают перебранку с поющими... Придерживая шляпу, дама пятится сквозь толпу и пропадает из виду...
   - Чертовщина какая-то, - Жора почесал затылок. - Слушай, а похоже... И именно на гипнотическое воздействие. Может, она всю толпу загипнотизировала? Хорошо, пиши заявление... Только перспектив в этом деле - никаких...
   - Я передумала, - вдруг ответила Любочка. - Не буду я тебе результаты по раскрываемости портить. Но если можно, то ты мне эту запись на флешку сбрось, дома посмотрю повнимательней, вдруг узнаю незнакомку.
   Мартов согласно кивнул.
   - А про Ниткина ты правду говорила, что помочь может? - как бы между прочим спросил он.
   "У каждого свой интерес: один хочет бизнес расширить и репутацию сберечь, другой - раскрываемость повысить и звёздочки получить... Да и бог с ними, они - случайные персонажи в моей личной истории. Нужно взять себя в руки и идти к намеченной цели, не принимая близко к сердцу то, что меня не слишком касается...", - подумала Люба, а вслух убедительно произнесла:
   - Да! Правду! Обратись к нему обязательно, но не как к свидетелю, а как к ясновидящему... И ещё... Хватит на меня дуться, лучше вспомни, что там у вас в уголовном кодексе написано про срок давности? И к Ирке Коркиной приглядись, нравишься ты ей очень...
   - Я подумаю, - пробурчал Мартов, когда Любочка уже выходила из двери кабинета.
   И было не понятно, о чём именно он подумает: то ли о Коркиной, то ли о Зосиме.
   Выйдя из полиции, отзвонилась Ниткину и сообщила о том, что выполнила его просьбу.
   - Умничка! Если всё срастётся, то я в долгу не останусь. Будем ждать! Да, кстати, ты у меня в салоне подработать не желаешь? Не на приёме конечно, - он самодовольно засмеялся. - А, так сказать, на "шпионаже"... Будешь в фойе сидеть и сведения о клиентах Лизе передавать. Не горячись, сразу не отказывайся... Подумай! С оплатой - не обижу.
  

* * *

  
   В конце недели вернулся муж.
   Алексей буквально накинулся с ласками на жену, как только успел разуться.
   - Любочка, что-то я в этот раз соскучился сильно, наверное, старею и становлюсь сентиментальным. Просто никаких сил не хватало, так хотелось побыстрей закончить, и - к тебе! Ты рада, что я приехал?
   - Лёш, ну что ты... Конечно рада!
   Любочка крепко поцеловала мужа в губы, а Алексей тут же подхватил её на руки и унёс в спальню.
   - Ты же ничего не ел, - через час бурной любви спохватилась Любка. - Сейчас курочку разогрею, - она попыталась встать.
   - Не надо курочку! - Лёша поцеловал её в плечо. - Поехали в ресторан.
   - Тебе, правда, охота вставать, одеваться и куда-то ехать? - удивилась Люба. - Ты же только с дороги.
   - Я был усталым и измученным, но твоя живительная любовь вернула меня к жизни! Я полон сил! Мы едем в самый дорогой ресторан! Будем пить вино и танцевать до утра! - с наигранным пафосом пояснил Алексей.
   - А ещё говорил, что стареешь! Никогда ты не постареешь. Как правильная жена я должна во всём потакать прихотям мужа.
   По дороге в ресторан Любка вдруг вспомнила слова Гуни о пистолете в сумочке у Раисы Ивановны.
   - Лёш, а у тебя оружие есть? - вкрадчиво спросила она.
   - Нет и никогда не было, - просто сказал муж.
   - А у Раисы Ивановны?
   - Люба? Что за глупые вопросы ты задаёшь? Это твой бывший друг Мартов всё никак не уймётся? Не может горе-следователь орудие преступления обнаружить. Маму чуть до гипертонического криза не довёл... - Лёша гневно задвигал желваками и еле сдержался, чтобы не выругаться.
   - Всё, всё! Забудь... Не будем об этом... - Люба прижалась к плечу мужа...
  
   В этот вечер Дортезин превзошёл себя, он постоянно шутил и осыпал Любочку комплиментами. Заказывал для неё музыку и выбирал самые дорогие напитки.
   - Да что с тобой сегодня? - удивлялась молодая жена. - Что за повод для такого веселья?
   - Поводов полным-полно, а именно: во-первых, у меня самая красивая в мире жена; во-вторых, на работе мой скромный труд высоко ценят; а в-третьих, думаю, что уже в следующем месяце я отвезу тебя в израильскую клинику, как и обещал. Получается, что я счастлив. А слово "счастье" означает быть частью чего-либо - семьи, работы или своего хобби. Кстати, о хобби, у меня прямо руки чешутся, так хочется с деревяшками своим поковыряться. Завтра рано утречком встану и поеду на дачу.
   - А я тебя там завтраком покормлю, - пообещала Люба и погладила Алексея по руке.
   - Нет, не стану тебя будить! Я на такси уеду, а ты, как выспишься - так и подъедешь. Договорились?
   Люба согласно кивнула.
   Весь вечер они много танцевали. Мужчины за соседним столиком с нескрываемой завистью смотрели на Алексея и молодую красавицу. А когда заиграла знаменитая композиция Эннио Морриконе из фильма "Однажды в Америке" - такая тревожная и одновременно завораживающая - какой-то седовласый дядечка с острой бородкой подошёл к их столику.
   - Молодой человек, - галантно обратился он к Алексею. - Будьте любезны, разрешите пригласить вашу великолепную спутницу на танец. Я уже старик, но эта музыка напоминает мне о лучших днях моей жизни. Когда-то я танцевал под эти звуки со своей супругой... - лицо говорящего сделалось печальным.
   - Лёша, я думаю, что не откажешь? - улыбнулась Люба и грациозно вышла из-за столика.
   Алексей шутливо поднял руки вверх.
   - Желание дамы... - и он подмигнул Любочке.
   Партнёр по танцу оказался приезжим. Весь танец он предавался воспоминаниям о покойной супруге, не давая Любе вставить ни единого словечка. Потная ладонь вдовца крепко сжимала девушку за талию, и казалось, что музыка играет целую вечность.
   Любка бросила быстрый взгляд в сторону их с Алексеем столика, но мужа там почему-то не увидела...
   Нескончаемый танец начал надоедать.
   "Вот уж, действительно - благими намерениями выстлана дорога в ад. Пожалела на свою голову старичка...", - подумала Люба.
   И даже когда стих последний аккорд, то разговорчивый партнёр продолжал держать её за руку и описывать прелести своей бывшей жены.
   Люба рассеянно высматривала пропавшего Алексея. Ей вдруг стало не по себе...
   Наконец избавившись от надоедливого джентльмена, вернулась к столику. Она уже взяла в руки телефон, но тут же отложила его, увидев айфон мужа рядом с его тарелкой. Успокоилась...
   Прошло ещё минут пять, прежде чем она увидела Лёшу. Под одобрительные возгласы отдыхающих он шёл к ней через зал, держа обеими руками неимоверно огромный букет алых роз.
   Любка ахнула.
   - Сумасшедший! Лёша, ты - сумасшедший! Тут полсотни цветов, наверное! - чуть ли не закричала от радости она.
   - Ошибаешься, тут ровно сто одна штука роз великолепного сорта "Black Magic".
   - Чёрная магия?!
   - Флористка-продавщица из цветочного павильона сказала, что это - лучшее из имеющегося ассортимента. Их цвет называется кровавым... Тебе не нравится?
   - Нравится! Как такая роскошь может не нравится? Лёша, я запомню этот день на всю жизнь.
   - Да... - загадочно протянул муж. - День действительно не простой, ровно семь лет назад я впервые тебя увидел... Но ты об этом не знаешь... Давай за это выпьем!..
  
   Видимо, Любочка перебрала с вином. Она смутно помнила, как они с Алексеем добрались до дома, как заботливый муж сам снимал с неё сложное вечернее платье со шнуровкой на спине, и как расстилал постель...
   Проснулась засоня к своему стыд, только к полудню.
   Алексея уже дома не было - умчался, наверное, ни свет ни заря на дачу.
   Увидев у кровати "клумбу" из благоухающих цветов, счастливо улыбнулась. Попыталась дозвониться до мужа - но как и предполагала - безрезультатно...
   Когда Лёша самозабвенно занимался реставрацией мебели, он мог забросить телефон куда угодно. А если он сейчас пилит свои доски или приваривает друг к другу кованные детали, то и вовсе ни на что не обращает внимания. И она, и свекровь к этому давно привыкли и не тревожили "мастера" во время работы.
   "Пусть насладится...", - подумала Любка. - "Тоже ведь скучал по своей мастерской... И всё-таки повезло мне с мужем - не пьёт, не гуляет... Работа, дом, увлечение... Для таких мужиков только детей и рожать...", - и она вздохнула.
   Жаль только, что Алексей - реалист до мозга костей, и никогда Любочка не сможет поделиться с ним своей историей. Не сможет рассказать про Гуню и ведьмовское предназначение. Да он бы и общение с Ниткиным не одобрил.
   "Ничего, я и одна справлюсь. Я всё сделаю, как ведьма Лукерья велела, и ребёночка рожу обязательно! А как я этого добилась - пусть будет моим секретом! Алексею и знать об этом не обязательно... Даже история святых супругов Пётра и Февроньи тайнами полна. Февронья тоже была девушкой непростой: чудеса творила и зелье варила, но при этом мужа в дела свои не посвящала. Главное, успеть всё сделать до отъезда в клинику...", - эта мысль добавила уверенности девушке, и она с лёгким сердцем встала с постели.
   Заправив кровать, Люба добавила воду в ведро с цветами и проверила на комоде содержимое косметички. Нащупав на самом дне упругий свёрток, подумала минуту-другую стоит ли брать Гуню с собой или нет, и решила, что пусть прапрадед отдыхает, а сейчас - пока Ниткин не позвонит - тревожить душу Егория не стоит.
  
   Когда она уже сворачивала с трассы на ведущую в сторону дачи дорогу, навстречу попались две пожарные машины.
   Повинуясь неконтролируемым чувствам, Любка насторожилась и прибавила скорость.
   Увидев издалека толпу зевак, стоявших около забора дачи Раисы Ивановны, почувствовала, как похолодело сердце.
   Припарковав "Ласточку" не доезжая до места, побежала к открытым воротам.
   Двор был забит машинами: пожарная, скорая помощь, полицейская. Повсюду сновали люди в брезентовых комбинезонах и лежали пожарные рукава. Пахло едкой гарью.
   Безумными глазами остолбеневшая Любка смотрела на чёрное пепелище, которое осталось от мастерской мужа.
   За её спиной двое мужчин вели неторопливый разговор.
   - Так вы думаете, что причиной возгорания явился взрыв газового болона? - спросил один из них другого.
   - Я не думаю! Я в этом уверен! - ответил второй голос за её спиной. - И хозяин, и мамаша его внутри находились. Так шарахнуло, в клочья разнесло! - говоривший закашлялся.
   - Да... Теперь и похоронить по-человечески не удастся. У меня в производстве было аналогичное дело. Сельский дом, пожар, сгорело двое... Так на месте были найдены остатки одного человека, не поверите, размером с детский мяч, а от второго - и того меньше...
   Любка ощутила весь ужас произошедшего, она хотела обернуться, но не смогла.
   - Алексей, - еле слышно простонала девушка и потеряла сознание.
  

Глава 8

  
   Что это такое - остаться совсем одной?
   Так, наверное, чувствует себя рыбка, купленная в зоомагазине и помещённая в шар аквариума. Мир, глядящий на неё из-за толстого прозрачного стекла, существует и не существует одновременно. Пёстрое движение снаружи становится чужим и враждебным, жизнь за пределами аквариума не вселяет никаких надежд, потому как ты больше не являешься её частью. Любопытные взоры безучастны и равнодушны - даже выплакаться некому.
   От госпитализации Любаша отказалась и, вернувшись в квартиру, молча лежала на кровати, завернувшись в плед и тупо глядя перед собой.
   "А дальше что? Завтра о пожаре узнают знакомые, наверняка начнутся звонки с соболезнованиями... Похороны! Нужно как-то организовать похороны... Забрать останки... Как забрать? У кого спросить? Нужно, наверное, сообщить на работу Алексею. Где там его головной офис расположен?", - тяжёлые мысли жерновами ворочались в голове у Любы, и от них не было никакого спасения.
   Она слезла с кровати и добрела до стола, но ноутбука мужа нигде не было видно.
   "Наверное, с собой забрал... А там всё - адреса, реквизиты... Я ведь даже толком не знаю, как его компания называлась... Консалтинг, кажется, или что-то подобное...", - перещёлкнуло в мозгах, и Люба, судорожно вздохнув, только попыталась вытереть опухшие от слёз глаза, как в голове накатило по-новому. - "Да что же за жизнь моя несчастная! За что?! Проклятая судьба! Действительно проклятая! Ни ведьма, ни человек - так, недоразумение...".
   Резкий звук пронзил уставший мозг и заставил зажать уши руками. Она не сразу поняла, что это надрывается дверной звонок. Кто-то вдавил до отказа кнопку, и дребезжащая мелодия наполнила квартиру. Раздался требовательный стук - теперь уже беспардонно тарабанили в металлическую дверь.
   Любка нехотя пошаркала в прихожую.
   - Гражданка Кандальникова, откройте немедленно, это полиция. Мы знаем, что вы дома, что час назад вы приехали на своей машине и никуда не выходили. Не заставляйте применять крайние меры!
   Как только она дважды провернула ключи в пазу замка, в квартиру ворвались трое людей с пистолетами в руках, а за ними, стреляя по сторонам любопытными взглядами, в прихожую робко зашла назойливая соседка по лестничной площадке на пару со своим тощим мужем.
   Один из вооружённых мужчин сначала сунул под нос хозяйке раскрытые "корочки", а затем - постановление на обыск.
   Любка равнодушно посмотрела на документы и, пройдя в зал, опустилась на стул.
   - Где сейчас находится ваш муж? - спросил самый возрастной из полицейских.
   - Там, откуда не возвращаются, - равнодушно ответила Люба.
   Вещи из шкафов и комодов полетели на пол.
   - Что хоть ищите? - безучастно спросила Любка.
   Сыщики вопрос проигнорировали.
   - Смотрите, что нашёл! - лопоухий парень держал в руках старый самсоньевский нож. - В сумочке с косметикой был спрятан, в платке завёрнут, - парень протянул находку старшему по группе.
   - Это ваше? - коренастый мужчина в мешковатых джинсах и клетчатой рубашке подошёл к Любочке.
   - Моё, - согласно кивнула девушка.
   - Нож мы изымаем, - он аккуратно запаковал оружие в герметичный пакет. - А вы, гражданка, собирайтесь, проедете с нами в отделение.
   Любка стянула с себя плед и покорно пошла обуваться...
  
   Вот уже пятнадцать минут она сидела в пустой комнате с ровными серыми стенами.
   Ей было безразлично - смотрит на неё кто-нибудь сейчас или нет.
   "Наверное, смотрят...", - вяло подумала она. - "Если это допросная - то стены точно прозрачные, по крайне мере в кино так показывают...".
   В помещение вошёл Мартов и, усевшись напротив, включил диктофон. После формальных вопросов относительно фамилии, имени, отчества и адреса проживания Жора наконец заговорил по существу.
   - Вы догадываетесь, в связи с каким происшествием находитесь здесь?
   - Из-за Алексея, видимо, - кивнула Люба, не поднимая глаз.
   Брови Мартова поползли вверх.
   - То есть вы не станете возражать, что были в курсе его преступной деятельности? - не переставая удивляться, продолжил Жора.
   - А разве это преступление - заниматься реставрацией того, что списано или выброшено как пришедшее в негодность? - вздохнула Люба.
   - Какой изощрённый цинизм! - полицейский с размаху стукнул кулаком по столу.
   От неожиданности Любка вздрогнула и пришла в себя. Она с недоумением посмотрела в глаза бывшего друга.
   - По-твоему, человек, убийство которого проплатили - это списанная вещь? - негодовал Мартов, с ненавистью разглядывая допрашиваемую, будто первый раз в жизни видел эту девушку перед собой. - И давно ты так мыслить стала? Давно о смерти отца забыла?
   - Какие проплаченные убийства? Причём тут мой папа? Жорка, замолчи! У меня муж сегодня умер! Ты лучше скажи, как мне забрать те... - она осеклась. - Как мне забрать то, что от него осталось. От него и Раисы Ивановны, мне ведь их похоронить нужно. Жора, у меня столько дел, а я тут с тобой сижу... Давай в другой раз!
   Она резко поднялась.
   - Сидеть! - гаркнул капитан, но глядя на это несчастное, когда-то любимое лицо, сменил тон. - Кто у тебя умер?
   - Муж, Жора, сегодня погиб мой муж... Он сгорел в своей мастерской на даче. Он реставрировал старую мебель...
   Жорка махнул рукой в сторону стены.
   Через несколько минут в дверном проёме показалась голова парня, приезжавшего с обыском на квартиру Кандальниковой.
   - Товарищ капитан, вот сводка из пригородного отдела. Действительно, был пожар на участке Дортезиной Р. И. По предварительным данным хозяйка вместе с сыном находились в отдельностоящем помещении, где взорвался газовый болон. Погибли оба... Блин, сам только что узнал... Получается, что наш киллер мёртв? А с очевидцами что делать? Отпускать?
   - Нет, проведём опознание. Зови понятых.
   Парень на секунду вышел в коридор, что-то там сказал, и в комнату зашли две женщины.
   Мартов поставил их рядом с Любой около стены и велел позвать очевидцев.
   Любка не понимала, что происходит, но перечить не пыталась.
   Теперь в кабинет зашли два подростка - мальчик и девочка. Они пристально всматривались в стоящую троицу, но через минуту уже разочаровано покачали головами.
   - Нет, не похожи. Совсем никто не похож... Та была намного старше и со стрижкой. Она, когда из машины высунулась, то... Я её разглядела, - уверенно сообщила девчушка.
   - Точно? Не ошибаешься? - уточнил Мартов. - Ведь темно было...
   - Но мы-то буквально в шаге стояли, - принялся объяснять мальчик. - Мы за кустом цело... Ну... Короче, разговаривали. А когда мужик - фотку которого вы мне дома показывали - к подъезду направился, тётка та из окна высунулась и тихо так говорит: "Алёша, сорок четыре, двадцать...", - это код нашего подъезда...
   - Всё, достаточно, - оборвал его Жора. - Все, кроме Кандальниковой, свободны.
   - Что происходит? - до Любки наконец дошло, что это следствие вовсе не связанно с трагической гибелью мужа. - Ты мне объяснишь или нет, что - чёрт тебя возьми! - происходит? - голос Любы сорвался на крик. - Какой подъезд? Какой мужик?
   - Вчера, в десять часов двадцать минут вечера в подъезде дома был убит Ниткин Леонид Эдуардович. Зачем и к кому он приходил в столь позднее время - мы сейчас выясняем. Но самое интересное, что он застрелен практически так же, как был убит и Николай Петрович Листов. Но и это не всё! Пользуясь твоим советом, четыре дня назад я имел разговор с Ниткиным - по твоим словам, он же ясновидящий Зосима - и просил его о содействии следствию в раскрытии убийства. На моё предложение покойный Леонид Эдуардович согласился с большим энтузиазмом. Он под запись поведал мне о том, что Дортезин Алексей является киллером международного класса с многолетним стажем и имеет напарницу. И что ровно через три дня он предоставит мне неопровержимые доказательства деятельности Дортезина и как убийцы Листова, и как исполнителя ещё нескольких убийств, до сих пор не раскрытых. Ты знаешь, я ведь ему не поверил! Но когда вчера нашли его труп, то появились опознавшие твоего мужа свидетели.
   - Полная ерунда! Ну полная ерунда! - Люба зашлась истерическим смехом. - Мой Лёша?! Чушь! Мы с Лёшей весь вчерашний вечер до часу ночи были в ресторане. Ресторан "Матильда", знаешь? Так вот, нас там десятки человек видели! Можешь сам узнать! Мартов, хватит надо мной издеваться!
   - Хорошо, сейчас тебя отвезут домой. Но скажи: зачем ты приходила ко мне? Зачем просила поговорить с Ниткиным? Зачем тебе это было нужно?! Муж велел?! Может, вы и меня убрать хотели?
   - Ты что, Жорка, сдурел?! А Ниткин!.. - перекрикивая следователя, взвилась Любка. - Ниткин меня просил как со старым другом с тобой переговорить, хотел, чтобы родная полиция была ему признательна. А зачем?! Так это тебе лучше у Коркиной узнать, вернее, у её девчонок-синхронисток, может, теперь - после смерти Ниткина-Зосимы! - они расскажут, как он им подарки дарил...
   - Откуда у тебя эта информация?
   - Телефонный разговор подслушала. Случайно... Теперь - всё? Можно забрать свой нож и уйти наконец?
   - Уйти можешь, но твой нож пока останется у нас. Проверим его, и если вещь чистая - не беспокойся, вернём в целости и сохранности. И это... - голос Жорки смягчился. - За похороны не переживай, я распоряжусь - останки передадут на кремацию. Позвонишь в крематорий, там всё сообщат...
  

* * *

  
   Поминки прошли скромно.
   Ленка Листова, сама ещё не оправившаяся после смерти отца - хоть грех так говорить, но воспрявшая духом после аннулирования долга в связи с кончиной кредитора - предлагала посидеть в "Радуге". Любочка наотрез отказалась и устроила трапезу на даче, пригласив соседей. Коркина позвонила, посочувствовала, но приехать не смогла.
   Зато к концу застолья появился Жорка. Выглядел капитан неважно, осунулся, круги под глазами. Видно по всему, что на работе приходилось не сладко...
   Любаша встретила незваного гостя холодно, однако, памятуя, что с поминок никого выгонять не положено, смолчала и, глубоко вздохнув, поставила перед ним тарелку с горячей поминальной лапшой.
   Мартов, съев для порядка пару ложек, от водки категорически отказался. На службе! Да Люба и не настаивала.
   - Ты компьютер или ноутбук мужа - чем он там пользовался? - не покажешь? - помолчав для порядка, начал Жорка.
   - Вот оно что?! - укоризненно покачала головой молодая вдова. - А я-то думала: зачем это вдруг товарищ капитан заявился? Неужели пришёл главного подозреваемого помянуть добрым словом? Что, не нашёл настоящего убийцу так решил на покойника всё списать и дело закрыть? Очень удобно! Ты ещё с десяток "висяков" своих собери да до кучи на Алексея и повесь! Ему ж теперь всё равно.
   - Люба, не истери, - попросил Жора. - Так есть комп или нет?
   - Нет! Обыскивать снова будешь? А тебе в голову не приходило, что Ниткин этот просто соврал насчёт Алексея? Не думал об этом? Ему - если столько лет людей дурил! - совсем ничего не стоит ещё разочек полицейского обмануть...
   - Но его убили, Люба, застрелили за день до того, как он должен был предоставить мне доказательства... И мужа твоего опознали...
   - Да ладно? В темноте? Вот так и запомнили, и опознать смогли... У тебя, кстати, откуда его фотография взялась?
   - У фотографа взял, который юбилей Серафимы Андреевны снимал, - спокойно ответил капитан.
   - Уходи, Жорка... - Люба обиженно поджала губы. - И ножик мой верни.
   - Не переживай, позвоню, тебе заехать придётся. Получишь обязательно.
   И капитан, больше ничего не сказав, вышел не попрощавшись.
  
   Прибравшись после поминок и перемыв всю посуду, Любочка вернулась в городскую квартиру. Оставаться на месте, где погибли муж и свекровь, было выше её сил.
   Утром её разбудил телефонный звонок - звонили с неизвестного ей номера.
   - Алло! Люба, это вы? - приятный женский голос показался знакомым. - Это Елизавета, вернее, Алисия, менеджер из магического салона. Вспомнили меня?
   - Да, конечно, - отозвалась Любка.
   - Я вот всё думала: позвонить вам или нет... - она явно была смущена и не знала как продолжить разговор. - Но потом решила, что лучше позвонить. Мало ли... Вдруг это для вас важно?
   - Что - важно? - замешкалась Любаша. - Говорите, не стесняйтесь.
   - Да в принципе, ерунда какая-то. Короче, мне - когда я по просьбе полиции передавала следователю документы и разные папки из кабинета Зосимы - на глаза попался клочок бумаги, на котором почерком Зосимы была сделана странная запись. Я бумажку выбросила, потому как ничего ценного следователь в ней не усмотрел, но... Но я-то запомнила, что на ней написано было.
   Люба напряглась и даже перестала дышать.
   - Так вот, там было написано "для Любы К.", и я подумала, что, наверное, это для вас.
   - И что? Что там было написано? - Люба теряла терпение.
   - Там была ссылка на страницу из "Википедии", так было и написано "wikipedia.org" латинскими буквами, а потом на русском стояло слово "брюхоногие". И всё!
   - Брюхоногие? - тупо переспросила Люба. - Действительно ерунда. Нет, в любом случае спасибо, что позвонили. Но мне это ни о чём не говорит.
   - Ой! Извините тогда, что потревожила, я просто подумала...
   - Ничего, ничего. Всё в порядке, - успокоила девушку Люба и отключилась.
  
   Дурацкий звонок не оставлял в покое в течение дня.
   Почему и зачем Лёнька написал для неё эту ссылку?
   А почему именно для неё?
   А может, и вовсе не для неё? Мало ли на свете Люб с начинающейся на букву "К" фамилией. А может, это даже первая буква от отчества, например, Константиновна.
   Но как она не гнала от себя эту мысль - та вновь и вновь возвращалась обратно.
   Своего компьютера у Любочки не было, а ноутбук Алексея тоже бесследно пропал.
   "Купить, что ли?", - размышляла Люба.
   Но на её карточке осталось не так много денег, чтобы делать такие дорогие покупки. Конечно, она подумывала о продаже дачи, но вопрос с наследованием мог разрешиться не раньше чем через полгода...
   Промучившись до вечера, она позвонила Лене, которая, к счастью, оказалась на работе. Узнав, что в кафе имеется и интернет, и компьютер, поехала в "Радугу".
  
   - Ты как? - Ленка обняла одноклассницу. - Держишься? Представляю, как тебе тяжело. Меня хоть работа спасает да и семья - мама, братья... А ты совсем одна. Хочешь, приезжай ко мне каждый день. Ну, чтобы дома одной не сидеть. Так ведь совсем "загнаться" недолго.
   - Я справлюсь, - ответила Любочка. - Тут уже ничего не поделаешь, придётся привыкать жить без Лёши.
   - Да, жизнь продолжается... Пойдём, я тебя за комп усажу. Ты сама там посидишь? Ко мне сейчас клиенты насчёт банкета подъедут, - виновато добавила она.
   - Конечно работай... Жизнь продолжается, - грустно улыбнулась Кандальникова...
  
   Затворив дверь малюсенького кабинетика, Люба разместилась в Ленкином кресле и включила компьютер.
   Наконец на экране возникло изображение ромашкового поля на фоне синего неба - заставки, возвестившей о готовности "умной машины" к работе. А когда Любаша вошла в "поисковик" и быстро напечатала адрес ссылки, продиктованной Лизой, то страница открылась моментально.
   "Брюхоногие, или гастроподы, или улитки (латинское название "Gastropoda" от древнегреческого - ?????? "брюхо" и ???? "нога") - самый многочисленный класс в составе типа "Mollusca", который включает около ста десяти тысяч видов... Для большинства гастропод характерно наличие турбоспиральной раковины...", перечитав этот абзац раз двадцать, Люба почувствовала, как учащённо забилось её сердце.
   "О боже! Гастропод - это и есть улитка! Ниткин - он всё знал, но не торопился рассказать сразу, вынашивал свой план... Но как найти Юрку? Лёнька упоминал, что Гастропод живёт в Европе. Где именно? Европа большая... Ну да ладно, как-нибудь узнаю...", - лихорадочно соображала Люба.
   Теперь всё встало на свои места.
   В том, что её чудодейственные способности присвоил Юрка, Люба уже не сомневалась.
   И как она могла подумать, что это был Ниткин?!
   Зачем в наше время истинному магу объявлять всем, что он маг?!
   Зачем зарабатывать деньги сомнительным и порицаемым обществом способом?
   Нормальный колдун в двадцать первом веке наколдует себе удачный бизнес и огромное состояние. Да он лучше будет разрабатывать нефтяные залежи и добывать алмазы, играть на бирже и копить биткоины, торговать оружием или наркотиками.
   Он же колдун!
   Он всегда может избежать наказания!
   Он скорее уйдёт в политику, чем будет принимать людей для свершения приворота и изменения злой кармы.
   В наши дни ни одна живая душа не узнает о его истинных возможностях!
   Как истинный чародей он будет стремиться завладеть миром, а не участвовать в телевизионных битвах.
   Сегодня деньги гораздо мощнее волшебной палочки и заклинаний. Зачем привораживать красавицу, если её можно купить, зачем сживать наговорами со света врагов, если можно за деньги заказать их киллеру?
   Только как же ей добраться до Гастропода?
   И знает ли он, кому обязан своим могуществом?..
  
   Любка не заметила, как вернулась Листова.
   - Как успехи? Нашла то, что искала? - поинтересовалась подруга.
   - Лен, а ты случайно не знаешь, как найти адрес Юрки Гастропода? - вопросом на вопрос ответила Люба.
   - Что ты! Он у нас - небожитель. Не нам сирым и убогим с ним общаться. Хотя...
   - Что - "хотя"? - Любка с надеждой уставилась на Листову.
   - Спроси у Серафимы. Она хвасталась на юбилее, что Гастропод присылал ей посылку ко дню рождения... Может, у неё есть его координаты?
  

* * *

  
   Было видно, что визит бывшей ученицы - совсем недавно похоронившей мужа - вызвал недоумение у Серафимы Андреевны. Однако, быстро справившись с удивлением, она гостеприимно пригласила Любочку в квартиру. Выразила соболезнование, посетовала на непредсказуемость судьбы и наконец напрямую спросила:
   - У тебя, Люба, наверное, есть ко мне вопросы? Я ведь не поверю, что ты мимо ехала и заглянуть решила.
   - Есть, - честно призналась Кандальникова. - Мне Лена Листова сказала, что вы получали поздравление от Юры Гастропода к юбилею. Может, у вас сохранился его адрес?
   Серафима внимательно смотрела на бывшую ученицу словно раздумывая: стоит или не стоит помогать девушке?
   Пауза затянулась, и Любка почувствовала, что нужно спасть положение, нужно срочно придумать аргументы для убеждения подозрительной Серафимы.
   - Я сейчас вам объясню... - словно подбирая слова, начала выкручиваться гостья. - Тема очень деликатная, и я надеюсь на ваше понимание. После смерти мужа я осталась совсем без денег. Хотя в одном из европейских банков у Алексея был открыт счёт... К чужим людям с таким вопросом я не пойду. Сейчас время такое, сами понимаете - обдерут как липку и за консультации, и за помощь... А у Юрки - то есть у Юрия - есть свои юристы, да и банкиров знакомых много. Я хотела с ним поговорить, ну... Чтобы он помог решить эту финансовую проблему...
   Серафима Андреевна из сказанного мало что поняла, так как в финансовых вопросах и вкладах в иностранные банки ни бельмеса не смыслила. Но общую мысль она уловила, объяснение было ею принято, и она согласно кивнула. Порывшись в шифоньере, она извлекла из недр уложенного ровными стопками постельного белья небольшую коробку с логотипами "DHL".
   - Вот, полюбуйся, какую красотищу мне Юрочка прислал, - торжественно возвестила она и, бережно открыв упаковку сбоку, достала тонкую шерстяную косынку, вытканную по тёмному фону замысловатыми узорами из золотистых и алых нитей и отороченную со всех краёв пушисты мехом натуральной чернобурки. - Я такой прелести никогда в руках раньше не держала. Дорогущая, наверное, вещь. У меня и шубы-то приличной нет с таким платком носить, - грустно усмехнулась она.
   - Ну хоть на плечи накиньте, - попросила Любочка.
   Учительница вышла к зеркалу в коридорчик, а Люба успела за это время дважды "щёлкнуть" на телефон реквизиты отправителя.
   - Очень вам идёт, Серафима Андреевна, очень...
   - Ты адрес на коробочке посмотрела? - спросила Серафима, с удовольствием поглаживая блестящий мех.
   - Да, посмотрела, - Люба придала голосу разочарования. - Но, к сожалению, Юра живёт очень далеко от той страны, где находятся вклады. Наверное, вряд ли поможет...
   - Ну это и к лучшему, зачем занятого человека тревожить, - облегчённо выдохнула учительница. - Ты, умничка, сама разберёшься, юристы везде грамотные есть. Да и мне спокойней, а то знаешь, как-то неудобно чужие адреса сообщать. Сама понимаешь...
   - А вы, Серафима Андреевна, никогда в жизни с паранормальными явлениями не сталкивались? - памятуя о разбросанных на тряпице ведьмы Лукерьи семечках, уже уходя, поинтересовалась Люба.
   - Нет, деточка, и тебе не советую. Я ведь коммунист, хоть и бывший...
  
   Сев в машину, Люба первым делом достала телефон и стала внимательно изучать адрес Гастропода. Как выяснилось, посылка была отправлена из Венгрии, из города со странным и незнакомым названием Хевиз.
   Несколько раз предприняв попытку позвонить по указанному в реквизитах отправителя номеру, всё время натыкалась на мужской голос, говоривший исключительно на венгерском и не признающий даже английского.
   "В любом случае придётся лететь...", - заключила Любочка и тут же вспомнила, что денег на заграничную поездку у неё явно не хватит. - "А может, и не стоит ничего предпринимать?" - с горечью подумала Любка. - "Зачем теперь куда-то лететь? Ещё и сороковины со дня смерти Алексея не прошли... Алексей, Алексей... Неужели Мартов прав, и ты действительно убийца? Ужас, а я хотела ребёнка! А теперь? Откуда теперь ребёнку взяться? Зачем мне всё это, если я одна? Последняя из нашего рода... Последняя?! Нет уж! Не позволю Кандальниковым сгинуть! Рожу для себя! Мне всего лишь двадцать восемь! К чёрту упадническое настроение, к чёрту пораженческие мысли! Я тебе, Гастропод, не "сбитый лётчик"! Верну силу! Рожу сына! Того самого Егора Георгиевича, которого во сне видела. И всё наладится! И Гуня, и Лукерья обретут покой. Просто нужно торопиться, от отпущенных Лукерьей сорока дней осталась половина, а я топчусь на месте! Нужно действовать! Сейчас главное - деньги раздобыть!".
  
   В квартире она достала шкатулку с драгоценностями и решила, было, уже ехать до ближайшего ломбарда, как вдруг...
  

Глава 9

  
   Кряхтя и охая, еле переставляя больные ноги, по ступенькам городского отдела полиции поднимался человек пенсионного возраста. Пал Палыч последние пять лет был незаменимым работником хранилища вещдоков - или, если быть точнее, вещественных доказательств - изъятых в ходе следственных мероприятий и помещённых согласно описи под замок в вверенной ему каморке.
   - Здорово, Палыч, как дела? - бодро поинтересовался дежурный старшина, высунувшись из окошка.
   - Нонеча не то, что давеча, - хмуро отшутился Палыч.
   Он хотел уже похромать дальше, но навязчивый парнишка вдруг заговорщицки зашептал.
   - Мужики говорят, что к тебя на хранение ножик поступил? Настоящий нож мастера Самсонова? Я через полчасика заскочу - дашь хоть поглядеть? Хоть в руках подержать? Я про эти ножи читал только. Они у коллекционеров ценятся очень. Так можно зайти-то? - с надеждой во взгляде старшина посмотрел на ответственного работника хранилища.
   - Не положено, - явно набивая себе цену, процедил Палыч.
   - Да ладно, не положено. Я ведь посмотреть только! А если со своей заваркой, да с капустными пирожками?
   - Покупные?
   - Что - покупные? - не понял дежурный.
   - Пироги покупные или домашние? - поморщился на глупого собеседника старик.
   - Конечно домашние! Жена пекла!
   - Это меняет дело! Приходи! - согласился Палыч.
   И пока бессменный страж хранилища уминал румяную выпечку, молоденький старшина, затаив дыхание, рассматривал вытащенный из пакета старинный нож.
  

* * *

  
   ... вдруг Любка услышала знакомый голос Егория, который бубнил что-то про околоток и жандармов. А обернувшись, увидела его стоящим посредине комнаты.
   - Гунечка, Гунечка, ты вернулся?! - забыв обо всём, она кинулась к прапрадеду, но, пробежав сквозь родственника и наткнувшись на стену, засмеялась, вспомнив о его бестелесности.
   - Ну и бестолковая ты у меня, Любушка, - только вздохнул Кандальников-старший. - Куда торопишься? Что случилось?
   Люба быстро изложила суть дела и предложила взять Егория с собой в ломбард, правда, уточнив при этом про его планы на день.
   - Ясно дело, пока ножичек не упакуют заново - я при тебе, - отмахнулся прапрадед. - Только ты погодь... Не торопись... Запамятовала, поди, что я насквозь видеть могу?
   - Не забыла. Только что нам это даст? - поинтересовалась упрямая внучка. - Поехали!
   - Да погодь ты, торопыга, - он стал медленно ходить по комнатам и вглядываться в предметы.
   - Не спеши процентщикам-кровопийцам кланяться, когда в хате деньжищ полно! - наконец вынес вердикт Гуня. - Увидел я схроны. Бумажки в них, на ассигнации дореформенные походят.
   - Брось, не может быть! Тут даже обыск был, и никаких денег не нашли, - возразила Любаша.
   - Да как дураку найти то, что не дурак прятал? Лучше слухай, что говорю, а то, не ровён час, вдруг исчезну. Перво-наперво прошерсти шкаф старинный, что твой муж своими руками мастерил. Гляди в толстых поперечных досках, на которых исподнее бельё хранишь...
   - Где? - приступила к расспросу Любочка.
   Но Егорий вдруг замолчал, побледнел и начал, истаивая дымкой, исчезать прямо на глазах у девушки.
  

* * *

  
   - А я тебе говорю, что нет никакого секрета в стали этой! - не соглашался Палыч, дожёвывая последний пирожок.
   - Да ты что, Пал Палыч! - горячился старшина. - Существовала особая технология, которую мастер в точности нигде не расписал, поэтому никто и не знает о его секретах. Известно, что клинки выдерживались при температуре в девятьсот градусов около пяти часов, причём температуру оружейник определял сам, без всяких там приборов.
   - Самсонов делал свои ножи из британских каретных рессор, где использовалась лучшая в то время сталь. А про секреты там всякие он сам слухи, видать, и распускал. Ну-ка, достань мне ножик ещё на минутку... Говорят, что настоящие самсоньевские ножи могли монету резать... - сказав это, Палыч отобрал у парня пакет с вещдоком, но, вытряхнув ножик на стол и проведя по клинку ногтем, передумал. - Не дай бог испорчу - отвечай потом перед Мартовым.
   И ножик снова перекочевал в плотный пакет.
  

* * *

  
   Снова появившись перед Любой, Егорий зачастил:
   - А ещё ищи в канделябрах, или как там они у вас зовутся эти штуковины под потолком, прости господи. В них тоже бумажек - то ли лазоревых, то ли красноватых? - вижу много... - торопясь говорил Гуня.
   - В каких досках? В каких канделябрах? Откуда у нас дома деньги? - вопрошала Люба.
   Но прапрадед уже ничего не слышал - на этот раз он исчез окончательно.
   - Толстые поперечные доски, где исподнее бельё хранится, - бормотала себе под нос Любка, открывая массивный шкаф в спальне - одну из самых любимых Алексеем вещей, отреставрированную для их квартиры.
   Она пробежала глазами по всем многочисленным полочкам и уставилась взглядом в полки с нижним бельём. Их было всего две, а на остальных хранились вещи и постельные принадлежности, которые к исподнему белью - тем более в Гунином понимании - вряд ли имели отношение.
   Перетаскав на кровать ровные стопочки белья, она с замиранием сердца потянула на себя тяжёлую перегородку. Как ни странно, но светло-коричневая широкая полка поддалась и выехала вперёд. Люба тянула ещё и ещё до тех пор, пока доска не отделилась от шкафа и не оказалась полностью у неё в руках.
   - Ё-моё! - вскрикнула Любка, чуть не выронив тяжеленную ношу из рук.
   А потом, аккуратно положив её на пол и ползая вокруг, тщательно осмотрела со всех сторон вынутую перегородку. Тонкая, не шире волоса, еле заметная глазу полоска виднелась по всему периметру.
   Достав из косметички острые маникюрные ножнички, потихоньку вставила их остриё в узкую прорезь и нажала. Раздался лёгкий треск, и импровизированная крышка оказалась у неё в руках. Теперь уже без труда, Любочка открыла тайник...
   Вся полая поверхность плоской ёмкости была забита купюрами по пятьсот евро.
   У Любаши задрожали руки...
   Придя в себя, она уже более уверенно проделала те же манипуляции со второй полкой - результат был таким же.
   Теперь разговор с Мартовым о преступной деятельности Алексея не казался ей таким уж беспочвенным. За консультирование предприятий таких денег не платят!
   Пересчитав деньги из содержимого тайников, отложила десять тысяч в европейской валюте в сторону. Вернув остальное на место, на минуту застыла у открытой крышки
   "Жорка, Жорка... Прости меня, - мысленно повинилась Любочка. - Если бы ты знал, как мне тебя сейчас не хватает! Вот тебе я бы всё рассказала, и ты бы понял - не сомневаюсь. Если у меня хватит сил пережить всю эту невероятную историю, я обязательно с тобой помирюсь! А если не получится? - печально подумала Любка. - Тогда вспоминай меня добрым словом и распорядись этими деньгами на своё усмотрение... Ох, ничего себе, а ведь я почти завещание составляю!", - остановила себя Любаша.
   Однако тут же вырвала из блокнота страницу и, повинуясь первому порыву, быстро - чтобы не передумать! - составила записку.
   "Жорка Мартов! Прости меня, если сможешь! Вернусь из Хевиза и приду к тебе каяться! Твоя непутёвая Любка".
   После чего, вложив записку в тайник и вернув полки на место, села на кровать и снова стала задавать сама себе вопросы: "Что со мной происходит? Откуда такой сумбур в голове? Почему я так легко смирилась с мыслью, что покойный муж оказался не тем, за кого себя выдавал? А внезапно проснувшиеся чувства к Мартову? Они - откуда? Ведь, казалось, что всё давным-давно быльём поросло... Так это что получается? Я Алексея и не любила по-настоящему никогда? А может, вся моя жизнь с Дортезиным была тем самым наведённым мороком, как тогда, у светофора с "чёрной дамой"? А может, морок - это то, что происходит сейчас? А что происходит? И что делать?!!"...
   У Любы от бессилия начали набухать слезами глаза, но вдруг какой-то внутренний голос - как будто сознание у неё раздвоилось - стал со злостью отвечать на её вопросы: "Ты что, совсем идиотка?! Откуда да что?! А откуда Гуня с Лукерьей? А откуда понимание своей ведьминской сущности и прочие колдовские заморочки? Ты им что, тоже хочешь найти рациональное объяснение? Перестань распускать нюни и пойми - всё когда-то разрешится, но для этого нужно просто выжить! Ты понимаешь? Выжить!!! А чтобы выжить - нужно действовать! И действовать быстро! А с Алексеем... Не ври сама себе - ты всё уже поняла... Да и с Жоркой - хоть и не всё так просто - разберёшься... Главное - действуй!".
   И тут Кандальникову проняло: вытерев мокрые глаза и решительно сжав кулаки, она уже уверенно и целенаправленно стала исследовать указанные Гуней тайники на предмет поиска денег, наконец-то поняв, что они - в её случае - оружие, и ещё какое!
   Встав на принесённую лестницу-стремянку, Люба стала рассматривать люстру в стиле хай-тек. Безумное сплетение хромированных цилиндров и шаров вперемежку с геометрическими светильниками, опутанными замысловатыми коконами из металлической проволоки, поначалу сбивало с толка. Однако, присмотревшись повнимательней, она взялась за один из металлических "монолитов" и слегка покрутила. Словно крышечка от баночки с лекарством по резьбе открылся тайник, в котором находился тугой рулончик из купюр...
   Когда ревизия всех захоронок была закончена, за окном уже было темно, впрочем, также, как и на душе у Любы.
   Насчитав в обшей сложности три миллиона евро, она вдруг поняла, какой дурой была всё это время. Она жила под одной крышей с абсолютно чужим ей человеком, спала с ним, мечтала родить ему сына. Верила в счастливое будущее их семьи...
   А муж в это время занимался такими вещами, что и представить страшно!
   Как он себя называл?
   Ах, да...
   Кризисный менеджер... Риски ликвидировал...
   Господи, позор какой!
   Интересно, а матушка его благонравная не способствовала ли истинной деятельности сыночка? Спокойно ли спала Раиса Ивановна?
   Но что теперь делать со всеми этими знаниями - не без подсказки извне, изнутри? - Люба понимала! Хотя без Мартова, наверное, не обойтись! Но не сейчас, не сейчас! Сначала следует довести до конца свои дела! А Мартов поймёт. Тем более что Дортезин мёртв, и чем бы он раньше не занимался, но сейчас и в будущем от него никакой опасности исходить уже не может...
  
   Люба решительно собрала небольшую дорожную сумку и поспешила в аэропорт.
  

Глава 10

  
   Крохотный венгерский городок с населением около пяти тысяч человек и площадью, не превышающей восемь квадратных километров, изумил Любочку огромным количеством отелей и обилием туристов со всех концов планеты. Хевиз почти не отмечен в туристических путеводителях по Европе, сюда не приезжают искушённые путешественники ради праздного любопытства и развлечений.
   Любочка раньше и не слышала про этот чудодейственное место, известное во всём мире лечебными водами красивейшего озера.
   Разговорчивая попутчица три часа без умолку развлекала её байками, пока они добиралась до города из Будапештского аэропорта комфортабельным автобусом.
   - Поверьте, вы влюбитесь в это местечко, - уверяла новая знакомая. - У нас в городе просто бум... Каждый состоятельный человек мечтает прикупить здесь недвижимость. Местное население говорит, что русских в Хевизе скоро будет больше, чем венгров.
   Люба из вежливости улыбалась и делала удивлённое лицо.
   - Эффект от воды просто потрясающий! - восторженно продолжала попутчица. - Обязательно ходите в купальни каждый день! Тело просто поёт, а кожа? Кожа как шёлк станет! Я помню, как наш гид отвёл мужчин из группы в сторону и сказал: "Молодые люди! Не приставайте к вышедшим из купальни девушкам - они могут оказаться вашими бабушками!", - вспомнив шутку, спутница весело засмеялась. - Представляете, как купание в минеральной воде действует?!
   Любочка вздохнула с облегчением, когда на автовокзале увидела встречающую её девушку с табличкой агентства, через которое она забронировала комнатку в частном пансионате.
   Она, быстро попрощавшись с говорливой дамой, ринулась к встречающей.
   - До скорых встреч! - крикнула ей вслед фанатка оздоровления местными водами. - Мы обязательно встретимся! - уверенно пообещала она. - Кстати, меня зовут Татьяна! А то всю дорогу болтали, а так и не познакомились. А вас? Вас как зовут?
   - Люба, - повернув голову через плечо, нехотя отозвалась Кандальникова...
  
   Разместившись в просторной комнате с балконом, Люба решила не откладывать поиски бывшего одноклассника, да и план созрел моментально. Если русские толстосумы приобретают в здешних местах недвижимость, то будет не лишним посетить риэлторскую контору и под видом заинтересованного покупателя поинтересоваться насчёт владений Гастропода.
   Однако в центральном агентстве по недвижимости её ждало разочарование, строгий менеджер на ухищрения Любочки не поддался и сообщать информацию относительно клиентов из Росси предоставлять отказался наотрез. Ни деньги, ни соблазнительная улыбка на законопослушного сухаря действий не возымели. Быстро раскусив цель визита эпатажной русской, он принялся разговаривать по телефону на родном языке, игнорируя присутствие девушки. Делать было нечего, пришлось откланяться.
   На следующее день Любка бесцельно слонялась по пешеходной улочке, сплошь заставленной лотками с вынесенными из магазинчиков товарами. Прикупив яркий купальник и смешные сланцы, присела за столиком летнего кафе и с удовольствием принялась уминать кровяную колбаску, приправленную острым соусом.
   - Во, говорила же, что встретимся?! - в кафе в сопровождении костлявой брюнетки непонятного возраста появилась Татьяна. - К тебе можно присесть? - спросила она для проформы, отодвигая стулья от Любкиного столика. - Кровяные купила? Правда, супер? Только их нужно с пивом употреблять! - и тут же без всякой паузы представила свою приятельницу. - Познакомься, Люба, это - Марина, моя бывшая соседка. Вышла замуж за венгра и переехала... Сэм! Сэм! Мы здесь!
   На минутку прервавшись, Татьяна темпераментно замахала рукой, подняв её над головой.
   К столику, опираясь на тросточку, подошёл седой старик в элегантном льняном костюме. Люба заметила, что Марина смутилась и как-то совсем нерадостно поприветствовала законного мужа.
   За столом всем распоряжалась Татьяна, заказав светлого пива и гуся гриль, она заговорщицки подмигнула Любке.
   - Вот мы с Марихой в Хевиз катались-катались, по купальням в бикини дефилировали взад-вперёд, и видишь, смогла-таки моя соседушка своё счастье за хвост поймать. Так-то вот! И ты если одинокая, то не теряйся понапрасну. Тут, конечно, не Ибица, красивых не так уж много, а вот состоятельных...
   Любка изучающе посмотрела на Марину. На вскидку - около сорока. На лице явный перебор с косметикой, а на теле - с загаром. И всё! Никакого счастья новоявленная гражданка Венгрии не излучала. А вот её престарелый супруг - напротив! Вот кто действительно ощущал себя победителем ристалища на турнире за сердце прекрасной дамы!
   Сэм протянул Любочке сухую ладонь и произнёс своё имя, а Любочка представилась в ответ. Старик наклонился к жене и заговорил по-венгерски, хитро поглядывая на девушку.
   Марина безразлично пожимала плечами, что-то коротко отвечая мужу. Беседуя, она то и дело принимала эсэмэски, плюхающий звук которых возвещал о поступившей информации.
   Чувствуя, что супруги беззастенчиво обсуждают её персону, Любка разозлилась.
   - Приятно было познакомиться, но мне нужно идти, - она взялась за подлокотники пластикового кресла и попыталась привстать.
   Костлявая рука с чрезмерно длинными ярко-алыми ногтями коснулась её плеча.
   - Не торопитесь уходить! - тихо, но властно произнесла Марина. - У Сэма для вас предложение, думаю, что вам будет интересно. Танюша, ты ничего не рассказывала Любе о моём знаменитом муже? - обратилась она к старой знакомой.
   - Нет, Мариночка, ничего, - словно оправдываясь, ответила Татьяна.
   - Не сочти за труд, дорогая, расскажи, - Марина растянула губы в улыбке. - Потому как мы вас вынуждены покинуть. Вертолёт господина Гастропода прибыл на тридцать минут раньше срока. Нам пора! Да, и обязательно приходите к нам на ужин! Ждём вас обоих!
   Услышав знакомую фамилию, Любу словно током ударило.
   Как такое возможно?! Что это? Неужели счастливое стечение обстоятельств?!
   Всё остальное моментально перестало иметь значение: и холодная самоуверенность Марины, и взгляды старика из-под кустистых седых бровей, которыми он буквально раздевал Любочку.
   Какая разница!
   Главное, что она не зря прилетела на курорт!
   Юрий Гастропод наверняка здесь, и вряд ли это однофамилец.
   Еле справившись с эмоциями, она с благодарностью приняла приглашение.
   Помахав вслед удаляющейся паре, Татьяна весело посмотрела на аппетитного гуся.
   - Вот мы попали! Давай, Люба, налегай на птицу! Ты молодая, стройная - тебе не повредит, ну и мне придётся диету отложить... Извечный бой с лишним весом! - вздохнула она и похлопала себя по крепким бокам. Получилось забавно... - Видимо, не судьба мне стать такой красавицей, как Мариша!
   Люба удивлённо вскинула брови.
   - Не преувеличивайте, у вас просто совсем другая конституция. Пусть ваше телосложение более крепкое, чем у подруги, но зато вы энергичней... Я, например, не сторонница излишней худобы. Посмотрим, как Марина будет выглядеть в шестьдесят!
   - Посмотрели уже! - рассмеялась Таня, перекладывая с общего блюда на свою тарелку хрустящую гусиную ножку. - Марише - шестьдесят три!
   Любка так и не донесла до рта кружку с пивом - застыла с открытым ртом от удивления.
   - Сколько?! - прошептала она, теряя дар речи.
   - Шестьдесят три! - повторила Татьяна. - А мне - сорок пять, но когда мы вместе, никто и не подумает, что между нами разница больше пятнадцати годков...
   - Вы хотели рассказать мне про Сэма, - напомнила пришедшая в себя Любаша. - Только если скажете, что ему сто пятьдесят - я не удивлюсь!
   - Нет, не скажу, Сэму всего семьдесят. Но тут главное в другом: Сэм Дворжак - самый модный художник. Его клиенты сплошь из списка журнала "Форбс". Говорят, что приходится родственником известному художнику с такой же фамилией.
   - Вы, наверное, хотели сказать, что музыканту? Антонин Дворжак - это чешский композитор, - поправила Люба.
   - Всё я правильно сказала, - вгрызаясь зубами в сочную мякоть, парировала Татьяна. - Франц Дворжак, потрясающий художник. Неужели никогда его картин не видела? Мне очень нравятся! Считался тонким колористом... Кстати, у Сэма почти такая же манера... Вот посмотришь... А Дворжак - фамилия распространённая. Сэм сам говорил, что по одной из версий его фамилия является украинской и происходит от украинского же слова "дворак" - крестьянин, который работает в барском дворе. Так-то вот...
   - Таня, а вы по-венгерски понимаете? Как вы с Сэмом разговариваете?
   - Да бог с тобой! Из меня полиглот, как из коровы балерина. Сэм прекрасно знает русский. В советское время в социалистической Венгрии в школе все русский учили. Многие пожилые венгры нас отлично понимают...
   Последующие десять минут Люба не мешала новой знакомой наслаждаться едой.
   Наконец Татьяна в изнеможении отодвинула тарелку.
   - Ну какое мне сейчас озеро? - с притворным расстройством спросила она у самой себя. - Сейчас только в кровати валятся... Кстати, ужин у Дворжаков в восемь. Предлагаю встретиться здесь же на полчаса раньше. Тридцати минут дошлёпать до их виллы нам с тобой за глаза хватит...
  
   Вернувшись в апартаменты, Любочка попыталась предаться послеобеденному сну, но от избытка мыслей так и не смогла этого сделать.
   Захватив купальник и полотенце, направилась прямиком к озеру. По дороге ещё несколько раз позвонила по номеру, указанному в адресе отправителя на бандероли, полученной Серафимой Андреевной от Юрия.
   Тщетно!
   После вежливого обращения на английском с просьбой связать её с господином Гастроподом невидимый собеседник тут же отключался.
   Заблудиться в Хевизе было невозможно! Вереницы отдыхающих с надувными кругами и смешными поролоновыми палками для плавания точно указывали направление маршрута.
   По дороге, прикупив информационный буклет, Любочка без проблем добралась до места.
   Народу на берегу было видимо-невидимо. Просто Вавилонское столпотворение какое-то. Языки всех народов мира сливались в общий гомон.
   С трудом найдя свободное местечко, Люба опустилась на зелёную травку. От количества голов торчащих из воды даже купаться расхотелось.
   Столько народу в таком небольшом водоёме! Какая тут может быть польза?
   Однако полистав буклет, приятно удивилась. Вода в озере обновляется каждые сутки. А минеральные источники, наполняющие водоём, имеют такую целебную силу, что и мёртвого поднимут.
   Дабы не лишиться законного места на берегу, Люба вытащила из пляжной сумки только кошелёк и купальник. Саму же ярко-синюю пластиковую торбу вместе с полотенцем и буклетом оставила на мете, когда пошла в кабинку переодеваться.
   Возвращаясь назад, от неожиданности еле сдержалась, чтобы смачно не выругаться. Прямо на траве, укрывшись от жарких солнечных лучей её полотенцем, возлежала неизвестная нахалка, прикрыв лицо огромной тёмной шляпой с широченными полями. На тулье головного убора невыносимо сверкал прозрачный гранённый кристалл.
   Смутные, пугающие воспоминания встревожили ум...
   Злость на невоспитанную особу взяла верх. Любочка ринулась к самозванке, но в шаге до места вдруг обнаружила, что всё это ей привиделось. Никакой дамы и никакой тёмной шляпы поблизости не наблюдалось.
   "Срочно в воду! И намочить голову!", - приказала себе Кандальникова. - "У меня, видимо, переутомление! Хотя... Что-то мне не по себе, кажется, вовсе не от этого...".
   Она отплыла подальше от берега и, несколько раз полностью погрузившись под воду, испытала облегчение. Фактически зависнув в озере навроде поплавка, стала оглядываться по сторонам.
   Красивая купальня с остроконечными башенками возвышалась над водной гладью посредине озера. Там тоже были люди, которые спускались к воде по металлическим ступенькам из двери помещения.
   Люба подплыла поближе.
   Как раз в этот момент дверь распахнулась, и на лестнице возникла стайка смеющихся девчонок. Девчушкам было не больше семнадцать лет. Все они были стройными, подтянутыми, с длинными сильными ногами и одинаковыми тугими "шишечками" на макушках. Такой осанкой и безупречным внешним видом могли отличаться только спортсменки. А когда они словно по команде вошли в воду и, сохраняя дистанцию друг от друга, поплыли на спине, ритмично работая одними ногами, то Любка уже не сомневалась - пловчихи-синхронистки!
   Залюбовавшись спортсменками, она не сразу заметила, как из двери купальни вышла Ирина Коркина...
   - Я кому сказала - не нырять! - гаркнула на подопечных тренерша. - Тут глубина сорок семь метров - это вам не бассейн. Со дна поднимать некому...
   Спустившись до последней ступени, Ирка легко оттолкнулась от неё, почти без всплеска вошла в воду и поплыла к девочкам.
   Любка быстро поплыла ей наперерез.
   - Эй! Места вам, что ли, мало? - возмутилась Коркина, но тут же узнала подругу. - С ума сдуреть! Кандальникова, это ты, что ли?! Ты как здесь?! У тебя же муж умер...
   - Привожу нервы в порядок, - зло ответила Любка и подозрительно посмотрела на Ирину. - А ты Венгрию с чёрноморским побережьем не перепутала? Может, объяснишь, как тут оказалась? Да ещё со всей своей восьмёркой!
   - Расскажу... Позже... - обречённо вздохнула Коркина. - Только поклянись, что никому не проболтаешься... Особенно Мартову...
  
   Отель, в котором разместились спортсменки, был в двух шагах от апартаментов Любочки.
   Отправив девочек отдыхать по номерам, бывшие одноклассницы поднялись в номер Коркиной.
   - Короче... - начала Ирка. - Представляю, что ты там себе нафантазируешь, когда начну рассказывать, но только предупреждаю сразу - никакого разврата я не замышляю и никаким педофилам девчонок не подсовываю! Хотя некоторые из них профурсетки ещё те... Сейчас время-то какое?! Ты в интернет загляни, каких только услуг за деньги малолетние красотки не предлагают...
   В дверь постучали, и Ирка, чертыхаясь почём зря, схватила кошелёк и выскочила в коридор.
   - Пять минут, - на ходу выкрикнула она.
   Туманное вступление Любку насторожило, думать о том что Коркина торгует воспитанницами не хотелось. Да и Ирка не выглядела сильно напуганной, скорее - раздосадованной...
   От нечего делать Любаша взяла со столика сложенный вчетверо листок. Заголовок печатного текста гласил "Аполлон и его музы". Люба повертела страницу в руках - распечатано из интернета, ссылка на сайт "mirznanii.com"... Начала читать:
   "Древнегреческая мифология повествует, что весной и летом на склонах лесистого Геликона - там, где таинственно журчат священные воды источника Гиппокрены - на высоком Парнасе, у чистых вод Кастальского родника, Аполлон водит хоровод с девятью музами. Юные прекрасные музы, дочери Зевса и Мнемосины - постоянные спутницы Аполлона. Он предводительствует хором муз и сопровождает их пение игрой на своей золотой кифаре. Величаво идёт Аполлон впереди хора муз, увенчанный лавровым венком, за ним следуют все девять муз: Каллиопа - муза эпической поэзии; Евтерпа - муза лирики; Эрато - муза любовных песен; Мельпомена - муза трагедии; Талия - муза комедии; Терпсихора - муза танцев; Клио - муза истории; Урания - муза астрономии; Полигимния - муза священных гимнов. Торжественно гремит их хор, и вся природа, как зачарованная, внимает их божественному пению. Когда же Аполлон в сопровождении муз появляется в сонме богов на светлом Олимпе, и раздаются звуки его кифары и пение муз, тогда замолкает всё на Олимпе. Забывает Арес о шуме кровавых битв, не сверкает молния в руках громовержца Зевса, боги забывают раздоры, мир и тишина воцаряются на Олимпе. Даже орёл Зевса опускает свои могучие крылья и закрывает свои зоркие очи, не слышно его грозного клёкота, он тихо дремлет на жезле Зевса...".
   Не дочитав до конца, девушка отложила листок в сторону.
   Хлопнула дверь. Вернулась запыхавшаяся Ирка.
   - Вот чумовые девки! - то ли с восхищением, то ли с негодованием воскликнула тренерша. - Экскурсию заказали... - она помолчала. - Рыцарский турнир, блин, им подавай. Вот бегала, платила... Как узнали, что заказчик денег на развлечения оставил - отбоя нет от их прихотей.
   - Заказчик? - ехидно спросила Любочка.
   - Да хватит тебе язвить, сейчас всё узнаешь...
   История оказалась с душком, но без пошлости. Скорее, про нетрудовые доходы...
   В силу вечной скудности бюджета, выделяемого на региональный спорт, Ирке периодически приходилось клянчить деньги у богатых бизнесменов. Не гнушалась она и деньгами Лёнчика Ниткина. Тот, конечно, жертвовал по старой дружбе, но иногда и просил девчонок "поработать". Типа выступлений на закрытых корпоративах или участия в костюмированных маскарадах... Мало ли как толстосумы развлекаются...
   А накануне своей смерти огорошил Коркину сообщением: мол, один олигарх - пожелавший остаться неизвестным - просмотрел все ролики с выступлениями её девочек и готов сделать им очень заманчивое предложение - стать на время натурщицами... Позировать для композиции девочки должны были в древних хитонах пожилому знаменитому художнику, который в силу своего возраста не покидает пределов одного из европейских городов. Поэтому заказчик оплачивает дорогу и проживание в течении недели всей восьмёрке и тренеру. Гонорар за этот не слишком изнурительный труд - десять тысяч евро - был выдан авансом.
   - Вот ты бы отказалась? - Ирка уставилась на Любочку.
   - Не знаю... А там точно к девочкам никто не пристаёт?
   - Я тебя умоляю... Старику Сэму - семьдесят... Ходит с палочкой. Да и я постоянно с девочками. Меня тоже он рисует! Там картина на тему греческого мифа про Аполлона и девять муз. На вот, почитай! - она схватила листок и протянула Любе.
   - Уже прочитала, - облегчённо улыбнулась Кандальникова.
   - Работает он у себя в мастерской каждый день с восьми утра до одиннадцати, потом нас отпускает, и мы целый день свободны. Разве не прелесть? Вот мы со сборов сразу сюда и прилетели. Да не смотри ты так на меня! Родители девчонок в курсе... Думаешь им эти деньги - по семьдесят тысяч рублей! - лишние?
   - И сколько вы уже здесь? - спросила Люба.
   - Меньше недели осталось... Если честно, я бы ещё тут попозировала, - усмехнулась Ирка. - Ну что, успокоилась? Только, подруга, Жорику - ни гу-гу, он разбираться не станет... У меня одна девочка из неблагополучной семьи попыталась на корпоративе Лёньку склеить... Ну чародей наш - царство ему небесное - высокой нравственностью не отличался, сразу "поплыл"... Так та семейка его потом и полицией пугала, и на деньги разводила. Так что, если Мартов узнает, что с моей помощью девочки натурщицами подрабатывают - раскатает меня по полной... Теперь ты колись: почему и сорока дней прошло, как ты на курорт рванула?
   Сообщать Коркиной правду Любочка не собиралась. Ещё по дороге с озера она придумала логическое объяснение вовсе не логичному для вдовы поведению.
   - У нас с Алексеем больше шести лет не получалось ребёнком обзавестись... - медленно и тщательно проговаривая каждое слово, начала она.
   - Ну? Это все знают, - кивнула Коркина.
   - Врачи рекомендовали смену места жительства, - продолжила Люба. - Алексею понравился Хевиз - место тихое, вода целебная... Вот он и подыскал домик да и задаток внёс. А теперь погиб... - голос Любочки дрогнул. - Я, конечно, выкупать эту недвижимость не собираюсь. Поэтому пришлось прилететь в срочном порядке, чтобы отказ оформить и попытаться хоть часть предоплаты вернуть. Всё вернуть не получится... Неустойка там и прочее, а так хоть тысяч восемь евро отобью.
   - Ничего себе! Восемь тысяч! Понятно! Я бы тоже это дело так не оставила... А он - муж твой - получается, тебя без денег оставил, что ли?
   - О мёртвых плохо говорить нельзя, - тихо пробормотала Кандальникова.
   - Да ладно... - махнула рукой Ирка. - Дело прошлое, конечно... Но Жорик твой всегда говорил, что Алексей - тёмная лошадка, и он когда-нибудь выведет его на чистую воду.
   - Перестань, - попросила Люба.
   - Ладно, что было - то прошло, подруга... Если совсем тяжко будет, приходи к нам в клуб. Пристрою тебя тренером к малышам...
   - А я сегодня с вашим художником Сэмом случайно в кафе познакомилась, - сменила тему Люба. - Он меня на ужин пригласил...
   - А жена его Марина - мегера страшная - как к этому отнеслась?
   - Не возражала.
   - Люб! А я догадываюсь - почему! - вдруг рассмеялась Ирка. - Артемидой будешь! Вот помяни моё слово! Там на картине должно быть девять муз и сестра Аполлона Артемида. Старик уже весь извёлся в поисках натурщицы. А ты у нас такая красавица! Вот зуб даю, будет тебя уговаривать!
   - Может быть, - не стала спорить Любка.
   - А если я права - согласишься?
   - Может быть...
   Про то, что чета Дворжаков упоминала фамилию Гастропода, она намеренно промолчала, ей показалось, что Коркина чего-то не договаривает. Ирка с детства была жуткой конспираторшей...
  

* * *

  
   Особняк Сэма Дворжака выглядел величественным и таинственным.
   - Готика! - восхищённо пояснила Татьяна, поправляя на пальце колечко с огромным бриллиантом.
   Встретившись в назначенное время, Любочка с трудом распознала в элегантной гранд-даме болтушку из рейсового автобуса
   В том, что перед ними возвышается строение именно готического стиля, Кандальникова не сомневалась. Путешествуя с Алексеем по Европе, она видела множество средневековых замков. Видела и современные дома, построенные поклонниками готиками. Но такой шедевр не мог никого оставить равнодушным!
   Дом соединял в себе суровость камня, лёгкость стекла и яркость витражных красок. Устремлённые ввысь остроконечные башни, замысловатые полуарки, строгие вертикальные колонны и заострённые кверху оконные проёмы демонстрировали стремление человечества к небесному, возвышенному, запредельному. Стены строения были возведены из природного камня.
   "На века строили!", - уважительно подумала Люба и, запрокинув голову, залюбовалась диковинной крышей.
   Самое главное, что привлекает внимание в сооружениях готического типа -- сложная, высокая, многоскатная крыша, устремлённая к небу. И здесь не обошлось без мансардных и слуховых окон, шпилеобразных конструкций и башенок-пинаклей.
   Внутренний интерьер дома также не подкачал...
   Цветовая гамма огромной гостиной идеально соответствовала мистической атмосфере готического стиля. Во всём преобладали тёмные оттенки: бордовые, иссиня-чёрные, пурпурные, синие, лиловые и фиолетовые.
   Затаив дыхание, Любочка с нескрываемым интересом рассматривала роскошные витражи из цветного стекла, резные деревянные двери, высокие своды с лепниной. А великолепие высоких деревянных столов с красивыми резными ножками, стульев и кресел с деревянными подлокотниками, резных сундуков, украшенных кованой металлической фурнитурой, зеркал в тяжёлых металлических рамах, казалось, лишило девушку дара речи.
   Хозяин дома - в сопровождении супруги и Татьяны - молча наблюдал за Любочкой. Даже когда Марина наконец захотела прервать затянувшееся молчание, то Сэм требовательно приложил палец к губам и, подойдя к мольберту у окна, начал набрасывать какие-то эскизы, не отрывая глаз от молодой гостьи.
   Заметив, что её рисуют, Любаша смутилась.
   - Простите меня... Я так удивлена и восхищена вашим домом... Я просто как во сне...
   - Не нужно извиняться. Ваше неподдельное удивление дорогого стоит. Вы, Люба, даже не представляете, как угодили мне, подарив столько чистых эмоций, - ласково произнёс Сэм с лёгким акцентом. - Если бы не званый ужин и мой долг пригласить вас к столу, то я бы продолжил работать прямо сейчас... Надеюсь, вы не против, что я без вашего позволения сделал несколько набросков?
   - Что вы?! Я не против, - улыбнулась Любочка.
   Она вдруг почувствовала, как что-то невидимое, но очень крепкое связывает её с эти стариком. Было такое ощущение, что у них есть общая тайна.
   Люба непроизвольно покраснела и перевела взгляд на Марину.
   - Ещё раз извините... Просто гипноз какой-то... - неловко оправдывалась она.
   - Я уже привыкла! - ответила хозяйка дома. - Сэм умеет завладевать сердцами неопытных девушек. Прошу к столу!
   Татьяна и Любочка последовали за хозяйкой...
  
   Беседа за столом была лёгкой и непринуждённой: в основном Татьяна и Марина предавались воспоминаниям, сплетничали о старых знакомых и обсуждали совместную поездку к морю.
   Люба тоже старалась принять участие в разговоре, когда вопрос зашёл о выборе отеля на побережье Адриатики. Однако включиться в тему получилось не очень - слишком уж пристально и беззастенчиво разглядывал её старый художник...
   Наконец, когда трапеза подошла к концу, Сэм рекомендовал старым приятельницам прогуляться по саду, а сам незамедлительно обратился к Любочке.
   - Не желаете посмотреть мои работы? - предложил он новой знакомой таким тоном, что у Любы просто не оставалось выбора кроме как покорно пойти вслед за хозяином дома.
   Они поднялись на мансарду, из окон которой открывался изумительный вид на город.
   Любочка тут же бросилась к окошку и, залюбовавшись изумительным видом, словно обо всём позабыла.
   - Всех спасёт любовь! - вдруг произнёс Сэм и, взяв Любу за руку, требовательно посмотрел ей в глаза, добавив после небольшой паузы. - Omnia mutantur, nihil interit.
   - Что?! - переспросила Кандальникова. - Что вы сказали? Я не понимаю! Я ничего не понимаю! Что происходит?!
   Она окаменела и не могла пошевелиться.
   Комната наполнилась бежевым свечением. Предметы вокруг приняли размытые очертания и стали волнообразно покачиваться то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах.
   Лицо старика было прекрасно. Ни глубокие морщины, ни белые словно снег длинные волосы не портили его мужественного образа. Сэм исчез, а вместо него появился благородный старец в длинном хитоне...
   Любочке вдруг почудилась, что она видела его раньше... Видела и этот высокий лоб, и волевой подбородок, и прозрачные чистые глаза на узком смуглом лице...
   - О чём вы говорите? - еле разомкнув губы снова, прошептала она.
   - Omnia mutantur, nihil interit! - повторил седовласый. - Всё меняется, ничего не исчезает! Всё едино и равнозначно! Так добро и зло - только по чьему-то произволу - получают то или другое название, какое кому нравится. Для Создателя всё прекрасно и справедливо, люди же считают одно - несправедливым, а другое - справедливым. В видимом противоречии, в безумии природы, в борьбе стихий, народов, страстей людских скрывается высшая сверхчеловеческая разумность, превышающая всякое человеческое понятие. Загадка Вселенной имеет своё слово, по которому всё творится - им всё зиждется, ибо оно всё различает и всё согласует. Так называемые блага и так называемое зло - они совершенно относительны: всё благо есть зло - в каком-либо отношении, и наоборот, раздор есть правда, а правда - раздор.
   - Вы кто? - дрожа всем телом, пыталась было закричать Любка, но вместо крика из её горла раздался еле слышный хрип.
   - Сегодня - я часть тебя, а тогда - две тысячи шестьсот лет тому назад - наша кровь текла в венах человека, которого звали Гераклитом Эфесским, позже - Зосимой Панополитанским, потом, через много веков, оживала кровь в деревенском колдуне Зосиме, после - в ученице его, и вот теперь - в тебе. Почему так? Это не важно. Ты же меня искала? Искала, чтобы не исчезнуть! В тебе часть моих знаний, я всегда передавал их лучшим... У тебя украли силу, но душу ты никому не отдавала! Верни своё! Верни...
   - Прекратите! Отпустите мою руку! - закричала Любка.
   У неё было чувство, что она на время умудрилась выпасть из реальности и теперь никак не могла вспомнить, о чём минуту назад рассказывал хозяин, расхаживающий за её спиной и переставляющий какие-то предметы с места на место.
   Энергично тряхнув головой и окончательно очнувшись, Люба увидела, что стоит в просторной мастерской Дворжака и, держась за массивный подоконник, смотрит в окно на вечерний пейзаж курортного города, сверкающего в сумерках жёлтыми огоньками уличных фонарей.
   - Так вот... - донёсся из-за спины голос Сэма. - Удивительное ощущение! Мне когда Мариночка рассказала об этом сеансе погружения по методу Лорес Энон, то я сразу и не поверил. Но как это у русских говорится про Мамеда и гору?
   - Если гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе, - машинально подсказала Любочка, тщетно пытаясь вникнуть в смысл повествования.
   - Точно, Магомед идёт к горе! - обрадовался Сэм. - Не прошло и недели после нашего разговора с Мариной, как к нам в Хевиз приехали сподвижники этой мадам Энон и стали проводить свои сеансы для всех желающих...
   - Регрессивное погружение, - вспомнила Люба. - Я тоже проходила такой сеанс.
   Она наконец отвернулась от окна и наблюдала, как старик устанавливает на подставку-треногу накрытую белой тканью картину.
   - Да... - не отрываясь от своего занятия, рассказывал Сэм. - Устоять против натиска моей экзальтированной супруги было невозможно, и мне пришлось на себе испытать воздействие регрессивного метода. То, что я увидел на сомнамбулическом уровне, перекроило моё сознание. Мой мир перевернулся! После чего я буквально за неделю нарисовал эту картину. Представляете? Что скажете? Смотрите! Очень внимательно смотрите! - настойчиво попросил он.
   А когда он театральным жестом наконец сдёрнул ткань, Любка покрылась холодным потом!
   Полотно было исполнено в духе великого Иеронима Босха. От обилия маленьких людских фигурок, разодетых в наряды разных эпох и словно исполняющих роли на сценах разных времён, сначала зарябило в глазах.
   - Смотрите, не стесняйтесь и не торопитесь, - Дворжак подал гостье большую лупу. - Уверен, даже мелкие детали будут иметь для вас значение.
   В верхнем левом углу картины Кандальникова рассмотрела фигуру античного философа, сидящего на камне со скорбным выражением лица и читающего развёрнутый свиток. За его спиной, облокотившись на выступ скалы, стояла высокая женщина в длинном хитоне, красивыми волнами струящегося по телу. В руке она держала посох, наступив ногой на лежащего у ног змея.
   - Эйрена, - пояснил Дворжак. - "Мирная жизнь". Кстати, в наши дни её имя звучит как Ирен или Ирина. А вам она никого не напоминает?
   - Коркина? - робко спросила Любочка.
   - Вот и мне кажется, что похожа на мадам Ирину, которая мне позирует вместе с девочками, - согласился Сэм.
   Далее шли сцены из жизни древней Греции: войны, сражения, плывущие по волнам галеры. Однако, внимательно разглядывая сквозь увеличительное стекло сцены баталий, Кандальникова невольно обратила внимание на тонкую красную нить, петляющую по всей поверхности картины.
   - Что это? - удивлённо спросила она художника.
   - Сам не знаю! Я рисовал под впечатлением увиденного при погружении в регрессию. Скажу больше: стоило взять в руки кисть, как я снова будто погружался в транс. Обратите внимание - эта кровавая нить или дорожка - она связывает только нескольких героев картины.
   После этих слов Любочка начала рассматривать полотно, сосредоточившись только на фигурах, которые были соединены красной нитью. Несколько мужских изображений в старинных хитонах или чёрных монашеских плащах были ей незнакомы, но седьмая фигура показалась узнаваемой. Этот красивый старик с длинными седыми волосами и пристальным взглядом прозрачных зелёных глазах сидел на широкой лавке, держа в руках "Чёрную Книгу".
   - Зосима! - непроизвольно прошептала Кандальникова. - А это - Лукерья...
   Она ткнула пальцем чуть ниже, указав на молодую красавицу, бредущую по лесной тропинке. Между Лушей и колдуном тоже явственно виднелась алая дорожка.
   Дальше со всех сторон возникали сцены как из учебника по истории России: где-то крестьяне собирали урожай; где-то по холодной дороге брели каторжники; террористы взрывали бомбу; гражданская война; отечественная война...
   Красная дорожка превратилась в мелкий пунктир, но продолжая петлять то вверх, то вниз... Она тянулась и тянулась до тех пор, пока Любка не узнала нарисованных отца и мать, склонившихся над детским манежиком, приближаясь к которому красная полоса становилась всё шире и ярче.
   Цепенея от страха, Любочка посмотрела следующую сцену и ахнула. Маленькая девочка с залитым кровью лицом лежит, раскинув руки в разные стороны, а кровавая дорожка, совсем истончаясь, тянется вслед за женской фигурой в чёрном платье и широкополой шляпе на голове... На одной из рук эта "чёрная дама" держит маленького мальчика, который плачет, положив головку ей на плечо, и протягивает ручонки в сторону лежащей в крови девочки.
   - Ужас! - прошептала Любочка и посмотрела на Дворжака. - А как вы узнали, что картину нужно показать именно мне?
   - "Чёрная Книга"! - торжественно произнёс художник. - Старинная "Чёрная книга"... Она исписана таинственными знаками, но если там есть глава для того, кто держит её в руках - текст становится понятным. Для меня там была подробно описана наша встреча. К тому же, смотрите сами!
   Он взял карандаш и заточенным концом аккуратно ткнул правее центра.
   Любка, приблизив к картине лупу, увидела изображение малюсенькой фигурки художника в тёмном сюртуке, стоящего напротив мольберта.
   - Вы? - выдохнула девушка.
   - Я, - улыбнулся Дворжак. - Присмотритесь ещё раз, думаю, что вы многих узнаете.
   И Любка узнала... Ниткин, Коркина, Листова, Гастропод, Гуня-кандальник с женой Аннушкой, Дортезин и Раиса Ивановна - все они в разных костюмах и разных сценах были достаточно узнаваемо нарисованы на картине Сэма.
   - Но это ещё не всё! - хитро прищурился художник. - Вы слышали что-нибудь о гештальт-рисунках?
   - Рисунки-перевёртыши, зрительные иллюзии? Когда на одной картине на самом деле можно увидеть несколько разных рисунков?
   - Точно! - обрадовался старик. - Верните мне лупу и сделайте назад пять-шесть шагов. Давайте!
   Любаша отошла подальше от треноги с картиной и не смогла сдержать удивления.
   - О боже! - прошептала она.
   Малюсенькие фигурки, которые она с трудом рассматривала сквозь толстую линзу, словно по волшебству превратились совсем в другое изображение. Теперь на картине были изображены двое - мужчина и женина, крепко взявшись за руки, шли среди цветов навстречу восходящему солнцу. Их лиц не было видно...
   - Стойте, не двигайтесь! И это ещё не всё! Теперь вот так!
   Сэм поднял картину и поставил её, повернув на девяносто градусов.
   - Что вы видите сейчас?
   - Птицу, похожую на сороку, открытую книгу и волны... Может, вода? - неуверенно произнесла Люба.
   - Не знаю, милая, не знаю... Эту картину я должен был показать вам!
   - Значит так написано в "Чёрной Книге"? Кстати, как она к вам попала? - спросила Кандальникова.
   - Видите ли... Сначала я начал встречать этих людей с картины в реальной жизни! Первым ко мне пожаловал сам Юрий Гастропод. Вальяжный олигарх с "подскоком" - так, кажется, по-русски?
   - С заскоком - поправила Любочка. - Это значит - со странностями. И в чём же его странности?
   Люба, снова вооружившись лупой, стала рассматривать фигурку бывшего одноклассника.
   - Странностей у него - хоть отбавляй! От избытка денег он возомнил себя богом! Заказал огромное полотно на мифологическую тему. Только представьте: он - Аполлон в окружении муз! - Дворжак театрально воздел сухие старческие руки вверх и несколько раз энергично потряс в воздухе пальцами. - Аполлон! Какой Аполлон?! В лучшем случае - сатир с копытами и толстым брюхом... И это бы ещё ничего, но у него было чётко сформулированное виденье будущего шедевра. Музы должны были быть совсем молоденькими девочками, но с крепкими спортивными формами! Вы представляете?! Я столько сил приложил, чтобы его переубедить! Показывал репродукции картин Батоне Помпео, Николы Пуссена, Петра Киле, Густава Моро и других художников, кто изображал на своих полотнах сцены из подобных мифов. И везде! Поверьте, везде музы были представлены пышнотелыми девицами, но никак не плечистыми и мускулистыми. Только как у нас в Венгрии говорят: "Aranykulcs minden ajtСba beillik...", - золотой ключик все двери открывает... Вот он меня и уломал... Приехали ко мне русские натурщицы-спортсменки по синхронному плаванью со своим тренером Ириной, в которой я тут же узнал греческую богиню. А ещё... Три дня назад к нам завилась вот эта парочка, - Сэм указал на Дортезина и Раису Ивановну. - Они предложили хорошую цену за мой дом. Честно сказать, мы с Мариной давно присмотрели потрясающий особняк в горах недалеко от Вены. Так вот... Эти покупатели и показали мне удивительную книгу чёрного цвета, доставшуюся им в наследство, предложив испытать на себе связанное с фолиантом древнее поверье. И знаете, я там прочёл дословно следующее: "Когда будет тебе необходим образ прекрасной девы для изображения Артемиды, встретишь ты богиню-мстительницу, и будет её имя - Любовь, и узнает она многие лица на таинственной картине, что прячешь ты от чужих глаз. И твой долг - показать ей творение твоё и рассказать всё, что знаешь сам. Ибо пути ваши и в прошлом, и в будущем не раз пересекаются. А раз по имени твоему быть тебе услышанным даже Богом, то и в живом теле, и в мёртвом должен ты помогать ей советами своими!"... Вот и всё. О том, что я прочитал в "Чёрной Книге", рассказываю впервые. Хотя владелец рукописи и спрашивал меня, только я ничего ему не ответил. А владелец - вот он...
   Замолчав, Дворжак указал на изображение Алексея.
   - Этого не может быть! - воскликнула Люба. - На портрете нарисован мой покойный муж, он погиб при трагических обстоятельствах вместе со своей матерью. Это абсолютно точно! А в остальном... Мистика какая-то! Вы эту картину показывали Гастроподу?
   - Нет! Зачем? Она предназначена только для вас. Теперь мне придётся её уничтожить...
   "Всё интересней и интересней!..", - подумала Люба. - "Старик не похож на шутника, но мне сейчас не время удивляться происходящему. Всё, что происходит сейчас, не более фантастично чем то, что было раньше... Да и вопросы к художнику появились...".
   - Простите, не знаю почему, но я хочу выслушать историю происхождения вашего имени, - заинтересованно обратилась она к Дворжаку. - Почему в "Книге" было сказано про ваше имя? Это как-то связано с тем, что вас зовут Сэм?
   - По правде говоря, мало кому рассказывал эту дурацкую историю... Ну ладно... - нехотя начал Дворжак. - Мне "посчастливилось" родиться в Венгрии в непростые годы, когда нашей страной правил лидер ВПТ и председатель правительства Матьяш Ракоши. Он установил личную диктатуру в стране, копируя сталинскую модель управления в СССР. В определённых кругах венгерского общества его называли "лучшим учеником Сталина" и "кровавым палачом". Но по прошествии многих лет я сейчас не согласен с такими определениями. Да, был жесточайший террор и чудовищные репрессии, но - если вы знаете историю - во Второй мировой войне Венгрия была фашистским государством, которое воевало на стороне Гитлера, и при выкорчёвывании корней фашистской идеологии в стране Ракоши просто был вынужден принимать такие жёсткие меры. А так как практически все чиновники, служившие профашистскому строю, были уволены - а некоторые, наверное, и подвержены репрессиям - то к власти на всех уровнях были призваны люди, которые уже поддерживали новый, социалистический государственный строй. Но эти новые чиновники пришли на государственные должности всех уровней в основном, как говорится, "от сохи и станка", и часто их грамотность не соответствовала занимаемой должности. Вот в таком хаосе при заполнении документов о моём рождении и была допущена ошибка. Но заявить об этом и потребовать её исправления в то время было достаточно рискованно - это могло быть расценено как недовольство существующей властью. Поэтому мои родители не стали особо упираться, и я стал носителем абсолютно нелепого имени - Самен. Видите ли, Люба, у венгров существует прекрасное мужское имя Сами, означающее "тот, кого слышит бог", но, по всей вероятности, малограмотный чиновник-австриец или немец, заполняющий свидетельство о моём рождении, не расслышал, какое имя ему назвали, и вместо Сами написал Самен. С тех пор, чтобы не вызывать глупых вопросов, все близкие звали меня на американский манер - просто Сэм.
   - Понятно, - ответила Любочка, внимательно выслушав рассказ художника.
   - Да что, понятно? Сэм - это не просто так! Ведь имя Самен в переводе с немецкого означает "семечки"! Представляете?! Семечки подсолнуха! - расстроено констатировал старик.
   Однако гостья не засмеялась и не принялась охать, поражённая услышанным. Наоборот, она просияла лицом и, не сдерживая эмоций, принялась благодарить изумлённого такой реакцией Дворжака.
   - Вы даже не представляете, как мне помогли! - воскликнула она. - Одной загадкой стало меньше... Так, может, и со значением красной нитки я случайно ошиблась? - вдруг совсем невпопад пробормотала Люба.
   - Какая красная нитка? - Сэм посмотрел на девушку удивлённым взглядом. - Вы сейчас говорите о повальном увлечении завязывать нитки на запястьях?
   - Точно! - Любка даже слегка подпрыгнула на месте. - Вы - гений! Вы настоящий гений! - и вдруг резко нахмурилась. - Алексей... - еле слышно прошептала она. - Красная нитка - это Алексей.
   Старик ничего не понял, однако похвала была ему приятна.
   - Так вы согласитесь мне позировать всего пару дней? - он сложил руки в умоляющем жесте. - Чудеса - чудесами, но мне и заказы выполнять необходимо.
   - Хорошо, буду вашей Артемидой! - согласилась Люба. - А вы за это устроите мне встречу с господином Гастроподом.
   Последняя просьба явно пришлась хозяину не по душе, и старик замялся.
   - Не переживайте, если вы передадите ему привет от Любы Кандальниковой, думаю, он согласится, - поспешила успокоить его "новоявленная Артемида", видя, что художник колеблется.
   - Дело не во мне, - Сэм строго посмотрел на Любку. - Юрий просил хранить его визиты в секрете. Точнее сказать, время его визитов. У него, видите ли, много врагов, и он опасается за свою безопасность. Предлагаю иначе... Я сегодня же начну писать ваше лицо, а как только он появится - предложу обсудить фактуру "Артемиды". В случае если он вас узнает и проявит заинтересованность - передам ваш телефон. Оставьте мне номер.
   - Хорошо, пусть будет так, - понимая, что Дворжак не хочет потерять доброе отношение заказчика-миллиардера, согласилась Люба. - И всё таки... Неужели вы никогда не рассказывали Юрию о том, как ещё до фактического знакомства нарисовали его портрет?
   - Сначала хотел, но когда понял, что это может быть расценено как излишний интерес к его персоне, то передумал... Мало ли... Мне кажется, что с такими людьми не стоит говорить о чудесах. Не поверят! А вот заподозрить могут... Пойдёмте чай пить, уже поздно... А с вами мы ещё наговоримся. Вы ведь о многом умолчали? Только меня слушали... Будет желание поделиться сокровенным - всегда к вашим услугам, расскажу что знаю, может, и действительно это вам поможет...
  

* * *

  
   Вернувшись в апартаменты ближе к полуночи, Любочка с трудом заставила себя принять душ и, добравшись до кровати, наконец-то блаженно вытянулась под одеялом.
   "Все мысли - на потом!", - приказала себе Кандальникова, проваливаясь в сладкое забытьё...
  
   Однако предаться "плену Морфея" на полную катушку не получилось...
   Тишину ночи маленького курортного города нарушила пронзительная полицейская сирена. Несколько машин со свистов пронеслись под открытым окном её номера. Послышались крики...
   Рассерженная Люба встала с кровати с намерением закрыть окно, но прежде чем она взялась за ручку пластиковой рамы, прямо ей на подоконник прилетел небольшой камушек, завёрнутый в вырванную из ежедневника линованную страницу. Предусмотрительно смахнув странную корреспонденцию на пол, она торопливо закрыла окно и плотно задёрнула тяжёлые тёмные портьеры.
   С чувством нарастающей тревоги подняла с пола смятый листок и, разгладив бумагу, всмотрелась в текст.
   На странице была проставлена дата наступившего дня, и почерком Алексея Дортезина - который она не спутает ни с каким другим из-за ровных почти печатных букв с левым наклоном - было написано только два слова "Скоро увидимся!".
   Любаня, на мгновение оцепенев, не могла отвести взгляда от записки - то что почерк принадлежал её мужу не вызывало сомнений.
   "Что - чёрт возьми! - происходит?", - мелькнула мысль. - "Скорей бы встретиться с Гастроподом! Может, хоть что-то прояснится...".
   Стало неимоверно душно, и всё тело покрылось липким потом. Пугающий ужас чёрным облаком окутал девушку с ног до головы.
   "А может, шутка? - мозг противился осознанию ситуации. - "Например, кто-то неизвестный сохранил давнишнюю записку Алексея - адресованную вовсе не ей, Любочке, а кому-то другому - и теперь по непонятной причине, пытается запугать её, лишить самообладания... Но зачем? И кто?" - пыталась хоть как-то объяснить происходящее Люба.
   Вопросы, вопросы... И никаких ответов...
   А если Алексей жив?!
   Почему тогда сам не явился к ней, знает же, где она живёт?
   Может быть, запугивает, выживает из города...
   Только уезжать сейчас совсем не входит в её планы. Ей нужен Гастропод. И пока она с ним не встретится - не станет и думать ни о чём кроме этого.
   Любочка на цыпочках снова подошла к окну и, осторожно отодвинув штору, выглянула на улицу. Узенькая, ярко освещённая аллея была абсолютно пуста, одинаково подстриженные деревца по обеим сторонам улицы, магазинные витрины, несколько припаркованных машин и всё... Ни души...
   Люба выпила стакан тёплой воды и вернулась в постель. Как ни странно, но заснуть удалось сразу...
  
   Утром без приглашения заявилась Коркина.
   - Я уже "с работы" - радостно улыбнулась она, глядя на заспанную подругу. - Чайком угостишь?
   Ирина, не дожидаясь приглашения, взвесила на руке электрочайник и, убедившись, что ёмкость наполнена водой, нажал кнопу включателя.
   В принципе, раннему визиту Коркиной Люба даже обрадовалась - всяко не одна, наедине со своими мыслями и страхами.
   - Видела у Дворжака зарисовки Артемиды. Понравилось, - сообщила Коркина. - Он там, конечно, причёску тебе изменил, но в остальном - узнаваемость сто процентов!
   - И что Сэм? - поинтересовалась Любочка. - Доволен?
   - Не то слово! Старик сегодня и шутит и поёт, - усмехнулась Коркина. - Зная, что мы знакомы, попросил предупредить тебя, чтобы ты с трёх часов дня ничего не планировала и ждала звонка. Обещал, что отправит за тобой машину.
   - Машину? - удивилась Любочка. - Я лучше с удовольствием прогуляюсь.
   - Ну это уже ваше дело - как договоритесь... - Коркина помолчала, после чего тихо произнесла погрустневшим голосом. - А мне Мартов звонил... Как я не шифровалась - разыскал, зараза! Наверное, кто-то из моих девчушек сдал... А ещё Жора знает, что и ты в Венгрии, "пробил" по своим базам твой билет до Будапешта. Вот ведь как бывает... - она снова помолчала. - Звонил мне, а говорили только про тебя.
   - Ир, а то, что я не в Будапеште, а в Хевизе, он тоже знает?
   - Тоже знает, - "успокоила" подруга.
   - Да, дела... - вздохнула Люба и разлила по чашкам дымящийся чай. - Поверь, подруга, мне сейчас не до Мартова. Даже если мне придётся с ним общаться, то это будет происходить исключительно на тему расследования... Не более... Как мужик - Жорка хороший, поэтому - действуй! И меня в ваши с ним отношения не втягивай!
   "А как же твои мысли про Жорика, когда деньги из тайников тырила? Как же вдруг всплывшие чувства? Что-то ты, мать, совсем запуталась!", - ожил вдруг внутренний голос и добавил утвердительно. - "Ты Жорика шесть лет назад предала, как последняя гадина. И он тебя вряд ли простит, да и прав будет!".
   Коркина не заметила секундной паузы, когда Любка сама себя поедом ела. Она подула на чашку, вяло улыбнулась и спросила:
   - Может, на озеро сходим, пока Сэм тебя не ангажировал?
   - А девчонки твои с нами пойдут? - с надеждой в голосе поинтересовалась Любочка.
   Ей казалось, что находиться в большой компании будет для неё более безопасно.
   - А то? Куда я без них? Я как уточка с утятами. А ты почему спросила? Не хочешь с толпой отдыхать?
   - Нет! Наоборот, так даже веселее, - торопливо заверила Люба одноклассницу. - Я просто вспомнила про экскурсию на рыцарский турнир...
   - Это будет вечером, - ответила Ирка. - А сейчас самое время погрузить бренное тело в целебную водицу. Короче, завтракай и - собирайся! Встречаемся через полчаса!..
  
   В шумной компании юных синхронисток два часа отдыха и наслаждения озером пролетели незаметно...
   Ирка веселила воспитанниц воспоминаниями из их с Любочкой спортивной юности. Смешные истории сменяли друг друга одна за другой, и Кандальникова, окунувшись в атмосферу давно ушедшего детства, сама не заметила, как оттаяла и отошла от тяжёлого настроения, поселившегося в ней после получения злополучной записки с того света. А может, на душе полегчало от того, что рядом с Иркой-Эйреной действительно становится спокойнее?
   Они лежали на тёплой травке, загорая после купания. Чтобы не спалить под знойными лучами лицо, Любка накрыла голову футболкой.
   - Деточки, вы моего Гунечку не видели? - произнёс низкий женский голос в паре шагов от места, где лежала Любаша.
   - Гуня! Гуня! Гунечка! Куда ты запропастился?! Ты должен быть всегда рядом...
   Любка резко села и, сдёрнув майку с головы, посмотрела по сторонам. Рядом посапывала разомлевшая на жаре Коркина. Девчонки, сгрудившись в кучку, резались в подкидного дурака.
   - Кто кричал? - осипшим голосом поинтересовалась Любаша.
   - Да вон "мадама" в дурацкой шляпе, наверное, собачку ищет, - ответила одна из девочек, махнув рукой в сторону.
   Люба проследила в указанном направлении и замерла: по многолюдному пляжу шествовала знакомая фигура в тёмной широкополой шляпе.
   Словно почувствовав, что в данный момент на неё смотрят, она обернулась и чересчур громко - по крайне мере, так показалось Любе - выкрикнула:
   - Гуня!
   Огромный камень на её головном уборе, поймав солнечный луч, сверкнул так, что на мгновенье ослепил Любку. А когда она открыла глаза, то никакой "мадамы" поблизости не наблюдалось.
   - Сколько там уже натикало? - поинтересовалась Коркина, переворачиваясь на спину. - Загар - загаром, а обед у нас - строго по расписанию...
   - Уже к двум часам подходит, - глядя на экран телефона, ответила Люба.
   - Эй, народ, нам пора! - обратилась Ирина к девочкам. - Я свою порцию тушёной утки пропускать не намерена.
   - Везёт вам! - вздохнули подопечные. - Утка... Да ещё и тушёная... А нам опять брокколи на пару с морковкой...
   - Ладно, сегодня гуляем - по кусочку разрешаю, - смилостивилась суровая тренерша.
   - Ура! - загалдели девчонки и принялись собираться.
   Памятуя об Иркином предупреждении, Любаша была готова к визиту в мастерскую художника на полчаса раньше оговорённого времени. Она тщательно расчесала свои роскошные волосы и заплела их в косу. Немного подумав, положила в сумку любимую расчёску, мало ли, вдруг придётся менять причёску... Лёгкий сарафан цвета слоновой кости, босоножки на низком каблучке...
   Она крутилась около зеркала, когда зазвонил телефон.
   - Мартов?! - удивилась Любаша, глядя на высветившуюся на дисплее надпись.
   - Как отдыхается? - пробасил Жорка, как только она нажала на зелёный кружок сенсорного экрана.
   - Нормально, - скупо ответила Люба. - Что-то случилось? Есть новости?
   - Да, собственно - никаких, - отозвался бывший лучший друг. - Ножик твой раритетный "пробили". Не числится за ним ничего, хотел вернуть... А ты, оказывается, далеко...
   - Жора! - Любку внезапно осенило. - У меня к тебе огромная просьба, пообещай что выполнишь!
   - Смотря что попросишь, - уклончиво произнёс Мартов. - Излагай.
   - Жора, мой нож... Он храниться в упаковке?
   - Ну да, - было понятно, что вопрос сбил полицейского с толку. - А что, ему это противопоказано?! - и Мартов хмыкнул.
   - Жор, пожалуйста, пусть моя вещь побудет у тебя, но, главное, без всякой упаковки. Именно у тебя и именно без упаковки... - она стала лихорадочно придумывать, как обосновать эту на первый взгляд нелепую просьбу, и тут же нашлась, правда, укоряя себя за враньё. -То, что у тебя, понятно и так - не хочу, чтобы такая старинная и ценная вещь затерялась "в закромах Родины". А почему без упаковки? Видишь ли... Может, это и глупое поверье, но... Клинок самсоньевского ножа - как мне сказали авторитетные мастера - должен "дышать", особенно когда находится не у хозяина... Ну, положи его в ящик своего рабочего стола, что ли... Но только так, чтобы лезвие ничем не было замотано или укрыто. Сделаешь?
   - Да как скажешь... Считай, что уже через минуту выполнил твою просьбу. Ты лучше скажи: когда домой вернёшься?
   - Не знаю когда, но вернусь, - пообещала Люба и нажала отбой...
  
   - О-хо-хонюшки, грехи мои тяжкие, здравствуй, Любушка, здравствуй, внученька, - слабый полупрозрачный силуэт Гуни-кандальника возник в тёмной прихожей.
   Пращур разместился на гардеробной скамеечке под пустой вешалкой для верхней одежды.
   - Егорий, если бы ты знал, как я рада снова тебя видеть, у меня тут что ни день - то событие, а мне и поговорить не с кем.
   Поглядывая на часы в ожидании звонка от Сэма, она рассказала Кандальникову-старшему всё, что с ней случилось за несколько дней в Хевизе. Не забыла и про даму в шляпе.
   - Вот есть в этой особе что-то неуловимо мне знакомое, но что - не пойму. Лица её я ни разу не видела. Из основных примет - только шляпа.
   - А голос? - задумался Гуня. - Можа, это голос ейный тебя с панталыку сбивает, знакомым кажется? И вот ещё... - он почесал затылок. - Как думаешь, имя моё она выкрикивала с умыслом али совпадение?
   - Да какое совпадение?! - разозлилась Люба. - Я думаю, что она знает про тебя! Не видит, конечно, но знает, а может - даже ищет... Гуня! - осенило вдруг Любочку, а если вдруг так?! Если ей действительно вовсе не я нужна, а ты?
   - Что ты, Любушка, надумываешь! Кабы во мне у ей нужда была, то разве стала бы ведьма на твою жизнь покушаться? Если всё про нас с тобой понимает, так и разумеет наверняка, что без тебя, кровиночки моей, нет мне возможности на земли быть увиденным да услышанным.
   Но Любка уже не сомневалась в своей правоте. Она опустилась на скамейку рядом с прапрадедом и горячо зашептала:
   - Думай, Гунечка, вспоминай: что в твоём далёком прошлом такого было, чего ты мне рассказать забыл?
   - Да вроде всё тебе поведал, внученька, и про матушку, и про Аннушку, и про Спотыкуху окаянную, и про товарища своего Лексея Дортезина...
   - Нет, ты лучше вспомни про Лукерью и про колдовство её над телом Аннушки. Вспомни, как оживляла... Подробно вспомни, до каждой мелочи незначительной...
   - Ох, да не волнуйся ты так, буду вспоминать, как вспомню так сразу и скажу. Ничего от тебя не утаю!..
   Наконец раздался долгожданный звонок от Марины. Она коротко поздоровалась и сообщила, что машина ожидает Любочку у двери, и ей лучше поторопиться...
  
   В коридоре, закрывая дверь номера на ключ, Любочка с удивлением заметила, как добрая половина постояльцев прильнула к окнам, с восторгом фотографируя нечто, находящееся во дворе. Не удержавшись от любопытства, Люба поднялась на носочки и, глядя из-за голов двух тинэйджеров, тоже посмотрела на улицу. Но ничего кроме блестящей на солнце отполированной чёрной машины не увидела.
   - Прикинь, это - "Bentley Rapier", настоящий! Их в мире всего чуть больше десятка штук. У меня батя в Лондоне такую тачку видел... Ждут кого-то, наверное, - предположил очкастый мальчик в яркой гавайской рубашке.
   - А может, новые жильцы? - неуверенно предположил толстяк, фотографирующий машину на айфон.
   - Скажешь тоже! - фыркнул очкарик. - У кого есть такие бабки - чтобы за тачилу больше четырёх лямов баксов отдать! - те в таких апартаментах не останавливаются! Ты вообще в курсе, что эта модель по указанию султана Брунея была выпущена? Батя говорил, что у султана была какая-то всепоглощающая любовь к марке "Bentley". Только вот штатные машины ему явно не нравились, и он заказывал на их базе что-нибудь уникальное, типа этой.
   - И чё? Там что, сам султан сидит? - толстый перегнулся за подоконник. - Шикарная машинка! Вот бы прокатиться!
   - Мадам Кандальникова! - по коридору спешила хозяйка частного отеля. - За вами приехали. Просили узнать, когда вы выйдете? Вы уже идёте?
   - Иду, - оторопело ответила Любка и покраснела, потому как всё присутствующие теперь с интересом рассматривали эту русскую отдыхающую в белом кружевном сарафане с толстой косой, перекинутой через плечо, которую - как оказалось! - ждёт такое роскошное авто!..
  

Глава 11

  
   Водитель "Bentley" приветливо кивнул девушке и, слегка склонив голову в поклоне, открыл перед ней заднюю дверцу салона, который своей белой кожей сидений и дорогими сортами дерева отделки напоминал межконтинентальный лайнер.
   Торопливо забравшись в это чудо автомобилестроения, Любочка вежливо поздоровалась с импозантным мужчиной в солнцезащитных очках, также сидевшем на заднем сидении.
   Первые несколько километров, затаив дыхание, Любочка сидела, удивляясь кошачьей плавности хода чудо-автомобиля. А когда расслабленно коснулась спиной задней спинки, вдруг почувствовала приятные волнообразные движения. Не в силах сдерживаться - рассмеялась.
   - Нравится? - спросил мужчина в тёмных очках. - Среди малозначительных опций есть и функция массажа для сидящих сзади пассажиров, но если неприятно - нажми на верхнюю кнопку в подлокотнике, - пафосно порекомендовал незнакомец, и его рот скривился в небрежной ухмылке.
   - Простите, я первый раз в автомобиле такого класса... - начала оправдываться Любочка. - Просто не ожидала, что ещё и массаж...
   - Не ты одна такая дикая... - фамильярно заметил пассажир. - Не ты одна - Кандальникова.
   - Простите, мы что, знакомы? - Любочке очень не понравился тон незнакомца.
   Мужчина словно не говорил, а лениво цедил слова. В каждом звуке - пренебрежение и налёт то ли собственного превосходства, то ли брезгливости и неуважения к собеседнику. А ещё коробило обращение на "ты"...
   - Ты, подруга, выглядишь лучше, чем соображаешь, - хохотнул хозяин авто и, медленно сняв очки, посмотрел на девушку.
   - Юра?! Это ты?! - не сдержав эмоций, воскликнула Любка и с не скрываемым интересом стала разглядывать бывшего одноклассника. - Я, конечно, предполагала, что мы встретимся. И, честно сказать, готовилась к этой встрече, но вот так... Неожиданно... Ты такой важный! Такой вальяжный! А машина... Просто корабль дальнего плаванья...
   - Приятно, что оценила! Наконец-то и мне удалось произвести впечатление на Кандальникову... - Гастропод засмеялся и на минуту снова превратился в простого славного Юрика, друга детства, озорника и забияку.
   Любка уже, было, потянулась, чтобы обнять своего Юрасика, но у того зазвонил телефон, и моментально переменилось выражение лица. Он злорадно улыбнулся и поднёс аппарат к уху.
   - Ну что, Пётр Ильич, смотрю, созрел ты для переговоров, - с сарказмом в холодном голосе произнёс бывший одноклассник, сразу превратившись в чужого человека, с которым - как подсказывал уважаемый Любой её внутренний голос - следовало держать дистанцию и не выходить за рамки делового этикета.
   - Не печалься, Любушка, у этого барина - хоть он и не нашего поля ягода - жизнь не из лёгких будет. Сам много чего остерегается. По судьбе своей - как тать разбойный да презренный - крадётся, - раздался голос невидимого Гуни.
   - Уверен? - непроизвольно произнесла Любочка, обращаясь к невидимке.
   Она сказала всего одно слово, но Гастропод нахмурил брови и недобро посмотрел в её сторону.
   - У меня сейчас неподходящее время для разговоров, - продолжил он в телефон. - Но моё слово - последнее! Ни о каких уступках и речи быть не может! Бизнес - ничего личного, Пётр Ильич. А благотворительность - не мой профиль... Будут конкретные предложения - звоните. А на уговоры не тратьте время, лучше подумайте, чем займётесь, когда лишитесь своей империи.
   Юрий нажал отбой, когда машина уже въезжала в ворота поместья Дворжака...
  

* * *

  
   Подкатив по мощёной дорожке прямо к самой лестнице при входе в дом, авто плавно остановилось.
   Любка по привычке тут же схватилась за дверную ручку.
   - Мадам! - язвительно заметил Юра. - Сидите на месте, двери вам откроют...
   Любаша стушевалась и, глупо улыбнувшись - за что тут же возненавидела себя - замерла на сиденье.
   - Ишь, поучает! - разозлился Гуня. - Ничего, ничего... Пуля его уже поджидает, а ты, внученька, и, правда, не торопись - сейчас такое начнётся!
   - Что ты сказал? Повтори! - испуганно прошептала Люба.
   Но Егорий словно исчез из салона машины.
   - Сиди, говорю, - глядя на дисплей телефона, вяло приказал Гастропод. - Сейчас из дома выйдут специально обученные люди и проведут нас вовнутрь.
   - Да это я не тебе, - огрызнулась девушка и, предчувствуя серьёзные неприятности и от этого забыв о всяческой конспирации, требовательно позвала. - Гуня! Не молчи, отвечай! Какая ещё пуля?
   Гастропод мгновенно "въехал" в ситуацию, и с него всю спесь словно ветром сдуло!
   - Люба! Ты думаешь, что старый хрыч Дворжак сдал меня?! - на лбу Юрика выступили крупные капли пота, стёкла дорогих очков запотели, а руки тряслись так, что вибрировала спинка переднего сиденья, в которую миллиардер вцепился мёртвой хваткой. - Чёрт! Чёрт! Милка была права!
   Любочка не успела вникнуть в суть его слов, как ощутила присутствие прапрадеда и услышала его ехидный говорок.
   - На крыше дома смерть его притаилась, аккурат в дружка твоего метит. И как нам быть? Как быть-то?! - негодовал призрак. - Кого выбирать-то: свого мужика или индюка этого надутого?
   - Я ничего не понимаю! - взмолилась девушка.
   Трое спортивного вида охранников уже стояли у машины, и один из них приоткрыл дверцу напротив хозяина.
   - Юра! Сиди! - Люба схватила одноклассника за локоть. - Мне кажется, что на крыше - снайпер.
   - Он же сдох! Мне же сказали, что твой муженёк сгорел вместе со своей сумасшедшей мамашей! Или ты с ним заодно?!
   Огромный Гастропод на удивление ловко обхватил Любку сильной рукой за талию и рывком перетащил на себя так, что на секунду её голова высунулась из салона авто.
   Обезумевшая от боли и неожиданности девушка даже не успела вскрикнуть, когда стоявший около открытой двери охранник беззвучно рухнул наземь. В центре его лба зияла небольшая тёмно-бордовая дырка.
   Дальше всё произошло, как в американском боевике. Один из охранников ринулся к дому, второй, закрыв рывком двери, уселся рядом с водителем, и машина, покинув двор художника, понеслась, петляя по улицам города.
   Только сейчас Юрий отпустил от себя Кандальникову, телом которой - словно живым щитом - прикрывался всё это время.
   - Сдрейфил наш барин, - зло пробурчал Гуня. - Не пахнет в карете-то? А то, может, наложил в штаны? Эх, девка, что за мужики вокруг тебя?! Один - террорист, другой - шарлатан, третий - хоть и богат - трус, каких свет не видывал, про жандарма и вспоминать не хочется.
   Любка не стала ничего отвечать прапрадеду. Она и так понимала, что придётся объясняться с Гастроподом за своё пророчество. Хотя и ей самой было любопытно узнать: откуда такая персона как Юрий Гастропод знает о смерти её мужа? Неужели интересовался?
   Тогда - зачем?..
   Думать о том, что она интересует его как женщина, было бы наивно. У таких богачей целые гаремы моделей на любой вкус.
   А может она была нужна Юрику вовсе для других целей?
   Может, действительно Юрка является именно тем человеком, который вкусил несколько капель её крови и забрал себе колдовскую силу?
   А что, похоже!
   Иначе как бы рядовой троечник попал в списки журнала "Форбс"?
   А теперь что?
   Знает кошка чьё мясо съела, и Юрик постарается быстро избавиться от неё - так сказать, ликвидировать риски раз и навсегда?
   - Юра! - позвала Любка. - Дай мне выйти из машины. Куда ты меня везёшь?
   - Заткнись, Кандальникова, и сиди смирно! - не поворачивая головы и глядя в боковое стекло, отрезал Юрка.
   Автомобиль нёсся по петляющей среди горных хребтов дороге с бешеной скоростью...
  
   Уже стемнело, когда наконец, нырнув в длинный подземный тоннель, они выехали на ярко освещённую площадку перед каменным строением, напоминающим средневековую крепость.
   Здоровенный детина, встретивший авто, молча - не отвлекаясь на Любашины крики и проклятья - вырвал из её рук сумочку и нагло вытряс всё содержимое себе под ноги.
   - Что там? - поинтересовался Гастропод.
   - Из ценного - тысяча евро и телефон, - лаконично ответил детина.
   - Возьми себе, - распорядился "щедрый" хозяин, покидая салон машины и позёвывая на свежем горном воздухе. - А паспорт?
   - Паспорта или других документов нет, - отрапортовал охранник.
   - Отлично! Значит, никуда не убежит! Без денег и документов через три страны путешествовать не очень сподручно! Но ты, Гарик, всё равно с нашей гостьи глаз не спускай. Говорят, что она у нас обладает нечеловеческими возможностями... Хозяйка на месте?
   - На месте, - отозвался Гарик. - Делали переливание, пока спит.
   - Лишнего не болтай, - оборвал его Гастропод. - Гостью нашу определи в одну из гостевых комнат, пусть собой займётся. Барышня в дороге натерпелась... - он усмехнулся. - Спасительница моя... И ещё... Через час устрой ей встречу со старой знакомой. Пусть девчонки поболтают...
   Любка решила молчать и пока не сопротивляться ходу событий. И даже когда амбал Гарик, грубо схватив за руку, вёл её длинными коридорами к небольшой комнате в самом конце дома, она хмуро подчинилась, не сказав ни слова...
  
   Аскетическое убранство помещения напоминало скорее респектабельную тюремную камеру, чем гостевые покои. Единственное небольшое оконце под самым потолком было таким крохотным, что мысль совершить побег тут же оставила Кандальникову. Санузел совмещённый со спаленкой и вовсе не имел окон наружу.
   Оставшись одна девушка, приняла душ, переоделась в положенный поверх заправленной кровати махровый халат, села в единственное кресло и тихо позвала:
   - Гуня!
   Комнатка тут же наполнилась бежевым свечением, а напротив неё возник Егорий.
   - Не кручинься, внученька, я тут доколе смог, обошёл окрест... В дому охранников много, но вредить тебе из них никто не собирается. Наоборот, хозяин всем приказал, чтоб с твоей головы и волосок не упал. А это уже хорошо! Одно меня только пугает, что есть в доме подпол... Чую, что большущий, но попасть туда мне не удалось. Словно на части рвёт сила злая - не пускает. Что там - не ведаю...
   - Зачем нам подпол! - укоризненно простонала Любка. - Надо посмотреть пути к отступлению на случай, когда бежать придётся.
   - Сбежать, боюсь, не получится... - виновато отозвался прапрадед. - Мы сюда прямиком через дыру в горе проехали. А сейчас там железная дверь, да такая толстенная - оторопь берёт. Гора сама - высоченная и скалистая, и ни дорожки на ней, ни тропинки... Так-то вот!
   Входная дверь бесшумно отворилась, и молодой официант вкатил в комнату столик, сервированный на две персоны.
   - Я не голодна! - резко заявила Люба, ужинать ей сейчас хотелось меньше всего. - Передайте Юрию - как там его по отчеству, кажется, Викторовичу - что я от еды отказываюсь. И пока меня не отвезут обратно в Хевиз и не вернут телефон и деньги - разговаривать ни с кем не стану...
   Она не успела договорить фразу, так и застыв с открытым от изумления ртом, когда из-за спины официанта в комнату шагнула женщина...
  

* * *

  
   - Ну, здравствуй, Любовь Кандальникова! Узнала меня? А ты думала, что всё, приключившееся с тобой - это случайность? Нет! Это хорошо спланированная, а главное, щедро проплаченная с нашей стороны последовательность событий... Однако, сама понимаешь, всегда может вмешаться человеческий фактор и прочие мелочи, влияющие на ход сценария... Только это уже - не главное! Поверь! Главное, что ты здесь...
   Прекрасная незнакомка грациозно опустилась на край кровати и по-хозяйски сдёрнула шёлковую салфетку, которой было накрыто угощение.
   - К сожалению, не знаю, как в вам обращаться... - помолчав, произнесла Любочка. - Имени вашего я не знаю. Но то, что вы следили за мной и пытались мне навредить, прекрасно помню. Я называю вас "чёрной дамой" и не понимаю, зачем был нужен этот цирк? Запугивали? Гипнотизировали? Убить хотели? Это Юрий вас нанял? Вы исполняли его приказы?
   - Юрка! Нанял меня? Кандальникова! Хватит валять дурака! - заливисто рассмеялась смуглая красавица, она протянула руку к вазочке с румяными круассанами и с удовольствием надкусила сдобу. - Прямо, как тогда! - мечтательно протянула она. - Когда капли твоей крови попали на хрустящую корочку... Только теперь я не ем столько мучного! Моё идеальное тело - не побоюсь тебе признаться - настоящий шедевр пластической хирургии лучших швейцарских специалистов! Нравится?!
   Лицо дивы сделалось серьёзным, и она, отложив надкушенный круассан, в упор посмотрела на Любу.
   - Хайфиц! Мила Хайфиц! Но... - Любка прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего.
   - Если ты про это? То... - Милица нагнулась и вытащила с нижней полочки сервированного столика тонкий планшет, на экране которого тут же появился снимок, скачанный с телефона Любочки, а там на тряпке у порога красовалась и огромная улитка, и сдобная корка, и нитка, и листик, и семечки. - Ты ошиблась! Коркина к огрызку булки на твоём снимке не имеет никакого отношения... Это кусочек засохшего круассана. Именно на него и попало несколько капель твоей крови, которые по случайности мне пришлось съесть. Так бывает... Возможности приходят оттуда, откуда их совсем не ждёшь... А насчёт Юрика - даже обидно! Это я превратила его в того, кем он является. Мой муж, господин Гастропод, один из самых влиятельных и богатейших людей мира! - гордо объявила она.
   - Откуда у тебя снимок из моего телефона? - не смогла сдержать удивления Любка.
   - Точно не припомню, кажется, твоя свекровь передала... Или любовница Дортезина... - ядовито усмехнулась Хайфиц. - Они обе настолько жадные, что я всегда путаю их действия и поступки. Знаешь, мне приходилось покупать любые сведения о тебе - от названия любимого шампуня до размера обуви. А уж результаты твоих анализов, хранение плазмы крови, яйцеклетки - это просто колоссальные затраты! Правда, там Раиса и Листова были уже только посредниками по передачи денег, оставляя себе небольшое вознаграждение. Бизнес есть бизнес! Чтобы не потерять верных филёров, ещё и врать приходилось, - Милица беспардонно коснулась указательным пальцем подбородка Любочки и заглянула ей в глаза. - Старухе я говорила, что доставшаяся ей по наследству "Чёрная Книга" делает её хранительницей великого артефакта и исполнительницей моей воли - сама-то она ни слова в ней прочитать не могла, а Листовой, уж извини, я обещала в супруги твоего мужа. Правда, оригинально? Они верят, что их судьбы прописаны на страницах магического фолианта тайными знаками, которые умею читать только я. Очень удобно! И не нужно объяснять что и зачем... Признаюсь, сначала вместо Ленки хотела использовать Коркину, но она настолько тупая - физкультурница дебелая! - что гипнозу не поддаётся. А с Листовой легко всё получилось...
   - А с Алексеем? На него ты тоже воздействовала? - не удержалась от вопроса Любочка.
   - А как же! - расхохоталась Хайфиц. - У него такая гремучая наследственность, он же просто машина для убийства! Переключить его внимание с убийства людей сначала на твою персону, а затем - на Листову, стоило огромных усилий.
   - Какая же ты мразь, Милка! - не смогла сдержаться Любочка. - Мерзкая, расчётливая дрянь!
   - Замолчи, ведьма! - прошипела Хайфиц. - Всё уже случилось, и обратной дороги нет! Ты даже не представляешь, как я могу тебя наказать!
   Любка уже, было, хотела открыть рот, но Гуня торопливо забормотал ей прямо в ухо:
   - Терпи, не показывай норов, хитростью возьмём... Чую, что не врёт бесовка. Есть у неё тайна, что тебя касается. Помолчи, дослушай...
   Да Любка и сама присмирела, она вспомнила, что изображённая на картине Дворжака "чёрная дама" в широкополой шляпе держала на руках плачущего ребёнка.
   Пришлось сменить тактику.
   - Мне трудно смириться, что мой дар так глупо достался тебе, - сделав вид, что пытается взять себя в руки, иронично произнесла Люба. - Отсюда и ненависть. Я ведь лишилась огромных возможностей. Я даже не знаю, каково это чувствовать колдовскую кровь в своём теле.
   - Понимаю! Могу поделиться, - Милица вперилась в пленницу немигающим взором. - Хорошо помню, как всё началось... Мне было двенадцать лет, когда из ребёнка я превратилась в девушку. Ты понимаешь, что я имею в виду... Оказывается, в этот момент просыпаются скрытые силы. Сначала начали сниться странные сны: колдун Зосима, девочка Лукерья, "Чёрная Книга", помещица Спотыкуха, прабабка Раисы Ивановны... Потом я стала понимать что к чему, но только колдун Зосима всё просил меня не использовать чужой дар. Велел терпеть сорок сроков обновления крови и обещал, что после этого всё колдовство из меня улетучится, а они - виденья эти - оставят меня в покое. Да! Прикинь, даже бонус за стойкость обещал в виде любящего мужа и здоровых деток. Честно скажу: до семнадцати лет я его боялась и слушалась. Но как только проваливалась в видения, то внимательно запоминала каждое слово, когда Зосима с Лукерьей "Чёрную Книгу" читали. Узнала столько, что было бы глупо не воспользоваться! Действовать решила потихоньку - хватило ума не распыляться! Я сконцентрировала всю свою энергию на исполнении одной единственной цели - обогащении. К счастью, сегодня мы все живём в мире денег! Эти чудесные продолговатые бумажки - вот настоящая магия! Магия безграничных возможностей! Поэтому я ни разу не тратила свой колдовской дар на обретение поклонников, красивой фигуры, здоровья или умения летать, - она весело рассмеялась. - Никаких глупостей! Деньги и только деньги! Сразу после школы я устроилась уборщицей в крупный банк и решила потихоньку начинать пользоваться своими способностями. Наводя морок на глупых кассирш или клиентов, пересчитывающих наличность, я могла беспрепятственно получать столько денег, сколько хотела. Но я умна! Я никуда не торопилась, я училась применять свою силу экономно и целенаправленно. Сначала - после каждого раза безнаказанного присвоения чужих денег - меня тошнило, и поднималась температура. Но не прошло и года, как неприятные побочные эффекты исчезли. А накопленная сумма уже была шестизначной. Однажды ночью я увидела страшный сон, скорее, видение... Зосима начал мне угрожать! Представляешь, этот наивный человек просил меня остановиться, вещал, что если я не остановлюсь, то сила колдовства взыщет с меня страшную цену - уйдут из жизни все, кто меня любит. И никто и никогда не будет больше любить меня до самой моей смерти! - она рассмеялась. - Правда, смешно?! Какая любовь! Когда ты богата, каждый будет тебя обожать! А искренне или нет - какая разница! Не минуты не раздумывая, я согласилась на такой обмен. Жаль, конечно, что на следующий же день погибли мои родители... Что делать, издержки реалий... Вот ты, наверное, слышала фразу про "деньги к деньгам"? Думаю, что её впервые произнёс тот, кто - как и я! - направил колдовство в одно-единственное русло приумножения денег. Настало время, и банки показались мне детской шалостью. Биржи! Вот где размах и возможности! Именно там мы и столкнулись с Юриком, который безуспешно пытался приумножить жалкие сто тысяч долларов, выклянченных у состоятельного папаши. К чести Юрика стоит сказать, что он был первым, кто поделился со мной информацией о криптовалюте. В тот раз мне снова было плохо... Видимо, я переусердствовала, концентрируя энергию крови, но оно того стоило! Ответ, который я получила, превзошёл все ожидания! Ещё пять лет назад я знала, каким будет курс биткоина сегодня! Так мы с Юркой поженились и основали несколько компьютерных ферм для майнинга. Ты вообще в курсе, что в отдельные периоды рост этой валюты достигал в день более двух десятков долларов за биткоин? Ты понимаешь, о чём я рассказываю?
   Милица пытливо посмотрела Любку.
   - Не очень, - равнодушно ответила Кандальникова.
   - Ну-ну... - хмыкнула Хайфиц. - Ладно, вижу, что с этой темой пора закругляться. Короче, приумножать наше состояние для меня труда не составляет, я ведь всех насквозь вижу и могу к своей воле понуждать.
   - Всех? - недоверчиво произнесла Люба.
   - Ну почти всех! - раздражённо исправилась Хайфиц и тут же добавила. - Пока - не всех! Исключение мизерное - предшественники да наследники Зосимы. А ещё те, кому посчастливилось прикоснуться к "Чёрной Книге". Но это не страшно! Магия денег - круче магии крови! Кого не заморочу - того куплю!
   - У-ф-ф! - облегчённо выдохнул шёпотом Егорий и так же тихо добавил. - Я уж, было, струхнул немного... А тут, получается, можно ещё счастья попытать.
   - Но если у вас с Юриком всё так чудесно сложилось, и вы пользуетесь моей колдовской силой - то зачем вам я? Мила, отпустите меня и живите с Юриком долго и счастливо! - услышав прапрадеда, попросила Любка.
   - Не ври мне, Кандальникова! - голос Хайфиц стал угрожающим. - Ты же знаешь, что написано в "Чёрной Книге"?! - и она процитировала. - Сорок раз сменится кровь, и не исчезнет сила! А после сорокового круга выйдет колдовство из тела того, кто против ведьминой воли кровь её принял. И лишится он силы! А когда законная наследница ведьмацкой крови родит сына, то вся сила чародейская окажется в новорождённом, и, вобравши в себя всю энергию колдовскую, станет тот всесильным чародеем, какого до сей пор мир не видел!
   Казалось, Любка перестала дышать. Разряды синего электрического пламени вспыхивали в мозгу, отдаваясь пронзительной болью по всему телу. Она слышала, как с шумом пульсирует в висках кровь. Ещё чуть-чуть - и произойдёт взрыв. Мощная сила изнутри говорила с Любкой на непонятном ей языке, но она - ведьма-недоразумение! - ничего не могла понять и от этого ужасно мучилась... Слова из "Чёрной Книги" взбаламутили сознание, словно илистое дно на Лушином озере.
   - Лукерья! Лукерья! - донёсся до неё тихий шёпот Егория. - Сними с Любушки страдания, подсоби хоть капельку!
   Боль тут же прекратилась, и поток обрывочной информации - словно буквы на тонкой телеграфной ленте, которую Любка видела только в кино - пронёсся перед глазами.
   И Кандальников заговорила:
   - Замена крови в человеческом организме происходит в течении ста пятидесяти дней. Сорок циклов составляют шесть тысяч дней или шестнадцать с лишним лет. Если сила проснулась, когда тебе было двенадцать, то получается, что ты её уже лишилась или вот-вот лишишься...
   - Ух, ты! А Дортезин говорил, что ты - наивная дурочка! - не сдержала восхищения Милица. - Представляешь, за какие деньги мне приходилось выкупать во всех клиниках и репродуктивных центрах по искусственному оплодотворению так называемый твой биоматериал, чтобы заморозить его и приберечь для экстренной ситуации?
   - Ты! Ты... Какое кощунство! Гадина! - Любка задохнулась от ненависти.
   - Не нужно меня расстраивать, - как ни в чём не бывало предупредила Милица. - Ты же не хочешь, чтобы официальная мать твоего родного ребёнка была неврастеничкой?! Да, да... В отличие от тебя - у меня всё получилось! Магия денег! Рождённый ребёнок вырастет нашим сыном и отблагодарит родителей, пользуясь своими безграничными возможностями! А ты с момента его рождения теряешь раз и навсегда возможность быть причастной к колдовству. Так и останешься обыкновенным, никому не интересным ничтожеством, без всяких перспектив...
   - Смолчи, внученька, стерпи милая, - пылко зашептал в самое ухо Егорий. - Не всё у нас потеряно... Не выдай себя, сделай вид, что покорилась...
   - Что вы со мной сделаете? - прикрыв глаза, чтобы собеседница не увидела её ненависти, спросила Люба.
   - Уже лучше, - похвалила её Милица. - Все жить хотят - и простые, и всемогущие... Во время созревания плода может возникнуть всякое. Не исключены моменты, когда понадобится материнская кровь. Твоя - живая и свежая кровь. Поэтому весь этот период мы будем тебя холить и лелеять, а если понадобится, то и против твоей воли кормить с ложечки. Ты, Люба должна быть здоровой в прямом смысле этого слова... Сто с лишним лет назад ведьме Лукерье и в голову не могло прийти, что такое возможно, вот и не упоминала старая колдунья в своём заклинании про искусственное оплодотворение и подсадку эмбриона, - Хайфиц снова расхохоталась. - Представляешь, научно-технический прогресс в войне за ведьминское наследие! Так-то вот! А тебе что в репродуктивных центрах говорили?! Что не получилось?! Надеюсь, у тебя не поднимется рука убить собственного сына! Не правда ли, отличный план?!
   - И что, я всегда буду жить только здесь?! - Любка обвела комнату безумным взглядом.
   - Не твоё дело! - осадила её Милица и уже более мягко добавила. - Лучше поешь, вот и мясо, и икра, и фрукты... Тебя станут содержать по высшему разряду. Юрий Викторович Гастропод на это никаких денег не пожалеет. За это не волнуйся! И мой тебе совет: не заводись понапрасну, я больше никаких разъяснений давать не намерена, всё - что тебе необходимо было узнать! - ты узнала. Теперь давай вместе за жизнь нашего ребёнка бороться! А пока отсыпайся и отъедайся... Завтра медики прибудут, все анализы у тебя необходимые возьмут.
   - Вели, Любушка, чтобы оконце отворили, - явно что-то задумав, прошептал Егорий.
   - Мне здесь душно, - устало проговорила Любка и тоскливо посмотрела на тёмный квадрат окошечка под самым потолком.
   - Включи кондиционер, - посоветовала Милица и, встав с кровати, взяла в руки дистанционный пульт от системы вентиляции.
   - Нет, кондиционер включать не нужно - у меня на него аллергия, с детства не переношу воздуха из кондёра, - решительно отвергла это предложение Кандальникова.
   Милица недоверчиво посмотрела на узницу, затем перевела взгляд на окошко, прикинула что-то в уме и милостиво согласилась.
   - Хорошо, сейчас откроют.
   - Спасибо, - выдавила из себя Любочка. - А теперь уходи, ужинать я буду одна.
   - Желание клиента - закон! - усмехнулась Хайфиц и вышла из комнаты...
  

* * *

  
   Минут через пять - услышав снаружи щелчок отодвигающейся задвижки, после чего окошко приоткрылось - Люба обратила внимание на Гуню-кандальника, который прохаживался по комнате из угла в угол.
   Но только он открыл рот, собираясь что-то сказать, как Люба еле заметно кивнула и приложила палец к губам, тут же переведя этот жест в почёсывание губ.
   Она судорожно соображала, как ей не выдать этим чудовищам - в которых превратились её теперь уж точно бывшие одноклассники - своих диалогов с Егорием, если в комнате установлены камеры видео- и аудионаблюдения. До этого - когда Гуня шептал ей на ухо - Люба надеялась, что её тихие реплики аппаратура звукозаписи не уловит, а если и уловит, то подслушивающая обслуга отнесёт её односложные ответы Гуне к разговорам с самой собой, но... Теперь-то они с Гуней должны поговорить более детально... Ясно-понятно, что служба безопасности Гуню отследить не может, но то, что она разговаривает с кем-то невидимым - никак скрыть не удастся. Или удастся?
   Ещё раз жестом призвав Гуню к молчанию, Люба нехотя выпила стакан воды, съела небольшой кусочек мяса, демонстративно изобразила зевоту и, расстелив постель, легла на кровать, накрывшись одеялом по самую макушку. Так она могла тихонько разговаривать с пращуром, не привлекая внимания наблюдателей.
   - Я тут что вспомнил-то... - торопливо начал говорить Гуня опять в самое ухо Любы и вдруг замолчал, как бы размышляя над посетившей его мыслью.
   - Говори, Гунечка, что вспомнил? - требовательно прошептала она.
   - Дык... Лукерьино заклинание, в котором она со смертью торговалась да будущее всему нашему роду пророчила... Давай-ка я тебе слово в слово повторю всё, что у ведьмы в дому услышал. Значится так... - и Гуня распевно зашептал:
   - Душу раба Егория в нож загоняю, до поры до времени сохраняю. Жизнь его человечью в Анну впускаю, у смерти девку выкупаю. Назначай, тёмный господин, цену - начинаем колдовскую мену. Слово моё - потомству Егорьеву быть! Да мужикам полный век не жить! Через полтора века девка народится... Окажется ведьмой-гадуницей...
   Закончив повторять заклинание, Гуня горестно вздохнул.
   - Ну что скажешь, Любушка... Может, всё-таки вспомнишь, как девки в сорок превращаются? Ведьма-гадуница завсегда птицей стать умела. А это тебе сейчас ой! как бы пригодилось...
   - Так ты про это... - всхлипнув, протянула Любочка. - На картине Сэма тоже сорока была нарисована, только я сейчас про сына своего думаю... Что будет с моим ребёнком?
   - Если я правильно эту чёртову бабу услышал-понял, то по моему уразумению... Пугает она тебя, и потому - как сама боится. Окромя неё, гадюки, никто точно не знает, когда она силы лишится, когда сорок сроков обновления крови истекут. Вот и хочет держать тебя до момента рождения младенчика около себя. Навроде как про запас... Да только если ты думку имеешь, как украденное дитя со временем вернуть, то бежать нужно. Здесь тебя после его рождения и приговорить могут... Подумай, Люба, может, вспомнишь аль почувствуешь, как Лукерья птицей становилась... - с надеждой в голосе попросил Гуня.
   Люба резко стянула с головы простынь и как-то странно посмотрела на Егория.
   - Слова простые, их-то я запомнила. Но получится ли у меня? Не знаю... Вернее, не до конца верю, - обречённо констатировала девушка.
   - Так, ясен пень, без веры ничего ни у кого не получается! А ты - верь! Лукерья - баба тёмная, деревенская - могла! А ты - такая умница-разумница! - неужто не сможешь?! Не бывать такому! Наша порода Кандальниковых сильной да упрямой была, не мытьём так катаньем своего добивалась! Давай, пробуй!
   Пристыженная и раззадоренная Егорием Люба решительно встала с кровати и, подойдя к зеркальной дверце платяного шкафа, посмотрела на своё отражение. Со стороны могло показаться, что разглядывая себя в зеркале, гостья принялась напевать грустную песню.
  
   - От земли оторваться,
   В высь подняться!
   Вместо каждой руки - крыло,
   На моё добро, на ворогов зло!
  
   Медленно растягивая слова и придавая значение каждому слову, Люба пела, ни разу не "промазав" мимо интонаций Лукерьи и не переврав смысл...
  
   От пронзительной боли она зажмурила глаза и еле устояла на ногах. Ей почудилась, что каждую её вену и капилляр распирает невидимая сила. Кровь в её теле словно застыла, превратившись в вязкую смолу. Выворачивало все суставы, казалось, что трещали и ломались кости, рвались связки и сухожилия...
   Она хотела, было, схватиться руками за гудящую, наливающуюся свинцом голову, но не смогла. Руки, став огромными и чужими, не слушались свою хозяйку. А когда Люба смогла размежить слипшиеся веки, то из зеркальной глади на неё смотрела чёрно-белая сорока с глянцевыми крыльями, отливающими сине-зелёным цветом поверх тёмного оперения.
   Боль тут же исчезла...
  
   - У меня получилось! - забыв о конспирации, хотела закричать Любочка.
   Но получилось другое...
   - Че-че-че-че! - прострекотала сорока, переступая с лапы на лапу.
   "Но я совсем не умею летать!", - в глубине души новоявленной ведьмы-гадуницы испугалась Люба.
   Она испугано завертела головой, словно ожидая услышать подсказку. Но в этот же момент ощутила и абсолютно новое чувство, которое, находясь в человеческом теле, ощущать ей никогда не приходилось.
   Воздух!
   Воздух, наполнявший помещение, был наполнен потоками разной скорости и температуры. Невидимые волны, недоступные для восприятия людей, были хорошо известны птичьему телу. Тёплые и прохладные струи циркулировали повсюду.
   Повинуясь непонятному желанию, Любаша-сорока расправила крылья, сделав так, что незримая вертикальная сила сама приподняла её на полом и понесла ввысь. Догадавшись взмахом крыльев выровнять траекторию полёта, она без труда поднялась к окну и вылетела наружу.
   На улице поток тёплого воздуха ещё более усилился, словно лифт, он поднял её на такую высоту, что дом Гастропода сделался величиной не более карманной зажигалки.
   Любка с удовольствием кружила в небе. Она поднималась в потоке широкими кругами, пока не почувствовала, что рядом есть и другой "воздушный фонтан", правда, не такой сильный, как предыдущий. Помогая себе крыльями, сорока переместилась в его прохладные струи, тут же пойдя на снижение.
   Прошло несколько минут, и Любочка на удивление быстро научилась ориентироваться в "столбах" восходящих и нисходящих потоков воздуха, используя их энергию, чтобы подниматься и снижаться над землёй.
   "Обычный человек, проводя всю свою жизнь на поверхности Земли, не имеет ни малейшего представления о всевозможных воздушных течениях, которые дарят пернатым прекрасную возможность полёта! Да, именно прекрасную!", - восторженно подумала Люба.
   Она освоилась в небе настолько, что теперь всем своим птичьим телом чувствовала не только потоки воздуха, но и его пульсацию. Это помогло ей передвигаться горизонтально над совершенно ровной местностью - только за счёт энергии неоднородного биения потока. Немного потренировавшись, она освоила три типа парения: парение в горизонтальном ветре, дующем слоями, при котором скорость ветра с высотой заметно возрастала; парение в горизонтальном порывистом ветре; парение в ветре с вертикальными пульсациями.
   После чего, окончательно осмелев, она энергично замахала крыльями. Сначала движения были хаотичными, и она на долю секунду почувствовала, что теряет контроль над полётом, рискуя камнем свалиться на землю. Но быстро поняла секрет: взмах крылом вверх следовало совершать более быстро, а опускать крыло - медленно и более плавно. Приноровившись и успокоившись, Люба-сорока поняла, что теперь сама может задавать и ускорение, и замедление своему полёту.
   "Интересно, какая у меня крейсерская скорость? - иронично подумала Любка, и тут же у неё в мозгу зазвучал знакомый голос Серафимы Андреевной, медленно диктующей условие задачи на контрольной по математике: "Воробей пролетает двенадцать километров за четыре минуты. Сороке, для того чтобы преодолеть такое же расстояние, понадобится на восемь минут больше. Вопрос: сколько километров пролетит сорока за час, и какова её скорость?"...
   Люба мысленно подсчитала и улыбнулась - шестьдесят километров в час! Не стриж, конечно, и не сапсан... Но что делать? Имеем то - что имеем!
   И она стремительно стала набирать высоту...
  
   Перелетев горную гряду, увидела ярко освещённую трассу и, с удовольствием передохнув на дорожном указателе с надписью "Хевиз - 65 километров", через час с небольшим она уже "приземлилась" на балконе своего номера гостиницы в Хевизе.
   "И что теперь?" - с ужасом подумала путешественница. - "Ну не идиотка ли? В сороку превратиться смогла, а о том, как обратно человеческий образ принять, и не подумала!".
   Появившийся на ночном балконе Егорий тоже не знал, как помочь правнучке.
   Вздыхая и сокрушаясь от собственного бессилия, он то принимался понапрасну ругать Лукерью, то пытался вспомнить старые поверья о том, как заставить ведьму-гадуницу принять прежний облик. Ничего не помогало!
   Неожиданно Егорий замер и, забыв о том, что кроме Любочки его всё равно никто не видит, приложил палец к губам.
   Снизу послышались тихие шаги. Кто-то крадучись вошёл в отель.
   - Мать честная! - перекрестился призрак. - Любочка, свекруха-погорелица твоя воскресла. Вот - ей богу! - она это!
   А Любка усталой нахохлившейся птицей сидела в самом углу балкона, недоверчиво уставившись агатовыми бусинками глаз на говорящего. Егорий не ошибся, и через некоторое время до её чуткого слуха донёсся звук открывающегося замка, после чего в номере, за балконной дверью зажёгся свет. Сорока взлетела на подоконник и с удивлением стала наблюдать за действиями матери Алексея.
   Натянув резиновые перчатки, Раиса Ивановна - словно заправский вор! - торопливо обыскала содержимое чемодана и приступила к шкафу.
   Тихо запищал телефон.
   - Всё в порядке, я на месте, - коротко отрапортовала свекровь. - Паспорт здесь, а её нигде нет. Дворжак тоже ничего не знает... Поняла... Проверить, нет ли чего подозрительного... Поняла...
   Раиса Ивановна открыла балконную дверь и вышла из номера.
   Любочке этого было достаточно, чтобы влететь в помещение.
   - Ой! - вскрикнула свекровь и замахнулась на чёрно-белую птицу попавшим под руку полотенцем. - Кыш отсюда! Кому говорю, кыш!
   Но Любочка целенаправленно взлетела под потолок и, покружив вокруг люстры, уселась на массивную гардину под самым потолком.
   Раиса Ивановна и махала на неё полотенцем, и трясла портьеру, но сорока сидела наверху не шелохнувшись, гипнотизируя пожилую женщину круглыми глазами и явно не собираясь покинуть место своего пребывания.
   - Ты тут что, ночевать собираешься? - зло спросила свекровь, обращаясь к птице.
   А когда Люба-сорока спокойно кивнула, Раиса Ивановна вздрогнула и отступила от гардины на шаг.
   - Ты понимаешь меня? - она не сводила глаз с белобоки.
   Люба-сорока снова кивнула.
   Раиса Ивановна тяжело опустилась на кровать, и догадавшись, отложила полотенце, горько усмехаясь.
   - Ну здравствуй, сноха, вот и свиделись! Я с того света вернулась, а ты птицей обернулась! Ну и дела... Так что, так и будем жестами общаться?
   Любка-сорока, показывая нежелание поддерживать разговор таким способом, закрутила головой.
   - И как же быть? А мне с тобой очень бы желательно поговорить... А сама не пыталась в человеческий облик войти? - спросила свекровь.
   Люба вновь закрутила головой с такой силой, что на пол посыпались мелкие перья.
   - Ладно, дай подумать... - произнесла Раиса Ивановна и задумалась, как бы что-то вспоминая. - Мне прабабка моя рассказывала, что её мать видела, как в деревне ведьму-гадуницу в тело возвращали. Сейчас на тебе попробую. Но ты, Люба, для начала села бы куда в другое место, а то навернёшься из-под потолка, костей не соберём...
   Любка послушно вспорхнула с гардины и перелетела на сиденье кресла.
   Раиса Ивановна, ехидно улыбаясь, только качала головой.
   - Вот не обижайся на меня, но ты мне сразу не понравилась... Говорила я Алексею, что не так ты проста, как кажешься... Но кто же мать послушает?!
   Любка опустила чёрную блестящую голову и, словно поторапливая родственницу, постучала клювом о деревянный подлокотник кресла..
   - Да не торопи ты меня! - обиделась Раиса Ивановна. - Не так всё просто... Есть молитва "Да воскреснет бог", но читать её в твоём случае следует с конца. Поэтому я её для начала напишу, а затем - прочитаю.
   - Правду говорит, - подхватил Гуня. - Как же я сам не вспомнил?! Эта молитва читается во время бесовских искушений и нападок, когда человек знает, что в жизнь его вмешалась нечистая сила. А чтобы нечисть обнаружить - с конца читать следует. Не врёт старуха!
   Раиса Ивановна, взяв с прикроватной тумбочки ручку и блокнот, задумчиво шевелила губами и, вспоминая каждую строчку, записывала её на листке.
   Гуня пристроился рядом и контролировал процесс, добросовестно повторяя каждое из появляющихся на бумаге слов.
   - Да воскреснет Бог и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящие Его. Яко исчезает дым, да исчезнут; яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси... - шептала Раиса, записывая молитву...
   Вдруг ночную тишину пронзил резкий звук тормозов. Хлопнули открывающиеся дверцы автомобиля. Громкий топот нескольких ног застучал по лестнице. Кто-то из постояльцев недовольно выругался по-английски.
   - Захлопни пасть! - тут же отреагировал незнакомый мужской бас, и дверь Любкиного номера начала сотрясаться под грохотом ударов и пинков.
   - Открывай, дура! Не откроешь - хуже будет! - раздалось снаружи. - Госпожа Хайфиц тебя на цепь посадит!
   Раиса Ивановна, отбросив блокнот и ручку, заметалась по комнате в поисках укрытия. Не придумав ничего лучше, чем спрятаться под кроватью, глупая женщина легла на пол и с трудом протиснулась под ложе.
   Понимая, что сейчас произойдёт непоправимое, Любка разрывалась меж двух желаний: утащить как можно скорее из комнаты записанную молитву или прихватить паспорт - ведь взять в клюв оба предмета разом сорока не могла.
   Люба выбрала паспорт...
  
   С трудом удерживая книжицу, она, тяжело махая крыльями, долетела до гостиницы, в которой остановилась Коркина. Аккуратно спикировав на балкон бывшей одноклассницы, Люба оставила документ там, засунув его за стоящий в углу вазон с цветком. После этого вернулась в свои апартаменты в надежде забрать заветный листок с молитвой...
  
   Страшное зрелище, которое она обнаружила в своей комнате, повергло её в ужас. На полу номера лежали три здоровенных амбала с простреленными головами.
   Раисы Ивановны нигде не было видно.
   Заспанные жильцы апартаментов, напугано переговариваясь на всех языках мира, толпились у распахнутой настежь двери с поломанным от удара наличником. Кто-то вызывал полицию, кто-то истерил и принимал сердечные пилюли...
   В этой суматохе никто из гостиничных зевак не обратил внимания на то, как пернатая воровка, влетевшая через балконную дверь, схватила листок бумаги и вылетела прочь, растворившись в ночном небе курортного городка.
  

* * *

  
   Возникший в темноте Егорий понял всё сразу. Глядя на исписанный мелким почерком листок и не задавая лишних вопросов, основоположник фамилии Кандальниковых приступил к чтению молитвы. Надо отдать ему должное - прапрадед постарался! Ни разу не сбившись и не перепутав ни единого слова, он дочитал написанное с конца до начала без единой ошибки. А когда наконец поднял глаза от бумаги, то облегчённо вздохнул - рядом с ним стояла его ненаглядная Любочка, живая и невредимая.
   - Спасибо, Гуня, - благодарно произнесла девушка. - Я уже боялась, что останусь навсегда сорокой, - грустно пошутила она и, бережно свернув бумажку, спрятала в кармане изрядно помятого сарафана. - Завтра же выучу наизусть, мало ли... Зачем рисковать? - твёрдо заявила она.
   - Кто там? - хриплым сонным голосом испугано поинтересовалась разбуженная Коркина и, присев в кровати, включила ночник.
   Через стеклянную балконную дверь, глупо улыбалась, на неё смотрела бледная и растрёпанная Кандальникова.
   - Приснится же, - пробурчала Ирка и, рухнув головой в подушки, перевернулась на другой бок, отворачиваясь к стенке.
   - Крепкая баба... - одобрительно похвалил Гуня. - Такую оглоблей не перешибёшь! Не закричала даже... - и обратился к Любаше. - Что делать-то будем, внученька? Неужто под дверьми по-собачьи утра дожидаться станешь?
   - Не стану, - пообещала Любка и, просунув руку в приоткрытое окно, осторожно открыла балконную дверь.
   Бесшумно ступая босыми ногами по пушистому ковролину, Любочка дошла до кровати, на которой, сладко посапывая, спала Коркина. Опустившись на колени, легонько потрясла Ирину за плечо.
   Открыв глаза, подруга от ужаса не смогла проронить не слова. Любка видела, как у девушки задрожал подбородок и застучали зубы.
   - Ира, Ирочка, пожалуйста, не кричи и не бойся, - как можно ласковее зашептала Кандальникова. - Я - не приведение, я - Люба! Ну протяни руку, потрогай меня.
   - Ты что, умерла? Ты за мной явилась? - из глаз Коркиной потекли слёзы. - Сэм сказал, что машину, на которой ты приехала, расстреляли у него во дворе... Любка, ты пришла меня забрать?! Прости меня, Любочка, если я тебя когда чем обидела! Прости, что замужеству твоему завидовала! Прости, что с Жориком твоим замутить хотела...
   - Ира, перестань, я живая! Я сбежала. Вот смотри, моя рука - тёплая!
   Любка дотронулась до плеча подруги.
   - Люб, правда, ты? - недоверчиво протянула Ирка. - Тогда скажи: под какую музыку мы выступали на чемпионате в Болгарии?
   Вспомнив выступление почти десятилетней давности, Любочка непроизвольно хихикнула.
   - Это была композиция "Angry Birds Rio Salsa".
   - Точно, - успокаиваясь, произнесла Ирка. - А кто отсчитывал ритм под водой? - тут же продолжила она экзаменовать ночную гостью.
   - Ты! - моментально ответила Люба. - У нас тогда была проблема, отключилась музыка... Довольна? Может, хватит уже?
   - Если скажешь ещё, чем мы мазали волосы перед выступлением, тогда поверю, - упиралась Ирка.
   - Чем? Чем? Желатином! Не надоело ещё? Я есть хочу, сил нет! И ещё мне бы в душ и поспать... Можно? Или продолжим викторину?
   - Перекрестись! - вдруг потребовала Коркина и, увидев, что Люба выполнила приказ, облегчённо выдохнула. - Блин, Кандальникова, а как ты в номере оказалась? - и, переведя взгляд на открытую балконную дверь, изумлённо добавила. - Офигеть! У меня же последний этаж!
   - Жить захочешь - залезешь, - отшутилась Любка...
  
   После душа, облачённая в махровый халат, она с жадностью выпила все соки из коркинского мини-бара в прикуску с орешками и единственной шоколадкой.
   Ей пришлось поведать Ирине выдуманную историю о своих приключениях. О том, что похитивший её Гастропод требовал назвать место, где скрывается Алексей Дортезин, по мнению Юрки умело инсценировавший собственную смерть. О том, как ей удалось угнать его машину и, вернувшись в город, выкрасть свой паспорт, чудом избежав столкновения с посланными по её следам головорезами. Как она, выкинув туфли, забралась по пожарной лестнице на крышу Иркиного отеля и путём неимоверных усилий очутилась на её балконе.
   Поверила Коркина или нет - было неясно. Но в том, что в её номере и на её кровати лежит настоящая и живая Любовь Кандальникова, она уже не сомневалась.
   - И что делать собираешься? - наконец спросила Ирка.
   - Для начала мне нужно незаметно попасть в дом Дворжака. У меня к старому художнику вопросы имеются, - уверенно ответила Любка. - Поможешь?
   - Как? - спросила Коркина. - Сама говоришь, что тебя искать будут. Первым делом за мной проследят!
   - Я уже придумала.
   И Любочка изложила Ирке простой, легко осуществимый план действий.
  

Глава 12

  
   Утром, переодевшись в неформальный наряд одной из юных синхронисток Иркиной группы, Любочка изменилась до неузнаваемости. Затёртые джинсовые мини-шорты были надеты поверх дурацких тонких лосин с принтами газетного текста и чёрно-белыми фотографиями. Ярко-красную, в тёмную крупную клетку рубашку требовалось надеть на чёрный топ и, застегнув только на две нижние пуговицы, заправить в шорты таким образом, чтобы её концы виднелись из штанин на несколько сантиметров. На ногах оказались голубые кеды с разноцветными шнурками, а на голову была надета лёгкая мужская шляпа - бежевая с небольшими полями. Как гордо пояснила владелица: "Короче, это "Blackburn" - летняя шантунговая федора от "Bailey". Причёска тоже выглядела более чем странно, потому что роскошные Любкины волосы были заплетены в четыре толстенные косы с канекалоном ядовито-розового цвета. В другой ситуации, может, только под гипнозом Люба разрешила бы вплести себе в волосы этот самый канекалон, представляющий из себя имитирующее пряди волос искусственное волокно.
   Венчали этот маскарад солнцезащитные очки "Ray Ban" "авиационной" формы.
   - И на кого я похожа? Это что, стиль Страшилы, который отправился в Изумрудный город просить себе мозгов у всемогущего Гудвина? - не удержавшись от ехидства, спросила она девочек, разглядывавших её в немом восторге.
   - Вы просто очень старая, - как бы невзначай бесцеремонно заметила самая бойкая из Иркиных воспитанниц. - Это - стиль современных хипстеров. По-моему, вы выглядите очень весело и оригинально, как и должно быть... Не переживайте, - уже убегая на улицу, посоветовал какая-то из синхронисток.
   "Жаль, что сорокой к Сэму нельзя заявиться...", - подумала про себя Кандальникова. - "Хотя и в этом обличье пожилого человека можно напугать как следует...".
   Масла в огонь подливал и Гуня. Пращур так возмущался, наблюдая за вынужденным перевоплощением Любы в хипстера, что в сердцах несколько раз просил "запечатать" его душеньку обратно в ножик до тех пор, пока эта срамотища с глаз долой не исчезнет.
   - Шуты на ярмарках и то лучше наряжались! - негодовал Егорий. - Да они же глумятся над тобой, Любушка! Неужто не понимаешь?! Вот чёртовки! Ей богу, потешаются! Бесноватой тебя вырядили! На кальсоны исподнее натянули! Пугало! Чисто пугало! У нас в роду отродясь убогих не было! - не унимался прапрадед, пользуясь тем, что Любка ему и не возражала. - Нищие на паперти красивше... Да что ж за время ваше такое? С ума все посходили! Это от безделья и лени! Пахать вам надо! Ой, пахать! А за такое позорище розгами пороть! Чтоб не повадно было балаган устраивать! О душе да о близких думать надо, а не людей пугать...
   Устав выслушивать стенания по поводу своей внешности, Любка состроила на лице умоляющую гримасу, но пращура было не остановить.
   - А революционеры - товарищи мои по каторге - вот ведь, наверное, удивились бы! Они, горемычные, за счастье потомков своих на смерть шли. А шуты-потомки вона чего теперь вытворяют! А господин Чернышевский? Он ведь как себе будущее России представлял...
   - Хватит! - не выдержав, рявкнула Люба.
   - А никто больше ничего и не предлагает, - приняв на свой счёт "рявк" подруги, спокойно ответила Коркина, которая только что подошла и, естественно, не слышала всей перебранки. - И так зашибенно получилось. Даже я тебя бы не узнала. Пошли!
  
   И Коркина оказалась права, встреченные на улице соседи по апартаментам - и даже новая знакомая Татьяна -не признали в дерзкой хипстёрше, вышагивающей в компании таких же девчонок, скромную Любочку Кандальникову.
   - Как думаешь, Сэм заявлял о выстрелах в полицию? - тихо спросила Любочка у Ирины.
   - Нет конечно! - категорично отрезала та. - Для него интересы клиентов - превыше всего! А Гастропод никогда не позволит поднять шумиху вокруг своей персоны. Да ты не парься! Наше дело маленькое. Нам никто не сказал, что сеансы позирования отменяются. Вот как скажут, тогда - другое дело...
   - Неужели после вчерашнего Дворжак будет как ни в чём не бывало писать своего Аполлона-Гастропода в окружении муз? Я бы на его месте испугалась.
   - Ты думаешь, ему Юрка мало денег отвалил за этот "шедевр"? Тут хоть бомба взорвись, а работу такому заказчику нужно вручить в срок. Хотя бы даже и посмертно, - хихикнула Коркина. - Их мир товарно-денежных отношений сентиментального подхода к проблемам не приемлет.
   - Наверное, ты права, - подумав, согласилась Люба.
   - Не наверное, а на все сто процентов права! - Ирка обняла подругу за плечи и вдруг резко затормозила, открыв от удивления рот. - Мать честная! Что за жесть! Не у одних нас сегодня маскарад!
   Остановившиеся вслед за тренером девчонки вопросительно уставились на Коркину.
   - Идите! Мы вас догоним! - скомандовала она и посильнее сжала плечо Кандальниковой. - Зуб даю! Листова! Она-то тут какими судьбами? А вырядилась так, что и не узнать! Ленка! - пронзительно закричала Ирка и замахала рукой в сторону кафе, расположенного через дорогу.
   "Наверняка Милица прислала меня выслеживать...", - догадалась Любка. - "Кто как не подруга детства сможет меня даже по походке узнать? Но как заставить Коркину не привлекать к нам внимания?".
   - Это не Ленка! - зашипела Люба. - С чего ты взяла, что там Листова?
   - А я говорю - она! Побежали!
   - Нет! Слышишь, ты иди, а я девчонок догоню, а если ты не ошиблась, то не говори Ленке, что знаешь о моём местонахождении. Она меня выслеживает!
   - Кто? Листова?
   - Я потом расскажу.
   - Интересное кино! Ладно, не скажу... Но для меня теперь это дело принципа! Чего она молчит?
   Отпустив Любочку, которая тут же, изобразив бег вприпрыжку, кинулась догонять девочек, Коркина ринулась через дорогу.
   Однако краем глаза Любка заметила, как сначала незнакомка в рыжем парике торопливо вошла вовнутрь помещения, а потом и Ирка вслед за ней скрылась в дверном проёме кафе.
   Минут через пять недоумевающая Коркина, вертя головой во все стороны, снова показалась на улице. Выглядела пловчиха довольно обескуражено... И, легко догнав свою компанию, принялась шёпотом оправдываться перед Любкой.
   - Прикинь, как сквозь землю провалилась! Нигде её нет!
   - Да говорю тебе, что ты обозналась! - урезонила её Люба.
   - Сейчас! Обозналась! Это платье атласное моя соседка тётя Паша ей для похорон сшила. Я перед отъездом на сборы сама договаривалась. Тётя Паша за сутки сварганила, Там специально крой простой - чтобы и на кладбище, и на поминки. Не помнишь, что ли?
   - Не помню, - честно призналась Любка. - Не до того было...
  

* * *

  
   Дворжак расстроенным не выглядел, скорее, старик был взволнован и явно не собирался сегодня работать.
   Усадив в мастерской пришедших натурщиц, он тут же принялся звонить по телефону, не обращая на сидевших дам никакого внимания. Говорил по-венгерски быстро, и время от времени переходя на крик.
   - Ни фига себе, как он на банкиров орёт? - тихонько хмыкнула девочка, сидевшая рядом с Любой. - Я помню - когда с папой ходила ипотеку оформлять - как мы в банке только что на колени не становились. У меня папаня по жизни так матом залепить может, что мало не покажется, а в банке он шёлковый: "Спасибо, извините, пожалуйста...". А этот как орёт...
   - А ты с чего взяла, что он с банком разговаривает? - так же шёпотом поинтересовалась Любаша.
   - Так он заладил одно и то же: "Ez egy bank?", - у нас так тётка-администраторша говорила, когда в банке уточняла про наш депозит... Я и запомнила. А ещё он говорил про Будапешт-банк - это один из самых крупных в стране. В аэропорту его реклама на каждой стене висит...
   Поговоривший с финансовым учреждением, Сэм уже, было, вернулся в мастерскую, как новый звонок буквально заставил его вздрогнуть.
   - Слушаю вас! - произнёс он на чистом русском языке. - Девушка, позировавшая для образа Артемиды?.. У меня?.. Вы шутите? Она уехала с вами и на вашей машине... Или я что-то забыл?.. Нет... Вы бы, Юрий, лучше поинтересовались: каких усилий мне стоило замять инцидент со стрельбой и избавиться от тела вашего охранника!.. Что?.. Компенсируете...
   Старик резко замолчал, видимо, слушая длинную речь собеседника, после чего заговорил снова:
   - Ирина с девочками пришла... Хочу вам напомнить, что они скоро улетают. Как прикажете поступить? Попросим задержаться или отложим ваш заказ до лучших времён? Вы же понимаете, тут дети... Да?.. Проблем не возникнет? Хорошо, решайте... До связи.
   Словно раздумывая, что делать дальше, старый художник рассеянно смотрел перед собой, инстинктивно покусывая тонкие губы... Неожиданно его лицо осветила лукавая улыбка.
   - Вы не против, если я угощу всех вкусным чаем с блинчиками Гунделя?
   - Нет! Не против! - ожили и тут же загалдели девчонки, опережая Ирину, к которой на самом деле был обращён вопрос художника. - Это как в прошлый раз - с изюмом и лимоном? Вкуснятина! - тарахтели они.
   - С лимоном и изюмом, - подтвердил Сэм. - Если мадам Коркина разрешает, то прошу всех в столовую.
   - Только по одной штучке! - смилостивилась Ирка. - А то - прощай спорт! Станете толстопузыми...
   Люба тоже встала и двинулась вместе со всеми, но когда она поравнялась с хозяином - тот незаметно взял её за локоть и попросил:
   - Люба, я больше полувека рисую портреты... Неужели вы могли предположить, что из-за шляпы и тёмных очков, которые вы не сняли даже в помещении, я вас не узнаю?! Нам нужно поговорить! Вернее, мне следует вам кое-что рассказать, после чего у вас наверняка возникнет множество вопросов. Пройдёмте в мой кабинет.
   - Но что я скажу Ирине? - заволновалась Любка.
   - Не беспокойтесь, Марина угостит их чаем с десертами и будет находиться с ними столько, сколько нам понадобится. Вы же понимаете, что за домом следят люди Гастропода, поэтому вы обязательно должны будете уйти все вместе - так же, как и пришли. Чтобы у соглядатаев не возникло никаких подозрений...
  
   В кабинете окна были зашторены портьерами из тяжёлого плотного щёлка тёмно-синего цвета. От этого вся комната казалась погружённой в синеватые сумерки.
   Любочка сразу заметила Гуню, который неотступно следовал за своей родственницей и - что самое интересное! - к предложению Дворжака поговорить, судя по его сосредоточенному виду, отнёсся с большим интересом.
   - Вчера ночью ко мне без предупреждения заявился покупатель, тот, кого вы называете своим покойным мужем. Он был очень настойчив... - Дворжак грустно улыбнулся и, отогнув безупречно чистый ворот рубашки, продемонстрировал кровоподтёк у основания шеи. - В детали я не посвящён, но понял одно - это страшный, абсолютно безумный человек! Он считает, что его обманули, обвели вокруг пальца! Он будет вас искать, уж не знаю зачем, но убеждён, что за этим желанием не кроется для вас ничего хорошего. Под дулом пистолета он заставил меня читать свою "Чёрную Книгу"! Он был уверен, что из рукописи я смогу узнать, где вы сейчас находитесь! Но самое ужасное... Он нашёл картину и уничтожил её...
   - И что? Вы сказали ему, где меня искать? - Любка почувствовала предательскую дрожь во всём теле.
   - Пришлось врать... Вы поймите меня правильно: я - старый человек, и я хочу покоя. Я соврал ему, что в "Книге" написано о том, что пока я с Мариной живу в этом доме - ему вас не найти. После этого он полностью рассчитался со мной за этот особняк и велел убираться до следующего утра!
   - Учитывая последние события, мне кажется, что Дортезин и убить может, не дожидаясь, пока вы съедете...
   - Не думаю... Но самое главное, что читая "Книгу", мне открылось многое, о чём необходимо поделиться с вами. Вы даже не представляете, кем являетесь на самом деле!
   - Выслушаю вас с интересом, - согласилась Любочка.
   - Итак, - торжественно произнёс Сэм, когда они разместились в огромных кожаных креслах с высокими спинками, стоящими друг против друга. - Что вы знаете о крови?
   - О крови? - задумалась Любочка. - В принципе, наверное, то же, что и все. Вам про состав или про группы с резус-фактором? Я не думаю, что своими знаниями смогу вас удивить. Поэтому лучше говорите вы, зачем время терять?
   - Я не собирался вас экзаменовать, - поспешно ретировался художник извиняющимся тоном. - Мне просто нужно было понять - произошла ли инициация. Теперь вижу, что пока - нет. Если бы это уже свершилось, то вы бы могли знать гораздо больше, чем написано в учебниках или на интернетовских сайтах. Поверьте!
   - Вы спрашиваете меня о том, знаю ли я, что являюсь ведьмой поневоле? Знаю! - Люба не стала напускать туману, решив общаться с Сэмом правдиво и без недомолвок.
   - Не сомневаюсь, - лицо Дворжака снова сделалось лукавым. - Ваш так сказать призрачный бодигард в весьма живописном одеянии конца девятнадцатого века, - прямое тому подтверждение.
   От такого заявления Любка покраснела и с ещё большим интересом уставилась на Сэма.
   - Вы видите Егория? - спросила она, ошеломлённая таким известием.
   - Теперь вижу. И он меня прекрасно видит, да и думаю, что узнал, только глазам не верит, ошибиться боится. После того, что мне вчера открылось, я, Люба, каждого из персонажей картины знаю! Но предлагаю всё-таки не отвлекаться на меня с Егорием, а разобраться в создавшейся ситуации с того момента, когда она коснулась лично вас, Люба. Итак, повторюсь, кровь! В любом живом организме одним из самых удивительных явлений является кровь. Эта алая субстанция течёт через все ткани и органы, питает и связывает всё живое существо в единое целое. Даже само звучание слова "кровь" способно вызывать удивительные впечатления самого разного содержания. А что вы, Люба, скажите о свойстве крови нести в себе информацию о существе, которое её породило, даже если эта кровь уже извлечена из организма? До тех пор, пока кровь не высохнет или пока не попадёт в землю, она сохраняет связь с человеком, которому принадлежала. Поэтому её хозяин уязвим к воздействию тех, кто каким-то образом завладел частичкой его крови. И поверьте, объём в данном случае значения не имеет.
   - Что, совсем-совсем не имеет значения, сколько крови попало другому человеку? - насторожено поинтересовалась Любочка.
   - К сожалению, совсем, - серьёзно ответил Сэм. - В данном случае уже включается другое понятие - мощность импульса, Например, импульса желания! Это не мой вывод, это Зосима из Панополиса додумался, когда искал философский камень почти две тысячи лет тому назад, да вы его на картине видели - второй по красной дорожке. Он описал это открытие в так называемой "Книге", которая, кочуя от ученика к ученику, впоследствии стала называться не иначе как "Колдовская" или "Чёрная".
   - Но неужели вы действительно верите в силу желания? Хотелось бы понять, как это работает?
   - Понять, как это работает - невозможно! - уверенно отчеканил Сэм. - Пока невозможно, - подумав, исправился он. - Хотя сегодня уже и официальная наука - такая как квантовая физика - проливает свет на то, что вчера казалось стопроцентной магией.
   От избытка нахлынувших чувств Кандальникова соскочила с места и начала расхаживать по комнате.
   - Угомонись, дай умного человека дослушать! - зашипел на неё Егорий, расстроенный тем, что правнучка не дала художнику договорить.
   Однако девушка только отмахнулась от бестелесного родственника.
   - Знаете, есть такая шутка... Задают вопрос: "Что общего между квантовой физикой и паранормальными явлениями?", - сама не ожидая того, спросила Кандальникова.
   Она с вызовом посмотрела на художника, но тот ничего не ответил. Он только скрестил руки на груди и, вытянув сизые губы в смешную трубочку, покивал головой и подмигнул в сторону того места, где сейчас находился Гуня. Любка это заметила и очень удивилась, когда Егорий только развёл руками и горестно кивнул, словно соглашаясь со стариком относительно поведения нетерпеливой девицы.
   - Так вот... Общего у этих двух на первый взгляд разных понятий полно: и то, и другое - абстрактный факт; и то, и другое типа властвует во Вселенной; и то, и другое - практически непознаваемо.
   - Глупость и ерунда! - наконец снова заговорил Сэм. - Такие заявления может делать только далёкий от мира современной науки человек. Вот, например, принцип неопределённости Гейзенберга...
   - Первый раз слышу, - Люба снова уселась в кресло. - Какое отношение этот ваш принцип имеет ко мне?
   - HАtrАbb az agarakkal! - Куда ты торопишься?! Придержи лошадей! - не выдержал Дворжак и, борясь с раздражением и незаметно переходя на "ты", глубоко вдохнул. - Один раз всего лишь сорокой побыла, а стрекочешь без умолку.
   Подействовало! Люба пристыжено замолчала.
   - Была б моя воля, я бы тут "лекции не читал", ну, да ладно, бог с тобой... - он провёл рукой по седым волосам, успокоился и продолжил. - Так вот... Принцип неопределённости Гейзенберга, открытый им ещё в 1927 году, легче всего понять на следующем опыте. Позвольте уточнить, что при эксперименте присутствовало достаточное количество наблюдателей. Суть простого эксперимента сводилась к тому, что через постоянно сужающуюся щель, проделанную в непроницаемой пластине, на экран направлялся лазерный луч. Сначала - что было логично и понятно! - лазерный след на проекционном экране становился всё уже и уже, по мере уменьшения зазора. Но в определённый момент, когда щель стала практически еле заметной, пятно от лазера вдруг стало становилось шире и шире, и только через определённое время потускнело и погасло. Это и есть квинтэссенция квантовой физики - принцип неопределённости. Суть его в том, что чем точнее мы определяем одну из парных характеристик квантовой системы - тем неопределённей становится вторая характеристика. В данном случае: чем точнее определяются координаты фотонов лазера посредством сужающейся щели - тем неопределённей становится импульс этих фотонов. Или - как считал алхимик - волеизъявление.
   - По-вашему, первый раз я обернулась в сороку, когда ситуация меня прижала "дальше некуда", а импульс желания сотворил чудо?
   - Браво! Начинаешь соображать, - похвалил Сэм. - Для тебя это было именно так. Но учитывая, что внутри твоего тела более ста лет вызревала колдовская кровь, ты не торопись приписывать все заслуги себе. Пока что это была не совсем твоя воля. Ты ещё не умеешь управлять своим даром. Скажем так, что сработала аварийная система... Но когда я так подробно описывал принцип квантовой неопределённости, то я пытался дать понятие тебе другое. Я хотел донести до тебя, что даже несколько капель твоей магической крови, попавшие случайно к другому человеку, лишили тебя переданных тебе сил и возможностей, а вот другому, наоборот, позволили упиваться вседозволенностью и творить чудеса для себя любимого. Видимо, потому, что таким было желание создателя крови. Желание или заложенный импульс... Тут уж... Кому как удобно называть...
   - Но ведь в вашем эксперименте не поддающееся логике расширение лазерного луча при реальном уменьшении отверстия в конце концов погасло?
   - И здесь рано или поздно, но у того, кто стал владельцем частицы колдовской крови не по праву, магическая сила кончится. Другой вопрос, когда это произойдёт? И не придумает ли этот коварный человек как у тебя ещё крови позаимствовать?
   От этих слов Любочка заметно погрустнела, в памяти всплыл неприятный разговор с разоткровенничавшейся Хайфиц.
   - Слушайте, а я думала, что чародейство и магия никак с наукой не связаны... А тут получается - без вариантов.
   - Верно, без вариантов! Вся наука по сути своей - бывшая магия да колдовство. Давай вернёмся к теме крови, без этого история будет неполной.
   Теперь Любочка уже не перебивала Дворжака, она слушала его внимательно, стараясь не пропустить не единого слова.
   - Кровь связана с человеком не только физически: в древности, после битвы воины пытались как можно быстрее смыть с себя кровь убитых потому, что пока она будет находиться на их телах - души умерших будут рядом с убившим их.
   "Хоть бы с ума не сойти...", - подумала Любка. - "Получается, что, являясь наследницей крови и Гуни, и Лукерьи, я неотделима от их духовных сущностей? А уж видимых или нет - это другой вопрос...".
   - Всё, что мы сегодня знаем о крови, во многом является результатом научных исследований последних столетий, - услышала потенциальная ведьма, выныривая из собственных размышлений. - Даже древние люди знали, что кровь - это что-то особенное. Достаточно упомянуть факты, которыми пестрят любые священные книги и исторические хроники. С незапамятных времён до нас доходят свидетельства, что предки относились к крови с удивительным почтением, выделяя данную субстанцию в особую категорию веществ. Веществ, способных сохранять заложенную в неё информацию. Наши предки были уверены, что в крови сосредоточена душа живого человека. Именно поэтому её следовало напитывать магической и жизненной энергией. Все колдовские знания постигались именно кровью, в которой потом и хранились, словно на компьютерной флешке. Только активировать такое устройство следует произнесённым заклинанием, опять же, для непосвящённого являющееся просто словами, тогда как на самом деле - это звуковой ряд определённой частоты, входящий в резонанс с ключом активации. Попросту дающий возможность превращений или исполнения желаний. Изучив качества уникального объекта, уже в те далёкие времена грек Зосима и начал создавать магическую кровь - как источник силы. Согласно неписаным законам колдунов и магов, в брак они не вступали и детей не имели. Считается, что создание семьи и рождение новой жизни забирают энергию и ослабляют чародея. Но это и не имеет значения потому, как когда кровь колдуна смешивается с кровью выбранного им человека, то и происходит передача знаний и возможностей, причём, это может быть сделано сразу на того, кому передаётся кровь, а ещё - может быть наложено заклятье - да и не на одно поколение! - когда люди носят в себе магическую силу, но не подозревают об этом. Потому как колдун изначально передал свою кровь так, чтобы она "настаивалась" - отбирала жизнь у того, в ком течёт. Вот до тебя трое мужчин в вашем роду молодыми землю покинули... Потому как тебе был дар предназначен! А ты, получается, не уберегла, - вздохнул Сэм и продолжил. - Ну и напоследок... Вернёмся к научной гипотезе. Недавно появилась теория, которая построена на допущении того, что одна из составляющих крови - эктоплазма - способна переносить энергоинформационные структуры из одного места в другое. При таком переносе рушатся границы не только миров, но и времени, вследствие чего обладатели магической крови вполне могут стать свидетелями реальных событий любой эпохи.
   - Пусть так... - протянула Любочка. - Но причём тут вы? Какое отношение вы имеете к моей крови и всем этим событиям?
   - А ты почувствуй! Узнай сама! - предложил Сэм.
   - Я же говорила вам, что однажды обращалась в специалисту, работающему с пациентами по методу Лорес Энон. Гипноз, погружение в прошлое... У меня были видения под воздействием... Только вас там не было...
   - Я тебя умоляю! Регрессивное погружение - вещь неплохая, но только не для тебя! - замахал руками Дворжак. - Допускаю, что весь этот антураж послужил сильным импульсом и активировал твои возможности, перед которыми сама ты ставила конкретную цель. Но тогда ты многого не знала. Давай! Вперёд! Сейчас ты знаешь, что нужно делать!
   - Да не знаю! Честное слово, не знаю, - начала, было, сопротивляться Любка, но, поняв, как глупо это выглядит со стороны, успокоилась и, закрыв глаза, попыталась сосредоточится...
  
   Сначала ничего не получалось, и, словно ища поддержку, Любка приоткрыла веки, посмотрев в сторону прапрадеда.
   "Помоги!", - безмолвно попросила она. - "Скажи, Егорий, кто он?".
   - Этот, что ль? Дык, Семён Севастьянович Солнцев - наш помещик, муж Спотыкухин! - тут же отозвался Гуня и, взяв её за руку, повёл по пыльной дороге к избе с резными ставенками. - Батюшка говорил, что имя его означает "тот, кого слышит Бог".
   Люба запнулась и посмотрела себе под ноги. Длинный подол холщового сарафана, отороченного широкой узорчатой тесьмой, волочился по земле, путаясь в ногах.
   Она чуть не вскрикнула от удивления, понимая, что очутилась совсем в другом времени и месте.
   - Ты чего остановилась, Аннушка? - участливо спросил Егорий и тут же ласково добавил. - А... Поясок распоясался, потуже перевязать надо. Ох, и тоща ты, невестушка! Голодом вас там в Кулешовке, поди, морят? Ничего! Со мной будешь жить, и мясо нарастёт!
   - Бог с ним, с мясом... Егорий, прошу же про барина расскажи поподробней и деталей не упускай, - торопливо заговорила Любка и сначала даже вздрогнула от неожиданности, потому как не узнала свой новый голос.
   Однако, быстро сообразив что к чему, подавила в себе удивление от очередного "визита" в чужое тело и, остановившись у дома, стала пристально разглядывать седого старика в дорогой одежде, как две капли воды похожего на Сэма Дворжака.
   Пожилой мужчина стоял у края поля, за дорогой и, приложив руку козырьком ко лбу, сосредоточено вглядывался в медленно плывущие по синему небу облака.
   - Ты у меня, Анютка, говоришь прямо как гимназистка городская, а мы с мамашей думали, что помещики Кулешовы своих крестьян не шибко жалуют, когда те до грамоты охочи. Я вот несколько буквиц знаю, да и только, - горестно посетовал Гуня. - Эх! Был бы кто, кому охота меня грамотёшке обучить, да работы поменьше... Веришь?! За счастье бы почёл и усердие проявил. Только кто ж за меня возьмётся? Маманя сама крестиком расписывается...
   - Не переживай, Гуня, - подбодрила мужика Любочка. - Я точно знаю, что ты обязательно грамотным станешь: будешь и писать, и читать, и стихи по памяти рассказывать! А пока скажи мне всё, что про помещика Солнцева знаешь.
   - Ух ты, сказочница моя, всё-то она знает! Всё наперёд видит! - хохотнул Егор. - Ладно, скажу, что знаю. Барин наш из дворян будет. Только от знатного роду его одно название осталось. Всё папаня промотал, все деревни солнцевские вместе с крестьянами по закладным отписаны, поэтому мог наш Семён Севастьянович по миру пойти. К работе-то он совсем негодный. Учился смолоду по заграницам, в Австриях своих проживал. Только учёба его пустая, проку для жизни от неё никакого. Картинки он разные рисует... А вот жена его - Спотыкуха хромая - та хоть и собой страшна, да дочерью купцу-мильонщику Листову Николаю Петровичу доводится. Бабы говорят, что был у ей жених из баронского роду, и любила его Спотыкуха пуще всех на свете, даже чести девичьей не пожалела - забрюхатела до свадьбы. Только не помогли купеческие мильоны! В революционеры жених подался. А Спотыкуха тогда - лет двадцать назад - ребятёнка родила, но папаня его отнял по-тихому и увёз к дальней родне в другую губернию. Вот тогда, лишившись дитя, и пошла она с обрыва в омут кидаться. Спасли её, но хромой так и осталась да ещё и злющей сделалась. Чтобы от позора да кривотолков поскорей избавиться, выкупил купец все закладные Солнцева и заставил его на дочери своей хромой да порченой жениться. Так они и живут. Он картинки малюет - она хозяйством заправляет да над крестьянами измывается. А деток-то им господь никак не даёт... Может, стар уже барин наш... От этого Спотыкуха даже на дворовых мужиков заглядывается, - Гуня покраснел, пиная носком сапога камушки на пыльной дороге.
   - Знаю, - прошептала Любка-Аннушка. - Всё знаю... - потом встала напротив парня и, глядя ему прямо в глаза, добавила. - Всё знаю про судьбу твою тяжёлую. И про то, что ради меня жизни не пожалеешь. Выкупит Лукерья у смерти меня с сыночком твоим. Ты сам её об этом попросишь.
   - Лукерью, колдунью старую? Ты, Нюша, никак белены объелась? Кто ж из православных, в Христа верующих, по своей воли в ейную избу пойдёт?! Она же - чёртовка проклятущая! Вырастил её ведьмак Зосима, тот, что кровь пил да младенцев ел. Спокон веку этот пришлый бобылём жил. Сколь годов ему было, когда помер - никто и не знает. Говорят, что кто-то из помещиков лет сто назад его мальцом с войны привёз, неруся иноземного...
   Любка вдруг увидела, что пространство вокруг неё меняется: краски стали тускнеть и приобретать бежевый оттенок.
   - Мы обязательно встретимся, Гуня-кандальник! - из последних сил выкрикнула Любка, и словно издалека до неё донёсся ответ.
   - Чудная ты сегодня, словно не родная какая-то... С чего взяла, что я кандальником стану... Эх, Лукерья, значит...
  
   Люба очнулась.
   - Не понимаю! Ничего не понимаю! - она с силой потёрла виски и с отчаяньем посмотрела сначала на Гуню, а потом - на Сэма. - Если вы ещё что-то знаете - рассказывайте немедленно! Я знаю, что вы - потомок дворянского рода Солнцевых! - забыв о приличиях, потребовала она.
   - Ах, увольте... Предпочитаю считать себя потомком австро-венгерской династии Дворжаков, и даже несмотря на то, что много лет назад у моей прапрабабки действительно случился адюльтер с юным русским дворянином Солнцевым, прибывшим в Будапешт обучаться искусству у самого великого Миклоша Барабаша. Слыхали про такого венгерского художника?
   - Нет, - честно призналась Любочка.
   - Ну да... - печально кивнул Дворжак. - Тем не менее Барабаш - известный венгерский портретист и пейзажист тех времён. Обрёл признание и известность ещё при жизни. На творчество Барабаша оказали влияние вкусы, господствовавшие тогда в Вене. Его портреты были зачастую небольшого формата...
   - Простите, Сэм, это имеет отношение к нашей истории? - остановила Любочка увлечённый рассказ художника, по её мнению отошедшего от главной темы повествования. - Может, вспомните, что ещё прочитали в "Книге"?
   - Заклинание! Omnia mutantur, nihil interit - всё меняется, но ничего не исчезает. Эти слова - твоя защита, с них начинается сама "Книга"! Я должен был их тебе напомнить!
   - Эти слова мне знакомы! Я их знаю... - быстро отреагировала Кандальникова. - А ещё было что-нибудь?
   - Никогда не говори, что всё знаешь! Помнишь притчу про двух ангелов, которые путешествовали по земле? Они сначала попросились в богатый дом, где хозяева приняли их очень холодно и уложили голодными спать на голом полу, но... Однако утром старший ангел, увидев в стене дыру, ещё до восхода солнца отремонтировал стену так, что от пробоины и следа не осталось. А вот когда они ночевали в доме у хлебосольных бедняков - которые поделились с ними последним - старший ангел сделал так, что сдохла единственная в доме корова...
   - Зачем? Глупость какая! - поморщилась Люба.
   - А вот и не глупость! В первом случае, узнав своим ангельским чутьём, что в стене за дырой спрятан большой клад, ангел тщательно заделал дыру, чтобы наказать жадного хозяина, а во втором - увидев ночью, что за хозяйкой пришла смерть - сумел с ней договориться и поменять смерть человека на смерть коровы, получается, что он отблагодарил добросердечных бедняков. Видишь ли... В действительности всё совсем не так, как кажется с первого взгляда!
   - И какой вывод из всего услышанного я должна сделать? Колдовские знания хранятся в крови! Импульс желания - основа магических действий! Всё меняется, ничего не исчезает! Мы с вами связаны общим прошлым, и я должна прислушиваться к вашим советам потому, что в отличие от вас ещё не читала "Чёрной Книги", - изнурённая длинным разговором вздохнула Люба. - Теперь бы ещё понять, как мне это поможет?
   Рассказывать о том, что она узнала от Милицы Хайфиц, Любочка не собиралась.
   Сэм не ответил на её вопросы, видимо, он просто и не знал ответов...
   Глядя на обескураженного старика-художника, Люба устыдилась своего тона и, завершая разговор, сказала:
   - Тем не менее - большое спасибо! Может, пойдём к девочкам? Нас, наверное, уже все потеряли. Сколько мы здесь беседуем? Часа два?
   - Н Всего пятнадцать минут прошло с того момента, как девочки с радостью отправились лакомиться блинчиками... Если вам понадобится моя помощь или совет - всегда к вашим услугам... - он устало посмотрел на Любочку. - И помните: чем быстрее вы разбудите могущество своей крови - тем быстрее разберётесь в происходящем и достигните поставленной цели. Надеюсь, когда у вас всё получится, то не забудете про меня!
   - Не забуду! - пообещала девушка.
  

* * *

  
   "Итак... "Книга" находится у Дортезина! А кто мне Алексей на самом деле - союзник или враг? Пока непонятно... Люди Гастропода уже наверняка прочёсывают Хевиз, и они не успокоятся до тех пор, пока меня не разыщут!", - размышляла Любочка, следуя за хозяином в направлении гостиной. - "Мой нерождённый ребёнок - заложник Хайфиц...", - от этой мысли становилось невыносимо тяжело. - "А мне нужен сильнейший импульс желаний, чтобы начать действовать. А как действовать? Что можно сделать, например, с беременной Милицей? Хорошо бы заполучить "Книгу" и самой почитать! Вдруг в ней есть ответ на этот вопрос. Для этого нужно взять себя в руки, не киснуть и искать, где прячется бывший муж...".
   От этих мыслей её оторвал старый художник, показавшийся сейчас Любе каким-то настороженным. Он вдруг понизил голос и спросил:
   - Вам не кажется, что здесь подозрительно тихо?
   - Действительно тихо, - согласилась Любка и, толкнув массивную дверь, первой шагнула в комнату, где для гостей был накрыт стол с десертами.
   Она не успела ничего сообразить, как первая беззвучно выпущенная пуля ударила в грудь стоявшего рядом с ней Дворжака, а вторая - выпущенная буквально через секунду - "нарисовала" тёмный кружочек посредине лба Сэма...
   За накрытым столом сидели двое: Алексей Дортезин и его мать Раиса Ивановна Спотыкухина. И при этом "мёртвая" свекровь поглаживала рукой пухлый том в затёртом чёрном переплёте.
   Любка всё поняла сразу, но, не в силах совладать с порывом, скорбно склонилась над телом Дворжака.
   - Я - профессионал, и поэтому никому не верю! - как ни в чём не бывало заговорил Алексей. - Знаешь, как меня называют те, кто пользуется моими услугами?
   Любка ничего не ответила, она обхватила голову руками, продолжая сидеть на корточках.
   - Как безвкусно ты одета, - невпопад заметила бывшая свекровь. - Что за ужасные шорты, что за лиловые косы? Словно проститутка малолетняя...
   - В узких кругах меня называют "Смарт", - проигнорировав реплику матери, продолжил бывший муж. - А "Смарт" - это аббревиатура пяти английских слов: "specific", "measurable", "attainable", "relevant" и "time-bound", что в переводе на русский язык - конкретный, результативный, достигающий цели, актуальный и действующий в заданном временном отрезке. Это я к тому, что сокрушаться не имеет смысла - старик мёртв.
   Смутные слова-воспоминания из далёкого прошлого моментально возникли в голове Любы, как непроизвольная реакция на циничное признание бывшего мужа. Что-то важное и ускользающее от её сознания было не менее трагичным, чем смерть художника, но точно не касалось происходящего. Ей на секунду показалось, что если хорошенько обмозговать услышанное, то она непременно получит ответ на какой-то важный для неё и давно забытый вопрос...
   Однако, переключив своё внимание, усилием воли заставила себя вернуть в состояние "здесь и сейчас".
   - Где женщины и девочки? - ели двигая сухими губами, спросила Кандальникова.
   - Спят в надёжном месте! - спокойно ответил Дортезин и, отложив пистолет, надкусил блинчик с изюмом. - Если ты выполнишь мои указания без соплей и лишних телодвижений - они будут жить долго и, может, даже счастливо.
   - Негодяй! - презрительно процедила Кандальникова.
   - Люба, не зли меня, ты же, всё-таки, моя жена...
   - Я - вдова! Мой муж Алексей сгорел в своей мастерской вместе с матерью... Их тела были кремированы и захоронены... - с издёвкой произнесла Люба.
   - Вот видишь, как славно, - в тон ей ответил Дортезин.
   - А тебя я буду звать Смарт, но для меня это расшифровывается не так, как у твоих заказчиков в "узких кругах", а как - сволочь-мразь-аморальная-рожа-тварь!
   - Лёша! - взвизгнула Спотыкухина. - Заткни её немедленно! Как она с тобой разговаривает?! Что она себе позволяет?!
   - Тихо, мама! Успокойся! Не видишь, что Любочка напугана и на нервной почве ведёт себя не совсем сообразно ситуации.
   Он доел блин и аккуратно промокнул рот салфеткой.
   - А ты, дорогая, если хочешь, чтобы девчонки остались живы, захлопнись! Садись и слушай! Делай, что говорю! - фраза прозвучала как приказ, да ещё с таким нажимом, что Любочка спорить не решилась.
   Нет! Она вовсе не испугалась Алексея - теперь, когда в её арсенале появилась возможность в любой момент превращаться в птицу, она чувствовала себя увереннее.
   Голова закружилась, и Любка еле устояла на ногах.
   "Смарт" - "Смерд", - теперь Любочка всё осознала!
   - Я убью тебя! Я лишу тебя всего! Я тебя уничтожу! - ненависть придала столько сил, что она бросилась на Дортезина, стараясь расцарапать негодяю лицо.
   - Тихо!
   Смарт с силой отшвырнул от себя бывшую жену, но девушка, хоть и пошатнувшись, устояла на ногах, схватившись руками за край столешницы.
   - Что за "страстные" признания? Уничтожу!.. Лишу!.. Ты, Любка, по жизни - сама лишенкой оказалась. Успокойся. Нам с тобой сейчас дружить надо. Наш ребёнок у Хайфиц! Вот ведь стерва! Всех опрокинула. Но ничего, ничего...
   "Книга!..", - подумала Любка и, перегнувшись через стол, резким движением схватила толстый том и прижала к груди. - "Тяжёлый...", - с горечью подумала она. - "И не поднять, и не унести, обернувшись в птицу...".
   А Дортезин, словно прочитав её мысли, только усмехнулся с издёвкой.
   Любаша вернула чёрный том на стол, но что-то необъяснимое, что-то тревожное и живое уже успело впитаться в её поры и теперь распространялось по всей её сущности, напоминая о себе лёгким безболезненным покалыванием.
   - Зосима... - еле слышно прошептала Люба, закрыв глаза. - Зосима - это значит "жить"... "Живой"... Но почему?
   Она вдруг ощутила сильную внутреннюю вибрацию, казалось, что все органы начали дрожать так, словно были закреплены на резиновых растяжках, и теперь кто-то невидимый играючи провёл по ним сильной рукой.
   Потом стало жарко! Невыносимо жарко!
   Ей казалось, что она горит словно спичка. Любочка даже посмотрела на свои ладони, уверенная, что они охвачены пламенем...
   Нет, ничего такого... Слегка загорелые длинные пальцы никак не изменились.
   - Зосима! - словно против своей воли выкрикнула она каким-то абсолютно чужим голосом и...
  
   Люба словно вновь барахталась на дне мутного водоёма.
   Прямо под ней, покрытое слоем расползающегося в разные стороны ила, зашевелилось, заходило ходуном грузное тело ведьмы Лукерьи.
   - Зосима! Я помогу ей! - загудела колдунья, выпуская тучи пузырей из открытого беззубого рта.
   Она, схватив Любочку за косы, стала тянуть на себя.
   - Зосима! Это я - твоя настоящая ученица! Меня никто не понуждал постигать твои знанья! Я - сама, сама! Разве я недостойна?! - гулким эхом раздавался голос ведьмы.
   Откуда-то появилась походившая на разъярённую гарпию Милица - она тут же попыталась отбить Любу. Её руки, обхватив сзади Любино горло, принялись душить несчастную. Хайфиц с силой сжимала кольцо невероятно длинных пальцев, одновременно пытаясь оттащить её от Лукерьи.
   Внезапно боковым зрением Люба, раздираемая с обеих сторон борющимися за неё противниками, увидела Егория. Алая шёлковая рубаха раздулась пузырём, тёмные кудри шевелящимся облаком колыхались вокруг головы, широко открытые глаза с отчаяньем смотрели на правнучку.
   Не теряя времени даром, Гуня схватил за пальцы душительницу и принялся разжимать смертельные клещи. А когда ему удалось освободить Любочку, то он - решительным движением умудрившись сдёрнуть с себя широкий пояс и соорудить петлю - ловко заарканил противницу и начал всплывать.
   Любка хрипела и, хватая ртом воздух, потирала ноющую шею...
  
   - Что с тобой? - обеспокоенно произнёс Дортезин. - Тебе плохо? Ты чуть не задохнулись... Зосима?! Кого ты называла Зосимой?
   Любка обвела мутным взглядом комнату.
   Несмотря на пережитый ужас видения, она вдруг почувствовала в себе невероятную силу. И это наполнило её бесстрашием и никогда неведомым ранее чувством вседозволенности.
   - Зосима?! - с неожиданным вызовом в голосе произнесла она и вдруг весело, заливисто рассмеялась. - А ты у потомственной Спотыкухи поинтересуйся. Слыхали, Раиса Ивановна, о колдуне таком, раз книжечку из рода в род передаёте? Ждали моего рождения, получается. Дождались! Можно сказать, что присвоили меня! Только не получится у тебя ничего, господин барон Дортезин - в твоих венах течёт кровь террориста и убийцы, а в моих - знания мудрецов, алхимиков и колдунов.
   - Брось, самозванка! - заговорила Раиса Ивановна. - Ты сейчас всего лишь всколыхнула кровь, которая досталась тебе случайно, но - поверь на слово! - пользоваться и её силой, и её даром у тебя не получится. Так же, как у Лукерьи не получилось скрыться от нас! Всё против тебя! Не сохранить вам кровь всемогущую! Мы будем ей пользоваться, и мы подчиним тебя! Даже не сомневайся - подчиним, до момента рождения моего внука. Самого великого из магов будущего!
   - Хватит театральщины, Раиса Ивановна!
   Любка была уверена, что инициация крови - о которой ей рассказывал Сэм Дворжак - уже случилась, и что теперь она в состоянии сформировать импульс желания, да, к примеру, размазать по стенке бывшую свекровь.
   Что мешает попробовать?
   Любка еле сдерживалась...
   Но терпеть придётся! Во-первых, нужно бороться за сына; во-вторых, ясно как божий день, что Коркина - в заложниках! Где эта парочка прячет спортсменок?
   Нет! Нужно терпеть. Терпеть и выжидать!
   В конце концов, каждый носитель крови должен обогащать её новыми свойства. Пусть от Кандальниковой алая жидкость напитается хитростью и терпением.
   - Я уже поняла, что вы намерены шантажировать меня, угрожая жизни Коркиной и девочек! А взамен... Чего от меня взамен потребуете?
   - Ты должна будешь вернуться в особняк Гастропода, - снова заговорил Дортезин. - Это не вызовет подозрений! Ты же - мать! Всё просто! Поразмыслив, ты поняла, что ответственна за жизнь своего ребёнка! Железное оправдание, объясняющее вынужденное возвращение! Думаю, сначала тебя встретят с подозрением, но... Но ты должна будешь доказать Милице - и всем её нахлебникам - свои искренние чувства и побуждения. Плачь, причитай, стань снова сентиментальным нытиком... Любка, ты же это умеешь - по крайне мере мне ты демонстрировала свою кислую физиономию почти ежедневно.
   - А дальше? - Любка начала понимать, куда клонит Алексей.
   - А дальше... Дальше ты поймёшь, что и наши с мамой гены способны на многое! Хайфиц думала, что управляет Листовой, но - ошибалась! Это я манипулировал ей как хотел... Леночка ради ночи со мной смогла так напрячь свою бухгалтерскую память, что с точностью до минуты вспомнила тот момент, когда Милица обрела колдовской дар. Знаешь же - девочки-подростки любят делиться интимными подробностями...
   Алексей громко захохотал.
   - Так вот... - продолжил он, отсмеявшись. - По моим подсчётам, именно завтра утром Милица Иосифовна Хайфиц проснётся самой обыкновенной бабой! Просто девкой, которая только по своей воле является суррогатной матерью нашего сына!
   - Ты задумал её похитить?! - Любка не сомневалась, что не ошибается в намерениях бывшего мужа.
   - Конечно! - обрадовался Алексей. - И - не без твоей помощи!
   - Понятно, - кивнула Кандальникова. - Но ты не договорил про Листову... Ты в курсе, что она следила за мной? Ты, вообще, в курсе, что она здесь?
   - Конечно, - огрызнулся Алексей и неодобрительно посмотрел в сторону матери. - Никогда не перестану удивляться бабской логике! Сама нафантазирует, сама в это поверит - и просто маньячкой становится в своём страстном порыве завладеть мужиком! А тут - после смерти её сволочного папаши! - у неё и денег значительно прибавилось! Вот и катается как дура, контролирует! Хотя обязана была не отлипать от Хайфиц и изображать скорбь по папочке! Нет ничего непредсказуемей влюблённой и глупой бабы!
   - Ты хочешь сказать, что на самом деле она не слишком убивалась по отцу?! - испытывая брезгливое чувство к той, которую считала подругой детства, поинтересовалась Любка.
   - Мадам, не тупите! - глаза Дортезина сверкнули хищным блеском. - Далеко не прекрасная Елена сначала заказала мне собственного папашу, а следом - с перерывом в неделю - его кредитора Ниткина. План в её головушке родился сразу после того, как Николай Петрович оплатил дорогостоящее оборудование для кондитерского производства со счёта предприятия родной дочери. Покойный ресторатор даже не успел войти в курс дела, что доченька буквально через день отказалась от поставки и, согласившись на неустойку за доставленные поставщику неудобства, в скором времени получила денежки обратно на свой счёт. А там - без малого полмиллиона баксов! Правда, пятьдесят процентов - мои!
   - Она знает, что ты киллер, и это её не смущает?! - уже не сильно удивляясь после услышанных откровений, поинтересовалась Люба.
   - Не смущает! Когда она, смущаясь и путаясь, просила меня найти ей исполнителя для очень деликатного заказа, то я сразу предложил свою кандидатуру. И она обрадовалась! Представляешь, она решила, что я пойду на это ради нашего дальнейшего счастья!
   - Счастье - совместное, а денежки - врозь! - зло пошутила Любаша, намекая на пятидесятипроцентный гонорар.
   - Не ехидничай, я сказал, что эти деньги пойдут на инсценировку нашей с мамой гибели, подкуп должностных лиц и новые паспорта. Всё время после поджога мы с мамой у Ленки жили. В семью играли...
   - Ну так поздравляю! Совет вам да любовь!
   - Перестань! - психанул Алексей. - Когда у меня будет всемогущий сын - в гробу и белых тапочках я видел эту толстозадую!..
   Любке даже стало жалко Листову, потому как иносказательная угроза - вылетевшая из уст бывшего мужа - такой уж иносказательной вряд ли являлась.
   - Только Гунечку заберём, - подала голос Раиса Ивановна.
   От неожиданности Любка вздрогнула и напряглась.
   - Какого Гунечку? - затаив дыхание, прошептала она.
   - Пёсика, - как ни в чём не бывало пояснила Спотыкухина. - Такой милый и маленький американский ло-ши мопс - она его недавно купила. Такой чёрненький, блестящий... - бывшая свекровь даже подобрела лицом, описывая питомца Листовой.
   - Мама! - раздражённо выпалил Дортезин. - Успокойся! Какие мопсы!
   - Я хочу убедиться, что с Коркиной и девчонками всё в порядке! - потребовала Люба.
   - А я тебе всегда говорила, что физкультурный институт - это не то заведение, в котором можно получить приличное образование, - ехидно проговорила Раиса Ивановна, обращаясь к сыну. - Мы ей говорим, что жизнь её сына в опасности - а она интересуется судьбой этой ужасной хабалки...
   - Мама, - с укором, но уже более мягко произнёс Смарт и, посмотрев на Любку, добавил. - Хорошо, сейчас сделаю.
   Достав айфон, он быстро нажал несколько клавиш, после чего на экране возникло тускло освещённая комната, где, лёжа на полу, спали и восемь девочек, и Коркина.
   - Убедилась? - киллер отключил айфон. - Так давай уже перейдём к конструктивному диалогу. Ты как, согласна?
   Любка молча кивнула головой.
   - Отлично! - оживился Дортезин. - Сама до места доберёшься, или мне подвезти?
   - Сама, - отрезала Люба и переспросила. - Сколько у меня времени?
   - Даю тебе два дня! Больше - не получится... Дворжака могут хватиться, а у меня пока нет твоей удивительной возможности крыльями махать. В общем, как только ты убедишься, что Милица лишилась дара - уколешь её вот этой булавочкой.
   Смарт вытащил из нагрудного кармана симпатичную брошку в форме золотого зонтика и протянул Любке.
   - Не переживай, ни Хайфиц, ни ребёнку это не повредит, но обездвижит жертву на десять часов. Когда справишься, то дай знать Ленке, она сейчас там и имеет со мной круглосуточную связь. Поняла?
   Любка молча кивнула.
   Она только сейчас заметила, что давно не видит и не слышит Егория...
   Неужели Мартов снова упаковал ножик в свёрток?
  

* * *

  
   На этот раз превращение в пернатую прошло быстро и безболезненно...
   Через несколько часов перелёта Любка мысленно произнесла вызубренное заклинание и, благополучно вернувшись в своё тело, оказалась в гуще деревьев, неподалёку от центральных ворот особняка Гастропода.
   Она не успела дотянуться рукой до звонка, как из боковой калитки выскочил накачанный, чудовищного вида охранник и, схватив несопротивляющуюся девушку за шиворот, втянул "возвращенку" внутрь огороженной территории частных владений её бывших одноклассников...
  
   Кандальникова была морально готова к тому, что неразговорчивый "кинг-конг" сразу потащит её к своему хозяину для "разбора полётов", но ошиблась. Не заводя в дом, её проводили в садовую беседку, где - вальяжно развалившись в плетёном кресле-качалке, в шёлковом красном платье, тонкими фалдами спадавшими до пола - сидела Милица Хайфиц, лениво отправляя безукоризненно красивой рукой в такой же безукоризненно красивый рот спелые ягоды тёмно-бордовой вишни.
   Любка замерла.
   Алые капли густого сока на губах Хайфиц, матовая, идеально ровная кожа лица, раскосые глаза в обрамлении пушистых ресниц и пряди смоляных волос - всё это напоминало трейлер к очередному фильму ужасов из жизни вампиров.
   Миллиардерша с иронией рассматривала Любку, словно видела её впервые - не предложив присесть и не проронив ни слова.
   Любка почувствовала, что за время её отсутствия, что-то изменилось...
   Беспокойство нарастало, усугубляясь ещё и тем, что по непонятным причинам она нигде не видела и не ощущала присутствия Егория.
   Затянувшуюся паузу прервал звонок телефона.
   Хайфиц хищно облизнула губы и, обтерев пальцы салфеткой, поднесла аппарат к уху.
   - Слушаю, дорогой - громко произнесла она. - Хорошо, сейчас сама узнаю и перезвоню.
   Достав из кармана другой аппарат, она быстро набрала номер и напряжённо замерла, ожидая ответа.
   - Пётр Ильич, это Хайфиц! - представилась Милица покровительственным тоном. - Не можете говорить? Заседание администрации области? Вы это серьёзно?! Вы меня ни с кем не перепутали?! Хорошо, отпустите своих подчинённых... Подожду...
   Стоявшая здесь же Любка ни секунды не сомневалась в том, что в данную минуту Милица разговаривает с губернатором их родного города.
   "Да, наверное, деньги действительно круче всяких чудес, и ничего тут не попишешь...", - грустно констатировала Кандальникова.
   Видимо, послушный государственный чиновник закончил своё совещание, так как Милица заговорила снова:
   - Вы все деньги получили? Я вас спрашиваю: лично вы всё деньги на свой кипрский счёт от меня получили?
   Голос чиновника в трубке тотчас же смолк, а унылое мычание, по всей вероятности, означало согласие
   - То есть у вас нет претензий относительно исполнения обязательств с моей стороны?
   Трубка что-то промямлила извиняющимся тоном.
   - Тогда какого чёрта вы морочите мне голову?! - заорала Хайфиц. - Почему приостановлены работы на этом грёбаном Лушином озере?! Я вас спрашиваю! Вы знаете сколько стоит тонна мориона? А вы знаете, что я оплатила сто тысяч тонн этого хрусталя?! Мы, в конце концов, оформили этот водоём на нашу компанию! И мне что, необходимо высыпать все эти кристаллы в озеро самой! В чём причина?! Какая опять комиссия мешает работать моим людям?! Какой-такой надзор суёт свой нос в мои дела?! И почему вы бездействуете?!
   Любка слушала разговор, затаив дыхание.
   Морион! Моренов камень - мистический кристалл!
   Милица решила уничтожить Лукерью! Она собирается засыпать покоящиеся на дне озера останки колдуньи мореновым камнем! Невероятно!
   "...А если ты не справишься, то погребут меня злые вороги под Мореновым камнем на вечные страдания, отберут сына твоего и будут его руками творить злато и серебро. А с тем богатством - множить горе людское. И Гуня неприкаянный в аду гореть станет...", - вспомнила Любка предостережение Лукерьи.
   - Какая общественность?! Какие жалобы?! - продолжала тем временем возмущаться Хайфиц. - Сколько денег мне нужно вам ещё доплатить, чтобы заткнуть рты всем этим крикунам? Сколько?! - визжала брюнетка. - Спрашивают, зачем засыпаем? Скажите, что укрепляем дно! Хорошо... Надеюсь, что за пару дней всё уладите. И учтите - это последний срок... Жду вашего звонка...
   Первая мысль, которая пришла Любке на ум - это, не раздумывая ни мгновенья, кинуться к проклятой Хайфиц и уколоть её иголкой от брошки-зонтика. Нельзя позволить самозванке расправиться с Лукерьей! Усыпить, обездвижить и уничтожить алчную тварь!
   А потом...
   "Обернуться сорокой и улететь. Лететь не останавливаясь, покуда силы не покинут, передохнуть и снова лететь... За два - пусть даже три! - дня добраться до родного города. А там - к Мартову, рассказать про Смарта, про убийства. Жорка умный - он поймёт!", - подумала Кандальникова и инстинктивно нащупала рукой маленькою брошь, закреплённую на кармашке клетчатой рубахи.
   Но тут же замерла.
   А как же ребёнок? Что с ним случится, если умрёт Милица?
   А как же Коркина и девчонки - спящие заложницы Дортезина?
   Пронзительное раскаяние волной окатило девушку.
   Господи, в какой неимоверный клубок запутались все события!..
   Любка с ненавистью посмотрела на Хайфиц.
   - Что, Кандальникова, сама вернулась? - отложив телефон, Милица наконец удостоила гостью вниманием. - Вижу, что даже нарядилась! Если не ошибаюсь, стиль "юный хипстер"? Тебе идёт!
   Она презрительно фыркнула и принялась раскачиваться в кресле-качалке, не сводя глаз с Любочки.
   Любке надоело стоять столбом, и она, бесцеремонно пододвинув один из стоящих в беседке ротанговых стульев, уселась, не дожидаясь приглашения.
   - Прости, не стала сама предлагать, - ехидно прокомментировала её действия Милица. - Но твоя предсказуемость вкупе с уличным воспитанием позволяет тебе любую вседозволенность, поэтому я даже удивлена, что ты сама не позаботилась о своём комфорте раньше.
   Любка не удостоила "острячку" ответом, и та продолжила.
   - Значит, твоё появление и молчаливое негодование - это есть демонстрация материнских чувств к нерождённому младенцу? Я так и знала! Я так Юрику и говорила! Не нужно никаких погонь и никаких поисков! Суток не пройдёт, как Кандальникова заявится! Не знаю, какая там у тебя ведьминская сила, но упорство, с которым ты шесть лет пыталась забеременеть, вызывает у меня восхищение! - Хайфиц лениво похлопала в ладоши. - На земном шаре почти восемь миллиардов людей, скоро дышать будет нечем. Тем не менее глупые женщины, идущие на поводу у животных инстинктов, будут лбом стены прошибать, только для того, чтобы галочку в биографии поставить. Замужем была! Ребёнка родила! А что с этим ребёнком дальше?.. В каком мире он жить будет?.. Какой гадостью питаться?.. На кого спину гнуть?.. Это - неважно! Главное - состояться! - с наигранным пафосом выкрикивала Хайфиц. - В мире, где только одному проценту населения живётся легко, каждую минуту рождается двести пятьдесят восемь человек! При этом половина из них появляется на свет в полной нищете, а процентов десять - с врождёнными дефектами развития! И это - в минуту! Идиоты! Зачем?!
   - А что хочешь ты получать за одну минуту? - с ненавистью спросила Любочка.
   - Я хочу получать миллион! - перестав раскачиваться и застыв, словно змея перед нападением с вытянутой вперёд головой, призналась Хайфиц. - Сегодня самый богатый человек в мире за одну минуту увеличивает свои доходы на пятнадцать тысяч долларов. Но для меня это - слишком мало! Когда родится мой сын, он подарит мне возможность получать миллион. Каждую минуту - миллион!
   - И что ты будешь делать с такими деньгами?! - поинтересовалась Любочка. - На что потратишь такую уйму денег?
   - Приобрету всемирную власть и займусь наведением порядка на планете! Начну с регулирования народонаселения! Только уничтожать излишки стану не в крематориях... Зачем атмосферу загрязнять?! Я уже сегодня финансирую закрытую лабораторию по изготовлению высококачественной белковой эмульсии, произведённой из человеческих органов. Я поступлю рационально! Я скормлю бесполезную часть населения их более эффективным собратьям! Как тебе моя идея?! Если знаешь, что такое пирамида Маслоу, то легко представишь, что сырьём будут становиться особи, чьи потребности ограничиваются двумя нижними секторами: физиологические потребности - пища, вода, сон и размножение, и потребность в безопасности - уверенность, стабильность, комфорт. Кому нужны людишки, сидящие крысами в норах и заботящиеся только о себе и своём выводке?
   - Ну и глупец был этот Абрахам! - рассмеялась Любочка.
   - Какой ещё Абрахам? - не поняла Милица. - Я тебе рассказываю о пирамиде потребностей. Пирамиде Маслоу!
   - Не ори - тебе вредно... - перебила Любка. - Маслоу твоего звали Абрахам, между прочим. Только я сейчас поняла, что он ошибся! Не у всех вершиной пирамиды потребностей являются так называемые "духовные потребности". Кое у кого они становятся "людоедскими"! И поверь, что если бы ты в данный момент не являлась суррогатной матерью моему ребёнку, то за весь твой андрофагский бред я бы тебя убила прямо в этом кресле. И плевать мне на твоих горилл-охранников! Будем считать твою болтовню неврастенией беременной женщины! Поэтому глаз на меня не выкатывай и успокойся. Мой малыш должен развиваться в полной безопасности!
   - Что?! Что ты сейчас сказала?! Овца тупая! - от возмущения Милица почти лишилась дара речи и теперь только шипела, вцепившись пальцами в изогнутые подлокотники качалки. - Ты думаешь, что я - суррогатная мать?! Что я стану портить свою идеальную фигуру?! Какая же ты дура, Кандальникова! Какая же ты непроходимая дура! Ты даже не представляешь уровень развития науки в мире, где всем правят деньги!
   - Так ты меня обманула? - у Любки кровь застучала в висках. - И нет никакой беременности?
   - О, боже! Беременность есть, - с трудом взяв себя в руки, менторским тоном заявила Хайфиц. - Есть! Но она протекает не в моём теле!
   - А в чьём? - Любка была окончательно сбита с толку.
   - Тебе лучше спросить не в чьём теле, а в каких условиях, - хихикнула Милица.
   Было видно, что ощущение собственного превосходства над растерянной Кандальниковой её потешает, но было видно и другое - она раздумывает: то ли вызвать охрану и проводить добровольно вернувшуюся пленницу в "темницу", то или испытать триумф, продолжая наслаждаться неосведомлённостью гостьи. Победило второе...
   По-видимому, у зажравшихся и чересчур богатых имеются свои слабости. И так как их самих удивить чем-то практически невозможно, то они не упускают возможности наблюдать за удивлением простых смертных.
   - Профессор Есинори Кувабара из университета Дзютэндо в Токио... Что ты знаешь о нём? - словно пытаясь отомстить за свой провал с Абрахамом Маслоу, процедила Милица.
   - Какой профессор? Какой Кувабара? - медленно переспросила Любка, выигрывая время.
   Она тщетно пыталась понять: зачем Гастроподу с Хайфиц понадобился и весь этот цирк, и она лично? Убивать её им нет никакого смысла... И что теперь? Распустят на биологическую эмульсию?..
   - Японский профессор Есинори Кувабара создал искусственную матку. Мир неумолимо приближается к рубежу, за которым само воспроизводство человека в искусственных условиях станет просто технологией и бизнесом. Кстати, фабрики по выращиванию младенцев тоже будут частью моего бизнеса.
   Слова Милицы с трудом проникали в Любкино сознание. Сначала она слышала их словно издалека, не особо вникая и не придавая значения, но чем дольше говорила Хайфиц - тем яснее до Кандальниковой доходил невероятный смысл её речи.
   - Для серой массы... Простите... Для общественности вроде тебя... - глумливо улыбнулась миллиардерша. - Он создал искусственную матку и сумел вырастить в ней лишь козлёнка. Но узкому кругу посвящённых известно и другое... Видишь ли... Свои проекты искусственной матки есть и у американцев, и у корейцев, и у европейцев. Самый интересный проект разработали учёные из Центра репродуктивной медицины и искусственного осеменения Корнельского университета, которым удалось вырастить из стволовых клеток, взятых у женщин, некое подобие женского лона. Представляешь! Были проведены эксперименты по искусственному оплодотворению, и эмбрионы успешно прижились к стенкам лабораторных маток. Жаль, что эти опыты были прекращены по морально-этическим соображениям толпы. Но как ты понимаешь, деньги решают всё и успешно помогают победить предрассудки, - она окинула онемевшую слушательницу победоносным взглядом. - Когда от болтливой Листовой нам удалось узнать о твоём решении забеременеть при помощи ЭКО - искусственного экстракорпорального оплодотворения - мы тут же оборудовали сверхсовременную лабораторию и выкупили твой готовый эмбрион. Так что... Никто тебя не обманул. Беременность существует, и тебе на всякий случай лучше круглосуточно находиться поблизости.
   - Какой ужас!.. - простонала Любочка. - Какой кошмар!.. Так можно и гомункула вырастить!
   - Не драматизируй! - довольная произведённым эффектом проговорила Милица. - Тридцать лет назад, когда учёные изобрели процедуру экстракорпорального оплодотворения и провели первые опыты по зачатию "детей из пробирки", мир тоже ужасался, осознав, что мужчины больше не нужны для продолжения рода. Однако прогресс не стоит на месте. И теперь вот выяснилось, что для воспроизводства человечества не нужны и женщины. Мечтаю дожить до того времени, когда для получения homo sapiens уже будет не нужен и сам человек! Согласись, что это отличная возможность для регуляции рождаемости. И не только! Мы с Юрием мечтаем таким образом возродить мамонтов и заняться их разведением. Живые клетки с ДНК мамонта мы уже приобрели. Только представь себе, какие перспективы откроются перед нами в случае успешного эксперимента по возрождению мамонтов! Представь стада этих гигантских животных, прекрасно адаптированных для жизни в суровой тундре, которые дают тонны сверхполезного продукта! Ведь сотни тысяч лет эволюции и совместного проживания с ними на одном пространстве привели к тому, что именно мясо мамонтов человеческий желудок усваивает лучше всего. Во всяком случае так утверждают учёные, которым мы регулярно платим зарплату... И это ещё не все мои планы! Мне смешно смотреть и слушать людишек, которые копошатся в своих мизерных проблемах... Они для меня - мусор... Пыль... Ничтожества... Они даже не догадываются, что мы - такие, как я - за них всё решили. Они даже не знают, что им уготовано, но туда же - хотят размножаться! Только - в отличие от мамонтов - для моего бизнеса никакого интереса не представляют. Воспроизводство рабочей силы я поставлю на поток.
   Хайфиц протянула руку к тарелке с ягодами и, взяв двумя пальцами одну вишенку, принялась её пристально разглядывать.
   - И всё бы нечего... - медленно проговорила она. - Но эти персонажи, связанные между собой знанием о магической крови... Они мне мешают! Их всех нужно обезвредить, - с этими словами она закинула вишню в рот и, вытащив косточку одним щелчком, ловко "выстрелила" ею в центр беседки. - Всё нужно ликвидировать, и эту возню вокруг нашей семьи - тоже. Надоело! Пусть останется один сверхмаг, который будет исполнять мою волю! А когда он родится, то... Я найму самых известных гипнологов, самых выдающихся психотерапевтов. Я куплю самое новейшее оборудование. Я - чёрт возьми! - сделаю ему операцию на мозге, чтобы никогда - слышишь, никогда! - он не почувствовал зов крови своих создателей! Я сделаю ему лоботомию! И никакие Зосимы, никакие Лукерьи, видения и сны не будут ему являться! Я закажу такой прибор, который будет позволять этому могущественному колдуну реагировать только на мои приказы.
   Лицо Хайфиц покраснело, глаза заблестели - она упивалась своим будущим могуществом так, как будто оно у неё уже есть, как будто то, о чём она говорила - уже свершилось.
   Любке казалось, что ещё чуть-чуть, и она не сможет себя контролировать. Единственным желанием, наполнявшим всё её существо, было скорее - прямо сейчас! - выпытать у сумасшедшей Милицы, где находится эта лаборатория.
   Любкино сердце рвалось на куски от ненависти к этой твари в человеческом теле.
   Только бы найти это место! Только бы увидеть своими глазами!
   А там - будь что будет!
   Любка понимала, что в первую очередь нужен ритуал, чтобы забрать свою кровь, ведь только тогда - даже если она погибнет, и Милица попытается в дальнейшем питаться её плотью - у той ничего не получится. Ждать завтрашнего дня теперь не имело смысла, также как и похищать Хайфиц.
   Но что делать с эмбрионом ребёнка? Что делать?
   Если его похитить, то вне стен лаборатории - отсоединённый от источников жизнеобеспечения - он неминуемо погибнет. А оставаться здесь - означало помогать выхаживать того, чья участь предрешена, кто обречён на муки и превращение в магическое орудие для сотворения зла...
   - Гуня! Гуня! Куда ты запропастился?! - не отдавая себе отчёта в том, что творит, от безысходности вслух прокричала Любка - Гуня, приди ко мне!
   Кандальникова не успела ничего сообразить, как из кустов пулей вылетела чёрная лупоглазая собачка и, звонко залаяв, влетела в беседку.
   - Листова! - завизжала напуганная Хайфиц. - Немедленно убери своего монстра! Я же тебе приказала ждать меня в своей комнате! Какого чёрта ты вывалилась!
   - Гуня стал проситься во двор, - пробормотала подходящая к беседке Ленка, пытаясь схватить лающего и скачущего пса.
   Со всех концов сада на крик хозяйки бежали охранники.
   Разозлённая Милица соскочила с кресла и, придерживая длинный подол шёлкового платья, попыталась пнуть мопса.
   - Скотина уродливая! - приговаривала она, размахивая ногой в остроносой туфле.
   - Милочка! Пожалуйста, не бей его, - причитала Ленка, однако, приблизиться к Хайфиц не осмеливалась. - Любка, скажи ей... - жалостливо попросила она.
   - Да пошла ты!.. Убийца! - огрызнулась Кандальникова, не шелохнувшись на своём стуле. - Отца родного Дортезину заказала...
   В этот момент острый носок Милкиной туфли достиг мягкого живота Гуни и дважды с силой вонзился в тело несчастного животного.
   Листова закрыла глаза руками и зарыдала, опустившись на корточки.
   Но её питомец стоически справился с болью и, даже не заскулив, молнией ринулся под платье обидчицы.
   - А-а-а! - словно резаная заорала Хайфиц.
   Собачонка выскочила из-под красного шёлка и дала дёру в кусты.
   - Поймать и убить! - орала Милка.
   Несколько добежавших до беседки охранников тут же развернулись и кинулись догонять маленького злодея.
   А Люба...
   Сначала Любка увидела мокрые пятна, выступившие снизу на тонкой помятой ткани платья. Не теряя ни секунды, она кинулась к Хайфиц и, задрав той подол, увидела чёрные буквы, вытатуированные аккуратным столбиком - "OMNIA MUTANTUR NIHIL INTERIT"... Но не только татуировку заметила Люба, она увидела другое - это был кровавый след на лодыжке изумительной по красоте ножки Милицы...
   Не веря своим глазам, Любка глупо улыбнулась и спросила невпопад:
   - Это что... - она хотела добавить слово "кровь", но очумелая и потерявшая самообладание Хайфиц дёрнула ногой и заорала:
   - Что? Что? Татуировка! Всё меняется, но ничего не исчезает - так переводится с латыни... Нашла время когда спрашивать, лучше телефон подай, дура!
   - Забираю свою кровь, - торжественно и медленно произнесла Любка, а потом, коснувшись пальцами нескольких капель, поднесла их ко рту и лизнула, ни секунды не раздумывая.
  

Глава 13

  
   Всё вокруг остановилось и застыло на своих местах.
   Дом, беседка, бегущие охранники, сгорбленная фигура Листовой и застывшая с поднятым подолом платья Хайфиц - всё словно окаменело, превратившись в какие-то абстрактные скульптуры. Солнце поблёкло, и бежевый туман, дымкой поднимающийся от земли, заполнил пространство...
   Как ни странно, но Любка ничуть не испугалась - она с интересом наблюдала за происходящим в предчувствии, что сейчас произойдёт то, к чему она стремилась все эти тридцать восемь из сорока отпущенных ей дней...
   Сначала стали появляться цветные мерцающие точки: красные, синие, зелёные, золотые, белые, чёрные... И ещё множества других цветов и оттенков, каких Кандальниковой раньше и не доводилось видеть. Точки искрились и постоянно перемещались. Они то приближались к Любочке, увеличиваясь в размерах, то гасли, удаляясь в облаке дыма.
   "Рассматривают...", - мелькнуло в голове непонятное понимание. - "Знакомятся...".
   Сколько продолжалось это движение огоньков, она не могла сосчитать, но само состояние наблюдения наполняло душу Кандальниковой лёгкостью и умиротворением.
   Внезапно всё цветные точки вспыхнули вокруг неё одновременно. Раздался высокий пронзительный звук, и после этого сигнала огоньки как по команде стали отдаляться. Только теперь в пространстве, по которому они совершали своё магическое передвижение, от них оставался извилистый след, словно шёлковая нитка, зависшая в воздухе. Все нитки были такого же цвета, как и огоньки, из которых они появились.
   Такой красоты Любаша раньше не видела, и заворожённо наблюдала за этим "шоу дрожащих нитей"...
   Словно насучив вдоволь тонкой волшебной пряжи, мерцающие искры стали кружить вокруг тела девушки, заставляя исходящие из них разноцветные паутинки плести замысловатый кокон.
   Любашино тело стало наполняться теплом и необыкновенным блаженством.
   Она уже не могла ничего видеть вокруг себя, кроме невероятного радужного разноцветия. Сейчас она ощущала себя замкнутой в сферу, напоминающую яйцо, которую старательные нити без устали закручивали в кокон, не оставляя ни единого просвета. И когда над её макушкой исчезло последнее свободное отверстие, то разноцветная "скорлупа" стала стремительно приближаться к её телу.
   Сначала она почувствовала, как по коже побежали мурашки, затем - началась внутренняя вибрация.
   И когда Любке показалось, что она вот-вот взорвётся - оболочка кокона окончательно облепила её со всех сторон и с шумом, напоминающим глубокий вздох, проникла внутрь неё, заполнив своей энергией всю Любу.
   От избытка такой неимоверной силы, возникшей в организме, Любка чувствовала, как приподнимается над землёй...
  
   ***
  
   Восторг парения был прерван громким повелительным голосом.
   - Кого ты хочешь обмануть?! Эйфория до добра не доводит! В этот раз Хайфиц может тебя не помиловать! Она позволила тебе выжить только после того, как убедилась, что с моим рождением ты потеряла всю свою силу. Мама, не увиливай, начатый разговор нужно закончить! Извини, что такой приятный момент испортил, но лучше уж так... Опускайся сама, а то сейчас отключу трансформатор видений - упадёшь и ударишься.
   Любка плавно опустилась вниз и присела на край больничной кровати.
   Егор пододвинул себе стул и тоже сел. Достал из кармана излучатель антипрослушивающей завесы и быстро произвёл активацию.
   Он был одет в тот же серый костюм, что и в свой первый визит. Только тонкого галстука не было, и батистовая рубашка была слегка помята.
   - Ты что, дома так и не был? - грустно поинтересовалась Любка.
   - Забыла, что я и без приборов обходиться могу, - хохотнул сын. - Там нано-убийцы анигиляторы. Сукин сын Гастропод со своей жёнушкой постарался! Ты пойми, мамочка, наша с тобой проблема в том, что мы - не убийцы! А им убить - как плюнуть. Мир рушится! Но никакая колдовская кровь, никакие сверхъестественные возможности не помогут, если мы их не уничтожим. Они победят! Количество всегда переходит в качество! А их - тысячи! Алчных, жестоких, человеконенавистных, мечтающих править миром... Прогресс, порождённый их мозгом, уже уничтожил всё лучшее в этом мире. Даже мне приходится обзаводиться валютой, чтобы не попасть под жернова их деяний. Я делаю записи в "Чёрную Книгу", но мне... Мне стыдно. За своё бессилие...
   - Мы не будем осквернять кровь! - категорически отрезала Любка. - Каждый её хранитель - со времён растворения философского камня - обогащал её и делал сильнее. Кто-то вложил в неё возможность превращать металлы в золото, а кто-то - читать мысли, летать, превращаться в животных, вступать в торги с самой смертью, запечатывать души в предметы, воскрешать... Но... Но никто не убивал! Никто... Ты же знаешь, чего мне стоило вернуть всё на круги своя! Гуню земле предать, Лукерьину душу отпустить! Я знаю, что ты можешь ко всему добавить и это новое свойство - убивать. Но - не хочу! Нет, даже не так - я запрещаю тебе это делать! Пусть ты колдун, но и ты не можешь всего знать! Что там? Там, выше нас... Нет, Егор, это последнее моё слово...
   Гуня зажал голову руками и с силой потёр виски.
   - Даже в этой клинике, которая является моей собственностью, мне неуютно. Я чувствую, как меня ненавидят эти "последователи Гиппократа" за то, что я лишаю их дополнительных бонусов, запрещая уничтожать больных по требованию родственников, и не участвую в производстве эмульсии. Сколько сил, энергии и возможностей я потратил на взрывы этих фабрик по производству органического белка быстрого употребления... Но они - строятся и строятся... И если я не перестану уничтожать их, то... - он безнадёжно махнул рукой.
   - А что говорит Зосима? Он является к тебе в видениях? - с надеждой в голосе спросила Люба.
   - Какие видения, мама? Ты заигралась... Как государственный чиновник, я нахожусь под неусыпным контролем фискальной службы чистоты мыслей. Частотные радиоволны, которые сканируют память всем, контролируют каждое моё побуждение. Я только и делаю, что трачу свой магический дар на стирание памяти доносчиков. В скором времени эти аспиды научатся телепортироваться в прошлое... А там они просто уничтожат Зосиму... Да что там Зосиму - они уничтожат всех его предшественников! Причём, заметь, без всяких последствий для настоящего!
   - А как же временной парадокс? Они не станут рисковать тем, что ставит под сомнение их появление в этом мире, - цепляясь за любую надежду, Кандальникова пыталась разубедить сына. - Ведь если что-либо изменить в прошлом - изменится и настоящее.
   - Парадокс убитого дедушки... - сын печально посмотрел в лицо матери.
   - Вот именно! - оживилась Любаша.
   - Мам, не лги себе, ты сама делала это множество раз.
   - Нет! Я только созерцала! Я ничего не меняла! Ни разу не меняла! А они... Если они убьют Зосиму, то его кровь не окажется во мне, не попадёт к Милице... И она, и Гастропод будут лишены возможности... - Кандальникова замерла на полуслове. - А что будет с нами, если Лукерья не оживит Анну? - помолчав, продолжила она упавшим голосом. - Получается, что ни меня, ни тебя тоже не будет?
   - Да успокойся, - Гуня взял мать за руку. - "Дедушкин парадокс" имеет множество решений. Во-первых, не стоит рассматривать всю последовательность событий как линейную: по одной из теорий - при возврате в прошлое - мы возвращаемся не в собственную историю, а в её копию. Во-вторых, это могут быть две связные последовательности событий, происходящих параллельно. В-третьих, не стоит забывать про квантовую суперпозицию, при которой наш мир - то есть и мы, и всё что с нами произошло - может существовать в двух состояниях одновременно: в одной из них случилось всё что случилось, а в другой... - Егор помолчал, выдохнул и выпалил на одном дыхании. - А в другой мне просто не довелось родиться. Вот и ответ! Нам не придётся - как ты говоришь - осквернять свою кровь убийством, и одновременно мы сможем избежать надвигающейся на человечество катастрофы, деления общества на людей живущих и на тех, кто является сырьём для их благополучия. Помнишь, ты мне цитировала любимые стихи твоего прапрадеда: "За убежденья, за любовь иди и гибни безупречно. Умрёшь недаром - дело прочно, когда под ним струится кровь...", - а мне, по сути, и умирать не придётся - собственно как и родится... Вот и всё.
   - Квантовая суперпозиция, говоришь... - думая о чём-то своём, пробормотала Кандальникова. - Хорошая штука! Только старый Дворжак - незаконнорождённый потомок дворян Солнцевых - рассказывал мне ещё и о таком феномене как квантовая непредсказуемость. Тогда он мне пояснял, как это работает в отношении Хайфиц, но я уверена, что и у меня получится. Да! Сейчас мы загнаны в угол! Да! Пространство неумолимо меняется, "просвет всё уже и уже", но мы ведь точно осознаём "свои параметры", мы - не совсем наблюдатели... Сынок, последний раз! Дай мне последнюю попытку вернуться в ту действительность, где у меня осталось ещё несколько дней из сорока, установленных мне Лукерьей! Я обрела силу, я знаю как ей распорядиться.
   - Мама! Одно и то же! Одно и то же, и... И бесконечный разговор. Всегда и везде ты спасаешь меня, и события повторяются. Я исполнял твою просьбу неоднократно! Последний раз мы даже поссорились, и ты сбежала из дома на этом дурацком "летающем ранце"... Хорошо, что я тебя быстро нашёл.
   - Непредсказуемость... Непредсказуемость... - словно мантру повторяла Люба. - Я всё придумала... Я всё придумала! Не забывай, что в тот момент ты ещё не родился. В тот момент вся энергия колдовства сосредоточена в моей крови...
   - И что? - Егор с нежностью посмотрел на мать.
   - Мена! Обмен! Я совершу обмен! Я не допущу, чтобы наш род исчез! В этот раз я заполучу "Книгу", я сделаю так, как велит она! Егор, мне нужны эти оставшиеся дни! Слышишь, всего лишь несколько дней в той действительности. Верни меня! Клянусь - это моя последняя просьба! Если что-то пойдёт не так - я не стану с тобой больше спорить. Захочешь их убить - убивай! А сейчас, пожалуйста, потрать на меня ещё немного своего магического дара...
  

* * *

  
   Наконец до Хайфиц дошло всё, что произошло минуту назад...
   Милица разжала пальцы, и тяжёлый шёлковый водопад мягко опустился на пол. Она смотрела в сторону Любки, но по выражению её лица было понятно, что богатейшая из женщин планеты в данный момент производит в своей голове сложные расчёты и взвешивает все "за" и "против".
   Прерывисто дыша и громко топая, к беседке подошли двое охранников. Один из них крепко прижимал к груди поскуливающего ло-ши мопса.
   - Милица Иосифовна, что прикажете с кобельком делать? Если убить, то разрешите я его подожгу! С детства любил кошек подпаливать, а этот - тоже небольшой, вполне на кошку тянет, - на полном серьёзе предложил мерзкий "кинг-конг".
   - Нет!!!
   Захлёбываясь слезами и соплями, Ленка Листова на четвереньках подползла к Милице. Стоя на коленях с низко опущенной головой, рестораторша принялась умолять бывшую одноклассницу.
   - Милочка, Милочка! Не убивай Гунечку... Пожалуйста! Я подумала, Милочка... И денег не надо... И Дортезина привораживать не надо... Только не убивай! - ныла Ленка. - А хочешь, я сама тебе денег дам? У меня есть...
   При слове "деньги" Хайфиц вышла из анабиоза и удивлённо подняла вверх идеальную тёмно-каштановую бровь.
   - Интересно, а откуда у тебя деньги?
   Не успела Листова и рот открыть, как в разговор вклинилась Люба.
   - Покойный Пётр Николаевич взял у Ниткина полмиллиона долларов в долг. Перечислил деньги за дорогостоящее оборудование, воспользовавшись счётом оформленной на дочку компании, а дочка... А дочка киллеру по кличке Смарт сначала папашу заказала, а потом - и кредитора. Денежки вернула, половиной за услуги рассчиталась, а половину себе оставила, - громко пояснила Любка, как ни в чём не бывало поднимаясь со стула.
   - Ух ты! - рассмеялась Милица. - Славная сделка! А собачку ей жалко! Видишь, Кандальникова, а ты говоришь, что нельзя людей в эмульсию переплавлять...
   - А я и сейчас скажу, что нельзя, - с вызовом ответила Любка. - Ты её в этой действительности жизни лишишь, а она... Она в альтернативном мире ещё большей сволочью родится... Судить нужно! Да так, чтоб осознала, чтоб раскаяньем пылала до тех пор, пока всю мерзость души своей в пепел не превратила.
   - Браво! Чувствую силу! Значит, и нас уничтожать не станешь? Надеешься, что раскаемся? Или сейчас в вихре закружишь и на куски порвёшь? Что молчишь, ведьма? Выноси свой вердикт!
   - Где мой ребёнок? Мне нужен мой ребёнок! - глаза Любки сузились и буравили Хайфиц таким взглядом, что брюнетка качнулась, еле устояв на ногах.
   - Милица Иосифовна, так что насчёт псинки? - тупо переспросил охранник.
   - Да чтоб ты сквозь землю провалился! - в сердцах выкрикнула Любка, чувствуя, как клокочет в венах горячая, словно кипяток, кровь, и тут же пожалела об этом.
   Земля у порога беседки с шумом и треском разрывающихся корней разверзлась, а детина, от страха выпустивший из рук собачку, начал проваливаться в образовавшуюся пустоту.
   - Нет! - в страхе заорала Любка, чувствуя, как кровь внутри неё начинает остывать. - Вернись на своё место! - уже более спокойно приказала она, и приятный холодок разлился по всему телу.
   Охранник ухватился за края ямы, подтянулся и вылез наружу.
   "Никаких смертей!", - мысленно дала себе установку Кандальникова. - "И максимальная экономия энергии. Хотя... Опыт был не лишним. Теперь понятно - нельзя ничего желать, когда кровь кипит...".
   Однако дело следовало завершить. Немного подняв температуру крови усилием воли, Любка снова обратилась к напуганному "кинг-конгу".
   - Иди, собирай свои вещи и возвращайся домой. По приезду построишь питомник для бездомных животных и до конца своих дней будешь за ними ухаживать.
   - А сколько там платят? - глупо спросил стоящий неподалёку напарник.
   - Нисколько! - отрезала Любка. - Он будет так грехи свои искупать. Пожизненным волонтёром он будет! А если попытается ослушаться - найду и превращу в дворового кота. Пусть ему хулиганы хвост подожгут!
   Последние слова она уже произносила в спину убегающего амбала-изверга. Второй охранник, потоптавшись на месте, тоже предпочёл удалиться.
   - А с этой что сделаешь? - развязным тоном спросила Хайфиц. - В землю вгонишь или в надгробие на могиле отца превратишь?
   - Да ты на неё посмотри, - снисходительно заметила Любка. - Зачем её наказывать - она и так разума лишилась.
   Блаженно улыбающаяся Листова прижимала к себе пёсика и, целуя его в носик, бормотала бессвязную чепуху.
   - Итак, где мой ребёнок? - повторила свой вопрос Любочка.
   - Ну... Допустим, что на этой территории. И что? Что ты с ним сделаешь? Уничтожишь? Вернёшь в небытие? Не верю! Ты вон... Даже урода этого и то пожалела. Так что расслабься, и давай думать, как нам с тобой сосуществовать на взаимовыгодных условиях ещё почти семь месяцев. Согласна?
   - Может быть... Но сначала проводи меня в лабораторию, - не поддавалась Любка.
   - Проводить - не проблема... Проблема в том, что туда никого не пускают. В помещении - где находится эмбрион - стерильно. Без специальной обработки и спецодежды я бы туда заходить не рискнула. А учитывая, что сегодня выходной день, и оператор, обслуживающий камеры дезинфекции, улетел домой и вернётся только в понедельник утром, то... Ну что, пойдём? Или, всё-таки, сначала поговорим?
   - Что тебе от меня надо? Сразу предупреждаю - крови не жди!
   - "Чёрную Книгу"! - вызывающе произнесла Хайфиц. - Мне нужна "Чёрная Книга".
   - Ты же в ней ни бельмеса не разберёшь, - усмехнулась Любка.
   - Сейчас не разберу, а лет через десять-двадцать - когда компьютерные программы-дешифраторы достигнут совершенства - то думаю, что смогу понять всё до последнего слова.
   "Только будешь ли ты лет через десять-двадцать?..", - усмехнулась про себя Любка.
   - А если я принесу тебе "Книгу", что получу взамен? - тут же спросила она.
   - Я передам лабораторию тебе в собственность вместе с этой усадьбой, со всем персоналом и средствами на оплату их деятельности на год вперёд. Более того, мы с Юрой тут же съедем и вряд ли когда вновь с тобой увидимся.
   Любка прекрасно чувствовала подвох, но...
   Но держалась, изображая заинтересованность от услышанного предложения - в конце концов, этот год ей совсем не нужен, в её планы не входит ждать целых семь месяцев.
   - Ладно, я ухожу. Вернусь завтра с "Книгой", - сказала теперь уже настоящая ведьма и направилась к выходу из поместья.
  

* * *

  
   Крупная сорока устало опустилась на придорожный указатель. До Хевиза оставалось меньше двадцати километров...
   Рейсовый автобус из Будапешта, пыльно притормозив, съехал на обочину и остановился. Двери отворились, и кучка пассажиров, спрыгнув на травку, с удовольствием разминала затёкшие тела. Некоторые поспешили в сторону аккуратного домика с двумя дверями, кто-то закурил, отойдя поодаль, и только один мужчина в стареньких джинсах и видавшей виды футболке, задрав голову, рассматривал чёрно-белую птицу, уставившуюся на него блестящими кругляшками глаз и застывшую от удивления с разинутым клювом.
   - Что, летать устала? - спросил он птицу.
   - Мартов, ты откуда здесь взялся? - придя в себя, попыталась проговорить Любка, но...
   - Не ругайся, стрекотунья, я всё равно тебя не понимаю, - тихо пробурчал Жорка и, глядя, как попутчики возвращаются в автобус, тоже поспешил занять своё место.
   Обогнав "Икарус" у въезда в город, Любка быстро избавилась от обличья сороки и снова оказалась в дурацком и основательно помятом прикиде, да ещё и босиком.
   Путешествуя небом, без документов и денег, она была лишена возможности сменить гардероб. Соваться в свои апартаменты ей было нельзя, да и после того, как Дортезин застрелил у неё в номере ищеек Гастропода, там всё было опечатано полицией, а её немногочисленные вещички давно перекочевали в участок. В гостиницу - где в номере Коркиной остался её паспорт - тоже соваться не было резона, пусть лежит документ в надёжном месте.
   А если венгерские полицаи уже имеют на руках ориентировки на пропавшую Любочку, то в девочке-хипстёрше никто её не признает.
   При воспоминании о Коркиной и девчонках стало тоскливо.
   "Я обязательно вас вытащу...", - мысленно пообещала Любка, стоя на остановке автовокзала.
   Наконец ярко-синяя гусеница автобуса доползла до конечной стоянки.
   Вечерело, быстро остывающий пыльный асфальт уже не грел босые ступни.
   Любка терпеливо дождалась, когда Жорик наденет на спину рюкзачок и пошагает по дороге, ведущей к центру курортного городка. Следуя сзади, она выжидала подходящий момент, стараясь остаться незамеченной. Следить за Мартовым пришлось недолго, выйдя на площадь, он уверенно направился к гостинице, в которой остановилась Коркина.
   Когда до входа в отель оставалось порядка десяти метров, и поблизости не было ни души, Любочка осмелела и окликнула друга детства.
   - Тебе чего? - разглядывая придурковатую девицу с яркими прядями розовых волос в косах, поинтересовался Жорик. - Извини, подруга, но с деньгами у меня у самого туго.
   - Плохо! - ответила девица знакомым голосом Кандальниковой. - А я думала тебя хоть на сланцы раскрутить. Прохладно мне босиком разгуливать!
   - Любка?! Ты? - Мартов не мог поверить тому, что видел. - Ты откуда сбежала?..
  
   После покупки самых дешёвых матерчатых туфелек-балеток они уселись в кафешке и в ожидании заказа молча смотрели друг на друга, не зная с чего начать разговор.
   - Давай я начну! - одновременно произнесли они и облегчённо рассмеялись, словно вновь оказались в далёком забытом детстве, в их дворике, окружённом панельными пятиэтажками, на поломанной карусели детской площадки.
   От возникшей картинки Люба смутилась и покраснела.
   - Жор, пообещай мне, что не станешь меня перебивать и дослушаешь до конца, даже если тебе покажется, что я говорю полную ерунду.
   - Валяй! Мне не привыкать, - грустно кивнул Мартов. - Помнишь, как в детстве, ты всегда сочиняла, что в тебе течёт кровь колдунов, что когда ты вырастешь и станешь ведьмой, то обязательно будешь защищать всех добрых людей, а ещё наколдуешь так, чтобы наши отцы ожили... А ещё мечтала, что когда мы будем играть свадьбу, то я приеду за тобой на тройке, запряжённой белыми конями, и бубенчики будут звенеть всю дорогу до церкви. И будет у нас венчание, такое же, как в фильмах про старинную жизнь.
   - Жора, я такого не говорила, - от испуга Любка перешла на шёпот. - Я никогда такого не говорила.
   - Ты просто забыла. Выросла и забыла. Сначала - свои детские фантазии, а потом - и меня, - с обидой в голосе произнёс Жора. - Я понимаю, что теперь это твоя позиция - отрицать всё, что связывало нас раньше. Ну что ж, супер...
   "Суперпозиция... Квантовая суперпозиция...", - неожиданно подумала Люба.
   - Что с моим ножиком, ты его привёз?
   - Привёз, как знал, что спросишь. Как письмо твоё прочитал, так и стал думать: как же этот ножик в самолёт пронести. У нас же колющие и режущие в салоне авиасудна строго запрещены. Пришлось рюкзачок сдавать, только даже для багажа нож потребовали в бумагу завернуть, да ещё и скотчем замотать. Такие правила у авиакомпании. Держи!
   Жорка достал туго упакованный свёрток и протянул Любочке.
   Любка бережно приняла пакет с "медвежонком" и с нежностью подумала о Гуне.
   - Спасибо, - поблагодарила Люба. - Это - лучшее, что ты мог для меня сделать. Кстати, а когда ты письмо моё нашёл?
   - Это, милая моя, основная причина, по которой ты меня перед собой видишь! - с грустной иронией в голосе произнёс Жорка. - Если бы не твоё ограбление, я бы много не знал и - уж поверь! - тут бы не сидел... Хотя сама история абсолютно идиотская получилась! Но ты не переживай - квартира у тебя застрахована, компенсацию получишь. А виновных мы обязательно отыщем. Они сейчас в бегах. Но это вопрос нескольких дней.
   - Жора! Я ничего не понимаю! Причём тут страховка на квартиру? И кто в бегах? Какое ограбление? Расскажи подробно, по порядку, - забыв про усталость, попросила Любка.
   - По порядку - так по порядку, - Мартов допил кофе и, откинувшись на спинку пластикового стула, посмотрел на Любочку так, словно видел её впервые. - Соседа своего Тимофея Зыкова - тот, что со своей женой был у тебя понятым при обыске - помнишь?.. - начал Мартов. - Жену как зовут - я запамятовал, неприятная, говорливая тётка такая... Так вот... Этот Тимофей - как выяснилось - является довольно известным экологом, а родом он из Берёзовского района, даже домишко на берегу Лушиного озера имеется.
   - И что? - Любка не могла уловить связи между малой родиной соседа Тимофея и письмом, спрятанным внутри бельевой полки.
   - Не перебивай, сам собьюсь... - хмуро пошутил полицейский. - Вижу, что наши местные новости мимо тебя прошли. У нас там, на Лушином озере, целая баталия разыгралась! Некая компания с благословления областного руководства на днях приступила к работам по очистке водоёма. Это они так свою деятельность называют! На самом деле там сам чёрт ногу сломит разбираться! Вот, например, сосед твой - возглавляющий массы возмущённой общественности - с утра до ночи интервью даёт, что с экологией эти работы никак не связаны. Что, наоборот, засыпка дна озера кристаллами мориона, который сгружается на берег в неимоверных количествах, погубит флору и фауну водоёма. В результате его пламенные выступления сподвигли местных мужиков на "надрать зады" пришлым жуликам. В рукопашном бою наши, конечно, победили! Представители компании пытались с твоим соседом Зыковым договориться да, видно, без толку. По всей вероятности, наняли "отморозков", которые выследили, в каком доме он в городе проживает. Только те дуболомы при опросе соседей на его же жену и умудрились нарваться. Тётя быстро смекнула что к чему и, испугавшись за жизнь драгоценного Тимофея, не растерялась и указала молодчикам на твою квартиру, куда они ночью - от большого ума, не задумываясь и не сильно заморачиваясь - и проникли... Зыкова хоть и сподличала, но полицию вызвала. Позвонила-таки дежурному, сообщила, что дверь соседей вскрыта, и из квартиры доносится шум падающих вещей - громят, одним словом... Сигнал поступил в моё дежурство, поэтому я оказался на месте преступления в составе выехавшей группы.
   Любка слушала затаив дыхание.
   - Набедокурили вандалы, конечно... Перевернули мебель, посуду побили, полки с бельём вдребезги расколошматили. Тайник с деньгами нашли... - он неприязненно хмыкнул. - Много вы там с Дортезиным хранили? Нам запротоколировать только триста тысяч евро удалось... Кстати, именно среди денег я письмо и обнаружил, но к делу приобщать не стал... Люба, что происходит? Откуда такие суммы?
   - Всё просто, Жора! Ты был прав! Мой муж - бывший муж, Алексей Дортезин - киллер! А деньги, которые ты обнаружил, по всей вероятности, оплата за выполненные убийства. - Любка посмотрела в глаза Мартову. - Вот так!
   - Ты знала?! - брезгливо поинтересовался капитан. - Честно отвечай! Знала или нет?!
   - Ты что, совсем дурак! - с негодованием выкрикнула Кандальникова.
   От возмущения она раскраснелась, и румянец на щеках просто сливался с цветом нелепых прядей, заплетённых в косички.
   Жорка облегчённо выдохнул. Лучше всех на свете он знал, что даже малейшее сомнение в правдивости слов бывшей подруги вызывает у той безудержную реакцию гнева. Он поверил!
   - Люб, да успокойся, теперь это уже - дело прошлое... Ты уже вдова. А я... Я тебе верю! Я ведь всеми правдами-неправдами постарался, чтобы сюда прилететь, чтобы с тобой с глазу на глаз переговорить! В память о нашем прошлом, в память об отцах погибших... Ты даже не представляешь, как я мучился последнее время. Я, Люба, боялся, что ты с ним во всём заодно была. И тогда бы мне пришлось из полиции увольняться...
   Любка непонимающе подняла на него глаза.
   - Зачем увольняться? - спросила она.
   - Как - зачем? - пытливо посмотрел на неё Жорка, и посмотрел так, будто проник взглядом до самого донца души. - Чтобы тебя из всего этого дерьма вытащить! Чтобы предупредить о том, что возвращаться не следует. Чтобы алиби тебе придумать или сбежать помочь. Не знаю! Но теперь... Теперь - я спокоен! Мы вернёмся вместе! Дортезин мёртв - туда ему и дорога! - а тебя я проинструктирую как себя вести и что говорить для того, чтобы всё скорее закончилось. Ты мне доверяешь? Сегодня отдохну, а завтра домой вернёмся!
   - Не получится, - призналась Любка. - Ни отдохнуть, ни вернуться так скоро не получится. Теперь ты меня выслушай... Только не здесь... Пригласи меня, что ли, к себе в гостиницу.
  

* * *

  
   За время двухчасового "чистосердечного признания" выражение лица Мартова несколько раз менялось настолько диаметрально, что Любочке становилось страшно за психику друга.
   От скептических взглядов - когда Кандальникова рассказывала о своих видениях в состоянии регрессивного погружения, до гомерического хохота - когда Люба поведала о том, как Лукерья пришла к ней в коттедж в образе жабы.
   От здорового любопытства - когда при помощи невидимого Гуни она смогла прочитать ни разу не ошибившись почти целую страницу из газеты, лежащей в рюкзаке, перечислить количество денег с указанием достоинства купюр и даже монет, находящихся в портмоне, упомянув о припрятанной в нём своей фотографии семилетней давности, до ужаса в остекленевших глазах - когда ей, исчерпав все свои аргументы в пользу рассказанного, пришлось-таки превратиться в сороку прямо перед его носом.
   - Так это я тебя видел на трассе? Ты на дорожном указателе сидела? Не представляю, не верю, но... - наконец сдался Жорка, когда Любочка снова вернулась в своё привычное тело, и переспросил. - Ты сидела?
   - Я, - призналась Люба.
   - Ладно... Пусть... - смиренно произнёс Жорка. - Я пока не буду анализировать, что тут правда, а что - ложь. Главное - что сейчас понял! - это то, что я обязан уничтожить Дортезина. Люб, это ведь не случайность... Отец тогда называл слово "Смарт", просто тогда об этом слове у нас ничего не знали вот и запротоколировали как "Смерд". Уверен на сто процентов - если всё, что я услышал, не лишено смысла?! - он со своей мамашей вашу семью давно вычислили. Может, им нужно было, чтобы ты сиротой осталась? Так действовать нужно немедленно! Где, говоришь, находится особняк Дворжака?
   - Жор, может ты полицию подключишь? Коллеги как-никак?
   - Исключено! Лучше используем твой дар перевоплощения.
   - Исключено! - подражая его интонации, остудила пыл полицейского Кандальникова. - Говорю же: Раиса Ивановна знает, как меня в тело возвращать. А если она это сделает, когда я в окно залетать стану? Не подумал? Я ведь с высоты камнем вниз навернусь.
   - Прости, забыл. Получается, что нас - двое, и мы можем рассчитывать только на свои силы, - задумчиво подытожил Жора.
   - Трое, - напомнила Любка. - Ты про Гуню забыл. Правда, он что-то давно не проявлялся...
   - Забыл, - признался Мартов. - А как насчёт твоих магический возможностей? - неуверенно напомнил Жорка.
   - В потенциале, - произнесла Люба. - Я же рассказывала, что силу без знаний, заключённых в "Книге", использовать не получится. А "Книга" - у Дортезина. Вот если бы я хоть какое-то заклинание знала...
   - Эх, девка! Волос долог, а ум короток, - тут же отозвался Егорий. - Я хоть на лавке бревном обездвиженным лежал, да и то сквозь дрёму слышал... Три желания может твоя проснувшаяся кровь без всякой "Книги" исполнить!
   Услышанному Любочка сначала обрадовалась - заулыбалась и вздохнула с облегчением, но вдруг лицо её нахмурилось.
   - Люба! Что случилось? - испугался Жорка.
   - Я - идиотка! Я просто идиотка склерозная! Ну как такую, как я, можно было выбирать в наследницы? Хроническая неудачница! - диагностировала себя Кандальникова. - У меня была возможность, был шанс использовать первые желания, но я и их бездарно потратила.
   И Любка как на духу поведала Гуне и Жорке о том, как перевоспитывала садиста-охранника то загоняя его в землю, то извлекая обратно, то предписав ему немедленно убираться домой и ухаживать за животными.
   - Я бы, наверное, тоже не сдержался, - признался Жорка. - Глупо, конечно, но благородно... - признал он.
   - Подожди каяться! - не унимался Егорий и, посмотрев на Любу, спросил. - Вспомни, как Лукерья заклинала воду! Ну же, внученька, вспомни! А вдруг да получится?!
   - Заклинание на воду... - тихо, словно боясь спугнуть хрупкую надежду, проговорила Любка. - Да, это заклинание из "Чёрной Книги". Сейчас... Сейчас попробую!
   Она встала посредине номера и плюнула перед собой.
   Жорка недоумённо поморщился, но, взяв себя в руки, промолчал. Кто его знает, как выглядят колдовские ритуалы. Ему - простому капитану полиции - с таким сталкиваться ещё не доводилось.
   - Водица-сестрица... Явись, моему слову подчинись...
   Однако надежды не оправдались, и ничего не произошло...
   Любка заплевала весь пол, пытаясь снова и снова выкрикивать вспоминающиеся фразы. Она кричала так, что с рецепции позвонили, чтобы узнать, всё ли в порядке у господина Мартова.
   Положив трубку внутреннего телефона, Жорка принялся останавливать Кандальникову, но только ещё больше разозлил подругу.
   Злясь на саму себя, на свою глупость и беспомощность, Любка наполнилась такой ослепляющей яростью, что, оттолкнув друга, с силой топнула ногой об пол, после чего заклинание - именно в той последовательности, в которой это было необходимо! - само сложилось правильно, вырвавшись из её рта словами:
   - Вода-водица, студёная сестрица, появись по моему зову, будь послушна моему слову!
   Ковролин на полу начал надуваться, повсюду проступили мокрые пятна. И вода с неимоверной быстротой стала просачиваться в комнату, заполняя пространство вокруг себя.
   - Получилось! У меня всё получилось! - ликовала Любка, радостно прыгая по огромным лужам.
   - Получилось! И действительно получилось! - Жорка неожиданно подбежал к Кандальниковой и крепко сжал её в своих объятиях. - Ведьма моя! Любимая моя колдунья! - приговаривал он, не контролируя своих чувств.
   Через несколько секунд они уже плавали по комнате, хохоча и толкая друг друга.
   - Мать честная! Это что ж делается! - надрываясь вопил Гуня, барахтаясь в воде.
   Как ни странно, но та часть его тела, которая была полностью погружена в воду, становилась видимой. Конечно, не такой, как обычная вещь или тело, но - тем не менее. Сейчас его ноги в плисовых шароварах напоминали цветной полупрозрачный леденец.
   - Любка! А я теперь твоего Гуню-кандальника тоже вижу! - подтвердил Мартов. - Правда, наполовину и словно стеклянного. У него на поясе платок с кистями завязан, что ли? - разглядывая Егория, уточнил Жорка.
   - Нет, это он так подпоясан специальным кушаком, - смеясь над ситуацией, пояснила Люба и тут же побрела к прапрадеду. - Гунечка! Гуня! Я совсем забыла, что тебе в воду нельзя... Ты сейчас исчезнешь! Но я обещаю - сделаю всё, что от меня зависит.
   Только Гуня-кандальник уже ничего не слышал. Уйдя под воду с головой, он не мигая смотрел на Любку.
   - Вода-водица, спасибо, сестрица, уходи откуда пришла, не держи зла, - выкрикнула Любаша, и вода исчезла.
   - Гуня! Гуня! - звала Любка подрагивающим голосом.
   - Тихо! - вдруг приказал Жорка. - Слышишь, песня звучит? Такое впечатление, что из рюкзака доносится.
   Догадавшись в чём дело, Любка бережно достала из недр сумки самсоньевский нож и, положив его на стол, прислушалась.
  
   Динь-бом, динь-бом -
   Слышен звон кандальный.
   Динь-бом, динь-бом -
   Путь сибирский дальний.
   Динь-бом, динь-бом -
   Слышно там и тут:
   Нашего товарища
   На каторгу ведут...
  
   - Это он поёт? - прошептал Мартов.
   Любка приложила палец к губам и согласно кивнула.
   "Я очень люблю тебя, Гунечка!", - подумала она. - "И верю, что мы ещё обязательно встретимся...".
   - Ну вот, теперь мы точно знаем наш возможный боевой арсенал, - проговорил Жорка, когда песня полностью стихла. - Осталось разработать план действий по спасению заложниц и изъятию "Чёрной Книги". Что предлагаешь?
   - Для начала дай мне номер телефона Тимофея Зыкова и, пожалуйста, не вмешивайся в мой с ним разговор.
   - Так с моего телефона и позвони, - предложил Жора.
   - Нет уж, я с гостиничного, стационарного, так вернее будет, к тому же я предложу Зыкину сделать запись нашего разговора. Сам поймёшь...
  
   Видимо, рассматривая незнакомый номер, эколог Тимофей долго не реагировал на звонок.
   Любка уже подумала, что звонит напрасно. Если мужика запугивали, то он вряд ли ответит на входящий звонок, не определившийся через перечень его контактов. Но, к счастью, она ошиблась.
   - Слушаю, - сухо произнёс Тимофей и тут же предупредил. - Кто бы вы ни были, но знайте - я записываю наш разговор. Если станете снова угрожать, то окажетесь в полиции.
   - Как хорошо, что я вам наконец дозвонилась! - радостно заявила соседу Любочка. - И очень хорошо, что наш разговор записывается! Это я, Люба Кандальникова, из соседней квартиры. Не пугайтесь, у меня нет никаких претензий к вашей супруге! Никаких! Она всё сделала правильно!
   - Вы действительно не станете жаловаться, если этих головорезов поймают, и они укажут на мою Людочку, что она их направила?
   - Клянусь! - заявила Любка. - Ни каких претензий, наоборот, я безмерно вам благодарна...
   - Но у вас же деньги в шкафу нашли и изъяли, - в аппарате раздалось подозрительное сопение, видимо, Людочка тоже слушала разговор с сумасшедшей соседкой.
   - Спасибо всем! - объявила Кандальникова. - Всем кто навёл, кто обнаружил, кто изъял! Кстати, это всего лишь половина клада, доставшегося мне в наследство от прежних хозяев, - соврала Любка. - И теперь у меня к вам, Тимофей, огромная-преогромная просьбища. Я хочу, чтобы вы взяли вторую часть денег и выполнили моё поручение - за приличное вознаграждение, конечно.
   - Но квартира ваша опечатана... - с сожалением ответил сосед. - Да и законность такого поручения у меня вызывает некоторые сомнения...
   - Ерунда, вы спокойно перешагнёте через перегородку на лоджии - я разрешаю - и, просунув тонкое лезвие ножа под язычок замка, легко откроете балконную дверь. Даю вам на это полное право. И не переживайте - то, что я поручу вам выполнить, никакого отношения к криминалу не имеет... В гостиной, в люстре над столом тоже спрятаны деньги. Откручивайте хромированные цилиндры и вынимайте. Но помните, что из этих денег - только треть ваши!
   - А что прикажете делать с остальными? Видимо, перепрятать? - по своему расценил истинный посыл звонка эколог.
   - Нет! Мне нужно, чтобы вы организовали и спонсировали народный пикет на Лушином озере в таком масштабе, чтобы никакие работы по засыпке мореновым камнем озера не начинались...
   - Вы, Люба, наверное, хотели сказать морионом, а не мореновым камнем. Морион - это чёрный или тёмно-бурый кварц, разновидность раухтопаза, а мореновым камнем его малограмотные люди называют, все те, кто в колдовство и небылицы верят. Согласно легенде этого камня ведьмы боятся...
   - Хорошо, пусть будет морион, - не стала спорить Любочка. - Главное, платите людям, чтобы они и днём, и ночью дежурили на берегу.
   - Стесняюсь спросить, а сколько денег у вас в люстре? Всё будет зависеть от суммы! Круглосуточное дежурство достаточного количества народа... Лето, конечно, но уже август, и ночи прохладные. Всё равно палатки разбивать, еду обеспечивать...
   - Около миллиона евро, - быстро ответила Люба.
   Абонент зашёлся кашлем, а Жорка от неожиданности свистнул.
   - Не переживайте, Любовь... - Тимофей замялся, не зная отчества собеседницы.
   - Просто Люба, - подсказала Кандальникова.
   - Люба, не переживайте! Всё будет исполнено. При необходимости буду держать вас в курсе, хотя уверен, что про возобновление акции по спасению озера вы узнаете из интернета...
  
   Теперь, когда вопрос со спасением Лукерьи был улажен, друзья задумались о реализации плана по вызволению девушек и поиску "Книги".
   - Как долго твои коллеги-синхронистки могут не дышать под водой? - было видно, что у Жорки родился дерзкий план побега.
   - Две-три минуты, - тут же отозвалась Люба. - У Коркиной раньше до четырёх получалось.
   - Быть такого не может! - удивился Мартов. - Ты это серьёзно?
   - В нашей сборной были девочки, что и больше выдерживали. Спортсменов тренируют не на количество минут, которые можно пробыть в воде, а на количество метров, которые он может проплыть в воде без дыхания. Мой рекорд - восемьдесят метров, а кто-то может и сто метров проплыть. Наш вид спорта основан на задержке дыхания в движении, мы не просто сидим под водой, а двигаемся. И когда идут тренировки не в воде, то тоже не дышим. Объём лёгких у синхронисток обычно раза в два больше стандартного - более семи литров! - поэтому не дышать под водой они могут несколько минут. Между прочим, мировой рекорд пребывания под водой без технических средств на глубине пять метров равен тринадцати минутам и сорока секундам!
   - Думаю, что столько не понадобится... Нам теперь, главное, узнать: в каком из помещений заперты заложницы. Как только мы это поймём, то будем знать и то, как нам их освободить при помощи твоей способности управлять водой и их способности не дышать как можно дольше. Дортезин говорил, что доза снотворного рассчитана на десять часов. Получается, что они уже давно проснулись, - размышлял вслух Жора.
   - Но я даже не знаю, в какой из комнат их держат? - напомнила Любочка. - И потом, по договорённости с Алекс... - она поморщилась, даже произносить вслух имя бывшего мужа было ей противно. - По договорённости со Смартом я сейчас должна находиться в доме Гастропода и Хайфиц, разрабатывая план воздействия на потерявшую магические способности Милицу. Как быть с этим?
   - Да к чёрту обещания! Нам нужно следующее: спасти девчонок; выкрасть "Книгу" и обменять её на лабораторию с оборудованием, которое обеспечит нормальное рождение твоего сына. Давай решать все проблемы именно в такой последовательности. Поверь, когда Дортезину и его матери нужно было заполучить тебя в собственность...
   Любка бросила на Мартова негодующий взгляд.
   - Да-да, именно в собственность! Они тогда не утруждали себя моралью... Так почему мы должны думать об их жизнях, и тем более - об их интересах? Наводнение должно быть такой силы, чтобы они уже наверняка ещё раз не воскресли! - с ненавистью заключил Жорка. - Это станет их расплатой и за наших отцов, и за Ниткина, и за Листова, и за Дворжака с женой, и за множество других жертв, которые для них были всего лишь предметами исполнением заказа... - он помолчал. - В конце концов, и за нас с тобой - мы бы могли счастливо жить и иметь своего собственного сына или дочку.
   - Не уверена... - печально улыбнулась Люба. - "Чёрную Книгу" я пока что сама не читала, но многие мудрые мысли из текста мне известны. Например, фраза: "Всё меняется, но ничего не исчезает"... Не было бы так, как случилось, и было бы по другому, но всё равно действующие лица были бы те же. И мысли и цели были бы такими же... Вот если всё изменить лет так сто пятьдесят или более назад... Тогда, может быть, и события бы выстроились иначе...
   - Хорошая мысль, но мне сейчас по душе другое высказывание: "Делай, что должно, и будь, что будет!". А должны мы сейчас с тобой разведку произвести! Слушаю предложения!
  

Глава 14

  
   Найти Татьяну - приятельницу Марины Дворжак - труда не составило. Любительница водных процедур отдыхала после купания, расположившись в шезлонге на берегу озера Хевиз и, видимо, о смерти Дворжака ещё ничего не знала.
   Но ставить её в известность об этом прискорбном событии в планы Любы и Жоры не входило. Рано или поздно она сама узнает об этом, но сейчас, ради дела - пока рано...
   Расчёт Кандальниковой был прост, как табурет, и строился на том, что если Дортезины наблюдали за домом Дворжака, изучали его постояльцев и визитёров - приход Татьяны подозрения у них не вызовет. Что в свою очередь позволит сороке-шпионке незаметно заглянуть во все окна усадьбы и обнаружить, где именно заперты заложники.
   Конечно, про способность Любочки перевоплощаться в пернатую, друзья при разговоре благоразумно умолчали, поставив перед соотечественницей простую задачу: отвлечь внимание захватчиков на протяжении пятнадцати минут. Для убедительности Жора продемонстрировал Татьяне служебное удостоверение и преподнёс заготовленную легенду о чёрном риэлторе, нагло обворовывающем доверчивых иностранцев. Для Татьяны этого было достаточно, так как про связанные с продажей дома планы четы Дворжаков она была осведомлена...
  
   Уже через час серая малолитражная "Шкода" остановилась у въезда на территорию поместья Дворжаков.
   За рулём, натянув на себя цветастую бейсболку и водрузив на нос очки с ядовито-жёлтыми стёклами, сидел Мартов.
   Татьяна, не отнимая от уха телефон и не переставая весело смеяться - будто собеседник рассказывал ей анекдоты - махнула свободной рукой "водителю", давая понять, что скоро вернётся и просит подождать её, отъехав в тенёк под сень раскидистого дерева. Несколько раз нажав на кнопку звонка, она сделала недовольное лицо и продолжала ждать.
   Наконец в домофоне раздалось шипение.
   - Сэм, привет! Открывай уже! - не дожидаясь, пока раздастся голос из динамика, прокричала Татьяна. - Я на минутку! Передать то, что ты заказывал! Только сегодня привезли! Мне уже через полчаса нужно отдать пятьсот евро!
   Ворота бесшумно отворились, пропуская гостью внутрь двора.
   На пороге дома появилась Раиса Ивановна. В руке у неё была зажата сиреневая купюра.
   - Ой! Здравствуйте! - пропела зычным голосом Таня. - Так вы, стало быть, те самые русские, которые внесли задаток за дом! Приятно познакомиться! А Сэм мне говорил, что покупатель - мужчина?! Милейший молодой человек по имени Алексей! Это ваш муж? Понимаю! Молодой муж - такая радость для зрелой дамы! - неся всю эту околесицу, Татьяна "танком" оттеснила Раису Ивановна и вломилась в дом без приглашения.
   - Алексей! - прокричала лжепокупательница, призывая сына на подмогу.
   Недовольный Дортезин предстал перед странной посетительницей.
   - Оставьте мне то, что вы там принесли для господина Дворжака, забирайте деньги и...
   - И я с удовольствием расскажу вам, как правильно пользоваться этой уникальной кисточкой. А вы уж, пожалуйста, слово в слово передайте мой рассказ Сэму, так как дозвониться до него я не могу со вчерашнего вечера, а завтра мне уже улетать домой! Так вот... - с этими словами Татьяна извлекла из сумочки несколько самых обыкновенных кисточек для рисования, купленных в местном киоске полчаса назад, и с видом знатока приступила к подробному рассказу. - Цоколь кисточки максимально плотно должен охватить ручку, фиксируя волосяной пучок неподвижно. На нём не должно быть шва, чтобы инструмент было удобно держать в руке. Самой важной частью изделия является волосяной пучок, который отличается по материалу. Синтетическая кисть для рисования по качеству хуже, чем натуральные кисти. Такие инструменты для рисования классифицируются по номерам...
   Заглянув в окно гостиной, Любка увидела, как растерянные Дортезины беспомощно переглядываются, не в силах остановить поток красноречия подкованной дамы.
   Любка в облике сороки уже облетела все окна, но Коркиной и её подопечных нигде не было видно. Наконец буквально в десяти сантиметрах от земли, среди зарослей фиолетовых флоксов, она обнаружила удлинённое оконце вытянутой формы, около полутора метров длинной и не более тридцати сантиметров в высоту. Окно было грязное, и разглядеть сквозь него ничего не получалось. Радовало одно - открывалось оно снаружи.
   Вернувшись в своё обычное тело, Кандальникова, не теряя ни минуты, залегла среди пышных цветов и, открыв боковые задвижки, тихо опустила всю раму на землю. Протолкнув в окошко голову, тихонько позвала:
   - Девочки, вы здесь?
   - Ирина Ивановна, там под потолком кто-то разговаривает, - раздался робкий голосок откуда-то снизу.
   - Вызовите полицию! - прошептал из темноты Иркин голос. - Нас похитили! Пожалуйста, позвоните в полицию! HМvja a rend?rsИget! - на ломаном венгерском попросила подруга.
   - Замолчи, Коркина, я вас спасу! Скажи, сколько метров до окна?
   - Любка, ты? - взвизгнула, не удержавшись, Ирина.
   - Тихо! - тут же приказала Люба. - До окна сколько метров, спрашиваю?
   - Метров пять-шесть. Но у нас ни лестницы, ни... Да ничего... Мы не сможем до него добраться.
   - А вплавь?! - поинтересовалась Люба.
   - Не издевайся! Вызови полицию!
   - Не поможет! Дом каменный! Тут осаду несколько часов держать можно. Тем более что Дортезин вооружён, вдруг для острастки стрелять начнёт... Слушайте внимательно! Главное - не паниковать и не толкаться! Окно длинное, по два человека вполне можете выбираться. Как только вода станет затапливать помещение - сразу всплывайте и выбирайтесь в окно. Жорка будет вас страховать снаружи! Ещё раз повторяю: не кричать, не бояться, не тратить время зря. Подниматься вместе с водой к окну! Вы же синхронистки! Русалочки мои! У нас всё получится. Всё ухожу...
   Когда усталая от беспрерывного монолога Татьяна плюхнулась на заднее сиденье, Люба уже находилась в машине.
   - Вы - гений! - поблагодарила она знакомую. - Откуда такой дар красноречия? Вы случайно не коммерсант?
   - Нет, - еле двигая языком, ответила Таня. - Я в колледже преподаю, умею целый класс сорванцов в напряжении держать.
   Мартов и Люба прыснули со смеху.
   Теперь действовать предстояло Любке...
  
   С Жорой они договорились, что сигналом для него послужит вода, стекающая по ступеням центральном входа. Разместившись между веток раскидистого дерева, Мартов будет наблюдать за домом, когда в него войдёт Любаша. И как только появится вода, то смело перелезет через ограду и кинется к окну помогать пленницам.
   Любка за себя не переживала, главное, было схватить "Книгу" и выбраться из дома.
   - Как-то несерьёзно ты рассуждаешь, что значит "сориентируюсь на месте"? - переживал Мартов.
   - Я что-нибудь придумаю! - попыталась успокоить друга Любаша.
   - Что-нибудь - не вариант! - расстроился Жорка. - У тебя самой времени на спасение не так много будет. Предлагаю не брать эту "Книгу". Мы же её и потом найти сможем. А ещё лучше прекратить всю эту бесовщину. Лучше заявить в Интерпол про похищение оплодотворённого эмбриона и содержание подпольной лаборатории. Уверен, что убивать этого ребёнка никто не посмеет. А ты сможешь легко доказать родство. Зачем сложности там, где можно по закону?
   - Хорошо, вернёмся, когда вода исчезнет, тогда и заберём... - нашлась Любочка, чтобы успокоить разволновавшегося капитана полиции.
   - Сырой, очень сырой план... - сокрушённо вздохнул Мартов.
   - Не сырой, он - мокрый! - поправила его Любочка.
   На самом деле она уже решила для себя, что ей, бывшей спортсменке, должно хватить времени, чтобы - остановив дыхание, и за три рекордных для неё минуты! - найти путь к спасению.
  

* * *

  
   - Что случилось? Почему ты здесь? Где Милица? Где наш сын?
   Выражение лица бывшего мужа не сулило ничего хорошего.
   - Отвечай!
   - Милица не является суррогатной матерью, она не вынашивает ребёнка сама. Ребёнок находится внутри искусственной матки, которая является полной копией женского чрева. Слышали про такое изобретение? Милица требует "Книгу"! В обмен на неё она передаст мне права на виллу и на лабораторию, где содержится нерождённый ребёнок, и оплатит все расходы на её полное содержание до момента его рождения, - отрапортовала Кандальникова.
   - А ты сама видела всё это? Ну лабораторию эту, оборудование? - вступила в разговор Раиса Ивановна. - Может, эта Хайфиц просто обвела тебя вокруг пальца? Мы ей "Книгу" отдадим, а она нам - кукиш!
   - Подожди, мама, не нагнетай! Я верю! Это как раз в духе новоявленных миллиардеров! У них всё на потоке - и деньги, и дети... Что ж, может, так даже лучше! Дайте подумать!
   Они снова сидели за столом друг против друга. И снова перед Смартом лежал пистолет, которым он время от времени нервно постукивал по столешнице, а иногда даже наводил его на Любу.
   - Почему всё так усложнилось? Почему?.. Знаешь, когда мама в детстве показывала мне эту чёртову книжку, рассказывала про всё что с ней связано, я ведь не верил. Думал, что так, фигня, семейная реликвия, которой приписывают невесть что... Но удивительное дело... Чем больше ты об этом слушаешь - даже если и не до конца понимаешь что к чему - тем больше в тебе крепнет вера, что это и есть правда. И стоит этой мысли поселиться в голове - просыпается твоя собственная кровь. Пусть в моих венах она не колдовская, а всего лишь моего предка Алексея Дортезина - смелого террориста и убийцы - у меня глаза открылись. Я понял, что кем бы ни прикидывался, кем бы ни работал, но истинное наслаждение могу испытать только тогда, когда убиваю. Это - жизнь! В ней нет плохих и хороших! В ней нет чёрного и белого! У каждого своя стезя и своя миссия! Почему так? Об этом я обязательно спрошу у нашего сына, он ведь будет знать ответы на все вопросы! И ещё спрошу: стоит ли этого бояться? Стоит ли рушить вечный круговорот? Мои предки жили, упиваясь риском, словно балансируя на канате. Им постоянно приходилось выдавать себя за других людей, но при этом делать то, что суждено. Готов признаться, что в минуты нашей близости я зачастую вспоминал, как застрелил твоего отца. Просто мама сказала, что если ты останешься беззащитной сиротой, то соблазнить тебя будет гораздо легче, чем если ты вырастешь мажористой дочуркой состоятельного бизнесмена.
   Любка почувствовала, как горькая и ядовитая слюна наполняет рот - больше всего ей в эту минуту хотелось плюнуть в рожу этому мерзавцу. Но вместо этого она, посмотрев в сторону Раисы, вкрадчиво произнесла:
   - А вам разве не рассказывала ваша бабушка о том, что у её бабки не получилось купить за деньги любовь одного бывшего кандальника? Нет? А про то, что полтора века назад гимназист Дортезин, решив стать революционером, бросил её беременную и даже не вспомнил ни разу!
   - Ни я, ни моя мама не изменяли своей крови, за это судьба всё и исправила - теперь мы вместе, и нас связывают неразрывные узы... Не старайся - не заденешь! Пах! - Смарт сымитировал хлопок выстрела и опустил пистолет. - Не тебе судить! Знаешь, есть такой "Катехизис" революционный, вот из него цитата: "... революционер - человек обречённый; у него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни имени. Он отказался от мирской науки, предоставляя её будущим поколениям. Он знает... Только науку разрушения...".
   - Послушай, Смарт, зачем тебе мой сын? - глядя в глаза убийце, спросила Люба. - Убивать и разрушать ты можешь сам.
   - Она - дура! Я всегда тебе говорила, что она - дура! - вмешалась Раиса Ивановна, которая в бешенстве чуть ли не выплёвывала слова. - Единственное, что у неё было - это нелепым образом доставшаяся ей ведьмина сила, которую у неё - растяпы безмозглой! - украли... Да так украли, что она - дура! - ничего и не поняла...
   А Дортезина эта сцена почему-то развеселила, и он громко захохотал, запрокинув голову.
   - Ну как тут с мамой не согласиться?! - он вдруг успокоился и хладнокровно продолжил. - Это - мой сын! И мы с ним разрушим весь мир! Глупая Хайфиц и её жалкий муженёк Гастропод - что они могут придумать? Наверняка они мечтают только о деньгах! О несметных доходах! Устрицы безмозглые! Что они там себе надумали про эту "Книгу"? Ещё денег наколдовать?! Они будут первыми, кого я уничтожу! Мы с сыном уничтожим всех! А потом он создаст новую, непорочную Еву! И мы создадим новое человечество! Мы с мамой напишем новую историю Земли! Где будут жить новые люди! А я, моя мать и мой сын станем вечными богами! А тебя - увы, с нами не будет! Ты, Люба, была моей богиней ровно до тех пор, пока твоя яйцеклетка не оплодотворилась. И на самом деле я безмерно рад, что всё сложилось именно так, как сложилось, и мне нет смысла притворяться и плясать вокруг тебя ещё долгие месяцы. Хвала прогрессу! Хвала Хайфиц! Нет! Не бойся! Если будешь слушаться меня и маму - проживёшь столько, сколько тебе отмерено.
   "Больной ублюдок!", - думала про себя Любка, чувствуя, как от ярости начинает нагреваться кровь.
   - Ты так долго говорил, но я не услышала главного, - сухо произнесла Кандальникова. - Ты отдашь мне "Книгу", чтобы я доставила её Хайфиц?
   - Конечно отдам! Мне она больше не нужна! Убить сама своего родного ребёнка ты не сможешь! А вот Леночка Листова справится с этим легко, если до дня моего прибытия на виллу Гастроподов что-то пойдёт не так! Ты же не знаешь главного! Ты не знаешь, зачем и почему Листова оказалась у Хайфиц. Я снабдил её оружием пострашней ядовитой брошки.
   - Алексей, сынок, ты хорошо подумал? Она - та самая, девятая! - настороженно напомнила Раиса Ивановна. - Заклинание девятки, через зеркальный коридор! - произнесла она с особой интонацией.
   - Мама! Ты же сама говоришь, что Люба глупа! Отдай "Книгу". Нам пора закругляться! Надеюсь, что Люба понимает: если через пару дней я сам не войду в эту лабораторию, то её подруга вместе со своими питомцами отправятся догонять чету Дворжаков! И думаю, что сюрпризов больше не будет. К моему приезду там должна быть только ты, Листова и мой будущий сын, - он ткнул пальцем в сторону Любочки.
   Раиса Ивановна тяжело поднялась из-за стола и, медленно подойдя к одному из комодов, достала из ящика "Чёрную Книгу".
   - А не боишься, что Дворжаков искать начнут? - ехидно поинтересовалась Люба.
   - Кто? - хмыкнул Дортезин. - Даже в банке знают, что он дом мне продал... А знакомые... Так приходила сегодня одна...
   Но Люба уже ничего не слышала, она держала в руках заветный фолиант.
   Оглядевшись по сторонам, Любочка увидела несколько пустых полиэтиленовых пакетов и под снисходительными взглядами бывших родственников тщательно упаковала драгоценный том.
   - Что ты там, урод, про новое человечество рассказывал?! - спросила у Дортезина Люба.
   Вся злоба и ненависть, которые она старательно сдерживала, наконец выплеснулись наружу. Прижимая к груди тяжёлую рукопись, она с удовольствием позволила себе сделать то, о чём мечтала со вчерашнего дня: перегнувшись через стол, Кандальникова смачно плюнула в морду чудовища.
   - Дрянь! - завизжала бывшая свекровь. - Хабалка! Как ты смеешь?!
   - Вода-водица, студёная сестрица... - исступлённо заорала Любка, слыша, как трещат и взлетают вверх паркетные доски под напором струй, бьющих из неведомых подземных ключей.
   Она легко оттолкнулась от пола и стала быстро подниматься вместе с потоком, не выпуская "Книгу" из рук. А когда вода почти достигла потолка, набрав полные лёгкие воздуха, не теряя ни секунды, она нырнула вниз, добралась до входной двери и, схватившись за ручку, стала ждать.
   "Раз, два, три...", - мысленно произносила Любаша, считая минуты.
   Тяжело без тренировок. Три минуты показались вечностью.
   Пора!
   Из последних сил она нажала на металлическую дужку ручки и, подхваченная рвущейся наружу волной, задыхаясь и захлёбываясь, успела-таки проговорить:
   - Вода-водица, спасибо сестрица, уходи откуда пришла, не держи зла...
   Получилось!
   Счастливая Любка, тяжело дыша, лежала на газоне.
   - Ты - как? - трогая подругу за плечо, спросил Жорик.
   - Думала, сдохну, - прошептала Люба. - Фиговая я колдунья, если мне всё с таким трудом даётся.
   - А кто сказал, что ведьмой быть легко? - улыбнулся Мартов. - Чтобы как следует отточить любое мастерство - нужно силы прикладывать...
   - Не знаю, кто тут у нас ведьма, но то, что мы все русалки - это факт! - Коркина тяжело опустилась на траву рядом с Любой. - Сегодня же улетаем домой! Я-то, ладно... А вот девочками рисковать больше не буду. Хорошо, что полный расчёт мы вперёд получили, - она помолчала. - А что с Дортезиным и мамашкой его? Посмотреть бы! Вдруг они и в огне не горят, и в воде не тонут?
   - Пусть местная полиция разбирается. Сейчас - не дай бог! - "наследим" там, а потом доказывай, что мы не имеем к этому отношения... - подумав, проговорил Жора - Ты, Иринка, собирай своих подопечных, и дуйте в аэропорт, а у нас ещё дел невпроворот. Сейчас заберём у тебя Любашин паспорт и попрощаемся.
  

* * *

  
   Перед отъездом в аэропорт Коркина, не желая слушать никаких возражений подруги, переоформила свой номер в отеле на Любочку, оплатив его за сутки вперёд, и от щедрот души выделила спасительнице из своего небогатого гардероба старенькие джинсы и футболку.
   - Переоденься, наконец, - состроив брезгливую гримасу, порекомендовала Ирка. - А то видок у тебя ещё тот... Как у куклы потрёпанной! И, пожалуйста, не артачься, а возьми ещё и деньги! Тебе билет брать придётся, да и мало ли чего... Покушать там... Или средства гигиены какие прикупить... Мартов твой, по всему видно, тоже не слишком богатый - каждую копеечку экономит.
   - Спасибо! - растрогалась Любочка. - Ты не переживай, домой вернёмся - я всё отдам!
   - Даже не сомневаюсь! - рассмеялась Ирка. - И это... Звони, не пропадай... Везучая ты, Любка, снова у меня из-под носа мужика увела...
  
   После отъезда девчонок они с Жорой сидели у него в номере.
   Любе не терпелось поскорее рассмотреть свой трофей. "Чёрная Книга" не давала покоя и манила девушку так, что у той просто чесались руки скорей открыть её...
   - Ну и что? - поинтересовался Жора. - Какие у нас дальнейшие планы? Предлагаю выехать прямо сегодня. У меня машина в аренде на три дня... Придётся тебе ехать к Гастроподам с комфортом, - он грустно улыбнулся. - Мне кажется, что так всяко лучше, чем крыльями махать.
   - Не поверишь, но мне нравится, - твёрдо заявила Люба. - Боюсь, Жорка, что тебе не понять - извини, конечно! - но с того момента, как я от Хайфиц кровь приняла, у меня столько силы, что даже не описать словами. И после любой переделки я восстанавливаюсь за минуту. Но ехать с тобой в машине не откажусь... - она многозначительно помолчала. - И вовсе не из-за комфорта! Во-первых, "Книга" - в клюве её никак не перенести. А во-вторых, с тобой разлучаться не хочу. Хотя... Наверное, лучше поменять "во-первых" и "во-вторых" местами... Поэтому, если ты готов, то можно выдвигаться прямо сейчас. Ты будешь рулить - а я буду читать.
   - Вслух?! - рассмеялся Жорка, после услышанного признания он словно светился.
   - Вслух! - согласилась Люба.
   - А я, значит, буду рулить? - Мартов пристально посмотрел в глаза подруги. - И рулить в наших с тобой отношениях я с этого дня намерен всегда и везде... Пусть даже ты у меня и великая волшебница, - его голос дрогнул.
   - Жор, ты чего? - глупо спросила Любка, хотя на самом деле уже прочувствовала, как вечерний прохладный воздух комнаты накаляется и сгущается от растворённого в нём желания влюблённого мужчины.
   - Люб, у меня предчувствие такое, что если не сейчас - то и никогда! Люб, мы сегодня с тобой такое сделали! У меня теперь тоже крылья... У меня теперь камень с души... Я столько лет мечтал эту мразь - которая наших отцов жизни лишила! - приговорить. Я и в полицию пошёл, чтобы выследить гада и казнить! Я счастлив, что он сдох! Он лишил меня отца и тебя. А теперь мы должны забыть о нём, словно его и не было... Понимаешь?! Всё забыть! Всё друг другу простить! И никогда не разлучаться! Ты теперь - только моя!
   Мартов схватил Любочку и с силой прижал к себе. Он покрывал поцелуями её лицо, шею, волосы.
   Но Любка стояла, как изваяние, и солёные слёзы ручьями текли по её щекам.
   - Люба, да что с тобой? Любочка моя...
   - Жора, прости, я не могу... Ты забыл про моего ребёнка... Вернее, про нашего с Дортезиным ребёнка... Я - его мать! Что делать? Жорка?! Что мне делать? У меня будет ребёнок от убийцы! Но я ничего уже не могу изменить! Я хочу быть с тобой! Но это, наверное, невозможно! Слышишь! Как мы будем жить с этим! Зачем ты начал всё это сейчас? Жорка! Зачем?
   Плечи Любочки тряслись, содрогаясь от рыданий. Она закрывала себе рот руками, а её огромные глаза с ужасом смотрели на Мартова.
   Жорка пришёл в себя, на него словно ушат ледяной воды вылили. Он шатался, словно пьяный, и тупо смотрел куда-то поверх Любкиной головы.
   - Люба! Перестань! Я постараюсь любить твоего ребёнка... - он произнёс это с таким усилием, что было понятно - никогда на самом деле сделать этого не сможет.
   И Любочка тоже прекрасно это понимала.
   Вот и всё!
   Иллюзия призрачного счастья разлетелась вдребезги...
   Словно из старых видений в голове Кандальниковой прозвучал приговор: "Ведьмы не бывают счастливыми в любви! Никогда!"...
   - Любочка! Это - неправильно! Давай думать! Подожди, не руби с плеча... Выход должен быть! - шептал Жорка, стараясь зацепиться за любую возможность, лишь бы не дать своей единственно желанной женщине - которую он только что обрёл после долгих лет разлуки - поставить точку в их мучительной и такой длинной истории любви.
   Жорка чувствовал, что сейчас - вот именно сейчас! - она наберёт в грудь воздуха и скажет такое, после чего у него совсем не останется надежды...
   - Стоп! - он поднял руки вверх. - Молчи! Ничего не говори! Давай посмотрим "Книгу"! Прямо здесь и прямо сейчас! Ты же сама говорила, что там... Ну... Типа инструкции для тебя... Люба, может там есть подсказка, как нам быть? Давай посмотрим "Книгу"!
   - Хорошо! - Любочка бережно вытащила из пакета старинную рукопись и, положив её на стол, начала медленно перелистовать страницы.
   На ум вдруг пришло странное воспоминание... Нет, скорее картинка... И даже вроде совсем не из её жизни, но знакомая и яркая...
   Слюдяное окошко в старинной избе... Оно было разрисовано фигурками и какими-то непонятными знаками: треугольниками, уголками, палочками с кружочками и крестиками. Ей даже на миг почудилось, что её руки стали малюсенькими, словно у ребёнка. Она в страхе увидела грязные обгрызенные ноготки...
   Пришлось даже головой помотать, чтобы виденье исчезло.
   Исчезло!
   Но текст, написанный на неизвестном языке, от этого понятней не стал.
   Кандальникова перелистывала страницу за страницей, её уже начинала колотить нервная дрожь, но понять даже одно слово из всего написанного она была не в состоянии.
   Мартов понял что с ней твориться и посоветовал:
   - Успокойся, не торопись! Листай дальше...
   Пронзительные завывания сирен, донёсшиеся с улицы, заставили их замолчать.
   Люба тотчас же выглянула в окно и увидела, как несколько полицейских машин затормозили перед входом в отель. Было слышно, как навстречу охранникам правопорядка выбежал портье. Говорили по-венгерски, но фамилия Мартов, несколько раз прозвучавшая в диалоге, не предвещала ничего хорошего.
   - Это за нами!
   Не теряя ни минуты, Жорка схватил пустой рюкзак и, засунув в него "Книгу", Гунин ножик, ключи от машины, Любкин паспорт, телефон, пулей выскочил из номера. Добежав до конца коридора, он отворил окно и, перегнувшись через подоконник, закинул сумку как можно дальше за угол. Вернувшись в номер, быстро проговорил:
   - Машина стоит с обратной стороны отеля. Забирай всё и уезжай немедленно.
   В этот момент на этаже раздались шаги. Несколько человек, тихо переговариваясь, приближались к номеру.
   Любка обняла Мартова.
   - Беги! - приказал он.
   - Я успею... - она поцеловала его в висок. - Я спасу нас...
   - Люб, береги себя и делай всё, что считаешь нужным. Я ничего не боюсь! Я выполнил главное дело своей жизни... - усмехнулся Жорка.
   - Не всё выполнил, - проговорила Любочка. - У нас с тобой будет сын. И он будет - Георгиевич!
   В этот момент раздался громкий стук в дверь.
   - Откиривате! - произнёс голос с сильным акцентом. - Господин Мартов, откиривати!
   Притаившаяся за окном сорока внимательно наблюдала за тем, что происходит в комнате...
   Мартов не сопротивлялся, когда один из прибывших полицейских сразу защёлкнул на нём наручники, в то время когда двое других рыскали по номеру, раскидывая скудные пожитки своего российского коллеги.
   Но перья у гадуницы нахохлились и встали дыбом, когда в номере появился Юрий Гастропод в сопровождении Марины Дворжак.
   - Да, это он! - заговорила Марина, а один из полицейских тут же начал переводить её слова остальным. - Этот человек зверски убил моего мужа и ещё двоих наших приятелей. У меня есть видеосъёмка с камеры, как он перелазит через забор, проникая на территорию нашего дома. Правда, потом он намеренно сломал камеру, но тот фрагмент остался... Кроме того, моя подруга, приехавшая в Хевиз на отдых, тоже может дать показания, как этот бандит выпытывал у неё информацию о нашей семье... Мне чудом удалось спастись! Спасибо господину Гастроподу, что помог мне в трудную минуту. Этот бандит украл у нас деньги, драгоценности... Но самое неприятное, что он похитил семейную реликвию господина Гастропода, который передавал её на реставрацию моему мужу... Эта книга бесценна!
   Любка не стала дослушивать.
   Нужно торопиться!
   Её сердце рвалось на части, ей нельзя допустить, чтобы Мартов сгнил в тюрьме...
  

Глава 15

  
   Проехав по трассе сотню километров, Кандальникова остановилась на обочине. Звёздное ночное небо над холмами по обе стороны дороги... И ни души...
   "Зачем я тороплюсь к Хайфиц?" - подумала Любка. - "Наверняка за это время Милица придумала очередную ловушку! Иначе бы Юрик не появился в Хевизе. А ещё они точно взбесились, узнав о прекращении работ на Лушином озере? Какая я наивная! Да они с мужем целый план продумали, и вряд ли я смогу их победить, сражаясь с ними в открыто! Что я смогу? Утопить их? Но тогда у меня не будет прав на лабораторию и их особняк. Думать, нужно думать... А ещё лучше прочитать "Книгу". Наверняка Гастропод заявился, чтобы лишить меня времени на прочтение магического текста. Всё верно... Нужно спрятаться и читать... Читать, пока не пойму, пока не расшифрую эти знаки! Ребёнка они не убьют! Это исключено! А вот меня убить и превратить в биоматериал... Это, пожалуй, да! Хватит играть по их правилам! Жаль, что машину придётся оставить, но Татьяна может сообщить в полицию номер автомобиля, и начнутся поиски. Ничего, дальше пойду пешком... Ведьма я или нет?!".
   Любка решительно выбралась из машины и, нацепив рюкзак, двинулась в сторону гор.
   Огромный диск луны освещал перламутровым светом узкую тропинку, по которой путница легко поднималась всё выше и выше. И с каждым шагом она чувствовала, как прибывает её сила, и с каждым шагом ненависть всё больше наполняла её сердце.
   Наверное, счастливые люди наполняются энергией от любви и счастья, но люди, загнанные в тупик, да ещё обременённые тяжёлым грузом обязательств, могут черпать силы только в ненависти. Гнать от себя пустые надежды, глупые мечты и не расслабляться в ожидании случайной помощи...
  
   Уже светало, когда Любочка наткнулась на заброшенную турбазу.
   Несколько ветхих домиков, расположенных по склону горы, выглядели весьма плачевно. Но девушку это ничуть не смутило. Наоборот, она тут же решила занять один из домишек и снова приступить к изучению древних текстов.
   На одной из дверей ржавый навесной замок не был до конца "утоплен" в пазу. Не раздумывая, Любка нашла острый плоский камень и принялась с силой орудовать им, стараясь отворить запор. Била, не обращая внимания на боль и царапины. А когда открыла дверь, то увидела, что на руке выступила кровь. Перевязывать было нечем, пришлось поплевать на рану и вытереть обратной стороной футболки.
   Внутри обнаружилось несколько допотопных панцирных кроватей, пыльный стол и колченогий стул с потёртым сиденьем.
   Обозрев интерьер, Любка уже, было, решила расположиться снаружи, но, вспомнив о незаурядных возможностях врагов, передумала.
   Нет!
   Если Гастроподы будут облетать окрестности в поисках беглянки на вертолёте, то находиться снаружи нельзя - могут заметить. А вот обследовать заброшенную турбазу без особых подозрений вряд ли захотят - места для посадки винтокрылой машины поблизости не имеется.
   Этот заброшенный пансионат просто подарок судьбы...
   Добраться сюда на машине тоже невозможно - по той тропке, которая привела Любу к этим домишкам, пройти может максимум лошадь. Да и, вероятнее всего, они пошлют своих людей в первую очередь проверять придорожные кемпинги и ближайшие населённые пункты - они будут думать, что она направилась туда и прячется там, сняв номер или апартаменты. Поэтому лучшего места, где она сможет отсидеться днём, вряд ли придумать.
   Размышляя таким образом, Любочка наломала берёзовых веток и соорудила вполне себе приличный веник. Наведя порядок в своём временном пристанище, тут же в лесочке нашла родник, где ополоснулась ледяной водой и, сама того не замечая, искренне поблагодарила водицу за доброту и заботу...
   Уже несколько часов она сидела, склонившись над рукописью, и с отчаянием силилась понять, что означают все эти знаки.
   Ничего не получалось...
   Прошло ещё несколько часов, но дело так и не сдвинулось с мёртвой точки.
   Предательская слеза плюхнулась из глаза прямо на страницу. Испугавшись, что чернильные буквы могут пострадать, Любаша тихонечко промокнула кончиком пальца упавшую каплю. Но палец был с глубокой царапиной, и получилось только хуже - из незатянувшейся ранки на бумагу капнула капля крови, смешиваясь со старыми чернилами, она превратилась в тёмно-бурое мокрое пятно.
   - Что я наделала! - с ужасом прошептала Люба, вертя головой по сторонам в поисках чего-нибудь подходящего, чем можно было бы промокнуть сырую кляксу.
   Наконец поняв, что найти ничего не удастся, она, недолго думая, стянула с себя Иркину футболку и с треском оторвала один рукав. Новый фасон майки ей не понравился, и второй рукав постигла та же самая участь. Снова одевшись в обновлённый вариант майки-безрукавки, Люба приготовилась ликвидировать пятно, но...
   То, что она увидела на странице книги, испугало и обрадовало одновременно.
   Никакого пятна на странице не было. Оно словно испарилось! Зато содержание текста, написанного каллиграфическим почерком на русском языке, легко читалось и было ей понятно...
   У Любки от волнения так заколотилось сердце, что она пулей выскочила за дверь своего временного пристанища в надежде, что свежий воздух успокоит её и поможет сосредоточиться...
   Но куда там!
   Волнение, наоборот, нарастало, и Люба вернулась в комнату. Сев за стол, она дрожащими руками заново открыла первую страницу и, не замечая ничего вокруг, принялась читать вслух:
   - Всё меняется, но ничего не исчезает! "Чёрная Книга" приветствует тебя, девятая носительница чародейской крови! Знай, что каждый, кто пытается прочесть эту рукопись, видит только то, что предназначено лично для него. Потому что не человек читает эту "Книгу", а "Книга" читает того, кто держит её в своих руках. Читает для того, чтобы помочь или наказать, научить, как действовать или, накрыв покрывалом морока, отправить по ложному следу. Но любой, кто когда-либо прикасался к страницам, уже навсегда связан с "Книгой". Для жаждущего богатства из хитросплетения древних символов возникнут слова о том, как разбогатеть, для жаждущих славы - наполнятся смыслом только те фразы, в которых говорится о завоевании мира, художник узрит картины, лекарь - рецепты снадобий. И не поймёт никто из случайных людей, что видит он перед своими глазами всего лишь собственные мысли, собственные потаённые мечты и возможности. Ибо истинный ключ к колдовским знаниям сокрыт в крови тех, кому рукопись принадлежит по праву. Всё меняется, но ничего не исчезает! Тебя, Любовь, никто не учил колдовскому ремеслу и не посвящал в таинства обрядов, только всё равно так случилось, что ты - ведьма поневоле - смогла завладеть тайными текстами. И это уже доказательство чуда!
   От удивления, что древний фолиант обратился к ней по имени, Кандальникова несколько раз перечитала этот абзац.
   "И действительно, словно не я читаю, а она со мной разговаривает...", - подумала Любочка, благоговейно вздохнула и, погладив рукой корешок толстого тома, продолжила:
   - Для начала тебе следует уяснить, что колдовство - суть тоже ремесло, только не каждому в этом мире доступное. К примеру, пекарь, который поднаторел в искусстве выпечки хлебов, когда стоит среди толпы, разве выделяется он из неё? Разве получает каждый, кто к нему прикоснётся, свежую булку, возникшую из ниоткуда? А ткач? Который научился изготавливать ткани... Разве может взмахом руки одарить каждого материей? Нет! Потому как их возможности проявляются только при наличии материалов и инструментов, при наличии знаний, при наличии опыта и волеизъявления. И за каждую выпеченную булку да сотканный метр ткани отдают они вечности частицу жизни, дыхания и энергии, витающей в невидимом эфире. Вот так и ты, Люба, даровав Егорию и Лукерье надежду на спасение - взамен обрела знания да крылья птичьи. Помогаешь Лукерье, дочке моей названной - пользуешься силой воды, которая её укрывает. Только и Лукерья нынче у Русальницы в подчинении. С одной стороны выхлопотала она для тебя право водой управлять, но только ты взамен лучшего помощника своего лишилась. Тебе - дар волшебства, другой стороне - Егорий! Только не видишь ты той цепочки, что за всем этим сокрыта...
   - Зосима?! - прервав чтение, прошептала Любка.
   Она посидела немного, сопоставляя события, но тут же возобновила чтение.
   - Не ищи имён. Мы все сотканы из эфира. Придёт твоё время, и поймёшь, что нет разницы между древним алхимиком, начавшим писать сию рукопись, и тобой, читающей её ноне. Всё меняется, но ничего не исчезает! "В одном и том же заложено живое и мёртвое, бдящее и спящее, молодое и старое, ибо эти изменившись - суть те, а те, изменившись - суть эти...", - учил первый из нас, тот, кого промеж людей называли Гераклит Эфесский, прозванный Тёмным. Но не это сейчас для тебя главное...
   Любочка вдруг вспомнила, что это имя ей знакомо. Кажется, Дворжак говорил...
   Внезапно страницы зашелестели, словно невидимая рука принялась их перелистывать. Наконец, пропустив добрую половину текста, "Книга" словно замерла, и Любочка послушно уставилась на пожелтевший лист, торопливо шевеля губами.
   - Ни колдун, ни ведьма не могут вершить колдовства без ритуалов, заговоров и откупов. Ремесло чародейское ошибок не прощает. Так как, если не принесена жертва - будь то хоть кровь, хоть вино, хоть клятва да зарок - и не оглашены условия колдовской мены, тогда силы потусторонние сами сделку уравновесят, а чародея - накажут. Нам известно, что ты по своей воле при помощи колдовства вырвала с этого света две бренных души, значит, взамен с того света - так же по магическому закону - вернутся в твою жизнь воскресшие.
   - Всё не так! - начала торопливо и немного бессвязно оправдываться Любочка, обращаясь к открытой "Книге". - Совсем не так! У меня не было выхода! Дортезин - он киллер по кличке Смарт! Эти люди - зло! Они убили моего отца, убили отца Жоры Мартова... Дортезин - убийца, а его мать была с ним в сговоре... Их нельзя было оставлять в живых, к тому же - я спасала людей! И мне удалось спасти девять человек! А я? Я ведь не знала ни правил, ни законов... Я думала, что так можно! У кого мне нужно было спрашивать? Не у кого...
   Она, почти не останавливаясь, говорила и говорила в своё оправдание до тех пор, пока не увидела, как "Книга" сначала захлопнулась, а потом снова открылась на первой странице.
   - Писано Гераклитом Тёмным, - громко прочитала Любка. - Без осмысления оного остальные знания бесполезны! Бессмертные - смертны, смертные - бессмертны, живут за счёт смерти других, за счёт жизни других умирают. Всё, что мы видим наяву - смерть! Всё, что во сне - сон! Всё, что по смерти - жизнь! Порядок - и человеческая жизнь, как его часть! - в равной мере предполагает как добро, так и зло, справедливость и несправедливость, прекрасное и безобразное. Вечная гармония не знает понятий добра и зла, она нейтральна к составляющим её противоположностям. На уровне равенства замирают звуки земли - радость и горе, смех и слёзы, жизнь и смерть... Да и вообще всё, что свойственно людям, за исключением своего рода разумности...
   Чем больше Любочка погружалась в чтение, тем грустнее и грустнее ей становилось...
   Она не испытывала эйфорию от перечня заклинаний и несложных обрядов, которые могла бы совершать, пользуясь своей магической кровью.
   Оказывается, летать и вызывать воду было далеко не пределом её возможностей!
   Она могла бы обучиться и говорить с духами, и видеть сквозь стены, и находить клады, и превращать людей в камни, и оживлять покойников, и управлять огнём, и становиться невидимой... И ещё огромное множество чудесных перевоплощений можно было освоить без труда молодой ведьме...
   Если бы не одно "но"!
   За каждое колдовское действие ей следовало платить!
   И если с перевоплощением в сороку и вызовом воды всё было понятно, то за убийство, к примеру, ей обязательно следовало совершить ритуал и вернуть кого-то к жизни. В противном случае, тот, кто появится взамен умерщвлённого ведьмой, увеличит армию её врагов... И сможет уничтожить её саму.
   Она даже не заметила, как стала перечитывать абзацы с запретами вслух.
   - Если колдун или ведьма пренебрегут законом "Чёрной Книги" и предадут смерти людей без мены на другую жизнь, то применять колдовство им запрещается. А следует им уйти по зеркальному коридору... Первый из магов должен уходить по первому коридору, второй - по второму, а ты - девятая, и тебя ждёт девятый коридор...
   Расстроенная Любка несколько раз перечитала условия ритуала на создание коридора для девятой ведьмы.
   - Простить всех и с лёгким сердцем прочесть главное заклинание "Чёрной Книги" столько раз и в таком порядке, на сколько разнится не твоё число при возрастании действия от него же по убыванию, при зеркальных итогах...
   Но смысл написанного уже перестал казаться Любе полезным и нужным. Мозг отказывался повиноваться...
   Все надежды рухнули!
   Она никогда не сможет помочь ни Егорию, ни Луше!
   У неё никогда не будет ребёнка!
   А дни её сочтены, потому как за ней с того света уже вернулась парочка воскресших по её глупости монстров, которые обязательно её уничтожат.
   А если она успеет воспользоваться предписанием "Чёрной Книги", то, спасая себя, предаст Мартова...
   Что делать?
   Вспышка синего электрического света, внезапно возникнув перед глазами, лишила зренья...
  

* * *

  
   - Мама, хватит! - послышался взволнованный мужской голос. - Я же предупреждал, что ничего не получится. Возвращайся немедленно! Я уже решил! Уйти придётся мне! Не забыла, как ты мне рассказывала про Егория, первого в роду Кандальниковых? Шутила, что в основные моменты своей жизни он любил Некрасова цитировать... Помнишь: "За убежденья, за любовь иди и гибни безупречно. Умрёшь недаром - дело прочно, когда под ним струится кровь...", - звучит, как пророчество. Не находишь? А вот ещё - совет для тебя, мамочка, от Зосимы Панополитана: "Одно снабжает другое своей кровью, одно - значит другое. Сущность радуется, сущность очаровывает сущность, и это не потому, что обе были противоположны, но это потому, что одна и та же сущность происходит из себя самой...". А если всё-таки останешься... Мама, спасайся сама и... Спасёшь всех!
  

* * *

  
   - Кто ты? Кто здесь? - кровь пульсировала в висках, и казалось, что голова вот-вот треснет.
   Любка будто ослепла от боли и не могла понять: ни где она находится, ни что с ней происходит...
   Она уронила голову на открытую "Книгу" и потеряла сознание...
  
   Когда Кандальникова пришла в себя, солнце за пыльным окном клонилось к западу.
   Люба подняла голову и хотела, было, продолжить прерванное чтение, как в изумлении увидела, что все страницы "Чёрной Книги" пусты - ни знака, ни словечка, ни буковки...
  
   "Итак, пора подводить итоги...", - думала Люба, спускаясь с горы на трассу. - "Колдовская "Книга" покоилась в рюкзаке за спиной. Вернее, уже не "Книга", а старинный альбом в чёрном переплёте с пустыми страницами. Единственный вывод, который возникает в результате всего случившегося со мной за эти полтора месяца можно сформулировать одной фразой - "Быть ведьмой - наказание!". Из-за меня, вернее, из-за скрытых в моей крови возможностей сломались судьбы множества окружавших меня людей. Получается, что если бы я была простой девчонкой, то Дортезин со своей матушкой - потомственной Спотыкухой - не охотились бы за мной, и, по всей вероятности, папа был бы жив. А если бы отца не убил Алексей, то наверняка и Мартов-старший сейчас ловил бы рыбу, благополучно выйдя на пенсию. Я бы не вышла замуж за Дортезина и не предала бы Жорку, и уж точно ему бы не довелось попасть в венгерскую тюрьму. Ленка Листова не обратилась бы к Смарту-Дортезину со страшным заказом на смерть собственного отца. Ниткин спокойно продолжал бы дурить людей в своём салоне. Гастропод никогда бы не клюнул на толстуху Хайфиц и трудился бы где-нибудь в офисе, волочась за стройными моделями. А сама Милица была бы добродушной девахой, на радость папе с мамой встречаясь с неприметным "ботаном-айтишником". А Егорий? А как же Гуня-кандальник и ведьма Лукерья? Кто-то же должен был появиться для того, чтобы прервать их страдания! Нет! Что случилось - то случилось! Я же - чёрт возьми! - ведьма! Мне и распутывать весь этот клубок! Мне и испить до конца горькое зелье этой истории! А ещё мне нужно и спасти своего ребёнка... Как спасать - понятно! Я просто принесу себя в жертву! Как много лет назад сделал Гуня, чтобы наш род не сгинул... Осталось только высчитать этот девятый коридор. Но как?"...
   Размышляя таким образом, она не заметила, как добралась до трассы. Её совсем не удивило то, что рядом с арендованной "Шкодой" стояло шикарное авто Гастропода...
   "Пусть! Так даже лучше! Как говорится, на ловца и зверь бежит...", - мелькнула мысль в усталых мозгах.
   Любочка подошла к машине Юрика и решительно постучала в боковое окно. Сквозь затемнённые стёкла ей было видно, что в машине находятся четыре человека. Двое - по всей вероятности, водитель и телохранитель - занимали переднюю часть салона, а ещё двое - Гастропод и Марина - дремали на заднем сидении, склонившись головами друг к другу.
   - Юра! - почуяв неладное, громко позвала Любочка и с силой дёрнула заднюю дверцу.
   Дверь беззвучно открылась.
   - Юра, - засунув в салон голову, Любка чуть не задохнулась от тошнотворно-сладковатого запаха трупов. - Что происходит?! Почему?! - бормотала Кандальникова, оглядываясь по сторонам.
   - Потому как колдовство, что многие века по крупицам собрано было да мудрым заповедям подчинено, попав к чужакам непосвящённым, сподвигнет их творить зло вседозволенное. И рухнет мир! Так, кажется, вас учила старая ведьма Лукерья? - она не узнала хриплый мужской голос, раздавшийся за её спиной. - Лучше не оборачивайтесь. Я так выгляжу, что сам на себя смотреть не могу. И предстать перед взором молодой, соблазнительной девушки в моём случае просто недопустимо.
   - Ничего, я потерплю, - замерев на месте, ответила Любочка. - Кто вы? А... Я, кажется, начинаю понимать... Вы - один из тех оживших, которые должны вернуться взамен уничтоженных мною с грубым нарушением ритуала...
   - Смелая! - поощрил невидимый. - У обычного человека запахи путресцина и кадаверина вызывают непреодолимое желание бежать, спасая свою шкуру. Эти ароматы - как утверждают учёные - были столь важны для наших далёких предков, что их нервная система содержала особый обонятельный рецептор, предназначенный исключительно для распознавания веществ "запаха смерти". По всей видимости, эта способность помогала им избегать тех участков их ареала обитания, воды или почвы, которые были загрязнены продуктами разложения трупов. Но теперь это уже не столь важно! Вы убили двоих. Нас, вернувшихся оттуда... - голос выделил слово "оттуда" странной интонацией. - Тоже двое, и мы призваны убивать. А после каждой новой смерти нам в подмогу вернётся другой убийца... Оттуда... И со временем оставшиеся, которых день ото дня будет становиться всё меньше и меньше, привыкнут к трупному запаху...
   - Я поняла, кто вы! - уверенно проговорила Люба.
   В том, что это был Дворжак, не было сомнений. Из всех её знакомых, причастных к этой истории, только старый художник обладал энциклопедическими знаниями и был образован настолько, что даже сейчас, вернувшись с того света, не переставал удивлять Кандальникову!
   - Вы ждали меня, Сэм? Вы убьёте меня?! - как-то даже немного равнодушно спросила она.
   - Браво, Люба! - художник зааплодировал. - Вы достойная носительница крови. Жаль только, что упустили свою возможность. А убивать вас сейчас... Пожалуй, нет! В "Чёрной Книге" ничего не было сказано про то, как происходит обмен на умерщвлённого колдуна. Или, может, я ошибаюсь, и когда старинные тексты читали вы, то нашли там что-то именно об этом? "Книга" при вас! Я это вижу! Может, посмотрим, что она покажет, когда две такие разные персоны - как мы с вами - будут смотреть на её страницы одновременно? - он глухо рассмеялся. - Согласны на такой эксперимент?
   - Мне для этого как минимум придётся обернуться. Вы не против?
   Подождав в тишине несколько секунд, Любка развернулась на сто восемьдесят градусов.
   Перед ней действительно стоял старик Сэм!
   Но как ужасно он выглядел! Белая морщинистая кожа казалась восковой, седые волосы - запутаны. Рукав на пиджаке костюма, в котором она видела его во время последней встречи, почти оторван и еле держится на торчащих наружу нитках. Да что, рукав! Дортезин наградил Дворжака двумя более впечатляющими отметинами: два алых круглых отверстия - одно ровно промеж глаз, а второе - в районе сердца,
   - Ну как? Впечатляет? - поинтересовался Сэм. - А вы спрашиваете: убью ли я вас, Любочка? Шутите? Я безмерно благодарен вам, что вам хватило смелости и ума расправиться с моим убийцей! Доставайте "Книгу"! - последняя фраза была произнесена в приказном тоне.
   Любочка стянула рюкзачок и, достав фолиант, протянула его мертвецу.
   Ей и самой было интересно - возникнут ли новые слова на пустых страницах. Но ничего не произошло - страницы "Книги" оставались девственно чисты.
   - Значит, всё начнётся сначала, - разочаровано прошептал Дворжак. - Забирайте... Мне она теперь не нужна.
   - Как скажете... - Люба вернула "Книгу" на место. - Наверное, нам пора расстаться, - немного помолчав, добавила она неуверенно, направляясь к притулившейся на обочине шкоде. - Прощайте!
   - Не стоит бояться! - неожиданно просипел Дворжак. - Обязательства сорока дней истекли. Ведьма Лукерья и Гуня-кандальник ни на что не надеются... Впрочем, как и все. Теперь будущее предрешено... Жаль, Люба, что вы не послушались сына. Вернулись и сделали только хуже! Пытаясь исправить судьбу близких людей, вы нарушили равновесие и обрекли всех на вечные муки.
   "А ведь он прав!", - с горечью и отчаяньем подумала Люба. - "У этого ожившего трупа, зомби - или кто он там теперь? - в его нынешнем состоянии не существует лукавства, ему плевать на то: может он обидеть эту застывшую с отчаяньем на лице девушку или нет! Ему безразличны её оправдания! Теперь у всего живого один путь...".
   - А-а-а! - отчаянно закричала Любочка. - А-а-а! - вместе с пронзительным криком из её души рвалась наружу боль разочарования и поражения. - Я больше не могу! Я просто хотела стать матерью, я хотела ребёнка! Я больше всего на свете хотела ребёнка! Один раз в жизни... Всего лишь один раз в жизни я сделала по-своему!!! За что?! Почему мне?! Просто оттого, что я послушала цыганку-попрошайку и свернула с пути?!
   Она схватила камень и с силой швырнула его в ухмыляющегося Сэма, но камень стукнулся об асфальт, не долетев до цели.
   Как ни странно, но это физическое усилие помогло - она вдруг резко успокоилась, хотя её глаза лихорадочно блестели.
   - И что? Что? Если бы я не сделала этого, то Мартов остался бы на свободе, то мой муж не оказался бы киллером, то... Не было бы ни "Чёрной Книги", ни Лукерьи, ни Егория, ни вас, ни Гастропода, ни сумасшедшей Листовой... Даже не было бы этой дороги, в конце концов... Этого бы не было... Я поняла! Этого бы не было!!!
   - Вполне вероятно, - согласился Дворжак. - Если перефразировать одно из правил квантовой физики, то "исход эксперимента зависит от самого экспериментатора", в данном случае - от вас...
   - Если бы я могла проснуться! - покаянно произнесла Любка.
   - К сожалению, это невозможно, но есть другой выход: все эти события были связаны с вами... Вам нужно исчезнуть. Уйти навсегда... Вернуться назад. Вы же всё равно стёрли все страницы "Книги".
   - А как же будущее? Мой сын... - она вдруг явственно вспомнила молодого красавца, называвшего её мамой, больницу, странные разговоры. - Его что, не будет? Я запуталась... Я совсем запуталась. Он же сейчас - ещё не родившийся... Он что, так и не появится на свет?
   - Если удастся сохранить фамилию рода, то есть вероятность воссоздания новой действительности. Уходите по девятому коридору вместе с ним. Рискните! Попробуйте..
   - Да! Я попробую... Ещё раз - прощайте! - Люба решительно распахнула дверцу машины и, закинув на сиденье рюкзак, разместилась за рулём, добавив на прощанье. - Вы правы - нужно действовать! Если дело только во мне - значит, меня не должно быть... Но ребёнка - пусть даже нерождённого - я в этом мире не оставлю. Слышите! Я вам его не оставлю! - словно сойдя с ума, твердила Кандальникова...
  

* * *

  
   Уже подъезжая к резиденции, Люба поняла, что опоздала...
   Какие-то люди, словно бледные тени, выходили из открытых ворот особняка. Любка посигналила, но никто даже не подумал освободить проезд.
   Не раздумывая, она выскочила из машины и бросилась бегом за ограждённую территорию.
   - Только бы успеть! Только бы успеть! - неустанно повторяла она...
  
   Картина, представшая перед её взором у парадного входа в здание, поражала воображение. Прямо на ступеньках сидел Лёнчик Ниткин, его руки, лицо и пиджак были заляпаны кровью. Рядом с ним лежало два бездыханных тела из числа охранников, а ещё трое здоровенных амбалов беспомощно жались к стене, всем своим видом моля о пощаде.
   - О! Кандальникова, - тихо, без каких-либо интонаций произнёс Лёнька. - Спасибо тебе... Я много лет пытался творить чудеса, а теперь это получается само по себе. Смотри.
   Он вытянул руку в направлении одного из мужчин, и того словно магнитом притянуло к бывшему экстрасенсу Зосиме. Лёньке было достаточно прикоснуться к груди жертвы, как тот, задыхаясь и хрипя, повалился сначала на колени, а затем побледнел и замертво упал к ногам Ниткина.
   - Прекрати! - взвизгнула Люба.
   - Тихо! - улыбнулся Ниткин. - Подожди, посмотрим, кто появится на этот раз.
   И действительно, не прошло и минуты, как из дверей дома вышел Пётр Николаевич Листов. Он безучастно посмотрел по сторонам и, обращаясь к Лёньке, спросил:
   - Где она?
   - В саду, на крыше беседки прячется, - ответил Ниткин и объяснил уже Любе. - Это Листов дочку свою ищет... А я вот сижу и жду, когда благоверный твой появится...
   Не дожидаясь реакции покойного ресторатора, Любаша рванула в сад.
   Ниткин не ошибся, на плоской крыше огромной беседки, прижимаясь друг к другу, сидели Ленка и Милица. При этом растрёпанная Хайфиц с перекошенным от ужаса лицом в одной руке держала пистолет, а в другой - небольшой металлический контейнер, в то время как напуганная Ленка прижимала к себе скулящего и завывающего мопса.
   - Кандальникова, ты живая? - спросила Милица, направляя оружие в карабкающуюся по решётчатой стенке Любку.
   - А ты? - зло поинтересовалась Люба.
   - С нами собака! - стуча зубами, пояснила Листова. - А животные на этих мертвецов реагируют. Трупы не приближаются туда, где есть собака...
   - Ну вот, ты сама и ответила на вопрос, - Любка уже стояла на крыше и вглядывалась в сторону дорожки, по которой медленно вышагивал Пётр Николаевич.
   - Что там? - поинтересовалась Милица.
   - Там... Да пустяки... Невинно убиенный папаша идёт посмотреть в глаза дочери!
   - Нет! Нет! Любочка, пожалуйста, сделай что-нибудь! - запричитала Ленка. - Ты же вернула свою кровь, ты теперь полноценная ведьма, начинай, соверши какой-нибудь обряд, избавь нас от всего этого!
   - Ленка, вызывай Дортезина, я отдам ему контейнер с его сыном! - угрюмо проговорила Хайфиц. - Если Любка нас не спасёт - вся надежда на него...
   - Да, да... - Листова свободной рукой достала из кармана телефон. - Лёша меня спасёт! Лёша нас всех спасёт!
   - Уже не спасёт! Я его уничтожила! - перебила влюблённую идиотку Кандальникова.
   - Подотри сопли, дура! - Хайфиц направила дуло пистолета на Ленку. - Тогда - ты лишняя, тебя нужно пристрелить! Любка, забери у неё собаку, пёсик нам пригодится.
   - Девочки! Мы же дружили, в одном классе учились! Не делайте этого! - взмолилась Листова.
   - Ну... Это, конечно, весомый аргумент... - Милица сняла пистолет с предохранителя. - Ты отца родного не пожалела, к Юрке моему в доверие втёрлась, пела ему в уши с утра до ночи про то, что такой великий и богатый человек просто обязан запечатлеть свой образ на картине знаменитого художника современности... Ты нам и эту виллу с подачи Дортезина сосватала, и с Дворжаком познакомила, ты и информацию слила про центр репродукции... С чего нам тебя жалеть? Ты и сейчас вряд ли правду расскажешь, что вы там со своим наёмным убийцей обсуждали...
   - Замолчите обе! - не выдержав, рявкнула Любка. - Убивать теперь нет никакого смысла! Вместо каждого убитого тут же возникает другой. И оживает он с одной-единственной целью - уничтожать оставшихся в живых.
   Хайфиц выругалась и опустила пистолет.
   - Тогда так... - она протянула Любке контейнер. - Там, внутри - жизнь твоего ребёнка. Забирай! И сделай, в конце концов, чтобы всё это исчезло, верни время вспять... На два месяца назад! Ты можешь! Когда во мне была твоя кровь, меня посещали видения из разных столетий. Там всегда присутствовала ты. Уверена, что у тебя получится. А там - будь как будет. Я тут - пока на крыше сидела - многое передумала... Мы ведь с Юриком замечательно жили... И бог с ним, даже если мои возможности исчезнут - нам наших накоплений на две жизни вперёд хватит. Клянусь - больше никакой магии!
   - Да! На два месяца назад... - оживилась Ленка. - А я там расскажу тебе правду про нас с Алексеем, и ты сама его бросишь.
   - Даже сейчас про мужика вспомнила, а про отца - нет! - хохотнула Хайфиц. - Вот ведь тихоня-добрячка, хлебосольная наша хлопотунья Леночка. Да... Самые коварные - это серые людишки. И хоть у них нет вселенского размаха и планов на покорение мира, но за свою тихую норку они, не задумываясь ни на секунду, порешат любого.
   Покойник Листов стоял у стены беседки и, задрав голову, заунывно твердил:
   - Лена! Лена, дочка...
   - Иди, папочка зовёт, - с ненавистью предложила Милица.
   Мопс по кличке Гуня зашёлся свирепым лаем, дёргаясь в руках хозяйки.
   - Мне долго объясняться перед вами, что я сейчас могу, а что - нет... - заговорила Люба. - Я не знаю вообще - сделаю ли для вас лучше... Но одно понимаю наверняка: если исчезну я одна - ничего этого и не произойдёт. А уж будем ли мы знакомы при жизни в следующей действительности - даже не догадываюсь. Поэтому далеко не факт, что ты, Мила, окажешься при деньгах, а ты, Ленка, будешь знать Дортезина. Но одно обещаю точно: происходящий ужас исчезнет.
   - Так не пойдёт! - замотала головой Хайфиц. - Слышишь, я не хочу снова стать толстой закомплексованной девчонкой. А Юрик? Я к нему привыкла, у нас с ним планы на бизнес. Ну, помнишь, я тебе говорила про воспроизводство мяса мамонтов? Это - золотая жила, без всякого чародейства. Научно-технический прогресс и высокотехнологичное оборудование... Пожалуйста! Ты на Юрку не обижайся за то, что он с Мариной сдал твоего Мартова полиции. Если назад пару месяцев открутишь, то Мартов-то окажется на свободе...
   - Я ни на кого не обижаюсь... - ответила Люба. - Я сама виновата, что свернула не туда... Вы лучше встаньте и посмотрите вниз. Думаю, от увиденного вы поменяете своё мнение и поумерите свои желания...
   Стройная Хайфиц легко поднялась на ноги, а упитанной Листовой, не выпускающей из рук лающего пёсика, пришлось покряхтеть и помучиться.
   Они молча стояли и смотрели, как к беседке со всех сторон медленно приближаются страшные незваные гости. Вид оживших покойников не оставлял надежды на спасение.
   - А Юрик хотел у Дворжака картину забрать... Смешно... Делай как знаешь, - устало согласилась Хайфиц. - Я на всё согласна.
   - Я - тоже, - торопливо добавила Листова.
   - Помогите рассчитать зеркальный коридор, - попросила Люба. - В "Книге" было сказано: "Простить всех и с лёгким сердцем прочесть главное заклинание "Чёрной Книги" столько раз и в таком порядке, на сколько разнится твоё число при возрастании действия от него же по убыванию, при зеркальных итогах...". Моё число - девять.
   - Ну, это к Ленке - она у нас бухгалтер, - съязвила Хайфиц.
   - Милица, не надо... Следует всех простить, - напомнила Любка.
   - Сейчас, девочки, сейчас... Во-первых, я вас прощаю, а во-вторых, это просто: девять умножить на ноль - будет ноль, а девять умножить на десять - девяносто, девять умножить на два равно восемнадцать, а девятью девять - восемьдесят один, то есть цифры - наоборот. Дальше девятью три, двадцать семь, а девятью восемь - семьдесят два...
   Ленка считала и считала...
   А тем временем бледные пришельцы уже окружили беседку со всех сторон.
   Шерсть на мопсе стояла дыбом. Устав лаять и скулить, он закрыл глаза и дрожал всем тельцем.
   - Леночка! Не делай этого! - раздался снизу знакомый голос Раисы Ивановны. - Лучше иди к нам, не бойся! Мы будем жить вечно! Я, ты и мой Алёша! Мы научим тебя убивать!
   Листова застыла с открытым ртом.
   - Очнись! - заорала Хайфиц. - Скажи, что ты там насчитала, и можешь валить к своим мертвякам.
   - Девять, семь, пять, три, один и в обратном порядке со знаком минус, - сделав над собой усилие, проговорила Ленка.
   - Произноси своё заклинание, - теперь Милица обернулась к Любке. - Или передумала?
   - Нет, не передумала, только чтобы не ошибиться - мне нужна шпаргалка.
   - Издеваешься? Где взять эту шпаргалку?
   - Просто! Это - татуировка на твоей ноге.
   Беседка начала содрогаться и раскачиваться под натиском обозлённых зомби.
   - Не успеем, - сокрушённо прошептала Милица.
   - Любушка! Любушка-голубушка! - послышалось снизу. - Отдай мой ножичек, внученька.
   Забыв обо всём на свете, Любка вглядывалась в бледные лица собравшихся.
  
   - Динь-бом, динь-бом -
   Слышен звон кандальный.
   Динь-бом, динь-бом -
   Путь сибирский дальний...
  
   - Послышалось пение.
   - Гуня! Ты где? Я тебя не вижу! - кричала Любка. - Гуня помоги, мне нужно немного времени.
   - Конечно помогу, внученька, за тем и явился. Ты только исхитрись, милая. Фамилию нашу сохранить. А там уж род наш - род Кандальниковых - сам за себя постоять сумеет. А сейчас возьми нож и кинь его к берёзке. Видишь берёзоньку одинокую поодаль? Туда и кинь! Торопись, внученька!
   Любка стянула с плеч рюкзак и, нащупав "медвежонка", стала метаться по крыше в поисках деревца. Наконец она увидела одинокую берёзку, стоящую поодаль. Вложив всю свою силу в бросок, умудрилась так кинуть нож, что он, пролетев над головами армии мёртвых, воткнулся в ствол деревца.
   И тут же из ниоткуда возник Егорий Кандальников. Его яркий наряд на сером фоне вызвал у Любочки непроизвольную улыбку.
   - Не теряй времени, мама, - вдруг крикнул он и, размахивая ножом, кинулся в бой.
   - Давай, Любка, наговаривай! - пихнув Любу в бок, закричала Хайфиц, выставив вперёд оголённую ногу с татуировкой.
   - Omnia mutantur, nihil interit... - зашептала Любка, старательно загибая пальцы, чтобы не сбиться.
   - Главное - снова стань Кандальниковой!..
   Это напутствие Милицы было последним, что Люба запомнила перед тем, как лишиться рассудка.
  

Эпилог

  
   Народу в маленькую церквушку Берёзова набилось - не продохнуть!
   От множества горящих свечей да горячего дыхания собравшихся стояла такая жара, что поверить было трудно в то, что на улице мороз.
   Зимний Мясоед - период между Рождественским и Великим постом - в деревнях всегда богат на свадьбы...
  
   Нарядную тройку белых жеребцов, доставившую на венчание жениха с невестой, окружили деревенские ребятишки. Дёргали за цветные ленточки на хомутах, запрыгивали со смехом в сани, но ямщик в овчинном тулупе хоть и поругивался на сорванцов, но совсем незлобиво, не всерьёз.
   - Эй! Ребя, гляньте, Замухрышка кулешовская с бабкой идёт. Снова будут у храма побираться, - закричал краснощёкий мальчуган в драном полушубке с чужого плеча и в съехавшей на бок своедельной валяной шапке.
   - Не... - важно протянул второй малец в тёплом кожухе. - Дед сказывал, что пристроила бабка девку к помещику в услужение, будет теперь Лушка на евойного сынка спину гнуть.
   - Ну уж и гнуть! - возмутился первый. - Чай, не в поле горбатиться. Будет, поди, художнику этому краски разводить, да кисти промывать... Зато в тепле и с калачами... Бежим лучше, венчание поглядим! Говорят, что у Горы-кандальника с Любкой-ведьмой гульба на широку ногу будет...
   - Чегой-то она ведьма? Она - знахарка! Всех лечит! Даже дочку помещика Листова от хромоты избавила!
   - А я говорю - ведьма! Маманя говорила, что она всё, что наперёд случится, рассказать может... А ещё она буквы знает и записывает их в книжицу чёрную да толстенную. Пишет себе там и пишет...
   Мальчишки добежали до храма и, перекрестившись на паперти, потихоньку вошли вовнутрь...
  
   - Боже святой, создавший из праха человека, и из ребра его образовавший жену, и сочетавший с ним помощника, соответственного ему, ибо так угодно было Твоему Величеству, чтобы не одному быть человеку на земле. Сам и ныне, Владыка, ниспошли руку Твою от святого жилища Твоего и сочетай этого раба Твоего Георгия и эту рабу Твою Любовию, ибо по воле Твоей сочетается с мужем жена. Соедини их в единомыслии, венчай их в плоть единую, даруй им плод чрева, утешение прекрасными детьми... - нараспев бормотал старенький священник, осеняя крестным знаменем стоящую перед ним пару.
   Любочка, словно очнувшись от глубоко сна, никак не могла взять в толк, что с ней происходит. Она была одета в белоснежную льняную рубаху, расшитую замысловатыми узорами, поверх которой на ней красовался длинный в сборках сарафан из плотной ткани. Спереди сарафана была нашита широкая узорная полоса, сплошь расшитая тесьмой, серебристым кружевом и пуговицами.
   Она незаметно отвела глаза в сторону.
   О, боже!..
   Рядом с ней в старинной, нарядной шёлковой рубахе стоял Жорка Мартов, бережно держа в руке тоненькую восковую свечу. И шевелил губами, будто повторяя за священником слова молитвы.
   - Вы, бабоньки, не слыхали чего? - раздался за спиной приглушённый мужской шепоток. Люба напряглась, но обернуться не осмелилась. - Пошто жених ентот Кандальниковым зовётся? Из каторжан, что ли?
   - Да тьфу на тебя, Тимоха, не болтай ерунды! Георгия-плотника барин с под Рязани привёз, там где озеро Кандаль. У их вся деревня кандальниками прозывается.
   - А я думал, что острожник...
   - Чегой-то ты там думал? - шикнул бабий голос. - Какой-такой острожник? У острожников клеймо на руке чуть пониже локтя, буковки "СК" - ссыльнокаторжный значит, с сорок пятого года всех злодеев так клеймят. Вон, до цыган сходи, там у одного имеется отметина. А Георгий цельными днями рукава засучит да топориком стучит. И на ручищах его окромя мозолей ничё и нету... Свезло Любаше - дельный парень.
   - А слыхали, что сынок помещика Солнцева невесте в подарок преподнёс? - не унимался сельский сплетник. - Дык это... Картинку намалевал и назвал мудрёно - "Аполион и евойные музы", там мужик в рубахе исподней и девять тощих девок в лоскуты завёрнутых. Лучше бы лебедей нарисовал или цветы какие...
   - Цыть, Тимошка, это всяко лучше того страшного малевания, которое Селевёрст сжёг на прошлую Масленицу. Там-то, говаривают, Семён-художник много дивных маленьких людишек нарисовал. Были среди них блаженные в одежде невиданной, а многие - ещё и красной верёвкой повязаны.
   - Можа, брешут? - понизил голос Тимофей
   Но слушать дальше Любке уже и не хотелось...
   Она была счастлива!
   Она была Кандальникова!
   А сын родится настоящим Егором Георгиевичем!
   - Венчается раб Божий Георгий с рабою Божией Любовию! Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа...
   Эти слова взлетали под своды храма, отражались от стен причудливым эхом, множились и дробились на тысячи слов и звуков, обволакивая счастливую Любашу надеждой, что всё теперь в её жизни будет хорошо.
   Хорошо и счастливо...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Понёва - элемент русского народного костюма, женская шерстяная юбка замужних женщин из нескольких кусков ткани. (Прим. автора).
   Н. А. Некрасов. "Поэт и гражданин". (Прим. автора).
   В славянской мифологии ведьма, способная превращаться в сороку, выдаивающая чужих коров. (Прим. автора).
   Это слово имеет несколько значений: люди (возглас), цыган, женщина, девушка. В данном случае - девушка. (Прим. автора).
   Французский бренд, который производит мужские, женские, детские одежды, ювелирные изделия, обувь, аксессуары - "люкс" класса. (Прим. автора).
   Реактивный ранец - персональный летательный аппарат, носимый на спине, позволяющий человеку подниматься в воздух посредством реактивной тяги. Уже существует. (Прим. автора).
   Гаджетом называют некое устройство, с помощью которого можно упростить некоторые действия, совершаемые человеком. (Прим. автора).
   Название чего-либо, содержащего три, тридцать, триста и тому подобных единиц или обозначенного цифрой три, тридцать, триста.... В зависимости от ситуации. В данном случае - 3 000 рублей. (Прим. автора).
   Наука о воздействии слова на человека. Это методические приёмы, позволяющие человеку посредством слова программировать других людей, навязывая им свою волю. (Прим. автора).
   Дежавю - это необычный эффект, при котором настоящее воспринимается как прошлое, человек ощущает, что он когда-то уже был в подобной ситуации или подобном месте. (Прим. автора).
   Один из основных жанров компьютерных игр, представляющий собой интерактивную историю с главным героем, управляемым игроком. В реальности квест - это игра на улице, либо в специализированном салоне компьютерных игр. (Прим. автора).
   Хосе Антонио Домингес Бандера, более известный как Антонио Бандерас - испанский и американский актёр, кинорежиссёр, танцор и певец, добившийся широкого признания в Голливуде. (Прим. автора).
   Мандала - это сложная геометрическая структура, символизирующая миропорядок, то есть, по сути, это не что иное, как модель Вселенной. Этот символ пришёл в мир из восточных религиозных практик (буддизм, индуизм), где был сакральным изображением мира божеств. Само слово в переводе с санскрита обозначает "круг", "диск", "центр". (Прим. автора).
   Вымышленный персонаж писателя Томаса Харриса. Фигурирует в романах "Красный дракон", "Молчание ягнят", "Ганнибал" и "Ганнибал: Восхождение" как блестящий судебный психиатр, серийный убийца и каннибал. (Прим. автора).
   Виниры - это фарфоровые или композитные пластинки, замещающие внешний слой зубов. Они позволяют корректировать нарушения формы и цвета зуба. (Прим. автора).
   Книги, описывающие магические процедуры и заклинания для вызова духов (демонов) или содержащие какие-либо колдовские рецепты. (Прим. автора).
   Общедоступная многоязычная универсальная интернет-энциклопедия. (Прим. автора).
   Виртуальные электронные денежные средства. Новую криптовалюту в 2009 году создал программист под псевдонимом Накамото Сатоши. (Прим. автора).
   Компания, которая доставляет срочные грузы и документы практически во все страны мира. (Прим. автора).
   Здесь: авангардный стиль в оформлении интерьера комнат. (Прим. автора).
   Остров в Средиземном море, модный курорт. (Прим. автора).
   Издание, ежегодно составляющее список самых богатых людей планеты. (Прим. автора).
   Выдающийся нидерландский живописец, причудливо соединивший в своих картинах черты средневековой фантастики, фольклора, философской притчи и сатиры. Основоположник сюрреализма. (Прим. автора).
   Венгерская партия трудящихся - правящая партия Венгрии в 1948 - 1956 годах. (Прим. автора).
   Это цифровая, виртуальная валюта, обмен, выпуск и учёт которой основываются на криптографии, то есть шифровании. Криптовалюта децентрализована, то есть её не контролирует единый сервер, который принадлежит банку или какой-либо организации. (Прим. автора).
   Майнинг - это сбор криптовалюты (биткоинов) на специальном компьютерном оборудовании. (Прим. автора).
   Изображение (рисунок, надпись или фотография), нанесённое определённым способом на ткань бумагу или другую поверхность. (Прим. автора).
   Здесь девушка перечисляет фирмы-производители модной одежды, а "федора" - это модель шляпы. (Прим. автора).
   Бренд солнцезащитных очков и оправ для корректирующей оптики, созданный американской компанией "Bausch & Lomb Inc". (Прим. автора).
   Персонажи и город из сказочного цикла о "Волшебной стране" и "Изумрудном городе" писателя Александра Волкова. (Прим. автора).
   Молодёжная субкультура, основу которой составляет внешний вид и определённые аксессуары, по наличию или отсутствию которых они оценивают достойность окружающих. (Прим. автора).
   Это банк? (венгр.). (Прим. автора).
   Блинчики по рецепту венгерского кулинара Кароя Гунделя - самый известный венгерский десерт. (Прим. автора).
   "Ботан" на жаргоне - человек, который всё внимание уделяет учёбе или работе, в ущерб личной жизни, отдыху и развлечениям. Считается, что "ботаник" может быть очень умён, но при этом неловок в общении, не находит удовольствия в развлечениях, не способен дать отпор в случае агрессии. "Айтишник" - специалист в сфере компьютерных информационных технологий. Происходит от англ. "IT" - сокращение от "information technology" - информационные технологии. (Прим. автора).
   Токсические вещества кадаверин и путресцин, имеющие неприятный гнилостный запах, образуются в разлагающемся теле. (Прим. автора).
   Шапка, изготовленная домашним способом. (Прим. автора).
   Крыльцо церкви, возвышенная площадка перед входом в церковь. (Прим. автора).
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"